Время итогов (джен)

Никогда в жизни Толя не забыл бы этих суток на вершине горы. Они с королём как будто отрешились от той жизни, что ждала их внизу: валялись на мягкой траве, ели ягоды, бегали наперегонки по лесу, боролись врукопашную, всей грудью дышали горным воздухом, ощущая себя при этом бесконечно чистыми и счастливыми. Оказалось, что они способны понимать друг друга с одного взгляда. Умаявшись, они спрятались от полуденного солнца в лесу у ручья и разделили на двоих припасённые хлеб, мясо и вино.

Толя и раньше удивлялся, что с таким несчастливым детством обделённый любовью Хаурун стал человеком поистине добрым, не боящимся показывать свои чувства. Но в этот день король превзошёл самого себя. Кажется, впервые Толя видел его таким счастливым. К вечеру они успели поговорить обо всём на свете и поделиться самым сокровенным, ничего друг от друга не скрывая.

— Я её очень люблю, — признавался Толя. — А на него хочу быть похожим…

— Тоже ледышкой хочешь стать? — удивлялся Хаурун. — Да ну тебя!

— Я сам себя иногда боюсь, — шёпотом говорил Толя. — Того, что хочу…

— А я-то, — темнел лицом Хаурун. — Может, и хорошо, что мне власти никакой нет, а то бы натворил…

— А ещё я боюсь, что меня снова так же изобьют, — тихо говорил Толя, оглядываясь, будто боясь увидеть неподалёку барона Хильдинга. — Иногда думаю: побыстрее бы это случилось, тогда, наверное, нечего будет бояться…

В ответ на это король обнял его, пытаясь защитить, а ещё через некоторое время с жаром доказывал:

— Менестрель, ты всё не так понял! Мужчина — это не признаки пола, это не количество твоих женщин и даже не добыча, пусть и военная! Это не титул, не власть и не богатство! Да я даже не знаю, как тебе объяснить, что это. Внутри себя всё понимаю, а сказать не могу!

— Да так ты только мучаешься! — вопил Хаурун ещё через некоторое время. — Тебя твоё же тело с ума сводит, вот захвораешь — узнаешь! Что ты как монах, мало ли по дороге красивых девушек встречалось? Ты, кроме Вороны своей, хоть к одной подошёл? Это не больно, в конце концов!

— Просвещённая монархия — дело полезное, — доказывал менестрель ещё через полчаса жаркой дискуссии. — Вы знаете, что вашим подданным надо, поощряете науки и искусства…

— Я на данный момент только тебя поощряю! А если ты никому, кроме меня, не нужен будешь? — с болью восклицал Хаурун. — Если на науку и искусства всем плевать будет?..

— А делать предложение принцессе вы тоже на вершине горы будете? — подтрунивал Толя.

— Нет, — серьёзно отвечал Хаурун. — Обойдусь малым: засыплю её комнату розами и дело с концом!

— Красиво… — задумчиво произнёс менестрель, глядя, как за горами садится солнце. — Люблю закаты. Были бы крылья — полетел бы туда, за солнцем…

— У нас будут крылья, — заверил Хаурун, по привычке ероша ему волосы. — Когда-нибудь будут. — Подумал и добавил: — Братишка…