Warcraft (драбблы) (джен)

— А потом? Почему ты сказал ей именно это?

Иллидан скрипел зубами и молчал, отвернувшись к дальней стенке. Впрочем, в его камере стенки были весьма условные, сплошь состоящие из прутьев. А голос Мэв прекрасно доставал до любой точки — как и рывки цепей, которые она лениво накручивала на острие добытого где-то копья, вгоняя лезвие в звенья.

— Я жду, Иллидан, — поторопила она, еще раз крутанув древко, так, что крепившаяся к ошейнику цепь заставила пленника запрокинуть голову, нелепо выгибаясь.

— Я... был... зол! — едва выдохнул он, ловя ртом воздух.

— А потом? — с любопытством уточнила Мэв, чуть ослабив нажим. — Неужели только злость подтолкнула тебя сказать брату подобное?

Иллидан тихо застонал. Такие допросы могли длиться часами, стражница-мучительница вытягивала из него всё. Каждую секунду жизни, каждую мысль, всё, о чем он уже и думать забыл. Заставляла переживать случившееся раз за разом... А потом с удовольствием рассказывала, как бы всё могло сложиться иначе. И Иллидан с ужасом узнавал самого себя. Свои поступки, свои речи... Которых не было.

Что приносило ему больше мучений, оставалось вопросом. Возможно, то, что подобные рассказы с удовольствием приходили слушать другие стражницы, свободные от неустанной слежки за пленниками. Еще и комментировали в полный голос, никого не смущаясь, стервы... Особенно если речь заходила о Тиренд. Тогда колкие шуточки сыпались со всех сторон, и Иллидану казалось, что его не просто растянули на цепях — содрали кожу, живьем, вывернув нутро наизнанку, и рассматривают его, перекраивая на свой вкус, не обращая внимания на стекающую на замызганный каменный пол кровь.

— Ты странно молчалив сегодня. Отвечай! Пересменка скоро, — мирно заметила Мэв. — А у меня такой интересный поворот сюжета придумывается...