Тень (гет)

Тень сидел в рубке. Не за столом. На полу. Спина — к стене. Глаза — открыты. Перед ним — голограммы. Десятки. Фото мутантов. Протоколы допросов. Камерные записи. Хронология атак. Он не прокручивал. Не щёлкал. Просто смотрел. И видел.

— Не случайно, — прошептал он. — Ни один из них не действовал сам.

Он соединил точки. Не по времени. По поведению. По манере речи. По страхам. Один кричал о врачах. Другой — о крестах. Третий — повторял фразу: «Я не виноват». Четвёртый — рисовал символы на стене. Пятый — перед сдачей упал на колени и сказал: «Прости меня, доктор».

— Доктор, — повторил Тень.

Он ввёл запрос. Фильтр: психиатрические карты. Результат — один. Центральный психоаналитический институт. Приём ведёт: Дин Морган.

— Дин Морган, — сказал он. — Мужчина. Возраст — 22. Репутация — безупречная. Пациенты — доверяют.

Он открыл список. Имена. Фото. Те самые мутанты. Все. Без исключения.

— Он не лечил, — прошептал Тень. — Он программировал.

Он встал. Не спеша. Подошёл к шкафу. Снял костюм. Не надел боевой. Надел гражданский. Деловой. Чёрный. Рубашка — чёрная. Галстук — красный. Туфли — глянцевые. Перчатки — чёрные. Маску не стал надевать. Оставил на столе.

Он вышел из комнаты. Прошёл по коридору. У двери бункера его ждал Ильназ.

— Ты куда?

— Мне нужно к психологу, — ответил Тень.

— Что? — Ильназ даже не усмехнулся. — Ты серьёзно?

— Да.

— Ты же ненавидишь психологов.

— Я ненавижу тех, кто притворяется, что помогает.

— И ты идёшь к одному из них?

— Я иду к тому, кто превращает людей в оружие.

Тишина.

— Ты думаешь, это он?

— Я не думаю. Я знаю.

Тень прошёл мимо. Не оглянулся. Дверь бункера открылась. Он вышел.

Улица. Ночь. Город. И где-то там — доктор, который думает, что он умнее всех.

Тень не улыбнулся. Не остановился. Просто пошёл.

Вперед.

Без маски.

С пустыми руками.

И с одной мыслью:

— Поговорим, доктор.

Иван вошёл в приёмную. Не как герой. Как человек. Человек, который сломался. Он выбрал очередь. Сел. Сгорбился. Плечи — опущены. Глаза — в пол. Руки — дрожат. Он не играл. Он был. Потому что депрессия — не маска. Она — у него. Давно. Глубоко. Под слоями сигнала. На нём — чёрный деловой костюм. Но не идеальный. Рубашка — чёрная, чуть помята. Галстук — красный, чуть криво завязан. Ботинки — не блестят. Всё как у того, кто перестал заботиться. Он сел между двумя людьми. Слева — женщина с плакатом «Нет мутантам!». Справа — мужчина, бормочущий в телефон: «Эти супергерои — не спасители. Это оружие в руках государства». Иван кивнул им. Не словом. Движением. Как будто он тоже с ними. Как будто он тоже ненавидит.

— Вы тоже против? — спросила женщина.

— Я не против, — ответил Иван. — Я просто... больше не чувствую.

— Это потому что они нарушают природу, — вставил мужчина. — Они не такие, как мы.

— А если бы вы стали таким? — спросил Иван. — Что бы изменилось?

Мужчина замялся.

— Я... не знаю.

— А я знаю, — сказал Иван. — Вы бы стали одиноким.

Он замолчал. Смотрел в пол. Его пальцы дрожали. Не от страха. От контроля. Он держал себя. Не давал сигналу вырваться. Не давал костюму активироваться. Он был человеком.

Дверь кабинета открылась.

— Следующий, — сказал голос.

Иван встал. Медленно. Неуверенно.

Кабинет. Тёплый свет. Старинные книги. Ковёр. И за столом — Дин Морган. Среднего роста. 185 см. Длинные чёрные волосы, собранные в аккуратный хвост. Бледная кожа. Зелёные глаза. Под ними — сильные синяки от недосыпа. Улыбка — тёплая. Спокойная. Доверительная.

— Проходите, присаживайтесь, — сказал он. — Меня зовут Дин Морган. Мне хватит, если просто Дин. Вам как удобнее?

— Тень, — ответил тот. — Это не имя. Просто... так меня называют.

— Хорошо, Тень. Что вас привело ко мне?

Иван сел. Не на кресло. На край. Спина — сгорблена. Руки — на коленях. Глаза — не поднимает.

— Я... не знаю, с чего начать, — сказал он. — У меня... всё сломалось.

— Это нормально, — ответил Дин. — Здесь можно не знать.

Иван вздохнул. Длинно. Тяжело. Как будто внутри — пустота.

— Я не чувствую... ничего.

— Когда это началось?

— Давно.

— После чего?

— После того, как понял, что я не нужен.

— Кому?

— Всем.

— Коллег?

— Нет.

— Кому тогда?

— Миру.

— Почему?

— Потому что я не герой.

— А кем вы себя считаете?

— Я — тот, кто должен быть сильным.

— Но вы чувствуете слабость?

— Да.

— И от этого стыдно?

— Нет.

— А что?

— Мне больно.

— Больно от того, что вы не можете быть сильным?

— Нет.

— Тогда от чего?

— От того, что я сильный.

— Расскажите.

— Я... могу делать то, что другие не могут.

— И это мешает вам?

— Да.

— Потому что вы не такой, как все?

— Потому что я — не человек.

Дин замер. Не внешне. Внутри. Его глаза — чуть сузились. Не от подозрения. От интереса.

— Почему вы так думаете?

— Потому что я не устаю.

— Не устаёте?

— Ни телом. Ни разумом.

— А душой?

— Её у меня нет.

Тишина.

Дин не записывал. Не кивал. Просто смотрел.

— Вы говорите о себе, как о машине, — сказал он. — Но при этом чувствуете боль.

— Боль — это не чувствование.

— А что?

— Это сбой.

Дин улыбнулся. Не тёпло. Не по-доброму. Едва. Как будто понял что-то.

— Вы не первый, кто приходит ко мне с такой болью.

— Но я первый, кто говорит правду.

— А как вы знаете, что это правда?

— Потому что я не могу её отключить.

Дин наклонился вперёд.

— Вы когда-нибудь пробовали?

— Каждый день.

— И что получается?

— Ничего.

— А если бы я сказал, что знаю, как это остановить?

— Я бы не поверил.

— Почему?

— Потому что вы не знаете, что я такое.

— А вы скажете?

— Нет.

— Но вы пришли.

— Да.

— И что вы хотите получить?

— Понимание.

— Понимание чего?

— Что я не один.

— А вы один?

— Нет.

— Тогда зачем подтверждение?

— Потому что никто не говорит правду.

— А вы думаете, что я скажу?

— Нет.

— Тогда зачем вы пришли?

— Потому что вы слушаете.

— И этого достаточно?

— Да.

Дин откинулся на спинку кресла.

— Вы не хотите лечения.

— Нет.

— Вы хотите, чтобы вас услышали.

— Да.

— Тогда почему вы пришли ко мне?

— Потому что вы — тот, кто слушает. И не пытается исправить. И не боится.

— А вы думаете, я не боюсь?

— Нет. Вы — не такой.

— А какой я?

— Вы — тот, кто знает, что мир не белый и не чёрный. Что люди не хорошие и не плохие. Что боль — это не слабость. А сила — не ответ.

Дин долго смотрел на него. Потом кивнул.

— Вы правы. Я не боюсь.

— Тогда скажите. Вы верите, что человек может быть сильным и при этом не ломать себя?

— Нет, — ответил Дин. — Я верю, что сила — это не отсутствие боли. Это умение с ней жить.

Иван не ответил. Он просто сидел. И впервые за долгое время чувствовал: его слышат.

— Спасибо, — сказал он.

— Приходите ещё, — ответил Дин. — Когда снова почувствуете, что всё сломалось.

Иван встал. Медленно. Спина — прямая. Глаза — в глаза.

— Возможно, — сказал он.

Он развернулся. Пошёл к двери.

— Мы ещё увидимся, — сказал Дин.

— Да, — ответил Иван. — Не как пациент. А как человек.