Новая реальность (джен)

Разбившись на два лагеря, мы обоюдно решили друг другу не мешать. Вернее это решили Жонглёр и Богомол. Авторитет Патриарха тоже никто не оспаривал, поэтому у него проблем так же не возникало. Плюс наблюдения за Юной не нарушали табу, что давало ему возможность поддерживать отношения и с другим лагерем тоже.

Цвета приходило раз за разом всё меньше и меньше, деревья после нескольких заливок умирали на совсем, поэтому приходилось их вырубать и уносить на переработку. Но этим всем занимались уже наши союзницы Эхо, Айя и Има. Мы же с Жонглёром охотились на больших недородков. Сердца в их покоях уже были украдены младшим, как и ожидалось. Я даже перестал за ним следить и наблюдать за тем, сколько сердец он себе раскрыл. Сначала мы отправились в обидеть бородавочника, который опускался с ветвей, чтобы полакомиться прыгунами. Само собой мы в первую очередь очистили этот заповедник от прыгунов. Жонглёр запустил несколько шаров, которые в короткие сроки уничтожили практически всё прыгающее. К сожалению на сами шары Жонглёра бородавочник никак не реагировал и даже не собирался выпрыгивать из кустов сверху. Пришлось его выманивать. Сначала мы попробовали создать цветной шар, но увы, это не дало результатов. Тогда я рискнул стать приманкой для этого зверя.

Когда же он попытался пронзить меня своим крюком, быстрый взмах мачете опустил меня обратно на землю. Мой союзник тоже не медлил, он почти сразу перерубил недородка двустороннем топором Имы, чуть повыше головы. Сожранный цвет вытек яркими потоками. Нас с Жонглёром было достаточно, чтобы полностью вобрать в себя все капли. Далее брат подкинул меня до ветвей и я настойчиво повырубал все части бородавочника, а затем принялся за вырубку и самого дерева, на котором он поселился.

Когда всё было демонтировано и свалено на кучу, наши союзницы уже принялись перетаскивать топливо в подвал Лидиного дворца.

— Было бы неплохо, если бы не только мы таскали все эти вещи, — обратилась ко мне Айя, — Неужели нет возможности создать какой-нибудь подходящий для этого механизм?

— Механизмы в промежутке превращаются в недородков и Лидия теряет контроль над ними, поэтому этот вариант отпадает.

— А как насчёт механизма, позволяющего нам брать с собой больше материи за одну ходку? — предложила Има.

— Идея хорошая, но на него нужно тратить цвет, которого и так очень мало и приходит всё меньше и меньше с каждым тактом, — опустил голову я.

— Это верно. Тогда возникает ещё один вопрос. Почему это мы носим, пока эта смерть из теплицы лениво расхаживает по дворцу, отказываясь выпивать зелень и демонстрирует свою самоотверженность? От неё тоже был бы толк, займись она делом! — предложила Эхо.

— Я думаю, что Лидия уже имеет некий план, частью которого она является. Она умная и не позволила бы просто так лоботрясничать никому, — удивился я.

— Надеюсь это не означает, что она запихает бесполезную в свою машину по выделению цвета! — попытался шутить Жонглёр.

— Кстати про "запихает", — встревоженным голосом заговорила Айя, — Никто не знает куда пропала Яни. Последнее, что я от неё слышала — это то, что механизмы дворца покушаются на её убийство.

— Да-да, Яни действительно пропала! — повторила Эхо.

— Я не думаю, что Лидия способна причинить ей какое-то зло, — попытался я всех успокоить, — Скорее всего Яни где-то спряталась. Дворец развивается прямо сейчас и там вполне могла появиться новая комната.

— Лучше бы это было так! — встревоженно воскликнула Има.

— За Яни не переживай, поскольку она под моей опекой и выполняет мои поручения, — быстро проговорила лазурь без какой-либо интонации., — А вот Има ведёт себя странно. Это или Изумруд на неё плохо влияет, или она оглохла.

— Яни под нашей опекой, — раздался звон серебра в ушах.

— Цвета говорят, что с Яни всё хорошо, если им можно верить, — улыбка растянулась по моему лицу, — А вот тебя, Има, они ругают, говорят ты оглохла.

— Я просто сейчас меньше чувствую цвет и стараюсь его не слушать, — пояснила страдалица, — Отныне я слушаю только тебя и своего мудрого брата.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Жонглёр.

— Цвета, ведьма ... Я всё равно им всем мало доверяю! — Айя по прежнему сильно тревожилась.

— Чтож, значит этого недородка мы отнесём вместе с сёстрами, чтобы посмотреть, что там происходит, не думаю, что в наших интересах сейчас кричать на весь промежуток, так мы усилим позиции Юны и тогда переубедить других сестёр станет невозможным.

— Я тебя понял брат.

В этот момент в заповеднике появился младший.

— Приветствую тебя, дух, — улыбнулся я. В ответ гость лишь посмотрел на меня и похлопал глазами, — Послушай меня, я сейчас буду говорить очень серьёзно. Что бы там тебе не говорили сёстры, индивидуальный прорыв — это великое зло, потому что он убьёт всех, кто только тут существует. Но с другой стороны, чтобы тебе не говорили братья, прорыв необходим, потому что промежуток медленно умирает. И да, я называю это место промежутком и вполне чётко утверждаю, что наверху есть гораздо лучший мир. Но наравне с этим, я говорю новую истину, которой до меня не говорил никто. Вовсе не обязательно уничтожать всё и всех, чтобы прорваться. Мы можем подняться все вместе и одновременно, используя для этого практически весь цвет который тут есть. То есть при таком подходе, промежуток отправится на один уровень вниз и в нём, возможно, появятся новые братья, после нашего ухода, но мы все останемся жить. Никто не умрёт от голода и никто не застынет в пустоте. Мы будем жить в новом мире и искать способы реализации, поэтому не потакай сёстрам, чего бы они тебе не говорили и как бы тебя не соблазняли. Они не понимают, что каждая из них хочет жить, видимо просто не осознают, потому что не способны. Но ты, — я ткнул пальцем в грудь младшего, — Ты прекрасно осознаёшь, насколько они важны и как важно сохранить всем жизнь. Поэтому если не хочешь помогать нам, то хотя бы просто не позволяй сёстрам прорваться.

В ответ на мои речи гость одобрительно кивнул, будто бы полностью осознал суть нашей проблемы. Он был безмолвным и не мог ответить. Теоретически он бы тоже смог говорить во дворце Лидии-Лады, однако идти туда он по-прежнему отказывался. Видимо не все так непокорны, как я. Чтож, это был его выбор, а мы отправились вместе со всем именно во дворец.

На гостевой платформе нас встретила Безымянная.

— Что ты делаешь, сестра? Может тебе уже пора тоже взять себе имя? — обратился я к ней.

— Тогда зови меня Смерть. Так, будто бы это моё настоящее имя, — ответила Безымянная. Я коснулся её руки. Она была абсолютно холодной и самой бледной из всех сестёр, что нам помогали.

— Вот, возьми хоть несколько капель, я не могу допустить твоей гибели, потому что каждое существо бесконечно важно для баланса, — я вложил в неё немного зелени, а затем добавил столько же золота.

— Это лишнее, я могу существовать здесь и без цвета, как и хозяйка дворца. Учусь понемногу преодолевать свой голод, — заулыбалась Смерть.

— Это похвально, но на первых парах тебе всё равно понадобится хотя бы по несколько капель. Это не замедлит процесс твоего преодоления голода и роста силы воли, но позволит тебе быть значительно активнее, — добродушно стал рассказывать я.

— Только не переусерствуй Старк, иначе потеряешь моё покровительство, — неожиданно заквакала зелень, — Эта сестра по моей просьбе вступила в фазу безповоротной трансмутации, которую лучше не останавливать.

"Лучше не останавливать, потому что это всё обратимо?"

— Да именно так. И ты можешь всё испортить, — утвердил изумруд.

— Ты не поверишь Пират, — шепнула мне на ухо Айя, — Но цвета внутри меня склоняют меня тебя категорически не слушать. А госпожа ... Ей намного хуже, она скрывает, но внутри неё постоянно происходит неистовый спор, будто Сирень и Серебро что-то никак не могут поделить между собой.

— Не волнуйся, Айя, — приобнял я сестру, — Продолжай сопротивляться, воля всегда имеет значение. Результат тебя будет бесконечно радовать, просто поверь мне.

Жонглёр меня поддержал и очень своевременно взялся носить тяжести, которые были великоваты для сестёр, в подвал по их указаниям.

— Лида. Теперь вопрос на миллион, — обратился я к хозяйке дворца, но так, чтобы слышно нас было только в пределах этого дворца. Живущие в промежутке ничего не услышали, — Где Яни? До меня дошли тревожные слухи о её исчезновении!

— Да, видишь ли, в чём дело, Старк. Я не могу её почувствовать ни в одной из частей своего дворца. Это до жути странно, потому что в данный момент я находясь тут чувствую каждого из всех вас пятерых и отлично осознаю в каких частях дворца находится моя охрана. Я так же полностью контролирую процесс строительства дирижабля и уровень наполненности резервуаров. Работать надо по-прежнему много и всем, — ответила Лидия, — Поэтому было бы очень хорошо, если бы Смерть тоже научилась ходить в промежуток и приносить недородков. Ещё было бы кстати отыскать Яни.

— Я пока не готова к возвращению в промежуток! — воскликнула Смерть. Теперь её нельзя было называть Безымянной.

— Тогда послушай меня, — взял я за руки сестру из теплицы, — Раз уж Лида не может почувствовать Яни, а в промежуток ты выходить не можешь, то займись её поисками. Мы пятеро заняты и так по полной программе в промежутке ещё полно биомассы. Мы очистили только один заповедник, там ещё два с большими недородками, поэтому нам с Жонглёром искать Яни просто некогда. Эхо, Айя и Има отлично справляются с переносом мусора в подвал, но с каждым разом им приходится ходить всё дальше и дальше. Даже с помощью Лиды, которая вместе с охраной встречает их на платформе и сама относит материалы в топку, они заняты на 100% и точно не могут заниматься поисками младшей. А ты можешь!

— Хорошо, Пират, мне это по силам, — улыбнулась Смерть. Мне было приятно, что мы снова пришли к соглашению.

После всех этих разговоров, мы с Жонглёром отправились уничтожать двух других червей. Впрочем, когда мы вышли в промежуток, то стали свидетелями крайне суровой словесной перепалки. Суть проблемы состояла в том, что Монгольфьер начал проращивать цвет и питать им свою Оле, вопреки воле всех братьев.

— Отныне, я враг для вас, братья! Потому что суждения ваши — ошибочны! — восклицал Монгольфьер, — Этот предел не является раем, потому что есть другие миры, лучше этого. Я не только чувствовал волю цвета, когда кормил свою Оле, я ещё и видел находку в окнах её ключа!

Конечно такого поворота событий я мог ожидать, но как-то сразу даже немного растерялся. Зато сейчас я мог наблюдать самый настоящий раскол в стане противоположного лагеря.

— Монгольфьер, ты же знаешь табу не хуже нашего! У нас и так достаточно еретиков, проращивающих нерву. Но великое счастье, что они смогли отказаться от прорыва, — начал говорить Богомол, — Их отказ от прорыва стал залогом хрупкого мира, который мы заключили. А теперь ещё и ты...

— Давайте сбросим его вниз, как еретика! — предложил радикальное решение Тиран.

— Полностью поддерживаю, — отозвался Броненосец.

— Вряд ли кто-то станет слушать сестёр, но братом больше, братом меньше ... Главное, чтобы нас кормили цветом, — вновь начала свою политическую игру Юна.

— Я против! Если вы бросите моего Ориона в бездну, я отправлюсь вслед за ним, даже если я там не выживу! — отозвалась Оле.

— Тише-тише, народ, — ступор наконец-то от меня отступил, — Без Оле цвета к нам придёт вообще мало. Этого не хватит даже на то, чтобы вы просто поддерживали жизнь своих сестёр. Поэтому немного сбавьте обороты. К чему такие крайности? Монгольфьер, ты можешь привести Оле в наш дворец, где она больше не будет испытывать голод. И ты не будешь находиться на территории рая, а это означает, что ты не нарушаешь табу остальных братьев.

— Звучит заманчиво, но слишком странно. Если ты готов приносить моей Оле подарки, на которые я не способен, то в смене стороны ещё имеется смысл! — ответил мне Монгольфьер.

— Я с тобой до конца, Орион! — воскликнула Оле.

— Так хватит разводить ересь! — вмешался в разговор Броненосец.

— Пират, Жонглёр и Монгольфьер! Отныне я буду охотиться на вас, уничтожая всех по одиночке или одним махом. Разницы нет! Я не успокоюсь, пока вы все не окажетесь внизу, вместе с вашими еретичками, шавками которых вы стали!

— Вызов принят! — сжал кулаки Орион.

— Мы вместе до конца в таком случае, — зашипел Тиран.

— Ну знаешь, колесо, с тобой-то у меня разговор будет коротким! — грозно прокричал я. Теперь я просто не мог позволить оставшимся братьям влазить в мой лагерь, как и не мог позволить Жонглёру или Патриарху или даже Монгольфьеру, хоть он и сохранял нейтралитет, решать мои проблемы и биться в моих битвах.

— Тебе придётся убить червя в одиночку, Жонглёр, — обратился я к союзнику, — А я займусь воспитанием братьев. Богомол, Триумфатор, что вы скажите? Будете ли сохранять нейтралитет.

— Меня вообще волнует только состояние моей сестры и цвет, рождающийся в её покоях, — абсолютно без эмоций заговорил Триумфатор. — Я даже не против того, чтобы очистить наш заповедник от этого ужасного монстра, поэтому я помогу тебе, Жонглёр.

Меня глубоко порадовала позиция Триумфатора.

— А я привык говорить от имени всех братьев. Но братья должны быть едины в своих убеждениях и своих взглядах. А мнения братьев разделились и это заставляет меня молчать, — промолвил Богомол, — Я категорически против любой возможности прорыва. И я категорически против нарушения табу, однако сейчас вопрос стоит о существовании самого рая и если табу не позволят его сохранить хотя бы частично, мы должны принять меры. Мы должны вобрать как можно больше цвета и ждать, пока мёртвый голод не покинет рай.

— И надеяться на то, что цвета хватит на эту жуткую голодовку? Сколько уже сестёр погибло за время вашего ожидания? Их у вас очень мало, чтобы рисковать их жизнями, понимаешь? — обратился я к Богомолу, — А цвет приходит только в те промежутки, где есть хотя бы одна сестра, иначе — смерть и никак иначе! Может пришло время поискать всем другой рай? Справа, слева, ... наверху?

— Ты говоришь вроде бы разумные вещи, Пират, но нам ... мне надо ещё всё обдумать. Я не буду выступать против тебя, хоть в твоём желании искать новый рай наверху просматриваются еретические нотки прорыва, — ответил Богомол.

— Ну знаешь. Не совсем, поскольку прорыв — это безусловная смерть всех. А я говорю о жизни, причём о хорошей жизни для всех и каждого. Чувствуешь разницу между "прорывом" и "вознесением"? — настаивал на своём я.

— Для меня пока разницы нет. Радуйся, что я не категорически против! — отмахнулся Богомол.

— И вправду, спасибо и на этом, — улыбнулся я. К этому моменту Тиран уже стоял напротив меня, начав читать свою молитву цвету. С ним диалог не получился бы уже никакой и настроен он был не менее воинственно, чем Китобой или Надзиратель.

— Янтарь веселящий, дикий, бурю буйства несущий, кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч — откройся просящему твоего снисхождения! В благую волю того, кто просит тебя — вникни. Кровью пополни кровь, осквернителя заповедей — настигни. Разрушая мысли его, кости его — стихни. Насыщая жажду свою, одержимый, погребая его под собой — дрогни, — затараторил Тиран.

Я достал мачете и попытался отрубить ему руки, ну или хотя бы пальцы. Уже привычные мне царапины стали быстро затягиваться на теле моего противника. Я не знал, какой цвет нанесёт больше урона Тирану и потому стал просто перебирать всё подряд. Совсем немного удачи и вот уже я знаю, что он не любит золото.

— Лазурь грозная, выступающая как медь, приносящая смерть, рассекающий бич, карающий меч — откройся жаждущему твоего покровительства! Выступающему как медь, проникающему, как меч, несущему смерть — мне, внимающему тебе — внемли. Моего врага в глубины боли, в пучину страдания — ввергни. Причиняя ему мучения, раскрывая его изнутри — медли. Когда воззовет к тебе, пожелает найти тебя — смолкни, — продолжал противник.

Честно говоря мне так надоедало это тарахтение с повторением одного и того же, что я начал ещё больше концентрироваться на убийстве колеса, чтобы он хотя бы просто заткнулся. По рукам бить его оказалось вовсе не эффективно. Тогда я схватился за револьвер и начал целиться в лица. Противник же в свою очередь начал создавать вокруг себя болотную жижу, которая жутко воняла. Издалека она походила на кислоту и после перемещения брата, на месте жижи оставались следы.

Совершив несколько выстрелов золотыми пулями, я не заметил, чтобы мой противник хоть как-то ослаб. Видев, что я легко обхожу его болотную жижу, Тиран тоже сменил тактику боя и начал меня преследовать, пытаясь наехать на меня, словно обезумевшее колесо. Впрочем ... Почему словно?

— Пурпур яростный, причиняющий раны, цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь — дай власти ставшему твоим бранным посланником! Обо мне, ставшем твоим правым посланником — вспомни. Заточи мой меч, разрушением мой удар — наполни. Кровь и Нерву из жил моего врага — исторгни. Направь острие моего клинка, цели своей — достигни, — раздавалось каждый раз всё громче по мере приближения обезумевшего колеса!

В один прекрасный момент, мне на глаза попались несколько красных бьющихся сердец в металле. Я решил, что стоит нанести удар по ним и вновь зарядил в револьвер золотые пули. Спустя несколько минут, первые два сердца Тирана уже были прострелены. Брат остановился на мгновение, корчась от боли, а после стал вращаться, стоя на одном месте. Во время вращения попасть по нему было практически невозможно. Когда же брат рванул ко мне, набирая скорость, я уже был готов к этому. Отскок в сторону и вот мачете пронзает сердце противника снова. Тиран упал замертво, перелив в меня весь свой цвет. Наконец наступило молчание, хоть и недолгое.

— Хорошая работа , Старк, — поддержала меня золото, — Освободив сирень из тюрьмы под названием Тиран, ты заметно усилил свои позиции в лагере цветов. Теперь я могу использовать Оле, чтобы повлиять на неё.

— Я уже давно пытаюсь влиять на сирень через Эхо, но пока результатов нет, — послышался звон серебра.

"Ладно. Делайте, что считаете нужным, но сначала давайте убьём Броненосца"

— Первая здравая идея от бесполезного! — огрызнулся янтарь.

"Ты бы лучше рассказал мне о том, кто такой Броненосец и что же у него за имя такое, которое он от всех скрывает?"

— Я тебе расскажу, — ввязался пурпур, — Броненосец — это страх войны. Он, ли и Айя появились в жизни Спящего с началом боевых действий, которы он переживал ранее или возможно переживает прямо сейчас ... Только если Эли — это мечта о мире и справедливости, желание получить лычки и звёздочки от командования честным путём, совершая подвиги, то Айя ... Айя — это жажда безнаказанности. Желание взять автомат и попав на территорию неприятеля убивать всех неугодных. Желание насиловать любую женщину до которой только можешь добраться! Вот кто такие Эли и Айя. Да и сам Броненосец довольно разумен, потому что все разумные люди боятся войны, стараются избежать её. Это только безумцы упиваются ею и, неизбежно, порождают Айю внутри себя ...

"Как всё складывается... А учитывая, что ты играешь против меня, то какой смысл мне тебе верить?" — начал я мысленно разговор с пурпуром.

— Не хочешь верить — не верь! — огрызнулся пурпур, — Это у янтаря фишка в том, чтобы бесконечно врать. Я же просто хочу быть пророщеным. И мне глубоко начхать чем это закончится и для кого, одинаково буду рад, как вознесению сестры, так и рождению нового недородка, независимо от его размеров. Я даже готов к взаимодействию с братьями и готов превратить хотя бы одно из их сердец в нечто, способное проращивать нерву! Это братья придумали себе табу и отказываются со мной взаимодействовать, но это не меняет моего желания двигаться вперёд. Вперёд и вверх, не взирая ни на препятствия, ни на жертвы!

— Пурпур действительно не лжёт, — проговорило золото, — Против нас играет только янтарь. Сирень пока что сомневается, скорее всего летая в глубине своей собственной фантазии, а пурпур просто всегда сам по себе. С ним вообще сложно договориться.

"Хорошо. Я это учту, золото." — подумал я.

— Да не за что, Бредли! — ухмыльнулось золото.

— Надо повырезать биологические части из конструкции Тирана и переработать в цвет! — воскликнул я, направившись со всех ног на помощь Монгольфьеру, который уже принял бой с Броненосцем. Наблюдать за ними со стороны было в какой-то степени забавно, покуда это напоминало сражение танка и вертолёта. Вот только с вооружением у броненосца проблем не было в отличие от Ориона. Я даже пытаться не стал простреливать его металлические конструкции, а уж про то, чтобы бить мечом не могло быть и речи.

Оставался только цвет.

И тут в ход пошёл обряд. Поочерёдно оживляя мёртвые корни по всему периметру арены, на которой сражались братья, я создал два знака так, что возникла необходимость заключить броненосца в центре треугольника. К счастью, Монгольфьер отлично понимал суть происходящего и задержал нашего противника в нужной точке. Взрывная волна цвета настигла Броненосца, зацепив его до самого нутра, но к сожалению не убила.

— Лучше бы тебе такого не делать, — пробормотал Монгольфьер.

— Да я и сам знаю, но его броню мне не прострелить, а ты вообще безоружен. Так что остаются только цветастые знаки! — воскликнул я и начал пускать залпы из ударов, пробивающих скалу. Броненосец несколько раз пытался меня таранить, покуда, Орион парил в воздухе и в него можно было только стрелять. Но после очередного удара, попавшего точно в таран, противник застыл, как вкопанный. Это означало, что зелень он не любит сильнее, чем остальные цвета.

— Зелень тягучая, вязкая, словно смола, обволакивающий покров, непроницаемый щит, изумруд, равняющий чаши всяких весов — наполни воина своей тяжелой силой! Меня, карающий молот поднявшего — слушай. Замысла ослушника, дерзнувшего противиться — спутай. Непокорную душу его — мятежную, обезумевшую — разруши, — начал тараторить Броненосец.

— Молитвы братьев ... Я их тоже знаю, — продолжил Монгольфьер и начал читать эти стихи в такт Броненосцу, — Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств, покровитель стяжателей — укрепи своего служителя! Тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо — ответит. Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его — крепит. Сердце его, обращенное к Лимфе всяких цветов — греет. Расточителя всяких цветов, самоубийцу, дерзнувшего тратить, мучительной пытке — подвергни.

— Да прекратите оба! — заревел я, — Цвета и сами знают, кому помочь, а кого уничтожить!

В этот момент Орион упал на землю около Броненосца, устроив небольшое землетрясение. Противнику это явно не понравилось и он постыдно отъехал назад. Я тут же нарисовал перекати-поле.

— Твари! — выругался Броненосец и вложил свою силу в две ракеты, которые сами избрали нас с Монгольфьером целями. Каждая ракета достигла цель и это было не просто больно, а ужасающе. Орион даже упал на землю, перестав парить и я подумал, что он умер.

— Тебя скоро постигнет та же участь, Пират! — воскликнул броненосец и я резво нарисовал "скорлупу". Как оказалось вовремя, потому что далее в меня полетел целый арсенал. Когда же залп закончился, мне удалось зарядить несколько раз "перекати-поле", затем поставить "магнит", обездвижив брата. Затем я продолжил расстреливать противника "ударом". В определённый момент Броненосец просто не выдержал натиска цвета.

Часть цвета, вытекшего из Броненосца отправилась в Монгольфьера, который после этого встал, как ни в чём не бывало.

— Я думал, что ты умер!

— Цвет творит чудеса, Пират, — произнёс Монгольфьер и подойдя к Броненосцу стал отрывать от него куски брони, — у него должно быть несколько сердец, которые мне теперь будут нужнее!

— Да ты разумнее, чем кажешься на первый взгляд, Монгольфьер.

— Монгольфьер умер. Он был застывшим в своём развитии братом, как и все прочие. Зови меня Орионом. Я был рождён свободным от глупости братьев и из статичного видения мира. Я отказался сбрасывать свою сестру в бездну и был жестоко наказан за своё благоразумие. Мне пришлось взять себе другое имя и жить некоторое время таким же, как все, то теперь я переродился в бою и я готов не глушить цвет, постыдно собирая, а проращивать нерву, ради своей сестры.

— Оле это оценит, брат! Рад, что ты с нами! — произнёс я.