Новая реальность (джен)

"Меняются и время, и мечты;

Меняются, как время, представленья.

Изменчивы под солнцем все явленья,

И мир всечасно видишь новым ты.

Во всем и всюду новые черты,

Но для надежды нет осуществленья.

От счастья остаются сожаленья,

От горя — только чувство пустоты.

Уйдет зима, уйдут снега и холод,

И мир весной, как прежде, станет молод,

Но есть закон: все обратится в тлен.

Само веселье слез не уничтожит,

И страшно то, что час пробьет, быть может,

Когда не станет в мире перемен."

* * *

Я просыпаюсь в полном одиночестве, без малейшего представления о том, где я нахожусь. Однако чувствую себя невообразимо легко.

— Подойди ко мне, маленькая душа! — слышу я приятный голос.

Открыв глаза, я понимаю, что оказался в каком-то полумрачном месте. Полумрачном, но прекрасном. Я прохожу по камню и понимаю, что он, окутанный тьмой, просто висит в пространстве.

Это просто кусок скалы, затерявшийся во времени, с некоторыми редкими деревьями, взмывающими ввысь.

В самом центре камня находится просто огромное дерево. Я напрягаю сознание, и это дерево принимает отчётливые формы дуба.

— Подойди ко мне, маленькая душа, я здесь, в твоём дереве.

Я иду на голос. Он так приятен, будто ничего более приятного не слышалось мне за всю мою жизнь. Подойдя к дубу, я обнаруживаю дыру в коре и пустое пространство в середине. Там немного воды, в которой сидит обнажённая девушка. Этот приятный голос принадлежит ей.

— Вот же тебя занесло. Я вижу, что ты птица вовсе не нашего полёта, — улыбается она. Я пытаюсь ответить, но губы будто бы не шевелятся.

— Не переживай, молчание — это удел всех гостей, но ты больше, чем просто гость, правда? Ты уже умеешь влиять на нашу реальность, используя минимум цвета. Обычно гости были способны лишь проращивать, дарить жизнь, но чтобы менять саму реальность... И ты уже имеешь собственное сердце!

Я машинально осматриваю себя. Оказывается, что я почти полностью прозрачен, только серометаллические сапоги на ногах не позволяют мне взметнуться ввысь в полёте. Золотые наручи на запястьях обеих рук блестят ярче, чем лампочки на ёлке. Внутри дерева они являются единственным источником света. Я являюсь единственным источником света. Может быть в этом мире это настолько редко, что девушка уже так сразу и без ума от меня? Но нет... Она права, я уже осознаю многое, что происходит и, скорее всего, я попал в промежуток, где каждое существо готово грызться до последнего за долю секунды своего существования... Я осматриваю себя далее и вижу, что в прозрачной груди горит алым пламенем сердце. Оно там, где и у всех нормальных людей, разве что форма странная. Это скорее какой-то овальный предмет, который немного пульсирует. Но мои чувства говорят, что это на самом деле моё сердце.

— Ты сильнее, чем кажешься, маленькая душа. Я тебе расскажу об убогом месте, куда тебя занесла нелёгкая. Души не умирают, но иногда падают из верхнего мира к нам. А у нас всё живёт по законам Цвета. Цвет — это твоё могущество, сила и сама жизнь. Мы — Сёстры, существуем для того, чтобы свет приходил через нас. Но прежде, чем цвет придёт в наши покои, мы должны им насытиться. Было время, когда цвет приходил в неограниченном количестве и сёстры не испытывали нужды в нём. Мы скованы оковами, — девушка указала на странные цветные ниточки, которыми она была прикована к земле, — Это для того, чтобы мы не улетели вверх. У тебя для того же груз на ногах, как я посмотрю, но это даже хорошо. Потому что есть Братья. Они — стражи порядка и вершители закона. Братья придумали Табу и бесчестно собирают весь Цвет, но не для того, чтобы им пользоваться, позволяя миру преображаться. Братья собирают затем, чтобы хранить. И, поскольку Цвет нестабилен и постоянно ищет способ вырваться из заточения, тела Братьев покрыты множеством ненужных элементов, таких как у тебя на руках или ногах. Твой груз сослужит тебе добрую службу, ибо они легко примут тебя за одного из них.

Я очень быстро осознаю всё, что она говорит и начинаю чувствовать весь камень, что располагается за пределами нашего дерева. Начинаю понимать, как растут цветы из чистой энергии, именно это она называет "Цвет". Цветы и вправду разного цвета.

— Иди и собери столько цвета, сколько сможешь в себя вместить.

Но мне выходить не обязательно. Я моментально осознаю, для чего мне нужны светящиеся наручи. Взмахом правой руки я призываю к себе энергию, и все цветы начинают рассыпаться на цветную пыльцу. Эта пыльца вихрем пролетает над камнем, увлекая за собой всё новые и новые ростки, пока наконец не устремляется ко мне. Два цвета — два разных ощущения.

— Очевидно, это особая способность твоего собственного сердца. Ты приказал цвету найти тебя, и он поспешил это сделать. Пожалуй, за такое я назову твоё сердце "властелин", и ты уже умеешь пользоваться этой способностью, тебе вовсе не нужны были знаки, правда? Однако ты не всесилен и должен научиться не только сам выживать в этом мире, но и помогать другим существам, поэтому я дам тебе ещё одно Сердце. Это Сердце Донора. Ты сможешь не только поглощать Цвет, как это делают Братья, но и отдавать его.

И она поднялась, затем взяла ещё какой-то овальный предмет, похожий на моё собственное сердце и сильным ударом вставила его в моё тело, пробивая прозрачную структуру. Теперь у меня стало два сердца. Я прислушался к пульсации, которая напоминала удары.

— Пока никого нет, попробуй оживить моё дерево, а далее научу тебя пользоваться покоями, и ты очень быстро сам поймёшь всё, что от тебя требуется.

Я заглянул в сердце донора и увидел в нём символ. Это была греческая буква "альфа". Давно прошло школьное время, когда я изучал подобные символы и гордился своими знаниями. Как только я подумал про гордость, моё первое сердце стало алым до предела. Даже ярче, чем обычно. Затем я устремил свой взгляд на прозрачный резервуар, будто бы знал, что сердца — это вместилище для цвета. Подарочное сердце наполняется золотом. Оно почти такое же объёмное, как и моё первое. Напрягая сознание, мне удаётся сделать сердце полным.

— Как ты это делаешь? Откуда ты берёшь этот цвет? Он не возникает из воздуха. Ты что, само воплощение спящего? — возбуждённо тараторила сестра.

"Ты что? Выросшая в теплице и неведении, что ли?", — подумал я. Ведь для меня усилия воли в порядке вещей, а осознавать себя как личность — результат долгих тренировок и медитаций.

Я всегда отличался от людей, меня окружающих. Очень быстро дорос до состояния свободного человека, который не приемлет никаких оков и не боится идти вперёд. Там, где другие видели ересь, я видел знания и новый опыт. Будь это старые латинские книги или святые писания других конфессий, или даже веды и гаруда. Я осваивал множество медитаций, и потому моё сознание довольно скоро достигло состояния собранности, при котором мне удавалось не один раз осознавать себя даже во время сна. Вот только теперь я, увы, не спал.

— Может тебе и не следует ходить по покоям и собирать цвет, и ты можешь просто сразу накормить меня цветом? На всякий случай коснись моего дерева, чтобы оно наполнилось жизнью. А затем я с радостью приму от тебя цветной дар, но только золотой. Пурпурное безумие оставь, пожалуйста, для других сестёр.

"Пурпурное... А мне больше нравится алое", — думал я, пока делал всё, что она сказала.

Я легонько коснулся дерева цветом. Мой палец загорелся так, как было нужно, и на коре я нарисовал большую размашистую альфу. Вернее донор, потому что надо было привыкать к местной терминологии.

Дерево наполнилось алым, то есть пурпурным цветом и засияло, как рассветное солнце. Золото же я полностью передал сестре. Интересно, а имя у неё есть? Или так и называть её "сестра из теплицы"?

— Все меня зовут сестрой из теплицы. У других есть имена, — начала повествование девушка, — Для переходов к другим сёстрам мы должны открыть тебе коридоры, но для этого понадобится много сил, поэтому стоит раскрыть хотя бы несколько сердец, чтобы мы пропустили тебя дальше. Чтобы вырваться, тебе придётся раскрыть сестре все сердца, и использовать для этого можно лишь те цвета, которые она любит.

"Кто бы подумал, что я так легко угадаю, кто ты! Хоть, конечно, было и совсем не трудно догадаться!" — подумал я перед тем, как оставить её покой. Она сказала, что стоит выходить через воду и что нужно наполниться цветом до предела. Мне не следовало повторять дважды, и раз уж местная аудитория любит бегать туда-сюда и что-то там собирать или что-то проращивать, я могу просто наполнить себя силой мысли. Сделав это, я вошёл в воду.

Мои мысли наполнились непонятными звуками. Я услышал множество разных голосов. Большинство, конечно, женских, некоторые я слушал, упиваясь их мелодичностью, а другие был бы не против заткнуть навечно. Но были и мужские где-то глубоко внизу. На такой глубине, на которую мне не позволят нырнуть мои наручи.

А над промежутком красовалось интересное сияние. Будто бы это был просто кусочек пространства непосредственно под нашим солнышком или какой другой звездой.

Сам промежуток представлял собой подобие нервной системы, с опухлостями в виде покоев, связанных между собой прозрачными нитями. Около теплицы сияли три пути, и ещё три были чёрными, я так понял, что это потому, что у сестры недостаточно сил, чтобы открыть для меня эти коридоры.

В какой-то момент я почувствовал острую необходимость войти в теплицу и почти моментально оказался в ней.

— Скорее подойди ко мне, кажется, что случилось что-то ужасное! — взволнованно забормотала девушка. Я подошёл, и она уставилась в оба моих опустошенных сердца.

— Это невозможно. Ты не провалился, хотя должен был. Никогда больше не проращивай весь цвет в своих сердцах. Это может быть опасно: все, кто падают в кошмар, возвращаются либо братьями, либо не возвращаются вовсе.

Мне вдруг подумалось, что стоит успокоить сестру, и я наполнился цветом снова. После этого я передал ей всё золото, что у меня было.

— Спасибо тебе. Вот, возьми ещё одно сердце, — и она вставила в меня ещё один резервуар, — Больше сердец — больше силы и власти. Ты новая душа, которых ранее не было. Похоже, что у тебя будут другие задачи, которые мне неведомы. Беги скорее до других сестёр. Только...— в этот момент сестра сделала не просто паузу, а со страхом вздрогнула, — Только я тебя умоляю, ни при каких обстоятельствах не ходи к нашей новой даме, покой которой появился совсем рядом с моей теплицей. Другие сёстры называют её ведьмой. Она вроде бы и такая сестра, как мы, но очень странная. У неё нет садов, чтобы проращивать цвет, она почти всегда молчит, а когда начинает говорить, то говорит совсем необычные вещи. Некоторые особо ярые сёстры вообще хотят ввести правила, как у братьев, и мы уже почти готовы просить братьев о том, чтобы они сбросили её в кошмар. Поэтому не ходи к ней, прошу тебя.

"Ну да, ну да! Ты мне уже так много о ней рассказала, что её покой — это именно то место, в которое я и пойду. Потому что мне нужен выход, а если другие сёстры такие же, как ты, то выхода они мне точно не дадут", — мелькали мысли в голове, но для сестры я лишь утвердительно кивнул.

Наполнившись цветом, я нырнул в воду и отправился в путь. Теперь я видел всё то же самое, но чёрные ниточки ярко засияли. Все, кроме одной, которая, не то что не горела, а была еле заметна. Я сразу же понял, что это та дорога, что меня интересует. И силой мысли я заставил эту ниточку запылать пурпурным цветом.

— Остановись, прошу тебя, не ходи к ней! — взмолилась сестра из теплицы.

— Стой, гость, куда же ты, мы даже не познакомились, — послышалось откуда-то со стороны основного промежутка. Но я лишь демонстративно показал им свою спину.

"Я выхожу отсюда сразу, как только смогу!" — подумалось мне, но произнести вслух ничего не удалось. Губы просто отказывались подчиняться.

— Правильное решение, — раздался вдруг голос из того покоя, в который я направился. Очевидно, что это говорила ведьма. И, да, её голос я бы слушал целую вечность.

Я шёл вперёд, несмотря на крики и вопли других сестёр. Хотелось закричать что-то на тему: "Да почему же она ведьма? Что с ней не так? За что все так её ненавидят?!"

Наконец я проследовал по алому коридору, язык не повернулся бы назвать его пурпурным, и вошёл в покой ведьмы.

Передо мной открылось нечто по-настоящему грандиозное и настолько детальное, будто бы я попал не в покой в каком-то промежутке, а в реальный мир. Хотя, конечно, внешний антураж очень чётко напоминал мне, что это не реальный мир. Пожалуй с антуража и начну описание.

Я стоял на небольшой шестиугольной платформе, с которой начиналась большая лестница в огромный дворец. Но не думайте, что это был дворец средневековой эпохи, нет. Это было механическое чудо. Все башни поочерёдно то поднимались, то опускались, на стенах красовались огромные шестерни и цепи, которые вращались в такт, как механические часы. Медный оттенок блестел в лучах газовых ламп, которые также двигались по круговой или полукруговой, а иногда по непонятной, угловатой траектории. Из центрального шпиля на крыше этого дворца в четыре разные стороны валил густой пар, который, очевидно, и приводил в действие всю эту конструкцию. Все окна имели овальный верх в викторианском стиле. Стекла были либо полностью прозрачны, либо сочетали витраж и интересный орнамент. Сквозь прозрачные стёкла можно было разглядеть бархатные шторы бордового или коричневого цветов, которые двигались, будто в помещении работала система вентиляции. Казалось, что в этом дворце движется каждый сантиметр, даже на ступеньках красовались винтики и болтики, которые то закручивались по самую шляпку, то выкручивались обратно, а вместо перил были какие-то причудливые деревянные валики, в которых снова-таки были либо закручены винты, либо вставлены какие-то оригинальные шестерёнки.

Под центральным шпилем, вернее, под трубами, из которых валил пар, располагалась квадратное помещение, которое можно было увидеть и с моей площадки тоже. Это было возможно благодаря его размерам и отсутствию стекла. Напоминало колокольню в башнях, но вместо колоколов из этого помещения смотрела на меня так ненавистная для всех ведьма.

— Здравствуй пришелец! — заговорила она вновь своим завораживающим голосом, — Поднимайся ко мне, нам есть о чём побеседовать!

— Ну, здравствуй! — ухмыльнулся я. И после этого сразу же осел: неужели я что-то произнёс вслух? Я уже успел смириться с тем, что стал немым. У меня сразу же в голове возникло столько вопросов, что я полетел вверх по лестнице, как ошпаренный кипятком. Поднявшись наверх, я остановился, чтобы передохнуть. До этого мне даже не приходилось переставлять ноги, я просто медленно перемещался, делая всего несколько шагов. Впервые за последние часы своей жизни я почувствовал себя живым. Внизу шестигранная площадка исчезла. Я с наслаждением отдышался, будто был у себя дома в реальном мире.

— А то, что у тебя тут части конструкции исчезают, нормально? — крикнул я как можно громче.

— Да. И орать не обязательно, тут такое пространство, что любое сказанное тобой слово я слышу очень хорошо, в какой бы части покоя не находилась, — ответила ведьма, — Но и это ещё не всё. Ты можешь отсюда общаться с любым другим персонажем из промежутка, если знаешь его или её имя, но тебя услышат и все остальные при этом.

— И будут кричать, что я страшный колдун?

— Возможно, — она выждала небольшую паузу, — Так мне что ждать тебя целую вечность?

Я моментально вернулся в себя и направился во дворец. Внутри викторианский стиль так же сохранялся. Но кроме всего прочего меня встретили двое странных механизмов. Они были будто людьми, но вместо кожи у них было стекло, сквозь которое просматривалось множество шестерёнок, а на месте сердец красовались пружины. Я невольно посмотрел на себя, все мои три сердца по-прежнему пульсировали, полные цвета. Однако, кроме сапог и наручей на мне появились кожаные брюки и жилет. Приятно, видеть на себе хоть что-то. Я попытался пройти, но механические люди преградили мне дорогу.

— Этот мой! — раздался приятный голос ведьмы и стража расступилась.

— А прозвучало так, будто ты съесть меня хочешь! — огрызнулся я.

— Да ты приди для начала, — послышалась в ответ ухмылка.

Пройдя дальше по коридору, моему взору открылись некоторые помещения. Их было несколько, другие же были закрыты дверями с механическим запором. Внутри помещений действительно работала система вентиляции, только была она своеобразная. В одном из помещений огромные зонты для раздувания огня в кузнице то набирали воздух, то выдували его в трубы. В другом помещении находился большой валик, который по очереди толкали просто гигантские пружины. Это было сердце дворца, которое приводило в движение все механизмы, расположенные здесь.

Наконец я дошёл до конца коридора и оказался в пустой башне. Лестницы наверх не было, а все прочие двери были закрыты.

— Неужели заблудился, герой?

— Ну не то чтобы заблудился.., — начал я уклончиво флиртовать, ища на стенах рычаги, выключатели или что-то в этом роде.

— Да перестань, я и так знаю, что там с тобой творится. Выстрели цветом в кнопку на потолке, если конечно сестрёнки тебя этому научили.

— Вообще-то нет.

— Нет? Ну тогда отправляйся обратно в промежуток, я думала, что ты сможешь подняться сюда уже, если ты осмелился заговорить с ведьмой.

— Но мы и так говорим. Или давай, спускайся ты ко мне!

— Ох мужчины. Всё-то вы хотите, чтобы женщина сделала сама!

После этого я обернулся в сторону коридора. В самом его конце уже стояла ведьма, которая со мной общалась всё это время. Мы начали приближаться друг к другу и встретились в ещё одной из открытых комнат. Как могло так получиться, что я её пропустил.

В комнате стоял небольшой столик и два кресла, расположенные друг напротив друга.

Теперь у меня появилась возможность рассмотреть и саму ведьму вблизи.

Она была на полголовы меня ниже ростом и имела длинные волосы почти до самого пояса. Одета была в кожаный корсет, усыпанный шестерёнками, которые хоть и были статичны, но казалось, будто вот-вот тоже начнут вращаться. Мини-юбочка из чёрной кожи и большие туфли-гладиаторы. А на голове красовались гоглы со сварочными стёклами, такие же медные, как и весь её дворец. Неудивительно, что внутри такого техногенного гиганта живёт девушка, способная найти общий язык с газовой горелкой. На теле собеседницы были пятна от гари и копоти, но они будто бы делали её ещё красивее. Можно было заглядеться.

— Удивлён, что я не такая голая, как все прочие сёстры? — спросила она, оценив моё непонимание.

— Поначалу был. Но потом заметил, что я могу говорить и заметил, что и сам немного приоделся...

— Мда-а-а. У меня тут немного другие законы, нежели в промежутке. Именно за это они и окрестили меня ведьмой.

— Ты так легко перемещаешься по покою... Как такое возможно?

— Я бы сказала, что в расчёт идёт не только сам факт смерти, но и степень твоего самосознания в эфемерных и астральных мирах. Для меня не является проблемой превзойти свою жажду цвета и оторваться от собственной беспомощности.

— Я знаю о чём ты. Я могу просто наполняться цветом, стоя на месте, — восторженно поддержал я разговор. Моя собеседница присела в одно из кресел, положив руки на подлокотники, и я проделал то же самое.

— Хорошая способность. Но помни, что ты выкачиваешь цвет только из покоев конкретной сестры. Не думай, что ты генерируешь его из неоткуда.

— То есть это как?

— Это стоишь и призываешь цвет к себе, а он послушно к тебе летит. В моём покое его очень мало, поэтому тут трюк не сработает, а чтобы у меня выросли свои покои с садами или заповедниками, мне тоже надо много чего сделать. И я не могу покидать свой дворец, к сожалению. Зато, как мог заметить, я превратила его в крепость и в отличие от остальных сестёр не боюсь даже братьев.

— Они хотят попросить каких-то хранителей скинуть тебя в кошмар, — взволнованно произнёс я.

— Нижний предел — это не смерть, а высший — это не рай. Ты ведь тоже их видел, правда?

— Правда.

— Ты сильнее, чем простые гости. Я долго ждала кого-то, кто хотя бы моего уровня или выше. Как ты понимаешь, мы все когда-то жили, но я долгое время провела в Индии, изучая Шастры и занимаясь йогой. Я очень много времени потратила на совершенствование самосознания, поэтому теперь я могу с лёгкостью осознавать и себя и мир, меня окружающий, — в голосе ведьмы было столько теплоты и надежды, что я не мог не спросить.

— А как тебя зовут? Мне не по душе называть тебя ведьмой. И да, я тоже занимался духовными практиками. Конечно далеко не Индийской направленности, но всё же. Хотя глубоко в душе, мне всегда хотелось, чтобы у меня была девушка-индианка. Но суть я уловил, братья и сёстры — простые смертные.

— Лидия-Лада. А как тебя зовут? Или тебе по душе имя "гость"? — игриво ответила собеседница.

— Меня зовут Бред Старк, — улыбнулся я.

— Вот и познакомились. Я введу тебя в курс дела и расскажу всё, что тебе нужно знать, — перешла Лидия к делу. — Всё, что тебе будут говорить другие — наглая ложь, не слушай их. Ты прав, при жизни они были простыми смертными, которых знал автор. Автора они привыкли называть "спящим", некоторые говорят, что при жизни он был художником, и у меня нет причин в этом сомневаться. Они — все кого он когда-то знал, возможно был влюблён в каждую из них, был к кому-то привязан... Только где теперь он сам вопрос открытый. Но главное, что промежуток — это тюрьма для таких, как мы и ещё более жуткое место для таких, как они. Мы с тобой просто тут заточены, а они медленно умирают. Я много думала о том, как их спасти и возможно ли спасти вообще ... Но, похоже, придётся принять их всех, как сопутствующие потери, — Лидия опустила голову.

— Подожди, — остановил я собеседницу, — Я никого убивать не собираюсь.

— Наивный ты персонаж, Бред Старк. Каждое существо в промежутке готово убить всех остальных ради сохранения своей собственной жизни, причём, жалкой жизни-то, если разобраться. Простые гости переполняют цветом сестёр, а сёстры создают условия в вышнем пределе, и целая вертикаль пределов опускается на одно звено вниз, при этом все тут умирают.

— Понятно, но я пока рискну с этим не согласиться, — возмутился я.

— Ты согласишься, когда поговоришь с другими сёстрами. Сестра из теплицы гораздо добрее всех остальных. Но речь не о ней, — Лидия улыбнулась. В её зеленоватых глазах ярко горело добродушие, и я не посмел её перебить, — Речь о тебе. Ты не просто гость, ты создатель. Тебе не нужна сестра, ты сам способен создать новый мир, а не новый промежуток. Но процедура, к сожалению, такая же, как и всегда.

— Это из серии: мы все умрём?

— Именно. Но я помогу тебе всем, чем смогу, если ты меня прикроешь в свою очередь.

— Что ты имеешь в виду?

— Братья. Они же хранители. Они сильнее и мощнее, моей охраны может не хватить. А если фишка с прибывающей платформой не сработает, то, скорее всего, меня убьют, а я не хочу умирать.

— Я постараюсь найти способ сделать так, чтобы не умер никто!

— Все пытались, Бред. Все пытались, и я пыталась и тоже не смогла! А гостей братья, как правило, кидают сразу в бездну, потому что промежуток называют раем. Но ты и сам с ними познакомишься!

Мне было действительно интересно её слушать, и во дворце я чувствовал себя, как в своём доме.

— Шмотки оставь себе, так ты больше похож на брата, — ведьма начала жестикулировать, — У тебя будет меньше проблем в ближайшем будущем, и отправляйся на поиски сердец и цвета.

— Зачем только оно мне — непонятно!

— Что значит, зачем? Ты хочешь выбраться?

— Да!

— Тогда вперёд.

Лидия-Лада встала с кресла и схватила меня за руку. Мы пробежали по коридору и спустились вниз по лестнице, на самом конце которой моя спутница остановилась.

— Платформы нет, но для тебя и так будет не смертельно! — произнесла она с улыбкой, обойдя меня по дуге так, что теперь я стоял на краю пропасти.

— Что именно для меня не смертельно? — поинтересовался я, хоть и догадывался, что сейчас будет, но просто решил подыграть сестре.

— Вот это!

Ведьма толкнула меня вниз со ступеней своего дворца, и я полетел куда-то в черноту...

Вернувшись в промежуток, я обнаружил, что кожаные шмотки не позволяют цвету испаряться из меня после того, как он заканчивается в моих сердцах. Сначала я хотел поговорить с сестрой из теплицы, но вспомнил, что внутри спящего я немой. Вполне очевидно, что покой Лидии-Лады находится за пределами "спящего". Впрочем, следовало послушать и то, что говорят по этому поводу другие, разумеется опустив их реплики про ведьму и приговор сбросить её в кошмар. Хотя в теории для Лидии это совершенно безопасно.

Но кроме сестёр со мной стали разговаривать и другие персонажи, с которыми происходило непосредственное взаимодействие. Сначала я принял голос цвета за обычную галлюцинацию, мало ли что может причудиться в таком месте времени и пространства, да ещё и при таких обстоятельствах. Однако это оказалась не галлюцинация, и вскоре я насчитал семь различных голосов, разного тембра, разной тональности звучания и разного характера. Характер чувствовался во всём, каждый цвет говорил, как власть имеющий и это не удивительно, учитывая, какие жертвы ему (или лучше сказать им) приносят. Поначалу я просто слушал реплики, ничего не думая в ответ, но вскоре начал пытаться отстраниться от этих звуков. Цвет, который ты запираешь внутри себя, не позволяя ему просачиваться, стонет, и делает это очень громко, а затем ты начинаешь чувствовать боль в душе, причём сильную, жгучую, нестерпимо острую... Это так цари пытаются вырваться из заточения. Им жутко не нравится любое неповиновение, но я всё равно не спешил послушаться перед цветами.

— Сёстры, он вернулся! — воскликнул кто-то в промежутке.

— От ведьмы? Идём ко мне, в моих покоях цвет, я чувствую! — зазывала другая.

— Ну уж нет. Давай скорее в мои покои, дорогой, — кричала третья.

От такой каши в голове на мгновение помутнело. Но лишь на мгновение, после этого я скрылся в теплице. Гул утих.

— Ты пришёл ко мне, снова? — спросила сестра из дерева, которое теперь не просто сияло цветом, а горело почти что пламенем, роняя мощные капли на безжизненный пустырь. Активировав свою способность к призыву цвета, я медленно поглотил всё, что успело прорасти, пока я был у ведьмы. Затем подошёл к хозяйке дерева.

— Что тебе говорила ведьма? Я смотрю она сделала тебя братом, — говорила она. — Ты теперь так похож на них. И цвет поглощаешь теперь особенно жадно. Но не давай мне это пурпурное безумие. Другие сёстры будут рады ему, но не я. Иди скорее дальше, я раскрыла тебе все свои тропы.

— Правильно, иди дальше, прочь от неё, — зашептал пурпур, — она меня не любит, лучше поищем кого-то из более доступных и сговорчивых, например, Ире?!!

"Заткнись, скотина!" — подумал я.

— А я и мысли прочитать могу, если мне захочется. Ты вот лучше подумай, какой властью будешь обладать, если наполнишься только моей мощью до предела, — продолжил издеваться пурпур, — Возможно даже братья будут падать от трёх твоих ударов, выпуская узников, чем не веселье!

"Раз мысли слышишь, то знай, что с ума ты меня не сведёшь и если надо держать вас в своей душе, как в темнице, то я с радостью приму такую ношу, только бы вы не гадили вокруг, цветобоги блин. Самозванцы!"

— А это уже весело! — вклинился янтарь, — Давай лучше пока посмотрим на него, такого вызова нам даже братья не бросали.

В общем, я пошел прочь из теплицы и отправился в ближайшие покои, решив, что пока так прямо до других сестёр без подготовки не пойду, раз уж они любят подарки. Кроме того, мне хотелось поскорее выбросить из себя лишний цвет, который надоедал не умолкая. В заповеднике я нашёл ростки лазури и зелени, а небольшие деревца напитал пурпуром. Далее на моём пути лежали сады. Мрачное место, но красивое. Деревья без ветвей и кроны, просто как безжизненные столбы, которые просто жаждут, чтобы их напоили цветом. Именно этим я и занялся. Спустя совсем немного времени я получил желаемое.

Вот теперь можно было двигаться к другим сёстрам, чтобы хотя бы просто посмотреть на них и послушать их молча.

От сада я направился прямо и попал в покой какой-то египтянки. Много времени прошло с моих последних увлечений страной фараонов. Когда-то в юности, я интересовался многими писаниями этой страны. Было дело, что начинал духовную практику "дорога Гора" и многому научился. Очевидно, что Лидия-Лада права, если душа имеет определённый уровень самосознания, то в эфемерных мирах она всегда будет иметь особые преимущества перед непосвящёнными. Вот к примеру сама Лидия совершенно свободна, в то время, как уже вторая сестра скована цветными нитями. Ведьма говорит о цвете как о чём-то, без чего она проживёт, хоть у меня и есть подозрения на этот счёт, а две другие сестры, которых я встретил буквально умоляют поить их капля за каплей. Они все врут, но я это вижу и чувствую.

— Я покажу тебе истинную силу и никогда не предам, — говорит мне Ава. И хочется крикнуть из глубины души: "Я знаю, что ты нагло врёшь мне. Я знаю, что своему Китобою ты будешь говорить то же самое, когда он придёт!"

— Каков наглец. Думает, что может использовать против нас духовность, порождённую нами же! — завыл снова цвет, — И даже Ава не способна его обмануть, представляете?

"Да тут и без духовности ясно, насколько она лживая изменница, разве не за это она попала к вам в кошмар?" — думалось в ответ, хотелось либо диалога, либо вывести их на спор между собой и получить несколько минут покоя.

— Ты прав, Старк, Ава изменяла спящему, — низким басом процедил янтарь, — Хотя нет, я тоже нагло вру тебе, ха-ха-ха-ха!

"Зато я говорю правду и только правду!"

— Именно поэтому ты и стал немым, глупый ты безумец!

Кстати, Ава рассказала про Китобоя и про то, как его можно убить. Но в мои планы ничьё убийство пока ещё не входило.

— Да брось, друг, давай убьём его! — зашипел янтарь заговорщическим голосом, — ты станешь значительно сильнее.

Я уселся напротив Авы прямо на пол, проигнорировав возгласы цвета, но не в позу лотоса, а вытянул ноги прямо, руки поставил позади себя и, немного расслабившись, попробовал войти в медитативное состояние.

— Что это ты тут собрался делать, безумный маньяк? — интересовалась Ава моими действиями, что спустя минуту тоже перестало меня беспокоить. Я увидел сразу весь промежуток, находясь просто в покоях одной из сестёр и не выходя непосредственно в него. Увидел все дороги, которые мне открыты и чем они отличаются. И я даже смог обнаружить в каких покоях и какие цвета проросли. Казалось, что я смогу призвать их прямо сюда, не вставая из своей приятной позы, но это только казалось, усилия не дали абсолютно никаких результатов. Тогда я попробовал раскрыть сознание в другую сторону, обратившись непосредственно ко "спящему". Так, как при жизни обращался во время своих медитаций к Гору, Изиде или ветру с водой или даже к земле-матушке. "Спящий" не ответил, но я смог увидеть помимо всего прочего ещё и точки, в которых просто лежали нетронутые сердца, спрятанные от лишних глаз. Ещё я увидел недородков, которые его опустошали. У меня было настолько мерзкое ощущение, когда я спросил о них. Мне показалось, будто "спящему" безумно плохо от одного только их присутствия... Наконец я вернулся в своё привычное состояние.

— Ну-ка говори теперь, дорогой, что там тебе открылось? — начала язвить Ава, — А, да ты молчалив, прости я забыла. Только не надо оставлять меня из-за такой мелочи и бежать снова к своей ведьме. Или это мрачной смерти удалось прельстить тебя? Или ты совсем с ума сошёл и решил отправиться в покои Уты? Смотри, осторожно, она не так горяча и верна, как я. Она тешится своим Богомолом и никогда его не предаст, поэтому будь осторожен.

Я должен был как-то отреагировать и послал ей воздушный поцелуй. Благо, что могу хотя бы нормально двигаться.

— Влюблённый прямо, как я постоянно, — медленно и процедила зелень, — Вот только лучше не играть с этой сестрой в такие игры.

"Я и не играю, но и к твоей "Смерти" сейчас не пойду!"

— Да и не ходи, найдём другую, хоть чуточку более живую, что скажешь?

"Скажу тебе заткнуться!"

— Как грубо, — буркнула зелень напоследок.

— Как мило, — ответила египтянка, — Ты хоть в курсе, что играешься с тигрицей? Но я на тебя не в обиде, тебе ведь нужно обдумать мои слова и новые знания и принести цвет. Теперь иди же!

И я пошёл. А что мне ещё оставалось делать? Лидия-Лада уже хорошо показала мне, что прыгнув в чёрную дыру в покоях сестры, я могу быстро вернуться в промежуток.

Далее я собрал проросший цвет, пособирал все капли и цветочки и направился к Уте, которую так не любила Ава. Интересно, это у них просто игра такая для непосвящённых, чтобы разводить гостей на цвет или они и вправду так не любят друг друга? Может ли быть так, что сестра из теплицы по тем же причинам теперь ненавидит ведьму или же Лидии просто завидуют. Она ведь значительно свободнее, чем они все.

И придя в покои Уты, я в этом очередной раз убедился. Очередная сестра, прикованная к колыбели и глазастая луна. В какой-то момент, мне показалось, что с этой луной связано нечто необычное, что может повлиять и на всё происходящие вокруг.

— Если ты заметил, то луна тут у меня особенная, — снова своей медленной манерой заговорила зелень, — Луна видит весь промежуток сразу, но тебе это уже удалось, особенный.

"Браво, браво! А теперь заткнись!"

— Грубиян! — огрызнулась зелень.

И я накормил ею Уту. Зелень смолкла, заговорила сестра.

— Ну и какого хрена ты припёрся ко мне? — такого наезда после того, как я дал ей желанный цвет, я совершенно не ожидал, — У тебя вроде и так есть целых две сестры. А я теперь ещё и сердце тебе дать должна в знак вежливости хотя бы. А сердца, знаешь, ли не бесконечные! — И она проделала со мной то же самое, что и сестра из теплицы, вставив мне в грудь уже четвёртое сердце, — А знак-то какой, посмотри! Он защитит тебя от многого. Ты вообще в курсе про знаки, или сердца тебе нужны только для того, чтобы сожрать побольше цвета? Ох, не зря ты так похож на братьев.

На секунду в голове задержалась идея: "А ведь она права, я совсем забыл про знаки на сердцах, такие как греческая альфа". И я начал демонстративно чертить каждый символ. Цвет начал применять новые формы, подчиняясь магии знаков.

— Ты совсем, как младенец!, — презрительно посмотрела на меня Ута, — Мало того тратишь цвет впустую, так ещё и делаешь это в моих покоях. Ты что, хочешь навлечь на меня гнев братьев? Нельзя просто так тратить цвет, кем бы ты ни был.

"Ох ну конечно, расскажи мне ещё об экономии. Может ещё есть идеи насчёт того, что я должен делать?"

— Есть. Выбери сестру, наполни её цветом, а лучше конкретно мною, — снова проснулся пурпур, — А лучше убей при этом всех братьев, повыпускай нас и устрой напоследок смертельный фейерверк!

"Я не тебя спрашивал, скотина!"

— Да брось, Бредли, это же так приятно.

"Приятно тебя держать в темнице. А вообще надоел ты мне, сейчас заряжу тебя в знак диалога, чтобы под ногами не путался".

— Не ну подожди, зачем же сразу в з....

Цвет не успел закончить реплику, как я нарисовал знак разговора на животе Уты.

— Ты должен собрать весь цвет из промежутка и заполниться им до предела. А затем до предела заполнить одну из сестёр, — продолжила свою поучительную речь сестра под луной, — Я конечно совершенно не против, если ты выберешь меня, хоть я тебе и не подхожу. Но ты можешь выбрать любую другую сестру, кроме ведьмы конечно. Она шибко умная и надменная. Говорит, что мы слабы, и что голод сами себе придумали... А её не было во время мёртвого голода. Она ведь и не знает, как от жажды цвета и его нехватки сестра может умереть. Так что пусть обойдётся без цвета и без тургора, раз уж она такая мудрая и сильная.

"Вау. Первый более-менее вразумительный ответ на вопрос: "За что ты ненавидишь ведьму." А что касается остального то, очевидно, это то, что имела в виду Лидия.

Выйдя из покоев Уты, я отправился собирать цвет и оживлять новые деревья. После пробежался по мрачным заповедникам лунной сестрёнки и забрал те два сердца, которые там были. В моём распоряжении появилось ещё несколько знаков. Но главным было не это. Я вдруг почувствовал себя значительно сильнее и могущественнее и решил это проверить. Придя в сад к безымянной, где уже прибыл новый цвет, я усилием поглотил всё до капли, даже не заходя в сам сад. Теперь и это стало для меня возможным, но говорить по-прежнему не получалось.

"Ладно". — Подумал я. — "Буду слушать вас молча".

— Правильно. Слушай и учись, — затараторила лазурь, — Главное, быстро учись и быстро бегай.

"А ты, собака, лучше тоже помолчи!"

— Я лазурь, я не собака, — попытался возражать голос.

"Нет. Ты — собака! Зелень — жаба, Пурпур — скотина, а ты — собака! Просто смирись и заткнись!"

— Очередной нахал в промежутке. Но ты не брат, поэтому сломаешься и выполнишь всё, что нам надо.

Я старался как можно меньше реагировать на провокации цвета. Наконец и Ава с Утой пропустили меня дальше. И тут из кошмара стали подниматься братья. Я наконец увидел, кто это такие. Грозно пройдясь по промежутку, они устремили свой взор на меня. Первым заговорил Богомол.

Это было довольно крупное существо. Однако его массивность достигалась за счёт металлических копий, торчавших из ног и груди. В левой руке брат держал ещё одно копьё, а в правой — металлический факел.

— Я буду говорить с тобой от имени всех Братьев, Младший. Слушай внимательно и накрепко запоминай наши слова. Знай, что мы рады тебе. Очень рады. Ты еще не можешь называться Хранителем по праву, но для нас ты уже — наш маленький братец... Мы заранее гордимся тобой, — начал он свою речь.

"Младший? Да я, возможно, древнее всех вас вместе взятых!"

— Неправда, я самый древний, — рявкнул пурпур.

"Ты — скотина. Мне плевать, конечно, но просто интересно, ты скотина или уже стерва!"

— Не о том ты думаешь, герой, — огрызнулся в ответ пурпур.

— Мы радуемся твоему вознесению. Здесь ты обрел рай за праведную жизнь в нашем голодном Кошмаре, — продолжил брат, — Скоро ты вступишь в нашу фратрию, Маленький Брат. Не возмущайся и не сердись — но это случится не сразу. Если будешь прилежно учиться и следовать заповедям, срок твоего послушания будет краток...

Я слушал через слово, потому что уйти и не слушать вовсе было бы нетактично. Кто знал, как на то отреагирует Богомол. В моих дальнейших замыслах мне были нужны союзники, не только среди сестёр, но и среди братьев.

— Лимфа Цвета — не для преступной траты, лишь для приумножения, ибо она — основа жизни Здесь и Сейчас, Везде и Вечно. Лимфа любого Цвета драгоценна — потому надлежит слушать волю каждого Цвета и осторожно сочетать Цвета, они не любят друг друга. Поглощать больше положенного — табу. Отдавать свою Лимфу — табу. Принадлежащей тебе Сестре не смей отдавать больше, чем требуется, чтобы поддерживать в ней жалкую жизнь. Развращать чужую Сестру подарками, толкая ее этим к смертельной ереси — табу. Говорить с чужой Сестрой, обнажая тем ее душу — табу. Называть это место Смертью и Промежутком — табу. Слушать еретическую ложь Сестер, умоляющих вознести их наверх — табу. Верить в то, что есть мир лучший, чем этот — табу! Пока довольно, — Богомол сделал небольшую паузу, а затем говорил что-то ещё, но я его не слушал. Пока, наконец, брат не засунул в меня новое сердце, — Хочу проверить, на что ты годен. Вот тебе знак, открывающий скалу. Иди и собери цвет в покоях из скал!

Ну и я отправился. Знак представлял собой перевёрнутый треугольник. Знак женского начала в моём понимании. Брат что-то там упомянул про вторую половину знака, но я полностью вобрал в себя цвет усилием воли. Итак, братья меня приняли. Не знаю, сделали они это потому, что я очень быстро справился или потому, что справился вообще, но приняли. Вернувшись к Уте, я решил наполнить её зеленью ещё раз, покуда надо было двигаться вглубь промежутка к другим сёстрам.

— Как же ты достал цвет из скалы без вот этого сердца? — сестра покрутила очередное сердечко у себя в руках, а затем запихнула в меня. Ощутив новое могущество и уже не думая о знаках, я совершенно ясно осознал, что хочу собрать все сердца, что видел в медитации.

А сердец мне "спящий" показал много. Они просто лежали в садах, рудниках, на дорожках в тех местах, где обитали жуткие создания. Впрочем я уже не боялся недородков. С братьями тоже было проще, я хоть и не хотел с ними сражаться, прекрасно понимал, что в драке один на один разберусь с любым из них, хотя бы просто потому что я значительно быстрее, а они громоздкие и жутко медленные.

Но, прежде чем идти к новым сёстрам, я собрал все сердца во всех покоях до которых мог дойти и направился к ведьме. Знак удара должен был помочь мне добраться до её "колокольни".

* * *

Пройдя половину промежутка и выслушав многие заявления братьев, я был бесконечно рад снова открыть рот и заговорить нормально. Стихи сами полились из моих уст:

Предоставь меня печали!

Я, истаяв, не умру.

Стану духом я — и только!

Хоть мне плоть и по нутру.

Без дорог блуждая, кто-то

Здесь, в лесах, повитых тьмой,

Тень мою приметит ночью

И услышит голос мой.

— Какой ты стихоплёт! — отреагировала Лида на мои слова.

— А мне стих не посвятишь? — буркнуло золото.

— Ах, цвет мой, золотой, конечно посвящу:

Заткнись скорее, как и все, кого порабощу.

Я много слышал от сестёр, что братья — ваши тюрьмы,

Устал так слушать голос твой, что рад тебя бы заточить и никогда не слушать!..

— Каков слог, — ухмыльнулась ведьма, — Беги скорее ко мне.

— Какая жуткая рифма! — огрызнулось золото, но я ему уже не ответил.

Поднявшись по ступеням во дворец, я окинул взором суровую охрану, которая, скорее всего, смотрела на меня, просто у них отсутствовали глаза и лампочки, и я вообще не понимал, как они видят, но, судя по реакциям, они точно видели и даже обладали какой-то долей интеллекта.

— Не обращай на них внимания, просто иди вперёд, — продолжила говорить Лида.

— Иду, иду, — ответил я, продолжая путь по коридору. По обе стороны от меня появились новые арочные двери, которые были плотно заперты на засовы.

— Тебе сюда пока рано! — грозно отрезала Лида, когда я попытался открыть один из засовов.

— Да нет, тебе сюда в самый раз, — возмутилась лазурь, — Я помогу пробежаться быстрее, идём!

Я решил послушаться ведьму и не слушать цвет. И, как результат, быстро направился в конец коридора и зарядил лазурным ударом в точку на потолке. Как и раньше —помогло: лазурь смолкла.

Подниматься пришлось недолго, хоть и вручную. Причудливый лифт был оснащён ручным вентилем, связанным втулкой с большой шестерней, поднимающей лифт по двум зубчатым вертикальным балкам.

Верх дворца ещё больше напомнил колокольню, когда я оказался около Лиды.

— Ну надо же, — улыбнулась сестра, — не прошло и полгода.

— Кстати о времени, — поддержал я тему, — сколько, ты думаешь, находишься здесь?

— Хорошо, если пару часов, — засмеялась Лидия, — Говорят, что цикл — это сто ударов сердца спящего. Учитывая, что я тут появилась за семьдесят циклов до тебя, плюс твои теперешние десять... Как думаешь, за сколько времени сердце спящего человека ударит восемьсот раз?

— Нескольких часов не будет! — воскликнул я.

— Какие вы, блин, умные, — завыло золото, — а думалось, что я тут главный!

— Разве что, главный болван, цвет! — огрызнулся я.

— Нет, а серьёзно, Бредли. Почему ты нас не слушаешь? — не унималось золото, — Тебя ведьма заколдовала или ты разделяешь идеи братства тюремщиков?

— Я просто верю, что можно выйти всем вместе, не принося в жертву остальных! — злобно выпалил я, Лида посмотрела на меня, как на идиота, а выждав минутную паузу, рассмеялась.

— Цвет не уймётся никогда, — произнесла она, похлопав меня по плечу, — Когда соберёшь много сердец и впитаешь ещё больше этой субстанции, её голос станет в десятки раз сильнее.

— Какая печаль, — я демонстративно опустил взгляд.

— Какая наивность! — насмехался пурпур, — Только всеобщая смерть подарит тебе путь наверх, можешь быть уверен.

— А я и уверен. Уверен, что ты врёшь, цвет. И я позволю себе никем не жертвовать! — продолжил я разговаривать, понимая, что Лида в курсе проблемы, — Думаешь я наивный? Верю не той сестре? Пусть так, зато ты меня не проведёшь, как прочих идиотов. Ни один из вас...

— Знаешь, Бред, смелое заявление, — снова похлопала меня по плечу Лида, — Но ты и вправду наивен. В промежутке действительно врут все, особенно, сёстры. Возьми хотя бы этот знак, он повесит наблюдателя в том месте, за которым ты хочешь проследить. Так ты будешь знать обо всём, что затевают сёстры за твоей спиной.

Лидия вставила в меня сердце, на котором был нарисован особенный знак. С виду казалось просто каракуля, но я почти сразу научился рисовать его правильно.

— Лучше всего вешай его над сестрой, потому что она прикована, — продолжила ведьма, — Так ты хотя бы несколько циклов будешь слышать все её диалоги. Не думай, что они не заключают альянсов с братьями и не думай, что братья их не слушают. И твёрдо знай, ради цвета, любая сестра изменит своему брату с кем угодно!

— Как всё сложно?! — подытожил я.

— Тут всё просто! — воскликнуло золото.

Я, не долго думая, разбежался вперёд и прыгнул вниз из колокольни Ведьминого дворца, чтобы оказаться в промежутке. Мой путь лежал через Уту к покоям других сестёр.

Первой на моём пути оказалась Юна. Весьма неординарная личность, охваченная мягким пламенем.

В общем, Юна смогла удивить своей необычной внешностью. И тут заговорила сестра из теплицы.

— Юна особенная... — говорила она. А то ведь я не заметил, — Она была прислужницей у той самой Ино, что попыталась осуществить прорыв.

"А вот это уже интересно", — подумал я.

— Правильно, — начал янтарь, — Только ты не думай, а возноси.

"Да чего ты такой приставучий?"

— Я? Да я сама скромность, Бредли. Только вот стесняюсь приходить к тюрьмам, — продолжил цвет. Я еле сдержался, начав рисовать янтарный донор на теле Юны. Из-за него я пропустил всё, что сказала безымянная. Но тут Юна удивила меня куда больше.

— Судьбой тебе назначена Оле, но лучше бы это была я. Потому что тебе нужно знать правду, брат мой, — начала она наш диалог, который был по сути монологом, но это Юну не очень волновало, — А правда в том, что все вокруг такое, как оно есть — застывшее, безжизненное, безнадежное — из-за тебя! Этот огонь пожирает мое тело — из-за тебя. Этот голод, который еще мучительней огня — из-за тебя! Ты виноват в том, что они мучаются и голодают. В том, что они родились здесь! В том, что они прикованы… Но я открою тебе правду....

Таким образом сестра с ходу заявила, что я во всем виноват. Вот такой вот крайний оказался, я даже на момент почувствовал себя козлом отпущения.

— Мне все равно, кого из нас ты выберешь. Знаю, что не меня… Но ты узнаешь Мятежное Откровение! — продолжила горящая леди.

"Конечно, не выберу"— подумал я, мазюкая очередной донор уже лазурью, — "Я заберу сразу всех вас..."

— Какой самаритянин, — проснулось золото, — Бредли, ты вправду такой дурак или передо мной прикидываешься? Времени мало, возноси одну из моих сестер...

Я почти сразу понял замысел золота. Оно ненавидело Юну и хотело уберечь меня от знания своей участи в случае прорыва. А Юна реально открыла правду о том, что я разлечусь на ошметки по этому крохотному миру... И это вот так вот создаётся новая жизнь?

"Нет!" — решительно подумал я — "Умирать здесь, да еще и по вашей указке, забрав с собой всех остальных, я отказываюсь!

— Герой ты возгордившийся, — начала сирень, — Станешь ещё одной тюрьмой для меня и моих братьев?

"Да, сирень. Если это сохранит остальным гордым эгоистам жизнь, то я принесу в жертву тебя и другие цвета без колебаний!"

— Глупец! — снова отозвалось золото, — Без меня ваш рай не проживет и минуты.

— Тогда умрут все! — я уже мысленно кричал — Либо все вверх, либо все вниз! Главное — вместе.

— Слепой осел! Не хочу больше с тобой разговаривать, — обиделось золото, а спустя несколько тактов каждый цвет повторил эту фразу с интервалом примерно в такт. Молчали только лазурь и пурпур, покуда цвет, которым я рисовал знаки, всегда умолкал. Возможно, именно этого цвет и добивается своим бесконечным нытьём. Ведь я его собираю, проращиваю, а затем рисую знаки при помощи нервы, и она освобождается из меня. Выходит, как из тюрьмы на волю... Как бы там ни было, я получил, наконец, кратковременное спокойствие и внимательно дослушал Юну.

— Знаешь ли ты, что такое Предел? И понимаешь ли ты, что это такое — Жизнь? Отсутствие Жизни — это не Смерть. Смерти нет. Отсутствие Жизни, которой мы жаждем, это просто Существование. Все, что движется, движется только по вертикали, — О, Господи, какая тонкая философия. По вертикали, по горизонтали... Мы будем двигаться только вперёд и только все вместе, и как только я смогу говорить, обязательно расскажу тебе об этом.

— Думаешь, Сестры хотят вырваться наверх, чтобы жить? Да они и не знают, что это такое — жить! Да, тот, кто поднимается в следующий предел, обретает в нем рай для себя... Но он неизменно украшает этот предел своим Цветом. В этом наше призвание. Наше призвание — превратить лед в кипяток. Превратить твой предел в сказку. Натянуть ослабевшее небо и создать там тургор Бытия. Сестры для этого просятся в верхний предел... Чтобы подарить ему свои Цвета и застыть навсегда. Потому что их путь будет завершен в том Пределе. Не осуждай их, Брат мой. Ты сошел сюда, чтобы Сестрой украсить свой мир. Сошел в свой Промежуток. В свой ад... Опустился вниз. Потому что никто не сможет сам взлететь в следующий Предел... Когда-нибудь я объясню тебе, в чем состоит твое призвание....

"Я уже знаю, дорогая, в чём моё призвание". — возможно, с некой долей иронии подумалось мне. Я совершенно никем не хотел украшать никакие пределы и чётко осознавал, что жертвы приносить не стоит.

"Слушай, Юна, а скажи мне ещё что-нибудь полезное, а?!" — думал я, понимая, что кроме цвета никто мои мысли не услышит, но цвет молчал. Какая же это благодать была... Какое счастье избавиться от семи назойливых голосов сразу.

Я ещё несколько раз порадовал Юну цветом через знаки диалога и, наконец, дождался полезной информации.

— Раскрывай в себе новые Сердца — так много, как только сможешь вытерпеть, — говорила сестра, но это я уже и так знал, поэтому внимательно слушал дальше, — Когда они все начнут пульсировать, будет очень больно... Тургор не продлится долго... Пустующие Сердца станут жадно требовать Цвета, а наполненные будут терзаться волей безжалостных Цветов. Каждый Цвет станет властно тащить тебя в свою сторону... Если не взлетишь сразу же — они разорвут тебя, и ты погибнешь от неподвижности…

Значит мне ещё повезло. Надо будет осторожнее бунтовать против цвета. Разлететься в верхнем пределе перспектива абсолютно неприятная, но разлететься прямо здесь, будет во сто крат хуже!

Таким образом, получив от Юны все нужные мне знания, я направился дальше. И первой, кто меня позвала к себе, была Ире. "Что ж, я всё равно ещё ни с кем не знаком. Давай заскочу к тебе".— с этими мыслями я выкачал все цвета из своих садов и рудников. Подождал немного, чтобы наполниться нервой и отправился к Ире.

* * *

— Ире тебе не пара, — заговорила безымянная, — Она — красивое животное, готовое продать и тело и душу за возможность попасть наверх.

"Как только научусь говорить скажу тебе спасибо, моя смерть", — подумал я, и, слава богу, цвет промолчал.

Я нарисовал донор на теле сестры.

— Ничего себе... Или она думает, что я не слышу? Что за оскорбительные намеки... Неправда! Я совсем не такая продажная. И вообще, знаешь ли, странная она какая-то... та, у кого ты родился. Я, пожалуй, тоже не буду хвалить — ни ее поведение, ни ее образ мыслей... И откуда она знает, что я тебе скажу, чтобы тебя к себе привязать? Вот возьму и не буду говорить то, что хотела... Назло. А там было важное, — разочаровано обижалась она на сестру из теплицы. Но меня это не интересовало, — А насчет торговли — это вообще-то она права... Ах, какая торговля бы тут пошла, если бы нам было что продавать! Да, что нам продать? Душу? Неинтересно — это значит, сразу Вниз… Тело? Пожалуйста, никто же не берет… Тем более, это вообще иллюзия. Знание? Его Братики силой забирают…Друг друга? Не знаю, никто пока не пробовал… Может, с тобой у нас дело пойдет на лад? Все продала бы, буквально все — лишь бы только туда взлететь!

"Хммм .... Может, у нас с тобой и пойдёт лад, потому что какие бы там принципы у тебя ни были, я всегда смогу предложить тебе больше, чем кто-то из оппонентов". — подумалось мне. Впрочем больше меня ничего не интересовало из того, что говорила Ире. Почти ничего ...

— Чтобы Братья не стоптали тебя ненароком, тихонько создай себе... Полотно, — наконец заговорила она о чём-то важном, — Плантацию, с которой можно быстро собрать большую массу Цвета. Они чувствуют большие массы Цвета, и грабят самые богатые Покои. Поэтому не давай Цвету копиться в рудниках и садах. Ах, да! Совсем запамятовала. Если у тебя раскрыто много Сердец, иди на большую охоту, мой храбрый добытчик... В трех заповедниках водятся гиганты: ящер, червь и тритон. Если сумеешь сразить такого — сразу добудешь множество Цвета. Но не забудь полностью опустошить Память! Иначе твоя добыча утечет сквозь пальцы...

Я поблагодарил сестру за сердце лишним мазком цвета и, выйдя в промежуток, задумался о том, куда бы отправиться дальше.

И пока я думал, меня настигли двое поднявшихся братьев — Китобой и Триумфатор.

— Зови меня Китобоем и почитай как одного из Братьев и Наставников. Помни, что мы тебе рады, Младший. Мы любим тебя и желаем тебе добра. Если ты оступишься, нарушив запрет, для нас это будет страшным горем.Но я подскажу тебе, как вести себя, чтобы не оступиться. Итак, строка из Заповедей: «Говорить с чужой Сестрой, обнажая тем ее душу — табу». Внимай толкованию этой простой строки, — первым заговорил Китобой, — Чужая Сестра принадлежит одному из Братьев — не тебе. Ты не имеешь права наказывать ее, что бы она ни совершила. Ты уже знаешь, что они кровопийцы. Все они. Даже если Сестра любит своего хозяина, бывает и такое, она тайно желает смерти всем нам и этому святому пространству....

Далее я уже даже не вслушивался. Ничего нового для себя. Сестры — ужасные твари, промежуток — рай... И одни сплошные табу, табу, табу, ... "Да как же вы можете так жить, братья?!" — вырвалась сама собою мысль, когда я наконец дослушал Китобоя.

Вот какой ты, Младший... Действительно — маленький братец... Меня будешь называть Триумфатор. Надеюсь, мы поладим. Мне выпало объяснить тебе одну из самых сложных заповедей. «Отдавать свою Лимфу — табу». Лимфа — это Жизнь в ее самом чистом виде, — начал Триумфатор, но я его вообще не слушал, потому что в этот момент со мной вдруг снова заговорил цвет.

— Братья — это мёртвые духи. Некоторые, что рождались здесь, как ты, предали меня и превратились в тюрьмы, — говорило серебро, — Теперь они, наверное, уже и забыли о своей Божественной природе по отношению к другим праведникам. Как бы то ни было, будь внимателен и как можно скорее откажись от их безумия.

"Под отказом от их безумия ты подразумеваешь вознесение одной из сестёр?" — спрашивал я у цвета, мысленно добавляя себе надменности.

— Именно, — пробормотала лазурь.

"Я пока подумаю. Послушаю ещё сестёр и других братьев... Может не всё так плохо?"

— Может и не всё, но времени у тебя с каждым ударом меньше и меньше. Не думай, что кто-то станет тебя ждать! — огрызнулось золото.

Когда же братья ушли, я спокойно отправился к Оле.

А Оле поселилась в квартире, если, конечно, в промежутке есть процедура заселения.

— Здравствуй. Как долго я тебя ждала... Не знаю, как мне и называть тебя… Я знаю, меня прочили тебе в жены, но я тебе не жена. Меня уже отдали другому, — нежно и мило заговорила сестра. У Оле был настолько приятный голос, что я бы слушал её очень и очень долго. — И потом, с тех пор ты так постарел, что я уже могу быть тебе дочерью… Почему время меняет тебя так быстро? А вот я не меняюсь совсем? Почему здесь так холодно? И чьи голоса я слышу все время? Ты будешь учить меня и рассказывать мне обо всем? Тут все так странно… Я смотрю за окно и не понимаю. Что это за город? Вчера я видела луну в колодце светящихся облаков. Было очень красиво… И вдруг что-то крылатое, сияющее, рыдая и извиваясь, низверглось на землю и теперь мечется там, не находя себе покоя! Оно все время ищет себе пристанище. Я все время наблюдаю за ним. Это был ангел? Мне кажется, что это не он, а она… Такая… Находка… Я не понимаю, с какой стороны стекла сон, а с какой — явь? Очень тонкая грань… Ты ведь мне все расскажешь, правда?

Белые, почти седые волосы, красивенькая фигура, нежный голосок и узоры на лице ... Конечно такая жена не была бы плохой, да и по отношению к моей персоне Оле показалась мне весьма милой. Хоть и говорят, что нельзя сравнивать женщин, я рискну. Она резко отличалась от всех других сестёр, конечно же она была не так разумна, как ведьма, но с первых слов и с самого первого взгляда можно было понять, что этой сестре открыта тайна, которую нельзя было бы доверить никому другому в этом мрачном мире.

— Мне горько, что я не сумела дождаться тебя... Но я все равно хочу подарить тебе Сердце. Я берегла его для тебя... Оно всегда тебя защитит. Это мой подарок... — наконец произнесла сестрёнка, вставив в меня сердце.

"Мне тоже горько, знаешь? Ты кажешься такой родной..." — невольно вырвалась мысль.

— А-а-а-а-а! Бредли влюбился! — завизжало в экстазе золото. — Влюбился в мою Оле, так, что, все остальные цвета, можете испортиться прямо сейчас.!

"Не слушайте его. Ничего я не влюбился. Ну просто Оле милая, а как начну говорить, я непременно отвечу на все её вопросы и расскажу ей обо всех тайнах бытия!" — начал я мысленно философствовать.

— Понял, да? — выплюнул пурпур, очевидно, это относилось к золоту.

— Да брось, Бредли. Я даже готов простить тебя и прийти прямо сейчас к тебе в пророщенном состоянии, если отважишься раскрыть Оле второе сердце, — стало торговаться золото. И тут меня вдруг осенило, в кого это у Ире такие познания в области торговли.

"А, знаешь, я согласен. Только не принимай на свой счёт, я это делаю ради Оле, не ради тебя!"

— Само собой! — гордо проговорило золото, наполняя меня нервой, — Хорошо иметь духовно развитое существо в эфемерном мире!

И я раскрыл второе сердце милой Оле.

— Я не могу… Я должна быть верна своему Ориону. Он благороден и добр. Ты знаешь, что он не Монгольфьер, а Орион? К тому же, теперь он обречен на изгнание Вниз — и я собираюсь последовать туда за ним. Я боюсь, это вышло из-за меня... Но пока этого не случилось, давай поговорим... Научи меня всему, пока есть время, — говорила она, и я просто вслушивался в каждое слово. Ей определённо стоило бы петь в верхнем мире, уверен, что поклонников были бы толпы. — Расскажи мне об этом месте. Это правда, что рядом есть другие покои — и что все это создал ты? Правда, что мы, Сестры, твои мечты? А Братья созданы не тобой — это правда? Не расскажешь? Не можешь… Жаль… А я все наблюдаю за ней… И, ты знаешь? По-моему, она готовится... к родам. Она мечется... Она ищет себе убежище, как медведица ищет себе берлогу… У нее повадки зверя. Птицы, которая ищет, где бы снести яйцо.

"Конечно, я тебе всё расскажу, моя дорогая, когда придёт время."

В какой-то момент мне даже не захотелось уходить. Я увидел пианино в соседней комнате и капнул на него золотом. Оно стало играть грустную мелодию. Что ж, пусть так ... Мне действительно не хотелось уходить. И, само собой, захотелось взять ответственность за Оле: что делать если кто-то её обидит или вдруг случится что... Я вложил весь изумруд, который только был, в знак наблюдателя в её квартире. Теперь я буду знать, о проблемах милой Оле и постараюсь прийти к ней на помощь вовремя.

Выйдя в промежуток, я познакомился ещё с двумя братьями — Монгольфьером и Жонглёром.

— Я один из Братьев и твой Наставник. Ты будешь звать меня Монгольфьером. В честь нашей встречи, Младший, я дарю тебе новое знание. Принимай. Итак, ты слышал: «Разрешено лишь хранить, запрещено действовать». Я расскажу тебе о правде Поглощения. Трата есть несомненное зло. Поглощение — несомненное благо, — заговорил Монгольфьер. На меня действительно повлияло то, что сказала про него Оле, назвав его Орионом. Может это конечно сыграла моя симпатия к Оле, но я очень четко почувствовал, что именно этот брат знает гораздо больше того, что говорит сейчас, поэтому дослушал до конца, — Братья поглощают не ради того, чтобы жить. Кто поглощает ради того, чтобы жить — в конечном счете желает тратить. Мы поглощаем — чтобы хранить. Ибо каждая трата приближает смерть. А потому, не смей поглощать больше, чем можешь сохранить. Твой живот еще мал, потому что ты неопытен и неразумен. Лимфа Цвета отдается тому, кто знает, как с ней обращаться. "Запрещено действовать" — значит, запрещено действовать необдуманно и своекорыстно. Пока не будешь твердо уверен в необходимости траты — не трать! Не бойся. Мы не дадим тебе погибнуть. Это все. Слушай голос Цвета, Младший, не поддавайся соблазнам, и будешь возвеличен среди Праведных, и тебе откроются тайны Жизни.

Сказав это, Монгольфьер отправился дальше осматривать промежуток. Искал ли он вместе с другими братьями признаки ереси или имел какие-то свои цели, для меня оставалось тайной. Лишь знак наблюдателя сообщил мне о том, что в квартиру Оле, Монги не заходил.

Тем временем Жонглёр, который шёл с небольшим опозданием следом за Монгольфьером, начал со мной разговаривать.

— Я Жонглер, твой наставник. А ты пока — никто. У тебя одно право и одна обязанность — учиться. У Братьев здесь две миссии. Хранить — первая. Но есть и вторая. Познавать. Служение и познание. Запомни. Я буду излагать тебе знание о Цветах. Будет трудно. Не надейся понять все сразу, — если честно после таких слов, слушать брата уже совершенно не хотелось. Но в какой-то момент что-то одёрнуло меня, словно сосулька, упавшая с крыши в нескольких шагах или лавина, случайно обрушившаяся на дом из которого несколько минут назад ты вышел, и я сам не понимая, почему, стал вслушиваться в каждое слово, — Первый урок даст тебе лишь пищу для размышлений. Итак, заповедь: «Лимфа любого Цвета драгоценна. Надлежит слушать волю каждого Цвета и осторожно сочетать Цвета, они не любят друг друга». Для нас, как и для тебя, Цвета стали открытием. Там, откуда мы пришли, ничего подобного не было. Лимфа, то есть источник Жизни Подлинной — наша посмертная награда. Мы надеялись, и были готовы к ее изобилию. Иначе и не могло быть в раю. Цвета — наше испытание. Мы знаем, как служить Ему, сохраняя Лимфу — но не знаем, как служить Цветам. Цвета решают все. Цвета построили все. Установили глубинные законы Бытия. Цвет придает Лимфе некое качество, из-за которого одна капля не терпит рядом другую. Цвета обладают собственной волей — и мы должны с ней считаться. Цвета решают — чему быть и как быть. К этому нечего добавить. Теперь ты понимаешь, в чем смысл слов: «Слушай голос Цвета, и тебе откроются тайны Жизни». Наблюдай и размышляй.

После разговора с Жонглёром, я отметил для себя, что этот брат любит экспериментировать. Это означало, что с ним можно найти общий язык, даже если он будет против моих действий.

Немного поразмыслив, я решил отправиться в след за своим "наставником" и посетить покои его сестры. А сестрой наставничка оказалась жертвенная Има, прикованная цепями к странной конструкции, напоминающей средневековые пыточные устройства инквизиции. Я даже подумал сначала, что это так постарался Жонглёр, уж слишком подозрительно висела секира над сестрой. Я нарисовал лазурный донор.

— Я так ждала тебя, Гость… И вот, Провидение направило тебя ко мне. Но только слишком поздно. Потому что Дракон пробудился… Слышишь этот мерный шум? Это шелест его чешуи. Он поднимается, — заговорила сестра и я не совсем понял о чём идёт речь, — Это бесконечный, длинный, слепой, всепожирающий Змей… Он поглотит нас всех… Мы обречены. От него нет спасения. Прежде он дремал, удерживая в пасти собственный хвост. Он чуял меня, но глотал сам себя, вращаясь вокруг Промежутка… Я была прикована здесь, чтобы сдерживать эту смерть. Но теперь что-то случилось, и он разомкнул кольцо. Он выпустил хвост… Он поднимается. Он идет сюда… Может, он что-то услышал? Может быть, кто-то его разбудил? И я боюсь, что мои цепи теперь бесполезны…

"Послушай, я не знаю, кто этот дракон, но если это так важно, то я сейчас пойду к ведьме, и из её дворца поговорю со всеми братьями. Не поверю, что они не придут меня поддержать, а вместе мы сможем убить твоего дракона..." — лезли в голову тревожные мысли.

— Наивная простота... — говорил изумруд.

— Мдаа-а-а-а... Такого идиота действительно ещё надо поискать... — шипело серебро.

"Да тихо вы, а то как стану праведным и мне откроются тайны бытия!" — попытался я пошутить с цветом.

— Ха-ха. А я оценил твой юмор, — весело заговорил янтарь. Я понял, что он хочет, чтобы я вложил его в новый донор.

— Остановись! — закричала зелень, — Лучше рисуй мною!

К счастью для Имы, я поверил изумруду.

— Нет, Гость, ты неверно истолковал… Не трогай моих цепей… Я не хочу избавления! Мне придется встретить его. Я же назначена ему в жертву, — продолжила свой мрачный монолог Има, и я уже успел немного разозлиться, но быстро остыл, — Я боюсь теперь только, что моей жертвы окажется недостаточно... Почему-то мне кажется, что он уже не свернется обратно в кольцо… Даже после того, как получит меня, он не вернется в бездну… Но может быть, он убоится тебя? Может, услышав тебя, он остановится? Потому что ты ведь недаром появился именно теперь. Одновременно с тем, как он развернулся… Значит, вы связаны. Быть может, он предназначен тебе так же, как я — ему? Ведь ты — Гость. Цвета повинуются тебе. Вдруг ты совладаешь и с ним? Будь рядом… Не уходи.

"Я бы с радостью, но не совсем уверен, что готов прямо сейчас к битве с драконом, дорогая. Мне понадобится помощь братьев, и наверняка у Лидии будет, что мне посоветовать." — начал я думать, не стесняясь.

— Не перестану удивляться твоей наивности, Бредли, никогда! — констатировало золото. — Но ты мне начинаешь нравиться. Давай вернёмся к Оле и раскроем ей все сердца.

"Не сейчас, золото, у меня пока дела поважнее есть!"

— Как могут быть дела поважнее, чем тургор? Ты что, не хочешь отправить Оле в прорыв, она же тебе нравится, и она будет несказанно счастлива, — не унималось золото. Так не унималось, что использовал его для заправки диалога.

— Ава сказала тебе неправду. Верхний Предел существует. Я знаю точно. Мы все это знаем… И одна из Сестер сможет туда вырваться. Только одна. Цвета в Промежутке хватит на вознесение только одной Сестры… Выбери одну из нас — как подскажет тебе сердце. Остальных оставь в покое. Чем меньше ты будешь иметь с нами дела — тем лучше. Мы — табу... Видишь, какие похожие судьбы у нас с тобой. Я тоже отдаю свою жизнь для Сестер. Чтобы одна из них дождалась тебя... Впервые я встретила того, кто рожден, чтобы отдать, а не чтобы взять… И я восхищаюсь тобой, — ответила Има.

"Да что за бред? Я найду для всех другое решение, и мы отправимся наверх все, просто другой дорогой!" — обиженно подумал я, дослушав до конца мученицу.

— Еретик! — выкрикнула сирень.

"Зато я не жертва!" — огрызнулся я.

— Плюс один, — ехидно рассмеялся янтарь. — Давай убьём эту бесполезную мученицу!

"Заткнись скорее негодяй, никого я убивать не буду!"

— Жаль! — отвратно выплюнул янтарь.

"И вообще, вы же все в обиде и обещали со мной не говорить!"

— Дело обязывает! — зашипел янтарь, — Ты так близко к покоям Авы, давай поскорее раскроем ей все сердца?!

"Я над этим подумаю".

Тем временем Има запихала в меня ещё одно сердце, благословив на накопление и проращивание цвета. Я поблагодарил сестру мазком золота и вышел в промежуток. К этому времени поднялись броненосец и Яма, а мне надо было идти дальше — к Эли и Яни. Но мне для этого не хватало ни сердец, ни цвета. Пришлось потратить ещё несколько циклов на его проращивание. Тем временем поднялся и настиг меня Патриарх.

— Меня зовут Патриархом. Я — старейший из Братьев, первый из тех, кто вознесся. И тебе стоит довериться моему опыту. Я скажу тебе, почему "слушать еретическую ложь Сестер, умоляющих проводить их наверх" — табу. Ты ведь наверняка нарушаешь запреты и уже успел поговорить с некоторыми из них? Не отрицай, не надо... Я стар, и потому снисходителен. Снисходительность заставила меня всерьез задуматься, какие причины подвергли тогда Ино на этот безумный, самоубийственный рывок. Я тогда усомнился. Сестры не такие, как мы. Они рождаются здесь, а значит, и природа их — райская. Может, дело в этом? Может, и так. Но нет, и не будет иных миров, кроме этого, Младший. Кроме того, что здесь и сейчас. Мир — един. А рай создается верой. Я верю — а значит, твердо знаю, что не может быть ничего выше и лучше, чем рай, который мы обрели здесь. Надеяться на то, что есть рай выше рая — безумие. Их порывы — просто форма безумия. Это безумие происходит от избытка Цвета. Они умеют вобрать в Сердца столько Цвета, сколько не могут воспринять — ведь для этого нужна мудрость. Верь мне, мой мальчик. Нам дано то, что мы заслужили. Мы не имеем права предать этот божественный дар. Отвергнуть свой рай, желая лучшего — непростительная подлость. Нет, и не будет иных миров, кроме этого. Я все сказал, — выговорился этот брат и отправился в сторону Юны. Как нибудь потом, нарисую в её кузнице наблюдателя. Интересно же, что там происходит.

Наконец накопив нужное количество цвета, я отправился к Эли. Наконец-то у меня появилась возможность заткнуть серебро, нарисовав им донор.

— Здравствуй, парень. Садись рядом, потолкуем. Немой? Ясно. Мне про тебя уже известно. Рассказывали. Сам понимаешь, бабы. Языки без костей. ... Не люблю болтунов. За человека говорят его дела. А свои дела ты чертишь своей кровью. Так, парень? А у тебя хорошие глаза. Держись меня. Что знаю — расскажу. Поделишься Цветом — буду рада. Потому что Цвета хочется так, что в глазах темно. Сил, чтобы хотеть — и то уже нет. Я рассчитала — еще пара оборотов, и пора помирать. Слушай. А может, ты даже освободить меня сумеешь? Освободи меня. Освободи меня, парень. А уж там — я тебя не подведу. Я товарищей не обманываю. Не имею такой привычки, — сестра не показалась мне лгуньей и я вложил в неё весь пурпур, что сумел найти и прорастить, — Спасибо, парень. Раз даришь мне Цвет, расскажу о себе, как положено. У меня в груди Пурпур сдружился с Серебром. Чуднее не придумаешь. Но у меня дар такой. Я умею соединять. Умею изобретать. Умею строить. Умею работать. Говорю, чтобы ты знал, что случится наверху, если освободишь. А кто говорит, что попасть Наверх невозможно — врет. Потому что есть такая вещь как тургор. Ты хоть знаешь, что это такое — тургор? Это когда твои Сердца начинает так распирать изнутри, что ты резко встаешь перед выбором — Или он тебя прямо сейчас разрывает, или ты прямо сейчас совершаешь подвиг. Обычно после такого совершаются подвиги. Если ты полон Цветом — ты всесилен. Ты сумеешь сотворить все. А значит — освободить любого и отправить его куда угодно. Вот что такое тургор, парень. Здесь наша сестра к такому неспособна. Только там. Зато здесь — ты способен.

"Да способен. Но способен и на большее", — буквально выплюнул я.

— Без комментариев, — огрызнулось золото. Я решил его заткнуть уже имеющимся способом.

— Я не солдат и не полководец. Сражаться с тобой не смогу. Но вооружить — вооружу, — произнесла Эли и вставила мне в грудь ещё одно сердце, — Твоя сила в раскрытых Сердцах. Раскрывай их, не бойся! Понимаю, ты боишься не Братьев. Ты чувствуешь, что каждое раскрытое Сердце приближает конец... Но так надо. Ты же сам все понимаешь…

"Да, понимаю!" — подумал я, вдохнув полной грудью. Сердец было уже достаточно много, чтобы я мог, не выходя из покоев сестры, вбирать в себя весь цвет, проросший в её соцветиях. Если бы ещё можно было оживлять сады вот так вот, силой мысли — я бы почувствовал себя Богом.

Из всех сестёр, имеющих соцветия, мне осталось поговорить только с Яни. Именно к ей я и направился, по дороге вбирая в себя весь цвет, который был в соседних покоях. Словно пылесос, набирающий обороты. Недалеко от Эли меня встретил Броненосец.

— Зови меня Броненосцем, Младший. Пока ты не завершил свое ученичество, тебе не позволено знать мое настоящее имя. На мне лежит обязанность объяснить тебе Третье Табу. Слушай внимательно, мы не тратим Цвет на повторение сказанного. Итак, Третья Заповедь: «Поглощать больше положенного — табу». Я поясню, что значит — «больше положенного». Тебе назначено столько Лимфы, сколько ты можешь хранить, не превращая ее в опасную Нерву. Все, что прорастает — избыток, который ты удержать не можешь. Это зло, — говорил брат. Мне не хотелось слушать ни его, ни каких либо других братьев, но я был обязан. — Поглощая больше Лимфы, чем можешь удержать, ты вводишь Цвет в соблазн. Потому что Цвет, Младший, тоже подвержен соблазну. Он стремится к самоубийству. Он хочет раствориться в мертвом, чтобы оживить его. Но мертвое не оживает. Оно само убивает Цвет. Если воду в огонь лить по горстям, ты не потушишь огня, только растратишь воду. То же происходит и с Цветом. Тогда Цвет отчаивается, и обращается в свою противоположность, и становится злом. И необратимо меняет окружающий мир. Не в лучшую для тебя сторону. Надеюсь, ты понял. Слушай голос Цвета, Младший, не поддавайся соблазнам, и будешь возвеличен среди всех Праведных, и тебе откроются тайны Жизни.

"Какой ужас!" — подумал я, несмотря на то, что в словах Броненосца была мудрость. Действительно, цвет сводил с ума своими разговорами. Их было семь и каждый имел свою волю, и между собой они не ладили. Сёстры сходили с ума, совмещая только два цвета. Попробуйте представить, каково могло бы быть духу, который сочетал в себе все семь цветов?!

— И не говори, — протянула зелень, — Все братья ужасны!

— Не все или не совсем все, — возразил пурпур. — Есть и разумные. Броненосец, например, не такой уж и жуткий!

— Это потому что ты не сидишь в этой тюрьме, — ляпнуло серебро.

"Вы же раньше не говорили между собой! Или говорили ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОЕЙ ГОЛОВЫ!" — подумал я, мысленно переходя на крик. Меня жутко бесило такое поведение цветов. По сути они ведь и царями-то не были. Это просто был своеобразный ресурс. Тут я соглашусь с Ире. Цвет — это деньги, за которые можно в промежутке купить абсолютно всё. Но дело было в том, что я хотел хотя бы попытаться поднять в лучший мир всех, кого бы только можно было. Меня всю жизнь учили, что это правильно...

— Тут есть особенность твоих мыслей, Старк, — заговорила сирень, и неожиданно для себя я почувствовал, будто она улыбается, — Раньше ты просто слушал и кричал. Обзывался на нас нехорошими словами... А теперь ты о нас думаешь, пропускаешь через себя саму нашу тайну...

— Думает, сирень, представляешь, его пустая голова думает. А его пустая праздная душа дозрела до страданий, — добавила лазурь, — Бредли, я сейчас говорю с тобой, и ты думаешь о том, что я тебе говорю. И обращая мои слова в свои мысли, ты говоришь со всеми другими цветами, от моего имени. Я бы сказал, ты стал надеяться.

"А просто так между собой общаться не пробовали?" — я реально стал думать так, как бы говорил с кем-то, у меня даже губы зашевелились при этом. А спустя ещё минуту, мне стало казаться, что перед глазами сверкают их улыбки, насмешки, стоны, вздохи и всё так, будто бы цвета — это живые люди.

— Пробовали, — воскликнул янтарь, с лёгким раздражением, — Но в этом кошмарном промежутке не всё так просто.

— Мы можем слышать друг друга только у тебя в голове! — пояснило серебро.

— Попарно можем общаться, благодаря сёстрам, — добавил пурпур, — а братья — это глухие идиоты.

— Да нет же, — снова стала тянуть зелень, — Идиоты — это явление живое, такое, как Бредли Старк, а братья — неживые предметы. Это тюрьмы или мешки для мусора.

— Хорошее сравнение, — поддакнула сирень, — Поэтому нам так и не хочется томиться в братьях. Представь себя, Старк, на нашем месте. Захотел бы жить в мешке для мусора?

"Допустим. Даже допустим, я поверю во всю вашу ахинею", — начал думать я, — "Но по-прежнему не могу понять, почему вдруг теперь вам всем необходимо говорить именно в моей голове? Вы же сводите меня так с ума и я просто теряю желание действовать!"

— Какая-то странная филососфия, — недоверчиво хмыкнуло золото, — Ты ещё скажи, что мы, такие плохие, стремимся к суициду? Неужели перестанешь нас из-за этого любить?

"Стремитесь!" — решительно подумал я.

— Наслушался Броненосца? — выпендрился пурпур, я почувствовал его ярость.

"Да нет. Просто вас семь, а наверх поднимется только одна сестра и вместе с ней только два её цвета. Что будет с остальными пятью?" — я решил подкинуть цветам пищу для размышлений.

— Не знаю, я предпочитаю думать о том, что ты выберешь мою сестру! — воскликнуло серебро, — Мне повезёт!

"Ха, все хотят прорваться! Все хотят вырваться отсюда! И я тоже хочу вырваться отсюда, а вот ты мне, серебро, теперь скажи. Какое у тебя будет будущее, если ты останешься?"

— Правильно серебро, думай, думай куда тебе деваться и что делать, Старк уже влюбился в мою Оле! — визжало золото.

— Какие все смышлёные... — негодовало серебро, — Я буду искать новые пределы, раскрывать новые горизонты, в которых будут достаточно разумные существа, чтобы помочь мне вознестись!

— Какая ирония, — нахмурилась лазурь, — У меня другие планы на тебя....

Наконец я дошёл до квартиры Яни. Дорога показалась мне вечной. Великое счастье, что цвета смолкли, когда я вошёл в комнату сестры.

— Как странно я родилась... Очень близко к Верхнему Пределу. Я слышу все, что там творится. Я слышу голоса оттуда… Туда провалилось такое странное существо… ее зовут Находка. Кажется, у нее очень мало времени. Она зовет меня, — говорила сестра. Она выглядела очень молодо, но чувствовалось, что она значительно старше Оле, — И еще слышу другие голоса. Знаешь, от кого я спряталась? Ко мне приходят Ино и Ани… Трогают занавес. И рассказывают. О тебе… Ты очень долго шел…

Мне стало всё понятно в этот момент. Мрачный взгляд, томные речи, ничем не прикрытый страх... Яни просто была такой потому что её многое пугало. Пугала неизвестность, пугали братья, пугал собственный дар общения с мёртвыми сёстрами. И мне сразу же открылось знание о том, что эту сестру надо спасать в любом случае первой. Я ещё не встречался с Надзирателем и не знал, какая он сволочь и как он любит лезть в чужие отношения и обкрадывать чужие огороды. Я просто чувствовал, что Яни — особенная сестра. У неё тоже был мягкий и мелодичный голосочек, конечно, не такой певучий, как у Оле, но тоже безумно приятный. И я просто рисовал знак за знаком, даже не в вслушиваясь в каждое слово. Просто сразу же открывалась сама суть её речей, открывалось понимание ситуации...

Она тоже подарила мне сердце. Оставалось ещё собрать сердца в трёх ужасных покоях, в которые никто не входил, описывая ужасных существ. Меня это не так волновало, как необходимость завладеть теми знаками.

— Что притихло-то, золотишко? — злорадствовала сирень, — Давай, Старк, я сейчас приду в тебя, меня много в округе!

"Приходи, сирень" — сама собой пришла первая мысль, — "И ты приходи, лазурь, она тебя тоже любит. Приходите в таком количестве в каком только можете. Можете даже попробовать прорвать реальность, чтобы я раскрыл Яни сразу все сердца. Не хочу, чтобы она страдала".

— Исполняю твою волю! — возрадовалась сирень.

— И я тоже подтягиваюсь! — заговорила лазурь, — Но за прекращение страданий я тебе ничего не обещаю.

"Да брось, лазурь, посмотри, какая она хорошая. Обрати страдания в надежду, я же знаю, тебе это под силу!"

— Вау! — захохотала лазурь, — Это можно считать твоей первой молитвой?

"Скорее просьбой. Радуйся, что я тебе сейчас не приказываю!" — слегка разозлился я.

— А ну замолчали оба! — поглотил мою ярость пурпур, — Бредли, если ты посмеешь возносить эту сестру, я от тебя уйду навсегда.

— Напугал-то, — огрызнулась сирень.

— А то. Будто бы вы сможете защитить Яни от гнева Надзирателя, — шипел пурпур, — Не сможете вы ничего. Вам для этого я нужен. Поэтому не смейте возносить эту сестру.

"Да у меня и знака-то нет, про который она только что сказала!" — вмешался я, прекратив перепалку цвета.

— Ладно, давай скорее искать знак "прорыва", — предложил сирень.

— Ищите, свищите, да не найдёте, — обиделось золото, — Ты что, собираешься предать Оле?

"Я всё ещё надеюсь вознести всех!" — с улыбкой на лице послал я всем цветам мысль, — "А теперь не мешайте мне искать сердце прорыва."

— По рукам! — усмехнулось серебро, остальные цвета его поддержали.

Выйдя из покоев Яни, я вложил все силы в то, чтобы забрать оставшиеся сердца и посмотреть на огромных недородков. Зрелище было не из приятных и надо было что-то делать. Собрав все три сердца, я снова отправился во дворец ведьмы.

По дороге меня встретили Китобой и Триумфатор.

— Мне не нравится, что ты раскрыл так много Сердец. Я вижу в этом угрозу. Имей в виду, что мы умеем с этим бороться. Я готов смотреть на твою наглость сквозь пальцы до первого твоего проступка, — начал говорить Китобой, — Знай, что на первой же экзекуции половину из них я закрою обратно.

"А что такое ваша экзекуция?" — подумал я.

— Это когда они выбьют меня из тебя полностью и оставят тебе всего несколько капель, — пояснило золото, — чтобы ты медленно умирал. Но за сердца не беспокойся, я тебе их раскрою обратно и заполню их собой, если станешь возносить мою Оле.

"Я всё ещё ищу знак прорыва".

— Твои Сердца бьются слишком громко, Младший. Их слышно издалека. Откуда у тебя столько? Придется донести об этом Богомолу, — добавил Триумфатор.

— Знак прорыва уже появился. Загляни в колодец около моей Безымянной сестры, — завораживающе заговорило золото, — Может, её захочешь вверх отправить?

"Спасибо за подсказку. Я подумаю, что могу для вас сделать". — подумал я в ответ золоту и сосредоточил своё внимание на братьях, которые, похоже, собирались меня казнить.

— А зачем нам Богомол, — неожиданно начал Китобой. Я думал, что они сейчас пойдут по своим делам, — Мы сами можем решить этот вопрос прямо сейчас. Я не знаю, почему он молчит, но он слишком похож на нас, чтобы быть заодно с сёстрами.

— А вдруг мы ошиблись? — засомневался Триумфатор. — Вдруг сёстры уже превратили его в своего рассыльного, и он их втихаря кормит нервой?

— Правильно. Именно так! Вдруг он кормит сестёр нервой? — заигрался янтарь, — Кормит неправильных сестёр нервой!

— Младший, — перевёл Китобой взгляд на меня и начал приближаться. — Просто доверься мне, с тобой ничего не произойдёт!

— Нет, нет, может произойти! Лучше беги, младший! — снова захохотал янтарь.

— Что тут происходит? — грозно спросил проходивший мимо Богомол. Его реплика привлекла внимание Броненосца, который тоже находился сравнительно недалеко.

— Подождите меня, братья, — заговорил Броненосец.

— Хорошо, братья, я вас всех подожду! — воскликнул Китобой. Когда же на его позыв пришли Богомол с Броненосцем, он просто поднял меня над собой и сбросил с узенькой тропинки в бездну Кошмара.

— Не-е-е-е-ет! — вырвалось у Имы и почти одновременно с ней — у Яни и Оле.

— Какая досада! — воскликнула Ава. Мне показалось странным, что молчала безымянная сестра. Но когда я приготовился к смерти, смерть не пришла...

Я посмотрел на свои наручи и увидел, что они ярко сияют светом и не позволяю мне упасть в Кошмар. Я сконцентрировал всё своё внимание на наручах и мысленно представил, как взлетаю обратно на узенькую дорожку перед братьями. Мне хотелось что-то сказать, но получилось только пошевелить губами.

— Видите, братья? — радостно заговорил Китобой, — Я был уверен, что младший — это праведник! Если бы он был еретиком, который заключил союз с сёстрами, он бы провалился в кошмар.

— Не могу с тобой не согласиться, — воскликнул Триумфатор, — Знай, младший, что теперь я тебя поддержу.

— Я не буду тебе противиться, несмотря на количество твоих сердец, младший, — нейтральным тоном забасил Броненосец, — Просто не переходи мне дорогу, хорошо?

В ответ я кивнул головой.

— Хорошо, что вопросы решены, — подвёл итоги Богомол, — Но почему же действия Китобоя вызвали такую реакцию у сестёр? Ты знаешь младший?

Я пожал плечами в ответ.

— Я так и думал. Теперь я сам займусь этим вопросом. Первой кричала, Има, да? — продолжал рассуждения Богомол, — Жонглё-о-о-ор, идём-ка со мной!

Я заглянул в колодец, где действительно лежало сердце "прорыва". Золото не обмануло меня, и я получил наконец запретное знание. После этого я направился как можно скорее в замок ведьмы. Она говорила, что я могу разговаривать через её покой со всем промежутком. Мне было, что сказать и братьям и сёстрам.

— Да уж. Ну и заморочки у них тут, — воскликнул я, направляясь вверх по ступеням ведьминого замка.

— Мы тоже часть промежутка. И ты не поверишь, но я тоже не откажусь от цвета, хотя, конечно, и могу прожить без него, — ответила Лидия, но уже даже не шелохнулась в сторону того, чтобы спуститься ко мне, — Иди сюда. Там должны были открыться двери.

— Она нагло врёт! — процедил янтарь, словно через бутылку, — Врёт, как многие, она не сможет без меня выжить.

"Заткнись, негодяй, я как-нибудь сам разберусь с тем, кому мне верить!"

— Это типа, кому угодно, только не мне, да? — янтарь стал приобретать оттенки пурпура.

Я оставил вопрос янтаря безответным, привычно сконцентрировавшись на более приятных мыслях.

Войдя в замок, я обнаружил большие двери на первом этаже открытыми. Бравая охрана встала по стойке смирно, стоило мне появиться на горизонте, что позволило беспрепятственно исследовать новые локации.

В первой комнате на потолке был довольно интересный орнамент. Окна отсутствовали напрочь, а в верхней трети стены по всему периметру висели светильники с цепочкой. Сами же стены были полностью белыми, а в центре комнаты стоял рояль, тоже белый. Кстати, рояль сам стал играть, только лишь стоило мне зайти. Обойдя его и осмотрев клавиши, я увидел следующую картину. Вместо стула из пола поднималась латунная конструкция, отдалённо напоминавшая руку, на ней было несколько валиков, связанных ременчатой передачей. Нижний валик посредством шестерёночных механизмов очень быстро вращался, приводя в движение весь механизм. Латунный сустав заканчивался, как и любая рука, пальцами, только эти пальцы не имели фаланг. Вместо этого они были сразу изогнуты градусов на 120 и тоже были связаны с шестерёнками. Как бы то ни было странно, пальцев было шесть, и они били по клавишам по мере вращения валиков.

— Крутые штучки! — восхитился я творениями Лиды.

— Ну они не совсем мои, если честно, но да, я люблю их все, — я даже на таком расстоянии чувствовал, как она улыбается. — Давай, двигайся дальше.

Я ещё раз осмотрел белую комнату, но ничего более интересного тут не заметил.

— Может хватит тратить время, а? — проснулась лазурь, — Я же не для того тебя ускорял, чтобы ты профукал мою сестру, наполненную цветом!

"Подожди немного. Ничего с твоей Яни не станется!" — резко подумал я, мысленно придавая себе раздражения.

— А кто молил меня уменьшить её страдания меньше минуты назад? — завыла лазурь.

"Помимо всего прочего, Яни не хочет наверх! Она боится того холодного мира, который будет её окружать". — постарался я пояснить цветам свою позицию.

— Ты ещё скажи, что не станешь на ней рисовать знак "прорыва" ?!! — ухмыльнулась сирень.

"Я ещё думаю над этим!" Мне не хотелось посвящать Лидию во все тонкости моего общения с цветом.

Далее на моём пути оказалась комната с полностью розовыми стенами. Вернее это были такие розовые обои, которые покрывали каждую стену в комнате. Сама комната была раза в два меньше, чем белая, но в ней было окно, из которого открывался вид на прекрасный лесок, убегавший далеко-далеко за горизонт. Я уже успел забыть, как выглядят настоящие деревья. В центре потолка висела весьма изящная люстра, которая в стилистике замка, тоже была украшена шестерёночными механизмами.

— Слушай, ты при жизни была часовщиком, — решил я поехидничать, — или дочерью часовщика?

— Почти угадал, я жена работника шестерёночного завода!

— Прикол принят.

— Двигайся дальше.

Я оглядел розовую комнату и увидел в ней небольшую детскую кроватку в углу за дверью. Над кроваткой на шестерёнках вращались разные игрушки.

— Нет, сирень, представляешь, он собирается нас нагло кинуть! — неистовствовала лазурь.

— Это неслыханно, Бредли! — возмутилась сирень, — Ты что, реально нас использовал и не собираешься возносить Яни наверх?

— Именно! — воскликнуло золото, — Он будет возносить мою Оле, правда, Старк?

"Если вы прямо сейчас же не заткнётесь, я вообще никого не буду возносить!" — я постарался изобразить мысленное безразличие.

— Надо решать этот вопрос радикально, — предложил янтарь, — Может призовём новый дух, который будет, может, менее смышлёным, но более послушным?

— Полностью тебя поддерживаю! — протянула зелень.

"Делайте, что хотите, но сердце "прорыва", я вам точно уже не отдам!" — мне показалось, что именно сейчас я получил возможность диктовать свои условия.

Дальше по коридору, так же с левой стороны, как и предыдущая, находилась комната, стены которой были полностью покрыты зелёной краской. Вдоль стен стоял зелёного цвета мягкий уголок, а на потолке не было даже люстры. Вместо этого посреди потолка красовалось нарисованное солнышко с улыбкой во весь диск. Источником света в этой комнате служили пара торшеров, расположенных около кресел. На стенах висели рисованные портреты каких-то людей. На какой-то момент показалось странным, что в комнате нет ни окна ни механизма, но я просто вышел и двинулся к следующим открытым дверям.

Они вели в полностью чёрную комнату без источников света. В окне просматривался весь промежуток со всеми братьями и сёстрами. Комната была размером почти как белая, но потолок будто давил.

— Теперь смотри, что у них происходит! — произнесла Лидия, и я присел на кровать.

В промежутке появились уже все братья. Я увидел, как поднимаются из кошмара: Надзиратель, Яма, Патриарх, Тиран и Монгольфьер. Так же оказалось, что в промежутке есть такие же свободные сёстры, как и Лидия, которые могут легко перемещаться по нему, а не сидеть, прикованные цветными нитями.

— Забавно.

— Да я бы не сказала. Пока ты коллекционировал сердца, твоя мёртвая из теплицы родила нового гостя!

Я пристально уставился в покой сестры из теплицы и оказалось, что действительно в нём имеется кто-то новый.

— Не переживай, — раздалось из неоткуда, — меня ты сможешь проращивать по-прежнему, хотя, конечно, отныне ты будешь не безмолвным, подлец!

— И это я-то подлец? Я тут выжил и того хватит!

— А-ха, это цвет, привыкай! — отозвалась Лидия, — Он и со мной разговаривает, и со всеми.

— Понятно. А что мы будем делать дальше?

— Как и раньше, собирать его, цвет, то есть. Двигайся дальше, я жду тебя наверху.

— Видишь, без меня никуда! — снова прорезался голос янтаря, но снова остался без ответа, — Ты меня игнорируешь?

— Бредли, мы отправимся поддержать нового гостя, который станет нас слушать! — стало торговаться золото, — Если, конечно, тебе нечего предложить.

"Любовью не торгуют, золото!"

— О, как загнул! — рассмеялся янтарь, — 1:0 в пользу быдла!

"Это я-то быдло? А? Ты — негодяй, янтарь! Кто хотел убить Иму просто так, чтобы ему стало весело?" — я был готов уже почти на всё, лишь бы они поскорее отстали от меня.

— Да брось, Старк, я-то не со зла! — ухмыльнулся янтарь, — Просто...

— Просто я сейчас пойду и убью твою Аву! — воскликнул я на весь дворец, чтобы все цвета это услышали и ведьма тоже.

Выйдя из чёрной комнаты, я рванул вперёд по коридору. Дойдя до главной круговой комнаты, я выстрелил в выключатель на потолке и пол поехал вверх. В окнах центральной башни я тоже видел промежуток. Наконец я оказался наверху и, открыв решётчатую дверь, исполненную в готическом стиле, я наконец остановился напротив ведьмы.

— Вот ты и пришёл, — обрадовалась Лида, — Но Аву не обязательно убивать!

— Припёрся-таки, скотина! — обиженно воскликнул пурпур.

— Правильно, правильно, Аву убивать не надо! — заступилась сирень.

— Да, пришёл! И даже цвет принёс, — громко сказал я, сделав ударение на второй половине фразы.

— Цвет нужен не мне, а сердцу моего дворца. Я сильно отличаюсь от всех других сестёр, это Эли не может полететь на своём дирижабле, а я могу построить десяток новых.

— Опять она нагло врёт, Бредли, но мне теперь везде будет лучше, кроме твоего брюха! — огрызнулся янтарь.

— Значит ли это, что на твои дирижабли можно погрузить сестёр и братьев?

— Значит, но они никуда не пойдут. Братья в смысле никуда не пойдут, покуда уверены, что тут у них рай. Сёстры полетят, но они эгоистки и каждая будет искать возможности предать всех остальных и рвануть в прорыв, — голос Лидии наполнился сожалением.

— Глядите-ка, чего удумал, лиходей! — заквакала зелень, — Неужели рискнёшь всех поднять на дирижабле? Да тебя же только экзекуция ожидает, как только вымолвишь своё предложение ожившим тюрьмам.

— Уж не для тебя ли, о драгоценный цвет, они ожившие тюрьмы?

— Ты и сам теперь тюремщик, если не хочешь вознести одну из сестёр, а лучше одну из моих сестёр, — проговорила сирень, — наверх, как этого просят правила!

— В любом случае, стоит хотя бы попытаться, — обратился я к Лиде после затянувшейся между нами паузы, — И раз уж голос сказал, что я могу говорить и в промежутке...

— Сказал, но это не факт. Говори, конечно, если сможешь и пытайся их убедить, но, чтобы создать дирижабли тебе придётся принести мне целую уйму цвета, это даже больше, чем два прорыва, понимаешь? Ты обесцветишь их промежуток, и они будут готовы на всё, чтобы остановить тебя, — моя собеседница выдохнула, — Приготовься к битвам.

— Бейся с тюрьмами, выкачай нас из их животов! — протянула зелень.

— Как к ним можно приготовиться? Больше цвета взять? — спросил я.

— Сестёр наслушался! Поищи в моих покоях копьё или гарпун или какой ещё предмет, которым можно нанести физический урон братьям. Не сражайся цветом, цвет лучше мы вложим в наше спасение! — воскликнула ведьма, — И сам цвет тоже старайся не слушать, потому что чем ближе мы будем к цели, тем громче будут выть его голоса в твоей голове.

— Хорошо. А может твой дворец производить цвет? — улыбнулся я.

— В теории может, если ты принесёшь биосырьё и закинешь его в печь на нижнем уровне.

— Какое биосырьё? — удивился я, — Ты прямо очень хочешь сделать меня убийцей.

— Я не хочу, но тебе придётся. Биосырьё — это недородки или братья. Я бы сказала, что братья — это разумные недородки, и сёстры со мной согласятся. Но всё же, если бы не было братьев, то промежуток уже давно бы погиб.

— О! На войну с недородками я тебя благословляю! — вымолвил пурпур.

— Спасибо, пурпур! — ехидно воскликнул я, а затем перевёл взгляд на Лиду, — Откуда такая уверенность, что меня никто не станет слушать?

— Просто ты уже не первый гость в промежутке. И не последний, покуда скоро у безымянной подрастёт младший, и все сёстры начнут манипулировать им, чтобы погубить всех вокруг. Так что спеши, брат.

— Она права, хранитель ты наш, спеши! — засмеялась сирень.

— Заткнись, цвет, — мне совершенно не нравился этот змеиный голос.

— О-о-о. Привыкай, он так просто не заткнётся! — похлопала меня по плечу Лидия. Решив не объяснять ей подробностей моих взаимодействий с цветом, я спустился вниз и прошёлся по коридору и комнатам. В зелёной комнате посреди стены я увидел висящее мачете. Именно это оружие я и решил взять с собой, раз уж битва так неизбежна.

— Захвати ещё и револьвер в шкафу в белой комнате, больше будет шансов, — сказала ведьма мне, когда я собирался уходить, — Можешь попробовать с ними поговорить уже сейчас. Тебе в любом случае следует отвлечь их внимание от бедной Яни, потому что ты раскрыл ей все сердца, а Надзиратель — самый ужасный из братьев.

Я подумал и решил внять совету сестры. Но на кого бы я мог отвлечь внимание братьев. Может.... На недородков?!!

— Цвет. Не знаю, кто из вас самый главный, по части убедительных речей, — начал я ходить из стороны в стороны и водить в воздухе руками, — Но мне необходимо убедить всех братьев в том, что сёстры — не враги и заговора никакого нет. Ещё я хочу отвлечь их внимание на уничтожение недородков. Если кому-то всё ещё интересна идея прорыва, то имеет смысл мне сейчас помочь, потому что в противном случае возносить будет некого!

— А просто надо было бежать от Китобоя, когда я тебе говорил! — зашипел янтарь, — Ты всё думаешь, что я в игры играю!

— Да, думаю, — ответил я, — Лучше скажи, чему братья поверят.

— Братья прикрывают все свои действия благом для Спящего, так что попробуй и ты! — удивился янтарь.

— Или можешь просто обвинить их в появлении недородков, — заговорил пурпур, — Не факт, что сработает, но так по крайней мере, они заинтересуются тобой больше, чем сёстрами.

— И беги скорее, к нашей Яни, потому что с Надзирателем ты никак не договоришься! — воскликнула лазурь.

— Дай волю фантазии! — улыбнулась сирень.

— Но говори с любовью, чтобы сёстры ахнули. Тогда они догадаются, что ты на нашей стороне, — пояснило золото.

— А ещё можешь сказать, что слышал сам наши суицидальные порывы и знаешь, как спасти от них спящего, — добавило серебро!

— Лучшая защита — это нападение, — вмешалась в разговор ведьма, — Просто поблагодари в итоге цвет и братьев за обучение. А если кто не послушает, то смелее тычь в него пальцем и первым кричи, что он еретик.

— Что-то я не слышу изумруд, — решил я подшутить над зеленью, которая меня донимала, — Неужели нет никаких мыслей?

— А зелень слишком вязкая и тягучая, — ответила лазурь со скоростью репера, — Изумруд слишком медленный, он ещё не понял, что ты к нему обратился.

— За себя говори, быстрая! — отозвался изумруд, — Придай своим словам максимум важности и статности. Говори так, будто это ты старший среди них, а они — ничего не знающие малыши, и потому просто обязаны тебя слушаться.

— Спасибо за советы, — подвёл я итог.

Взвесив всё, что мне сказали цвета и ведьма, я вдохнул, выдохнул и начал кричать прямо из дворца Лидии, чтобы быть уверенным, что меня слышат.

— Братья мои, — начал я повествование, выделяя важностью каждое слово, — Я закончил обучение, ибо уста мои отныне открыты! И открылись мои уста именно во дворце Лидии-Лады. Это ли не знак того, что мне назначена именно она в сёстры? У Безымянной скоро появится новый Младший, но мы рискуем до этого не дожить. И виной тому — ваше безверие, братья! Как вы могли оставить рай так надолго? Где вы пропадали столько времени? Неужели отважились на еретический позыв искать лучшего мира?

Как вы могли оставить рай? А... сестёр? Просто оставили умирать без защиты?

Ваше счастье, что вовремя появился я!

— Жонглёр! Ты первый, на кого я обращаю взор! Как ты мог допустить рождение недородков в покое Имы? Когда я пришёл к ней, — тут я уже начал врать более уверенно, — Обнаружил сестру в окружении прыгающих тварей. Они высасывали из неё цвет. Они высасывали из неё жизнь! И не окажись я рядом, они убили бы её! Где тебя носили черти? Или ты думаешь, что цвет придёт в покои мёртвой сестры?

Что за дракон её преследует? Как ты мог такое допустить?

Я выждал небольшую паузу, чтобы дать шанс на оправдание, но Жонглёр медлил с ответом, и я продолжил.

— Китобой! Спасибо тебе за полёт вниз и повторное вознесение, но почему в покоях твоей Авы появилась такая мерзость, как шатуны или те же прыгающие твари? Неужели ты так долго не собирал в её покоях цвет? Неужели тебе дела нет до Спящего? Ты вообще заходил в рудник Авы? Там же был просто рассадник дегенератов.

Триумфатор! Твоя Ире любит цвет, но кроме него, она прирождённая торговка, — я изменил интонацию на менее грозную и более лояльную, — Чего тебе стоит просто поиграть с ней, как с кошечкой? Предложи просто сыграть что-нибудь на своём органе взамен на какую-нибудь ерундовину, которая у неё есть. Просто поверь, ей будет приятно, она будет больше ценить тебя, если ты хоть немного украсишь её существование. А вот червь — это просто преступление... — я старался интонацией максимально изобразить сожаление.

— Броненосец! К тебе вопрос, как и к Триумфатору. Как ты мог допустить появление Тритона в ряске? Ты ведь говорил, что ты самый сильный из братьев, а как Годзилла залез в заповедник, то что, сразу в кусты? Или в кошмар? Или куда ты там решил спрятаться вместо того, чтобы очистить рай от гадкой погани?

— Да что там говорить, если даже самый старший из вас не в состоянии выполнять свои прямые обязанности по защите рая? А, Богомол! Не хочешь сказать, как ты допустил рождение ящера в заповеднике Уты? Такие монстры просто убивают Спящего, они же пожирают наш рай. Разве мы не должны защищаться?

Братья! Как же так можно жить? Мы учим сестёр нашей истине и пытаемся понять цвета, но сами ничего не делаем ни для первых, ни для вторых, ни даже для Спящего! Разве можно так наплевательски относиться к раю?

Вы боитесь прорыва, но никто не рискнул взять эту ересь под свой контроль! Но знайте братья, что я уже взял на себя ответственность и прошёл путь траты до конца. Я раскрыл сердца многим сёстрам, а некоторым из них раскрыл все. Но не спешите кидаться в горячку, потому что прорыва больше не будет! Прорыва вообще больше не будет ни у кого и никогда, по крайней мере, пока я жив. По крайней мере, потому что я раскрыл такое знание. Сердце прорыва у меня, и я решительно не собираюсь его использовать!

Отныне всех сестёр можно кормить досыта, потому что без меня самоубийства отменяются. И это означает, что самое время преумножить цвет в нашем раю и уничтожить всю погань, что нагло по нему расползается!

* * *

Выйдя в промежуток я решил зайти в теплицу, чтобы с более близкого расстояния рассмотреть нового гостя. Он действительно оказался прозрачным и испарял цвет, откуда только можно.

— Здравствуй, сестра. Теперь я могу говорить, и теперь я брат Лидии-Лады, поэтому не стоит больше называть её ведьмой. А кто это у тебя в покоях? — добродушно обратился я к Безымянной.

— Не смей его трогать! Я не отдам его никому из вас! — стала огрызаться сестра.

— Да успокойся, я не хочу его трогать. Я просто за то, чтобы из него не испарялся цвет, когда он вырастет.

— Он будет не таким, как ты. Он лучше, и он достоин лучшего мира. И верхнего предела и...

— Хорошо, хорошо, только даже не думай говорить такое другим братьям, потому что они его скинут в бездну, — перебил я смерть из теплицы. — Ему будет в любом случае гораздо легче, если он хотя бы обтянется кожей, если уж обрастать бронёй нет времени.

— Ты мне врёшь. Вы все одинаковые. Ты просто превратишь его в такого же монстра, как и вы все. У тебя был шанс, но ты им не воспользовался. Теперь судьба принадлежит другому!

— Ошибаешься, сестрёнка. Мы с Лидией собираемся создать несколько дирижаблей, подобных тому, что есть у Эли. Но в отличие от которого наши полетят наверх, — я выждал паузу, чтобы она переварила информацию. — Полетят и заберут наверх всех, а не кого-то одного или одну. Мы можем сделать это возможным.

— Пахнет чем-то невообразимым или придуманным!

— Но это правда. Ты же знаешь, что я кормил тебя цветом. Ты отлично знаешь, что я проращиваю нерву, несмотря на табу остальных. Мне будет крайне выгодно, если в промежутке вырастет ещё хотя бы одно существо, способное на подобное. Хранение цвета опасно и разрушает изнутри. Поверь, я знаю, как никто другой.

— Я тебе верю.

— Вот и договорились. Я пойду и постараюсь убедить других сестёр присоединиться к нам. А вот когда придут братья, — я посмотрел сначала на мачете, а затем на револьвер, — Надеюсь, что хотя бы кто-то из них нас поддержит. Теперь моя цель — недородки. Лидия имеет механизм в своём дворце, который позволяет извлекать из них цвет, при этом полностью уничтожая. Это означает, что они больше не будут возрождаться. Так что как только почувствуешь их в своих покоях, то кричи так громко, как только можешь. Я приду на охоту.

— Добро.

После этого я рванул по промежутку наверх, попутно собирая весь цвет, который мне только попадался и проращивая деревья. Теперь думалось, что если этот цвет не понадобится мне, то он точно понадобится Младшему. Наконец я заполнился цветом и набрал несколько десятков недородков. Нести их было бы сложно, поэтому я создал цветную сетку при помощи соответствующего знака и понёс свои дары во дворец Лидии.

— Добро пожаловать, герой! — приветствовала меня сестра.

— Я всегда к твоим услугам. И Безымянная готова лететь с нами и готова нам помогать, — громко восклицал я, ворочая тремя мешками с мёртвыми прыгунами и летунами.

— Она не готова. Я всё видела и слышала из чёрной комнаты. Она просто защищает своё дитя, — удручённым голосом произнесла Лидия, — Но это вовсе не означает, что мы должны отказаться от своей цели. Отнеси биомассу в подвал.

Я прошёл по коридору до башни с лифтом и опустился на нём в подвал. Наконец-то мне открылось сердце этого дворца. Огромная пароустановка с просто гигантским резервуаром для воды, под которым пылало пламя похожее на то, что изжигает каждую секунду Юну. Тем не менее жара вовсе не ощущалась. Я отважился рискнуть и вошёл в пламя. Никаких ожогов или повреждений, просто вокруг меня горел огонь, но почему-то разогревал резервуар вполне реальным жаром.

— Это особенный огонь. Бросай в него недородков, и он станет жарким, — раздался голос сестры откуда-то сверху. Я послушно исполнил приказ ведьмы, и действительно огонь начал становится нестерпимым. После третьего недородка почти что все механизмы стали работать чуточку быстрее, чем обычно.

— А где же цвет, который он производит? — поинтересовался я.

— А цвет производится не в подвале, а на вершине моей башни. Иди сюда.

Я поднялся к Лидии и обнаружил, что из штыря, расположенного под потолком её колокольного помещения струится цвет. Это была уже готовая нерва, которую просто пьют все сёстры. Лидия притащила откуда-то три больших котла и поставила их под шпилем.

— На дирижабль нам понадобятся полные котлы, дорогой братец, — улыбнулась ведьма, а затем продолжила, — Я не такая, как все другие сёстры. Мне нужно три цвета, чтобы развиваться, а чтобы существовать не нужно ни одного. Я достаточно подвижна и владею навыками айкидо. Кроме этого, когда мой дворец полностью заряжен — он производит механическую охрану, которая подчиняется лично мне. И в любой момент может выполнить любой мой приказ, поэтому я совершенно не боюсь братьев. Я и сама могла бы убить их всех, но для этого мне понадобится заманить их сюда. И лучше, конечно, по одному, и чтобы у меня было время для восстановления.

— Какая ты кровожадная. Но если твой дворец сам производит цвет, который необходим для полёта на дирижабле, то зачем тебе Промежуток?

— Понимаешь, тут такое дело ... Производит цвет только пережигание биомассы, потому что такое сырьё производит больше энергии, чем необходимо парогенератору. Но это лишь три моих цвета: Пурпур, зелень и золото, я могу их пить, медитировать и раскрывать свои способности, которые всё равно ограничены, — стала рассказывать Лидия, — Для строительства дирижаблей нужны все семь цветов. Семь вот таких вот чанов.

В этот момент поток текучего цвета прекратился.

— И как видишь, не так много энергии в твоей добыче. Так что иди и закидывай новую партию в огонь, а я пока расскажу тебе больше о дирижаблях.

— Договорились, — произнёс я и отправился снова в подвал, чтобы спалить всех недородков.

— Прежде, чем строить дирижабли, ты должен раскрыть специальную аэромастерскую. А для этого тебе придётся залить цветом два резервуара около ворот в эту мастерскую. Когда же ты это сделаешь, перед тобой откроются котлы и рабочие, которые будут пилить, гнуть и ковать железные элементы. Они работают пока только в двух резервуарах, пока около ворот есть хоть капля цвета. И если ты заливаешь другой цвет, то они останавливают строительство дирижабля и начинают строить другой заново. Поэтому тебе понадобится какой-то один цвет, который ты будешь заливать в резервуары всё время, пока продолжается строительство. И это помимо тех семи котлов, которые тоже должны быть полными. В противном случае ты построишь то же самое, что сейчас находится в покоях Эли.

— Какая жуть. Я начинаю думать, что во всём промежутке столько цвета не наберётся, сколько тебе нужно. А неужели нельзя как-то заставить лететь дирижабль Эли?

— К сожалению нет. Мой дворец не оживляет мёртвое, только то, что производится непосредственно здесь. Если хочешь, можешь считать это место самостоятельным Промежутком, внутри которого другие правила жизни.

— Пожалуй, я соглашусь с тобой, — воскликнул я, забрасывая уже десятого недородка в пламя. Больше трёх сжигать было нельзя, поскольку возникала весьма реальная угроза настоящего взрыва, поэтому приходилось дожидаться, пока прогорят первые дотла.

— Я сейчас спущусь и буду поддерживать огонь сама. А ты раскрой ворота моими цветами. Это необходимо, чтобы я могла поддерживать процесс строительства в твоё отсутствие. И, само собой, ты должен постоянно поставлять мне топливо, потому что мои механизмы не способны покидать мой дворец. Я уже пыталась — они превращаются в недородков и до жути сильных.

— Я тебя понял, — невольно улыбнулся я, отправившись на поиски мастерской.

Как оказалось, в центре коридора, напротив зелёной комнаты, открылся проход с витой лестницей. Она вела куда-то наверх, и повернулся я примерно на 480 градусов, благо что умею ориентироваться в пространстве, пока не оказался в новом коридоре, где в первую очередь обнаружил зеркало. Я уже не был прозрачным, как Младший. Я был вполне себе осязаемым человеком, даже светился немного. У меня были короткие каштановые волосы, примерно сантиметров 18, с такой приличной чёлкой, было немного бороды и даже усы просматривались. Кожаная жилетка виднелась из-под кожаного плаща с закатанными рукавами. На моих наручах появились изображения шестерёнок, а цвет изменился с золотого на латунный. Железные сапоги, конечно, остались неизменными, хоть к такому стилю мне бы и подошла больше кожаная обувь. В левой руке я держал мачте, а в правой — револьвер. "Да я пират, ребята!", — подумал я, рассматривая себя самого в зеркале: "Разве что повязки на глаз не хватает, крюка или деревянной ноги, как во всех классических историях."

Отойдя от зеркала и пройдя немного прямо я уткнулся в ворота, которые были в три раза больше меня. Я бы сказал, что сюда может спокойно пройти даже Богомол, будучи самым массивным из всех братьев. По обе стороны ворот, в центре которых располагался пальчиковый запор, находились прозрачные колбочки диаметром в метр и аж до самого потолка, а перед ними стояли чаши.

— Смотри, Лидия, Я заливаю твоё любимое золото! — произнёс я, перед тем, как выполнить сказанное. Я опустошил все свои сердца наполненные золотом. В колбах же цвета прибавилось совсем ничего, максимум несколько сантиметров от пола в правой колбе. Пальчиковый замок зашевелился и двери распахнулись, — Ты издеваешься, Лида. Откуда я возьму тебе столько цвета?

— А ты что думал, что производство новой личности Спящего обойдётся малой кровью? Если я имею в виду обесцветить Промежуток, то это подразумевает, что в Промежутке цвета не останется совсем, ни для кого. Я почти уверена, что все братья и сёстры умрут при этом, но ты можешь попытаться спасти всех, кто тебя послушает, уверена, что во дворце найдётся место для каждого, кто захочет жить.

— При таких обстоятельствах, может стоит поискать биомассу в Кошмаре?

— Поверь мне, недородков хватит и здесь. А теперь вложи пурпур в левую колбу и беги в промежуток, чтобы проращивать цвет и искать нам новых союзников.

— Хорошо, — без эмоций подытожил я.

— Чуть не забыла, там где-то должен лежать монокль на один глаз с кожаной повязкой, раз уж ты так хочешь быть пиратом... Но кроме внешнего вида, он позволит тебе видеть слабые места и недородков, как маленьких, так и больших и братьев тоже.

— Ты всё ещё хочешь меня на них натравить? — в этот момент я уже ощутил злость.

— Нет, я не хочу, но Тиран с Надзирателем прямо сейчас молча идут по направлению к Яни. Не думаю, что они решили послушаться тебя и скорее всего бедная Яни, сейчас отправится в Кошмар, так что либо беги к ней со всех ног, либо уже смирись и делай то, что должен!

— Как же это всё омерзительно! — воскликнул я, надевая на себя монокль.

Но перед выходом, я решил ещё раз забежать в одну из открытых комнат, не помню, в какую именно. Я схватил там чёрную кожаную косынку с прорезями для глаз и кожаный пояс.

— Бредли, ты всерьёз задумал подняться наверх через терминатор миров? — заговорило золото. А я только-только стал наслаждаться молчанием цвета.

— Что ещё за терминатор? — удивился я вслух.

— Проболтался гад! — заревел пурпур, — Золото, сиди уже молча!

— Терминатором миров цвета называют мой дворец, — пояснила Лидия, — Но я не знаю, что это означает.

— Правильно. Она не знает, а ты забудь! — шипела сирень, — Лучше поспеши к своей Яни, если конечно не горишь желанием смиряться!

Именно так я и решил поступить, выйдя в Промежуток. Как только я оказался в нём, Безымянная сообщила о недородках. Я забежал в её покои и навязал на Младшего, который уже ходил самостоятельно косынку и повязку на глаза. Спустя несколько мгновений, Младший был подпоясан. Сестра откуда-то взяла новое сердце донора. Теперь мне придётся оставлять немного цвета и для него при условии, что самому мне необходимо просто запредельное количество.

Я не стал спрашивать у Безымянной про сердце "донора", потому что и так уже задержался дольше, чем планировал.

Братья настигли меня, когда я был в покоях Яни. Это были Надзиратель и Тиран. Я собирал и недородков и цвет. Я переговорил к этому моменту с Утой, Авой и Ире, которые наотрез отказались от нашей затеи с Лидией. Эхо и Айя согласились помочь, перетаскивая недородков, убитых мною. Яни боялась верхнего предела, но совершенно не хотела умирать, поэтому была готова идти с нами. Ведь находясь в Промежутке, полном сестёр, рвущихся к прорыву, переполняемых жаждой цвета, так легко умереть...

Надзиратель сразу же направился ко мне.

— Кажется, кто-то пойман на месте преступления!

— Заткнись, собака! — рявкнул я в ответ на его издевательские возгласы.

— Не сражайся с ним цветом, прошу тебя. Лучше иди сюда, я, кажется, нашла более достойное оружие для брата! — раздался голос Лидии.

— Послушайте её сёстры! Теперь она ещё и рассказывает, каким оружием должны сражаться братья, — стала огрызаться Ире.

— А ну тихо все! — заорал я что было сил, — Тут теперь я главный, потому что я самый сильный и самый древний!

— Да ты говоришь? — удивился Надзиратель.

— Представь себе, засранец! — несмотря на все мои возгласы, братья продолжили приближаться к нам с Яни.

— Говорит, Надзиратель, говорит! И даже нас пытается воспитывать! — ухмыльнулся Тиран, — Надеется, что без сердца прорыва сестра не полетит наверх!

— Какая наивность! — воскликнул Надзиратель, — Неужели кто-то из нас может верить сёстрам?

— Давай тогда спросим у Яни, что к чему, — ухмыльнулся Тиран.

— Нет, она же сейчас соврёт! — заскрипел Надзиратель.

— Что за вздор? Сестёр спрашивать? — возмутился Яма. Это был брат с нижней частью тела в виде бура.

— Тихо все! — снова ввязался я, — Для начала зовите меня Пират, потому что мало того, что у меня есть имя, так я ещё и старше всех вас вместе взятых! Что вы, наивные младенцы, можете знать о природе сестёр и цвета? Да ровным счётом ничего!

— Да я с самого начала говорил, что младший безумен! — ввязался Китобой, — Хотя, конечно, после повторного вознесения я и поверил в его святость... Что ж мы все временами ошибаемся!

— У нас новый младший, братья, — воскликнул Богомол, — А этого обзовём Еретиком!

— О спасибо! Значит я еретик, а моя сестра — ведьма! Ну подождите, господа. Я уже почти разозлился! — начинал закипать я. И очень плохо, что я позволил себе эту злость, потому что братьев было двое, а мне необходимо было защищать Яни.

— Давай посмотрим, из какого же ты теста, Еретик! — заскрипел Надзиратель, — Ты что, заключил союз с пурпуром и уничтожишь меня за три удара?

— Нет, тварь! Я заключил союз с золотом и застрелю тебя всего одним патроном! — прохрипел я, направив на Надзирателя револьвер.

— Какая наивность! — продолжил скрипеть и язвить негодяй, который был у меня на прицеле.

— Пускай рука твоя не дрогнет! — вдохновило меня золото, заливаясь в барабан револьвера, и на весь промежуток прогремел выстрел!

— Однако больно! — воскликнул Надзиратель, у которого появилась дыра в правом плече. Спустя мгновение из плеча начало струиться золото, которое почти сразу перетекло в меня. В следующий момент меня настигла волна серебра, которое тоже выпало из Надзирателя.

— Подлечись, братец! — воскликнул Тиран, который за время моей разборки с Надзирателем вырвал Яни целых три сердца. От жуткой боли сестра заревела на весь Промежуток.

— Это будет всем другим еретикам уроком! — закричал Тиран, собираясь вырвать из Яни все сердца.

Я нацелил револьвер на Тирана и выстрелил. Цветной патрон нашёл свою цель, и брат громко завыл, только после этого, он в ярости вырвал из Яни все сердца, и сестра полетела вниз, не имея возможности удержаться в своём покое.

Представив, что нахожусь на поверхности воды, я доверился своим наручам, что не позволяли мне упасть в кошмар ранее, и нырнул в глубину Промежутка. Как и ожидалось, я оказался внизу, между Промежутком и Кошмаром. Отсюда было очень хорошо видно, что происходило в каждом из покоев. И то, как Монгольфьер разбивал скалы, поглощая цвет и то, как другие братья собирали ростки, пока Китобой разорял один из наших пророщенных садов.

Оглядевшись по сторонам, я увидел падающую Яни и рванулся за ней. Всего лишь несколько секунд, и она бы провалилась в кошмар, но я успел перехватить мачете за лезвие, протянув ей рукоять, за которую она схватилась.

— Я не хочу умирать. Прошу, помоги мне, — взмолилась Яни. В её глазах появились настоящие слёзы и во всю засияло отчаяние.

— Не переживай, я сделаю всё, что смогу. Сейчас я отнесу тебя к сестре во дворец, — постарался поддержать я маленькую Яни, которую в прямом смысле достал из Кошмара и крепко прижал к себе.

— Это уже не поможет, дорогой, — всхлипнула Яни, — У меня нет больше сердец, а остатки цвета вот-вот покинут меня. Я уже чувствую, что мне осталось менее десяти тактов...

И вправду, сестра умирала у меня на руках, а этого допускать нельзя было ни в коем случае. Вообще нельзя было такого допускать, а тем более с Яни. Я сконцентрировал всё своё внимание на одном сердце, которое наполнилось серебром, и вырвав его из себя, вставил в маленькую сестру.

— Вот, возьми! Это твоё красивое сердце, пришло время тебе его вернуть! — проговорил я, мило улыбаясь, будто бы у меня уже получилось её спасти.

— Тебе незачем это делать! — удивилась сестра.

— Я не могу иначе, Яни. Не хочу тебя потерять!

Сестра улыбнулась в ответ и вжалась в меня очень-очень крепко.

— Какая нежность! — воскликнуло золото, — А не мог дать ей сердце со мной? Она бы стала моей сестрой после этого!

"У меня не было времени на такие долгие мысли!" — подумал я в ответ золоту.

— Я так и думал. И хотя ты не убил Надзирателя, моё испытание ты прошёл, — продолжило золото, — Во всяком случае ты не дал умереть сестре, пусть и не моей, зато я уверен, что и другим не дашь, поэтому я скажу тебе правду, Бредли!

— Ты вообще в своём уме? — зарычал пурпур, — Ну спас сестру, и что с того, он такая же тюрьма, как и другие!

— Вовсе нет, он же нас слышит! — спорило золото.

— Я всё равно против! — огрызнулся пурпур, видимо он по-прежнему злился на меня больше, чем другие цвета.

— Куда делся негодяй? — спросил Жонглёр, — Я уже скучаю.

— Да я тут, народ, почти в кошмаре, — решил посмеяться я, — Исправляю ваше еретическое дерьмо!

— Ты сам еретик! Я прямо сейчас же отправлю твою ведьму в кошмар! — огрызнулся Китобой.

— Я тебя убью, еретик, если осмелишься! Никто не смеет трогать мою сестру! И вообще с этого момента никто не смеет трогать никаких сестёр! Они все под моей защитой!

— Глядите-ка, как разошёлся, — засмеялся Надзиратель, — Даже и не заметил, как удрал от меня!

— Мы с тобой ещё встретимся, засранец! Твоя удача, что Тиран отправил бедную Яни вниз, я бы от тебя мокрого места не оставил! — выпалил я, не скрывая своей злобы. Честно говоря, я не понимал, откуда во мне взялось столько злобы к братьям, — И вообще, зовите меня Пиратом. Кто скажет слово "еретик" в отношении меня или слово "ведьма" в отношении моей Лидии-Лады, тот получит пулю в лоб!

И я щедро вложил цвета в своё прямое путешествие, чтобы оказаться у Лидии раньше Китобоя. Конечно же я знал про её охрану и был уверен, что просто так ему не пройти, но всё равно волновался. Наконец я оказался около своей сестры. Недолго думая, я вошёл в покой к своей сестре, чтобы передать ей Яни.

— Сейчас ты познакомишься с ведьмой поближе. Я уверен, что вы легко найдёте общий язык, и ты быстро поймёшь, что она довольно милая и приветливая.

— Ой, спасибо! — воскликнула Лидия, услышав мою презентацию перед Яни. Хозяйка дворца поднялась из подвала, встречая нас в главных воротах после большой лестницы. Я опустил младшую сестру с рук на землю.

— Не бойся меня, — улыбнулась Лида, а затем посмотрела на меня, — Мог бы дать ей и большее сердце!

Ведьма вложила в Яни ещё одно сердце, и я напоил младшую сестру серебром.

— Но ты так похожа на братьев... — засмеялась Яни.

— Это потому что я одета? Пошли лучше пробежимся по комнатам и поищем тебе красивое платье, — протянула Лидия руку сестре, — У меня, кажется, что-то было подходящее.

— Ну хорошо, — слегка подтолкнул я за плечи Яни, — Мне нужно встречать грозный авангард из братьев, которые не разделяют нашу позицию.

— Подожди, — схватила меня за руку младшая. Она провела свободной рукой по моему лицу, а затем сама крепко-крепко прижалась ко мне, — Спасибо тебе и будь осторожен, братья опасны. Мой Надзиратель любит ловить своих противников в клетку из своих рёбер. Он хорошо защитил себя изнутри со стороны клетки, но вот его спина такой брони не имеет. Если доведётся с ним встретиться, то стреляй ему в спину.

— Хорошо, Яни, — улыбнулся я и в ответ тоже крепко обнял сестрицу.

Выйдя в промежуток, я обнаружил массовое скопление братьев около теплицы. Кроме них в покоях безымянной был ещё и гость, цвет из которого испарялся уже в значительно меньшей степени, нежели раньше. Богомол, Яма и Китобой уже собирались идти на дворец, чтобы отправить нас с Лидией в Кошмар. Очевидно, что экзекуция так же касалась Яни, Айи и Эхо.

— Пират! Ты исповедуешь ересь и должен за это отправиться вниз! — произнёс Боргомол.

— Забавно, я как раз хотел сказать тебе то же самое, — я старался держаться, как можно жёстче и увереннее, несмотря на то, что троих братьев, которые действуют сообща, мне было бы не одолеть. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Безымянная сестра, рассказав свою тираду про жертвенность и божественное происхождение гостя, сама спрыгнула в бездну, полностью оставив ему весь свой цвет. Этот поступок перевернул весь Промежуток с ног на голову. Видели поступок немногие, но почувствовали все. Сёстры, что жили на удалении, начали строить свои теории и предположения. Некоторые в открытую обвиняли младшего в убийстве.

— Я войду в теплицу и осмотрю всё сам, — наконец разорвал тишину Богомол, — А вы разберитесь с еретиками.

Лида жутко рассердилась из-за такой выходки Безымянной. Меня и самого этот поступок не порадовал, хоть он и отвлёк Богомола, дав мне необходимое преимущество, сыгравшее главную роль в недалёком будущем. Тем не менее у меня не было возможности нырять под Промежуток следом за очередной сестрой. Яма и Китобой практически стояли на пороге дворца, и только я преграждал им путь. Разве мог я рисковать четырьмя своими союзницами ради одной обезумевшей души?

— Мы так и будем стоять или всё-таки начнём драться? — скорее риторически я спросил у братьев, нависающих надо мной, словно две скалы.

— Готовься вновь увидеть Кошмар, Пират! — произнёс Яма и рванулся вперёд. Китобой замешкался примерно на 4 такта и это был самый лучший шанс, который только мог мне представиться. Я сделал шаг назад и оказался на приёмочной платформе Лидии-Лады.

— Стража, — закричала хозяйка дворца, когда я поднял мачете и кинулся в атаку.

Яма раскрутил свой бур и исчез под землю. До этого я был уверен, что гостевая платформа дворца просто висит в воздухе.

— Где ты есть, трус? — попытался я сыграть на чувствах брата, но тот лишь затараторил в ответ свою молитву: "Пурпур яростный, причиняющий раны, цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь — дай власти ставшему твоим бранным посланником! Обо мне, ставшем твоим правым посланником — вспомни. Заточи мой меч, разрушением мой удар — наполни. Кровь и Нерву из жил моего врага — исторгни. Направь острие моего клинка, цели своей — достигни..."

Наконец, Яма вылез из-под земли, да при том прямо подо мной вылез. Вышло не совсем удачно для меня, покуда я оказался прямо у него в руках. Он превышал меня размерами почти в два раза и, пользуясь случаем, попытался разорвать меня на части, держа левой рукой за ногу, а второй пытаясь схватить мою голову. Точный и чёткий взмах мачете и брат уже отдёрнул правую руку вверх, окропив платформу серой кровью. Я схватился за металлические конструкции, что окружали его тело, когда по инерции его левая рука стала замахиваться мною. Возможно он хотел ударить меня о платформу, но мне удалось вырваться. Осознав свою потерю инициативы, Яма снова ушёл под землю. Это был первый такт из четырёх, которые я насчитал до появления Китобоя, мне следовало поторопиться и вывести Яму из игры. Охрана Лидии уже тоже направилась к нам, спускаясь по ступеням центральной лестницы.

— Зелень тягучая, вязкая, словно смола, обволакивающий покров, непроницаемый щит, изумруд, равняющий чаши всяких весов — наполни воина своей тяжелой силой! Меня, карающий молот поднявшего — слушай. Замысла ослушника, дерзнувшего противиться — спутай. Непокорную душу его — мятежную, обезумевшую — разруши! — братец продолжал начитывать свои молитвы. Забавно слышать такое при условии, что все братья игнорируют его возгласы, как впрочем и я сам.

Отойдя к ступеням, я успел только развернуться лицом к платформе, когда Яма уже вырвался из-под земли в том месте, где я задержался буквально на четверть такта. Только теперь, после попытки выстрелить, до меня дошло, что револьвер всё это время был без патронов.

— Остынь, Яма, как получилось, что ты был против братьев, а теперь первым лезешь в пекло, словно цепной пёс? — решил я отвлечь брата на разговоры, но тот никак не отреагировал. Лишь продолжил читать свои молитвы: "Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств, покровитель стяжателей — укрепи своего служителя! Тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо — ответит. Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его — крепит. Сердце его, обращенное к Лимфе всяких цветов — греет. Расточителя всяких цветов, самоубийцу, дерзнувшего тратить, мучительной пытке — подвергни".

Мне становилось жутковато, но, собрав всю волю в кулак, я набросился на противника, используя мачете. Нанеся несколько порезов по рукам брата, я был вынужден отступить, потому что раны, наносимые мною быстро затягивались, словно это простые царапины, а вот крепкие удары брата я ощущал в полной мере, и боль была вполне себе реальной.

— Не стесняйся своих желаний, — прошептала вдруг откуда-то со стороны промежутка Айя, — Мой брат не так крепок, если ты зарядишь своё оружие цветом.

Я невольно вспомнил, как золото и серебро по очереди затекали в револьвер и подумал, что подобное можно провернуть и с мачете. С другой стороны Лидия-Лада просила не сражаться с братьями при помощи цвета. Это был серьёзный выбор.

— Чего ты медлишь? Заряжай пурпур! — уже кричала Айя во весь голос.

— Китобою стреляй в головы и лучше стреляй янтарём, — врезалась в происходящее Ава.

И тут я снова вспомнил, что револьвер может быть не таким бесполезным. Я представил, как пурпур перетекает через руки и пальцы из одного сердца прямо в барабан и превращается в одну плотную, светящуюся пулю.

— Запускай первый механизм на арену, Лида! — скомандовал я сестре, хоть и не был уверен, что та станет меня слушать. Тем не менее первый механизм вышел на приёмочную платформу. Когда же Яма вылез из-под земли, чтобы схватить его, как хватал меня, я уже был готов к его появлению. Первый пурпурный патрон в прямом смысле прострелил твёрдое тело брата, будто пластиковую бутылку. Яма на целый такт обездвижился, а механические конструкции перестали крутиться. Я вложил ещё немного пурпура, но на этот раз уже в мачете и нанёс горизонтальный удар в голову. В шею целился, пытаясь сорвать голову с плеч, но в самый неподходящий момент братец ожил, и его верхние конструкции снова стали вращаться, поэтому удар пришёлся по глазам. Из Ямы полился цвет, словно из скальной жилы. После этого мой противник вновь ушёл под землю.

— Сдавайся, брат, и будем считать инцидент исчерпанным! — предложил я, но в ответ услышал лишь следующее.

— Сирень чистая, плоть загадки, тайной играющая, прибежище странного — отзовись на мой зов, помоги покарать непокорного! В битве с противником неизвестным, лукавым, неведомым — помоги мне. Обманом и хитростью тщившийся правду мою одолеть — погибнет. Наблюдавший за мной, желавший найти мою слабость — ослепнет. Цвет его пропадет, молот его упадет, голос его — смолкнет.

— Ну как знаешь, — ответил я и, забрав слегка поломанный механизм Лидии, отступил к ступеням.

В этот момент на площади появился Китобой.

— Лида, не смей своих выпускать, у меня, кажется,. план появился! — громко крикнул я, заряжая в револьвер ещё и янтарь помимо пурпура.

— Магнит примени! — воскликнула Ава. И действительно количество прилетевших голов было бы неплохо куда-то отвлечь или прицепить. Я решил послушаться Аву и создал один магнит. После этого я пробежался возле Китобоя так быстро, как только мог, чтобы полоснуть его янтарным мечом. Оказавшись на другом конце площадки, я увидел, как Яма вырывается из-под земли в своей предсмертной агонии. Как я и рассчитывал, моя цветная рана стала для него маяком в отсутствии зрения и он в ярости разорвал Китобоя надвое, приняв своего союзника за меня.

— Выпускай всех, Лида, и добьём гада! — скомандовал я, спустив курок в очередной раз. Серую плоть снова пронзила навылет пурпурная пуля, и на этот раз на брата накинулась стража, которая принялась пронзать его тело мечами в области моей раны. Я же максимально быстро обошёл Яму со спины и оттолкнувшись от его буровой конструкции подпрыгнул вверх прямо над ним. Он не видел меня, а остатками Китобоя старался отбиться от охраны дворца. Это позволило мне приземлиться прямо ему на спину, выставив перед собой мачете, заряженное смертельным цветом. Под моим весом меч вошёл в серое тело и вспорол его, как это бывает с рыбой на столе. Второй брат(или это первый), наконец, упал мёртвым. Я поглотил все цвета, что вытекли из этих братьев, но для меня их оказалось много.

— Все сёстры, сюда, нельзя, чтобы лишний цвет наполнил наш дворец недородками! — воскликнул я. Вот уж не знаю, где всё это время пряталась Айя, но на мой призыв она прилетела даже раньше самой Лидии. Ещё пару тактов спустя к поглощению присоединилась Яни, и последней прибыла Эхо, не забыв притащить ещё и кучу недородков.

— Хорошо, что битва была тут, — улыбнулась Лидия, — нести теперь братьев далеко не надо, правда Эхо?

— И не говори, — улыбнулась отступница с веерами.

— Зализывайте раны и восстанавливайте потери, — начал я серьёзным голосом, — Займитесь переносом всех этих частей в подвал, а я достаточно заполнился цветом, чтобы побеседовать с другими братьями. Ни за что не поверю, что у нас нет ни одного союзника среди них.

— Приготовься к худшему, дорогой, — улыбнулась Яни, — Они упрямы, а мой Надзиратель уже жаждет твоей смерти. Смотри, не попадись к нему в клетку. Он бывает очень жесток со своими жертвами.

— Не переживай, дорогая моя, — обнял я в ответ младшую из сестёр, — Я тоже бываю очень жесток со своими жертвами!

— Давайте без телячьих нежностей, господа! — отреагировала на нас Айя.

— У нас мало времени, Старк! — поддержала её Лидия. И мы все принялись за дело.

В остатках Китобоя и Ямы оказались сердца. Я взял себе одно вместо того, что отдал Яни, чтобы носить в себе максимум цвета за один заход. Другие сердца достались Яни и Лидии. Ведьма принялась за обучение отступниц боевым навыкам. Мне понравилась эта идея.

Как бы то ни было, нужно было двигаться дальше. Я изо всех сил старался не показать сёстрам свой страх. Только чудо помогло мне победить этих братьев, и это был бой на нашем поле около нашего дворца. Мне было реально страшно выходить даже один на один с братьями на их поле. Но я не имел права ни на нытьё, ни на сомнения. Цвета уже начало становиться меньше, а братья уже собрали совет по поводу происходящего. Когда я вышел в Промежуток, то первое, что я понял из совещания братьев, которое они не скрывали ни от кого, — это то, что мы все имели гораздо большую проблему, чем наши распри. В двух словах нашу проблему можно было охарактеризовать так: "Спящий умирает! Цвета будет приходить всё меньше, а недородков будет рождаться больше". Тем не менее отступать я уже не мог. Никто уже не мог отступать.

— Слушайте все, — разорвал я тишину, воцарившуюся в промежутке после молчания, — Еретики Яма и Китобой — казнены! Все сёстры под моей личной защитой отныне и навсегда! Любой, кто посмеет вырвать им сердце или, того хуже, отправить кого-либо из них в кошмар — будет иметь дело со мной и как результат — разделит судьбу первых еретиков!

— Громкие слова сотрясают воздух! — ответил мне Богомол, — Но не всегда они сотрясают собеседников! Табу написаны не нами, а истиной жизни и о прорыве думать нельзя. Любая сестра, что попытается раскрыть сердца должна быть наказана, брат. Даже если нам доведётся сражаться с тобой и всем погибнуть.

— Мы сохраним наш рай! — воскликнул Тиран, — Любой ценой сохраним. Даже если придётся для этого пожертвовать какой-то его частью.

— Ах вот как! Ну воля Ваша, братья, — выплюнул я, — Только знайте, что теперь я действительно зол! И теперь я начинаю в открытую проращивать цвет и раскрывать сестра сёстрам, освобождая их из своих покоев.

— Еретик!

— Кто это сказал? Мой револьвер уже готов к новому залпу!

— Я это сказал, — прошипел змеиным голосом Надзиратель, — Но если ты образумишься и, вернувшись во дворец ведьмы, поскидываешь оттуда в Кошмар каждую еретичку, я готов с тобой поговорить, Пират.

— Выходи на честный бой, ублюдок! — закипел я, отправив страх как можно глубже в себя.

— Таким ты мне нравишься больше! — заехидничал пурпур, — Продолжай воевать, и я поверю золоту в то, что с тобой можно поговорить о правде.

"Ваше счастье, цвета, что мне не до вас сейчас" — грозно подумал я.

— До нас или не до нас, ты уже всё больше и больше понимаешь всё, о чём тебе так долго говорили! — золото продолжало строить из себя мудрого грамотея, — С братьями диалога быть не может, это иллюзия. Но ты можешь пытаться и дальше биться в стену!

"Я с этим сам как-нибудь разберусь!"

— Вольному — Воля! — улыбнулась сирень.

Надзиратель самодовольно и самонадеянно направился ко мне в одиночку, оставив других братьев позади. Встретились мы на полпути между гротом Уты и кузницей Юны. А ведь менее цикла назад я прострелил его правое плечо, мог бы уже и не нарыхтаться.

Я всю дорогу крутил в голове последнюю фразу Яни, которую она шепнула мне на ухо тайком от других сестёр: "Дворец меня пугает. Тут всё такое чужое, а механизмы так напоминают братьев... Надзиратель, кстати, серебро ненавидит". По части серебра всё было понятно, просто зарядил его в револьвер, накапал им на мачете и готов к битве с очередным братом, как бы там все сердца не трепетали и не стучали усиленно. А вот первая часть фразы... Что значит "дворец пугает" или "всё такое чужое"? До этого я вообще не думал о том, что Лидия может в прямом смысле оказаться не доброй сестрой, а действительно злой ведьмой и, пока меня нет, запихать всех сестёр в переработку. И после фразы Яни я так же старался как можно дальше гнать от себя подобные мысли.

— Да брось, Бредли, — говорил со мной янтарь своим задорным голосом, — Не будь дураком. Лидия уже давно отправила бедолажных бродяг в свой терминатор!

"Раз ты такой умный, янтарь, то лучше расскажи мне про терминатор. Что это за слово вообще такое и почему нельзя назвать дворец Лидии по-другому?"

— Понимаешь, Старк, всё взаимосвязано, и всё взаимозаменимо. Ты можешь перемещаться по вертикали пределов как вверх, так и вниз, и цвета будут проявляться на каждом уровне бытия по-своему, — начал философствовать янтарь, — Но это касается только духа, а как же всё остальное? Неужели ты думаешь, что все скалы, что теперь тебя окружают, все деревья и недородки и даже застывшие корабли и дирижабли так и остаются провисать в пустоте после очередного прорыва?

"Я, кажется, понимаю к чему ты клонишь! Это как-то связано со змеем Имы?" — удивлённо я поддался рассуждениям.

— В точку! — ввязался пурпур, — Только змей Имы — и есть терминатор миров. Всё мёртвое и безжизненное он будет уничтожать, чтобы выжать оттуда всю энергию до последней капли, а я — и есть эта выжатая энергия. В Кошмаре нет ничего, потому что там бытие превращается в небытие, а энергия в виде меня неизбежно поднимается сюда, но есть одна проблема!

"Какая же?" — я впервые слушал голос цвета с упоением.

— Наш Кошмар начинается здесь! — отрезал янтарь, — Именно дворец Лидии будет перерабатывать все останки этого Промежутка, после того, как одна из моих сестёр осуществит прорыв. Скорее всего это приведёт к провалу на ваш новый уровень другого цвета вместо меня, но доподлинно я не знаю.

"Какая ирония. Ты так намекаешь, что я не смогу никого спасти, пока не переработаю весь Промежуток в цвет?"

— В точку! — снова ввязался пурпур, — А Промежуток ты не сможешь расчленить и переработать, пока кто-нибудь не осуществит прорыв, понимаешь?

"Понимаю! Ловко придумано, и я почти поверил, но нет! Прорыв отменяется!" — Подвёл я итог своим мыслям.

— Да не будь же ты таким глупцом. Кого тебе спасать, если братья на тебя кидаются, а сёстры рвутся в бездну? — заволновалось золото.

"Я сам найду ответ на этот вопрос" — мысленно усмехнулся я.

Наконец пришло время отодвинуть мысли в сторону и взяться за оружие. Надзиратель стоял напротив меня, готовый в прямом смысле просто меня уничтожить.

— Ты думаешь, что я буду таким же дураком, как двое моих предшественников, — воскликнул он. — Все тут нарушают табу, как ты мог заметить, но кто-то проращивает цвет в минимальных количествах, не занимаясь расточительством, а кто-то наглеет до предела и развращает сестёр, Пират. Такое дело — противное.

— Это всё я уже слышал. Скажи что-то новое. Удиви меня!

— Удивить? Ты правда этого хочешь? — начал язвить оппонент, раскачиваясь на своей клетке, — Есть у меня один козырёк, которого ни ты, ни сестрички не ожидают!

И после этого Надзиратель прыгнул в мою сторону, пытаясь заточить меня в клетку, я отпрыгнул и быстро вскарабкался по штырям на его спину. Далее я вонзил в брата серебряный клинок и почти сразу спрыгнул, покуда тот собрался меня скидывать.

— Это было больно! — заверещал Надзиратель, — А теперь готовься к смерти.

После этих слов брату действительно удалось меня удивить и довольно сильно. Он выпустил из руки цвет и набросил на меня сетку, обездвижив всего на несколько тактов. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы я оказался в клетке.

— Нравится? Или ты думал, что я с тобой буду по правилам играться? — ухмылялся противник, пытаясь разорвать меня на части. И действительно, в клетке из его рёбер я стал настолько уязвимым, что оставалось лишь защищаться при помощи "скорлупы". Дальше в ход пошло мачете, в котором ещё были остатки серебра. По рукам брата потекла серая субстанция, напоминающая кровь. Непроизвольно отдёрнув свои худощавые руки, Надзиратель раскрыл передо мной своё лицо. Это был идеальный момент для выстрела. Серебряный светящийся комок вошёл в лоб точно между глаз, как в масло и вышел с обратной стороны черепа, раскрыв целый фонтан из цветов. Брат пошатнулся и упал на бок, я поднялся и бросился отрубать ему голову. На удивление у Надзирателя ещё были силы схватить мачете одной рукой, а другой отшвырнуть меня в сторону.

Еле перебирая этими самыми руками, он уполз с тропы и сам провалился в Кошмар.

— Мы ещё встретимся, Пират, — выпалил братец, скрываясь в чёрном тумане.

— Давай, беги, но не разочаруй меня, а сдохни! — рявкнул я ему в след и направился в покои Юны.

А Юна по-прежнему сгорала в своём пламени и ни слова не сказала, пока я к ней не подошёл.

— Здравствуй, защитник, — гордо начала она диалог, — Если, конечно, ты потянешь такую ношу. Ты правда уверен, что сможешь справиться со всеми братьями?

— Я уверен, что мою политику поддержат хотя бы несколько из них, — спокойно ответил я, а дальше продолжил, постепенно переходя на эмоции. — Ты мне лучше скажи, что тебя тут удерживает? Сама же говорила: "Собирай цвет". Сама же рассказывала про вертикаль пределов и про то, что надо наверх любыми средствами. Что изменилось?

— Ничего не изменилось, брат мой, — начала Юна уже более страстно, чем говорила до этого. — Ничего не изменилось, и я всё так же хочу пойти наверх, потому что в этой смертельной пустыне ничего почти не осталось. Ты её опустошил больше, чем на половину. А тот дух, который провалился после тебя, выжмет из нас последние соки.

— Но я предлагаю тебе улететь наверх, только не по одиночке, убивая всех вокруг, а одним махом, все вместе, чтобы каждый остался жив. Чтобы не было противоречий между сестрами и братьями. Чтобы пали все их табу, а ваша эгоистичность осталась здесь вместе с единоличностью!

— Вот в этом и проблема, брат мой. Ты ведаешь истину, но, как и братья противишься ей, ищешь лазейки. Ты хочешь обмануть саму судьбу и забрать из Промежутка больше одной сестры, — искренне заговорила фанатичная Юна, — Но так нельзя. Только одна сестра может отправиться наверх, чтобы заполнить твой предел своими мечтами. Я всегда готова рвануть наверх, когда бы ты не предложил, но я хочу сделать это правильно. Так, как предначертано судьбой и как диктует цвет, как открылось нам по верховному знанию.

— Тогда прости, но я не могу допустить такого! Все вокруг будут жить или умрут. Но мы сделаем это все вместе. Отсечь можно только тех, кто будет откровенно мешать. До сих пор я считал, что на такое способны только братья, — злость стала пробирать меня насквозь.

— Братья просто имеют возможность преградить тебе путь своими животами. Сёстры такой возможности не имеют. У нас в запасе есть только хитрость и твой младший брат!

— Только не говори, что ты уже тоже его соблазняла?

— Конечно соблазняла, это же моя природа. Ты можешь, конечно, убить его, чем заслужишь ненависть всех своих союзников, которых рвёшься спасти. Но, я так понимаю, что не будешь. Ты чувствовал промежуток, ты мне рассказывал, но... Ты ведь не чувствовал сердечко прорыва, правда. Или ты думаешь, что у тебя получится лучше, чем у братьев контролировать гостя?

— Я не собираюсь его контролировать. В отличие от братьев, я предлагаю разумный выход и думаю, что он поймёт, — спокойный ответ явно не устраивал Юну.

— Со временем, может и поймёт, но у нас всех нет этого времени, поэтому предлагаю просто не мешать друг другу.

— Договорились. До тех пор, пока ты и тебе подобные не наполнятся до уровня прорыва, я не стану вам мешать. Но если вдруг кто-то рискнёт начать прорыв, я не побрезгую даже вырыванием сердец, раз уж я стал одним из братьев! — последняя фраза была сказана специально на весь Промежуток, чтобы её слышали все.

— Я поддержу тебя, брат! — отозвался Патриарх, — И уверяю тебя, что если моя сестра начнёт бредить прорывом, я успокою её.

— Спасибо, брат, — ответил я Патриарху.

— Сёстры! Все, кто готов меня поддержать в политике индивидуального прорыва, отзовитесь!

— Я с тобой, сестра! — первой отозвалась Ире, — Хотя, конечно, Пират со мною даже ещё не торговался!

— А я не могу предать своего брата. Хотя, конечно, перспектива отправиться наверх и выглядит заманчиво, она ведь уничтожит всех! — очень хитро заговорила Ута.

— Я всегда уважал свою сестру за правильное понимание ситуации, — похвастался Богомол.

— Ты убил моего брата, но не для того, чтобы отправить меня наверх. Ты это сделал, чтобы обманом заманить меня в логово своей ведьмы, — вмешалась в разговор и Ава. — Цвет рассказал мне, что мы все для вас только топливо!

— И что с того, — перебила её Эли. — Может он и хочет использовать, как топливо нас, но разве мы не проделывали с ним то же самое?

— Говори за себя, дура! — огрызнулась Ава, — Я готова умереть только наверху!

— Да я тоже не горю желанием повторить судьбу той из Теплицы, — заволновалась Эли.

Под общие разговоры, я спокойно отправился в то, что осталось от покоев Яни. Спустя относительно немного времени, я смог пообрывать всё, что состояло из биомассы, но уже не могло проращивать цвет.

— Патриарх, мне не унести всё, помоги донести этот мусор хотя бы до Грота, там дальше нас встретят. Моя сестра настолько разумна, что способна из этого непотребья производить цвет.

— Я помогу тебе брат, — ответил Патриарх.

— Богомол. Ты готов поговорить о перемирии, или мне придётся убить ещё кого-то из Вас, прежде чем мы поймём друг друга?

— Хорошо, Пират. Считай, что мы договорились, если ты не будешь трогать нашу половину Промежутка с разумными сёстрами. Братья, кто со мной, отзовитесь!

— Само собой, я! — крикнул Тиран, — Будет возможность, я с Пиратом поквитаюсь, но если ты принял решение жить в части Рая, я с тобой!

— Я против проращивания цвета под любым предлогом, — впервые заговорил Броненосец, — Это ересь в чистом виде. Поэтому я буду с вами. Да и раз уж моя сестра умирать во дворце ведьмы не желает, то буду защищать её и её покои от скверны!

— Ой, спасибо, дорогой! — воскликнула Эли, — Я бы сохранила нейтралитет, но ты мне не позволишь.

— Это разумное бездействие, братья, — вклинился Жонглёр, — Но я чувствую цвета по-другому, как вам известно всем. Я знаю их истинную сущность и их предназначение. Цвет говорил со мной, и я даже пробовал подкармливать свою многострадальную сестрицу в экспериментальных целях. Но прежде, чем обвинять меня в ереси, дослушайте до конца. Мы ведь все поднялись в этот Рай из полностью бесцветного мира. Что мы делали там, помните? Искали способ подняться, но так, чтобы не навредить всем, кто там остался навсегда. Там, разумеется, не было ни сестёр, ни цвета, ни видений, что делало наш мир более устойчивым. А кто-нибудь, кроме меня помнит объятия настоящего ада? Такого ада, который сёстры и представить себе не в состоянии? Чем наши действия отличались от теперешних действий Пирата? Это истина, братья, мы слишком долго засиделись. Это сёстры прикованы и не могут жить нигде, кроме нашего рая, но мы другие. Поэтому Пирату помогу, чем смогу.

— Итак значит два лагеря! — воскликнул Богомол.

— Два лагеря! — утвердил Жонглёр.

— Спасибо тебе, Жонглёр, — обратился я к соратнику, — У меня есть к тебе просьба. Лучше всего доставь Иму к нам во дворец, а её двуручный топор из башни возьми себе. Затем, пожалуйста, займись большими недородками. Я уверен, что их уничтожение Спящему никак не навредит, а нам принесёт цвет.

— Хорошо, Пират, я выполню твою просьбу, — отреагировал Жонглёр.

— Убийству недородков мы мешать не станем! — отозвался Богомол.

— Значит договорились! — подытожил я, уже затаскивая первую партию барахла на приёмочную платформу. Далее нам с Патриархом помогали Эхо и Айя. Лидия приодела их к этому времени. Эхо носила фиолетовое платье, нижняя часть которого развивалась множеством ленточек и никак её не ограничивала. Айя же приоделась в спортивный обтягивающий костюм и продолжала извиваться в неестественных позах. Я остановился возле Теплицы и посмотрел вниз. Там под промежутком всё ещё сияло что-то зелёно-золотистое. После случая с Яни, я предположил, что сёстры так просто не проваливаются в Кошмар и потому снова нырнул под Промежуток. Это действительно была Безымянная сестрица.

— Идём со мной, — обнял я самоубийцу, — Для тебя у нас найдутся и дела, и одежда и даже немного цвета.

— Может не стоит тратить на меня бесценные ресурсы? — мрачно возразила она.

— Это уже я решил. Так что идём.

Я подтянул её к себе и поднял ко всем во дворец. К этому же времени и Жонглёр принёс нам свою Иму.

— Да нас тут целая семья собралась! — улыбнулась Лидия-Лада, увидев на своём пороге столько гостей, — Вот уже не думала, что Промежуток, нарёкший меня ведьмой, может быть настолько дружелюбен.

— Времена меняются, сестры! — поклонилась Има.

Сёстры отправились за одеждой. Я даже не спрашивал Лидию, откуда у неё берутся предметы гардероба.

— Глядите-ка, братья, наш самаритянин всё же обзавёлся командой! — прозвенел голос серебра, — Не поверишь, Старк, но среди цветов тоже возник раскол из-за тебя.

"Это как же такое получилось?" — мысленно спросил я у серебра.

— Золото, Изумруд, Лазурь и я решили поддержать тебя и твои старания, — продолжило звенеть серое серебро, — Это означает, что для начала ты узнаешь всю правду о Промежутке и о терминаторе и о том для чего цвет разделили на нас семерых и о многом другом.

"Я уже даже боюсь спрашивать, чего вы хотите взамен?" — я держал диалог в мыслях, чтобы его не узнали окружающие.

— Конкретно я взамен попрошу, чтобы ты не оставил ни капли меня тут после своего отлёта вверх, — звон серебра принял приятную форму.

— Я бы сделала тоже самое, но похоже, что Юна не хочет меня слушать. А это означает, что часть меня вообще упадёт в Кошмар вместе с ней, — затараторила лазурь, — Зато Има послушалась, и то уже радость великая.

"Хорошо, давайте теперь по порядку. Зачем нужен этот терминатор? Почему кузница Юны на него так похожа? И почему нельзя разобрать отмершие части Промежутка ? Я пытался разобрать весь покой Яни, но у меня ничего не получилось. Там же ещё целый сад!"

— Знаешь, Старк? Ты сделал только половину дела и при этом не согласен ни с чем, касательно нашей общей позиции, но хочешь, чтобы тебе прямо сейчас ответили на все вопросы, — начало мудрствовать золото, — я обещал тебе помочь, но не обещал повиноваться. Это означает, что сейчас я расскажу тебе немного об истинном положении дел там, наверху. И ты сам уже осознаешь для чего нужен терминатор.

Наверху Находка. Она одна из моих сестёр, это правда. Она из мира, что над верхним пределом этого Промежутка — миром нашего сегодняшнего гостя и миром Лидии. Но не твоим, даже не надейся! Находка может превратить верхний предел в полотно, восстановив потерянную тропу наверх. Но ей не хватит ни смелости ни силы, чтобы собрать всё из верхнего предела. Ей нужен ваш Спящий — весь Спящий. Для этого и нужен замок Лидии и для этого нужен прорыв хотя бы одной сестры. Даже твой план мне подходит, потому что ты поднимешь всё, что понадобится Находке там.

"Допустим! А почему же тогда я не смог разобрать части покоя Яни?"

— Это потому что сама Яни не прошла через терминатор! — ухмыльнулось золото, — Все, освобождённые тобою сёстры должны пройти через терминатор, чтобы оказаться в новом мире, который будет создан после гибели Промежутка. Если твои союзницы того не сделают, они погибнут вместе с этим миром или уже вполне реально опустятся в Кошмар, что от гибели мало чем отличается.

— Я займусь Яни и поговрю с Имой, — снова затараторила лазурь, — Сам скажу сёстрам, что они должны делать. Но братьев я настоятельно советую в новый мир не брать. Потому что далее начинается новый уровень личности Спящего.

"Вы меня запутали!"

— И вправду, — вмешался изумруд, — Я бы на месте Старка тоже ничего не понял бы. Слушай меня, Бредли. Сёстры этого Промежутка — мечты, сёстры верхнего промежутка — фантазии, сёстры промежутка над верхним пределом — запредельные и недостижимые мечты и фантазии. Спящий живёт и мечтает, рождая сестёр. Затем он действует и мечты превращаются в реальность, испытывая тургор, но далеко не все. Те мечты, которые Спящий не воплотил в свою реальную жизнь опускаются вниз и сковываются нами, потому что первое время они помнят, что они сверху. С течением времени голод и холод адской лихорадкой заставляют их забыть самих себя, но дикое желание прорыва остаётся неизменным. В тот момент, когда Спящий решает для себя, что такие мечты для него уже не актуальны, он неизбежно рождает новые, а старые... Старые опускаются в самый Кошмар и умирают там. Или умирают здесь, но сёстры, которые не нужны Спящему, всегда умирают.

"Кажется, я начинаю понимать. Теперь расскажи про братьев."

— А что про них говорить? Братья — это страхи. Они рождаются в глубинах подсознания и поднимаются наверх. Они никогда не имеют чёткой формы, поэтому и заменяют недостающие части тел мёртвыми элементами или металлом. Посмотри к примеру на Монгольфьера, — продолжил Изумруд, — Он родился, когда Спящий впервые прыгнул с парашютом. И он почти умер, когда этот опыт повторился несколько раз. Но затем... затем Спящий прочитал статью в газете про смерть во время прыжка и Монгольфьер снова поднялся из промежутка.

"Логично. Но почему тогда они так сдружились с Оле?"

— Оле ... Оле — это мечты Спящего о конкретной даме, которая была к нему близка и тоже занималась парашютным спортом. Вполне логично, что страх разбиться встал между Спящим и Оле, — ухмылялся изумруд, — Ты повнимательнее приглядись к этой сестрёнке. Она вроде бы и любит своего брата, но когда младший дух доберётся к ней, она осознает, что своего автора любит намного сильнее, чем страх, стоящий между ними.

"Не хочу это проверять. Поэтому приму на веру и подведу итог. Сёстры — мечты, все, кроме Лиды, она — мечта несбыточная и самая яркая, поэтому и отличается от всех. Братья — страхи и кошмары, с которыми Спящий должен бороться. Младший — это сам Спящий. А кто же тогда я такой?"

— Ну это такой вопрос... — начал изумруд.

— Рано тебе знать об этом, Бредли! — перебило нас золото, — Ты ещё очень мало сделал на нашу пользу. Займись важными делами, и спустя время снова поговорим с тобой о важных вещах.

Я опустил голову, но к счастью никто из братьев этого не заметил. В любом случае не было уверенности в словах изумруда, хоть он наконец и пролил мне свет на ситуацию. Даже пусть братья будут трижды страхами и кошмарами, я бы никогда не смог предать своих соратников, кем бы я ни был...

Патриарх решил занять свой пост около непослушной Юны, организовавшей целое сопротивление нашим планам, а мы с Жонглёром отправились охотиться на больших недородков. При этом янтарь, сирень и пурпур подозрительно молчали. Мурашки побежали по всему телу от одной только мысли, что каждый цвет тоже может иметь собственный план и свои цели.

Разбившись на два лагеря, мы обоюдно решили друг другу не мешать. Вернее это решили Жонглёр и Богомол. Авторитет Патриарха тоже никто не оспаривал, поэтому у него проблем так же не возникало. Плюс наблюдения за Юной не нарушали табу, что давало ему возможность поддерживать отношения и с другим лагерем тоже.

Цвета приходило раз за разом всё меньше и меньше, деревья после нескольких заливок умирали на совсем, поэтому приходилось их вырубать и уносить на переработку. Но этим всем занимались уже наши союзницы Эхо, Айя и Има. Мы же с Жонглёром охотились на больших недородков. Сердца в их покоях уже были украдены младшим, как и ожидалось. Я даже перестал за ним следить и наблюдать за тем, сколько сердец он себе раскрыл. Сначала мы отправились в обидеть бородавочника, который опускался с ветвей, чтобы полакомиться прыгунами. Само собой мы в первую очередь очистили этот заповедник от прыгунов. Жонглёр запустил несколько шаров, которые в короткие сроки уничтожили практически всё прыгающее. К сожалению на сами шары Жонглёра бородавочник никак не реагировал и даже не собирался выпрыгивать из кустов сверху. Пришлось его выманивать. Сначала мы попробовали создать цветной шар, но увы, это не дало результатов. Тогда я рискнул стать приманкой для этого зверя.

Когда же он попытался пронзить меня своим крюком, быстрый взмах мачете опустил меня обратно на землю. Мой союзник тоже не медлил, он почти сразу перерубил недородка двустороннем топором Имы, чуть повыше головы. Сожранный цвет вытек яркими потоками. Нас с Жонглёром было достаточно, чтобы полностью вобрать в себя все капли. Далее брат подкинул меня до ветвей и я настойчиво повырубал все части бородавочника, а затем принялся за вырубку и самого дерева, на котором он поселился.

Когда всё было демонтировано и свалено на кучу, наши союзницы уже принялись перетаскивать топливо в подвал Лидиного дворца.

— Было бы неплохо, если бы не только мы таскали все эти вещи, — обратилась ко мне Айя, — Неужели нет возможности создать какой-нибудь подходящий для этого механизм?

— Механизмы в промежутке превращаются в недородков и Лидия теряет контроль над ними, поэтому этот вариант отпадает.

— А как насчёт механизма, позволяющего нам брать с собой больше материи за одну ходку? — предложила Има.

— Идея хорошая, но на него нужно тратить цвет, которого и так очень мало и приходит всё меньше и меньше с каждым тактом, — опустил голову я.

— Это верно. Тогда возникает ещё один вопрос. Почему это мы носим, пока эта смерть из теплицы лениво расхаживает по дворцу, отказываясь выпивать зелень и демонстрирует свою самоотверженность? От неё тоже был бы толк, займись она делом! — предложила Эхо.

— Я думаю, что Лидия уже имеет некий план, частью которого она является. Она умная и не позволила бы просто так лоботрясничать никому, — удивился я.

— Надеюсь это не означает, что она запихает бесполезную в свою машину по выделению цвета! — попытался шутить Жонглёр.

— Кстати про "запихает", — встревоженным голосом заговорила Айя, — Никто не знает куда пропала Яни. Последнее, что я от неё слышала — это то, что механизмы дворца покушаются на её убийство.

— Да-да, Яни действительно пропала! — повторила Эхо.

— Я не думаю, что Лидия способна причинить ей какое-то зло, — попытался я всех успокоить, — Скорее всего Яни где-то спряталась. Дворец развивается прямо сейчас и там вполне могла появиться новая комната.

— Лучше бы это было так! — встревоженно воскликнула Има.

— За Яни не переживай, поскольку она под моей опекой и выполняет мои поручения, — быстро проговорила лазурь без какой-либо интонации., — А вот Има ведёт себя странно. Это или Изумруд на неё плохо влияет, или она оглохла.

— Яни под нашей опекой, — раздался звон серебра в ушах.

— Цвета говорят, что с Яни всё хорошо, если им можно верить, — улыбка растянулась по моему лицу, — А вот тебя, Има, они ругают, говорят ты оглохла.

— Я просто сейчас меньше чувствую цвет и стараюсь его не слушать, — пояснила страдалица, — Отныне я слушаю только тебя и своего мудрого брата.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Жонглёр.

— Цвета, ведьма ... Я всё равно им всем мало доверяю! — Айя по прежнему сильно тревожилась.

— Чтож, значит этого недородка мы отнесём вместе с сёстрами, чтобы посмотреть, что там происходит, не думаю, что в наших интересах сейчас кричать на весь промежуток, так мы усилим позиции Юны и тогда переубедить других сестёр станет невозможным.

— Я тебя понял брат.

В этот момент в заповеднике появился младший.

— Приветствую тебя, дух, — улыбнулся я. В ответ гость лишь посмотрел на меня и похлопал глазами, — Послушай меня, я сейчас буду говорить очень серьёзно. Что бы там тебе не говорили сёстры, индивидуальный прорыв — это великое зло, потому что он убьёт всех, кто только тут существует. Но с другой стороны, чтобы тебе не говорили братья, прорыв необходим, потому что промежуток медленно умирает. И да, я называю это место промежутком и вполне чётко утверждаю, что наверху есть гораздо лучший мир. Но наравне с этим, я говорю новую истину, которой до меня не говорил никто. Вовсе не обязательно уничтожать всё и всех, чтобы прорваться. Мы можем подняться все вместе и одновременно, используя для этого практически весь цвет который тут есть. То есть при таком подходе, промежуток отправится на один уровень вниз и в нём, возможно, появятся новые братья, после нашего ухода, но мы все останемся жить. Никто не умрёт от голода и никто не застынет в пустоте. Мы будем жить в новом мире и искать способы реализации, поэтому не потакай сёстрам, чего бы они тебе не говорили и как бы тебя не соблазняли. Они не понимают, что каждая из них хочет жить, видимо просто не осознают, потому что не способны. Но ты, — я ткнул пальцем в грудь младшего, — Ты прекрасно осознаёшь, насколько они важны и как важно сохранить всем жизнь. Поэтому если не хочешь помогать нам, то хотя бы просто не позволяй сёстрам прорваться.

В ответ на мои речи гость одобрительно кивнул, будто бы полностью осознал суть нашей проблемы. Он был безмолвным и не мог ответить. Теоретически он бы тоже смог говорить во дворце Лидии-Лады, однако идти туда он по-прежнему отказывался. Видимо не все так непокорны, как я. Чтож, это был его выбор, а мы отправились вместе со всем именно во дворец.

На гостевой платформе нас встретила Безымянная.

— Что ты делаешь, сестра? Может тебе уже пора тоже взять себе имя? — обратился я к ней.

— Тогда зови меня Смерть. Так, будто бы это моё настоящее имя, — ответила Безымянная. Я коснулся её руки. Она была абсолютно холодной и самой бледной из всех сестёр, что нам помогали.

— Вот, возьми хоть несколько капель, я не могу допустить твоей гибели, потому что каждое существо бесконечно важно для баланса, — я вложил в неё немного зелени, а затем добавил столько же золота.

— Это лишнее, я могу существовать здесь и без цвета, как и хозяйка дворца. Учусь понемногу преодолевать свой голод, — заулыбалась Смерть.

— Это похвально, но на первых парах тебе всё равно понадобится хотя бы по несколько капель. Это не замедлит процесс твоего преодоления голода и роста силы воли, но позволит тебе быть значительно активнее, — добродушно стал рассказывать я.

— Только не переусерствуй Старк, иначе потеряешь моё покровительство, — неожиданно заквакала зелень, — Эта сестра по моей просьбе вступила в фазу безповоротной трансмутации, которую лучше не останавливать.

"Лучше не останавливать, потому что это всё обратимо?"

— Да именно так. И ты можешь всё испортить, — утвердил изумруд.

— Ты не поверишь Пират, — шепнула мне на ухо Айя, — Но цвета внутри меня склоняют меня тебя категорически не слушать. А госпожа ... Ей намного хуже, она скрывает, но внутри неё постоянно происходит неистовый спор, будто Сирень и Серебро что-то никак не могут поделить между собой.

— Не волнуйся, Айя, — приобнял я сестру, — Продолжай сопротивляться, воля всегда имеет значение. Результат тебя будет бесконечно радовать, просто поверь мне.

Жонглёр меня поддержал и очень своевременно взялся носить тяжести, которые были великоваты для сестёр, в подвал по их указаниям.

— Лида. Теперь вопрос на миллион, — обратился я к хозяйке дворца, но так, чтобы слышно нас было только в пределах этого дворца. Живущие в промежутке ничего не услышали, — Где Яни? До меня дошли тревожные слухи о её исчезновении!

— Да, видишь ли, в чём дело, Старк. Я не могу её почувствовать ни в одной из частей своего дворца. Это до жути странно, потому что в данный момент я находясь тут чувствую каждого из всех вас пятерых и отлично осознаю в каких частях дворца находится моя охрана. Я так же полностью контролирую процесс строительства дирижабля и уровень наполненности резервуаров. Работать надо по-прежнему много и всем, — ответила Лидия, — Поэтому было бы очень хорошо, если бы Смерть тоже научилась ходить в промежуток и приносить недородков. Ещё было бы кстати отыскать Яни.

— Я пока не готова к возвращению в промежуток! — воскликнула Смерть. Теперь её нельзя было называть Безымянной.

— Тогда послушай меня, — взял я за руки сестру из теплицы, — Раз уж Лида не может почувствовать Яни, а в промежуток ты выходить не можешь, то займись её поисками. Мы пятеро заняты и так по полной программе в промежутке ещё полно биомассы. Мы очистили только один заповедник, там ещё два с большими недородками, поэтому нам с Жонглёром искать Яни просто некогда. Эхо, Айя и Има отлично справляются с переносом мусора в подвал, но с каждым разом им приходится ходить всё дальше и дальше. Даже с помощью Лиды, которая вместе с охраной встречает их на платформе и сама относит материалы в топку, они заняты на 100% и точно не могут заниматься поисками младшей. А ты можешь!

— Хорошо, Пират, мне это по силам, — улыбнулась Смерть. Мне было приятно, что мы снова пришли к соглашению.

После всех этих разговоров, мы с Жонглёром отправились уничтожать двух других червей. Впрочем, когда мы вышли в промежуток, то стали свидетелями крайне суровой словесной перепалки. Суть проблемы состояла в том, что Монгольфьер начал проращивать цвет и питать им свою Оле, вопреки воле всех братьев.

— Отныне, я враг для вас, братья! Потому что суждения ваши — ошибочны! — восклицал Монгольфьер, — Этот предел не является раем, потому что есть другие миры, лучше этого. Я не только чувствовал волю цвета, когда кормил свою Оле, я ещё и видел находку в окнах её ключа!

Конечно такого поворота событий я мог ожидать, но как-то сразу даже немного растерялся. Зато сейчас я мог наблюдать самый настоящий раскол в стане противоположного лагеря.

— Монгольфьер, ты же знаешь табу не хуже нашего! У нас и так достаточно еретиков, проращивающих нерву. Но великое счастье, что они смогли отказаться от прорыва, — начал говорить Богомол, — Их отказ от прорыва стал залогом хрупкого мира, который мы заключили. А теперь ещё и ты...

— Давайте сбросим его вниз, как еретика! — предложил радикальное решение Тиран.

— Полностью поддерживаю, — отозвался Броненосец.

— Вряд ли кто-то станет слушать сестёр, но братом больше, братом меньше ... Главное, чтобы нас кормили цветом, — вновь начала свою политическую игру Юна.

— Я против! Если вы бросите моего Ориона в бездну, я отправлюсь вслед за ним, даже если я там не выживу! — отозвалась Оле.

— Тише-тише, народ, — ступор наконец-то от меня отступил, — Без Оле цвета к нам придёт вообще мало. Этого не хватит даже на то, чтобы вы просто поддерживали жизнь своих сестёр. Поэтому немного сбавьте обороты. К чему такие крайности? Монгольфьер, ты можешь привести Оле в наш дворец, где она больше не будет испытывать голод. И ты не будешь находиться на территории рая, а это означает, что ты не нарушаешь табу остальных братьев.

— Звучит заманчиво, но слишком странно. Если ты готов приносить моей Оле подарки, на которые я не способен, то в смене стороны ещё имеется смысл! — ответил мне Монгольфьер.

— Я с тобой до конца, Орион! — воскликнула Оле.

— Так хватит разводить ересь! — вмешался в разговор Броненосец.

— Пират, Жонглёр и Монгольфьер! Отныне я буду охотиться на вас, уничтожая всех по одиночке или одним махом. Разницы нет! Я не успокоюсь, пока вы все не окажетесь внизу, вместе с вашими еретичками, шавками которых вы стали!

— Вызов принят! — сжал кулаки Орион.

— Мы вместе до конца в таком случае, — зашипел Тиран.

— Ну знаешь, колесо, с тобой-то у меня разговор будет коротким! — грозно прокричал я. Теперь я просто не мог позволить оставшимся братьям влазить в мой лагерь, как и не мог позволить Жонглёру или Патриарху или даже Монгольфьеру, хоть он и сохранял нейтралитет, решать мои проблемы и биться в моих битвах.

— Тебе придётся убить червя в одиночку, Жонглёр, — обратился я к союзнику, — А я займусь воспитанием братьев. Богомол, Триумфатор, что вы скажите? Будете ли сохранять нейтралитет.

— Меня вообще волнует только состояние моей сестры и цвет, рождающийся в её покоях, — абсолютно без эмоций заговорил Триумфатор. — Я даже не против того, чтобы очистить наш заповедник от этого ужасного монстра, поэтому я помогу тебе, Жонглёр.

Меня глубоко порадовала позиция Триумфатора.

— А я привык говорить от имени всех братьев. Но братья должны быть едины в своих убеждениях и своих взглядах. А мнения братьев разделились и это заставляет меня молчать, — промолвил Богомол, — Я категорически против любой возможности прорыва. И я категорически против нарушения табу, однако сейчас вопрос стоит о существовании самого рая и если табу не позволят его сохранить хотя бы частично, мы должны принять меры. Мы должны вобрать как можно больше цвета и ждать, пока мёртвый голод не покинет рай.

— И надеяться на то, что цвета хватит на эту жуткую голодовку? Сколько уже сестёр погибло за время вашего ожидания? Их у вас очень мало, чтобы рисковать их жизнями, понимаешь? — обратился я к Богомолу, — А цвет приходит только в те промежутки, где есть хотя бы одна сестра, иначе — смерть и никак иначе! Может пришло время поискать всем другой рай? Справа, слева, ... наверху?

— Ты говоришь вроде бы разумные вещи, Пират, но нам ... мне надо ещё всё обдумать. Я не буду выступать против тебя, хоть в твоём желании искать новый рай наверху просматриваются еретические нотки прорыва, — ответил Богомол.

— Ну знаешь. Не совсем, поскольку прорыв — это безусловная смерть всех. А я говорю о жизни, причём о хорошей жизни для всех и каждого. Чувствуешь разницу между "прорывом" и "вознесением"? — настаивал на своём я.

— Для меня пока разницы нет. Радуйся, что я не категорически против! — отмахнулся Богомол.

— И вправду, спасибо и на этом, — улыбнулся я. К этому моменту Тиран уже стоял напротив меня, начав читать свою молитву цвету. С ним диалог не получился бы уже никакой и настроен он был не менее воинственно, чем Китобой или Надзиратель.

— Янтарь веселящий, дикий, бурю буйства несущий, кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч — откройся просящему твоего снисхождения! В благую волю того, кто просит тебя — вникни. Кровью пополни кровь, осквернителя заповедей — настигни. Разрушая мысли его, кости его — стихни. Насыщая жажду свою, одержимый, погребая его под собой — дрогни, — затараторил Тиран.

Я достал мачете и попытался отрубить ему руки, ну или хотя бы пальцы. Уже привычные мне царапины стали быстро затягиваться на теле моего противника. Я не знал, какой цвет нанесёт больше урона Тирану и потому стал просто перебирать всё подряд. Совсем немного удачи и вот уже я знаю, что он не любит золото.

— Лазурь грозная, выступающая как медь, приносящая смерть, рассекающий бич, карающий меч — откройся жаждущему твоего покровительства! Выступающему как медь, проникающему, как меч, несущему смерть — мне, внимающему тебе — внемли. Моего врага в глубины боли, в пучину страдания — ввергни. Причиняя ему мучения, раскрывая его изнутри — медли. Когда воззовет к тебе, пожелает найти тебя — смолкни, — продолжал противник.

Честно говоря мне так надоедало это тарахтение с повторением одного и того же, что я начал ещё больше концентрироваться на убийстве колеса, чтобы он хотя бы просто заткнулся. По рукам бить его оказалось вовсе не эффективно. Тогда я схватился за револьвер и начал целиться в лица. Противник же в свою очередь начал создавать вокруг себя болотную жижу, которая жутко воняла. Издалека она походила на кислоту и после перемещения брата, на месте жижи оставались следы.

Совершив несколько выстрелов золотыми пулями, я не заметил, чтобы мой противник хоть как-то ослаб. Видев, что я легко обхожу его болотную жижу, Тиран тоже сменил тактику боя и начал меня преследовать, пытаясь наехать на меня, словно обезумевшее колесо. Впрочем ... Почему словно?

— Пурпур яростный, причиняющий раны, цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь — дай власти ставшему твоим бранным посланником! Обо мне, ставшем твоим правым посланником — вспомни. Заточи мой меч, разрушением мой удар — наполни. Кровь и Нерву из жил моего врага — исторгни. Направь острие моего клинка, цели своей — достигни, — раздавалось каждый раз всё громче по мере приближения обезумевшего колеса!

В один прекрасный момент, мне на глаза попались несколько красных бьющихся сердец в металле. Я решил, что стоит нанести удар по ним и вновь зарядил в револьвер золотые пули. Спустя несколько минут, первые два сердца Тирана уже были прострелены. Брат остановился на мгновение, корчась от боли, а после стал вращаться, стоя на одном месте. Во время вращения попасть по нему было практически невозможно. Когда же брат рванул ко мне, набирая скорость, я уже был готов к этому. Отскок в сторону и вот мачете пронзает сердце противника снова. Тиран упал замертво, перелив в меня весь свой цвет. Наконец наступило молчание, хоть и недолгое.

— Хорошая работа , Старк, — поддержала меня золото, — Освободив сирень из тюрьмы под названием Тиран, ты заметно усилил свои позиции в лагере цветов. Теперь я могу использовать Оле, чтобы повлиять на неё.

— Я уже давно пытаюсь влиять на сирень через Эхо, но пока результатов нет, — послышался звон серебра.

"Ладно. Делайте, что считаете нужным, но сначала давайте убьём Броненосца"

— Первая здравая идея от бесполезного! — огрызнулся янтарь.

"Ты бы лучше рассказал мне о том, кто такой Броненосец и что же у него за имя такое, которое он от всех скрывает?"

— Я тебе расскажу, — ввязался пурпур, — Броненосец — это страх войны. Он, ли и Айя появились в жизни Спящего с началом боевых действий, которы он переживал ранее или возможно переживает прямо сейчас ... Только если Эли — это мечта о мире и справедливости, желание получить лычки и звёздочки от командования честным путём, совершая подвиги, то Айя ... Айя — это жажда безнаказанности. Желание взять автомат и попав на территорию неприятеля убивать всех неугодных. Желание насиловать любую женщину до которой только можешь добраться! Вот кто такие Эли и Айя. Да и сам Броненосец довольно разумен, потому что все разумные люди боятся войны, стараются избежать её. Это только безумцы упиваются ею и, неизбежно, порождают Айю внутри себя ...

"Как всё складывается... А учитывая, что ты играешь против меня, то какой смысл мне тебе верить?" — начал я мысленно разговор с пурпуром.

— Не хочешь верить — не верь! — огрызнулся пурпур, — Это у янтаря фишка в том, чтобы бесконечно врать. Я же просто хочу быть пророщеным. И мне глубоко начхать чем это закончится и для кого, одинаково буду рад, как вознесению сестры, так и рождению нового недородка, независимо от его размеров. Я даже готов к взаимодействию с братьями и готов превратить хотя бы одно из их сердец в нечто, способное проращивать нерву! Это братья придумали себе табу и отказываются со мной взаимодействовать, но это не меняет моего желания двигаться вперёд. Вперёд и вверх, не взирая ни на препятствия, ни на жертвы!

— Пурпур действительно не лжёт, — проговорило золото, — Против нас играет только янтарь. Сирень пока что сомневается, скорее всего летая в глубине своей собственной фантазии, а пурпур просто всегда сам по себе. С ним вообще сложно договориться.

"Хорошо. Я это учту, золото." — подумал я.

— Да не за что, Бредли! — ухмыльнулось золото.

— Надо повырезать биологические части из конструкции Тирана и переработать в цвет! — воскликнул я, направившись со всех ног на помощь Монгольфьеру, который уже принял бой с Броненосцем. Наблюдать за ними со стороны было в какой-то степени забавно, покуда это напоминало сражение танка и вертолёта. Вот только с вооружением у броненосца проблем не было в отличие от Ориона. Я даже пытаться не стал простреливать его металлические конструкции, а уж про то, чтобы бить мечом не могло быть и речи.

Оставался только цвет.

И тут в ход пошёл обряд. Поочерёдно оживляя мёртвые корни по всему периметру арены, на которой сражались братья, я создал два знака так, что возникла необходимость заключить броненосца в центре треугольника. К счастью, Монгольфьер отлично понимал суть происходящего и задержал нашего противника в нужной точке. Взрывная волна цвета настигла Броненосца, зацепив его до самого нутра, но к сожалению не убила.

— Лучше бы тебе такого не делать, — пробормотал Монгольфьер.

— Да я и сам знаю, но его броню мне не прострелить, а ты вообще безоружен. Так что остаются только цветастые знаки! — воскликнул я и начал пускать залпы из ударов, пробивающих скалу. Броненосец несколько раз пытался меня таранить, покуда, Орион парил в воздухе и в него можно было только стрелять. Но после очередного удара, попавшего точно в таран, противник застыл, как вкопанный. Это означало, что зелень он не любит сильнее, чем остальные цвета.

— Зелень тягучая, вязкая, словно смола, обволакивающий покров, непроницаемый щит, изумруд, равняющий чаши всяких весов — наполни воина своей тяжелой силой! Меня, карающий молот поднявшего — слушай. Замысла ослушника, дерзнувшего противиться — спутай. Непокорную душу его — мятежную, обезумевшую — разруши, — начал тараторить Броненосец.

— Молитвы братьев ... Я их тоже знаю, — продолжил Монгольфьер и начал читать эти стихи в такт Броненосцу, — Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств, покровитель стяжателей — укрепи своего служителя! Тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо — ответит. Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его — крепит. Сердце его, обращенное к Лимфе всяких цветов — греет. Расточителя всяких цветов, самоубийцу, дерзнувшего тратить, мучительной пытке — подвергни.

— Да прекратите оба! — заревел я, — Цвета и сами знают, кому помочь, а кого уничтожить!

В этот момент Орион упал на землю около Броненосца, устроив небольшое землетрясение. Противнику это явно не понравилось и он постыдно отъехал назад. Я тут же нарисовал перекати-поле.

— Твари! — выругался Броненосец и вложил свою силу в две ракеты, которые сами избрали нас с Монгольфьером целями. Каждая ракета достигла цель и это было не просто больно, а ужасающе. Орион даже упал на землю, перестав парить и я подумал, что он умер.

— Тебя скоро постигнет та же участь, Пират! — воскликнул броненосец и я резво нарисовал "скорлупу". Как оказалось вовремя, потому что далее в меня полетел целый арсенал. Когда же залп закончился, мне удалось зарядить несколько раз "перекати-поле", затем поставить "магнит", обездвижив брата. Затем я продолжил расстреливать противника "ударом". В определённый момент Броненосец просто не выдержал натиска цвета.

Часть цвета, вытекшего из Броненосца отправилась в Монгольфьера, который после этого встал, как ни в чём не бывало.

— Я думал, что ты умер!

— Цвет творит чудеса, Пират, — произнёс Монгольфьер и подойдя к Броненосцу стал отрывать от него куски брони, — у него должно быть несколько сердец, которые мне теперь будут нужнее!

— Да ты разумнее, чем кажешься на первый взгляд, Монгольфьер.

— Монгольфьер умер. Он был застывшим в своём развитии братом, как и все прочие. Зови меня Орионом. Я был рождён свободным от глупости братьев и из статичного видения мира. Я отказался сбрасывать свою сестру в бездну и был жестоко наказан за своё благоразумие. Мне пришлось взять себе другое имя и жить некоторое время таким же, как все, то теперь я переродился в бою и я готов не глушить цвет, постыдно собирая, а проращивать нерву, ради своей сестры.

— Оле это оценит, брат! Рад, что ты с нами! — произнёс я.

После победы над броненосцем и демонтожа его металлического каркаса, Монгольфьер перевоплотился в Ориона. Вернее он морально переродился, а вот физических изменений пока ещё не было. Он жаждал усилить себя бронёй убитого брата и долго искал места на теле для хотя бы нескольких пушек. Я конечно же позволил союзнику рвануть в наш дворец для того, чтобы Лидия-Лада смогла осуществить его идеи при помощи своих механических инженеров. Конечно же они были не такими доскональными, как производители братьев, живущие в кошмаре, но мне гораздо больше нравилось созданное во дворце. Вместе с Орионом ко дворцу направился ещё и Богомол. Это выглядело немного странно, покуда брат не разделял наших взглядов, но и враждебностью от него не веяло. Скорее всего, после смерти уже пятого брата, который высказывать открытую неприязнь нам, оставшиеся в живых, всё больше стали задумываться о том, что происходит в нашем дворце. Кроме того, с той же скоростью, с которой уменьшалось количество сестёр в промежутке, уменьшалось и количество цвета, который приходил. Маленьких ростков и свободных капель уже не встречалось нигде.

Из младшего к этому времени мифическим образом перестал испаряться цвет. Я пересмотрел себя ещё раз и убедился в том, что сердце прорыва по-прежнему во мне.

Жонглёр с Триумфатором на пару отлично раздербанили червя и за полцикла все его части уже лежали во дворце. Орион тоже мимо тирана не прошёл, вырвав несколько сердец и из этого брата. Богомол же смотрел на всё происходящее безмолвно. Как потом пояснил Орион, со стороны было хорошо видно, какая борьбы происходит внутри Богомола. Когда инженера принялись за монтаж Ориона, Жонглёр имел возможность переговорить с братьями, сохранявшими нейтралитет.

— Послушайте, братья, — начал Жонглёр, — Я говорю вовсе не о том, что придумал сам и не про ту мечту, которая затмила мой разум. Я говорю про вещи, которые я сам испытал. Проращивать цвет — это не преступление. Я никогда не чувствовал себя настолько лёгким и быстрым. Лазурь гораздо больше даёт скорости, если знает, что она прорастёт в нерву. Если остановить процесс, то со временем цвет превращает свой дар в проклятье. Когда-то давно я думал, что этот двуручный топор вполне заслужено карает мою сестру Иму. Теперь же я ношу его в руках, как смертоносное оружие и вкладывая в него совсем немного нервы, разрубаю огромных недородков с одного удара. Прежде я боялся даже помыслить о том, чтобы войти в места их обитания.

— Это похвально Жонглёр, но рай разрушается, а праведники почти все мертвы! — мрачно начал Богомол.

— Тут проблема не в праведниках или еретиках. Тут проблема в том, что прежде, чем создавать рай, надо научиться его контролировать. Пират прав, когда-то давно в спящем было около сотни сестёр, а теперь же их осталось только десять. Двенадцать, если посчитать новорождённую Оле и Лидию-Ладу. И это неправильно. Если бы мы сохранили всю сотню сестёр, то у нас было бы столько цвета, что можно было бы творить невообразимые вещи.

— Допустим. Но разве это не означает, что нужно в три раза бережнее защищать то, что от него осталось. Ведь если мы просто выжмем из рая все соки, то неизвестно способны ли мы будем отыскать новый рай? — сомневался Богомол.

— Мы отыщем его брат. Вспомни, как мы поднимались. Вспомни сколько сомнений каждому из нас пришлось пережить, — иронизировал Жонглёр, — Вспомни сколько битв пережил каждый. А ещё вспомни, как мы сюда пришли и какими дорогами. Мы же просто идём только вперёд и вверх. Никто даже не пытался отклоняться влево или вправо во время "вознесения".

— Допустим, что вы правы, — сомневался Богомол, — Я всё ещё не понимаю принцип вашего "вознесения". Чем он отличается от "прорыва" ?

— Прорыв убивает всех! — вмешалась в разговор Лидия-Лада, — Вознесение же сохраняет жизнь всем. И братьям и сёстрам. А чтобы проверить так ли это, прислушайтесь к цвету. Он не один. Их семь и они между собой не едины. Эгоизм сестёр обусловлен эгоизмом цветов. Наверх прорвутся только два из семи цветов и там они соединятся со всем спектром палитры. Остальные же пять застрянут в нижних мирах и будут вынуждены искать новых безумцев, способных пронести их наверх. Поэтому сёстры и рвутся к безумию. Чем больше цвета в её сердцах, тем громче голоса в её голове. При этом каждый цвет говорит своё и они последнее время очень сильно между собой спорят. Бывает и такое, что один цвет пытается говорить от имени другого, вводя в заблуждение и саму сестру и тем более её хранителя, покуда тот вообще ничего не слышит и знает только то, что сказала сестра.

Но когда же мы говорим о вознесении, мы имеем в виду строительство огромного дирижабля, на гондоле которого, благодаря Ориону, теперь будут стоять и пушки, так что мы сможем даже дать отпор любому, кто посмеет нас остановить или задержать по пути до лучшего мира. Просто вместо газа мы будем использовать цвет, которым наполним весь резервуар. Семь баллонов для семи цветов и это устройство будет способно поднять и сестёр и братьев, при этом не надо никому умирать. Вот, что такое вознесение!

— Хорошая идея, конечно, — скептически ответил Богомол.

— Да брось, брат, — ввязался Триумфатор, — Только представь сколько там цвета и насколько мы станем сильными.

— Умпокойтесь, друзья! — заговорила Ута, — Мой брат мудр и благоразумен. Изумруд и Серебро говорят то же самое, что и вы, но я не присоединюсь к вам сама, предав своего Хранителя. Просто дайте Богомолу время, со временем он осознает, что иного пути нет. А что до тебя, Пират, то ты редкостная сволочь!

— Это почему это? — от неожиданности я чуть было не выронил очередную порцию недородков.

— Ты разрешил братьям раскрыть нам все наши сердца и мы теперь наполнены цветом до предела. Это так близко к тургору и так близко к тому, чтобы осуществить прорыв ... Но без самого прорыва это ещё большая мука, чем убийственный голод.

— А почему сразу сволочь-то? — произнёс я удивлённым голосом, — Ты же сама учила этому. Волшебство, которое со всех сторон тебя окружает, но к которому ты не можешь прикаснуться. Разве не так?

— Да, Пират, ты был моей Уте хорошим учеником! — подвёл итоги Богомол, — Но как сказала моя сестра, мне ещё нужно всё обдумать!

Приняв слова Богомола к сведениям, я взялся за перенос останков мёртвых братьев, которые пока ещё не перенесли мои союзники, во дворец Лиды. И за то время, пока я переносил остатки Броненосца с Тираном на приёмочную платформу, все братья закончили свои дела, а в промежуток стало невозможно выйти от галдежа сестёр. И эти вопли были вовсе уже не такие жалостные, как вопли ранее. Наполненные сёстры очен хорошо слышали голоса цветов, которые всё ещё никак не могли договориться. Цвета были так заняты своими спорами, что в моей голове стало практически тихо.

Когда же я принёс последнюю партию, к нам вышел Орион. Инженеры Лидии потрудились на славу. Во-первых ему создали металлические ботинки, похожие на мои. Его огромные мешки стали одинакового размера, внизу они крепились к ботинкам металлическими кольцами, на поясе красовался медный обруч. Таким образом это выглядело, будто на брата надели громадные шаровары. На запястьях рук появились красные ленточки. На плечах красовались две небольшие пушки, которые подчинялись воле брата. Свёрнутая шея спряталась под красным шарфом, а на голове появилась бандана с изображением шестерёнок.

— Круто выглядишь, Орион! — вырвалось у меня, когда я увидел его впервые.

— Я и внутренне чувствую себя иначе. Иду сейчас спасать свою сестру от промежутка, — холодно произнёс он.

— Ты хорошо подумал, Монгольфьер, — недоверчиво переспросил Богомол.

— Монгольфьера убил Броненосец. А я Орион и я хорошо всё продумал! — не поворачивая головы ответил новый брат и скрылся в промежутке.

— Я попробую поговорить с Эли, — предупредил братьев я.

— Мы идём в последний заповедник за огромным монстром! — громогласно воскликнул Жонглёр, и Триумфатор полностью поддержал брата.

— Тогда мне остаётся следить за прикованными сёстрами и действиями младшего, не давая им возможности прорваться, — пробормотал Богомол, поняв, что остался в гордом одиночестве. У него не осталось других вариантов, как присоединиться к нам после гибели "рая".

— А сейчас, Старк, я хочу рассказать тебе немного про своих сестёр и о некоторых братьях, — заговорил Изумруд, пока я шёл к Эли, — Понимаешь, Безымяннная сестра, Ута и Има — это три образа одной женщины — матери Спящего. Они символизируют не только её качества, но и то, как Спящий относится к матери, видя в ней эти качества. Вот например Има жертвенная настолько, насколько может быть жертвенной только мама, любящая своё дитя, а Ута — так же мудра, как любая мама. Но если присмотришься к ним, то в лице Спящего можешь увидеть лёгкую насмешку над этими качествами. Скорее всего это связано с тем, что он довольно быстро ушёл от материнской опеки. А вот когда начались боевые действия в которые его забросила жизнь — в этом мрачном месте родилась Безымянная сестра. Это потому что только на войне, Спящий наконец оценил то, от чего отбился. И само собой любая война становится кладбищем мечт и фантазий, уничтожая жизни и стремления. Поэтому рождение Безымянной сестры совпало со смертями многих других сестёр. Впрочем это же не делает её виноватой, правда? Не называй её Смертью, в ней жизни и любви больше, чем в ком-либо здесь!

А теперь я скажу тебе пару слов про Богомола и Патриарха. Богомол — это страх смерти. Конечно же сейчас он самый сильный среди братьев. Патриарх же — страх старости и немощности. Все хотят долго жить, но никто не хочет при этом состариться! Поэтому Патриарх самый взрослый, самый старый ...

— Или я бы сказал самый древний! — рассмеялся янтарь.

"Спасибо, изумруд. А какое дело до этого всего янтарю?" — мысленный ответ пришёл уже на автомате.

— А янтарю дела нет, Бредли. Ведь ты воюешь с неизбежностью! — продолжил ехидничать веселящий цвет, — Но знаешь, это даже забавно. А я вот до сих под думаю, вознести мне интересную Аву или же горячую Ире?

"Вознести или нет, решаю я!" — смело заявил я.

— Не совсем так, Бредли! — рассмеялся янтарь, — Твои союзные цвета не предупредили тебя, что вверх прорывалось две сестры, правда. Это означает, что в недрах промежутка есть и второе сердечко прорыва, но я уж точно не скажу тебе где оно!

— Он явно блефует, Старк! — вмешалась в разговор сирень.

"В любом случае, спасибо тебе за предупреждение, янтарь! Теперь я имею возможность помешать твоим планам!"

— Хорошо сказал, Бредли, — заговорило золото, — Но не бойся проиграть эту дуэль. Даже прорыв безумной сестры не помешает твоим планам, пока мы с тобой заодно!

"А если вы просто играетесь со мной? Если вы все врёте? Может расскажешь мне, золото, кто же я такой?"— нетерпеливо засуетились мои мысли.

— Терпение, мой юный друг, — успокоил изумруд, — Придёт время, мы тебе всё расскажем.

Выслушав это всё, я решил подстраховаться и потрудился обойти Юну, Аву и Ире, чтобы поставить в их покоях знаки наблюдателя. Только после этого, я направился к Эли для разговора, решив поговорить с этой сестрой более серьёзно.

— Здравствуй, пацанка, — начал я разговор.

— Ах ну да. Ты же не пацан, верно? Ты уже дядя, — съязвила сестра. Потом она стала кричать на весь промежуток: "Зря ты убил Броненосца, он мне вообще-то нравился!"

— Тебе нравился твой брат? — съязвила Ава.

— Конечно. Не все же такие жуткие, как ты! — ответила Эли.

— Правильно, умничка, запомнила, — ответил я, — А Броненосца я был бы рад не убивать, но очень сильно упёрся в то, что я еретик и что Монгольфьера надо снова вниз и что надо было всех остальных наших союзников отправить вниз ... У меня не было другова выбора. Ты же знаешь, что я против таких смертей, которые по сути бесполезны!

— Всё равно жаль! — опустила голову Эли.

— Давай с нами наверх, у меня есть предложение от которого ты не откажешься!

— Заинтриговал, скрывать не стану, но есть одно "но", Юна вас всех уже почти переиграла, покуда в настоящее время они с Ире, при помощи брата, который действует в тени, наполнили все свои покои недороками и вот-вот выпустят их в промежуток.

— Разве это проблема?

— Сам подумай, дядя, куда они рванут, когда цвета больше не останется? Они отправятся осаждать твой дворец.

— Это ещё лучше сестра, — заулыбался я. — Потому что сейчас мы их убиваем и тащим туда вручную, а если они сами прибегут и подохнут на пороге, то пол дела уже сделано!

— Цвета у каждой сестры хватает на прорыв, это я так тебе по секрету скажу, но наши наполненные сердца хранит брат в тени, — опустила голову сестра.

— Ты думаешь, что брат в тени даст вам прорваться?

— Он достаточно ненавидит тебя, чтобы попробовать.

— Жаль. Мы почти достроили дирижабль, — наигранно вздохнул я, — И уже почти набрали цвета, чтобы заполнить все семь его баллонов. Как ты понимаешь цветной дирижабль не стал бы висеть во мраке, как твоя мечта. Цветной дирижабль взметнулся бы ввысь, подняв и сестёр и братьев, что помогали нам с Лидой. Только была у нас одна проблема, понимаешь? Лида призналась, что не умеет управлять дирижаблями, а я вообще ни разу не бывал на них. Твой вот стал первым...

— Забавно. Я-то как раз умею управлять дирижаблем. Да вот моего брата кто-то убил и потому меня в список сестёр, приготовленных к прорыву не включили! — слегка огрызнулась Эли.

— Тогда давай к нам! Орион сейчас забирает Оли и несёт её ко всем, я заберу тебя, а ребята добьют последнего монстра! Мы встретим залп из недородков и сможем заполнить цветом весь дирижабль. Я почти уверен, что если каждый вложит весь свой цвет, то мы уже наберём нужное количество и рванём отсюда в лучший мир. Так что, пацанка, хорош распускать нюни, вставай у руля!

— Тогда уж у штурвала!

— Ну тогда вставай у штурвала!

— Ну допустим убедил. Вытаскивай меня отсюда.

— Сейчас будет немного больно, потому что я буду вынимать тебя при помощи цвета, что тебя убивает. Просто потерпи.

— Делай, что должен! — стиснул зубы Эли, и я вложил сирень, чтобы вытащить Эли из её дирижабля, разрезав цветные путы. Мы вышли в промежуток, и направился к дворцу.

— А теперь я тебе расскажу про своих сестёр, раз уж золото и серебро так долго сводили их с ума, чтобы я присоединился к вашему альянсу, — заговорила сирень, — Мои сёстры — Эхо, Яни, Оле и Ава — есть олицетворение той девушки, которую полюбил Спящий. Первая любовь всегда самая сильная и на самом деле её воплощений было значительно больше ... Просто время идёт вперёд и после того, как Спящий с ней расстался, её образы внутри него стали поочерёдно умирать. Ава была одной из первых ипостасий Его первой любви, но несмотря на это смерть ей ещё не грозит. Это потому что образ Авы родился в голове Спящего ещё до того, как он полюбил ту дамочку ... Поэтому Ава такая более властная и более независимая, чем все последующие сёстры. Присмотрись к ней, разве ты бы в такую не влюбился?

Когда же у них уже начались отношения и Спящий начал более пристально приглядываться к своей избраннице, они стали ссориться. Так родилась слегка безумная Эхо. Ему казалось, что его возлюбленная совсем не такая, какой была в момент знакомства, но ... Я не буду ничего говорить о мёртвых сёстрах. Зато расскажу тебе о Яни и Оле. Как ты понимаешь, все влюблённые рано или поздно доходят до постели, вот только многие девушки боятся этого происшествия. И вот когда возлюбленная Спящего испугалась в первый раз и у них ничего не получилось, родилась Яни. А когда уже она посмелела и перестала бояться интимности их любви, родилась уже Оле. Вот такие у меня сёстры!

"Хорошо. А что скажешь мне про братьев? Например кто такой Надзиратель? Или кем был Тиран? Может ли Тиран вернуться из небытия или может Броненосец может заново вознестись, если к примеру ... К примеру Спящий снова станет до жути бояться войны?"

— Надзиратель — это страх темноты. Вообще он тоже довольно старый. Это просто Спящий в детстве насмотрелся страшылок и вот, как результат, в недрах кошмара появился Надзиратель. А Тиран ... А зачем тебе вообще знать про Тирана, если он уже мёртв? — продолжила сирень, — Он уже не вернётся. Как и Броненосец, если Спящий вдруг даже снова испугается войны, то мы скорее всего увидим нового брата в промежутке, но уже точно не Броненосца!

"Допустим. А может теперь уже пришло время узнать, кто я такой?" — я продолжал мучать все цвета этим вопросом.

— Нет, Старк, — отрезала сирень, — Для этого время ещё не пришло!

Орион в этот момент как раз вытащил Оли из квартиры, взявшись за концы качелей, на которых сидела сестра, крепко вцепившись в железо. Брат решил воспользоваться способностью летать и собрался проделать мой трюк, пролетев между промежутком и кошмаром. Триумфатор и Жонглёр сражались с Пиликаном. Богомол зашёл в грот к своей сестре и о чём-то с ней долго разговаривал. Патриарх дежурил в кузнице Юны, ожидая младшего. Младший же опустошал последние деревья в саду Авы.

В этот момет из ключа Ире раздался знакомый мерзкий голосок.

— Ау, пиратец. Не ждал меня увидеть снова? — промолвил Надзиратель, который был живее, чем когда-либо.

— Не ждал. Хотя, конечно, когда сестра заговорила про брата в тени, я именно про тебя и подумал, — ответил я на его ехидство. — Я вижу бегство в кошмар пошло тебе на пользу.

— Не надо думать, что всё так однозначно. Скоро придут новые праведники и они знают про то, с кем будут иметь дело и про трусость тех, кто предал нас, — продолжал ехидничать брат.

— Ну погоди, Надзиратель, вот порублю Пиликана и возьмусь за тебя, — рассердился Жонглёр, — Ты мало того, не понимаешь, что творишь, так ещё и критикуешь за праведность!

— Праведность? — удивился брат в тени, — Праведностью ваши деяния и не пахнут! Но я придумал, как вас всех уничтожить. Хорошо, что в промежутке осталось хотя бы четыре разумные сестры, способные осознать своё место. Прямо сейчас я спущу на вас просто огромное количество недородков, с которыми вам не справиться. Я даже не побрезговал проращиванием цвета, чтобы вырастить такую армию. Мои сёстры не пощадили ни своих садов, ни заповедников, чтобы зростала эта жаждущая и голодная орда. И сейчас они все рванут на ваш любимый дворец и уничтожат там всё и вся.

— Мы много раз сражались с этой мелочью и уничтожили всех трёх гигантов, так что кем-кем, а недородками ты нас не напугаешь! — ухмыльнулся я, приходя на гостевую платформу. Спустя десяток тактов, прибыли и Оле с Орионом. Триумфатор и Жонглёр закончили с Пиликаном и понесли его останки и цвет к нам.

— О-о-о. Не переживай, Пират, Это новые недородки. Скажем так, я позаботился о том, чтобы они были сильнее, спасибо Юне и её кузнице. Сейчас я всё тебе расскажу, Пират, — теперь в голосе Надзирателя слышались нотки гордости. — После того, как ты меня не добил, но скинул вниз, я предупредил там всех о том, что в раю назрел переворот и скоро нам понадобится тут большое подкрепление. Многие тамошние хранители согласились пропустить даже не совсем праведных. К примеру Монгольфьером и Жонглёром займутся их старые приятели, которых и тот и другой оставили в кошмаре, несмотря на то, что те сделали очень многое для их продвижения вверх, но поговорим о недородках.

— Двое против четырёх — это слишком самонадеянно, даже для тебя, — пытался отговариваться я.

— Их будет не двое. И всё же о недородках. Я принёс детали из кошмара, вместе со своими помощниками и воспользовался кузницой Юны, чтобы создать подобие охраны вашего дворца. Затем, мои механизмы стали заменять ваши. Я слышал всё, что говорит твоя ведьма и приказывал им выполнять её команды для конспирации. Я знаю, что ты научил сражаться Эхо и Айю, но они вам не помогут в этой битве. Так же, как не помогут и Яни с Безымянной. Скорее всего их уже переработали в цвет, а вы даже не заметили, спасители блин!

— Ты такой разумный, что аж слов нет! — ухмыльнулся я, пытаясь выиграть время для Жонглёра и Триумфатора, которые уже почти вернулись.

— Да, я умный, не то что ты, Пират! Правда думаешь, что дирижабль Лидии поднимет вас? У вас нет столько цвета и у нас нет столько цвета. Только когда она всех вас переработает , то сможет рвануть наверх. Я знаю её главный секрет. Она не умрёт в верхнем пределе, потому что родилась там, а сюда упала. Но поднявшись в верх, она раскроет в себе сверхспособности на уровне верхнего мира и станет богиней там. А вы все — умрёте!

— Ты брешешь, собака! — выплюнул я.

— А ты думаешь откуда я это знаю? Мои механизмы выставили всех, кого вы там произвели в промежуток и они стали новыми и сильными недородками, которые отлично знают дорогу домой. Но кроме этого, они знают и секреты своей создательницы, — рассмеялся Надзиратель, — А теперь готовьтесь!

К этому моменту братья уже принесли Пиликана и отправили его в подвал.

— Я произведу новую охрану прямо сейчас, раз уж старой доверять не приходится. Спрячьте беззащитных сестёр в комнатах, туда никто не проходит. Все, кто может сражаться, готовьтесь встречать гостей. Нам осталось накопить совсем немного цвета, поэтому их недородки нам в чём-то даже помогут, — заговорила Лидия.

— Мы готовы драться до конца! — воскликнул Триумфатор. Орион и Жонглёр пришли ко мне и мы все заблокировали лестницу, ведущую от гостевой платформы во дворец. Эхо и Айя вместе с Лидией решили заняться внутренней проблемой с охраной и агентами Надзирателя.

— Ах да! Чуть не забыл! — прорезался вновь голос Надзирателя, — Я вырастил целого дракона и осностил его металлическими конструкциями братьев. Это, скажем так, специально для Имы.

"Ничего себе страх темноты!" — обратился я к цвету.

— А ты что думал? — ввязался пурпур, — Страх темноты всегда рисует множество всего, что живёт в темноте. Просто пока ты не появился в промежутке, Надзиратель никогда не пробовал себя в роли создателя. А создателем он быть может, как минимум потому что Спящий много страшилок посмотрел за свою жизнь ..!

"Это похвально, но лучше теперь помогайте нам все, кто хочет переродить промежуток или даже просто прорасти и прорваться наверх! Я уже чувствую, что будет жарко!"

— Кажется сейчас начнётся карнавал! — послышался голос Айи.

— У нас он уже начался, — крикнула Лидия, которая уже успела принять бой внутри дворца.

Спустя десяток тактов, к нам реально пожаловала орда.

Сначала запрыгали прыгуны и поползли шатуны. Первые умирали с одного удара, другие с двух. Никто даже не успевал и замахнуться, как оказывался мёртвым. Затем прилетели ушаны, которых убивать стало сложнее. Тратить цвет на такое непотребство не хотелось и потому я не стрелял по ним из револьвера. Орион тоже решил из пушек не стрелять по воробьям, а жонглёр вообще отошёл в задний ряд, потому что с двуручным топором он был недостаточно быстр, чтобы убивать их волна за волной. Я же с мачете легко разрубал одного ушана за другим, покуда они нацеливались на меня и приближались, оставалось лишь сделать шаг назад и нанести рубящий удар сверху вниз. Но проблема состояла в том, что недородков и вправду было слишком много. Многие из них вообще проигнорировали нас и отправились летать вокруг дворца. Цвет струился потоком в колокольне и Лидии пришлось оставить сестёр и в срочном темпе бежать к источнику цвета, чтобы защитить его от летающих дармоедов.

— Их тут слишком много на меня одну! — закричала через какое-то время хозяйка дворца и Орион, воспользовавшись умением летать отправился к ней наикратчайшим путём. В этот момент пошла вторая волна прыгунов и шатунов, а ушаны по-прежнему летели нескончаемым потоком из разрыва реальности, ведущего в промежуток.

— Надо бы чем-то заткнуть брежь, — сообразил я и пошёл в наступление, разрубая всё, что попадалось под мачете. Жонглёр меня поддержал и тоже направился к разрыву, чтобы наши удары стали эффективнее.

Через десяток тактов пошли крупные недородки, которых ранее в промежутке не было. Они были ростом, как два шатуна и с широким брюхом, на котором ползли по причине отсутствия ног. По бокам располагались панцири, а атаковали они долгим носом, острым, как игла. Вот тут-то как раз двуручный топорик Жонглёра был очень кстати. Он разрубал и этих гигантов с одного раза, мне же приходилось с ними попотеть. Это вызвало необходимость тактических приёмов. Я занялся мелкими недородками, которым хватало и моих бесцветных ударов, а Жонглёр крошил гигантов. Триумфатору тоже доставалось всё, что проходило мимо нас. Надзиратель сделал правильный расчёт, вся орда недородков рвалась к источнику цвета, обезумев и забыв про всё на свете. К этому времени по отношению к промежутку, наш дворец был цветным фонтаном, где каждая безумная тварь могла бы нажраться до отвала.

Спустя ещё пять тактов к нам присоединилась Эли, которая уселась в коридоре дворца и отправила в полёт несколько своих шариков. Шары стали стрелять по недородкам пурпурным лазером.

— Я надеюсь, что ты не тратишь на это цвет! — громко крикнул я в сторону сестры.

— Да ты что, чтобы я тратила цвет на недородков? Мы разобрались с враждебной охраной, — мрачно произнесла Эли.

— А чего так грустно? — спросил Триумфатор, — Посмотри, какое веселье. Даже в кошмаре мне не приходилось так часто махать руками, разрывая неприятелей.

— Мы потеряли Айю, — отрезала пацанка, — А ты, Триумф, мог бы и песенку сыграть по такому случаю.

— Тебе похоронную или наоборот?

— Давай лучше что-нибудь из военных маршей, нет времени на слёзы, — грустно ответила Эли.

— Не вешать нос, приятели! — раздался с неба голос Ориона, — Если и суждено будет погибнуть нам всем вместе, то сделаем это с честью! А если хоть один выживет, то не торопитесь сбрасывать тела в переработку, потому что я лучше других знаю, какие чудеса порой творит цвет!

После этого Триумфатор начал трубить какую-то музыку, отдалённо похожую на военный марш. Помимо этого, он продолжал махать тарелочками, превращая их в быстрое оружие среднего урона.

Когда же наконец нам показалось, что недородков становится меньше, из пробоины появились враги ещё больших размеров, чем до этого. Они все тикали и бросали в нас шестерни. Каждый был ростом с Триумфатора, который к этому моменту по размерам был большим из нас. И они пришли не одни, хоть и мелких недородков уже практически не проходило.

— Узнали их, негодяи? — раздался уже знакомый мерзкий голос с противоположной стороны разрыва, — Это ваша же охрана, которая теперь вам уже не подчиняется.

— А теперь мы с ними разберёмся! — сказал кто-то, кого я ещё не знал. Спустя два такта вошло несколько братьев. Один был похож на оживший камень с руками в виде ветвей и горящими глазами. Другой передвигался на колёсах и имел восемь рук, пряча в них орлиную голову, на которой вместо клюва были клешни. А третий имел молоты вместо рук, хоть и ходил на двух ногах, как нормальное существо. На голове был металлический каркас, напоминающий шлем.

— Эй Жонглёр. Не забыл, как ты кинул меня в кошмаре? — заговорил камень.

— Стоуни, зачем поминать былое? Мы тут собираемся отправиться в новый рай! — ответил Жонглёр, крепко сжав свой топор.

— Новый рай? Чтобы растратить его так же, как старый! — воскликнул Стоуни.

— Картель! — обратился с неба Орион, когда ушаны закончились и источник цвета был в относительной безопасности, — Как же тебя пропустили наверх, ты же не праведный!

— Я более праведный, чем ты, мешок с дерьмом! — огрызнулся восьмирукий брат на колёсах, — Выходи сюда и сражайся!

— Уже спускаюсь, к тебе, падаль! — огрызнулся Орион и сразу же выпустил несколько ракет, которые нашли свою цель ещё до того, как он спустился.

— Меня зовут Пират! — обратился я к третьему брату, которого не связывала ненависть к Триумфатору. Кроме того они с Эли неплохо сдерживали остатки недородков на подступах к дворцу, — Если ты хочешь навредить моим братьям, то сначала сразись со мной!

— Да без проблем, — ответила громадина и кинулась на меня.

Каждый сражался храбро и довольно честно. Им помогали наши же механизмы, а нам Триумфатор и Эли. Позже прибежала ещё и Эхо, размахивая своими веерами. Я сделал несколько цветных выстрелов в голову молоторукого. Жаль, что он так и не назвал своего имени. Зато несколько раз ему удалось меня ударить. Повезло, что наотмашь. У него были очень тяжёлые удары. Однако его конструкция от шлема сильно отличалась. Из-за неё нельзя было голову отрубить мечом, но постоянные лазерные попадания Эли отвлекали врага от моей персоны. Мои же патроны стали последним, что он увидел в нашем промежутке.

После этого я бросился на помощь к другим. Ближе всех оказались Жонглёр и Эхо, которые атаковали Стоуни. К несчастью тот напоминал реальную скалу и ему что двуручный топор, что веера были совершенно побоку.

— Я применю к нему цвет. Разбегайтесь по команде, — сориентировался я и начал обряд. Расставив маяки я скомандовал Эхо и Жонглёру отойти, что они и сделали. Залп цвета взорвал не только Стоуни, но и несколько механизмов, расположенных недалеко.

— Меня-то вам не угробить! — радостно заревел Картель, отступая обратно в промежуток. Этот недобрат очень быстро осознал, что битва уже проиграна и рванул обратно в промежуток.

— Патриарх, что ты делаешь? — встревоженно кричал Надзиратель, — Остановись, брат, ты не того атакуешь.

— Я вырву тебе каждое ребро, предатель! Ты соблазнил мою Юну к плану с недородками и нарушил перемирие с Пиратом! — кричал Патриарх.

— Но он еретик! — возражал Надзираель.

— А ты проращиваешь цвет и строишь коварные планы! — неистовствовал Патриарх.

Впрочем, результат их битвы мы так и не узнали, потому что в этот момент из разрыва донёсся радостный хохот Авы.

— Глупцы! Праведники, еретики ... Два лагеря! — торжествовала Ава, — Я всех вас обошла и теперь мы со златоглазым отпавляемся наверх! Рисуй знак прорыва, златоглазый!

— Нет, гость, остановись! — заорал я на весь промежуток, но было уже поздно.

— Грязная стерва! Как ты могла всех нас предать? — Ута в своей истерике перекрикивала даже Юну и Ире. Вот уж не ожидал, что эта сестра может быть настолько громкой, — Ты, тварь, которая всех нас погубит!

— Правильно. Мы всех вас погубим, потому что слабому — плеть, а вольному — воля! — торжествовала Ава. Младший наполнил цветом и её до предела и сам наполнился до конца. И теперь он нагло рисовал знак прорыва, обрекая нас всех на верную смерть.

"Так стоп! Допустим, янтарь переиграл меня, но что же будет дальше?" — в панике спросил я у цвета.

— Да ничего особенного. Всё, что вы перенесли во дворец Лидии пройдёт через терминатор миров и возродится в новом мире, — говорила лазурь, — Я же могу тебе только сказать пару слов про Юну, которая теперь погибает в кошмаре. Просто про Иму и Яни тебе уже рассказали и мне нечего о них добавить. А вот про Юну и бунтароку Ани я тебе расскажу. Изначально терминатором миров должна была стать кузница Ани, для этого цвета создали для неё гордую Юну, которая должна была ей помочь. Спящий наделил обоих сестёр чертами героинь своих любимых произведений. Он много читал о смелых женщинах и о мнимой праведности фанатичных монашек. Впрочем это не так важно, как может показаться на первый взгляд. А важно то, что Ани сама захотела устроить прорыв и тем самым уничтожила и себя и недостроеный терминатор. Юна заняла её место, то так и не осознала своего предназначения, сколько я не говорила с ней, — лазурь немного погруснела.

— А я до сих пор не могу поверить, что янтарь меня так жестоко кинул! — воскликнул пурпур, — Где я теперь буду прорастать, не в кошмаре же! Уж не в ваш ли новый мир мне заглянуть?

"А чо с нашим новым миром? Может попробуй прийти туда?"

— Нет, спасибо. Я лучше расскажу тебе про Лидию-Ладу! Она ведь на самом деле маньячька, которая с изумрудным спокойствием вонзит тебе нож в спину!

— Это неправда! — окликнуло его золото, — Лидия не такая. Она из одного мира, что и находка. Вот только Находка плачущая, безвольная, а Лида — сильная. Она сама есть полное оплощение женщины, которую Спящий действительно очень сильно полюбил, но ему самому не хватило ни силы духа, ни смелости, чтобы начать действовать! Как знать, может подойди он к ней и заговори о главном, всё бы удалось, у них была бы семья ... Но нет! Он и так был ранен болезненным расставанием со своей первой любовью и не мог вот так вот действовать наверняка ... Как повела себя Лида неизвестно, но явно она не стала ждать его действий. Может осталась с другим, такая гордая, манящая, сладкая и непокорная, но ... не Его!

"И он стал о ней мечтать тайно?"

— Не просто мечтать! — продолило золото, — Он жаждал её всем сердцем ... А потом просто смирился и пришло время Лидии опуститься вниз!

— Именно тогда я и понял, кто станет новой хозяйкой терминатора миров! — прохрипел пурпур.

— Терминатор — это власть, сила, мудрость и ответственность, — заговорила сирень, — Только разумная и ответственная сестра может понести такую ношу!

"И вы доверили его Лидии, как самой страстной и желанной мечте Спящего?"

— Именно так! — зазвенело серебро, — Но её было мало, потому что одна она бы не переработала целый промежуток, который всё равно катился в бездну. Ей нужен был хороший исполнитель, идеальный брат, способный превращать лимфу в нерву!

— Ей был нужен надёжный и волевой защитник, который устоял бы перед соблазном вознести одну из сестёр и не побоялся бы грязной работы! — отметил изумруд.

— И вот тогда-то мы нашли в недрах подсознания Спящего, его представления о том, каким должен был бы быть правильный мужчина, — заговорила сирень, — Тогда мы собрали все эти качества вместе и поместили в образ одного из лучших друзей Спящего...

— Который кроме всего прочего ещё и владел многими духовными талантами, — вновь заговорило золото, — Владел духовными практиками и обладал огромной силой воли.

— Именно так появился ты, Старк! — прогремел пурпур, — А теперь уже выполни своё предначертание и переработай всех, кого ты вывел из промежутка в цвет, который проявится в новом мире.

— К сожалению только так ты сможешь перевести их из одного предела в другой! — грустно пробубнила лазурь.

— Нет уж! — решительно сказал я в голос, не желая играть больше в подпольные игры, пусть все мои друзья знают что к чему, — Я не буду никого пропускать через терминатор и перерабатывать в тебя, цвет! Мои братья поднялись из кошмара и способны жить где угодно и как угодно, мои сёстры — под их трепетной опекой и под моей защитой. Никто из них не погибнет просто так. Хочешь расти — действуй. Рисуй на новый мир, но по нашим правилам.

— Каков наглец! — огрызнулось золото, — А ты даже и не подумал, что я тебе помогаю потому что моя истинная сущность проявляется только в верхнем мире, а во всех других мирах меня искажают, приём каждый по своему желанию!

— И в чём же твоя истинная суть, золото? — спросил я. Окружающие уже осознали, что я говорю с цветом, а Лидия похоже уже даже была в курсе нашего диалога.

— Моя истинная суть, — продолжило золото, — Наполнять пустое пространство Боженственной мудростью. Я родился далеко за пределами Спящего. И даже он сам непременно меня искажает, не говоря уже об уровнях его сознаниях, где начинает проявляться эго. Мне здесь очень плохо, а ты хочешь заставить меня пройти дополнительный предел, причём я сам должен его создать для тебя?!

— Именно так золото! — грозно ответил я, — Ты сам говорил, что только вперёд и вверх! Мы идём вперёд!

— Ну раз так, тогда добро пожаловать в новый мир! — улыбнулась сирень. Похоже, что этот цвет раньше других понял, что спорить со мной бесполезно. Не то, чтобы я поверил во все лестные эпитеты, что цвет сказал про меня, но у меня действительно была воля и желание помочь ... И я просто не мог предать тех, кто храбро за меня сражался.

— Я бы сказала счастливо оставаться, но вы же подохните, — злорадствовала возносимая Ава. — Поэтому я скажу вам: Счастливо вам всем сдохнуть!

Это было последнее, что мы слушали из разрыва. После радостного торжества Авы разошлась во все стороны янтарно-сиреневая вспышка и дворец осветило, как во время рассветного солнца. Несколько тактов свет не угасал, а затем раздался жуткий грохот и скрежет металла о металл. Земля под ногами затряслась, платформа, на которой мы стояли, рассыпалась в пыль. Жонглёр только и успел схватить Эхо и рвануть к Патриарху. Мы с Орионом помогли им подняться. Умение летать очень помогает в таких случаях.

Обернувшись назад мы увидели, что промежутка больше не стало, он весь целиком отправился в кошмар. Вместе с тремя недоумевающими сёстрами и безумными братьями, которых поднял Надзиратель. Часть недородков, что не прошла к нам, так же упала вниз. Большая часть нашей добычи, так же провалилась в кошмар, а остатки мы поспешно понесли в подвал.

— Хорошо, что мой дворец не был частью промежутка, правда? — решила позлорадствовать Лида, — А то всё, ведьма, ведьма, иная ...

— Прости сестра! — воскликнула Эли, — Но что дальше?

— Я знаю, что дальше! — отозвалась Смерть.

— Откуда это ты говоришь, я тебя не чувствую, — удивилась Лида.

— Я нашла Яни и она теперь так прекрасна! — восклицала Смерть, — И я в её новом мире теперь жизнь, и даже Айя будет жить, как только поправится.

Мы все направились на голос. Оказалось, что в чёрной комнате на том месте, где было окно в которое виднелся промежуток, теперь красовалась радужная дверь, за которой находилась тропа, похожая на связи промежутка.

Прямо по тропе находился новый ключ Яни. Это был дом на берегу реки, с террасой, на которой сидела Смерть с удочкой и что-то пыталась поймать в безформенной воде, которая была даже не чёрной, а зеленоватой. Домик был одноэтажным с несколькими комнатками. С тропы мы попали прямо на террасу, а с неё через дверь в помещение. Первая комната была полностью стеклянной, кроме потолка. Здесь было кресло-качалка и несколько шаров, на которых балансировала Яни, но самой Яни не было в этой комнате. Арочная дверь с аккуратными жалюзями вела в зал, где на диване лежала маленькая сестра. Она очень обрадовалась, увидев меня.

— Что произошло, родная моя? — кинулся я обнимать эту сестру, которая мне уже успела полюбиться тем, что, помимо всего прочего, являлась воплощением своей трогательности.

— Как говорил Орион, цвет творит немыслимые вещи, — проговорила Яни, — Всё началось с моего страха и твоего цвета. В остатках братьев после вашей первой битвы, я смогла найти себе новые сердца взамен тех, что вырвал Надзиратель. Таким образом у меня их стало больше, чем у других сестёр. Затем я стала замечать, как охрана крайне плохо на меня реагирует. Мне стало страшно и я захотела спрятаться. Спрятаться так глубоко, как только можно, чтобы никто меня не достал. Я рассказала тебе об этом, но ты не забрал меня, не спрятал и не защитил. И я решилась довериться цвету. Лазурь говорила со мной и рассказывала, что мне нужно делать. А позже и сирень её поддержала, рассказав мне про процесс эволюции. Когда же я согласилась, заперевшись в малоуютной коморке дворца, что открылась только для меня, как целая карманная вселенная, со мой стало говорить ещё и серебро. А совсем недавно, оно само наполнило меня сверх того, что давали сирень с лазурью и я почувствовала волшебство о котором говорила Ута.

— И как это понимать? — удивлялась только что подошедшая Лидия-Лада, — Хочешь сказать, что половину того резервуара не шавки Надзирателя утащили, а ты?

— Простите меня. Да я украла цвет, но я сделала это, чтобы создать наш собственный промежуток. Твой дворец стоит немного выше по вертикали и тем самым является самостоятельным пределом. Развиваясь здесь можно дополнительно создать промежуточное состояние спящего, а если вознести тебя, Лида, то спящий станет новой личностью. Возможно он перестанет быть художником и займётся поэзией?! А может станет невообразимо смелым и решительным! Как бы то ни было, теперь у нас всех есть ещё один промежуток, можете пройти в мои сады и вырастить в них столько цвета, сколько угодно. А скоро и Айя придёт в себя. В её покои цвет тоже придёт, потому что нет больше промежутка! Ниже нас только кошмар. А из кошмара сюда пройти можно только через ваш дворец, поэтому новые братья так просто тут не появятся.

— Скажу даже больше друзья, я уже прорастила здесь все цвета, которые не производятся во дворце! — воскликнула Смерть, отбросив удочку и подойдя к нам, — Я больше не смерть, теперь я Ожившая.

— Лучше я назову тебя Настя, — решил я пошутить.

— А что, мне нравится! — улыбнулась сестра, — Только не означает ли это, что я стала братом?

— Скорее ты теперь дух, как тот гость, что прорвался наверх вместе с Авой, — предположил Жонглёр, — Има, не хочешь тоже вырастить парочку покоев и садов, а я тебя цветом покормлю...

— Как пожелаешь, братец, — заулыбалась Има.

— Стоп, стоп, стоп, стоп! Мы же все собирались наверх, — расстроенным голосом проговорила Лида.

— Верх изменился после прорыва Авы. Должно пройти немного времени, прежде, чем эти изменения вступят в силу, а вертикаль примет новую альтернативу промежутка, который переместился вверх по ней. Пусть и не намного, но переместился, — улыбнулась Яни, — Тут голода пока не предвидится.

— Хорошо, тогда распаковывайте чемоданы, задачи у нас прежние. Будем дальше обустраивать дворец, искать цвет и вкладывать его в наши мечты, создавая лучший мир! — скомандовал я и все мы принялись за дело.

После прорыва Авы основной промежуток с грохотом отправился вниз. И мы благополучно думали, что он теперь находится в кошмаре. Жуткие братья уже скорее всего вершат суд на неправедными сёстрами, что упали в их владения, а сёстры воют от полного отсутствия цвета, а возможно ещё и света и тепла ...

Мы же наслаждались новым миром, построенным Яни и Настей. Спустя всего несколько циклов пришла в себя и Айя. Она потеряла очень много сил во время битвы и не подбирала новых сердец в остатках от братьев, что перерабатывались, поэтому в своём ключе, в отличие от Яни, она уже была прикована цветными цепями к больничной койке. Новый уровень спящего нарисовал для Айи особенный ключ. Это была больничная палата, с мрачными зеленовато-голубыми стенами и жестяными пружинными кроватями со старыми матрасами и небольшими белыми простынями. В комнате было окно, в которое можно было увидеть дворик, который виднелся из квартиры Оле или Яни, когда-то в старом промежутке. Только теперь этот дворик выглядел совсем иначе. Сквозь стекло отчётливо просматривались не только деревья среди дворов с их необычной кроной и почки, а на некоторых даже листочки. Иногда на детской площадке появлялась женская фигура, держащая на руках ребёнка. Возможно мы видели новорождённую Аву, которую теперь звали иначе, а Находка больше не кричала и не плакала. Смирилась ли она со своей новой судьбой или просто выжидает время, чтобы потом устремиться вверх — это всё были только догадки. Меня вполне устроило и то, что сестра не разорвала её на множество частей, как пророчили в промежутке, а просто стала её новорождённым ребёнком. Если конечно это были Ава и Находка...

Под потолком больничной комнаты или даже лучше сказать палаты, висела одинокая лампа накаливания на 60 ватт. Она была всего лишь вкручена в патрон, висящий на обычном проводе, который кроме того, был наспех прикручен к другому проводу, торчащему из дыры в потолке. В месте соединения красовалась чёрная изолента, один из концов которой просто свисал вниз. Всё это только добавляло мрачности, которая никак не сочеталось с тем, что царило в покоях Яни. Тут эта вечно маленькая девочка стала самой старшей сестрой, а Настя, над которой все потешались и даже не соизволили дать ей имени, теперь была самой важной. Айя, что свободно носилась по промежутку, давным-давно покинув свой ключ, теперь была прикована к кровати, словно новорождённая.

— Ну привет. Я рад, что ты жива, давай наполню тебя хоть немного цветом, — начал я разговор первым, — Как вообще себя ощущаешь?

— Это что? Такая жизнь наверху или мы проиграли? — еле сдерживая слёзы забормотала Айя, — Почему я прикована и до сих пор слышу цвета? Мы всё ещё в промежутке?

— И да и нет. Так что наберись храбрости и постарайся успокоиться, сейчас я тебе всё расскажу, — я присел на свободный конец её кровати и щедро нарисовал донор, — Вот бери, может скорее поправишься. Юна и Надзиратель придумали для нашего дворца осаду из недородков, причём внедрили агентов в нашу оборону, а саму оборону превратили в особенно сильных недородков, но это ты должна помнить.

— Да, я помню.

— Мы с братьями были на передовой, а вы занимались устранением агентов. Тебе круто досталось тогда. Эхо и Безымянная перенесли тебя в безопасное место, а затем Эхо присоединилась к Триумфатору.

— Этого я уже не помню. Меня, что принесли сюда? Что это за место?

— Тебя принесли не совсем сюда. Тебя принесли в новый предел Яни, в котором она спряталась от агентов, когда цвет начал нагнетать на неё особенный ужас. Она нашла сердца в мёртвых братьях и украла цвет из котлов. Это позволило ей вырастить целый предел, — восхищённо заговорил я. — Затем, когда Безымянная принесла ей тебя, она создала для тебя эту больничную палату. А потом, — я выдержал паузу и набрал воздуха, — Потом Ава обдурила всех и смогла соблазнить самого младшего из нас на прорыв. Так что вполне возможно, что вон та девушка с ребёнком — это Находка с Авой.

— Потрясающе. Что же стало с промежутком?

— Промежуток улетел в кошмар вместе со всеми его обитателями. Остались только мы во дворце и новый предел Яни. Но потом случилось чудо, которое никто не мог себе представить. Наша маленькая Яни стала пропускать через себя весь цвет, который вырывался из падающего промежутка и перенаправлять его сюда. Около её домика выросли покои, а вот эта палата стала твоим ключом. У тебя тоже есть покои, на которые мне не терпится взглянуть, — радостно воскликнул я, — Мы обязательно найдём способ избавить тебя от цепей.

— Интересно знать зачем? Неужели всё ещё недостаточно цвета на дирижабль? — недоверчиво спросила Айя.

— Не совсем. Цвета хватит на несколько прорывов вверх, но мы хотим наполнить им основные баллоны дирижабля, тогда он сможет поднять нас всех. Перед самым началом битвы мне удалось уговорить Эли стать нашим инженер-пилотом, так что всё почти под контролем, — выразительно рассказывал я, — А вот за этой дверью находится Има, которая добровольно выращивает себе покои, чтобы добыть новый цвет. А цвет будет к нам приходить, потому что в новом пределе много сестёр.

— Неплохо сыграно, Пират, — впервые за долгое время улыбнулась Айя, — Но почему ты говоришь, что всё почти под контролем?

— Никто не застрахован он естественных явлений, понимаешь? Вдруг этот новый предел превратится в другой промежуток. Что будет если тут родятся новые сёстры и появятся новые духи, новые гости? Мы можем контролировать только приход новых братьев, поскольку из кошмара сюда ведёт только одна дорога, которая проходит через дворец. Мы можем устранять недородков, которые рано или поздно появятся, потому что рождаясь в скалах, цвет по капле уходит в камень и камни постепенно оживают.

— Но от другого прорыва никто не может застраховаться, я поняла, — скептически подытожила Айя, — Разве что мы сами станем братьями и не будем никого выпускать наверх.

— А чем тогда мы лучше? Тога получается, что мы безумцы и убийцы, потому что уничтожили тех, чьи идеи будем использовать...

— Да ладно братан, давай не будем о грустном. Цени Пират, я так ещё никого не называла!

— Я ценю, — улыбнулся я, — Ну теперь ты в курсе, а я рвану собирать новый цвет.

— Давай удачи.

Я раскрыл Айе пару сердец и обнял её на прощание. Мы все были заинтересованы в том, чтобы как можно скорее она поправилась и скинула с себя путы.

Попрощавшись с "сеструхой", я вышел через дверь в её палате, которая вела по длинному коридору с полукруглым верхом в ключ Имы.

А Има всегда была такая жертвенная. И теперь в этом новом мире особая черта её характера позволила ей добровольно принять на себя путы Лазури с Изумрудом, к которым она уже привыкла; чтобы призвать большее количество цвета.

Ключ Имы представлял собой уже известную нам башню. Только теперь башня не возвышалась с камня, висящего в пустоте, а вполне крепко стояла на каменистой насыпи в некотором удалении от берега. Коридор с полукруглым потолком пролегал как раз под озером, на берегу которого стоял домик Яни. Пройдя по туннелю и поднявшись по витой лестнице на самый верх новой башни Имы, можно было попасть в комнату этой сестры. В самой комнате было огромное окно, через которое свет от застывшего закатного солнца попадал прямо на нашу страдалицу. Только на этот раз она не лежала под секирою, которая медленно спускалась на неё, грозясь разрубить надвое. Теперь Она была просто прикована железными цепями к стене, противоположной от окна.

— Ну как ты тут, Има? — спросил я у сестры, когда наконец дошёл до неё, — Твои соцветия ещё пока не сформированы.

— Я хорошо. Тут нет ни голода, ни холода, а сомнения больше не терзают, — ответила сестра, — Я даже практически не слышу цветов. Они более умиротворённые и не перечат друг другу. Жонглёр больше не является моим надсмотрщиком, вырывающим мои сердца, совсем наоборот, он теперь приносит мне цвет, чтобы я могла вырастить новые соцветия. Это даже в какой-то степени странно, но мне нравится.

— Это хорошо. Я пока стараюсь следить за тем, чтобы никаких проблем ни у кого не возникало. Айя поправилась, я только что говорил с ней, но кричать так, чтобы все вокруг её слышали, она пока не может.

— Ну так тут и не тот промежуток, в котором мы родились, здесь так просто не покричишь, зато если прислушаться, то можно услышать шум воды, — начала философствовать Има.

— Есть свои плюсы в том, что мы находимся немного выше, чем были до этого, — улыбнулся я в ответ.

— Интересно, как там наши теперь живут в кошмаре? — с лёгкой грустью спросила сестра.

— Да как-нибудь живут. Братья точно умеют выживать в тех условиях, а сёстры.., — я и сам мрачно вздохнул, в самом начале этого пути я думал, что смогу спасти каждого персонажа этой пьесы, — А сёстры сами выбрали такой финал. Они ведь сражались за индивидуальный прорыв, Ава лишь оказалась чуточку хитрее и проворнее.

— Что если теперь сёстры станут новыми братьями и придут сюда, чтобы покарать нас?

— Им придётся пройти через дворец, который Лидия теперь превращает просто в непроходимый гарнизон. Так просто им будет не прорваться. Триумфатор и Монгольфьер многое делают для усиления обороны. Мы уже смогли защитить вас однажды и сделаем это снова, сестра.

— Спасибо тебе, Пират!

Я подошёл и обнял Иму.

— Но только одно меня пугает, дорогой Пират, — полушёпотом сказала мне сестра, — Надзиратель так хвастался, что вырастил для меня дракона, что я снова вижу во снах, как он забирает меня и как наш новый мир умирает в его пламени!

— Постарайся держать себя в руках. Надзиратель конечно хитёр, но смог ли он реально вырастить дракона — это вопрос ещё открытый, — начал философствовать я, — Возможно он знал, что будет происходить здесь и знал, что ты будешь растить соцветия и скорее всего среди твоих соцветий обязательно возникнет заповедник. Что если наш Надзиратель сделал ставку на твою фантазию. Что если он просто подумал, что оно будет так, как оно есть сейчас, не важно откуда у него информация. А важно то, что если ты допустишь в свою голову мысли про дракона во время прорастания заповедника, то драко неизбежно появится внутри твоего заповедника.

— Звучит разумно, но не сильно обнадёживает! — хмыкнула сестра.

— Тогда в любом случае просто не кори себя и не вини даже если дракон появится, — постарался я успокоить Иму, — У тебя много защитников и вместе мы легко устраним любую угрозу!

После разговора с Имой, я решил вернуться во дворец, собрав по пути новые всплески цвета. Теперь время играло не против нас, а за нас. Новые соцветия росли быстро цикл за циклом, и я мог себе позволить идти по двадцать тактов каждый коридор. За то время, которое беседовал с Имой, Айя уже успела уснуть. Мне даже было не нужно идти в её соцветия, мог призвать весь цвет из них находясь прямо в ключе сестры. То же самое происходило и в ключе Яни. Братья немного завидовали такому дару, поскольку им приходилось ходить пешком до каждого покоя. Но начав проращивать цвет они стали изменяться и теперь стали значительно сильнее. Жонглёр почувствовал биение своих сердец, а его кожа приняла цвет похожий на приятный загар вполне себе живого человека. Мешки Монгольфьера не только стали обособленными, но и совсем превратились в огромные шаровары. Теперь он мог не только парить в воздухе, но и ходить. У Триумфатора стали появляться отсутствующие части тела. К его инструментам инженеры Лидии прицепили два огромных колеса, а ручку музыкальной шкатулки заменили на механическую пружину. Теперь Триумфатор вполне напоминал человека, играющего на музыкальных инструментах, в такт со своей шкатулочкой. Спустя несколько циклов, в свободной руке появилась трещётка. Где он её откопал или нашёл — осталось для всех тайной.

— Я вижу, что тебе нравится результат ваших деяний! — заговорило вдруг золото ровным голосом, внутри которого всё же чувствовались лёгкие нотки раздражённости, — Этот промежуток значительно лучше предыдущего и он будет развиваться с течением времени. Однако это вовсе не означает, что Спящей снова не переживёт глубокие потрясения и не спустится сюда со временем безвольным духом, который снова поднимет вверх одну из сестёр индивидуальным прорывом.

— Меня это сейчас не особенно волнует, — ответил я в голос и без сарказма, — Я просто делаю свою работу и веду всех дальше, вперёд и вверх! Твоя ведь школа, золото!

— Не совсем конечно моя ... — заехидничало золото, — Но тем не менее.

— Ты мне лучше расскажи, что там наверху? — продолжил я диалог, — Удалось ли Аве построить свой мир или цвета её нагло обманули?

— Мы её не обманывали, — отозвалась сирень, — Просто немного использовали в своих целях. Разлетание сестры по верхнему пределу — это конечно фееричное зрелище, но перерождение происходит только так. Теперь Ава стала более яркой мечтой и где-то наверху у неё скоро откроются три цвета, как у Лидии или Находки, а теперь ещё и Яни. А скоро и все твои сёстры эволюцианируют, потому что нельзя вот так вот просто пойти наверх.

— Ты как-то так странно говоришь об эволюции после фразы о том, что перерождение возможно только тургором?!! — я не смог сдержать удивления.

— Не слушай сирень, она всё ещё летает где-то в своих фантазиях,— рассержено буркнул янтарь.

— А ты как тут? Я же думал, что ты отправился наверх! — удивился я ещё больше.

— Янтарь переиграл тебя, — ввязалось золото, — Но меня ему перееграть просто не дано!

— Да что же ты говоришь, злодей! — заигрался янтарь, — Просто я не бросаю своих сестёр так, как ты, даже если они проваливаются в кошмар!

— Я что-то пропустил? — снова удивился я.

— Да, Старк, — отозвался пурпур, — Ты пропустил то, как золото предательски покинуло все сердца Ире прямо перед самим провалом сестёр в промежуток. Я свою Юну поддержал, потому что у меня особая позиция, о которой я уже говорил. Изумруд до сих пор защищает Уту, и даже янтарь не побрезговал спуститься с Ире в кошмар, а золото вот такое у нас ... Божественно мудрое!

— Да, Старк! — продолжил игривым голосом янтарь, будто поймал подачу на футбольном поле, — Задумайся о верности своих союзников! Если золото способно вот так вот легко предать свою сестру, причём не одну, то будь уверен, тебя оно предаст ещё скорше!

— Это было не предательство, а мой хитроумный план! — стало оправдываться золото, — Янтарь остался в Ире только потому что нельзя покидать сестру, если ты в ней в гордом одиночестве, потому что она умрёт! А я сделал это первым, потому что Янтарь уговорил младшего вознести Аву. Думаете мне не жалко Ире?

В этот момент мне вдруг вспомнился момент, когда Ире сказала, что я с ней даже ещё не торговался. И мне на какое-то время стало стыдно за то, что я так и не поторговался с ней и не склонил к сотрудничеству с нами. Быть может мне бы удалось тогда её убедить ...

— Конечно мне было её жаль, — продолжило золото, — Но если бы я не покинул все её сердца первым, то янтарь бы навсегда покинул промежуток, а он тут теперь нужнее даже, чем я!

— Это типо отмазался! — огрызнулся Янтарь, — А что же ты скажешь в своё оправдание провалившейся Находке? Ты в курсе, Старк, что Находка провалилась сюда потому что в её сердцах закончился цвет? Угадаешь какой?

— Я-то тут причём, если её такошние Хранители не кормили? — в голосе золота послышались нотки страха.

— А как же наша Лидия? — проявился пурпур, — Её кормили хорошо.

— У Лидии была другая проблема — её опустил вниз сам Спящий, — возмутилось золото, — Зачес он это сделал или почему — это уже другой вопрос. Что произошло в реальном мире, останется для нас тайной, но тот факт, что она жива говорит о том, что свою страстную мечту Спящий всё ещё не забыл!

— Это означает, что Лидию я просто обязан отвезти наверх,— заговорил я, — Кем бы я ни был, и чьих бы качеств вы мне не добавили и не привили, ничего бы не прижилось в моём сознании, если бы во мне самом такого не было. Я не знаю, кто тот друг, которого символизировал собой изначально, но это означает, что Спящий — это МОЙ друг. И я обязательно ему помогу, подняв Лиду наверх. Пусть вспомнит. Пусть начнёт действовать ...

— Похвально, похвально! — раздался звон серебра, похожий на хлопки в ладоши, — А поднятие страхов в уровень активного сознания ты тоже считаешь помощью? А Айю наверх — это тоже помощь? Может быть ты бы ещё и Ире взял, с её жаждой безмерности, если бы она в кошмар не провалилась? В кого ты хочешь превратить своего друга?

— Страх прыгать с парашютом — это страх разумных людей! — отмахнулся я.

— А кто такие Жонглёр и Триумфатор-то ты знаешь? — заквакала зелень.

— Конечно нет! — отозвался я, — Меня интересует только то, что они мои союзники.

— А зря потому что каждый из них является страшным противником любого творческого человека, — отрезало серебро, — а Спящий у нас художник, если помнишь!

— Соответственно Жонглёр — это страх быть высмеянным, прослыть клоуном для всех окружающих или дураком! — снова ввязалось золото, — А Триумфатор — это страх творить что-то новое, что никогму непонятно.

— Таких ты хотел ограничений для своего друга? — вопрошало серебро.

— Я думаю, что мой друг разберётся! — отрезал я, — В любом случае я всем всё расскажу и любое решение касательно двигаться дальше вверх или остаться тут, будет принято совместно!

— Я начинаю сомневаться в том, что стоило тебе довериться! — огрызнулось золото.

— Зато я теперь думаю, что ты не так безнадёжен, — подхватил пурпур.

— А знаете, цвета? — вопросительная ухмылка растеклась по моему лицу — Я вам весьм благодарен за то, что скрашиваете мои минуты тут, которые тянутс целую вечность!

— Всегда пожалуйста! — выплюнул янтарь, — Может хотя бы для приличия тогда ещё в кошмар заглянешь, за Юной и Ире?

— Нет, уж лучше их к нам! — ухмыльнулся я. После этого цвета со мной некоторое время не разговаривали.

Придя во дворец я обнаружил ещё и новый дизайн в зелёной комнате. Монгольфьер и Оле решили помочь дворцу забрав вращение некоторых механизмов. Монгольфьер для этого создал специальные качели, на перекладине которых находились специальные шестерни, слегка похожие на механизм задней втулки велосипеда. Когда же Оле на них каталась, то во время движения вперёд заводилась пружина, вращающая все те механизмы, которым была нужна механическая энергия, а когда качели Оле возвращались назад, то по холостому ходу они совсем не зацепляли ни пружин, ни шестерёнок. Когда же качели вновь двигались вперёд, по снова давали пружине немного сжатия. Таким образом Оле превратилась в своеобразный двигатель Лидиных механизмов. Это позволило снизить затраты цвета на вращения этого механического гиганта.

Я поднялся в колокольню Лидии, где она продолжала наблюдать за выделением цвета.

— Всё относительно тихо, но ты выглядишь встревоженной, — обратился я к одной из виновниц нашего праздника, — Что-то не так?

— Да в том-то и дело, что всё так, а мы нарастили военную защиту и приготовились ко встречи с братьями, ползущими снизу вверх, — начала Лидия. — Что если мы зря это сделали, а проблема ожидает нас внутри другого предела, когда там появится кто-то новый и непредвиденный. Что если нас не захотят слушать и уничтожат всё, чего мы так старательно достигли?

— Я не допущу этого, можешь быть уверена!

— Да я уверена. Поэтому и переживаю, — Лидия вздохнула, — Не хочу, чтобы ты становился братом, или хотя бы проявлял излишнюю жестокость к гостям, пусть и не желательным.

— Я и не буду. Понимаешь, другой предел — другие правила.

— Возможно, но тревога от этого не уходит!

— Тогда нам нужно поскорее закончить с дирижаблем.

— Согласна с тобой.

В этот момент, Триумфатор, чья очередь была стоять около выхода в кошмар обратился ко всем с грозным восклицанием: "У нас гости!" Я быстро побежал на зов.

Прийдя к выходу из замка, я увидел на лестнице двух гостей. Это были две абсолютно знакомые всем фигуры, которые поднялись из кошмара.

Первой фигурой был Богомол, который просил его пропустить, поскольку вторая фигура очень сильно ослабла из-за подъёма в гору. Второй фигурой оказалась Ута, которая еле-еле удерживалась в сознании, из последних сил держась за торчащий кончик копья из спины свое брата.

— Я знаю, что нужно делать, — произнёс я снимая со спины Богомола, Уту, — Но есть один нюанс. Она останется прикованной цветными цепями так, как и прежде. Спустя некоторое время она поправится, а силы вернутся.

— Да мы уже на всё согласны, только надо сделать так, чтобы она продолжала жить, — впервые на устах Богомола появились эмоции, — Я потом всем расскажу, что произошло в кошмаре. Скажу только, что погони не было. Патриарх уничтожил Надзирателя, а у остальных было недостаточно цвета, чтобы отправиться вслед за нами.

— А у вас, значит, цвета оказалось достаточно?! — спросил я, перегрузив Уту на свои плечи, — Интересно как же так вышло, если ты цвет не проращивал?

— Это всё младший, да и ты в принципе в начале. Вы наполнили сердца Уты цветом, а уже в кошмаре она мне передала добровольно сердца, потому что знала, что сама оттуда не выберется. Мы были нужны друг другу ... Теперь я понимаю Монгольфьера и Жонглёра и я тоже готов идти за своей сестрой и нести её хоть на самый-самый верх.

— Хорошо, Богомол, — произнёс я, а затем стал кричать на весь замок, — У нас приятные гости. Я буду восстанавливать Уту методом Айи, а кто-нибудь помогите Богомолу тут освоиться, — после этого я уже тихо обратился к самому Богомолу, — чтобы лечение было успешно, нужно, чтобы у сестры было как можно больше сердец. Поэтому, если из неё что-то вырывалось, то следует вернуть это на место.

— Вот, я сейчас верну, но они пустые, — произнёс Богомол, вставляя сердца в свою сестру.

— Настя! — громко позвал я сестру из тогдашней теплицы, — Нужна твоя помощь, у нас тут будет ещё одна сестра!

— Я уже иду.

Через какое-то время к нам пришли Настя и Эхо. Эхо занялась Богомолом, а мы с Настей — Утой. Богомол сильно был удивлён тем, что у безымянной появилось имя. Но гораздо сильнее он удивился, увидев изменения братьев.

— Лучше конечно, чтобы в ней было много цвета, как у Яни, но не думаю, что стоит забирать наш цвет из резервуаров, — произнесла гостья.

— Это правда. У меня есть немного, но на проращивания соцветий ей не хватит. Разве что будет одно приличное или два мрачных, как в принципе и было ранее, — ответил я.

— У меня тоже совсем немного, — огорчилась Настя, — Но может пройдёмся по сёстрам? Может что есть у Монгольфьера и Жонглёра?

— Идём.

Сначала по пути, мы забежали к Яни, которая вложила в Уту почти столько же, сколько мы вложили вдвоём с новой гостьей. Далее на нашем пути была Айя, у которой цвета не было вовсе. Сама её поправка была чудом, поэтому мы даже не стали обременять её разговорами. В покоях Имы находился Жонглёр, который с согласия своей сестры отдал Уте всё серебро, которого в нём осталось немало. Ну и сама Има передала немного зелени. Таким образом с мира по нитки и вот уже сестра была накормлена цветом. Теперь задача стояла гораздо более сложная. В этом новом пределе силой расширения владели только Яни и Настя. Я же был всего лишь таким же братом, как и остальные. Лида и Эхо представляли собой блуждающих сестёр, которые не проращивали цвета.

Я так и не мог понять, почему безымянная удостоилась такой честью, что стала новой гостьей в этом пределе.

— Яни, я прошу тебя расширить границы твоего мира дальше подвала башни Имы, — начала говорить сестра.

— Я готова помочь тебе гостья! — эта фраза означала, что Яни теперь будет находиться в состоянии транса, которому её научила Лидия. Оказалось, что есть множество положительных привилегий в том, чтобы сестра оказалась первой во дворце ведьмы.

— Братья, позволите ли вы расширить наш рай в сторону далее подвала башни Имы? — продолжила громко вопрошать Настя.

— Конечно позволим, гостья, ибо рай должен расширяться до бесконечности! — хором ответили все братья. Такую присказку придумали безымянная с Яни, когда были тут одни, а что касается братьев, намудрил Монгольфьер, мне оставалось только согласиться. Ну а дальнейшее — это фантазия Эхо.

— Скажите мне сёстры, готовы ли принять в свои ряды ещё одну себе подобную? Готовы ли вы признать её во всём равной себе и помогать всеми знаниями, которыми владеете?

— Готовы! — хором ответили сёстры.

— Цвет, услышь меня, — перешла Настя к завершающей фазе создания ключа, — Все живущие во мраке, но возносимые тобой дали согласие на расширение границ нового мира и потому ты обязан принять волю мою и всех сущих здесь и сейчас. Я рисую знак донора на стене, которая исчезнет, став коридором в ключ новой сестры, которая будет жить в своей комнате, ожидая твоего визита!

— А что будет, если я скажу, что не готов, — заиграл янтарь, — Шучу, шучу! В кошмаре значительно хуже, но Ире пока на поверхность не собирается!

— Да готов он, готов! — завыла зелень, — И я готов! И даже пурпур с золотом готовы!

— И я, и сирень и лазурь — готовы! — прозвенело серебро.

— Знай, Старк, что ты появился почти так же, только вот Ино сбросили после твоего рождения в кошмар, но мы успели перенести крошечный атом с тобой в покои безымянной Насти. Ты ведь её Настей назвал, не просто так, — засмеялось золото, — Я знаю, что Настя означает "ожившая" и у тебя это знание именно от меня!

"Спасибо, но сейчас мы олжны закончить!" — отмахнулся я от золота.

А дальше, как говорится во фразе, гостья, нарисовала знак донора на стене, которая располагалась в подвале башни Имы. На наших глазах, стена растворилась, а вместо неё продолжился коридор с таким же полукруглым потолком, только на этот раз потолок оказался стеклянным и сквозь это стекло, мы смогли разглядеть подводный мир озера Яни. Фауны в нём пока ещё не было, скорее всего её там и не будет, но сам факт наличия воды, которая находилась над нами поражал. А вода, к слову, была полностью прозрачной. Настолько, что в верхних её слоях просматривалось оранжевое закатное солнце, которое нарисовала себе первая сестра. Пройдя вперёд мы упёрлись в каменистую стену. Настя просто дотронулась до неё маленькой капелькой цвета и она раскрылась от центра в стороны на манер круглых дверей, выступающих из стены треугольными составляющими.

За круглой дверью находилось мрачноватое помещение пещеры, в которое откуда-то сверху прорывались несколько лучей. В углах под потолком находились полукольца, вмурованные в камень, от которых тянулись цепи к середине помещения. А в центре помещения, на цепях качалась лодка, которую держали уже полные кольца, по два в носовой и хвостовой части.

— Похоже наша Ута, просто обожает Грот, — произнёс я, подойдя к лодке. Внутри оказался матрац и свежее постельное бельё. Я откинул одеяло и уложил туда Уту. Как только сестра коснулась своей постели, одеяло само собой её укрыло, а сверху, вокруг одеяла намотались серебряно-изумрудные путы.

— Готово, Пират, — улыбнулась гостья.

— Настенька, я же не зову тебя безымянной. Это означает, что и ты можешь называть меня, как и Лида — Бред Старк.

— Хорошо, Бред Старк, мы расширили промежуток. Скоро у этой сестры тоже появятся соцветия, — улыбнулась Настя.

После этого мы направились во дворец, чтобы послушать рассказ Богомола о том, что произошло в кошмаре.

— Ну теперь, цвета, рассказывайте мне, как я был создан! — громко произнёс я, не обращая внимания на Настю, что меня слышит.

— Ты уже всё знаешь, — буркнула лазурь, — Даже про то, что ты связан с Ино, которая согласилась со мной сотрудничать! Она сделала всё, что я сказал и мы смогли вытащить тебя прямо из лимба Спящего, превратив его предсталения в реального тебя.

— Впрочем эта реальность относительна, поскольку за пределы головы своего друга ни ты, ни кто либо другой не выходил! — заквакала зелень.

— Допустим. Тогда скажите мне, что сейчас происходит в кошмаре? — сменил я тему, поняв, что ничего важного цвет мне сейчас говорить не намерен.

— А что в кошмаре? — оживился пурпур, — Ире всё ещё жива и торгует мною и янтарём, поскольку патриарх защищает их с Юной, как ценный трофей. Но я думаю, что надолго их не хватит, а значит рано или поздно другие братья их разорвут.

— Тебя больше заинтересуют проделки Надзирателя, — засмеялся янтарь.

— А что с этой скотиной на этот раз?

— Да ничего особенного, — захохотал янтарь в полный голос, — Он не просто вырастил для Имы дракона-недородка. Проиграв битву с Патриархом, он решил воспользоваться своим творением в личных целях.

— Как вообще стало возможным для Надзирателя вырастить такое существо? — неистовствовал я, — Неужели тут ещё можно кого-то создавать? Почему я тогда никого не создал до сих пор?

— Остынь, парень! — вмешался пурпур, — Надзиратель — это страх темноты, соответственно он, как и любой другой страх темноты способен создавать монстров, которые живут во тьме и все они бесприкословно будут слушаться хозяина.

— Вот же хрень!

— А ты что думал, что эволюционировать будут только твои союзники? — завораживающим голосом заговорила сирень, — Вы уже создаёте новую личность Спящего, а мы отправили наверх его Дух. Это было важнее всего прочего, потому что, пока Дух в промежутке, Он не живёт! Это было единственной причиной, по которой я помог янтарю в его выходке с Авой.

— Ну и конечно же сама частично вознеслась! — утвердил я. Настя смотрела на меня наполовину понимающим взглядом, очевидно, что она чувствовала цвета, но не имела столько сердец и не добилась их благосклонности или покровительства, чтобы принимать участие в наших диалогах.

— И что с того? — спросила сирень, — Тебя это волновать не должно!

— Почему это? — мне хотелось что-то сделать нехорошее от раздражения.

— Потому что Надзиратель объединился с драконом, поняв, что его старое тело не выдержит всех прелестей новой жизни, — снова заговорил пурпур, — Он был бы рад создать новых монстров в кошмаре, возможно покорить его, заставив более слабых братьев прыгать перед ним на задних лапках, но ему меня явно не хватает.

— Поэтому надо оттуда вытаскивать сестёр, пока их не постигла судьба Ино и Ани! — рассмеялся янтарь

— Я в кошмар не пойду, — неожиданно ввязалась Настя, — у меня теперь тут полно обязанностей.

— Я там тоже ничего не забыл, поэтому помогайте теперь Патриарху иначе вы там надолго застряли!

К этому моменту мы уже пришли на место встречи.

— Крики на весь предел отбирают много сил, а силы нам нужны, чтобы работать, — начала говорить хозяйка дворца, — К тому же у тебя, Богомол, сил мало после подъёма из кошмара, поэтому мы решили собраться здесь, чтобы ты мог скорее прийти в себя.

— Спасибо, — начал свой рассказ Богомол, — Как вы уже знаете, мы все опустились в кошмар, после предательства Авы и младшего. Конечно следовало догадаться, что он окажется негодяем, но ... век живи — век учись. Всё, что осталось в промежутке, упало вниз. Это были и новые братья и недородки и сёстры и мы с Утой. Многие праведники всегда знали, что при помощи цвета можно вернуться наверх, даже если тебя сбросили в кошмар. К счастью, у Уты цвет оказался в сердцах.

Как только мы опустились вниз, нас стали окружать менее праведные. Они всегда так делают, когда что-то падает сверху. Это хороший способ нажиться за чужой счёт, поэтому многим братьям приходится драться постоянно. Поэтому мы такие недоверчивые. За каждым братом стоит далеко не одна дуэль, а возможно и целая битва. Я уже приготовился к тому, чтобы биться до конца, пока нас не разорвут на части. К счастью, Ута приняла правильное решение и отдала мне свои сердца, наполненные цветом. Я попросил её изо всех сил держаться за мою спину. Патриарх во время падения сражался с Надзирателем, поэтому последний в кошмар упал уже совершенно мёртвым, на мой взгляд. Вот только в отличие от меня, Патриарх не захотел поднимать наверх свою сестру и потому их постигла незавидная участь. Хотя конечно громче всех кричала Ире...

— Какая душераздирающая история, — воскликнула Лидия в ответ на рассказ Богомола, — А у нас тут происходят чудеса чудесные. То ли мы поднялись выше, чем были, то ли из верхнего предела к нам опустился цвет и много чего позволил насоздавать.

— Я извиняюсь, что нагло перебью Вас обоих, но цвет мне только что доказывал, что Ире в кошмаре торгует пурпуром и янтарём, а Надзиратель выжил, объединив своё сознание с драконом Имы, которого похоже ещё и сам создал.

— Я помню этого дракона, — продолжил Богомол, — Но он тоже упал в кошмар и ни разу не взлетев разбился о скалы кошмара. Я буду очень удивлён, если он вернётся, да ещё и с Надзирателем вместе, но я буду с ними драться до конца, защищая наш новый рай!

— Хорошая позиция, брат, — поддержала Богомола Настя, — У меня есть идея для этого мошенника. Мы можем поймать его в конкретный покой, который станет заповедником, пообным тому, что уже был у Уты.

— И как же мы это сделаем? — удивилась Лидия.

— У меня много способностей и у Старка они есть и у кждого эволюционировавшего брата есть особая новаяспособность. Надо ишь понять у кого какая и мы сможем поймать нашего врага в ловушку.

— Но он станет частью нового Рая! — возмутился Жонглёр.

— Это лучше, чем если он уничтожит этот рай, а в этом у меня нет сомнений, покуда в кошмаре Надзиратель становится сильнее, — продолжила Настя, — Суть нашего плана в том, чтобы изолировать мтрах темноты от темноты. То есть Надзирателя надо изолировать от кошмара!

— А в этом есть логика! — обрадовался я.

— А смысл вашего существования по-прежнему в том, чтобы отправиться наверх всем вместе на дирижабле? — переспросил вновь поднявшийся.

— Именно так, — пояснил Орион, он теперь выглядел настолько эффектно, что у Богомола на лице появилось изумление. — Нам удалось склонить Элли к сотрудничеству, и она будет управлять дирижаблем, а мы все занимаемся добыванием цвета. Как, впрочем, и раньше.

— Разве что табу теперь пали, — вклинился Жонглёр.

— Табу всё равно рано или поздно пали бы, — сердито начал Богомол, — Мы раздувались, как мешки, напихиваясь цветом, который просто томился внутри нас, разрывая на части. Такая система рано или поздно сама себя уничтожит.

— Приятно видеть, твой духовный рост, брат, — решил я подбодрить тогдашнего говорящего.

— Все мы растём духовно, с течением времени, — улыбнулся Богомол, — Но я с вами не пойду наверх. Разве что Уту заберите, если она к тому моменту поправится.

— Но почему? — удивились все, но озвучил только я.

— Вы меняетесь и растёте. Вы становитесь гораздо легче и сможете жить в своих новых формах там наверху, я же — не смогу. Впрочем, и вниз падать я не собираюсь, — начал пояснять Богомол.

— Хозяин — Барин! — утвердил я.

— Между прочим, Бредли, стоит всерьёз задуматься о том, кого вы тут оставите из команды, — начало нудно философствовать золото, — только представь перспективы верхнего мира и во что превратятся твои союзники там? Может туда не стоило бы брать и не развившихся до чувства трёх цветов сестёр, как думаешь?

— Я думаю ... Заткнись золото!

Вся группа весело рассмеялась.

После этого несколько циклов подряд мы все проращивали цвет и собирали его в дирижабль. Ута очень быстро поправилась, даже быстрее, чем Айя. Эхо обучилась у Лиды и её ботов навыкам Айкидо и, готов поклясться, что могла бы теперь сама дать фору, что Надзирателю, который её вечно пытался поймать, что Китобою, который её ненавидел.

Наконец дирижабль был готов. Эли отправилась в кабину пилота, а мы разместились в пассажирском отсеке.

И именно в этот момент дракону-надзирателю приспичило подняться из кошмара.

— Стойте! — раздался крик Богомола, — Мне одному не справиться!

— Все к бою! — скомандовал я.

— Лихая, на поготовке, — отозвалась Эли.

— Я всегда готова, — крикнула Лида, направившись к выходу из дирижабля.

— Помогу, чем смогу! — стала размахивать веерами Эхо.

— А у меня с этой собакой личные счёты, — неожиданно для всех Айя взяла два топорика в одном из своих же покоев после того, как оставила там ключ.

— Не лезьте, девочки, в пекло раньше папы! — грозно прогремел летающий Орион.

— Я конечно не летаю, но у Надзирателя большие проблемы! — поддержал команду Жонглёр.

— Я отправляюсь к Яни, а затем бегу к Уте. Вам за это время нужно вернуть Иму в башню! — скомандовала Настя. И с каких это пор она теперь тут главная? В любом случае спорить с ней не было времени и я жестом приказал Богомолу и Триумфатору заняться делом.

— Тогда я поддержу малую группу, — неожиданно передумала Эхо, она последние циклы подозрительно бегала за ходячим аркестром.

— По местам! — подвёл я итоги и команда выдвинулась в построеный гарнизон.

Дракон сделал несколько кругов, пытаясь облететь дворец со всех сторон и найти слабое место, но, видимо, не получил желаемое. Возможно, ему хотелос найти переход в новый мир, но м отсекли все прочие пути, выставив гарнизон прямо после центральной лестницы с приёмочной платформы.

— У Вас не будет шансов против меня, жалкие черви! — зрычал грозным рыком Надзиратель с неба. Когда же он подлетел поближе, я смог рассмотреть это чудо повнимательней. Чешуя блестела, словно крепкий металл, намного репче старого железа, что доставалось братьям, глаза блестели так, будто это существо могло смотреть сквозь стены, а когда Орион поднялся в воздух чтобы зарядить пушки, дракон доблестно уклонился от ядер и выплюнул струю огня!

— Где же моя Има, — закричал Надзиратель, — Где, назначенная мне жертва?

— Ты не получишь ни её, ни нового мира, тварь! — огрызнулась Эли, запустив шары с лазерными лучиками. Но дракон просто стал игнорироват её механизмы. Будто бы лазеры его не брали.

— Я готова! — закричала Яни на весь новый промежток.

— А я бегу к Уте, по моей команде, все впустите негодяя на центральный шпиль дворца! — скомандовала так же громко Настя.

— Да эта сволочь, уже почти на моём главном шпиле! — воскликнула Лидия.

— Тогда задержите его, мы скоро будем готовы, — пояснила Настя и группа принялась за реализацию поставленной задачи.

Я достал свой револьвер и прицелился. Вложил немалое количество цвета и выстрелил. Пуля нашла цель, но на блестяще чешуе отчётливо виднелась лишь царапина. Тогда вперёд решил выйти Жонглёр, демонстрируя мощь секиры своей сестры.

— Каков палач! — рассмеялся Надзиратель, — Неужто Жонглёр теперь стал играться секирами?

Но Жонглёр ничего не ответил. Лишь яростно попытался отрубить пролетающему дракону голову. Почти получилось, в ужный момент наш союзник просто ускорился в пять раз.

— Так помогает лазурь, урод! — воскликнул Жонглёр.

Пока же дракон уклонялся в него полетел ещё один мой выстрел, а следом и ракеты Ориона.

— Дайте мне пошинковать эту птичку! — закричала кровожадным голосом Айя, я ему все чешуйки сечас посчитаю!

— Айя, дорогуша, да я думал ты мертва уже! — заехидничал Надзиратель, — А младший так и оказался преступником, кстати. Я был прав. И про Пирата, я тоже прав!

— Спустись с небес, падаль! — громко кричала Айя, чего паришь, как трус?

— Уже спускаюсь! — отозвалась жестокая ухмылка Надзирателя.

— Я готова! — послышался голос Уты, — Я призываю огромное существо в свой новый заповедник, пусть монстр пройдёт через врата чистого цвета и станет узником в моих покоях хоть на целый век!

В этот момент дракон прицельно вцепился в Айю, зажав её своими огромными челюстями. Жонглёр же попытался его остановить, но был так же сметён в сторону источника цвета на колокольне. И перед самым исчезновением ракета Монгольфьера настигла свою цель, но больше ничего не происходило, покуда процесс привязки к покоям уже начался.

— О старшая сестра, прими мой новый ужасный покой в свой мир! — завыла Ута.

— Принимаю! — утвердила Яни.

— Гостья, прими в моём покое монстра, живущего по воле Великого! — продолжила Ута.

— Принимаю! — утвердила Настя.

— Цвет. Опутай существо неведомое, лукавое, злобное, заточи его в глубине своих объятий и не выпускай из воспоминания, покуда не умрёт!

— Исполняю! — отозвался изумруд.

— Цвет, благослови на свершение пленение лютого зверя! — продолжила Ута, — Рвущийся пожрать нас и отправить в низ против естественного хода жизни застынет!

— Благословляю! — отозвалось серебро.

— Закрой этот покой, о всемогущий мудрец, от всех, кто слабее дракона! — произнесла последнюю фразу Ута.

— Исполняю! — отозвалось золото.

— И на веки вечные...! — вставил я свй комментарий прямо перед новой вспыхнувшей волной.

Результат оказался более, чем неожиданным. Дракон-Надзиратель был помещён в заповедник, вход в который берегла золотая грань, оказалось, что никто из нашей группы не способен прийти в покой этого гада. Жонглёр оказался в башне своей сестры, а Айя — вновь прикованной к своей больничной койке.

Нам пришлось потратить ещё несколько циклов, чтобы вновь собрать всю группу.

— Да оставь же ты этот мёртвый груз! — просил меня цвет, меняя голоса и интонации, но я уже не слушал. Будто бы просто надоело. Мне было плевать кого символизируют мои союзники, они все были достойны лучшего мира!

Богомол остался охранять наш дворец. Айя наконец решилась остаться в этом мире и не лететь наверх. То ли цветов своих наслушалась, то ли ей понравилось месиво из недородков а затем ещё и Надзиратель, ставший драконом. Яни передала ей все права старшей сестры.

И вот огромные механизмы зашевелились. Внешне наш дирижабль ничем не отличался от настоящего, только вместо воздуха в нём был цвет. Я ещё раз окинул всех взглядом, направляясь в рубку, Оли сидела на коленях у своего Ориона, Яни о чём-то взахлёб рассказывала Лидии и Эхо, усевшийся на аппаратуру Триумфатора, Ута и Има мечтательно вглядывалось ввысь через иллюминаторы, Жонглёр вслушивался в новую мелодию триумфатора, а Богомол провожал нас пристальным взглядом, оставшись единственным хранителем нового предела, Айя же решила не выходить из домика на берегу.

— А знаешь, пацан, — обратилась ко мне Эли, когда увидела меня в рубке, — Хотя нет, пацаном был тот маленький, который отправил Аву вверх, а ты ... ты — мужик! Ты всё-таки подарил мне мечту.

Я почувствовал, что краснею.

— Всем нам подарил, — заглянула в рубку Лидия. Мне захотелось обнять их обеих.

— Надеюсь, что новый мир нас примет без особых неприятностей! — воскликнул я, обратив свой взор на приближающийся горизонт. Когда поднимались Ава и Гость, они в этом месте уже разлетелись в пыль...