Фальшивка (гет)

Дверь негромко скрипнула, и Драко, рассеянно созерцавший висящий над креслом аврора герб Министерства магии, перевел задумчивый взгляд на вошедшего. Блайли, неся в руке наполненный до краев кубок, осторожно переставлял ноги, чтобы (не дай Мерлин!) не разлить его содержимое на ворох бумаг, коими был завален его стол, и эта картина изрядно повеселила душу юного Малфоя, а губы сами собой растянулись в самодовольной ухмылке.

— Ага. Вот и моя вода, — коротко сказал он с таким видом, с каким Людовик XIV когда-то произнес свое знаменитое "Мне чуть было не пришлось дожидаться."

Повернул голову к чахлому растеньицу в углу кабинета и ехидно добавил:

— Наконец я убедился, что хоть кто-то в министерстве имеет представление об элементарной вежливости. А то я уж было подумал, что здесь служат одни варвары.

Растеньице на эту эскападу ничего не ответило, а вот Блайли метнул в его сторону яростный взгляд. Он бы с удовольствием вылил принесенную воду на голову наглецу, однако положение обязывало, поэтому сдержал себя и только молча протянул массивный сосуд, сделанный из самого дешевого стекла (как заметил Малфой). Тщетно Драко следил за реакцией аврора — похоже, того сегодня интересовали вопросы куда более важные, нежели булавочные уколы молодых аристократов. Так и не дождавшись ответа на свой выпад, разочарованный свидетель в два счета осушил кубок и широко улыбнулся:

— Судя по вашему выражению лица, вы услышали на допросе Грейнджер какие-то милые подробности. И, похоже, они вас не слишком обрадовали. Так о чем там шла речь? О свадебном подарке Снейпа? Или о том, как Гермиона пила чай с моей матерью? А может о том, каким образом прозрели Поттер и Уизли?

То, что попал в точку, Малфой понял сразу: выражение глаз Блайли из испытующего стало озадаченным, отчего улыбка Драко стала только шире.

— Вы что, действительно верите в то, что Грейнджер могла скрыть от этих двух непроходимых идиотов такое событие, как замужество? Они могут быть законченными тупицами, но даже я могу признать, что постоянная паранойя в конечном итоге окупается. Без конца отсутствуя в Хогвартсе, Гермиона вела себя более чем подозрительно. Соответственно, привлечь к себе внимание и разбудить их любопытство своими частыми исчезновениями было всего лишь вопросом времени. Что же касается меня, то я безмерно рад только одному — что я к этому бедламу не имел ни малейшего отношения.

Его чуть не передернуло при воспоминании о тех днях, но, будучи Малфоем до мозга костей, он сам же и посчитал подобное поведение недопустимым. Особенно сейчас, когда отец завысил планку еще больше. Поэтому он ограничился лишь глубоким вздохом и нахмуренными бровями: для проявления эмоций этого было вполне достаточно.

* * *

Не прошло и недели, а Люциус, сам того не подозревая, оказался надежно зажат в маленькой, но крепкой ручке молодой супруги. Блистательный триумф мисс Грейнджер, который мог бы войти в анналы магического мира! Самым же примечательным стало то, что Люциус при этом свято верил в свое могущество и неограниченную власть над молодой женой. А Гермиона всячески поддерживала эту иллюзию, находя ее весьма очаровательной. По идее, она теперь могла бы почивать на лаврах (ибо безоговорочное подчинение Люциуса Малфоя, несомненно, заслуживало подобной почести), но вот беда: деятельная по природе, она никак не собиралась довольствоваться одной только этой победой. Отдыхать или бездельничать — удел слабаков, и она прекрасно понимала, что если бы была слабой, то никогда б не вышла так счастливо за бывшего Пожирателя Смерти.

А тут еще следующее испытание не заставило себя ждать: задача, с которой она столкнулась, вернувшись однажды вечером в Хогвартс, обещала стать такой же непростой, как выйти замуж за Люциуса.

Ничто сперва не предвещало никаких сложностей. Гермиона, как обычно, прибыла уже после захода солнца и, стараясь производить как можно меньше шума, тихонько пробралась полутемными коридорами к своей комнате. Вокруг царила тишина, и она, уверенная в том, что ее возвращение в очередной раз прошло незамеченным, позволила себе немного расслабиться, благо что до двери остались считанные шаги. С легким сердцем она достала из кармана мантии ключ, как внезапно услышала шорох и следом за ним возглас:

— Гермиона!

От неожиданности та даже присела, но быстро сообразив, что это всего лишь ее друзья, перевела дух.

— Гарри, Рон, что вы здесь делаете так поздно, да еще и без мантии-невидимки? Скоро полночь, и если Филч вас увидит, то неприятностей не оберешься. Думаю, вам нужно пойти к себе. И как можно скорее, — привычным менторским тоном закончила она, но странная интонация, с которой к ней обратился Гарри, заставила ее насторожиться.

— Ну да, — кивнул он. — Действительно. Скоро полночь. И ты только сейчас вернулась в замок. Ничего не хочешь нам сказать?

— Я была в биб...

— Если ты говоришь о библиотеке, то мы ее проверили — тебя там не было.

Это уже Рон. И помоги ей Мерлин, если он раздражен из-за того, что она пришла так поздно, а не оттого, что ему все-таки пришлось заглянуть туда, где царствовали книги и пергаментные свитки.

Девушка горестно вздохнула и покачала головой:

— Боюсь, вы не поймете...

— А ты попробуй.

— Эм-м... В таком случае, нам стоит зайти внутрь — вряд ли у меня получится хоть что-то объяснить, стоя на пороге.

Как только они вошли в комнату, Гермиона, со свойственной ей ответственностью, начала обстоятельную подготовку к предстоящему разговору, принимая его за еще один интересный опыт. Из которого она должна была выйти только победителем и не иначе. Деловито зажгла горелку и достала две чашки. Пока гости озирались по сторонам, недоумевая, почему такой, казалось бы, простой вопрос вызывает столько хлопот, Гермиона приготовила и налила им травяной настой без кофеина (чтобы компоненты смеси не вступали в контакт с элементами трав) и, пробормотав под нос классическое "Si vis pacem, para bellum", на всякий случай добавила туда щепотку некоего порошка. Который она сама и разработала. Честно говоря, это была всего лишь Елейная смазка Григория смешанная с порошком ванили, но предосторожность никогда не бывает лишней.

Вот теперь, полностью готовая к любым вопросам, Гермиона перевела дух и понимающе усмехнулась, наблюдая, как внезапная проблема в лице лучших друзей с неприкрытым восхищением все еще оглядывается по сторонам. Не удивительно — эту комнату она, можно сказать, "отвоевала" для себя в ходе четырехчасовой дискуссии с Дамблдором, когда узнала, что на пост старосты факультета выбрали совсем другую претендентку. Директор только руки развел, услышав доводы лучшей ученицы на курсе. И, побежденный железной логикой вкупе с не менее железными аргументами, наконец сдался. Вот почему вышеупомянутая особа, к вящему своему удовольствию, и обитала здесь с некоторых пор. Разумеется, мисс Грейнджер отдавала себе отчет в том, что не настолько коммуникабельна и не обладает достаточным количеством свободного времени, чтобы занять эту должность, однако... Вот уже много лет она мечтала о том, как будет жить в комнате старост, и обладание этим великолепным (и, главное, рассчитанным на одного постояльца) помещением превратилось для нее в некую цель. А целей, как и решения поставленных задач, эта настырная особа добиваться умела. Временами ей казалось, что нет такой вершины, что не покорилась бы ей. Гермиону даже иногда разбирало любопытство — чего бы еще, такого же масштабного и выдающегося, как ее брак, пожелать, чтобы потом так же безукоризненно претворить в жизнь? Разве что получить должность в Министерстве магии? Мысль казалась заманчивой, но с подобными честолюбивыми планами ей следовало пока повременить: как-никак на носу ЖАБА, а сочетать завоевание мира с экзаменами дело и непростое и хлопотное.

— Итак, — решительно начала она, осторожно протягивая мальчикам чашки, над которыми вились тонкие струйки пара, — итак, что именно вы хотите узнать?

— Какого дьявола ты вечно где-то пропадаешь? Чем таким можно заниматься, что тебя даже на Карте не сыщешь? — не менее решительно спросил Гарри.

— Сначала выпейте чай, а потом я скажу.

— Забавно пахнет, — принюхавшись к содержимому чашки, заметил Рон.

— Ничего удивительного, — пожала плечами Гермиона, — он травяной. Не бойся, пей.

— Да у него еще и вкус забавный, — сделав глоток, скривился Уизли.

— Пейте, иначе я ничего не скажу, — отрезала упрямица и скрестила на груди руки.

Гарри недоверчиво следил за попытками Рона отпить еще немного этого странного напитка и подозрительно косился на хозяйку комнаты. Однако, не найдя в ее лице ничего такого, что указывало бы на грозящую им опасность, сокрушенно вздохнул и тоже пригубил из чашки.

Гермиона подавила улыбку — приятно осознавать, что друзья все еще доверяют тебе. И теперь только от нее зависело, сумеет ли она своими объяснениями сохранить это доверие и впредь, или же их, знаменитая на весь Хогвартс, дружба прямо сейчас канет в Лету.

— Итак, — задумчиво повторила она. — С чего бы начать...

— Может, с начала?

— Не смешно, Рон. Хотя начало и в самом деле было немного ужасающим. В середине истории все намного интереснее.

Мальчики переглянулись и оторопело уставились на Гермиону. А та, памятуя известное правило: "нападение — лучшее средство для защиты", надеялась только на то, что, пробуждая в их сердцах угрызения совести, она тем самым не позволит им разозлиться, когда они узнают о ее новом статусе.

— Может быть, ты и прав на этот раз, и хоть это не совсем начало, но все же... — задумчиво проговорила она. — Рон, помнишь ту неделю после окончания войны, когда мы с тобой пытались встречаться?

— Угу, — кивнул тот, не совсем понимая, куда она клонит.

— А помнишь, какими жалкими и несчастными мы тогда были?

Еще один кивок.

— Помнишь, когда мы оба пришли в себя, ты сказал, что мне, вероятно, нужен кто-то другой, кто-то вроде разносторонне одаренного интеллектуала?

— Я не помню точно, но не совсем уверен, что это было сказано в таком... — запротестовал Рон, но Гермиона прервала его на полуслове:

— На самом деле фраза прозвучала так: "Удачи в поиске парня, которому плевать на весь тот бред, что ты несешь". Причем именно это ты и подразумевал. Не скрою, мне было ужасно обидно, но со временем я тебя простила...

"Похоже, он не на шутку огорошен, — удовлетворенно подумала Гермиона, глядя на его ошарашенную физиономию. — Отлично! Именно этого-то я и добивалась".

И с удвоенным пылом продолжила:

— Я хочу сказать, что нашла способ заполучить в личное пользование человека, которому поневоле придется выслушивать мой "бред", — тут она изобразила в воздухе кавычки. — Независимо от того, хочет он этого или нет. Причем, для него это единственный выход, если он не хочет остаться изгоем в глазах общества. Война, знаете ли, многих лишила былого величия и блеска.

— Значит, если мы правильно поняли, ты договорилась с кем-то из этих идиотов бывших Пожирателей Смерти, что вернешь ему былую славу в обмен на выслушивание твоей нескончаемой болтовни?

— Именно. Хотя я предпочла бы другое объяснение.

— Какое же? — насмешливо ухмыльнулся Рон.

Гермиона вспыхнула и запальчиво проговорила:

— Смею вас уверить, что с помощью некоторых средств мне удалось надежно привязать его к себе.

— И как? — подозрительно прищурился Рон. — Нерушимым обетом, что ли?

— Разумеется, нет. Нерушимый обет при желании можно обойти, а мне нужно было более надежное поручительство. К тому же долгосрочное.

— Насколько долгосрочное?

— Брак.

В воздухе повисла гнетущая тишина. И Поттер и Уизли, пребывая в полнейшем ступоре, так долго смотрели на нее, что у Гермионы закралась мысль, не слишком ли много эссенции Конфундус она положила в чай.

— Ты...

— Ты замужем?!

Гермиона энергично кивнула — если и должно было прийти время для принятия зрелых решений, то оно наступило именно сейчас.

— Прошу прощения у вас обоих, что не пригласила на свадьбу, но это могло вызвать некоторое неудовольствие со стороны моего мужа. В те дни у меня не было еще такого влияния на него, как сейчас.

— Но... Гермиона... Ты правда замужем?

— Да, Рон. Правда. И, похоже, это было самое малое, чтобы предотвратить новую войну.

— Гермиона, ты не должна была...

— Гарри, поверь, мне пришлось это сделать. После разговора с ним я поняла, что это единственный выход. И другого быть не могло.

Переваривая услышанное, ребята потрясенно замолчали. Тем не менее, несмотря на количество принятого ими зелья, инстинкты и интуиция первоклассных игроков в квиддич позволили им сохранить ясность мысли. Именно поэтому следующий вопрос не заставил себя ждать.

— В таком случае... Кто?..

Гермиона глубоко вздохнула и словно в ледяную воду нырнула:

— Малфой, — отрывисто бросила она и впилась взглядом в непонимающие лица мальчиков.

— Ты вышла замуж за Драко? — присвистнул Рон. — Тогда не удивительно, что он не в себе в последнее время.

— Нет, не за него.

— Тогда за кого?

— За его отца, — досадуя на их недогадливость, сердито ответила Гермиона.

Она сосчитала про себя до четырех, когда разразилась буря:

— Люциус Малфой!

Удивительно — Гарри, а ведь ему-то она как раз отвела только сорок процентов вероятности, что он взорвется первым. Хотя, надо признать, он всегда предвосхищал ее ожидания.

— Но... — подхватил Рон, правда, не так уверенно и громко, как раньше: должно быть, чай все-таки подействовал, и Гермиона поздравила себя с идеей добавить туда немного Успокоительной эссенции.

— Мы никогда не попросили бы тебя... — испытывая неуютное чувство вины поспешил оправдаться Гарри, хотя она ни единым словом не намекнула ему, что он имеет к этому событию хоть какое-то отношение.

— Люциус Малфой! — красноречия Рона хватило только на этот негодующий вопль, и Гермиона закатила глаза: судя по его запоздалой реакции, Успокоительной эссенции следовало положить в два раза больше.

Она дала им еще три минуты, чтобы они выпустили пар, и, посчитав, что и так затянула со временем, невозмутимо продолжила:

— Да, Люциус Малфой. Разумеется, ничего подобного мне и в голову не приходило, когда я начала с ним общаться, но вскоре поняла, что у меня попросту нет другого выхода. Однако, вы не стали бы так кипятиться, если б узнали, что я приняла все надлежащие меры предосторожности и теперь держу его на коротком поводке совершенно не опасаясь за свою жизнь.

Гарри молча буравил ее взглядом и только неодобрительно сопел, пытаясь сложить в голове картину под названием "Гермиона Грейнджер — жена Люциуса Малфоя". Получалось плохо, и в мозгу не укладывалось от слова "совсем".

— Брось, ты же не всерьез это говоришь? — недоверчиво спросил Рон, и тогда Гермиона, которую этот бессмысленный спор начал уже утомлять, расколдовала свое умопомрачительное кольцо и без обиняков сунула его им под нос.

— Знаете ли вы, что Люциусу пришлось снять с него восемнадцать темномагических заклинаний, прежде чем я смогла его надеть? Судя по всему, до меня еще ни один магглорожденный не только не носил его, но даже и не прикасался.

— Мерлин! — снова присвистнул Рон. — Да этот камень размером с Гриндилоу!

— Не преувеличивай. Хотя камень, конечно, впечатляет. И даже немного раздражает — оно вечно болталось на пальце то и дело угрожая свалиться, поэтому мне пришлось его заколдовать. Но даже и тогда оно крутилось и царапало пергамент, пока я работала над домашним заданием.

Мальчики с любопытством рассматривали старинную вещицу. Теперь интерес их лежал уже в несколько иной плоскости:

— А это что? Герб Малфоев?

Гермиона кивнула:

— Ну да. Немного вычурно, вам не кажется? Все эти змеи, драконы и прочая геральдика... Я согласилась бы на что-нибудь попроще, но муж и слышать не хотел о другом кольце. Хотя... — тут она лукаво усмехнулась, — может быть, в следующем месяце мне удастся его уговорить...

Увлекшись объяснениями, Гермиона совсем выпустила из виду недовольных ее поступком ребят. Глядя на их хмурые физиономии, она наивно полагала, что ей придется спорить с ними по поводу безвкусной отделки фамильного артефакта, и тем самым совершила грубейшую ошибку. Пока она мысленно готовилась к очередному раунду перепирательств, мальчики переглянулись и, придя к решению, которое может возникнуть только у схожих по характеру людей, одновременно выхватили палочки.

— Инкарцеро!

Гермиона и ахнуть не успела, как ее тело с головы до ног опутали веревки с символической расцветкой Гриффиндора.

"Пикси их покусай! — подумала она. — Да и я хороша, нечего сказать: потеряла бдительность, за что и поплатилась. Но, Мерлин мне свидетель, в следующий раз я так увеличу мощность чая, что они и рта раскрыть не смогут, не говоря уж о том, чтобы пользоваться палочками. И все же, в какой именно части формулы зелья я так просчиталась?"

Ход ее размышлений был прерван заговорщическим шепотом ее же лучших друзей, и Гермиона, все еще пытаясь освободиться от пут, раздраженно выдавила:

— Ну?.. И что вы теперь будете делать?

Терпение ее было уже на исходе, но, собрав волю в кулак, она постаралась говорить как можно спокойнее, чтобы не сорваться и не устроить тут погром. В конце концов, оказаться в Азкабане за убийство "Мальчика-Который-Выжил" в ее планы никак не входило.

— Ничего себе! Гарри, ты слышал? — ошеломленно вытаращился Рон. — Она даже говорит как он!

— Еще бы! — незамедлительно отозвался Поттер. — Насколько мы поняли, она и есть он. Нам остается только сесть и подождать, пока не рассеются чары Оборотного. Вот тогда мы и узнаем, что делать дальше.

Гермиона вздохнула — если ребята уперлись, доказывать им бесполезно. Оставалось только ждать, пока они наконец поверят в то, что она им сказала.

Ночь предстояла быть долгой.

* * *

— Мисс Грейнджер, не могли бы вы рассказать, как мистер Поттер принял известие о вашем браке с отцом его школьного недруга?

Гермиона многозначительно приподняла бровь.

— А как, думаете, он мог это принять? Потребовалось несколько часов жарких споров и случайно выпущенных заклинаний, прежде чем он просто захотел мне поверить. И когда это все же случилось, ему понадобился целый день, чтобы переосмыслить услышанное и решить, стОит ли вообще смотреть в мою сторону.

— Что ваши друзья сказали о Хелен?

Гермиона махнула рукой:

— О, прошла добрая половина ночи, пока они приняли тот факт, что я и есть Хелен. Еще полночи ушло на просмотр потрепанных выпусков "Ежедневного пророка", в которых о ней говорилось. Ребята сопоставили события, указанные в газете со своими воспоминаниями о моем отсутствии в Хогвартсе и убедились, что я не лгу. Хотя, надо отдать им должное, я весьма впечатлилась тем, насколько профессионально они это проделали. Во всяком случае, министерству до них далеко, — не удержавшись от сарказма, ввернула мадам Малфой и с вызовом уставилась на аврора.

Тот пошел пятнами, но сдержался и лишь хрипло каркнул:

— А потом?

— Когда они поняли, что я говорю правду, только тогда поверили, что я действительно замужем за Люциусом Малфоем и не нахожусь под какими-либо чарами или заклинаниями, контролирующими разум либо поступки. Откровенно говоря, я очень довольна, что судебное разбирательство подходит к концу, и с моего дорогого супруга будут сняты все обвинения. Но единственное, о чем я сожалею, так о необходимости присутствовать на этом постыдном фарсе! — раздраженно закончила Гермиона.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер! — попытался остудить ее пыл Блайли, но ту уже было не остановить.

— Не вижу смысла, — отрезала она. — Если вы все еще сомневаетесь, что Гарри принял мой брак, тогда спросите его сами, когда он вернется. Из отпуска, который, к вашему сведению, ему предоставила я.

— Избавляетесь от свидетелей, мисс? — ехидно поддел ее аврор.

— Нет! В этом нет ни малейшей необходимости, — парировала Гермиона. — Буквально несколько дней назад Гарри посетовал, что глубоко разочарован школой, дающей знания любого рода, кроме знания жизни. А сколько предложений работы он упустил из-за бесконечных интервью и, не побоюсь этого слова, нездорового внимания со стороны обывателей к его персоне? В его случае путешествие — самое лучшее, что может восстановить силы и успокоить нервы. Я обязана ему не только потрясающей дружбой, но и жизнью, поэтому, то, что я помогла ему уехать, это всего лишь малая часть от того, чего мне по-настоящему хотелось бы для него сделать...

— Посмотрим, — прогнусавил аврор.

Кровь бросилась Гермионе в голову. Она выпрямилась и приподняла бровь настолько знакомым образом, что зрителям стало не по себе от такого сходства. Им оставалось только догадываться, сколько еще, оставшихся за занавесом, привычек и манер она могла перенять у человека, которого сейчас так яростно защищала.

— Довольно, — гневно прошептала мадам Малфой, смотря на служителя закона с тем выражением, которое, если описать словами Мольера выглядело не иначе как: "Когда б глаза могли кусаться, меня бы он, наверно, съел!" — Довольно. Через пять минут я выйду из этой двери, чтобы отыскать своего мужа, поэтому, если вы хотите спросить меня еще о чем-нибудь, мой вам совет — подбирайте вопросы с умом.

* * *

— Итак, вот мы и подошли к главному: все бумаги, касающиеся моего брака с Гермионой, в полном порядке. Кроме того, мое, так называемое предательство, ничем и никем не доказано (иначе, я давно уже был бы в Азкабане). А вот пресса прознала кое-какие подробности того, что здесь происходит, и уже собирается дать анонс в газеты...

Ровный, спокойный голос Люциуса, действовал на его слух, как скрежет железа по стеклу. Аврор нахмурился. А Малфой, наблюдая за игрой его мимики, тем временем сделал для себя заключение следующего порядка: "Вот, пожалуй, единственное выражение, которое удалось этому несчастному. Да и то, вполовину не так хорошо, как это получается у меня. Чего уж говорить об остальных его гримасах, что я был вынужден лицезреть столь долгое время... Чепуха да и только. Нет, можете мне говорить все, что угодно, но определенно есть род лиц, кому это высокое искусство никогда не постичь. Сколько бы они ни пытались".

Придя к такому выводу, Люциус самодовольно приосанился и самым любезным тоном заметил все еще мрачному аврору:

— Насколько я знаю свою дорогую женушку (а могу вас заверить, что знаю), именно в этот момент она требует моей свободы. И поскольку терпение не входит в число моих добродетелей, я никогда не стремился привить это качество ей. Поэтому, разумеется, только из самых лучших побуждений, предлагаю вам закончить с разбирательством моих несуществующих грехов как можно скорее. Если, конечно, вас не прельщает перспектива остаться без работы.

Аврор недоверчиво хмыкнул и потянулся за очередной папкой документов.