Слепая вера (джен)

Предупреждение: в этой главе изображены сцены насилия, которые могут оказаться неприемлемыми для некоторых читателей

Глава 11. Истинное лицо

Внутренний двор храма сверкал, как рождественская ёлка. Желтоватые огоньки мелькали на древнем камне, превращая массивные колонны и стены с гравированными орнаментами в золотистые памятники многовековой истории. Дин и Асмодей с негромким шелестом появились в самом центре двора и вызвали торопливые шепотки толпящихся там людей в мантиях.

Справа от них возвышались толстые колонны, каждая не менее четырех метров в высоту, украшенные сверху лепестками неизвестных цветов. Две статуи сидящих ястребов, как стражники, стояли слева от них и выглядели невероятно громоздкими со своими высокими шляпами и широким размахом крыльев. В сумраке камень казался почти розовым. Над их головами не было ничего, кроме глубокого синего неба, которое становилось все темнее с каждой минутой по мере того, как солнце скрывалось за горизонтом. По другую сторону высокой стены слышался неразборчивый ропот сотни, может быть, тысячи человеческих голосов.

— Он здесь, Обахам, — крикнул Асмодей, как только они переместились. — Как и обещал.

Египтянин, одетый в простую старую тунику, не спеша приблизился к прибывшим. Он отчаянно пытался держать спину прямо и придирчиво следил за тем, чтобы его шаги не показались со стороны слишком торопливыми и неосторожными. Однако скрыть торжествующий блеск в глазах он был не в силах.

— А где второй? Ковчег у тебя? — спросил он, приподняв подбородок и переведя взгляд на Асмодея.

— Люди, которых я послал за ящиком, должны прибыть сюда в течение часа. Что касается его брата… его не было поблизости. Но он не оставил бы своего старшего брата одного, не будь на то веской причины. Видимо, он направлялся сюда, и сейчас должен быть уже недалеко, — ответил демон. Он злобно пнул Дина под колени, заставив того рухнуть на землю. В ответ ему прилетело несколько нечленораздельных проклятий. — Когда он подойдет ближе, я найду его и доставлю сюда.

Шипящий звук, который издал Обахам, был наполнен жгучим недовольством.

— Уж постарайся. Бессмысленно даже пытаться открыть Ковчег без обоих братьев, — проговорил он, поворачиваясь к Дину.

Тот стоял на коленях и непрестанно вертел головой из стороны в сторону, словно пытаясь уловить каждый звук. Обахам знал, что американец не понял ни слова из того, что было сказано между ним и Асмодеем, и поэтому был заинтригован таким поведением.

— Что с ним?

— Слепой, как крот, — усмехнулся Асмодей и, подняв ладони вверх, сказал: — Не моя вина, он уже был таким, когда я его нашел.

Обахам присел на корточки и оказался на одном уровне с Дином. Зеленые глаза тут же уставились прямо на него, хотя взгляд и был сосредоточен на точке в двух-трех метрах позади. Египтянин поднял ладонь и начал медленно махать перед лицом Винчестера, просто чтобы убедиться.

— Забавно.

Дин резко вскинул руку и крепко схватил Обахама за тощие пальцы. Мужчина дернулся от неожиданности и слишком сильно откинулся назад, из-за чего неуклюже приземлился на задницу.

— Ты кто такой, козел? — закричал Дин на английском. — Стой… Я знаю твой голос… Ты тот ублюдок, который нам звонил!

Обахам не ответил, сердце бешено колотилось в груди. Последнее, чего бы он хотел в такой момент, это чтобы, открыв рот, он услышал возмущенный писк испуганной девицы вместо собственного голоса. Достаточно было того, что он и так вызвал кривую ухмылку на лице Асмодея, который даже не дернулся, чтобы ему помочь.

— Что с меткой? — резким голосом потребовал Обахам, напоминая демону, кто здесь главный. Условия, необходимые, чтобы открыть Ковчег, были весьма конкретными. Никогда нельзя пренебрегать инструкцией.

Дешевый материал рубашки Дина легко поддался, когда Асмодей подошел ближе и с силой дернул левый рукав. Ткань с треском порвалась, обнажая красный шрам в форме отпечатка ладони.

— Руки убрал, козлина, — выплюнул Винчестер, отпустив Обахама и дернув рукой, чтобы ударить Асмодея. Обычная показуха, египтянин видел Дина насквозь: тот почувствовал себя неловко, когда его шрам выставили напоказ.

Обахам с трудом подавил волнение, которое захлестнуло его от одной простой мысли. Это случилось. Время пришло, и теперь все, что нужно для проведения ритуала, у него под рукой. Ну, почти все.

— Брат должен был прийти с тобой, — сказал Обахам на английском, обращаясь к Дину. — Где он?

Глаза Винчестера, стоящего на коленях, сверкнули сталью, когда он повернул голову. Обахам понял, что Дин не ответит ни на один его вопрос. Единственное, что он произнес, было отрывистое:

— Катись к черту, скотина.

Обахам уже встречал таких людей. Упрямые, дерзкие, полные решимости свести все к кровавому концу. Такие экземпляры могли быть полезны только в том случае, если их удавалось переманить на свою сторону. Но к сожалению, чаще всего для большинства из них исход уже был предопределен.

— Я уважаемый человек, Дин… Тебе следует поменьше болтать, — сказал он, прерывая свою речь на мгновение, чтобы на арабском отдать приказ подростку, стоящему в углу двора. Наблюдая, как парень сорвался с места и побежал, чтобы принести необходимые вещи, Обахам проговорил: — Я не тот, на кого может произвести впечатление твоя пустая бравада. Она начинает действовать мне на нервы.

У Обахама была грань допустимого неуважения, которую никто не должен был переступать. Он не мог позволить любому бродяге безнаказанно бросать вызов своему авторитету, потому что его положение в Ордене и так было шатким: члены культа шептались за его спиной, обсуждали, какими средствами он добивается своих целей, куда он приведет их, если они последуют за ним. Дураки! Невежественные глупцы, которые отсиживаются в тени, как крысы, думая о Махди, о его предназначении, и время от времени боязливо поглядывая в небеса, остерегаясь вызвать недовольство Бога, хотя на самом деле должны бояться гнева Дьявола.

Обахам был уверен, что Асмодей сможет отыскать второго Винчестера до проведения ритуала. У демона не было иного выбора, кроме как подчиняться. Но вот вопиющую дерзость Дина, которая выставила его дураком перед членами Ордена, нельзя было оставлять безнаказанной, необходимо было показать всем, кто шептался за спиной, что Махди — обычный человек, и он не способен навлечь на них кару Божью.

Подросток вернулся с иголкой и толстой черной ниткой, свисающей из сжатого кулака. Обахам царственно кивнул.

Парень вздрогнул под его взглядом и сделал маленький шаг в сторону Винчестера. Ему было не больше шестнадцати, но Обахам хорошо знал его отца — одного из самых преданных членов группы. Мальчик не разочарует.

— Эй… какого ху… — начал Дин.

Винчестер сопротивлялся, кричал, кусался и дергался, как дикий зверь, когда Асмодей по велению Обахама крепко схватил его за голову, давая мальчишке шанс приблизиться.

Руки парня дрожали, как у старика, когда он вцепился Дину в подбородок и с застывшим в глазах ужасом проткнул иголкой его нижнюю губу. Винчестер мог только кричать и ругаться до тех пор, пока мальчик не сделал пять швов, которые потребовались чтобы зашить Винчестеру рот.

Закончив, парень уронил окровавленную иголку на землю, не в силах больше держать ее дрожащими, скрюченными от напряжения пальцами. Его лицо было белым, как простыня, и мокрым от слез. Он прошептал извинение, как заклинание, способное спасти его душу, забрал иголку с ниткой и исчез.

Мальчик прекрасно справился. Асмодей отпустил Дина, и тот рухнул на четвереньки, грудь вздымалась от неглубоких прерывистых вдохов, которые он теперь мог делать только через нос. Капли крови падали на пыльную землю и разбивались, смешиваясь с желтоватым песком. Когда он снова поднял голову, ненависть адским пламенем полыхала в его сверкающих зеленых глазах .

— Слепой и немой. Как статуя, — удовлетворенно заметил Обахам. — Приведи его в порядок, — потребовал он, встретившись взглядом с Асмодеем. — Я хочу, чтобы сегодня вечером он выглядел достойно .

Ему нравилось командовать демоном, будто он всего лишь помощник на кухне. Это служило хорошим напоминанием о том, где его место.

Асмодей не произнес ни слова. Он поднял Дина за предплечье, как будто тот был весом с плюшевую игрушку, и толкнул в сторону бассейна.

Чуть позже, когда Дин в полной мере усвоит урок, Обахам подумывал разрезать нити. Нужно было, чтобы он сказал несколько слов на вечерней церемонии, чтобы закончить ритуал… И это была единственная причина, почему ему просто не отрезали язык.

Обахам пока не мог позволить себе расслабиться и насладиться триумфом, однако трепетную дрожь, пробежавшую по телу, почти как в тот момент, когда Дин Винчестер схватил его за руку, он сдержать не сумел. В течение десятков лет он слушал предания об этом дне, рассказанные разными людьми в разные времена, и теперь у него, именно у него появился шанс вписать эту легенду в мировую историю.

Некоторые люди избраны для великих целей, у них будто на роду написано грандиозное будущее. Но есть и такие, которые сами решают стать великими и идут к своей цели до победного конца. Обахам всегда знал, что принадлежит ко вторым.

В его сердце не было ни капли зависти к тем, кто был рожден для выдающихся свершений, но он все равно испытал огромное удовольствие, когда услышал вдалеке приглушенное ворчание и недовольные звуки, наполняющие воздух, когда с сосуда Михаила силой сорвали рубашку, и он с громким плеском погрузился в холодные воды священного бассейна.

* * *

Все, что он видел до сих пор, все ужасы и вся боль, которые выпали на его долю, не шли ни в какое сравнение с тем, что Сэм испытал, когда ему пришлось оставить ослабевшего Каса и слепого Дина одних и пойти в город, зная, что брат окажется в смертельной опасности, когда явится демон.

Чем дальше он уходил, тем больше его внутренности сжимались, заставляя его разрываться между желанием вернуться и облегчить свою боль, и желанием к чертям вырвать свое сердце, чтобы перестать испытывать эту гнетущую тревогу. Одной лишь силой воли ему удавалось переставлять ноги и не сбиваться с намеченного курса.

Состояние, в котором оказался город, не помогало делу. Было трудно поверить, что всего сутки назад это место, вероятно, бурлило жизнью и яркими цветами. Что улицы были заполнены людьми, идущими по своим делам, что милые французские туристочки флиртовали с молодыми людьми и истеричные гости отеля требовали от персонала чего-то неисполнимого.

Сейчас Ком-Омбо был разрушен.

Несколько лет назад, изучая всемирную историю в средней школе, Сэм видел рисунки Помпеи — расположенного у подножия Везувия итальянского города, который превратился в развалины всего за одну ночь. Извержение вулкана было настолько внезапным и смертоносным, что спустя столетия некоторые из жителей города все еще сидели за обеденными столами. Нетронутые. Непоколебимые.

Как будто между первым и вторым блюдом, их мир просто исчез, погребенный под тоннами пепла и расплавленной лавы.

Ком-Омбо выглядел почти так же. Тела, которые Сэм нашел на улице, имели точно такое же удивленное выражение на покрытых пеплом лицах, как будто они до сих не могли поверить в то, что произошло.

Воды Нила у берега были окрашены в глубокий темно-красный цвет, будто в реку пролили вино; лодки, пришвартованные у берега, потонули.

Сэм прикрыл рот краем рубашки: ветер принес с собой облако пепла и удушливую вонь с привкусом гниющих яиц. Всюду чувствовался запах серы, каждый сантиметр города был пропитан этим смрадом.

Наступила ночь. Хотя уличные фонари и не работали, Сэму не пришлось передвигаться в темноте: рыжий свет полыхающих деревянных построек освещал ему путь.

Мимо медленно проехала машина, и это было единственное движение в замершем городе. Она ехала не спеша, будто лениво прогуливаясь по улицам. Сэм нахмурился и увидел, что автомобиль никто не ведет, потому что все переднее сиденье было в огне.

Он отступил в сторону и проводил машину взглядом. Она остановилась только тогда, когда уткнулась в одну из лошадей, лежащих поперек дороги. Животное, уже мертвое, едва пошевелилось от удара.

Пронзительный крик и оглушающее хлопанье крыльев, прозвучавшие высоко над головой, были чересчур громкими и зловещими — Сэм не знал ни одной птицы, способной издавать такие звуки…

Упоминание о гарпиях и других летающих монстрах в дневнике Джона Винчестера было не более чем второстепенным замечанием: просто комментарий о том, что их часто принимали за вампиров или оборотней. Они не были ни тем, ни другим. Сэм никогда их не видел. Он был почти уверен, что ни его отец, ни Дин тоже с такими не сталкивались, однако одного быстрого взгляда на троих черных существ, строем летящих над пустыми улицами Ком-Омбо, хватило, чтобы убедиться в их существовании. Это были именно они. Гарпии.

И что действительно испугало Сэма, так это осознание того, что он понятия не имеет, как их убить.

Земля была покрыта кусками разбитого асфальта и большими глыбами черного камня с красными и желтыми горящими прожилками, словно с неба падали тлеющие куски угля.

Вся эта картина действительно была похожа на конец света. Сэм бы не удивился, если бы со всем остальным миром вскоре произошло то же самое.

Подняв взгляд, Винчестер заметил храм на окраине города. Он выглядел весьма… внушительно.

Как будто стерев все следы современного мира, он обрел свое было величие. Здание выделялся на вершине небольшого холма своими длинными каменными лестницами, высокими боковыми башнями и колоннами, больше похожими на римские, чем на египетские. Все сооружение казалось странной смесью культур, времен и нравов. Замки и храмы, старые и новые боги, христианство и язычество.

Здание было единственным местом, где не было мусора и пепла. И единственным источником звуков, если не считать летающую эскадрилью.

Песня.

Сэм слышал, как вдалеке пели люди, сотни людей, повышая и понижая голоса в ритме какого-то старинного мотива.

Винчестер направился к храму, пытаясь найти какой-нибудь более скрытный путь к главной входной двери, стараясь избегать открытых пространств. Может быть, попав внутрь, ему удастся затеряться в толпе, и тогда двигаться можно будет гораздо спокойнее, но сейчас ему нужно было держаться в тени и надеяться, что Дин все еще жив.

Брат обещал ему фору в пятнадцать минут. Только когда младший Винчестер отошел на две мили, ему пришло в голову, что у Дина не было возможности определить точное время. Кроме того, зная нетерпеливый характер брата, Сэм мог предположить, что тот, вероятно, начал ритуал вызова как только перестал слышать его шаги.

Несколько раз оббежав вокруг громадного храма с высокими каменными стенами, Сэм пришел к выводу, что основная часть людей находятся с южной части храма, потому что чем севернее он уходил, тем тише становились голоса.

Винчестер яростно потер слезящиеся от серы глаза, и на пару секунд все расплылось, как будто он открыл глаза под водой.

Спустя минут десять ему наконец удалось найти другой вход в храм. Это была не более чем трещина в стене, несколько осыпавшихся камней, которые позволили ему просунуть голову внутрь.

Двое мужчин, одетых черную и пурпурную туники, стояли на страже по другую сторону стены. Они развернулись спиной к трещине и вели себя очень расслабленно, даже перекинулись парочкой фраз. Они вряд ли ожидали, что из пролома в стене действительно может кто-то появиться.

Было несложно подкрасться к первому из них и вырубить точным ударом по затылку. На удивление Сэма, второй мужчина с длиной черной бородой и густыми бровями, которые сливались в одну сплошную линию над маленькими глазками, повернулся к Сэму и растянул сухие губы в мерзкой довольной улыбке.

Винчестер даже не успел удивиться этой необычной реакции, как глаза египтянина затянула темная пелена, и они стали черными, как его борода. Вместе с человеком на страже стоял демон.

— Смотрите-ка… Вот кого не хватало до полного комплекта, — прошипел он, схватив Сэма замешка шею.

Стряхнув первое ошеломление, Винчестер среагировал молниеносно, зажав рукой ухмыляющийся рот демона, вытащил нож Руби и воткнул в горло этой черноглазой твари.

Демон зашипел и задергался, и Сэму пришлось сильнее прижать ладонь к его рту, чтобы издавать как можно меньше шума. Последние искорки яркого света покинули бедного одержимого египтянина, и тело обмякло в руках Винчестера.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его появление осталось незамеченным, Сэм спешно связал лежащего без сознания человека шнурками и быстро убрал оба тела с прохода.

Он вытер окровавленное лезвие ножа о рукав куртки, и напрягся, когда услышал, как изменился ритм приглушенного пения. Заткнув нож за пояс, он прошел дальше по коридору, следуя за этим звуком, и с каждым шагом в его поле зрения оказывалось все больше и больше людей.

Те, кто не были убиты или пойманы при первом налете на город, видимо, решили спрятаться здесь. Они все смотрели в одну точку, почти не моргая, туда, где сходился свет зажжённых факелов и электрических ламп. Прямо посреди развалин было некое подобие арены, и люди, не отводя взгляда, уставились прямо в центр.

Расположение египтян и цвет их одежды внезапно напомнили Сэму тренировочную мишень. По внутреннему кругу арены располагалось кольцо женщин, одетых в бледно-желтое: позади них — второе кольцо мужчин в фиолетовых туниках, а за ними — все остальные.

Винчестер давным-давно осознал, что рост выше, чем у большинства людей, имеет свои преимущества. Сэму даже не нужно было подходить ближе, чтобы увидеть, что все неотрывно уставились на пару обнаженных людей, мужчину и женщину, находившихся в центре полуразрушенного круга из колонн. Их покрытые потом тела блестели в рыжем свете.

На земле вокруг них была начерчена та же фигура Уробороса, которую Сэм выдел на татуировках у мужчин из Абу-Симбела.

Пара внутри круга, казалось… с нарастающим энтузиазмом имитировала половой акт.

Из тех статей, которые Сэм успел прочитать о группировке, напыщенно называющей себя Орденом восточных тамплиеров, он мог сделать вывод, что такое поведение является частью их ритуала. Сбор энергии и магической силы путем обуздания силы физического влечения.

Перед парой стоял еще один человек, одетый в длинную черную мантию. Руки были вытянуты и подняты вверх, как у дирижера, который был единственным человеком, знающим всю симфонию. Винчестер предположил, что это и есть глава Ордена.

Начерченный Уроборос, казалось, впитывал энергию. С того места, где стоял Сэм, было видно, как он начинает светиться, тускло, будто слабый огонь — Винчестер даже не смог бы определить точное время, когда это началось. Свечение становилось все сильнее и сильнее с каждой минутой, пульсируя в такт ритму пары. Облако фиолетового тумана, которое будто поглощал Уроборос, помогала ему, и через несколько минут Сэму показалось, что змея ожила: ее хвост начал почти незаметно изгибаться.

Он сглотнул. Это была не иллюзия и не игра света. Какое бы заклинание Орден ни использовал, это, по-видимому, была сделка с демоном, и Винчестер был уверен, что вне зависимости от того, какую цену заплатили люди, шевелящаяся фиолетовая змея не приведет ни к чему хорошему.

Внезапно стало понятно, почему Асмодей работал с членами ордена, почему не убивал их и позволял оставаться людьми так долго. Ему нужна была сила их веры, нужны были ритуалы, чтобы сделать то, для чего нужен этот священный круг. И Орден отдавал ему все, в чем он нуждался.

Мысли, проносящиеся в голове Сэма, внезапно замерли, когда он обвел глазами остальное помещение. Сначала он не мог сказать, есть ли кто-нибудь за пределами круга, но когда Винчестер обратил пристальное внимание на пространство между двумя колоннами немного правее него, он увидел связанного человека и с ужасом узнал его.

Дин.

Сэм сделал пару шагов в сторону и вытянул шею. Дин мог стоять — это была, пожалуй, единственная хорошая новость, которую можно было извлечь из всего его внешнего вида. Его привязали между двумя массивными колоннами, толстая веревка обвивалась вокруг его запястий и разводила их в стороны в форме буквы «Y».

Они одели Дина в какую-то нелепую белую рубашку на пуговицах, а на ноги нацепили соответствующую пару белых шаровар. Как бы Сэм ни щурился, разглядеть что-то еще в такой темноте ему не удалось.

Внезапно волосы на его затылке встали дыбом. Через несколько секунд он понял, что это никак не связано с фиолетовой змеей или братом, причина была в чем-то другом.

Винчестер резко обернулся и оказался всего в нескольких сантиметрах от женщины с янтарными глазами, которые через мгновение покрылись демонической черной пленкой.

— Ты же не думал, что все будет так просто, правда, Сэм?

От сильного удара он взлетел, и единственная мысль, пронесшаяся в его голове, была о том, что в этом заполненном каменными глыбами месте, куда бы он ни приземлился, ему будет больно.

* * *

Мир вокруг казался таким мягким и теплым, что Сэму совершенно не хотелось двигаться, чтобы не разрушать эту иллюзию долгожданного покоя и уюта, которых ему так не хватало.

Он был так измучен всей этой беготней, тело пульсировало из-за побоев в Абу-Симбеле, а желудок претерпевал раннюю стадию язвы из-за выходок брата, но даже несмотря на это, Сэм не помнил, чтобы чувствовал себя так хорошо за последние два дня. Черт… он не чувствовал себя так уже как минимум пару месяцев.

— Сэм… ну же, Сэм… очнись, парень!

Даже хриплый голос Бобби казался лечебным бальзамом спокойствия и умиротворения, в которых младший Винчестер готов был утонуть. Однако тревога в голосе Сингера заставила его вынырнуть их пучины безмятежности.

Иллюзия разрушилась, и Сэм открыл глаза, резко втягивая воздух в легкие.

Ему показалось, что он вдохнул столько песка, что мог бы при выдохе засыпать им целый пляж во Флориде. Кашель пробудил все остальные чувства, которые до этого притупляло его полубессознательное состояние, в том числе жгучую боль в груди, как будто его ударили молотком.

— Черт!

Сэм, наконец, смог сфокусировать взгляд и увидел пугающий и в то же время причудливый образ, который теперь будет приходить к нему в кошмарах.

Голова Бобби.

Торчащая из земли.

Смотрящая не него разъяренными глазами.

— Бобби?

Еще более странным, чем голова Сингера, видневшаяся из песка, являлась та легкость, с которой старику удалось взглядом передать свое желание ударить Сэма по затылку.

— Нет, кактус, — прошипел Бобби с едва сдерживаемой злостью. — Какого черта ты… — он закашлялся. — Какого черта ты здесь делаешь?

Сэм лежал, растянувшись, поверх песка, покрывшего Бобби почти с головой, и чувствовал, как крупинки продолжали сыпаться, ударяясь о его спину, как непрерывный поток воды. Руки, связанные за спиной, онемели от вынужденного напряжения, поэтому он уперся лбом в землю и расправил плечи, чтобы немного снять напряжение. Мелкие песчинки, словно куча комаров, впились в кожу.

Развернувшись, чтобы посмотреть вверх, Сэм увидел два огромных мешка, висевших на над дырой. Оба были практически пусты…

Причина, по которой слова Сингера прервались приступами кашля, заключалась в том, что песок, окружающий его голову почти достигал рта. Сэм увидел четыре торчащих скрюченных пальца чуть правее головы, явно принадлежащих Бобби, но они были слишком далеко, чтобы Сингер смог хотя бы отодвинуть гравий от своего рта.

— О, черт… Господи, Бобби! Давай помогу, — затараторил Сэм, дернувшись в сторону старика.

Глаза Сингера в панике расширились, и с его губ сорвалось:

— Не двигайся!

Скоро Сэм понял, почему. Одного простого движения, когда он поджал колени и подтянулся, чтобы сесть, было достаточно, чтобы он глубже провалился в сыпучий песок, а лицо Бобби на другой стороне колодца практически полностью в нем утонуло.

— Черт! Черт! Черт! — Сэм чуть не задохнулся и быстро пополз к Бобби, тем самым делая все еще хуже. Руки, связанные за спиной, были совершенно бесполезными, поэтому все, что ему оставалось — это использовать свои собственные лицо и плечи, чтобы не дать Сингеру задохнуться . Сэм неистово начал разгребать горку песка — с каждой секундой внутренний таймер тикал все громче и громче, предупреждая, что уже слишком долго, слишком долго, слишком долго он копошится без видимого результата. Он не обращал внимание на мелкий острый песок, попадающий ему в рот и уши, не обращал внимание, что пока все, что он мог чувствовать, видеть и слышать были песок и пыль.

Непрерывная череда проклятий и ругательств в голове Сэма прекратилась только тогда, когда он снова увидел голову старика.

— Слава Богу! — тяжело дыша, прошептал Винчестер, пока Бобби с трудом пытался глубоко вдохнуть и стряхнуть остатки песка с лица. — Извини.

Сэм плашмя упал на землю, едва осмеливаясь дышать.

— Может быть, я смогу раскопать тебя…

Бобби громко кашлял и выплевывал песчинки изо рта и легких, каждый его выдох поднимал небольшое облачко пыли перед его лицом.

— Я спросил, — снова кашель, — какого черта ты здесь делаешь? — наконец вымолвил он, моргая красными от слез глазами.

Сэм попытался аккуратно отодвинуться в сторону, чтобы хотя бы взглянуть на Бобби. Как будто на разъяренное лицо старика смотреть было приятнее, как на голые стены, окружающие их со всех сторон. Край дыры, в которую их бросили, был примерно в метре от него, Сэм даже видел затылки охраняющих их людей. Так близко, что он мог бы просто встать и выйти. Однако количество песка, который он вытеснит, мог накрыть Бобби с головой…

Свобода так близко и в то же время так далеко.

— А на что это похоже, Бобби? — спросил Сэм с ухмылкой, которую одолжил у брата. — Я здесь, чтобы спасти вас, принцесса.

Лицо Бобби осталось мрачным и угрюмым, он даже не улыбнулся после неудачной попытки Сэма вставить цитату из «Звездных войн».

— Где Дин?

— Неподалеку, — сказал Винчестер, отводя взгляд и всем сердцем надеясь, что старик не начнет задавать вопросы. — Как ты? Мы слышали…

Бобби драматично закатил глаза, и Сэм почувствовал, что его назойливое волнение сейчас не к месту. Обычно старик выражал недовольство совершенно не так, но в связи с отсутствием других вариантов...

— Левая рука… Думаю, сломана, — сказал он, покачав головой, опасаясь что Винчестер еще сильнее надавит на больную конечность, когда снова начнет ерзать. — Но я в порядке. Чертов замок из песка, конечно, доставляет неудобства, потому что у меня все чешется, как у сумасшедшего, но, по крайней мере, держит сломанную руку в одном положении.

Беспокойство, однако, не покинуло Сэма. Он ясно видел страдание в глазах Бобби и, как никто, знал, что рука должна чертовски болеть. Песок, может быть, и зафиксировал ее, как гипс, но старик уже слишком долго просидел здесь без медицинской помощи. Из-за них с братом Бобби уже потерял ноги. Меньше всего Сэму хотелось, чтобы он лишился еще и руки. Или того хуже.

— Что значит «Дин неподалеку»? Только не говори мне, что он тоже в лапах этого ублюдка Имама…

Сэм тряхнул головой, пытаясь откинуть с лица прядь мокрых от пота волос.

— Мы знаем, что Имам предатель, — проговорил Сэм, пытаясь увести Бобби от темы. — Они сказали тебе, что им нужно?

— Нет, но я слышал, о чем они говорили… Дураки думают, что Ковчег валяется где попало и ждет, пока какой-нибудь придурок не придет и не купит его в ближайшем продуктовом…

— Мы нашли его, — перебил Сэм. По какой-то причине он подумал, что старика должна была обрадовать эта новость, но судя по удрученному лицу Сингера результат был прямо противоположный. — Мы нашли Ковчег, Бобби.

Серые глаза старика превратились в узкие щелки, в уголках появились морщинки. Винчестер понял, что Бобби только что в полной мере осознал безвыходность ситуации, в которой они находятся.

— Сэм… где Дин?

Винчестер не мог рассказать ему о плане Каса, не мог объяснить, что все их действия не так глупы и безрассудны, как могли бы показаться. Охранники стояли слишком близко, и шансы, что они знают английский, были слишком велики.

— Дин у них… И Ковчег тоже… — пробормотал Сэм единственное, что мог рассказать, съеживаясь в ожидании предсказуемой реакции Бобби.

— Дураки! Вы что, совсем из ума выжили?!

Сэм положил голову на песок: шею свело судорогой от долгого напряжения.

— Это был единственный выход…

— Какой к черту единственный выход? Твоей обязанностью было просто схватить своего бестолкового брата за шкирку, найти гребаного ангела и убираться отсюда к чертям собачьим!

— Мы нашли Каса, — промямлил Сэм в надежде как-то умерить гнев старика, даже если технически это Кас нашел их.

— Ну, молодцы! Теперь-то мне гораздо лучше, когда я узнал, что твой слепой брат и падший ангел, лишенный сил, в плену у этих сукиных детей. Мало того, с Ковчегом! Что же это за план?!

Сэм прикрыл глаза и тяжело вздохнул:

— Плохой?

— Готов поспорить, что плохой! Этим людям нужно то, что лежит внутри Ковчега. А вы, не будь дураками, любезно принесли его им на блюдечке! И плюс ко всему, ты угодил в эту чертову яму, а Дин теперь бог знает где…

— Мы знаем, что Имам виновен в том, что нас поймали…

— О, да вы и половины не знаете, — сказал он, качая головой. — Думаю, он стал членом ордена гораздо раньше, чем я мог бы предположить, — сказал он с ноткой стыда в голосе. — Я должен был это предвидеть…

— О чем ты говоришь?

Старик вздохнул, невольно поднимая облако песка, полетевшее Сэму пряо в глаза.

— В последние несколько дней у меня было много времени, чтобы подумать и разобраться с этим бардаком, — начал Бобби, — Мне кажется, я знаю, кто виноват в том, что моя Карен стала одержима.

Сэм напряг шею, пытаясь получше разглядеть лицо старика. Смерть жены — это тема, которую он затрагивал очень редко и всегда с великой осторожностью. И Сэм был бы рад выслушать все, что он скажет, однако сейчас, в контексте остального разговора Бобби, она казалась немного неуместной.

— Карен? — переспросил Винчестер. — Какое отношение она имеет к Имаму и этим парням?

— Сам подумай, — проговорил Сингер, снова кашляя. — Демон вселился в нее двадцать четвертого января 1979 года…

— Это же… — сказал Сэм, нахмурившись.

— …день рождения Дина, я знаю, — закончил за него Бобби. — Когда я встретил твоего отца, я охотился уже больше пяти лет, собирал все, что мог, о демонах и других тварях, и стал своего рода профессионалом в этой области. То есть, когда возникала проблема, обычно звонили мне… И, видимо, тот день, когда Джон понял, что убийца твоей матери — демон, кто-то дал ему мой адрес.

— Ты считаешь, что они все это спланировали? Но зачем? Зачем им все эти сложности? — спросил Сэм, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бобби. Сложно было осознать, что убийство Лилит и освобождение Люцифера из клетки, было запланировано десятки лет назад, когда его родители еще даже не поженились.

— Понимаешь? — спросил Бобби. — Тот амулет, который Имам подарил мне, а я позже отдал тебе, был подарком Джону. Вот о чем я толкую.

— На самом деле, — донесся сверху мужской голос, — амулет не играл никакой роли. Нас больше интересовал человек, которому он в итоге достался.

Сэм снова чуть не свернул шею в попытках посмотреть на говорящего. Он мельком увидел мужчину и с трудом узнал в нем того, кто совсем недавно руководил ритуалом: вблизи он выглядел невысоким и полным и уже не вызывал такого опасения. Он был одет в роскошную черную тунику, которая почти не скрывала его полные ноги. Позади, застенчиво поглядывая на них, стоял Имам.

— Обахам, главный клоун всего цирка, — прошипел Бобби сквозь зубы. — Этот идиот работает на Асмодея.

— Нет, — поправил мужчина, гладя сверху вниз с фальшивой улыбкой. — Асмодей работает на меня, я контролирую демона, — добавил он, взмахнув рукой, демонстрируя замысловатое кольцо, которое носил на среднем пальце.

— Видимо, это кольцо Соломона, — проговорил Сэм без энтузиазма. — По крайней мере, его часть.

Обахам сел на корточки, пристальнее вглядываясь в пленников. Имам последовал его примеру.

— Моя Семья хранила его с самого начала, с тех пор как сам Михаил оставил его в руках Соломона. Это кольцо и все остальное, что архангел оставил на земле — мое наследие, моя семейная реликвия, и я буду использовать ее так, как сочту нужным.

— Эта штука бесполезна без второй половины, придурок, — прорычал Сэм, но видимо, из-за положения, в котором он находился, его слова не подействовали на египтянина должным образом: из уст мужчины послышался хриплый смех.

— Мой отец отдал Имаму вторую часть амулета, — сказал он, хлопая египтянина по плечу с такой силой, что Имам вздрогнул. — Ты думаешь он сделал бы это, не удостоверившись, что сила кольца не пострадала?

Сэм подумал о том, что, видимо, бесполезно доказывать, что демон мог обмануть отца Обахама и заставить его поверить в то, что кольцо все еще может контролировать демонов. Так же, как и Асмодей сейчас морочит голову самому главе Ордена… Это осознание пробрало до глубины души — во рту пересохло от мыслей о том, какую игру мог вести Асмодей за спиной «хозяина».

— Где мой брат? Что с ним? — вместо этого потребовал Сэм и, не дождавшись ответа, проговорил: — Мы сделали все, что вы хотели… Отпустите хотя бы Бобби, — сказал он, кивнув в сторону старика.

Сингер покачал головой, явно предполагая, что Сэм не в своем уме, если думает, что он пойдет куда-то без них. Египтянин проигнорировал просьбу Винчестера и сказал:

— Мне нужен меч, — при одном упоминании об этом в его глазах вспыхнул огонь. — Михаил оставил его на земле, как часть своего наследия, как оружие, которое должно быть использовано в конце времен. Я хочу стать тем, кто передаст меч Михаила в руки Люциферу, чтобы доказать свою верность и верность моих последователей.

Сэм обменялся взглядом с Бобби. Почему-то Винчестер был уверен, что они оба пришли к одному и тому же выводу.

До того, как Захария назвал Дина «мечем Михаила», они думали, что меч — реальный объект, и только когда ангелы схватили их в хранилище отца, стала известна правда. Видимо, демоны верили, что меч действительно существует и является осязаемым предметом и что он спрятан на земле. Они продолжали искать его, полагая, что меч находится в самом охраняемом месте на планете — в легендарном Ковчеге — что с их точки зрения было вполне логично.

Если Сэм не ошибся в рассуждениях, то Обахама уже теоретически было все, что он хотел найти. А он об этом и не догадывался.

— И где ты собираешься его искать? — спросил Сэм, прикидываясь дурачком. — Я не специалист, но я почти уверен, что в этой яме его не будет. Стоит попытать удачу в другом месте.

— Ты забавный, — невесело ухмыльнулся Обахам. — Нет, у меня уже есть все, что нужно. И когда Люцифер возьмет в руки меч архангела, чтобы убить Михаила, я буду гордо стоять подле него, — добавил мужчина. Беспредельная преданность и рвение в его голосе заставили Сэма нервно сглотнуть.

Винчестер содрогнулся, когда вникнул в то, что говорит этот человек. Если бы такое оружие действительно существовало, и если бы оно попало в руки Люцифера…

— Пойдем. Ты нам нужен, Сэм, — вежливо сказал Обахам, делая вид, что у Винчестера есть возможность отказаться. Два других египтянина, стоящих за его спиной, наклонились и не без труда вытащили Винчестера из ямы.

Сердце ухнуло в пятки, когда из-за неаккуратных действий египтян уровень песка снова поднялся. Последнее, что Сэм увидел, — это глаза Бобби, наполненные ужасом, когда волна песчинок накрыла его лицо.

— Бобби!

А потом — острая боль в затылке, и весь мир погрузился во тьму.

* * *

Вопрос, смогут ли они с братом без последствий прикоснуться к Ковчегу, отпал сам собой, когда Сэм очнулся и обнаружил, что они оба привязаны к нему.

Младший Винчестер поднял взгляд и увидел склонившего голову Дина, стоявшего на коленях по другую сторону Ковчега, из-за чего испытал огромное облегчение — брат хотя бы жив. Но длилось оно недолго — ровно до того момента, пока Сэм не вспомнил, что должно произойти.

Они находились в центре Уробороса, который он видел раньше. Нарисованная змея на полу никуда не делась, свечение ослабело, однако не исчезло совсем. Количество людей, казалось, удвоилась, и младший Винчестер чувствовал себя почти голым под этими пристальными взглядами, сосредоточенными на нем и брате.

Черные и пурпурные туники членов ордена позволяли легко распознать их среди городских жителей. Они рассредоточились по периметру двора с автоматами в руках, удерживая не очень-то охотно собравшихся горожан. Над ними, взгромоздившись на верхушки толстых колонн, нависло около дюжины гарпий с голодными красными глазами.

Сэм оглянулся на толпу, и по тем, кто осмелился достаточно долго выдерживать его взгляд, было видно, что они напуганы до смерти.

Сэм был уверен, что разрушение города, убийство родных и друзей и все, что пережили жители города за последние сутки, заставило их желать лишь одного: чтобы кто-нибудь сказал им, что это не более чем плохой сон.

Но что хуже, это могло оказаться только началом того, что приготовили для них демоны. Обычно эти твари не нуждались в публике, которая засвидетельствовала бы их злодеяния. Они наслаждались шоу сами, а потом использовали аудиторию в качестве второго блюда.

Если Асмодей убедил лидера культа собрать всех людей здесь, то это было не просто так. Демон что-то замышлял.

Однако, как ни крути, Сэма гораздо больше волновало то, что уготовано для них с братом.

Эта мысль заставила его взгляд вернуться обратно к Дину.

Брат выглядел относительно нормально, если не принимать во внимание тот факт, что он был без сознания. На нем все еще была та белая туника, которая вблизи теперь казалась похожей на пижаму. Скосив глаза вниз, Сэм увидел, что сам одет в подобный балахон. Его волосы были слегка мокрыми, и он больше не чувствовал на коже слои пыли и грязи, которые налипли на него за последние несколько суток, поэтому сделал вывод, что где-то между ударом по голове и этом сборищем кто-то взял на себя ответственность и вымыл его.

Даже думать об этом не хотелось.

Дин тоже выглядел чище, чем было, по крайней мере, его макушка теперь не блестела от липкого геля для волос, которым брат обычно щедро поливал голову.

Братьев привязали локтями к длинным сторонам Ковчега, а руки вытянули вдоль золотых статуй. Толстая веревка давала железные гарантии, что с места им не сдвинуться. Желудок Сэма скрутило в судороге, когда он осознал, что он и Дин расположены точно в таком же положении, что и статуи ангелов на крышке: руки заменяли крылья, плоть заменяла золото.

Их руки почти касались друг друга. Сэм вытянул пальцы и схватил левую ладонь Дина. Его голова покоилась на крыле статуи, но как только он почувствовал прикосновение, он резко вскочил и закрутил головой. Лишь тогда Сэм увидел, что эти подонки сделали с братом.

— Боже…

Губы Дина пересекали пять кривых черных линий, раны с запекшийся кровью уже начинали воспаляться. Нитки, к счастью, были разрезаны, это позволило ему открыть рот и проронить пару крепких словечек, когда он пришел в сознание. Сэм не мог заставить себя отвести взгляд от оборванных ниток, который безвольно болтались на нижней губе Дина, словно черные спагетти.

Брат дернулся и потянул Ковчег на себя с такой силой, что не будь на другом конце Сэма, вся конструкция рухнула бы набок.

— Ты еще что за х…

— Дин, это я.

— Сэмми? — спросил он совсем другим голосом, его глаза сфокусировались на новом источнике звука. На лице появилось выражение страха и разочарования. — Сэм… а как же план?

— Говорил же, что он плохой.

— А Бобби?

Сэм повернул голову влево и вытянул шею, пытаясь хотя бы мельком увидеть яму, где он оставил старика. Но все, что он смог разглядеть, — это внешняя часть стен колодца и висящие над ним два пустых мешка. Во рту внезапно пересохло, Сэм попытался сглотнуть и сделать глубокий вдох. Сейчас не время об этом думать.

— У него сломана рука… зол как черт, — доложил он. — Но в основном все в порядке.

— Знаешь, у тебя хреново получается врать.

Бой ударных, разнесшийся по двору и взлетевший в небеса, спас Сэма от необходимости отвечать. Барабаны отбивали медленный монотонный ритм, похожий на прерывистое сердцебиение.

Лидер Ордена величественно вышел из коридора высоких колонн. Несколько зажженных костров полыхали справа и слева от него, окутывая тунику Обахама загадочными тенями, которые плавали вокруг него, как живые.

Асмодей, все еще играющий роль покорного раба, плелся следом с непроницаемым выражением лица. Замыкали небольшую процессию, по-видимому, приближенные Обахама, одетые в тот же пурпур, что и их лидер, но с желтой полоской на правом боку.

Они пробрались в центр толпы, чуть-чуть не дойдя до Винчестеров и Ковчега. Только когда все они сели, барабаны замолкли, и через несколько секунд Сэм заметил толпу маленьких силуэтов, столпившихся за спинами членов культа.

Дети, возраст которых варьировался от шести до пятнадцати, несли на руках малышей до трех лет. Все были одеты в белое. Когда во всем внутреннем дворе воцарилась звенящая тишина, где-то среди этой толпы начал хныкать маленький ребенок.

Сэм посмотрел на свою одежу и одежду детей, и его сердце кольнуло очень нехорошее предчувствие.

Когда им всем, по-видимому, сказали встать перед Ковчегом, Сэма будто ударили под дых. Глаза детей почти незаметно обшаривали трибуны в поисках родителей, но не один из взрослых не осмелился двинуться вперед, в сторону своего ребенка. Винчестер видел, как безмолвно глаза некоторых наполняются слезами, потому что единственное, что разрешено испытывать в этом храме, — страх.

Дин вертел головой из стороны в сторону, пытаясь понять, почему звук шагов десятков маленьких ножек с каждой секундой становится все ближе.

— Что происходит? Почему барабаны затихли… это что, ребенок?

Лидер Ордена открыл рот и начал нараспев произносить какие-то слова, и Сэм понял, что церемония началась. Он оглянулся вокруг, пытаясь найти хоть какой-нибудь способ остановить это, любой, который мог бы помешать этим людям открыть Ковчег. Но единственный, кто был на их стороне и все еще оставался на свободе, был ангел. У Каса было достаточно времени, чтобы восстановиться, он уже должен был быть где-то здесь, но Винчестер не видел его. Даже если он затерялся среди сотни горожан, Сэм постоянно спрашивал себя, как далеко ангел позволит этому зайти…

Пение набирало обороты, и двое из членов ордена нарушили строй, вставая позади него и Дина. Сэм заметил едва уловимую перемену в лице брата, когда тот почувствовал присутствие незнакомца. Руки старшего Винчестера сжались в кулаки, на скулах заиграли желваки. Вся его поза излучала потребность ударить кого-нибудь. Сэм почти усмехнулся.

— Время пришло, — произнес Обахам низким театральным голосом, словно руководя какой-то шекспировской пьесой. Тон казался настолько нелепым, что Сэм даже не принял во внимание тот факт, что мужчина перешел на английский. — Представьтесь Ковчегу, избранные.

— Иди к черту, — сказал Дин, напряженно растянув губы в ухмылке.

Обахам недовольно нахмурился. Хоть горожане не понимали ни слова из сказанного Дином, однако тон Винчестера прямо-таки сочился желчью и пренебрежением.

Дыхание Сэма сбилось, когда он почувствовал, как кончик острого лезвия коснулся кожи над левой почкой. Это не нож, лезвие было слишком тонким. По тому, как медленно исчезла ухмылка с лица брата, Сэм понял, что этот громила позади Дина сделал с ним то же самое.

— Мы не знаем, как… — начал Сэм, но потом резко поменял тактику. — Знаешь, на твоем месте я бы внимательнее следил за своими подчиненными… Открой глаза, этот демон врет тебе. Разве ты не видишь, что он манипулирует тобой?

Это было рискованно, но Сэм понимал, что другого шанса, возможно, не будет.

Однако, где-то глубоко внутри младший Винчестер понимал, что его шансы на успех очень малы. Дин месяцами повторял ему эти слова, а он лишь отмахивался.

Зачем Обахаму слушать незнакомца, если даже Сэм не послушал собственного брата?

Египтянин насмешливо скривил губы:

— Ты же знаешь, что это, — сказал он, протягивая правый средний палец, чтобы показать кольцо. Теперь, когда Сэму удалось поближе на него взглянуть, он заметил маленькую сложную пентаграмму. — Ты знаешь его силу, — продолжил Обахам, — и всерьез несешь этот вздор.

Сэм покачал головой:

— Ты глупец, если веришь, что хоть одна вещь на земле может контролировать демона.

— И все же он мне повинуется, — благочестиво улыбнулся мужчина. Будто поставив точку в этом разговоре, он кивнул громилам, стоящим позади Винчестеров, давая команду действовать.

Треск и боль от электрошокера были знакомы им обоим, но в момент удара глаза Сэма все равно расширились от удивления. Напряжение электричества было гораздо ниже, но результат, однако, был не менее эффективен.

Мышцы свело судорогой, и Сэм потерял контроль над своим телом: руки сжали первое, до чего смогли дотянуться — ладони брата.

По другую сторону Ковчега Дин крепко зажмурился, стиснув зубы от боли. Пальцы изогнулись и схватили Сэма, бессознательно ища якорь в тумане агонии.

А потом все прекратилось. Электричество, пробегающее по их телам. Мышечный спазм… Остались только они и Ковчег.

Воздух вокруг, казалось, стал тяжелым и душным, словно превращаясь в вязкую жижу. В ушах что-то хлопало, как будто они находились в самолете, преодолевающем сверхзвуковой барьер, и Сэм почувствовал, как каждый волосок на его теле встал дыбом, как будто его окунули в бассейн с резиновыми шариками.

И тогда он почувствовал… Прямо под грудью он ощутил пульсацию, как будто какое-то живое существо ожило и зашевелилось.

Слишком поздно он понял, что чтобы пробудить Ковчег им нужно было взяться за руки. Он отпустил ладони Дина, но было поздно. Ангелы на крышке начали мягко светиться, как будто золото, из которого они были сделаны, начало плавиться изнутри. Ковчег медленно нагревался. Мужчины, стоящие позади него и Дина, отступили на пару шагов, раскрыв рты в благоговейном страхе.

Толпа вокруг притихла. Казалось, люди вообще не дышат. Лишь ухмылка Асмодей портила очарование только что произошедшего чуда.

Лидер культа снова начал говорить, обращаясь к толпе и указывая на детей. То, что он сказал, напугало людей до такой степени, что один охваченный паническим страхом родитель сделал шаг вперед, ища в себе смелость напасть на членов культа.

Короткая очередь из пулемета прозвучала очень громко и неожиданно. Трое мужчин и женщина позади родителя упали замертво вместе с ним, даже не успев прикрыть голову руками. Никто больше не осмеливался сделать и шагу.

Сэм не мог отвести взгляда от такой бессмысленной и пустой жестокости, и поэтому, когда ему в рот внезапно засунули вонючую тряпку в качестве кляпа, он был застигнут врасплох. Винчестер замычал, пытаясь позвать брата, который возобновил бессмысленную борьбу с веревкой.

Члены культа обвязали вокруг головы Сэма толстую веревку, закрепляя кляп во рту. Хлопок давил на язык, почти душил его. Младший Винчестер напрягся, когда увидел нож, приближающийся к его запястьям, тело сжалось, как пружина, когда он приготовился к боли…

…которая так и не наступила. Вместо плоти, лезвие ловко разрезало веревки, и уже через несколько секунд Сэм почувствовал свободу.

Прежде чем он успел встать на ноги и хоть что-то предпринять, его потащили прочь, не обращая внимания на невнятные протесты и неуклюжее сопротивление. Очевидно, его роль в открытии Ковчега была сыграна, и теперь он был бесполезен. Сэму очень не хотелось оставлять брата одного в таком дерьме…

Краем глаза он увидел, что его тащат в сторону Обахама, и Винчестер напрягся, готовясь вырваться из железной хватки громил и броситься на психопата. Будь что будет.

Ему помешали две девочки, которых тащили к Ковчегу явно против их воли почти так же, как его самого. Они оказались между Винчестером и лидером культа как раз в тот момент, когда у Сэма был шанс напасть. Все мысли об этом испарились в одно мгновение, поглощенные неприятным чувством в животе Сэма, которое скучивалось в спираль и превращалось в зияющую дыру отчаяния. Почему-то Сэм точно знал, что Обахам собирается сделать с этими детьми.

* * *

Бобби никогда не сдавался без борьбы. Никогда. Он не сдался, когда умерла Карен, а вместо этого закопался в толстые доисторические тома и не успокаивался до тех пор, пока не узнал, что с ней случилось. Он не сидел сложа руки, когда Джон, приведя двух маленьких мальчиков в его дом, начал портить им жизнь. Бобби не махнул рукой на старшего Винчестера, даже когда тот умудрился вывести его из себя четыре с половиной раза из пяти.

Когда он проснулся на больничной койке, не в силах ходить, он был как никогда близок к тому, чтобы сдаться. Бобби умирал от желания уйти из чертового госпиталя и узнать, что случилось с парнями, но не был способен даже сесть самостоятельно.

Но теперь… в этой яме у него было достаточно времени, чтобы привести мысли в порядок и признать, что он конкретно облажался.

Песок, который Сэм с таким трудом отгреб от его лица, хлынул обратно, как только парня вытащили из ямы. И Бобби вроде бы должен был волноваться о том, что он находился буквально в двух-трех минутах от того, чтобы начать жрать песок от недостатка воздуха, но все, о чем он мог думать, — это о том, что эти двое мальчишек, двое мужчин, которых он практически вырастил, жили в таком же сгустке боли, сомнений и ненависти к себе, как и он сам.

Буквально за несколько дней до этого, когда Сэм, Дин и ангел появились в его кабинете без Эллен и Джо, внутри Бобби что-то сломалось — он снова потерял близкого человека. Ему захотелось возненавидеть Винчестеров, но он не смог. Старался, но потерпел сокрушительную неудачу.

Один взгляд на их убитые горем лица, на красные глаза Сэма и выражение опустошенности на лице Дина, и Бобби понял, что ничего не способен с собой поделать. Приближался конец света, и единственными душами, которые могли хоть что-то изменить, были парализованный старик, падший ангел, бывший наркоман и мальчик-плакат для демонстрации посттравматического расстройства.

И даже так Бобби отказывался сдаваться.

Все еще верил во что-то.

Сейчас… сейчас единственное, о чем жалел Бобби, было не то, что конец света приближался с каждым часом или что конец его самого наступит уже через несколько минут, нет. Он жалел лишь о том, что у Сэма и Дина, возможно, единственных людей, способных остановить Люцифера, были нулевые шансы пережить эту ночь.

Еще больше песка упало на лицо, и у Бобби не было выбора, кроме как закрыть глаза и сделать свой последний вдох, наполненный мелкими острыми крупинками. В этом мире пыли и грязи, в котором он оказался, он был изолирован от всего, что происходило снаружи. Даже когда песок начал смещаться, трястись и сыпаться, Бобби слабо представлял себя, что происходит.

Только когда сквозь прищуренные глаза он увидел голову и руки Имама, свисающего через край ямы, ситуация начала проясняться.

— Подожди, Роберт… Я помогу тебе… помогу... — шепотом приговаривал египтянин, загребая руками песок.

Вопросы, которые кружились в голове Бобби, были заперты за сомкнутыми губами. Он искренне надеялся, что его красноречивый взгляд смог донести до египтянина все, что он пока не мог сказать.

Имам предал его доверие, воспользовался им, чтобы добраться до Винчестеров и передать амулет в нужные руки. И именно он забил последний гвоздь в гроб их дружбы, отдав Дина и Сэма в руки этим фанатикам. Только он виноват в том, что Дин в плену у Обахама; из-за него Сэм теперь тоже будет страдать.

Даже будучи похороненным заживо в песке, Бобби сомневался, стоит ли принимать помощь Имама.

Должно быть, египтянин это почувствовал.

— Я знаю, что у тебя нет веских оснований верить мне, Роберт, после всего, что я сделал, — прошептал он, продолжая раскапывать его голову. — Я все тебе объясню, когда мы окажемся подальше отсюда.

Как только у Бобби появилась возможность хоть как-то дышать, Имам перебежал на другую сторону колодца и пару минут потратил, ощупывая камни.

С тихим победным «юху!» египтянин вытащил один камень, а Бобби мог только молча наблюдать со смесью гнева и любопытства, временами сплевывая песчинки, хрустящие на зубах.

— В древние времена эта яма использовалась как «нилометр». Первосвященники рассчитывали налоги за год, которые будут взимать с населения, по глубине Нила, которую помогал определять этот колодец, — объяснил Имам, наблюдая, как уровень песка медленно снижается и освобождает Сингера. — Вода входила в одно отверстие, а когда нужно было его выпускали через второе, вот это.

Правая рука Бобби наконец освободилась от от песка, и он аккуратно опустил ее на колени, морщась от сотни покалывающих кожу иголок. Левая рука, выгнутая под неестественным углом, онемела и просто безвольно повисла вдоль тела.

Боль стала невыносимой, и Бобби зажмурился и сжал зубы, чтобы не завыть. Пока никто вроде бы не заметил движений Имама, поэтому последнее, чего хотел сейчас Сингер, — это привлекать внимание.

— Я знаю, что прошу слишком многого, но мне нужно, чтобы ты доверился мне. Мы должны убираться отсюда как можно быстрее, — умолял Имам, нервно озираясь по сторонам.

— Это еще почему? — с немалым усилием выдавил из себя Бобби. — Что происходит?

— Обахам сошел с ума… теперь я вижу, как ошибся, последовав за ним. То, что он собирается сделать… — мужчина вздрогнул, не в силах заставить себя закончить.

Бобби схватил египтянина за руку своей последней рабочей конечностью.

— Что, — начал он, замолкнув, чтобы отдышаться выкашлять кучку мокрого песка из легких. — Что там происходит?

Даже запертый в этой дыре под землей, парализованный горой песка, Бобби все еще мог слышать. И то, что творилось там уже на протяжении целого часа…

— Обахам планирует открыть Ковчег с помощью своих друзей из Ада, — проговорил Имам, опуская глаза. — У него все городские дети… Я честно пытался отговорить Обахама от этой затеи, но демон убедил его, что это лучший способ из всех возможных, — сказал он, проведя дрожащей рукой по бородке. — Я боюсь, что Асмодей вышел из подчинения.

— С чего ты это решил?

— Я видел его у алтаря внутри храма. Знаки, которые он начертил на земле… они не похожи на знаки для подношений Люциферу, как говорил Обахам. Они предназначены для открытия прохода между мирами. Землей и Адом.

— Адом? — Бобби закашлялся, когда слово застряло у него в горле. — Он хочет открыть врата Ада? Здесь?

— Кажется, они уже открыты, — сказал Имам, вертя головой, боясь увидеть какого-нибудь члена культа, который не присоединился к «празднеству». — Единственное, чего я не понимаю, так это почему никто из демонов до сих пор не перешел границу.

— Они ждут, пока Ковчег откроется, — понял Бобби, это осознание упало ему на дно живота, как тяжелый камень. — Обахам сказал, что ему нужно что-то из Ковчега, и Асмодей, видимо, ждет своего часа, пока не получит то, за чем пришел.

— Тогда ждать ему осталось недолго, — кивнул Имам, беря Бобби за здоровую руку. — Давай, нужно вытащить тебя отсюда и убираться восвояси.

— Нет, — Бобби отстранился от египтянина. — Мы не можем бросить Винчестеров здесь. Они моя семья, и, что более важно, они — наша единственная надежда пережить Апокалипсис. Я не уйду без Сэма и Дина.

— Роберт, — начал Имам, не сводя с него глаз, пытаясь заставить понять абсурдность его слов. — Мы ничего не можем сделать. К тому времени, как мы туда доберемся, Обахам уже привяжет их обоих к Ковчегу на глазах у всех членов Ордена и каждого выжившего в городе. Добраться до них будет невозможно.

Бобби ответил ему тем же взглядом. Он знал, что на самом деле было поставлено на карту, и ему необходимо было, чтобы египтянин согласился с ним, чего бы это ни стоило.

— Они здесь из-за тебя, Имам… Что ты скажешь жене, когда вернешься домой? Как ты будешь оправдываться, когда тебя спросят, как ты пытался помешать замыслу Обахама? Ты удираешь, пытаешься спасти собственную шкуру. Неужели ты сам себе не противен?

Имам со вздохом отпустил руку Бобби и прислонился к стене, глаза его были полны мутных слез. Сингер понимал, что если бы этот человек был начисто лишен чести и стыда, он бы даже не потрудился вернуться за ним. Но он вернулся. Над головой Бобби засиял крохотный лучик надежды.

— Револьвер, — продолжил Сингер. — Тот, который ты забрал у меня… он все еще при тебе?

Имам кивнул.

— Это слишком дорогой трофей, чтобы я просто так отдал его Обахаму и остальным. Он бы никогда по-настоящему не оценил такой раритет.

— Имам, — с нажимом произнес Бобби, — этот револьвер особенный. Он способен убить почти все на свете. Он может спасти парней. Ты можешь спасти парней и полностью искупить свою вину, — сказал он, схватив рукой тунику египтянина. Имам должен понять значимость решения, которое он примет.

Мужчина сделал судорожный вдох, морщинки вокруг глаз исчезли и глубокая вина ушла из черт его лица. Стыд растворился в каком-то внутреннем прощении, которое могло прийти только из-за чувства исправления ошибочного поступка.

— Револьвер до сих в машине, — сказал Имам, приняв, вероятно, самое важное решение в своей жизни. — Я помогу тебе туда добраться. А потом ты покажешь мне, как им пользоваться.