Тот самый день (гет)

Эовин распрощалась с Призраком на пороге дома. Точнее, распрощался он, а она, демонстративно увернувшись от поцелуя, зашагала к машине. Эовин было мучительно стыдно за свой поступок, но иначе она просто не смогла. Если бы они расстались по-другому, по-правильному, так, как положено, это бы стало настоящим прощанием. Может быть, навсегда. У машины она обернулась. Призрак все так же стоял на невысоком крыльце и смотрел на нее. Руки его неподвижно лежали на обледеневших перилах. Эовин остановилась и замерла — в голове вдруг стало тихо и пусто. Подоспевший Кхамул взял ее за плечо и почти насильно затолкал на пассажирское сидение. Она сейчас же обернулась, тщетно пытаясь разглядеть Призрака сквозь замерзшее заднее стекло. У нее было странное ощущение, что она забыла о чем-то важном или что-то упустила, и тень потерянного скользила в пахнущем дымом воздухе, задевая ее ресницы. К запаху дыма вдруг примешался едва уловимый аромат, раздражающий ноздри и растекающийся травяной горечью в горле. Эовин досадливо поморщилась. Кхамул, усевшийся за руль и взявшийся было за ключ, послал ей вопросительный взгляд.

— Что за дрянь ты куришь? — спросила она, позволив раздражению вырваться наружу. — Воняет просто омерзительно. Вы тут все на этом сидите, что ли?

— Не понимаю, о чем ты, — озадаченно проговорил Кхамул, заведя, наконец, машину. — Ну вот, сейчас прогреется и поедем. Потерпи немного.

— Потерпеть? — переспросила Эовин, беспокойно оглядывая салон: запах становился все более навязчивым, но при этом она странным образом переставала его ощущать, теряла его так, будто он улетучивался с ветром. — Ты о чем? Со мной все в порядке. Просто это долбаная вонь…

— Какая вонь, Эовин? Немного пахнет бензином и вашим табаком, потому что вы оба дымите, как кучка хоббитов, но запахи не такие уж и сильные. Что не так? Ты опять вся трясешься, — сказал Кхамул. Эовин вдруг поняла, что успела вспотеть, хотя в выстывшей машине ничуть не потеплело.

— Нет, мне не холодно. Все нормально. Просто этот запах… Армин еще там, на крыльце? Скажи ему, чтобы шел домой. Он же простудится. Ему нельзя, в его-то состоянии. И вообще ему надо в больницу, а не вот это все…

— Он ушел. Уже ушел и сейчас ляжет спать. Вырубится и проспит себе до утра, а потом я увезу его в Умбар, в клинику. Это очень хорошая клиника, мы всегда там лечимся, когда что-нибудь случается.

— Почему ты тогда раньше его не увез? — спросила Эовин. Сосредоточиться было трудно: слова будто уплывали, теряя смысл, и она мучительно пыталась сообразить, правильно ли их подбирает, как будто вместо того, что ей хотелось сказать, звучало что-то совсем другое. Клиника, новый препарат. Аппарат. Лечение. Нет аппарата. Нет нужного…

— Там хорошая… Эта, как ее? Ну, аппаратура, — выговорила Эовин с усилием. Машина тронулась, скала со сгрудившимися у ее подножья елями мягко поплыла в сторону. Зашуршали листья. Какие, к балрогу, листья сейчас? Откуда?

— Аппаратура? — насторожился Кхамул. — Ты что несешь? Ты нормально себя чувствуешь? У тебя странный вид.

Эовин промолчала: она вглядывалась в темноту, сама не понимая, что именно пытается увидеть. Тени скользили вверх-вниз по белой стене, шуршали листья — с вечера предупреждали, что будет ветер, сильный ветер. Пахло дымом, который швыряло в открытые окна. Она торопилась, поэтому не успела толком попрощаться: побежала к школьному автобусу, который в любую секунду мог тронуться с места. Желтая развалюха с гербом Рохана, который непонятно на какой хрен нарисовали на вспучившемся боку. Запах щекотал нос и растекался во рту — розмарин. Конечно, это все балрожий розмарин. Откуда он здесь? Розмарин сжигают, чтобы отбить заразу. «Такое поверье» — всегда говорила мать. Она стояла на крыльце, а отец возился с машиной. Эомер тогда сильно простыл, кашлял так, что закладывало уши… Эовин закусила губу, и боль помогла ей вернуться к реальности.

— Я хочу обратно.

— Мы вроде бы все обсудили, — сказал Кхамул, ловко обруливая выросшие перед капотом обледенелые каменные зубья. Эовин упрямо замотала головой.

— Нет, мне надо. Ненадолго… На минуту. Мы не попрощались нормально. Я забыла ему сказать…

— Позвонишь и скажешь, когда будем в Гондоре, — протянул Кхамул с раздражающим спокойствием. — Ночью будить его, конечно, не стоит, но утром позвонишь или напишешь.

— Саурон будет недоволен, что я уехала. Ты же сам говорил. И мы с тобой так не договаривались. Ты мне другое сказал, когда мы сюда ехали, — сбивчиво забормотала Эовин.

— Я и сам не знал толком, какой был план. Это был один из вариантов, но я предполагал, что ты останешься с Армином на правах официальной любовницы. С другой стороны, так лучше, потому что никто не знает, что взбредет в башку Саурону или Джарлату.

— Но Саурон…

— С Сауроном мы сами разберемся без твоих судорог, слез и соплей, — оборвал Кхамул. — Я понимаю, что с тобой творится, и все такое, но командир так решил, и точка. Мне-то что, я могу тебя выкинуть здесь, отвезти в Гондор, к Теодену или хоть обратно к Фарамиру, но если ты хоть на йоту доверяешь любимому мужчине, то лучше тебе сделать так, как он сказал. И вообще, давай, заканчивай истерику. Тебе явно нужна помощь специалиста. Откуда вы все на мою голову…

Эовин затихла, пытаясь отдышаться. Странный приступ понемногу прошел, оставив по себе озноб и дрожь в коленях. Рассудок твердил, что это всего лишь реакция на травмирующую ситуацию, и ничего общего с ее родителями у Армина нет. Дым, крыльцо, прощание — обычное дело, просто пара-тройка совпадений, которые даже совпадениями не назовешь. Однако тревога, копившаяся в груди, давила ртутной тяжестью на легкие. Больше всего на свете Эовин хотелось вытолкать Кхамула из-за руля, вернуться обратно и остаться с Призраком, даже если для этого пришлось бы перебраться прямиком в Барад-Дур, но она понимала, что уже не сможет ничего изменить и просто послушается. Я все решу, я разберусь, я знаю, как лучше, — слова, оплетавшие ее невидимой сетью, навевали мнимое, но такое желанное спокойствие, и Эовин послушалась. Сделала все так, как ей сказали — в очередной раз. Тем более что Кхамулу все-таки удалось хоть немного, но отвлечь ее от дурных предчувствий и страхов. Доверяешь любимому мужчине. Слова-то какие. Никто и никогда прежде не говорил о ее связи с Призраком так, и, хотя Эовин не могла не понимать, что это всего лишь очередная манипуляция, ей все равно было приятно.

— Все будет хорошо, да? — спросила она. Кхамул усмехнулся.

— А то как же. Ты не бойся. Нам с ним это все не впервой. Пусть Саурон с этим старым засранцем сидят на базах и планы придумывают, да перекидывают наших туда-сюда, пусть развлекаются, пока время есть. Недолго теперь осталось. Армин возьмется за ум, и мы все решим. Но это уже наши дела. Тебе не надо этим забивать голову.

В Гондор они въехали под утро, когда на затянутом тучами небе уже проступили светлые пятна рассвета. По дороге Кхамул разрешил Эовин позвонить Фарамиру. Она боялась, что друг уже успел свихнуться от беспокойства и отправить все подразделения на ее поиски, но Фарамир будто бы и вовсе не удивился ни ее исчезновению, ни тому, что она звонит ему так поздно, ни ее решению сорваться и уехать в Гондор. Они немного поговорили ни о чем, Фарамир пообещал, что передаст ее пожитки с одним из егерей, пожелал ей удачи, и на этом они распрощались. Эовин сбросила вызов и сердито уставилась на Кхамула, но тот сделал вид, что ничего не замечает. Больше они не разговаривали. Эовин даже успела немного поспать и открыла глаза уже тогда, когда в нескольких километрах впереди возникли циклопические каменные стены древней крепости.

В Минас Тирит Эовин бывала раз пять, не больше: Теоден не любил уезжать далеко от дома, и с Арагорном они встречались в приграничных поселках или вовсе на охотничьих базах, где никому из них не грозило лишнее внимание. Эовин привыкла видеть прославленного гондорского правителя в самой обыденной обстановке из возможных, просто одетого и громко смеющегося в ответ на ворчание вечно недовольного Теодена. Ей было трудно совместить знакомого ей Арагорна и строгого и недосягаемо-величественного человека из новостей и газетных репортажей. Как-то он встретит ее теперь, когда она перестала быть подающей надежды племянницей шефа Теодена? От Арагорна мысли Эовин перетекли к Арвен. Красавица-дочь ривенделлского великого герцога, рассорившаяся с отцом из-за Арагорна, неизменно наводила на нее жуть пламенно-кипучим энтузиазмом, безапелляционными заявлениями и манерой совать свой нос во все дела. Поэтому в том числе Эовин и сопротивлялась так, когда Теоден пытался отправить ее в Гондор. Однако теперь мысли об Арвен заставляли Эовин чувствовать робкую надежду: вдруг та ее поймет по-настоящему, а не сделает вид, что приняла ее выбор, из жалости или снисходительности. Эовин твердо решила, что не позволит держать себя взаперти и не останется с семьей Арагорна хотя бы потому, что это было слишком опасно для них — и для Армина. Саурон должен был знать, что она в пределах его досягаемости: она не могла этого не понимать. Опасность всегда была совсем близко, а теперь ей придется научиться жить под прицелом.

Глядя на то, как растет впереди розовеющий в тусклых лучах Минас Тирит, Эовин пообещала себе, что будет сильной и больше не станет попусту тратить время на хандру. Она будет такой, какой ее хочет видеть Армин — она должна быть его достойна. Пусть Теоден и остальные презирают ее, если хотят. Имеют право, тем более теперь, когда она открыто перешла на другую сторону. Правда, «та сторона» как-то вдруг начала мешаться с «этой», потому что всех не устраивал Саруман, но все же… Эовин пыталась понять, почему и как Арагорн пошел на какие-то договоренности с назгулами, и какая роль во всем этом отводилась ей самой, но мысли нещадно путались, и она бросила попытки разобраться в происходящем. Поймет все по ходу дела, если, конечно, ее не пристрелят раньше. Кто знает, вдруг, стоит им с Кхамулом проехать мост, ведущий к распахнутым воротам, и их тут же примет гондорский спецназ? Некстати припомнились слова Призрака об отвратительных гондорских тюрьмах. Эовин подозрительно вгляделась в людей, толпившихся на площадке перед воротами. Вроде бы признаков суматохи не наблюдалось: один за другим подъезжали экскурсионные автобусы, люди втекали в них, тут же сменяясь новыми, — Арагорн зарабатывал немалую прибавку в бюджет за счет туризма, который так ненавидел Теоден.

Когда машина проехала мост и застряла в очереди на въезд, Кхамул, устало зевнув, набрал какой-то номер на своем мобильнике. Ему тут же ответили, он объяснил, где они находятся, и, выслушав ответ, снова сунул мобильник в карман. Эовин напряглась: ей показалось, что из динамика доносился женский голос. Она гадала, кто это может быть, понимая, что Кхамул, скорее всего, не станет теперь отвечать на ее расспросы. Не хватало еще, чтобы он притащил ее к бывшей жене Армина… Кхамул меж тем выбрался из потока машин, двигавшихся в сторону центра, и свернул на узкую мощеную улицу, которая сплошь была застроена старинными двухэтажными домами.

— А куда мы едем? — не выдержала Эовин.

— Сейчас подберем одного человека, а дальше отвезу тебя на служебную квартиру. Пока побудешь там — комплекс охраняется, разумеется. Надеюсь, ты понимаешь, что высовываться оттуда нельзя?

— Ты действительно думаешь, что я буду сидеть взаперти все время, пока вы разбираетесь с Сауроном и Саруманом? — сердито воскликнула Эовин. Кхамул снова не удостоил ее ни взглядом, ни ответом. Через несколько минут он припарковался у кофейни. Дверь распахнулась. На пороге показалась Арвен собственной персоной. Изумленная Эовин, вытаращив глаза, смотрела на то, как та грациозно проплыла по дорожке, легко ступая на головокружительно высоких каблуках.

— Серьезно? — пробормотала она, обернувшись к Кхамулу. Тот чуть улыбнулся, но ответить не успел: Арвен распахнула дверь и села на заднее сидение, отшвырнув пакет с запчастями, которых так и не дождался Фарамир. Эовин обернулась, робко поздоровалась и замерла под откровенно изучающим взглядом ярких зеленых глаз. Ей стало так не по себе, что она едва сдерживалась, чтобы не выскочить из машины и не сбежать, куда ноги несут. Почему-то было жутко стыдно за собственный затрапезный, замученный и невыспавшийся вид, хотя это было последним, что должно было ее волновать. Доведя смущение Эовин до точки невозврата, Арвен, наконец, отвела взгляд и заговорила с Кхамулом, будто бы забыв о ее существовании. Эовин почти не вслушивалась в разговор, предпочитая смотреть на проплывавшие мимо великолепные здания, но ей все равно не давала покоя мысль, что беседа супруги гондорского монарха с одним из ближайших приспешников Саурона выглядит какой-то слишком уж… Жизнерадостной.

Следуя указаниям Арвен, они довольно быстро добрались до квартала, построенного по одному из типовых современных проектов, и оказались у невзрачного дома, огороженного по периметру забором с камерами наблюдения через каждые двадцать-тридцать метров. Кхамул остановился у ворот, и Арвен вышла, чтобы поговорить со спустившимся из караульной будки дежурным. Ворота отъехали в сторону. У Эовин тревожно забилось сердце, как будто ее привезли не в убежище, а как минимум на допрос, но она сдержалась и не сказала ни слова. Кхамул, свернув к дому, аккуратно припарковался. Они вышли из машины и разошлись по разные стороны. Эовин раз за разом оглядывала дом с рядами пластиковых окон, гадая, сколько времени ей придется тут проторчать. Через несколько минут появилась Арвен и вручила Кхамулу увесистую связку ключей.

— Давай на пятый этаж.

— Пятый? Вы там с ума посходили?

— Утихомирься. Отходных путей достаточно, охрану поставили на каждом этаже. Да и вообще, ты серьезно думаешь, что кто-то решится похищать ее отсюда?

— А то ты не понимаешь, что теперь у нас на хвосте не только Саурон, но еще и Саруман, — проворчал Кхамул.

— А Саруману я зачем? — робко вставила Эовин. Оба обернулись на нее, как по команде.

— Пока вроде бы незачем, но кто его знает, — ответила, наконец, Арвен. — Идем, ей явно не помешает пара кружек кофе. Кстати, я захватила эклеров. Они в той кофейне просто неподражаемые.

Эовин, задыхаясь от злости, зашагала вперед. Чем дальше, тем сильнее ее мучила неловкость: мало того, что ею распоряжались, как вещью, рядом с Арвен она чувствовала себя конченой дурой, и ей это совсем не нравилось. Острое ощущение собственной неполноценности, которое Эовин успела подзабыть после долгожданной встречи с Призраком, снова затлело в ней чадящим огоньком. Ну почему нельзя было просто прислать пару полицейских?

В квартире, которая оказалась практически пустой и будто бы совершенно необжитой, Арвен продолжила раздражать Эовин с удвоенным усердием. Сперва Эовин выслушала длинную многословную инструкцию с перечислением того, что ей теперь категорически запрещалось, потом Арвен показала ей, как открывать и закрывать сложные замки на дверях и как пользоваться видеодомофоном — будто бы Эовин собиралась принимать гостей. Дальше они прошли на кухню в сопровождении молчащего Кхамула, и Эовин пришлось съесть обещанный эклер и запить его горьким кофе. Ни Кхамул, ни Арвен к еде не притронулись.

— Теперь, если ты закончила, давай приступим к делу, — прощебетала Арвен, когда Эовин отставила кружку.

— К делу? К какому делу?

— Как к какому? Мне нужно тебя осмотреть. Прости, дорогая, но выглядишь ты как пелленорское умертвие, и Кхамул сказал…

— Что сказал Кхамул? — вспылила Эовин. Тот поднял руки в примирительном жесте. Эовин продолжала, кое-как заставив себя не орать: — Знаешь что, прости, конечно, но никакие осмотры мне не нужны. Мне надо в душ, а потом поспать, а дальше, пожалуйста, отведи меня к Арагорну, потому что мне надо с ним поговорить.

Арвен покачала головой.

— У Арагорна в ближайшие дни куча дел. Приезжает Теоден, ты в курсе? Нет? Наверное, он к тебе заедет. Потом, конечно, ты сможешь встретиться и с Арагорном, но сейчас ему не до тебя. А теперь давай, снимай свитер. Кхамул сказал, у тебя повышенная чувствительность к запахам и проблемы с пищеварением, — протараторила она и выдала контрольный выстрел: — А ты случайно не беременна?

Эовин молча воззрилась на нее. Кхамул, спохватившись, встал между ними. Рука его будто бы невзначай коснулась руки Арвен, но та даже не шелохнулась.

— Я думаю, сегодня нам лучше дать Эовин отдохнуть с дороги. Ночь у нее выдалась нелегкая, и до этого я слегка перестарался, пока убеждал ее поехать со мной, так что…

— Да уж, с тебя станется, — усмехнулась Арвен. — Ладно, хорошо. Значит, я заеду завтра. Часов в двенадцать.

Эовин поспешила спрятаться за дверью ванной комнаты и выбралась из своего убежища лишь тогда, когда услышала, как пискнули, закрываясь, кодовые замки. Она пообещала себе, что в следующий раз спустит с лестницы и Арвен, и Кхамула, но сначала как следует отоспится.