Ниона и пароколдунский двигатель (джен)

Разговор в "Великом знании" стал отправной точкой для новых событий.

Но есть парочка "но". Во-первых, хочу продолжить рассказывать о том, что происходило в библиотеке. В принципе, на это не уйдет много времени, потому что там все было достаточно просто. Милли еще раз поговорила с ухочами, договорилась о том, чтобы все они держали языки за зубами и не распространялись о том, что было обнаружено. Также она забрала записки из свитка сказав, что о них все равно никто раньше не знал… С другой стороны, она указала на то, что это будет доказательством больших упущений со стороны двух смотрителей "Великого знания" и их недостаточной квалификации в вопросах хранения документов, за что им грозит суд и многое-многое другое в образе немаленьких проблем. Вдобавок Милли как-то изощренно сказала, что если обычная девушка нашла секреты в документах, за которыми ухочи должны присматривать и которые должны изучать, то они представляют из себя лишь жалкие пародии на нормальных ученых и библиотекарей. После этого Фрил прыгнул их обратно в замок Мурдыкса.

— Все на отдых и восстановление, — скомандовал Фрил по прибытии. — Я тоже пойду лягу. Голова тяжелая, словно камней туда накидали в большом количестве, встряхнули хорошенько, чтобы уже заброшенные улеглись, после чего докидали в оставшееся место или песка туда засыпали, так, чтобы еще тяжелее было, потом закрыли эту коробочку и еще раз встряхнули для трамбовки, — сказал он.

На самом деле Фрил чувствовал себя действительно ужасно. Выглядел он еще хуже, а дело вот в чем заключается: синяки под глазами стали практически черными, практически на половину лица; морщинки, которые уже проступили на лице тонкими линиями, внезапно стали глубокими, каким-то серыми, словно разломы в земле; уголки губ, которые до начала всех этих приключений, несмотря на вечные неурядицы, связанные с его выдумками колдовства, были поднятыми вверх, направились вниз и добавили ему не просто несколько лет, а несколько десятков, не хватало только относительно густой и седой бороды, чтобы он стал похож на старика. В связи с этими приобретенными параметрами внешности ни Жупелка, ни Милли не сказали ему ни единого слова.

Хотя я немного не прав.

Ему сказали... точнее, сказала, Жупелка, но это был больше вопрос: "Слушай, ты кушать будешь, хочешь? Я могу пойти и приготовить что-нибудь, как ты меня учил... а то мы слишком долго шарились... и ты выглядишь изнеможённым... мне это не нравится".

— Нет, ничего не надо, — отмахнулся Фрил и покачнулся. — Лучше помоги мне дойти до комнаты. Голова кружиться внезапно начала. — пока он говорил эти слова, стал выглядеть еще старше, а все из-за внезапно заострившихся скул.

— Ой-ёй, — сказала Жупелка и подлетела к нему. — Тихо-тихо-тихо, не выключайся! Оставайся в нормальном состоянии и в сознании. Нам не хватало сейчас еще бегать и искать аквада. Никто из нас сейчас не в силах на продолжительные броски в виде пробежек, — фантазфурия мягко, как-то даже нежно подхватила его под руку и немного приподняла, взяв на плечи часть веса его тела. — Как, получше? — спросила она, посмотрев на Фрила... и, посмотрев, ужаснулась. Радужки его глаз набрались серостью. Они стали выглядеть так, словно на них насело огромное количество пыли, сквозь которую пробивалось что-то напоминающее нормальный цвет, к которому она привыкла, но только пробивалось... А еще во взгляде появился какой-то матовый оттенок. Словно глаза не отражали, а наоборот, поглощали любой свет, на них попадающий.

— С тобой точно все нормально? — поинтересовалась Жупелка. — Может быть, нам все же стоит озадачиться, приложить все усилия, чтобы вызвать сюда аквада и попросить посмотреть за тобой?.. — наконец фантазфурия посмотрела на наблюдающую за ними Милли. — Если что, эм, Милли, вы сможете оказать нам такую услугу? — спросила она, прекрасно понимая что, Фрила с Милли оставлять нельзя. Но не потому, что она думала о какой-то там ревности или типа того. Все было гораздо проще и заключалось в возможных внезапных вспышках лунатизма, о которых Жупелка, конечно, могла предупредить, но предпочла бы промолчать — для безопасности и чтобы не отвечать на лишние и, конечно же, ненужные вопросы. И, конечно, фантазфурия понимала, что Милли Визмен на их стороне, но в некоторые подробности все равно считала не нужным посвящать.

— Эм… да… — ответила Милли. — Так-то, в городе, в какой-нибудь таверне, я могу прикупить ужин на нас на всех.

Милли нахмурилась, и тут я увидел то, чего раньше в наследнице древнего рода не замечал, а именно — сострадание. До этого она держалась отстранённо, задумчиво, холодно, а тут от неё повеяло теплом, которого до этого не было. Меня подобное преобразование заставило слегка улыбнуться, однако не более того.

Причиной этого было переживание за Фрила, чьи ноги начали подкашиваться. С каждой минутой он все больше повисал на плечах у Жупелки, что в человечьем облике не могла себе позволить взвалить его на себя в полной мере.

— Отлично. Спасибо. Только на меня ничего брать не надо… я, эм… на диете. Сама себе готовлю… — быстро сказала та. — У меня с желудком проблемы, поэтому все приходится отдельно делать, — она пожала плечами, и это уточнение вполне удовлетворило Милли, собравшуюся завалить поучениями и восклицаниями на тему того, что любая диета, кроме лечебной и составленной хорошим лекарем или аквадом-лекарем, является бредом в наивысшей степени. — Так, Фрил, пойдём… ты совсем никакой… — поспешно сказала Жупелка и повела того в сторону его комнаты. — Что-то мне подсказывает, что ты засыпаешь, а бросать тебя тут я не вижу никаких вариантов…

Все время нахождения в замке после прыжка из "Великого знания" Жупелка думала, что тут больше никого нет. Оказалось, что она ошибалась. Здесь уже была Делка, и именно она потихоньку ступала по пустым улицам коридоров на появившиеся звуки в сторону тронного зала. Милли же была уготована встреча с древним дамбром и вантаншей, которые сразу после прыжка вышли на улицу, чтобы там, на травке недалеко от ворот, немного полежать, посмотреть в небо и пообщаться о славной битве и о том, насколько круто у них получилось пробежаться сквозь толпы, полчища, орды монахов-духоборов, что активно нападали и пытались их остановить, но тщетно! А главное, и над этим смеялись и дамбр, и вантанша, каким-то чудом, просто по какой-то удивительной случайности, обнаружилось, что те были пусть и вооружены, но не так, как раньше вооружались эти монахи. То есть не было в этот раз такого огромного количества копий, не было мечей, ножей, трезубцев и прочего-прочего в виде топоров, секир, серпов... Конечно, некоторые нападающие были вооружены, но эти некоторые, они словно представляли из себя командиров каких-то там внутренних подразделений боевых-монахов, если такие вообще были, что и принялись обсуждать Вантанамама и Грох.

И как только я услышал эти размышления, так сразу понял, что в этом есть что-то правдивое… или мне показалось, что должно было быть правдивое.

"А ведь действительно... — подумал я. — Как-то до этого момента я даже не задумывался касаемо всей той битвы и смотрел на нее просто как на битву, а тут понял, что практически все, с кем встретились ребята, шли в рукопашную. Я вот даже не понял той причины, по которой это было так. Даже лучников не было, хотя должны были быть, особенно в горах, где полно места, где можно спрятаться и застать врасплох любого противника! Но не было!.."

Вот я и подумал, попытавшись вспомнить, и обнаружил, с огромным удивлением, что когда мы с Мультаном, все такие из себя боевые молодцы, упали с гор к подножию многовековника, нас встретило хорошо вооруженное войско, от которого мы сбежали только благодаря колдунствам и какому-то чуду! А тут наши добры-молодцы приперлись и в рукопашную пошли. Вообще, на самом деле, это было очень опрометчивым решением, идти в рукопашную... Нет, конечно, у дамбра был хороший такой большой нож, который никак иначе кроме как "тесак" и назвать не получилось бы, а у Вантанамамы за спиной была огромная секира, но они не воспользовались своим вооружением. Даже не подумали об этом, когда на них насели, один за другим, монахи-духоборы, в редком исключении чем-то вооруженные. Вообще, это дело, как и вся ситуация, были странными.

Это же подметили и Грох с огромной вантаншей, а еще они люто поржали над собственным поведением. Причиной смеха была как раз их реакция на рукопашные бои.

— А ведь мы могли взять свои кортики и отгонять ими каждого, кого только можно! А вооруженные, увидев наши несколько азартные и веселые от битвы оскалы, вообще вряд ли попробовали бы на нас напасть! Но мы такие крутые и благородные, что кулаками отвечали на кулаки! Не, ну на самом деле, это прям очень круто! Ба-ба-ба-ба! — смеялся Грох.

— Не, я всегда, когда есть выбор между мордобоем и поножовщиной, выбираю мордобой. Не люблю я всю эту тему с оружием, хотя иногда помогает, причем очень неплохо. В частности, это работает когда надо напугать, а когда подраться, лучше кулаком и пяткой усаживать или укладывать отдохнуть, — Вантанамама как-то мечтательно вздохнула. — А все же хорошо время провели! Весело! Прям вспомнила, как освобождала деревни вантан от гупырков, когда те внезапно решили взять даже не столько управление в свои руки, сколько поставить на процент и, ничего не делая, получать йоты, просто запугивая. И, знаешь, в принципе, там ребята могли бы отбиться от этих, сил тьмы... Но поскольку гупырки нападали на мирные деревни ремесленников, то все было печально и вот в какой-то момент я — вся такая почти из поднебесья, — услышав об этом, решила пойти и помочь. Пыталась созвать как можно больше своих друзей на помощь, но мало кто пошел, а в бой, во всяком случае в первый раз, я так и вообще одна выдвинулась... и-и-и, ка-а-ак раскидала, ка-а-ак разложила, ка-а-ак раздавила гупырков, целую небольшую армию сама, так и тогда обо мне впервые это перекошенные серушки заговорили... — сказала она.

А я хочу сделать пояснение, которое в данном случае может быть достаточно важным. "Серушками" по ту сторону мира-монеты очень редко называют крайне неприятных личностей, ассоциируя с серым цветом. То есть таким образом идет несколько социально-моральных отсылок... как минимум первая заключается в том, что гупырки, в большинстве своем, в первую очередь никогда не принимали никакой стороны и выступали как наемники, иногда даже предавая нанимателей по причине гораздо больше оплаты и обещанных йот еще и со стороны преданного. Если такое случалось, гупырки всегда прикрывались какими-то абстрактными понятиями, совершенно серыми, если со стороны рассматривать самих гупырков. Следующей причиной получения названия "серушки" был цвет их кожи, который сообщал о том, насколько редко они покидали тоннели, пещеры и разнообразные провалы Полимирья и выбирались на поверхность. Вдобавок к этим двум причинам можно добавить еще несколько таких, глобальных, но в этом нет никакого практического смысла, поэтому не стану. В мои обязанности входило объяснение того, почему Вантанамама назвала гупырков "серушки", и, кажется, у меня получилось это сделать. А так, там много всяких причин…

— ...Останавливаться на одной деревне, захваченной этими, я не намеревалась, поэтому выдвинулась дальше, уже вообще одна, и пошла, — продолжила рассказывать Вантанамама. — И шла, пока не пришла в нужное мне место. А там побитые уже договорились с целыми о том, чтобы меня остановить, и побитые попытались с этого даже заиметь некоторую выгоду, рассказав обо мне, о том, как я дерусь и так далее, и было не просто, но в итоге и эти тоже выхватили по шее по первое число, — она мечтательно вздохнула, словно проваливаясь в ностальгический сон. — Правда, когда я уже почти разобралась с гупырками, наконец, вантаны все-таки начали присоединяться. Я была рада этому, — огромная вантанша улыбнулась. — Вообще, я до сих пор удивляюсь тому, что нас считают приверженцами той стороны света, которая не свет, а которая другая... Вантаны, в большинстве своем, слишком ленивы, чтобы участвовать в каких бы то ни было конфликтах. Да, когда вот уже совсем припечет, мы жжем и не только собственные города, чтобы было чувство, что все потеряно и возвращаться некуда из-за недруга, но это, скорее, наша дурная особенность... А еще больше я не понимаю и удивляюсь тем правителям и тем рассказчикам, которым удалось в свое время настолько хорошо организовать вантан, что из нас получились целые войска, которые и прославили нас по-черному и в черном свете... — она поджала губы — и на сей раз не от ностальгии, а из-за чувства печали. — Ладно, что уж там... сами виновны в том, что так случилось, и теперь старательно пытаемся отмыться. Бывает! — вантанша грустно улыбнулась. — Но сегодня было круто! Как в те добрые времена, когда можно было весело провести время в драке, в битве! Сейчас все на этих всяких механизмах помешаны, что-то там придумывают, по домам сидят, а караваны по дренелю ходят и находятся под защитой... никакой тебе ловли жуликов по кустам. Просто работа и работа... — вантанша вздохнула.

— Ну да, примерно как тот старый символ, — хмыкнул дамбр. — Где куслекисл следует за привязанным к нему кислинником, — Грох рассмеялся. — Я тоже немного заскучал в последнее время и думал, что если что-нибудь не произойдет, чисто по памяти пойду творить хаос и разруху... хотя был еще вариант — устроить какой-нибудь фестиваль. Ну, знаешь, такой, нового вида. Сказать всем, чтобы своих ездовых приукрашивали... там, доспехи всякие, латы готовили для шерпанов, шустроганов и прочих... Чтобы сами в коже, во всяких одеждах нарядных на музыкальную ярмарку приезжали, а главное, без детей и с готовностью пошалить! — он двусмысленно хихикнул. — Чтобы палатки брали и были готовы пить, танцевать и песни горланить. — говорил он.

А я слушал и представлял себе байкерский фестиваль во всех красках, только вместо мотоциклистов видел наездников на шерпанах, многоножеках, бородатых рыхачах, даже задом наперед на алабаньках одного представил, самого отбитого, с музыкальными инструментами, в кожаном жилете и так далее. И вот как только я все это представил, вот честно, чуть в голос не заржал, едва не разбудив домашних... Кстати, у вас уже давно должен был возникнуть вопрос о том, каким таким образом у меня получалось за одну ночь просмотреть все приключение? Тут мне сложно ответить, но смысл в том, что артефакт оставлял мое физическое тело в моем мире, а вот духовному позволял проживать все то время той стороны мира-монеты. Таким образом, за одну ночь я становился свидетелем всего второго путешествия Нионы. И, что самое интересное, эта штуковина, она позволяла мне в любой момент вернуться к своей реальности, водички попить сходить, к примеру, но я этого не делал, потому что понимал, что две минуты тут могли стоить мне несколько... десятков часов на той стороне мира-монеты, а это стало бы ужасным упущением, которое я пытался не допустить, чтобы увидеть все собственными глазами, как бы глупо это ни прозвучало.

К достижению этого предложения в разговоре между дамбром и вантаншей появилась Милли. Она заставила Гроха и Вантанамаму подскочить и настроиться на очередной бой с непонятно кем, кто во время их отсутствия пробрался в Мурдыксов замок.

— А, это вы, госпожа Милли, — учтиво сказала вантанша. — А вы давно вернулись? Мы вас не слышали и не видели... как там Жупелка и Фрил? Куда вы? — начала спрашивать огромная женщина из народа вантан, которая по выражению лица наследницы рода Визменов понимала, что на самом деле все не так хорошо, и их посещение "Великого знания" закончилось, скорее всего, не так, как должно было закончиться. Возможно, не плохо, просто не так, как планировалось.

— Я за аквадом, — честно ответила Милли. — Вашему Фрилу нехорошо, так что надо позвать кого-нибудь из профессионалов, чтобы он посмотрел, что с вашим другом не так... — она не собиралась скрывать от друзей Фрила информацию о том, тому не очень хорошо — и неизвестно по какой причине, — Только это не повод, чтобы бежать к нему. Лучше дождаться, когда он придет в себя, и тогда задать вопросы о том, что случилось. Я тоже не лезу, пусть мне и интересно, — сказала она. — Аквад же нужен как тот, кто будет понимать, что делать и как быть в случае, если вашему другу станет хуже, — сказала она, выставив руки перед собой и таким образом сообщая дамбру и вантанше, что им следует остановиться.

— Ну... да... наверное, ты права, — сильно нахмурившись, в один голос ответили Грох и Вантанамама, посмотрев на Милли.

— Вы лучше присматривайте за тем, что тут происходит. За замком. Кстати, а как вы так быстро здесь оказались? Вы ж должны были быть сейчас где-то в Полимирье или в горах... у Нионы что-то пошло не по плану? — наследница рода Визменов подняла бровь до середины лба, и пусть она понимала, что тратит время, которого у неё нет, но поскольку узнать об этом было важно, решила спросить без промедления, сразу, чтобы потом не донимать себя домыслами.

— Все получилось, госпожа, — сказал дамбр, который умел проявить требующееся уважение в те моменты, когда таковое действительно требовалось от него. — Нас сюда Делка прыгнула, чтобы оградить от дополнительных сложностей и от проблем, связанных с побегом с гор.

— Ага, то есть моя ученица тоже тут. Это радует. Радует хотя бы тем, что с ней все нормально... — Милли потупилась. — Ладно, на нападите на Жупелку случайно в том случае, если пойдете по замку гулять! А то случайно можете дел натворить… А я побежала искать аквада для Фрила. Если что, скоро вернусь. Кстати, вы это, кушать будете или как? У меня просто в планах заказать нам еды. Не знаю, как у вас с кишками, а вот я кушать хочу, — сказала она, и в подтверждение этого её желудок издал протяженную песню огромного белого кита, заставив покраснеть от неловкости и скрыться с места разговора.

В это время Делка столкнулась с Жупелкой. Они переглянулись, колдунша и без лишних слов подхватила свободную руку Фрила, и они вместе пошли и понесли уже почти отрубившегося молодого колдуна, который уже некоторое время чувствовал и выглядел не так хорошо, как должен был бы в своем возрасте.

По дороге в двух словах Делка рассказала о том, что все прошло достаточно неплохо и что им удалось достичь той цели, которую они преследовали. Колдунша же в свою очередь рассказала, что в этот момент Ниона вместе с Цифом и пленником должны на пароколдунском двигателе возвращаться в Глабрум. Правда, она не могла предположить, сколько времени этим троим придется потратить по дороге, скажем так, домой. На путь обратно влияло огромное количество переменных, о которых Делка рассказала Жупелке.

 

В это же время, на другой стороне земли, точнее, под ней, в Полимирье, Мультан наконец восстановил свои силы до нормального состояния и решил пообщаться с Блумом касаемо дальнейших шагов. Самым главным при этом в их разговоре был момент, подразумевающий под собой немалое количество сомнений моего старого друга касаемо следующей ночи и его способности еще раз использовать колдунские силы на полную катушку. Мультан сказал:

— Если бы я каждый день, или хотя бы через день, продолжал бы использовать такой колдунский напор и мой истинный колдунский талант, меня б уже пусть и можно было бы к Сновидцу отпускать, но я был бы более устойчивым к таким колдунствам, а так... тяжко мне... и болит теперь все тело... Надеюсь что хоть Скотоглосу больнее, чем мне! Ха! Потому что иначе я... мне… Ну, короче, я же спас экономический центр Полимирья?.. Ну, спас и спас, а злодея остановить не смог, и это неправильно, я бы даже сказал, что ужасно! Да и мой старый друг, с которым мы прошли через столько битв и сражений, думаю, не простил бы меня за столь позорно слитый бой, в котором я пострадал от себя, а враг — неизвестно, пострадал или нет...

И мне, с одной стороны, было приятно, что он меня вспомнил, а с другой стороны, я так подумал: "Это ж он, получается, до сих пор вспоминает меня как некоего жесткого предводителя и то, как я его несколько раз пинками и подзатыльниками вел отстаивать свою честь... нашу честь… честь его стороны мира-монеты… м-да".

— Ты бы не об этом волновался, а о том, что мы будем делать и как мы будем делать следующей ночью. Этот темновидный упырь ускорился, причем очень сильно. Еще немного, и я не смогу за ним угнаться. Самое интересное, знаешь, он, будто бы что-то почувствовав, резко сменил направление, и если бы не траектория бури, то сразу ушел бы в нужную сторону, а так ему пришлось ждать, пока его защитная оболочка замедлится и совершит маневр. Возможно, именно это стало нашим счастливым случаем, чтобы не только отдохнуть, но и определиться с тем, что делать дальше, — рассудительно ответил музыкальный дракон, чьи связки потрескивали и слегка хрипели.

На самом деле он получил небольшую травму. Она заключалась в слегка сорванных голосовых связках и небольшом ожоге горла, и если вы удивлены тем, что дракон смог обжечься, не удивляйтесь. Ему тоже пришлось концентрировать пламя и разогревать его до предельных температур, чтобы оно пылало ярче и светило примерно как одно из светил на небе.

— Твоя правда, дружище... твоя правда... — сказал Мультан. — Так, вообще, наверное, для меня есть смысл прыгнуть в Мурдыксов замок и узнать, как там у ребят дела... Как думаешь, когда это лучше сделать? Сегодня или завтра? — поинтересовался он, сверкнув своей лысиной, отразившей свет люминарии. — Сегодня вот вроде бы и можно и, наверное, даже нужно, но позже!.. А позже у нас уже не будет ни сил, ни возможности, — он тяжело выдохнул. — ...Но сегодня, как мне кажется, у них уже есть хоть какая-то информация и мысли касаемо дальнейших телодвижений.

— Не, не рыпайся пока что, — сказал Блум. — Думаю, они сами еще не до конца понимают, что получилось узнать, если вообще хоть что-то получилось, — он натянуло улыбнулся. — И вообще, а что, если никто из них еще не вернулся в Глабрум? Ты просто так сделаешь прыг-скок туда-обратно, и все! И потратишь недешевые ресурсы, если прыгать будешь как Мурдыкс. Я вижу в этом исключительно кощунство, — дракон улыбнулся. — Да и нам лучше отдохнуть. Не тратить время на прыжки и поиски тех, с кем надо поговорить.

Блум был совершенно прав, и Мультан это признал.

— Как ни крути, а второй этап вчерашнего сражения должен скоро начаться, — Блум гигикнул, сопроводив свой смех странными музыкальными партиями.

"А эти двое неплохо поладили. То есть они и до этого неплохо общались, но как-то больше в рамках офисной вежливости, как сотрудники одной организации из разных отделов, а сейчас вообще по-дружески, — подумал я. — На самом деле это круто. Как минимум это доказательство того, что не все с той стороны мира-монеты дураки, которые за драконами бегают только потому, что думают: те украли какую-то принцессу и после сражения с огромной рептилией есть шанс стать королем и мужем освобожденной из плена когтистых лап девушки".

После этой мысли мне вновь пришлось сдержаться чтобы не заржать. Причиной этому была идиотская мыслишка. Даже не мысль, а именно что мыслишка.

"То самое неловкое чувство, когда ты проснулся не сам, а когда тебя разбудили, чтобы биться за принцессу, о которой ты вообще ничего не знаешь и вообще не понимаешь, че тут происходит-то?!" — подумав об этом, я представил физиономию музыкального дракона, которая и без того была потешной, а с недоумением на ней иногда начинала напоминать плохой шарж на нормального дракона. Ну, такого, как из наших фильмов.

 

В это же время Ниона вместе с Цифом, Римом и монахом, которому пришлось закрыть рот кляпом, потихоньку бороздили небо, поднявшись гораздо выше облаков. Только благодаря этому они избегали непогоды, которую наблюдали внизу. Это было прикольно. Это было интересно. Для Нионы это было очень любопытным опытом, который, она была уверена, никогда и нигде не сможет повторить. Ещё она уже подумала о том, что ей легко дышится… то есть реально легко дышится, несмотря на высоту и на давление. Также её сильно удивляло тот факт, что она смогла нормально сражаться под сенью многовековника. Причём там-то высота была не просто огромная, а чудовищная, и по идее не то чтобы сражаться, двигаться там любому неподготовленному существу, было бы крайне сложно, но нет, все получилось и даже очень неплохо. Как такое было возможно, ей оставалось непонятным.

Пока ребята летели, Меч пел свою неподражаемую пум-песню, поражающую воображение многообразностью. Как ему удавалось находить новые ритмы и мотивы — не известно, но ведь получалось! И он даже перепрыгивал с каких-то этнических мотивов к джазу и блюзу, чтобы потом переключиться на рок-н-ролл, а потом и на нечто, больше напоминающее что-то клубное, даже не имея понятия о таких музыкальных направлениях! Вообще, что касается импровизации, то в этом деле ему помогал Рим, у которого не было слуха, совсем, но которому было просто по приколу голосить хоть что-нибудь. Иначе было просто скучно. И Циф с Нионой просили его не участвовать в импровизации Меча, но тот не слушал. Один раз даже дошло до того что арахнид пообещал каруну выкинуть того из корзины, но аргумент: "Я ж летающий! Я ж все равно вернусь к вам" — оказался вполне себе действенным, чтобы не спорить и не тратить силы. А ведь героиня, которая выступала против бессмысленного насилия, ни слова не сказала в оппозицию высказывания Цифа.

На самом деле Ниона, к тому моменту, когда Циф не выдержал, сама уже некоторое время помышляла о подобном, но сдерживалась, то и дело говоря себе: "Оно того не стоит. Будь выше этого. Этот карун — просто не самый молодой мужчина, которому скучно и перед которым мы, вот как ни крути и с какой стороны не посмотри, в долгу…"

— Так! Всем успокоиться! — командным голосом сказала Ниона. — Нам нет смысла ссориться и нет никакого смысла пытаться выяснить отношения друг меж другом, — она хмыкнула. — Давайте будем пытаться... давайте попытаемся не бесить друг друга, хорошо? Вот ты, Рим... к тебе отдельная просьба. Только послушай меня внимательно и запомни, что я тебе сейчас скажу, хорошо? Давай дальше будем молчать, потому что ты просто вымораживаешь всех нас. Уверена, ты даже Мечу уже надоел, но тот просто слишком хорошо воспитан и соблюдает кодекс чести воина, чтобы обращать внимания на тебя и вот так просто срываться. Тем более, он поет себе и поет, и голос у него шикарный, и слышно, что за пением он провел огромное количество времени! А ты петь не умеешь... Даже наш друг, который появился на свет с врожденными музыкальными навыками и полным отсутствием возможностей к тому, чтобы петь, не настолько бесит, когда пытается петь! Да, он как бы... эм... в какой-то момент эта его особенность, давай скажем так, сыграла нам в качестве прекрасной помощи! Просто великолепной! Просто потому, что уничтожала сознания подвергнувшихся гипнозу людей!.. Но сейчас ничего подобного нам не требуется! В данный момент времени мы просто летим обратно, домой, чтобы собраться одним коллективом с друзьями и обсудить, что делать дальше, — она напряглась. — Что-то я так подумала... кажется, придется тебя посвятить в происходящее... Мне бы не хотелось, но ты можешь знать какие-нибудь подробности и рассказать нам о них. А вот с этим я буду общаться только тогда и только в подземельях Мурдыксового замка, — сказала Ниона, указав на монаха, — потому что там есть прекрасная антиколдунственная тюрьма, куда никто не сможет попасть, а даже если попадет, без проблем оттуда выйти не получится. Это я на своем опыте знаю, — она неоднозначно хмыкнула, хотя путь на свободу был для неё и её друзей был относительно несложным.

— А если я скажу, что ничего не хочу слушать и ни о чем не расскажу? — поинтересовался карун, у которого на самом деле не было никаких вариантов не рассказать и на самом деле он просто пытался выторговать себе больше...

А вот чего именно больше, я не мог сказать на тот момент. У меня не было никаких мыслей на этот счет. Я даже не мог уловить направления движения мыслей этого небольшого перепончатокрылого человекоподобного разумного существа. Однако мне и не требовалось лишний раз напрягаться, потому что я понимал, что в скором времени все разрешится, причем достаточно быстро.

— А ты думаешь, что у тебя есть варианты не рассказать? — спросила Ниона. — Просто я сейчас сделаю небольшое пояснение, а там дальше думай и принимай решение... В общем, я — герой с той стороны. Думаю, ты прекрасно понимаешь, что это могло бы значить, правильно? — она улыбнулась, увидев проблеск понимания в глазах каруна. — Так вот, Рим, такое дело... Я не знаю, в курсе вы или нет, но по ту сторону земли происходит следующее: там древнее зло в виде одного колдуна пробудилось и вышло за пределы древнего колдунства короля драконов и конкретно в этот момент наводит лютый шорох и кошмар в Полимирье... ты что-нибудь слышал об этом? — спросила Ниона, и монах, который до этого лежал достаточно смирно, особенно после того, как его рот заткнули кляпом, оживился и начал дергаться из стороны в сторону.

— Слышал? В Полимирье древнее зло? — поинтересовался карун. — Какое зло? Что там происходит? — напрягся он, внимательно слушая Ниону и смотря на дергающегося наставника, который явно не хотел, чтобы тот это слушал.

— В общем и целом, кто-то пытается что-то сотворить со Скотоглосом. Знаешь о такой старой страшной сказке с вашей стороны мира-монеты? — Ниона мило улыбнулась. — И мы пока что ничего не знаем конкретного обо всем об этом, но ведем расследование и внимательно изучаем попавшиеся в руки детали. Деталей много, копаться в них невероятно долго и много, а времени у нас мало, — она пожала плечами. — Вдобавок ко всему, мне кажется, что ваш вот этот вот старикашка, которого вы так почитаете и которого вы так уважаете, он замешан во всех этих телодвижениях и, скорее всего, пытается вынести свою выгоду из этого. Вот только как и какую, мы, к сожалению, пока что не знаем, но обязательно узнаем! У нас есть прекрасные дознаватели.

— Кто? — поинтересовался Циф, который такого слова не знал.

Рим, на самом деле, не знал тоже и тоже хотел поинтересоваться, но просто не успел. Он только и смог что рот открыть, но не более того. Ниона же быстро пояснила значение слова:

— Это такой человек, который задает разнообразные вопросы тому, кто является под наблюдением власти после совершения того или иного преступления. А у нас есть преступление и есть предполагаемый преступник. Дознаватель, то есть тот, кто нашему предполагаемому преступнику будет задавать вопросы, тоже есть. Осталось только их познакомить и дать поговорить немного. Как бы, ничего такого сложного. Сложным будет потом понять: правдивы ли рассказы вашего предводителя или нет, но что я точно могу сказать — он замешан в темном дельце.

Монах начал дергаться еще сильнее. Он пытался орать. В его глазах блестела ненависть, на которую ответил Меч.

— Дядя, в любой битве будь готов проиграть. Будь готов потерпеть поражение, и в таком случае у тебя не будет ни лишних надежд, ни глупых мечтаний о будущем. Будущее, оно вообще такое, изменчивое и не всегда прекрасное... можешь поверить мне — тому, кто даже перестал в какой-то момент верить в свое будущее, — сказал Меч. — В остальном, вот честно тебе скажу, лучше не ломайся и признайся в том, кто с вами в одной связке работает и что именно вы задумали... В общих чертах-то мы уже обо всем знаем по очень странным причинам, о которых рассказывать не стану, но можешь поверить, не так много времени нам понадобится чтобы вывести тебя и остальных твоих друзей начистоту, — колдунское оружие созданное Мурдыксом подбавило в голос бархатных, потрескивающих ноток. — Не сомневайся, я уверен, что мы сможем распутать этот клубок. Один уже смогли распутать, но там и всяких данных было меньше, а тут... Чем больше мы копаем, тем больше узнаем, а все потому, что все завязано на прошлом, на истории, на разных событиях, что уже случились. Остается только искать ниточки и дергать за них... дергать... вынимая и выпутывая те, которые в клубке лишние или короткие, те, которые лишь дополняют клубок, являясь лишь мнимой его частью. — сказал Меч.

А я подумал: "Какая интересная аллегория! Какое необычное и прикольное сравнение, которое подразумевает под собой расследование в виде клубка, составленного не из одной нити, а множества, и лишь самая длинная из них способна привести к логическому завершению, а остальные только его части, которые также надо достать, просмотреть и аккуратно положить в сторону".

Выслушав Меча, монах, вместо того, чтобы успокоиться, начал биться еще сильнее. Причем настолько, что корзина начала раскачиваться. Любые попытки утихомирить старика словами закончились ничем, и как бы Ниона ни хотела лишний раз трогать его, а пришлось, правда, не ей, а Цифу. Арахнид щелкнул пальцами, и монах угомонился. Он просто обмяк, и все.

— Он уснул. Колдунство старое, проверенное, но использовать его дважды в ближайшие несколько дней ни в коем случае нельзя, — сказал Циф. — Чревато тем, что тот, на кого использовано будет, сразу отправится к Сновидцу... на то оно и сновидческое колдунство, что может познакомить с тем, с кем раньше времени знакомиться нежелательно, — он как-то неоднозначно хмыкнул. — Как бы, по этой причине мы, колдуны, в лице меня, Делки и дамбра, насколько я понимаю, не стали его сразу колдунством вырубать. Опасно... — он вздохнул. — А тут... ну, мне приходится брать ответственность на себя в случае чего, но либо он, либо мы. Я за нас. Ваше мнение уже не учитывается.

— Ладно, не оправдывайся... — сказала Ниона и посмотрела вниз, на черные тучи, которые, как ей казалось, то ли отказывались заканчиваться, то ли двигались вместе с ними в направлении столицы Глабрума. — Самое главное, чтобы мы спускались не во время шторма, который внизу и который не отвяжется от нас, как мне кажется, — сказала героиня, которой действительно не нравилось все, что происходило.

— М-да... летать на такой странной посудине — такое себе удовольствие, — прокомментировал Рим. — А если взять в расчет что летать в такую погоду крайне сложно даже на своих крыльях... — карун пытался подобрать слова, но у него это не очень хорошо получалось. — Короче, я на своих крыльях в такую погоду даже думать не думаю о том, чтобы попробовать куда-нибудь полететь! Более того, стараюсь замотаться таким образом, чтобы меня случайно никуда не унесло! А тут мы на странно-управляемой штуковине, которая двигается на совершенно греховной тяге колдунств, от которых нам давно надо отказаться, потому что из-за них многовековник не может зацвести... — сказал он.

— А многовековник цвести умеет? — поинтересовался Циф, который никогда прежде ничего подобного не слышал. — Я знаю, что он просто растет много веков, или даже десятков веков, а может, и сотен веков, но вот чтобы он цвел, вот этого я никогда не слышал, — арахнид посмотрел на веточку, которую Ниона аккуратно срезала при помощи меча и положила в угол.

— О! Ещё как умеет! Но не цветет уже много столетий, потому что колдунства оскверняют наш мир, — сказал Рим. — Потому что когда колдунов стало слишком много, тогда чаша колдунской энергии от этого переполнилась и начала выплескиваться в мир, — карун пожал плечами. — Говорят, что во всем Мурдыкс виноват, учитывая то, каким колдуном он был и что творил, когда был... — Рим улыбнулся.

— Сдаётся мне, виноват не Мурдыкс, а кое-кто другой… Сдаётся мне, каким-то образом он связал себя и своё существование с многовековником, — сказала Ниона и была права, но только частично, и вот в чем заключалось дело: она не знала о том, что нарыла команда, отправленная в "Великое знание", но понимала, что это "ж-ж-ж" неспроста и рано или поздно должно выстрелить. Так же она подметила из рассказа Цифа, что Жупелка ему рассказывала перед тем, как начать глобально сходить с ума в горах духоборов, о том, как видела, что старик выносил веточку. Это и стало главным поводом дернуть одну с собой — для дальнейшего изучения.

— А если не Мурдыкс, то кто?! — фыркнул карун. — Только Мурдыкс и может быть во всем виноват! Это он когда-то там давно создал столько всего колдунского, сколько никто другой не делал… и все это влияет на многовековник!

— Мне кажется, есть другая причина… не кажется, а я уверена, но пока что никак не могу этого доказать, поэтому лучше промолчу. С моей стороны так мудрее будет, — Ниона улыбнулась и посмотрела на Цифа, тот согласно кивнул, оценивая эту идею на "отлично". — Так, а теперь вопрос к тебе, наш механствующий странник-навигатор... Скажи мне, друг мой милый, вот о чем… кхм… как долго нам еще болтаться над небесами и есть ли способ спуститься без каких бы то ни было приключений? — спросила она. — Думай что хочешь, но я не хочу упасть и не настроена на аварийную посадку со всеми вытекающими.

— На какую посадку? — спросил Циф, не понявший слова "авария".

— На экстренную, с дополнительными эффектами и последствиями в виде... да в виде чего угодно! От травм, до не травм, а чего пострашнее, — она сжала зубы и продемонстрировала, как мышцы скул умеют показываться из-под кожи.

— Лететь нам еще несколько часов. Насчет остального — ничего не могу сказать, — ответил арахнид, чем заинтересовал Рима.

— А как ты понял, что нам еще несколько часов лететь? — спросил карун, который был не самым подвижным из своих сородичей из-за жизни аскета и служителя огромному древнему дереву.

— По положению нас относительно наших светил и светил относительно нас. Я все посчитал и прекрасно понимаю, в какую сторону нам лететь и как долго придется странствовать, — ученый улыбнулся, таким образом сообщая что-то вроде: "На самом деле это все очень просто. На самом деле для этого даже никакого таланта не требуется, просто знания и умение этими знаниями воспользоваться, не более того!"

— Ага... понятно ровно столько, ровно сколько не понятно ничего, — ответил Рим, чем заставил и Цифа, и Ниону, и Меча рассмеяться.

— Ладно, дядя, а-ха, не запаривай себе мозги кипятком, как листики какого-нибудь коричнивенника, — весело сказал Меч. — Кипяток тебя не спасет, потому что здесь нужен многолетний стаж, а у тебя никакого стажа, кроме как грядки вспахивать где-нибудь в низинах гор, где не порода, а земля, нет! Так что, а-ха, поубавь мыслительные процессы и просто наблюдай. Хочешь спрашивать — спрашивай, только не пытайся развести на какие бы то ни было, а-ха, не предназначенные, а-ха, для твои, а-ха, ушей, а-ха! Подробности! А-ха! Все равно тебе никто ничего не скажет, чтобы не подвергнуть опасности всю операцию, — Меч специально акцентировал всю речь на достаточно резких и даже немного агрессивных выдохах "а-ха". — Кстати, мыслители вы великие! Вы бы... А, ну да, не получится... согласен, мой косяк... — сказал Меч, самостоятельно о чем-то подумав и быстренько съехав с темы, которую он сам же и начинал с наезда, однако, не удавшегося.

— И? — поинтересовался арахнид, которому уже просто было интересно узнать, что именно хотело ляпнуть колдунское оружие. — Давай, раз уж начал говорить, договаривай! А то некрасиво с твоей стороны получается. Прям совсем некрасиво! Прям как-то даже, ну, фу-фу-фу! — он улыбнулся.

— Да, ну... я хотел упрекнуть в том, что ты не кинул камень, а потом понял, что мой упрек, а-ха, будет таким из себя, не самым удачным и не самым правильным, просто потому, что никто из нас не сможет найти ни единого камня, чтобы кинуть в сторону Гроха, или Мультана, или Фрила, а-ха! Были б камни, я бы уже начал проедать плешь, а так, а-ха, нет камня, нет упрёка. И, что самое смешное, мы даже этого типа не можем напрячь, чтобы он хрюканчиком метнулся туда-обратно, к земле, чтобы несколько камешков взять... Во-первых, а-ха, он не сможет спуститься, не разбившись в лепешку при всей той погоде, что там бушует. Во-вторых, а-ха, даже если посчастливится и Риму удастся нормально приземлиться, он все равно не сможет вернуться к нам, потому что каруны, а-ха, сами по себе так высоко не летают... Кстати, это и та самая причина, по которой он вряд ли сможет, а-ха, нормально приземлиться. Перепонки перепонками, а расправить их на такой высоте да при такой скорости.. как мне кажется, а-ха, опасно для каруна, так что Циф, ты когда обещал его выкинуть, пусть и делал это сгоряча, но знай, что если бы ты его выбросил, это было бы с концами, — колдунское оружие закатило глаза, после чего посмотрело на каруна. — А ты бы не пытался бы воспользоваться ситуацией, чтобы отмазаться, — Меч внимательно следил за Римом. — Я просто не захотел в тот момент акцентировать на том, что ты не можешь летать на такой высоте. А так, можешь поверить, в другой ситуации я бы обязательно сказал Цифу, но только в том случае, если бы он, на тот момент, а-ха, был на все сто процентов готов переступить черту, а так... Ну, вскрылось сейчас и вскрылось, и слава создателю и воле великого многовековника, который, а-ха, как бы то ни было, но поддерживает какой-то баланс сил, какую-то власть в нашем мире. И знаете, детишки, у меня такое чувство, что после этого дела тот красный цвет, который ему свойственен, когда все нормально, запылает с новой силой и, быть может, даже появятся плоды, которые считаются легендой среди тех, кто когда бы то ни было слыхал о подобном, — спокойно разложил Меч. — А пока нам надо срочно найти Визу, схватить её и уже смотреть в сторону Скотоглоса, потому что нам и с ним придется разбираться по итогу. Даже можете не надеяться, что не придется!.. Ниона, ты в первую очередь можешь не надеяться... нам с тобой придется как-то вступить с ним в бой. Надеюсь, что только с ним, а не со Сновидцем или не с ними вместе...

— Ты бы не предсказывал такого, предсказатель ты непредсказуемый! — сказала Ниона. — А то ты сейчас так наговоришь и такого, что тебе придётся менять героя, но не потому, что у меня все получилось, а потому, что потому!.. — она слегка стукнула рукояткой о корзину.

Можно сказать, что по-дружески, и Меч, который пусть и не мог чувствовать боли, ответил на это:

— Эй! Ты чего дерёшься, а-ха?! Или давно разряд колдунской молнии не осваивала на ощутимость?! — после чего рассмеялся.

 

А в это время в столице Глабрума Милли вела аквада в сторону Мурдыксова замка. Что самое забавное, водные представители разумных существ той стороны мира-монеты уже настолько привыкли за последнее время к посещению этого места в любое время суток, что без разговоров поднимались и отправлялись лечить кого бы то ни было. С одной стороны, конечно, их достаточно сильно это раздражало, а с другой, был постоянный сверхурочный заработок, который доставался то одному лекарю, то другому.

Делка вместе с Жупелкой встали как статуи-горгульи около дверей комнаты Фрила и молча стояли. Им не о чем было разговаривать.

Они даже не пытались найти никаких общих тем и сохраняли обезличенность друг перед дружкой. Почему это было так, я хоть и предполагал, но решил не придавать этому никакого значения, а все потому, что история немного о другом, нежели об отношениях.

Тишина сохранялась вплоть до прибытия аквада и Милли.

"Каким образом Милли смогла найти комнату Фрила?" — можете спросить вы.

Все очень просто: когда наследница Визменов искала аквада, она прямо спрашивала: "Фрила знаешь?" — и до того момента, пока тот не ответил: "Это из Мурдыксова замка который?", продолжала искать, а получив ожидаемый ответ, спросила: "Комнату его сам найдёшь?" — и аквад согласно кивнул.

Вот так Милли и пришла в комнату Фрила. Она, впрочем, как и я, даже не удивились тому, что третий по счету лекарь, к которому она зашла, знал куда идти. С любовью-то молодого человека к колдовству и придумыванию все новых методов улучшения жизни это неудивительно! Кстати, когда она вместе с аквадром пришла, её сильно удивила гнетущая тишина между девушками. Когда аквад зашёл в комнату Фрила, наследница Визменов напрямую спросила:

— А что за траур?

— Траур? — сразу переспросила Жупелка. — Никакого траура нет. Просто, ну, стоим... ну, молчим... ждем, когда ты приведешь аквада... эм, в смысле, ждали, когда ты приведешь аквада, — фантазфурия пожала плечами. — Как бы, ничего такого необычного.

— Так вам тавой, удалось чавой-нибудь выяснить, али как? — тут же спросила Делка — до этого было некогда и не в тему, да и с Жупелкой она не особо хотела общаться, а сейчас вроде как появился удобный повод, чтобы задать тот самый вопрос, который возник в её голове еще при встрече с ребятами в коридоре.

— Удалось, — ответила Милли. — Вот только мы пока что ничего рассказывать не будем, чтобы не гонять информацию из пустого в порожнее. Вот когда все соберемся... или когда большая часть нас будет на месте, тогда и обсудим, — сказала она.

— Вообще, мне кажется, нам надо Мультану скоростной камень метнуть. Фрил сейчас не в состоянии, так что кому-то из вас двоих придется это сделать. Надо колдуну рассказать что как минимум мы вернулись в замок Мурдыкса... и что у нас вроде как что-то получилось, — сказала Жупелка и посмотрела на Делку. — Так, а у вас как дела? Вы взяли этого монаха проклятущего или как? Или затея провалилась?

— Да, вродь как взяли, но тута все может случиться, как с той же, этой же... ну, с Визой, короче. Мы-то её тоже взяли, а потом кто-то такой мудрый и сильный тавой, "раз" и прыгнул её от нас. Мы даже зякочкой моргнуть не успели, шо б попробовать понять, шо случилося, а там усе, пиши-пропало, нету её, — сказала Делка. — Так шо я пока шо ничего загадывать не буду. Вот када наши прилетят... — сказала она и хотела продолжить, вот только Милли не дала ей такой возможности.

— Вот интересно... я вашей этой машины не видела, на которой часть наших союзников решила через горы духоборов перелететь, но сейчас есть вероятность проблем, и не маленьких, — сказала Милли задумчиво, чем приковала к себе взгляды девушек, что все это время провели в коридоре без окон или хотя бы бойниц.

— Что случилось? Что не так-то? — тут же поинтересовалась Жупелка, которой не понравилось услышанное.

— Там вроде как непогода собирается. Не знаю, насколько такая может быть нелетной, но что-то мне подсказывает, что в таких условиях лучше не летать и даже не пытаться, — сказала учительница Делки, и ту передернуло от свежих ощущений падения, которые пришлось пережить не так давно и в полной мере. — Так что я не совсем понимаю, что их ждет и как они будут опускаться на землю, — Милли пожала плечами.

— Плохо... очень и очень плохо, — сказала колдунша. — Если они упадут, то упадут очень жестко. А если они упадут очень жестко, то это будет плохо... а нам плохого и так достает, чтобы было еще хуже.

Делка говорила об этом с задумчивым видом и, казалось бы, сказанное ей несколько походило на бред, но это было не так, потому что в данном высказывании, как не посмотри, но была глубина, причем такая, достаточно хорошая, а главное, осознанная.

И об этом говорю вам я, а все потому, что проходил через подобные обстоятельства там, на той стороне мира-монеты… правда, не падал с огромных высот. Скатываться — да, бывало, скатывался по скалам или типа того, но не было таких падений, через которые прошла Ниона с друзьями.

— Конечно, плохо! — сказала Милли. — Чего ж хорошего, если они об землю шваркнутся? Ничего! А если еще с ценным свидетелем, то и вообще — кошмар! Нам все нужны целыми и невредимыми, нам все нужны, как бы так сказать — вменяемыми, если мы хотим довести дело до конца.

— А вы случайно никаких погодных колдунств не знаете? — поинтересовалась Жупелка. — Не стихийных, типа огненный шар куда-нибудь там зашвырнуть или стену из земли наколдунствовать, а такие, которые помогли бы разогнать собирающуюся непогоду?

— Знать одно, а вот колдунствовать такое — совершенно другое и лучше даже не пытаться, особенно когда разговор идет о дожде, — сказала Милли. — Некоторые колдуны, конечно, иногда прибегают к таким колдунствам, но либо первый и последний раз, потому что потом им становится, ну, нехорошо... Это не касается каких-нибудь небольших тучек пять на пять шагов. Ну, десять на десять… или около того, такое сделать можно и прогнать можно без особых проблем, и никаких последствий ожидать не приходится. А вот глобальные вмешательства типа городского размера, здесь все сложнее... спасибо нашим дождевикам за это. Просто преогромнейшее спасибо! — с огромной долей упрека и без капли иронии сказала Милли.

— Что это значит? — поинтересовалась Жупелка, не поняв, к чему та клонит. — Можно немного более понятно и подробно, пожалуйста, а то я не поняла...

— Как только кто-то пытается прогнать бурю, большую, в смысле, с помощью колдунств... или создать бурю, большую, так сразу попадает под действие колдунств создателя, направленных против дождевиков, и если такой колдун не дождевик, ему может быть очень и очень плохо от такого. У дождевиков, поскольку они сразу появляются на свет с этим проклятьем, на него иммунитет. А у остальных народов этого иммунитета просто нет, поэтому связываться с погодой в больших размерах ни в коем случае нельзя. Это что-то вроде неписаного правила. Конечно, его можно и не соблюдать… причем совсем не соблюдать... и даже не факт, что сразу накроет! Может быть, никогда, а может быть, с первого раза по полной программе! — Милли пожала плечами. — Так что ты как не проси, никто тебе не сможет помочь в плане разгона надвигающейся непогоды. Даже если нас сто колдунов в одном месте соберется, чтобы наколдунствовать по чуть-чуть но много, не поможет, наоборот, хуже будет... тогда все участники попадут под действие проклятия. Конечно, повторюсь, не факт, но вряд ли кто станет пробовать… — она хмыкнула, после чего закончила свою небольшую речь словами: — Вот так один народ смог подвергнуть опасности все из-за своей гордыни. Теперь все пляшем и подскакиваем, хотя могли бы замечательно избежать этого.

Из комнаты Фрила раздалась серия щелчков и хлопков. Они были пусть и негромкими, но слышимыми. Девушки замолчали в ожидании того, что произойдет, и так простояли несколько минут. В полной тишине. Это было вызвано в первую очередь тем, что они не хотели мешать происходящему в комнате. Конечно, они не знали, мешают ли или нет, но все равно не хотели внезапно стать причиной неудачи лекаря.

Пауза затягивалась, и это стало поводом для Жупелки, чтобы аккуратно заглянуть внутрь. Там она увидела лежащего на полу представителя лечащей касты существ и ужаснулась тому, что Фрила на месте не было. В связи с этим и ком подошел к горлу, и было совершенно непонятно, как реагировать.

— Оп-па... — протянула Милли. — И что тут, интересно, случилось? И где ваш друг? — она посмотрела на Жупелку и фантазфурию так, словно перед ней стояли предатели, хотя это было не так.

— М... м... меня это тоже очень сильно волнует, — нашла в себе силы сказать хоть что-нибудь Жупелка. — Самое страшное заключается в том, что Фрил может быть несколько не в себе и в связи с этим может наделать таких дел, каких лучше бы не делал. И еще... совершенно не понятно, где его теперь искать.

— Ну, да... он явно куда-то прыгнул, а куда именно, не явно, — спокойно сказала Делка. — Ваще, шо с ним происходствуется? — поинтересовалась она. — Такое чувство, шо он потерял контакт с реальностью, и искать его не особливо-то и хотит.

— Я... я не знаю... — повесив голову, ответила фантазфурия. — Ладно, вы, может, пойдете покушаете? Ведь, Милли, ты же взяла покушать? — спросила она, посмотрев на наследницу Визменов.

— Да... повара таверны, которая не так далеко от замка, должны были принести чан, чтобы завтра утром его забрать, — сказала та. — И мне все же не нравится, что ты не пойдешь покушать с нами за компанию. Такое у меня не очень хорошее ощущение, словно ты что-то скрываешь, и я даже не знаю что, а главное — для чего! — Милли сощурилась, демонстрируя подозрение.

— Не волнуйтесь за меня. Я ж уже сказала, диета из-за особенностей желудка. Вот и все. Ничего такого, о чем стоило бы переживать, — отмахнулась Жупелка. — А я пойду похожу по замку, попробую найти нашего друга. Может, чего и получится. У меня есть несколько мыслей на этот счет, — сказала она, а сама подумала: "Надо зайти в комнату и взять тот шарик... В нем есть некоторое количество энергии, и этого мне должно хватить, чтобы наесться… на время. Скажем так, это будет моим первым, официальным, полным применением созданного Фрилом колдовства и предмета, этим колдовством поддерживаемого".

— Да... потопали отсюдага, господиня. Я не знамо, какого оно вам, а я голодна настолько, шо алабаньку, тушеную со связкой крогникса, готова заточить в одну гляделку свою, и если для вас это не особо показатель, то для меня показатель, и не маленький, — сказала Делка. — Я, как жительница шахтерской деревни, где привыкли к голоду и к небольшим порциям, знаю, о чем говорю! Так шо я того, пошла!

— Допустим, на этом пока что и разойдемся, — сказала Милли и попросила Делку провести ее до главных ворот.

Колдунша не растерялась и повела. За те несколько дней, проведенные в замке Мурдыкса, она начала очень даже неплохо ориентироваться и всегда примерно знала, куда надо повернуть, чтобы прийти туда, куда прийти надо. В связи с этим они достаточно быстро нашли главные ворота. Там, как и было обещано хозяином таверны, девушки нашли огромный чан с похлёбкой, что был установлен на добротную деревянную доску.

— Так, надо бы позвать вантаншу и дамбра. Не думаю, что они откажутся от ужина, — сказала Милли и пошла туда, где крайний раз встретила Гроха и Вантанамаму. На самом же деле она руководствовалась не столько благородными побуждениями, сколько банальной ленью нести огромную чашу до главного зала.

В это время Жупелка зашла в свою комнату. Она думала, что именно там может встретить Фрила и не ошиблась, что было достаточно забавным, потому что таким образом она убивала двух зайцев одновременно: могла зарядиться энергией и отыскивала пропавшего из комнаты друга.

— Фрил? — тихонько и даже нежно произнесла она. — Фрил... с тобой все хорошо?

Фантазфурия не спешила войти в комнату. Просто приоткрыла дверь и стояла в проходе, смотря на своего друга. Тот не подавал никаких признаков жизни. Просто стоял и смотрел в одну точку, словно видел в ней нечто удивительное.

— Фрил? Ты меня пугаешь... — сказала она и все же зашла туда, где обычно ночевала, оказавшись в Глабруме.

Далее она вместо того, чтобы пойти к колдуну, сначала отправилась к небольшой тумбочке, выдвинула ящичек и извлекла оттуда шарик. Нажала на кнопку и моментально почувствовала, как энергия Фрила наполнила её, дав таким образом насыщение. Конечно, она не очень хотела питаться именно его энергией, прекрасно понимая, что это неправильно, но другого выбора пока что не было. Даже из Милли и Делки не было особого варианта подпить, потому что это могло бы разозлить их, а того, что она успела испить из ухочей, было не так много.

— Фри-и-ил? Ты как, здесь или где-то в другом месте? — спросила Жупелка, посмотрев в его лицо, на котором не было ни единой эмоции.

Он словно спал, но в бодрствующем состоянии, и это было жутко. Не страшно, а именно жутко.

— Фрил... не пугай меня так, — она подошла и притронулась к его руке, после чего, сама того не зная как, очутилась вместе с Фрилом неизвестно где.

Точнее, она понимала, где именно находится, скорее, не понимала, когда она находится. Да, именно так "когда?!" Все потому, что как бы она ни пыталась привнести жизнь в эту комнату, у неё этого не получалось сделать, а тут... она увидела, какой комната была. То есть когда в ней жил предыдущий владелец, и она совершенно отличалась от той, которой была при ней.

— Где это мы? — спросила Жупелка слегка подрагивающим голосом. — Фрил? Ты что-нибудь знаешь об этом? Где мы?

Но тот ни единого слова не ответил на этот вопрос, вместо этого дверь в комнату отворилась, и туда зашла девушка из народа пиликов. Она была необычайно красивой, высокой, стройной, и волосы у неё были такого цвета, какого не бывают вообще. Они были будто бы лазурными и, как и кожа, слегка искрились звездами.

Я даже не знаю, как еще описать это.

 

— Эх, Мур, как ты не понимаешь, что не может быть того, о чем ты рассказываешь?! — фыркнула она, после чего резко села на кровать и положила подбородок на кулаки, локтями при этом уперевшись в бедра. — Я понимаю, что и ты не можешь быть крыланом... но ты — крылан. Я вообще до встречи с тобой не думала, что крыланы существуют. Что это — старая сказка и не более того, но твои крылья, которые ты так старательно прячешь под огромным количеством одежды... — она запнулась. — Нет, этого просто не может быть! Не может быть, что твой учитель, как ты сам мне об этом рассказал, заключил договор со Сновидцем... и что какой-то там твой предок тоже заключил договор со сновидцем... и что оба они теперь прокляты... хотя, нет, неправильно. Скотоглос проклят и сидит в темном пятне, а ты и все твои потомки не живут дольше определенного, отведенного времени... — произнесла она. — Хотя это может лишь доказывать твой страх насчет того, о чем я тебе недавно рассказала, но все равно это бред! Вот реальный бред!

 

Вспышка ослепила Жупелку всего на миг, а когда глаза смогли рассмотреть все вокруг, оказалось что они в той же комнате, которая немного изменилась.

 

Здесь появилась детская кроватка-качалка. Девушка была той же. Она выглядела уставшей, но счастливой, при этом напевая колыбельную. Перед ней, в колыбели, лежал щекастый карапуз, чьи глазки закатывались, рассказывая, что тот проваливается в сон.

Спустя секунду после того, как Жупелка смогла все рассмотреть, дверь приоткрылась, и в комнату, совершенно тихо, словно вовсе не касаясь каменного пола, вошел высокий мужчина, завернутый в огромное количество одежд. Выглядел он странно, но при этом как-то уверенно в себе, что ли.

Девушка тут же приподняла голову. С её лица при этом не сошла улыбка, что говорило о счастье, испытываемом в этот момент. Она лишь приподняла руку с борта колыбели и пальцами поманила мужчину поближе. И было понятно, что это тот самый Мурдыкс, о котором Жупелка изменила свое мнение с момента знакомства с Нионой, Фрилом и Мечом, что был создан тем самым, великим и неподражаемым, совершенным и мудрейшим, страннейшим и ужаснейшим для тех кто его плохо знал, Мурдыксом — потомственным правителем Глабрума.

— Как ты, родная? — шёпотом, тихо, словно на цыпочках, прозвучал тот самый голос, который она, Ниона и Фрил, слышали тогда, когда Меч о чем-нибудь вспоминал. — Как малыш?

— Тщ-щ-щ… — приставив палец к губам, ответила молодая красавица. Причём не "тс", а именно "тщ", потому что "щ" в сравнении с "с" не такой звонкий звук.

Потом той же рукой она показала, что ребёнок засыпает, и Мурдыкс молча подошел, не издавая ни единого лишнего звука. Положил ладонь девушке на плечо, и она в ответ накрыла своей ладонью его руку, и несколько минут после Жупелка наблюдала умиротворение.

 

Вновь глаза застлала яркая вспышка, и на сей раз перед Жупелкой предстала картина, в которой знакомый карапуз, раскачиваясь из стороны в сторону, неумело, на коротеньких ножках, шагал в сторону все той же женщины. Она выглядела уставшей, но веселой. Улыбка была чистой и освещала помещение покруче факелов и люминарии, которая так же присутствовала в баночках для освещения. Малыш что-то бормотал на своем инопланетно-дельфиньем и от каждого всполоха "уи-и-и" или "а-а-а" Жупелке становилось тепло внутри, а на лице появлялась улыбка наподобие той, которой женщина освещала комнату.

— Давай! Давай ко мне, скорее! — сказала она, и малыш, словно почувствовав какой-то заряд энергии, приподнимая и опуская руки, ускорился.

Спустя несколько неловких шагов упал на каменные плиты пола, но не заплакал, что было удивительным. Вместо этого он уперся ручками, потом с помощью ног приподнял таз от пола, став на четвереньки. Затем подшагнул руками к ногам, чтобы для начала сесть, а потом уже и встать. Делал он это ловко и быстро в сравнении с ходьбой.

— Ты ж мой хороший! Ты ж мой молодец такой! Не заплакал, встал сам и продолжаешь идти! Прям как твой папа со своими исследованиями! — произнесла она нежно, а в следующий миг в комнату вошёл Мурдыкс.

Его шаги были широкими и уверенными, но совсем не содержали звука. Он шёл и как будто парил над полом.

Это было странным зрелищем даже для меня!..

— Кажется я нашёл, а-ха! Кажется, у меня получилось узнать ответ на загадку о том, а-ха, что случилось с моим учителем! Кажется, теперь я знаю, как избавиться от проклятия, а-ха! — сказал правитель Глабрума! — Мне кажется, что у меня все, а-ха, получится! И ведь я не гонюсь за престижем, славой и силой как учитель! Я хочу избавить нашего малыша от участи всех тех, а-ха, кто был передо мной и моей участи, в том числе! Почему-то мне кажется, что у меня все получится! А потом, я знаю… потом я знаю, что сделать! Для этого я попрошу Силли, а-ха, о ещё одном одолжении! Об одном только что попросил и вернулся! Все должно получиться! А если получится, то и у меня, а-ха есть шанс на нормальную жизнь! Небольшой, но шанс на обычную жизнь!.. Такую, которая позволит уйти... взять вещи и навсегда уйти! Взять вещи и перестать быть правителем Глабрума! Потому что я этого не хочу...

— Так, Мур, любимый, давай с самого начала и по порядку, — спокойно, с прежней улыбкой на лице, сказала женщина, к которой наконец дошел малыш и которого она сейчас вращала из стороны в сторону на манер того, как он мог бы пританцовывать. — Просто не обижайся, но я ничего не поняла.

— Я, а-ха, нашел один свиток в "Великом знании" и, используя свое положение, вынес его. Я отдал его Визмену на сохранение, а-ха. Наложил на него кое-какое колдовство и оставил у него, так что теперь, что бы Визмены ни делали, этот свиток всегда будет с ними, а-ха-ха-ха. Он будет находить их и оставаться с ними. Я сделал так, что его никто никогда не сможет выкрасть, если не придумает никакой специальной штуки, чтобы, а-ха, удерживать внутри! — сказал Мурдыкс. — В свитке рассказано о том, что случилось несколько десятков лет назад, когда мой учитель еще был с нами. Там рассказано о короле, а-ха, драконов, который уже скрылся от всех нас и который был предан моим учителем. Кажется, его предательство стало первой каплей в терпении дракона, а дело с дураками последней, а-ха... Мне кажется, что у короля драконов есть то, что поможет мне в моем деле, только этого короля надо найти, — сказал Мурдыкс и было видно, насколько сильно он пылает в своем рассказе.

— Мур, а тебе не кажется что это, возможно, вот, всего на секундочку, что это — слишком опасная затея?!

Впервые Жупелка увидела, насколько серьезной может быть женщина.

— Тебе не кажется, что после того, как король драконов уничтожил королевство и увел всех своих, с ним лучше вообще не сталкиваться? Тебе не кажется, что если ты направишься к нему, он примет тебя за... за очередного, прости меня создатель, дурака, который пришел спасать очередную принцессу, которых у нас две?! Дочка правителя Фристалии и дочка правителя Лесоборья! Тебе так не кажется?! — было слышно, насколько женщина взволнована и насколько ей не понравилось услышанное.

Я же для себя понял, насколько сильно Мурдыкс был одержим идеей о том, чтобы избавиться от проклятия и освободить своего сына от последствий глупости потомка.

— Нет! Не кажется! У меня все получится! Я все смогу сделать! Это не сложно! И король драконов, он на самом деле хороший, очень добрый, просто ему не повезло с нами — дураками, — округляя и причесывая всех одним гребешком, сказал правитель Глабрума. — А-ха! Мне просто надо с ним поговорить! А-ха! Мне просто надо спросить у него об одном предмете, который, а-ха, является ключом к тому, чтобы встретиться со Сновидцем! А после того, как я все проверну, я отдам тот предмет Силибеллу, а-ха! Только он и его семья смогут позаботиться о сохранности! На крайний случай, а-ха, я наколдую все то же самое, что наколдовал, на свиток, и тогда эта штука никогда не потеряется, если не будет выкрадена и помещена в какой-нибудь специальный ящик! — сказал Мурдыкс.

И я понял, насколько сильно он боится встречи со Сновидцем по правилам Сновидца и насколько сильно он хочет сделать все самостоятельно...

— И, да, мы с королем драконов знакомы, и был один проектик, с которым он мне когда-то помог. Я, а-ха, стараюсь его практически не трогать. Только в самых интересных случаях, а-ха! — сказала Мурдыкс.

Тут я подумал вот о чем: "Можно сказать, что правитель Глабрума и создатель удивительного меча хотел нанести первый удар Сновидцу... будто бы зная что первым сможет отвлечь и что второго не будет".

— Мне это не нравится, Мур! Мне это совершенно не нравится! Ты только сам подумай, это же огромный риск ради ничего! Кто может доказать, что на тебе и на твоей семье лежит проклятие Сновидца? Ты-то сам можешь это сделать?! — женщина встала с кровати и слегка тяжелым движением подняла мальчика, чтобы усадить на предплечье и позволить себя обнять.

— Я? Я могу доказать, что на нас проклятье, потому что мой прадед, мой дед и мой отец отправились вместе со Сновидцем в назначенный срок. Три совпадения, а-ха, подряд? Нет! А-ха! Таких совпадений просто не бывает, поэтому я совершенно уверен в том, что уготовлено мне и нашему сыну, а-ха, — поникшим голосом, с треском связок, произнес Мурдыкс. — Но я не намерен сидеть, сложа руки на коленках! Нет! Так поступили все мои предшественники, и я их за это ненавижу, а-ха! Именно поэтому я отстроил собственный замок. Он полностью создан на основе колдунств и колдовства!.. А все потому, что я не могу находиться там, в старом доме моих предков, потому что тот пропитан, а-ха, смирением! А я мириться, а-ха, не намерен! — сказал правитель Глабрума.

И Жупелка стала той самой, первой для современников и второй в принципе, кто узнал смысл постройки нового, второго замка в колдуном королевстве.

— Мне кажется... Мне кажется, Мур, ты утрируешь и переусердствуешь... Смотри, чтобы чего плохого из всего этого не вышло и чтобы сам создатель тебе за это не отвесил какую-нибудь смачную ответочку, — сказала женщина и отправилась гулять по комнате с ребенком на руках.

— Все получится! А-ха, уверен! У меня все получится! Я же смог создать перевернутый дом, а-ха?! Смог! Я же смог создать выход в любой из городов для вас, а-ха?! Такой, чтобы никто не знал, что мы с тобой вместе? Я смог все это сделать, чтобы защитить вас и ваше спокойствие! Я знаю, а-ха, что меня не любят во всем мире, но это не повод, чтобы не любили вас или не повод, чтобы смотрели косо! Я хочу, чтобы все мои, а-ха, ошибки, были только моими ошибками, допущенными во благо всех! — Мурдыкс раскинул руки. — Настоящий герой не тот, кто спасает жителей и рассказывает об этом, а тот, а-ха, кто совершает действия, о которых никто ничего не знает, за которые его могут порицать, не понимать, бояться, но при этом, а-ха, спасает даже не народы, а всех... Весь мир, дорогая, понимаешь, а-ха?! А я наш мир уже спас несколько раз... Настало время подумать о том, как спасти другой мир, который отразился в тебе и нашем сыне! — сказал он.

Я буквально почувствовал, как горло сдавило от переживаний.

— Как же много пафоса… — фыркнула женщина. — Впрочем, зная тебя, отговаривать бесполезно. Даже не просто бесполезно, нет никакого смысла. Ладно, я пошла укладывать, а ты делай то, что считаешь нужным, только пообещай мне, что будешь аккуратнее… как можно более аккуратнее принимать решения о том, что делать дальше и как быть.

Вновь яркая вспышка ослепила Жупелку.

Меня тоже, но не так сильно, как это случилось с фантазфурией.

Когда же свет угас, перед ней предстала картина, в которой мальчик уже свободно ходил по комнате матери. Женщина при этом сильно изменилась. Она хоть и выглядела отдохнувшей, хоть и была счастлива и счастье можно было рассмотреть в глазах, но так же там были грусть и тоска.

— Ну, давай, показывай, что ты там нарисовал? — спросила она у сына и тотчас же изменилась в лице, когда увидела рисунок.

Эту фигуру мальчик рисовал чаще остальных, и именно она вызывала огромные опасения у женщины. И не просто огромные, а такие, которые постепенно, раз за разом, заставляли думать её о том что слова Мурдыкса — страшная истина, с которой тот боролся особенно активно на протяжении последних лет.

— Кто это? — спросила она и расстроенно выдохнула, когда мальчик своим тоненьким голосом произнёс то слово, которое было для Мурдыкса под запретом в замке. Затем мальчик сказал: — Мама. Я не знаю почему, но Сновидец снится мне почти каждую ночь. Мы раз… разговариваем с ним. Я же уже говорил тебе об этом.

— Да, знаю… говорил, — тяжело выдохнула она, и мне тоже стало не по себе. — Просто, знаешь, я продолжаю надеяться, что ты перестанешь видеть его во сне. Видеть его во сне — нехорошо.

— А что значит "надеяться"? — спросил мальчик.

И от этого мне стало совсем невыносимо. Будто бы внутренности достали, помыли хлоркой, а потом запихнули обратно, только не в том порядке, в каком надо было, а в каком-то "какпопало" порядке.

— Надеяться, значит… — протянула женщина из народа пиликов с волосами невероятного цвета в попытке найти объяснение. — Сильно думать, что все будет хорошо… — и она продолжила бы мысль, если бы не вошедший в комнату Мурдыкс.

— Все приготовления закончены… и я набрал теневой пыли в чёрном пятне… Скотоглос… мой учитель… я встретил его там… почти встретил. Надеюсь, я ушёл раньше, чем он заметил меня, — сказал правитель Глабрума.

— Хорошо… наверное… — без уверенности ответила женщина. — А для чего тебе эта пыль нужна? Ты же говорил, что нужна корона древних и ветка многовековника. Я думала, что больше ничего не требуется, чтобы встретиться со Сновидцем!

— Если моя теория верна, то чёрное пятно и теневая буря состоят из энергии не моего учителя, превратившегося в страшное создание, а из энергии Сновидца. Если я правильно думаю, король драконов тоже заключил со Сновидцем если не договор, то что-то этот договор напоминающее, и теперь Скотоглос заперт в его или их энергии… А теневая буря, теневые существа, области тьмы и все то, что заполнило наш мир во тьме, это побочное влияние Сновидца и энергии короля драконов. И вот эта пыль... по идее, ею можно на некоторое время ослепить Сновидца! Это мне может понадобиться в случае, если что-то пойдёт не так. Колдунствами и колдовством его не напугать, а вот им самим же — вполне возможно! — сказал Мурдыкс, и в голосе его слышалась та самая надежда, дыхание которой в голосе женщины практически не было. — Темная или теневая пыль, насколько я понял из исследований, из той же материи, и что Сновидец, и если он захочет увидеть того, кто скрывается под ней, то должен будет воспользоваться теми же предметами, которыми собираюсь воспользоваться я в случае, если что-то вдруг пойдет не так, — сказал величайший из колдунов той стороны мира-монеты.

— Как скажешь, Мур... как скажешь, — ответила женщина. — Я упорно не хотела верить тебе и твоим рассказам, но теперь понимаю, что если бы сразу решилась на веру... да, если бы сразу решилась на веру, то сейчас было бы куда проще, и, быть может, я бы даже помогла бы тебе искать метод, способ как... Но я была глуха к твоим рассказам, считая их одержимостью... глупостью... глупой одержимостью и тебя, одержимым глупостью, — сказала она, на что Мурдыкс лишь хмыкнул в ответ так, словно его это никак не задело, и, возможно, его действительно это никак не тронуло. Возможно, великий и ужасный привык к достаточно снисходительному отношению к нему и не воспринимал всерьёз все то, что о нём говорят и придумывают.

— Я не могу сказать, что все будет хорошо, но, как мне кажется, у меня получилось найти способ, как можно справиться с проклятьем и рассчитаться со Сновидцем. Я не уверен, но я надеюсь, что это так, — сказал Мурдыкс. — Прости за то, что ты оказалось впутанной во все это. Честно, я не хотел...

 

После этих слов величайшего из колдунов Жупелку вновь ослепила вспышка, и это значило лишь перенос к очередному фрагменту истории, которая когда-то происходила здесь, в этой самой комнате, много лет назад.

Когда белый стал не таким ярким и начали появляться силуэты, послышался голос. Говорила... нет, торопливо что-то бормотала та самая женщина. Я и Жупелка слышали примерно следующее: "На-на-н-н-на... Мурдыкс сказал, что мы должны уйти отсюда... взять йоты и уйти прочь... назваться другими именами и больше никогда не вспоминать о том, кем были и где жили... м-м-ма-м-мы... Мурдыкс сказал, что обманул Сновидца... что смог на время вывести его из круга жизни, заперев в какой-то странной тюрьме, которая скоро превратится в пыль и пустые мечты, и что к тому моменту он должен быть готов к схватке за жизнь нашего..."

Наконец картинка стала четче, и можно было не только увидеть, но и рассмотреть... Можно было понять, что прошло совсем немного времени с предыдущего воспоминания и что прекрасная женщина из народа пиликов поспешно собирает вещи. Также можно было увидеть, что мальчика в комнате нет и что, скорее всего, он даже не знает о нависшей на них беде, потому что ему об этом никто не рассказывал, таким образом защищая.

— Бегите... беги и не оглядывайтесь... придумай себе, а-ха, легенду о том, кто ты и, а-ха, откуда! Назовись другими именами и никогда никому не рассказывай об этом... только так нам удастся, а-ха, уберечь нашего сына и его детей от проклятья, — прошептала она, и стало понятно, что это — слова Мурдыкса.

И в этот момент Жупелка, да и я, чего уж скрывать, вспомнили, что слышали нечто подобное, когда Меч посвящал в историческую хронику жизни своего создателя.

В комнату вошел Мурдыкс, ведя за руку маленького мальчика. Он был взволнован и словно обескуражен.

— Вам пора бежать... вы должны уйти отсюда. И пусть у меня не получилось справиться со Сновидцем так, как я это планировал, я смог сделать так, что никто из вас не пострадает! Вы обрели возможность на нормальную жизнь! Вы обрели будущее!" — сказал величайший из колдунов, который был не прав в своих словах, о чем ему тут же сказала женщина, собирающая вещи.

— Дурак ты, Мур... дурак... — сказала она. — Неужели ты не понимаешь, что такое спасение сродни смерти? Неужели ты не понимаешь, что такое спасение — не спасение вовсе?.. — спросила она таким голосом, какой от неё не ожидалось услышать, — Но ты уже все сделал, и назад отмотать нельзя... В нашем мире нет никого, кто отвечал бы за время и за его течение, и это ужасно, потому что я бы с удовольствием отмотала бы сейчас к тому моменту, когда ты заболел идеей о встрече со Сновидцем, и дала бы тебе самую сильную затрещину из тех, на которые только способна! — сказала она, но даже несмотря на злость, усталость и разочарование, которые звучали в голосе, была слышна нежность. — Но я и сама виновата в том, что это случилось, поэтому если бы у меня была возможность дать затрещину, я бы и себе отвесила бы подзатыльник, чтобы в голове зазвенело! Чтобы голова потом болела несколько дней и чтобы в ушах звенело... И я это говорю не потому, что сожалею, что поверила тебе, и тому, что ты в итоге не можешь изменить судьбу, а потому, что не смогла помочь тебе, Мур... Уверена, если бы я приложила свою руку ко всему к этому, у нас бы все получилось! Или если бы я выбила эту идею из твоей головы... то у нас бы все получилось... У нас бы, уверена, все получилось бы!.. Или изменить судьбу!.. Или изменить судьбу, просто иначе, наплевав на всякие там проклятия и, после этого наслаждаться жизнью до того момента, пока есть время, чтобы наслаждаться!.. — сказала женщина.

Пусть её слова были несколько туманными, но они были совершенно правильными, и я мог понять расплывчатость мысли, связанную со спешкой, с расстройством и страхом о будущем, что ждало её с сыном.

— Я бы так хотела, чтобы было иначе, и я надеюсь, что ты сможешь вернуться к нам... я на это надеюсь!.. Даже зная, что ты не вернешься, я надеюсь, что ошибаюсь и что в скором времени ты нас найдешь, Мур, — сказала она, и это было самой продолжительной речью из тех, которые только были представлены Жупелке в этих вспышках воспоминаний, в которые она была внезапно втянута, как в водоворот.

— Я... я виноват... простите меня... — сказал Мурдыкс и вышел прочь.

Он сделал это быстро, отрывисто. Он сделал это так, словно оторвал что-то от себя... будто бы приготовился к тому, к чему приготовиться просто невозможно... он словно принял свой последний день, свой последний час и направился туда, откуда не сможет вернуться!

А я наблюдал за этим вместе с фантазфурией и не мог поверить, что вижу того самого Мурдыкса, о котором так много слышал во время своих путешествий по той стороне мира-монеты! Что я стал свидетелем событий такого прошлого, какое даже представить невозможно!

— Мне пора... — выдохнул Мурдыкс, выйдя из комнаты своей супруги и прислонившись спиной к двери. — И я не могу нормально попрощаться, просто потому, что не могу... потому что это больше меня, сильнее, ужаснее... потому что если я зайду чтобы попрощаться, у меня сердце порвется на части, превратившись в фарш для тефтелек из мяса алабаньки с добавлением крогникса, вымоченного в киксе, — он вздохнул. — Я никогда не был трусом, а сейчас боюсь!.. И что самое смешное, я боюсь не встречи со Сновидцем, которого мне удалось ослепить, дезориентировать, от которого мне даже удалось скрыться, когда стало понятно, что мой план скатился в простую беготню от него, пусть даже наполовину все же удалось выполнить задуманное... И вот теперь, после первой встречи с этим созданием и будучи готовым к тому, чтобы еще раз с ним встретиться... после того как у меня получилось убедить короля драконов позволить мне воспользоваться короной древних, заверить, что я смогу её спрятать там, где её никогда никто не сможет найти... Даже после того, как я попрощался с Силибеллом и передал ему зацепки на будущее, если кто-то захочет попробовать остановить моего учителя... а рано или поздно он найдет способ покинуть свою тюрьму, и миру понадобится тот, кто должен будет его остановить... После всего этого я боюсь попрощаться с супругой и сыном... — тяжело выдохнул он.

И по какой-то странной причине мы с Жупелкой это видели! Выдели спину Мурдыкса и могли слышать его слова, а все потому, что дверь для нас просвечивалась. Конечно, из-за этого мы не могли рассмотреть детали, и звук был каким-то приглушенным, но мы все слышали и все видели, и это было очень странно.

— Все же, я слабак... слабак и трус, который, поддавшись страху несколько лет назад, поспешно принял решение и теперь, накопав так много информации, не смог справиться с будущим, — Мурдыкс тяжело вздохнул. — Да и с настоящим тоже не смог справиться... Может, хоть закончу все это как можно скорее... Теперь я знаю, как встретиться со Сновидем без применения короны древних, без ветвей многовековника, без каких бы то ни было сопутствующих вещей. Теперь я знаю все о Сновидце, и только одно осталось где-то вдалеке от моего знания: как с ним справиться и как можно полностью разорвать с ним договор… И я хотел бы передать знания такого короткого пути, но этого делать нельзя… Увы, тот, кому суждено разгребать дела Скотоглосовы, придется самостоятельно все изучить по моим наводкам… Мое же время закончилось. Теперь только вторая личная встреча, — выдохнул он и в следующий миг прыгнул прочь.

Именно этот звук послужил для женщины поводом покинуть стены привычной комнаты, вот только то, как она это сделала, просто убило меня и, кажется, Жупелку тоже.

Женщина подошла к одной из стен, несколько раз топнула как будто бы в каком-то определенном месте, коснулась стены и провела по ней ладонью, после чего перед ней открылось что-то наподобие портала. Одного, но было видно, что он ведет в разные королевства. Как такое было возможно — не понятно, но понятно, что возможно было, потому что Мурдыкс, несмотря ни на что, был гениальным колдуном и выворачивал реальность как только ему того хотелось, и единственный случай, когда коса нашла на камень, была встреча со Сновидцем... Вообще, Сновидец стал его точкой непреодоления.

То, каким образом женщина выбирала, куда ей отправиться и где лучше укрыться — мы не увидели, а жалко, потому что было интересным посмотреть на то, каким образом Мурдыкс реализовал это... Но, не получилось и не получилось, что уж тут говорить-то? А не получилось потому, что очередная яркая вспышка ослепила Жупелку, меня вместе с ней, и я хоть и не был там, непосредственно в комнате, но все равно внимательно наблюдал за событиями. И, кстати, у меня, как и у вас, возник вопрос, а каким, собственно, образом я мог видеть то, что на самом деле происходило у Жупелки в голове?! Вот меня это тоже удивило… То есть, артефакт, да, он позволял услышать мысли, но так, чтобы прыгнуть внутрь этих самых мыслей, чтобы погрузить куда-то там в полном объёме, демонстрируя события, которые происходят внутри сознания!.. Раньше такого не было. И тут вот что я подумал: либо это особенность колдунства или колдовства самого Мурдыксового замка, либо это была какая-то была особая волна того видения, свидетелями которого мы стали, либо сам замок показывал Жупелке произошедшее в комнате… Последний вариант мне казался маловероятным, но его исключать я не мог… Все же мне казалось что каким-то образом мне удалось увидеть то, что творилось у неё в голове, и в подлинности этого я никак не сомневался. Однако было и нечто непонятное, а именно: по какой причине Фрил проводил через себя колдовство или колдунство замка и почему прикосновение Жупелки к нему в тот момент запустило такую странную реакцию?!

Ответов не было, но я надеялся что прояснится. Правда, когда именно — это был другой вопрос, на который я не мог ответить… Так же я не мог помочь фантазфурии, которую потушило сразу после видения и которая упала вместе с Фрилом на пол своей же, а раньше Мурдыксовой супруги, комнаты.

Жупелку и Фрила никто не искал. Фрила, потому что все, кто был в замке, думали, что это бесполезно. Жупелку, потому что все думали, что она мирно спит в комнате. Зато к этому моменту Ниона с Цифом уже были недалеко от Глабрума, и, по-хорошему, им надо было начинать спускаться, а с этим были небольшие проблемы... ну, как небольшие... ощутимые, и связаны они были с бушующей непогодой внизу и практически полным отсутствием света, потому что к этому моменту стемнело. Совсем.

— Циф, и что мы будем делать? — Ниона смотрела вниз, на сверкающие молниями небеса, которые не предвещали ничего хорошего. — И ты пойми меня правильно, я бы предложила еще немного покружить над округой, но что-то мне подсказывает, что смысла в этом никакого нет и нам все равно придется опуститься на землю. Причем чем быстрее мы это сделаем, тем лучше от этого нам будет.

Героиня прекрасно понимала величину риска, но также она прекрасно понимала не только ту ответственность, которая лежала на ней, но и что решение о том, чтобы ждать — не решение, а лишь попытка бегства.

— Я даже не знаю, что тебе на это сказать, — ответил механствующий колдун, который надеялся, что им удастся избежать бури. — У нас просто нет варианта не снижаться. У меня нет сил... я немного переоценил себя, и дорога назад дается мне с большим трудом... Можно сказать, если мы скоро не спустимся при помощи колдунств, то не скоро, но очень стремительно и быстро вы сами отправитесь к земле на высокой скорости, и там будет без вариантов... примерно как тогда, в Клешнестыне, — он хмыкнул, посмотрев на героиню, а потом и на каруна по имени Рим.

— Значит, без вариантов? — спросила Ниона, которой это не понравилось. — Ну, раз так, то чего мы ждем?! Если вариантов нет, значит, нет смысла откладывать худшее на потом! — она постаралась подбодрить себя этими словами, и пусть получилось и не очень хорошо, зато Меч воспылал энтузиазмом и завел свою шарманку. Начало колдунское оружие, созданное Мурдыксом, со слов:

— Неужто мы — простые смертные, будем бояться смерти, а-ха?! Неужели мы — способные на геройства и героические поступки уже не раз совершившие, будем бояться какого-то там небольшого дождика, а-ха?! Неужели вы полагаете, что у этой непогоды, а-ха, есть хотя бы один шанс против нас — великих путешественников, а-ха, этой стороны нашего великолепного мира-монеты?! Нет! Мы из героев станем легендами, а-ха!

— Вот только чтобы стать легендой... короче, умереть надо, чтобы стать легендой, — сказала Ниона. — А я, как ты понимаешь, умирать не намерена. Циф, думаю, тоже, а все потому, что у него конструкторов и головоломок неразрешенных слишком много, чтобы спокойно покинуть этот мир, оставив все кому-то другому. Да и Рим, насколько я могу понять, не готов к своему падению.

На этих словах Ниона не сдержалась и рассмеялась. К сожалению, эту шутку никто, кроме неё, не только не понял, но и не оценил, пусть там и было некоторое, типа двойное, дно, потому что карун был пусть и с не самыми хорошими, но как ни крути, крыльями! Вот так...

— Да ладно тебе! Мы даже это изменим в нашу, а-ха, пользу! Ты подумай сама! Мы с тобой одолели наблюдателя! Да, нам помогал Гром — или мы при этом помогали ему, но какая разница?! Пал-то он от нашей с тобой руки! И я тогда, а-ха, тоже чуть не пал, но вы ведь меня спасли! Вы меня не просто вытащили с того света, причем таким нестандартным методом, до которого не столько додуматься надо... додуматься-то полбеды, а вот реализовать! Ууу! Вот реализация подобного безумия, а-ха, совершенно другой размах и совершенно иной разговор! Так что, а-ха, если посудить по поступкам, я со стопроцентной уверенностью могу сказать вот о чем: мы в любом случае станем прижизненными легендами! А-ха! Так же, как это в свое время сделал предыдущий герой, с которым я пусть и не встретился, но который, а-ха, чувствую, был близок мне не только по духу, но и по настроению! По подаче и по тому, каким образом он раздавал пинки здравому смыслу! — наконец вольно и в полной мере высказал свою позицию Меч, и, в принципе, в его словах было что-то такое, что давало какой-никакой, но заряд веры в то, что все должно получиться.

— Так, ладно... монах у нас прикован к полу корзины и, вроде бы, не должен случайно вылететь... Кстати, у него наверное самая безопасная позиция в случае падения, потому что вот эту привязь можно считать ремнем безопасности, — хмыкнула Ниона.

— Чем можно считать? — не поняв, о чем идет речь, переспросил Циф, заставив Ниону рассмеяться. — Это какое-то чудо-приспособление, чтобы не разбиваться? — спросил он.

— Ну да... ты ж машины разбирал? Разбирал... Помнишь, там, где руль, которым Фрил очень даже не плохо умеет пользоваться... Короче, проще всего привести пример со стороны руля... помнишь там, слева, такой ремень был? — спросила она, а арахнид в это время начал колдунствовать, тем самым опуская корзину с ними в черные облака, которые во тьме ночи и с молниями внутри выглядели совсем ужасно. Ответить он не ответил… во всяком случае, вслух, просто согласно кивнув.

— Вот, а справа от руля, сразу правее сиденья водителя, была такая специальная розетка... ну, отверстие, куда подходила вставка с ремня... Вот, я сейчас тебе об этом рассказываю и понимаю, насколько плохо рассказываю и насколько сложно подобрать слова, чтобы ты понял... ну, хоть про гнездо и вставку ты понял что-нибудь? — спросила Ниона и при этом посмотрела на каруна.

Тот увлеченно слушал и выглядел так, будто бы вообще позабыл о том, что спустя несколько секунд они должны погрузиться в ад на небесах, чтобы потом спуститься на землю, где их тоже, возможно, ждет ад... Но также он не знал, что если он останется с компанией, а не остаться он не мог, что их ждет ад еще и под землей! Благодаря Скотоглосу, против которого рано или поздно придется выйти или только Нионе, или Нионе вместе со всеми друзьями.

— Вот так… — продолжила героиня. — Вставка вставляется в то гнездо. Внутри гнезда есть защелка, которая отодвигается по нажатию на кнопку, а внутри панели слева такой механизм, который самостоятельно блокируется от скорости разматывания ремня. Точнее, от силы воздействия на него. Там даже никакой автоматики нет, тупо физика и правильный просчет. Как-то так.

Ниона пожала плечами и посмотрела через борт корзины. Сделала резкий, глубокий вдох, причиной которого было скорое столкновение дна корзины с тучами. Выдохнула и почувствовала, как их летательный аппарат ударился в дикую пляску.

Я же, со стороны, видел нечто напоминающее родео... Я бы сказал, что это какие-нибудь американские горки, но это было не совсем так, а все потому, что на горках все пристегнуты и едут по рельсам, тут же была практически неуправляемая корзина, что точь-в-точь ассоциировалась с бешеным быком, которому не нравится, что у него на спине сидит какой-то левый чувачок и пришпоривает. Вот примерно так и начал вести себя их воздушный плот, столкнулись с бурей.

— Может быть, мы все же передумаем заниматься этим?! — спросил арахнид, чья решимость внезапно пошатнулась.

— Давай, жми вниз! У нас нет варианта не приземлиться! Давай! Вниз! — прикрикнула Ниона, и тут же Меч весело заорал что-то невразумительное.

Рим при этом посмотрел на компанию, с которой связался, как на кучку идиотов, для которых законы не писаны, а если и писаны, то какие-то особые.

— Ну, вниз, значит, вниз! — ответил Циф и топнул ногой.

Это активировало колдунство, и корзина с пароколдунским двигателем направилась вниз. Причём не просто стремительно, а как что-то среднее между камнем, брошенным с небоскреба и сдуваемым ветром, и топором, идущим ко дну в реке с сильным течением. Во всяком случае, именно так ощущалась та скорость, с которой компания погрузилась в тучи. Как только траектория обратной стороны пола корзины коснулась непогоды, так сразу всю компанию дернуло в сторону. С трудом удержавшись за края, ребята спустились в кромешную тьму. То есть до этого пусть и было темно, но не настолько, как было здесь. При этом в тучах было влажно и одновременно с этим нереально холодно, но самым страшным, что могло случиться, был даже не чудовищный ветер с, которым более-менее начало справляться стабилизирующее колдунство, придуманное Цифом накануне, сразу после их первого неудачного полёта, а молнии, которые с завидной периодичностью сверкали своими белыми и слегка желтоватыми ломанными линиями.

А ещё в тучах стоял такой страшный гул, что ребятам приходилось орать, чтобы услышать друг друга. Они продолжали переговариваться. Это было необходимым, чтобы корректировать движение корзины с пароколдунским двигателем. Надо сказать, что получалось очень даже неплохо!

Я наблюдал за этим со спертым от переживаний дыханием, но не мог ничего плохого сказать об этом.

Циф, который не обладал особыми навыками пилотированиям за несколько пробных запусков своего детища, смог вывести некоторую удобоваримую формулу и сейчас мог удерживать контроль при помощи колдунств, которые шептал губами и для активации которых топал и щёлкал. Сейчас он был похож на типичного поклонника тяжелой музыки, который пришёл на концерт свободного музыканта, делающего нечто своё, неподражаемое, уникальное.

Мне было достаточно забавно наблюдать за этим, учитывая, что Ниона и Рим с трудом держались за корзину, а этот, словно вцепившись своими мыслями, просто стоял на месте. Скорее всего, такой фиксации способствовали какие-то арахнидские, а если по-нашему, то паучьи, способности Цифа.

Он, кстати, даже практически не пытался держаться, и лишь изредка его кидало немного в сторону, но не так сильно, как Ниону или Рима. При этом единственным, кто себя нормально чувствовал, был монах, просто потому, что его крепко-накрепко держала арахнитина.

— Ух-х-х! Вот это веселье! — прокричал Меч, который получал непередаваемое удовольствие от происходящего. — Единственное, нам надо как-нибудь огородиться от молний, потому что если хотя бы одна в нас попадет, будет совсем невесело, а-ха!

И, в принципе, колдунское оружие было совершенно право, потому что молнии сверкали с завидной частотой и время от времени проходили мимо или просто достаточно близко, что говорило о возможной чрезвычайной ситуации. Крайне неприятной чрезвычайной ситуации, бороться с которой лучше заранее.

— Так, Меч, скажи, ты сможешь поймать обычную, а не колдунскую молнию и перенаправить её в случае, если она жахнет в нашу сторону? — спросила Ниона.

— Если не снизу ударит, то никаких проблем, в принципе, не вижу, перед тем, чтобы выхватить удар и отправить его восвояси, а-ха, — сказало оружие, созданное самим Мурдыксом. — Но если тебе важно знать, то я никогда ничего подобного не делал и никогда с подобным не сталкивался, а-ха, но я могу попробовать, и что-то мне так кажется, что все нормально будет! Но это не точно! А-ха! — он улыбнулся своим стальным ртом.

Правда, как лично мне показалось, сделал он это несколько неуверенно. Хотя я мог и ошибаться, просто потому, что их положение само по себе было не самым завидным.

— Как думаете, если мы не разобьемся, сможем ли восстановить баланс сил, которые нарушили Мурдыкс и Скотоглос?! — спросила Ниона, которая решила, что попытка поймать молнию и перенаправить куда угодно куда лучше, чем просто принять удар молнией в борт корзины. — Как думаете, Милли, Фрил и Жупелка смогли узнать что-нибудь или нет?! Смогли ли они хоть немного отодвинуть завесу тайны? — спросила она, стараясь отвлечься от нависшей над ними опасности.

— Ну, такое себе... — ответил Меч. — А-ха, ты не ответила, будем играть в ловцов бури или нет? Если да, то я хотя бы немного морально, а-ха, подготовлюсь к этому, потому что не представляю, что из этого может получиться. — сказало колдунское оружие. — И, вообще, неужели Жупелка просто так купила тебе тот щит?! Ты его еще ни разу с собой не брала, а это неправильно! Я тебе об этом говорю как оружие, которое долгое время было невостребованным... — сказал он без уточнения того места, где он долгое время пролежал невостребованным, потому что таких мест было, возможно, даже слишком много.

— Да, что-то как-то забываю я о нем... А ведь если бы этот щит сейчас у меня был, он же колдунский, думаю, можно было бы его опробовать в действии! — сказала Ниона, внимательно смотря по сторонам и изо всех сил стараясь удержать оглоблю предназначенную для управления вектором следования корзины.

— Ну, за тот щит я не уверен, что у него получилось бы отразить молнию... Я даже насчет себя в этом не уверен, но...

Летательный аппарат внезапно мощно дернулся вверх, а потом вниз, и чувства, и страх, и все остальное, вместе с мыслями, подскочило в тот момент во всех находящихся в корзине без исключения. Монах, которому было проще остальных, даже с закрытым ртом кляпом начал ржать. Карун не скрывал своей любви к происходящему и своего не совсем благонаправленного и не самого благосклонного чувства касаемо путешественников, с которыми он связался на свою беду. Ниона, как и Циф, молчала. Ей нечего было сказать на этот счет, а в ругани она не видела никакого смысла. Арахнид же молчал из-за сосредоточенности и его постоянных хлопков и щелчков, которыми он направлял корзину вниз, в столицу Глабрума, на общую встречу, в которой им необходимо было выяснить, о чем смогли узнать друзья, и обсудить вопросы касаемо Скотоглоса и Мурдыкса, и пусть Ниона слышала и знала о первом заключившим договор со Сновидцем, она не знала тех подробностей, которые удалось нарыть её друзьям, в том числе и о том, самом первом.

Корзину в очередной раз дернуло. Это заставило Ниону посмотреть на монаха, а потом еще раз подумать о проклятой троице.

"Если бы получилось выщемить Визу, возможно, я бы уже пыталась бы придумать путь разрешения этой странной кризисной ситуации этой стороны мира-монеты… я бы уже могла складывать ниточки, которыми оплетена основная нить, в одном месте и настраиваться на непонятное, но однозначно не простое сражение в ближайшем будущем, — промелькнула мысль в её голове. — Возможно, в дополнение к этому я бы еще обдумывала вариант касаемо того, чтобы подключить к общему веселью короля драконов, но это не точно", — она почесала голову, продолжая смотреть на монаха.

Я же наблюдал за всем со стороны и пытался оценить шансы ребят на удачное приземление. К моему огромному сожалению, мне казалось, что они разобьются в щепки…

— Долго нам еще, а-ха, через тучу падать?! — смеясь, поинтересовался Меч, который воспринимал происходящее как невероятное приключение.

Да, колдунское оружие созданное самим Мурдыксом, было практически бессмертным, и, как бы, ему было наплевать на физический урон, но его крайне пугала перспектива вылететь из руки, держащей его, и улететь в неизвестном направлении.

— Почему падать? — спросила Ниона, которая не понимала глубины вопроса. — Мы пока что, несмотря на тряску, достаточно плавно спускаемся вниз, — она хмыкнула. — В прошлый раз все было куда экстремальней, но тебя это не особо пугало! А что ж сейчас ты спрашиваешь?! Неужели испугался?! — весело спросила она и тут поняла, что её друг действительно боится. — Ладно, не парься, нормально все! Думаю, после туч нас ждет куда более экстремальный спуск, так что дальше будем бояться вместе! — она рассмеялась.

— Не нравится мне это! Ой как не нравится! — вперемешку с отборной руганью запричитал карун. — Как вы вообще можете так жить?! — возмущался он сквозь толстую пленку возмущения, из которого состояло каждое его слово... Точнее, сквозь нецензурные слова, которые чередовались с цензурными.

И вообще, мне пришлось несколько изменить его речь, чтобы получилось её изложить, потому что то, каким образом он был не рад, что связался с героем и её друзьями, достаточно тяжело описать, оставаясь в рамках дозволенного.

Свою продолжительную речь, на которую никто особо не обратил внимания, Рим закончил высказыванием:

— Надо было на своих крыльях валить из дома, с гор!.. Надо было просто убегать и пытаться потом спрятаться, найти работу и начать новую жизнь! Просто надо было это сделать, и все! А не с претензиями пытаться прыгнуть к вам на шею! И вроде шея у вас есть, а вот голова явно где-то в другом месте, и не шея головой управляет, и голова шеей и всем остальным, только найти бы это вашу голову!

Понимаю, получилось несколько долго, но зато в почти полной форме, за исключением критически настроенных высказываний, слов и предложений, что красиво и витиевато вплетались в выражение его мысли.

— Давай, Меч, попробуем, что в итоге с нами будет в том случае, если мы разряд поймаем! — сказала Ниона. — Так мы хотя бы будем знать, есть смысл в подобной тактике или нет, — она вздохнула. — Рим, отойди в сторону… встань поближе к Цифу, а? Я попробую побыть громоотводом! — сказала Ниона.

В голосе её пусть и было сомнение, но в то же время было слышно, что она действительно готова вот так вот просто выйти и попробовать поймать и перенаправить молнию!

И не колдунскую, а самую обычную, что являлось огромным риском! Ведь колдунская молния, она имеет под собой колдунскую основу, как бы это логично ни прозвучало! А натуральная имеет, ну, натуральную… основу… Не знаю, как объяснить, но знаю точно, что героиня прямо слишком сильно рисковала в этом своём порыве; в этом желании сделать нечто такое: "ого-го!", что в принципе могло и не понадобиться вовсе в том случае, если они преодолеют самую опасную часть спуска, то есть тучи, внутри которых находился весь немногочисленный и разношерстный экипаж. Как бы, было понятно что потом им придется еще некоторое время спускаться, находясь под грозовым фронтом, и там тоже будут молнии! И будут сверкать! И некоторые даже очень близко, если не сказать, что попробуют ударить точно в цель и сбить небольшое воздушное судно.

— Ты, а-ха, уверена,что хочешь попробовать сделать это? — несколько нервно поинтересовался Меч, который, вроде, никогда не был против приключений, но которому не особо хотелось пробовать на себе природную молнию, а-ха, учитывая, что не было ни малейшего понимания, каким образом она может повлиять и на него, и на Ниону, и на корзину с пароколдунским двигателем, и вообще… — Просто, ну, знаешь, а-ха, мне это кажется не самой удачной идеей. Она правильная, и мы должны защищать наших друзей и даже врагов, учитывая, что у них есть нужные нам сведения, но… короче, а-ха, я как-то того, стремаюсь немного…

— Да ладно тебе! — ответила Ниона. — Ты же все ждешь от меня какого-нибудь такого-эдакого хода в сторону опрометчивости и необдуманности! Вот, считай, что во мне проснулась та самая приключенческая жилка, и я хочу попробовать заранее сделать нечто такое, что лучше не делать вообще! — сказала Ниона. — Так что, друг мой милый, готовься к тому, чтобы поймать и отразить молнию! Или чтобы просто отразить её… Можешь пока что вспомнить колдунство какое-нибудь, да наколдунствовать на нас! Если что, будем просто отбивать молнии, бьющие в нас и по нам! — она рассмеялась. — Вот и героический полет, вот и эпичность действа, от которой перехватывает горло! А-ха! — весело произнесла она и посмотрела на Цифа и Рима. — Понятное дело, самостоятельно мы её приманивать не станем, но как только полетит в нас... ну, ты понял, дорогой мой друг...

Ниона слегка нервно хихикнула, увидев, как Рим беззвучно проклинает себя, героя, корзину, Цифа и этот день. И она еще не видела глаз арахнида, потому что те были сокрыты под очками, но понимала, что он закатил глаза, когда услышал последнее её высказывание.

— Л-л-ладно, а-ха... — сказало колдунское оружие, созданное самим Мурдыксом. — Я тебя понял... в таком случае, э-хэ-хэй! Мы ловцы бури! Мы, буквально, разбойники до молний! А-ха... — сказал Меч, причем его голос несколько раз дрогнул за эти короткие фразы, а вот Ниона, наоборот, чувствовала себя уверенно.

По какой-то причине она даже не думала о том, чтобы хотя бы на миг, хоть на секундочку усомниться в оружии, которое когда-то создал Мурдыкс. Почему-то ей казалось, что этот странный правитель предусмотрел подобные моменты, ну, так, на всякий случай, учитывая его любовь к тому, чтобы шариться где не попадя. Так что она полностью давала себе отчет, и, конечно, было страшно, и даже очень, но в общем и целом, даже как-то не особо.

И я понимаю абсурдность моего высказывания! Но ведь бывает, когда ты вроде и боишься, и вроде даже очень боишься, но при этом думаешь: "Ну жахнет? Ну долбанет? Ну, а дальше-то что? А вот именно что ничего! Причем, вот, совсем-совсем ничего!" Бывает же? Бывает! Не скажу, что часто, но бывает... Ну, когда страх — это больше сомнение, причем такое, касаемо которого ты понимаешь, что последствия будут в общем и целом ни о чем, но все равно, типа, не приятно, что они будут.

— Станем ловцами бурь на первом пароколдунском двигателе, а-ха! — весело проговорила Ниона. — А что, не такая уж и плохая перспектива, если посмотреть на это в перспективе! — она рассмеялась. — Ладно, давай, Циф, скорее опускай нас на землю! Там нас уже в любом случае ждут друзья, и им есть что нам рассказать! К тому же, у нас получилось взять языка, и, уверена, даже не поздно, а достаточно быстро, у нас получится истребовать с него информацию о Визе и их общих замыслах! А еще у нас есть веточка многовековника, которой мы сможем воспользоваться в случае чего! — говорила она, высоко подняв бейсбольную биту над головой.

Она понимала, что поступает неправильно, вот так вставая на защиту корзины и таким образом провоцируя молнии, но так же понимала, что лучше попробовать сделать это самостоятельно, и если все получится, то и дальше работать как громоотвод, нежели трястись и бояться каждой вспышки. Внезапно стало светло… ну, как светло… просто светлее, чем было в тучах.

Но об этом я расскажу как-нибудь потом… позже.