Радужный звук (джен)

В себя я прихожу очень вяло, как после затянувшейся простуды. Всё тело ломит, словно несколько дней с постели не вставал, в голове туман. Пытаюсь собрать мысли воедино, но они словно мухи — разлетаются с назойливым жужжанием, стоит только к ним потянуться. Единственная относительно прочная цепочка мыслей — злость, книжный стеллаж в моей квартире, телевизор, кресло, кошка смотрит на меня, как на идиота — не впервой — затем шок и совершенно неуместный в данной ситуации первобытный ужас, а потом пустота, конец флешбэка. Никаких воспоминаний.

Будто отключился, как кисейная барышня. Может, и правда заболел или давление подскочило? Пожалуй, это не так важно, куда существенней то, что ощущаю сейчас. А сейчас я чувствую себя весьма паршиво. И твёрдая поверхность, на которой покоится моё бренное тело, также не внушает оптимизма — затылок будто стал эпицентром ядерного взрыва, а волна от него совершенно негуманно расползается по всей голове и, кажется, доходит до конечностей. Чувствую, как кто-то сажает меня и тут же пытается поставить на ноги. Сопротивляться сил нет, от каждого движения боль бьёт по глазам, которые, к слову, открывать нет ни малейшего желания. Но, сдаётся, в вертикальном положении будет всяко лучше, чем на леденящем жёстком покрытии.

Долго стоять на одном месте с закрытыми глазами довольно глупо. И сложно, если учесть, что чьи-то свинцовые лапищи немилосердно охаживают мою несчастную физиономию. Наконец, кое-как разлепив веки, осматриваюсь по сторонам — зрение ещё расфокусировано, но очень быстро приходит в норму. До меня не сразу доходит, что произошло, но острая боль в затылке лучше любых слов доносит, что я прилично ушибся головой, а голос откуда-то справа дополняет сюжет мелкими деталями, главными акцентами в которой являются переутомление и обморок.

Никогда бы не подумал, что меня можно отнести к числу невротиков, что сгорают на работе. Хотя последние дни действительно здорово вымотали меня, как физически, так и морально. К счастью, до заключительного этапа сделки осталась всего пара дней, а там можно и в отпуск. Да и на сегодня, пожалуй, достаточно — стрелки настенных часов давно перевалили за полночь, пора бы уже домой. Кроме меня в офисе всего пара таких же трудоголиков, и выглядят они, как жертвы затянувшейся итальянской свадьбы. Полагаю, моя идея уйти «пораньше» будет встречена если не овациями, то как минимум с едва скрываемой радостью.

Дорога домой, хоть и короткая, по ощущениям заняла целую вечность. Посему, едва ввалившись в прихожую, на ходу сбросив пиджак и туфли, я почти ползком добрался до кровати и отключился, едва голова коснулась подушки. Разбуженный в безбожную рань, я был раздавлен новостью о том, что с отпуском придётся повременить — переговоры затянулись, а значит работать мне в режиме «мула» ещё неделю, а то и дольше. Ну что ж, ожидаемо. Хотя и обидно. Да что там, обидно невыносимо! У меня уже цветные пятна перед глазами и звон в ушах, и с каждым днём это причиняет всё больший дискомфорт.

К моей радости, мои худшие опасения не оправдались, и уже через пять дней контракт был благополучно подписан, начальство было довольно, коллеги носили на руках, а я грезил, как ближайшие несколько дней буду прикидываться коматозником. Неужели я, наконец, высплюсь? Выдержать бы только корпоратив. Хотя всё не так плохо: закусок и выпивки море, компания, располагающая к общению, и та рыжая бестия с логистического отдела весь вечер не спускает с меня глаз — может, ночь будет даже лучше, чем вечер. Но стоило мне только попытаться пригласить её к себе, как в ушах зазвенело, а затем меня оглушил чей-то — не уверен даже, что человеческий — истошный вопль.

Я заозирался по сторонам, но, похоже, никто, кроме меня, ничего не слышал. Предпринимать вторую попытку мне по каким-то не объяснимым причинам внезапно расхотелось. Зато желание оказаться дома вдруг стало непреодолимым. Списав своё странное поведение на усталость и распрощавшись с весёлой компанией, я уехал домой.

Чем короче становилась дистанция до моей холостяцкой берлоги, тем отчётливей я понимал, что забыл нечто важное, но что именно — понять так и не смог. Уже стоя в центре квартиры и оглядываясь по сторонам в поисках очага беспокойства, я никак не мог оный обнаружить. Никаких невыключенных утюгов и открытых кранов. Даже кофеварку перед уходом выключил, что в последние дни было редкостью. Однако что-то ржавым гвоздём засело у меня в виске и не давало покоя.

Кажется, я вообще забыл значение этого слова? «Покой» для меня теперь был чем-то недосягаемым, эфемерным, ибо даже во сне меня постоянно что-то преследовало; что это было, я не видел, зато слышал. И звук этот… нет, звуки, их было так много, что наутро голова просто раскалывалась. Да и днём порой я ловил себя на том, что среди привычной суеты слышу ещё что-то, довольно странное, но какое-то знакомое. Чем больше я об этом думал, тем сильнее болела голова, и я решил отбросить эти мысли.

Отдых, вопреки ожиданиям, не пошёл мне на пользу. К непонятным звукам присоединились ещё и зрительные галлюцинации. Сначала это были просто яркие пятна, как после длительного лицезрения яркого источника света, которые я не воспринял всерьёз, но позже я стал замечать движение. Однако, стоило мне сфокусироваться на причине назревающего невроза, как он тут же превращался в кофейник, египетскую статуэтку, смятое полотенце.

Я даже пытался «успокоить» себя предположением, что в доме поселилась крыса. Весьма сомнительная теория, должен сказать, в новом-то доме из стекла и бетона, да ещё с моей не совсем здоровой тягой к чистоте — у меня даже хлебных крошек на полу не бывает, я вообще его не ем. Хлеб, не пол. Пол я тоже не ем. Но лучше бы ел, это бы объяснило моё нынешнее состояние — нажрался паркетного лака, закусил штукатуркой и теперь наслаждаюсь радужными видениями.

Через пару дней я был готов на стенку лезть: стоило выйти из дома, как меня подвергли пытке собственные органы чувств; в квартире же меня преследовала крохотная неуловимая тень. И я при всём желании, коего у меня не было, не смог бы сказать, что пугало больше — чувствовать себя законченным психом среди боязливо шарахающихся нормальных людей или же быть запертым вдали от всего этого враждебного мира, но в компании невидимого вредителя.

Признаюсь, это малодушие, но, представляя, что соседствую с крысой, я хотя бы мог находиться в собственном доме, не обливаясь вместо душа святой водой. Три раза в день. Только два. Вместо третьего я таскал с собой здоровенное распятье. Может, люди так неожиданно для себя и становятся набожными. Вот всю жизнь прожил убеждённым атеистом, а однажды проснулся и уверовал в Бога, Будду, фей и эльфов. Нет, до такого ещё, к счастью, не дошло, но с чем чёрт не шутит.

Помянешь чёрта… затылком чувствую, как оно смотрит на меня, неотрывно, выжидательно. К подобному невозможно привыкнуть, это нельзя игнорировать, и с этим, похоже, ничего не сделать. Оно есть. Сидит, стоит, лежит, парит — не знаю — и смотрит. Оно всегда просто смотрит и ничего не предпринимает. К моей неописуемой радости. Хотя ещё немного, и я буду об этом жалеть, ведь хуже страшной расправы — только ожидание этой самой расправы.

Я точно знаю, что, если обернусь, ничего не увижу, вернее, никого — мне почему-то кажется, оно обладает сознанием, но и стоять как вкопанный посреди собственного жилья мне тоже не кажется разумным. Превозмогая человеческие возможности, я стараюсь уловить потенциального врага в отражении выключенного телевизора, стоящего несколько позади и по правую руку от меня. Ещё одно крохотное усилие, и либо я смогу, наконец, разглядеть это существо, либо сломаю глаза.