Братство Плотвы (джен)

Ведьмак оказался между двух огней.

— Разорители! Захватчики! Что вам нужно! Оставьте в покое меня и моего друга, или волны будут волочить вас по острым камням до самого Андуина! — грозила Гультава, подбоченясь, как новиградская торговка.

— Мы как раз пришли удостовериться, что твоему другу ничего не грозит, ибо тьма сгущается над ним и этой долиной, — отвечал Глорфиндель. — И если ты не желаешь враждовать с двумя Мудрыми и победителем балрога, то освободи нам дорогу, озёрная дева — иначе даже ведьмак не будет тебе защитой!

— Спасибо на добром слове "даже", Глорфиндель, — сказал Геральт и обратился к владычице озера: — Я хорошо знаю этих эльфов и людей, милсдарыня Гультава. Я бился с чудовищами бок о бок с Глорфинделем. И он точно не желает твоему... Исилдуру худа. А уж мэтр Радагаст и милсдарь Элронд и подавно. Их можно впустить.

Не то чтобы ведьмак так уж доверял полуэльфу и Карему чародею, но уж очень он не хотел влезать в противоборство с Элрондом, который мог подкинуть выгодные заказы, и Глорфинделем, который был отличным подспорьем в их исполнении, на не пойми чьей стороне. Гультава, оценив ситуацию, поняла, что ей нечем крыть, и сдалась:

— Будь по-вашему, эльфы и Радагаст Карий. Но поклянитесь, что не причините боли тому, кто наслаждается покоем в моём гроте!

Вступив в грот, Радагаст сразу почуял неладное.

— Сильные же чары ты навела на это место, Гультава, — покачал головой запселый чародей. — Даже мне захотелось вздремнуть.

— Я бы давно уже храпел, если бы не эликсиры, — добавил Геральт. — Только, похоже, кто-то сумел преодолеть и твою завесу и управиться со снами милсдаря призрака по-своему.

— И мы все догадываемся, кто, — печально констатировал Глорфиндель.

Эльфско-чародейская команда поднялась на скалу, где в окружении напитанной водой буйной зелени витал дух предполагаемого монарха. Первым делом сиятельный покойник строго, как будто и не забывал, кто он такой был, поинтересовался у Eldar и Радагаста:

Что вы сделали с Гультавой, пришельцы?

— Ты так переживаешь о своём тюремщике? — усмехнулся Радагаст.

— Слыхал я про такое, мэтр. Тридамский синдром, — кивнул Геральт.

— Не перебивай Мудрых, ведьмак! Пришло время!

Разве она тюремщик? Она мой друг! Всего лишь друг, — запротестовал порфироносный дух.

Радагаст кивнул Элронду, и тот вынул из дорожной сумки на боку резной продолговатый предмет со следами позолоты, стёршимися за многие столетия.

— Поворотись к нам, почтенный призрак, — сказал Элронд, внимательно рассмотрел и протянул ему руку с таинственной штукой. — Узнаёшь ли ты эту вещь? Ты знаешь, что она и кому принадлежала.

Я не помню. Не помню. Ничего не помню, — затосковал дух. — Я так устал...

— Сними с него свои чары, Гультава, — безапеляционно потребовал Глорфиндель.

— Это невозможно! В такой тоске и боли нашла я его, что только во сне может он забыться, — запротестовала владычица озера.

— Не больно-то ему помогает твоё забытьё — судя по тому, что нашёл ведьмак на горной тропе, — покачал головой Радагаст. — Не удивляйся, Геральт из Ривии — мои маленькие пернатые друзья летали там неподалёку и хорошо тебя видели! Собственно, так ты и привёл нас в царство Гультавы.

— Так что вы, a dy'eabl aep arse, все делаете тут?! — тихо застонал переставший что-либо понимать ведьмак.

— Сейчас ты увидишь, — ответил Элронд. — Что в моих руках, тень? Назови это, и я скажу тебе твоё имя.

Это... Это скипетр... Скипетр моего отца... — наморщив ум, сказал ему призрак.

— Стало быть, ты Исилдур, сын Элендиля Высокого, первый из королей Арнора, — сказал милсдарь полуэльф.

Тень молча и с достоинством кивнула.

Казалось, что всё кончается тихо-мирно — даже мазель Гультава смирилась с мыслью, что Исилдур больше не под её контролем. Теперь покойный суверен Арнора устроился в паре дюймов над своей излюбленной каменной ванночкой и запросто беседовал с Элрондом как со своим старинным знакомым. Ведьмак не исключал, что они и были старинными знакомыми, пусть Исилдур уж три тысячи лет как попрощался с бренным телом.

Я припоминаю тебя, Элронд. Но это было очень давно. Гремела война, и казалось, нам, что конца ей не будет.

— Ты закончил её, — ответил полуэльф. — На наших глазах отсёк ты нечистый палец с Кольцом Всевластья, и тысячу лет Саурон не появлялся.

Ненадолго же, видно, хватило добытого моим мечом мира. Потом была... Смерть. Смерть и измена! Кто-то из моих приближённых то ли из мести, то ли за вознаграждение навёл на меня орков! Там, внизу, на Ирисных полях... Я прыгнул в реку, чтобы уплыть от погони. Так я стал тем, чем стал, жалкой тенью, насытив собой рыб и раков, и Кольцо, добытое мною, навеки ушло в ил! — сокрушался мёртвый король.

Бродил я ночами среди ирисов, оплакивая свою участь, пока меня не встретила Гультава. Вы можете считать её тюремщицей, но я благодарен ей, она позволила мне наконец забыться. Но недавно... в последние месяцы... а может, дни... началось ЭТО. Когда я проваливался в сон достаточно глубоко, то слышал голоса. Разные, но одинаково убедительные. Они рассказывали мне о судьбе Кольца. О гнусном воришке и братоубийце, который забрал его и унёс в Туманные горы. О его сородичах, которые теперь жируют и процветают на Западе, на руинах королевства моих потомков!

— Боюсь, Исилдур, что тот, кто был тобой повержен, за три тысячи лет окреп и снова лелеет чёрные замыслы. На этот раз он задумал, чтобы ему помог тот, кто мешал ему в прошлом — ты! — драматично сказал Радагаст Карий.

Думаешь, это Саурон воскрес и снова строит мне козни, будто не довольно ему того, что я в безымянной могиле, а королевство моё пало?! Я тоже колебался. Меня тоже терзали сомнения, когда туман ярости окутывал меня, требуя рваться на Запад, собирать то, что осталось от Арнора в том, что осталось от Аннуминаса, и вести их на отмщение и на поиски Кольца. Жалкие остатки моего существа чуяли здесь ту же нечистую закваску, с которой мы с вами, эльфы, некогда бились бок о бок, и я искал снаружи, с кем бы мне отвести злобу. А в низину как раз снова повадились орки и какие-то то ли люди, то ли орки под знамёнами с белой дланью — и худо им пришлось, когда я об этом узнал!

Но голос не унимался, он становился всё сильнее, всё вкрадчивее, он проникал в сны, навеянные Гультавой, как к себе домой. И говорил: "Твой истинный враг за горами!". Я отгоняю это наваждение уже многие месяцы, но кто знает, надолго бы хватило меня, не появись здесь вы всем скопом, — и Исилдур закрыл полупрозрачное лицо полупрозрачной рукой.

— Вот видите, с чем нам пришлось столкнуться, — вздохнула Гультава. — Теперь моему другу и вовсе не будет покоя. Как же вы жестоки к нему и мнительны ко мне!

— Полно, Гультава, — ответил ей Глорфиндель. — Теперь мы видим, что ты и впрямь не желала Исилдуру зла в его посмертии. Увы, в последние годы силы Чёрного властелина только крепнут, и даже твои чары стали ему по зубам. Осталось только выяснить, как он их, как это зовёт Радагаст Карий...

— Взломал, — сказал магик.

— Кажется, я догадываюсь, в чём дело, — вмешался в разговор Геральт. — Помнится мне, Гультава жаловалась на качество воды у старых рудников краснолюдов. Не знаю уж, что их испортило — чёрная магия или алхимические концентраты, которые используются при добыче руды — но без этого не обошлось. Ведь из воды ты черпаешь силы для своих чар, мазель Гультава?

По лицу озёрной девы ведьмак понял, что у неё тоже появились какие-то догадки, но развить их она не успела — раздался громкий плеск и до боли знакомое Геральту за недели в пути гномье ворчание.

— Владычица, моё тихое убежище превратилось в проходной двор! — взорвалась Гультава и, резко развернувшись, прикрикнула на возмутителей спокойствия: — А вы ещё кто такие?!

— Мы — народ Дурина, родичи жителей Кидзул-Калаха, которых ты выжила из города, затопив источник их процветания и ремесла, ведьма! — раздался в ответ голос Ислейфа. Краснолюд с трудом, на одном природном упрямстве двигался через забурливший поток, сопровождаемый тремя вооружёнными до зубов воинами. — Что устроила ты и твой дружок-призрак?! И где ведьмак?!

— Ислейф! Будь покоен — меня не съели и даже не изнасиловали, — поприветствовал его Геральт узнаваемой ухмылкой. — Похоже, нам всем есть о чём здесь поговорить.

— Да, это я затопила ваши шахты, гномы, — призналась Гультава. — Но я дала вашим двоюродным дедам время уйти, ибо не истребить их хотела, но спасти! Если бы я не залила рудники водой, их судьба была бы ещё плачевней!

— Ты смеёшься надо мной, чародейка! — осерчал Ислейф, тряся бородой. — Да, от твоих вод никто не погиб, но народ Кидзул-Калаха потерял всё своё богатство! А по пути в Казад-Дум или Габилазан десятки гномов стали добычей горных орков! Это, по-твоему, недостаточно плачевно, Гультава?!

— Может быть, вы слышали, что перед затоплением земля сотряслась в глубинах? Тогда открылись новые тайные ходы к корням гор, и даже мне становилось не по себе, когда я к ним приближалась. Но я ощущала кожей, как там, внизу, копится и сочится Тьма, и её порождения ползут в тёмных глубинах. Рано или поздно они добрались бы до вас, но моя сила могла их остановить и сдержать. Поэтому я и заполнила рудники водою.

— Но теперь, похоже, что-то внезапно пошло не так, да? — не унимался краснолюд. — Как у всех этих волшебников со всеми их чарами! — Тут он поймал укоризненный, а может, и подколдовывающий взгляд Радагаста и сник. Ведьмак смолчал, но с Ислейфом в вопросе о чародеях он был абсолютно солидарен.

— Да, — с отчаянием в голосе ответила владычица озера. — Безымянные отродья тьмы Мордора снова просочились в шахты. Их выделения и испарения осквернили воду, превратили её словно бы в мочу из-под скверного гномьего пива, — не удержалась Гультава от ответной шпильки Ислейфу. — Это началось месяца три или четыре назад.

Элберет Гилтониэль... Тогда же начались эти давящие, душащие сны, — сопоставил факты его призрачное величество Исилдур.

— Похоже, поганцы, именуемые Безымянными, действительно серьёзная угроза, — покачал головой Глорфиндель. — И раз твоё волшебство уже слабеет и не действует на них, то, глядишь, подействуют наши клинки — у кого эльфийские, у кого серебряные. — Лорд Золотого цветка подмигнул Геральту.

— Я так и знал, что без стороннего заказа по дороге не обойдётся, — сказал ведьмак. — Можешь на меня рассчитывать, но помни, что ведьмаков на общественных началах не бывает.

— Так! — сразу сказал краснолюд Ислейф. — Думаю, будет справедливо, если этот заказ оплатит госпожа Гультава, раз уж она здесь хозяйка и нежить завелась в её владениях. Нет возражений?

"Зараза, — подумал Геральт. — Можно я буду просто охранять грёбаных караванщиков и грёбаных эльфов? Без чародеев, без политики, без грёбаных мрачных тайн в грёбаных глубинах?! А то едва мне подворачивается нормальный, пристойный заказ — так сразу...".

Но ведьмак просто махнул рукой. Он уже понял, что без этого не получится. Потому что ведьмачье чутьё в этих подземельях подсказывало: Тьма, о которой все в Средиземье судачили — здесь не пустой звук.

Примечания:

К сожалению, здесь одни разговоры, но уже следующая глава будет просто кишеть самым голимым экшеном и мясокровищей чудовищ — ведь именно за это ведьмакам и платят.