Братство Плотвы (джен)

Примечания:

ВАРНИНГ: фрагменты из главы "В гостях у Тома Бомбадила" и "Приключений Тома Бомбадила" продолжаются!

Саундтрек:

Дома у Тома — John Williams, The Meeting ("Jane Eyre").

— Зараза, — в очередной раз споткнулся ведьмак о корень.

После пылких до удушья объятий грёбаного Старого Вяза Геральту непросто было поспевать за загадочным Томом Бомбадилом, который в своих пижонских жёлтых ботинках пританцовывал по Лесу, как по бальной зале в Боклере, и постоянно уносился вперёд, распевая дурацкие песенки о всём, что попадается ему по дороге. Вдобавок ещё нужно было аккуратно донести кувшинки, которые он собирал с этим бородатым чудилой для его бабы — ведьмак ухмыльнулся, представив себе дурочку вроде Лалии, только вдвое выше. Увы, верная Плотвичка осталась на конюшне в безопасном Новонорье, где получала воздаяние за все прежние злоключения на большаке.

Но подъём по лесным тропам закончился раньше, чем Геральт успел порядком устать. Глазам Белого Волка предстал большой, крепкий каменный дом необычной постройки — в форме восьмиугольника и с крышей, поднимающейся уголками над каждой гранью. Венчала дом небольшая мансарда, а покоился он на весьма внушительном подвальном этаже. Слева из-за него виднелся большой сарай, справа — симпатичный садик, обнесённый прочной каменной оградой. Пониже по склону, как раз там, где остановился ведьмак, журчал маленький фонтан.

А на фоне всего этого великолепия красовался его хозяин. Выглядел Том примерно так, как и описал его старый низушек-лесничий — лопоухий, с густой краснолюдской бородой до пупа, в затрапезной шляпе и смешном наряде, напоминающем праздничное платье кмета из-под Бри... или из-под Блавикена.

— Пусть легко на сердце станет, все тревоги сгинут. Всякий гость — гость желанный в доме Бомбадила! — показал он свободной от кувшинок рукой на резную дверь с затейливыми ручками.

Геральт хорошенько отряхнулся и вытер сапоги на широком каменном пороге, чтобы не сердить почём зря своего гостеприимца, которого побаивались и уважали даже местные взбесившиеся дубочуды. Про себя ведьмак думал, что имеет дело с очередным магиком-ренегатом, в целом добродушным, но со странностями и немалым чародейским могуществом.

Геральт оказался в низком, но просторном покое, освещённом висячими лампадами и жёлтыми свечами, а по обстановке похожем на дом зажиточного кмета или мастера. В доме их с Томом Бомбадилом уже ждали. В одном из кресел сидела хозяйка усадьбы — совсем не такого простецкого вида, как сам милсдарь Том. Она была больше похожа на эльфскую придворную даму — высокая, пышноволосая, дивно сложенная блондинка в искристо-зелёном платье и золотом поясе с ярко-голубыми незабудками. Вокруг неё на зелёных и бурых блюдах плавали кувшинки.

"Владычица очередного озера", — подумал ведьмак, вспомнив Гультаву и свои злоключения в полузатопленном Кидзул-Калахе.

Ещё на двух креслах лёжа устроился перевязанный в нескольких местах мужчина в ободранной одежде дунаданского следопыта — похоже, это и был Ленглинн, которого, собственно, и искал Геральт. А за ним у стола сидел...

— Лютик! Ты-то здесь откуда?!

— Не корысти ради, а токмо волею прекрасной дамы, пославшей меня в заколдованные чащи с медведями и страховидлами, — как всегда, выпендрился лучший друг ведьмака. — Кстати... Великолепная Златеника, позвольте представить вам Геральта из Ривии, ведьмака, бесстрашного истребителя созданий Тьмы и просто моего друга! Геральт, это Златеника, неприступная дриада, отважная спасительница путников, хозяйка сего уединённого лесного приюта и мужских сердец!

Блондинка прыснула от Лютиковых навыков элоквенции, в то время как Том посмотрел на трубадура оч-чень цепким и тяжёлым взглядом — видно, интуитивно поняв, с кем имеет дело.

— Да полно тебе! Я просто Златеника, дочь реки, дева Ветлянки! Познакомься, Том — это дунадан Ленглинн и менестрель Лютик, они недавно попали в беду на севере Леса.

— Эк нахлынула в леса городская братия! Столько не было гостей с самой нашей свадьбы! — улыбнулся Бомбадил до ушей.

— Милсдарь Том, я гляжу, вы тоже проводите досуги за стихосложением? Не ожидал встретить в этой дикой стороне собрата по перу и рифме! — воскликнул виконт де Леттенхоф.

Между тем Златеника затворила дверь в Лес, где уже наступили сумерки, и как бы отстранила ночь за дверью легким движением гибких рук.

— Пусть ночь останется в Лесу! — сказала дева Ветлянки. — Вы, верно, все еще страшитесь густого тумана, темных деревьев, заводей и омутов да неведомой твари лесной. Не бойтесь, не надо! Нынче вы под надежным кровом Тома Бомбадила! — Тут Том взял её за изящную руку и повёл к столу.

— Вот она, моя хозяйка, в изумрудном блеске! — сказал он барду и следопыту. — Вся в зеленом серебре и звездистых искрах! Больше свеч на стол, хозяйка! Сдвинем занавески — и за доброю едой вечер минет быстро. Стол накрыт, и ужин ждет — молоко да масло, белый хлеб и желтый мед, — значит, все прекрасно!

— Что ж, вызов принят, коллега Бомбадил! — внезапно ответил ему Лютик. — Я и Геральт к вам пришли из земель предальних, приключений полон был путь необычайных. Погонял коня ведьмак другу на подмогу, да из Мордора туман нам закрыл дорогу. Мы осели в вашем крае, тёплом и уютном: он страшилищ убивает, я пою под лютню...

— Ты сегодня в форме, — подбодрил его ведьмак. Меж тем профессор элоквенции продолжал импровизировать, стараясь попадать в манеру Тома:

— Довелось нам в Лес прийти: Геральт — по заказу, я же — радость принести любящему глазу. Потянулся неудачно я за орхидеей — в пруд свалился! Лишь случайно не сломал я шею. Узрел там раненого я Ленглинна-дунадана, а вскоре — хмм... Златеники нежной след благоуханный. Фффууух, всё-таки с рифмы сбился... — выдохнул Лютик.

Но ни Бомбадил, ни его супруга не обиделись, что трубадур нагло пародирует хозяина за столом — наоборот, весело и заразительно расхохотались. Даже раненый Ленглинн их поддержал.

Ужин у Тома, хоть и скромный, оказался вкусным, питательным и в достаточном количестве. За дунаданом ухаживала милсдарыня Златеника. Вскоре после подкрепления Ленглинн, видимо, почувствовал себя лучше и разговорился:

— Недавно мы с соратниками съехались на ферме Саэрадана, и Торнегиль с Сарнского брода рассказала нам, как взяли они "языка" Белой Руки из полуорков. Тот поведал им, что их Шарку готовит в дар лесной нежити какую-то реликвию, с которой они будут непобедимы. Гальбарад поручил нам тщательно следить за всеми орками, полуорками и прочей сволочью, которые попытаются что-то пронести в лес — мне с севера, Торнегиль и Ротаврону с юга. Откуда ж я знал, что ларец с какой-то гадостью потащат не орки, а лесные тролли, которые вообще почти никогда в дальний путь не пускаются?

— Что ещё за ларец? — обеспокоенно встрепенулась Златеника. Ведьмак её беспокойства не разделял — поручение Саэрадана он, в общем-то, выполнил, и мог с чистой совестью покидать Лес. Но всё-таки Геральт почувствовал какую-то червоточинку.

— Длинный не то ларь, не то просто какой-то цилиндр: явно древний. В нём можно хранить посох или меч. Я пытался его перехватить, но троллей оказалось слишком много, и один из них ушёл в Лес... с ларцом, — тяжело выдохнул Ленглинн.

— Ну дела! Что за игру здесь задумал Шарку?! Какой пакости в бору дарит он подарки?! Чую, пахнет от тех дел колдовскою силой, затхлой сыростью Сарх Ворна с Чёрною Могилой! Уж не хочет ли он выжить нас со Златеникой, чтоб в лесу одна лишь нежить отравляла реки?! — нахмурился Том Бомбадил.

— Прости, Том, а Сарх Ворн — это где? — уточнил Геральт.

— Леса дальний край на юге, зыбель-болотище, где в чуму свозили дроги жертвы на кладбище. Там, где меж несчастных, грудой сваленных в гробницу, Серый Ужас только бродит, враг тысячелицый, — пояснил в своей обычной манере Том, и видно было, что даже ему от мысли о Сером Ужасе не по себе. "О боги, во что я опять влез", — подумал ведьмак, но всё-таки спросил.

— Уж не хочешь ли ты сделать заказ на Серый Ужас?

— Я? Единый упаси, нам не по зубам он! Про другое я спросить думал здесь тебя бы — про паршивца-тролля, что в Лес крадётся с даром столь недобрым, что его ловят дунаданы. Вместе след его возьмём, да и разберёмся, чары чьи в Лесу моём закрывают солнце!

— Я, конечно, рифмовать на ходу не имею, но скажу так — ведьмаки бесплатно не работают. Думаю, денег ты не держишь, но что-нибудь ценное за такую работу у тебя точно есть. Надеюсь, это не кувшинки, не шишки и не листья подпердольника, — предположил Геральт.

— Коль природные дары ведьмакам негожи, то держу с былой поры плату непохожую. Есть в запасе у меня древний рунный камень, чтобы сил прибавлять в дни боёв с врагами. Кстати, что за подпердольник назван был тобою? Век живу — не знаю. Что ли, дерево такое? — не полез за словом в карман Бомбадил.

На том и договорились.

— Что ж, милсдарь Бомбадил, нашу подноготную вы теперь знаете, — сказал Лютик. — Не будете ли вы любезны теперь удовлетворить наше любопытство? Кто же вы? Чародей? Друид? Или, может быть, рюбецаль или подобный ему природный гений?

— Я? Ведь я уже сказал! Том из древней были: Том, земля и небеса здесь издревле были. Раньше рек, лесов и трав, прежде первых ливней, раньше первых бед и засух, страхов и насилий был здесь Том Бомбадил — и всегда здесь был он. Все на памяти у Тома: появленье Дивных, возрожденье Смертных, войны, стоны над могилами... — ответил хранитель Леса.

"Я так и думал", — подумал Лютик, а Геральт тихо застонал.

Остаток дня Том посвятил рассказам о Лесе. По словам таинственного Бомбадила, Лес недаром так назывался: он был последним лоскутком древнего, некогда сплошного покрова Средиземья. Праотцы нынешних деревьев набирали в нем силу, старея, подобно горам; им еще помнились времена их безраздельного владычества над землею. Несчетные годы напитали их гордыней, мудростью, злобой. И не было из них опаснее Старого Вяза с гнилой сердцевиной, но богатырской, нерастраченной мощью: он был жесток и хитер, он повелевал ветрами и властвовал по обе стороны реки. Ненасытно всасывался он в плодородную почву, тянул из нее соки, расползался по земле серой паутиной корней, раскидывал в стороны узловатые серые руки — и подчинил себе Лес от Городьбы до Южного нагорья...

Много говорил Том о временах незапамятных и непонятных, когда мир был просторнее и Море плескалось у западных берегов, будто совсем рядом; а Том все брел и брел в прошлое, под древними звездами звучал его напев — были тогда эльфы, а больше никого не было. Вдруг он умолк и закивал головой, словно задремал. Ведьмак, бард и следопыт сидели притихшие, как будто встретили живого свидетеля Сопряжения Сфер.

Наконец хозяева лесного чертога поднялись и убрали со стола. Гостей пересадили в кресла у камина; они положили усталые ноги на подставленные скамеечки. В широком камине радостно полыхал огонь, и веяло сладковатым запахом: дрова, наверно, были яблоневые. В прибранном покое погасили огни, осталась лишь одна лампада да четыре свечи на каминной доске, по паре с каждого края. И со свечою в руках возникла перед ними Златеника: каждому из них пожелала она покойной ночи и приятного сна.

— Отдохните до утра! — сказала она. — Лесных гулов и ночных шорохов не бойтесь! Двери наши овевает ветер с холма, а в окна проникает лишь лунный и звездный свет. Доброй ночи!

Геральт спал в холодном поту и скрипел зубами. Ведьмаку снилось, будто он бредёт в подземелье к престолу, на котором восседает Серый Ужас, а ведут его с боков кольцепризрак, увенчанный золотой короной, и какая-то призрачная тварь чином пониже, в красном плаще с капюшоном.

"Тот, кто нам мешает, тот нам поможет, — вещают они. — Такова воля Властелина Мордора. Ты нужен нам, Геральт из Ривии! А если откажешься — узри же свою судьбу, ведьмак!"

Геральта преследовали бесформенные, противоестественные страховидлы в бездонных подземельях, на дне которых ворочалась огромная, голодная осклизлая туша. Орки гоняли его плетьми в каких-то задымлённых шахтах. Гигантские пауки утаскивали его друзей в свои паскудные гнёзда себе на поживу, а он мог только в бессильной злобе грозить кулаком. Наконец, Геральт обнаружил себя на стене огромного города, осаждаемого великим войском — и совершенно один, а таран уже вышибал ворота, и чёрная орда, ведомая тем же кольцепризраком, готова была вломиться по его душу. Зазвучал цокот копыт — с востока, с востока, с востока.

Ведьмак всколыхнулся и обнаружил, что он в усадьбе Бомбадила, а по окнам барабанят капли ночного дождя. Ещё через миг он встретился с взглядом с таким же осоловелым Лютиком.

— Ты чего, Геральт?

— А ты чего?

— Мне приснилось, что я пою в Туссенте, при дворе Ласочки, и в самый ответственный момент обделался. А Вальдо Маркс из Цидариса сидит в зале и гогочет... Кошмар!

— Ну, тогда у меня полная ерунда, — зевнул ведьмак. — Спать, спать, спать... — Он отвернулся от соседней кровати и виконта де Леттенхофа и уткнулся зубами в стенку, вызвав в памяти слова Златеники: "Двери наши овевает ветер с холма, а в окна проникает лишь лунный и звездный свет". Доспал он до утра уже без мрачных приключений и прочей гадости.

На следующее утро Геральт и Том Бомбадил засобирались за реку — на поиски недобитого лесного тролля и его загадочного ларца. Оба они обрядились в плащи с капюшонами, так как дождь не переставал, и маленькая Ветлянка заметно вышла из берегов.

— Златеника уж с утра занята уборкой. Плещется, везде вода, все вокруг промокло, — сыронизировал Том.

— Друзья мои, я остаюсь, — высунулся из окна Лютик. — Милсдарыня Златеника упросила меня помогать ей выхаживать Ленглинна.

— Что ж, певец, не стану я тебя под дождь приваживать. Но смотри не перепутай мне, за кем ухаживать! — с усмешкой погрозил ему пальцем Том.

"Быстро он раскусил нашего профессора элоквенции", подумал Геральт перед тем, как исчезнуть меж дубов за пеленой дождя.