Синдром Отторжения (гет)

Оставшись снова вдвоем с Северусом, Гермиона заметно расслабилась.

"Чувствуйте себя как дома. Даже если кто-то и узнает, что вы живы, — никто не станет искать вас в Бристоле. Меня тоже никто искать не будет — мои родители теперь уверены, что всю свою жизнь жили в Австралии и что никакой дочери у них нет и не было. Я стерла им память, но зато они остались живы", — украдкой смахнув слезу, Гермиона нарочито бодро объявила, что голодна как лев, и удалилась на кухню — готовить ужин.

Бегло осмотрев гостиную со своего места, Снейп пришел к выводу, что дом, хоть и старомодный, но вполне уютный. Жить в нем было бы вполне удобно, даже не смотря на то, что он маггловский. "Хотя теперь, учитывая обстоятельства, — даже лучше, что он маггловский…" — подумал Северус, потирая обожженную руку.

Когда Гермиона вернулась, чтобы отвести его ужинать, Северус увлеченно изучал содержимое книжных полок.

За ужином Северус в очередной раз отметил, что гриффиндорка прекрасно готовит. И хотя прием пищи все еще вызывал некоторый дискомфорт, но вкус блюд он уже мог оценить по достоинству.

— Как насчет того, чтобы принять ванну? — Гермиона лукаво улыбнулась профессору. — А то от этих очищающих заклинаний я скоро дерматит заработаю. — пожаловалась Грейнджер.

— Согласен, — прошептал Северус, расправляясь с бифштексом. Его самого уже коробило от мысли, что он не мылся как следует уже почти месяц.

Когда он закончил с ужином, его уже ждала наполненная ванна, любезно приготовленная Гермионой, которая теперь ненавязчиво помогала ему избавиться от мантии и сюртука. Расстегивать пуговицы левой рукой все равно было бы очень неудобно.

И хотя его смущало то, что девушка может увидеть его обнаженное, покрытое шрамами тело, но прикосновение ее теплых рук дарило ему ни с чем не сравнимое блаженство. А увидеть его голым у нее был миллион шансов и до этого, пока он провалялся без сознания в Визжащей хижине.

Расстегнув воротник рубашки, Гермиона легонько коснулась рубцов на его шее. Он от неожиданности вздрогнул — слишком необычным было для него это мимолетное ощущение чьей-то ласки.

— Тебе больно? — обеспокоено спросила девушка, отдергивая руку и глядя в глаза бывшего учителя.

— Нет, — плохо понимая что и зачем он делает, повинуясь инстинкту, Северус осторожно начал расстегивать блузку Гермионы, отбросив назад ее густые каштановые локоны и слегка касаясь пальцами ее шеи.

Она вздохнула и прикрыла глаза. Дыхание ее сбилось, а руки начали свое путешествие по его обнаженной груди. Когда она снова открыла глаза, в них читалась бесконечная нежность и... желание.

Присев на край ванны, Северус продолжал избавлять гриффиндорку от одежды, теперь уже отчетливо осознав, что перед ним уже не маленькая зубрилка-выскочка, а молодая и одинокая женщина, ищущая ласки и внимания.

Война отняла у них все: дом, семью, магию, друзей, но подарила их друг другу.

Притянув Гермиону к себе, Северус порывисто поцеловал ее в губы, вкладывая в этот поцелуй все невысказанные слова благодарности, которые он не решался произнести вслух все эти дни. Это был осторожный, но страстный поцелуй. Отстраниться она ему не позволила, продлевая контакт до тех пор,пока они оба не начали задыхаться.

Ее нежные руки скользнули от его затылка к позвоночнику, проводя легкими касаниями до самой поясницы, незаметно перемещаясь на пояс брюк. Через мгновение брюки оказались во внушительной куче брошенных под ноги вещей.

Чтобы не замерзнуть, они переместились в горячую ванну, продолжая дарить друг другу ласки.

Видимо не забыв о цели визита, Гермиона вооружилась мочалкой и теперь совмещала приятное с полезным, сопровождая мытье и массаж поцелуями, которые становились все откровеннее и требовательнее. Северус блаженно зажмурился, отдаваясь во власть незнакомых, но таких приятных ощущений. Теперь Гермиона переключила внимание на его волосы, щедро поливая их шампунем. Ее пальцы скользили по его шее, погружаясь во влажные пряди, массируя голову.

Если бы Северус мог выразить свои ощущения в этот момент, то он бы замурлыкал от удовольствия. Его руки тем временем, кажется, жили своей жизнью, — скользя по влажному телу юной гриффиндорки, изучая изгибы, лаская упругую грудь, зарываясь во влажные локоны. Не осознавая своих действий, Северус повторял все, что делала она, стараясь доставить ей такое же удовольствие. Слова были здесь лишними…

Незаметно для себя, они перекочевали в одну из спален, отбрасывая куда-то ставшие ненужными полотенца. Гермиона не прекращала целовать его, разжигая пожар, который, казалось, уже не способен был в нем разгореться после смерти Лили.

Та ночь в облике Джеймса Поттера, — украденная им ночь — была единственной ночью любви в его жизни. Но он не боялся, отдаваясь во власть рук и губ Гермионы. Его любовь к Лили так прочно вросла в его сердце, что он перестал ее замечать, живя с этой памятью, с этой болью и с этой виной — не зная, как жить иначе. Знала ли юная гриффиндорка сама что она делает с ним?

Гермиона Грейнджер впервые в жизни ни о чем не думала, поддаваясь нахлынувшим на нее, ранее неизведанным чувствам. Она больше не вспоминала о Роне Уизли и о Гарри Поттере, не вспоминала о боли, смерти и войне… Она видела перед собой только его — Северуса. Он больше не был для нее Ужасом Хогвартских Подземелий, но был любимым и желанным мужчиной, здесь и сейчас, ради которого она готова была на все.

Он просто был рядом, ничего не требуя от нее, не противился, принимая ее ласки. Северус отвечал ей с той же нежностью и с той же страстью, — любил ли он ее? Ей было все равно. Она — любила! Впервые в жизни растворяясь без остатка в этой любви, запретной, но от того еще более сладкой.

— Я люблю тебя, Северус… — прошептала она, прерывая поцелуй, и опрокинув его на кровать.

— Я тоже тебя люблю, Мия… — прошептал в ответ Северус, завлекая ее в очередной поцелуй. Разум покинул зельевара. В нем говорила страсть.

Теперь Гермиона лежала сверху, продолжая блуждать изящными пальцами по его разгоряченному телу. Телу, которое уже красноречиво откликалось на ее призыв, вырывая хриплые стоны из груди мужчины. Наконец, ее рука скользнула чуть ниже его пупка, находя то, что по видимому искала… Средоточие его мужественности, желания и страсти.

Ощущение его горячей плоти под своей рукой, заставило девушку прочувствовать желание в полной мере — низ живота превратился в пульсирующий горячий комок.

Северус уже едва сдерживался от нахлынувших ощущений. Любое прикосновение ТАМ взрывало ему мозг тысячью фейерверков, заставляя забыть обо всем на свете, кроме той, что была сейчас с ним.

Единственное, чего Гермиона желала сейчас, — ощутить его целиком, впитаться в него каждой клеточкой своего тела, слиться, стать единым целым.

Осторожно, чтобы не причинить боли, она направила его, принимая в свое лоно. Резкая боль заставила ее замереть на миг. Преодолев ее, Гермиона углубила проникновение. Кратковременная боль сменилась неописуемым блаженством. Пытаясь продлить это чувство, девушка приподнялась и снова опустилась. Руки Северуса нежно легли на ее бедра, и теперь задавали темп их первому танцу любви.

Повинуясь партнеру, Гермиона очутилась под ним, ощущая всю тяжесть и мощь его тела, слыша прерывистое дыхание, которое обжигало ее кожу.

Ее чувства становились все острее, тело уже не слушалось, подчиняясь лишь древнему инстинкту. Неописуемый восторг, эйфория полета — заставляли ее снова и снова выкрикивать его имя, слыша в ответ свое…

Казалось, что дрожь, сотрясавшая его тело, и его восторг, и хриплый стон, срывающийся с губ, — заполнили ее всю целиком, обжигая горячим потоком чувств, заполняя все пустоты в ее сердце. Единение чувств и мыслей. Единство души и тела.