Что с вашей палочкой, мистер Уизли? (джен)

— Знаете, вы были нашим лучшим преподавателем Защиты, — печально вздохнул Гарри.

— Мне очень приятно, Гарри, но комплимент, честное слово, сомнительный: планка по этому предмету еще в мое время была на дне, — покачал головой Люпин.

До школы оставалось три дня. Сириус вернулся из какой-то пещеры в жопе Уэльса с прахом своего младшего брата, заперся в его комнате, много пил и бил любимые блюдца своей мамы. Риддл все это время передвигался по дому на цыпочках, но собирать блэковское серебро на продажу не прекратил. Гарри все это быстро надоело, и он написал Люпину. Люпин появился на пороге особняка Блэков к полудню следующего дня. Гарри указал ему направление и попросил Кричера, который сильно подобрел, когда ему сказали, что с медальоном разберутся, сообразить что-нибудь от похмелья.

Люпин пошел и выбил дверь. Матерящегося Сириуса он оттащил в душ за ногу, и Гарри, Рон и Гермиона тихо порадовались, что у них в семьях никто никогда не нажирался. Сириус, протрезвев, страшно извинялся и клятвенно заверил Гарри, что ничего крепче сливочного пива больше пить не будет. Люпин посмотрел на своего старого друга с легким недоверием и остался на площади Гриммо погостить — пить Сириус, может, и перестал, но ему еще нужно было выговориться, а грузить Гарри он не очень хотел.

Когда Рон и Гермиона разъехались по домам (Гарри даже примерно не представлял, сколько блэковского добра утащил Риддл в сумке, которую он зачаровал под незримое расширение), Люпин заметил, что Гарри стали коротки последние джинсы. Сириус вдруг повеселел, сказал, что он знает хорошее местечко, и потащил их в сторону метро. На метро он, правда, катался как в детстве: перепрыгнул через турникеты и припустил вниз по лестнице. Гарри и Люпину пришлось объяснять охране, что детектив-инспектор Блэк баловаться изволят, и оплатить проезд вместо него.

И вот, они степенно спускались к платформе, просто чтобы заставить Сириуса ждать, и вели светскую беседу.

В новом учебном году Хогвартс ждал нового учителя Защиты: Снейп очень удачно «проговорился» на пиру по случаю окончания учебного года, и Люпин, не дожидаясь писем от разъяренных родителей, тут же положил увольнительную директору на стол. Гермиона предполагала, что это была мелочная месть за то, что Кубок Школы опять достался не Слизерину. Но это было глупо: Гриффиндору он тоже не достался. Флитвик по старой памяти снимал баллы со Слизерина, когда ловил Риддла: играющим в карты на деньги, с сигаретами, с джином из заначки профессора Трелони или за рисованием эротики на стенах. Тот возмущался, затихал ненадолго, но потом попадался опять. Гриффиндор так и не оправился после двухсот баллов за «панкующего школьника», вносили свою лепту Фред и Джордж, Снейп классически отрывался на каждой паре Зельеварения с Гриффиндором, а в конце года Гарри утянул за собой в яму и Хаффлпафф: с него и Диггори сняли по сотне баллов за драку.

— Планка, может, и на дне, но вы заставили меня полюбить этот предмет, — заметил Гарри.

— Да, знаешь, я тоже понял, что нашел свое призвание. Оказалось, что я люблю детей…

— Вы договаривайте — подкалывать детей, — хмыкнул Гарри.

— Ну да, и это тоже, — посмеялся Люпин.

Сириус ждал их на платформе, нарочито притопывая ногой, и Гарри ехидно напомнил ему, что на всех центральных станциях метро стоят камеры, и пора бы уже крестному начать пользоваться турникетами как ответственный взрослый. Когда они сели на поезд в сторону Гайд-парка, Люпин продолжил:

— На самом деле все не так плохо. Год прошел без инцидентов, я получил рекомендации, так что в октябре я улетаю в Вашингтон. Школа небольшая, но там учится половина оборотней США, и их преподаватель Основ Самозащиты как раз собрался на пенсию.

— Отлично, если Снейп меня в конец достанет, я знаю, куда переводиться.

«Козырным местечком» оказался крытый Кенсингтонский рынок. Осмотрев пару прилавков, Гарри преисполнился подозрениями, не здесь ли Риддл в начале лета покупал корсеты. Когда Гарри сказал, что не хочет выглядеть ни как стиляга (потому что Риддл шел на хер), ни как гей (имея в виду Дамблдора), ни как гей-хиппи (имея в виду крестного), ни как гей-панк (имея в виду прошлогодний наряд Снейпа), они поднялись на второй этаж, где, по словам одного из лоточников, продавалась «крутая паль».

— Ты! — послышался возмущенный вскрик от одного из киосков.

— Дерьмо, — негромко сказал Сириус и, молниеносно сунув Гарри в руки пачку банкнот, сбежал, сверкая пятками.

— А, — ничуть не удивился Люпин. — Так вот, где Сириус в детстве шмотки воровал.

— Зачем? — устало спросил Гарри, пряча деньги в карман.

— Так его мама лишила его карманных денег, когда Сириус попал в Гриффиндор, — пожал плечами Люпин. — Как-то раз, лет двенадцать ему было, он умыкнул леопардовую шубу с прилавка у какого-то пакистанца. Тот его догнал и дал ему в глаз. После шестого курса сидели мы всей бандой в пабе в Годриковой Впадине, пили пиво, по телевизору крутили какой-то клип Queen. Вдруг Сириус поднимает голову, присматривается и выдает: «так это ж тот пакистанец, который дал мне в глаз!»

Гарри не знал, чему удивляться больше: тому, что его крестный получил в глаз от Фредди Меркьюри, или тому, что Фредди Меркьюри торговал шубами. Люпин тем временем высмотрел среди киосков с эпатажными шмотками что-то приличное.

— Как насчет пары спортивных костюмов? Под мантией все равно не видно, а ты, как я вижу, собрался в Хогвартсе в баскетбол играть, пока мисс Джонсон и мисс Спиннет не выпустятся.

Сириус вернулся, когда Гарри примерял уже третью пару кроссовок — он наколдовал себе рыжий полубокс, усы, бороду как у Зи-Зи-Топа и нацепил на нос очки со стразами в пол лица.

— И это все? — разочарованно протянул он было, осмотрев несколько добротных спортивных костюмов в клетку и стопку футболок, но затем вдруг повеселел. — Прямо как твой папка, тот тоже в моде совершенно ничего не понимал.

— Сириус, ты сам подумай: я — малолетняя знаменитость, на меня и так все пялятся, — проворчал Гарри. — А эти спортивки новые, удобные и мне по размеру. Идеально.

— Ты еще возьми кепочку на осень и поясную сумочку, дорогой, тебе очень пойдет, — вставила хозяйка киоска.

— А, давайте.

* * *

От площади Гриммо до вокзала было всего двадцать минут быстрым шагом, но первого сентября на Лондон обрушился ливень, так что выбор был сделан в пользу мотоцикла: на нем был целый набор заклятий, включая защиту от дождя. Сириус уменьшил чемодан Гарри, прилепил клетку с Хедвиг на багажник, и они добрались до Кингс-Кросс с ветерком, всего за пять минут.

К числу пороков Сириуса опоздания и неумение вовремя собираться не относились, так что Гарри и купе в начале состава нашел, и чемодан загрузил, а времени до отхода поезда было еще полно, так что можно было и с крестным попрощаться, и со всеми знакомыми поздороваться.

— Вот что, Гарри, — почесав короткую щетину, сказал Сириус. — Это типа секрет, но на данный момент — уже секрет Полишинеля. В этом году в Хогвартсе проводят Турнир Трех Волшебников. Возрастной ценз — семнадцать лет. Если ты захочешь участвовать, умудришься его обойти, и тебя все же выберут — сразу пиши мне.

— А в чем там суть? — нахмурился Гарри.

— Магические соревнования, — пожал плечами Сириус. — Там в основном ради денег или славы участвуют. Хотя в твоем случае я бы поставил на «что-то я в этом году очень скучно живу» — славы и денег у тебя и так полно. Короче, пиши, разберемся.

— Лады, — согласился Гарри. — А ты не пей и предохраняйся, я не уверен, что волшебники нашли лекарство от СПИДа.

— Яйца курицу учат, — лающе засмеялся Сириус.

— Ты не курица, ты шмаробол, — мрачно покачал головой Гарри.

— Завидуй молча.

— И не загадь особняк, а то тебе опять придется арендовать этого козла в качестве уборщицы.

— Гарри, ты не понимаешь, — театрально вздохнул Сириус. — Волдеморт делает мне ремонт, выносит мусор и травит докси — это такие охерительные ощущения…

— Я сдаюсь, — поднял руки Гарри, а затем улыбнулся и обнял крестного. — Это было лучшее лето в моей жизни. Я буду скучать.

Сириус крепко обнял его в ответ и громко засопел ему в макушку.

Гермиона появилась на платформе мрачная и подранная: Криволапу дождь, гром и молнии не понравились, и он загадил машину ее отца и исцарапал всех по дороге. Гарри помог ей загрузить чемодан на полку, и они заперли Криволапа в купе, успокаиваться. Они вышли на платформу как раз вовремя, чтобы увидеть, как какая-то темнокожая мадам прет в сторону Сириуса танком.

— Фиона! — обрадовался Сириус. — Ты что здесь де…

Он не договорил, потому что получил по лицу.

— За что?! — возмутился Сириус.

— Ты знаешь, за что! — прорычала мадам, тыкая его пальцем в грудь.

— Нет?!

Пожалуйста, пусть это окажется мама Блейза Забини, — взмолился Гарри. Это будет забавно. Он сможет угрожать слизеринцам, что крестный у него беспринципный и может переспать с чьей-нибудь мамой. Но чуда не произошло.

— Ма-ам? — беспокойно протянул Дин Томас. — Ты что, знакома с Сириусом Блэком?

Черта помяни: мимо прошел Забини, окинул Гарри странно впечатленным взглядом и сказал:

— О, Бёрберри?

— Я что, похож на Малфоя? Это паль.

— Тц, гопота, — фыркнул Забини и пошел себе дальше, искать одноклассников.

Гарри переглянулся с Гермионой и пошел спасать Сириуса.

— Мадам! Пожалуйста, не бейте моего крестного. Что бы он ни сделал, я приношу свои извинения, — изобразив взгляд несчастного щеночка, попросил Гарри.

Дин смотрел на свою маму и Сириуса с очень явным подозрением на лице.

— Давай посадим детей на поезд, потом я угощу тебя обедом, и там ты на меня наорешь? — предложил Сириус.

— Ладно, — угрожающе согласилась мама Дина. — Пойдем, милый.

* * *

Как только Хогвартс-Экспресс отошел от платформы, в купе, которое заняли Гарри, Рон, Гермиона, Риддл и Джинни, постучался Дин. Гарри этого ждал.

— Чувак, что за фигня? — мрачно спросил Дин.

Гарри глубоко вздохнул.

— Ты упоминал, что тебя воспитывал отчим. Дин, умоляю, скажи, что ты знаешь, кто твой отец.

— Он не мог! — ахнула Гермиона.

Гарри мрачно посмеялся.

— Пять разводов и один каминг-аут за лето в моем районе. Поверь мне, он мог.

— Да ладно? — заржал Риддл.

Дин сел на единственное свободное место и схватился за голову.

— Окей, — тоненько сказал он. — Обеспеченный отсидевший аврор — это не так плохо.

— Это да. Но есть нюанс, — зловеще сказал Гарри.

— Ну давай, добей меня, — проворчал Дин.

— Мама Малфоя — его двоюродная сестра.

Дин закрыл лицо руками и тоненько завыл.

* * *

— Это новый профессор Защиты? — прошипел Шеймус. — Выглядит жестко.

— Чтобы переплюнуть профессора Люпина, ему придется постараться, — цыкнула Парвати. — Мы тусили с оборотнем в полнолуние в качестве лабораторной работы! Кто еще может похвастаться тем, что гладил оборотня?

— Он был таким большим и пушистым, что я хотела его задушить, — всхлипнула Лаванда.

— Спасибо Снейпу, мать его, — проворчал Рон.

— Кстати, где он сейчас? — спросила Гермиона у Гарри.

— Позвали преподавать в какую-то школу в Вашингтоне, — ответил он.

— Охренеть, — вдруг сипло сказал Риддл, хмуро рассматривавший искалеченного преподавателя. — Это же Муди. Ничего себе, как его жизнь отделала.

— Тот самый Грозный Глаз? — зашипел Фред, перегибаясь через стол.

— При мне у него такой клички не было, — покачал головой Риддл. — Это автор английского магического рукопашного боя и любимый спарринг-партнер директора. — Он скосил взгляд на Гарри. — Это из-за него в Аврорате появилась качалка, в которой ты свои лоу-кики тренировал, Поттер. Во времена войны с Гриндевальдом он отвечал за подготовку новобранцев. Можете поверить мне на слово: он очень эффективен.

— Отец про него рассказывал, — добавил Фред. — Эффективный — очень правильное слово. Он заполнил половину камер в Азкабане, нажил кучу врагов. Последние годы был на пенсии. Что ему директор пообещал, интересно…

— Возможность лупить меня на занятиях? — пошутил Риддл, а потом, подумав, кисло добавил: — В принципе, он мог.

Когда пришло время речи директора, тот объявил о Турнире Трех Волшебников, о котором Гарри уже знал от крестного — и, конечно же, еще в поезде Рону и Гермионе рассказал, когда Малфой зашел поглумиться. Большой Зал шумел, словно улей рассерженных пчел, а затем Дамблдор сказал о призе в тысячу галлеонов…

— Воу, — сказал Рон и пихнул своего джинна локтем. — Риддл, ты участвуешь, приз пополам.

Риддл, у которого на лице было написано «золото, золото, куча золота», ухмыльнулся и уточнил:

— Это приказ?

— Это приказ, — кивнул Рон.

У Гарри почему-то возникло странное чувство, что эта авантюра плохо кончится.

* * *

Вечером первого учебного дня Гермиона пришла в гостиную очень поздно.

Трелони задала расчет космограммы и прогноз на месяц вперед, и Гарри и Рон думали было банально выдумать кучу несчастий, чтобы она от них отстала, но потом вспомнили, что кое-кто просто обожает таро, гороскопы и прочую эзотерику, и скинули свою домашку на Риддла. Тот, как ни странно, даже жаловаться не стал, только вооружился астролябией и мерзко хихикал следующие два часа, периодически выдавая фразы типа «Меркурий в Раке — неудивительно, что ты такой нытик» и «с Венерой в Овне вы с Грейнджер еще удивительно мало сретесь». Пока он развлекался, Гарри и Рон занялись действительно полезными делами: Гарри учил Рона порче шерстяных ладошек. Гермиона вернулась после четвертой шутки «ты это прекращай, а то ослепнешь» и угрозы от Маклаггена с пятого курса превратить их уши в редиски.

— Ты чего такая мрачная? — нахмурился Рон.

— Ходила к директору, — сказала Гермиона, гневно сопя, и рухнула на диван. — Насчет рабского труда в Хогвартсе — ну и вообще, он же глава Визенгамота.

— Ироничные устремления для девушки, которая встречается с рабовладельцем, — заметил Риддл, не отрываясь от прогноза Гарри — который он уже, к счастью, заканчивал.

— Ты на альтернативных общественных работах, — не впечатлилась подколом Гермиона. — Тюрьма по тебе плачет горькими слезами.

— И что он сказал? — спросил Гарри.

Возможно, Гермиона попыталась бы найти решение в библиотеке, но они в прошлом году частенько общались с Дамблдором, так что первой ее мыслью в этот раз было «спросить ответственного взрослого, который может в этом разбираться».

— Спросил, что я знаю о революциях, и сколько крови я готова пролить, — мрачно сказала Гермиона. — И нарисовал мне схему, что и как сейчас с правами, свободами, защищенностью магических существ, и кто насколько доволен жизнью. Домовики при адекватном хозяине самая защищенная раса, потому что — вы только вслушайтесь! — у нас культ частной собственности. Я там чуть огонь изрыгать не начала. А закончили мы тем, что у меня, волшебницы, тоже с правами не все гладко. Охренеть. Он, как бы, уверен, что я изберусь в Визенгамот когда-нибудь, но для того, чтобы все исправить, мне придется либо лизать много задниц, планировать на десятилетия вперед и плести паутину так, чтобы никто из этих высокомерных тупых расистов и маразматиков не понимал, к чему ведет очередной закон, либо регулярно заниматься политическими убийствами. А мне не нравится ни один вариант! Почему люди не могут просто быть порядочными?!

— Ты меня извини, конечно, — сказал Рон. — Но я сторонник теории «если что-то работает, и никто не страдает — не трогай».

— То есть Добби у Малфоев типа не страдал? Винки не пострадала? — ехидно сказала Гермиона.

Гарри благоразумно молчал и изображал мебель.

— Многие центристы именно так и думают, — усмехнулся Риддл. — Видишь ли, Грейнджер, помимо таких факторов, как деньги, удобство и банальное чувство собственного превосходства, присущее большинству чистокровных, есть еще один забавный момент. Визенгамот — наш законодательный орган. И половина его состава родилась в восемнадцатом веке. Для них рабство и расизм — это норма. То, что Дамблдор там какие-то либеральные законы провел и умудрился остаться во главе — это самая впечатляющая магия, которую я видел в жизни.

— Восемнадцатый ве… — обалдело повторила Гермиона. — Знаешь, мне кажется, в данном случае между политическими убийствами и эвтаназией очень тонкая грань.

Пока Рон интересовался, что такое эвтаназия, Гарри нервно хихикал в кулак.

Иногда, в порядке общего бреда, он фантазировал перед сном, как он будет прятать чей-нибудь труп, если кому-то из его друзей потребуется помощь. Он мог представить, что Джинни зарежет какого-нибудь своего бойфренда в далеком будущем, если тот попытается ей манипулировать. Он мог представить, что Малфой когда-нибудь нарвется со своим бытовым расизмом, и Рон, защищая честь Гермионы, «перестарается». Он мог представить, что Люпин кого-то случайно задерет, если у него не будет укрытия и доступа к зелью. Он очень даже мог представить, что Сириус кого-то из откупившихся от тюрьмы Пожирателей убьет с особой жестокостью.

Гермиона всегда казалась ему чрезмерно разумной, чтобы накосячить на целый труп, который придется прятать. Ан нет, Гермиона действительно хотела быть лучшей во всем, и трупов планировала под сотню.