Разоблачение государственной измены (джен)

Ранняя весна уступила место поздней, и в пуэбло неспешно текли дни. На мундире сержанта Гарсии пришлось перешить пряжку ремня на целых две дыры, да и остальные солдаты заметно отощали. Усиленные патрули сдерживали разгул бандитов, позволяя жителям сосредоточиться на повседневных заботах.

Недели тянулись лениво, и Диего все чаще терзала мысль о том, что Зорро, возможно, последний раз ездил верхом. Однажды, возвращаясь с Бернардо из миссии, где они навещали падре Фелипе, Диего, наконец, озвучил свои сомнения.

— Знаешь, Бернардо, новый магистрадо, похоже, неплохой человек.

Бернардо согласно кивнул.

— Я начинаю думать, что пока сеньор Сантьяго остается нашим магистрадо, Зорро не нужно будет больше рисковать собой. На самом деле, я уже давно думаю о том, чтобы Зорро навсегда сложил шпагу в ножны.

Бернардо тут же встревожился. Он знаками напомнил Диего, что подобные мысли посещали его и раньше, но потом появился Орел, и все началось сначала.

— Я знаю, Бернардо. Но на этот раз все иначе. Наш магистрадо соблюдает закон и справедлив. С сержантом Гарсией в роли исполняющего обязанности коменданта и сеньором Сантьяго в качестве магистрадо мы можем быть уверены, что закон будет применяться честно, а наш район будет под надежной защитой регулярных патрулей. Неужели ты думаешь, что каждый коменданте, магистрадо или администрадо, прибывающий в Лос-Анджелес, обязательно должен быть злым и корыстным?

Бернардо кивнул, а затем пожал плечами, выражая свою нерешительность. Он не спешил с окончательными выводами о новом правительственном чиновнике.

— Что ж, я в это не верю, — сказал Диего. — Я знаю, что в нашей стране есть и другие люди, разделяющие наши убеждения, и я пришел к выводу, что сеньор Сантьяго — один из них. И пока ты не предоставишь мне доказательства обратного, я буду продолжать в это верить.

Бернардо вглядывался в лицо Диего, словно пытаясь прочесть его мысли. Он видел непоколебимую веру в Сантьяго, горевшую в глазах молодого человека. После возвращения из Испании Бернардо научился доверять инстинктам своего господина, особенно когда дело касалось людей. Но и у него самого имелись свои предчувствия, и насчет Сантьяго он оставался не до конца уверен. Однако забота о хозяине, которую он взвалил на себя, была превыше всего. Возможно, это всего лишь излишняя предосторожность. Бернардо пожал плечами, решив про себя, что пока не получит доказательств обратного, будет считать Сантьяго тем, кем он кажется. В знак согласия с последними словами Диего, он поклонился.

Диего рассмеялся:

— Ах, мой подозрительный друг! Вот увидишь…

Несколько мгновений они ехали в тишине, нарушаемой лишь стуком копыт. Мысли Диего вновь вернулись к будущему. Он понимал, что не хочет вечно играть роль беззаботного повесы, созданного как ширма для Зорро. Но как остановиться? Нельзя просто так взять и измениться в одночасье, не вызвав вопросов, особенно у отца. Сейчас ответа не было, но он его найдет. Он должен его найти. Тихо вздохнув, Диего бросил взгляд на Бернардо, который с невозмутимым видом созерцал сельский пейзаж. И тут на лице Диего расцвела мальчишеская улыбка. Пока он еще был молодым и беззаботным кабальеро, почему бы и нет?

— Я обгоню тебя на обратном пути! — крикнул он и пустил своего паломино в галоп.

Бернардо на мгновение застыл, а затем пришпорил свою лошадь, бросаясь в погоню. Диего уже далеко оторвался, когда, оглянувшись, помахал Бернардо рукой и скрылся за поворотом дороги. Бернардо резко натянул поводья, на секунду задумавшись. Затем он свернул с дороги и поскакали сквозь кусты.

Когда Диего подъехал к гасиенде, его взору предстала картина, полная невозмутимости: Бернардо, прислонившись к воротам внутреннего дворика, безмятежно покручивал в руках поводья своего коня, словно мир был у его ног, а заботы и тревоги обходили стороной. Диего соскочил с паломино, и, прежде чем приблизиться к Бернардо, воскликнул, не в силах сдержать волнение:

— Как ты?..

Заметив предостерегающий взгляд друга, он осекся и понизил голос до шепота, почти до беззвучного бормотания:

— Как ты оказался здесь раньше меня?

Бернардо лишь молча указал в сторону дальнего края поля. В ответ Диего возмущенно прошептал, словно выплевывая слова.

— Это нечестно!

Бернардо, довольный своей маленькой победой, одарил его лукавой улыбкой и пожал плечами, забирая поводья из рук Диего, чтобы проводить лошадей в конюшню. Но не тут-то было. Диего вцепился в полу его куртки, не давая сдвинуться с места. Смерив друга взглядом, он указал на правую штанину Бернардо, чуть ниже бедра, и сухо произнес:

— Твоя победа проделала брешь в твоей броне, мой друг.

Бернардо обернулся и с ужасом увидел огромную дыру, зияющую на штанах от бедра до задней части колена. Он судорожно схватил ткань и попытался прикрыть ее одной рукой, одновременно удерживая поводья в другой. Диего, не в силах сдержать смех, ласково похлопал своего коня по носу, затем шутливо потрепал Бернардо по голове и, беззаботно насвистывая веселый мотив, вошел во внутренний дворик, оставив друга в полном замешательстве. Бернардо, с огорченным видом и отчаянной попыткой прикрыть прореху, как можно быстрее поспешил в конюшню, ведя за собой лошадей.

-Z-Z-Z-

В тот же день в пуэбло въехал незнакомец. В его облике не было ничего примечательного, ничего, что могло бы зацепить взгляд, кроме, пожалуй, густых, смоляных усов, гордо раскинувшихся над верхней губой. Одет он был в скромный, но добротный костюм, выдававший в нем человека купеческого звания. Сержант Гарсия, неторопливо обходивший площадь, заметил прибывшего, когда тот привязывал своего коня у таверны, и, повинуясь чувству долга, направился на проверку.

— Сеньор! — окликнул он незнакомца. Тот остановился, уже собираясь переступить порог таверны.

— Да?

— Сеньор, если вы не возражаете, я должен задать вам несколько вопросов, — произнес Гарсия, приближаясь.

— Что за вопросы, сержант? — поинтересовался приезжий.

— Я должен знать ваше имя, откуда вы приехали, — ответил Гарсия. — И что привело вас в Лос-Анджелес.

Мужчина окинул сержанта долгим, изучающим взглядом, от которого Гарсии стало почему-то не по себе.

— Меня зовут Клаудио Лосано. Я — торговец из Санта-Барбары и прибыл, чтобы оценить возможность открытия здесь, в этом пуэбло, лавки, — он обвел взглядом площадь. — Однако, увидев это, я уже не уверен в целесообразности затеи, — он слегка пожал плечами и добавил: — Сеньор Сантьяго уверил меня, что это благодатное место для расширения моего дела, для открытия второго магазина. Вот я и приехал.

Гарсия почувствовал облегчение, услышав знакомое имя магистрадо.

— А, Его Превосходительство, магистрадо. Почему вы не сказали сразу? Его кабинет находится прямо напротив, — он указал на здание через дорогу. — Я сам вас провожу.

Он решительно зашагал в сторону кабинета магистрадо, не оставив Лосано иного выбора, кроме как последовать за ним, чтобы не быть сбитым с ног. Они поднялись по ступеням, и Гарсия постучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос изнутри.

— Сержант Гарсия, Ваше Превосходительство! — бодро воскликнул Гарсия. — У меня здесь человек из Санта-Барбары, желает видеть вас, Ваше Превосходительство!

Лосано лишь молча взирал на сержанта, пока они ожидали ответа.

— Войдите, — произнес Сантьяго.

Гарсия распахнул дверь, пропуская Лосано в кабинет, и застыл по стойке смирно:

— Сеньор, позвольте представить Его Превосходительство Хорхе Мартинеса Сантьяго, магистрадо Лос-Анджелеса, — затем, повернувшись к мужчине рядом, добавил: — Ваше Превосходительство, это Клаудио Лосано, торговец из Санта-Барбары.

Сантьяго встал из-за стола, одарив гостя улыбкой.

— А, сеньор Лосано. Рад видеть, что вы вняли моему совету и почтили своим присутствием наш скромный город. Добро пожаловать.

Лосано ответил низким поклоном. Заметив, что сержант все еще стоит неподвижно, Сантьяго бросил:

— Gracias, сержант. Можете быть свободны.

Отдав честь, Гарсия ушел.

— Вы весьма пунктуальны, — заметил Сантьяго, глядя на Лосано.

— Я прибыл, как только получил ваше послание, Ваше Превосходительство, — ответил Лосано.

— Надеюсь, путешествие из Санта-Барбары прошло без происшествий? — поинтересовался Сантьяго.

— Да, вполне, — подтвердил Лосано.

— Присаживайтесь, у нас много дел, — Сантьяго кивнул на стул перед своим массивным столом. Когда Лосано устроился на предложенном месте, магистрадо продолжил: — Итак, вы связались с нашим другом?

-Да. Поначалу он не горел желанием расставаться со своей сеньоритой, но… в конце концов, смирился, — Лосано позволил себе легкую, почти незаметную ухмылку.

Сантьяго тяжело вздохнул.

— У Урести есть свои маленькие слабости, — произнесон. — Надеюсь, он осознает, что теперь все его внимание должно быть сосредоточено на мне?

Сантьяго взял со стола свою шпагу, неторопливо любуясь, как отблески света танцуют на отточенном, словно бритва, лезвии.

— Да, Ваше Превосходительство. Я выразился предельно ясно. Он прекрасно понимает, в чьих руках его судьба, — заверил Лосано.

— Отлично, — произнес Сантьяго. — Все начинает складываться, Лосано, и нам предстоит большая работа. Каждый должен быть готов внести свой вклад.

Лосано подался вперед:

— Позвольте узнать, каковы ваши намерения, сеньор Сантьяго? Вы знаете, моя преданность вам непоколебима, но вы до сих пор не раскрыли мне свои планы.

— Лосано, Лосано, — Сантьяго покачал головой, не сводя глаз со шпаги. — Тебе известно, что я человек чрезвычайно осторожный. Пока мое положение здесь не укрепилось, я не мог позволить себе ни единой ошибки. А единственный способ избежать ошибок — никому не доверять свои замыслы.

Внезапно ледяное острие клинка коснулось горла Лосано, прервав ход его мыслей. Он вскинул голову, наткнувшись на непроницаемую черноту глаз Сантьяго, в которых плясало холодное торжество.

— Это касалось даже тебя, мой дорогой Лосано, — Сантьяго, расхохотавшись, убрал шпагу от Лосано и вальяжно откинулся на спинку стула. — На случай, если тебя посетит безумная мысль совершить какую-нибудь глупость и ты вдруг почувствуешь неудержимое желание заговорить, — Сантьяго посерьезнел. — Но сейчас ты мне нужен. И Урести, и остальные. Тебе я открою свои планы. Что касается остальных… я позволю им служить мне в обмен на их жалкую жизнь.

Лосано судорожно сглотнул. Он знал, что он и все люди Сантьяго были лишь марионетками, танцующими под его дудку. Одно лишь слово, намек на связь с предателем де Варгой и улики, которые Сантьяго, несомненно, держал в надежном месте, — и их жизни вмиг обратились бы в пепел. И никто не смог бы ничего изменить. Сантьяго был неприкасаем, пока в его руках оставался этот козырь. Но Лосано сам связал свою судьбу с этим человеком. Он знал об уме и проницательности этого человека. Варга был подобен тупому орудию. Сантьяго был подобен стилету. Смерть от его руки наступала быстрее, чем успеваешь почувствовать, как лезвие скользит между ребер. Если Варге он просто подчинялся, то Сантьяго вызывал у него восхищение. Магистрадо вернул ему жизнь, и теперь Лосано готов был посвятить ее ему без остатка. Он очнулся от своих мыслей, услышав, как Сантьяго продолжает говорить.

Небрежно указав шпагой на восток, Сантьяго сказал:

— Знаешь ли ты, Лосано, что я побывал в Соединенных Штатах Америки до того, как прибыл сюда, в Калифорнию? Да? Так вот, я расскажу тебе, что я там увидел. Я видел будущее Калифорнии, — заметив недоуменный взгляд Лосано, он продолжил: — Лосано, пройдет совсем немного времени, и сюда придут американцы. Хотят они этого или нет, но они придут. Это у них в крови, в самой их природе. Они уже расширяются на запад, проникая вглубь Северной Америки и безжалостно оттесняя краснокожих индейцев в своей неутолимой жажде земли. И я уверен, что они не остановятся, пока не доберутся до нас здесь, в Калифорнии. Итак, что же может предложить Калифорния, что для них представляет хоть какую-то ценность? — Лосано не ответил. — Земля, Лосано, земля! И те, кто будет контролировать эту землю, когда они придут, сколотят себе несметные состояния. Они смогут продавать землю американцам по баснословным ценам, и те будут платить, не торгуясь.

— Но Калифорния все еще принадлежит Испании, — возразил Лосано. — Продажа земли иностранцам будет незаконной.

— Королю нет дела до нас, калифорнийцев, — процедил Сантьяго. — Мексика обрела свободу. Лишь слепая преданность донов удерживает Калифорнию от самостоятельности. У Орла была здравая мысль — захватить и продать Калифорнию тому, кто больше даст, но воплотил он ее грубо. Я же предпочту хитрость силе, коварство — открытой власти. И здесь ты, Урести и другие, старший и младший де ла Вега, становитесь фигурами на моей шахматной доске.

— Не понимаю, — пробормотал Лосано.

— Пока нет. Но поймешь. Послушай, — Сантьяго подался вперед, — у меня созрел план, который позволит мне со временем приобрести обширные калифорнийские земли за гроши. Нужно лишь пробить небольшую брешь в дамбе, и земля потечет ко мне в руки. А в самом сердце этой дамбы — дон Алехандро де ла Вега, самый пламенный патриот во всей Калифорнии. Если я сломлю его, за ним падут и остальные землевладельцы.

— Но как? Он не продаст, — сказал Лосано. Он, уроженец этих мест, знал несгибаемый нрав Алехандро де ла Веги.

— Продаст, — уверенно произнес Сантьяго, перекатывая между ладонями эфес своей шпаги. — Я изучил дона Алехандро и его сына Диего. Осторожно навел справки у их друзей и недругов. Я знаю слабые места дона Алехандро. И, в конечном счете, всех остальных землевладельцев. Единственное, чего боятся эти землевладельцы, вакеро и пеоны, — повторения кошмара, подобного восстанию Орла. Все они сполна хлебнули горя во время его безумной попытки захвата власти: грабежи, непосильные налоги, рабство, хаос в армии. Многие тогда готовы были бежать из Калифорнии. Но дон Алехандро убедил их остаться, сплотил в гражданскую армию, чтобы защитить свою родину. И сейчас, когда Орел повержен, достаточно лишь искры, чтобы снова разжечь в них страх бегства. Они знают, что король далек и не поможет, а армия малочисленна и плохо вооружена. Достаточно пустить слух о новом узурпаторе, подкрепленный конкретными фактами.

— Алехандро де ла Вега? — предположил Лосано.

— У него, безусловно, есть возможности, — согласился Сантьяго. — Но Алехандро де ла Вега — непоколебимый герой, победивший вашего бывшего лидера, мечтавшего о троне. Он пользуется расположением губернатора, что делает невозможным прямое обвинение его в чем-либо, даже отдаленно напоминающем измену.

— Тогда кто же..? — начал было Лосано.

— Я выбрал молодого Диего де ла Вегу, сына Алехандро, на роль этого нового узурпатора, — Сантьяго расхохотался, наблюдая, как от изумления глаза Лосано расширяются. — Да, сын, этот эксцентричный, ни на что не годный сын, станет нашей целью. И через него падет и дон Алехандро.

Сантьяго продолжил, в голосе его звучала змеиная уверенность:

— Я изучил де ла Вегу, как старую книгу. Старый Алехандро — кремень, гордый до мозга костей. Честь и достоинство для него — не пустые слова. Никто и никогда не смел бросить тень на его верность короне. Не посмели бы, зная, что старик разорвет любого, кто попытается. У него единственный сын, Диего, чья мать рано ушла в мир иной. Старик живет лишь одной целью: увидеть, как его гасиенда, все, чему он посвятил свою жизнь, перейдет к его единственному наследнику. Четыре года назад Алехандро отправил сына в Испанию, чтобы выковать из него мужчину, а вернулся… мягкотелый поэт, ученый и музыкант.

Лосано фыркнул, в его улыбке сквозила насмешка. Слухи дошли и до его ушей.

— Да, ты можешь улыбаться, — сказал Сантьяго. — Но старому Алехандро не до смеха. Он лелеял гордость за сына, а испытал лишь горькое разочарование. Об этом судачит весь пуэбло. Но все в пуэбло знают и другое: старый Алехандро любит своего сына, несмотря на все его «недостатки». И именно это я обращу против него, Лосано. Я старательно взращивал свою репутацию справедливого и беспристрастного магистрадо, что льстит наивному воображению молодого де ла Веги. Его невинность в отношении реального мира могла бы быть очаровательной при иных обстоятельствах, но сейчас она — мой ценный инструмент. Мы расставим ловушку для молодого де ла Веги, и когда она захлопнется, его осудят и повесят за измену королю. Я знаю, это сломит дона Алехандро. У него не останется причин жить. Параллельно мы продолжим разжигать страхи среди других землевладельцев, подпитывая их рассказами и «доказательствами» новых заговоров. Я даже планирую использовать этого разбойника Зорро, что уже некоторое время маячит в округе. И тут в игру вступит Урести. Он будет моим Зорро, исполняющим мои приказы. Я буду давить на старого Алехандро, на его разбитое сердце, пока он не сломается и не продаст мне свою землю. Как только он это сделает, остальные последуют его примеру. Я скуплю всю землю, какую смогу, по смехотворно низким ценам, чтобы сохранить ее до прихода американцев, и тогда продать им. Да мы даже сможем заработать немного песо, продавая шкуры и жир, пока будем ждать, — рассмеялся Сантьяго.

Лосано тоже улыбнулся. Он знал, что, пока он верен Сантьяго, место рядом с ним ему обеспечено.

— Что тогда делать мне? — спросил он.

— Вот почему ты мне нравишься, Лосано, — Сантьяго вложил шпагу в ножны на столе. — Ты всегда говоришь прямо и никогда не спрашиваешь о деньгах.

— Вы всегда хорошо обо мне заботились, — ответил Лосано.

Сантьяго кивнул.

— Да, это так. Итак, вот что я хочу, чтобы ты сделал…