Игры не для нас (джен)

Здесь от себя мне не убежать

И не забыться сладким сном.

У этой жизни нет новых берегов,

И ветер рвёт остатки парусов.

Кипелов — Я Здесь

Ки Хун очень устал. Доставка была «экспресс», поэтому ближе к ночи им всё и привезли. Только вот Ин Хо посторонних терпеть не хотел, а потому взялся собирать сам. И это было то ещё зрелище, вот честно. Даже не верилось, что вот этот человек, что не мог уже битый час по инструкции сообразить, куда приложить самый первый болт, выиграл свой сезон.

Сам Ки Хун валялся на диване с мокрым полотенцем на голове и малышкой под боком. И да, он устал. Но не от вялой возни с почти всё время спящей Чон Джа. А от лицезрения того, с каким маниакальным лицом Ин Хо стыкует рейки и старается тихонько закрутить саморез.

Нет, серьёзно — будто он не кроватку детскую собирал, а как минимум из сахара зонтик вырезал. Была б это игра — давно бы валялся с дыркой в башке. Но то была не игра, а жизнь, в которой бить лежачих нехорошо... Потому-то Ки Хун, убедившись, что малышка крепко спит, посасывая пальчик (а вот это неправильно — аккуратно заменил на соску), отправился помогать. Всё же он машины собирал, что ему какая-то кроватка. Да и для Ка Ён когда-то же собрал?

— Дай гляну, — вытянул он из рук Ин Хо инструкцию. Тот протестовать не стал.Только бессильно отодвинулся, выглядя так, будто у него пар из ушей уже валит. — Ну всё понятно, — вздохнул Сон, поизучав написанное. — Подай мне штепсель на четыре, — ответом ему послужил полный недоумения взгляд, — ещё раз вздохнув, Ки Хун показал, что это. А дальше дело заспорилось. Уж что-что, а ввинчивать с убийственным взглядом Ин Хо умел.

Спустя три часа мучений (из них два — Хван мучился один) кроватка была готова и нет, положить ребёнка туда было не страшно. Ин Хо даже сам умудрился прикрутить карусель-игрушку, чтоб Чон Джа глядела и засыпала. У Ки Хуна это вызывало не лучшие воспоминания хоть песенка на игре и не использовалась, но он промолчал. Что же теперь из-за его тараканов лишать Чон Джа детских радостей?

— Спасибо, — сказал ему Ин Хо, глядя на собранную вещицу. — Сам бы я до завтра ковырялся.

— Как ты вообще выжил в своей игре? — проворчал Ки Хун. Вообще-то, было приятно, что тот не психанул, не стал строить из себя крутого, у которого всё было под контролем. — Если в простой инструкции не разобрался!

— Простой? — тут уже этот тип возопил. — Да тут сорок пять действий! Просто — это вкрутить лампочку в туалете! А выжил я, — он понизил голос, — Как и ты — благодаря удаче.

Они оба замолчали. Ки Хун, впрочем, прервал его: это был хороший шанс что-то узнать.

— Какие игры у тебя были?

— Цветок гибискуса всегда открывает игры, — загнул один палец Ин Хо, — Нас тогда хорошо так проредили... Всего-то сто пятьдесят три игрока осталось. А второй игрой... — он горько улыбнулся, — Была Нольтвиги⁽¹⁾.

— Нольтвиги? — Ки Хун аж присел. — Это когда девчонки на качелях прыгают и трюки делают?

— Она самая, только с модифицированными правилами, — Ин Хо прикрыл глаза. — Тебя подбрасывает круг на этих качелях, и ты должен приземлиться ровно в обозначенный махонький квадратик.

— И попытка одна? — Ки Хун нахмурился.

— Естественно, — Ин Хо хмыкнул. — Там нас проредили до восьмидесяти двух человек.

— Но ты — Терминатор, сгруппировался и выжил, — завёл старую песню Ки Хун. — А третья игра?

— Канат, как и у вас, — пожал плечами Хван. — Восемь команд, двоих без команды сразу перевели в новый тур, только они об этом не знали, как и мы... И очень удивились, увидев их живыми в общежитии.

— Дай угадаю — стариков оставили за бортом? — Ки Хун куснул губу.

— Не без этого, — уклончиво ответил Ин Хо. — Но в моей команде было две женщины, хочу заметить, — тихо прорычал он.

— Угу, а четвёртая, где вас было сорок два? — воспоминания о том, как старик О их всех спас, пусть и обманул, а ещё Сан Ву... Нет, Ки Хуну было слишком больно. И вряд ли это пройдёт.

— Четвёртая полностью оправдала значение цифры четыре. Четвёртые игры — это традиционно игры с сердцами людей, самые душераздирающие. — Ин Хо аж весь запасмурнел. — Как и вы тогда с шариками... Мы поделились на пары, думая, что будем вместе с этим человеком бороться за жизнь. Но мы боролись друг против друга. На нас надели специальные очки — один из игроков был «волком», второй «овцой». Роли распределялись случайно, выживал лишь тот, кто к концу игры оказывался «волком». Роли сменялись при прямом зрительном контакте — как игра в гляделки и прятки одновременно, но срабатывало это только с твоим партнёром по игре. В этой игре взгляд убивал, — плечи его опустились.

— Кого ты убил? — Ки Хун почти слышал звон того самого, последнего шарика о стекло. Тогда он не знал, что старик — организатор всего. И обманывал того, чтобы выжить. Нельзя было упрекать Ин Хо за фактически то же самое. И всё же вопрос вырвался.

— Друга, — режуще выдохнул Ин Хо. — Не только тебе повезло встретить на игре Чон Бэ и Сан Ву. Мы... ходили в один класс, только потом я стал копом, а Юд Жин так и остался в армии. Он так и не рассказал, что за инцидент у них там произошёл в объединённой зоне безопасности, но после ранения его комиссовали. На гражданке жизнь у него не сложилась. И... он сам выбрал смерть. Я предлагал честно решить, сыграв в какую-нибудь простенькую игру. Но... — Ин Хо поднял на него потемневший взгляд. — Юд Жин сказал, что у меня больная жена, а у него никого, кроме мамы.

— Ты... — Ки Хун почувствовал, что ему снова становится стыдно. Он прикусил губу. — Я не должен был спрашивать. Прости, — он беспомощно оглянулся, взгляд приметил очередную нычку с алкоголем. — Тебе налить?

— Не надо... — Ин Хо отмахнулся, точно прогоняя от себя хандру. — Малышка скоро начнёт просыпаться.

— А пятая? — Сон решил, что хуже рассказ уже стать не может.

— Пятой была скакалочка. Как и у вас, нашёлся выродок, что сталкивал народ. Ничего интересного, до финала нас дошло столько же, сколько и сейчас, — Ин Хо заметно занервничал — это не укрылось от Ки Хуна.

— Ты был единственным победителем? Что вас ждало в финале? — он и правда хотел знать. Если смерть друга надломила Хвана, то потом произошло что-то ещё. Нечто, сломавшее его.

— Единственным, да. Финал должен был быть таким же, как и тот, что прошёл ты. Со скидыванием людей для проходки дальше.

— Должен быть? — Ки Хун не понимал. Правда, не понимал. — Он не состоялся?

— Верно, девять лет назад старик О сделал мне то же предложение, что и я тебе, — Ин Хо опустил голову в руки.

— Ты взял кинжал и убил всех? — странно, но после этих двух недель... Ки Хун в это отказывался верить.

— Да, господин Сон, именно это я и сделал, — переходя на отстранённо вежливый тон, так и не поднимая лица, ответил тот. — Там не оставалось никого, к кому я бы испытывал что-то, кроме омерзения. Но это меня не оправдывает. Старик О выбрал меня и велел вынести мусор... Пока мусор не смёл меня в игре. Но в результате я сам стал мусором, зарезав их во сне. Я... — Ин Хо всё же поднял на него лицо, поэтому Ки Хун мог видеть, как заострились его черты и помертвели глаза. Он молчал, не зная, что сказать. Сил, чтобы вмазать тоже не было. Да и не хотелось отчего-то. — В ту ночь тоже умер. Прежний я, у которого не было всей этой крови на руках. Я думал, что смогу забыть, как-то жить дальше. Что выйду отсюда, спасу жену, ребёнка, а те грехи... отработаю, благо деньги и силы есть, что смою кровь потом. Но... — Хван моргнул раз, два... Ки Хун с удивлением увидел там слёзы. — Спасать было некого. И это был крах — всё было зря. И гибель Юд Жина, и остальные финалисты... Я сам себе противен, — глухо припечатал он, снова утыкаясь в ладони.

— Ты... — Сон растерял где-то все слова. — Я и сам был близок к тому, чтобы убить всех. Ради ребёнка. Ты тоже сделал это ради ребёнка. Своего ребёнка, — он прикусил щёку. — Но зачем было после становиться Распорядителем?

— Ты другой. Лучше, — Ин Хо снова поднял на него глаза, просто красные. — Ты думаешь, я на следующий же год бросился в тот омут? Нет... Пять лет я прожил как после смерти. Жил, как ты в тот первый год. Скрывался от родни. Иногда они меня ловили. Много читал, думал о смерти, но так и не решился. Всё искал какой-то смысл в своём существовании. Пока мне не прислали приглашение. Я встретился с господином О. Тот сказал, что я не найду смысла нигде, кроме игры. Помоги мне и убедись, что любой на твоём месте поступил бы так же. Успокой душу, посмотри, как люди сами становятся причинами своих бед. Дай шанс счастливчику вырваться из порочного круга... Старик умеет уболтать, — криво улыбнулся Ин Хо. — А я не смог отказаться от шанса выяснить для себя, насколько пали люди.

— То есть... Ты впервые вёл игры, когда появился я? — Ки Хун вздрогнул. Но это имело смысл. Он видел, как те изменились. Больше не было случаев с хирургом, получавшим записки, голосования после каждой... Приз, делящийся на всех живых игроков.

— Именно, Ки Хун, и этот первый опыт обернулся кошмаром. Во-первых, вы своим примером показали, что не все люди — лошади, а во-вторых, мой брат пробрался в игру. Вытащить его оттуда живым оказалось нелегко. Да и справился я паршиво, — плечи Ин Хо снова опустились. Хотя, казалось бы, куда ниже.

— Не паршиво, если тот жив и здоров. А ещё не сдал тебя даже мне, — проворчал Сон. Простить это детективу он так и не смог. Сколько проблем можно было избежать, покажи тот фото братца!

— Чун Хо почти год пробыл в коме, — голос Ин Хо снова дрогнул. — Я уже не надеялся, что он очнётся. Офицер Пак подобрал его по моему приказу, но он уже успел наглотаться воды. И я не смог после этого покинуть игру. Иль Нам ясно дал понять, что если я хочу замять тот инцидент с ВИПом, которого закошмарил Чун Хо, то мне нужно остаться в игре.

— Иль Нам уме... Капитан Пак — это квадрат? — Ки Хун почувствовал, как снова закипает внутри него ярость. Весь его план был обречён с самого начала. Чун Хо не рассказал и сам не понял, что враг очень близко. У них не было и шанса... Но как всё же нашёл их под конец?

— Да, он следил за Чун Хо, — Ин Хо снова прикусил губу. Она там у него вообще живая? А, плевать. — Мне нужно поблагодарить вас... и брата, наверное. Пак мёртв, появился шанс разрушить остров. Корейская версия нескоро запустится снова, и возглавить её к тому времени наверняка найдутся желающие и без меня. Я свободен, — он криво улыбнулся. — Только что с этой свободой делать?

— Жить, — Сон рвано выдохнул. Может, он совсем околдован этой харизматичной сволочью, но сейчас он верил. Хоть и не имел никаких доказательств, кроме слов. Слов человека, который его уже обманул. — Жить, и стараться сделать этот грёбаный мир хоть чуточку лучше.

— Я не знаю как, — Ин Хо серьёзно посмотрел на него. — И возможно ли вообще это.

— Всё ты знаешь. И уже делаешь, — Ки Хун поднялся с дивана. — Иди, перекладывай Чон Джа, пусть привыкает к кроватке. А я тоже пойду спать. Утомил ты меня, — и Сон поспешно ретировался в свою новую спальню.

Впрочем, спокойно уснуть не вышло. Совсем. Он всё ворочался и прислушивался к звукам в доме: всё ли нормально с малышкой, не учудил ли чего Ин Хо после того, как без ножа вскрыл свои раны... Ничего удивительно, что Ки Хун снова встал, якобы попить... На кухне горел свет. Ин Хо сидел за столом, подперев подбородок, и гипнотизировал взглядом стакан... с шоколадным молоком.

— Что перепутал с бутылкой виски? — не удержался Ки Хун, на что Хван вздрогнул... М-да, глубоко же в себя ушёл.

— Нет, — Ин Хо продемонстрировал ему коньяк. — Неудачная покупка. Но если разбавить молоком — получается сносно.

— Да ты чёртов извращенец! — ужаснулся Ки Хун, а потом плюхнулся на стул напротив. — И мне налей, бармен хренов.

Ин Хо молча послушался. Коктейль вышел на удивление сносным и навевающим, наконец-то, желанный сон.

1) Традиционная игра, придуманная, чтоб у женщин в старой Корее была возможность видеть что-то из-за своих высоких стен — так как из дома те редко выходили. Конфуцианство, м-да

Вернуться к тексту