Последний полёт над пропастью (джен)

— Кто такой Николас Фламель? — поинтересовался Альберт, параллельно с этим пытаясь трансфигурировать ежа в игольницу, но его попытки были безуспешными.

— Знаменитый учёный и алхимик, изобрёл философский камень, — ответил Септимус, слегка откинувшись на спинку стула и наблюдая за другом. — Кстати, тот самый, который спрятан на третьем этаже.

Альберт дёрнулся, и ежа моментально обдало фонтаном красных искр. Второй ежеобразный зверёк ловко спрыгнул с стола и ускользнул от незадачливого трансфигурателя.

— С чего ты взял? — недоуменно спросил он, повернувшись к товарищу.

— По-моему, это очевидно, — поднял брови Септимус.

— Двадцать очков Гриффиндору! — раздался строгий голос слева. Над ними возвышалась профессор Макгоногал, её выражение лица было таким, как если бы она не наградила собственный факультет очками, а наказала половину школы. Подойдя к их столу, она взяла игольницу в руки и с удовлетворением кивнула.

— Я горжусь тем, что на моём факультете учится такой блестящий ученик, — произнесла она, чётко проговаривая каждое слово.

— Берите пример, Поттер. У вас есть чему поучиться у Снейпов. — С этими словами она направилась к своему столу, походкой, от которой казалось, что она только что наказала весь факультет.

— И вам, мистер Снейп, тоже не мешало бы поучиться у Поттеров. Например, искусству взрывать котлы, — с улыбкой пробормотал Альберт, и его слова вызвали не только смех друга, но и хихиканье некоторых соседей.

* * *

Шагая на урок истории магии, они свернули за угол и чуть не столкнулись с Гермионой Гренджер.

— Извини, — произнёс Септимус, помогая девочке поднять её книги.

— Ты же с палочкой, зачем как маггл? — пробормотал Альберт, глядя, как друг возится с книгами на полу.

— Следующая — история магии, больше задержимся — больше пропустим, — заметил он, возвращая подруге охапку книг.

И вдруг, как будто что-то вспомнив, он спросил:

— Ты не знаешь, где Генри? Улыбка на лице Гермионы сменилась печальным выражением.

— Знаете, его мама... У неё были проблемы с сердцем... В общем, случился ещё один приступ, и...

Её голос дрогнул, и друзья с ужасом наблюдали за её выражением лица.

— Папе сейчас так тяжело... — продолжала она, едва сдерживая слёзы. — Это ведь была его сестра...

Я хотела поехать домой, помочь, но мама сказала, что школа важнее. Гермиона шмыгнула носом и, вытирая слёзы, продолжила:

— Генри скоро вернётся, но... пожалуйста, не говорите ему об этом. — Ребята молча кивнули, пытаясь отогнать ощущение потрясения.

Девочка смахнула слёзы и, подхватив сумку, поспешила к своему уроку.

— В-вам бы по-торопиться... Занятия уже начались... — проговорил сзади заикающийся голос. Они обернулись и увидели преподавателя защиты от тёмных искусств, стоявшего позади них. — Мы как раз собирались, — ответил Альберт, делая вид, что не замечает странного выражения лица профессора. Тот отрывисто кивнул и пошёл в противоположную сторону.

Не успел Септимус пройти несколько шагов, как мир вокруг него стал размытым. Густой туман окутал его, и он ничего не мог разглядеть.

И самое странное — все его мысли исчезли, словно их не было.

— Иди вперёд. — прозвучал в его голове чей-то голос, и Септимус не мог, да и не хотел сопротивляться.

Он не заметил, как оказался у кабинета истории магии, пока не взялся за ручку двери. В его голове снова зазвучал голос.

— Иди в гриффиндорскую гостиную.

Не имея сил сопротивляться, Септимус пошёл туда, полагаясь исключительно на память.

— ... Ты куда это? — послышался голос друга.

Скажи, что болит голова, иду в Больничное крыло...

Его рот открылся сам собой, и эти слова полились сами .

Из тумана появилась озабоченная физиономия Альберта, но Септимус отвернулся и пошёл дальше, к лестнице на второй этаж. Захлопнув дверь своей спальни, он подошёл к кровати и, снова подчиняясь голосу, опустился на колени, доставая чемодан.

Он вытащил из него перо и, схватив палочку, трансфигурировал его в нечто острое. Вот он уже держал в руке короткий металлический кинжал. Он закатил рукав, обнажив предплечье, и занёс клинок, готовый резать.

Тёплая кровь закапала на пол.

— Режь вены.

Септимус снова поднял нож, но тут в голове зазвучал другой голос — его собственный.

— Зачем? Я не хочу...

— Я сказал режь.

— Но это же глупо!

— Сейчас же!

Нож проскользнул мимо, а по руке растеклась новая порция крови.

Странно, но боли почти не было, казалось, что это не он, а кто-то другой. Туман не исчезал, и, несмотря на усилия, руки продолжали двигаться, нанося всё новые порезы. Вдруг хлопнула дверь. Мир снова стал чётким.

— ...Мадам Помфри сказала... — Септимус обернулся.

Альберт молчал, глядя на кровь, которая стекала с локтя друга. С тревожным лицом он подлетел к Септимусу, выхватил из рук кинжал и спросил срывающимся голосом: — Что с тобой произошло?

Септимус ничего не ответил. Он просто стоял, дрожа, а затем упал на колени. Альберт опустился рядом и начал внимательно осматривать его.

Не сказав ни слова, он вытащил палочку, шепча заклинание, и провёл её по ране. Раны начали затягиваться, и он повторил всё сначала.

— Что с тобой произошло? — спросил Альберт.

— Я не знаю... — прошептал Септимус, едва сдерживая слёзы. — Кажется, это был Империус.

Альберт замер, широко раскрыв глаза.

— Что?! — воскликнул он испуганно. Септимус упал на кровать и обхватил голову руками.

— Тебе нужно к мадам Помфри, — сказал Альберт осторожно, глядя на друга с беспокойством.

— Нет, — резко возразил Септимус, поднимая голову. — Она сразу сообщит об этом моему отцу, а я не хочу, чтобы он узнал.

— Ты потерял много крови! Тебя пытались убить! Ты понимаешь, кто это был? Септимус тяжело выдохнул, сидя на кровати.

— Не имею ни малейшего представления...

Четырнадцатого февраля в Хогвартсе витала уютная атмосфера. Большой зал был переполнен учениками, а над их головами витал Пивз, то и дело провозглашающий тосты, порой осыпая кого-нибудь лепестками роз или бумажными валентинками.

Альберт, отчаянно краснея, подошел к группе дружно хихикавших девчонок и пригласил одну из них погулять с ним после обеда у озера.

Септимус бросил взгляд на преподавательский стол.

Дамблдор сидел посередине в ярко-лиловой мантии и с удовольствием потягивал вишнёвый сок.

Но всё же мальчику бросилось в глаза пустующее место преподавателя защиты от тёмных искусств. И похоже, не ему одному.

Северус Снейп неотрывно смотрел на стул Квиррела, сузив свои бездонные тёмные глаза.

У выхода из зала над ним закружил полтергейст.

— Нет печальнее того, чтобы остаться на день Святого Валентина без любовного послания, не так ли, мистер? — закудахтал он.

Снейп поджал губы и направил на него палочку. Пивз схватился за горло и, издавая непристойные звуки, улетел за угол.

У кабинета зельеварения было непривычно шумно.

Однако, когда зельевар распахнул дверь и холодным голосом призвал всех к тишине, это уже было абсолютно излишне.

— Сегодня мы готовим доксицид, — вкрадчиво произнёс он, поворачиваясь лицом к классу.

— Приготовление этого зелья требует серьёзной концентрации, а посему может представлять трудность для... — он сделал паузу и обвёл глазами испуганных учеников.

— ...большинства из вас. Рецепты на доске, приступайте.

Септимус сильно переживал на этом занятии, что было для него непривычно. Он боялся, что не сможет как следует изготовить зелье. Руку сильно саднило, а, вдобавок, он через каждые две минуты оборачивался, опасаясь, что отец подойдёт к нему из-за спины.

В результате, он переборщил с количеством корня валерианы, и его варево приобрело насыщенный рубиновый цвет, в то время как в рецепте было сказано, что в промежуточной стадии идеальный оттенок для зелья — нежно-голубой.

Обливаясь холодным потом, он кинул в котёл лист перечной мяты и облегчённо выдохнул.

Под конец урока он, как всегда, получил высший балл.

Картинно проигнорировав свернувшееся месиво Альберта, Снейп присвоил десять очков Слизерину.

Невилл и Альберт собрались уходить, но Септимус остановил их.

Класс уже пустовал, если не считать зельевара, по обыкновению строчившего что-то за письменным столом.

Ребята неуверенно приблизились. Септимус взял ситуацию в свои руки.

— Отец, я бы хотел поговорить с тобой.

Тот поднял голову и загнул левую бровь. Затем покосившись на непрошенных свидетелей, произнёс:

— Я рад, что у тебя появились защитники, теперь я могу спать спокойно. Однако обязательно ли им присутствовать здесь в данный момент?

Мальчик оценивающе взглянул на друзей, затем кивнул.

Снейп тяжело вздохнул и махнул рукой, требуя продолжения.

— Невилл три дня назад по приглашению Дамблдора явился к нему в кабинет. Но по странному стечению обстоятельств, не помнит подробностей их встречи.

Северус не выказал никаких эмоций.

— Я рад, что ты поделился со мной этими важными сведениями, но тебе не кажется, что в таких вопросах лучше обращаться к колдомедикам? Видит бог, я не специалист по склерозу.

Септимус нахмурился.

— Мы предположили, что к Невиллу могли применить заклятие памяти, — с нажимом произнёс он.

— Я подумал, что ты смог бы наложить на него диагностирующие чары, — мальчик перевёл дыхание.

— Конечно, я и сам бы смог, но я никогда раньше не пробовал, а мы хотели как можно быстрее.

Лицо Снейпа было абсолютно непроницаемым, но всё же создалось впечатление, что он в раздумьях. Наконец, он задумчиво произнёс:

— Вижу, ваше недоверие к Дамблдору достигло-таки своего апогея. Что ж, не мне вас винить.

Он достал палочку.

— Лонгботтом, подойди сюда. Стоит ли упоминать, что тебе чертовски повезло с моим сыном?

Невилл робко подошёл к нему, отчаянно пытаясь унять дрожь в коленках.

Снейп пробормотал заклинание, и мальчика обдало лёгким порывом ветра. Появилось ощущение, что откуда-то из его глубин вытягивают что-то, что нельзя увидеть невооружённым глазом.

Северус обежал глазами мальчика с головы до ног и, немного помедлив, спрятал палочку под мантию.

— Боюсь, что я здесь помочь не в силах. Кажется, я уже упоминал, что склероз не в моей компетенции.

Альберт, стоящий рядом с другом, нахмурился.

— То есть мы ошиблись? — с нотками детской обиды спросил Септимус, сделав непроизвольный жест рукой.

Зельевар резко побледнел. Он порывисто перехватил запястье сына и стряхнул рукав с предплечья, обнажая чёткие, ещё незажившие рубцы.

Секунду он просто смотрел на ребёнка. Затем повернулся к остальным.

— Вон.

Мальчики испуганно подхватили сумки и испытующе посмотрели на друга. Тот коротко кивнул, и они со скоростью света покинули подземелье, словно всю жизнь мечтали это сделать, а теперь появился подходящий случай.

Снейп пересёк комнату и, раскрыв стеклянный шкафчик, немного покопошившись, извлёк оттуда маленький тёмный пузырёк.

Подойдя к сыну, он вновь взял его руку и закотив рукав, отмерил три капли.

Они с негромким шипением впитались в кожу мальчика, и шрамы стали медленно исчезать.

Действие не удалось. Через минуту они снова возникли у него на предплечье.

Зельевар еле слышно ругнулся и убрал пузырёк.

— Что случилось? — тихо спросил он, моля небо о спокойствии.

Септимус с опаской посмотрел на него, решая, сказать всю правду или не стоит.

— На меня наложили империус, — полушёпотом произнёс он, борясь с поступившим к горлу комом.

Взгляд Снейпа остекленел, а руки еле заметно дрожали. Взмахом палочки он вызвал стул и, недолго думая, рухнул на него.

Септимус молча наблюдал за ним. Северус сделал несколько успокоительных вдохов.

Он взглянул в глаза сыну и с беспокойством отметил, что мальчик боится. Зрачки расширены, дыхание учащённое.

Совладав с собой, зельевар спросил:

— Кто?

Септимус дёрнулся и замотал головой, словно отрицая то, что собирался сказать.

— Нет, я не... не знаю... — забормотал он срывающимся голосом.

Снейп тяжело поднялся со стула и осторожно взял его за плечи.

— Всё в порядке. — он чувствовал, как дорожит сыном.

Взмахнув палочкой, Северус наложил на него диагностирующие чары. У ребёнка было сильное истощение.

С новым взмахом он распахнул потайную дверь, ведущую в его кабинет. Взяв мальчика за руку, он завёл его в комнату и усадил в темно-зелёное бархатное кресло.

Извлекая из-под мантии ещё два пузырька, он протянул их Септмусу.

— Успокаивающее и кроветворное зелье. — негромко сообщил зельевар, и присел в соседнее кресло.

Мальчик отрывисто кивнул и вынув пробку из первой склянки, залпом опорожнил.

Ощутивв, как замедляется дыхание и расслабляются плечи, он раскрыл второй пузырёк, и тщательно отмеренным движением ополовинил его.

Поморщившись от терпкого вкуса, он откинулся на спинку и закрыл глаза. Его сознание едва задело, когда отец позвал кого-то по имени, но последовавший за этим лёгкий хлопок вернул его из забытья.

Посреди комнаты стоял домовой эльф с большими чёрными глазами.

— Принеси ужин. — приказал Снейп. Тот низко поклонился, пролепетав:

— Как вам будет угодно, хозяин. — и трансгрессировал.

Северус скривился от его подобстрастного тона, но от комментариев воздержался, задумчиво отметив, что мальчик заснул.

Закончив суженом, он переложил его на диван и уселся с газетой в кресло. Однако через несколько минут обнаружил, что читает одно и то же предложение уже пятый раз, совершенно не понимая смысла. Его занимало совсем другое.

Кто-то пытался убить его сына.

Снейп тут же подумал о Квирреле, однако не мог объяснить даже себе, зачем ему понадобилось бы делать что-то подобное. Но тот был без сомнения тёмной лошадкой.

Северус поднялся. Ему нужно было знать наверняка.

Он извлёк из-под мантии волшебную палочку. В спящий разум было проникнуть легче всего.

Зельеварх склонился над сыном и прошептал заклинание.

В сознания хлынули мысли, которые не принадлежали ему. Впрочем, привычное дело.

Перед глазами пронёсся Поттер, затем Лонгботтом и девчонка Грейнджер.

Потом нечто фиолетовое...Тюрбан... Квиррел...

Квиррел?

Снейп рывком вернул себя в реальность. Колени подкосились, и он не удержавшись рухнул на стул.