Если ветер столкнётся с волнами (Бифлифный инктобер) (джен)

Пальцы перебирали светлые волосы, спутанные, грязные, уже давно утратившие свой лоск. Слишком давно для земного времени... Рваные одежды не спасали от холода приближающейся зимы, всё хуже согревая худое тело, и совсем не красили бывшего небожителя. Уж Хэ Сюань мог сказать об этом наверняка. Сам когда-то ощущал это. А теперь судьба вернулась к первоначальному строю. Тяжёлый вздох сорвался с его губ, хотя дышать уже давно не требовалось, но Цинсюань мог не заметить изменений только так. А ещё это стало глупой привычкой с тех пор, как он стал что-то чувствовать. Но это не важно.

Порыв ветра, внезапно налетевший, заставил единственного Ши вздрогнуть и прижаться ближе к тёплому телу. Хэ Сюань прикрыл его своим рукавом и прижался к статуе. Глупый, глупый бог...

Мёртвое сердце дрогнуло. Тени плясали на бледном лице, высвечивая дорожки запекшейся грязи и усталости. Хэ Сюань невольно отметил, как сильно изменился Ши Цинсюань. От его беззаботной улыбки не осталось и следа, в глазах плескалась лишь обреченность, а в движениях — тень былой грации. "Неужели я настолько сломал его?" — с горечью подумал Хэ Сюань, отгоняя этот вопрос, как назойливую муху. Размышлять об этом было бессмысленно. Он без сомнений сломал его, и не важно насколько. Но пускай он чувствовал боль, пускай желал закончить всё это, но что-то никак не давало ни убить Ши, ни развеять свой прах. Он поджал губы.

Тепло, даруемое Черноводом, было почти осязаемым, но Ши Цинсюань, казалось, даже не замечал его. Он просто молча спал, уткнувшись лицом в грудь Хэ Сюаня, как ребенок. Иногда, во сне, он что-то бормотал, в основном бессвязные фразы, обрывки из прошлой жизни, о друзьях, о праздниках, о ветре… и Хэ Сюань слушал, не перебивая, запоминая каждое слово, словно это были драгоценные реликвии.

Глаза закрылись, сдерживая непрошенные слёзы. Пальцы затронули пыльную щёку. Ох... Слёзы? Он плачет? Да...

Хэ Сюань осторожно провел пальцем по щеке Ши Цинсюаня, стирая дорожку подсохшей слезы.

— Глупец, — прошептал он одними губами. — Даже сейчас ты умудряешься залезть под мою кожу.

И, прижав Ши Цинсюаня к себе крепче, он вновь устремил взгляд в холодную пустоту ночи, словно высматривая там ответы на вопросы, которые он боялся задать даже самому себе.

А в рассветных лучах хрупкие плечи в рваных одеждах закрыли чёрные с длинными рукавами и едой в карманах.