Парадокс выбора (джен)

Уильям всегда с осторожностью относился к прорицанию. Не потому что считал его бесполезным — наоборот. Его пугала сама концепция, на которой зародилась эта древняя и мутная магия. В отличие от трансфигурации, заклинаний, зелий — дисциплин, где всё подчинялось пусть сложным, но понятным закономерностям, прорицание выглядело… необъяснимым. Как будто оно вытекало из самой ткани мира, минуя законы логики и магической системы, даруя избранным редкие проблески истины.

Но именно в этом и крылась угроза. Пророчество — не просто слова. Оно способно сломать жизнь, изменить её русло, навязать судьбу, о которой человек даже не подозревал. Одно вырвавшееся из уст провидицы предложение могло навсегда затмить будущее, стать грузом, который не сбросить, не игнорировать. И хуже всего то, что зачастую пророчество понимали только задним числом, когда было уже поздно что-либо изменить.

И именно поэтому он теперь ощущал тревогу. Скоро ему предстояла встреча с Пандорой — девушкой, обладающей таким даром. Провидица. Не мистифицированная фигура из старых сказок, а живая, настоящая. И хотя он знал, что их беседа может быть безобидной, в глубине души что-то ёкало. Не из страха перед ней лично — а из страха перед возможностью услышать лишнее. Узнать что-то, что потом невозможно развидеть, понять то, что ещё рано.

Он поймал себя на том, что надеется — искренне надеется — что она не заговорит загадками. Что просто будет подростком с серебристыми волосами и небесными глазами, а не голосом судьбы. Потому что Уильям не знал, готов ли он встретиться лицом к лицу с предначертанным.

В конце концов, он перерожденец. И по закону жанра, на его долю обязана выпасть какая-нибудь тяжёлая хреновина. Он лишь может просить госпожу удачу о том, чтобы это не было пророчеством. Не хватало ему ещё плясать под дудку мироздания, или как там это всё работает…

За день перед его выпиской Марлин всё же выполнила свою великую миссию: достаточно накапала на мозг Эванс, чтобы та окончательно сдалась перед её напором помирить друзей. Да и сама рыжеволосая осознавала, что слишком погорячилась, наговорив лишнего. Впрочем, и Уильям на её взгляд тоже хорош, нахамил ей! Ну, уж теперь они-то поговорят, когда уже отошли от конфликта.

— Привет, Уил, — негромко поздоровалась девушка, войдя в больничное крыло, остановившись рядом с его кроватью.

Моррисон был рад любой компании. Он уже был готов на стенку лезть от скуки: колдовать ему мадам Помфри запретила, а злить её себе дороже, постоянно читать книжки может и надоесть, так ведь даже разминки какой не сделать! Строгий постельный режим, чтоб его…

— Присаживайся, — кивнул на свою кровать парень, подвинувшись и освободив часть места, отложив книгу по продвинутой теории заклинаний.

Ну и… он не знал о чём её спрашивать и о чем вообще говорить, кроме базовых вещей. Давно ведь уже не держит на неё обиды. Так что решил подождать, интереса ради, что она скажет. Вроде как прошло не слишком много времени, однако кто знает, что у девушек в головах творится? Все последние новости ему рассказали его соседи по комнате, особенно болтливый Эдвин, который всегда за любое движение, кроме голодовки.

Комната стояла в вязкой, странной тишине, нарушаемой только редким постукиванием дождевых капель о стекло. Конец января выдался особенно дождливым. Он чувствовал, как эта тишина растягивается, словно тугая нить, и с каждым мгновением напряжение в воздухе становилось всё ощутимее. Лили сидела на стуле у кровати, молчаливая, будто запертая в собственных мыслях, и это молчание почему-то давило даже сильнее, чем любые слова.

Она продолжала теребить локон, взгляд её скользнул по комнате, зацепившись за кувшин с водой на тумбе — казалось, она готова была уцепиться за любой предмет, лишь бы не встречаться глазами с ним. Уильям заметил, как она пару раз открывала рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же замолкала, глотая слова. Её лицо постепенно наливалось лёгким румянцем, а пальцы нервно наматывали всё новые и новые витки на локон, будто она таким образом пыталась сдержать собственное волнение.

Смущение Лили росло с каждой секундой, подпитываемое её же мыслями. Наверняка она вспоминала их перепалку, перебирала детали, терзалась: правильно ли поступила, не сказала ли лишнего? И чем больше молчала, тем сильнее накручивала себя, будто каждый промедленный вопрос или реплика отдаляли возможность всё исправить. А неловкость, уже прочно обосновавшаяся между ними, становилась почти физически ощутимой — как туман, в котором оба блуждали, не зная, кто первый протянет руку.

Ладно… На взгляд парня что-то завернуло куда-то не туда. Но тут сам Мерлин велел сказануть что-нибудь эдакое.

— Все в порядке, Лили? А то от твоего лица уже можно прикуривать, не заболела случаем? — Весело фыркнул Моррисон, удивленный тем, что же ей такого наговорила МакКиннон.

Заметив на ней подаренные серёжки, внутренне улыбнулся. Не зря дарил, они ей очень идут…

— Ты куришь?! — Нашла за что зацепиться девушка, дабы окончательно избавиться от неловкой для неё тишины.

— Конечно нет! Этой дрянью себя травить не собираюсь.

Ещё несколько секунд она молчала, не зная, что сказать, однако тяжело выдохнув, будто собралась нырять в омут с головой, быстро сказала:

— Прости меня, пожалуйста, Уильям!

— Да без проблем, давно уже не злюсь, — будто это само собой разумеющиеся, пожал плечами Моррисон. Он, конечно, может строить из себя недотрогу, но каков смысл? — Только давай договоримся, что больше ты не будешь так глупо кидаться обвинениями на пару с оскорблениями, а то, как ты могла убедиться, я могу и не сдержаться, как тогда.

— И ты не будешь избивать людей! — Нахохлилась Лили, «грозно» смотря на него.

— Только если кто-то тебя обидел, то его без претензий с твоей стороны изобью, — шутливо добавил парень, — ну, если это не девушка. Иначе меня совесть сожрёт с потрохами.

Она тяжелым взглядом посмотрела на него, однако, не заметив и капли раскаяния, бескомпромиссно припечатала, отведя взгляд:

— Дурак, — скрестила руки под грудью девушка, — в таком случае я сама тебе укажу на того несчастного. С Розье получилось… плохо всё. Давай забудем об этом.

— Как пожелаешь, — смиренно согласился парень, откинувшись на подушку, — кстати, долго Марлин тебе плешь проедала?

— Так ты знаешь! — Обвинительно ткнула в него пальцем Эванс.

Он недоумённо моргнул, не понимая, как можно было не понять этого.

— Ну, да… Она же ко мне сначала и зашла, заявив, что помирит нас. Если тебя это успокоит, то моего мнения она тоже не спрашивала.

— Предлагаю ей жестоко отомстить, Уил, — с хитрой улыбкой заявила рыжеволосая, — ты бы знал, как она мне покоя не давала! Даже на кровать ко мне залазила! Прибила бы её, не будь та собой.

— Ты уверена?

Моррисон с сомнением посмотрел на подругу, которая, казалось, воспылала энтузиазмом.

— Абсолютно! Я теперь недельку буду постоянно напоминать ей про эссе по трансфигурации, посмотрю, как она запоёт, — с предвкушением в голосе хмыкнула Лили.

— Ну, я минусов от её вмешательства не получил, так что мне и мстить не за что, — он усмехнулся, представив будущие мучения блондинки, — кста-а-ати, а что там с Хоффманом? Я сколько бы не спрашивал, ребята про него до сих пор отмалчиваются. Это бесит, знаешь ли.

Особенно это бесит, когда парень уже построил планы на Запретную секцию, в которых этот горе-профессор играет как бы не главную роль. Будет обидно, если с ним что-то случилось, даже если Бенджамин тот ещё старпёр с легкими признаками садизма.

— Там скандал, вот что, — резко нахмурилась девушка, — это ж надо было, отправить вас в глубь леса! На тебя напал акромантул! Мадам Помфри мне говорила, что тебе повезло, когда эта тварь не успела тебя укусить. Поттер так вообще не затыкается, в красках описывая всё произошедшее, хотя со слов Римуса тот тогда вообще спал! А профессор делает вид, будто ничего не было, стойко игнорирует гневные письма некоторых семей, и дальше проводит занятия. Беспредел! Директор тоже просто бездействует!

— То есть ты все-таки заходила, пока я спал, а? — Вычленил самое главное парень, приняв к сведению то, что Хоффмана не уволили, а значит его план все ещё реализуем. А на остальное плевать, главное, что жив и получил незабываемый опыт. Хоть и больно тогда было просто кошмар…

— Конечно заходила! Правда внутрь не пустили… — оборвала свою речь девушка, быстро вскочив с кровати, когда поняла, что сама же и выдала себя, — я пойду, в общем. Выздоравливай, Уил.

Легко улыбнувшись парню, она сразу пошла на выход, стараясь сбежать.

— Спасибо, Лили, — кинул ей в спину парень, снова оставшись наедине.

Подумаешь, держала дистанцию с ним из-за ссоры, а после пришла проведать. И что в этом такого, что нужно было сбегать? Ох уж эта женская логика, на взгляд парня, абсолютно нечитаема… Ему ведь теперь, так-то, снова в одиночестве здесь киснуть, хоть уже скоро он сможет выйти отсюда. Пожалуй, это единственный плюс, ибо пить мерзкие зелья Слизнорта уже надоело. Вкус у них крайне специфический, к слову.

* * *

Неделя после выписки из больничного крыла началась для Уильяма неожиданно тепло — словно само возвращение к обычной жизни было небольшим праздником. Уже вечером, когда он поднялся в башню, его встретили громкими возгласами, аплодисментами и гомоном: однокурсники устроили миниатюрное торжество в его честь, притащив с кухни чай с соками, сладости и даже пару контрабандных пирожных из «Сладкого Королевства».

Отдельно от всей толпы, чтобы не попасться, Джеймс с Сириусом гордо вручили ему бутылку огденского с подписью «За храбрость», заявив, что за спасение Поттера он это заслужил. Крайне странный подарок, учитывая то, что он не увлекается алкоголем, но оттого не менее приятный.

Кто-то хлопал его по плечу, кто-то шутливо интересовался, сколько пауков он всё-таки победил. Даже те, кто обычно держался в стороне, теперь подходили с участливой улыбкой, и Уильям, несмотря на лёгкую усталость, почувствовал тепло от этой неожиданной сплочённости одновременно с лёгкой брезгливостью от лицемерия. Какая двойственность. Он вообще не общается с курсом младше или старше, так с чего к нему такое внимание, будто они обязаны выразить свою радость от его выздоровления, парень не понимал.

Однако наутро праздничная эйфория сменилась суровой реальностью: пропущенные лекции, стопки конспектов, несколько не пройденных тем и куча заданий, которые надо было сдать хотя бы к концу недели. Уильям едва не утонул под лавиной учебных материалов. Первые дни он чувствовал себя так, будто резко нырнул на глубину, давление которой пытается сдавить его со всех сторон.

Но друзья не оставили его наедине с этой борьбой. Алиса приносила записи по травологии, Марлин — по чарам, а Сириус, хоть и с кривой ухмылкой, предложил помощь с заклятиями, правда, перемежая объяснения с «шутками» их компании.

Правда, это было ему не слишком-то и необходимо, ибо парень, как любящий учиться магии, опережает саму программу, хоть и ненамного, уже давно закопавшись в дополнительные материалы, которые берёт из библиотеки. Изучают они одну тему — он её проходит, а после по ней же читает ещё больше литературы, углубляя свои знания. Все-таки летом свободного времени слишком много, а что такое книга на страниц пятьсот для скучающего разума? Он за неделю её полностью и прочитает, неспеша, с чашечкой горячего чая под рукой, да какого-нибудь блакнотв для пометок и интересных заклинаний.

Постепенно Уильям стал втягиваться в ритм жизни. Каждый день учеба отвоёвывала у усталости и хаоса кусочек порядка. Профессора, к счастью, не давили на него: с него требовали, но без лишней строгости, позволяя постепенно выйти на «прежний» уровень. Ибо он предпочитает не показывать слишком выдающиеся успехи. Оно ему нужно?

Нагрузят дополнительными эссе, если поймут, что он опережает тему, а у него так-то уже составлен план на некоторые книжки, которые ещё нужно «проглотить». Между баллами с похвалой за рвение в учёбе и личными знаниями он без колебаний выбирает второй вариант. Тем более на факультативы, сверх ЗОТИ, он никакого желания идти не имеет, а без них не выучишь действительно новых вещей с помощью профессоров.

И хотя иногда вечером он возвращался в гостиную едва держа голову от усталости, чувство возвращения к привычной жизни грело изнутри. Всяко лучше, чем валяться относительно без дела в госпитале.

В классной комнате ЗОТИ, что располагалась на третьем этаже, царила тяжёлая, немного удушливая атмосфера: воздух стоял сухой, пахнущий старой кожей учебников и чем-то острым, металлическим, будто тут было разделочное помещение для мясника.

Ученики четвёртого курса Слизерина и Гриффиндора расселись по своим местам, словно две стороны шахматной доски, меряясь напряжёнными взглядами. Урок начался, как обычно, с глухого стука двери — профессор Хоффман вошёл, высокий, худощавый, в строгой чёрной мантии с серебряной отделкой, его седоватые волосы были зачёсаны назад, открывая высокий лоб и проницательные, тяжёлые глаза.

— Сегодня, — произнёс он глухим, ровным голосом, который всё так же пробирался под кожу, — мы поговорим о некоторых тварях, которым Министерство магии присвоило пятый уровень опасности. «Известно-убийственные» или же простым языком говоря — категории «ХХХХХ». Не обо всех из них, но всё же. Иными словами, те, кого ни один уважающий себя маг не стал бы трогать без крайней нужды.

На доске мел сам собой начал выписывать названия: акромантулы, мантикоры, василиски, крылатые демоны, оборотни, инферналы. Хоффман прошёлся взглядом по классу, останавливаясь на тех, кто начинал перешёптываться или выглядел чересчур расслабленно.

— Мы не будем рассматривать их анатомию. Это удел магозоологов. Нам важно другое. Что делать, если вы встретились с одним из них лицом к лицу. — Он сделал паузу, кинув мимолётный взгляд на Моррисона, а затем, будто отсекая лишнее, резко добавил: — И если вы думаете, что сможете сбежать… ошибаетесь. Вы должны быть готовы сражаться, если другого пути нет.

Он принялся подробно разбирать каждую тварь, рассказывая об их слабостях, типичных атаках, возможных методах уклонения и даже отдельных заклинаниях, которые могли замедлить или хотя бы отвлечь их. Всё сопровождалось магическими иллюстрациями на доске — акромантулы перебирали лапками, василиск сворачивался в кольца (тот факт, что на весь известный мир даже непонятно, остались ли ещё живые особи, его не смутил), инферналы тянули руки, будто собираясь вырваться за пределы картинки.

К концу урока многие уже с беспокойством поглядывали на часы, мечтая о перемене, но Хоффман вдруг остановился, обведя класс суровым взглядом.

— Все, кто посещает факультатив, останьтесь, — бросил он. — Остальным — идти.

Зашелестели книги, стулья заскрипели: львиная часть класса высыпала в коридор, обсуждая услышанное. А десять оставшихся остались сидеть — все те, кто оставался учиться у Хоффмана дополнительным заклинаниям и приёмам защиты.

Профессор подошёл к своему столу, тяжело оперся на него руками.

— Урок окончен, а теперь… — его голос стал чуть мягче, хотя всё равно нес в себе привычную сухость. — Сегодня я научу вас заклинанию, которое может спасти вам жизнь. — Он выпрямился. — Baubillious. Боевой магический заряд в форме молнии. Быстрая, смертоносная, трудная в контроле. И крайне мощная.

Он провёл палочкой в воздухе, и с тихим треском вспыхнула ослепительная бело-жёлтая молния, практически моментально прорезавшая пространство между ним и задней стеной, ударившая в установленный манекен. Манекен содрогнулся, искры пробежали по его поверхности.

— Против тварей, что быстрее вас, против магов, что умеют блокировать обычные заклятия… и, самое главное, когда нет другого выхода. Но запомните: это не игрушка. — Его взгляд стал особенно тяжёлым. — В бою промедление убивает. Но и неумелое использование — тоже. Как вы могли заметить, скорость этого заклинания крайне высока, и если на вас нет заранее установленной защиты — почти гарантированно вы получите серьёзные травмы. И да, вы не будете его использовать на наших занятиях.

Он прошёлся по рядам, глядя каждому в глаза.

— Я знаю, что мои методы… не нравятся некоторым. — Он недовольно сморщил лоб, будто заранее парируя возможные жалобы. — Но мне не нужно ваше одобрение, и мне плевать, что вы только на четвёртом курсе. Мне нужно, чтобы, если однажды вы окажетесь с палочкой в руке против того, кто хочет вас убить, вы знали, что делать. Особенно в наше время.

Он резко взмахнул рукой.

— Встаньте. Пространство расчистите. Попробуйте. Только осторожно. Baubillious. Чётко. Не теряйте концентрацию.

Ученики начали подниматься, отодвигая парты, освобождая место. Уильям сжал палочку, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее — и не только от предвкушения силы, но и от понимания, что очередной шаг в этом нелёгком пути защиты себя… куда серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. Это первый раз за практически полгода, когда Хоффман решил научить их действительно настоящей боевой магии. А не только защитной.

Они провели добрых два часа в классе, упорно тренируя заклинание под бдительным взглядом Хоффмана. Каждый из них по-своему сталкивался с трудностями: у кого-то заклинание вспыхивало лишь слабой искрой, у кого-то выбивался неконтролируемый свет, а кто-то вообще не мог собрать силу в нужный импульс. Заклинание требовало не просто взмаха палочкой и произнесения слов — нужно было направить поток магии точно, сосредоточиться, удерживая и форму, и мощь одновременно.

Хоффман ходил среди них, коротко комментируя, указывая на ошибки, иногда сам перехватывая палочку ученика, чтобы показать правильную траекторию движения. Постепенно у ребят начало получаться: молнии начали вырываться из кончиков палочек — пусть слабее, чем у профессора, пусть нестабильно, но всё же обретая узнаваемую форму.

К концу занятия все чувствовали и усталость, и лёгкое удовлетворение: они овладели основами, научились вызывать молнию. Но каждый прекрасно понимал — впереди ещё долгие часы практики, если они хотят, чтобы заклинание стало по-настоящему боевым, быстрым, надёжным.

— Ну, точно кто-то его прижал, — хмыкнул Эдвин, закидывая руки за сумку, висящую на его груди, пока они шли по коридору. — Я вот ставлю на Дамблдора. Или на мадам Помфри. Уж она-то ему могла хорошенько мозги вправить за такого потрёпанного потерпевшего, как ты, Уил.

— Не думаю, что мадам Помфри, — покачал головой Уильям, поправляя ремень сумки. — Она бы просто наорала. А вот директор… Возможно. Хотя, зная Хоффмана, он бы и после разговора с Дамблдором не остыл. Разве что если его реально сильно прижали.

— Ну, стал же нормальней с виду, согласись, — заметил Адам, шагая рядом и сунув руки в карманы мантии. — Сегодня на ЗОТИ даже не заорал ни разу. И урок вёл почти как нормальный человек. Для Хоффмана это же прям достижение.

Фрэнк усмехнулся, идя чуть позади:

— Мне кажется, его не просто прижали. А как-то официально отчитал Визенгамот. Наверняка ведь Розье или Уилкис нажаловались родителям, или сам Крауч. Может, отправили какое-нибудь письмо сверху. Знаете, такое из серии «следите за своими методами». Иначе он бы не угомонился. Хотя, честно, жаль — хоть экстрима добавлял, по сравнению с другими годами ЗОТИ.

— Ага, экстрим, — криво усмехнулся Уильям. — В следующий раз этот экстрим кого-нибудь просто сожрёт. Нет, мне, конечно, приятно, что он видит во мне какого-то выжившего после проклятого зверя бойца, но я не хочу ещё раз повторять тот вечер. И наверняка он снова начнет гонять нас, как только страсти улягутся.

— Да никто не хочет, — протянул Эдвин, вдруг серьёзнея. — Но теперь зато у нас есть заклинание посильнее всяких оглушающих. Я даже чувствую себя круче. С таким в арсенале кадрить девчонок должно стать проще.

— Будет чувство круче, когда тебя огреет слишком сердобольная дама по голове, за то, что так пугаешь её «страшной боевой магией», — фыркнул Адам.

— А ты что, уже проверял? — прищурился Эдвин.

— Не-а, — ухмыльнулся Фоули.

Компания уже почти дошла до Большого зала, где и собирались поужинать, как к парням уверенно подошла Пандора, перехватив их практически у входа, шагая так, будто она была феей, которую вот-вот унесёт ветром куда-то далеко-далеко.

— Привет, мальчики, — добродушно улыбнулась девушка, ни на шаг не замедляясь, лишь улыбнувшись ещё чуть шире от ответных приветствий, и нагло перехватив Уильма под руку с неожиданной силой потащила опешившего парня за собой, который и не думал сопротивляться, — я заберу вашего друга ненадолго, не переживайте.

— А-а-а-а… — натурально завис Эдвин, который, кажись, увидел что-то из ряда вон выходящее.

Впрочем, Моррисон его понимал. Сам чувствовал себя так, будто стал участником театра, сценарий которого — сплошной сюр и импровизация. Однако достаточно быстро пришел в себя, чтобы уже на углу коридора крикнуть друзьям:

— Скоро буду!

Когтевранка не останавливалась ни на шаг, все ещё держа парня за руку и не обращая внимания на оглядывающихся студентов, которых такая картина, как минимум, смутила. Да и сам парень выглядел так, будто уже готовился к тому, что его будут отчитывать… за что-то.

— Пандора, я, конечно, понимаю, наверняка что-то важное, но может отпустишь? Я и так никуда сбегать не собираюсь.

— О? Конечно-конечно, Уильям, — чуть рассеянно улыбнулась девушка, отойдя от него на шаг в сторону, принявшись своим чарующим голосом рассказывать причину беспокойства:

— Просто… ты какой-то странный, — протянула Пандора, чуть склонив голову набок, словно вслушиваясь в что-то невидимое. Её серебряные волосы мягко лежали на спине, будто снежное поле. — Вокруг тебя… будто постоянный хоровод. Танец. Но не обычный. Линии, золотые нити, они то сливаются, то рвутся, то снова сходятся… как если бы они всё время спорили, куда им идти. Но при этом все никак не могут договориться. Ты прямо как моя мама, вокруг неё тоже всякие штуки кружатся-кружатся, но не могут сойтись в большой круг.

Она задумчиво прищурилась, глядя будто сквозь него.

— И знаешь, они не любят, когда их трогают. Такие… упрямые. Дикие. Я пыталась их уговорить, правда. Но они всё вертелись вокруг тебя, и всё никак. Если бы я не пришла прямо сейчас… — её голос стал тише, почти шёпотом, — мы бы с тобой не встретились, как договаривались. Они бы не допустили. Они ведь… не хотят.

Пандора вздохнула, снова улыбнулась своей мягкой, немного рассеянной улыбкой:

— Но теперь мы здесь. Ты и я. А это… очень хорошо. Очень правильно. Потому что они всё ещё спорят, Уильям.

Парень достаточно долго осмысливал сказанное, немного отрешившись от мира и идя за девушкой словно марионетка.

— То есть… Ты буквально видишь нити судьбы, или что-то близкое по смыслу, и можешь даже… Слышать их? Влиять?

У него вся спина мурашками покрылась, стоило только представить, на что действительно способна Пандора, если станет использовать свой дар в личных целях, которые и близко не несут ничего хорошего. Она слишком… Аномальна. Странная. И из-за этого пугающая.

Её бы, по-хорошему, упокоить в мир иной, но… Он не настолько параноик и поехавший псих, чтобы убить девушку только из-за опасения её способностей. Парень ведь и так знает, как она умрёт, а за это время Пандора ведь не завоевала мир… Так что можно немного выдохнуть.

— Очень ограниченно и не всегда, — радостно хлопнув в ладоши, отозвалась девушка, повернувшись к парню лицом, пока лестница меняла своё положение, — но ты прав. Мама говорила, что это крайне редкий дар, и всегда нужно использовать его только во благо. А я маме верю! Ну и видеть — это дело утомляющее. Да и не всегда получается.

— То есть судьба существует… — охрипшим голосом прошептал себе под нос парень, однако его собеседница услышала:

— Ну, это не судьба. Насколько я понимаю, просто путь, который меняется от любого фактора. У него нет конечной точки, наверное, не уверена, но я точно знаю, что от этого пути ведут другие дорожки… Это если очень упростить.

Вот ведь Моргану ему на… Пандора крайне мощный провидец. Вот такие сюрпризы парень очень не любит. С такой, определённо, куда лучше будет поддерживать хорошие отношения, даже если это будет идти ему в убыток. Просто во избежание.

— Знаешь, слишком много откровений за сегодня, — стараясь сохранять спокойствие, ответил парень, устало потерев переносицу, — так что, пожалуй, хватит со всей этой странной чертовщиной пока что.

— Ладно, — беззаботно пожала плечами девушка, — уже почти пришли, кстати.

— Мы на Астрономическую башню, да?

— Ага.

— И что там такого, кроме самого вида?

— Ну… Ничего? — Растерянно спросила Пандора. — Мне просто там нравится.

— …Ладно.

Ему тяжело было сдержать тяжелый вздох. Ну, что поделаешь, нравится ей башня, ему-то какая разница…

Астрономическая башня Хогвартса возвышалась над остальными постройками, словно каменный страж, вечно устремлённый к звёздам. Её остроконечная крыша терялась в вечернем тумане, а по винтовой лестнице, ведущей наверх, часто пробегал лёгкий сквозняк, несущий запах старых книг, холодного камня и едва уловимый аромат палёного воска от свечей. Наверху, под открытым куполом, стояли большие латунные телескопы на треногах, а вдоль парапета были расставлены кресла и скамейки, укрытые от ветра зачарованными занавесями.

Ночью башня преображалась: звёздное небо, казалось, нависало совсем близко, и каждое светило отражалось в стеклянных линзах, будто пульсирующая капля света. Чуть в стороне от приборов на мраморной плите лежали карты созвездий, пронумерованные свитки и пухлый журнал с записями предыдущих наблюдений. Отсюда весь мир казался далёким и крохотным.

Сейчас же с неё отлично был виден закат: небо на горизонте окрасилось в малиновый цвет, стали виднеться ещё не очень заметные звёзды, а лёгкий ветер вместе с минусовой погодой добавляли этому пейзажу своей изюминки. Фоули бы наверняка оценил этот вид по достоинству, зарисовав его со всей тщательностью.

— И так, дорогая моя Пандора, — с небольшой иронией начал парень, налюбовавшись прекрасными видами, — что же именно такого ты хотела сказать наедине, что украла меня прямо перед ужином, оттащив на Астрономическую башню?

Пандора взглянула на него мечтательно, словно и не слышала лёгкой иронии, а потом улыбнулась — чуть загадочно, чуть устало, будто говорила не только с ним, но и с кем-то ещё, кого Уильям не мог увидеть.

— Видишь, Уильям… иногда они шепчут не о том, что будет, а о том, что может быть, — начала она мягко, с тем особым рассеянным оттенком, что делал её голос похожим на журчание далёкого ручья. — И они сказали, что когда ты пойдёшь в темноту… а ты обязательно пойдёшь, — она кивнула с такой уверенностью, будто это уже случилось, — тебе нужно взять с собой серебряный порошок. Иначе встреча не состоится. Встреча двух противоположностей. Они кружат друг вокруг друга, но не могут столкнуться без искры. А серебро, знаешь… серебро ловит лунный свет лучше всего.

Она замолчала, посмотрела на него внимательно — но будто сквозь него, в что-то далёкое — и снова загадочно улыбнулась:

— Без серебра тьма останется просто тьмой, окрасившись в алый, а свет… свет не найдёт пути.

До стадии: «с меня ручьём потёк холодный пот», Моррисону оставался буквально один шаг. В горле внезапно пересохло, из-за чего он был вынужден откашляться. Он облокотился об перила башни, уставившись вниз и стараясь даже не смотреть в сторону девушки.

Пандора и это предвидела. Ну, конечно. Куда же ему без наставлений загадочной девочки-волшебницы на вершине одинокой башни. Просто прелесть. Он прекрасно понял, о чем она говорила, сразу разобравшись. Да и нужно быть тем ещё идиотом, чтобы не связать серебро и лунный свет с его походом к хижине, дабы окончательно удостоверится в своих мыслях.

Да и «встреча двух противоположностей»? Серьёзно? А это ему как прикажете понимать?!

— Что ты имела в виду под встречей двух? — Негромко спросил парень.

— Я не знаю, — легкомысленно улыбнулась девушка, — просто сказала то, что должна была сказать.

— Вот как… — совсем уж потерянным голосом отозвался Уильям, который осознал, что вся эта тема с провидением тот ещё сплошной геморрой. И за что ему всё это… — В любом случае спасибо за предупреждение, Пандора. Это правда было важно. Я тогда пойду?

Ему искренне захотелось поскорее сбежать от неё. Хоть это и было не очень красиво, да и после он подарит ей что-нибудь полезное, в знак благодарности за помощь, но сейчас… Сейчас он просто хотел побыть один. Или вообще попытаться уснуть, отгородившись от всего мира балдахином.

— Конечно, мы все равно ещё увидимся, — с нежностью в голосе ответила девушка, зажмурившись от лёгкого ветра. Удивительно приятная сегодня погода…

— Даже не сомневаюсь, — чуть нервно хмыкнул Моррисон, легонько хлопнув девушку по плечу дважды, — ну, тогда до встречи.

Сомневаться в словах провидицы вообще вещь глупая, как убедился парень. Да и письмо с заказом нужно будет отправить в лавку на Косой Аллее, если уж она сказала, что ему нужен серебряный порошок, значит он ему нужен. И всё тут.

.c35683f9d{cursor:pointer !important;position:absolute !important;right:4px !important;top:4px !important;z-index:10 !important;width:24px !important;height:24px !important;display:-webkit-box !important;display:-ms-flexbox !important;display:flex !important;-webkit-box-align:center !important;-ms-flex-align:center !important;align-items:center !important;-webkit-box-pack:center !important;-ms-flex-pack:center !important;justify-content:center !important;pointer-events:auto !important;border-radius:50% !important;-webkit-user-select:none !important;-moz-user-select:none !important;-ms-user-select:none !important;user-select:none !important;-webkit-tap-highlight-color:transparent !important} .c35683f9d:hover{opacity:.8 !important} .u306ebfdd{background-color:#fff !important;opacity:.8 !important;height:100% !important;width:100% !important;position:absolute !important;top:0 !important;left:0 !important;z-index:-1 !important;border-radius:inherit !important;-webkit-transition:opacity .15s,background-color .5s ease-in-out !important;transition:opacity .15s,background-color .5s ease-in-out !important} .n8df79c36{position:relative !important} .re4eb324{left:4px !important} .re4eb324, .g31976aaf{position:absolute !important;top:4px !important;z-index:10 !important} .g31976aaf{right:4px !important} .hb5b4f362{margin:0 auto !important}