Операция "Санта-Клаус" (джен)

Время пролетает незаметно. Кажется, только вчера Золотое Трио решило устроить Рождественский бал в замке Паудерхем, а сейчас они уже приземлились на пол, засмотревшись на развернувшуюся перед их глазами картину.

То, ради чего они устроили скандал в кабинете Дамблдора, подняли на уши Хогсмит и Лондон, довели до истерики Фаджа. То, ради чего они страдали и боролись. Минута была исполнена драматизма и лирического пафоса. Впору было пустить слезу.

Зал выглядел потрясающе. С неба валил волшебный снег, по углам был расставлены красиво накрытые столы, ломившиеся от разнообразнейших угощений (домовики потрудились на славу), стены были обвешаны разноцветными игрушками и гирляндами. Под потолком искрились цветные фонарики и чудом найденные электрические гирлянды. В конце зала можно было разглядеть занавешенную сцену с выставленными рядами стульев.

Посредине зала гордо возвышался кактус.

Кактус макушкой почти упирался в потолок. Огромной зелёной макушкой, на которую чья-то недрогнувшая рука нахлобучила алую звезду. С иголок, по размерам больше напоминавших копья, свешивались гигантские шары и игрушки.

Гриффиндорцы приземлились на мягкое. Рядом, чуть не расплющив, плюхнулись подарки.

— Кактус, — отупело констатировала Грейнджер, поднимаясь на ноги. Добрая сотня глаз гостей уставилась на прибывших друзей, будто бы размышляя: взорваться ли радостными криками, или объявить эвакуацию. В пользу последнего говорил нехороший огонь, запылавший в глазах Гермионы. — Кактус?!

— А это не мы! — крикнул кто-то из толпы. — Это Рон принёс!

Все синхронно, как в кордебалете, обернулись к Уизли. Гермиона и Гарри сверлили его угрожающими взглядами. Рон адресовал ответный взгляд дезертиру-Поттеру. Тот заметно стушевался и, прокашлявшись, робко заметил:

— Ну, Гермиона, не сердись. Ведь главное не украшение зала, а компания. Посмотри: все наши друзья в сборе.

— Хорошо сказал! — утирая всё же скатившуюся слезу, пробормотал Финниган, вытаскивая из мантии кактусные иголки.

— УРА! — взревел зал, аплодируя герою. — Гар-ри, Гар-ри! — скандировали студенты. Для Поттера настал звёздный час. В трудную минуту народу всегда нужен Герой, а он всегда знал, что годится для этой роли. Он раздул грудь от осознания собственной важности. Рядом громче остальных аплодировал Рон, бочком пробиравшийся подальше от Гермионы.

— Да начнётся ба!..

Помещение сотряс громогласный удар грома. Люди с воплями попадали на пол, кто-то потянул застывшего столбом Избранного. В воздухе явственно чувствовался запах горелого. Когда поднявшиеся клубы дыма рассеялись, то стало понятно, что с компанией в этот вечер им повезло.

Да, в бочке мёда не без ложки дёгтя. Сейчас эта ложка дегтя стояла напротив, раздувая ноздри и сверкая алыми глазами. Душа Гарри Поттера ушла в пятки ботинок сорокового размера.

Зал не замедлил измениться. Теперь половина помещения была задрапирована зелёным и серебристым шёлком, а на стенах висели игрушки и бумажные снежинки странного кремового оттенка. В противовес гриффиндорской полукруглой композиции из небольших, вычурно украшенных ёлок, были представлены цветывсех цветов радуги. Вдоль стен были поставлены готичные канделябры. На пол с треском обрушился стол, ни в чём не уступавший столу гриффиндорцев. Рядом с кактусом возникла прекрасная пушистая ёлка. ИХ ЁЛКА!!!

Дверь зала распахнулась, и в зал стройным маршевым шагом прошествовала группа в полосатых купальниках. Точнее, Пожиратели Смерти, облаченные в одинаковые мантии с поблескивающими брошками. Чёрные Снежинки, высокомерно задрав подбородки к верху, продефилировали через зал и остановились за спиной своего повелителя.

— Добрый вечер, Северный олень, — скривился Волдеморт, окидывая взглядом экзотическое одеяние Избранного.

— Добрый вечер, — любезно ответил Поттер, чуть вытягивая шею, чтобы полюбоваться нарядами Пожирателей. — Вижу, ваши Снежинки уже готовы к труду и обороне?

Уизли подавился смешком. Люциус Малфой вжал в себя голову и зажмурился, чтобы не видеть развернувшегося вокруг кошмара.

— Кто тут такой умный? — тихо зашипел он. — Кто догадался притащить черную краску?

Немного побледневший Яксли изобразил всем своим видом чистоту и невинность, немного не вязавшуюся с его коварной злодейской душой. Коварная душа, как и добрая душенька Поттера, ухнула вниз.

И тут началось! Двери снова распахнулись, на этот раз, едва не слетев с петель, и в зал ломанулась разношерстная толпа студентов и Пожирателей, расталкивающих друг друга и с гневными воплями пробивающаяся к праздничным столам. Сметя на пути половину дизайнерских наворотов, толпа с голодными криками распределилась по стульям, скамьям и табуреткам. Вот тут-то они и заметили Лорда и Избранного. Челюсти гостей поползли вниз. Малфой заламывал руки, а перенервничавший Яксли жевал рукав собственной мантии. Поттера слегка дрожал, его лучшие друзья грызли ногти. Посреди общего бедлама сохранял спокойствие лишь Тёмный лорд, размышляющий, что можно взять вон ту дубинку и оглушить её Мальчика-который-выжил, раз уж нельзя использовать магию. Или, в честь праздника, можно задушить в объятиях. Насмерть.

Среди знакомых лиц показалось одно очень знакомое. Профессор Северус Снейп в оригинальной чёрно-белой мантии, на вид сделанной из шкуры зебры, с нечитаемым выражением лица восседал за столом слизеринцев. Позже ходили слухи, один невероятней другого. По словам одних, Снейп убил животное во время летних каникулах в Африке. Другие утверждали, что мантия сделана из ненатуральной кожи. Также существовало мнение, что зебра увидела прообраз мантии на зельевара и умерла естественной смертью.

— Чем больше народа, тем веселее, — пискнула Гермиона. — Мы тут все поместимся.

— Это ты поместишься, девочка, — бросил Волдеморт. — А мы жаться в углу не намерены. Вам — налево, мне — направо.

— Нам — строго по центру! — нахально заявил Гарри, оттесняя в сторону Тёмного лорда и направляясь к своему столу. — Мы будем веселиться. Пошли, ребята!

Ребята бросили пугливые взгляды на Волдеморта и потрусили за своим другом. Что им ещё оставалось делать? Рождественская ночь неминуемо грозила оставить воспоминания на всю последующую жизнь. Здесь их ждал самый опасный тёмный маг всех времён и народов, за столом — уставшие и голодные однокурсники, которым наверняка не терпится узнать, что, собственно говоря, здесь творится. На их месте Гермиона бы просто рвала и метала. Почему-то захотелось спрятаться за мантию Тёмного лорда. Тяжелые взгляды учеников давили к земле не хуже штанги. Это плохо. За столом их, по крайней мере, ждал вкусный ужин. Это хорошо.

— Мы будем танцевать! — объявил Поттер, старательно избегая смотреть на Волдеморта. — Гермиона, врубай музыку!

Грейнджер вцепилась в старенький патефон, раздумывая над тем, как бы его врубить. Говорят, умственная деятельность отвлекает от душевных терзаний. Уизли горько вздыхал за её спиной. Снейп старательно притягивал все взгляды к себе. Можно было сделать ноги, но... Проклятая гриффиндорская храбрость! Грейнджер независимо тряхнула головой и прошествовала к столу, с грохотом ставя на него патефон.

— Пластинку, — процедила она Гарри. — Сейчас мы им покажем, где соплохвосты зимуют.

* * *

— Надо делать ноги. Срочно, — шепнул на ухо Поттеру Рон, вываливая на тарелку половину салатницы. — Пока они не очнулись от шока.

— Мы не можем, — зашипел в ответ Гарри, поглядывая на злобно пожирающего его глазами Волдеморта. — Сейчас будет выступать наша самодеятельность.

— Это слишком жестокая смерть, — убежденно заметил Рон, притягивая к себе тарелку с куриными ножками. — Неужели тебе их, — он кивнул в сторону слизеринцев, — совсем не жалко?

— Жалеть слизеринцев — не комильфо.

— Друзья... и ВЫ! — обратилась с подмостков Джинни Уизли. — Мы рады представить вашим... а ВАШИМ не рады... выступление нашего школьного ансамбля.

— Просим! — стол гриффиндорцев заулюлюкал и захлопал. Над столом слизеринцев висело напряженное молчание.

Свет неожиданно погас. Роскошные бархатные портьеры раздвинулись, и на сцену выплыл Невилл Лонгботтом в блестящей мантии.

— Эту песню, — дрожащим голосом произнёс он, — я посвящаю самому и дорогому мне существу на всей земле! Она пропала несколько недель назад, но я жду и верю, что она вернется! Если вы когда-нибудь любили — то эта песня для вас и вашей второй половинки!

Долохов крайне убедительно изобразил, что его тошнит. Малфой отвлекся от сосредоточенного обмазывания пельменей майонезом и уставился на сцену. Глаз Волдеморта нервно дернулся.

Невилл запел. Поначалу всё выглядело довольно прилично: Лонгботтом тихо пищал про два сердца, которые не могут соединиться и «поцелуи страсти нежной», вызывая у студентов Хогвартса одобрительное посвистывание, а у Пожирателей конвульсивное дерганье и экзальтический шок. Несколько пар выпорхнуло из-за стола и отправилось вальсировать. Изощряясь в кульбитах и разворотах, они не заметили, как настало время припева.

— Оу! Оу! Оу-уууууу! — взвыл Лонгботтом. — Ауоооооооо!!!

Студенты слегка побледнели. Танцующие пары после небольшой заминки продолжили двигаться, неуверенно пытаясь сделать вид, что ничего не было. За столом Пожирателей началась возня: Люциус подавился пельменем и задыхался, а его товарищи всем скопом накинулись на давящегося аристократа, пытаясь как можно сильнее похлопать его по спине.

На сцену выскочили Симус, Дин, Лаванда и Парвати в люминесцентно сверкающих нарядах. На мгновение они остановились, заколыхавшись в лунной дорожке, льющейся через огромное окно, как на УЗИ. Изящно покачав бедрами, девушки стали вытанцовывать что-то наподобие танца живота, совмещенного с танго. Симус и Дин страстно отбивали ногами ритм, качая руками по воздуху.

— Я — твой Мимбулус!

Плюнув на приличия, танцующие остановились, воззрившись на надрывающегося Лонгботтома. Он пел громко, закрыв глаза, и явно наслаждался происходящим.

— Ты — моя МимблетоНИЯЯЯЯЯ!

Подтанцовка хаотично металась по сцене, подпрыгивая и размахивая руками на подобии самца-шимпанзе во время брачных танцев. Невилл вдруг поднялся в воздух и стремительно закружился, на ходу осыпая сцену блестками, отваливающимися от мантии. Он кружился всё быстрее и быстрее, всё хаотичнее и хаотичнее двигались танцоры, музыка ревела. Тот-кого-нельзя называть, слегка приоткрыв рот, подался вперёд. Снейп, растеряв привычное хладнокровие и равнодушие, плеснул на восхищенно подвывающего рядом Долохова, вспомнившего зов волков в родной тундре, квасом.

— Я — твой Мимбулус! Ты — моя Мимблетония! Ау-оооо-ууу-оооооо!!!

Зажегся свет. Лонгботтом приземлился на сцену. Гробовая тишина, сопровождавшая его выступление, была нарушена аплодисментами. Аплодисменты шли от... слизеринского стола?!

— Браво, — смущенно крикнул Антонин, хлопая в ладоши. — Очень душевно! Даже, знаете ли, Родина вспомнилась.

Эффект от его слов напоминал разорвавшуюся бомбу: взревев, толпа учеников хлынула на сцену, и под громовые аплодисменты на руках потащила их за стол. Невилл краснел, бледнел и дрожал одновременно. Выпутавшись из объятий друзей, он подскочил к неподвижно сидящим Рону и Гарри, и, задыхаясь от волнения, спросил:

— Ну, как?

— Можно хуже, — донесся ласковый голос. Изумленные гриффиндорцы повернулись к прищурившему глаза Волдеморту, с насмешкой наблюдавшим за творящимся светопреставлением. — Но трудно.

— Не обращай на него внимания, Невилл, — торопливо схватил за плечи задрожавшего певца Гарри. — Ты был великолепен! — он состроил гримасу Тёмному лорду. Тот ухмыльнулся.

— Я пойду к остальным! — возбужденно крикнул Невилл. — Что вы тут сидите? Пошлитанцевать! Мы сейчас настроим патефон...

Отошедшего Лонгботтома тут же окружили однокурсники, к ним пробирался Долохов, желавший выразить своё восхищение.

— Ну, дела! — пробормотал Рон, во все глаза смотря, как Долохов вполне искренне жмёт руку их товарищу. — Уж не галлюцинация ли это?

— Если галлюцинация, то коллективная, — подала голос Грейнджер.

До выступления Невилла, девушка пыталась определить размеры зала в окружности, вертя головой по сторонам и путаясь в показаниях. Гермиона сбивалась с расчетов, злилась, начинала сначала и забывала, где находится, то и дело принимая вилку за карандаш и пытаясь записать ею формулы на поверхности стола.

— Индийская народная! — прозвучало со сцены.

Долохов и Лонгботтом сделали пас руками и запели. И как запели!

JaiHo! You are the reason that I breathe,

Jai Ho! Uh-uh-uh-oh!

Дуэт из них получился отменный. Гарри почувствовал, как непроизвольно притоптывает ногами. Гермиона улыбалась, а Рон чесал голову, постоянно забывая про бандану. Невилл и Долохов взяли последнюю ноту, поклонились и гордо оглядели танцующий и подпевающий зал.

Лёд тронулся. Во всяком случае, уже не было взглядов исподтишка и холодного молчания. Люди потихоньку заполняли танцевальный настил. Продолжали сидеть лишь Золотое Трио, Северус Снейп, неверяще озирающийся по сторонам, жадно глотающий воду спасенный Малфой и излучающий арктический холод и равнодушие Волдеморт, прямо сидящий во главе своего стола.

— Они своей кислой рожей испортят нам весь праздник, — негодовал Рон, совсем забывая о своём привычном трепете перед Тем-кого-нельзя-называть и профессором зельеварения. — Гарри, сделай что-нибудь! Позови их ужинать с нами, должно помочь.

— Рон, ты только что применил... логическое мышление? — прошептал Поттер, стараясь увильнуть от щекотливой темы.

Гермиона не выдержала.

— Он, что, выглядит как ребёнок с синдромом дауна?!

— Первое впечатление бывает обманчиво, — пожал плечами Гарри. — Хочешь горячей индейки?

— Не заговаривай нам зубы! — рявкнула Грейнджер, подталкивая Избранного. — Ну же!

— Я не буду! Пустите! — Рон и Гермиона объединенными усилиями выталкивали его с насиженного места.

«Если бы всегда так слаженно работали, злыдни!» — хмуро подумал Золотой мальчик, вцепляясь в стол, как утопающий в спасательный круг.

— Двенадцать! — оглушил их подлетевший Дин Томас. — Сейчас часы будут бить!

Уизли и Грейнджер отпустили ноги Поттера и, подхватив его под мышки, потащили к остальным. Тёмный лорд лениво смерил глазами судорожно хватающих бокалы учеников и собственных сторонников и нехотя поднялся.

Часы били двенадцать.

Наступило Рождество.

* * *

Настала пора вручения подарков. Ликующие люди понеслись к заветным коробочкам, ища ярлычки с собственными именами. Долохов и Невилл хвалились собственными подарками, чокаясь бокалами с лимонадом. «С сиропом!» — восклицал Пожиратель, радуясь, как ребенок. — «Как в детстве!»

Отдельно ото всех стоял Волдеморт, презрительно смотревшийся на обнимающихся и повизгивающих празднующих. Временами на него кидал взгляды заваленный подарками и отчего-то смущенный Поттер, словно испытывающий желание подойти, но раз за разом одергивающий себя.

За криками и гамом никому не удалось различить всё нарастающий шум.

— Берегись! — запоздало взревел Люциус Малфой, отпрыгивая в сторону.

Дверь в этот вечер всё же выломали: раздался рев и в зал, вместе с выломанными дверями, стремительно и неуправляемо влетела оленья упряжка. Осознав, что неведомый безумец сейчас совершит «посадку» прямо здесь, народ спешно разбежался в разные стороны, предпочитая следить за происходящим с безопасного расстояния. Посредине зала в гордом одиночестве остался стоять Тёмный Лорд, мрачно наблюдающий, как не справившийся с управлением погонщик посшибал ёлки, канделябры и вазы с цветами. Затормозив прямо перед лицом Волдеморта, олени испуганно попятились, а из-за нагромождения подарков выпрыгнул Санта Клаус собственной персоной. За ним выбрался широко улыбающийся эльф, поправляющий съезжающие очки.

— Здравствуйте, дети! — он подошёл к остолбеневшему Волдеморту и крепко сжал его в объятиях. — И для тебя, Том, у меня найдется подарочек .

— Прекратите этот цирк! — неожиданно хрипло крикнул Тёмный лорд и, оттолкнув, руку Санты, выскочил из зала.

— А сейчас — подарки! — попытался разрядить обстановку эльф, одергивая грустно смотрящего вслед Волдеморту Санту. — Кто-нибудь поможет нам выгрузить их?

— Помоги ты, Северус, — подмигнул Снейпу волшебник. Ошарашено вглядывающийся в лицо Клауса зельевар попятился.

— Н-не буду!

— Северус, — Санта уже сжимал брыкающегося Снейпа в удушающих объятиях и проникновенно шептал на ухо: — У нашего главного гостя её глаза...

— Зато всё остальное — от папаши! — гаркнул Снейп на весь зал. Он обернулся летучей мышью, и с гневными криками вылетел из зала. Раздались аплодисменты и смешки. Санта и эльф выложили подарки. Досталось и ученикам, и Пожирателям. Ведь, как утверждал, Клаус, они вели себя сегодня хорошо, и он надеется, что так будет и впредь. Подарок профессору Северусу Снейпу было решено немедленно отправить в Хогвартс. Счастливо прижимавший к сердцу самоучитель по вокалу Невилл Лонгботтом лично подписал нелюбимому учителю открытку. Самоучитель они решили почитать вместе с Долоховым на досуге. Сову с подарком отправили в школу.

В конце концов, заслуживает же и этот перенервничавший и загнанный нелюдимый зельевар свою дольку счастья в Рождество? А дольки, между прочим, были лимонными.