Это элементарно, мисс Грейнджер! (гет)

За одну секунду факты, ранее не желавшие становиться на место, наконец-то сложились в одну логическую цепочку. Теперь, когда я нутром чувствовал, что потянул за правильную нить, я испытал огромный прилив энергии. Не медля ни секунды, я зашёл в магазин, сделал несколько нестандартную для себя покупку, а взамен получил бесценные доказательства своей гипотезы.

Поскольку, по мнению Ватсона, читателей не интересуют сухие факты, я опускаю подробности до того места, когда, благодаря всем доступным мне методам связи, я получил не только подтверждение своей версии, но и официальный адрес, по которому если не проживал, то работал человек, в прошлом известный как профессор Северус Снейп. В предвкушении конца расследования я заказал два билета на экспресс до Парижа, не сомневаясь, что Ватсон без колебаний сменит лондонский туман на солнце Лазурного побережья. Надо сказать, что сэр Генри не раз звал нас к себе погостить, и я набрал его номер, раз уж появился такой удобный повод воспользоваться его гостеприимством.

— Стесните? Да вы шутите, Холмс! — прокричал он в трубку со всей своей американской непосредственностью. — Я буду счастлив, если вы остановитесь у меня! Во сколько поезд?

— Завтра вечером, прибытие в 18:15. Но у меня есть для вас ещё одно важное задание, сэр Генри. Скажу больше, на вас вся надежда!

— Я в вашем распоряжении, Холмс! Ха, да я горы сверну! Что нужно сделать?

На самом деле, задание, которое я дал нашему приятелю, было не таким уж лёгким, учитывая, что времени на его исполнение оставалось совсем немного, и всё же я понадеялся на его связи. В любом случае, других возможностей попасть на мероприятие с очень узким кругом приглашённых лиц у нас не было.

Ватсон, как всегда в подобных случаях, проявил трогательное послушание, и потому около четырёх дня мы прибыли на вокзал Сент-Панкрас и заняли места в бизнес-премьер купе скоростного поезда, рассчитывая на ужин в Париже.

Лишь одна вещь не давала мне покоя: сообщать или нет о своей находке на площадь Гриммо? С одной стороны, именно мисс Грейнджер заочно познакомила нас с этим выдающимся человеком и именно Гарри Поттер был более всех заинтересован в продолжении расследования. Но, с другой же стороны, я понимал, что в прошлом Северуса Снейпа могли быть такие вещи, которые делают его возвращение в волшебный мир нежелательным или даже смертельно опасным, а потому не окажу ли я медвежью услугу человеку, которому обязан жизнью лучшего друга? В итоге я решил положиться на свою интуицию и отправил сделанную утром покупку в качестве рождественского подарка на имя Гермионы Поттер, сопроводив её поздравлением и сообщением о своём временном отсутствии в городе.

Наконец поезд тронулся, и мы с приятелем остались одни. Я прикрыл глаза и погрузился в размышления.

— Вы, конечно, не скажете мне, отчего такая спешка? — наконец не выдержал Ватсон, когда мы уже вовсю мчались под Ла-Маншем.

Без лишних слов я достал из саквояжа журнал, прихваченный во время похода по магазинам.

— Ответ на ваш вопрос находится здесь.

Ватсон хмыкнул и принялся переворачивать страницы. Он пролистнул его туда и обратно дважды, пока я не указал пальцем на разворот, где красовалась реклама популярного парфюма.

Ватсон не раз описывал мой азартный вид в разгар расследования, и тут я пожалел, что сейчас он не может видеть себя со стороны: выражение его лица в момент озарения оказалось просто бесценно.

— Вижу, что вы пришли к тем же выводам, что и я.

— То есть вы хотите сказать, что Снейп — парфюмер…

— Творческая личность, занимающаяся делом, близким к своей первоначальной профессии и зарабатывающая на этом приличные деньги. Ватсон, вы были как никогда близки к разгадке, а вот я оплошал.

— Почему это?

— Я просто обязан был провести аналогию, потому что профессия парфюмера весьма традиционна для магов, живших среди обычных людей. Вспомните хотя бы знаменитого Рене Флорентинца. К счастью, я всё же докопался до сути.

— А вы не находите, Холмс, что это как-то слишком просто?

— Именно, что просто. Этот человек гениален, Ватсон. Он публичен и не публичен одновременно. Он — человек, чьи творения доступны любому желающему, но большинство из них даже не слышали его имени. Вот, например, вы знаете, как зовут автора парфюма «Шанель №5»?

— Хм, а разве не сама Великая Мадемуазель?..

— Ну, конечно же, Ватсон, не сама! Парфюм носит её имя, а его автор — француз русского происхождения Эрнест Бо. В своё время Бо произвёл инновацию в парфюмерном искусстве, создав прославивший его аромат с помощью соединения альдегидов с натуральными компонентами, а мадемуазель Шанель — личность, сделавшая этот парфюм мировым бестселлером. Кстати, тот набор растений, что вошёл в основу запаха №5, до сих пор является базой почти всех новинок от Шанель, поэтому их так легко отличить от парфюмов других марок. А знаете, какой запах пытался воспроизвести Эрнест Бо?

— Запах женщины, если не ошибаюсь.

— Какой вы романтик, Ватсон, — не удержался я. — На самом деле, Эрнест Бо по памяти воспроизводил запах озёр и болот.

Мои слова настолько поразили Ватсона, что он надолго задумался. Я предположил, что он соединяет в уме цепочку из слов «болота» и «Снейп», а заодно прикидывает, какие цветы из составленного им списка используют в парфюмерии. Однако размышления доктора пошли совсем в другое русло.

— Получается, что вся слава и богатство достаются не создателям, а продавцам.

— Глобализация — вот причина того, что обыватели запоминают название духов и фирмы изготовителя, но не интересуются автором. Средне организованный мозг просто не приспособлен к хранению того огромного количества информации, который вываливает на него СМИ, и запоминает лишь то, что многократно повторяется в рекламе. А в рекламе сказано, — я заглянул в журнал, — «”Pure Poison” — аромат чистого соблазна от “Кристиан Диор”, создан для богини, живущей в каждой женщине»… И ни слова об авторе.

— Ни слова об авторе…

— Не всё так грустно, друг мой. Имя автора известно тем, кому это действительно нужно. В мире всего несколько сотен парфюмеров, и из них лишь около двух десятков способных создать высококачественный продукт, так что производители вынуждены записываться в очередь.

— Так мало?

— А что вас удивляет? Тут нужны не только знания и талант, но ещё и особая физиологическая восприимчивость.

Тут мне попался на глаза номер «Таймс», выглядывающий из ящика с прессой.

— Вот, например, чем для вас пахнет эта газета?

— Запахом свежих чернил, разумеется.

— Всё правильно, а кроме чернил, — я поднёс газету ближе к носу, — она отдаёт жареным беконом и пряностями. Я думаю, что это смесь уксуса, перца и оливкового масла. Посмотрите, вот тут упало несколько капель.

— Да, действительно, я вижу.

— И какие мы из этого делаем выводы?

— Кто-то в купе читал эту газету, заказав на завтрак яичницу с беконом и овощной салат.

— Совершенно верно, Ватсон! Причём именно на завтрак. Могу ещё прибавить, что это был мужчина, левша, носящий усы… Но это всё мелочи. Мы с вами дошли до определённого рубежа в нашем эксперименте, а вот высококвалифицированный парфюмер способен разложить запахи по полочкам. Он скажет вам, какие именно овощи входили в салат и чем была приправлена яичница, пока мы занимаемся лишь прикладным искусством — впрочем, вполне достаточным для нашей с вами профессии.

— Потрясающе!

— К тому же, работа подобного «носа» отлично оплачивается. Наш с вами клиент, Ватсон, стал известен сравнительно недавно, но уже входит в эти самые заветные два десятка, о которых я вам говорил. Он работал на несколько известных брендов, и за этот десяток лет поучаствовал в создании трёх десятков ароматов. Ему вполне по карману костюм от «Бриони», который необходим для персоны его статуса. Появляется он на публике от силы три раза в год, остальное время ведя очень уединённый образ жизни. В целом, все парфюмеры бóльшую часть времени проводят в креативных лабораториях, так что ничего необычного в этом нет. Как и в случае с Эрнестом Бо, многие знают его творения, но мало кто назовёт имя мастера. Я вам больше скажу, друг мой: ваш любимый The One от «Дольче и Габбана» — это творение его носа. Можно сказать, что вы сто раз держали в руках ключ к разгадке тайны, но так и не догадались им воспользоваться.

— Поразительно. Но, погодите, — тут Ватсон сверился с именем в журнале, — а как вы выяснили, что Снейп — это именно Оливье Польже?

— Ну это же элементарно, Ватсон. Вот вы легко проследите путь перевоплощения из профессора Снейпа в знаменитого парфюмера, не так ли? А мне, практикующему метод дедукции не со вчерашнего дня, было легко продвинуться не от причины к следствию, а наоборот. Началось с того, что в витрине бутика «Диор» на Ковент-Гарден я увидел название, удивительно созвучное волшебному миру.

— Pure Poison, ну конечно… И вы решили узнать, кто его автор?

— Именно. Я понял, что Снейпу, каким он видится на нашем фото, идеально подходит профессия парфюмера, и решил потянуть за ниточку с этой стороны. Дело слегка усложнялось тем, что соавторов было трое, но тут мне пришло на помощь ещё одно совпадение: у одного из них в коллекции оказался мужской парфюм под названием, внимание, Apparition!

— О! Таких совпадений не бывает!

— Я тоже так подумал и навёл справки через свою французскую агентуру. Не прошло и пары часов, как я получил и адрес и официальное фото Оливье Польже из архива компании IFF и убедился, что это именно тот человек, который нам нужен.

— Представляю, как обрадуется мистер Поттер! Значит, ошибка исключена? После стольких лет поисков в это просто не верится! А как мы будем потом объяснять мистеру Поттеру…

— Ватсон, — перебил я приятеля, — завтра утром мы с вами отправимся в живописнейшее местечко Франции в самом центре луарской долины и посетим шато д’Артиньи, где будет проходить вручение престижнейшей парфюмерной премии года — Prix François Coty. Это достаточно закрытое мероприятие, но наш дорогой сэр Генри пообещал раздобыть пригласительные, и я надеюсь, что наконец-то смогу лично засвидетельствовать почтение человеку, спасшему вам жизнь. Ну, а если совершенно случайно выяснится, что он и Северус Снейп — одно и то же лицо…

— Понимаю, — протянул мой приятель.

— Вот и прекрасно. А пока давайте отдыхать: нас ждёт поздний ужин и ранний подъём.

~*~*~*~

Сэр Генри встречал нас на Северном Вокзале, и не было никакого повода увернуться от его медвежьих объятий.

— Дорогой мистер Холмс! Мой дорогой Ватсон! Как же я рад, что вы наконец-то в моих руках! Надеюсь, вы сейчас не скажете, что планы изменились, потому что я рискнул заказать для нас стол в «Ля Морис» и пригласить ещё кое-кого из моих друзей!

— Дорогой Баскервилль, мы с Ватсоном в полном вашем распоряжении.

— Прекрасно! Замечательно! А то некоторые здесь до сих пор не верят, что я знаком с вами, представляете! Наконец-то мы утрём им нос!

— С удовольствием. А как моё небольшое задание, сэр Генри? Не получилось?

— Обижаете, Холмс. Не скажу, что это было так уж просто, но нет ничего невозможного, если обладаешь связями и весом в нужных местах, — тут он многозначительно похлопал себя по карману, — а с этим у Баскервиллей всё в порядке.

Теперь, когда я был уверен в завтрашнем дне, я мог позволить себе расслабиться. Вечер мы с Ватсоном провели в приятных беседах и поездке по городу, а ужинали в знаменитом «Ля Морис» в компании четы Баскервилль и тех друзей сэра Генри, которым он пожелал представить наши скромные персоны. Леди Баскервилль была само очарование. Она же снабдила нас полезными рекомендациями по поводу завтрашней поездки. Завершением вечера стала шикарная спальня в ультрасовременном стиле, прятавшаяся за фасадом старинного особняка. Сэр Генри не был бы самим собой, если бы не постарался обставить наше пребывание со всевозможной роскошью. Однако всё это предлагалось с таким искренним радушием, что почти не вызывало дискомфорт.

Следующим утром мы выехали по направлению к Туру. Погода стояла ясная, и живописные развалины, попадавшиеся нам по дороге, приятно щекотали воображение. Наш водитель горел энтузиазмом поделиться всем, что знал об этих местах сам, и мы с пользой провели три часа, пока в глубине долины не показался замок д’Артиньи. Это было красивое строение в архитектурном стиле XVIII века. Надо сказать, что в любое другое время он служил лишь одним из многих отелей своего класса, расположенный в бывшем частном особняке. Но с тех пор, как французская гильдия парфюмеров учредила приз имени его бывшего владельца, все номера на данное мероприятие выкупаются оптом за год вперёд, и потому посторонних людей здесь практически не бывает. Я мысленно поблагодарил Ватсона, которому однажды пришла в голову мысль стать моим летописцем, ибо сэр Генри намекнул, что возможностью попасть сюда я был обязан в первую очередь известности своего имени, иначе мне ещё долго пришлось бы искать встречи с нашим неуловимым профессором Снейпом. По моим сведениям, он был одним из главных номинантов сегодняшнего мероприятия и должен был появиться среди гостей.

Парадный вход д’Артиньи выглядел слегка помпезно, но изящно. Когда в роскоши присутствует вкус и мера, она не подавляет, а заставляет гордо выпрямить спину. Мы зарегистрировались и поднялись по белокаменной лестнице на второй этаж. До начала торжественного мероприятия оставалась пара часов. В холле уже дефилировали нарядно одетые мадам и месье, так что и нам с Ватсоном настала пора переоблачаться. Мне хотелось до поры до времени оставаться незаметным, а для этого главное было — не отличаться от большинства.

Признаюсь, я волновался. Мне впервые предстояло встретиться лицом к лицу с человеком, так долго занимавшим моё воображение, и исход этой беседы был непредсказуем. С того момента, как мисс Грейнджер впервые познакомила меня с волшебным миром, прошло десять лет. Все павшие были давно похоронены, победители награждены, а побеждённые исчезли в анналах истории. Покрытая чарами Визжащая хижина стала скорбным памятником тех событий, и мало кто, проходя мимо, осмеливался произносить вслух имя Северуса Снейпа. И всё же были люди, для которых ещё не стояла точка в этой истории. Чего я ожидал от нашей встречи? Да чего угодно: от полного нежелания идти на контакт до отрицания самого факта знакомства Снейпа с Ватсоном, и даже применения волшебства. Об этом думать не хотелось. Я изложил Ватсону свои соображения и описал возможные последствия.

— Снейп легко может стереть нам память, так что, в целом, дело не самое безопасное.

— Но мы же не арестовывать его собираемся, — возразил доктор. — Лично я хочу лишь ещё раз поблагодарить за спасение и убедить, что не стоит отказываться от своего прошлого.

— А мне любопытно заполнить пробелы в ходе событий второго мая 1998 года. Не поверите, Ватсон, но все эти загадки до сих пор не дают мне покоя. Одно дело — предполагать, а другое — знать наверняка.

— Охотно верю, мне и самому любопытно.

— Но помните, Ватсон, мы должны поговорить с ним без свидетелей и ни в коем случае не выдать себя раньше времени.

— Я постараюсь, Холмс.

Последний раз бросив взгляд в зеркало, мы с Ватсоном направились в павильон c говорящим названием «Город парфюма».

Мне больше по душе лаконичный английский стиль, но я вполне понимаю, почему Франция привлекла, например, сэра Генри. Французам как никому другому свойственны природная живость и оптимизм. Их мимика богаче, и всему облику присущ неуловимый шарм, который они словно транслируют на окружающих. Вручение парфюмерной премии в исполнении англичан было бы похоже на очередное заседание парламента, а тут мы попали в непринуждённую атмосферу, где даже незнакомые люди чувствуют себя как давние приятели. Чего стоил один только оркестр, наполняющий зал звуками французского шансона!

У дверей гостей встречал метрдотель, который любезно показал наши места. Оказавшись за одним из круглых столов, мы с Ватсоном вежливо раскланялись с соседями и огляделись. Сам павильон был очень красив. Дорогие ткани, высокие потолки, свечи в хрустальных канделябрах… Словом, Ватсон лучше меня описал бы эту красоту, поэтому я сосредоточился на гостях.

Записки доктора Ватсона

Да простит меня читатель, но я никак не мог позволить Холмсу самому описать финальную сцену этой истории. Его способности сыщика феноменальны, чего не скажешь о писательском таланте. Безусловно, все детали будут им тщательно задокументированы, но станет ли этот документ интересен широкому кругу читателей? Лично я считаю, что, опуская подробности, Холмс мало стимулирует читательское воображение.

Итак, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, я скользил взглядом по залу в поисках интересующей меня личности, когда Холмс неожиданно наступил мне под столом на ногу.

— Это он, — одними губами прошептал он, указывая на человека во фраке, в этот момент как раз входящего в зал.

— Вам показалось, — отмахнулся я, едва взглянув на вошедшего. — Он слишком молод, да и вообще, не похож.

— А вы присмотритесь повнимательнее, — усмехнулся Холмс.

Доверяя интуиции сыщика, я присмотрелся. Да, рост, фигура — все подходило, но, тем не менее, я не узнавал своего спасителя. Приятная улыбка совершенно изменила выражение его лица, и даже черты казались другими… Но вот он повернулся, заговорил с кем-то и сел на своё место, сделав эффектный разворот… Профиль на фоне голубых занавесей выглядел по-снейповски безупречно.

— Не может быть! Он выглядит словно совсем другой человек. Может быть, дело в каком-то волшебстве?

На секунду мне показалось, что черты лица Снейпа слегка поплыли, хотя это мог быть эффект от свечей.

— Вполне возможно, — ответил Холмс. — У волшебников существуют чары, отвлекающие внимание, и Оборотное зелье, изменяющее облик. Но тогда Снейпу пришлось бы использовать их постоянно, а это неудобно. Так что, я думаю, тут дело в каком-нибудь эликсире молодости. Кстати, я слышал, что некоторые волшебники всё ещё живут до 150 лет. Как-то же они это делают!

— Ничего себе! — изумился я. — Я этого не знал. На болотах он выглядел гораздо старше. А может, мне показалось… В любом случае, Снейпу сейчас должно быть около пятидесяти.

— Сорок восемь, если быть точным.

— А этому человеку на вид не больше тридцати пяти!

— Терпение, Ватсон! Всё выяснится, обещаю вам. Сейчас перед нами восходящая звезда парфюмерного искусства, мсье Оливье Польже, кстати, рядом с ним сидит его отец, Жак Польже…

— Отец? — Совершенно сбитый с толку, я подумал, сколько же ещё сюрпризов принесёт сегодняшний вечер.

Официальную часть мы просидели на местах для гостей. Как человек, мало что понимающий в искусстве парфюмерии, я услышал много нового. Оказывается, парфюмерная награда Prix François Coty была учреждена сравнительно недавно и стала чем-то вроде конкурса на «лучший нос года». Кроме приличной денежной премии, её обладатели получают ещё и престижный довесок в виде новых контрактов и повышения своей рыночной стоимости. Так что Холмс был прав, говоря, что волшебник Северус Снейп весьма преуспел на маггловском рынке. Как и ожидалось, он стал обладателем главного приза этого года, и по окончании церемонии мы с Холмсом совершили манёвр, переместившись на позицию, мало-помалу приближавшую нас к месту, где стояли победители. Гости выстраивались в линию, чтобы поздравить коллег, и, сказав несколько приветственных слов, плавно двигались дальше в открытые двери столовой, где готовился торжественный банкет. Наконец, наш черёд настал, и я сделал шаг вперёд.

— Поздравляю вас, мсье, — вымолвил я и с облегчением увидел, как на лице парфюмера появляется широкая улыбка.

— Благодарю, мистер Ватсон, — сказал парфюмер, разом опровергая все мои сомнения. — Я был уверен, что мы с вами ещё встретимся. Хотя, признаюсь, совершенно не ожидал увидеть вас здесь, — сказал он, пожимая мне руку.

— Вот как?

— Конечно. Я не сомневался, что рано или поздно ваш друг раскроет моё инкогнито, недаром же он считается лучшим сыщиком Соединённого Королевства.

— Я польщён, — вступил Холмс. — Но всё же лично мы не знакомы. Позвольте представиться: Холмс, Шерлок Холмс.

— Оливье Польже, к вашим услугам.

— Мы знакомы с вашими работами, мсье Польже. Они великолепны.

— Благодарю.

— Остаётся только посочувствовать вашим прежним заказчикам, ведь контракт с «Шанель» лишит их возможности работать с вами.

— Однако вы оправдываете свою репутацию, мистер Холмс! Мой переход в «Шанель» ещё не решён, и я абсолютно уверен в молчании людей, которые в курсе переговорного процесса. Признайтесь, откуда вы знаете?

— О, простите, я не должен был говорить это вслух, — покаялся Холмс. — Но, если вы будете так любезны уделить немного времени двум иностранцам, отправившимся в такую даль ради встречи с вами, я с удовольствием познакомлю вас со своим методом.

— Ради встречи со мной? А чем обязан таким вниманием?

— О, скорее, это мы вам обязаны, мсье Польже.

За нами толпилось довольно большое количество народу, и продолжать беседу дольше становилось неприлично.

— Гм, — на секунду задумался парфюмер. — Мы могли бы побеседовать после банкета у меня в апартаментах, если вам подходит.

— Нам подходит, — ответил Холмс, и, запомнив номер, мы освободили место.

— Ну, теперь вы уверены? — спросил меня Холмс, когда мы отошли подальше.

— Да, это точно он. И, как видите, ведёт себя как вполне прилично. Ничего из того, что вы опасались.

— Это пока он не подозревает о настоящей подоплёке нашего интереса.

— Представляю, какой будет сюрприз! Зато теперь я лучше понимаю, почему Снейп не хочет возвращаться в Англию и иметь дело с волшебниками. Отец-то его был обычным человеком. По-моему, ему вполне хорошо и тут.

— Тогда он тем более будет не в восторге, что мы раскрыли его инкогнито. Так что лучше нам принять меры.

Поколебавшись, сыщик достал из саквояжа два браслета, способные погасить несколько простых заклинаний, и надел цепочку, защищавшую мысли от постороннего вторжения. Всем этим ещё ранее нас снабдил мистер Поттер. Дальше оставалось надеяться только на себя.