Практическая география (джен)

На всякий случай предупреждение: сомалийские имена и названия можно смело ударять на последний слог.

Все искажения фактов относительно истории, географии и политики остаются на совести автора.

* * *

— Хочешь есть?

Рон скорее угадал, чем расслышал, — так ревел мотор.

Он потянулся левой рукой — правую, рабочую, на всякий случай держал свободной. Грузовик подбросило, Рон перехватил на лету выпавшую было шоколадку и снова уцепился за борт. «Весело у них тут», — подумал он, разглядывая грязно-желтую унылую равнину.

Веселье началось еще в Женеве, за час до отъезда, когда Бернар, мрачный, как сто дементоров сразу, сообщил, что в аэропорту перестрелка, и надо переходить к плану Б. По этому плану они и тряслись на старом грузовичке с намалеванной сбоку эмблемой — человечек из красного стал сероватым, но так же бодро шагал по дорожке. Ехали в открытом кузове, с минимумом защитных чар. Рон заикнулся было, но ему зажали рот в прямом смысле слова: холодными жесткими пальцами — Кейт почему-то всегда применяла самые сильные очищающие, класса maxima, комбинируя их с Frigio.

Она была права, конечно, — какие чары при водителе-маггле, да еще понимающем по-английски? Он подобрал их в Мерлином забытой разрушенной деревеньке на границе и теперь вез куда-то, то и дело оборачиваясь из кабины и награждая ослепительной щербатой улыбкой.

Рон тоже оглядывался, но улыбаться его не тянуло. Пустыня, как ей полагалось, была пуста — несколько стад, мелькнувших на горизонте, не в счет. Грузовик полз медленно и печально, как ипопаточник к улью, и прихлопнуть его ничего не стоило.

Гейб сидел к ним лицом, отсматривал дорогу — то есть бездорожье — по направлению движения, благо кабина не слишком мешала. Водитель опять прокричал что-то и махнул рукой, Гейб посмотрел, потом привстал, потом выпрямился во весь рост.

— Что, что там?!

Грузовик остановился, водитель вылез, повис на подножке.

Рон тоже поднялся, шатаясь, — и замер.

Жесткое, мятое, выцветшее покрывало пустыни впереди было залатано ярко-зеленым, и сходство становилось только сильнее оттого, что деревья — там в самом деле виднелись деревья — росли во впадине, и их верхушки качались почти вровень с поверхностью.

— Что это? — повторил Рон в тишине, и водитель так же негромко ответил:

— Бур-Гелуай. Оазис. Отсюда хорошо видно.

Впадина была странной формы, будто гигантский кулак ударил вскользь, разбив запекшуюся каменную корку: западная граница была обрывистой, восточная — пологой, деревья редели постепенно, уступая пустыне, и там, в тени, кто-то стоял и смотрел на них.

— Приехали! — сказал водитель, забираясь внутрь.

Рона вдруг затрясло, не то от страха, не то от предчувствий. В таком чужом месте он никогда еще не был. Прежние ужасы, что выдуманные, что настоящие, были понятными, почти домашними. Пауки жили в комнате или в соседнем лесу, и даже Волдеморта, в конце концов, звали Томом Риддлом. Вообще-то и здесь, если брать по отдельности, все казалось вполне нормальным: деревья впереди — Рон узнал пальмы, — пустыня за спиной. И человек, маггл, который ждал их, был одет обычно, по-европейски, только через плечо свешивался яркий шарф, красно-желтый, что само по себе было неплохо. Сзади маячили еще двое — на ремнях через шею у них висело какое-то маггловское оружие — охрана, таких он навидался еще в Лондоне.

Рон поймал его взгляд и лихо, без рук перемахнул через борт.

Маггл улыбнулся и шагнул навстречу.

— Is ka warran.

Основы сомалийского, которые его заставил зазубрить Холловэй, испарились из головы, как и не было.

Драный Мерлин, как в школе, когда вызывают отвечать, а ответа не помнишь и оправдываешься, что учил. Но он и в самом деле учил! Ненужный пока амулет-переводчик с языка йибир болтался на шее. «Почему я-то?» — подумал Рон, тоже по-школьному. Потому что именно тебе с ними работать, идиот.

Напрягся и выдал:

— Махадсанид.

Ну?

— Приветствую вас на земле Сомали, мсье, мадам.

Уфф. Ответ прозвучал по-английски.

— Я — Фарах ина Санвейн. Правительство страны Галмудуг поручило мне содействовать вашей благородной миссии, чему я весьма рад. Это честь для меня.

Он поклонился Кейт, пожал руку Гейбу, возле Рона задержался, расплывшись в улыбке:

— Не будет ли нескромным спросить, мсье Уизли, вы британец?

Рон моргнул:

— Да, то есть… да. А что?

Гейб переступил, незаметно оказавшись на полшага впереди.

— Ваш цвет волос. В Англии, в отличие от нас, он часто встречается, не так ли? — охотно ответил этот-как-его-там и с той же сладкой улыбкой повернулся к Гейбу. — Я не говорю о политике, уважаемый мсье. Милосердие выше политики, не так ли? Поговорим же о милосердии! — он плавно повел рукой. — Мне сообщили, что ваши досточтимые коллеги прибудут не раньше, чем через час. Если вы желаете отдохнуть…

— Я думаю, нам нужно осмотреться, мсье… Санвейн?

— Фарах, мадам. Ина Санвейн — мое имя по отцу, так у нас зовут почтенных старцев, а я, увы, еще не достиг их возраста и мудрости… — он кивнул. — Буду счастлив показать вам прекраснейшее из сокровищ Сомали.

Тропа была слишком узкой даже для двоих. Рон тащился последним, отставал нарочно, чтобы не слушать. Тех, кто умел говорить много и складно, он не особо жаловал: никогда не поймешь, что они там прячут, за словами. Гермиона считала — завидует. «Драный Мерлин, — подумал он, — полдня не вспоминал, а вот опять». Он помотал головой и начал оглядываться: по левую руку потянулись какие-то колючие кусты, большей частью засохшие, сплетенные намертво. Рон сдуру ткнул пальцем, отдернулся и слизнул кровь. «Не кусты, — понял он, — изгородь». А раз так, значит, прохода нет. Он осторожно вытянул палочку, еще раз огляделся и быстро наложил по всей длине Protego Totalum и сразу Defendere muscis. Согнулся, пропихивая палочку поглубже в карман, — и только потому различил, как что-то мелькнуло и исчезло среди деревьев по эту сторону барьера. Осторожно вытянул палочку обратно и бросил Homenum Revellio — так и есть, человек.

Вполоборота, не сводя глаз с зарослей, попятился — кто его знает, может, свои? Может, этого Фараха еще кто-то сопровождает? — и за поворотом тропы наткнулся на Гейба.

— Что? — спросил тот еле слышно.

Рон показал глазами на заросли, поднял палец. Гейб кивнул и обошел его.

— Посмотрю. Прикрой спереди.

Шумно загребая ногами, Рон догнал остальных: они как раз остановились у странного подобия хижины, от которой остался один каркас — согнутые и перекрещенные жерди, как в той изгороди. Фарах задержал на Роне взгляд и приглашающе кивнул, не прекращая вещать:

— Нет, здесь не живут постоянно: по нашим законам оазис не может быть чьим-то, он принадлежит всем, и каждый может войти и расположиться на отдых. Пастухам позволено проводить здесь не более трех ночей, чтобы напоить стада, им можно строить вот такие хижины, более ничего. Для вас мы делаем исключение — европейцам наш климат тяжел, особенно жителю Британии, не так ли, мсье Уизли?

«Опять вяжется, — подумал Рон. — Мало было Холловэя, теперь еще этот. Их бы друг с другом стравить — интересно, кто кого заборет? Не получится, — вздохнул Рон, — да и нельзя. А жаль».

— Воды здесь довольно, — снова завел Фарах. — Говорят, глубоко под нами скрыто целое подземное море, но отсутствие средств у нашего правительства не позволяет добраться до него. А там, где вода подходит ближе к поверхности, она может прорваться и одарить нас сокровищами, подобными этому. Сейчас мы увидим беркад — колодец, через который вода выходит наружу.

Фарах двинулся вперед. Рон оглянулся — Гейб спокойно стоял в пяти шагах позади и, поймав взгляд, показал — иди, я смотрю.

Колодец был вовсе не колодец, а целое озеро мутноватой воды. Дальняя его часть уходила под нависшую каменную стену и терялась в темноте.

— Что там? — спросила Кейт.

— Пещера, мадам. Говорят, очень большая, но туда трудно попасть, да и надобности нет, вода сама нашла выход. Еще говорят, там водятся подземные чудовища.

Рон вспомнил пещеру с пятиногом и усмехнулся про себя — пожалуй, сейчас он был бы не отказался туда вернуться.

Сверху ползли плети каких-то растений, как щупальца гигантского кальмара, и тоже уходили под стену, во мрак.

— А где будут жить… ну, пациенты? Если им не хватит трех дней?

Фарах взглянул вверх, на солнце, потом на Рона из-под полуприкрытых век.

— Жители города, полагаю, смогут ежевечерне возвращаться в свои дома. Что касается кочевников, они будут вести привычный образ жизни. Кстати, кто-то из них уже должен ждать вас у границы песка. Ведь вас интересуют именно они, не так ли?

— А-а-а, — вслух припомнил Рон, — им же нельзя! — и в ужасе умолк.

— Это прискорбное заблуждение, мсье Уизли, — спокойно заметил Фарах. — Я буду рад объяснить вам его ошибочность, как только представится случай. А пока прошу проследовать дальше — мы почти пришли.

Деревья снова поредели, под ногами зашуршал песок.

Широкая прогалина заросла травой лишь наполовину, у восточного края, под деревьями, ютились еще два шалаша, крытых какими-то тряпками.

— Подходит ли это место для ваших нужд?

Рон прикинул: две операционные, аптека, склад, хозблок, пропускник, возможно, одна-две палатки для лежачих и отдельно для Кейт — должно быть нормально.

— Жилые можно поставить там? — спросил он, ткнув пальцем за спину.

— Именно так.

— Тогда получится. Но все равно надо подождать остальных.

— Разумеется, мсье Уизли. Приятно видеть столь знающего и рассудительного молодого человека.

«Издевается, гад», — подумал Рон. Предательская краска залила лицо, он поспешно — и невежливо, ну да наплевать, — отступил: Гейба не было видно.

— Гейб?

Тот вывернулся из-за деревьев, кивнул — все в порядке.

Сзади, за спиной, вдруг захрипело, забулькало — Рон рывком обернулся и увидел, как Фарах вытаскивает из кармана черную ребристую коробочку.

«Рация, Рональд Уизли, — вспомнил он, — это называется рация. Бедная моя голова!»

В коробочке будто кого-то душили — голос, захлебываясь, кашлял непонятное, Фарах потряс коробочку, снова поднес к уху, рявкнул в нее сердито, дождался ответа и по-змеиному выдохнул сквозь зубы.

Еще бы оно работало, рядом с ними-то! Ладно Рон — он, как ни крути, волшебник из средних, но от остальных маггловская техника должна лететь только так. Хорошо, что своим выдали специальную, приспособленную.

— Насколько я понимаю, мадам и мсье, ваши коллеги вот-вот прибудут, — сказал Фарах, будто и не скрежетал зубами минуту назад. — Я ненадолго оставлю вас — дела. Мои помощники в вашем распоряжении, и в качестве переводчиков тоже — кочевники, мадам и мсье, как правило, знают только свой диалект.

Он махнул рукой, подзывая охранников, и неторопливо удалился.