Весна в октябре (гет)

Цунаде Сенджу, при виде входящего в лабораторию Орочимару в сопровождении безликого Анбу, удивлённо подняла глаза. Внимание её привлёк мерно шевелящийся свёрток на плече сопровождающего. Ткань была покрыта несколькими подавляющими чакру офуда, поэтому представить, что же находится внутри, не составляло ни малейшего труда. И, судя по размеру свёртка, это был ребёнок, возможно низкорослый подросток.

— Орочимару-кун, — сладким голосом начала Цунаде. — я очень надеюсь, что у тебя есть объяснение. И для того, чтобы я приняла его, оно должно быть о-очень хорошим.

— Ку-ку-ку, Цунаде-тян, напомни мне никогда не злить тебя! — невинно улыбнулся Хокаге.

— Я очень терпеливо жду, но моё терпение не безгранично — не поддержала его тон Цунаде, скрестив руки под своей легендарной грудью.

Орочимару сделал знак Анбу, тот опустил свиток на ближайшую кушетку, быстрым движением куная сделал разрез и стянул ткань с головы пленника. Это оказалась смуглая девочка с яркими оранжевыми глазами и мятно-зелёными волосами. Рот её был закрыт плотной повязкой.

— Орочимару, ты превзошёл сам себя. Если ты думаешь, что я позволю тебе ставить эксперименты на детях, то у тебя не в порядке...

— Погоди с выводами, Цунаде-тян. Анбу, свободен!

Человек в кошачьей маске коротко кивнул и покинул помещение.

— Итак?

— Познакомься, Цунаде-тян. Это Фуу, джинчурики Нанаби.

— Определённо, ты сошёл с ума. Знаешь, мне всё-таки придётся тебя убить, либо умереть, пытаясь.

— Я думаю, ты не должна торопиться с выводами. Я дал своим агентам широкую свободу действий, один из них проявил инициативу. И, выслушав доклад, я одобрил его поступок. Фуу, если я тебя освобожу, ты обещаешь не использовать чакру и не нападать на нас? Если ты думаешь, что тебе поможет биджу, я предупреждаю: перед тобой два шиноби каге-уровня. Причём один из них, ку-ку-ку, каге и является.

Дождавшись кивка девочки, Орочимару освободил её от ткани и верёвок, после чего снял повязку с лица.

— Итак, Фуу. Ты находишься в Конохе, в одной из Великих Деревень. Мой агент рапортовал, что на тебя в деревне было совершено несколько покушений, только силы, дарованные тебе Нанаби, позволили их пережить. Все в Такигакуре, кроме пары человек, среди которых лидер Таки Хисен-сама и его сын Шибуки, тебя ненавидят. Они считают тебя монстром, только гнев лидера удерживает их, чтобы не нападать в открытую, поэтому все покушения на тебя проводятся тайно. Ты не можешь жить среди обитателей деревни, тебя вынудили к затворничеству. Твоё убежище — тайна для жителей Такигакуре. Что из этого верно?

— Фуу не чудовище! Чомей — хороший биджу! Фуу не любит, когда ей делают больно! Чомей говорит, что ему пришлось защищаться, когда на него напали шиноби Таки! Счастливая Семёрка не хотел их убивать! Но они пили ту воду и с ними было трудно совладать!

— Тише-тише, малышка. Ты пока что не являешься шиноби Такигакуре и не приносила присяги, поэтому, если вдруг захочешь остаться в деревне, где не знают о твоей ноше, пожелаешь завести друзей или семью, никто не сможет тебе препятствовать.

— Правда? Фуу может жить среди людей? Фуу сможет завести друзей? Но ведь Шибуки-сан расстроится исчезновению Фуу!

— Я думаю, он бы обрадовался, узнав, что ты нашла себе дом, где тебя любят и ценят.

— Но кому нужна Фуу? Кто примет Фуу у себя?

— Есть один клан, в котором уже есть Один, Два и Девять. Они любят друг друга и держатся вместе. Они настолько сильны, что могли бы противостоять не только всей Такигакуге, но и даже Конохе.

— Орочимару! Ты кое-что забыл! — вмешалась Цунаде. — Во-первых, как только остальные деревни узнают, что у нас есть Нанаби, мы не сможем избежать войны. С помощью Того Самого дзюцу, а также при поддержке Нагато и Обито мы выстоим против всего мира, но я не допущу, чтобы Четвёртую Мировую начала Коноха. К тому же, эта девочка — не Узумаки и вряд ли ты сможешь убедить Нагато принять в клан постороннего человека. Тебе удалось поселить с ними Югито, но теперь такой трюк вряд ли пройдёт — у них живет полно народу.

— Ку-ку-ку, ты права, безусловно права. Но ты не выслушала до конца мой план. Малышка Фуу будет принята в клан Узумаки, потому что она станет Узумаки!

— Ну, допустим, изменить её волосяные луковицы я смогу легко, так что красные волосы будут вполне естественными. Но что ты будешь делать, если твой обман раскроется?

— О, в том-то и прелесть моего плана, Фуу будет настоящей Узумаки.

— Ты имеешь в виду результаты последних опытов?

— Совершенно верно! Регенеративные способности Марики и её дочки предотвращают распад клеток и становятся великолепной базой для дальнейших изменений. Дзюцу Химеры нашего дорогого друга-затворника позволило бы добавить другие кеккей-генкаи, но с этим можно и повременить. Для стопроцентно успешного результата, мы можем воспользоваться техникой сына Ноно.

— Ты о клеточной регенерации Кабуто? Знаешь, мальчик — настоящий талант и однажды сможет превзойти нас обоих. Подобный дар к медицине я встретила только у Харуно из класса Наруто-куна, у неё идеальный контроль и она серьёзно опережает даже детей Хиаши и Хизаши.

— Ку-ку-ку, я тоже не буду стоять на месте, может быть вскоре у меня появится Вечный Соперник как у твоего сына.

— Знаешь, Орочимару-кун, теперь мне придётся воспользоваться самогендзюцу, чтобы выкинуть из головы картину тебя с Кабуто в обтягивающих костюмах Гая, вопящих о Пламени Весны.

— Воля Огня и Пламя Юности — это прекрасное ниндо для Хокаге. Но мы отвлеклись, малышка заскучала.

Фуу сидела на кушетке, поджав ноги и настороженно следила за беседой двух могущественных шиноби. Наконец, мужчина с чёрными длинными волосами глянул на неё гипнотическими жёлтыми глазами с вертикальными змеиными зрачками и сказал:

— Послушай, Фуу. У тебя есть два варианта. В первом ты поступаешь в Академию и доучиваешься до выпуска. Деревня выделяет тебе жильё, назначает стипендию и ты становишься шиноби Конохи. Второй вариант — ты проходишь через один безопасный эксперимент, единственное, что тебе придётся поплавать около недели в большой колбе. В результате у тебя изменится цвет волос, они станут красными, и ты получишь кеккей-генкай клана Узумаки. Твои раны будут заживать очень быстро, а с помощью твоего биджу — так вообще мгновенно. В итоге у тебя будет мама, множество беспокойных сестрёнок и два братика. В обоих случаях ты не должна будешь рассказывать о Нанаби никому, кроме членов своего клана. Что ты выбираешь?

— Фуу выбирает семью и красные волосы! Фуу нравится красный цвет, пусть зелёный тоже очень красивый!

Цунаде улыбнулась девочке и погладила рукой её мятно-зелёную шевелюру.

— Отлично, значит готовься, — сказала она. — Сейчас ты познакомишься со своей будущей мамой.

* * *

Орочимару стоял возле большой стеклянной тубы, в зеленоватой жидкости которой плавала девушка с алыми волосами, прикрытая лишь множеством трубок системы поддержания жизни и вереницами символов, покрывающими стекло сосуда. Дыхание в перенасыщенной кислородом жидкости было замедленным, глаза её были закрыты. От тубы шёл толстый пучок кабелей, тянущийся к стройным рядам батарей чакры. Время от времени в помещение заходила Марика и сменяла опустевшую батарею на новую, заполненную чакрой Наруто.

Хокаге почувствовал за спиной знакомое присутствие и тихо сказал:

— Привет, Цунаде. Я закончил изучать рапорт Обито и у меня есть две тревожные новости, а одна — весьма неоднозначная.

— Говори.

— О том, что Обито спас и обучил Мадара Учиха ты знаешь. Вот только тебе неизвестно, что Мадара частично жив и планирует полностью воскреснуть. Не в виде комка пепла Эдо Тенсей, я говорю о полноценном возвращении жизни.

Цунаде задохнулась и прижала руки к груди.

— Совершенно верно. Мы сможем вернуть тех, кого потеряли. Моих и твоих родителей, Шодай, Нидайме и Йондайме. Кушину и Мито-сама. Дана и Наваки. Но также мы можем получить врага такой силы, которых Коноха ещё не встречала. Мадару Учиха, врага безумного, планирующего поработить весь мир, погрузив его в вечное гендзюцу.

— Что ты имеешь в виду под «Мадара жив», Орочи-кун? — спросила Цунаде.

— Перед своей смертью он каким-то образом материализовал свою волю и воплотил её в теле, созданном из клеток Хаширамы-сама. Мы сорвали его планы, но он вряд ли успокоится. Также гендзюцу, наложенное Обито на Мизукаге, вскоре развеется и тот заинтересуется пропажей своих шиноби. Впрочем, об этом я не волнуюсь, в деревне Скрытых Подземелий...

— Идиотское название!

— Придумай получше! Ноно приняла в свою деревню нескольких нукенинов S-класса, включая двух Мечников Тумана. Мне пришлось отправлять туда Нагато, Конан и Яхико, дабы объяснить нукенинам положение вещей. У Конан-тян даже появился поклонник, он в полном восторге от её взрывов.

— Орочи, ты отвлёкся. Мадара Учиха.

— Ах да, Мадара. Риннеган Нагато-куна изначально принадлежал Мадаре. Тот, воспользовавшись запретной способностью Шарингана, избежал смерти в Долине Завершения и, отрыгнув откушенный у твоего дедушки кусок плоти...

— Омерзительно!

— Я видал вещи похуже. Я делал вещи похуже. Так вот, он приживил плоть Шодай Хокаге в рану, нанесённую Хаширамой-сама. На закате своей жизни он получил Риннеган и пересадил его маленькому Нагато, так как знал, что сила Узумаки выдержит подобное. Обито указал, где расположены останки Мадары, но я пока ничего не предпринимал. Во-первых, чтобы не дать знать врагу, хотя, учитывая способности, о которых рассказывал Обито, безопаснее предположить, что этот Чёрный Зецу всё знает. А во-вторых, тот может припрятать частичку плоти Мадары и уничтожение ничего не даст. У меня есть неплохой способ обезопаситься с этой стороны, но вы с сенсеем его не одобрите.

— Может я и не одобрю, но внимательно выслушаю.

— Я могу поднять Мадару Эдо Тенсей, воспользовавшись частичкой Риннегана Нагато.

— Ты сошёл с ума! Мадара может и не подчиниться твоим приказам!

— Не настолько я безумен. Я могу использовать технику, стирающую мертвецу личность. Он будет глуп и безынициативен, но силён и послушен.

— Мне не нравится эта мысль.

— Мне Мадара тоже не особо нужен, разве что узнать его техники. Впрочем, есть ещё вариант. Оживить Мадару полностью и воспользоваться Котоамацуками второго глаза Шисуи-куна. Оставить всё как есть мы не можем, ведь Чёрный Зецу мог быть не единственной предосторожностью Учиха, тот был бы идиотом, рассказав Обито обо всех своих замыслах. В конце концов, предать можно даже с печатью на сердце.

— Что ты думаешь о воскрешении?

— Воскрешение Риннегана не может не иметь высокой цены. Поэтому вряд ли можно будет воскрешать всех направо и налево. К тому же, подумай, что будет с твоей личной жизнью при возвращении Дана?

— Ты и об этом знаешь?

— Я Хокаге, Цунаде-тян. Я знаю всё, что происходит с теми, кого я могу назвать своими друзьями. Считай, что это вопрос безопасности деревни. И если потребуется, то Джирайя Сенджу будет консортом клана основателей деревни.

— Мы не можем воскрешать направо и налево шиноби каге-уровня. Особенно тех, о чьей смерти знает весь мир. Поэтому дедушка и дядя Тобирама исключены. Бабушка и родители умерли в преклонном возрасте, нужно дать им покой. Йондайме тоже исключён, правда если есть возможность извлечь его душу из печати...

— Из печати? Я полагал, достаточно совершить призыв.

— Нет, Эдо Тенсей вряд ли будет сильнее Шики Фуджин. Когда-то бабушка что-то говорила мне про силу Шинигами, но мне было лет семь и я уже помню слишком смутно.

— Если мне понадобится сразиться с Шинигами, то не воскресить Йондайме будет потерей огромных усилий.

— Сделаешь его Узумаки, ещё одному красноволосому молодому шиноби не удивится никто.

— Никто не удивится и куноичи, очень похожей на Кушину Узумаки. Пусть она больше и не джинчурики, но силой Кьюби на моей памяти Кушина не воспользовалась ни разу. Она была достаточно сильна и без этого. Но знаешь что, Цунаде-тян...

— Да?

— С этим мы повременим несколько лет.

— Но почему?

— Я знаю, как ты привязана к этому гиперактивному засранцу. Если вернётся его настоящая мать, тебе это счастья не принесёт.

— Спасибо, Орочи, пусть это и малодушно с моей стороны, но я тебе благодарна.

Орочимару развернулся и пошёл к выходу из лаборатории.

— А знаешь что, Хокаге-сама... — услышал он вслед.

— Что? — не оборачиваясь спросил Орочимару.

— Если... Когда ты воскресишь Наваки и Дана, тебе придётся нелегко.

— Что вы имеете в виду, Советник-сама? — улыбнулся Хокаге.

— Твою шляпу будут вожделеть сразу три человека!

* * *

Шикамару Нара был в смятении. С одной стороны, он был счастлив, узнав великолепную новость — человек, которым он восхищался и на которого мечтал стать похожим, получил звание джонина. Благодаря папе он узнал, что в следующем году великолепный горящий весенним пламенем юности Майто Гай, Зелёное Чудище Конохи и непревзойдённый специалист в тайдзюцу, станет джонин-сенсеем и получит свою команду.

С другой стороны, он видел, что его друга Наруто угнетают какие-то тяжелые мысли, в последнее время он был отстранённым и даже несколько раз отказывался от состязаний. Оставляя Шику и Ли заниматься своими делами, он то и дело взбирался, не пользуясь лестницей, на голову своего любимого Хокаге и подолгу наблюдал за Конохой. На осторожные вопросы Наруто не отвечал, отнекиваясь общими словами, поэтому Ли и Шикамару договорились подождать пару дней и припереть Наруто к стенке. Ведь их дружба и вечное соперничество не предусматривали подобной отстранённости.

Шику ни капли не тревожило то, что его выпускные экзамены будут только через год, когда Гай-сенсей уже получит свою команду. В конце концов Шика и Наруто давно уже знали программу Академии, бесконечное соревнование затрагивало любые предметы, включая ниндзюцу, гендзюцу, ирьёниндзюцу, манипуляцию чакрой, фуиндзюцу и обычные для гражданских науки. Наруто проигрывал в контроле чакры, соответственно и в ирьёниндзюцу, пусть по объёмам превосходил всю Академию, как подозревал Шикамару, всех учеников и учителей вместе взятых.

Львиная часть их с Наруто и Ли состязаний происходила на вертикальных поверхностях и воде — Ирука-сенсей продемонстрировал их ещё на первом курсе Академии, и у Наруто хватало чакры пользоваться этими техниками бесконечно. Наруто также освоил дзюцу полёта одной из своих приёмных матерей, достижение, которому Шика откровенно завидовал. Наруто удачными советами помогал Шикамару в воссоздании этого дзюцу с помощью теней Нара — тот этап, когда теням нужно касаться земли и зависеть от источников света, Шика преодолел уже больше года. Шика поражался, как невероятно острый ум этого человека, позволяющий назвать того гением ниндзюцу, тонким стратегом и быстрым тактиком, мог существовать в одной голове с совершеннейшим болваном, до неприличия наивным и недалёким в вопросах человеческих взаимоотношений.

Некоторые техники Наруто поражали своей нелепостью и одновременно эффективностью. К примеру, его извращённая модификация Хенге, при всей своей абсурдности, отправила в обморок двух джонинов. После этого Наруто пришлось отбиваться от своих же разгневанных сестёр, включая тихую спокойную Карин, которая в тот момент превратилась в свирепого кровожадного зверя. Наруто легко отбивался от ужасающих ударов будущих куноичи, с немалой сноровкой заменяясь на брёвна и подручные предметы до тех пор, пока его окончательно не доконали приступы смеха и он не получил заслуженное возмездие.

Увлечение Наруто раменом (которое разделял почти весь его клан) вылилось в абсурдные раменные дзюцу, силки из рамена, ловушки из рамена, копья рамена и даже крылья рамена, которыми тот пытался заменить бумажную технику мамы. Быть окутанным тонкой липкой горячей лапшой, которая, пусть растягивалась и пружинила, но никогда не рвалась, было удовольствием гораздо ниже среднего. Поэтому когда Наруто пообещал не применять эти дзюцу против друга, Шикамару это очень оценил.

Сам Шикамару был очень вдохновлён рассказом Наруто о Шисуи Учиха, с которым тот подружился. Шисуи попал в Книгу Бинго как шиноби S-ранга не благодаря своему Шарингану, а из-за виртуозного владения Шуншином — техникой D-ранга, известной большинству чунинов и многим генинам деревни. Очарованный перспективами, Шикамару решил достичь того же с помощью техники Е-ранга, ведь Каварими пользовались все, даже джонины, а человек, все удары по которому приходятся в брёвна, подручные предметы и союзников атакующего, мог привести в отчаянье даже каге.

После того как Наруто, пусть и с жуткими потерями чакры, уложившими бы любого шиноби в кому, произвёл первую в своей жизни реанимацию рыбы, сам Хокаге научил того Каге Буншин но дзюцу. Наруто без каких-либо колебаний сказал Шикамару, что название техники прекрасно сочетается с клановыми дзюцу Нара и показал как исполнять дзюцу уровня джонина. Шикамару быстро заметил эффект передачи памяти клонов и после некоторых экспериментов понял, что тренировка контроля чакры и ниндзюцу, совершённая клонами, эффективна и для самого шиноби. И вот тогда Шикамару осознал, что породил монстра. Клоны Наруто постоянно стали заполнять академию, полигоны и улицы Конохи, время от времени взрываясь и растворяясь дымом, отрабатывая разнообразные дзюцу.

Техника передачи чакры, которую научила Наруто вторая приёмная мать, знаменитый на весь мир ирьёнин Цунаде, позволила и Шикамару создавать больше трёх доступных ему клонов, пусть после развеивания пары десятков Каге Буншинов Шика ощущал сильную усталость.

К ним часто присоединялись обе подружки Наруто, его буйные сёстры и тихий меланхоличный брат Гаара, Чоуджи и даже Нейджи Хьюга — старший брат Хинаты-тян, обучающийся в одном классе с Ли. Улыбчивый и безмятежно-спокойный парень, когда впервые увидел, что Наруто гуляет одновременно с его сестрой и ещё одной девушкой, в приступе заботы о младшей сестрёнке пытался поколотить Наруто. Несмотря на виртуозное владение клановым стилем, гений клана Хьюга так не смог одержать победу. И когда оба участника скоротечного сражения, вытирая кровь с разбитых лиц, были уже готовы признать боевую ничью, на них обрушился гнев кроткой и мягкой Хинаты-тян. Наруто досталось за то, что тот обидел «братика Нейджи», а Нейджи — за то, что атаковал «её Наруто-куна». После того как Наруто и Нейджи смогли подняться с земли и спокойно побеседовать, Ли и Шикамару решили, что человек, несокрушимо уверенный что у шиноби нет иной судьбы, кроме той, которую он создаёт сам, прекрасно впишется в их дружную компанию.

К сожалению, успехами в завоевании сердца зеленоглазого ангела Шика похвастаться не мог. Сакура-тян, как и многие девочки их их с Наруто класса, была без ума от Саске Учиха, пусть тот и не обращал на них ни малейшего внимания. Осложняло ситуацию то, что Ли, впервые увидав Сакуру, был тоже сражён её красотой. И пусть Шикамару не мог не похвалить друга за прекрасный вкус, конкуренция в сердечных делах ему не нравилась. Отвлечь Ли тем же способом, что он проделал с Наруто, не получалось. Попытка получить совет от отца вылилась в краткое: «Эти проблемные женщины!», а мама просто засмеялась и сказала не сдаваться. Чего, понятное дело, Шика и не собирался делать.

Ино изумлялась глупости своей подруги. Она говорила: «Как Лобастая может заглядываться на одну лишь красивую мордашку, если рядом есть настолько крутые и приветливые парни?», с чем неизменно соглашалась Хината. Саске как шиноби был очень хорош, Шике и Наруто приходилось хорошо попотеть, чтобы победить Саске на спаррингах тайдзюцу, но неприветливый характер и надменный вид сына Советника не позволял с ним сблизиться. Наруто откровенно считал Саске мудаком, а Шика про себя с ним вынужден согласиться.

Также будущая команда Зелёных Зверей (в которую заблаговременно записали себя Шика, Ли и Наруто) крепко подружилась с Тобио, Кибой и Шино. Те восхищались сосредоточенностью и упорством своих одноклассников. Пусть они позже всех познали Путь Зелёного Зверя, но после экзаменов обещали стать очень сильными шиноби.

— Эй, Шикамару, я должен тебе кое-что сказать! — подошёл к нему странно притихший Наруто.

— Ты решил рассказать, что у тебя произошло? — догадаться что друг созрел для разговора, было очень легко.

— Я говорил с нашим Хокаге, он открыл мне один секрет, который я расскажу тебе и девчонкам только после получения протектора. Я дал слово, а ты знаешь, что я никогда не отступаю от своих обещаний.

— Так в чём же проблема?

— Я узнал от Хокаге, что у меня перед вами с Ли есть огромное преимущество. А ещё Хокаге сказал, что хочет провести на мне эксперимент. Если он будет удачным, то я получу кеккей-генкай и додзюцу. Дядюшка Орочимару пообещал, что после проверки их с мамой методик, он попытается помочь Ли с его ущербностью к ниндзюцу. И если всё пройдёт хорошо, то Ли сможет использовать техники.

— Так это же великолепно! — воскликнул Шикамару.

— Но это будет нечестно по отношению к тебе! У нас с Ли будут крутые кеккей-генкаи, у меня будет додзюцу и моё секретное преимущество, а ты будешь простым шиноби. Я попробую попросить маму и Хокаге, чтобы тебе тоже...

— Наруто! — оборвал его Шикамару. — Ты до сих пор так и не понял? Чем шире пропасть, которую мне нужно преодолеть, тем больших успехов я достигну, в попытках тебя превзойти. Или ты думаешь, разрыв между нами будет больше, чем между Гай-сенсеем и его соперником Какаши?

В ответ Шикамару получил облегчённый вздох и широкую ослепительную улыбку.

* * *

— Здравствуй, Какаши! — произнёс бледный зеленоволосый парень пробегающему мимо человеку. — Давненько не виделись!

Медленно шагающий по своим делам шиноби с растрёпанными белыми волосами и закрытым маской лицом оторвался от оранжевой книги и небрежно окинул взглядом человека, загородившего ему дорогу.

— Мы с вами знакомы? — прищурил глаз джонин. — Вы очень напоминаете моего друга, но тот уже...

— ... давно похоронен под завалом возле моста Каннаби? Отдал тебе Шаринган? Был влюблён в Рин Нохара?

— Т-ты? Не может быть? Обито, ты жив? Что у тебя с глазами и волосами?

Какаши было бросился к тому, чью смерть оплакал много лет назад, но остановился на полушаге.

— Что с тобой произошло, Обито? Если бы я знал, что ты выжил, я бы никогда... Мы с Рин бы никогда...

— По пути назад в Коноху я потерялся на дороге жизни.

Какаши было улыбнулся одним глазом, но, наткнувшись на совершенно серьёзный взгляд бывшего напарника, осёкся.

— Я не шучу, Какаши. Я действительно потерял себя. И теперь не знаю, помогли ли мне себя найти, либо же вынудили стать на путь, которому мне придётся следовать до конца жизни.

— Кто?

— Орочимару. Годайме Хокаге Конохагакуре но Сато.

— Это из-за его экспериментов ты стал таким?

— Долгий разговор, Какаши. Которому не место посреди оживлённой улицы.

— Ты прав, Обито, ты прав.

Обито Учиха подошёл к своему другу, положил ему руку на плечо и они оба исчезли в вихре листвы.

* * *

Двое шиноби вольготно расположились на каменной голове их учителя, Йондайме Хокаге Конохи.

Тихий голос Обито размеренно и монотонно произносил слова, но от содержимого рассказа волосы Какаши, казалось, становились дыбом, а поражённо распахнутый глаз готов был выскочить из глазницы.

— То есть это ты убил сенсея? — по завершению разговора спросил Какаши.

— Да, я послужил причиной его смерти.

— И я рассказал тебе о родах Кушины-сан, поэтому несу ответственность за нападение Кьюби.

— Ты приходил на могилу каждый день. Шпион из любой деревни отдал бы руку за подобный источник сведений, — Обито невесело хохотнул. -Или, быть может, глаз.

— И всё произошло потому, что я убил Рин с помощью дзюцу, которое смог использовать благодаря твоему Шарингану.

— Это очень недалеко от правды. Я любил Рин, и ты знаешь это. И после того, как я увидел её бездыханное тело, после того как убил всех кири-нинов, я сломался. Я вернулся к Мадаре. Я начал исполнять план, возвращающий мир, где она жива.

— Ты ненавидишь меня, Обито?

— Нет. Давно уже нет. Ты был всего лишь жалкой шестерёнкой, ничтожным элементом несовершенства этого мира. Но теперь всё закончилось. Теперь я вновь шиноби этой деревни. Скоро объявят о том, что у клана Учиха появился новый глава. Человек, считавшийся когда-то бездарью, а теперь способный уничтожить не только сам этот клан, но и всю Великую Деревню. Который понимает умом, что должен хотеть это сделать, но от самих мыслей об подобном в его душе поднимается протест. А что скажешь ты, Какаши? После всего того, что узнал сегодня?

— Мой друг Обито Учиха, отдавший перед смертью свой глаз человеку, которого считал другом... Он остался под каменным завалом на мосту Каннаби. Я рад, что ты выжил, но лучше бы мне об этом не знать. Смешно, мы ведь паршиво ладили, наилучшими наши отношения стали в то время, когда я думал, что ты мёртв.

— Я не виню тебя в смерти единственной женщины, которую я когда-либо любил. Но, глядя на тебя, я не могу не вспомнить твою руку, пронзающую ей сердце. Лучше всего я думал о тебе в то время, когда от моего тела оставалась лишь половина, когда я исступлённо тренировался в доспехе Спирального Зецу, мечтая прийти вам с Рин на помощь, чтобы наша команда была вновь в сборе.

— Это конец?

— Полагаю мы будем общаться, ведь теперь мы оба — шиноби Конохи. Но в остальном... До свидания, Хатаке-сан.

— До свидания Учиха-сама.

Одноглазый шиноби в маске заскочил на торчащий локон каменного изваяния своего мёртвого сенсея и окинул взглядом Коноху, залитую светом закатного солнца.

— А знаете, Учиха-сама...

— Да, Хатаке-сан?

— Теперь меня будут звать Пунктуальным Ниндзя Какаши.