Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Гарри с наслаждением вдыхал вечерний воздух, чувствовал, как в его груди равномерно, неспешно стучит сердце. Даже зрение стало чётче, очки не раздражали. Мир был прекрасен, и Гарри хотелось кричать от счастья. Но он не издал ни звука — он пробирался между горгулий на стенах Малфой-мэнора, и любой лишний звук мог его выдать. Они с Драко решили, что защита должна быть активна, иначе ограбление будет ненатуралистичным. Правда, Гарри получил точный план дома и сада с указанием разрушенных частей защиты, поэтому авантюра была малоопасной. Однако Гарри предпочел идти не в обход, а красться вдоль стены, рискуя в любой момент попасться на глаза каменному чудищу. Он не стал надевать мантию-невидимку, ограничившись дезиллюминационным заклинанием и чарами тишины.

Стена мэнора была сложена из камня, и обвивал её безобидный плющ. Однако Гарри был предупреждён заранее — внизу, вдоль неё, растут дьявольские силки, а им лучше не попадаться. Потому передвижение Гарри осложнялось тем, что ему нужно было оставаться в тени, но не попасть в растительную ловушку, и от этого ощущение счастья только усиливалось. Через несколько минут Гарри достиг пробоины в защите. Горгулья попала под какое-то заклинание и треснула на несколько частей, потеряв дееспособность. Волшебник, не колеблясь ни секунды, разбил её голову на множество кусочков и спокойно перебрался через стену, вовремя заметив хищный побег дьявольских силков и отпугнув его короткой вспышкой света.

Он был на территории мэнора. «Ну, что ж, Малфои, гости прибыли,» — подумал он с возрастающим азартом и медленно пошёл вперед. По словам Драко, ловушек впереди не было: их почти полностью уничтожил Лорд, так и не сумев настроить на себя. Единственное, чего стоило опасаться — змей, которых красноглазый псих приманивал сюда десятками, но их-то Гарри и не опасался, но прислушивался внимательно. Именно это спасло ему жизнь — он сумел расслышать тихий шорох и шипение, прежде чем крупная чёрная змея бросилась на него. Не размышляя, Гарри отскочил в сторону, силясь понять, что именно она шипит, но тщетно. Запустив в тварь оглушающее заклятье, Гарри осветил траву под ногами. Больше змей не было, но нельзя было утверждать, что он не встретит ещё одну впереди. Обижать рептилий было обидно — Гарри привык, что они слушаются его и не трогают. Но, похоже, со смертью крестража в его голове он лишился способности говорить на языке змей. Открытие оказалось несвоевременным.

С повышенной осторожностью Гарри продолжил свой путь, но больше змей не встретил. Черный ход мэнора был закрыт, но несколько отпирающих чар легко решили эту проблему. Ориентируясь по плану Драко, Гарри прошел в гостиную. Очень хорошо знакомую ему гостиную.

С тех пор, как он лежал здесь, на полу, под пристальными взглядами Малфоев и Беллатрисы, ошеломленный Гермиониным жалящим заклинанием и совершенно беспомощный, комната мало изменилась. Малфои так и не восстановили дом. С большим наслаждением Гарри ударил заклинанием по каминной полке и разнёс её вдребезги. Потом под горячую руку попались тёмные камни на стенах, мозаичный пол, и только в конце он разрушил тайник в тёмном углу. Никаких артефактов здесь не было, только сиротливо лежал серебряный перстень с крупной печаткой. Гарри подцепил его левитацией и закинул в сумку на боку. На этом его роль была окончена, но любопытство заставило его покинуть гостиную и подняться наверх. Чары Гоменум Ревелио показали, что в одной из комнат есть люди, и он не мог не взглянуть на старших Малфоев.

На втором этаже убранство сохранилось куда лучше. В каменных нишах мерцали мозаичные картины, гордо стояли древние рыцарские доспехи, а каждый держатель для факела был маленьким произведением искусства. Гарри так и представил себе маленького Драко, который важно расхаживает по этому музейному великолепию, и подумал про себя: «Неудивительно, что он вырос таким редкостным засранцем».

Из множества дверей только одна была приоткрыта, из нее лился мягкий оранжевый свет. Никаких звуков не доносилось.

Он осторожно заглянул внутрь и задержал дыхание — от увиденного стало не по себе.

Когда Драко сказал, что его отец немного не в себе, Гарри решил, что он прячется от общественного внимания или тяжело переживает поражение Лорда. На деле оказалось, что Люциус Малфой сошел с ума. Он лежал на неширокой кровати, его руки были прикованы к металлическим подлокотникам, вокруг отчетливо виднелась голубоватая сфера удерживающих чар. Он смотрел прямо перед собой и монотонно качал головой из стороны в сторону. Рядом в кресле сидела Нарцисса, за два месяца постаревшая на двадцать лет. От надменной леди не осталось и следа. Это была та женщина, которая помогла ему в последней битве, но окончательно сломленная обрушившимся на семью горем.

Осторожно Гарри вышел из мэнора. Напряжение и азарт ушли, вернулась мерзкая дрожь в руках и сбивающийся сердечный ритм, но как он ни старался, вернуть ощущение опасности не смог. Он желал Малфоям смерти, тюрьмы. Но никогда не желал безумия. Страшно представить, как Драко выносит это всё. «Понятно, почему он сумел оценить прелесть темного пива,» — подумал Гарри, легко отбрасывая от себя змею, выходя за границы защиты и аппарируя домой.

Драко ждал его на том месте, где Гарри его оставил часом ранее. На столе стояло две упаковки сухой лапши и чайник. Увидев Гарри, Драко вскипятил заклинанием воду.

Гарри не хотел шутить, но и обсуждать увиденную картину не желал, поэтому ухмыльнулся и сказал:

 — Надо же, моя хозяюшка уже приготовила ужин! А где же чай?

 — Заткнись, Поттер, и жри, что дают, — огрызнулся Драко, но чай налил.

Гарри перевернул сумку, и из нее выкатилось кольцо.

 — Извини, но это единственный артефакт, который я нашел в твоем «зашибись-каком-надёжном» тайнике под полом.

Драко покраснел, причем так, как краснеют только блондины — от корней волос до ушей.

 — Видимо, мать… убедила отца убрать всё опасное куда-то. Но это не важно. Ты принес классную вещь!

Парень нацепил кольцо на палец и довольно помахал рукой. Потом посмотрел на скалящегося Гарри и сообщил:

 — Если ты решишь пошутить на тему того, что только что притащил мне кольцо, я дам тебе в зубы.

 — Я этого не говорил, ты сам сказал!

Драко с размаху попытался выполнить угрозу, но Гарри уклонился, в его голове мелькнула мысль о том, что именно это ему и нужно — хорошая драка.

После того, как они разошлись и починили комнату, Гарри вкратце рассказал о своем визите, заверил друга, что портреты предков не пострадали, и поинтересовался, что же за такое замечательное кольцо он похитил.

Оказалось, это был перстень наследника рода, штука почти бесполезная, но статусная и прикольная.

 — Ладно, Гарри, меня ждет Аврорат, — сказал Драко, поднимаясь из-за стола.

 — Неужели я отдохну от твоей физиономии в моей квартире, Драко? — поинтересовался Гарри, но сам себе быстро ответил, — навряд ли.

 — Думаю, у тебя есть пара часов, чтобы побыть в одиночестве и помечтать обо мне, — сообщил Драко и ломанулся к балкону, с которого можно было аппарировать. Не успел — заклинание щекотки свалило его по дороге.

 — Ты придурок! — простонал он, пытаясь сбросить чары, но безуспешно.

Помучив его минуту, Гарри снял заклятие, помог другу встать и выставил его на балкон легким пинком под зад:

 — Смотри, не променяй там меня на парочку авроров, — напутствовал он его, и Драко все-таки аппарировал в мэнор, пожелав Гарри заткнуться.

Гарри остался один. Как ни странно, появление в его жизни такого своеобразного друга шло ему на пользу. Он меньше пил, больше смеялся, крепче спал. Имея возможность каждый день выпускать пар в шуточных драках или жёстких магических дуэлях, он получал ежедневно необходимую дозу адреналина и по ночам не просыпался от кошмаров. После драки на кухне воспоминания о чете Малфоев отошли на второй план. Он сочувствовал Драко, фактически потерявшему отца, но картинка прикованного к постели сумасшедшего Люциуса потускнела.

Гарри упал на диван и включил телевизор — тот потрескивал, искривлял изображение, но все-таки выживал среди заклятий и показывал основные каналы. Переключив новости на какой-то безмозглый сериал, парень закрыл глаза и задумался.

Его жизнь не была нормальной. Все нормальное для него было связано с Джинни, в ней он видел воплощение всех своих идеалов. Она была заботливой, доброй, хозяйственной, но никогда и никто не назвал бы её клушей. В Джинни собирались все лучшие черты ото всех известных Гарри женщин. Он хотел называть её своей девушкой, невестой, женой, хотел возвращаться каждый день домой к ней, к её заботе и любви. Но не мог. Несколько дней спокойствия, и Гарри начинал срываться. Сначала он становился мрачным, потом раздражительным, а затем и опасным. Поэтому он только изредка наведывался в «Нору», забирал Джинни на прогулку или к себе, в лондонскую квартиру, а потом она возвращалась домой. Гарри знал, что она ждет от него предложения, он собирался его сделать, но не мог себя заставить. Он был уверен, что не пройдет и двух недель, как он сорвется и сделает что-нибудь непоправимое. На самом деле, это может произойти даже раньше. Если они заснут в одной постели, ему приснится кошмар, а Джинни — добрая, ласковая Джинни — решит его успокоить, он убьет, прежде чем проснётся.

 — Стоит не думать об этом! — сказал он вслух, а потом подскочил с дивана, бросил обездвиживающее заклятье и тут же нырнул за столик. В комнате кто-то был, он услышал, почувствовал чужое дыхание!

Телевизор замолчал, и наступила полная тишина.

Гарри выглянул из укрытия и с облегчением увидел замершего Малфоя.

Расколдовав его, он мрачно спросил, не опуская палочку:

 — Как ты впервые познакомился со мной?

 — Э… в лавке мадам Малкин, ты показался мне редкостным придурком.

Гарри опустил палочку, а Малфой продолжил:

 — Ты и сейчас кажешься мне редкостным придурком с редкостной паранойей.

Драко повернулся, чтобы закрыть дверь на балкон, и именно этот момент Гарри выбрал, чтобы рявкнуть любимое:

 — Постоянная бдительность!

Драко подскочил на месте, повернулся и повторил:

 — Ты редкостный придурок.

Гарри развел руками и сообщил:

 — Я знаю. Ну, как прошло?

Аврорам не очень понравилось видеть кого-то по фамилии Малфой в роли пострадавшей стороны, но они оперативно прибыли в мэнор, осмотрели все разрушения и пообещали разобраться.

 — Кстати, тебя по следам магии не раскроют?

 — Нет, — Гарри вытащил из рукава ещё одну палочку, — обезоружил кого-то из Пожирателей в Хогвартсе, теперь ношу как запасную.

 — Зашибись. Я живу с опасным психом с двумя палочками, — пробормотал Драко, любовно поглаживая свою собственную, купленную взамен той, что Гарри отобрал у него в поместье, и попросил, — будь добр, свали с моего любимого дивана.

Гарри покачал головой и направился на кухню, вслух рассуждая о «сверхнаглости некоторых слизеринцев».

Драко развалился на диване и удовлетворенно вздохнул. Пожалуй, из всех людей в друзья он выбрал бы себе именно этого неуравновешенного маньяка.

Драко давно уже не беспокоился о том, что произошло с его родителями. Отец выбрал свою участь, он уничтожил их семью, исковеркал жизни жены и сына, обрек их род на бедность и бесчестье. Матери Драко сочувствовал, но понимал, что ничем не поможет. Теперь его главная задача — начать жизнь с чистого листа и вернуть роду Малфоев блеск.

А что может быть лучше для начала новой жизни, чем дружба с Гарри Поттером?