Разрушитель магии (джен)

Илья Криницкий ожидал, что после выпускного экзамена-поединка жизнь его наладится, что мытарствам придет конец. Что не будет больше осточертевших тренировок — хоть с посрамленным Малраном, хоть с кем-то еще. И невольничьему бараку можно будет сказать «адьез».

Он ведь теперь свободный житель варварского поселения, думал Илья. И не просто свободный — его-де приняли в ряды воинов, высшей касты. И будет он теперь ходить в набеги, возвращаться с богатой добычей, а по возвращении пировать в Длинном Доме рядом с Вольгроном Сотней Шрамов. Ну, может, не рядом, но хотя бы за одним столом.

Вольгрон ведь как сказал: каждый воин нынче на счету. И фраза эта для Криницкого прозвучала на редкость обнадеживающе. Раз на счету, значит, еще один воин в клане будет не лишним. И ничего, что он бывший невольник. Разве нет?

Увы, как вскоре стало ясно, имел в виду вождь отнюдь не Илью. И не потому, что считал его хуже. Нет, то, что Криницкий оказался лучше хотя бы одного из воинов клана, стало ясно после поединка-экзамена. Скорее, наоборот. Вольгрон, похоже, слишком буквально воспринял «Пророчество о Разрушителе». И счел, что использовать вероятного героя «Пророчества» в качестве рядового вояки так же неразумно и непрактично, как забивать гвозди драгоценным камнем.

Что требовалось от Разрушителя, а также от его товарки по несчастью — Воплощенной Удачи — так это поскорее встретиться с Колдуньей и Вором. Дабы «Пророчество», наконец, исполнилось, а маги с их Империей, эти злейшие враги варваров, были повержены.

Для этого Разрушителю-Илье и Удаче-Кире требовалось для начала попасть в Темные Земли — потому что хотя бы Колдунью они могли найти только там. Про последнее прибежище сторонников Тьмы за его пределами было мало что известно… кроме того, что Темные Земли могут быть очень опасными, даже по меркам варваров. Не обещала быть безопасной и дорога туда. В противном случае и в Загорье народ из этих мест с большей охотой заглядывал, и наоборот: ответные визиты обитателей Темных Земель случались бы куда чаще. Но нет ведь, не случались.

Собственно, это и стало главной целью боевой подготовки Ильи и Киры. Дать им шанс хотя бы ступить на земли прислужников Тьмы, по пути туда не погибнув. С ними же, кстати, вызвался идти Малран. Хотя нельзя сказать, что обоих порадовало это обстоятельство. Впрочем, Криницкий отнесся к желанию бывшего наставника предельно прагматично. Сочтя, что лишний меч им не помешает. Не говоря уж о том, что в этом мире Малран ориентировался гораздо лучше их двоих… во всяком случае, по эту сторону гор.

Конечно, Илья немного опасался мести со стороны пылкого, посрамленного на ристалище, юнца. Но успокоил себя, предположив, что все изначально так и задумывалось — поражение Малрана, коего превзошел собственный ученик, дальнейшее участие молодого наставника в его судьбе. А коль Малран знал заранее, к чему все идет, то и поводов для обиды, тем паче, для мести у него не имелось.

Рассуждения эти соответствовали действительности примерно в той же степени, что и любые другие мысли, направленные на самоуспокоение. То есть, представляли собой в лучшем случае полуправду. Зато помогли Криницкому избавиться от страха хотя бы перед предательством, ударом в спину. И то хлеб. Ведь всякий страх, как известно — не самый лучший спутник в походе.

А прежде чем отправить всех троих в путь, Вольгрон лично съездил к проводнику по Темным Землям и договорился с ним. Обитать проводник предпочитал все-таки по эту сторону гор, что было, хоть парадоксально на первый взгляд, но вполне объяснимо. Видимо, захваченное Тьмой Загорье никак нельзя было назвать приятным для жизни местом.

С другой стороны, и пребывая в этих краях, проводник сторонился человеческого общества, живя даже в большем уединении, чем давешний знакомец Ильи — Хранитель. К Хранителю-то, по крайней мере, заходили люди из ближайшего селенья: еду приготовить, еще как-либо по хозяйству помочь. Проводник же пропитание себе добывал сам. Либо покупал на деньги, полученные от клиентов вроде Вольгрона, либо, если заработков не было, промышлял охотой. Но даже когда ему приходилось идти на контакт с людьми — хоть зарабатывая деньги, хоть тратя их — проводник сводил его сугубо к процессу обмена.

Приехав за товаром в какой-нибудь городок или деревню, проводник убирался оттуда сразу же, едва только нужная ему вещь или снедь была получена. Ни на день, ни даже на часок там не задерживался. И никаких знакомств с местными жителями… да и жительницами тоже, никаких пьяных посиделок в таверне. Все перечисленное проводник почитал бесполезной тратой драгоценного времени, а к выпивке так и вовсе относился, как к отраве.

В свою очередь, если проводник подряжался помочь кому-то добраться в Темные Земли и чего-то в них разыскать, от подопечных он требовал две вещи. Во-первых, не предпринимать никаких попыток завести с ним дружбу, не говоря уже о любви, или хотя бы спровоцировать его на посторонние разговоры. Ну а во-вторых, указаниям проводника надлежало подчиняться беспрекословно, не задавая лишних вопросов.

Более того, даже имени проводник по Темным Землям не имел, чем опять напомнил Хранителя. Все его так и звали: Проводник. Говорили, что таков уж его обет — отказаться от своего прошлого, от имени и привязанностей, даже от самой личности. И когда он умрет или просто не сможет заниматься своим делом, когда найдет себе преемника — тот тоже должен будет забыть свое имя и называться просто Проводником.

Обо всем этом рассказывал словоохотливый Малран, пока они, напутствованные Вольгроном, шли к жилищу Проводника. Все трое: Илья Криницкий, его бывший наставник, а также Кира, чья чудесная удача призвана была их хранить.

В кольчуге, даром что облегченной, в рогатом шлеме и с арбалетом за спиною вид у девушки теперь мог показаться даже грозным. Но только, увы, на первый взгляд. Присмотревшись же, все равно нетрудно было заметить хотя бы ее лицо — чуть грустное, немножко растерянное и даже, порою, затравленное. Примерно таким оно было еще в ту пору, когда Илья и Кира встретились в камере на имперской заставе. И почти не изменилось.

Криницкому таким выражением лица вкупе с боевой амуницией девушка напоминала маленькую собачонку, оставленную на привязи — охранять что-то, но на надежного охранника ну никак не тянувшую. Собачонка такая могла сколь угодно громко лаять, но своим видом, не то взволнованным, не то испуганным, внушала не страх, а жалость. И совсем не внушительные размеры ее впечатление только усиливали.

Словоохотливостью Кира не отличалась. За несколько дней пути с Ильей они побеседовали всего один раз. И то недолго.

— Что ж ты грустная-то такая? — вопрошал Криницкий, желая подбодрить спутницу, и даже попробовал похлопать ее по плечу, но девушка проворно увернулась, — не по душе, смотрю, тебе эта затея?

— А тебе по душе? — вопросом на вопрос отвечала Кира, а потом послала еще один вопрос вдогонку, — или тебе нравится делать что-то, к чему тебя принуждают?

— Не всегда мы делаем лишь то, что сами хотим, — философски изрек Илья, разводя руками, — такова уж жизнь… видимо. Можно подумать, ты до сих пор жила, как хотела, а теперь вот…

— Всякое бывало, — небрежно бросила Кира, без лишних церемоний перебивая собеседника, — пока дома жила, у родителей… там серединка на половинку была. Могла играть, гулять в свое удовольствие. Но если мама с папой что-то говорили… что-то сделай, а что-то не делай — приходилось слушаться. Но вот когда в плен первый раз попала — там, сам понимаешь. Слушаться приходилось больше, наказывали строже. А вот свобода… ее, почитай, и не стало совсем.

— В плен? Первый раз? А как?.. — вопрошал удивленный Илья, внутренне сочувствуя жизни спутницы — вроде короткой, но оказавшейся, похоже, весьма насыщенной. Причем далеко не приятностями.

— Как-как — в детстве еще, — молвила девушка и закатила глаза, — впрочем, это долгая история. Не хочется ею тебя утомлять.

Хоть и нельзя было назвать Киру приятной собеседницей, но дело свое она знала… а может, знания от нее здесь и не требовалось. Так или иначе, но дар ее таинственный сработал как часы. Несколько дней пути до жилища Проводника прошли без приключений и даже без особых хлопот. Не считая, конечно, необходимости разводить костер и готовить еду на привале.

Проживал Проводник в предгорьях — по служебной, так сказать, необходимости держась поближе к границе владений Тьмы. И когда Илья, Малран и Кира подошли к его дому, лично Криницкий понял, что разница между Проводником и Хранителем гораздо больше, чем он предполагал.

Собственно, и сходство-то этих двоих, похоже, ограничивалось разве что отсутствием имен и нелюдимостью. Но Хранитель жил в нормальном доме — даже роскошном, если сравнивать с хибарами варваров. Тогда как Проводнику домом служил цельный кусок скалы, в коем неведомая сила прорубила проемы для окон и входной двери. Да и помещения кое-какие, наверняка.

К тому же в мизантропии Хранителя чувствовалась какая-то наигранность. Какое-то кокетство. Он мог ворчать на дурно пахнущих людишек из поселений, но охотно принимал их помощь, даже терпел присутствие. И потому селиться предпочел все-таки поближе к предметам своей якобы ненависти. На последнее пойти его наверняка заставил расчет: очень трудно жить совсем одному, когда ты стар и немощен.

Совсем другое дело — Проводник. Его неприятие людского общества было искренним и компромиссов почти не допускало. Потому обитал он в совсем уж безлюдном уголке мира. С одной стороны горы, с другой обширные пространства, занятые девственными хвойными лесами… на ум Криницкому при виде их еще приходило слово «тайга». И никакой дороги к обители Проводника не вело. Желающим встретиться с ним могли рассчитывать разве что на ориентиры и карты, полученные от сведущих людей. Всем же остальным, несведущим и, паче, неплатежеспособным делать здесь было нечего. Принимать гостей Проводник желанием не горел, как не был рад и экскурсиям любопытных зевак.

В дверном проеме жилища Проводника не было, собственно, двери, а в проемах оконных — ни рам, ни ставен, не говоря уж о стеклах и занавесках. По этой причине так называемый дом был похож на череп некоего исполинского, но ныне, к счастью, мертвого существа. Особенно издали.

Сам хозяин сидел прямо на земле, у порога. Притянув колени поближе к туловищу, а спиною привалившись к стене дома-валуна. Относительно молодой, он успел зарасти густой черной бородой. А одет был в буро-грязно-зеленый плащ с капюшоном, такие же штаны и рубаху, перевязанную ремнями. Под цвет одежды были и сапоги.

Никаких слов приветствия трем пришельцам Проводник не сказал. И даже на появление их никак не среагировал, продолжая молча сидеть и смотреть куда-то мимо… или сквозь подошедших чужаков.

Впрочем, эта безмятежность, даже отрешенность какая-то от мира, оказалась ложной. Стоило одному из пришельцев — а именно, нетерпеливому Малрану — сделать лишний маленький шажок в его сторону, как Проводник в одно мгновение подскочил на ноги, а в каждой руке у него сверкнуло по метательному ножу.

«И откуда он их достал, когда успел?..» — с удивлением и толикой восхищения подумал еще Криницкий.

Его бывший наставник, а ныне спутник испуганно отпрянул. Тогда как сам Илья вскинул руку с раскрытой ладонью — интернациональный жест, обозначающий мирные намерения.

— Вы от Вольгрона, — не спросил, а констатировал Проводник сухим, грубоватым и почти лишенным эмоций голосом, — наверняка от него… больше никого я не ждал.

— Ну да, — подтвердил Криницкий, — нам…

Проводник не дал ему договорить — перебил, переходя сразу к делу.

— Вам нужно что-то, что можно найти только в Загорье, — были его слова, — и тот, кто послал вас сюда… вождь Сотня Шрамов, сказал, что я могу вам в этом помочь. Так?

— Так, — отвечал Илья.

— Тебе заплатили, — не то задал вопрос, не то напомнил Малран.

— Солнце встает на востоке, — такими словами отреагировал Проводник на его реплику, — трава зеленая. Горы высокие… и падать с них больно. Ох, как больно… Что, продолжим сообщать друг другу очевидные истины или все-таки перейдем к сути?

Последний вопрос был риторическим, и ответа на него хозяин дома-черепа дожидаться не стал.

— Теперь по поводу моей сделки с Вольгроном, — поспешил он внести ясность, — да, мое время стоит дорого и да, ваш вождь не поскупился. Однако это не значит, что я должен с вами нянчиться, вытирать сопли и помогать снять штаны, когда кому-то из вас приспичит облегчиться. Скажу даже больше: сделка будет считаться выполненной, если вы хотя бы выйдете из-под этих гор… ступите в Темные Земли живыми. Глядя на то, какое мясо вы собой представляете, я понимаю, что даже этого добиться будет нелегко.

— А разве там… опасно? — робко поинтересовалась Кира, зачем-то тыча рукой в направлении каменистых горных склонов и белеющих вершин.

Проводник подошел к ней почти вплотную и сперва молча оглядел с ног до головы. Выражение лица у него при этом выражало такую нескрываемую и подчеркнутую брезгливость, что могло показаться: Проводник вот-вот плюнет Кире в лицо.

Однако ж не плюнул. И даже ответил — вполне обстоятельно.

— Там, — небрежным тоном передразнил он девушку и тоже потряс рукой, указывая на горы, — там, дитятко, не просто опасно. Там смертельно… пройти по горам невозможно в принципе. Потому последние приспешники Тьмы за ними и укрылись, как за крепостными стенами. Неприступными крепостными стенами.

Сказав это, Проводник сделал паузу длинною в несколько мгновений. Так, чтобы сведения, которые он только что сообщил, получше отложились в головах Киры, Ильи и Малрана. После чего продолжил:

— А путь в Темные Земли один, и проходит он не над, а под горами… чтоб вы знали. Единственный туннель… и да: идти по нему… хе-хе, далеко не весело. Паучьи гроты чего стоят. А есть еще Пещера Иллюзий и… ну да ладно. Лучше сами увидите. В любом случае, лично я вам не завидую. Да что там — всем нам не завидую, если честно.