Разрушитель магии (джен)

Если делаешь что-то впервые, вообще-то всегда бывает, хоть немного, но страшно. Зато и запоминается на всю жизнь. Это тем более справедливо, когда избегаешь смерти… ну или попадаешь в плен. Да после того, вдобавок, когда на твоих глазах убивают кого-то из близких.

Однако десятилетней Кире не иначе, как повезло. В то первое пленение, о котором она годы спустя вскользь обмолвится в разговоре с Ильей Криницким, разбойник, отловивший девочку, оказался не совсем уж бесчеловечным подонком. Даже морали какой-то не был чужд. «Убивать я ее не собираюсь, — говорил он подельникам, — не могу в общем».

А может, повезло не Кире, а как раз тем, кто ее пленил. Ведь вместо очередного трупа на своей совести, разбойники получили живой ходячий талисман, приносящий удачу. Вот уж действительно трудно сказать однозначно. Причинно-следственные связи — они порой так переплетены, до того между собой перепутаны, что не всегда разберешь.

«Она знает, где золото», — увещевал совестливого подельника разбойник с топором, намекая, что оставлять в живых человека с подобными знаниями не только глупо, но и опасно. Кого угодно: хоть мужика, хоть женщину, хоть ребенка.

Два других разбойника придерживались того же мнения. Но их подельник — тот, кто еще держал Киру за шиворот — поспешил их успокоить. Сообщив, что хоть эта девочка и узнала лишнего, но рассказать о тайнике никому не сможет, даже оставшись в живых.

«Разве что нагрянут имперские вояки и вызволят ее, — допустил этот разбойник, — но если так и впрямь случится, золото нам всем уже будет без надобности».

В итоге все четверо сошлись на том, что судьбу маленькой пленницы должен решить главарь шайки. К нему-то Киру и повели. А на пути проведали тайник с золотом. Заглянули внутрь берлоги-норы и убедились, что подземная пещера по-прежнему завалена золотом: если что и пропало оттуда, то заметить было трудно.

«Повезло тебе», — так прокомментировал результаты осмотра разбойник с топором, покосившись в сторону пленницы.

А после визита к тайнику… Кира думала, что убежище, в котором затаилась пленившая ее шайка, находится в самой глубине леса. И представляет собой какую-нибудь пещеру. Ну, или скопище шалашей, например. Однако девочка ошиблась. Как оказалось, разбойники поселились в маленькой глухой деревушке. Давно покинутая прежними жителями, она, похоже, ни на йоту не интересовала власти — хоть имперские, а хоть даже местные, заправляющие в провинции.

Дома здесь стояли покосившиеся, крыши кое-где прохудились, а от заборов остались одиночные доски — остальное, судя по всему, ушло на дрова. Не было слышно привычных звуков, вроде лая сторожевых собак, мычания коров или визга играющей детворы. И лишь один какой-то голос, громкий и пьяный, заметно заплетавшийся, горланил тоскливую песню.

Не оправдались ожидания Киры и насчет главаря шайки. Вместо звероподобного человека-горы, по уши заросшего бородой, им оказался невысокий мужчина средних лет. Что примечательно — единственный из увиденных девочкой разбойников, чья борода хранила следы ухода, а одежда не казалась обносками.

Занимал главарь самый большой из домов деревни — как видно, раньше здесь проживал не то староста, не то местный помещик. Дом, кстати, оказался новому хозяину под стать: во всяком случае, ни заброшенным, ни превращенным в свинарник, он не выглядел.

Когда к нему пожаловала четверка подельников с маленькой пленницей, главарь как раз сидел в высоком деревянном кресле и… листал какую-то книгу. Книгу! Притом, что Кира, например, даже грамоте не была обучена. Вообще, в Геруне умение читать и писать считалось, скорее, исключением, чем нормой. Лишь немногие, в их числе мать Киры, сподобились самостоятельно выучить алфавит, чтоб хотя бы прочесть в случае надобности бумажки с печатями, то выходившие из городской управы, то присылаемые от наместника или из самой столицы. Герунский голова не первый год грозился устроить в городке школу, дабы хоть детвора выросла грамотной. Но покамест дальше разговоров дело не пошло.

А тут… какой-то разбойник, отброс рода людского из глухой деревушки, держит книгу в руках и скользит по ней взглядом, листает так же легко и естественно, как, например, та гнида Ланик — пьет. Вернее, пил.

На миг руки Киры инстинктивно сжались в кулачки при воспоминании о предательстве полудурка. Вернее, о том глупом поступке, стоившем жизни ее отцу и свободы самой девочке. Об очередном глупом поступке в жизни Ланика. Впрочем, так же быстро Кира и успокоилась. В конце концов, за глупость свою полудурок и так уже поплатился.

Хоть Кира и не умела читать, а видеть ей пару раз книги приходилось — в доме кого-то из соседей. И потому девочка могла с полным правом заявить, что книга, которую читал главарь, выглядела, мягко говоря, необычно. Во-первых, она была непривычно тонкой. Отнюдь не том размером с кирпич. Во-вторых, обложка блестела, точно мокрая или обмазанная жиром, оказалась какой-то цветастой… из-за рисунка. Некое суровое мужское лицо с бородой и шрамом было воспроизведено с необычайной точностью — как же надо было постараться неведомому художнику! Наконец, листы книги оказались донельзя тонкими и почти белыми. Ничего подобного в книгах, стоявших на полке в соседском доме, девочка не видела.

Читая, главарь улыбался — чуточку загадочно, с хитрецой, но совсем не злобно. А, увидев вошедших, спешно закрыл и отложил книгу, сам же вмиг принял вид серьезный и сосредоточенный.

— Та-а-ак, и кто у нас здесь? — вопрошающе молвил предводитель разбойников, зачем-то складывая пальцы рук «домиком».

— Девчонка, — отвечал разбойник с топором, — а с ней еще два мужика каких-то было…

— Видно, что не мальчишка, — перебил главарь, — к делу. Ближе к делу.

— Они как-то узнали, где мы прячем добычу, — пояснил другой разбойник из четверки, — золото, драгоценности. Решили вот поживиться… целую тачку прикатили.

— Но пали позорной смертью, — сообщил с ноткой торжественности в голосе разбойник с топором.

— Интересно, конечно… но странно, странно, — флегматично произнес главарь, зачем-то покосившись на потолок, словно именно там мог отыскать ответ, — мужики-то понятно… тачка. Но девчонка-то им зачем? Если они и впрямь хотели умыкнуть наше золото, какой им толк от девчонки? Разве она могла им сильно помочь? С этими слабенькими ручками?.. Кстати, ничего не пропало?

На последнем вопросе спокойный рассудительный тон покинул главаря, и в голосе появилась строгость, даже суровость. Таким же суровым на миг сделался и его взгляд.

— Нет-нет, ничего, — поспешно отвечал один из разбойников, смутившись под этим взглядом.

— Так не успели, говорю же, — вторил его подельник, несший на плече топор, — больше ничего не стянут, гы-гы. Мы бы и девчонку порешили, но Вакар… этот размазня…

— Стоп-стоп, — главарь громко хлопнул в ладоши, перебивая его излияния, — мне интересно, а с чего вы тогда взяли, что те двое… и это дитя задумали обчистить наш тайник? А как вам такое предположение? Все трое отправились на охоту… или по грибы… да мало ли. Любой повод сгодиться. Лес большой, всем дела хватит. Как и места. Ну а тачку они взяли, чтобы везти девчонку, если она вдруг из сил выбьется, идти не сможет.

Разбойники озадаченно переглянулись, не найдя, что ответить. Предположение главаря, конечно, выглядело притянутым за уши. Но не намного больше, чем их собственное объяснение присутствия в лесных дебрях двух мужиков с тачкой.

У Киры же при словах предводителя шайки в душе затеплилась надежда. Что-де разбойники отпустят ее… но не тут-то было.

— А не один хрен? — это подал голос головорез с топором, — мало ли, что эти жмурики там задумали. Все равно девчонка видела, где золото спрятано.

— Ты ведь нас тайник проверить послал, — вторил, напоминая главарю, другой разбойник, — ну мы и проверили... по дороге сюда. Пока эту козявку вели. И с ней, значит…

— Даже так? — главарь поморщился, точно от головной боли, воротя лицо, — ох, болваны… ну какие ж болваны, Тьма вас возьми!

— А этот слюнтяй… — вновь завел свою песню разбойник с топором, кивая в сторону молчаливого Вакара.

— Достаточно, — перебил его, отчеканив командным голосом, главарь и обратился к совестливому разбойнику, — Вакар! Не захотел убивать ребенка — дело твое. Осуждать тебя я не собираюсь… не за что, по большому счету. Однако раз ты ее притащил, теперь это твоя пленница и больше ничья. Можешь продать ее, можешь заставить на себя работать... как хочешь, пользуй, мне плевать. Как и всем, здесь присутствующим. Главное, помни: ты за нее отвечаешь… и да: кормишь тоже сам. На этом все. Вопросы будут?

У разбойников вопросов не было, они, все четверо, кто руками развел, кто головой помотал. Нечего по большому счету было спрашивать и Кире… другое дело, что от этого «как хочешь, пользуй» из уст главаря девочке стало не по себе. Уж очень двусмысленно звучала эта фраза. Вернее, могла толковаться чересчур широко и вольно.

Еще когда Кира была совсем маленькой, мать пугала ее лихими людьми. Говорила, что если дочурка уйдет гулять далеко от дома, особенно ночью, и если даже просто не будет слушаться родителей — ее поймает разбойник, утащит-де в свое логово и надругается. Значения слова «надругается» девочка в ту пору еще не знала, но оно все равно звучало для нее угрожающе. Ибо казалось чем-то средним между двумя однозначно неприятными словами: «надавать» и «ругаться». А надавать можно по шее или по заднице, что бывает больно. Да и когда ругаются, в этом тоже нет ничего хорошего.

Что уж говорить про то время, про тот возраст, когда Кира попала в разбойничий плен. Теперь подлинное значение угрожающего словечка было ей уже знакомо — из разговоров с все теми же герунскими шалопаями, любителями использовать странный дар девочки.

То есть, годам к десяти Кира знала, что детей вовсе не аисты приносят. И ни в каком саду-огороде ее родители случайно не обнаружили. Оттого-то решение главаря, по сути отдавшего девочку в рабство одному из разбойников, напугало ту еще сильнее. Срочно следовало спасать положение. И коль уж выпал жребий жить теперь в разбойничьем логове, надо было попробовать хотя бы в нем занять место получше. Не бесправной пленницей, над которой при желании можно «надругаться», а кем-то важнее, полезнее.

И Кира увидела единственный способ добиться этого. Потому и решилась на неожиданное признание.

— Подождите! — выкрикнула она, и пять пар глаз разом недовольно уставились на девочку, точно та не то грязно выругалась, не то звучно испортила воздух, — у меня есть… даже не вопрос… ответ. Мой отец и тот второй… его Ланик звали… так вот: мы действительно шли к вашему тайнику.

— Если до тебя не дошло, то говорю лично: это уже не важно, — недовольно изрек главарь, выговаривая последние слова медленно, почти по слогам, — была проблема, и проблема решилась. И это хорошо. Кто-то погиб… ну а ты радуйся, что хоть в живых осталась.

— Да не в том дело! — голос Киры чуть ли не срывался от волнения, а слова посыпались скороговоркой, — я вам хочу сказать… в общем… зачем отец и Ланик взяли меня с собой. Дар у меня… приманивать удачу… больше для других… вот. Потому и взяли. Я один раз пошла наудачу… и нашла ваш тайник. Отец хотел… чтобы я снова наудачу пошла… и нашла опять, вот так. А то дорогу-то я забыла…

— Глупость, конечно, — главарь хмыкнул, — давно не слышал подобной ерунды. Хотя отдам должное: даже она кое-что объясняет. Хотя дело может быть не столько в даре, сколько в суеверности твоего папаши.

— Покойного папаши, — зачем-то поправила, да еще и ворчливым голосом, Кира. И запоздало устрашилась своей неосторожной дерзости.

— Покойного, так покойного, — не стал спорить главарь, — не в том ведь дело. Я не знаю, на что ты рассчитываешь, приписывая себе фантастическую удачливость, но спешу разочаровать. Дело, скорее всего, было так. Первый раз ты обнаружила наш тайник случайно. Гуляла по лесу… или от зверей убегала — и вот тебе повезло. Или не повезло, с какой стороны посмотреть. А отец твой… покойный и рад был поверить. Так хотелось ему добраться до наших сокровищ, что готов был за соломинку хвататься. Как утопающий.

— Ну, вообще-то… неплохая соломинка-то получилась, — вмешался в разговор один из разбойников, — когда мы их нашли, они уже неподалеку от тайника ошивались. Потому и встретились. А иначе… ну, лес-то большой. В общем, если б мы этих крыс не остановили, они и… того. Могли даже найти тайник… я уверен.

— А я что говорила! — снова затараторила Кира, — да меня, чтоб вы знали, потому на всякие игры опасные и подбивали. И не только на игры. В чужой огород залезть — возьмем Киру. Стянуть из лавки чего — без Киры никак…

— Да-а-астаточно! — едва ли не выкрикнул, растягивая первый слог, главарь, перебивая девочку, а сведенные «домиком» его ладони столкнулись с оглушительным хлопком, — ты далеко пойдешь, дитя, помяни мое слово. Если выживешь, конечно. От горшка два вершка, а знаешь уже, кого на какую наживку ловить. Что нам, лихим людям, без удачи как без воздуха, налету просекла.

После секундной паузы он откинулся на спинку кресла и, вздохнув да томно закатив глаза, подвел под разговором черту.

— Удача лишней не бывает, тут и говорить не о чем, — голос главаря звучал теперь негромко, но по-прежнему весомо, — но… принимать обещания слепо на веру я не привык. Поэтому придется провести проверку. Завтра, вместе с парнями займетесь тем, что у меня на родине еще называется «грабить корованы»…

Последнее слово он произнес нарочито с ошибками, особо выделяя каждую из двух «о», точно считал это забавным.

— …примерно в дне пути отсюда тракт проходит. Не ахти какой оживленный, на то и провинция, но мы частенько туда выходим поживиться. Так вот, обычно, даже когда налет оказывался удачным, хотя бы один… а чаще двое из наших бывали ранены. Одного даже убили как-то. На ближайший налет парни возьмут тебя с собой… Вакар, проследи, чтобы не было… никаких накладок. Понимаешь, о чем я?

Разбойник, к которому главарь обращался, молча кивнул. А сам предводитель шайки перешел, наконец, к изложению условий сделки с Кирой:

— Если при твоем присутствии, девочка, исход будет другим… то есть, и добычу мы получим, и потерь не будет — тогда я тебе поверю. Станешь нашим талисманом, и я лично возьму над тобой опеку. Будешь жить… ну хотя бы здесь, в этом доме. Не самое худшее место в деревне, уж поверь.

О том, что будет, если налет не удастся, главарь предпочел не говорить. То ли считал лишним, а судьбу Киры в таком случае — очевидной. А может, щадил девочку, не считая нужным сверх меры ее стращать.

— Условия те же? — напоследок поинтересовался один из разбойников.

— Разумеется, — отвечал главарь, — деньги — половину кладем в тайник, половину распределяете между собой. Товар какой попадется… его сбыт я тоже беру на себя. Без обид. Вы же сами понимаете: вам, сколько ни дай, все пропьете и спустите на продажных трактирных девок-страхолюдин. Бр-р-р… А так хоть какой-то запас получается. На черный день.

Ночь Кира провела в доме, который занимал Вакар. Просидела-продрожала в углу единственной комнаты на соломенной подстилке. Но опасалась девочка напрасно. Разбойник не только не пытался «надругаться», но и вообще почти не обращал на свою личную пленницу внимания.

А наутро с пару десятков разбойников, включая Вакара и других убийц Ланика и отца Киры, направились к тракту, девочку прихватив с собой. Путь действительно занял весь день, да и то в спешке. На привал, например, останавливались лишь раз. Не зря ведь деревня, занятая шайкой, когда-то обнищала и была заброшена. Проходи тракт поближе, кое-что и ее жителям могло перепасть.

До места назначения — широкой земляной полосы, как шрам пересекавшей заросший луг — разбойники добрались уже в сумерках. И лишь тогда решились дать себе полноценный отдых. Назначив часовых, завалились спать, а Киру, дабы не сбежала, для надежности связали. Сделать последнее, кстати, без напоминания со стороны подельников пришлось Вакару. Выражение лица у разбойника при этом сделалось чуть ли не виноватым.

На рассвете часовой растолкал остальных: караван приближался! И хозяева его, судя по всему, время ценили, не желая его тратить столь бездарно, как на сон. Большинство разбойников залегли в зарослях, обрамлявших обочину, или в ближайшей канаве. Пара лучников укрылась в росшей неподалеку маленькой рощице.

Заминка вышла разве что с одним вопросом: где должна находиться Кира. Один из разбойников — тот, который давеча зарубил топором полудурка Ланика — предлагал оставить девочку связанной прямо на тракте, на пути каравана. Но от затеи этой пришлось отказаться. Сама Кира осторожненько так и вежливо предположила, что тогда она окажется ближе к караванщикам, чем к участникам налета. А значит, удача ее перейдет опять-таки к каравану.

Детина с топором, конечно, презрительно и скептически хмыкнул. Но остальные разбойники с доводом девочки согласились. Так что позицию та заняла в тылу передовой группы, засевшей в зарослях.

Первыми вступили в игру лучники. Едва только на широкой полосе тракта показались лошади с шедшими в авангарде охранниками, из рощицы вылетели одна за другой две стрелы. Первая воткнулась прямо в лицо одному из охранников, вторая угодила его товарищу в незащищенную шею.

Лошадь третьего охранника порывалась встать на дыбы от испуга, тот смог успокоить ее в последний миг… и оттого потерял время. А где-то неподалеку меж тем щелкнула тетива арбалета, и небольшой юркий болт вонзился злополучной лошади в бок.

На этот раз удержаться в седле охраннику не удалось: сброшенный, он рухнул на землю и больше не поднялся. А из зарослей один за другим повылазили разбойники с мечами и кинжалами.

«Засада! — разнеслось в утренней тишине, — грабят!»

Конным охранникам не составило бы труда перетоптать пеших налетчиков… будь у них побольше места для маневров. Однако на полосе тракта, не слишком широкой да еще запруженной вереницей повозок, возможности такой не было. Напротив, в ближнем бою конники оказались уязвимы. Вернее, лошади. Стоило подобраться к животному да пырнуть кинжалом — и очередной всадник был обречен.

В крайнем случае, можно было метнуть в лошадь нож. Таковые в разбойном арсенале тоже имелись.

Конечно, беззащитными и конных охранников нельзя было назвать. Однако даже особо ретивых, недосягаемых для ближней атаки, удавалось сразить стрелой или арбалетным болтом. Разили лучники и арбалетчики нападавшей стороны раз за разом без промаха.

Да, двум из охранников хватило догадливости спешиться. И в бой они вступили уже твердо стоящими на ногах, на земле. Вот только численный перевес был отнюдь не на их стороне.

И, разумеется, в охране тоже имелись свои арбалетчики. Но вот незадача: меткость в этот раз изменила им. Ни один из выпущенных ими болтов не попал цель.

И потому меньше чем за час все было кончено. Тела охранников валялись поперек тракта или у обочин. Работники мирные, безоружные, успели дать деру, да так, что никто и не заметил.

— Это все? — вопрошал один из разбойников, настороженно озираясь и вытирая левой рукой пот со лба. Рука правая на всякий случай продолжала сжимать рукоять кинжала.

Как оказалось — не все. В одной из повозок, ближе к хвостовой части каравана, обнаружился один живой человек. Совсем молодой, длинноволосый… и одетый непривычно богато для провинции.

То оказался сын главы купеческого дома из самой столицы. И караван он вел не столько для торговли, сколько для переезда в один из провинциальных городков. Где все дешевле, люди беднее… а значит, можно по дешевке скупать тамошнюю землю. Ну и продавать потом — когда цивилизация, разносимая по всему миру имперскими легионами и боевыми виманами, окончательно закрепится в этом глухом месте.

Задумку свою купеческий сынок полагал почти гениальной. Не учел он только одного: в провинции народ, хоть и небогат, но и не беззащитен. А иные местные обитатели могут оказаться даже опасными.

Теперь же юное дарование от стяжательства волок, ухватив рукой за волосы, один из разбойников — показать подельникам этот живой трофей. Впрочем, к чести купеческого сына, сориентировался в обстановке тот быстро. И поступил, как и подобает достойному представителю торгового сословия. То есть поспешил предложить пленившим его головорезам что-то вроде сделки.

— Нет! Не убивайте меня! — голос пленника звучал пронзительно и чуточку плаксиво, — мой отец богат! Он заплатит выкуп!

— Главарь разберется, — решил разбойник, державший его за волосы. И остальные спорить не стали.

В конце концов, только умница-главарь мог провернуть дельце с выкупом. Привлечь кое-кого из чиновников в провинции, пообещав им долю от выкупа, передать через них папаше-купцу послание от плененного сыночка. Потом назначить время и место — когда и куда должен быть доставлен выкуп. Да еще так, чтобы, во-первых, не раскрыть убежища шайки, а, во-вторых, избежать такого исхода, когда и главарь, и другие разбойники получают от вероломного купчины булат вместо золота, причем в спину. Последнее могло случиться, если пленника преждевременно освободят. Ну, или будут держать недостаточно далеко от заботливого родителя.

Впрочем, волноваться рядовым членам шайки было по большому счету не о чем. Свою часть дела они сделали. И то, что в руки им попал некто богатый и готовый не скупясь выкупить свою свободу, иначе как чудом назвать было нельзя. До сих пор в плен попадали разве что мелкие сошки, вроде купеческих приказчиков да чиновников средней руки. И то редко. Чаще же разбойникам из заброшенной деревни приходилось довольствоваться товарами да кое-какими деньгами, отнятыми у караванщиков.

Но на сей раз с караваном им повезло, причем вдвойне. Мало того, что с ним шайка получила драгоценного пленника. Так, вдобавок, коль купеческий отпрыск направлялся не продавать, а скупать, вез караван не столько товары, сколько деньги. Точнее, целые сундуки с монетами. Их разбойники обнаружили, обыскивая повозки.

Не погрешил бы против истины тот, кто сказал бы, что эта шайка сорвала большой куш. А главное — в этот раз обошлось без потерь.