Сказка о доме (джен)

Ифе сбила Гарри с ног, но, крепко ухватив за ворот рубашки, не дала упасть. Гарри, пытаясь устоять, хватал воздух ртом и смотрел в ее озлобленное хмурое лицо. Ифе, совсем как птица, гневно смотрела в ответ. Это ощущение отчаяния и беспомощности было ему уже знакомо, но настолько сильный ужас его охватил впервые. Ифе всегда была жестокой, и когда она взбесилась в первый раз, Гарри боялся, что она его убьет. И теперь он знал, что она способна это сделать. После мамы чего ей с ним мелочиться?

Гарри отчаянно пинался и пытался вырваться. Но она была слишком высокой, особенно когда стояла так близко. Может, все родственники Снейпа были высокими и черноволосыми? По этой линии, по крайней мере, да. Гарри хотел закричать, но она усилила хватку, и из его рта вырвались лишь свист и бульканье. И что еще страшнее: Гарри не представлял, куда делись остальные взрослые! Услышат ли они вообще, если он позовет на помощь? Вдруг они ушли из дома? Он мог поклясться, что Ифе знает все. Ифе, кстати, даже не замечала его пинки, такими беспомощными были все его усилия.

— По-моему, я велела тебе не дерзить! — усмехнулась Ифе и хорошенько встряхнула его. — И просто чтоб ты знал, здесь ничего не принадлежит твоей грязнокровной матери. Здесь все принадлежит леди поместья Принцев, а это я, нравится это моему милому племянничку или нет. У тебя нет права здесь жить — ни у кого из вас нет!

Ее слова били Гарри, как хлесткий ветер, но он не мог отвлечься от мыслей о неминуемой смерти и действительно вслушаться. Внезапно Ифе насильно вздернула его лицо левой рукой за подбородок и, когда он посмотрел на нее, заткнула ему рот. Она держала его мертвой хваткой, и Гарри подумал, что она может сломать ему челюсть.

— Мальчик-который-выжил, — сказала Ифе, как будто проговаривая запоздалую мысль. — Ты знаешь, что его считают самым сильным темным магом за всю историю человечества! Было бы смешно, неправда ли, если бы Ифе Принц смогла сделать то, чего не смог Темный Лорд!

Ее губы искривила усмешка. Гарри судорожно задышал. Наверное, так чувствовал себя оказавшийся под ботинком муравей. Описанный подвиг мог бы польстить тщеславию Ифе, но Гарри сомневался, что Волдеморт опустился бы настолько, чтобы душить руками — ведь у него была палочка. Кстати! Его палочка! Где она?! Гарри отцепился от рук Ифе и принялся шарить по карманам.

Не то чтобы одиннадцатилетний мальчик мог противостоять… ведьме, Гарри вряд ли даже сосчитал бы, сколько ей лет, но даже так — что еще ему оставалось делать? Он нащупал палочку, но Ифе, видимо, все же считала, что он способен защищаться, потому что швырнула его на пол и выхватила собственную палочку. У Гарри кровь застыла в жилах, он закрыл глаза, думая, что сейчас будет вспышка света, а потом темнота. Но вспышки все не было. Вместо нее раздался пронзительный смех:

— О, посмотрите-ка! Наш спаситель испугался! А? Нашему маленькому хозяину страшно?

Гарри распахнул глаза. В груди до боли колотилось сердце. Он открыл рот, но Ифе его опередила:

— Кричи сколько хочешь, маленький гаденыш. Увидишь, что будет, — зловеще пригрозила она.

Что же делать, лихорадочно думал Гарри. Может, рискнуть и позвать на помощь или попробовать убежать? Да, Ифе не была прыткой, как кролик, но ей это было и не нужно — с палочкой. Как бы поступила Гермиона? У нее всегда был ответ на все! Нет, тут нужна хитрость. Нужно схитрить, хотя в глубине души он знал, что вряд ли сумеет обставить взрослую женщину, и все равно надо было попытаться. И в то же время где-то в самой глубине внутренний голос шептал: «Не сопротивляйся. Может, все пройдет быстро, и ты вскоре увидишь маму». Но Гарри не слушал этот голос. Он не мог дать ей победить. Она ведь наверняка все как-нибудь подстроит так, будто его убил Снейп или Гарри убился случайно сам. Она умела лгать. И… гриффиндорцы не сдаются!

Главное, чтобы она не замолкала. Пока она издевается над ним, она не будет кидаться проклятиями. А потом он придумает что-нибудь умное и сбежит — если сможет.

— Как это он ваш? Снейп купил браслет ей! Это она вышла за него замуж, а не вы!

Ифе смотрела на него с таким видом, будто одновременно сглатывала и наблюдала что-то невероятно мерзкое.

— Еще бы я вышла замуж за кого-то ниже статусом! Мой брат был дураком. Пустил сюда этих плебеев! Как подобные вам могут быть лучше его собственной сестры?! — Ифе начала заговариваться, как в тот день в галерее. Она смотрела уже знакомым взглядом, и Гарри осознал, что его тактика была жестокой ошибкой! Он покосился на лестницу — сейчас или никогда! Как только Ифе завершила свой короткий спич, он вскочил на ноги и метнулся к лестнице.

Перед глазами сверкнула вспышка-молния, тело задеревенело, и Гарри упал. И он был покатился вниз по лестнице, если бы его не потащила взад невидимая сила.

— А, думаешь, что можешь выйти сухим из воды? — укоризненно сказала Ифе.

Гарри тащило по полу, очки слетели с носа, а он не мог и пошевелиться — только плакать и двигать глазами, чем он и занимался.

— Но я еще не закончила! — Ифе прервалась, чтобы быстро пнуть его в бедро. Потом спросила, хотя Гарри не мог ответить: — Ты думал, что можешь просто так прокрасться вниз и наябедничать? Ты? Ты оскверняешь нашу семью! Это невыносимо! Невыносимо быть на побегушках у вульгарного племянника с разбавленной кровью! Может, я даже улыбалась этой инвалидке, пока ждала, когда она сыграет в ящик или образумится он! В конце концов, я Принц! Это мой дом! А ты! Ты даже не Принц! Ты и твоя шлюха-мать оскверняете землю! И раз уж ты так ее любил, почему бы тебе не отправиться к ней?

Если Ифе пыталась себя в чем-то убедить, то у нее явно получилось, потому что она угрожающе подняла палочку. Гарри закрыл глаза. Вот оно. Он не хотел, чтобы последним, что он видит, стало ее лицо.

— Давай-ка повеселимся! — засмеялась Ифе. Вот-вот должен был раздаться знакомый звук, и он не заставил себя ждать. Быть мертвым оказалось странным. Все то же самое — как будто он был жив и лежал на полу. А в следующий момент послышался знакомый глубокий голос:

— Ни с места! — зарычал Снейп, но Ифе явно не восприняла предупреждение всерьез, потому что снова засвистело, и что-то глухо рухнуло. Гарри недоуменно открыл глаза и увидел палочку Ифе — она валялась возле его головы, а сама Ифе влетела в стену. Послышались шаги, с лестницы спустилась МакГонагалл и встала рядом со Снейпом, который держал палочку наготове. Он, судя по всему, был в ярости и в шоке, МакГонагалл же просто в шоке. Снейп угрожающе смотрел на обездвиженную Ифе, как будто бросая ей вызов.

Когда МакГонагалл сняла с Гарри заклинание, Ифе застонала от боли, и Снейп отбросил ее в стену второй раз.

— Северус, не надо! — резко сказала МакГонагалл.

— Не вмешивайтесь, Минерва, — ледяным тоном ответил Снейп. — Вам не понять.

— Не понять? Я все прекрасно понимаю, молодой человек! И я говорю, что не позволю вам бить эту женщину об стену! Она не стоит Азкабана! — воскликнула МакГонагалл, помогая Гарри сесть.

— Азкабан слишком хорошее место для таких, как она, — мрачно пробормотал Снейп, надвигаясь на лежавшую без сознания Ифе.

МакГонагалл отвела от лица Гарри волосы.

— Ты ранен? Можешь стоять?

Гарри смог разве что кивнуть. Ему не хватало слов, чтобы описать свое облегчение, поэтому он сказал только:

— Она украла мамин браслет. Я сам видел! — такого объяснения было явно недостаточно, но МакГонагалл допытываться не стала. Вместо этого она помогла Гарри подняться и позвала Лизетту. Та проводила Гарри в столовую и там принялась обрабатывать его ушибы.

Гарри еле двигал конечностями — он как будто их отлежал. Кожа странно чесалась, и он шевелился, только когда Лизетта давала знак поднять руку или ногу. Она пришла на зов МакГонагалл в полнейшем недоумении: она сама уже спускалась к ним — видимо, они с Ифе подняли такой шум, что привлекли внимание всех пропавших где-то взрослых.

Единственное, Лизетта была не в курсе происшедшего, потому что МакГонагалл лишь сухо выдала ей указания и ушла. Лизетта пыталась расспрашивать Гарри, но без толку, потому что он молчал. Только сейчас он начал приходить в себя, будто пробуждаясь после долгого сна. Это был очень долгий сон, понял он. Ведь отпускающее его тело напряжение появилось не столько из-за событий на лестнице — оно мучило его уже много месяцев. А теперь Ифе лежала без чувств, и был большой риск, что ее прикончит недовольный наниматель. Его вечное пугало было мертво.

Гарри смотрел на растерянную Лизетту, которая вдруг прервалась на полуслове, и взял ее за руку. Лизетта очень удивилась, но руку не отдернула, а Гарри так и не заплакал. Он больше не собирался лить слезы из-за Ифе.

В течение часа в доме стало много людей и шума: прибыли авроры и другие чиновники. Они хотели допросить Гарри и поручили эту задачу вкрадчивой русоволосой женщине в дешевой бордовой мантии со старой жемчужной брошкой. Сначала она спросила, била ли его Ифе раньше, и Гарри кивнул. Потом — боялся ли он Ифе, и Гарри снова кивнул. Затем уточнила, не бил ли его Снейп, и Гарри пожал плечами, как будто не вполне понял вопрос. Стоявший за ее спиной аврор потребовал развить тему, но женщина признала право Гарри на молчание в силу перенесенной травмы. Она также настояла, чтобы Гарри не присутствовал, когда будут забирать Ифе. И хотя особых возражений у него не было, ему все же хотелось бы увидеть своими глазами, как она покидает дом.

Тем временем в зале у парадного входа росли и росли горы букетов, и вскоре из них образовался новый сад — только теперь Гарри в него пускали.

Вернулся Дамблдор, но не в одиночестве: в гостиную, где укрылись Гарри, Лизетта и еще два профессора, он вошел вместе с Люпином. Тот явно боролся с желанием броситься прямо к Гарри. Директор смотрел донельзя серьезно, и Гарри, пытавшийся съесть врученную Лизеттой булочку, ужасно разволновался. Раздался щелчок, появилась Орла и со слезами на глазах понесла к столу новые приборы. Гарри знал, что Орла единственная страдала от Ифе больше него, и она тоже должна была радоваться, что избавилась от своей хозяйки. Это, однако, не просто потрясло ее: ей пришлось запереть с помощью Лизетты отца в чулане, потому что при новостях о падении Ифе старый эльф обезумел и принялся швырять во всех и вся горшки и кастрюли.

Мистер Браун нанес им визит и принес букет маргариток, а уйдя, явно доложил всей Атли, что хозяйка поместья Принцев умерла — к воротам пошел поток местных, и все они приносили соболезнования, протягивали наспех нарванные цветы, отпускали ехидные замечания и шепотом надеялись, что кончина милой леди вынудит ее не пользовавшего такой же любовью мужа переехать. Пришлось послать за садовником Филом, чтобы он не подпустил их ко входным дверям.

— Ох, Гарри, — тихо сказал Люпин, когда наконец уселся рядом. Звук его голоса пробудил Снейпа, который сидел с бессмысленным выражением лица и неотрывно смотрел на свои колени.

— Что ты здесь делаешь? — рявкнул он.

Люпин явно не удивился, но положил руку Гарри на плечо — хотя было не до конца ясно, кого он хотел так защитить, его или себя.

— Северус, пожалуйста. Не нужно, — попросила МакГонагалл.

— Пусть проваливает из моего дома! — продолжил Снейп с поразившей Гарри энергией. — Не думайте, что я ничего не понял, Минерва! Все эти ваши интриги!

И он обвинительно наставил на нее тонкий палец.

— Тише, не нужно кричать, пока мы не допьем чай, — сказал Дамблдор, как будто эта перепалка его насмешила.

— Может, и вы на их стороне? — спросил Снейп.

— Нет тут ничьей стороны, — вставил Люпин. — Я пришел ради Гарри и нее. Она была моим другом. Ты-то должен знать это лучше всех, Северус!

Снейп открыл рот, чтобы сказать — как подумал Гарри — какую-нибудь редкостную гадость, но его оборвала МакГонагалл:

— Правда? Северус? Когда здесь Гарри? И получаса не прошло, как эту женщину забрали из вашего дома, а вы уже…

— Какая разница, если он услышит? — отрезал Снейп. — Он все равно все узнает на слушании. Но, может, вы боитесь, что он вас раскусит?

— Какое слушание? — спросил Гарри.

— Никакое, Гарри. Просто ряд юридических вопросов. Не хочешь прогуляться лучше в саду? — ответила МакГонагалл.

— Нет, я хочу знать! О чем вы говорите?

Напряжение искрило у всех взрослых — кроме Лизетты, которая напоминала вопросительный знак, и директора, который все также намазывал на булочку масло, словно все было в порядке и его сотрудники не собирались друг друга переубивать.

— Гарри, давай-ка пройдемся? Не покажешь мне дом? — попытался Люпин, но по его лицу было видно, что он не особо рассчитывал на успех.

— Мисс Синклэр, будьте любезны, отведите мальчика в комнату, — сказала МакГонагалл.

Лизетта охотно поднялась и потянула Гарри за собой.

— Нет! Остановитесь! Я хочу знать! Вы не можете…

Но они могли, и по мановению палочки Люпина дверь закрылась и заперлась.

— Отпустите меня! Я никуда не пойду! — выплюнул Гарри.

— Как хочешь, — фыркнула Лизетта и отправилась наверх.

Гарри приложил ухо к двери, но ничего не услышал. Даже приглушенных голосов. Он знал, что это значит: они наложили заклинание тишины. Это привело его в бешенство.

— Эй! Псс! Орла! — позвал он, и перед ним со щелчком появилась маленькая эльфийка.

— Хозяин Гарри звал?

— Да, можешь мне помочь? Я хочу слышать, что они говорят.

— О, но Орла не должна помогать хозяину Гарри шалить! — крикнула Орла. — Хозяин накажет Орлу!

Но Гарри не сдавался:

— Но он ведь не наказывал тебя, правда? Это все Ифе! Я клянусь, все будет нормально, Орла! И вообще, Снейп меня не прогонял, так что в целом я не ослушаюсь!

Орла колебалась. Гарри заверил ее, что примет удар на себя, и это сработало: она приложила руку к стене.

— Не очень сильное. Хозяину Гарри должно быть слышно, — нервно сказала она. Гарри прижался к стене ухом, и теперь он действительно слышал.

— Мне плевать на ваши извинения! — взревел отчим так громко, что Гарри подпрыгнул. — Это ваши козни! Вы думали, я не узнаю?

— Это слушание, Северус. Чего и следовало ожидать, — холодно ответила МакГонагалл. — Или вы думали, что можно вот так обращаться с детьми — с собственным ребенком, — и не будет никаких последствий?

— То, как я воспитываю пасынка — это только мое и Лили дело! — парировал Снейп, хотя и без особой уверенности в голосе.

— Вы были жесток с ним! — выплюнула МакГонагалл.

— Я его дисциплинировал! — прорычал Снейп. — Признаю, возможно, иногда я мог быть слишком жестким, но лишь потому, что считал…

— Нет! Не смейте оправдываться! — воскликнула МакГонагалл, и Гарри пронзила дрожь: впервые он слышал в ее голосе столько гнева.

— Полагаю, вы считаете, что ответственнее будет его искалечить? — насмешливо поинтересовался Снейп.

Кажется, это заявление потрясло МакГонагалл, потому что ответил другой человек:

— Северус, это несправедливо, — почти грустно сказал Люпин. — Ты же знаешь, я никогда бы не тронул Гарри.

Но его слова не убедили Снейпа.

— Ничего подобного я не знаю! И не смей лгать, что уже не пытался убивать! — в голосе Снейпа звучала характерная издевка, и Гарри понял, что он говорит о чем-то конкретном, а не просто намекает, что Люпин убивал людей направо и налево.

Гарри заледенел, широко распахнув глаза от удивления.

— Сколько это уже продолжается, м? — продолжил Снейп, кажется, расхаживая по гостиной. — Сколько вы это замышляете за моей спиной?

Гарри сглотнул, вспомнив, как увидел в тут ночь Люпина в школе — задолго до того, как того представили в качестве учителя. Он встречался с кем-то — может, с МакГонагалл?

— Признаю, вы наполовину змея, Минерва! Какой идеально коварный план! Достойный Малфоев, я бы сказал.

Раздались возражения, несколько секунд они говорили одновременно, и Гарри не мог разобрать ни слова, пока МакГонагалл не сказала:

— И вы позволили этой женщине мучить его, вероятно, годами, прямо у вас под носом! Вы были слепы?!

Воцарилось короткое молчание.

— Ну что, вы довольны? — выплюнул Снейп. — Замещающий учитель, в самом деле! Или вы не успокоитесь, пока не заберете у меня все?! И, когда вы получите мальчика, придет очередь дома? — Снейп был в такой ярости, что было невозможно сказать, говорил ли он всерьез или с сарказмом.

Тут у Гарри оборвалось сердце. Нет, все было неправильно. Или?.. Нет, неправильно! Убийцей была Ифе — только он пока еще не был готов это обсуждать. Снейп что, правда считал, что виноваты МакГонагалл и Люпин? Почему? Нет, он должен был все сказать.

Гарри бросился к двери. На нее было наложено заклинание тишины, но по горькому опыту он знал, что с его стороны оно не действует. Гарри принялся то стучать кулаками, то бить в дверь ногами, и добился реакции: дверь распахнулась, чуть не сбив его с ног.

— Гарри, что случилось? — воскликнул Люпин и было поднялся, но его опередил уже стоявший на ногах Снейп — он вздернул Гарри на ноги. И он явно слишком злился, чтобы считать его вторжение проблемой.

— Это неправда! — закричал Гарри Снейпу, как только отдышался. — Они ничего маме не сделали! Это все она! Она виновата!

Все смотрели на него в изумлении, даже директор, который доел свою булочку.

— Гарри, о чем ты, бога ради, говоришь? — спросила МакГонагалл спустя минутное молчание. Никого, кажется, не интересовало, как он сумел их подслушать.

— Мама! Я говорю, что это не вы ее убили, потому что… потому что… — Гарри подавился словами, и от взглядов взрослых в нем поднималось знакомое чувство, что его не понимают.

— Гарри… — внезапно сказал Дамблдор, который до этого не издал ни звука. — Ты думаешь, кто-то навредил твоей матери?

Гарри широко распахнул глаза. Так они не знали?

— Я… да. Просто… Вы разве не?.. — Но директор так странно на него смотрел, как будто во всем разобрался —прочел его мысли, и все прояснилось само собой. — В-виновата Ифе.

Гарри оглядел взрослых, ища в их глазах понимания. МакГонагалл покосилась на Дамблдора, словно ожидая, что он все объяснит. Повисло молчание. Потом Гарри почувствовал легкое прикосновение к плечу и посмотрел на Снейпа.

— Ли.. твоя мать умерла по естественным причинам. Не от старости, но… все равно естественным. Осложнения. Я… С чего ты взял?..

Гарри окончательно запутался.

— Но… Она же сказала! И это я… я в-виноват. Я з-знал, что она собирается, если я скажу…

Люпин поднялся и присел рядом на корточки, на уровне глаз.

— Скажешь кому и что? — осторожно поторопил он.

— Расскажет вам о том, что натворила эта женщина, имбецил! — рявкнул Снейп, закончив предложение за Гарри. — Вот и все! А вы думали, что это я, не правда ли? Вы думали, что он не признается, потому что я его запугал, верно?

— Северус, право… — сказала МакГонагалл, кивнув на Гарри.

— Нет, он останется! Это все еще мой дом, и он все еще под моей ответственностью, и здесь принимаю решения я! — взревел Снейп.

МакГонагалл ничего ему не ответила. К Гарри повернулся Дамблдор:

— Это не так, Гарри. Здесь были целители. Для нее сделали все возможное. Твои родители знали, что…

Тут Гарри его оборвал, резко отшагнув от Снейпа.

— Ты знал? — практически прошептал он.

Снейп смотрел так, будто в лицо ему плеснули чан ледяной воды.

— Твоя мать, она… в конце лета ей стало хуже и… — медленно заговорил Снейп.

— Но ты знал! — повторил Гарри. В глазах Снейпа что-то скрывалось. Боль? Печаль? Гарри не мог бы сказать. Но хотел увидеть там раскаяние.

— Гарри, послушай, — сказал Снейп, но Гарри развернулся и поспешил наверх, в гостиную. В столовой кто-то что-то сказал, и до Гарри донесся голос Снейпа:

— Не смей! Ни с места, или вон из моего дома!

Сперва Гарри решил, что Снейп обращался к нему, но ему в любом случае было плевать. Лестница заскрипела под ногами Снейпа, и Гарри в странном приступе панике чуть было не кинулся в камин. Но не было места, где бы он хотел оказаться, и горшок с летучим порохом стоял слишком высоко, так что он рухнул на диван.

Раздался скрип, в гостиную молча вошел Снейп, затворив за собой дверь. Гарри на него не смотрел, уставившись на свои руки. Снейп сел рядом. Они посидели так немного, не глядя друг на друга. Когда Гарри наконец поднял взгляд, увиденное его потрясло. В хорошо освещенной гостиной было хорошо заметно, как плохо выглядит Снейп. И у него блестели глаза — он что?..

— Твоя мать хотела, чтобы ты был счастлив на своем первом курсе в Хогвартсе, — сказал Снейп хриплым, низким голосом.

— Я не был, — заметил Гарри, не сумев придумать что-то поумнее.

— Я так и понял, — медленно кивнул Снейп. — Она не хотела, чтобы ты волновался. Я солгу, если скажу, что был с ней согласен, но… Как я мог ей отказать?

Этот вопрос, по сути, не относился к Гарри, и в голосе Снейпа появилось мимолетное тепло — отблеск нежности к женщине, чьи просьбы он так старался выполнять… Его глаза по-прежнему настораживающе блестели.

— Окей, — ответил Гарри. Он не мог по-настоящему злиться на мать и глубоко в душе признавал, что в чем-то понимает ее. Но он скучал по ней. Скучал ужасно. И все еще сердился на нее, и на Снейпа, и на всех, и на вселенную, за то, что она умерла, потому что если Ифе не убийца, то винить можно только осложнение болезни, название которой Гарри даже не знал. А потом он кое-что вспомнил.

— Вчера ночью? — Гарри посмотрел на Снейпа, и тот качнул головой. О нет! Мама уже тогда умирала! И Снейп пытался сказать ему — но вмешался Люпин, и Гарри кричал Снейпу в лицо, что больше никогда не хочет его видеть.

— Она уже не была в ясном сознании, но я посчитал, что ты заслуживаешь шанса с ней поговорить. Но, полагаю, я не мог пойти наперекор ее воле, — сказал Снейп, будто это мамин дух заставил Гарри убежать. Гарри стало стыдно. Он понял, что Снейп все это время был здесь. Он был в поместье, когда не преподавал, и, возможно, каждую ночь возвращался сюда и наблюдал, как медленно угасает мама. Он смотрел, как она умирает. Долго. И в тот момент он был даже благодарен маме, потому что вряд ли смог пройти через это сам.

— Я был здесь, — сказал Снейп. — Эта женщина к ней не приближалась.

Гарри понял, что Снейп заговорил об Ифе, и внезапно почувствовал себя идиотом.

— Она сказала, что уничтожит то, что я… что я люблю, — объяснил он. — Из-за картины. Она сказала, что я порезал ее картину.

Снейп резко поднял на него глаза, и Гарри в панике принялся оправдываться, испугавшись, что сознался в преступлении, которого не совершал.

— Это не я! Клянусь! Я просто прятался! Я к ней не прикасался!

Снейп вздохнул.

— Я знаю. Это сделал я.

Гарри позволили остаться в доме до конца похорон. Он сам этого хотел — в основном, потому, что чувствовал себя здесь ближе к ней. МакГонагалл была против, но Дамблдор разрешил, хотя это значило, что в Хогвартс Гарри вернется только за несколько недель до рождественских каникул.

Было тяжело. Каким-то образом о происшедшем узнали другие студенты, по крайней мере — Гермиона, Рон и Невилл, потому что все трое прислали Гарри письма. У Гарри не было сил их прочесть, и он оставил их у себя на столе, распечатав только письмо Рона.

Ранним утром второго дня пришли за телом мамы. Гарри даже не догадывался, что в магическом мире есть такая профессия, название которой он тут же забыл, но эти люди пришли и были очень мрачными в своих длинных черных мантиях и странных птичьих масках. Гарри видел что-то похожее в книжке по истории, но те мантии были светлее и с узорами. На третий день Гарри обнаружил в Летней комнате Снейпа. Он держал мамино платье и смотрел в пустоту. На пятый день Гарри сел рядом с ним.

Они почти не разговаривали. Люпин тоже писал письма и однажды попытался навестить их. Все закончилось ужасно, Гарри услышал больше, чем хотел. Спустя несколько дней — как в тот раз, когда мама попала в больницу, — перестали присылать цветы. Похороны оказались странным делом. Церковь в Атли. Белый гроб посредине. Альбус Дамблдор, говоривший больше, чем осуществлявший церемонию суровый человек из Министерства. Занятые пять первых скамей — Гарри мало кого из знал из этих людей. Его друзья из Хогвартса, получившие особое разрешение прийти. И почти у дверей — группка людей, большинство которых были черноволосые и черноглазые и на которых при любой возможности демонстративно зыркал Снейп. Единственным ключом к разгадке, кто эти люди, было: «идиоты, вздумавшие, что могут сейчас заявиться». Они стояли с серьезными, торжественными лицами, и Гарри сомневался, что они близко знали маму.

На следующий день Гарри сидел на любимом дереве — старом и корявом, которое было, наверное, старше Снейпа или даже Дамблдора, при том что Дамблдору было не меньше тысячи лет. Он держал за шнурок маленький бархатный мешочек с браслетом, который пыталась украсть Ифе. Ему не хотелось расставаться с ним, а Снейп не заметил, что он взял его.

Кстати о Снейпе — именно за ним Гарри и наблюдал. Со своей ветки он видел розовый сад. Тот, который рос под окнами Летней комнаты. Снейп стоял на коленях посредине садика, на перекрестке тропинок — стоял с утра. Перед ним возвышалось прибавление к саду — большое, красиво вырезанное, белое мраморное надгробие. Поговаривали, что маму нужно положить рядом с отцом Гарри или что нужно похоронить ее на кладбище Атли — в части, выделенной семье Принц. Снейп, однако, ничего не хотел слышать и устроил ее в розовом саду, который вырастил ради нее. В конце концов, не зря у нее было цветочное имя.

— Гарри, ты готов? — раздался снизу знакомый голос. Гарри даже не посмотрел на Люпина. Подчеркнуто.

— Нет, — коротко ответил он.

— Тебя ждут друзья, — с чуть большей настойчивостью сказал Люпин.

Гарри вздохнул.

— Можно спросить?

— Конечно, — кивнул Люпин.

— Это слушание… Значит, я больше никогда сюда не вернусь? — Он не знал, что хотел бы услышать. Ему нужен был просто ответ.

Люпин помедлил.

— Нет, — сказал он. — Ты всегда сможешь приехать сюда в гости, если профессор Снейп не будет слишком занят. Но мы надеемся найти тебе новый дом.

Гарри не знал, что должен почувствовать, но внутри не было ничего, одна пустота.

— С вами? — спросил он. Люпин снова не спешил отвечать. — Про это говорил Снейп? Он прав? Она попросила вас приехать ко мне?

Он впервые с начала разговора посмотрел на Люпина.

— Да, — признал тот.

— Значит, я теперь буду жить с вами? — упорно повторил Гарри.

— Нет, боюсь, все не так просто.

Гарри казалось, его предали. Все. Все от него что-то скрывали: мать, Снейп, Люпин и МакГонагалл. Он не удивится, если Рон, когда он вернется в Хогвартс, признается, что все это время был на самом деле мешком с брюквой.

— Тогда что вы должны были сделать?

Люпин приложил к дереву ладонь.

— Я хотел познакомиться с тобой. И профессор МакГонагалл считала, что тебе кто-то нужен, чтобы поговорить о… обо всем. Я… После Рождества вернется профессор Квиррелл, так что я больше не понадоблюсь, но… Мы все еще можем общаться, Гарри. Если захочешь. — Гарри пожал плечами. — Пора спускаться. Нужно вернуться в школу до ужина.

Гарри покосился на человека, преклонившего колена между голыми розовыми клумбами.

— Можно мне сначала попрощаться? — спросил он.

На него нахлынуло странное ощущение, ему не хотелось уходить от единственного человека, понимавшего его чувства. Единственного человека, любившего ее так же сильно. Пусть даже на несколько дней, пока Снейпу тоже не придется вернуться.

— Как хочешь. Я подожду здесь.

Гарри ловко спрыгнул с дерева и отправился в розовый сад.

Здесь покоится Лили Снейп (урожденная Эванс)

Год рождения: 30 января 1960 года, Коукворт, Англия

Дата смерти: 1-го декабря 1991 года, Атли, Ирландия

Любимая мать, жена и друг

Для нее пышно цветут розы

— Эй, — неловко позвал Гарри.

Снейп не отвел взгляд от надгробия. Перед ним лежал венок из лилий — единственных цветов, что цвели в это время года.

— Он пришел, полагаю, — сказал Снейп.

Гарри сел рядом с отчимом.

— Я хочу остаться с ней.

— Я тоже, — ответил Снейп.

Гарри осторожно потрогал один цветок.

— Мне страшно. Они говорят, что хотят меня забрать, а я не знаю куда.

Снейп не ответил, только вздохнул.

— Прости, — добавил Гарри, хотя не представлял, за что извиняется — разве что за то, что вообще об этом заговорил.

— И меня прости, — сказал Снейп, но Гарри не понял, за что он просит прощения и у кого.

Внутри зудело — неутоленная тоска, вопрос без ответа. На языке что-то вертелось, но Гарри не мог уловить это слово — не мог даже его осмыслить. Издалека помахал Люпин, и Гарри шмыгнул носом и медленно встал. Потом поглядел на темный фасад поместья Принцев и заметил, что оно уже не так похоже на Холодный дом. С плеч словно исчез огромный груз, оставив напоследок шрамы.

Гарри снова посмотрел на Снейпа, раздражаясь, что тот так ничего и не сказал из того, что хотелось бы от него услышать — насчет попыток МакГонагалл забрать Гарри навсегда.

— По крайней мере, у тебя остался дом и все такое, — сказал Гарри и повернулся уходить. У него не было ни отца, ни матери. А скоро у него не будет даже дома. Когда он уже шел к Люпину, Снейп заговорил, и было совершенно непонятно, к кому он обращался и что имел в виду:

— Кто я без тебя.