Замок над миром (гет)

Иримэ

Лар метался по шатру, с трудом сдерживаясь от произнесения нехороших слов, которые не должны слышать юные леди, даже если они пребывают в устойчиво бессознательном состоянии.

Признаться, мне еще тогда, когда Лар привел к нам Лёссу, вытащив ее из созданного ей самой темного мира, стало намного легче, когда он назвал девочку «дочерью», а не «возлюбленной». И пусть я тогда сказала, что не буду иметь претензий по поводу «поиска союзников» и даже «неизбежного зла»… На самом деле мне уже тогда было сложновато терпеть даже эту его смертную игрушку, «грелку на все тело», хотя в те времена я еще и даже не думала о том, чтобы занять место возле Лара не только в бою и Совете, но и в постели. Но, к счастью, Лар действительно относится к принесенной из неведомых далей, как бы не из самого «изначального мира Неумирающих», девочке как к дочери. А поскольку ее расовая принадлежность не поддается оспариванию, то появление Лёссы скорее укрепило связи между нами.

Но сейчас она лежит, неподвижная и холодная, вновь погружаясь в свой темный мир… а мы даже не можем заняться ей как следует, потому что тогда есть более чем шанс, что возвращаться из транса нам придется в орочьем плену.

Лар замер, и по его напряженному лицу расплылась жесткая, холодная усмешка.

— Попались!

Он погрузился в транс, раздавая команды. Дождавшись его выхода из транса, я задала вопрос:

— Куда «попались»?

— Поверили, что отряд, «прикрывающий командование» — это реально обычная пехота!

Я тоже усмехнулась. Роль «обычной пехоты» играли все имеющиеся в армии домена Азир Одержимые Хаосом, и с ними — по одному на каждого Одержимого лучшие маги союзных армий со способностью к призыву. Да и «шатры командования», белоснежные огромные шатры — на самом деле пусты. Та же «палатка», в которой мы сейчас — хоть и не «маленькая», но по сравнению с приманкой — точно небольшая, из ткани, раскрашенной желтыми, коричневыми и зелеными пятками, над которой в свое время работали вместе Лар и д’Ин Амит, расположена в небольшом распадке, который совершенно никак не должен просматриваться со стороны орков. И половина ездовых крикунов лежит неподалеку в готовности стартовать по приказу. Сейчас пока что еще не время… Но вот когда Одержимые унесут культистов и магов, а вражеские топотуны завязнут в призывах… Тогда настанет момент для атаки.

— Есть! — дал отмашку Лар через некоторое, очень недолгое время. Дар Видящей закружил меня, и я увидела, как модернизированные опытными механиками осадные големы выбрасывают свои каменюки на несколько большую дистанцию, чем это считалось возможным. Как летящие со свистом камни накрывают ставку ваиводы Гхыра. Как увязшие в бою с призванными гидрами топотуны получают все новые и новые удары от призванных существ, и, наконец, гибнут под атакой железных драконов. А ведь д’Ин Амит задействовал только двух драконов в атаке и трех — для наблюдения за полем боя. Да и Одержимые Хаосом использовались только как транспорт, не нанося ударов своей могущественной магией. А значит, у нас еще есть козыри, которые можно выложить на стол в нужный момент. А вот у орка они, судя по всему, закончились: его ближники, его командная структура — размазаны прилетевшими камнями, дальность полета которых он оценил неправильно, не учтя возможностей последовательной модернизации осадных големов на дальность. А сам он, хоть и выжил, получив тяжелый удар осколком камня, но был добит Кэрой, которая рухнула с небес, где дежурила специально на такой случай, добила еле живого орка, и была такова.

— Получилось? — спросил у меня Лар.

Я кивнула, радостно оскалившись. Тысячи вариантов неслучившегося дрожали, порождая волны вибраций, расходящиеся по всему сущему… Но вот одно событие оставалось неизменной точкой: то, как в глубине Черной скалы из ритуального рисунка, проявившегося только в этот момент, поднимается ваивода Гхыртыкбургуз.

— Нашла, — подтвердила я. Теперь мы будем знать, где твое место возрождения. И это уже немалый плюс для штурма. Благо, отношения с гильдией Воров у Лара — неплохие, а «просочиться туда, где их присутствие наименее желательно», и оставить там подарочек — это входит в их специальность. Конечно, можно и Кэру отправить. Но зачем, когда у Ванды точно есть те, кем она согласна пожертвовать ради торжества правого, то есть — нашего дела? А для Кэры и другая работа найдется.

Выходя из шатра, я оглянулась, и влила еще частичку своей Силы в конструкт, поддерживающий жизнь и разум Лёссы, пусть и в таком, «стабильно критическом» состоянии. Прежде, чем возвращаться к ее исцелению — следует закончить бой.

На выходе из шатра нас уже ожидал ездовой крикун Лара. Он шагнул на бронированную спину чудовища Хаоса, а следом — шагнула я. С земли мне подали тяжелое древко, на котором развевалась орифламма домена Азир. Вдвоем с моим возлюбленным мы были готовы вести войска на врага. Благо, сражение уже по сути — выиграно.

Я оглянулась на шатер, не отбрасывая, но отодвигая беспокойство за приемную дочь, что вела сейчас тяжелый бой за свои душу и разум. И бой этот, в отличие от схватки с орками, боюсь, был далек от победоносного завершения. Но сейчас войскам нужны были уверенные в своих силах предводители, приведшие их к пусть и не окончательной, но все-таки — победе. А потому страх и сомнения следовало скатать в трубочку и засунуть туда, где им самое место.

Видимо Лар рассуждал также, потому, как он оглянулся на меня, и с улыбкой, неплохо скрывающей его истинное состояние… от всех, кроме меня — Видящей, произнес:

— А теперь надо не опоздать на ту часть любой военной деятельности, которую особенно любил Сергарр : «награждение непричастных».

— Поскольку награждать будем мы сами, — ответила я с такой же фальшивой, но, надеюсь, убедительной, улыбкой, — то без нас — точно не начнут!

Лёсса

Я уселась на крыше школы, свесив одну ногу вниз, а другую — притянув к груди двумя руками, и смотрела на разворачивающееся внизу действо.

Затянуло меня, надо сказать, даже не в туманный, а в самый настоящий темный мир. И, в целом, я не могу не признать справедливости этого. Потому как сейчас, если я не сосредотачивалась на апокалиптических картинах битвы освежеванных псов с массово выбравшимися из психушки медсестрами, то перед глазами вставали лица тех, кого я повела за собой. Тех, кого убили по моей вине, и тех, кого я убила сама.

Город, или, по крайней мере, старая его часть, лежал в руинах. Но над тем местом, где располагался собор, уже вырисовывались на фоне темного неба огненные штрихи, предвещающие восстановление собора. Так уже было несколько раз, когда в гневе и ярости я рушила дома — через некоторое время они сначала прорисовывались огненными штрихами, а потом — восстанавливались, как ни чем не бывало. А обрушенные мной руины — исчезали. Так что и восстановление собора…

Лазурный луч сверкнул откуда-то из руин, перечеркивая контуры восстанавливающегося собора церкви Ниелглина. И на его месте сразу, без промежуточных этапов, возникло странное, перекрученное здание цвета запекшейся крови. Его немыслимые, невозможные, нелогичные углы и грани привлекали к себе взгляд, заставляя смотреть все более и более пристально. Так что я решила не страдать фигней и самоедством, а подойти и осмотреть поближе. В конце концов, не зря же я присягала Владыке Изменчивых ветров, в лице главы его культа и моего приемного отца? Так какого нехорошего слова я сижу тут и предаюсь мироощущению, больше подобающему его естественному врагу?

Оттолкнувшись от крыши, я по баллистической траектории прилетела на спину заваленной псами и употребляемой отнюдь не в гастрономических целях медсестре, и, прежде чем твари темного мира опомнились, ушла в скачек к новообразованному храму.

Как я, признаться, и ожидала, овальная дверь во внутренние помещения странного строения была расписала серебряными символами, славящими Архитектора судеб. Склонив голову к левому плечу, я с интересом обозрела появившееся строение, и восславила Инженера времени теми самыми словами, которыми к нашему покровителю частенько обращались культисты в бою.

Ответ на молитву последовал незамедлительно. Меня шлепнули по губам и пообещали вымыть рот с мылом.

С округлившимися глазами я оглянулась, и увидела перед собой леди Иримэ, укоризненно качающую головой.

— Юной девушке не пристало так выражаться… если она, разумеется, не находится на поле боя.

— Иримэ… — я упала перед ней, той, что приняла на себя груз быть моей приемной матерью. Той, которую я подвела, взяв бойцов и служителей моего отца… и приведя их к смерти.

— Плачь, доченька. Плачь. Так тебе будет легче… — эльфийка гладила меня по волосам, а я рыдала, забыв, что мы находимся в городе, что опаснее своих обитателей.

Я рыдала… и видела. Души тех, кто приходил в Город, и тех, кто остался тут. Тех, чьи грехи выявились чудовищным уродством, и тех, кто сумели покинуть мой «рай», унеся его частичку с собой. Ведь ничего еще не кончилось!

С трудом, покачиваясь на ослабевших ногах, я подошла к дверям «нового храма истины». Я потребовала, я пожелала, чтобы они открылись. И они открылись, выпуская тех, кто оказался заперт в Городе, когда я забрала их жизни в пользу своих желаний.

— Шэмельна Тзиин’нет! — воззвала я, и была услышана.

Тень моя, невидимая в равномерном свете, проникающем через туман, поднялась с земли и встала против меня. Только сейчас я сообразила, что вырвалась из темного мира — в туманный. Не то, чтобы от этого было намного легче… Но все-таки, это что-то значило.

— Атдэ фаошден тек’зит! — ответила мне та, что стояла передо мной.

Не знаю, кто из нас была Светлой, а кто — Темной. Но дрались мы, не прося, и не давая пощады. Жесткие удары и выплески магии убили бы любого… но мы оставались живы. Мы убивали друг друга… и познавали. Себя. Город. Души и демоны, монстры и твари. Пути Познания вели нас темной дорогой.

Но вот очередной удар моего двойника разорвал мне сердце, а мои пальцы — пронзили ее горла, выбрасывая сразу три Стрелы Хаоса. То, что было началом — стало концом. И мы упали друг на друга, сестра на сестру… я на саму себя. Убитая и убийца, жрица и жертва… В этот момент мы были едины так, как не были никогда с тех времен, как ужасное пламя разделило нас. И тогда Врата Храма открылись.

Я стояла перед алтарем, над которым никогда не было статуи, или какого бы то ни было еще изображения бога. Стояла и вершила Суд. Страшный суд. Ибо в этот миг, растянутый в вечность, я решала судьбы тех, кто умер в Городе, кто попал в туман, или во Тьму. Тех, кто поддерживал х существование, даже когда отец вырвал меня отсюда, разрушив часть и темного, и туманного мира, уничтожив собор и превратив в руины дома Старого Города.

Я Судила их… и себя. И, приходя к миру с самой собой, я открывала путь к «следующему большом приключению» тем, кто этого был достоин. И открывала Врата Лабиринта тем, кто мог и хотел вступить в его тень… и было ли это наградой, или же наказанием — мне неведомо. Но находились и те, кто останутся в тьме и тумане. Те, кто своей не-жизнью будет питать меня силой, ибо они — не достойны.

— Трижды по три раза будете прокляты… — я смотрела в глаза каждого из тех, кому возглашала Приговор. — Не будет вам спасения и возрождения!

Медсестры и манекены, ползающие и заключенные… все они вернулись на улицы моего города. И мой Палач снова заступил на вахту, ожидая призыва.

— Пойдем? — спросила я Иримэ.

— Идем, дочка, — кивнула мне она. — Нам пора домой.

Иримэ

Из домена дочери мы выбрались, хотя и с некоторым трудом, но, по сути, без сколько-нибудь опасных столкновений. Тварей, которые еще оставались от практически купированного заражения Гниющим садом — вбивал в землю Палач, да и встречались они не сказать, чтобы часто. Все-таки они так и не смогли стать частью города, а оставались его обитателями. А «город — опаснее своих обитателей».

Таким вот образом мы добрались до «точки входа»: сияющей лазурью пентаграммы, в которой, собственно, и материализовалась проекция моего разума после того, как прошла по Мосту Разумов, образованному стараниями наших менталистов.

— Ох, ну и ни… себе! — высказалась дочка, рассматривая светящиеся линии, пересекающиеся под такими углами, что некрособака, вывернувшая из-за груды руин, и взглянувшая на колдовскую фигуру, свела глаза в кучу, и рухнула, вываливая все содержимое желудка. Впрочем, страдать ей пришлось недолго: рухнувшая громада металла, небезуспешно притворяющаяся помесью меча и мясницкого тесака, прекратила мучения животного.

— Не выражайся, — выдохнула я, впрочем, без малейшей злости: когда я увидела эту конструкцию, вращающуюся вокруг осей, число которых было явно больше, чем три, я высказалась и покрепче. Все-таки тот язык Неумирающих, с которого Дух мира переводит высказывания Лёссы на общий, удивительно беден на ругательства. По крайней мере, с эльфийским, в котором высказывания составлялись Высокими лордами, относящимися к брани и оскорблениям с той же основательностью и изобретательностью, что и к любым другим искусствам, не сравнить.

Лёсса кивнула. Впрочем, подозреваю, что она не вполне поняла, что я ей сказала. Застыв, она наблюдала непрерывные перемены, в которых находился ритуальный рисунок. Я потрясла ее за плечо.

— Что? — оглянувшись на меня, девочка выпала из колдовского очарования сияющей конструкции.

— Отзывай Палача и идем, — постаралась я сформулировать как можно однозначнее, вспомнив, какой эффект эта штука оказала на меня там, откуда я стартовала.

Лёсса кивнула, отозвала своего телохранителя, и, цепко удерживая меня за руку и закрыв глаза, шагнула в пентаграмму. Время вывернулось наизнанку, превращаясь в дорогу у нас под ногами, ведущую из ниоткуда в никуда. Пространство раскололось по всем двенадцати измерениям, распадаясь острыми, ранящими осколками. Мы сделали Второй шаг. За нашими спинами оставался сжавшийся почти в точку запечатанный домен Лёссы, в который мы еще непременно вернемся, чтобы переструктурировать его так, чтобы он был удобен для моей дочери, и обломки зараженного Гниющим садом, отвергнутого сознанием Лёссы ментального пространства, светящиеся цветами, которых не дано увидеть не только слабому зрению эдайн, но и подавляющему большинству Перворожденных. Я улыбнулась про себя, представив, как по этим обломкам будет скакать тот, кого очередной Лабиринт Духа приведет сюда. Ведь таких вот предметов волей богов по миру разбросано немало, и, хотя число мест, в которые они ведут — велико, но все-таки конечно. Так что тот, кого попытка обрести могущество приведет в разрушенный мир — наверняка найдется. И, может быть, даже что-то и найдет. Но вот что… это будет зависеть от его собственного воображения. Ведь здесь варп сохранил изрядную часть свойств ментального пространства: он пластичен и податлив перед формирующей его волей. Со временем это пройдет… Наверное. Может быть.

— Можно… открыть глаза? — спросила у меня Лёсса. В этот раз она не стала изменяться, как тогда, когда ее нес Лар, и сохранила облик «Темной Лёссы».

— Попробуй, — разрешила я. В конце концов, инициация Хаосом в девочки уже есть, да и пентаграмма перемещения, фокусирующая точка Моста Разумов, конструкт на грани магии Разума и Хаоса, ее не напугала и не вызвала тошноту, но скорее — заворожила своей неоднозначной красотой.

Тонкая нить черной дороги под нашими ногами вздрогнула, намекая, что останавливаться на таких дорогах — крайне не рекомендуется.

— На Дороге не останавливайся. Шагай через Границу свободно! — произнесла я ключевую фразу ритуала. На Общем, языке, специально упрощенном для несовершенного восприятия и понимания эдайн, эти слова звучали… обыденно. Но вот на эльфийском, да еще — на Высоком эльфийском, древнем и специально предназначенном для совершения ритуалов, она звучало величественно и торжественно. И если не знать точно, что это — перевод с языка эдайн, то и ни за что об этом не догадаешься.

Мы с Лёссой шагнули вперед, и серебряная Грань, которую до этого мига мы были бессильны и увидеть, и даже каким-либо другим способом ощутить, пропустила нас. Впереди нас звал короткими вспышками лазурный огонек второй фиксирующей пентаграммы. И мы двинулись вперед. Я при этом старалась не думать о том, что будет, если мы упадем с тонкой черной полосы… или если она оборвется под нашими ногами. Лёссу же, видимо, по молодости, подобные вопросы не беспокоили. Она резко присела, и что-то сорвала у нас под ногами, чуть было не вызвав у меня приступа паники. Но мне удалось удержаться, а Черной дороге — удержать нас. Так что мы двинулись дальше под восторженный писк Лёссы, вслух восхищавшейся найденной «прелестью». Выход, знаменующий конец моего рискованного путешествия, постепенно приближался.

Иста

Высшее руководство экспедиционным корпусом, в числе которого, к своему некоторому удивлению, оказалась и я, занялось исцелением Лёссы. Так что Пьену пришлось, вместе с Кэрой и Арисой заниматься сбором трофеев, сортировкой пленных, организацией отдыха войск и подготовкой к маршу. Надо сказать, что дел там ожидалось… Гора. Я даже немного сочувствовала Пьену. Но ведь говорила ему: занимайся Магией Жизни!

Иримэ приподнялась на своем импровизированном ложе. При этом знаки, выведенные у нее на руках кровью неудачливого орка (бледно-зеленую тушу уже сволокли к остальным, и сейчас она, вместе с прочими горела в костре, а тот факт, что до того, как стать «бледно-зеленой» туша была вполне даже жива — и вовсе никого не должен волновать) казалось, подмигнули мне. Эльфийка огляделась, и разразилась длинной фразой на Высоком эльфийском. Большинство присутствующих в экстатическом восторге внимали дивной эльфийской песне, живописующей красоты природы. То, что красоты эти было ни разу не видно через стены шатра, где, собственно, и проходил ритуал — никого не смущало.

Увы, но в отличие от большинства, мы с Пьеном и пребывающем в глубоком трансе лордом фейри Кайларном уже начали изучать язык эльфов. Конечно, для того, чтобы сказать, что мы им овладели — тех нескольких недель довольно-таки отрывочных занятий было откровенно мало. Но и того, что удавалось понять — вполне хватало, чтобы уши у меня если не скрутились в трубочку, то несколько привяли. В выражениях леди Иримэ не стеснялась, живописуя неких неконкретизированных «их» в таких красках… В общем, этих личностей отнюдь не во всякую тюрьму пустили бы, резонно опасаясь насчет морального облика уже имеющихся постояльцев.

— Мам, прости, а? — эти простые слова заставили всех присутствующих застыть на месте.

Лёсса приподняла голову. В принципе, даже если поставить ту девушку, которую я сейчас наблюдаю, и ту, которая лежала там перед началом ритуала, то можно было предположить, что это — одна и та же девушка. Но с трудом, с трудом. Начать с того, что та, кого в свое время принес Лар из своего путешествия куда-то за пределы мира, была пепельной блондинкой, не пользовавшейся косметикой. Сейчас на меня смотрела брюнетка, чья кожа была болезненно-белой, как будто она вымазалась белилами, а губы и глаза были подведены черным.

— За что тебя прощать? — поинтересовалась Видящая.

— Ну… — Лёсса потупилась. — Мне стало любопытно, что я вижу… И я помянула Архитектора судеб. Вот варп и встряхнуло.

— И неслабо встряхнуло, — вздохнула леди Иримэ. — Черная нить чуть не оборвалась. Хорошо еще, что мы были уже у самого выхода. Так что нас этой встряской просто бросило в пентаграмму выходного портала.

К счастью, несмотря на то, что сознание леди Иримэ и леди Лёссы испытало серьезную встряску, их тела совершенно не пострадали. Так что оправились они быстро, и, свернув лагерь, мы двинулись вслед за остальной армией.

Пьен

Организовать марш настолько разнородной армии, как у нас получилась — тот еще цирковой номер. Начать с того, что люди, даже низших рангов из участвовавших в сражении — способны двигаться серьезно быстрее неторопливых големов. Вот только людям нужно делать привалы, людей нужно кормить, людям нужно устраиваться на ночлег… А големы неторопливо, но неостановимо шагают вперед, под руководством сменяющих друг друга погонщиков, часть из которых отсыпается в несомых такими же големами паланкинах, чтобы, когда придет время — сменить уставших. Впрочем, даже «бодрствующая смена» тоже же не бежит рядом с марширующими големами «на своих двоих».

А ведь требуется еще организовать головной дозор, фланговое охранение, согласовать общее движение с перемещением летающих бойцов, чья скорость несравнима со скоростью пехоты.

Да еще к точке рандеву километрах в двадцати отсюда, на границе доменов, спешат нанятые в Беленджере и склонившихся под руку лорда Кайларна кочевых племенах конные стрелки.

А есть еще обоз, который идет от того же Азира с осадным парком… Все-таки, осадные големы — это хорошо… Но подкрепить их еще почти десятком требушетов и батареей онагров — лишним при осаде крепости точно не будет. А еще с обозом идут отступники, чтобы бить сапы , копать подкопы под стены, строить циркумвалационную и контрвалационную линии. Нет, конечно, этим могут заниматься и те же еретики и, тем более — големы. Но зачем, если отступники с навыком «строительство» — справятся лучше. А вот тяжелые и не требующие навыков работы действительно будут осуществлять големы.

Еще нужно отправить в Беленджер обоз с нашей долей трофеев с этой битвы… Хорошо еще, что сортировкой и разборками с интендантами д’Ин Амита занимается Кэра. Но вот охранение обоза, увы, на мне. И еще радует, что всех пленников, оптом, Владыка Кайларн отдал д’Ин Амиту, заявив, что ему недосуг «заниматься церебральной любовью еще и с этими зелеными». Правда, надо сказать, что пленных было не так уж много, а тех, которые доживут до следующего утра, если не растрачивать на них ценные сейчас запасы маны — еще меньше. Все-таки, как не крути, рубиться насмерть орки умеют. Так что в плен они попадают, по большей части — в бессознательном состоянии, изрубленными до состояния, когда непонятно, как эта масса переломанных костей и кровоточащего мяса еще и дышать умудряется.

И теперь, продумав порядок движения так, чтобы никто не вырывался вперед, и не оказывался позади, становясь удобной мишенью для рейдовых отрядов орков, чтобы обозы не остались без охраны, а летуны — не увлекались «свободной охотой», все это надо согласовать с командованием союзников, довести до командиров своих отрядов, проверить, правильно ли они все поняли, еще раз проверить, проконтролировать исполнение, поправить неизбежные косяки, довести «политику партии» до накосячивших, проверить, как поняли…

В общем, в первый раз за все время ученичества у Владыки Кайларна я пожалел, что стал развивать не медицинские способности в области магии Света и Жизни, а боевую магию Хаоса и способности к командованию отрядами.

Тем не менее, беспорядочная толпа на поле победоносной битвы, постепенно превращалась во что-то более-менее осмысленное. Воздушные отряды унеслись вперед, осматривать будущий маршрут. Дозоры — рассыпались по округе, чтобы не пропустить невзначай удар какой-нибудь собравшейся вместе и поймавшей Ва-а-агх! стаи орков. Сбор трофеев — организован и начат. Принципы дележа — согласованы. Причем, что интересно, от лорда д’Ин Амита выступала светлая эльфийка. Сам лорд спорить о трофеях — побрезговал… Или, учитывая, что темной эльфийки на переговорах тоже не присутствовало — нашел себе более интересное занятие. Но торговались Кэра и светленькая до полного остервенения… и, кажется, обе получали от процесса немалое удовольствие.

Все были при деле. Ну, а у меня образовалось немного относительно свободного времени… Так что нужно проведать наших колдунов-медиков, узнать, как там у них дела, и соблазнить Исту… забраться в выделенный нам шатер и поспать. А то когда еще это получится в следующий раз?

Гелдиира

Бой доставил мне несколько приятных минут. Хотя, надо сказать, что пребывание под ярким солнцем для меня все еще не слишком приятно. Так что куалнейс приказал организовать для меня шатер, специально зачарованный таким образом, что я могу видеть через его стены, но при этом чрезмерно яркий солнечный свет не режет глаза. А еще в шатре в меру прохладно, хотя и не холодно. Шатер, хоть и был невелик, но стоил столько, что можно было вполне прилично снарядить в поход старшую жрицу, пришедшую к матриарху Дома во всей своей естественной красоте… Подобная забота со стороны эрина была бы единственно возможной линией поведения… Хотя мужчины даже у Истинного народа славятся нехваткой инстинкта самосохранения, и многие эрин при Матриархах демонстрируют младшим жрицам совершенно неподобающее неуважение, о чем потом нередко жалели, когда младшая жрица спускалась на несколько ступеней ближе к Трону Матери Подземельной Тьмы. Но вот со стороны куалнейс подобное… не практиковалось. Впрочем, к отряду д’Ормуза столь… благожелательный подход не относился. Так что саргтлинги заботились о себе сами. Но, надо сказать, недовольства они не высказывали. В открытый бой «диверсионное подразделение» никто не посылал, так что все сражение они просидели в небольшой балке, укрывшись от палящего солнца заклятиями командира, и его лейтенантов, по совместительству — отрядных магов. Зато заплатили им как полагается. Впрочем, подозреваю, что при штурме Черной скалы картина несколько изменится. Вот там способность Истинного народа сливаться с тенями и проникать туда, где их присутствие наименее желательно, равно как и умение обращаться с зеленошкурыми полуживотными — очень пригодятся.

Впрочем, после сражения дело мне нашлось. В мой шатер затащили мелкую орку, пойманную одним из железных драконов в их рейдах против небольших отрядов орков, разбежавшихся по окрестностям. Д’Ин Амит предложил мне попрактиковаться на ней в некоторых областях искусства Истинного народа, позволяющих выживать во враждебном большинству разумных Подземью. В частности — в умении заставить зеленошкурых слышать голос Высших вместо голоса Крови, который они зовут Ва-а-а-гх!

Работа это неторопливая, требующая концентрации и спокойствия даже в лучших условиях. А уж в присутствии куалнейс, что внимательно присматривает, чтобы я не настроила его будущую постельную игрушку против него же…

Вообще-то, у орков, как и положено полуживотным, болевой порог очень высок. Так что пытать их, чтобы добиться нужного результата… можно, но нерационально. Особенно, если обработке подлежит крупная партия рабов… или же время на обработку ограничено. К тому же, сознание орка… оно постоянно «на грани», так что, немного переборщив с воздействием, можно получить ничего не соображающего берсерка… или же отключившуюся от реальности биомассу, полезную разве что в смысле скормить ящерам. Такое даже в жертву не принесешь — душа уходит после распада сознания. Но нет таких ловушек, из которых не могли бы выкрутиться Дети Тьмы.

Вообще-то, Жизнь — это не мое. Совсем не мое. Кроме необходимого минимума, каковой положен каждой жрице Матери Подземельной Тьмы, я и не развивала эту магию. Но даже этих обрывков достаточно, чтобы начать Ритуал. Тем более, что мне надо обрабатывать не толпу низших, а всего одну, пусть и шаманку…

Когда бесстрастные големы затащили шаманку в шатер, она пребывала без сознания. Судя по некоторой бледности зеленого цвета, затрудненному дыханию, и, — я оттянула веко, чтобы заглянуть в глаза, суженным зрачкам, самка орка находилась под действием одного из множества вариантов веществ, разрывающих связь сознания с реальным миром. А подергивающиеся бедра также намекали, что то, что она наблюдает вместо реальности — ей очень приятно и интересно. Увы, но столь интересное времяпрепровождение долго не затянется.

Я аккуратно срезала с тела шаманки одежду, и лишила ее всего, что хотя бы отдаленно напоминало амулеты. Одежду я вынесла и бросила в огонь. Допустить, чтобы на подвергаемой этому ритуалу осталась хотя бы нитка ее собственной одежды… Есть и менее болезненные способы самоубийства.

Запястья орки я примотала к ее же лодыжкам. Так ее подвижность будет крайне ограничена, и она ничем не сможет помешать подготавливаемому действу. Нет, вообще-то, изнасилование в него не входит. Даже для таких низких тварей, как мужчины, это было бы скотоложеством… Но вот ей ничто не мешает об этом подумать, а это усилит и укрепит действие ритуала. На голову орке я надела свои металлические четки. Затяни я их чуть потуже — и это была бы уже пытка. Но, как я уже говорила, в применении подобных методик к оркам приходится быть крайней осторожными. Зато Знаки Подемельной Тьмы, гравированные на ста восьми металлических бусинах, заставят держаться подальше от нас любых духов, кроме сильных и темных. А они, пребывая под властью Ллос — скорее помогут нам, чем помешают, даже будучи связаны с ней контрактом. После этого я уложила жертву на бок, и поднесла к ее носу открытый фиал с зельем Ясных мыслей. В большинстве случаев его в данном ритуале не используют из-за его дороговизны. Но если, как в нашем случае, требуется шедевр, а время ограниченно — экономить не приходится.

Пары зелья вымели из крови оркессы все компоненты, мешающие ясности мысли. Для проводимого ритуала важно, чтобы жертва оставалась в полном сознании и понимала: что с ней делают. Шаманка задергалась, усилием воли сдерживая рвотные позывы. Это вызвало одобрительный взгляд с моей стороны. Гордая и сильная. Это хорошо. Люблю ломать таких…

Убедившись, что меня слышат, я запела Воззвание к Матери. Пространство раздвинулось. Темные духи, свита Матери Подземельной Тьмы, готовы были схватиться за сладкую, источающую ужас и неверие душу, когда вступил куалнейс. Как я и подумала, он не захотел отдавать мне на потеху свою игрушку. Что ж. Посмотрим: достаточно ли Мать благоволит этому… мужчине, чтобы он мог пережить Призыв.

Голос эдайн звучал грубо и жестко, выламываясь из того изящного построения, что создала я, и в то же время странно с ним контрастируя. Призванные мной темные духи все-таки сошлись в схватке, когда орчанка дернулась, издала странный вопль и… умерла… в первый раз. Куал’нейс пел, впечатывая свои Знаки и свою Волю прямо в ткань реальности. Полуживотное колебалось возле Серой Грани, периодически уходя за нее, но, когда она возвращалась — вокруг нее все отчетливее стала проявляться героическая аура.

— Эрта Фэ! — бросил мой хозяин последние слова ритуала, который он перестроил согласно собственным представлениям о прекрасном… и который даже не разметал нас по нескольким близлежащим планам.

— Нелегкая работенка, — выдохнул куалнейс уже своим обычным голосом. Но я-то теперь помню, как стоял он в яростном пламени Ока Богини… и не сгорал в нем. — Не для каждодневного повторения. Но для такого трофея потратить то, что копил уже с месяц… надеюсь, оно того стоит.

Конфигурация одеяния моего куалнейс, теперь уже, очевидно — Главы Клана, осененного милостью Матери, намекала, что голое тело этой… скотинки не оставило его равнодушным. Ну что ж. При таком уровне благосклонности Матери любой имеет право на мелкие, безобидные странности. И, надо сказать, что среди того, что иногда демонстрируют Высокие, а тем более — Высшие жрицы, желание покрыть это… животное, — я бросила взгляд на бледно-зеленую кожу, медленно возвращающуюся к изначальному цвету, — не тянет даже на «легкую эксцентричность».

В этот момент я заметила, что веревки, которыми я связывала зеленокожую, куда-то пропали. Мои четки — не сжимают ее голову, а спокойно висят у меня на поясе. Зато на зеленой коже высокой груди как будто лежит ожерелье из нитей темного перламутра. Впрочем, попыток подняться орка не предпринимала.

— Ты — повержена, — произнес куал’нейс. — Я забрал твою душу. Я забрал имя, что было прежде. Ныне ритуал завершен. Я именую тебя. Восстань же, Шелест!

Эльгор

Я встал от столика с письменными принадлежностями. Поза, в которой надлежало пребывать, нанося священные линии тенгвар на лист, созданный магами из плоти мэллорна, добровольно пожертвованной ради процветания Леса, человеку показалась бы крайне неудобной. Да, именно «человеку». Применение уничижительных этнонимов вроде «эдайн», «недоживущий» и прочих — есть плохая привычка. Заставляет недооценивать противника, считать его заведомо ниже, слабее, глупее. Это могут себе позволить алир с низших ярусов Леса. Но уже для наследника старой Ветви такое — недопустимо, а те главы Домов, которые это допускают… Что ж. «Это хуже чем преступление — это ошибка». Чеканная формулировка, пусть и произнесена человеком. Все-таки Неумирающие принесли в наш мир множество интересных идей. Так что для меня, Ведущего Тихой руки, поддаваться высокомерию… не самый лучший способ самоубийства.

Пройдясь по комнате, я снова посмотрел на незаконченный проект Указа Вечного князя, который я должен представить не позднее, чем завтра. Сейчас нет времени предаваться обычной неторопливости долгоживущих.

Империя Света, захватив несколько пограничных доменов одной из западных Марок Вечного леса, временно остановилась. Слишком уже растянуты оказались линии коммуникаций. А во Фронтире и в захваченных доменах Марки — разгорелась партизанская война. Так что из трех обозов до действующей армии доходит один, да и то, при изрядном везении.

К сожалению, ожидать, что это продлиться долго — не приходится. Опираясь на захваченные во Фронтире замки, имперцы зачистят сопротивляющихся, отстроят занятые на границе форпосты — и снова двинутся вперед. Вплоть до того, что придется снимать часть войск, охраняющих Листву — и отправлять на помощь погибающей Марке. А этого, надо сказать, очень не хочется делать ни мне, ни Князю. В ситуации, когда Парящий Журавль уже откровенно индокринирован, и это очевидно всем, кроме тупорылых сущностей, заседающих в Совете, отправлять куда-то столичный гарнизон, хотя бы частично — значит нарываться на неприятности.

Я внимательно посмотрел на карту, и выругался про себя, вспомнив еще одну мудрость, принесенную Неумирающими: «у Вечного леса нет вечных друзей и вечных врагов — у него есть только вечные интересы». Предки Князя изрядно уклонились от этого пути, а сам он слишком погрузился в противостояние с Советом, чтобы отслеживать внешнюю ситуацию. И, в результате, когда правота Неумирающего оказалась очевидной, и наш главный и единственный союзник стал врагом — у нас нет никого, кого мы могли бы противопоставить ему. Вот если бы мы в свое время вообще отказались от участия в проклятом Очистительном походе! Но Совет тогда взял слишком большую власть, и показалось правильным отправить часть войск наиболее фанатичных Домов «нести Волю Матери». Проредили их, надо сказать, неслабо. Но вот необходимость спешно отзывать все доступные войска для противостояния Падшему Дому… Она-то и дала Империи повод к нынешней войне, которую, надо сказать, Лес пока что проигрывает.

Я вернулся к столику, и принялся заполнять проект Указа цифрами, которые получили мои помощники. Столько-то золотых за перехваченный караван, столько-то — за убитого имперца, в зависимости от ранга и уровня, столько-то — в качестве поддержки тем, кто сумеет захватить домены во Фронтире, через которые идет снабжение армии вторжения… Конечно, удержатся такие владетели недолго… Но даже это «недолго» — это время для сбора войск и подготовки к отражению вторжения.

Конечно, если бы предлагать не золото, а, скажем, артефакты — это привлечет больше Неумирающих. Но, увы. Артефакты имеют нехорошую привычку заканчиваться. А вот с золотом у Князя проблем, слава Матери, нет и не предвидется.

Я улыбнулся. Мало кто знает, что Вечный князь Алхаэрон также является и одним из гильдмастеров Ночной гильдии. И отстегивают ему долю отнюдь не только обитающие в Вечном лесу полурослики, которых родич крышует чуть ли не в открытую. Так что личная казна Князя, пусть и не бездонна, но ее состояние позволяет оплачивать наемников, как Неумирающих, так и обитателей этого мира в течение долгого времени. Переломить ход войны они, наверное, не смогут, хотя я бы и не стал спорить на деньги. Но вот задержать, ослабить врага, обеспечив Лесу преимущество к решающему сражению — они вполне способны.

Вспомнив о наемниках, я придвинул к себе письмо, доставленное от Анрэна. Все-таки его спасение было мудрым шагом со стороны Князя. Я провел рукой по конверту. Что-то там все-таки есть… Веточка растения? Интересно: что там? Очень интересно. Но действовать надлежит с должной методичностью. Так что я вернулся было к формулировкам Указа, когда меня отвлек стук в дверь.

— Войдите! — крикнул я.

Случайные эльфы здесь не ходят. Да и неслучайные, в общем-то, тоже. А если кто-то прошел стражу на входе, наполненную ловушками лестницу и Заклятый коридор… Значит — ему что-то очень нужно от Ведущего Тихой руки.

— Привет! — улыбнулся вошедший.

Я резво вскочил и с должным почтением поклонился. Троэвар формальных постов не занимал, он даже не был носителем крови какого-то из знатных Домов. Родился он во вполне себе простонародной (насколько этот термин вообще применим в Перворожденным) семье. Но вот было это… По слухам, которые сам Троэвар никогда не подтверждал… но и не опровергал, случилось это знаменательное событие еще в те времена, когда нерушимой твердыней стояли стены Древней столицы — Аскалхорна! Даже более того — говорят, что он дружил с одной из Матерей Тьмы еще в те времена, когда дроу еще не ушли в Подземье, ополчившись на Истинно Перворожденных.

— Видящая Эритаэ посоветовала мне заглянуть сегодня к тебе, — как должное принял мой поклон Древний. — Говорит, у тебя есть что-то для меня интересное… Упс! А ведь права девочка…

Манера Древнего называть мою прабабушку «девочкой» всегда несколько коробила… Но, поскольку сама Видящая Эритаэ ни разу ему не возразила — приходится помалкивать.

— Так… Что это тут у тебя? — Древний коснулся пальцем письма Анрэна.

— Донесение одного из агентов во Фронтире, — вздохнул я, понимая, что письмо придется показать. В конце концов, Древний оказал столько услуг Престолу, и настолько в контрах с Советом, что отталкивать его — глупость несусветная. Тем более, что за время очень долгой даже для эльфа жизни ему довелось собрать немало как магических секретов, так и тайн иного рода.

— Буковицы мне твои без интереса, — усмехнулся Троэвар. — А вот что там еще лежит… Давай, покажи, не жмись. Может, что интересное подскажу.

Ничего не оставалось, кроме как вскрыть пакет и высыпать его содержимое на стол. Там, кроме объемного письма, действительно была веточка меллорна с парой едва распустившихся листьев. Интересно: зачем это мне прислал Анрэн? Думает, я таких не могу набрать…

Атмосфера в моем кабинете как-то странно изменилась. Я оглянулся на Троэвара. Лицо Древнего чуть ли не посерело. Видимо, он увидел в присланной Анрэном веточке что-то, чего я разглядеть не смог.

— Древний? — я решился-таки потревожить гостя моего кабинета после нескольких минут молчания.

— Был неправ, — произнес он, приведя себя в порядок какими-то заклятьями, как бы не из Высших. — Теперь уже и «буковицы» — любопытны. Это где же твои агенты разжились ветвью Сумеречного меллорна? Живой ветвью?

Пьен

Я запрокинул голову, разглядывая гребень стены. «Орки» и «архитектура» — понятия почти несовместимые. Но, увы, «орки» и «укрепления» — дело другое. Орки издавна были искусны в изготовлении всяческой смертоубийственной снаряги. Так что стены были выстроены весьма толково. Уроки в военной школе домена дали мне достаточно знаний, чтобы понимать, что вон те «уязвимые» части стены, при попытке из атаковать — приведут атакующего под огонь толково расположенных бойниц. И даже с учетом «зашкаливающих» талантов орочьих швырял — потери будут… зашкаливать.

Также сомнительной выглядела идея повторить фокус, стоивших местному варбоссу Серых холмов. Ворота столицы прикрывал не только полноценный барбакан, но и ров, на дне которого пылали негасимые огни, поддерживаемые привлеченными орочьими шаманами духами. Так что завалить ров будет непросто: фашины будут сгорать прежде, чем наполнят его. Да и погасить огонь, поддерживаемый духами этой стихии — та еще задача. То есть, подвести таран даже к воротам барбакана — проблема, решение которой будет стоить множества жизней. Не говоря уже о том, что даже падение предмостного укрепления даст не так много, как хотелось бы: барбакан полностью простреливается со стен и башен основной стены.

Я припомнил также и вид сверху на орочью крепость. Вид, надо сказать, был издалека. Слишком много сильных и опасных духов толклись над крепостью, чтобы рисковать, подлетая ближе. Так что пришлось использовать магию дальнего взора . Тем не менее, основные приготовления орков к отражению атаки распознать удалось. Вихревые катапульты орков, конечно, уступают даже обычным онаграм, не говоря уже об осадных големах и требушетах… зато их в крепости — много. И они будут заваливать атакующих тысячами булыжников, достаточно опасных даже для железных и стальных големов… Не говоря уже о том, что часть из них будет обработана шаманами. А для контрбатарейной борьбы у орков имелись восемь требушетов, видимо, некогда стоявших на стенах Серых холмов, когда они еще были человеческим городом.

В качестве же цитадели Черной скалы выступала… черная скала поистине титанических размеров. По сравнению с ней расположенный на парящем острове замок Азир выглядел бы загородным домиком не слишком богатого аристократа. И наверняка скала эта просто изрыта ходами, набитыми как ловушками, так и защитниками, готовыми радостно встретить вторженцев.

Так что как мы будем штурмовать это укрепление — у меня пока что не было никаких мыслей. То есть — совсем.

Впрочем, пока что приказов на подготовку к штурму… или хотя бы планирование оного — еще не поступало. Еретики и отступники, вместе с големами возводили укрепления, которые помешают атаковать нас как силам собранным в Черной скале, так и их союзникам, оказавшимся за пределами кольца осады. Так же готовились возвести плотину, которая перекроет небольшую речушку, протекающую через город. Честно говоря, не думаю, что это что-то даст: наверняка в городе есть колодцы и запасы воды… Но, все-таки, сделать это следует. Таков неписанный этикет войны. Да и, глядишь, с падением уровня воды найдутся какие уязвимости в обороне города.

Я позволил себе отвлечься, вспоминая полевое сражение, закончившееся решительным разгромом орочьей армии. По его завершении предводители союзных армий погрузились в свои мистические изыскания… Причем, что интересно — оба сделали это почти одновременно. И если причину, сподвигшую на такой поступок Учителя я понимаю, то что могло заставить д’Ин Амита по результатам победоносного сражения полностью отключиться от всего сущего — я не могу себе даже представить. И это очень плохо. Ведь если я не представляю себе мотивацию союзника — как я могу предсказать его действия? А хуже всего — я не могу предсказать, в какой момент союзником он быть перестанет!

— Пьен! — вырвал меня из краткого погружения в воспоминания Учитель. — Какие есть идеи?

— Никаких, — вздохнул я. — Разве что осаждать, надеясь, что у противника кончатся золото и еда.

Глупость последнего предположения я осознавал просто болезненно. Еда у орков кончится очень нескоро. В конце концов, какой-то доход дает обладание замком и городом само по себе, а значит — варбосс сможет кормить своих бойцов (а заодно — и усиливать их), нанимая новичков и скармливая их «старослужащим».

Я стал осматривать окрестности, в не менее глупой надежде на то, что искомое решение все-таки окажет где-нибудь начертано огненным буквами… И с некоторым удивлением увидел, как огромные осадные големы раскладывают на площадке между укрепленными лагерями, нашим и волшебника, каменные плиты, на которых были вырезаны канавки в виде странных знаков. Символы эти выглядели уродливо и таинственно, сочетая в себе холод Подземельной Тьмы и ярость адского пламени. Восемь волшебников из армии д’Ин Амита, и Агнешка встали в ключевых точках получившегося узора и запели. Смысла выпеваемых слов я понять не мог, поскольку, судя по всему, сотворяемое заклятье относилось к школе Тьмы, к которой у меня нет никаких способностей. Но вот звучали они так… Чтобы хоть как-то справиться с воздействием, мне пришлось воспользоваться «принципом водоворота»: я притянул к себе подошедшую Исту, и поцеловал ее, поддаваясь заклятью, и противостоя ему, ныряя в самую глубину, где бешеное движение Сил ослабевало, давая пловцу возможность выбраться из ловушки.

Когда я смог воспринимать реальность за пределами манящих губ Исты, и кое-как смог подавить желание овладеть ей прямо здесь, я увидел, как к рисунку големы подтащили пленного орка (судя по всему — из тех, кого захватили в битве с перехваченной армией Гхыртыкбургуза), и недрогнувшей железной рукой вскрыли ему горло. Кровь хлынула на камень, и сама собой собралась в канавку, образующую девятый знак.

— Учитель, — обратился я к Кайларну, точно так же отпустившему Иримэ, — а разве это, — я кивнул в сторону кучи бледно-зеленых тел, к которой только что добавилось еще одно, — не нарушит договор с Триумвиратом?

— Нет, — Учитель покачал головой. — В Нижнем мире я говорил с шаманом Триумвирата. Они — ур’гора — «лишенные оружия, лишенные чести». Их судьба Триумвират не интересует. Вот если бы это были ан’гора — «не взявшие оружие», то есть — дети, были бы проблемы. А так…

Жизни еще двух орков ушли на формирование внешнего и внутреннего контуров. И когда круги замкнулись, стремительно запекшаяся кровь вспыхнула багряным. И мне вновь пришлось обратиться за защитой к Исте. Тем органом, что ответственен за навигацию в Плане Хаоса , а равно — и за предчувствие грядущих проблем, я ощутил, что счет за это мне еще предъявят… сегодня же ночью, в палатке.

Когда я снова смог более-менее связно рассуждать, то услышал голос Учителя:

— Ну, привет, «Неизбежное зло»!

Иримэ

Тварь, покинувшая пределы пентаграммы Призыва, рассмеялась, и изобразила приветственный поклон. Признаться, я не знаю: способны ли такие, как она — искренне радоваться, или только злорадствовать и насмехаться, наслаждаясь чужими страданиями, но мне показалось, что сейчас она — искренна. Хотя, разумеется, не следует упускать из виду возможность, что порождение Инферно научилось обманывать даже Видящих. Такие случаи в Хрониках Вечного леса зафиксированы.

— Привет и тебе, Провозвестник Архитектора Судеб, — рассмеялась адская тварь. — Или ты уже — Предвестник Перемен?

— Пока — нет, но я к этому стремлюсь, — отозвался Лар.

Кажется, демон пыталась вбить какой-то клин между мной и Ларом. Но я, разумеется, уже давно знаю об амбициях моего возлюбленного. И поддерживаю его на выбранном Пути. В конце концов, ни Повелитель Изменчивых ветров, ни Мать Лесов никогда не объявляли себя Едиными и Единственными. Так что одобрение Инженера времени я услышала в шепоте ветров, узрела в отражениях Лабиринта Десяти тысяч Будущих. А Мать, ответив в Грезе на мое моление, даровала мне Выбор. И я — Выбрала.

— Это хорошо, — усмехнулась Призванная. — Мне позволено отдохнуть с дороги? Или требуется немедленно идти на штурм?

— Штурм, да и то — мозговой, будет завтра, — ответил Лар. — А пока — можешь отдыхать. Мы же предполагали, что путь будет непростым.

— Ага, — весело кивнув, улыбнулась Призванная, поворачиваясь ко второму главному участнику происходящего. — А теперь ты. Динамит, лесбиян паршивый! Опять, смотрю, весь в делах, в заботах? Эльфиек уже не хватает — за оркесс принялся?

И вправду, рядом с волшебником стояла одетая в странный наряд орка. Для представительницы этого народа она была невысокой и хрупко-изящной… Но все равно почти на голову возвышалась над немаленьким д’Ин Амитом.

— И за гномочек — тоже, — усмехнулся волшебник.

— Так тебе же, вроде, лольки не нравились? — удивилась демонесса.

— А теперь вот — присмотрел. Там такая «лолька»… закачаешься! — отозвался д’Ин Амит, глаза которого как-то масляно заблестели.

— Может — и закачаюсь, — отозвалась его собеседница. — Но, тем не менее, сейчас мне нужен отдых.

— Полагаю, строить тебе отдельный лагерь — бессмысленно, — обозначил проблему волшебник, — а ставить одинокую палатку вне лагерей, даже между осадными линиями — опасно. Так что тебе придется выбирать: пойдешь ты ко мне в лагерь, или к Лару?

— К Лару, конечно, — такой ответ вызвал у меня, по меньшей мере — удивление. Все-таки, как я поняла из рассказов д’Ин Амита, Неумирающая, принявшая инфернальное воплощение, была его знакомой еще до Перехода в этот мир. Так почему — к нам?

— Не обижусь, конечно, — добро улыбнулся волшебник, оглядываясь на свой лагерь, где реяли черные знамена, с которых смотрящим на них грозила серебряная латная перчатка, сжатая в кулак и сопровождаемая странными изломанными линиями. Лар, когда я удивилась такому гербу, сказал, что это — «несколько стилизованное и условное изображение взрыва».

— Тогда — идем. Вашим магам тоже надо отдохнуть.

Разумеется, когда мы неторопливой походкой дошли до форума, рядом с преторием уже возвышалась еще одна палатка, которой ранее не было. Призванная нырнула туда, а потом — высунулась с радостной улыбкой.

— Кайларн, ты тут командующий, у тебя, наверное дел много: командовать там, или инспектировать кого… А нам, девушкам — надо пообщаться на темы, которые мужчинам не интересны.

— Пожалуй, ты права, — вздохнул Лар, старательно глядя куда-то за левое плечо демонессы. Усилия, которые он предпринимал для того, чтобы отвести взгляд от призывно колыхающихся округлостей, скрытых одеждой ровно настолько, чтобы дать пространство воображению, и ничуть не более — вызывали уважение. — Когда мои ребята пашут в поте лица, а орки себе спокойно отдыхают за стеной… Нехорошо это и неправильно. Надо обеспечить и им… развлечения.

Он с вопросом во взгляде посмотрел на меня, и я уверенно кивнула. Нам с Неизбежным злом действительно было о чем поговорить.

Палатка, разумеется, была не только поставлена, но и благоустроена. Так что демонесса устроилась на раскладном стульчике и кивнула мне на другой такой же. Хотя лагерь был наш, но палатка — становилась домом для Призванной, по меньшей мере, на время осады. При этом я — старше, но она — Неумирающая… В общем уточнять и сравнивать статусы с целью определить, кто кому должен предлагать сесть, можно было до самого Дня Гибели листвы . Так что мы обе решили плюнуть на все тонкости и просто поговорить.

— Итак, спрашивай, — Призванная хитро улыбнулась.

— Почему — к нам? — задала я тот вопрос, с которого было удобнее всего подобраться к тому, который меня действительно интересовал.

— А чего я у Федьки… то есть — лорда-мага д’Ин Амита, не видела? — демонесса потянулась. При этом движение было таково, что мне пришлось обращаться к некоторым не слишком широко известным аспектам магии Жизни, чтобы иметь возможность продолжать разговор. Все-таки суккуба — есть суккуба, и общаться с ней — опасно не только для тела, но и для души. — К тому же, какое же я буду Неизбежное зло, если меня так легко избегнуть? Да и Видящая… Вон, Федя-то до сих пор плачется, что ему Видящие не дают. Вдруг у меня получится его опередить?

Мне пришлось еще раз провести гормональную коррекцию, а то у нее «получилось» бы прямо сразу. Но я все-таки смогла устоять и продолжать разговор… Во многом — благодаря тому, что мои способности подсказали мне о необходимости таких мер немного раньше, чем они реально понадобились.

— Может и получится, — кивнула я, вызвав уважительный взгляд демонессы. Кажется, она рассчитывала, что «получится» немедленно. Но мне еще кое-что надо уточнить. — Но сначала… В чем твой интерес? Владения твои, как я поняла — далеко, трофеев — не унесешь…

— Зато все демоны, начиная от рогатых — орков искренне ненавидят, — отозвалась Призванная. — Так что за уничтожение орочьего домена — может и чего-нибудь любопытного отвалиться.

— И все? — не поверила я.

— Не все, — покачала головой моя собеседница. — Но там… внутренние интриги Инферно… Объяснять их… Хотя, ладно. В общем, есть там, в аду три основные фракции: Инфильтраторы, Старейшины и Крестоносцы.

— Крестоносцы? — удивилась я. Про церковь родного мира Лар мне рассказывал, и что бы демоны пользовались символом креста… Сомнительно что-то.

— Да не в том смысле, — махнула рукой демонесса. — Просто погрешность перевода. Наверное, точнее будет «фанатики», или даже «зилоты»… Но устоялось — «Крестоносцы». Они желают завоевывать этот мир привычным образом: орды демонов, битва в долине Мегиддо, дождь огненный…

— И что мешает? — заинтересовалась я.

— Недостаточная пропускная способность порталов, — пояснила демонесса. — Невдомек этим… альтернативно одаренным, что как не бейся — а стену лбом не прошибешь. Тут задумано так при Творении, что у демонов просто не получится создать порталы достаточной мощи, чтобы перекрыть военные возможности местных жителей. В принципе не получится.

— А эти… Старейшины? — я решила продолжать расспросы, пока отвечают. Тем более, что в палатку заглянул культист с бутылью вина и тремя бокалами. Я разлила алую жидкость, и пригубила свой бокал.

— Старейшины считают, что полноценно завоевывать этот мир особого смысла нет, — демонесса тоже попробовала продукт виноградников Темного Храма, закупленный Ларом через Гильдию по знакомству. — Достаточно взять под контроль несколько ключевых постов — и можно получить все, что надо Инферно, а убытки и проблемы — оставить вам.

— Ну, а Инфильтраторы? — поинтересовалась я, продолжая прихлебывать терпкую жидкость, тревожно пахнущую горькой травой и, почему-то, дымом. Не то, чтобы я рассчитывала на ответ, но…

— Не-не-не… Инфильтраторы — на то и Инфильтраторы, чтобы об их идеях говорить не стоило, — покачала головой демонесса. Но главное — Крестоносцы считают инфильтраторов — трусами и слабаками, а Старейшин — еще и предателями. Ну и, соответственно, наоборот — Старейшины считают Крестоносцев дуболомами с единственной извилиной, да и та — явно вмятина от шлема. Так что если удастся втравить в затеваемую Федей и этим твоим, Кайларном авантюру силы одного из Крестоносцев, а потом их, совершенно нечаянно — потерять, то награда будет очень вкусной.

— Так ты — Инфильтратор? — уточнила я.

— Сама подумай, — суккуба постучала себя между небольшими изящными рожками, а потом — по столику, где стояла бутылка и полный бокал для Лара. — Если бы и «да» — я бы призналась? Я конечно, могу сказать, что скорее — Старейшина, но ты мне поверишь?

— Если объяснишь — почему, то почему бы и нет? — я пожала плечами. Все-таки я, какая-никакая, но Видящая, а соврать Видящей… достаточно сложно.

— Пока порталы не могут пропустить сущности уровня архигерцога, а тем более — Лорда, я — свободная владетельница, королева, или, как минимум, Великая княгиня, — вздохнула суккуба. — А если этот мир станет полноценной частью Инферно — тут же набегут… всякие. Считать, что я смогу отстоять свой статус, когда окажусь в разборках демонов, древних, как сама грязь… Подобная наивность… — она покачала головой. — Я, конечно, манией величия не страдаю, но наслаждаюсь, но берега-то надо видеть?

И она нежно провела пальцами руки по моей щеке. Понимая, что уже никакая коррекция не помогает, я буквально вылетела из палатки, сопровождаемая тихим демоническим хохотком.

Пьен

Подготовка к штурму шла полным ходом. Периодически совершались вылазки на передовые укрепления орков. Трупы погибших орков старались утащить в возможно большем числе, и аккуратно свежевали. Из шкур же магией Смерти и Хаоса составляли единое полотно, на котором чернилами сложного состава (ритуал их создания я наблюдал, но, опять-таки, понял в нем очень мало из-за слабых познаний в темной магии… а ведь говорил Учитель: «даже если у тебя нет способностей к какой-то школе магии — это не значит, что можешь в ней не разбираться: хотя бы основы знать надо») чертили что-то уже совершенно умопомрачающе сложное. Кстати, в чернила на этапе изготовления следовало добавлять «кровь демона, отданную добровольно». К счастью, с этим компонентом проблем не было. Лучше было только с «кровью орков, взятой насильно». А кровь демона… Неумирающая суккуба, представившаяся как Огневка, периодически восходила на расписанные колдовским узором каменные плиты, их обильно поливали кровью (тут никаких особенных требований не было… но раз уж есть орочья — то зачем ее экономить?), и девушка пропадала. Возвращалась она частенько — израненная, один раз — вообще еле вытащили… Но культисты, феечки и маги Жизни — бдели, так что отправиться в дальнее странствие на «экспрессе смерти», как это назвал Учитель, ей не удалось.

Признаться, я не понимал: зачем так над собой издеваться, и подошел к ней с этим вопросом.

Огневка мило мне улыбнулась (так, мило, что у меня чуть штаны не порвались, и только прием, показанных Учителем, с концентрацией сознания на чем-то отвлеченном спас меня от позора… а то, что предметом для отвлечения внимания был воображаемый образ обнаженной Исты — это и вовсе никому не должно быть интересно), и сказала, что такова воля ее покровителя — демонического лорда Рабастана. И что каждый ее нырок — это не просто так, а щедро оплачиваемая миссия. Причем миссия эта имела смысл не только для демонического покровителя, но и для нас.

Не дремала и разведка. Через Гильдию наемников удалось набрать несколько отрядов, специализировавшихся на тайном проникновении. Они несли потери, но постепенно карта внутренних укреплений Черной скалы начала прорисовываться. Так что к слабым местам укреплений аккуратно били тихие сапы, возводили бастионные батареи, которые позволят нашим осадным машинам и их расчетам терпеть меньший урон от огня осажденных, собирались гуляй-города и осадные башни. Впрочем, последнее, на мой взгляд, даже несколько чересчур демонстративно.

Надо сказать, что дороги, по которым все это добро покатится к стенам орочьей крепости, равняли… наемники. И они несли потери, но это, по-моему, никого особо не волновало. Даже самих наемников, как это не покажется странным. Но, надо сказать, платили им щедро, не забывая выделять долю погибшим, которая отправится их семьям. Так что желающие наняться под лазурную орифламму Учителя, равно как и под черное знамя волшебника д’Ин Амита — не переводились. Впрочем, огненная плеть Огневки тоже не оставалась без внимания Гильдии. Так что «дешевые войска для очевидно опасных миссий» у осаждающих не переводились. Правда, затраты на осаду были таковы, что я не уверен, что победа их окупит… Впрочем, «мир без ваиводы Гхыртыкбургуза» — будет однозначно лучше. Так что основная задача войны: «достигнуть лучшего мира, чем был до нее» — будет выполнена.

Земля под ногами тяжело вздрогнула. Это орки в очередной раз попытались накрыть строящийся бастион. Промахнулись, правда, немного (все-то полсотни метров недолет и столько же в сторону), но угрозу они обозначили… Да и осколками тяжеленной каменюки, попади он не в относительно мягкую землю, а в находящийся чуть ближе валун — могло кого и задеть. В общем, расслабляться явно не стоит. Правда, наблюдательная вышка, на которой я в данный момент предаюсь редкому мгновению безделья и неги, находится однозначно за пределами досягаемости метательных орудий, даже значительно более мощных, чем те, которые имеются в распоряжении орков по докладам нашей разведки. А требушет, особенно — мощный и дальнобойный, — вещь такая… ее просто так не замаскируешь. Но все равно…

Тонкая ладошка коснулась моей щеки. Все-таки — я чрезмерно расслабился. Хорошо еще, что это — Иста. А если бы была Огневка? Как бы я перед своей девушкой оправдывался? Правда, надо сказать, что время от времени Учитель удаляется в палатку не только с Иримэ, но и союзную демонессу с собой увлекают… да и заглушающий барьер магии воздуха, выставляемый Огневкой, намекает, что либо они там высокую стратегию обсуждают, о которой прочим (включая союзного волшебника) знать не следует… либо же… Но о таком я даже думать не хочу — щеки загораются, и Иста сразу догадывается, что я подумал о чем-то неподобающем.

д’Ормуз

Для нас, наемников, обустроили отдельный укрепленный лагерь, расположенный чуть в стороне от лагерей основных сил, штурмующих Черную скалу.

С одной стороны это выглядело даже некоторой глупостью: самим выделять для потенциально ненадежных сил укрепление среди своих осадных линий. Но, это если думать штампами. А если как следует оглядеться, то окажется, что две укрепленные батареи, что сейчас ведут неторопливый обстрел внешней стены вражеской крепости, заодно — засыпая обломками камней огненный ров, расположены так, чтобы при нужде перенести огонь на наш лагерь — совсем нетрудно. Да и силы «вспомогательных войск»… Нет, есть конечно и элитные отряды, вроде моего, или того же некроманта с поднятыми им призраками… Вот только элита эта — очень уж узко специализированная: «проникновение, шпионаж и диверсии». Прямого боя мы просто не выдержим. А остальные… Таскать круглое, катать квадратное, копать от забора и до заката — вот предел их «обширных» возможностей. В случае бунта призывы Одержимых Хаосом и пламя железных драконов разнесут эту «армию» в пыль, в прах, в каленый пепел.

Проходя мимо кое-как установленных палаток одного из таких, с позволения сказать «вольных отрядов», я услышал заинтересовавший меня разговор.

— …сволочи они… «Высокородные», — это слово прозвучало как ругательством. — Хоть демоны, хоть люди, да хоть бы и жуки эти, Светом проклятые… — молодой «солдатик» настороженно оглянулся, но, не увидев меня, скрытого за палаткой, приосанился и гордо обозрел собравшихся: «бойцов» того же отряда. — Все равно простому народу на шею влезли, и кровь пьют!

Потрепанный ветеран в легкой броне, несущей значки того же отряда, искренне расхохотался, чуть было не захлебнувшись в пиве, которое только что отхлебнул из большой кружки. Надо отметить, что «молодому» пива, естественно, не досталось, что, по моим прикидкам и было основной причиной революционных взглядов.

— Ты… — оно еще и обиделось! — Ты это чего? Не видишь, что ли? Нас ведь в самые опасные места суют! А сами… — молодой плюнул в сторону одного из основных лагерей, — закрылись за стенами, и сидят там…

— И что? — фыркнул ветеран, сделав очередной глоток, что вызвало новый недовольный взгляд молодого. — Ты серьезно думаешь, что такие деньжищи нам платят за то, чтобы ты, такой красивый, маршировал, едва держась за древко? Ха! Мы — наемники. И нас, конечно же, суют туда, куда свои войска пихать жалко. Так было, есть и будет! Хочешь прожить подольше — откладывай копье, иди сей гречку!

Ну, насчет «копья» ветеран погорячился. Все-таки под командованием магов эти «войска» больше сражались лопатами… Но в основном — был прав. В сущности, к нам относится все то же…

— Молодой… — бросил подошедший лейтенант отряда. — Кровь — горячая. Жизни — не знает. Всыпать бы горячих на конюшне. Для вразумления. Так ведь и конюшни — нет!

— Да что хорошего в этом найме?! — молодой поежился. Видимо, ему уже за бунтарские настроения прилетало.

— Ты еще спрашиваешь?! — ветераны, к которым присоединился и лейтенант, дружно фыркнули. — Вот смотри: лагерь у нас есть, не в чистом поле стоим, ожидая, когда орки на нас попрут, а за двумя рядами стен: вал, ров, частокол — все как положено. Ты его строил? Нет. Наниматель своими силами, за свой счет. За едой сами по округе бегаем? Рискуя нарваться на шальных зеленых? Нет. Наниматели обозы гонят. Деньгу — не зажимают. Рассчитываются полностью и вовремя. Живым платят и мертвым. Не скупясь, звонкой монетой. А то нынче взяли моду: звоном будущих трофеев рассчитываться! Или еще того не легче — расписками. Дескать, «победим в кампании, трофеи продам — расплачусь». Нет, выживет — гильдия с него выбьет, да еще и с лихвой. А ну, как нет? Так что хороший найм, — лейтенант плюнул на утоптанную землю. — Очень хороший!

— А… — молодой хотел что-нибудь сказать, но явно не находил аргументов. — А… — он оглянулся, и лицо его озарилось идеей. — А эти, «сартиры»? Ведь чистое наказание. Рыть их, а потом — закапывать! Блажь господская!

— О! — теперь уже и лицо лейтенанта озарилось радостью. — Вот и нашелся доброволец: на завтра как раз придется очередной ровик закапывать. Ты и пойдешь. Чтобы осознал, что если бы не эти «сартиры» — у нас бы весь лагерь так пах! Да еще и пройти было бы нельзя, в «мину» не наступив.

Я отошел незамеченным и удалился по своим делам. Все-таки, что бы не говорил жрицы, а у эдайн есть мозги, и пользоваться ими они вполне способны научиться… годам так к сорока. А жили бы подольше — глядишь, и вовсе Матери Тьме поклонились бы…

Пьен

Как всегда, вечером Учитель устраивал небольшую «проповедь». На форуме перед преторием, Учитель, как всегда уселся в кругу учеников и последователей… А что кто-то из этих последователей активировал заклятье «Голос Шепчущих вершин», позволяющее сказанному быть услышанным по всей охваченной заклятьем территории, так это и вовсе — мелочи. А то, что на форум собиралась если не вся армия, то около того — и того незначительней… В последние дни вообще стали и из наемничьего лагеря подгребать, и от д’Ин Амита… Впрочем, и наши к волшебнику тоже забредали: со знакомыми пообщаться, о заклятьях и ритуалах каких хитрых потолковать, ну и пошпионить маленько — не без того. Да ведь и не все, кто сейчас «проповедь» слушают — из религиозных соображений сюда пришли. Кому-то — совершенно другое интересно… Так что пусть слушают. Чего не надо — не увидят и не услышат. А вот Волю Изменяющего пути — вполне могут услышать, проникнуть Его великие замыслы… и принять их как свои.

Учитель обычно рассказывал о деяниях как самого нашего принципала, так и его Высших. О странствиях Аэкольда Хельбраса ради блага для всех, и его схватке с самим собой , о походе Одноглазого Магнуса против Волков, замысливших «пронести пламя войны по всей Галактике» , о демоне и князе демонов Саториэле, полюбившем смертную колдунью, и забравшем ее с собой в Эмпирии …

Не скрывал Учитель и темных сторон Учения. Он спокойно рассказывал о Шепоте Тьмы, Кузнеце Преисподней, Тысячеликом принце, потоками крови и горами тел стремившемся обрушить великую Империю, просто чтобы посмотреть «а что будет, когда она рухнет», о бездушном инквизиторе Баринове, о культах Кориона 9, от действий которых «вопль приносимых жертв был слышен даже на орбите» .

Признаться, я совсем не понял, что такое «орбита»: мне сложно представить, чтобы земля, по которой мы все ходим, была огромным шаром, «плывущим в пустоте». Правда, Учитель говорил, что это верно для того мира, откуда приходят Неумирающие. Для мира же этого, с его «неустоявшейся физикой» — данное утверждение вполне может оказаться ложным. И мир вполне может оказаться бутылкой Кляйна, или еще какой сложной многомерной поверхностью, не обязательно — замкнутой или же конечной.

Я отвлекся от очередного рассказа Учителя, размышляя о вещах абстрактных, и, по правде говоря, не слишком полезных. Но Учитель никогда не ругал нас за это, говоря, что привычка думать, пусть и о чем-то отвлеченном — полезна и «развивает мозги». Но, все-таки, стоит и прислушаться к тому, что говорит Учитель — он частенько говорит очень интересные вещи…

— …и тогда Архитектор Судеб разбил Хрустальный посох, отказываясь от власти над мирозданием, потому что его амбиции были (и остаются) превыше власти над миром! Осколки же Великого Артефакта разлетелись по мирам, давая смертным доступ к силам Богов, даруя способности соприкоснуться с безграничной силой варпа, позволяя обратиться к колдовству.

— Но как это может быть? — удивилась Иста. — «Амбиции большие, чем «править всем мирозданием»?

— И я тоже этого не знаю, — усмехнулся Учитель. — Но представлять непредставимое, творить невозможное и испытывать амбиции, большие, чем дано хотя бы осознать другим — это путь Изменяющего пути!

Варка

Проклятые людишки! Кой гхыр они вообще такое творят? Ведь привели их в этот мир, чтобы было кого стукать! Но так уж… Из всей армии, выступившей в поход из Черной скалы во владения людишек — осталось только несколько отрядов, не больше. Остальные — полегли на том проклятом поле. И теперь мерзкие людишки осаждают наш дом!

Бу-бух! Очередной камень ударил в стену. Не то, чтобы это было опасно: стены крепки, и могут долго не поддаваться подобным усилиям. Но вот то, что мы, сильные орки, вынуждены терпеть этот обстрел, не имея возможности толком ответить — бесит!

— Ар-ра! — снаги рвут канаты вихревой катапульты, и камень улетает в ответ… Но уже поздно. Осадный голем уже успел уйти с того места, откуда он швырял свой камень, так что ответ — промах.

Я подняла голову, чтобы полюбоваться звездами. Ночная тьма всегда приносила спокойствие и победы оркам. Ведь мы в ночи видим намного дальше и лучше людишек… Но мерзкие чудилы вывернулись и тут. Они заплатили дроу, этим отвратительным порождениям подгорной тьмы… И он теперь каждую ночь проникают в замок и убивают… Не сказать, чтобы потери двух-трех снаг за ночь была такой уж тяжелой… Но беспокойство эти набеги причиняли. И, главное, потери, односторонние, когда врага не удавалось поймать и настукать — роняли и без того не слишком высокий моральный дух!

Проклятье! Мы уже не можем слиться в священном безумии Ва-а-агх! То есть, кричать мы все еще можем… Но ярость уже не наполняет нас силой Великих Зиленых, из Волей и Властью, что всегда помогали нам.

На мгновение мне стало жаль, что тогда, на том проклятом поле, я возглавляла отряд, который должен был ударить по центру после того, как фланговый отряд уничтожит их «слабо» прикрытое командование. Но слабость прикрытия — оказалась ловушкой, а все, кто находились вокруг ваиводы — были буквально размазаны градом огромных камней, запущенных осадными големами.

Тогда я собрала вокруг себя последних выживших волчьих всадников, сняла с командования и увлекла за собой десяток черных орков и вывела почти всех оставшихся чудил… Проклятые предатели! Они посмели заявить, что «ваивода утратил дух «Ва-а-агх!», утратил благословение Бальших Зиленых», и что они уходят на восток, в земли, где правят истинные Вожди Орды — Триумвират.

Большинство мне все-таки удалось наставить на путь истинный обычными для Избранного Народа способами . Но проклятый Маухур, чудила из чудил, сумел сбежать, прикрывшись каким-то странным духом, что не дал варгам почуять бегущего шамана, не дал нам его увидеть, услышать его поступь… Тьфу! Чудесилы — мерзость! Жаль, что без них никак не справиться с гадскими колдунами мягкокожих, будь то кругло- или же остроухие! Увы, но достижение оказалось… кратковременным. По дороге к Черной скале чудилы, пользуясь тем, что черных в отряде оказалось слишком мало, отводили глаза охранникам, когда я не могла поддерживать их бдительность, и продолжали разбегаться, несмотря даже на угрозу децимации! Так что до столицы дошли лишь несколько шаманов… и, боюсь, не самые лучшие.

Очередной камень, то ли неточно нацеленный, то ли — подчиняющийся дьявольскому замыслу колдунов, своротил один из зубцов стены, и вместе с ним рухнул во внутренний двор. Осколками камня посекло как дозорных снаг, патрулировавших боевую галерею, так и обслугу одной из вихревых катапульт, готовящихся ответить врагу.

Снизу раздался характерный вой черного орка. Вот только звучали в нем, наряду с яростью и ненавистью к врагу, совершенно недостойные истинного орка боль и отчаяние.

Я бросила взгляд на кричавшего. Гхыр штокс! Осколками Неургу разворотило грудь и перебило руку. Причем очень нехорошо перебило: рука висела буквально на лохмотьях кожи и могла оторваться в любую секунду. Даже в лучшие времена подобная рана могла привести орка в «отряд бесполезных», которые бросались на врага, в надежде причинить ему хоть какой-то ущерб перед неизбежной гибелью. Сейчас же, когда практически все чудилы заняты только тем, чтобы поддерживать оборону замка от злых летунов, приведенных колдунами, шансы на то, что он останется воином — нет и вовсе.

Зло сплюнув на утоптанную до каменной твердости землю, я двинулась дальше. Теперь мой путь лежал в сторону внутренних укреплений. И выбрать можно было один из двух вариантов: длинный, широкий, хорошо просматриваемый (и простреливаемый катапультами со внутренней стены) проход, неизбежно приводящий атакующих в неочевидную ловушку, где давно, еще при очередной перестройке внутренних укреплений, были скованы и заточены два очень сильных, но и очень злобных духа, которые за время заточения явно добрее не стали… И узкий, извилистый проулок, в котором несколько снаг могли бы задержать паладина людишек!

Разумеется, тащится в обход по «удобному» проходу мне было лень… Да и шляться туда-сюда, где какую-то хрень сотворили проклятые чудилы — было как-то стремно. Орку зазорно испытывать страх… Но… Вдруг заточенные духи сумеют освободиться? Врагов из плоти и крови я не боюсь… Да даже и металл вражеских големов не заставит меня испытать раздражающей слабости. Даже железного дракона я кинусь крушить… Но что делать с врагом, которого не можешь не только ударить, но даже и заметить? Я вспомнила «Парад духов», который колдуны обрушили на нас возле Горных клыков… Чудилы — отбились, но впечатлений хватило всем.

Погруженная в свои размышления, я даже не заметила, как свернула на привычный путь. Одна из теней слева от меня странно шевельнулась. Я рванула из ножен Грызущую — мой верный ятаган и открыла рот, чтобы боевой клич разбудил ублюдков-снаг, в очередной раз проспавших врага… Как вдруг что-то кольнуло в шею под затылком. Мои колени подогнулись, и последнее, что я увидела — была быстро несущаяся навстречу моему лицу земля.

д’Ормуз

Задача на эту ночь оказалась не столь простой, как раньше, но и не намного сложнее. Пронести в крепость орков полотнище с расписанном на нем колдовским узором, раскатать, и окропить кровью, прирезав одного-двух орков, желательно — черных.

Нет, конечно, в прямом бою черный орк размажет как бы не весь наш отряд даже в одиночестве… Ну так мы и не собираемся с ним сражаться. Мы идем убивать, а это — совсем другой процесс, всей прелести которого мало кто способен оценить за пределами Подземья. Разумеется, специалисты есть и среди недоживущих. Но вот искренне наслаждаться происходящим, превращая мастерство — в Искусство, им не дано. Ну да и ладно. Не всем же быть такими, как Истинные, укрывшиеся в Подземельной Тьме по воле ее Матери?

Проникновение, как и в прошлые разы, было несложным. «В таком длинном заборе не может не найтись хотя бы одной дырки». Это точно. А уж орки, с их отношением к караульной службе в частности и дисциплине вообще… Опять-таки, те орки, чей дом — Подземье, и которых мои сородичи регулярно навещают — поколения через три-четыре набирают необходимый опыт и навыки. Но это там, на Родине. А здесь… Халява. Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь… Нет, конечно, ключевые места, вроде донжона, или привратных башен с механизмами подъема ворот охранялись так, что туда сунуться — идея, близкая к самоубийству. Но вот остальные посты… Когда мимо проходил кто-то из черных — они старательно делали вид, что бдили… И то — скорее именно что «делали вид». Но стоило черному (или черной) удалиться, как на свет появлялись фляги с выпивкой такого качества, что одной такой можно насмерть отравить не слишком большую людскую деревеньку. Да и дурманное курево не оставалось без внимания. А ведь сказано же: «устав караульной службы — это такая книга, в которой каждая запятая вписана кровью умников, пробовавших по-своему». Но орки — они такие… орки, что на оный устав, недвусмысленно запрещающий на посту напиваться, курить и, тем более — спать, они возлагали… большой и тяжелый. Так что проникнуть внутрь для моего отряда не составляло никакого труда . Сложнее было пересечь «пояс безопасности» — участок от стены до городских строений, просматривающийся (и простреливающийся) с любой из башен. Но, поразмыслив как следует, мы решили пойти простейшим путем: просто залили небольшой участок пояса непроглядной тьмой. В людских городах пояс безопасности освещается факелами, а то и световыми артефактами, и на этом фоне наш «переход» был бы виден как огненный феникс в темноте Подземья. Но орки больше полагаются на свое ночное зрение, а потому — на иллюминацию поскупились, что и сыграло с ними злую шутку. Мой Говорящий-с-Тьмой бросил в получившееся облако какой-то порошок, вполголоса помянув сторожевых духов, их замысловатую родословную и неоднозначные взаимоотношения с ангелами. Ничего нового и необычного я не услышал, но, надо сказать, конструкция была подобрана со вкусом.

Пояс каменных строений, следующий за поясом безопасности, проектировал явно кто-то умный и хорошо разбирающийся в деле. Небольшие толстостенные дома хорошо сохраняли тепло зимой и прохладу ночью. Узкие окна-бойницы и толстые двери превращали каждый дом в небольшую крепость. Да и расположены они были таким образом, что в узких проходах можно было отбиваться от намного превосходящих сил, а конница людей — неизбежно потеряет разгон и большую часть своего боевого потенциала. Да и та же гидра если и пройдет — то разве что по самым широким проходам. В общем, как я и говорил, спроектировано и построены все было по уму. Но использовалось… Орки! И этим все сказано. В каменных домах жили только наименее уважаемые обитатели крепости. Более серьезные орки — пользовались правом разбить шатер на внутренней площади. А остальные… Не меньше трех раз мне с трудом удавалось увернуться от горшка с нечистотами, выплеснутого прямо из окна. Так что запах тут стоял такой, что глаза резало. Да и труп с проломленной башкой, результат дружеского общения за кружкой эйло — явление отнюдь не редкое, и варбоссы с ним обычно даже не борются за полной бесполезностью данного занятия. Впрочем, такой же труп, образовавшийся на собрании высшей знати (если этот термин вообще применим к оркам), потребляющей куда более… серьезные напитки — тоже никого особо не удивляет.

Захват зеленого, вышедшего в ночную прохладу не то облегчиться, не то — найти себе грелку на все тело, был задачей простой и не требующей особого напряжения. Но за попавшую на колдовской узор кровь орочьего шамана, или черного орка мне обещали немалую премию. И не деньгами — свитками магии Тьмы четвертого круга, к овладению которым я упорно подбирался, и занятиями с наставником, оным четвертым кругом овладевшим. Ради такого приза стоило постараться. Так что мы быстренько пробежались по участку, который решили сделать своими охотничьими владениями, проверяя: не изменились ли расположение секретов и маршруты патрулей? (Нет, не изменились. Уже третью ночь, кстати… Орки!) И устроились наблюдать за тем черным, кто неизбежно должен будет совершать обход постов. А то, орк, как известно, птица гордая: не пнешь — не полетит. А пинки охамевшей страже может раздавать либо варбосс, либо кто-то из черных.

Ночной беспокоящий обстрел не прекращался. Но с нами был согласован график, так что мы практически не рисковали попасть под «дружеский огонь», как это именуют Неумирающие… Хотя при чем тут огонь, когда речь идет он о камнях, запускаемых осадными големами?

А вот и появилась намеченная жертва! Крупная черная оркесса обошла дозоры на стене, раздав нерадивым вразумляющих пинков (действовало только пока проверяющая была в зоне видимости), и свернула в оборонительный лабиринт, очевидно — намереваясь проверить, как несут стражу секреты и патрули…

Белгосс, наш разведчик несколько демонстративно шевельнулся в нише, где он прятался. И черная немедленно подтвердила поговорку насчет гордости орков. Вместо того, чтобы заорать, поднимая тревогу, как это полагается часовому, или же разводящему, она двинулась сама проверять: что это там непонятное шевельнулась. При этом она неосмотрительно повернулась спиной ко мне, и полая спица с составом, способным на месте вырубить даже дракона (если, конечно, суметь воткнуть эту самую спицу в пятнышко, не больше золотой монеты у него под затылком) вошла точно куда надо. И четверо дроу дружно похватавшись за руки и ноги, понесли будущую жертву к месту жертвоприношения.

Иримэ

Признаться, моя способность к предвидению дала сбой. Или я неправильно поняла являвшиеся ко мне видения, что, в общем-то, является одной из наиболее распространенных ошибок Видящих. И, увы, набор опыта от этих ошибок не гарантирует — скорее, для опытных Видящих они более характерны, чем для начинающих. Ведь опытная Видящая — она повидала мир во множестве вариантов его развития, знает, что в мире может случиться, а что не может… Тогда как для трактовки Видения нужно отрешиться от той смыслообразующей призмы, что сопровождает любого, сколько-нибудь достойного называться «разумным», вернуться к состоянию младенца, ничего не знающего о мире, и выстроить понимание на этой отсутствующей основе. «Шунья», «пустота», как называют это Пришедшие-Извне, которых чаще называют «Неумирающими». И достигнуть этого состояния могут немногие, а уж пребывать в нем регулярно, даже на время просмотра Видений… Единицы из Величайших. Прочие же привносят в Видимое — искажения своего опыта, своих знаний, и, увы, своих заблуждений. Вот также ошиблась и я. Узрев в видениях сначала — Прорыв Инферно, а потом — атаку железных драконов, крикунов и Одержимых на барбакан и прикрытые им ворота, я решила, что Прорыв — будет лишь мелкой диверсией, позволяющей отвлечь шаманов и распугать или изгнать защищающих крепость духов… Ага. «Три раза», как временами говорит мой возлюбленный.

На этой мысли я тяжело вздохнула, и недовольно покосилась на стоящую рядом Огневку. Неизбежное Зло и в самом деле оказалось неизбежным. Сначала суккуба соблазнила меня. Причем как ей это удалось — я до сих пор не понимаю, но однажды утром я просто проснулась в ее объятиях с отчетливыми воспоминаниями о весьма… замысловато проведенной ночи. Что характерно, Увидеть этот момент я смогла только тогда, когда любые мои попытки увернуться уже не давали никаких результатов.

А на следующее утро мы уже выбирались из преториума втроем. Причем, когда мы туда забирались, последовательность аргументов, приведенных Огневкой, представлялась мне идеально логичной и правильной. Сейчас же, в ясном сознании, я осознаю, что это была малосвязанная бессмысленная чушь… но не могу отвязаться от мысли, что «в целом» она была права, и вывод из всей этой чуши — вполне адекватен действительности. Более того, в смутных, неразборчивых видениях (как и полагается видениям на большую глубину) начали мелькать сцены того, как я сама затаскиваю в нашу постель ту игрушку-эдайн, с которой любит забавляться Лар… и которую он оставил в Азире, несмотря на просьбы взять ее с собой.

Я встряхнула головой, выбираясь из липкой паутины несоответствующих моменту видений, и вернулась к размышлениям об ошибках в этих самых видений интерпретации…

— Молодец, Огневка. Ты хорошо их раздраконила! — кивнул Лар леди суккубе. Та усмехнулась.

Стоило огню, хладному железу и пролитой крови надломиться ткань реальности, забрав жизни орков, плененных дроу, как с Той Стороны в наш мир демоны хлынули сплошной волной. Какая там «диверсия»? Полноценное вторжение. Конечно, долго этой прорехи в ткани мира не просуществовать. Реальность относительно быстро затянет дыру, закрыв проход. Но пока что демоны рвались сплошной волной, и, судя по реву и слитному кличу «Ва-а-агх!» уже схлестнулись с орками.

Я погрузилась в собственную Силу, стараясь вычленить момент, когда духи, призванные шаманами для защиты столицы от атак с воздуха, получат свободу, а катапульты — лишатся расчетов. Швырялы в этом смысле особенной опасности не представляли, и достаточно держаться выше, чем они способны зашвырнуть довольно-таки тяжелое «кидало».

Паутину взаимосвязанных и взаимозависимых вариантов будущего сложно описать в терминах, которые способна адекватно воспринять даже другая Видящая. Лар называет это «Лабиринтом Зеркал», или же «Лабиринтом Десяти тысяч будущих». Но, не учитывая даже тот мелкий факт, что при попытке рассмотреть будущее хотя бы на час и так, как это делает Видящая, то вариантов будущего там явно больше десяти тысяч, да и «зеркала» — аллегория более чем условная. Впрочем, на том уровне абстракции, который необходим для соприкосновения с Лабиринтом Десяти тысяч будущих, восприятие реальности — вещь сугубо индивидуальная, что и порождает основные сложности при обучении Видящих и пророков.

Нити судьбы хаотично смещались, изменяя сами себя и друг друга. И почти неожиданно они сошлись в одной точке, где вероятность вариантов, в которых барбакан и остальные привратные укрепления могли оказать хоть какое-то сопротивление, стала исчезающе мала. И я кивнула Лару, а он уже, вместе д’Ин Амитом отдали приказ на взлет.

Железные драконы рванулись к утратившему защиту духов барбакану. Не встречая сопротивления (десяток-другой взлетевших навстречу грубых метательных топоров — не считаем, это даже не смешно), они залили верхние, открытые боевые площадки и галереи напалмом. Нижние, крытые галереи, конечно, пострадали гораздо слабее. Но жидкое пламя, неторопливо стекая вниз, закрыло бойницы стеной жара, заставив орков отшатнуться внутри. Так что десант оборотней, прыгающих с ездовых крикунов, сопротивления практически не встретил. А уж дальше смять лишенных магической поддержки и единого командования орков (единственный оставшийся в предмостном укреплении черный очень удачно налетел на крылья-клинки Кэры) — было лишь делом техники. Так что скоро уже подъемный мост рухнул вниз, открывая проход над горящим рвом, а решетка, закрывавшая ворота — со скрипом поползла вверх. Барбакан — пал.

С воротами было сложнее. По меньшей мере трое черных сумели задавить воинственность подчиненных, удержав их на постах, несмотря на вопли о желании «настукать гадов». Причем в числе этих удержанных остались и несколько шаманов. Так что приближаться к воротам даже железным драконам было… опасно. Зато туда рванулись Одержимые Хаосом. И, когда духи, защищающие ворота, уже были готовы воплотиться и дать отпор обнаглевшим летунам, на них обрушилось Расторжение Связей. Большая часть духов, лишившись удерживающих их оков, предпочли покинуть реальность. А оставшиеся, чья верность партнерам (или же страх перед ними) выдержали это испытание, повисли на Мечах Хаоса, наносящих урон призрачным и невоплощенным созданиям.

Будь в привратной башне старые и опытные шаманы — они справились бы с ситуацией: удержали духов, призвали новых на замену бежавшим и развоплощенным… Но как раз таких там и не было. Опытные и старые шаманы погибли в тяжелом походе, дезертировали из под руки неудачливого ваиводы, были отозваны к месту Прорыва Инферно, чтобы справиться с неожиданно возникшим кризисом… А новички — растерялись, потратили время… и, лишившись защиты и маскировки, обеспечиваемых исчезнувшими за гранью реальности духами, быстро полегли под мечами и боевой магией Одержимых. А там… Освободившиеся драконы повторили атаку огнем, а оборотни, доставленные ездовыми крикунами, схлестнулись с низкоранговыми орками в переходах внутренней части привратных башен. Стрелки — Призраки и Тени скользили за спинами рукопашников, выбивая черных, швырял и случайно выживших учеников шаманов, в готовности отступить и спрятаться, если кто-то из оборотней окажется достаточно изранен, чтобы впасть в амок. Но, к счастью, такого не произошло. Оборотни умело менялись, отходя к идущим совсем уж задними рядами культистам, которые отлечивали раны и успокаивали боевую ярость. Штурм продвигался. Может быть, не так быстро, как хотелось бы, но неумолимо и неостановимо.

Когда штурмующие ворвались в комнату, где были механизмы, опускающие мост и поднимающие воротную решетку были разрушены и быстро привести их в рабочее состояние возможным не представлялось. Но это, в сущности, и предполагалось. Оставив оборотней зачищать башни, тени и культисты поднялись на галереи внутренних укреплений (возможность того, что враг перехлестнет стены и будет штурмовать ворота изнутри — тоже предполагалась). А Одержимые Хаосом спустились вдоль внешней стены, сняли (несколько помучавшись) защитные заклятья с удерживающих подъемный мост цепей, а потом — пережгли их разрушительными касаниями . По рухнувшему мосту загрохотали железные ноги големов, волокущих тяжеленное бревно, которым они и выбили решетку. И войска осаждающих двинулись по мосту, торопясь принять участие в Битве Четырех армий.