Эвакуация (гет)

Когда беседа на кухне окончилась, Мельников, разумеется, убрался восвояси. Не смея в качестве третьего лишнего беспокоить воссоединившихся супругов. Зато едва ночь сменилась серым пасмурным утром, сосед уже был как штык. И стоя перед дверью в квартиру Кудряшовых, энергично в нее колотил.

— Ну? Вы готовы? — с такой же энергией и энтузиазмом, доступным лишь отдохнувшему человеку, вопрошал он, когда Леонид открыл дверь — заспанный, но уже с пистолетом наготове.

Стоявшая рядом Альбина закатила глаза.

— Дай хоть позавтракать, — озвучил их общую мысль глава семейства.

Выехали после завтрака, решив не обременять себя вещами и, соответственно, не утруждать долгими сборами.

Дорога была спокойной. Зомбаки, если и попадались, то в количестве одного-двух за раз. Причем оказывались на редкость вялыми, безучастными. Проезжавший мимо «уазик» их интересовал не более чем, скажем, пролетавшие по небу птицы.

Не иначе, вчерашний рейд Леонида и вправду проредил их ряды. После чего все это сборище грязных безумцев не могло не прислушаться к инстинкту самосохранения. И разбрелось по городу, подальше от страшного человека на большой машине.

Женечка сидела, почти прижавшись лицом к стеклу, как рыбка в аквариуме, и с любопытством разглядывала пустые улицы, брошенные на обочинах автомобили, зарастающие сорной травой газоны. И зомбаков тоже не оставляла без внимания — провожала взглядом.

— Ближе к центру, — подсказывал Леониду сидевший рядом с ним на переднем сиденье Мельников, — увидишь, там здание такое… высокое. Все в стеклах зеркальных.

Искомое здание-зеркало действительно обнаружилось в центральной части города. Где среди малоэтажных, преимущественно старинных, построек смотрелось неуместнее плакальщицы на свадьбе.

В ясную погоду, наверняка, зеркальные стены этого здания отбрасывали не просто солнечные зайчики, а, учитывая масштаб — целых солнечных слонов и медведей.

— «Райдер Фарма Интернешнл», — прочел Леонид на вывеске, красовавшейся на козырьке над входом. — «Райдер», значит. Наездник, всадник. Уж не всадник ли это Апокалипсиса? Был среди них вроде один, чуму символизировавший. Или другую массовую болезнь… например, превращающую людей в зомби.

Наемник скользнул взглядом по вывеске, надеясь найти изображение пресловутого коня белого в качестве фирменного знака. Но столь явного и бросающегося в глаза совпадения, как и следовало ожидать, не было. Логотипом «Райдер Фарма Интернешнл» служило лишь условное изображение не то бутылки, не то колбы. Полной чуть больше, чем наполовину, что должно было, не иначе, символизировать оптимизм сотрудников или клиентов.

— Вот говорят, «апокалипсис», «зомби-апокалипсис», — вздумал блеснуть эрудицией Мельников. — А ведь слово «апокалипсис» переводится как «откровение»… это не синоним конца света. Откровение, понимаете! Когда сброшены маски, ложь и притворство становятся неуместны, и сразу видно, кто чего стоит. А бедствия, что должны вроде как сопутствовать… данному процессу — это так. Толчок, приводной механизм. Друзья ведь, как известно, в беде познаются.

— Как и враги, — добавил к сказанному им Леонид.

— Ладно, — сказал сосед, открывая дверцу и вылезая из «уазика», — я пойду. Надеюсь, скоро вернусь.

Кудряшов в ответ только плечами пожал.

Зато по прошествии нескольких минут после того, как Мельников поднялся по высокому крыльцу, переступил порог парадного входа в здание и скрылся внутри, наемник повернулся к сидящим позади Альбине и Женечке.

— Этот ствол лучше, — проговорил он, протягивая жене ПСС, — тише, по крайней мере. Не привлечешь выстрелами других зомбаков.

— Папа?.. — с непониманием отозвалась Женечка, оторвавшись от созерцания городских пейзажей.

Но тот даже бровью не повел, продолжая инструктировать супругу.

— Если появятся зомби, — говорил он, — стреляй. Но только если один-два, не более. Будет больше — лучше уезжай. Можешь сразу на место водителя пересесть. Ближайшую дорогу из города ты знаешь.

— А ты?.. — недоуменно вопрошала Альбина.

— А я внутрь иду, — последовал немедленный ответ.

Внутри здания, как и в окрестностях, зомбаков не было. Что могло бы показаться странным на первый взгляд — как же, главный очаг эпидемии, ее эпицентр. Просто-таки преддверие ада на земле. Но если подумать, то делать зомби в этом месте было по большому счету нечего. Еды-то нет, раз сотрудников распустили по домам.

Но вот чего в здании хватало, так это следов разгрома и поспешного бегства. Расколоченные зеркала в вестибюле, опрокинутые кадки с растениями в коридорах, разбросанные по ступенькам листы бумаги.

С трудом верилось, что все это могла устроить горсточка обратившихся испытуемых. Не иначе, свою лепту внесла и паника, охватившая сотрудников. Да и попытки остановить новоиспеченных зомбаков тоже наверняка предпринимались. Без положительных, впрочем, результатов.

Атмосферу бардака усугубляли распахнутые двери чуть ли не всех помещений — для облегчения эвакуации, не иначе. Но у Леонида ряды дверей нараспашку вызывали ассоциации с покинутой жителями деревней в зоне боевых действий. Не хватало только хрестоматийной надписи: «Закрыто. Все ушли на фронт».

За некоторыми из дверей Кудряшов обнаруживал лишь безлюдные и опять-таки разгромленные комнаты. С опрокинутыми столами, в беспорядке разбросанными частями компьютеров, выпотрошенными офисными креслами.

Чудом уцелевший в этом бардаке аквариум — потемневший, однако, от протухшей воды — вызвал у наемника чувство брезгливой жалости к его давно умершим от голода обитателям.

Еще в одной из комнат на полу валялся дочиста обглоданный человеческий скелет; почти целый — хоть сейчас в школьный кабинет биологии.

А Мельников обнаружился на третьем этаже. В комнате, почти не пострадавшей. Бывший лаборант сидел перед компьютером — у последнего, похоже, имелся автономный источник питания.

Сидел и всматривался в экран, что-то листая мышью.

— Это и есть ваша лаборатория? — дежурно осведомился Леонид, оглядываясь. Глупый, если подумать, вопрос, учитывая, что никаких пробирок, протирать которые вменялось-де в обязанность Мельникову, в помещении не было. Сплошь компы, компы. А также вороха распечаток, какие-то схемы и таблицы на стенах.

Ответ соседа, заметившего подошедшего наемника и ненадолго отвлекшегося от своего занятия, был вполне ожидаемым.

— Нет, — проговорил он со смущенной улыбкой, — мы испытаниями занимались. Лабораторные крысы. И как подобает крысам, сидели в подвале. Нас еще на других этажах «подвальными жителями» прозвали. А тут — белые, понимаешь, воротнички. Соль земли. Отдел разработки, где ученые умы придумывают всякую новую шнягу сомнительной полезности.

Наконец, удовлетворенно кивнув, Мельников выключил компьютер. А затем, уже с отверткой наготове, склонился над стоявшим под столом системным блоком.

— Винчестер хочу достать, — пояснил он свои действия стоявшему рядом Леониду, — копировать-то не на что — флэшки нет. Да и вряд ли одной флэшки хватит, чтоб вместить такой объем. Причем еще этот комп — не единственный.

— А что насчет противоядия? — последовал закономерный вопрос. — Нашел, что нужно?

— Точно не знаю, — ответил Мельников, — говорю же, я не медик. Понял только, что материалы на этом компе имеют отношения к вирусу… данному проекту.

Открутив болты, лаборант снял крышку с системного блока и принялся уже за жесткий диск.

— И что? Поэтому ты все подряд прихватить хочешь? — продолжал допытываться Кудряшов. — А не боишься?

— Боюсь, что искомого даже в этой груде информации не найдется, — не без патетики отвечал Мельников и так же театрально вздохнул. — Но я надеюсь, если она попадет к специалистам, они разберутся…

— …и захотят сами те же исследования провести, — закончил за него фразу Леонид, — с такими же результатами. Только уже не в нашем «динамично развивающемся» Мухосранске, а где-нибудь в Москве, Питере… да мало ли городов-миллионников. Как тебе такой расклад?

Наконец вытащив из системного блока жесткий диск, Мельников бережно, как величайшую из святынь, положил его в пластиковый футляр точно по размеру. А сам футляр обернул мягкой пузырчатой материей для защиты хрупких вещей при перевозке, и сунул в стоящую на полу сумку, в каких обычно носят ноутбуки. После чего, с сумкой в руке, направился к следующему компу.

И все это время молчал. Каверзный вопрос Кудряшова оставив без ответа.

Наемник, однако, не унимался.

— Вот что еще непонятно, — говорил он, не спуская глаз с Мельникова и следя за его манипуляциями, — если бы противоядие на самом деле существовало… что мешало яйцеголовым ввести его в испытуемых, едва те превратились в зомби? Почему у вас… да, именно у вас в лаборатории все вышло из-под контроля?

— На что намеки, сосед? — последний вопрос пронял-таки лаборанта, и он отвлекся от созерцания таблиц и документов на экране компа.

— Никаких намеков… странно просто, — с задумчивым видом изрек Леонид, — не очень хорошие мысли о квалификации персонала, допустившего такую катастрофу.

— Мало ли на свете рукожопов? — отмахнулся Мельников и снова приник к монитору.

— Может, и немало, — все с теми же интонациями мудрой многозначительности произнес Кудряшов, — но это не объясняет вот какого странного совпадения. Сначала в некой лаборатории люди начали в зомби превращаться. Затем в нашем доме… где жил и один из сотрудников той же лаборатории, или даже во всем микрорайоне люди тоже превратились в зомби почти поголовно. Отсюда и такая их концентрация там. Но кое-кто заражения чудесным образом избежал. Например, сам тот человек из лаборатории, породившей первых зомбаков. Не хреново? Хотя, казалось бы, кому, как не ему?

— Не только я избежал, — поспешил напомнить Мельников. — Аля еще. И дочка твоя… прости, забыл, как звать. Да и не факт, что мы не заражены. Я же говорил — инкубационный период…

— …у разных людей может быть разным, — повторил Леонид его фразу, сказанную в ночном разговоре на кухне.

Затем воскликнул — уже не скрывая недоверия:

— Настолько?! Ваши испытуемые, как понимаю, обратились сразу. Потому, собственно, это и стало для вас всех сюрпризом. Остальные горожане… знаешь, сосед, я отсутствовал пару месяцев и когда уезжал, никаких зомбаков на улицах не видел. А эвакуацию провели около месяца назад, так? То есть понадобилось меньше месяца, чтобы первые зомби покусали подвернувшихся горожан, те сами обратились, тоже кого-то покусали и так далее. Вплоть до заражения десятков тысяч человек.

Так вот. Даже мне, не медику, из этой картины ясно, что вирус распространяется, а главное — проявляет себя очень быстро. Причем заражение происходит не только через укус. На пути домой я встретил одного парня… Ростиком его звали. Так в его случае все в течение дня произошло. В первой половине дня — здоровый детина; потом ему внезапно стало плохо… после вылазки в город, что характерно. Ну а ближе к вечеру бедняга обратился в зомбака, и пришлось его пристрелить, чтоб не мучился. И не мучил окружающих.

— И давно здесь этот Ростик? — хмыкнул Мельников.

— С самого начала эпидемии… был. Не заражался, не заражался — и хоп! Родители его, что характерно, остались нормальными. Хотя папаше его это не очень-то помогло. На обед собственному отпрыску угодить никому не пожелаешь.

— Вот! — повернулся лаборант с торжествующим видом. — Разве не об этом я говорил? Инкубационный период…

— Я бы не спорил, если б с родителями Ростика то же самое случилось. Наследственность ведь влияет на иммунитет — даже дилетант это знает.

— Спасибо Малышевой, хе-хе, — хмыкнул Мельников.

— И ей тоже… наверное, — сказал Леонид, — но в большей степени поблагодарить стоит доступность информации. Впрочем, не в этом суть. А в том, что иммунитет у Ростика и его родителей должен быть на близком уровне. Но Ростик заразился, а родители у него — нет. Почему? Да потому, я уверен, что последние лучше береглись. Отец вообще из дома не выходил. Тогда как сынуля играл в темных делишках, которыми занималась вся семья, роль огневой и силовой поддержки. А такому беречься труднее… то есть, больше шансов получить заразу.

Вряд ли, конечно, кто-то из зомбаков его покусал. Скорее, наш Ростик где-то дотронулся до чего-то, до чего дотрагиваться не следовало. А потом руки помыть забыл. Очень даже возможный вариант, потому что… если даже имелся у этой семейки доступ к воде — частный дом, наверняка скважина есть — умом этот паренек, мягко говоря, не отличался.

— Очень занятная история, — тоном, говорящим об обратном, изрек Мельников. — Только не понимаю, какое отношение она имеет ко мне… как и к Але и твоей дочурке.

— Да такое, что ваша ситуация очень похожа. С одной стороны, какой ни на есть иммунитет…

— …наличие которого к нашему вирусу, между прочим, еще не доказано, — возразил было лаборант, но Кудряшов эту его реплику начисто проигнорировал.

— …с другой риск заражения, который можно свести до минимума, — продолжал он, не стесняясь перебивать собеседника. — Особенно если кое-кто в курсе самого факта существования вируса. И чего от него можно ждать, тоже неплохо себе представляет.

— Есть такой человек, — с ленинскими интонациями выпалил Мельников. — То есть, уважаемый сосед, я правильно понял? Весь этот, прямо скажем, неприятный разговор ты затеял исключительно для того, чтобы донести до меня и без того очевидный факт? Что такой человек… я, то есть, спас твою семью?

— Спас, не отрицаю, — Леонид кивнул, — правда, еще остается вопрос, почему именно наш дом… и несколько соседних стали чуть ли не эпицентром заражения. И как столь неудачно… или, наоборот, удачно — с какой стороны посмотреть — совпало, что вам троим эти полчища зомби помешали эвакуироваться.

— Можно подумать, не эвакуировали только нас с Алей, — парировал терявший терпение сосед, — и дочкой твоей… прости, забыл, как звать.

— Не только. Но и в совпадения такие верится с трудом, — сказал Кудряшов. — А главная мысль не об этом. Просто ты, мил человек, почему-то упорно ее не слышишь. А ведь все проще простого: даже от вашего хваленого вируса у людей… пусть хотя бы некоторых, вырабатывается иммунитет. А значит, даже если существует пресловутое противоядие… в чем я, как уже говорил, сильно сомневаюсь, то один хрен, роясь здесь, ты теряешь время. Как по мне проблема мутантов посерьезнее будет.

Вздохнув тоскливо, почти обреченно, Мельников вышел из-за компьютерного стола. Уставился на Леонида. С полминуты эти двое молча смотрели друг на друга, буравя один другого взглядами выжидающими и оценивающими. Наконец, бывший лаборант проговорил — с выражением раздраженной усталости.

— Ладно, — были его слова, — признаюсь… по дружбе. И более того, даже согласен взять тебя в долю. Ты прав, противоядия не существует… вероятней всего. Я, по крайней мере, ни на что подобное в материалах разрабов не наткнулся. Меня больше интересует сам вирус. Вместе с экспериментальным препаратом, его породившим. Формулы, способ приготовления и все такое прочее.

— Зачем? — недоуменно вопрошал Кудряшов, чувствуя, что вот оно, наступает — локальное откровение, как самая суть апокалипсиса, о которой не так давно толковал его собеседник. Вот сейчас действительно маска слетела с лица. Но что именно она закрывала, еще только предстояло разглядеть.

— Зачем? — передразнил Мельников. — А сам-то как думаешь, прозорливый ты наш? Хе-хе, а еще наемник… Аля мне рассказала, чем на жизнь зарабатываешь. Так вот, Леня, вирус нужен мне… нам для того же самого. Заработать на жизнь… красивую жизнь! Любая страна отвалит сколько угодно дензнаков за способ быстро превратить… ну, скажем, войска противника в обезумевшую, дезорганизованную человеко-массу. Где все норовят сожрать друг дружку и начисто забыли, с какой стороны хотя бы браться за автомат!

— Любая страна? — повторил Леонид. — А как насчет террористической организации?

— Вопрос цены, — самодовольно заявил Мельников, как и многие, не заметивший угрозы в еще казавшемся спокойным голосе Кудряшова. — Конечно, способ распространения неидеальный. Но думаю, тоже сойдет. Мы ведь живем в век… нет, в эпоху… эру седативных препаратов. С нашей суетой, стрессами; кормежкой, на какую в прежние времена даже скотина голодная бы не позарилась. Да врачи прошлого, записавшие наркоманию в число болезней… и тогдашние битники, уверявшие себя и других, что эта дрянь освобождает — они и представить себе не могли, насколько их потомки подсядут на колеса и тому подобное! Так что без покупателей этот новый препарат не останется. Как и ма-а-аленький, но шибко полезный побочный эффект, им вызываемый. А уж какая классная реклама ему получилась… благодаря нашему славному городу!

Повторяю, сосед я согласен взять тебя в долю. Тебе больше не придется лезть под пули во всяких задницах мира. Ты, Аля, дочка ваша — вы не будете ни в чем нуждаться! А если и поедете в жаркие страны, то все вместе и не под пули, а на пляж. В отель пятизвездочный… номер люкс.

Не говоря больше ни слова — не видя в этом смысла — Леонид потянулся за винтовкой, висевшей на плече. Про себя жалея, что пистолет отдал Альбине. А так бы и выхватил быстрее, и стрелять в замкнутом пространстве из него легче. Как и попасть в цель.

Но сравнительно легкий ПСС был в тот момент далеко — по ту сторону зеркальных стен. В бою же многое решают секунды. И на эти самые секунду-другую Мельников опередил Кудряшова. Первым выхватил свое оружие проворным движением фокусника. Не было — и вдруг появилось.

Не охотничий карабин «Вепрь», понятно — из которого сосед палил из окна по «уазику». Этот-то ствол он оставил в машине, не желая утруждать себя, с ним таскаясь. Но «Макаров», позаимствованный, не иначе, у какого-то шибко невезучего полицейского.

Его дуло смотрело прямо в лицо Леониду. А небольшое расстояние — около полуметра — исключало возможность промаха.

Тем более нечего было думать, чтобы успеть выстрелить самому. Зато намерения свои выдать Кудряшов успел так, что трудно не заметить. Чем привел соседа в бешенство.

— Так значит, да? — прорычал тот и, не отводя ствола, медленно отодвинулся в сторону от компьютера с драгоценными (в прямом смысле) данными. — Это твоя благодарность? Да кто ты такой, чтобы осуждать меня?! Сам убиваешь за бабло! Так почему мне нельзя, а? Назовешь хоть одну вескую причину? Я-то, по крайней мере, не бросаю своих близких ради этого мокрого дела! Наоборот! Спас твою семью… а они мне даже не дальние родственники. Или… у тебя просто бомбит? Оттого… что пока ты по горячим точкам валандался, я трахал твою Алю?

Хлопок выстрела прозвучал почти громоподобно в этом мертвом здании, где больше не ходили лифты, не гудели кондиционеры, не скрипели, выплевывая бумагу, принтеры. А главное — не сотрясали воздух люди, своими разговорами и звуками шагов.

За долю секунды, прошедшую после выстрела, Леонид Кудряшов успел удивиться, почему он еще жив — после пули в лицо и почти в упор обычно не выживают. Более того, наемник даже не почувствовал боли.

Затем очкастое лицо Мельникова приняло какое-то ошеломленное, растерянно-обиженное выражение — как у необычайно больших размеров ребенка. Затем изо рта потекла струйка крови, и бывший лаборант «Райдер Фарма Интернешнл» медленно осел на пол.

— Ай, не гони! Не было ничего! — раздался из-за его спины голос — звонкий и такой знакомый, родной.

В дверях и за спиной поверженного Мельникова стояли Альбина и Женя. Девочка держала мать за руку. Трогательная сцена семейной идиллии… если не считать пистолета в руке женщины, от ствола которого вился дымок.

— Сколько раз говорила, не называй меня Алей, — слегка ворчливым тоном произнесла Альбина, опуская пистолет, — ненавижу это имя. Так нет же… Спасибо, что хоть не Биной… женой мистера Бина, ха-ха.

Затем направилась к Леониду.

— Прости, не воспользовалась твоим стволом, — сказала жена, — мой-то попривычнее показался.

И поиграла в руке пистолетом, который на погибель свою добыл для нее Егор Мельников.

— Не усидели. Решили проведать, — говорила Альбина, подойдя к мужу почти вплотную. — Я как сердцем чуяла, что с тобой что-то не в порядке.

Леонид не ответил. Если, конечно, не считать ответом улыбку, в которой рот его растянулся чуть ли не как у Чеширского Кота.

Собственное откровение снизошло-таки на Кудряшова — и было таково, что не могло не радовать. Именно в этот момент Леонид осознал, что супруга верна ему, как, наверное, ни одна жена в мире не бывает верна своему мужу.

Настолько верна, что готова убить за него.