Меж Трёх Огней (гет)

У Крыто выдались на редкость насыщенные сутки. Начиная с горящих стрел в бывшем домике троицы, стремительного и богатого синяками спуска по трубе, потом путь во тьме в город. И через несколько часов — обратно, но уже в тёплом сиянии Хэллоуинского пламени. Неудачная попытка прорваться в мир людей. Самое сногсшибательное зрелище, которое ей доводилось наблюдать в той и этой жизни — битва Повелителя тыкв с нежитью. А потом — ведром с помоями — известие о Салли, хлёсткий стыд (она что, знает такие ругательные слова?!), желание загрызть себя живьём и твёрдая решимость всё исправить. И эта-то решимость и привела её опять к башне, где начинался и кончался их подкоп.

Крыто несмело постучалась в металлическую дверь. И, к её удивлению, изнутри почти сразу раздался щелчок, и дверь беззвучно открылась внутрь. Крыто сделала вдох-выдох и вошла в полутёмный холл. Никогда она не думала, что ей, главе лучшей банды в городе, придётся кого-то о чём-то просить.

Финкельштейн хмуро и молчаливо озирал неожиданную гостью с высоты пандуса. Если он и был удивлён, то вида не подал. А может, антидот не оставил ему никаких эмоций, кроме желания не расстаться с вчерашним обедом — цвет лица учёного отливал неаппетитной зеленью.

— Ну? — неприветливо осведомился он. — Твои приятели уже ускакали. Надо заделать этот подкоп что ли...

— Дай мне кровь! — без обиняков выпалила Крыто.

Финкельштейн опешил — значит, всё-таки способен на эмоции.

— Какую ещё кровь? — спросил он с подозрением.

— Кровь девственницы! На зелье!

— Хмм... — Док даже оказал Крыто небывалую честь, съехав вниз. — А с чего ты взяла, что она у меня есть?

— Ну ты же дал её Салли! Точнее, — Крыто поправила вновь обрётенную шляпу, — кровь-то и у меня есть. Сделай так, чтобы она из зелёной снова стала красной!

Финкельштейн внезапно расхохотался, и непривычные к этому звуку стены гулко отразили басовитые раскаты.

— То есть, иными словами, ты хочешь, чтобы я тебя оживил? — уточнил он, когда смех и сменивший его сиплый кашель улеглись.

— Ну... — пожала Крыто острыми плечиками. — А это возможно?

— Хмм... — учёный объехал вокруг неё, и взгляд его стал цепко-оценивающим, как у Хельгамины до этого. — Это интересная задача, мне, признаться, не приходило в голову... Да и добровольцев-то не сыщешь, — посетовал он и пристально посмотрел в глаза Крыто. — Ты готова отдать мне для опытов свою посмертную жизнь?

Крыто сглотнула и сдёрнула с себя сшитую Салли шляпу.

— А это поможет? — спросила она яростно. — Поможет Салли?!

— Такая вероятность существует, — важно произнёс Док. — Если, конечно, верить в зелья.

Крыто судорожно сжала край шляпы.

— Ладно. Валяй! — она по-хозяйски махнула рукой.

— Очень хорошо! — Финкельштейн плотоядно потёр ладони и хрустнул пальцами. — Завтра и приступим! Приходи после полудня.

— Угу, — буркнула Крыто.

На что она подписалась? А-а, ладно! Всё развлечение!

И она отправилась обратно на площадь, где восстала из гроба совсем не та, кто должна была.

* * *

Щух-щух — бодро метёт метла. Я молода, и работа по дому и в поле даётся легко*. Руки делают своё дело, а в голове крутится один-единственный вопрос: идти или не идти к этой старухе? Она обещала научить меня разбираться в лечебных травах. Это многим может пригодиться, но родители будут против. Они всего боятся — в соседней деревне недавно обвинили женщину в колдовстве. Нет, наверное, не надо... Не богоугодное это занятие.

Я выметаю сор на крыльцо и сажусь передохнуть. Вдруг из дома раздаётся плач ребёнка — это же моя сестра. Она на десять лет младше меня. Метла брошена, сестрёнка ведь может обжечься о печку, непоседа!

Я успеваю как раз вовремя. Но тут снаружи доносится сочное "хр-рысь!" — это глупый соседский мальчишка вообразил, что моя прислонённая к крыльцу метла — это конь. И этот конь, кажется, только что сломал спину.

Мальчишка с пугливым смехом уносится прочь, а я только и успеваю крикнуть вслед: "Дурак!".

Метла сломана. Накрапывает дождь. И всё становится каким-то серым и до отвращения привычным. Да почему бы, в конце концов, не попробовать?!

На следующее утро я иду к старой травнице. И моя метла больше не метёт сор.

Пятнадцать раз расцветает и увядает в чаще леса папоротник. Где-то в другой жизни собирается замуж моя сестра. Мне приходится наблюдать за жизнью своей бывшей семьи исподволь. Ведьма в семье — не то, что нужно зажиточному йомену, который удачно сосватал симпатичную младшую дочку за джентри. Свадьба состоится через неделю. Я рада за сестру, она единственная, кто ещё со мной общается — и то скрытно. Кажется, я постигла мастерство старой колдуньи, и она обещает меня взять на какой-важный шабаш, в первый раз, но...

Метла сломана. И не только она. Пока я тайком встречалась со своей сестрой на опушке, нашу со старой ведуньей хижину отыскали охотники на ведьм. Нет больше ни её, ни трав, ни метлы. Есть только одинокая, потерянная ведьма, которая даже ещё не побывала на своём первом шабаше — я. Позже я узнаю, что судьба в эту ночь отвернулась и от моей сестры, и ей больше не быть невестой.

Через три месяца родители уже согласны на всё — лишь бы утихомирить безумную, и я снова могу ступить на родной порог. Я научу сестру всему, что знаю. И мы вместе слетаем на тот шабаш — Эостре — на который не успели мы с наставницей.

Пятнадцать раз расцветает и увядает в чаще леса папоротник. Моя сестра полностью преобразилась. Она упивается ведьминой сущностью, привораживает и бросает. Она слишком ветренна и легкомысленна. Нас могут раскусить из-за её выходок!

— Переберёмся отсюда, Зельда, на нас косо смотрят.

— Да брось, Хельга! Сейчас самый сок — весна!

Я хмурюсь с неодобрением.

— После Белтейна. И точка.

Но накануне мне в лицо бросается птица — я в полёте, я теряю равновесие и не успеваю подумать "Вверх!". Сломана рука и... сломана метла. Я умею не только варить зелья, но и сопоставлять факты.

И больше никакого Белтейна в этой жизни — только холодное подземелье и жаркий костёр.

Впрочем, это не самое худшее. Возрождаться — гораздо больнее, когда каждая частичка пепла прилипает к другой и вновь свивается в человеческую фигуру. И первое, что я вижу в новой, потусторонней жизни — те же языки пламени. А потом на обнажённое тело набрасывают зелёную мантию с медной отделкой, и я всё понимаю. Эостре. Всех сожжённых ведьм возрождают здесь. И Зельдаборн рядом, слава... кому слава?.. Но где же тогда моя наставница? Глаза Верховной ведьмы пронзают насквозь.

— Она предпочла уйти. Свяжите новые мётлы и живите свободно!

И я уже чувствую, как свобода жгучей струёй врывается внутрь! Слом метлы — это не слом судьбы, а поворот?..

Слом.

Слом.

Слом.

Каждый поворот судьбы — через слом. В том числе и себя.

Мы попадаем в странный город — Хэллоуин-таун. Но тут наши умения востребованы.

Я никогда так страстно не спорила! Я же спокойный, уравновешенный человек. Ведьма. Но этот учёный... Он любого выведет из себя! Когда я ему доказываю, что зелья работают, что мётлы летают с помощью ведьминой магии, он смеётся мне в лицо и идёт показывать, как струятся молнии в его хитроумной машине. Это и правда завораживает... А спорить с ним интересно, я так распаляюсь, что даже становлюсь немного похожей на Зельдаборн.

Прорицательница Гизела учит меня своему искусству, и кажется, что ещё чуть-чуть, туманная завеса будущего приоткроется, и я увижу... Увижу что-то. Миг озарения... Нет, лучше оставаться невидящей.

Слом метлы — судьбы — позвоночника. Не моего. А того, кто хоть и показывает всем сарказм и сварливый нрав, внутри хранит печаль многих лет и яркую, увлечённую натуру. Это я тоже видела.

Наши споры и встречи больше его не занимают. Он мрачен и низко склоняет голову в своей коляске.

— Я развалина. Уходи, Хельги. Ты помогла свергнуть Уги, а я... Мне остаётся только прошлое. В нём и буду ковыряться. Может, что и получится.

Гизела говорит, что у меня нет таланта к прорицанию. Что я не вижу. И закрывает передо мной дверь в расцвеченную бликами башню. Но я же видела! Нет, она непреклонна. Этому предшествовал слом.

Вязать или не вязать метлу? Я устала ломаться каждый раз вместе с ней. Но, может, в последний раз...

* * *

Вскоре на площади не осталось никого.

Хэллоуинцы после бурной праздничной и победной ночи вновь впали в уныние, и было от чего: портал закрылся, и нежить опять стучала в ворота. Хоть ложись и помирай во второй раз.

Крыто, наконец, воссоединилась с приятелями, но была непривычно молчалива и погружена в себя. Что её ждёт завтра? А в конце? И поможет ли это Салли? Надо её повидать, хотя бы напоследок... Что за настрой?!

Док, даже не взглянув на неё, укатил обратно к себе в нору.

Джек велел Хельгамине получше следить за реквизитом в лице безучастного зомби-скелета и увёл измученную Салли домой с твёрдым намерением её оттуда не выпускать. С Мэром они не сказали и двух слов, но с молчаливого королевского попустительства Ясмина осталась в городе. Тут либо выгонять обоих (что равносильно их смерти), либо... Джек и Мэру мысленно пожелал следить за... Только вопрос, кто тут чей реквизит. Даже вопроса нет, пожалуй.

Ничего, я с тобой ещё разберусь.Тем более, теперь я знаю, кто ты.

О, с нетерпением жду, когда ты со мной разберёшься!

Её бы надо было допросить под зельем Правды насчёт похищения и ратуши, но Джек почти боялся оставаться с ней наедине. К тому же, у неё столько лиц, что выбрать одно из них для ответов на любые вопросы для неё всё равно что сменить причёску. Почему он вообще не раскрыл её сущность перед всем городом? Осознав это, Джек обругал себя за малодушие. Но в её присутствии вообще думалось с трудом. Спасло то, что чары рассеивались на Мэра и горожан. А что чары эти не бесконечны и нуждаются в подпитке, это он знал и прочувствовал на себе. И что сказать Салли, когда она спросит?..

Но Салли пока только жалась к нему, ища защиты. Она очнулась чуть больше суток назад после того, как почти месяц провела в медикаментозном сне, и силы её были на исходе. Джек и сам валился с ног. Слишком много Пламени сегодня, которое, давая силу на время, всё равно потом забирает своё. Хороши же они оба! Один весь в дырах от стрел и следами копоти на черепе. Другая... Другая была бы восхитительна в любом виде, если бы не эти линии, располосовавшие некогда гладкое голубое лицо, не тусклые с проседью волосы, не запавшие глаза...

Что это за мысли?! Чьи это мысли?..

Тишина. Никто не лез в сознание. Никто ничего не нашёптывал.

* * *

Всю ночь Салли судорожно цеплялась за него, не отпуская ни на миг. Она словно чувствовала что-то неладное своим обострённым чутьём.

А утром, когда поздний рассвет скользнул незваным гостем в спальню, всё же задала тот вопрос, которого Джек ждал и боялся.

— Кто это? — она смотрела тревожно и прямо.

Уточнять, о ком идёт речь, не требовалось.

— Это давно забытое прошлое, Салли, — Джек вздохнул. Он и правда не вспоминал о ней много-много лет. Так почему сейчас ощущение, что всё было словно вчера?

— Прошлое? — нахмурилась Салли. — Ты не рассказывал...

— Всю жизнь не расскажешь, если она такая длинная.

Салли медленно кивнула, принимая аргумент.

— И что теперь? — спросила она с беспокойством.

— А что теперь? — Джек сделал вид, что не понял. — Она вышла замуж за Мэра, и вы, первые леди, теперь вполне сможете подружиться...

Я что, уже повторяю её слова?!

Он потряс головой, изгоняя из неё миазмы чужих мыслей.

Салли немного скептически посмотрела на него.

— Если ты хочешь, я, конечно, попробую...

— Нет! — вырвалось у Джека. — Держись от неё подальше! А я при первой возможности избавлю город от неё.

Салли испуганно расширила глаза.

— Кто она? — шёпотом спросила она.

— Она из омута, — так же шёпотом ответил Джек. — Вырвалась она оттуда или никогда там не бывала, я не знаю, но её место там. И когда я загоню... как-нибудь... всю эту нежить обратно в омуты, она последует за ними. Да!

Теперь, когда решение было принято, ему стало легче. И не было так стыдно непонятно за что перед Салли.

— Эта нежить — моё прошлое, Салли, — повторил он как можно увереннее, то ли для неё, то ли для себя. — А ты моё настоящее и будущее.

— Недолгое будущее, — шелестнула Салли, отворачиваясь от него.

— Долгое! — возразил Джек. — И счастливое!

Но она только вздрогнула от этих слов, да и он сам пожалел. Зато слова спусковым крючком породили воспоминание. О крючке и крючкотворе, о нормальных двойных похоронах и о... премилых существах. Которые могли оставаться частью потустороннего мира, но стали служить другому. "Премилые существа", которые никого не оставят равнодушными, как говорил Валентин! Проклятье!!

Джек вскочил с кровати и вцепился в подоконник — только скрипнуло дерево под пальцами. Где же Зельдаборн?! Он послал её в самое пекло с бесполезной теперь уже миссией! Ну ладно, она сама вызвалась, но он согласился...

Салли встревоженно наблюдала за ним.

— Что случилось? Она опасна?

— Нет... Нет, — Джек вернулся к ней и постарался придать себе спокойный и уверенный вид. — Просто не общайся с ней.

И я постараюсь не общаться.

— Тебе всё равно нужно отдохнуть и восстановиться, — добавил Джек успокаивающим тоном.

— Плохо выгляжу, да? — она невесело усмехнулась. И снова эта её пробирающая до костей проницательность.

— Ну что ты такое говоришь! — поспешил возразить он. — Для меня ты всегда прекрасна!

Ответом ему стал только неприятно кольнувший недоверием взгляд. Проклятье!

— Так что же всё-таки произошло между тобой и Мэром у ворот? — решил сменить тему Джек. — Он тебе угрожал? Оскорблял?

— Нет, — равнодушно ответила Салли, словно это её совсем не интересовало. — Это я угрожала ему Хэллоуинским пламенем, которого у меня нет, а потом Вилли укусил его за ногу.

— Но это ты открыла ворота?

— Я, — она кинула на него быстрый взгляд. — Я хотела отвлечь от тебя нежить.

Джек сжал её руку в знак того, что он её не винит.

— А кто закрыл?

— Я...

— Но почему?

— Я услышала в голове твой голос. Ты говорил "Закрой ворота!". Я думала, что мне показалось, но это было так явственно! — её глаза взволнованно заблестели. — А потом, когда я лежала в том гробу, я позвала тебя! И ты пришёл! Ты ведь услышал?

— Да, я слышал твой голос у себя в голове, ты говорила про гроб, тишину и запах дыма...

Салли порывисто обняла его за шею, и глаза её сияли.

— Это значит, что связь сердец работает! Именно так, как говорил Валентин! Мы можем слышать мысли друг друга! — она отстранилась и заглянула ему в глазницы, словно ожидая увидеть в них отражение собственной радости.

— Да, — ровно согласился Джек.

Работает. Вся валентиновская машина убийства заработала, чтобы их "долго и счастливо" превратилось в "умерли в один день". Но я-то теперь знаю... Пусть хоть десять "премилых существ" напустит этот самозваный Владыка сердец!

Салли выглядела обескураженной, и Джек постарался добавить более воодушевлённо:

— Да! Это просто здорово! Теперь когда ты опять попадёшь в неприятность, я сразу узнаю... — и прежде, чем Салли шутливо-возмущённо толкнула его в плечо, он поймал её руки и с новым беспокойством заговорил:

— Но я же не почувствовал, когда тебя похитили! А должен был! А тогда, в день нашей свадьбы, когда ты чуть не упала с метлы! И когда ты обожгла руку о Зельемонстра!..

Салли застыла, взгляд остановился, и пальцы чуть дрогнули в его руках.

А упыри, напавшие на неё у стен дома! Их кто-то позвал! Кто-то, чьё давно забытое присутствие он ощутил ещё тогда! И даже тот самый губительно сладкий аромат... Шелест. Голос. Приказ.

Так значит, эта тварь уже тогда проникла в город и под самым его носом раз за разом издевалась над Салли! А ещё она...

— ...может глушить связь, — Джек даже сам не заметил, что закончил вслух.

Салли уже некоторое время напряжённо вглядывалась ему в лицо.

— Кто может глушить связь? — спросила она так тихо, словно кто-то мог их подслушать.

— Умертвие. Умертвие, — сказал Джек, отвернувшись. — Ты знаешь, оно ведь примкнуло к нежити и чуть не влетело в город... Я отвлёк его Хэллоуинским пламенем и... — он пустился в излишне подробное описание своей битвы с нежитью и спохватился, только когда во второй раз рассказал про шляпу Крыто. Мысли были заняты другим. Другой.

Кажется, мне всё-таки придётся с тобой встретиться.

Я жду.

* * *

Джек ушёл, как уходил всегда. Только теперь Салли не знала, чем себя занять. Цветы в уличных цветниках за её долгое отсутствие увяли и засохли, и убирать сейчас их почерневшие стебельки было выше её сил. Идти в лавку к ведьмам казалось неправильным, ведь похищенную вместе с ней метлу так и не удалось пока отыскать. Сколько можно быть "девушкой" в беде? Да и в город теперь просто так не выйдешь. Очень уж неприязненно или, в лучшем случае, изумлённо смотрели на неё вчера хэллоуинцы. Лучше, чтобы её пока никто не видел. Пока что?

Пока меня не спасут? Когда я начала надеяться только на других?

Но собственный мозг, наличию которого она в своё время так радовалась, почему-то не желал выдавать ни одной стоящей идеи.

Надо чем-то себя занять. Всегда можно найти, чем заняться, тем более в таком большом доме! Салли попыталась сесть за машинку, но руки словно забыли былую науку, нитки рвались и путались.

Вильгельм куда-то убежал с Зиро и Инфином. Он как будто одичал, пока её не было. Если в нём и было человеческое, то оно уснуло, и маленький оборотень всё больше напоминал просто волчонка — сообразительного, преданного, но не очень разумного.

Книги? Раньше она бы отдала правую руку за все эти книги. А теперь взгляд рыскал по корешкам, и никакой том не привлекал настолько, чтобы взобраться по этой стремянке и взять его в руки.

Поэтому когда тяжёлую, одинокую и бесконечную тишину пронзил резкий вой звонка, Салли облегчённо вздохнула.

— Крыто? — сказала она с удивлением, открыв дверь. Никогда Крыто не приходила к ним сама, да ещё и одна.

— Привет, Салли, — натянуто поздоровалась та.

— Заходи, — пригласила её Салли.

— Я ненадолго, — на всякий случай предупредила Крыто. — Я вот что... — она замялась.

— Да? — подбодрила её Салли.

— Я принесла тебе, может, пригодится, — Крыто достала из-за пазухи тонкую маску из древесной коры. Она была похожа на маски троицы. Только у них были вырезаны злобные рожи, а эта сияла неизменной улыбкой, и каждый шов и стежок ниток на лице был любовно вырезан. Маска была голубой.

— Если вдруг захочешь выйти, не привлекая внимания, — добавила Крыто, глядя в пол. — Я сама вырезала... Бери, в общем, — она сунула маску Салли в руки и подалась к двери.

— Подожди! — воскликнула Салли, удерживая её за плечо. — Побудь со мной, пожалуйста! — это было сказано с такой отчаянной мольбой, что Крыто нерешительно остановилась на пороге.

— Ну ладно, — развела она руками. — Почему бы и нет? Время пока терпит, — она подошла к дивану и плюхнулась на него.

— До чего время? — ухватилась за тему Салли, присаживаясь рядом. Она была благодарна, что Крыто осталась, и ей не придётся слушать вопросы, которые задаёт ей тишина.

— Да так, по мелочи, — Крыто очень внимательно рассматривала книжные шкафы. — А твой Док... Он реально шарит? — спросила она вдруг.

— В чём? — Салли совершенно не ожидала такого вопроса.

— Ну так... В науке этой своей, — Крыто неопределенно пошевелила пальцами.

— Да, он отлично разбирается в различных механизмах и в анатомии тоже... А почему ты спрашиваешь?

— От балды, — хлопнула себя по коленке Крыто. Она побарабанила пальцами по подлокотнику и перевела пытливый взгляд с книг на Салли. — А что ж он тогда с тобой ничего не сделает, раз такой продвинутый?! — спросила она требовательно.

— Он пытался... — грустно ответила Салли. — Но у него ничего не вышло. Поэтому мы надеялись на зелье, — она постаралась, чтобы голос не прозвучал обвиняюще. Крыто же не знала...

— Зелье, — повторила Крыто, ни к кому не обращаясь. — Можно я возьму какую-нибудь книжку? — резко сменила она опять тему.

— Конечно, бери, — Салли широким жестом показала на шкафы. — Думаю, Джек не будет против. Какую ты хочешь?

— Не знаю, мне всё равно, — Крыто махнула рукой. — Дай мне сама что-нибудь.

Салли задумалась и вытащила с нижней полки хорошо знакомую ей книгу.

— "Ромео и Джульетта" — с некоторой запинкой прочитала Крыто. — Ладно, сойдёт.

— Нам с Джеком она обоим нравится, — мягко сказала Салли.

— Угу. Почитаю, если время будет, — Крыто встала. — Я пойду.

— До свидания, Крыто, — Салли тоже встала. — Спасибо... — она положила маску на диван.

— Угу, — повторила девочка. — Давай. Увидимся.

Она уже почти скрылась за дверью, но на пороге обернулась и выкрикнула:

— Я не дам тебе уйти в свет, чёрт вас всех дери! — и, зажав себе уши руками, припустила бегом, пока не скрылась за углом.

Салли окликнула Крыто, но та не вернулась. Тогда она закрыла дверь. Лежащая на диване маска безглазым, но совершенно гладким лицом уставилась в потолок.

* * *

Джек стоял на пороге мэрского особняка, и ладонь лежала на дверном молоточке. Сорвавшись сюда, он не думал. Но теперь... Катафалка у дома не было.

Вчера Джеку досталась лишь малая толика чар Ясмины. Ей нужно было держать под контролем Мэра и весь город. И Салли выглядела какой-то уж слишком безучастной, хотя эта наглая прелестница не могла не вызвать у неё вопросов.

А теперь встретиться вновь один на один казалось безумием.

Ты, несомненно, только этого и ждёшь.

А ты разве не ждёшь, мой милый? Прости, что пришлось ждать так долго... Но я тебе компенсирую такое долгое ожидание!

И самым нехарактерно мудрым сейчас будет... просто уйти. А когда прилетит из Валентин-тауна Зельдаборн, то расскажет, что там сейчас творится, и будет ясно, как вернуть туда эту ударную силу Владыки сердец. Хотя гораздо соблазнительнее закинуть её в омут. Если бы он знал, как это делается...

Придётся Салли ещё некоторое время побыть неотмщённой. Нет, в себе Джек был уверен. Только по незнанию и можно было назвать то помутнение любовью. Когда один использует для своих целей другого и высасывает из него энергию, чтобы его же и держать в повиновении, и туманит разум — это что угодно, только не любовь.

А что же я тогда могу сказать о себе, нежить?.. Салли... Но я же нарочно... Просто она оказалась слишком живой для этого города.

Джек аккуратно опустил молоточек на место и сделал шаг назад от двери. Но "премилые существа" так просто не отпускают свою жертву. Дверь распахнулась, и чёрные с огненной каёмкой глаза тут же установили зрительный контакт — как две змейки стрельнули ядом в лицо. Джек с силой схватился пальцами за косяк.

Якорь... Нужен якорь...

— Как это мило со стороны Повелителя тыкв посетить новобрачную, — мягким шёлком заструился голос. Ноздри забил слишком знакомый приторно-ванильный аромат.

Ты пришёл взять своё?

— Где... Мэр, — с усилием выдохнул Джек.

А на что нам это болван?

— О, мой милый супруг и после свадьбы не позволит себе выходной, весь в делах, в делах! — очаровательно рассмеялась Ясмина.

— Изыди... — почти шёпотом проговорил Джек.

— Фи, какой ты негостеприимный, — сморщила носик Ясмина. — Это даже как-то неостроумно. Если бы ты разбирался в законах так же блестяще, как мой умнейший муж, ты бы знал, что выставить меня из города тебе уже не удастся. То есть, ты, конечно, можешь формально вытолкать меня за ворота, но они у вас такие ажурные, как мой пеньюар, так что...

И не надейся. Я пришла вернуть своё. Я пришла отдать своё. Ты есть. Я есть.

— Я отнесу тебя в рощу и брошу в портал... — каждое слово, каждая здравая мысль словно пробивалась сквозь липкий слой паутины, которой нить за нитью оплетала разум эта нежить.

Начало мне нравится, очень многообещающее. А не забудешь, зачем нёс? Но я готова отправиться с тобой хоть на край потустороннего света, мой дорогой Джек!

Но почему ты ушла тогда...

Джек чувствовал, что не должен задавать этот вопрос. Можно только благодарить судьбу за то, что она тогда исчезла. Но вопрос — есть вопрос. Не задашь его — и он будет жечь изнутри, как непролитое Хэллоуинское пламя.

И тут всё встало на свои места, и даже разум немного прояснился. Конечно. Именно Хэллоуинское пламя, ещё не ощутимое, но уже живущее в нём, спасло его в те дни и от серой хвори, и от ласково-иссущающих объятий Ясмины. И оно же не дало ему сгореть и рассыпаться, когда его сбили ракетой. А сейчас... Оно больше не защищает его от стрел. Оно не сжигает его врагов. Оно перестало быть разумным. И теперь оно не опалит эту нежить, как тогда, если она попытается коснуться его. Да она уже брала его за руку вчера! И голос не сменил журчание на скрежет.

-Тебя тогда опалило Пламя... Оно защитило меня от тебя, — прошептал Джек. — И ты сбежала. А теперь...

Пламя уже не то

— закончил за него до дрожи волнующий голос в голове.

И оно не защитит тебя от этого

— не разрывая зрительного контакта, она протянула руку через порог и неожиданно крепко схватила Джека за запястье.

Ты провёл меня сквозь ворота города. Я не забыла.

Она с невиданной для своей хрупкой фигурки силой увлекала его внутрь, как затягивает трясина сошедшего с тропинки путника. В глубине чёрных глаз-дыр болотными огоньками зажглись гипнотические искорки. Косяк под свободной рукой тревожно скрипнул.

Это как падать в портал или омут...

Мне нужен якорь...

Са... Как её зовут? Как пахнут её волосы? Какого они цвета?..

Джек уже почти не осознавал себя. Ничего не было, кроме вязкой, дышащей черноты. Но вдруг в груди словно забилась раненая птица.

Он выдернул руку из тисков опасно-нежных пальцев и запустил прямо внутрь собственной грудной клетки. Там, напоминая ему цвет, запах, имя, пульсировало механическое сердце. Якорь.

Напоминая про нападения, головокружения, похищение, заточение в заколоченном гробу...

— Это всё ты виновата, — уверенно сказал Джек, и собственный голос показался ему громом.

Мысли всё ещё путались, от тошнотворно сладкого аромата кружило голову, но он вновь сквозь рёбра коснулся пальцами сердца, и чёрный мир сузился до размера нечеловеческих глаз.

— Я? — неестественно рассмеялась Ясмина, и сместившийся на долю секунды взгляд позволил Джеку разорвать зрительный контакт. Они отшатнулись друг от друга, будто лопнул канат, который они перетягивали. Муха прорвала паутину и вырвалась на волю. Надолго ли?.. Ясмина уставилась куда-то вбок и что-то шепнула.

Есть только один путь. Раз её нельзя изгнать...

Повелитель тыкв, всё ещё держа левую руку на сердце, поднял правую, и огонь послушно собрался на ладони. За ночь силы восстановились, и на сколько-то его хватит. Пусть Пламя уже не то, но оно есть, и оно всё ещё опасно.

Боковым зрением фиксируя Ясмину, Джек, поднёс огонь совсем близко к ней.

— Неужели ты сможешь? — Джек даже не сразу понял, что вопрос прозвучал вслух, а не внутри черепа. И звучал он не приторно-сладко. В нём было неверие и был страх, такой... приятный. — Ты же не убийца, Джек, — Ясмина теперь не подходила близко, опасаясь качающегося совсем рядом с её лицом Пламени, и суетливо ловила взгляд Джека. — Ты же не убьёшь беззащитную девушку. Ты не такой.

Джек никогда не медлил, если принимал какое-то решение. Но сейчас огонь неуверенно колыхнулся в руке. Он знал, что она сделала. Он знал, кто она и что ей нужно. Он знал даже теперь, кто ей приказывает. Два удара сердца, секундное колебание... И прежде, чем он смог или не смог осуществить задуманное, сзади на него набросился кто-то тяжёлый и неловко, зато надёжно сбил с ног. Пламя погасло. Джек оглянулся и с изумлением увидел очень воинственно настроенного Мэра. Тот бычился и смотрел исподлобья. Цилиндр уставился Джеку в лицо, как рог.

— Да что вы делаете, Мэр?! — с возмущением воскликнул Повелитель тыкв, поднимаясь.

— Это ты что тут делаешь?! В моём доме! С моей женой!

Ясмина осторожно обошла Джека и взяла Мэра под руку с самым ошеломлённым и смущённым видом.

— Я открыла дверь Повелителю тыкв, милый. Не могла же я не открыть? А он вдруг начал делать мне разные двусмысленные намёки, а когда я оскорблённо попросила его прекратить, он показал мне вот это, — она подняла вверх раскрытую ладонь, изображая Пламя.

Мэр подскочил на месте и покраснел, как шторка в его катафалке.

— Да как ты смеешь так разговаривать с моей супругой?! Угрожать ей?! — взвился он. — Ты думаешь, раз Повелитель тыкв, тебе всё можно, да? Да ты просто...

Ясмина, уткнувшись Мэру в плечо, бесстыдно поблёскивала искорками в глазах.

Ах, как он меня любит, просто прелесть, правда?

Вот и живите "долго и счастливо"!

Ясмина приподняла головку с плеча градоначальника и внимательно посмотрела на Джека.

А Мэр всё бушевал. Джек пропустил несколько особо оскорбительных фраз мимо внимания. Что толку сердиться на зомби, который на крючке у этой нежити? Это не его слова, не его мысли. Надо вывести его на свежий воздух и просветить.

— Пойдём, Мэр, нам надо поговорить без вашей невинной, как Зельдаборн, супруги, — Джек взял его за локоть и увлёк к выходу. А Мэр по инерции договорил:

— Ты просто завидуешь! У тебя-то дома теперь старая ведьма! — и, поняв остатками незамутнённого разума, что только что сказал, он испуганно прикусил губу и втянул голову в плечи.

— Что?.. — Джек случайно или нет сжал локоть Двуликого так, что тот вскрикнул.

— Ах, это так печально, Джек, — Ясмина была само сочувствие и участливое понимание.

— Но откуда?..

— Твои верные подданные не слепые, Джек, — сказала она мягко и печально.

— Признаться, я не догадывался, пока моя дорогая со мной не поделилась, — пошёл на попятную Мэр. — Мало ли кто как выглядит у нас...

А я могу помочь, Джек. Я могу помочь. Она не будет стареть. И нежить сгорит в твоём Пламени.

Не. Верь. Ей.

— жёстко напомнил он сам себе.

Она скажет всё, что ты хочешь услышать, лишь бы добиться своей цели.

— Пойдём, Мэр. Прогуляемся, — Повелитель тыкв вывел градоначальника из его дома. И знал же, что нельзя оглядываться...

Приятного вечера с супругой, Джек.

И щекочущий смех вместе с вихрем будоражащих образов невидимой, но прочной паутинкой опутал грудную клетку там, где был его якорь.

* * *

— А мне всё равно! — Мэр упрямо отвернул мрачное лицо, но и весёлое сейчас спало. — Больше-то меня всё равно здесь никто не ценит! Так что будь она хоть сам чёрт...

— Вы не понимаете! — нетерпеливо сказал Джек. — Она просто вас использует! Я знаю, я ощутил это на себе.

— Но от тебя-то она сбежала через сколько?.. А со мной живёт уже сколько времени!

— Кстати, сколько? — поинтересовался Джек.

— Неважно! — Мэр высокомерно вздёрнул подбородок. — Здесь задета честь девушки.

Джек вздохнул. Он ожидал, что Мэр впечатлится новостью, но тот не желал выныривать из болота.

— Ну и как вы чувствуете себя всё это время? — зашёл он с другой стороны.

— О, превосходно, превосходно... — рассеянно ответил градоначальник. — Хотя эта личная жизнь отнимает столько сил... Я и не знал.

Джек, как в первый раз, внимательно присмотрелся к Мэру. Костюм на нём обвис, как на вешалке, и это бы ему шло, если бы не бегающий, лихорадочный взгляд и судорожные подёргивания лица. Вот оно.

— Она просто высасывает энергию из своей жертвы, — сказал Джек как можно убедительнее. — А потом выкинет пустую оболочку, как паук, съевший муху.

— А мне всё равно, — упрямо повторил Мэр. — Хоть немного пожить, как человек. Здесь-то меня никто не любит и никогда не любил, — закончил он обидчиво.

— Ну как же никто... — начал Джек. Но возразить и правда было нечего.

Всегда одинокий Мэр. Слишком чопорный для простецких сборищ у Старого упыря. Мишень для бесконечных насмешек над своей неуклюжестью и фанатичным отсчётом дней до Хэллоуина. Вечная жертва троицы. Незлобивый и простодушный на вид. Но, как оказалось, со шрамами непрощённых обид и кровоточащим самолюбием внутри. А единственное существо, которое отнеслось к нему по-доброму — Джуэл — теперь лежит с пустым черепом и неясными перспективами.

— Я заставлю Дока оживить Джуэл, — твёрдо пообещал Джек.

Мэр от неожиданности резко повернул голову в сторону Повелителя тыкв, и на его лице отразилось страдание пополам с надеждой.

— А эту... Ясмину дайте мне изгнать. Порвите свидетельство, разведитесь, я не знаю, — с нажимом сказал Джек. — Иначе мне придётся её убить.

Мэр дёрнулся, и вся разумная покладистость вновь стаяла с его лица.

— Только через мой труп! — он скрючил пальцы, как когти, и показал ровный ряд зубов. — Я запрусь дома — всё равно всё катится к чертям — и тебе придётся убить нас обоих!

— Ох, Хэллоуин!.. — простое решение никак не желало находиться. — Она же чуть не убила Салли!

— А вот это недоказуемо, — казённо возразил Мэр. — Всего хорошего.

С этими словами он прикоснулся к цилиндру, повернулся спиной и просто ушёл. Щитом и кормушкой для ручной валентиновской нежити.

* * *

А Шито и Корыто в ожидании запропастившейся атаманши играли в настольную версию "Сладости или гадости" и от нечего делать пялились в окно. Повелитель тыкв — фигура заметная. Они недоумённо наблюдали гляделки того с хорошенькой градоначальницей, а потом видели и явление рассерженного мужа. А когда Мэр сбил Джека с ног, они беспокойно переглянулись, и Корыто спросил:

— Ты чё-нить понял?

— Я понял, что Крыто тут чё-нить накопает, — прищурился Шито. — И как бы не было хуже, чем в том году.

* * *

Нет, это просто невыносимо! С каких это пор этот дом стал на неё давить, как ненавистные стены лаборатории?

Салли, наплевав на все доводы разума, на отсутствие метлы, на свою проклятую нестабильность, распахнула дверь и вышла на улицу. Но нет, она забыла не обо всём. Обзор сузился до двух прорезей в плотно облегающей лицо маске. И тут она вспомнила...

От внезапного озарения Салли резко остановилась и внимательно посмотрела на свои руки. Небольшие аккуратные ладони тоже стали выглядеть иначе. На коже наметились границы будущих пятен.

Я же истлеваю! Как те листья, только не так чисто.

И скоро я надену перчатки — совсем как в моём сне! А дальше — что дальше? Может ли умереть то, что никогда не было до конца живо? Может ли жить то, что внутри, когда эта оболочка обратится в прах?

Салли прислонилась спиной к стене дома и закрыла глаза. Ресницы неудобно задевали маску. Отчаяние почти выплёскивалось наружу, и она прижала обе руки к горлу.

"Ты проживёшь свою жизнь прежде Второго огня", — сказала Гизела. Но кто знал, что эта жизнь будет такая короткая... А дальше... Дальше уже ничего не может быть. Потому что мозг, вся моя память, всё, что я могу назвать собой — всего лишь сгусток нервной ткани. У меня даже скелета нет, чтобы меня оживил какой-нибудь некромант...

Ей вдруг до безумия захотелось исчезнуть прямо здесь и сейчас, чтобы не длить эту агонию. Бескостные ноги подкосились, и Салли осела на мостовую. Хорошо что она пошла этой малолюдной улочкой, хотя не всё ли уже равно... По внутренней поверхности маски заструились слёзы и закапали на платье, щекотя подбородок. А где-то неподалёку отсюда, у ведьминой лавки, на неё нападал Морок, а потом и Оборотень. Но и это казалось неизмеримо лучше, чем то, что стало с ней теперь. Джек говорил, что она сильная. Но вся сила вытекла вслед за слезами, которых она не просила ей давать.

Соберись, тряпка!

— услышала она голос создателя в голове. И... неожиданно улыбнулась.

Ох, Док. Это же не ты, это я сама себе говорю. Но ты прав... Пока жизнь не закончилась, она продолжается. А мне ещё так много надо сделать!..

Салли поднялась и заставила себя сделать шаг. Но не к лавке, а обратно — домой. Ей так много надо сделать! Для тех, кто ей дорог! Она сдёрнула мешающую дышать и смотреть маску и убрала её за пазуху. Плевать, если её кто и увидит!

Зельдаборн давно просила её растрясти сломленную потерей метлы сестру, и пришедшая Салли в голову мысль теперь привела её в какой-то детский восторг. Хельгамина будет летать! Салли с почти былой резвостью поднялась в башню, где хранились её немногочисленные реликвии, и взяла неприметную веточку. Салли берегла её для себя, но вдруг ей она не успеет пригодиться? А здесь и сейчас у неё есть возможность помочь!

Когда она вышла из дома, у порога её ждал Инфин, словно почувствовал, что хозяйке силы ещё пригодятся. Он присел, и Салли, не скрывая радости, взобралась на мощную спину.

— Отвези меня, пожалуйста, в лавку, — попросила она, и Инфин тряхнул огромной головой.

Всего раз ей довелось ездить верхом на этом гордом звере — в день свадьбы. Но не успела она погрузиться в дорогие воспоминания, как волколак остановился у двери ведьминой лавки. И когда Салли вошла внутрь, она увидела сбоку от входа потрёпанную метлу. Зельдаборн вернулась.

* * *

Зельдаборн сидела за пустым прилавком и бездумно царапала его иголкой. Гладкую, отполированную сотнями локтей поверхность, методично покрывали завитушки, пентаграммы и глаза. За этим занятием её и застала Салли.

— Зельдаборн! Ты вернулась! — воскликнула она с радостью и кинулась к ведьме.

Та только подняла остекленевшие глаза.

— Есть такая, — сказала она будто через силу и не двинулась с места.

Из мастерской неслышно выплыла Хельгамина и кивком поприветствовала Салли.

— Я ей уже рассказала, что кровь достать не удалось, — пояснила она, с сомнением поглядывая на сестру. — Но она как будто бы забыла, зачем летала. Я начала ей рассказывать про битву Джека с нежитью, про то, что мы потеряли портал, а она уставилась в одну точку и словно уснула, — добавила ведьма вполголоса.

— А-а, нет, я здесь, — безразличным голосом откликнулась Зельдаборн. — Просто мне надо кое-что переварить. И да, я не забыла, зачем летала. Вот, — она равнодушно выставила на прилавок небольшую бутылочку с тёмно-красной жидкостью. — Благоволите, — и иголка в её пальцах заработала с прежней быстротой, тщательно выводя неведомые узоры.

Салли впилась взглядом с злосчастное вино Валентина. Вот оно. Корень всех её бед. Половина её надежды на спасение. Сладко-терпкий вкус буквально возник на языке.

Превозмогая дрожь в руках, Салли взяла бутылочку и убрала в один из шкафчиков. Может, ещё пригодится.

— И как это было? — спросила она у ведьмы.

— Легко, — махнула рукой та.

Салли и Хельгамина подождали продолжения и, не дождавшись, тревожно переглянулись.

— Это кто к нам вернулся? — с подозрением спросила Хельгамина. — Ну-ка, сестрица, как звали твоего несостоявшегося жениха?!

И тут Зельдаборн подскочила, как пережатая пружина. Она даже стала выше ростом, и никто уже не назвал бы её Маленькой ведьмой.

— Роберт Мэллори!! — проорала она в лицо отпрянувшей Хельгамине. — И именно так было записано в этой сучьей амбарной книге! — Роберт, мать его ведьму, Мэллори, двадцати пяти лет, графство ...шир, дата испития 16... год!! "Испития"!! Всё бы им пить, вино да жизни! Чужие жизни!! — она выкрикнула последнее слово, и, обессиленная, уронила голову на руки и зарыдала прямо на прилавок. Салли и Хельгамина снова переглянулись, и Салли показалось, что Большая ведьма начала что-то понимать. Она погладила сестру по подрагивающему плечу.

— Расскажи нам всё, — мягко попросила она.

Зельдаборн подняла покрасневшие глаза, которые на миг почудились Салли совсем юными, и повторила: — Всё... Всё — это очень правильное слово, но совершенно не выразительное. То ли дело — полный...

— Не томи, Зельда.

— Значит так, — Зельдаборн села ровнее и кольнула себя иголкой в палец — в чувство что ли приводила. И вид тёмно-красной, почти чёрной, крови её, казалось, совершенно не удовлетворил. — Значит так. Туда я долетела до скучного без происшествий. Портал меня тоже принял, как родную. А та-ам... — она всхлипнула и мечтательно вздохнула. — Ну ты знаешь, Салли. Бабочки-цветуёчки, городишко — что пряник без плесени, — к облегчению Салли, ведьма не стала живописать красоты приснопамятного Валентин-тауна. — У меня был план, — продолжила Зельдаборн. Она уже, видимо, переварила своё "кое-что" и теперь говорила, как обычно. — Я, как валькирия, навела у них шороху! — она мстительно осклабилась. — Подхватила купидончика полегче и посадила его на башню их ратуши. Охов-то было да ахов! Все сбежались смотреть, как его будут снимать. А я, сделав круг почёта, чтобы все видели, что я улетела в противоположную сторону, приземлилась прямо у лавки нашего дорогуши Валентина. Ох-х, как я надеялась, что ему не безразлична судьба его подданного, и он тоже уйдёт! И я не прогадала! Красавчик... тоже ушёл, хмм. А я начала шарить по его запасам. Вино я нашла почти сразу, но под прилавком были какие-то ветхие амбарные книги, и я не утерпела...

— Любопытство сгубило кошку, — не выдержала Хельгамина.

— Да, — помрачнела Зельдаборн. — Но, удовлетворив его, она воскресла**, — она замолчала, игла начертила ещё одну пентаграмму, и ведьма приложила к ней проколотый палец. Узор налился цветом. — Это были списки всех людей, соблазнённых и выпитых этими тварями. И я нашла его там. Я нашла своего жениха, Роберта Мэллори! И напротив его имени — её. Суккуб Ясмина.

* * *

Ясмина нежно поглаживала Мэра по волосам, его голова покоилась у неё на коленях. Руки легко снимали чужое напряжение, но мысли были далеко. У любого другого существа пальцы непроизвольно вцепились бы в волосы, но суккуб умеет отделять эмоции от реакций. Сегодня она чуть не проиграла. Каждый бы поддался такой силе воздействия, но этот оказался с крепким черепком! Совсем не как раньше... Она чувствовала себя обессиленной. Хорошо, что есть, от кого подпитаться. Показав небольшие острые клыки, Ясмина мило улыбнулась Мэру.

А в голове у неё раздался голос.

Ничего. Копи силы. Скоро ему незачем будет сопротивляться. Скоро он сам испробует то, чем угрожал.

И смех.

Под левой грудью болезненно ожгло.

Ей повелевали.

________________________________________

* Сразу скажу: никакую средневековую матчасть я не читала. Мне лень :)

P.S. Нет, всё-таки прошлась слегка по английскому дворянству.

Прочитала ещё, что в Англии ведьм не сжигали, а вешали. Прощенья просим.

** Curiosity killed the cat, but satisfaction brought it back. Английская пословица. Примерный перевод: Любопытство сгубило кошку, но, удовлетворив его, она воскресла.