Меж Трёх Огней (гет)

Примечания:

Для погружения в атмосферу :)

https://youtu.be/MRfcMW09HZI

---

Тишину разорвал душераздирающий женский крик. Салли вынырнула из самого глубокого, самого беззаботного сна и резко села на кровати. Быстрый взгляд вокруг — вполне мирная обстановка этой пока ещё непривычной для неё спальни. И самое главное — вот он, рядом, совершенно спокойно спит, словно не слышал пронзительного крика. Она с облегчением выдохнула. Долго ей ещё, видимо, придётся учиться не вздрагивать от любой неожиданности…

Снизу теперь раздавался требовательный стук, и Салли наконец поняла, что её разбудил дверной звонок Джека — ох-х, руки бы оторвать за такой звук! Надо привыкать. Не должна Повелительница тыкв быть такой пугливой неженкой.

А уж когда усиленный рупором голос завёл неизменное: «Дже-ек!», она успокоилась окончательно и легла обратно, подлезая под тёплую костяную руку и сыто жмурясь. И пусть Мэр подождёт.

«Повелительница тыкв» — со вкусом произнесла она одними губами. Губы ещё болели, но это неважно.

Удивительно. Ещё сутки назад — пленница в подземелье с неясными и совсем не радужными перспективами даже просто на жизнь. А сегодня — самое счастливое создание в Хэллоуин-тауне.

Салли повернула голову так, чтобы видеть спящего, и стала его беззастенчиво разглядывать. Никогда ещё у неё не было возможности вот так просто находиться рядом — не отводить смущённо взгляд, не наблюдать из-за угла, ежесекундно боясь быть раскрытой, не гадать, что подумают другие, не мучиться, что ничего не вышло… Просто. Быть. Рядом. И быть уверенной, что это «счастливо» — теперь на всё отпущенное ей «долго».

Изнутри рвался то ли смех, то ли восторг, Салли резко распрямилась, а потом свернулась калачиком, прижав голову и колени к груди и вновь остро ощущая Пламя…

Шум внизу не стихал.

Мэр всегда раздает награды на Хэллоуин, а ему самому давно пора вручить первую награду «За самое несвоевременное появление», с досадой подумала Салли. О, здесь у него не будет конкурентов!

Она упрямо закрыла глаза, стараясь игнорировать навязчивый зов, но вот уже зашевелился просыпающийся Джек, и пора было прекращать притворяться, что ещё ночь. Сквозь щели в плотных шторах било яркое майское солнце, расчерчивая полутёмную комнату на полосы.

— Дже-ек! Ответь мне-е! — донеслось снизу опять.

Сонный вздох — и Повелитель тыкв открыл глазницы. Салли уткнулась ему в плечо, щурясь от смеха.

— Нет, ну это даже уже несмешно, — сказал Джек раздельно, глядя в потолок. — Ох-х ты ж Хэллоуин...

— Впустишь его? — с интересом спросила Салли.

— А у меня есть выбор? — обречённо ответил вопросом на вопрос Джек. — Надо было его вчера прихватить с собой, тогда бы утро сегодня прошло спокойно.

Салли ещё раздумывала над смыслом сего утверждения, когда Повелитель тыкв уже принял свой привычный вид (и как он так быстро это делает? Впрочем, у него-то есть запасная одежда) и устремился вниз — прервать производимый Мэром шум.

Она услышала резкий стук открываемой двери и приглушённое чертыхание — очевидно, градоначальник ввалился внутрь поспешнее, чем он ожидал.

— Чем обязан? — спросил хозяин дома не очень-то радушно.

— Джек! Ты видел, что снаружи делается?! — Двуликий Мэр не стал ходить вокруг да около. — Дым пропал! Туман пропал!

— Да что вы говорите? — Салли различила усмешку, но Мэру было явно не до того.

— Да! — продолжил он с жаром. — Я вчера пораньше вернулся домой из ратуши, отвезя, конечно же, милую Джуэл домой…

«Милая Джуэл», отметила себе Салли. Это интересно. А что ещё она пропустила? Мэр явно успел до возвращения хозяина лаборатории.

— …и тщательно завесил все окна. Я думал, и думал, и думал, как нам быть, если ты не вернёшься, ох-х… И сам не заметил, как уснул. А утром!.. Всё пропало! Ну, то есть, наоборот, прояснилось! В смысле, ясное небо, да… И никакого дыма! Что всё это значит?

— И тогда вы решили вломиться ко мне в дом с утра пораньше, хотя вчера мы расстались не на самой позитивной ноте и не здесь? — уточнил Джек. — Очень логично.

— Уже, между прочим, восемь часов утра минуло, — заметил Мэр, защищаясь. — И мне показалось, в доме кто-то есть. Сначала я вообще испугался, что в твоей башне пожар, но потом я уже не различил никакого огня…

— Ох-х!..

Салли оглядела комнату. Её грязное, изрезанное ножом платье осталось где-то внизу, и у неё не было ни малейшего желания его надевать. А здесь есть только кое-где прожжённые простыни. Ей определённо нужно обновить гардероб. Даже не спустишься. Впрочем, желание немного эпатировать Мэра и отомстить за нарушенное утро в итоге взяло верх, и она, соорудив из наиболее целой простыни некое подобие тоги, величественно сошла вниз.

Мэр отреагировал незамедлительно.

— О, Салли, что ты тут делаешь? — начал он. А потом сразу: — Ты нашлась?!

— Что характерно, сама, — негромко заметил Джек, подходя к ней и обнимая сзади.

— Что это значит? — с подозрением спросил Мэр.

— А то, что Салли теперь Повелительница тыкв! — ответил Джек, одновременно целуя её в волосы и буравя Мэра взглядом.

— Это невозможно! — Тот в ужасе схватился ладошками за щёки. Джек был уверен, что ещё вчера у Мэра были гораздо более широкие понятия об ужасе. — Без официальной церемонии…

— Покажи ему, — обратился Джек к Салли.

Она только покачала головой. У неё не получится вот так запросто призвать Пламя, без угрозы для жизни и… хм-м… вне объятий Джека.

— Ну хорошо. — Джек сам вызвал небольшой огонёк и поднёс к руке Салли. Она поняла и не отдёрнула ладонь. Пламя не жгло её, зато градоначальник облился по́том.

— Видите? — Джек победоносно посмотрел на Мэра. — Она неопалима! Значит, она — Повелительница тыкв! — Он сжал ладонь Салли, и огонь погас.

Мэр достал из кармашка белый платочек и утёр мокрое лицо.

— Уф-ф… Но всё равно… Доктор Финкельштейн вот сразу, как только создал Джуэл, оформил всё честь по чести. Я сам… А тут такое дело — целая новая королева… возникла. Нужна соответствующая церемония! Не каждый день в Хэллоуин-тауне появляется Повелительница тыкв! — Голова Мэра никак не могла зафиксироваться в одном положении, видимо, не решив, хорошо или плохо то, что он только что узнал. А пальцы уже нетерпеливо сжимались и разжимались, словно теребя в руках излюбленные свитки — с планами.

— А вы не хотите вообще узнать, что произошло, после того, как мы расстались? — поинтересовался Джек.

— Да-да, конечно, — рассеянно ответил Мэр. Новая забота явно поглотила его целиком.

— …И кому-то нужна совсем другая церемония, — продолжил Джек. — Одному из пропавших.

— Это кому ещё? — насторожился градоначальник. Салли тоже замерла, предчувствуя дурную весть.

— Вервольфу.

— А что с ним? — спросил Мэр подозрительно, и его плечи сами собой поднялись к ушам. Он явно не забыл попытку переворота, затеянного Оборотнем, и его злобный рык на него, Мэра.

— Он погиб, — сказал Джек мрачно. — И весьма скверно.

Прижав пальцы к губам, ахнула Салли, а голова Мэра прочно обосновалась в положении «пессимизм».

— О-о… Это же первый хэллоуинец за… сколько? — Мэр горестно покачал непокрытой головой.

— Не считая пришлых скелетов (которых с большой натяжкой можно назвать хэллоуинцами), первый — со времени моего избрания. И нельзя сказать, что я не пытался помочь Вервольфу…

— И как он погиб? — спросила Салли тихо.

— Ну… Хм-м. Бугимен подбросил ему своих жильцов.

— Так же, как и мне! — воскликнула Салли.

— Да… Я смог только облегчить его мучения… Так что хоронить, в общем, нечего, но надо должным образом вспомнить его перед всем городом. Он совершал разные поступки... Но в итоге сделал правильный выбор. Поэтому… До Литы¹ никаких пышных торжеств.

— Так Уги, — встрепенулся Мэр, вспомнив наконец самое главное, — и правда возродился?

— Возродился, но мы его уже вернули обратно, в небытие, — ответил Джек и опять неосознанно нашёл руку Салли.

— Как? Кто это — мы? — Мэр совсем окосел, переводя взгляд с Джека на Салли.

— Это долгая история… Может быть, потом.

— А остальные пропавшие?

— Все нашлись, все живы и относительно здоровы, кроме Оборотня.

— И Док? — зачем-то уточнил Мэр.

— И Док, — подтвердил Джек. — Так что тут вам придётся как-то себя проявить. Если я, конечно, правильно вас понял.

Мэр замахал руками и поспешно засобирался восвояси, бормоча что-то про кучу дел в ратуше.

Скеллингтоны опять остались одни, но легкомысленное настроение уже улетучилось, как вчерашний дым. Салли пытливо посмотрела Джеку в глазницы и спросила:

— Вервольфа что, съели жуки? Как почти — меня? — Голос сорвался на шёпот.

— Почти, — тихо и скорбно ответил Повелитель тыкв. — Но всё же его сожгло Хэллоуинское пламя, это чище. И… он сдержал своё слово Оборотня. Он был под властью Морока, и Уги обещал ему тебя… — Салли вздрогнула. — Но он сделал свой выбор и напал на мешка. И поплатился за это.

Салли с ужасом покачала головой и зажмурилась, подошла к Джеку и спрятала лицо у него на груди. И расслышала пульсацию сердца.

— А что стало со связью? — спросила она, поднимая лицо. — Ночью с ней что-то произошло, я видела словно светящуюся нить… А до этого?

— Ночью она восстановилась, а до этого… Её разорвало Умертвие! И этот долг тоже нужно вернуть! — Теперь Джек выглядел очень-очень злым, совсем не по-хэллоуински. — Поэтому я и не почувствовал ни момент твоего похищения, ни все последующие дни… Что он с тобой делал? — Джек, очевидно, боялся услышать ответ.

— Ничего не делал, — поспешила успокоить его Салли. — Я просто сидела и скучала в темнице. И ещё пыталась вскрыть скальпелем замок — безрезультатно. И иногда беседовала с Крыто.

А ещё пыталась не сойти с ума, смотря кошмары в своей голове, и не поддаться чёрному, как плащ Умертвия, отчаянию, и не отрезать себе что-то жизненно необходимое… Всё в прошлом. Всё…

Она порывисто обхватила его лицо ладонями, в глазах заблестели слёзы.

— Все кончено?! Скажи мне, что всё кончено и теперь наконец-то будет хорошо?!

— Конечно! — с уверенностью ответил Джек, накрывая её руки своими — Теперь всё будет хорошо!

Плохо держащаяся простыня упала к её ногам. И если бы Мэр посмотрел в сторону дома, он бы снова испугался пожара.

* * *

Долги. У неё есть свой собственный долг, который она не выплатила, — серебром. Салли так и не рассчиталась с Гизелой за своё пророчество. Сначала её опалило Пламя, потом спас огонь Эостре, потом заточение под куполом, потом — другое заточение… И вот она наконец может вернуть свой долг. Как только будет иметь подходящий вид, чтобы выйти из дома (о, она уже называет это место домом?), не шокировав полгорода.

Салли ещё раздумывала над тем, не стоит ли ей преодолеть себя и всё-таки надеть изрезанное платье, чтобы хотя бы забрать у Дока свою швейную машинку, как вернулся куда-то таинственно отлучившийся Джек и эту самую машинку ей и принёс. А ещё — несколько отрезов разной, плохо сочетающейся между собой по цвету и фактуре ткани.

— Я не знал, что тебе конкретно понадобится, поэтому взял всего по одному метру в магазинчике, который назвала мне Джуэл. Не может же Повелительница тыкв ходить в чём Док оживил. Хотя… Разве только дома.

Салли удивлённо рассмеялась, проведя рукой по тканям. Никогда никто о ней не заботился. Это было… тепло, как кора ведьминского ясеня.

— О, это целое богатство! Спасибо! — Она обняла Джека, но не позволила себя удержать.

И вот теперь Салли сидела и вдохновенно строчила строчку за строчкой, создавая почти точную копию своего самого первого платья. Почему-то ей хотелось к нему вернуться — только качество ткани поменялось. Не старые обрывки, а новые отрезы. Как она теперь не бесправная прислужница, а…

Второй тебя убьёт...

Что за нелогичная, несвоевременная мысль! Словно голос в голове. Нет. Это будет не скоро! Если вообще будет. Будущее туманно… Даже сами прорицатели порой не могут расшифровать свои видения.

Но жди меня, Гизела, я скоро приду и даже постараюсь выяснить всё поподробнее. А пока…

Салли, охваченная новой мыслью, взяла самый большой кусок сиреневой ткани, и, прикинув по памяти размеры тонкой девичьей фигурки, раскроила ещё одно платье. И это тоже её — их! — долг. Самый главный — за жизнь.

* * *

Говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. Но идти по светлым, прозрачным улицам, залитым искристо-оранжевыми лучами, пока было непривычно. Сам воздух, казалось, рождал восторг своей свежестью, в груди звенела энергия, и Джек с трудом удерживался от того, чтобы не начать подпрыгивать на ходу.

То тут то там раздавались изумлённые и радостные возгласы, когда хэллоуинцы, которым было незачем рано вставать, осторожно высовывали носы наружу и обнаруживали произошедшие перемены. Всё кончено. Всё только начинается.

Радость, почти видимая, почти осязаемая, витала в городе, как потоки воздуха от горячего камня. Но в одном месте она скручивалась в узел и осыпалась прахом — близ Лечебницы Умертвия, мимо которой пролегал путь Джека.

Он прошёл мимо, сжав зубы и кулаки. Если бы он был один… Если бы он был один, он бы прямо сейчас посетил эту нежить и кое-что разъяснил. Но теперь есть Салли и, возможно, ещё более плотная связь сердец… Надо это постоянно держать в голове, если собираешься ввязаться в очередную занятную авантюру. Когда. Надо подготовиться.

Поэтому сейчас Джек прошествовал прямиком к башне Финкельштейна, в которую теперь можно было попасть совершенно свободно.

На звонок, по звуку не уступающий верещалке Джека, сверху быстро спорхнула аккуратно одетая и причёсанная Джуэл, и вид у неё был в меру ошарашенный, глаза так и застыли в положении «широко открыты». Интересно, что там она видела вчера через связь половинок мозга… Наверное, больше, чем ей хотелось бы. Такое нежное создание — неожиданно.

— Поздравляю, Джек… Тебя и Салли, — выдавила она из себя вежливые слова. И потом добавила шепотом, опустив глаза:

— Это было так страшно! Я чуть с ума не сошла… Хотя доктор скажет, что и сходить не с чего…

Похоже, у Финкельштейна просто хобби — гробить самооценку своим созданиям. Конечно, это не его, Джека, дело, но…

— А вот Мэр с утра очень интересовался твоим самочувствием, Джуэл, — невзначай соврал Джек.

Вот так. Стал счастлив сам — помоги другому.

Джуэл сразу расцвела и заоглядывалась, говоря что-то про чашечку чая для гостя. Повелитель тыкв тактично напомнил, что он не нуждается, когда сверху пандуса показался сам хозяин башни — с видом заносчивым и мрачным, как будто ничего не произошло. Он прижёг Джуэл взглядом, и та сразу ретировалась, а Джеку вспомнились её опасения насчёт демонтажа и стук резко отхлопываемой крышки черепа. Судя по её виноватому виду, она уже созналась создателю и мужу во всём: и что впустила Морока под купол, и что Салли пропала прямиком из-под поля и её носа, а она столько дней бездействовала…

Смотреть на вредного гения приходилось снизу вверх, но Джек всё равно заговорил первым.

— Когда закончите распекать Джуэл, вспомните, кто создал такое ма-аленькое, но очень надёжное поле. А также презабавные щиты и самозастёгивающиеся привязи, кто армировал мешка… Я все достижения упомянул?

Док изменился в лице, но не сдался.

— А если бы она не отключила большое поле, то меня бы не похитили и ничего бы вообще не было! — Признавать свою неправоту было не в его правилах.

— Вы видели вчера Морока, вы бы отличили его от меня? — полюбопытствовал Джек, поднимаясь по пандусу навстречу учёному.

— М-м… — насупился Финкельштейн. — Но уж заметить исчезновение из башни одного из всего-то трёх её обитателей — тут даже мозга не надо иметь! — выдал он очередную порцию яда. — Лучше бы её саму похитили! Хотя кому она сдалась…

Мэру, например.

— А вы когда создаёте очередную женщину, вы тут же начинаете ценить предыдущую или как это у вас происходит? — прищурился Джек. — Может, Джуэл стоит просто подождать, когда вы снова расширите свой гарем, и тогда у неё появится шанс стать любимой женой?

— А ты тут не ёрничай, я Салли могу и обратно забрать.

Ну-ну. Скорее Мэр забудет про Хэллоуин, чем теперь кто-то сможет отобрать у меня Салли.

— Хотел бы я на это посмотреть, — пробормотал Джек. — Может, мне вас в государственной измене обвинить? — предложил он вдруг. — Такого развлечения у нас ещё не было. Раз уж Пламя вас уже дважды ни в чём не убедило.

Док возмущённо расширил ноздри и упрямо отвернулся.

— Меня шантажировали, — процедил он. — Будто неясно.

Ох-х, сколько его ни прижимай — ничего не помогает. Неудобно, когда тебя не боятся. Знает же в глубине души, что никто ничего ему не сделает…

— Хм-м, интересный выбор для шантажа — не Салли, не Джуэл, а Хельгамина…

— У мешка были устаревшие данные, доволен?! И чего это ты так заступаешься за золотце, сам хочешь гарем завести? — распаляясь, съязвил Док. — Да я тебе и так самые ценные запчасти уступил, нет — бесценные!..

— Салли — это не какие-то там запчасти, она живая! — вспыхнул Джек (пока ещё в переносном смысле). Он вспомнил об энергии, энергии жизни, наполняющей теперь всё его существо, которой она поделилась.

— Живая, говоришь… — Пыл Дока как-то увял, и он задумался. — Да, тот тоже говорил что-то про живую… А значит… Эксперимент удался, — неожиданно подытожил он и заинтересованно хмыкнул.

— И… что? — Джек тоже моментально остыл, и щемящее чувство тревоги, которое он надеялся не испытывать ещё долго, вновь овладело им.

«Диапазон возможных результатов от вечной жизни до быстрой смерти», — сказал ему Док, когда Джек прижал его в первый раз…

— Ничего. Я хочу с ней пообщаться. Наедине. Ничего делать не буду! — повысил он голос, видя, что Джек собирается возразить. — К тому же, надо всё-таки её осмотреть повнимательнее после того, как её чуть не сожгли и чуть не сожрали с перерывом в десять минут! — добавил он сварливо. — Присылай.

— Я передам своей супруге, Повелительнице тыкв ваше любезное приглашение, — ответил Джек с достоинством, чуть поклонившись.

— Ишь ты, — проворчал учёный, но в его голосе послышалось невольное уважение. — А это было красиво! — добавил он внезапно. — Дистанционная передача огня… Невоспламеняемость… Я пока не могу это объяснить с точки зрения науки, но впечатляет. Хотя я и тебя-то не могу объяснить с точки зрения науки… А ещё я не ожидал, что ты поступишь, как честный… скелет.

Джек вздохнул. Ну откуда такое плохое мнение о нём? Никогда же не был замечен в беспорядочных связях…

— Та-то девчонка так и пропала. — Док словно прочитал его мысли.

Джек бы покраснел или побледнел, если бы мог.

Да как он…

— Она пропала сама, бесследно! Да знаете ли вы, как я искал!.. И это было уже так давно…

— Ладно-ладно, пусть будет так. Береги Салли, что ли, раз уж увёл.

Увёл. Скажи ещё — поймал или украл…

— Ты чего пришёл-то? — вспомнил вдруг Финкельштейн.

— С вами поспорить. Салли нужна её швейная машинка.

— М-м, ну бери… Вон дверь в её комнату, вторая справа по коридору…

Спасибо, я в курсе. Бывшая комната!

Джек, более не задерживаясь, прошёл к указанной двери. Она была не заперта, но тяжёлый засов наводил на мысли о том, что здесь можно было бы держать стаю ругару, а не хрупкую девушку. Джек с некоторым волнением зашёл в комнату. Он никогда здесь не был, только видел дверь снаружи. Вот, значит, где Салли проводила долгие годы своего униженного существования. Голые металлические стены с заклёпками, жёсткая кровать, простой стол со стоящей на нём машинкой… Джек подошёл к окну и открыл решётку. А вот и прекрасный вид на его башню. Наверняка Салли часто смотрела на неё. А сам Джек — почти никогда не смотрел в эту сторону — так, мимолётный взгляд на окрестности… Раньше.

Он глянул вниз. Отсюда она бросала своё тогда ещё совсем кукольное тело. Всё равно — высоко. И оно распадалось на части, и вряд ли это было приятно. Больше никогда!..

Джек ещё некоторое время постоял в комнате, пытаясь представить, как тут жила Салли, о чём думала, чем занималась… Картинка выходила безрадостная. Но теперь он был полон решимости разукрасить её жизнь самыми яркими красками, насколько это возможно в Хэллоуин-тауне. Впрочем, не место главное, теперь он это точно знал…

Повелитель тыкв осторожно взял машинку двумя руками и вышел из комнаты. Когда он проходил мимо лаборатории, ему показалось, что там кто-то есть. Джуэл. И похоже, она здесь прочно обосновалась — у стены приткнулась раскладушка.

— Джуэл, — позвал Джек. — Ты же можешь занять бывшую комнату Салли.

Джуэл испуганно вскинула голову.

— Да, конечно… — Она помолчала. — А ты тоже считаешь, что я глупа, раз упустила Салли? Хотя тут и двух мнений быть не может… — Она виновато опустила голову. — Из-за меня чуть все не погибли…

Вот он, Финкельштейн во всей красе: самой красивой девушке города внушать, что она уродлива, а самой умной — что она глупа.

— Вовсе нет! — со всей искренностью заверил её Джек. — И это говорит женщина, в одиночку наладившая сломанный генератор! А всё остальное — череда случайностей, в которой никто не виноват, кроме того, кто горкой обгорелой мешковины и хитиновых панцирей упокоился в подземелье. Не кори себя. Я тоже наделал глупостей… — Джуэл посмотрела ему в глазницы с надеждой, и её лицо немного ожило.

— Теперь всё будет хорошо! У всех, — Джек старался говорить максимально убедительно. — И кстати, ты не знаешь, где можно в городе купить ткани для женских платьев?

Джуэл, радуясь возможности быть полезной, быстро назвала ему адрес и сопроводила подробным указанием, как найти нужный магазинчик.

— Спасибо, — поблагодарил её Джек, когда на пороге лаборатории возник недовольный Док.

Ух-х, потрясти бы его хорошенько! Все нежить, как нежить, а он…

— Кстати, Док, — сказал Джек, широко улыбнувшись во все зубы, — если надумаете разводиться, я уверен, что Мэр с радостью поможет вам уладить все формальности максимально быстро и просто.

С удовольствием понаблюдав, как Финкельштейн хватает ртом воздух, Повелитель тыкв тепло кивнул на прощание изумлённой Джуэл и направился к выходу. И только там подумал, что же мог видеть через связь полушарий мозга сам Док.

* * *

Джек ушёл, сказав, что ему надо обсудить с Мэром городское собрание, и Салли опять осталась одна. Странная, непривычная свобода — и при этом не одиночество. Хочешь — сиди дома (дома!) и листай бесчисленные книги, хочешь — сажай цветы (давняя мечта), хочешь — прогуляйся по ставшим безопасными улицам…

Но для себя Салли уже решила, что ни за что не бросит ведьмину лавку. Сегодня вполне допустимый выходной, но она не привыкла к безделью. И… Хельгамина не так уж и проиграла. Самостоятельность тоже такая привлекательная! В меру.

Дело близилось к вечеру, когда Повелительница тыкв сложила в сумку детское сиреневое платье и вышла из дома Джека, а теперь и её — эта мысль вызывала у неё бурю эмоций.

Куда сначала? Сначала она решила зайти к ведьмам — и чтобы навестить, и чтобы выручить свою любимую метлу. Улицы, конечно, безопасны, да и вампиры днём отсыпаются, но на метле как-то сподручнее.

Несколько кварталов — и показалось знакомое строение с плоской крышей, ведьмин студень наверху был почти неразличим в предзакатных лучах.

Память против воли вернула Салли к прошлому посещению лавки — к двум неудавшимся нападениям. Салли даже поискала взглядом следы Перечного порошка на мостовой — но нет, конечно же, всё смыл дождь и разметал ветер… А оба нападавших — мертвы.

Она была готова даже простить Оборотня за следование его природе, особенно теперь, но воспоминания о Мороке до сих пор вызывали дрожь. Как же хорошо не видеть его каждую ночь… Как хорошо жить без кошмаров! Если только удастся забыть о втором.

Салли тряхнула волосами, отгоняя неприятные мысли, и решительно открыла дверь.

Та же загадочная полутьма, тот же переливчатый свет ламп и манящие разноцветьем пузырьки в сервантах. Всё, как в первый визит в лавку, когда Салли робко входила сюда, не зная, как её примут. А теперь — почти дом родной.

Когда глаза привыкли к полумраку, Салли заметила смирно стоящего у входа в комнаты ведьм скелета — и чуть не вскрикнула от неожиданности.

Спокойно, Повелительница тыкв, это всего лишь зомби-скелет Боб.

«Никогда не доверяй скелетам, оживлённым более одного раза…»

Всё-таки зря ведьмы так беспечны — никогда не знаешь, кто захватит контроль над этими пустыми костями… Надо им сказать. А может, это ей нервы полечить — если они у неё есть. Мозг вот оказался — интересно, чей…

Салли опять почувствовала радость от мысли о наличии мозга — почему-то этот факт делал её полноценнее в собственных глазах.

Она, не выпуская из виду скелета, прошла к дверям ведьминых покоев и постучала. Скелет так и остался стоять предметом интерьера.

— Входи, дитя моё! — нарочито скрипучим голосом из сказки приветствовала её Маленькая ведьма Зельдаборн.

Салли вошла и тут же попала под град вопросов.

— Я так и думала, что ты зайдёшь посплетничать со старыми подружками! — пропела совсем другим голосом Зельдаборн. — Ну что, как первая брачная ночь?.. — Остальные вопросы были уже за гранью приличия, но Салли лишь рассмеялась — приятно видеть, что ведьма ничуть не изменилась, хотя к сломанной накануне ноге была привязана фиксирующая палка.

— Видишь, — посетовала Зельдаборн, проследив взгляд Салли. — Даже с зельем придётся ещё денёк проваляться в постели — впрочем, я бы не возражала, если бы пойманный скелетик не оказался таким пресным… Хотя чего я хочу, если его заговаривала моя скучная сестрица?

Присутствующая тут же Большая ведьма Хельгамина устало прикрыла глаза и покачала головой.

— Лучше бы она тогда вышла-таки замуж, — со вздохом поделилась она с Салли. — Несделанное дело — это такое дело… Будет потом и после смерти донимать.

— Мне и здесь неплохо! — бодро сообщила Зельдаборн. — Жаль только, с вампирами поссорились…

— Помирись, у тебя это быстро, — индифферентно пожала плечами Хельгамина.

— Ну уж нет! — живо возразила её сестра. — Дело чести!

Большая ведьма скептически подняла брови, словно наличие у сестры «чести» стало для неё неожиданностью, но промолчала и вместо этого обратилась к Салли:

— Какие у тебя планы на будущее теперь?

— Я остаюсь с вами! Вы столько для меня сделали! К тому же, для меня варить зелья — в радость.

— А как же роскошь, праздность, утончённые любовные утехи? — мечтательно спросила Зельдаборн.

— Для роскоши и праздности у нас слишком маленький городок, — со смехом возразила Салли. — К тому же я не люблю сидеть без дела.

— И правда что, откуда Джеку знать про утончённость, он же не имел дела со мной… — ответила сама себе Зельдаборн.

— Знаешь что? — не выдержала Хельгамина. — Давай-ка я усажу тебя за котёл и вари уже что-нибудь! Лежание на тебя дурно влияет.

Зельдаборн перевела на неё взгляд.

— Всегда рот затыкают, — пожаловалась она. — Упустила даже такую незавидную рыбёшку, как Финки, и всем житья не даёт. Даже в башню не пригласил, там же золотце у него хрустальное, напомаженное. Понимаю. Сочувствую. Но не зацикливайся. Не он первый, не он последний… Но реснички можно и подмалевать — даже под Страшнозельем симпатишно выглядит.

Хельгамина поджала губы — в этот раз её явно задело за живое.

— Где моя метла? — перевела тему чуткая Салли.

— За шторкой у двери, — охотно ответила Зельдаборн.

— Я завтра приду с утра в лавку, — пообещала Салли.

— Можешь не торопиться, медовый месяц он такой, — подмигнула ей Маленькая ведьма. — Джеку привет и всяческие поцелуи. Вчерашний в огне — это просто отвал башки! Я аж пропотела! А когда этот… Джим…

Салли закрыла глаза. Ей было тяжело и больно вспоминать, как её почти три месяца кряду пожирал взглядом сам Бугимен, что она говорила с ним, лечила оторванную руку, везла на своей метле… Наивная дурочка. «Никогда не доверяй скелетам…» Кроме одного. Она надеялась на это.

— М-да, мы тоже были неприятно удивлены, когда милый мальчик Джим и улыбчивый верзила Стоун вдруг набросились на нас и поволокли… Против скелетов и Перечный порошок как-то не особо... — Зельдаборн наконец позволила боли прокрасться в свои глаза.

Их с сестрой похитили ещё раньше Салли. И вряд ли им было намного лучше, чем ей. Хельгамину Уги приберегал для Дока, Салли — для Джека, а кому нужна неприкаянная Зельдаборн? Хорошо, что жива и шутит по-прежнему.

Салли опустилась рядом с кроватью ведьмы и обняла её.

— Ты обязательно тоже найдёшь того, кто о тебе позаботится, — прошептала она. Называть ведьму неизвестного, но немалого возраста на «ты» вдруг стало таким естественным. Она казалась гораздо младше своей серьёзной сестры, хотя их разделяли всего лишь земные десять лет, сейчас уже стёртые окончательно.

— Да у меня их куча! — как ни в чём не бывало ухмыльнулась ведьма. — Не переживай, добрая душа, я одинокий волк! Одинокий волк сам о себе позаботится! — Не обращая внимания на противоречие в двух соседствующих фразах, Зельдаборн фамильярно оперлась на Салли, привстала и преувеличенно жизнерадостно вопросила:

— А не сварить ли мне Приворотного зельица? Давно что-то я не бралась за него! А то там весна бушует без меня! — И резво упрыгала на одной ноге в мастерскую. Хлопнула дверь.

— Расстроилась, — пояснила Хельгамина. — Тоже ведь не каменная… Зря я ей про жениха пропавшего напомнила.

Салли стало неловко. Ходит тут, сияет своим счастьем…

— Ты ходила тогда к Гизеле со своим сном? — спросила вдруг Хельгамина.

Да почему все: от голоса в голове до вполне реальной ведьмы — начали настырно ей напоминать про пророчество?!

— Он сбылся в пещере, — сказала Салли неохотно.

— Да уж, тут было чему пугаться, если ты видела во сне Морока в обличье Джека… — проницательно заметила ведьма.

Салли опустила глаза. Более чем — пугающе.

— А почему вы перестали учиться у Гизелы? — поинтересовалась она.

— Наверное, у меня не было способностей, — улыбнулась ведьма.

— Вы здорово заговорили скелета…

— На это особых способностей не требуется. Вот видеть — это да. А я… Не видела. Или видела не то. Это мало кому дано.

Салли вспомнила заинтересованный взгляд Гизелы и её слова перед тем, как она уронила голову на обессиленные руки: «Из малышки Хельги вот ничего не вышло, хотя она так старалась, бедняжка… Но ты…»

Не хочу я ничего видеть! Всё равно ничего хорошего обычно не увидишь… Хочу варить зелья, а вечером возвращаться домой. За годом год.

— Ладно, я пойду… — сказала она вслух. — До завтра! Пусть Зельдаборн поправляется.

Хельгамина только вздохнула и подняла на прощание руку. А Салли, обретя вновь свою метлу, в нетерпении толкнула дверь и с места ринулась вверх. Вверх, вверх!

Воздух сёк щёки и холодил губы скоростью. Полёт — это даже лучше пугающего Хэллоуинского пламени, подумалось ей вдруг. Хотя и Пламя приятно греет и щекочет изнутри.

Салли выровняла метлу, полетела медленнее и подняла раскрытую ладонь, как делал это Джек. Тщетно она искала в себе хоть след горячих струй, которые пронизывали и её тело — когда Пламя вырвалось навстречу Мороку. Или чтобы уничтожить Уги и его гадов. Или в объятиях Джека. Но не сейчас, не по собственной воле. Есть всё-таки разница — быть Повелителем тыкв или его женой.

Впрочем, может, не сразу… И у Джека были проблемы с Пламенем, не сразу оно ему подчинилось… А она с Пламенем всего один день.

Салли со вздохом опустила пустую ладонь на рукоятку метлы и полетела к кособокому домику над самым входом в подземелье Уги.

* * *

Крыто проснулась поздно, проспав практически сутки. И проснувшись, ещё долго соображала, где она, собственно, находится. Не каменные своды, не темнота и не мертвенный свет кристаллов. Не капающая вода и гудящая лава. Не стоячий воздух подземелья, ставший уже до боли знакомым. Даже сквозь обрывки тряпок, служивших шторами, пробивались яркие солнечные лучи, а свежесть и чистота воздуха вызывали головокружение. Дома. Так почему окружающая привычно-забытая обстановка вызывает желание повыбрасывать большую часть дорогого прежде сердцу хлама к чёртовой матери?..

Крыто даже не хотелось будить парней, мирно сопящих на соседних нарах. Вместо этого она тихо выбралась из-под рваного одеяла, пугнула тараканов и вышла на крошечный балкончик без перил. Там она долго смотрела на высокое солнце сквозь закрытые веки, пока из глаз не полились слёзы. Что-то она много плачет в последнее время.

Поэтому Крыто не сразу заметила стройную фигуру с развевающимися волосами, которая приближалась к их домику на метле. Салли… Почему-то куклой или тем паче куколкой язык уже не поворачивался её называть даже про себя. Что ей тут надо?

Крыто на всякий случай насупилась. Вчера вроде им с ребятами простили похищение, но мало ли… Хотя тогда скорее пришёл бы устраивать взбучку Джек. А что может сделать Салли?.. Правда, из разговоров ведьм и старикашки по пути наверх Крыто уяснила, что теперь Салли — Повелительница тыкв и в дружбе с загадочным и страшным огнём. Ох-х… Что ни день, то появится очередное слишком могущественное существо. И всем им чего-то надо.

Салли тем временем заметила Крыто и жестом попросила разрешения приземлиться на балкончик. Та посторонилась, и Салли легко спрыгнула с Птицы. С каким зримым вожделением посмотрела Крыто на метлу...

— Метла не понесёт не ведьму, Крыто, — с улыбкой сказала Салли. — Но, если хочешь, я тебя как-нибудь покатаю, — добавила она, увидев вытянувшееся от разочарования лицо Крыто.

Та явно постаралась пригасить радость, появившуюся на лице от этих слов, и спросила скучающим голосом:

— Что тебе надо?

— Добрый вечер, Крыто, или доброе утро?

— Хм-м…

— Я привезла тебе подарок. — Салли постаралась подхватить скучающий тон, но в глазах сквозила улыбка.

— Подарок? МНЕ? ТЫ? — Скучающий тон дал трещину.

— Да, твоё платье… пострадало вчера, когда вы очень вовремя взорвали генератор поля. И я сшила тебе новое.

— Мне? Новое? ПЛАТЬЕ? — Крыто окончательно выпала из образа главной хулиганки Хэллоуин-тауна — с такой отчаянной надеждой и ещё чем-то невыразимым смотрели её глаза.

Салли достала из сумки сиреневое платьице и приложила к девочке-зомби.

— По-моему, впору! — сказала она весело.

— Ты сшила мне платье? — со странным выражением уточнила Крыто.

— Да, а что? Это самое малое, чем я могу отплатить тебе за твой подвиг.

— Подвиг… — пробормотала Крыто, словно пробуя непривычное слово на вкус. Хотя раньше они с друзьями славились подвигами иного толка.

— Примеришь? — предложила Салли ненавязчиво.

Крыто заворожённо расстегнула пуговицы своего замызганного, прожжённого кое-где платья, стянула его через голову и уже протянула руку к новому, как Салли строго сказала:

— Нет, так дело не пойдёт! Ты видела себя в зеркале? Для нового платья нужно как минимум чистое лицо и руки! Пойдём! — И Крыто, гроза Хэллоуин-тауна, бесшабашная атаманша лучшей банды в городе, долгие годы правая рука самого Бугимена, позволила себя увлечь, как маленькую девочку, бывшей прислужнице годами младше себя.

— Так. — Салли по-хозяйски огляделась. — Ага! — Взгляд её упал на большую чугунную ванну. — Где у вас вода?

— Хм-м… — Крыто подошла в рычагу колонки и пару раз качнула. Не то чтобы они пользовались ванной по прямому назначению так уж редко… Но рычаг ходил с заметным скрежетом. Неровная струя брызнула в ванну. Ванна испуганно дёрнулась и попыталась убежать, но Крыто успокаивающе похлопала её по борту, и транспорт троицы хрипло заурчал металлическим звуком. За шторкой спальни завозились мальчишки.

— Сюда нельзя! — крикнула им Салли. — Залезай! — Крыто.

— Бр-р… — вырвалось у той. — Холодно между прочим!

Салли, не слушая протестов, погрузила её под воду с головой — зомби не простужаются. Из-за шторки донеслось сдавленное хихиканье.

— Вы следующие! — мгновенно отреагировала Салли. Хихиканье захлебнулось, но голосок Корыто заносчиво произнёс:

— А ты сначала нас поймай, кукла!

— А я и не буду вас ловить, — возразила Салли. — Слова Повелительницы тыкв для вас достаточно? — спросила она наугад.

Слышно было, как ребята за шторками столкнулись лбами. Они-то не прислушивались вчера к разговорам «взрослых».

— Достаточно… — выдавил из себя Шито. — А ты не врёшь? — спросил он с подозрением.

— Чтоб мне расшиться! — неожиданно для самой себя выпалила Салли в приступе вдохновения.

Вынырнувшая Крыто, покрытая гусиной кожей, с недоверчивым уважением посмотрела на неё.

— Это довод, — со вздохом согласился Шито.

А Салли мысленно выдохнула. Если бы её попросили предъявить Пламя, скорее всего у неё бы ничего не вышло.

Она чудом отыскала на захламлённой полке нечто бесформенное, похожее на мочалку, и потрескавшийся обмылок и принялась до красноты тереть повизгивающую Крыто. А потом, обернув её в какую-то простыню, вытащила из ванной и растёрла. Пока хотя бы так — большую грязь смыли. Вода в ванной стала цвета мокрого камня. Волосы Крыто больше не висели сосульками и распушились.

— Теперь можно и новое платье примерить, — сказала Салли ласково. — Хочешь, заплету тебе косички?

Крыто вздрогнула всем телом.

— Новую шляпу я тебе попозже сошью, не успела, — извиняющимся тоном продолжила Салли.

Крыто дрожащими то ли от холодной воды, то ли от чего-то ещё пальцами натянула платье через голову и позволила подвести себя к треснувшему зеркалу.

— Просто красавица! — уверила её Салли, с удовольствием рассматривая преобразившуюся хулиганку. — Ребята, как вам?

Шито и Корыто неуверенно высунулись из-за шторки.

— Сойдёт, — одобрил Шито.

Салли усмехнулась и окинула их внимательным взглядом, делая мысленные пометки.

— Может, тоже помоетесь? — спросила она, возвращаясь к общению на равных. — Завтра и вам принесу чистую одежду.

Мальчишки хотели было заспорить, но Крыто одарила их таким взглядом, что они понурились.

— А это… — Салли подобрала старое платье девочки.

— Отдай! — Крыто, как бешеная белка, подскочила к ней и вырвала платье из рук.

Салли примиряюще подняла ладони.

— Я ничего не собиралась делать, оно тебе, по-видимому, дорого… Иди сюда, пожалуйста, я заплету тебе косички, тогда завтра волосы будут пушистые…

Крыто будто бы нехотя подошла к ней и повернулась спиной. И когда её волос коснулись тёплые руки, перекидывающие прядь на прядь, она закрыла глаза и в первый раз за много долгих лет почувствовала себя живой, маленькой и… любимой. Совсем как тогда.

* * *

Джек вышел из ратуши, обсудив с Мэром завтрашнее городское собрание. Ему не терпелось рассказать всем об избавлении Хэллоуин-тауна от напасти, об окончательной победе над Бугименом (без подробностей) и, конечно, о Повелительнице тыкв. Джек хотел заявить о новом статусе Салли, чтобы все стали проявлять к ней больше уважения, а главное — недвусмысленно намекнуть, чтобы не точили зубы на струящуюся в ней жизнь. Кто-то и так лишние две недели с зубами щеголяет.

Но вырвавшиеся у Дока то ли случайно, то ли специально слова пробудили целую вереницу воспоминаний, к которым Джек не возвращался уже очень-очень давно. Волнующих. Отчаянных. Тёмных. Он посмотрел на левую руку, на которой, как и на правой, не хватало одного пальца. Гизела тогда не оправдала его ожиданий. Джек уже и думать забыл о том неясном пророчестве, но сейчас…

«Когда будет нужна, то исчезнет, как дым,

Возвратится, когда в том не будет нужды,

И не будет зла злее и хуже беды…»

Последнюю строчку он забыл, всё-таки полтора века прошло. Но дома у него в столе лежит пожелтевший листок, где записано пророчество целиком…

А если это — его порочный круг? И опять внезапное исчезновение, отчаянные поиски, медленное и болезненное принятие… И — одиночество.

Нет! Сейчас всё по-другому. Тогда — какое-то помутнение, которое он, по незнанию, принимал за истинное чувство, а сейчас… Сейчас. То. Самое.

Джек ускорил шаг. Домой! Никакая забытая последняя строчка ничего не изменит.

* * *

Салли, вылетев из дома троицы, обнаружила, что поздний закат уже почти догорел. А значит, Дока, серебро и Гизелу всё-таки придётся отложить на завтра. Ну ничего, ей теперь некуда торопиться… Кроме дома, где уже, наверное, светятся стрельчатые, изукрашенные паутиной окна и её ждут.

Она невольно ускорилась, и огонь стал казаться ей привлекательнее полёта.

Приземлившись у крутой лестницы, Салли поднялась по ней — в доме действительно горел свет. Тёплая волна прокатилась внутри. Её ждали.

---

Примечания:

¹ Лита — праздник, шабаш Колеса года. Празднуется 21 июня, в день летнего солнцестояния.

— А что это вы всё поодиночке ко мне ходите? Уже разругались? — с надеждой спросил Док.

Салли вздохнула. Она никак не могла понять отношения Дока к себе — всю свою жизнь. Что-то среднее между собственничеством, ревностью и гиперопекой, сдобренное паршивым характером.

Что ему сказать? «Я уже взрослая, чтобы водить меня за ручку по родному городу» — усмехнётся недоверчиво. «У Джека дела в ратуше» — усмехнётся злорадно.

— Вы, кажется, хотели со мной пообщаться. Наедине, — ответила она максимально нейтрально.

— А-а, ну ложись, коли пришла. — Финкельштейн сделал широкий приглашающий жест в сторону слишком хорошо знакомого Салли операционного стола. — Повелительница тыкв… — Она поискала в интонации насмешку, но обнаружила лишь непроходящее удивление и что-то, подозрительно напоминающее гордость.

Салли тронула рукой холодную поверхность.

— Обязательно общаться привязанной? — поинтересовалась она, слегка подняв брови.

— А ты как хотела? — бросил Док, приводя в готовность датчики.

— Нет, — сказала Повелительница тыкв ровно.

— Что «нет»? — развернулся к ней учёный.

— Нет, — повторила она уверенно и окончательно. — Я. Больше. Никогда. Не дам себя ПРИВЯЗЫВАТЬ. И вводить в забытьё.

— Хм-м… — Док так и застыл с датчиком в руке. — Ишь ты, как заговорила! — Но заставить её силой он не мог (да и опасался, наверное, — слишком ярко полыхали их враги в подземелье), а авторитет… Авторитет сгорел где-то в Первом огне вместе со всей прочей шелухой.

— Ладно, просто приляг, я тебя просвечу. Без ремней! Без наркоза! — Салли стояла неподвижно, скрестив руки на груди. — Пожалуйста… — выдавил из себя Финкельштейн наконец.

Салли пристально посмотрела ему в глаза, скрытые окулярами, не спеша присела на стол, а потом легла.

Один, последний раз, и хватит. Теперь он не имеет надо мной власти.

Она слегка вздрагивала, когда холодные щупы касались участков обнажённого тела, но не боялась. Показания отражались на лентах самописцев.

Док, казалось, водил по ней датчиками бесконечно долго, особенно задерживаясь на местах бывших швов. А вот участок рядом с механическим сердцем он, напротив, обошёл по широкой дуге, словно не желая иметь к сердцу никакого касательства.

— Ну в общем, всё, по-видимому, нормально, — резюмировал Док. — Как ни странно. Ты оказалась крепче, чем кажется.

Салли сделала движение подняться, но Финкельштейн удержал её датчиком. — Сейчас, поскачешь дальше… — Он остановил щуп на сгибе правой руки, где видны были искусственные ве́нки, и чуть задержал, глядя на самописец.

— Всё приходит в упадок без меня, — посетовал он, отрывая ленту и задумчиво её изучая. — Одевайся. — Док ещё раз глянул на длинную полосу бумаги, нахмурился, но потом решительно скомкал её и сердито зашвырнул в угол.

— Что там? — поинтересовалась Салли, вставая.

— Ничего. И этот аппарат тоже надо калибровать… — вздохнул он. — Под конец выдал какую-то ахинею. Нормально всё у тебя, — проворчал Док, впрочем, как умела распознавать Салли, скорее довольно. — А что там за история с вампирами произошла, когда меня?..

— Они попытались выпить у меня ту кровь, которую вы мне дали, — не отводя от него взгляда, ответила Салли. Учёный оскалился от возмущения. — Кстати… Я никогда не задумывалась… Это же чья-то кровь. Кровь девственницы. Чья она?

Она ждала грубости, пожеланий не лезть не в своё дело, в крайнем случае — гордого презрения. Но Док побледнел, и коляска качнулась назад. Салли испуганно расширила глаза.

— Вы же не убили никого ради этой крови… — У неё получился только шёпот.

— Нет, не убил… — И не только у неё.

— Тогда чью кровь вы мне влили... — Салли стало так муторно и неспокойно, будто у неё внутри снова ползали жуки.

— Это несчастный случай… — Губы Дока едва шевелились. — Я едва успел слить и заморозить… До случая…

— Чья…

— Ты!.. — взъярился ни с того ни с сего Финкельштейн. — Ты не похожа ни на кого из них! Несмотря на две половинки мозга, кровь, ладони, ступни, глаза, волосы!.. Несмотря на образец, по которому я лепил твоё лицо! Ты! Не! Похожа! Почему ты так не похожа?! — Он орал и брызгал слюной, как сумасшедший, коим и считался повсеместно. Салли в ужасе отпрянула.

Никого из НИХ?..

Док ворчал — всегда, ругался — периодически, но вот так исступлённо орал, пожалуй, впервые.

— О-о, ты изначально была не похожа! — Раздухарившись, Финкельштейн уже не мог остановиться. — Я понял это с первого взгляда! Как только ты распахнула свои огромные глазищи после оживления током, я сра-азу понял, что ты — не они, ни одна из них, ни их смесь, а нечто — некто! — совсем другой! Целое оказалось не равно сумме частей!.. — Голос сорвался на высокой ноте, Док сипло закашлялся и продолжил уже более спокойно. — Собственно, никогда не выходило так, как задумано… Гарик. Ну пусть я дал ему собачий мозг — другого не нашлось под рукой — но он должен был стать сильным и высоким, а вон, как его скрючило… Зиро… Ну зачем призраку мозг? Но он, кажется, не простил мне этого, даром, что собака… Хм-м… — Учёный бездумно почесал свой мозг. — И все бегут к Джеку, что ты, что Зиро… — добавил он с обидой. — Джуэл бы, может, тоже сбежала, да занято местечко! — Он язвительно усмехнулся. — Джуэл… Разочарование одно. Я думал сделать себе полноценного компаньона, а вышла какая-то фифа напомаженная, которая у зеркала проводит времени больше, чем в лаборатории…

— Джуэл починила генератор, и она очень умная! — Всю эту гневную исповедь Салли выслушала молча, но не заступиться за затюканную сводную сестру она не могла. — Она исполняет всё, что вы ей поручаете!

— Да уж, починила… Так починила, что теперь по винтику надо перебирать, все контакты промывать в кислоте… А исполнительность — это не то, чего я от неё ждал. Исполнять много ума не надо. Я ждал… Отпора. Чтобы в жарких спорах рождались новые идеи…

Салли с недоверием смотрела и слушала. Таким откровенным Док не был с ней никогда. Он замолчал, погрузившись в какие-то мысли.

— А ваша первая жена… — осторожно спросила она, опасаясь новой вспышки гнева.

— О, у нас с ней только и было, что диспуты… Почти, — неожиданно мирно ответил Док, глядя куда-то вдаль, и даже слегка улыбнулся, по-доброму, чего Салли ещё видеть не приходилось.

— А Хельгамина… — Если он и на это не начнёт орать, то где-то урсолак¹ сдох.

— Хельги… Хельги на неё чем-то похожа… Она одними глазами спорит, никогда бы не подумал, что такое возможно. У них даже имена похожи: Хильдегард, Хельгамина… — Он искоса глянул на Салли и вздохнул. — Глупо было, наверное, рассчитывать, что ты будешь похожа на тех, у кого я взял твои части… Не хотелось признавать, что не мозг, а какая-то мифическая душа… Откуда бы ей взяться? Есть нейронные связи в мозге, это понятно, а душа эта ваша где хранится? Средоточие у тебя появилось намного позже.

Салли вздрогнула. Средоточия… Так он назвал механические сердца в разговоре с Джеком, когда она подслушивала за углом.

Ох-х, как всё сложно!

— Что такое средоточия? — спросила она, стараясь не показывать, что уже слышала это слово.

— Средоточия, средоточия… — Док побарабанил пальцами по подлокотнику. — Много будешь знать — скоро состаришься, а любопытство сгубило кошку², — не снизошёл он до нормального ответа.

— Так чьи — части? — попыталась Салли ещё раз.

— Неважно, — ответил Док довольно спокойно, но тон отметал дальнейшие расспросы. — Их — нет. Ты есть. Хотя, признаться, я сильно надеялся на эксперимент… Но и он пошёл не по плану… Как всегда. Ты осталась собой. Наверное, я и правда сумасшедший… — Док скорчил гримасу.

— А кем я должна была стать? — выдохнула Салли, похолодев.

— Иди. Я с тобой закончил. Довольно с меня твоих вопросов! — повысил голос Финкельштейн. — Иди к своему скелету, живите долго и счастливо, детишек вам побольше! — выплюнул он со смешком. — А что делать с Джуэл я ещё не решил. Вертихвостка!..

Повелительница тыкв сделала шаг назад и, бросив на своего создателя горький взгляд, схватила метлу и устремилась наверх, в свою бывшую комнату, к тайнику. Вслед ей неслось сердитое: «Маленькие люди! Да я сделал её собственными руками, и она принадлежит мне!..»

В комнате Салли подрагивающими от волнения руками вытащила своё серебро — и бузинную веточку метлы Лилит вместе с высохшим цветком олеандра. Всё. Больше здесь нет ничего принадлежащего ей. Или чего-то, чему принадлежит она.

В дверях показалась Джуэл с постельным бельём — очевидно, она устроила переселение.

Салли бросилась к ней и порывисто обняла. Посыпались вниз подушки.

— Спорь с ним или беги! — взволнованно прошептала она. — Я сбежала — и ты беги! — Джуэл посмотрела на неё с тревогой и покачала головой, нахмурившись.

Она не понимает!

— Он может с тобой что-то сделать! Как со мной! Или ещё хуже!

Джуэл грустно усмехнулась.

— Это его право. Я принадлежу своему создателю.

— О-о! — досадливо тряхнула головой Салли. — Ты разумное существо и не можешь никому принадлежать!

— Могу и принадлежу. Я уважаю тебя и твой выбор. Но… Это не мой путь, — с уверенностью сказала Джуэл и кивнула сама себе.

— Но тебе же нравится Мэр… — начала Салли.

— Это неважно, — упрямо мотнула головой Джуэл, на мгновение напомнив упёртостью своего создателя.

Салли посмотрела ей в глаза. Ни тени сомнения. Если человек не хочет, чтобы его спасали…

— Если тебе понадобится помощь, только скажи! — проникновенно произнесла Салли.

— Спасибо, моя дорогая, — тепло улыбнулась ей Джуэл. — Будь счастлива!

— Буду! — пообещала ей Салли.

Окинув последним (как она надеялась) взглядом комнату, в которой она провела столько несчастных дней и ночей, она нашла глазами башню Джека — свою башню. Вверх! И вперёд.

А Док в лаборатории достал из-за спины репродукцию картины.

— Нет, не похожа… — прошептал он.

Потом подъехал к углу комнаты и подобрал скомканную ленту самописца. Долго и сосредоточенно рассматривал её, недоверчиво хмурясь, а после спрятал за рамку картины.

* * *

Подлетая к изящному маленькому за́мку Гизелы, Салли всё больше и больше волновалась. И когда она ступила на порог и коснулась дверной ручки, стилизованной под кисть скелета, то чувствовала себя уже практически как в тот, первый раз. Только бы Гизела была внизу, и не пришлось вновь смотреть на неё сквозь обруч, собранный из костяных пальцев! Один или два из которых, возможно, принадлежали когда-то Джеку…

Дверь тихонько открылась внутрь, и Повелительница тыкв вошла в тёмный холл. Не похоже, что здесь кто-нибудь есть.

— Поднимись ко мне, коронованная Пламенем королева Хэллоуина, — услышала Салли знакомый сильный голос, который она слышала слишком часто — в своей голове.

И опять прорицательница явно в курсе событий, хотя в городе ещё никто ничего толком не знает — городское собрание назначено на полдень, и Джек очень просил Салли присутствовать.

Она оставила метлу у входной двери и с трепетом поднялась по витой лесенке. Всё та же маленькая комнатка, два резных кресла и костяной обруч на столе. Гизела — такая же, как в начале той беседы, а не в её конце, немолодая, но ещё красивая. Только теперь витражи превращали солнечный свет в зелёные, красные, оранжевые, синие лучи, и они расцвечивали комнату причудливыми узорами. В воздухе плавали разноцветные пылинки.

— Как видишь, я не ошиблась ни по поводу серебра, ни по поводу власти, — приветствовала Салли прорицательница.

Ни по поводу формы и содержания моего сна. Я и правда была рада воткнуть скальпель в глазницу того скелета. Ты явно знаешь больше, чем говоришь. Всегда знала.

— Я принесла свой долг, — сказала Салли вслух, кладя мешочек с монетами на стол перед прорицательницей.

Гизела, не глядя, извлекла несколько монет и ссыпала себе в ящик стола.

Салли медлила. Вся её решимость разузнать что-то большее, чем сказала прорицательница в тот раз, растаяла где-то между башней Дока и за́мком Гизелы. Самым мудрым решением теперь казалось вообще держаться подальше от всяческих пророчеств, пророчиц и прочих пророческих дел.

Но Гизела уже вперила в Салли взгляд полузакрытого глаза.

— Я не даю иных пророчеств до исполнения изречённого однажды.

И не надо.

Салли осмелилась спросить:

— Я хотела уточнить по поводу изречённого пророчества… Когда будет Второй огонь?

— Опять ждёшь точных ответов, дитя? — одними губами улыбнулась Гизела.

Так дитя или королева?

Салли уже пожалела о вопросе. А если ей скажут завтра, через неделю, через месяц, через год?.. Некоторых вещей лучше не знать.

Но прорицательница, ещё больше сощурив безжизненный глаз, проговорила в пространство:

— Ты проживёшь свою жизнь прежде Второго огня.

Что ж, будем считать, что это будет долгая жизнь… И надеюсь, счастливая.

Салли, решив, что больше ей здесь делать нечего, заторопилась к выходу, но взгляд против воли скользнул к обручу. Теперь, когда она знала, что́ искать, в нём явственно угадывались два пальца длиннее остальных, и один из них почернел — будто обуглился. В прошлый раз этого не было. И опять ей стало так же муторно, как при разговоре с Доком о чужой крови в ней.

Гизела проследила её взгляд.

— Да… — сказала она задумчиво. — Как хитроумно сплетаются эта кость и эта кровь… в огне. Слишком много огня, он слепит мой внутренний взор. Может, ты увидишь яснее.

— Я?! — изумилась Салли.

— Да, ты. И не надо притворяться, будто ты не понимаешь, о чем я, — хмыкнула Гизела.

— Но я не хочу… — прошептала Салли.

— Дар не спрашивает нас, хотим мы его или нет.

— Дар… — повторила Салли, опустив глаза. — Какой смысл в даре, если я не могу ничего изменить?! — Она яростно посмотрела в глаза прорицательнице, голос обрёл силу. — Я видела, что Рождество пойдёт не так, как планировал Джек, и пыталась этому помешать! Я месяцами видела вещий сон, но он сбылся до мельчайших подробностей! И каждое моё и чужое действие, казалось, только это приближало! А если… я увижу что-либо снова… Смогу ли я это предотвратить? Иначе в чём смысл…

Гизела выслушала её без злобы или обиды.

— Скорее всего, нет, не сможешь, — ответила она спокойно.

Салли задохнулась, не такого ответа она ждала.

— Ты привыкнешь, — уверила её прорицательница. — Все мы привыкаем… Знание позволяет принять увиденное легче.

О-о… Только вот мне не легче от знания, скорее наоборот!

— Будет ещё Третий огонь. И Четвёртый, — напомнила Гизела. — Возможно, самый важный в твоей жизни.

— Что уж там может быть после Второго… — неубеждённо выдохнула Салли.

— Всё, — загадочно улыбнулась прорицательница, поднимая ладони кверху.

Салли поняла, что аудиенция окончена, да и время приближалось к полудню… Она уже шагнула к лестнице, как лицо Гизелы исказилось, и она прошелестела каким-то нездешним голосом:

Коль хочешь жизнь свою продлить,

Должна ты это позабыть.

Глаза её закатились, и она осела в своём резном кресле-троне.

Что позабыть?..

Гизела сидела неподвижно, уронив голову на грудь.

Не надо мне больше никаких пророчеств! Я хочу быть счастлива здесь и сейчас!

И Салли, явив редкое для себя малодушие, помчалась через две ступеньки вниз, к выходу, как мчалась тогда, опять переполненная тревогой и неясными страхами.

Один, ОДИН день после победы прошёл спокойно! А сегодня пугающая откровенность Дока, не менее пугающие предзнаменования Гизелы, а впереди — ожидающий представления Повелительницы тыкв город.

И вдобавок Салли не знала, что вскоре таинственная темнота ночи преподнесёт ей новый сон. Который останется с ней до конца.

* * *

Утро Джека было не столь насыщено событиями и откровениями. Его ждало нечто худшее — Мэр, ратуша и Обычные Дела.

На улице пел, цвёл и благоухал май, а для хэллоуинцев это значило только одно — они безнадежно отстали от графика, составленного градоначальником. Так что теперь Мэр с Повелителя тыкв с мёртвого не слезет, пока все вопросы с праздником не будут по тридцать пять раз обсуждены и улажены. Такая уж у них работа — за годом год пугать народ. Не они первые, не они последние… Хотя в свете недавних событий всё это казалось каким-то мелким. Нет! У хэллоуинцев должна быть цель в жизни — пусть даже подготовка к празднику. А Повелитель тыкв — сивмол этого праздника. Так что…

Джек открыл дверь ратуши и прошёл в кабинет Мэра. Тот, в кои-то веки лучась радостным лицом, был почти скрыт опасно покачивающимися башнями сложенных друг на друга свитков. О, он был в своей стихии!

Джек мысленно вздохнул. Хорошо, что в полдень городское собрание… Не давая сразу себя погрузить в эту бумажную пучину, он спросил:

— Есть в городе свободные дома? Недавно вроде чинили. — Ему не хотелось упоминать «Стоуна». Но хоть какая-то польза.

— Сейчас посмотрю. — Мэр с резвостью, выдававшей немалый опыт, отыскал в шкафчике рядом со столом длинный потёртый свиток, осторожно его развернул и нашёл свои свежие пометки. — Ага, вот здесь, на Большой Тыквенной улице, 17/2, где временно обитали новые скелеты… Кстати, где они? Они не нашлись?

— Они… Нашлись. Но один сейчас стоит у ведьм в качестве вешалки, второй и третий лишились черепов, а четвёртый обласкан Хэллоуинским пламенем и покоится в подземелье со скальпелем Салли в глазнице. И половина из них носила в себе часть Уги.

— О-о… — Услышанное несколько сбило Мэру праздничное настроение. — А Уги… больше не вернётся? — с опаской спросил он.

— Нет, в этом можете быть уверены!

Мэр с надеждой хмыкнул, но на всякий случай пока оставил спереди недовольное лицо. И не зря, потому что Повелитель тыкв продолжил:

— Крыто и её товарищей надо переселить в город. Довольно они жили на отшибе, это и моё упущение.

— О, нет, Джек! — простонал Двуликий. — Большая Тыквенная — это же совсем рядом с ратушей и…

«С моим домом» — явно хотел ещё добавить он.

— Ничего, я с ними договорюсь, — с уверенностью сказал Джек. — Надо было сразу их селить в городе.

— Но тогда многие дома были разрушены после правления Уги, а потом бандиты уже прижились под крылом своего шефа, — возразил Мэр.

— Никогда! Не называйте больше их бандитами! В подземелье они спасли несколько послежизней, в том числе и мою! — твёрдо сказал Джек.

— Они?! — не поверил градоначальник. — Эти беспринципные хулиганы?! Особенно девчонка удалась — заводила и разбойница! — Он оскалился, припоминая все нанесённые ему обиды.

— Эта девчонка спасла жизнь мне и Салли. — Повелитель тыкв опёрся на стол Мэра и, просунув голову между двумя шаткими башнями из свитков, пристально посмотрел ему в глаза. — Если бы не она, то сейчас бы тут сидел Бугимен и обсуждали бы вы явно не праздник, а очередность предателей на Большую гильотину. Где вы — первый. А мой череп он скорее всего прибил бы на стену в качестве украшения.

Мэр испуганно заёрзал и больше не осмелился спорить.

Искупает ли одно доброе дело вереницу злых шалостей? Наверное, да, если шалости не привели в смерти, а доброе дело от неё избавило.

— Итак. — Джек выпрямился. — Дом. Можете пометить себе в свитке, я уверен, что смогу их убедить. А лучше попросить Салли.

— Салли… — Мэр понуро вписал троицу и нашёл в списке Салли. — Переписать к тебе?

— Конечно. — Джек пожал плечами, словно речь шла о чём-то само собой разумеющемся.

— Хм-м… — снова высказал Двуликий своё недовольство отсутствием официальной церемонии. — Мне всегда было интересно, почему Док не женился на ней… На Джуэл вот сразу... — Он незаметно вздохнул.

Джек, по правде, и сам задумывался над этим вопросом. Джуэл была больше похожа на Финкельштейна внешне и очевидно уступала Салли в красоте…Впрочем, может, у Дока свои каноны. Джек вообще не понимал отношения Дока к Салли: ревниво-собственнического, по принципу «воля народа не всегда совпадает с благом народа», но какого-то холодно-мстительного.

Мэр тем временем свернул свиток с указанием местожительства хэллоуинцев и выжидательно воззрился на Повелителя тыкв. Джек помнил, как они планировали праздник после того Рождества, но до того, как опустился туман, и всё это казалось словно из другой жизни. И правда, один переворот, а потом сто пятьдесят шесть лет спокойной, размеренной жизни, от Хэллоуина, до Хэллоуина…

А сейчас его до сих пор потряхивало от пережитого, и Салли, скорее всего, тоже. Если бы не сработали слова ритуала, если бы Джек не додумался, если бы троица вовремя не взорвала генератор, если… По этим «если» они, как по узкому, раскачивающемуся мостику над пропастью, перешли в своё здесь и сейчас. И оглядываться назад было жутковато.

Мэр покашлял и выразительно глянул на часы. До городского собрания оставалось ещё три часа, и Джек, постепенно воодушевляясь, погрузился в планы праздника. Мысль будто приобрела широту, и теперь он ясно видел, какие страхи подарят восторг (их они оставляли), а какие камнем лягут на душу (эти исключали без сожалений). Мэр только и успевал делать пометки. Лицо его наконец-то сияло довольством.

Повелитель тыкв случайно бросил взгляд на часы, когда уже было без пяти минут полдень.

— Мэр, — позвал он. — Нам пора вниз.

— А? — Тот вынырнул из восхитительной бездны планирования и неосторожно махнул ладошкой. Бумажная башня из свитков покачнулась, и только метнувшаяся рука Повелителя тыкв удержала её от исполнения принципа домино.

— Фу-у-у… — благодарно выдохнул градоначальник. — Да, пойдём.

Они спустились в зал собраний, где было уже полным полно народу, — ещё бы, хэллоуинцы засиделись по домам и теперь жаждали зрелищ, сплетен, новостей — хоть чего-то. Джек даже подумал, что их в равной степени бы обрадовала свадьба, похороны, суд или казнь.

Он вышел на сцену. Горожане расселись по скамьям и, стараясь переговорить друг друга, живописали свои страдания, делились самыми дикими предположениями, уверяли, что всё видели собственным глазом, клялись на сукровице — в общем, совершенно обыденно общались.

Джек поискал взглядом Салли, и в последний момент она влетела в зал и скромно заняла место в самом последнем ряду. Рядом с ней колыхнулось настенное панно с оскаленной тыквой, словно от сквозняка. Теперь всё в порядке, можно начинать. Только утром виделись, а кажется, что прошла целая вечность! Салли заметила обращённый к ней взгляд и тепло улыбнулась, Джек чуть согнул пальцы, а Мэр уже направил на него белый луч прожектора. С пищанием разлетелись летучие мыши, как всегда облюбовавшие осветительный прибор для сна.

Жители притихли и стали плотоядно ждать. Никогда Повелитель тыкв не разочаровывал их по части впечатлений. За то и ценили, в числе прочего.

Джек быстро окинул зал взглядом. Даже зевающие вампиры и Тот-Кто-Живёт-Под-Кроватью были здесь. Последний уютно устроился в щупальцах Того-Кто-Живёт-Под-Лестницей (видно, у них временное перемирие) и посверкивал узкими щёлочками красных глаз. Даже хмурый Финкельштейн явился послушать «официальную версию», правда, один. Зомби-семья, теперь уже в полном составе, сияла радостными улыбками в первом ряду. А Шито, Крыто и Корыто уселись сзади, через проход от Салли. Джек заметил, как она обменялась парой слов с Крыто, вполне по-дружески. Хорошо. Ведьмы, как всегда, болтались под потолком на мётлах и глядели свысока.

Не было Гизелы, которой не бывало на собраниях никогда, и Умертвия, что странно. Обычно оно не упускало случая подпитаться бьющими здесь через край эмоциями. Джек подошёл к трибуне и начал:

— В прошлый раз мы считали пропавших и готовились к худшему — к борьбе с Бугименом. Сегодня Уги повержен…

Зал взорвался радостными криками, прерывая оратора. Хэллоуинцы обнимались, свистели, топали копытами и уже договаривались о совместном походе в бар «У Старого Упыря». Только Демон и Арлекин оглядывались, будто поджидая кого-то. Они всегда сидели рядом с Оборотнем.

Джек постучал костяным кулаком по трибуне, призывая к тишине.

— Внимание! У нас есть потери. Бугимен убил Вервольфа. И… почти всех новых скелетов.

И снова последовала взрывная реакция зала — горожане горестно заохали, даже острозубый Демон утратил свою неизбывную дьявольскую улыбочку, грустно поникнув головой.

Умертвие многое упускает сегодня.

— Так что наш долг — почтить память Оборотня, который в одиночку напал на мешка и… проиграл.

Жители повскакивали с мест и вразнобой захлопали. Но поход к Старому Упырю никто, по-видимому, отменять не собирался. Просто у них станет на один тост больше — не чокаясь.

— А где тело? — спросил Демон. Он общался с Вервольфом больше всех.

— Его… кремировали. В подземелье, где и прятался Уги, — ответил Джек, не желая вдаваться в подробности. Не перед всем городом. — С помощью Хэллоуинского пламени.

Горожане уважительно и немного боязливо пораскрывали рты, но Демон спросил опять:

— А почему его не спасли с помощью Хэллоуинского пламени?

— Потому что…

Потому что я был связан. Потому что он меня самого чуть не попробовал на зуб. Потому что неверное Пламя еле теплилось после битвы с чёртовой ордой скелетов. Потому что вы, зубастые и рогатые, отсиживались по домам.

— …я не успел, — закончил Повелитель тыкв. — Можете судить как угодно, но я сделал всё, что было в моих силах.

И даже больше. Не скоро теперь перестанет стоять перед внутренним взором окровавленная и искажённая страданием, а потом горящая волчья морда и его такие человеческие глаза…

Демон смешался под взглядом Повелителя тыкв, насколько это было возможно для его извечно хитрой физиономии, и сел на место. Видно, и сам понял, что ничего для поисков приятеля не предпринял.

— А что стало с мешком? — спросил Арлекин.

— Он сгорел в Хэллоуинском пламени. — Этот ответ явно пришёлся горожанам по вкусу, и они одобрительно оскалились и засвистели. — Мне помогли ведьмы, Хельгамина и Зельдаборн.

Взгляды всех присутствующих обратились вверх, где Хельгамина сдержанно кивнула, а Зельдаборн, церемонно раскланявшись на четыре стороны, с победным воплем описала круг по залу.

Дока Джек упоминать не стал ни в каком качестве — слишком неоднозначна его роль. Финкельштейн, казалось, ждал чего-то нехорошего для себя и сейчас ощутимо расслабился.

— Но мы не одолели бы мешка, — Джек возвысил голос, — если бы не Шито, Крыто и Корыто! — Удивлённые возгласы. — Я попал в ловушку Бугимена, а они помогли мне из неё выбраться.

Горожане были само недоверие и скепсис. Буквально каждый из них в своё время пострадал от проделок малолетних хулиганов, и поверить, что они исправились… Ну всё равно что решить, что хэллоуинцы смогут подарить детям правильные подарки на Рождество.

Мэр на чердачке недовольно поморщился, Финкельштейн как-то особенно отрешённо наблюдал за кружащей по залу Хельгаминой. Салли благодарно посмотрела в сторону троицы. Мельком Джек заметил рядом с Салли какое-то движение, но нет — показалось… Наверное, игра теней на стене.

Придавленные общим вниманием, бывшие бедокуры немного стушевались и от этого ещё выше задрали подбородки и смотрели с вызовом. А хэллоуинцы явно не были готовы их принять. Они не видели… А Джек вдруг подумал, что он доверил бы Крыто собственную жизнь, но что они оставят шалости — не дал бы и сгоревшего жука. Исключительно от безделья.

— …Поэтому теперь я предлагаю ребятам поселиться в городе и продумать, чем они удивят людей на ближайший праздник, — отчеканил он, решившись.

Хэллоуин, Мэр его закопает — и не посмотрит, что король.

Мэр и правда посмотрел на Повелителя тыкв, как на предателя. Зато Шито, Крыто и Корыто как будто стали выше ростом. К разной работе пытался подключать их Джек за долгие годы противостояния. Но никогда — к празднику. Праздником занимались только взрослые, солидные и проверенные хэллоуинцы. Это считалось почётно и ответственно. А грань между хорошим устрашением и нераскрытием своей сущности — тонка. В прошлом её часто переходили — отсюда и разные нехорошие истории…

Джек посмотрел на Салли — она одобрительно кивнула. Горожане шумно обсуждали услышанные новости и делились впечатлениями.

Но есть ещё одна…

Джек снова посмотрел на Салли, и почему-то ему стало трудно произнести перед всеми заготовленную красивую и гладкую речь про Повелительницу тыкв… Как будто поделиться чем-то сокровенным.

И пока он собирался с духом, от панно за спиной у Салли отделилась клубящаяся тень. Она обретала очертания и объём, вытягивалась и как будто мерцала. А когда один рваный край тени утончился и пошёл на излом, Джек ощутил знакомое оцепенение.

Вот оно. Ничего оно не упускает сегодня!

Все сидели спиной к Умертвию, поэтому заметил его один Джек. Не заметила и Салли, когда мёртвая рука погладила воздух над её головой, только взгляд огромных глаз застыл и остекленел. Джек, словно преодолевая сопротивление воды, рванулся через весь зал, на ходу призывая Пламя. И когда он подлетел к Салли, в его ладони полыхал огненный шар.

Умертвие уже склонило к затылку Салли чёрный провал лица и что-то нашёптывало. Гниющая длань легла на её плечо.

Повелитель тыкв, не раздумывая, протянул руку с Пламенем прямо к капюшону нежити, другой рукой отдирая тлеющие пальцы от плеча Салли.

Умертвие отплыло и зашипело, от него пошёл дымок, когда огонь опалил края вполне материального плаща. Джек перешагнул через спинку скамьи, чтобы встать между Салли и нежитью.

«Энергия…» — услышал он в черепе скрежет ржавых петель.

— Ты не получишь энергию связи! — отрезал Повелитель тыкв, заслоняя Салли и себя ладонью, в которой ярко пылало Хэллоуинское пламя. — Больше никогда!

«Не связи — крови. Самая живая».

— Её ты не получишь тем более!

«Ты сам пьешь её энергию. Нежить».

Салли у Джека за спиной шевельнулась и вздохнула. И тут же, вскрикнув, инстинктивно схватила его за свободную руку, увидев колыхающееся в полуметре Умертвие.

А оно, почувствовав ещё больше жизни — в этом прикосновении, которое могло породить ещё больше Пламени, — выхватило непонятно откуда взявшуюся косу и со стремительностью жалящей кобры наискось ударило по шее Повелительницы тыкв. Хотело ударить.

Джек вовремя успел подставить под удар руку с горящим Пламенем, и коса, натолкнувшись на огонь, как на камень, остановилась в десяти сантиметрах от шеи Салли. И в тот же момент со вскинутой в защите ладони Повелительницы тыкв тоже сорвалось Пламя. Два огненных шара слились в один. Оранжевые блики отражались в выпученных глазах отпрянувших хэллоуинцев, играли на гладкой поверхности топора в голове зомби Бегемота, который, кажется, всё равно ничего не понял. Лезвие, мгновенно раскалившись, стекло по косовищу³, по рукам Умертвия… И оно захрипело и отшатнулось, суетливыми движениями стряхивая с себя обжигающие капли, как будто могло чувствовать боль.

Оно покусилось на Салли!

Повелитель тыкв с силой послал огненный шар прямо в то место, где под капюшоном обычно находится лицо. Плащ, конечно же, сразу вспыхнул и быстро выгорел, наполнив зал едким дымом. Но само существо… Если приглядеться, в воздухе маревом вибрировало нечто полупрозрачное.

Хэллоуинское пламя, убившее Бугимена, здесь оказалось бессильно.

Этот дух смерти сильнее порождения страха?.. Или что-то не так с самим Пламенем?

— Я изгоняю тебя из города, нежить! Это я сделать могу. — Огонь горел в самих глазницах Джека. — Отныне ты не перелетишь границы Хэллоуин-тауна! — Джек подцепил косовище с застывшими каплями металла, которые бугристыми потёками серебрились на гладкой ручке.

Один конец лёг на пол, другой — на скамью. Резкий удар ногой — и твёрдое дерево сломалось посередине с хлёстким треском. Горожане одновременно вдохнули, да так и замерли. А Умертвие застонало, как леденящий ветер между могильных камней.

«Ты пожалеешь, скелет. Лезвия тупятся о жизни, но косовище из Дерева дьявола⁴ одно на всю послежизнь».

— Было!

Подобрав обломки косовища, Джек кинул их друг на друга и поджёг Хэллоуинским пламенем.

— Прощальный костёр тебе в недобрый путь!

Горело жарко, но недолго. И через минуту бывшие половинки косовища плоским косым крестом из золы легли на каменные плиты пола.

Умертвие пеленой во взгляде клубилось над уничтоженной косой.

— Изыди! — приказал ему Джек, направив указательный палец на выход.

«Ты ещё будешь моим. И она. Когда истлеют твои кости и застынет её кровь. Но она — раньше».

— Никого из нас ты не получишь! ИЗЫДИ!

Пятно мутного воздуха качнулось и вместо того, чтобы улететь восвояси, с тонким визгом ринулось на Скеллингтонов. Они даже не успели среагировать, как бесплотное существо прошло сквозь них, оставив в душе ранящие осколки отчаяния и холода. Джек с тревогой оглянулся на Салли и увидел её несчастный взгляд. А колышущаяся муть, бывшая раньше Умертвием, понеслась дальше — вон из ратуши, города, но не из их жизней.

Хэллоуинцы потихоньку начинали дышать и осторожно радоваться изгнанию самой жуткой нежити их города. И конечно же — обсуждать Пламя.

До этого горожане видели Хэллоуинское пламя только в виде маленького огонька на ладони Повелителя тыкв. А теперь, явленное во всей красе (не всей, горько подумал Джек), оно произвело весьма яркое впечатление. Зомби Шон охотно давал пояснения всем желающим.

А Повелитель тыкв, не обращая ни на кого внимания, крепко обнял Салли и тихо заметил ей на ухо:

— С нами вечно что-то происходит, да? — Он попытался ободряюще улыбнуться.

Салли отстранилась и так же тихо спросила, пристально глядя ему в глазницы:

— Ты тоже это чувствуешь?

Джек чувствовал. Огонёк щемящей радости, которую он испытывал после победы, словно потушили, и остались одни обугленные головешки и исчезающий дымок. Но… Пламя можно разжечь снова. Источник — рядом. Джек сжал руку Салли и сказал, обращаясь ко всем:

— Перед вами Повелительница тыкв. Салли Рэгдолл Скеллингтон.

Эта новость произвела настоящий фурор, даже почти не уступив по кипучей реакции известию о гибели Бугимена. Все незамужние девушки-зомби (а незамужними были все, кроме Берты, пожалуй), все вампирши и подводные жительницы, демонессы и прочие интересные создания принялись кудахтать, выражая фальшивые восторги, а про себя желать новоявленной королеве скорейшей встречи с Умертвием. Только Хельгамина, Зельдаборн и Берта выделялись на их фоне.

Вампир-Принц и его компаньоны побледнели ещё больше, хотя куда уж больше — с их лицами без единой кровинки, несмотря на объём выпитого. Но остальные мужчины-хэллоуинцы вполне поощряюще захлопали и засвистели, вполголоса делая предположения, одно занятнее другого. Умертвие было быстро забыто.

Шито и Корыто пялились на Салли, словно в первый раз увидели, более подготовленная Крыто тоже, тем не менее, смотрела с лёгкой опаской. Док, видевший Пламя Салли в подземелье, казалось, крепко задумался о чём-то и мерно покачивал головой влево-вправо. Зельдаборн раздулась от гордости, как будто это её сейчас представляли — ещё бы, она вполне серьёзно считала себя сводней, преуспевшей в этом нелёгком случае.

— Вы видели, как сгорела физическая оболочка Умертвия, как Пламя остановило его разящую косу. — Тон Джека изменился, он больше не пытался перекричать своих сограждан, но теперь они ловили каждое его слово, хотя он даже не вышел на сцену. — И вы видели, что Хэллоуинское пламя пробудилось у Повелительницы тыкв. — Он обвёл взглядом притихший зал, особо задержавшись на вампирах. — Кто-то ещё хочет на неё покуситься?

Вампиры дружно опустили глаза, как будто они тут ни при чём. А хэллоуинки решили вдруг, что ну её, эту куклу, пусть живёт безмятежно. А им пора присмотреться к более реальным мишеням.

— А официальная церемония свадьбы будет двадцать первого июня, на Литу, — послышался вдруг обиженный голос Мэра с осветительного чердачка.

Ох-х, а он всё про то же! Куда уж официальнее — ритуал проведён королём и скреплён Пламенем…

Впрочем, Джек был совсем не против сделать это ещё раз. Только уже не под страхом смерти через сожжение одного из брачующихся и без сумасшедшей гонки.

Собрание плавно перетекало в гвалт и сборы к Старому Упырю, и последний вопрос Повелителя тыкв, конечно же, остался без ответа… Да и кто бы осмелился…

— Пойдём домой, — шепнул Джек Салли, и она согласно сжала его руку.

Отчаяние, порождённое Умертвием, постепенно отступало, как оставленная в покое рана. Но у одной в голове кружило: «Второй…», а у другого билось: «Она — раньше».

---

Примечания:

¹ Урсолак — медведь-оборотень.

² Curiosity killed the cat (любопытство сгубило кошку) — фраза из оригинальной озвучки в том месте, где у нас в переводе Финкельштейн говорит почему-то: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

³ Косовище — ручка косы.

⁴ Дерево дьявола, Дурманное дерево, Бругмансия — кустарник или дерево с огромными цветами. Все части растения ядовиты, психотропные свойства используются для производства лекарств и наркотиков.

Дни до Литы таяли быстро, как восковая фигура, брошенная в костёр.

Воспоминания о тумане и удушье, Мороке и Уги, Оборотне, заточении и кошмарах постепенно отдалялись и блёкли. Пламя растопило осколки льда в душе, оставленные Умертвием. И Салли уже потихоньку переставала бояться думать о будущем, как о чём-то хорошем. Не — сулящем одни беды. Не — ранящем болью. Не — несущем смерть.

«Ты проживёшь свою жизнь прежде Второго огня».

Пусть так и будет. Жизнь. Жизнь — это долго.

Джек, когда в городе опять успокоилось, снова стал напоминать себя прежнего — в лучшие времена. В глазницах горел огонёк энтузиазма, Джек много улыбался, шутил, движения его были энергичны и стремительны. За ним хотелось следовать. Хэллоуинцы ловили этот настрой, и жизнь в городе бурлила, как никогда. И некому больше было красть у них энергию. Самые горячие головы (и Нед в их числе) предлагали разнести Лечебницу Умертвия по камушкам (а лучше спалить к эльфам — и с надеждой посматривали на короля в ожидании яркого зрелища). Но Джек не стал им потворствовать, так что пустое здание так и возвышалось молчаливой громадой на своём месте. Его обходили стороной — впрочем, как и раньше.

Само Умертвие в Хэллоуин-таун вернуться не могло, прав был Уги: город — это не только стены.

Док вёл себя тихо и больше никак не предъявлял права на Повелительницу тыкв. Он вообще почти не высовывался из своей башни (как и Джуэл), и только запах озона и треск разрядов давали понять, что в лаборатории ещё остался кто-то полуживой.

Шито, Крыто и Корыто для видимости поломались, но в итоге быстренько покидали в ванну свои пожитки и с гордым и независимым видом (который чуть нарушали восторженные глаза) въехали в город. Можно сказать — налегке. Основную часть хлама они оставили вместе со служением мешку.

— Да, и это тоже! — сердито зыркнула атаманша на Корыто, вынимая у него из-за пазухи бомбу-вонючку. — У нас теперь новые горизонты — ЛЮДИ!

Салли каждый день ходила в ведьмину лавку и варила зелья. Хельгамина и Зельдаборн процветали, как никогда, а зомби-скелет Боб выполнял всю работу, требующую грубой силы и малого ума.

Мэр, скрыв под маской вечно улыбающегося лица все возможные чувства, больше не упоминал «милую Джуэл» и вообще, казалось, игнорировал существование Финкельштейнов.

Изменив себе, он не вспоминал даже про Хэллоуин, полностью поглощённый приготовлениями к первой (как он думал) в истории города королевской свадьбе. Джек не стал ему рассказывать про Джонатана и Луайне — пусть Закрытая секция остаётся закрытой и хранит свои тайны под надзором бдительного зомби Шона.

Сам Повелитель тыкв быстро вошёл во вкус и, со свойственным ему размахом, вознамерился устроить нечто грандиозное.

— На ногах не устоит никто! — обещал он Салли, загадочно посмеиваясь и потирая руки.

Но её от подготовки он мягко, но решительно отстранил.

— Кто здесь ставит шоу всю посмертную жизнь? — спрашивал он, нежно обнимая Салли, — перед тем, как опять уйти. — Всё будет феерично и зажигательно! Ведь никогда у меня не было такого важного зрителя!

— А я думала, я поучаствую, — лукаво усмехнулась Салли.

— Ох-х! — Джек провёл ладонью по лицу. — Прости… Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя непричастной, просто хочется сотворить для тебя настоящий праздник. Сюрприз!

Салли не стала напоминать ему про Рождество. И про путешествие в Валентин-таун (и все его последствия) напоминать тоже не стала. Это было бы слишком жестоко… Но Джек сам ответил на её невысказанные мысли.

— В этот раз всё будет иначе! — горячо уверил он, кладя руки ей на плечи.

Я тебе верю!

— А я не буду обижаться, если ты выгонишь меня из комнаты и воссоединишься со своей швейной машинкой, — продолжил Джек, и лицо его озарилось предвкушением. — Пусть твоё свадебное платье станет сюрпризом для меня, м-м?

Да, Салли и сама мечтала заняться этим священнодействием. Шить. Себе. Свадебное. Платье. Почти так же волнительно, как было шить костюм Санты для недосягаемого тогда Повелителя тыкв. Только это волнение — приятнее.

А четыре вампира-аристократа старались не пересекаться со Скеллингтонами — благо, бодрствовали с ними в противофазе. И упырям велели не соваться. Вампиры были единственной нежитью в городе, у кого имелась строгая иерархия подчинения. А сколько в Хэллоуин-тауне водилось упырей, не знал ни Повелитель тыкв, ни даже Мэр. Они, как и привидения, неплохо умели растворяться в ночной тени… На собрании они не были и Пламени не видали. А рассказы… Рассказы могут и приукрасить.

* * *

Салли закончила рыхлить землю и распрямилась. Вот так. Скоро из почвы покажутся первые росточки, витые, как хвостики у чертенят. Два первых овальных листочка на мясистой ножке, а потом — разлапистый третий. И через три недели, как раз к Лите, в цветниках на окнах запестреют разноцветные человеческие цветы, семена которых каким-то чудом удалось отыскать в ведьминой лавке.

Как здорово собственными руками исполнять свои мечты!

Салли присела на подоконник и с удовольствием предалась разным приятным мыслям.

Над городом висели светлые сумерки, Джек ещё не вернулся. Но Салли не тяготило его отсутствие. За всю свою жизнь она привыкла к одиночеству (к самостоятельности!), и когда его разбавляло присутствие любимого существа, воспринимала это как подарок.

В шкафу висело почти дошитое свадебное платье, и внутри всё замирало от мыслей о предстоящем действе. Может, тогда хэллоуинцы примут её окончательно… Потому что она ещё ловила иногда перешёптывания за спиной. И даже один раз ясно различила злое: «Выскочка!», сказанное одной демонессой. Вспоминать об этом было неприятно. Рассказывать Джеку как-то унизительно, да и зачем? Лучше подумать, какую ещё деталь можно добавить к платью. Чтобы никто на ногах не устоял, как говорит Джек.

Улыбаясь, Салли вернулась к окну, чтобы посмотреть, не идёт ли Повелитель тыкв, — и вдруг стена словно накренилась ей навстречу. Знакомое ощущение — такое бывает, если случайно вдохнёшь пары́ зелья Мёртвого сна.

Салли с трудом удержала равновесие, судорожно схватившись рукой за подоконник, и неосторожно смахнула оставленную там садовую лопатку вниз. Через мгновение раздался металлический лязг инструмента о мостовую.

Что это было?

Салли втянула носом воздух. Никакого горьковатого запаха зелья, ни чистого, ни скрытого Дыханьем лягушки. Только ароматы лета и нагретых за день камней.

Стены больше не становились под неестественными углами, и Салли рискнула отпустить подоконник.

Хорошо, что, судя по звуку, внизу никого не было, а то бы у Бегемота появился дружок — с лопаткой в голове.

Салли провела рукой по лбу — вроде всё нормально. Можно спуститься вниз и подобрать то, что упало. Чересчур крепко держась за перила, она сошла на первый этаж и прислушалась к себе. Но то, что налетело, как порыв ветра, и чуть не сбило её с ног, так же внезапно исчезло.

Не хочу об этом думать.

Салли открыла дверь и осторожно спустилась по лестнице. Тут перил не было, но вроде бы тело её больше не подводило. А на улице оказалось гораздо темнее, чем виделось сверху, и Салли поскорее пошла туда, куда должна была упасть её лопатка. Ей было неуютно. Запахи, которые в сумерках обычно кажутся острее, будто улетучились. Звуки слышались приглушённо. Ни ветерка, ни тепла нагретых камней. Только посеревшие цвета наступающей ночи.

В ушах опять раздалось: «Выскочка!» И ещё почему-то: «О, я уже чувствую твою сладость!», сказанное Вампиром-принцем под куполом. Салли поёжилась. С каких это пор ей не по себе ночью в родном городе? Нет, надо быть круглыми дураками, чтобы напасть на Повелительницу тыкв прямо у её дома. Самоубийцами — она вспомнила, как Джек хотел выбить несколько лишних клыков. Они не посмеют. В случае чего — её защитит Пламя.

Салли подошла к подножию башни и стала шарить руками по камням. Ну где же эта лопатка? Поминутно её тянуло оглянуться через плечо. Никого. Снова никого. Какая же она глупая! Здесь же нет… никого — мысленно договорила она. Но это уже не было правдой. Из-под плащей двойными точками светились красные глаза.

* * *

— Ты уверен, что он захочет приехать? — с сомнением спросил Мэр, покусывая кончик пера.

— Я постараюсь его убедить! — горячо ответил Джек. — Хочу показать ему, что Хэллоуин-таун не так уж и плох…

Доказать ему? Или себе?

— К тому же, у него есть небольшой долг лично перед Салли. Завтра и приглашу. Сколько времени? Ох-х, как поздно! — Кажется, с этими приготовлениями к свадьбе Джек забыл о главном — о невесте. — До завтра, Мэр!

Повелитель тыкв встал и… сел. Знакомое чувство, которое он предпочёл бы больше не испытывать, сжало грудную клетку, как прессом. Он понял мгновенно.

Салли! Она же должна быть дома!

Джек, уронив стул, вскочил и стремглав выбежал из ратуши.

Она же должна быть дома! И он должен. Но кто посмел?!

Пламя собралось внутри в плотный жаркий шар. О, оно было готово согреть нечестивца! Так согреть — пепел с микроскопом не найдёшь!

В два счёта Джек добежал до дома. Бешено вырывалось дыхание из груди, раздираемой изнутри болью.

Сначала он не разглядел ничего в какой-то слишком липкой и вязкой темноте — только сверху недосягаемо тлел тёплый свет в башне. Но потом все чувства словно обострились, и каждый шорох отдавался в черепе громом. И ещё его окутал запах — сладкий, терпкий, почти забытый, но, как и все запахи, красноречивый.

— Джек! — услышал он отчаянный крик, и глазницы уловили наконец движение у подножия башни. Джек зажёг на ладони огонёк и оскалился — свет выхватил до боли знакомую медь волос и бледность лица, отразился в испуганных глазах.

Салли окружили несколько тёмных фигур. Она затравленно прижалась к стене, но теперь смотрела мимо них — с надеждой.

— Слава Хэллоуину, ты пришёл! — выдохнула она.

— Ты в порядке?!

— Не совсем, как видишь. То есть… Пока они ещё ничего не сделали.

Ваше счастье.

Нападавшие развернулись к Повелителю тыкв, и он различил красные глаза и острые белые лица упырей. Их было четверо.

— Вы выбрали неудачное место для ночных прогулок, джентльмены. И компанию, — сказал Джек угрожающе.

Упыри только молча сверкали глазами и желтоватыми клыками. У одного по подбородку скатилась розоватая капля слюны — видимо, допинг в виде консервов в них уже плещется.

Дилемма. Если Джек начнет жечь упырей (а их немало) направо и налево, то получится история, как у Джонатана с оборотнями или у Бугимена со скелетами. Но и оставлять их безнаказанными нельзя, они же покусились на Салли!

С другой стороны, они-то не знают об этой дилемме…

Джек вскользь провёл рукой с Пламенем по плащам трёх упырей — ткань моментально вспыхнула, и вампиры, сразу перестав изображать из себя невозмутимость, сбросили плащи и принялись затаптывать огонь. А Повелитель тыкв тем временем схватил ближайшего упыря за горло и прижал к стене.

— НИКОГДА! Слышишь меня?! НИКОГДА больше не смей приближаться к Повелительнице тыкв, к Салли, если ты не в курсе дел, ближе, чем на выстрел! И другим передай! Ваши аристократы, Принц и прочие, тебя не предупредили?!

Упырь что-то захрипел, и Джек ослабил хватку.

Отдышавшись, вампир прохрипел:

— Сам не знаю, что на нас нашло… — Он оглянулся за поддержкой на остальных трёх. — Нас кто-то позвал. В голове… — Он прикоснулся бледными пальцами к виску. Краснота из глаз почти исчезла, и теперь они выглядели просто глазами уставшего человека.

Другие упыри согласно закивали.

— Да-а, такой соблазнительный образ возник! — Недодавленный вампир воодушевился отсутствием кары и аж причмокнул от воспоминания.

— А кто сказал, что я вам поверил? — охладил его Джек.

Но в душе он поверил сразу. Было тут чьё-то присутствие… Как будто знакомое. Тёмное. Джек незаметно огляделся — никого. Но в ночной тени спрятаться легко не только вампиру.

— Слушайте меня очень внимательно. — Повелитель тыкв приблизил лицо с пылающими глазницами к сбившимся в кучку упырям. — Если кто-то ещё раз хотя бы кинет плотоядный взгляд на Салли, я этому храбрецу выбью клыки вот этими самыми костями! — Он сжал кулак перед лицами вампиров.

Достаточно убедительно?

— А рану прижгу Хэллоуинским пламенем! — добавил он для верности. — Это касается всех упырей и вампиров!

Упыри со страхом поглядывали Джеку в глазницы и бормотали, что больше никогда, никогда… Так, пятясь, они и растаяли в ночи.

Джек с облегчением выдохнул и повернулся к Салли.

— Ох-х, Хэллоуин!..

— Молчи! — простонала она, бросаясь к нему в объятия. И оттуда глухо пожаловалась: — Мне что же, теперь нельзя из дома выйти… Я думала, это пройдёт вместе с туманом и падением Уги…

— Ну на тебя же нападали не из-за этого, — вздохнул Джек, гладя её по волосам. — Ты не пострадала?

— Нет… Они медлили… Словно боролись с собой. Или с кем-то.

Джек вспомнил свои ощущения.

— Ты видела кого-то ещё? — Он взял её за плечи и заглянул в глаза.

— Нет… Не знаю… — Салли нахмурилась. — Тёмные фигуры в плащах. Несколько. Четыре или пять… Красные глаза… Они окружили меня и оттеснили к стене. Вроде я слышала какой-то шелест, похожий на голос… Я не уверена.

Шелест. Голос. Приказ. Соблазнительный образ…

— Пойдём домой, — сказал Джек, ещё раз оглянувшись, и Салли согласно кивнула. Про лопатку она и не вспомнила. — Кстати, что ты здесь делала одна в темноте?

— О-о… Это очень глупо, я уронила кое-что из окна и спустилась поискать. Завтра подберу, ничего страшного... — Да, и лучше не вспоминать, почему она вообще уронила эту несчастную лопатку.

— Секунду. — Джек осветил мостовую, и пропажа тут же обнаружилась в нескольких шагах от них. — Держи, — сказал он, повертев инструмент в руках. — Скальпель был бы полезнее… — И тут же пожалел о сказанном, потому что рука Салли в его руке ощутимо дрогнула. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

— А это не может быть Умертвие? — помедлив, спросила Салли. — Или… Морок? — Она даже прикрыла губы рукой, словно пряча зловещее слово.

— Ну конечно нет! — Джеку так хотелось её успокоить. — Не ты ли так красиво сожгла и зарезала Морока в подземелье?

Салли недоверчиво хмыкнула.

— Мне уже кажется, что возродиться для них сущий пустяк…

— Вовсе не пустяк! Поверь оживлённому из мёртвых!

— А Умертвие…

Джек задумался.

— Честно — даже не знаю. Но Уги же не мог войти в город… Значит, и Умертвие не пройдёт.

А ещё Уги сгорел в Пламени, а Умертвие — нет.

— Кстати, — спросил он, — как у тебя с Пламенем?

Они вошли в дом и закрыли за собой дверь. Салли бессильно осела на диван и обхватила голову руками.

— Никак, — послышался вздох из-под водопада волос. — То есть по моей воле — никак.

— Ты пробовала?

— Пробовала пару раз, — призналась Салли.

— Упыри до тебя дотрагивались? — Джеку стало неприятно тревожно.

Почему же Пламя не защитило её в этот раз?

— Только теснили к стене… То есть они касались, но, наверное, без прямой угрозы…

А если оно исчезло? А мы на него надеемся…

— Ну если бы с прямой угрозой, то разделили бы участь Морока, — как можно увереннее постарался сказать Джек вслух.

Салли откинула волосы назад и посмотрела на него.

— Не знаю, можно ли считать укус вампира угрозой для жизни… Кажется, Пламя только тогда меня и спасает…

— Я думаю, можно, если ты против того, чтобы становиться вампиром, — серьёзно ответил Джек, садясь рядом с ней.

Салли положила ему голову на плечо.

— Ты почувствовал опасность через связь сердец?

— Да, и хорошо, что она снова работает.

Они помолчали. Салли медленно приходила в себя. Это неправда, что если ты недавно едва не погиб, то теперь плюёшь на опасность. Джек напряжённо размышлял сразу о нескольких вещах.

— А как у тебя с Пламенем? — спросила вдруг Салли.

Такая проницательность пугает.

И об этом он думал тоже.

«Дурак ты, — говорил мешок. — Поделился Пламенем. А теперь ни себе, ни людям. Две половинки зверя — это не целый, живой зверь. Зря, думаешь, друиды не заводили семей?»

Джек больше не чувствовал Хэллоуинское пламя живым, цельным, прекрасным. Да, оно ему подчинялось. Но как инструмент, а не как почти разумное существо. Только тень того, что было. Такое Пламя не превратится в бушующую огненную волну, как та, что смела армию скелетов в подземелье. Джек видел, как Пламя самопроизвольно вырывалось у Салли, чтобы защитить её жизнь, но защитит ли оно его самого?.. Впрочем, это малая цена за возможность не быть одному.

Есть и плюсы — усталость не подкашивала после каждого раза. Впрочем, Джек догадывался, что это может быть связано с гибелью Уги — окончательной и бесповоротной (до этого Джек всё-таки не был совсем полноправным королём). И это хороший знак! А Пламя… пусть остаётся просто орудием в умелой руке, а не неистовой, часто неподвластной, всё сокрушающей силой.

— Джек? — Салли отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Прости, задумался… Нормально всё с Пламенем — лучше не бывает!

Отчасти это было правдой. То, что не стало огненного демона, — и Хэллоуин с ним! Оставалось надеяться, что им больше не понадобится воевать. А зажечь свечу, найти в темноте лопатку или подпалить кому-нибудь плащ — на это огня хватит.

И тут же возникла другая тревожащая мысль: а что передалось Салли? Вдруг зверь поселился внутри неё?

— Салли, а как ты чувствуешь Пламя? — осторожно спросил Джек.

Она задумалась, подбирая слова.

— Как что-то тёплое внутри, даже горячее, но это приятный жар. Как восторг. Как разряд тока, только без боли…

— Но ты не чувствуешь его как бы… разумным?

— Не замечала… Но, знаешь, ситуации, когда я с ним сталкиваюсь, не располагают к раздумьям.

Да, в её случае — только смертельная опасность и любовь…

— Тебе надо научиться его вызывать! — решительно сказал Джек. — Для твоей безопасности! Тебе могут причинить вред, пока это Пламя не соизволит проявить себя!

А я могу не успеть.

— Ты думаешь, нападения будут продолжаться? — Только что схлынувшее напряжение вновь вернулось на её лицо.

— Пока ты та, кто ты есть, этого нельзя исключить, — со вздохом признал Джек, поглаживая маленькие пальчики, лежащие в его руках. — Наш город полон нежити… И только зомби (хорошо, что их хотя бы большинство) для тебя не представляют опасности — в смысле, не нуждаются в крови или энергии извне. Чего нельзя сказать обо мне…

«Ты сам пьёшь её энергию. Нежить», — вновь раздался в черепе шелестящий голос.

— Что?.. Даже и не думай об этом! Не знаю, что вы все подразумеваете под этой «энергией», но Док бы вас в пух и прах разбил со всей этой мистикой! — возмутилась Салли.

Да, когда сидишь и разговариваешь с живым скелетом в городе, полном самых разнообразных мертвецов, — самое время высмеивать «мистику»… Похоже, не одной Джуэл Финкельштейн внушал материализм. Хотя это и странно для той, кто варит зелья и видит вещие сны…

— А если она и существует, эта «энергия», то мне решать, что с ней делать! — твёрдо закончила Салли, с жаром сжимая пальцы Джека. — Я чувствую себя замечательно, даря её — тебе! Лучше, чем когда-либо в жизни! Мне кажется, её только больше становится! — Она говорила с такой уверенностью, что Джек позволил себя убедить.

— Ну хорошо… Давай тогда займёмся твоим Пламенем. И завтра — я никуда не пойду. Какая может быть подготовка к свадьбе, если невеста в опасности?!

— Давай! — с лёгкостью согласилась Салли. — Ты на меня будешь нападать или?..

- Это не шутки. Когда ты стала так легкомысленна? Мне кажется, ты слишком много общаешься с Зельдаборн.

«Когда стала счастлива», — могла бы ответить она, если бы захотела. Но вместо этого потянулась к нему, раскрыла алые губы, обвила руками за шею… Её кожа уже стала неестественно горячей.

А как ты красива, одетая лишь в огонь…

Ладно, отложим произвольное вызывание Пламени до завтра. Сегодня уж точно ничего плохого не случится…

* * *

А на следующее утро, когда Салли открыла глаза, Джек уже был полностью одет и стоял около кровати в нерешительности: не пора ли её будить. Увидев, что она проснулась, он присел рядом, быстро поцеловал в макушку и спросил:

— Ну что, пойдём?

— Куда? — спросила она, сладко потягиваясь, зарылась лицом в подушку и оттуда промурлыкала. — Как хорошо, когда ты дома… Не пойду сегодня в лавку!

— Салли. — Джек провел рукой по её мягким волосам, рассыпавшимся по обнажённым плечам и спине. — На тебя вчера напали упыри. До этого на тебя напало Умертвие. А до этого ещё были вампиры, Оборотень… Ты привлекаешь внимание. Я могу сколько угодно запугивать их, но они некрепки в своём разуме. Инстинкты нежити часто пересиливают. И тебе просто необходимо уметь себя защитить. Я не могу быть всегда рядом физически. Как бы мне этого ни хотелось…

Салли вынырнула из сна и простыней и теперь смотрела со знакомой щемящей тревогой. Ах, как бы ему хотелось стереть это выражение с её лица — навсегда.

Зачем ты сделал это с ней, Док?

Ни слова не говоря, она оделась и снова спросила:

— Куда? — только уже совсем другим голосом. И судя по её обреченной интонации, она ждала, что Джек потащит её в подземелье Уги с рулеткой — туда, куда ходил сам.

— Всего лишь вниз, в подвал, — поспешил Джек её разуверить. — Там только вода и камень.

Салли немного повеселела, но всё равно грядущая задача явно тяготила её.

Они спустились по вырубленной в базальте лестнице и очутились в каменном мешке с прямоугольником тёплой пузырящейся воды посередине. Всё так же, как и в её первую ночь в этом доме. Но…

Салли выжидательно посмотрела на Джека.

— И что я должна делать?

— Постарайся вспомнить свои ощущения, когда Пламя растекалось по твоему телу — когда на тебя нападали — и повторить их. Когда это был Морок. Когда ты, я и Бугимен стояли в одном круге. Когда на тебя летела коса Умертвия…

Салли закрыла глаза и стала против воли воссоздавать в памяти те страшные моменты. Джек взял её руку и развернул ладонью кверху. Он пристально следил, не появится ли в полумраке подвала, освещаемого лишь светом тусклой керосиновой лампы, хоть искорка. Ничего.

Прошло минут десять напряжённой тишины, и Салли с досадливым вздохом опустила руки.

— Не выходит.

— Ничего, обязательно выйдет! Сейчас… — Джек порывисто её обнял и взбежал наверх. И не успела она опомниться, как он уже вернулся с кипой бумаг, старым плащом и каким-то бесформенным тюком.

— Ты хорошо подготовился! — удивлённо сказала Салли, разглядывая всё это богатство.

— А то! — По костяному лицу пробежала тень былого самодовольства. — Всякому лицедею, чтобы войти в роль, нужен реквизит! Мне в своё время хватило бумаги с именами…

И даже ажурных снежинок без имён.

Джек развесил по стенам клочки бумаги с написанными на них именами. В какой-то момент на него, видимо, нашло вдохновение, и надписи сменились схематичными, но вполне узнаваемыми рисунками их врагов, сделанными твёрдой рукой.

Салли с дрожью узнавала Уги, Морока (в обличье Джима), Умертвие, Вампира-Принца и других, давешних упырей… И в довершение Джек, бросив на неё извиняющийся взгляд, положил на пол тюк из грубой ткани, острым концом вверх, и подвесил плащ. Ни дать ни взять — Бугимен и Умертвие, если не присматриваться и дать волю воображению. В колеблющемся свете лампы казалось, что фигуры шевелятся, а шипение пузырьков походило на шёпот.

Салли бросила на Повелителя тыкв несчастный взгляд.

— Это для твоего же блага! — Он старался выглядеть уверенным в успехе.

Салли вздохнула. И следующие часы, полные бесплодных попыток призвать своевольное Пламя, тянулись для неё бесконечно долго. К концу дня она так вымоталась, что еле держалась на ногах.

— Я на это не способна… — сказала она с горечью. — Я не чувствую ни-че-го…

Джек, который, по правде говоря, ожидал прорыва, попытался её утешить.

— Даже если не получится заставить Пламя повиноваться твоей воле, всё равно оно тебя защитит… как-то. Должно. Просто я не хотел рисковать… Давай попробуем ещё… Позже! — добавил он: вид у неё был измученный.

Скеллингтоны поднялись по лестнице, и Салли бросила лишь сожалеюший взгляд на бассейн, полный тёплой бурлящей воды.

— Но в тебе же есть Пламя, я не понимаю… — рассуждал тем временем Джек, потирая подбородок. — А если ты, хм-м, будешь думать обо мне, тебе, может, будет легче?.. Хотя в критической ситуации, если на тебя нападут, вряд ли это получится…

Ошибаешься, Джек, о тебе я могу думать в любой ситуации. Но мыслей — слишком мало для моего слабого огня.

— Я и так думаю о тебе… много, — тихо призналась она. — Но ни разу ни искорки…

— Ничего, мы попробуем ещё раз! И ещё раз! И будем пробовать, пока у тебя не получится! — Джек говорил так уверенно… как всегда. Как говорил: «В этом году Рождество будет нашим!» два убийства Бугимена назад. — Должно получиться! Я не рассказывал тебе… До Уги был король-оборотень Джонатан. И он первый, кто избрал себе Повелительницу тыкв… И кончилось это трагедией.

Салли остановилась и, затаив дыхание, стала ловить каждое слово.

Мэр вот говорил, что их свадьба — первая королевская свадьба в истории Хэллоуин-тауна, и сиял, как солнце-тыква, от такой чести. А потом вдруг впадал в панику, как будто завтра Хэллоуин, а у него недостача фонариков. Впрочем, от кого он получает информацию…

— И что же с ней стало?.. — Почему-то в «долго и счастливо» Салли не верилось.

— В общем, он её убил на следующий день после свадьбы. А потом сошёл с ума. Я читал его дневник…

— Но почему он так поступил?!

— Он писал: «Неопалима». И благодаря этому я и сообразил тогда, в подземелье, под полем…

Салли закрыла лицо руками и покачала головой.

А если бы не сообразил…

— Но это ещё не всё. Он писал ещё: «Владеть один». То есть он не хотел ни с кем делить Пламя, а оно разделилось, и часть отошла королеве. И страсть к Пламени оказалась сильнее любви к ней… Правда, потом он сошёл с ума от раскаяния и погиб — не без помощи Уги, конечно…

— А твоё Пламя ослабело? — серьёзно спросила Салли, отняв руки от лица. Ей стало как-то неуютно.

— Да… — после заминки признал Джек. — Но это всё равно! Ты говоришь, что тебе не жаль энергии — так вот мне абсолютно не жаль разделить с тобой этот проклятый дар! — Он взял её ладони и прижал к губам. — Но я хотел сказать, что у тебя должно оно быть! Иначе Джонатан бы не убил Луайне. А значит, мы сможем заставить его служить тебе!

Салли устало вздохнула.

— Не знаю… Может, мне это и не нужно… Скоро все ко мне привыкнут и перестанут обращать внимание.

Скорее Мэр удочерит Крыто.

— Мы попробуем снова! — настойчиво повторил Повелитель тыкв.

Салли не стала спорить…

Они пробовали, каждый вечер спускаясь в подвал дома, но ничего у неё не выходило. А после её разве что не на руках приходилось выносить оттуда от усталости.

И тогда в черепе Джека постепенно оформился дерзкий и сомнительный план. Он опять стал подолгу пропадать в ратуше — так он говорил. Только вот Мэр его там не видел.

* * *

Кладбище встретило её привычно мрачным видом, который усугублялся отсутствием луны. Идеально. Полночь и преддверие грозы — лучшее время для сбора Ведьминого корня. Поймать такой момент, когда воздух в буквальном смысле напитан электричеством и сладко-томительным предчувствием «сейчас ка-ак шарахнет!» — большая удача. Да ещё за три для до Литы, одной из магически отмеченных ночей года. Ведьминого корня, собранного сегодня, им хватит надолго, и расходоваться в зелья он будет экономнее. Так что Салли в хорошем настроении приземлилась у ряда могил, которые ведьмы использовали для посадок.

Джек несколько удивился её ночной «командировке» и даже предложил сопроводить, но она отказалась. И он на удивление легко согласился.

Пора ей пересилить свои страхи и опять научиться передвигаться по родному городу и днём, и ночью.

Салли прислонила метлу к склепу и присела у «грядки». Где-то, пока ещё вдалеке, блеснул бело-голубой ветвистый излом. Через десять секунд угрожающе каркнул гром. Всё стихло, предвещая бурю.

А скоро резкий ветер долетит до кладбища, неся на своих плечах полные тяжёлых капель тучи, и всё это изольётся здесь же — на неё. Но Салли не спешила. Её теперь более плотная кожа это выдержит. Раньше она избегала дождя, а сейчас ей хотелось почувствовать на лице прохладные капли. За последние дни тренировок с огнём ей казалось, что кожа как будто иссохла и жаждала влаги, как растрескавшаяся земля в пустыне.

А пока Повелительница тыкв прямо руками срывала жёсткие побеги Ведьминого корня и складывала в сумку через плечо. Только коснись этого сердца любого зелья ножом — сразу потеряешь половину магической силы. Мясистые, слегка шевелящиеся без всякого ветра листья растения налились соком и свечением — чудо, а не урожай! Хельгамина и Зельдаборн будут довольны.

Внезапно налетел ожидаемый порыв ветра и хлестнул волосами по лицу. Завыл между рядом стоящими склепами — совсем как живое существо. Салли даже не обернулась. Следующий порыв уронил метлу и, закрутив, отбросил её дальше от Салли. Несколько пульсаций сердца — и вслед за ветром подоспел дождь, первые крупные капли застучали по камням, разбиваясь на мелкие брызги. Зашумело кругом, и темнота сделалась густой и пахучей. Потоки воды быстро размывали дорожки, превращая их в мутные ручьи. В ушах звенело от грома, яркие вспышки молний выхватывали из мглы кресты и смутно видимый Спиральный холм.

Ей показалось, или очередная молния высветила что-то ещё? Или… кого-то?..

Подняв голову от стеблей, Салли откинула мокрые волосы с лица и… почувствовала на себе враждебный взгляд. Она медленно поднялась с колен, стараясь не делать резких движений. И когда голубоватая вспышка на миг осветила окрестности, Салли увидела, что со стороны Чёрного леса к ней, неслышно ступая мохнатыми лапами в шуме ливня и треске грома, приближался дип, пёс-вампир. Он жадно втягивал воздух ноздрями. Он уже показывал выступающие клыки. Он сверкал красноватыми глазами. Он чуял.

Пламя — моя судьба…

Но испытывать эту судьбу Салли не стала, резво кинувшись к отлетевшей метле. Лило как из котла, и всё равно, поднимись она хоть на несколько метров — она в безопасности.

Но, видимо, свой лимит везения она исчерпала. Нога поскользнулась на мокрой траве, и Салли совсем не грациозно рухнула в ручей, взметнув тучу брызг. А дип, даром, что с собачьим мозгом, обошёл её с другой стороны, отрезав от спасительной метлы.

Даже ножа нет. Надеюсь, Пламя защитит мою жизнь… Можно ли считать угрозой укус вампира?..

Бежать — исключено. Две неустойчивые ноги на скользкой земле не унесут её от четырёх мощных лап, цепляющихся за почву короткими, крепкими когтями.

Поэтому Салли сидела в луже и в сотый раз пыталась вспомнить, как это — когда в груди зарождается жар, когда огненные струи растекаются к рукам и ногам — те, что сделали кости Морока хрупкими, как мел. Но вместо этого ей совершенно не к месту вспомнился Джек.

Он же должен почувствовать!

Она быстро огляделась. Никого, только тёмно-серые стебельки дождя растут вниз из невидимых туч.

Зверь поводил ещё головой из стороны в сторону, капли били его по носу. Но всё-таки он уловил между струями привлекший его запах, и глаза его ещё ярче налились красным, так что стало казаться, будто он плачет кровью. Обнажив зубы, он рванулся к Салли, и она инстинктивно вскинула руку в защите, надеясь, всё-таки надеясь, что с неё сорвётся Пламя, как тогда, с Умертвием…

Дип — не вампир полном смысле этого слова. От его укуса не вырастают клыки и не появляются ожоги на солнце. Он просто пьёт кровь своей жертвы (не обязательно из шеи) и уходит. А жертва… Зависит от того, насколько голоден был дип.

Пёс не стал вилять и с удовольствием вцепился в подставленную руку, как в сахарную косточку. Вцепился бы.

Салли уже ощутила горячую каплю слюны, капнувшую на ладонь, и остроту зубов, как пасть зверя озарилась изнутри, будто он проглотил маленькое солнце. Не солнце — Пламя.

Дип отпрянул с жалобным повизгиванием, широко раскрыв обожжённую пасть. И в тот же миг сверкнула молния, и откуда-то из-за дождливого занавеса вынырнул Джек. Одним движением послав в зверя-кровососа огненный шар, он встал между ним и Салли. А второго шара и не понадобилось. Несмотря на ливень, шерсть пса мгновенно занялась, и недолго он катался по земле, оглашая кладбище безумным воем. Хэллоуинское пламя — не простой огонь.

Джек подбежал к всё ещё сидящей в луже Салли и протянул к ней руки.

— У тебя всё-таки получилось! Не сразу, но… Пламя действительно тебя защищает, даже от ран! Но в последний момент…

Первая радость и облегчение быстро схлынули.

Откуда он знает?.. И как успел так быстро добраться и так точно почувствовать направление?

Салли непонимающе посмотрела на Джека.

— Ты так говоришь, как будто видел всю схватку…

Ох-х, Джек, тебе бы промолчать!..

— Я пошёл за тобой на кладбище.

— Ты следил за мной? — Салли всё ещё не могла поверить в происходящее. — Ты позволил этому зверю напасть на меня?

Скажи, что это неправда!

— Я тебя страховал! Все эти дни, когда ты куда-то ходила. И сейчас я мог вмешаться в любой момент! Зато теперь я за тебя спокоен…

— А можно поменьше «я»? — Салли зло прищурила глаза.

Она чувствовала в себе закипающую ярость, как тогда, до Эостре. Будто Хэллоуинское пламя подменило собой живительный ведьминский огонь, и от былой и такой недолгой умиротворённости не осталось даже пепла.

— Позволь уточнить: значит, ты ходил за мной по пятам, ожидая, что кто-то наконец на меня нападёт и ты сможешь проверить свои догадки? И сейчас ты спокойно стоял и смотрел, когда на меня бросился этот зверь?! — Так и не взяв предложенной руки, Салли постаралась как можно достойнее подняться из лужи, но каблуки её подвели — она опять чуть не поскользнулась на размокшей земле.

— Вовсе не спокойно! Это всё для твоего же блага! — запротестовал Джек, подхватывая её в падении.

— Благими намерениями сам знаешь, куда дорога вымощена! — процедила Салли сквозь зубы, высвобождаясь из длинных рук. — А если бы Пламя мне не помогло?! Конечно, одной рукой больше, одной меньше, мне же не привыкать! — Она горестно усмехнулась.

— Но всё же обошлось… Я был уверен, что всё получится…

— Ты ставил на мне эксперимент! Чем ты лучше Дока?! — Ярость и колючая обида бились в голове, как раскаты грома. — Ты использовал меня как живца, чем ты лучше… Уги?!

Джек застыл, как изваяние ближайшего когтистого монстра. И даже сама Салли поняла, что перегнула палку, несмотря на бурю внутри, не уступающую грозе снаружи.

— Ты — единственный, кому я могла доверять в этом городе… — сказала она после недолгого молчания так тихо, словно шелестнули далёкие листья. Горячие слёзы смешались с холодным дождём и остались невидимы, но её выдал и голос, и дрогнувшие плечи.

— Салли… — Джек подошёл к ней и попытался обнять.

Она резко вскинула голову и отстранилась.

— «Никогда не доверяй скелетам!» Точка.

— Но через три дня же наша свадьба… — невпопад заметил Джек.

— Мне кажется, Мэру она нужна больше, чем тебе. Чтобы соблюсти все формальности, — отрезала Салли. — А тогда, под куполом, это тоже не выглядело добровольным…

— Не говори так! Пламя…

— Я больше не хочу слышать про это Пламя! Гори оно!..

Да, огонь Эостре исцелял тело и душу. А Хэллоуинское пламя… Док назвал бы его действие в лучшем случае «дестабилизирующим». Причём, кажется, оно влияло так только на неё. Откровенно говоря, Джек-то не изменился с тех пор, как у него пробудилось Пламя… Всё так же творит возвышенные глупости из лучших побуждений.

Салли резко развернулась и бросилась к метле-Птице. Чудом уцелевшая сумка мягко хлопала по бедру. Но Повелитель тыкв быстро догнал её и, удержав за руку, с подозрением спросил:

— Куда ты? Гроза ещё не закончилась…

— А мне всё равно, — упрямо тряхнула волосами Салли. — В воздухе мне всегда было безопаснее и… счастливее, чем на земле.

А куда потом?.. Я не могу летать вечно. К нему в дом, который я уже начала считать своим? Хуже только к Доку… В лавку? Зельдаборн обязательно вытянет правду, а потом примет участие и даст пару дельных советов — на свой манер…

— Счастливее, чем со мной?

Салли только страдальчески нахмурилась.

— Тогда и меня с собой возьми! — неожиданно предложил Джек. — Давно хотел попросить… Как того скелета.

Салли потрясённо развернулась к нему лицом.

— Ты никогда не говорил… — Но вся жаркая злость вдруг утекла куда-то в землю вместе с каплями, бегущими по лицу. Остались только горькие и даже постыдные воспоминания.

Я посадила Джима-Морока, который на самом деле был Бугименом, на свою метлу у тебя на глазах. Он держал меня за талию. Да, я не знала, но… Я говорила тебе, что встречаюсь с какими-то другими скелетами. Ох-х.

Салли сгорбилась и обхватила себя руками.

— Ты обещал, что больше никогда не обидишь меня… Ни словом, ни делом…

Джек подошёл к ней вплотную, и Салли наконец позволила себя обнять.

— Не обижу, — сказал он уверенно и твёрдо. — Прости, что подверг тебя такому испытанию… Но лучше проверить, когда я рядом, чем наедине с опасностью.

Что ж, в этом есть логика… Своеобразная — под стать их странному миру. Даже можно назвать это заботой…

Она уткнулась лицом ему в грудь.

— Никуда мы теперь друг от друга не денемся, — выдохнул Джек, осторожно гладя её по мокрым волосам. — Сердца, Пламя…

— Да уж, это чревато… — Салли нерешительно улыбнулась, словно не зная, может ли она себе это позволить. Но волны облегчения и прощения уже теплом растекались по её телу.

Мир… Если результат известен, зачем друг друга мучить…

Позабытая гроза унеслась куда-то дальше, дождь поредел и обмельчал, выдувая пузыри на лужах. И Салли только теперь ощутила, что промокла до нитки. Влажная одежда неприятно липла к телу и вызывала дрожь, с волос текли тонкие струйки. Самое время погреться у огня.

Улыбнувшись уже по-настоящему и по-детски хлюпнув носом, Салли выскользнула из объятий и подхватила метлу.

— Ты хотел прокатиться? — Предвкушение полёта вдвоём вскружило голову и почти вытеснило пережитый страх и гнев. — Садись!

Джек с готовностью примостился позади неё, и в глазницах мелькнул огонёк, когда он обнял её за талию. А когда-то, подглядывая из-за угла за тем, как он устраивал допрос с пристрастием Финкельштейну, она не хотела видеть этот огонь обращённым на себя. А теперь — хотела.

Салли оглянулась через плечо, и уголок рта против воли приподнялся в хитроватой улыбке.

Вверх!

А здесь, в воздухе, ваше величество, Повелитель тыкв, вам придётся надеяться только на хрупкую девушку без костей!

Эта мысль отчего-то доставила удовольствие, и Салли, легко оттолкнувшись от земли, послала метлу вверх.

Ветер бросил в лицо холодные колкие капли, но они теперь только приятно остужали потеплевшую кожу. Запах озона — совсем не тот, что в лаборатории — вызывал желание дышать полной грудью, и никак было не надышаться этой свежестью, этим ветром, этой пропитавшей воздух искристой энергией.

Я разделила с тобой огонь, раздели же со мной страсть к полёту!

И Джек, кажется, охотно её разделял.

Сначала Салли летела не очень быстро, давая ему привыкнуть к новым ощущениям. Но почувствовав позади нетерпеливое подёргивание, она усмехнулась и вспомнила, что хоть он и стал в последнее время серьёзнее некуда, это всё тот же скелет, который хотел похитить Рождество. Она ускорилась, и они стрелой полетели над Чёрным лесом, куда-то в сторону Праздничной рощи, выделявшейся на фоне тёмного покрывала деревьев, как смутно угадываемая сквозь тучи луна. Свистел в ушах ветер, капли наискось били по лицу, а Салли чувствовала на поясе согревающее тепло рук. Она счастливо закрыла глаза.

Да, и не отпускай меня больше никогда!

Внезапно Салли почувствовала, как Джек перекинул её волосы на одну сторону и поцеловал в шею, а руки сжали её ещё крепче.

— Ах так! — с притворным возмущением воскликнула она, перекрикивая вой ветра. — Ну держись! — и пустила Птицу в штопор.

Это было опасно, тем более вдвоём. Но оттого ещё более будоражаще. Джек обхватил её мертвой (а какой же ещё?) хваткой, а она изо всех сил держалась за ручку, и сердце неистово пульсировало где-то в ушах. И когда они уже почти коснулись верхушек самых высоких деревьев, Салли плавно вывела метлу из штопора и полетела прямо над лесом. Скорость была та же, что и раньше, но теперь она почти не чувствовалась — по сравнению со свободным падением.

— Ну как ощущения? — лукаво поинтересовалась Салли.

— Ох-х, это умопомрачительнее, чем падение через портал! — с искренним восторгом отозвался Джек. — Ты и вправду создана для полета! — И пока Салли снова набирала высоту, он опять поцеловал её в шею, руки скользнули выше…

— Эй, я же правлю! — Салли попыталась говорить сердито и разумно, но улыбка всё испортила. — Я же сейчас воспламенюсь, и неизвестно, что будет с метлой! Ты хочешь, чтобы на нас кто-то загадал желание, как на падающей звезде?

— Да, ситуация безвыходная, — согласился Джек. — Придётся садиться. А вон и Праздничная роща почти рядом.

Салли усмехнулась.

— А я думала, ты хотел полетать на метле!

— Успеется ещё.

— Ох-х!..

Но она, уже почти не осознавая себя, растворившись в волшебстве момента, полетела туда и приземлилась между светящимися в темноте деревьями с символами праздников на стволах.

И вскоре метла, недавняя ссора и мокрая одежда были отброшены, и поляну осветил рыжий, как закат, огонь, испаряя нечастые капли дождя, высушивая волосы, играя причудливыми тенями…

А деревья одобрительно шумели ветвями — они тоже были созданы, чтобы соединять миры.

* * *

Не один Джек наблюдал за Салли и дипом на кладбище. С противоположной стороны за склепом притаилась ещё одна фигура. Лицо скрылось под капюшоном плаща. Неслышный, невидимый, не интересный псу-вампиру наблюдатель. Словно тень, каких множество в Хэллоуин-тауне.

Тень смотрела, изучала и ждала. А ждать, судя по всему, оставалось недолго.

---

Примечания:

https://www.instagram.com/p/CHxCMeos9KL/?igshid=1igdpxkhbqzox Арт

Jingle bells, jingle bells, jingle all the way!

Oh what fun it is to ride

In a one-horse open sleigh...

Ох-х, хоть бы летом отдохнуть от этой навязшей в зубах песни! Но миссис Клаус неумолима — её любимая пластинка снова легла на диск граммофона, готовить не так скучно. А готовит миссис Клаус постоянно... Хоть из дома беги.

Затёртую мелодию прервал стук в дверь. Кто бы это мог быть? В голове снова мелькнуло гадкое воспоминание. Сам же учит деток: всегда спрашивай "Кто там?" перед тем, как открыть дверь. Сапожник без сапог, а Санта без подарков. Не спросил тогда и получил свою "Сладость или гадость?"¹ вместе с мешком на голову от трёх плохих детишек.

От воспоминания опять пробрала дрожь. Ух-х, отшлёпать бы их и в угол!..

А интересно, чем у них в Хэллоуин-тауне закончилась история с якобы воскресшим мешком, раненым зомби, пропавшим зомби-ребёнком... Только бы его, Санту, к этой истории больше не привлекали. Неудовлетворённое любопытство он переживёт легче. А Джеку бы стоило больше внимания уделить этой милой куколке, хорошая она девушка... И явно без ума от этого шустрого скелета.

Все эти мысли успели пронестись у Санты в голове, пока он шёл к двери. А когда он взглянул в глазок (недавняя привычка), то помянул эльфов и обругал себя за то, что накаркал. Перед его дверью, едва помещаясь со своим огромным ростом в поле обзора глазка, стоял тот самый скелет, про которого он только что вспоминал. Ну вот что ему не сидится у себя в городе? Хотя, если вспомнить, каков он, этот город...

Санта закрепил дверь цепочкой и со вздохом приоткрыл. Джек широко ему улыбнулся, как старому другу, но от этого менее пугающим не стал, а может, и наоборот.

— Что ещё? — спросил неприветливо хозяин дома.

Король Хэллоуин-тауна, казалось, совершенно не смутился от такого нерадушного приема.

— Дорогой мистер Клаус! Честь имею пригласить вас на нашу с Салли свадьбу, которая состоится через неделю, в день летнего солнцестояния!

— О-о... — Санта даже рот раскрыл от неожиданности.

— И конечно, миссис Клаус тоже приглашена, — добавил скелет, лучась каким-то вновь обретённым довольством.

Санта кинул осторожный взгляд в глубь дома. Миссис Клаус вполголоса подпевала пластинке и раскатывала скалкой сдобное тесто.

— Вряд ли она захочет... — сказал он искренне.

— А вы?

— А я... Об этом стоит подумать. А мешок... — Санта оглянулся ещё раз, отстегнул цепочку и, выйдя за порог, закрыл за собой дверь. — Мешок не ожил всё-таки?

— Ожил, — ответил Джек, сразу перестав улыбаться. — Но его сожгли.

— Кто? — насторожился Санта.

— Я и Салли, — после паузы просветил его Повелитель тыкв.

— О-о... Как у вас там всегда... страшновато.

— Иначе он убил бы нас и захватил власть над городом. — Джек развёл руками.

— Да-а... И что, у вас теперь безопасно? Туман пропал? Зомбёнок нашёлся? Троица наказана?

— Туман пропал, зомби-папа выздоровел, зомби-мальчик нашёлся, а троица... спасла нам с Салли жизнь.

— Хм-м... — недоверчиво скривился Санта. — Если я соглашусь приехать, пусть держатся от меня подальше! — Былая обида ни капельки не потускнела.

— Рад слышать, что вы согласились! — Джек уже с чувством тряс его руку. — Салли будет ОЧЕНЬ рада!

— Салли... — голос Санты потеплел. — Самая нормальная в вашем дурдоме². Рад за неё... За вас обоих рад, — добавил он, задумчиво оглядывая высокую фигуру Джека, для чего пришлось запрокинуть голову.

— Спасибо!

Лучше бы он не улыбался, а... Ох-х. Скелет должен лежать в земле, что не так? На Салли смотреть гораздо приятнее, несмотря на голубую кожу и швы по всему телу.

— Начало после заката на Литу! — сказал Джек. — И... если вам покажутся несколько странными некоторые наши традиции... Просто не пугайтесь! Всё идёт по плану.

— Хм-м... — Санта уже начал сомневаться в правильности принятого решения, но Джек быстро поклонился и скорым шагом направился восвояси. Хорошо, что эльфы рано ложатся спать — улицы были пусты.

А господин Клаус, удивлённо ворча себе под нос, вернулся в дом, где с кухни уже струился аромат его любимых пирожков с черникой.

Как хорошо дома! Стоит увидеть пришельца из Хэллоуин-тауна...

* * *

И вот она, Лита. Точнее, день перед этой самой короткой ночью в году. Точнее, утро. Очень раннее утро.

Салли выскользнула из спальни, стараясь ступать как можно тише. Через бесконечные (или как один взмах ресниц) часов двадцать она сюда вернётся, и, строго говоря, мало что изменится. Истинный союз заключён в Пламени под куполом. Но отчего-то Салли волновалась так, что дыхание билось где-то выше механического сердца. Неужели дело в паре сотен зрителей, вполне знакомых хэллоуинцах?

Былая застенчивость канула вместе со всем лишним ещё в огне Эостре.

Брошенное "Выскочка!" донимает её сильнее, чем должно? Нет, Салли вполне понимала этих дам и даже где-то сочувствовала. Уж во всяком случае, это не повод для того, чтобы в горле встал комок из слёз. И тут она вспомнила.

Сон.

Хэллоуин, только не надо опять никаких зловещих предзнаменований!

"Дар не спрашивает нас, хотим мы его или нет".

Ну хотя бы не сегодня...

Но это случилось сегодня. На этот раз память не сохранила подробностей. Оставшееся смутное ощущение — бессилия, отчаяния, предательства — обесцвечивало радость сегодняшнего дня. И венец всему, конечно, Пламя. А после — Темнота.

"Слишком много огня, он слепит мой внутренний взор".

Пламя как избавление. От чего? Она не видела. Только собственные руки в перчатках. Она же никогда не носила перчаток...

Смогу ли я это предотвратить?

"Скорее всего, нет, не сможешь".

Салли оглянулась на дверь спальни. Вот бы рассказать всё Джеку, облегчить душу... Что бы изменилось, если бы она рассказала о кошмаре в тот раз? Скорее всего — ничего. Только отяготила бы его чувством вины за то, чего он не совершал. Так что в этом нет никакого смысла.

Жди, Второй огонь. Я ещё не готова...

Платье и всё остальное Салли отнесла к ведьмам ещё вчера — они помогут ей подготовиться. Оседлав метлу, она рванула ввысь. Всё равно нормальная нежить ещё или уже спит.

Город раскинулся под Салли, пустынный, украшенный, застывший в предвкушении яркого действа.

"Только бы всё прошло хорошо, а не как то не состоявшееся для меня испытание Противотуманного зелья", — подумала она с дрожью. Ей уже не хотелось ни платья, ни праздника, ни всеобщего признания — только вернуться домой, найти там Джека и спрятаться в его объятиях от судьбы.

Раздумывая так, Салли не заметила, как залетела довольно высоко и далеко — за кладбище и тыквенные поля. Солнце поднялось выше и приятно согревало, отгоняя ночную прохладу. Скоро там, внизу, на тыквах высохнут капельки росы, а в лавке проснутся ведьмы. Пора возвращаться.

Салли повернула метлу назад, чувствуя, что полёт, как всегда, развеял тревожные мысли и унял дрожь. Но пролетая над кладбищем, она заметила в тени Спирального холма тёмную фигуру. Ручка метлы вздрогнула под стиснувшей её рукой. Кто это...

Фигура задрала голову, но капюшон надёжно скрыл лицо. Если оно было.

Салли, наоборот, постаралась отвести взгляд и отвернуться и полетела как можно быстрее.

Город — это не только стены.

Вот надо поскорее за этими стенами и оказаться! Но миг пелены перед глазами — и земля, лоскутным одеялом убегавшая назад, вдруг оказалась прямо перед лицом. И она приближалась со скоростью свободного падения. Каждая травинка вдруг стала видна. И каждая трещинка на могильной плите, и чёрное выжженное пятно, где нашел свой конец пёс-вампир... А собственные руки — словно тряпичные, но до оживления током.

Мысль! Достаточно одной мысли...

Но просто мысленно проговорить "Вверх!" почему-то было так сложно, как сесть в первый раз на дикую метлу или шагнуть в огонь. Хэллоуин, она же сделала и то, и другое!

Словно пробиваясь сквозь вязкую муть, Салли выговорила заветное слово буквально в метре от земли, уйдя от столкновения и едва удержавшись верхом. Голова кружилась, как... Как тогда в башне Джека, когда она уронила злосчастную лопатку. И это уже дважды за последние дни! Салли стало страшно.

Она выровняла метлу и понеслась под защиту стен, которые наполнили своей магией ещё друиды.

* * *

Джек проснулся не от того, что тихо хлопнула входная дверь, выпустив Салли. И не от того, что в сердце спустя некоторое время неприятно кольнуло — оно не пронзило грудь болью. Он просто проснулся, когда солнце поднялось достаточно высоко. И не найдя рядом Салли, Джек не стал волноваться, ведь они условились об этом заранее. Поэтому он не знал ни о тёмной фигуре, ни об опасном полете на метле... ни о том, кто ещё готовится нанести им визит в честь свадьбы. Впрочем, об этом не знал никто, кроме, может, тени в плаще.

Настроение было чудесным — совсем как в тот день, когда Джек собирался пригласить Салли на свидание в Валентин-тауне. Или когда садился в сани, чтобы полететь в мир людей на Рождество... Но об этом, последнем, лучше не вспоминать.

Джек оделся как обычно — только бутоньерка и цвет крыльев бабочки-летучей мыши призваны были оттенить его привычный внешний вид. Пусть всё внимание достанется невесте!

Жаль, что надо ждать до заката, но тут уж хэллоуинцам пришлось пойти навстречу, для них праздник возможен только ночью.

Ночь... Скроется за горизонтом рыжее солнце, и в этот момент зазвонит колокол в ратуше, знаменуя начало церемонии. Лита вступит в свои права. Это они хорошо придумали: Летнее солнцестояние — время, когда мир наполняется энергией и силой.

Зажгутся неизменные тыквенные фонарики, запылают факелы, и жених, разорвав саван, вытащит невесту из резного, увитого белыми эустомами³ гроба, чтобы больше никогда с ней не расставаться.

Джек прикрыл глазницы в предвкушении. Он не переживал. Сегодня всё обязательно сложится так, как он запланировал. Просто потому, что они выцарапали своё "долго и счастливо" из щупальцев врагов и судьбы. И теперь впереди долгие годы затишья. По-другому и быть не может.

Но он забыл, что Летнее солнцестояние — ещё и точка отсчёта, с которой солнце начинает своё движение к тьме.

* * *

Ткань дня скользнула из пальцев, как струящийся тонкий шёлк, хотя казалось, что время до заката будет тянуться бесконечно долго. Вот уже удлинились тени, и зажглась самая первая, самая яркая звезда на темнеющем крае небосклона. Вот, морщась и ворча на всё и всех, выкатился из своей башни Финкельштейн в сопровождении молчаливой Джуэл с грустными глазами. На коленях Док держал какой-то невиданный прибор. Вот принаряженные и хлебнувшие по такому случаю Страшнозелья жители уже начали стекаться к Кислотному фонтану и лавке ведьм, откуда было уговорено забрать невесту. А между этими двумя точками узкие улицы ощетинились клыками, рогами и шипами любопытствующих зрителей.

Джек специально изловил на Ничьих землях дикого волколака⁴ и с помощью Бегемота, который неожиданно хорошо ладил с неразумными тварями, приручил его. В тайне от Салли и всех остальных хэллоуинцев, разумеется. Теперь оставалось только надеяться, что это была хорошая идея: покладистым нравом даже прирученный волколак не отличался.

И вот теперь Повелитель тыкв вывел этого огромного клыкастого зверя со злющими жёлтыми глазами с заднего двора ратуши. Толпа восторженно ахнула и расступилась, а Мэр на всякий случай забрался по лесенке на крышу катафалка — он-то видел, что зверюга чуть не перекусила Джека пополам, пока не попробовала Хэллоуинского пламени. Но не у всех присутствующих оно есть.

Хэллоуинки завистливо зашушукались, ведь каждая мечтала стать той зеленоволосой ведьмой из старой хэллоуинской сказки, за которой в башню прискакал прекрасный скелет на волколаке.

Вдруг в вышине замерцали зелёные и красные сполохи, и на фоне ещё светлого неба вычертился знакомый силуэт — как картинка в книжке. Санта!

Джек бросился ему навстречу с радостной улыбкой. Очень хотелось загладить и свои прошлые проступки, и тяжёлое впечатление от Хэллоуин-тауна, которое могло остаться у господина Клауса с прошлого раза. Санта довольным не выглядел и всем своим видом излучал недоумение по поводу того, что он тут делает, но... Он всё-таки прилетел!

Повелитель тыкв приветствовал почётного гостя, одновременно кинув выразительный взгляд на троицу. С Крыто и её компанией он имел весьма долгий и содержательный разговор по поводу сегодняшнего дня, и они клялись всеми святыми их дня, что ни за что, нет, и близко не подойдут, и не посмотрят в сторону, и мысли не допустят... И руки их не были за спинами со скрещенными пальцами. Впрочем, Салли ребят так приодела, что они стояли и, казалось, боялись шелохнуться. Шито и Корыто выглядели как маленькие джентльмены в своих костюмчиках с бабочками-скорпиончиками, а Крыто с аккуратно уложенными волосами, в платье в пол и шляпке с вуалеткой казалась почти девушкой. Поминутно она доставала из кармана маленькое треснувшее зеркальце, и собственный внешний вид явно занимал её гораздо больше, чем какой-то недобитый старик в красной шубе.

— А где Салли? — сразу поинтересовался Санта, осторожно пожимая костяную ладонь Повелителя тыкв.

— Сейчас мы как раз и поедем выручать невесту у злых болотных ведьм, которые упрятали её в башню! — охотно пояснил Джек.

Но увидев, как вытянулось лицо гостя, он добавил:

— Это часть сценария, не беспокойтесь!

— О-ох, мне кажется, я ещё пожалею, что приехал... — Санта снял колпак и вытер лоб тыльной стороной ладони.

— Надеюсь, что нет! Сегодня вы увидите Хэллоуин-таун во всей красе! Хм-м... — Джек оглянулся на горожан под Страшнозельем и запоздало подумал, что сегодня можно было бы обойтись и без него. — За невестой! — решительно сказал он, одним движением запрыгнув на выпуклую спину волколака, и похлопал его по холке — никакой сбруи свирепый зверь так и не признал. Волколак рыкнул и сверкнул глазом, но всё же покорно пошёл вперёд, цокая когтями по камням мостовой. Бок украшала чёрная подпалина.

Санта забрался обратно в сани и держался на безопасном отдалении от волколака — чтобы не пугать оленей. Да, именно оленей.

Под одинокий колокольный звон освещённая колеблющимся светом факелов процессия медленно двинулась в сторону ведьминой лавки — ни дать ни взять похороны в зачумлённом средневековом городе, только настроение совсем другое. Впрочем, у Санты настроение, похоже, было именно такое. Как и у Дока. "Они бы неплохо спелись под бутылочку самогона из пауков", — мельком подумал Джек.

Отвлёкшись на эти мысли (и на то, чтобы волколак не сожрал никого, кто поменьше ростом), Джек и не заметил, как они преодолели недолгий в общем путь до лавки. А подняв взгляд, он увидел нового гостя. Того, кого он не звал, не ждал и не хотел бы видеть.

* * *

Салли, облачённая в чёрно-огненное свадебное платье, сидела лицом к полированному серебряному зеркалу, а Зельдаборн как раз заканчивала колдовать над её прической. Тяжёлые локоны совершенно не поддались завивке — ни раскалёнными щипцами, ни специальным зельем, и ведьма, сетуя себе под нос на зловредность создателя Салли, вплетала в рыжие пряди последний цветок чертополоха.

— Хм-м... — протянула она удивлённо, отделив одну прядь.

— Что? — спросила Салли, которая уже изнывала от нетерпения.

— Нет, ничего, — отмахнулась Зельдаборн и пристроила на место цветок, закрепив его неприметной заколкой. — Всё, невеста готова, где этот скелет на волколаке?! — подчёркнуто громко вопросила она и поспешно вышла из комнаты, чтобы глянуть в окно.

А Салли смотрела в зеркало, впитывая глазами свой законченный образ. О да, надо признать: она всё-таки волновалась. Как какая-то самая обычная человеческая девушка. Двадцать с небольшим Хэллоуинов — не такой большой срок, чтобы обрести восхитительное (или скучное) равнодушие ко всему на свете.

Зеркало отразило бледно-голубую кожу со следами швов, яркие губы, глаза в пол-лица... Салли, прищурившись, вгляделась в своё отражение. Что-то Зельдаборн перемудрила, раскрашивая и без того кукольное лицо: Салли показалось, что она похудела, что в принципе странно. Голову венчала высокая причёска, в которую в художественном беспорядке были вплетены мелкие цветы чертополоха и эустомы, отдельные пряди нарочито выбивались и падали на обнажённые плечи, слегка прикрытые полупрозрачной фатой из паутины.

Никогда Салли не видела себя такой.

Запомни. Это, возможно, самый важный день твоей жизни.

Салли встала во весь рост, глядя в зеркало. Даже происшествие на кладбище уже почти вылетело у неё из головы.

Джек прав. Я стала слишком легкомысленной... Но я, пожалуй, побуду такой ещё немного, хотя бы сегодня... Или до Хэллоуина. Или до Рождества...

Полированная серебряная гладь зеркала давала чёткое отражение по центру, но ближе к краям оно было размытым и мутноватым. И в какой-то момент Салли показалось, что левая сторона потемнела. Она вгляделась сначала в зеркало, а потом резко обернулась. В дверях комнаты как будто взметнулась, исчезая, тёмная ткань. Нет, здесь не может быть никого, кроме ведьм, она бы услышала! Салли со страхом подождала знакомого головокружения. Но нет, всё было спокойно, стены стояли на месте, пол не качался, грозя уйти из-под ног... Наверное, просто волнение...

— Зельдаборн, — позвала она дрогнувшим голосом.

— А? — откликнулась ведьма, успевшая надеть лиловую мантию, заходя в комнату. — Как я тебе завидую, а! — со вздохом проговорила она, с удовольствием разглядывая Салли. — Много бы я отдала, чтобы погулять на собственной свадьбе!.. Даже... бессмертие. — Салли тут же стало неловко, она с сочувствием посмотрела на ведьму, и руки уже поднялись, чтобы обнять её, но Зельдаборн отплыла в сторону и, доверительно подмигнув, шепнула: — А особенно после свадьбы. Только Хельге не говори — засмеёт, старая кошолка! А вот и она!

Салли неуверенно улыбнулась. История Зельдаборн каждый раз заставляла её вздрагивать где-то внутри.

Вошла статная Хельгамина в довольно скромном светло-сером платье.

— Вот! — махнула на неё рукой сестра. — Даже на единственную в своём роде королевскую свадьбу не могла принарядиться! Кого ты таким монашеским одеянием подцепишь? Золотце небось вырядилась!

Хельгамина привычно проигнорировала выпад и с улыбкой обратилась к Салли:

— Волнуешься?

— Немного, — призналась она. И, помедлив, спросила: — В лавке, кроме нас, больше никого нет?

— Ну, есть скелетик, но его можно не считать, — ответила Зельдаборн, имея в виду Боба. — А почему ты спрашиваешь?

— Да нет... Показалось. Ничего! — решительно махнула рукой Салли, отметая все неподходящие мысли. — Сколько времени?

— Без пяти минут приезд нашего жениха! — ухмыльнулась Зельдаборн, снова выглянув в окно. И присвистнула. — Ого! А он, похоже, решил буквально истолковать слова "скелет на волколаке"! Гляньте-ка, девушки, на эту прелесть!

Салли с волнением подошла к окну и увидела Джека верхом на огромном и страшном звере, каких не водилось в Хэллоуин-тауне. Золотые глаза бешено оглядывали всё кругом, искорками плясало в них отражение факелов.

Волколак резко оглянулся через плечо, из зубастой пасти вырвался глухой рык, и слишком близко подъехавший в катафалке Мэр вдарил по тормозам, впечатавшись лицом в руль.

Ох-х, Джек, откуда эта тяга к спецэффектам?.. Это и есть причина, по которой "на ногах не устоит никто"?

Яснее всего Салли сейчас вспомнился дип. Только в пять раз больше. А если и этот зверь решит попробовать её на зуб?..

Вот вроде серьёзный, взрослый скелет, даже слишком серьёзный в последнее время, такой, что даже забудешь, с кем имеешь дело... Ан-нет, как только дело доходит до празднования чего-либо — всё-таки король кошмаров.

Салли отошла от окна и прижалась спиной к стене. К её удивлению, из груди вместо возмущения вырвался сдавленный смех. Ну что ж, она не сбежит! Повелительница тыкв...

Сестры-ведьмы уже вынесли из мастерской свои кубки и готовились выпить Страшнозелье.

— Не торопись туда, — посоветовала Хельгамина, показывая на свадебный гроб. — Там не всем нравится, особенно тем, кто там никогда не был... Я подам тебе знак.

Салли кивнула. По правде сказать, эта идея ей нравилась меньше всего, но все хэллоуинцы, как ни мало их женилось, испокон веков использовали такие вот свадебные гробы. Зато от волколака подальше.

— Всё, мы "в башню" с моей Большой болотной сестрой, — хихикнула Зельдаборн, осушая свой кубок. — А скажи, нос в этот раз ещё больше, а? — спросила она сгорбленную зельем Хельгамину. — Новый Ведьмин корень — просто чудо...

Их голоса стихли, когда они поднялись на крышу лавки, где полагалось быть "башне", и Салли осталась одна. Внутри всё дрожало от волнения, восторга, нетерпения, страха, желания, чтобы всё побыстрее кончилось, и чтобы это длилось бесконечно.

Быстрый взгляд в окно — и она увидела то, чего не заметила раньше: над хэллоуинцами зависла упряжка Санты, отсветы факелов золотили полозья его саней. Вот это настоящий сюрприз! Салли радостно улыбнулась и только теперь поняла, что Джек, нахмурившись, остановил взгляд на чём-то вне зоны её видимости. И выражение его лица ясно говорило: что-то пошло не так.

* * *

Как он сюда попал?! Откуда узнал, зачем пришёл?..

Гость благодушно улыбался, нимало не смущаясь и не боясь разношёрстной компании. О, как Джек ненавидел змеиную улыбочку, играющую на тонких губах этого лживого блюстителя верности! Своими методами, весьма прямолинейными.

Валентин не выказал ни малейшего страха, когда морда волколака остановилась буквально в полуметре от его лица (специально или случайно Джек позволил зверю подойти чуть ближе, чем того требовали правила хорошего тона). Больше того — Владыка сердец даже протянул руку и потрепал чудище за ухом и даже не лишился этой самой руки. Волколак расширил ноздри и чуть качнулся назад. А Повелитель тыкв, с усилием придав лицу удивлённо-радушное выражение, соскользнул с покатой спины и протянул гостю руку.

— Мистер Валентин! Какая честь для меня и для города! Вам повезло: вы выбрали для визита удивительно удачный (удивительно неудачный!) день! Дело в том, что сегодня наша с Салли свадьба, и я с радостью приглашаю вас присоединиться к торжествам! (И пусть у тебя челюсть отвалится!).

— Спасибо, Джек, я думаю, везение тут ни при чём, — одними губами улыбнулся Валентин, крепко пожимая протянутую руку.

— Простите?

— О, я пережил слишком много свадеб на своём веку, чтобы не чувствовать их шестым чувством. Или десятым...

И даже через портал? Занятно. Что тебе нужно?..

— И вы, вероятно, явились с тем, чтобы...

— Расширить свой кругозор и порадоваться за вас с Салли, конечно! Рад, что вы смогли разрешить то небольшое недоразумение, которое между вами возникло...

Хороший эвфемизм для слов "почти полная катастрофа".

— ...И сегодня окончательно вступите в своё "долго и счастливо"!

О-о, "долго и счастливо"! Ты бы хотел сразу перейти к заключительной части, ведь так? Той, про которую часто забывают.

— Вне всякого сомнения! Очень долго и очень счастливо! — сказал Джек чуть резко, чувствуя, что ещё немного, и вся дипломатия полетит к чертям.

— Приятно слышать! А то в тот раз я оставил вас и в особенности вашу невесту в несколько ином состоянии...

Не. Говори. Ничего. Больше!

— Теперь, слава Хэллоуину, всё хорошо, и, несомненно, так и останется, — отчеканил Повелитель тыкв.

Если ты не припрятал в рукаве очередного сюрприза вроде замаскированного катализатора.

Валентин, всё так же продолжая улыбаться, склонил голову в духе "живите долго и счастливо — пока можете".

Джек присмотрелся к нему повнимательнее. Последний раз они виделись в тот злосчастный день, когда Салли должна была вылить Противотуманное зелье в фонтан. Это могло стать её триумфом (хоть потом они и узнали, что это помогает ненадолго), но вместо этого она получила сожжённую руку... Хотя и это тоже можно оценивать двойственно: так в неё вошло Хэллоуинское пламя, спасшее ей жизнь в подземелье Уги. Слишком всё оказалось переплетено, как спутанная ветром паутина... Но этот циничный валентиновский делец, с холодным любопытством наблюдавший за "спектаклем", вызывал у Джека только жгучую ненависть. "А у вас отношения с огоньком", — сказал он тогда, и это воспоминание пламенем ударило в голову.

И к тому же эти его способы держать город под полным контролем с помощью заговорённых сердец и "премилых существ"... Но почему же его постоянно тянет в Хэллоуин-таун, что ему тут нужно?!

И кстати... Как он сюда прошёл?!

Джек, чувствуя себя последним остолопом, впился взглядом в Валентина.

Светлый Кристмас-таун да и сам Валентин-таун были открыты. Ни стен, ни чар. Джек прошёл туда совершенно свободно. Но Хэллоуин-таун был другим. От Шона Джек узнал, что прежние хозяева города и праздника — друиды — наложили защиту на стены. И чтобы войти в город требовалось разрешение. Валентин же прошёл беспрепятственно тогда и сейчас — как... к себе домой.

Кто ты?..

Незваный гость выдержал взгляд абсолютно бесстрастно.

— Как вы сюда попали? — требовательно обратился к нему Джек.

— Через портал, конечно, как же ещё? — улыбнулся он наивному вопросу.

— А вы... живы? — Реакция волколака также настораживала.

— А вы? — хитро прищурился Валентин. — Мне кажется, это вопрос философский.

— Я — нет, — твёрдо ответил Джек.

— Тот, кто ходит, говорит, любит, ненавидит и... ошибается, разве не может считаться вполне живым?.. Ну пусть будет так, если вам так угодно, — чуть склонил голову Владыка сердец. — А... Салли?

Джек моментально подобрался. Может, этот вопрос ничего и не значил. А может, и значил. Крохотная пауза не ускользнула от его внимания.

Что ты знаешь?

Джек почувствовал, как по позвоночнику паучком пробежал столь редко испытываемый им страх — вовсе не за себя.

Нет, не везение тебя сюда привело. И не любопытство. А что, что?..

— Кстати, у меня есть для вас небольшой свадебный подарок, — ещё приятнее улыбнулся Валентин и уже потянулся к полотняному мешочку, закреплённому на поясе, но тут Зельдаборн, которой надоело ждать, пока нерадивый жених наговорится с кем-то, невидимым ей, окликнула Повелителя тыкв с крыши:

— Эй, Джек, нам что, тут до Хэллоуина торчать? Давай уже с первой цифры!

Хэллоуинцы согласно загудели. Им тоже была непонятна причина задержки, а разговора они не слышали, оттеснённые волколаком и катафалком.

— Прошу прощения, что поневоле задержал действо. — Валентин учтиво прижал руку к сердцу и сделал приглашающий жест в сторону лавки. — И правда, подарок лучше вручить вам обоим... Я же не хочу, чтобы молодая невеста затаила обиду на нетерпеливого гостя. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, я буду молчаливым наблюдателем. Салли, должно быть, заждалась.

Я тоже буду наблюдать за тобой. У меня нет причины изгнать тебя прямо сейчас, но... Я буду её искать.

Джек с усилием перевёл взгляд на "Болотную ведьму" и начал выспрашивать её о молодой и прекрасной ведьме с зелёными локонами, которая похитила его сердце, когда он был ещё жив, и унесла в пучину Мутного болота как дань злобным сёстрам, у которых томится в плену. Но сердце это оказалось столь горячо, что юная красавица сберегла его для себя, и за это мерзкие старухи упрятали её в гроб в саване из паутины. И только скелет на волколаке — бывший владелец сердца — мог её спасти, вытащив из липких сетей, которыми ведьмы обмотали её стройное тело.

Зельдаборн отвечала в лад и была очень довольна своей ролью. Хельгамина в основном кивала и делала страшные глаза. Хэллоуинцы в нужные моменты сочувственно вздыхали и возмущённо порыкивали — представление им явно нравилось и было понятно. Мэр судорожно следил за ходом действия, водя пальцем по свитку, хотя в этом не было никакой необходимости. Прикрывший лицо ладошкой в чёрной перчатке Санта осторожно выглядывал из-под пальцев, боясь увидеть нечто такое, из-за чего потеряет ночной сон. А Валентин с неизменной улыбкой отошёл так, чтобы видеть крышу и, скрестив руки на груди, с живым интересом переводил взгляд с Зельдаборн на Джека — и иногда на окно лавки. Джек и сам туда посматривал, но за сеткой из паутины не было видно ничего.

Зельдаборн так разыгралась, словно это был её бенефис, часто кидая томные взгляды на гостя, на которого положила глаз ещё в его первый визит. Пора было это прекращать.

— Выбирай, старая ведьма: быть тебе несущей свечу над свадебным гробом моей суженой или лежать так глубоко в болоте, что и корни древнейших деревьев не дотянутся, — проговорил Джек последнюю фразу.

— Отведай-ка болотных огоньков, нечестивый скелет, и сам уляжешься в потаённую глубь нашего болота! — артистично подхватила Зельдаборн, бросив в него охапку пропитанных лучистым зельем войлочных шариков.

Далее их следовало сжечь на лету Хэллоуинским пламенем — не зря же Джек тренировал меткость в подземелье с рулеткой. К вящему восторгу жадных до зрелищ горожан. Только теперь это казалось плохой идеей: Валентин излишне "расширит свой кругозор". Но рука уже сама собой крутанулась — и каждый светящийся снаряд ведьмы встретился с маленьким огненным шариком.

— Бей его! — в азарте заверещала Зельдаборн, и в Повелителя тыкв понеслась ещё пригоршня "болотных огней", пущенных из четырёх рук. Джек стремительно соорудил огненный щит, и все шарики, налетев на него, в мгновение вспыхнули и исчезли. Это было ярко и красиво, особенно в подступающей темноте. Хэллоуинцы зааплодировали и одобрительно засвистели. И в этом неверном свете Джеку на миг показалось, что лицо Валентина приняло демонически-хищное выражение. Но полвздоха, чуть по-другому упавшая тень — и снова прежний нейтрально-любопытный вид...

Ведьмы уже расстреляли весь свой запас "болотных огней", и теперь полагалось их с позором изгнать в самую топь, откуда нет выхода ни живому, ни мёртвому. Зельдаборн осталась на крыше болотной "башни" картинно страдать и сыпать витиеватыми проклятиями, а Хельгамина незаметно спустилась вниз, чтобы подать сигнал Салли. И когда ведьма сошла по узкой приставной лесенке, то увидела нечто, что не входило в сценарий.

* * *

С кем Джек говорил так долго? Стена скрыла его оппонента, но во взгляде Повелителя тыкв Салли ясно различила плохо скрываемое напряжение, если не... ненависть?

Рано я стала легкомысленной, ох, рано. И всегда, видимо, будет рано...

Но потом Джек сделал над собой усилие, пожал кому-то руку, его позвала Зельдаборн с крыши... Салли приготовилась смотреть, жалея, что не слышит слов сквозь плотно прикрытое окно.

Вот гость отошёл от стены, и сейчас он повернётся лицом, и она узнает, кто...

Знакомое головокружение накатило тошнотворной волной. В глазах потемнело, и Салли вцепилась в подоконник, чтобы не упасть. Ни о каком наблюдении уже не могло быть и речи — доползти бы до этого свадебного гроба...

Уши словно набили войлоком, воздух стал пресным и горьким, как дистиллированная вода, руки окоченели...

Салли оттолкнулась от подоконника, сделала шаг, другой... И почувствовала на своей шее прохладное прикосновение, а у самого уха — шёпот.

Твоё время почти кончилось...

Повелительница тыкв попыталась скосить глаза, чтобы рассмотреть источник голоса, но не увидела ничего, кроме тёмной ткани. То, что держало её за шею, не спешило её душить — только держало и словно чего-то ждало. А перед мысленным взором Салли, как гонимые ветром листья, проносились воспоминания её жизни...

...Выжигаюший свет и жар... А потом полумрак и прохлада лаборатории... Оценивающий взгляд Дока, в котором умирает надежда. Я, прикрытая простынёй, лежу на холодном столе. А в голове угасающие обрывки чужих мыслей и чувств...

...Док морщится и кривится, но даже ему иногда нужны ингредиенты в лавке ведьм. Он отчего-то не любит ходить туда сам и посылает Гарика. А тот мало когда не перепутает яд гремучей змеи (который гораздо дороже) с ядом гадюки. Поэтому создатель однажды, плюнув на то, что "все будут глазеть", посылает меня к ведьмам. А там низкорослая ведьма, узнав, откуда я пришла, берёт меня за локоть и лукаво говорит:

- Милая у тебя мордашка. Даже странно... Знаешь, что? Вот тебе рецептик и ингредиенты на первое время, попробуй свари зелье и добавь папочке в суп. А потом гуляй на все четыре стороны, надоело, небось, взаперти сидеть такой молодой... Где мои семнадцать лет, э-эх...

Я не хочу травить создателя, это было бы как-то неправильно, он же дал мне жизнь...

- Это безопасно, дорогуша! Поспит сладенько — и дело в шляпе... Тебе нужнее это время, бери, пока я не передумала, это ж денег стоит!

Я сомневаюсь, но рука сама тянется взять...

Я просидела в башне уже семнадцать Хэллоуинов...

...Тонкая струйка зелёного варева стекает изо рта уснувшего ученого. Первый Хэллоуин, в который я сбежала из башни... Ночь, улица, фонтан... И в первый раз — таинственный Повелитель тыкв. Дышать становится как-то трудно...

...Я не знала, что за пределы города лучше лишний раз не выходить. Просто мне нравится стоять на этом холме, похожем на спираль... А Повелитель тыкв, оказывается, ходит сюда часто... И так по-доброму говорит со мной и объясняет, что за пределами города бродит разная нежить. И не вся она такая милая и безобидная, как хэллоуинцы.

Значит, это и есть Спиральный холм.

"Зови меня Джек. Все так и делают".

А меня зовут Салли!

Что ж, кажется, я буду сюда наведываться чаще...

Ах-х, как сладко и щекотно отчего-то...

...Джек... Мысли часто возвращаются к нему и к разговору...

Как же томительно сидеть в башне и выполнять однообразные поручения создателя! Дыханье лягушки неплохо маскирует зелье Мёртвого сна. Доктор всё чаще меня подозревает, но ещё разок...

"Да всё в порядке с вашим супчиком, Док, я пробовала! Видите, на губах ещё зелёное осталось? Приятного аппетита!"...

...Но в этот раз, бродя по кладбищу в ожидании неизвестно (известно) чего (кого), я забредаю не туда. Из ярко освещённой пещеры раздается гулкий хохот и шум работы больших механизмов — уж я-то их насмотрелась! Я осторожно заглядываю в зарешёченное окно и вижу какое-то странное существо. Если бы оно не двигалось, я бы решила, что это просто старый мешок. Такой он уморительный!

Но всё веселье мгновенно истлевает, когда взгляд чёрных прорезей мешка останавливается на мне. Можно ли так отчётливо испытать страх в далёком воспоминании? Теперь я точно знаю — можно.

Меня затягивает этот магнетический чёрный взгляд. Мне бы бежать, но руки и ноги слушаются ещё хуже, чем обычно. Зачем я ему?..

"Оставь её, Уги! Ты забыл, что теперь не можешь получать всё, что захочешь? Или тебе напомнить?"

Как Джек узнал, что я тут?..

..."Я же просил не выходить из города, Салли. Здесь опасно. А ты... смотришься такой хрупкой".

А я уже почти забыла о странном мешке.

"Спасибо, что вытащил меня оттуда... Джек. Мне было как-то плохо и неприятно там..."

"Это страх".

"Как ты узнал?"

"Зиро, мой пёс-призрак, вдруг забеспокоился и повёл меня к подземелью старого... друга Уги"...

...Мы возвращаемся в город через поднятые ворота.

"Я тебя редко вижу в городе, где ты живёшь, Салли?"

"В лаборатории доктора Финкельштейна".

"Мы могли бы стать друзьями".

"О-о, я никогда ни с кем не дружила! Это, наверное, здорово! А как это?.."

"Ну это значит иногда видеться, разговаривать, я могу сопровождать тебя на кладбище, если уж тебе там так нравится..."

Но тут вдруг, прерывая этот приятный разговор, появляется из ниоткуда мой создатель со всей скоростью сервопривода своей коляски и хватает меня за руку — так и оторвать недолго.

"Ах ты, несносная девчонка! Где тебя носит?! И с кем?!"

"Позвольте, доктор", — обращается к нему Джек.

"А ты! Ты-ы! Ты тут зубы не точи, я сделал её для себя вот этими вот руками, она моя собственность, неблагодарная, между прочим! Тебе мало вампирш, демонесс и прочей нечисти?! А это моя... женщина, понял?!"

"Ладно, Док, не кипятитесь, я всё понял. До свидания, Салли. Жаль..."

Женщиной Док меня ещё не называл, интересно, с чего бы он повысил меня из "девчонки"? Я чувствую, здесь есть нюанс, но какой?..⁵

...Я снова сбежала, оставив позади бесчувственное тело создателя. Кажется, я сама становлюсь какой-то бесчувственной — по крайней мере, по отношению к нему... Все чувства теперь стремятся наружу, прочь из башни, на волю... Мне повезло — я встретила Джека, но... Я стала призраком, как Зиро, что он теперь смотрит сквозь меня?..

...Случайная встреча на кладбище. Ну как встреча... Я не хочу быть замеченной. Ведь, кажется, я подслушала то, что Повелитель тыкв желал бы скрыть... Тем более, что он вряд ли счёл меня достойной быть ему другом...

...Джек окрылён новой идеей — провести... Как он сказал? Рождество. Подарить... подарки. Как это приятно, наверное, получать подарки! А дарить — ещё приятнее?..

...Стремительно приближающиеся камни мостовой — и я снова на свободе. Надо только пришить эту руку и эту ногу. Интересно, ему понравится зелье с бабочкой?.. Это... подарок. Дарить и вправду приятно...

...Цветок чертополоха обращается украшенной веточкой, а потом сгорает в пламени. В руке остаётся только обугленная палка. Что это?.. Ветка была так похожа на эту "ёлку", которую показывал Джек. Рождество... Огонь... Я должна его предупредить!..

...И дальше, всё быстрее и быстрее, как на раскручивающейся карусели, мельтешат воспоминания, сливаясь в бесформенные пятна теней и света...

..."Салли, я и не думал, что ты..." Он снова видит меня!..

..."К тебе стремился я душой..."

..."Сердце не носят на шее"...

..."А пока... Нам лучше не быть вместе"...

..."Я могу сжечь тебя одним прикосновением"...

..."Салли! Выходи за меня замуж! Здесь и сейчас!"...

..."Я твоё Пламя, а ты — моё!"...

..."Очнись! Я люблю тебя!"...

... Вдох-выдох...

Это уже не карусель, а чёртово колесо, с которого её вот-вот сбросит — прямо ...во Второй огонь.

Первый, Второй, Третий, Четвёртый... Взметнулись рыжие искры, мелькнули медные пряди...

И Темнота. Как та, что была до рождения мира. Моего мира.

Но, оказывается, помимо Темноты, в мире ещё существовал звук. Звук шагов. Хельгамина со сказочной быстротой скатилась с последних ступенек, но фигура была быстрее. Гортанное шипение — и она уже юркнула сквозь незапертую дверь лавки. Ведьма ринулась за ней, но дверь хлопнула перед самым её носом, сам собой упал в петлю массивный крючок, и пока Хельгамина с ним возилась, существо уже растворилось то ли в тени, то ли в толпе.

Ведьма с опаской повернулась к Салли — та стояла неподвижно, как статуя, широко раскрытые глаза уставились в одну точку, кожа — светло-серого цвета.

— Кто это был?! Что оно тебе сделало?.. — Она подбежала к Салли и легонько тряхнула её за плечи.

К её облегчению, Салли мгновенно пришла в себя и, крепко обняв старшую подругу, уткнулась ей в плечо.

— Не знаю... — Слова звучали глухо, а голос подрагивал. — Но из меня как будто всю память вынули грязными руками и перетряхнули...

Хельгамина отстранила Салли от себя и внимательно в неё вгляделась.

— Свадьбу надо отменять, — сказала она серьёзно. — Пусть Джек берёт своего волколака и сражается не с Болотными ведьмами из сказки, а с реальной опасностью.

— Нет! — воскликнула Салли в ужасе. — Мы столько готовились... Ни за что! — И, видя, что ведьма — сам скепсис, добавила: — Они только этого от нас и ждут!

— Кто? — выгнула бровь Хельгамина.

— Они... Те, кто постоянно нападает на меня. Те, кто насылает на меня головокружение. Те, кто сейчас пытается сорвать мою свадьбу — нашу свадьбу! — Салли чувствовала в себе закипающую злость, такую приятную... как Пламя. Там, где есть злость, нет места страху. — Так... — Она огляделась, прошла по лавке, привычным жестом извлекая с дальней полки пузырьки и мешочки. — Я возьму Перечный порошок, Взрыводел, Воспламеняющее зелье (пусть будет)... А небольшого кинжала у вас нет?

— И Умиротворяющего бальзама не забудь хлебнуть на дорожку, — хмыкнула Хельгамина, наблюдая за этими приготовлениями. — Ты как будто на войну собралась...

— Это война ко мне собралась... — опустила глаза Салли. — Но я не сдамся! — Она тряхнула головой, и тщательно выпущенные из прически пряди колыхнулись в такт.

Хельгамина покачала головой. Да уж, совсем не та робкая нежить, которая пришла учиться к ним четыре месяца назад. Повелительница тыкв. С кем поведёшься...

Сверху раздался возвышенный голос Зельдаборн.

— О-о-о, я ухожу в гнилую то-опь, чтобы сгинуть там навеки, но и тебе, скелет, будет непросто разорвать путы, в которые мы упрятали невесту! Но если разорвёшь их — знай! Будет она твоя-а-а... — И ведьма, постепенно спускаясь по лестнице, изобразила собственное утопление.

— Фух, — сказала она нормальным голосом. — Кто прима трагедии? Я — прима трагедии. Но увидев лица Хельгамины и Салли, страдальчески нахмурилась и спросила:

— Что?

— Угадай, — очень развёрнуто ответила ей сестра.

— На Салли кто-то напал. — Зельдаборн описала ладонью круг и поджала губы.

— В точку, — Хельгамина показала большой палец.

— А где Боб, кстати? — спросила Салли с подозрением.

Никогда не доверяй скелетам...

— Я его выпустила попастись — махнула рукой Зельдаборн. — Руки прочь от моей заводной игрушки! Кстати, почему ты ещё не в гробу?!

— На Салли кто-то напал, — едко повторила Хельгамина слова сестры. — Так что прости, мы тут немного задержались!

— И где останки этого кого-то? — заоглядывалась Зельдаборн.

— Упустили, — мрачно изрекла Хельгамина. — Дверь была открыта.

— Э-э... — разочарованно протянула Зельдаборн. — Всему вас учить... А я думала веник с совочком предложить. Для пепла. — Она выжидающе глянула на Салли. Но та только покачала головой.

— Это не пыталось меня убить. Оно просто держало на моей шее руку и вызывало воспоминания... В основном о Джеке.

— Хм-м... — сёстры переглянулись.

— Ладно, если ты всерьёз настроена продолжать веселье, тогда полезай в гроб, — со вздохом скомандовала Хельгамина.

— Да, а то "мы же отстаём от графика"! — спародировала Зельдаборн Мэра.

"Прима комедии, скорее. Или фарса", — подумала Салли, но послушно легла на чёрные атласные подушки и позволила себя обмотать шёлковыми нитями тутового шелкопряда. Захлопнулась сверху крышка. Хорошо, что хоть не забивают... Темнота.

Нет, не хэллоуинке же бояться темноты!

Темнота до оживления.

Темнота заточения.

Темнота её нового сна.

Кто-то в темноте...

Звуки сквозь плотно закрытую крышку пробивались с трудом, но вскоре Салли почувствовала, что её подняли, перенесли и положили вновь. И потом началось плавное движение — очевидно, её везли в катафалке на площадь. Скорее бы отсюда выбраться! Дышалось сквозь нити неплохо, но это определённо не та часть сегодняшнего дня, о которой она будет вспоминать с ностальгией.

Резкий толчок — катафалк остановился, как понадеялась Салли, на площади. Значит, скоро Джек должен наконец извлечь её из этих тенет. Она закрыла глаза и постаралась... отдохнуть? Да, пожалуй, ведь для неё день начался давным-давно. И за это время она успела дважды увидеть зловещую тень.

Кто это? Умертвие? Ещё какой-то неизвестный враг?.. Хэллоуин, кого так прогневала полуживая девушка, вся вина которой — влитая насильно кровь?

"А может, ты встала у кого-то на пути? — шепнул внутренний голос. — Кого-то, кто уже почти осуществил свой план".

Салли опустила руку на пояс и покрепче сжала мешочек с Перечным порошком.

* * *

Драгоценный гроб с Салли с чествованиями погрузили в катафалк — ни у кого это не вызывало абсолютно никаких негативных ассоциаций, Джек и сам поднялся из такого на Рождество перед тем, как полететь. Какой город — такие и традиции. Но вот Санта выглядел так, как будто его сейчас стошнит. Смотреть на него было жалко, и Повелитель тыкв, поймав его взгляд, в который раз виновато развёл руками. Мистер Клаус только с возмущением сощурился и поджал губы, как бы говоря: "Варвары!" Да, хорошо, что он оставил супругу дома — им только женских обмороков не хватало...

Джек на волколаке подъехал к окну катафалка и, просунув руку внутрь, отстучал пальцем по крышке простой ритм. Через мгновение изнутри послышался ответ. Всё в порядке.

Повелитель тыкв всю дорогу краем глазницы следил за Валентином, но тот пока вёл себя благонадёжно и до обидного не давал ни одного повода изгнать себя из города. Наоборот — трудно было представить гостя более толерантного к местным устоям. В отличие от Санты, от одного взгляда на лицо которого, самогон из пауков бы скис. Но в Санте Джек был уверен, а этот незваный торговец "долго и счастливо" с каждой приторной улыбкой казался всё гаже и гаже.

А может, я просто переношу на него своё чувство вины...

Если вспомнить, то как вообще пришла Джеку эта идея — обменяться валентиновскими сердцами?

Тогда, после первой победы над Бугименом, он не забыл дорогу в Праздничную рощу. И символ сердца, чем-то смутно знакомый, прежде заглушённый манящим мерцанием ёлочных украшений, теперь привлёк внимание Джека. А то, что открылось за той дверью... Да, на первый взгляд, мир Валентина кажется идеальным. Показался он таким и Джеку. Город-картинка, город-чарующая дымка. И столько счастливых пар на улицах. Они держатся за руки, смотрят друг другу в глаза и будто никого не замечают кругом. Даже его не сразу замечали.

А потом... Потом он и забрёл в лавку Валентина — единственного, кто не сбежал при виде хэллоуинца без плоти. А Валентин выглядел лишь изумлённым, да и то не долго. И ещё, пожалуй, — довольным. Видно, решил, что его слава распространилась аж на потусторонний мир.

"Добро пожаловать в Валентин-таун, мистер...?"

"Джек Скеллингтон, к вашим услугам".

"Весьма польщён! Меня зовут Валентин. Ищете что-то конкретное, мистер Скеллингтон?"

"Не знаю, но я никогда не видел столько счастливых лиц, как в вашем чудесном городе".

Валентин горделиво приосанился.

"О, тешу себя мыслью, что это и моя заслуга. "Долго и счастливо" — наше кредо, и я делаю всё возможное..."

"В чём же секрет?"

"Обратите внимание на эти сердца..."

Так и зародился план привести сюда Салли. Не план — горящая идея. Как всегда.

"Вот, мистер Скеллингтон, пожалуйста, посмотрите... Тут кратко выписана основная информация про талисманы... Ничего особенного, связь она и есть связь..."

На том дело и кончилось. С указанными бумагами Джек ознакомился бегло, покорённый обходительностью и обаянием хозяина лавки. А в следующий раз пришёл сюда уже с Салли.

А теперь хозяин стал (нежеланным) гостем, которому он к тому же должен услугу и который никак не желает раскрыть своих истинных планов. Джек скрипнул зубами, пока никто не видит, — и который так бесстыдно отвлекает на себя внимание от главного события сегодняшнего века.

Процессия медленно дошла-докатилась до Кислотного фонтана. Хэллоуинцы в беспорядке запрудили площадь, стараясь встать поближе к помосту, сооружённому в центре. Здесь должно было состояться Извлечение невесты из паутинного савана.

Джек спрыгнул с волколака и открыл дверцы катафалка. Оркестр заиграл свой самый живенький похоронный марш, и гроб, обвитый белоснежными эустомами, лёг на помост, слегка стукнув.

Джек подошёл и с нежностью погладил полированную крышку. Открыть эту дверцу вдруг стало важнее, чем все порталы вместе взятые. В этот момент он даже почти забыл о нежданном госте да и обо всех остальных тоже. Только он, Джек, и Салли.

С негромким скрипом отхлопнулась крышка, а под ней неподвижно лежала замотанная белыми нитями фигура. Эти нити предполагалось разрывать голыми руками, что порой порождало разные свадебные курьёзы ("болотные ведьмы" иногда шалили и вплетали неразрывные побеги ядовитого вьюна). Но Повелитель тыкв просто зажёг небольшой огонёк к радости зрителей и провёл им по верхней части фигуры. Салли Хэллоуинское пламя повредить не могло, зато лёгкие нити с готовностью почернели и опали с неё. Салли вздохнула и открыла глаза.

— Ты спас меня от болотных ведьм! — счастливо улыбнулась она. Это были единственные сценарные слова, в которые её посвятили, но они звучали так искренне после бесконечности прошедшего дня... — Чтоб мы наконец-то навсегда остались вместе!

Джек зачем-то оглянулся на Валентина, но не прочитал на этом лице, вылощенном тысячами и десятками тысяч свадеб, ничего.

Но пришёл ты к нам.

Санта, увидев живую и улыбающуюся Салли, сразу ожил и вроде даже примирился с остальным. Джек подал ей руку, и она выпорхнула из гроба, как только что рождённая бабочка из своего кокона. Ничто не выдавало тех потрясений, которые ей довелось пережить за сегодня, разве что на боку висела пара маленьких мешочков и пузырёк. Джек с восхищением оглядывал свою Повелительницу тыкв — от цветка чертополоха в причёске до последнего вороньего пёрышка подола — и в глазницах то и дело мелькал огонёк.

— Встаньте рядом, что ли, — послышался сварливый голос Финкельштейна, и все увидели, что он наводит на Скеллингтонов какое-то оптическое устройство.

— Что это, доктор? — спросила Салли с любопытством. Было похоже на подзорную трубу, выходящую из небольшого ящика.

— Усовершенствованная камера-обскура. Вы получите потом ваши, м-м, лица на тонких металлических листах. Ну и физиономии всех, кто влезет в поле обзора объектива, — добавил он, недовольно поглядывая на Мэра, который встал слишком близко к Джеку. — На память, так сказать. Это как мгновенная картинка — давно хотел попробовать. А тут вроде повод...

— О, Док, это так здорово! Спасибо вам большое, просто потрясающий подарок! — Салли отпустила руку Джека и, с непривычки путаясь в длинном, пышном платье, подошла к своему создателю и поцеловала его в лысую макушку. Тот так и застыл с аппаратом на коленях. А Салли, подумав, наклонилась и обняла его за шею.

— Спасибо... — За что она благодарила, она не знала. За возможность спустя годы увидеть своё счастливое лицо на собственной свадьбе, за то, что отпустил её, за то, что создал... Не легкомыслие — счастье — снова заполнило всё её существо, и угрозы потускнели перед этим натиском.

— Ладно, ладно... — бормотал растроганный учёный, неловко гладя её по спине. — Ты оказалась не так уж и плоха, в конечном итоге. Даже собой... Я не жалею, что вложил в тебя те части.

Салли отстранилась и удивлённо улыбнулась нежданному (нет, такому долгожданному!) принятию.

— Иди, вставай ровно и не шевелись, я проверю эту машинерию. — Док подтолкнул её к Джеку.

Салли послушалась, щёлкнул затвор, и первая зарисовка момента легла на лист металла внутри аппарата.

Щелчок.

Задумывая чёрные дела,

На небе ухмыляется луна...

Мэр читает праздничную речь, которая в разных вариациях предваряет все значимые события...

Щелчок.

Повелитель тыкв очерчивает вокруг себя и Салли огненный круг, и там они повторяют свои обеты. Никто не слышит слов за шумом огня. Так и задумано.

Ты моё Пламя, а я — твоё.

Щелчок.

— Поцелуешь меня?

— Прямо на глазах у всех?

— Это же свадьба, а не Хэллоуин, тут так принято...

— Да не шевелитесь же, получится нечётко, сами потом будете жалеть!

Щелчок.

— Танец?.. Да, именно вальс. Я же не зря так часто тебе предлагал в перерывах между попытками вызывать огонь и нападениями на тебя?

— Ну всё, я умываю руки! Снимайте сами эти ваши танцы!

Щелчок.

Чпок! Пш-ш... Хэллоуинцы одновременно открывают бутылки, которые они держали в руках, и ввысь взмывают сотни светящихся разноцветных бабочек.

— Тебе нравится? Да, это сюрприз. Я догадывался, что первая, традиционная часть торжества придётся тебе не по вкусу. Да, это я попросил Зельдаборн выведать у тебя рецепт. Теперь каждый может коснуться этой красоты...

— Нет, ну вы издеваетесь!

Щелчок.

Салли сматывает уцелевшие нити от своего покрова в плотный белый клубок, становится спиной к толпе...

— Так-так-так, — слышится голос Зельдаборн, — А ну-ка посторонитесь, дамы, мне больше всех надо! А кому Перечного порошка в глотку напихать?! Ай, нога! Уйди, по-хорошему прошу, уйди! А ты... Так, с твоим Страшнозельем на будущий Хэллоуин мне всё ясно! Э-эй, Демон, она тебя Приворотным зельем поила!! АЙ!!!

Салли усмехается и, не глядя, бросает свадебный клубок за спину. Только бы Зельдаборн оказалась достаточно проворной, а то ждёт их город вендетта и разрушения от Маленькой ведьмы.

— Йу-хуу!!! ОН МОЙ!!! Всё, я следующая выйду замуж!!!

Отлично!

Щелчок.

— Подойди к нему, не бойся, я его укротил. Он тебя признает. Его зовут Инфин. Зиро — ноль, а волколак — бесконечность.

— Здравствуй, Инфин.

— Садись!

— Что?!

— Я следом!

— Стойте, стойте, ненормальные! Вот так хорошо, ага!

Щелчок. Щелчок. Щелчок.

— Всё, специально подготовленные листы кончились, теперь можете шевелиться! Заберёте через несколько дней. Если там хоть что-то получилось, больно вы скачете...

Салли очнулась от какого-то полусна и чувства нереальности происходящего, в котором находилась с тех пор, как её вынули из гроба. Прямо на улице установили столы и выставили годовой запас напитков Старого упыря под скромный набор закусок для тех, кто в этом нуждался. Санта наконец вылез из саней и, неуклюже переваливаясь, направился к молодожёнам.

— Ну что, моя девочка, поздравляю тебя! Я вижу по твоему лицу, что ты нашла своё счастье. Пусть так и будет! — Старик постарался не смотреть так неодобрительно. — Я думаю, устраивать сейчас снег — не самая хорошая идея, а другого подарка у меня нет. Миссис Клаус, правда, хотела мне всучить гостинец, но я смотрю, вы тут все фигуру бережете... — Он боязливо окинул взглядом немногочисленные малоаппетитные кушанья.

— Можете простить мне сувениры, которые я увёз в свой первый визит, — предложил Джек.

— Ладно уж, — проворчал Санта. — А вот это для пропавшего зомби-мальчика. — Он достал из-за пазухи чудом уместившийся там самый настоящий рождественский подарок — в коробке и с бантом. — Подарите ему на Рождество от меня.

— Спасибо! — Джек бережно принял подарок, глядя на него, как на чудо. — Обязательно передам! А пока прошу вас, пользуйтесь нашим гостеприимством! — Он окинул широким жестом тёмную, мрачную площадь, хищно скалящиеся тыквы, грубые деревянные столы, которые ломились разве что от криво выдутых бутылок, нежить всех мастей... — Хм-м...

— Ничего, — ухмыльнулся в бороду Санта. — Иногда полезно заскучать по дому. — И уже без особой боязни отошёл куда-то. — А на Рождество с меня ёлка на эту площадь, — добавил он, полуобернувшись.

И очень вовремя — откуда-то, как снег на голову летом, выскочили Шито, Крыто и Корыто и возбуждённо затараторили:

— Ну это было круто — с огнём!

— И с гробом!

— И вообще!

— А мы тут...

— ...сочинили...

— ...вам поздравление!

Крыто вытолкнула вперёд Корыто, он поковырял мостовую ножкой, откинул руку в сторону и принялся читать наизусть "поздравление". Когда он сбивался, Шито сердито ему подсказывал, а Крыто, несомненно, автор, поблёскивала искорками глаз в тени.

— В чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице... — Было много упоминаний летающих гробов, замшелых крестов, воющих привидений и прочих милых подробностей. Но закончилось всё неожиданно искренним пожеланием в стиле "долго и счастливо" — только настоящего, хоть и по-хэллоуински.

Салли распростёрла руки, но ребята уже аккуратненько слиняли, чтобы не подмочить репутацию излишними нежностями. Впрочем, Крыто передвигалась, как настоящая леди, в своём длинном платье и даже отставила мизинчик в сторону, взяв со стола металлическую кружку. А Корыто, воровато оглянувшись, сунул Салли в руки контрабандную бомбу-вонючку ("на всякий случай").

Джек от души надеялся, что большей части хэллоуинцев и в голову не придёт одарить их подарками (памятуя об их специфических представлениях), но вот и Мэр нерешительно толокся подальше от троицы и теперь подошёл, сверкая довольным лицом и свежим, хрустящим свитком.

— Со всем почтением! — Он торжественно передал Повелителю тыкв свиток.

— Что это? — полюбопытствовал Джек.

— Ну как же? До-ку-мент! Здесь записано, что в ночь с двадцать первого на двадцать второе июня 1994 года вы сочетались законным браком, засвидетельствовал... Мэр.

-Ох-х!.. — Джек и Салли переглянулись и одновременно рассмеялись. А градоначальник, казалось, обиделся.

— Спасибо, Мэр, — утешил его Джек. — С вами не пропадёшь! Не знаю, что бы я без вас делал...

— О, не стоит, Джек! — мгновенно разулыбался Двуликий и попятился, наступив на ногу бесшумно подошедшей Джуэл. Она не издала ни звука, а только тревожно оглянулась на своего создателя, который разговорился о чём-то с Сантой. Мэр рассы́пался в извинениях и протянул к ней руки, но она опустила глаза, ускользнула, отвернулась... Градоначальник вздохнул и отошёл.

— Салли, — обратилась Джуэл к своей сводной сестре. — Доктор не снабдил тебя скелетом... Что было необязательно, когда ты была из ткани и листьев. А сейчас... Вот. — Джуэл протянула Салли какой-то свёрток и опять оглянулась на Финкельштейна. — Теперь тебе надо больше заботиться о сохранности этого тела. Я сконструировала это для тебя -что-то вроде внешнего скелета, надеваешь, и он защищает тебя от ударов извне, чтобы сосуды с кровью не повредились...

Салли развернула подарок — лёгкая, но прочная ткань с нехарактерным для ткани звоном заструилась в руках. Она была не сплошная, но полосы, очевидно, прикрывали места, где шли сосуды, расположение которых Джуэл было известно не хуже Дока.

Повелительница тыкв только потрясённо покачала головой, с благодарностью обнимая сводную сестру и шепча что-то, что только им двоим и было понятно...

— Ну вот, Джуэл, а ты говорила, что ничего не можешь создать! — с восхищением сказал Джек. — Салли это просто необходимо!

Джуэл ответила несмелой полуулыбкой, а потом умоляюще сложила руки.

— Только ему не говорите!

Не было смысла уточнять, о ком речь, и Джуэл тоже отошла, уступая место сияющей Зельдаборн с паутинным клубком в руках (похоже, она теперь с ним не расстанется и спать с ним будет) и снисходительно усмехающейся Хельгамине.

— Мы не знали, что подарить тебе, Салли... — начала Большая ведьма.

— О, ничего не нужно, вы подарили мне сначала полёт, а потом саму жизнь! — воскликнула Салли. Метла и Эостре. Этого не забыть.

— ...поэтому вот, держи. Ты спрашивала как-то. — Хельгамина не стала упоминать, что буквально несколько часов назад, и протянула Салли маленький дамский кинжал в простых чёрных ножнах. — Я использовала его, ещё когда училась у Гизелы... Пыталась учиться. Для того, чтобы взять кровь или кость.

Кровь или кость. Да, Салли помнила... И от этого мрачные предчувствия, которые она так тщательно загоняла вглубь, опять начинали клубиться, как ядовитые испарения над топью болотных ведьм.

Видимо, на её лице это отразилось, потому что Зельдаборн с осуждением крякнула:

— Тоже мне подарок, сестрица! Нет бы подарила, я не знаю, зелье для разжигания страсти, хотя им это, скорее всего, не нужно, в отличие от тебя...

— С этим, мне думается, смогу помочь я, — сказал Валентин, выросший из мрака, как призрак. — Раз пришло время подарков...

Джек не забыл о нём, нет. Но Владыка сердец всю церемонию держался в тени и только "расширял свой кругозор", поэтому Джек выпустил его из виду. А сейчас... Он ждал чего-то. Что гость проявит наконец себя и свои истинные цели.

Салли, только сейчас поняв, кто явился к ним собственной персоной, тихо вскрикнула и схватилась левой рукой сначала за грудь, где пульсировало сердце, а потом за правую руку.

Бессознательно встав, между ней и Валентином, Повелитель тыкв изо всех сил старался не скалиться раньше времени.

Ну дай мне повод!

Рука Валентина опять скользнула к поясу, и он вынул из мешочка небольшую бутылочку.

— Что это? — спросил Джек, хотя ответ ему уже был известен.

Что это, изысканное оскорбление? Угроза? Намёк на то, что мы в твоей власти?

— Я думаю, в тот раз вы по достоинству оценили этот напиток, — с хитрецой улыбнулся гость. — Вино Валентина, конечно же. Ничто так не разжигает страсть... И всё остальное.

— О-о, а можно мне? — встряла греющая уши Зельдаборн.

Валентин посмотрел на ведьму, как на пустое место.

— И вы дарите его нам на свадьбу? После всего, что было? — Джек ждал чего-то подобного, но всё равно поразился такой беспардонности.

— Да, а что тут такого? — легкомысленно рассмеялся Валентин. — Это вполне традиционный подарок на наших свадьбах.

— Да? — оскалился в ответной улыбке Джек. — Хорошо, давайте его сюда! — Он почти выдернул бутылочку с катализатором у Валентина из рук и с размаху швырнул о камни. Тёмная жидкость шипела и пенилась, пока не встретила яростную струю Хэллоуинского пламени.

— А вот так у нас традиционно поступают со всякой мерзостью! — дерзко сказал Повелитель тыкв.

— Что ж... — Улыбка Валентина не сползла с его лица, но стала какой-то приклеенной, как плохо наложенный грим на мертвеце. — Так даже интереснее, — изрёк он. — Я, пожалуй, достаточно воспользовался вашим гостеприимством и расширил свой кругозор. Вынужден откланяться — в делах любви покой нам только снится, сами понимаете. — Он слегка поклонился. — Живите "долго и счастливо", как говорится! — Один уголок рта приподнялся выше другого, а может, это тень так легла.

Валентин развернулся и пошёл прочь. Нежить, которая уже не пировала, привлечённая Хэллоуинским пламенем и зловещим видом своего короля, расступалась перед высоким гостем. Джек всё ещё стоял, сжав кулаки, и смотрел ему вслед.

Отойдя на несколько шагов, Владыка сердец вдруг обернулся и впился взглядом в лицо Салли. Она хотела опустить глаза, но что-то не давало ей разорвать зрительную связь.

А Валентин почти осязаемо щупал её лицо взглядом — это было неприятно, как касания слизняков.

— Я уже вижу в твоих глазах изменения. Подождём. Дальше будет всё быстрее, даже и без вина. А сейчас ещё слишком молодо-зелено... — и повернулся спиной.

Салли вздрогнула всем телом и покачнулась, точно у неё выбили опору.

— Я изгоняю тебя из Хэллоуин-тауна! — зло крикнул вслед Валентину Джек, обняв Салли за плечи. — Больше ты сюда не явишься!

— А больше и не надо, — бросил через плечо Валентин. — Тут и без меня дело сладится. И это, — он показал ладонью на пояс Салли, где к пузырьку и мешочкам прибавился кинжал, — тебе не поможет.

* * *

Jingle bells, jingle, ик, bells...

Санта и сам не заметил, как оказался рядышком с доктором, как его... Франкен... Эйн... Финкельштейном и сам затянул надоевшую песенку. Бр-р, это всё их самогон из пауков виноват, неужто и впрямь из пауков?.. Наверное, просто название такое. Пьётся, как талая вода, в крови горит огнём, в голове разлетается разноцветными хлопушками... Если бы Санта знал, что наутро и в голове, и во рту как червивые бородавки будут, то пить бы он не стал. Блажен незнающий...

Джек уже посадил свою прекрасную невесту на жуткого волколака и увёз куда-то, и хэллоуинцы праздновали в своём режиме.

А пока Санта доверительно рассказывал Доку, как он испугался, когда его похитили сюда и особенно испугался Уги. И, у-у, мерзкая троица! Хорошо, что они почему-то к нему не подходят, хотя кидают насмешливые взгляды и перешёптываются.

Финкельштейн осоловело кивал и отвечал невпопад.

— А она... Как я вылепливал каждый изгиб этих скул из специального ударопрочного фарфора! А потом мозг... Обе половинки... Чудом уцелевшие... Я надеялся!.. Э-эх!..

Джуэл с опаской и неодобрением смотрела на мужа.

— Да ты просто чёртов гений, да простят меня эльфы! Создать такое совершенство!.. А миссис Клаус совсем меня закормила... Как на убой! Ну вот скажи, мне подарки разносить, а я в трубу не лезу!

Олени также с опаской и неодобрением смотрели на господина Клауса. А ещё — на ошивающихся неподалёку вампиров, которые так и норовили погладить их по жирным, лоснящимся бокам. Конечно, летом-то застоишься...

— А она потом р-раз — и сбежала!.. Другой, третий... Несносная девчонка... Впрочем, теперь пусть Джек с ней справляется! — Учёный мстительно расхохотался.

— ...И главное, сидишь целыми днями, только письма от деток читаешь. Ничего не происходит!

— Зато у нас только и делает, что происходит! — неожиданно в струю отреагировал Док. — То туман, то руку сожгут, то полгорода попропадает... Со мной в том числе.

— О-о, ты тоже был у него в плену? — с сочувствием спросил Санта.

Док промолчал, уткнувшись в свою кружку.

— Ладно, главное, выбрались... — миролюбиво сказал добрый волшебник. — Давай за это!

Финкельштейн, не глядя, чокнулся.

— Что-то у вас тут весело, как на похоронах! — возвысил голос опьяневший Санта. — Давайте хоть песню споём! Ох, что-то все повылетали... Ну да хоть вот эту:

Jingle bells, jingle bells, jingle all the way!

Oh what fun it is to ride

In a one-horse open sleigh...

---

Примечания:

¹ В нашем переводе здесь почему-то "Быть или нет быть?", хотя в оригинале ясно слышно "Trick or treat?" ("Сладость или гадость?").

² Цитата, как всегда :)

³ Эустома — яркий цветок, который часто можно встретить в свадебных букетах. Однако её применяют и для траурных церемоний.

⁴ Волколак (здесь) — неразумное животное типа большого ездового волка, как во второй части "Властелина Колец". На них там ездили орки. "Скелет на волколаке" у меня вроде "принца на белом коне".

⁵ Ну очень мне охота Джека оправдать за игнорирование чувств Салли в каноне. Логичные теории — моё всё!)

Ох уж эта куцая любовная линия в мультике, которая на одной только Салли и держится!

Но вот каким тоном Джек произносит "Салли", когда просит её сшить костюм, какая там музыка... Всё-таки какое-то особое отношение ощущается. Бережное — вот отличное слово!

Как он ей осторожно машет ручкой, когда она ему дарит зелье с бабочкой, как будто и рад бы, но что-то мешает...

А потом у него такое лицо глупо-потрясённое, когда он увидел Дока с вновь созданной Джуэл...

В общем, я готова просеять все детали через тенденциозное сито своего восприятия, чтобы намыть самородков достоверной большой и чистой взаимной любви??

Уж простите мне эту слабость!)

Арт https://www.instagram.com/p/B7Yoz7roBTj/

Ещё арт!

https://vk.com/wall230101_5119

Салли разложила на столе немногочисленные свадебные подарки (и хорошо, что немногочисленные!). Кинжал Хельгамины. Экзоскелет Джуэл. Бомба-вонючка Корыто (Салли невольно улыбнулась). Всё — для защиты. Как будто постоянно находиться в состоянии возможной жертвы — её жребий. И только мгновенные картинки Дока — для радости...

Но прошёл уже год с памятной свадьбы перед всем городом, и ни один из этих предметов Салли, слава Хэллоуину, не понадобился. Первое время она ещё носила на себе подарок Джуэл, но потом забыла надеть раз, другой, и теперь ткань, отдающая металлическим холодом, лежала на полке позабытая.

Фигура в плаще, которая поселила столько страхов и сомнений в душе и грозила скорым окончанием времени Салли, исчезла вслед за покинувшим Хэллоуин-таун навсегда Валентином. По крайней мере, Джек не преминул сопоставить эти два факта, когда Салли всё-таки ему рассказала. Она уже поняла, что такими вещами лучше делиться с тем, кому доверяешь... Узнав об этом, Повелитель тыкв сгоряча даже хотел посетить Валентин-таун ещё раз с пламенным приветом его владыке, но ничего из этого не вышло. Когда он распахнул дверь с сердцем и прыгнул, то ноги упёрлись в землю внутри пустого ствола. Портал был закрыт. Для одного Джека или для всех хэллоуинцев — этого никто проверять не стал. Потому что нечего там делать остальным хэллоуинцам — без Пламени и без чёткой цели.

Джек тогда ещё долго бушевал и сожалел, что дал мерзавцу уйти, а Салли втайне радовалась, что пропала загадочная тень и головокружения вместе с ней. Прекратились и нападения. Целый год спокойной жизни — в это уже почти не верилось! Джек распространил слухи о сгоревшем от прикосновения к Повелительнице тыкв дипе по всему городу и не пожалел красок, и вампиры с упырями держали свои кровожадные инстинкты под контролем.

Пронёсся осенними листьями Хэллоуин для двоих(1). Снежинками от Санты кольнуло в нос и щёки Рождество. Господин Клаус не забыл, и центральную площадь Хэллоуин-тауна действительно украсила пышная пахучая ёлка, вся в разноцветных огоньках и шариках. Жители дивились ярким непривычным цветам и смотрели на перемигивание лампочек до рези в глазах. Итан получил свой подарок на Рождество и был рад, как обычный ребёнок. Некоторые хэллоуинцы даже припомнили прошлый год и попытались сделать друг другу подарки, но, так как суть они не уловили, традиция не прижилась. А Джек и Салли на этот раз сбежали сами и провели следующий после Рождества день в гостях у Санты(2). Миссис Клаус косилась на гостей с подозрением (если не сказать больше), но когда Джек поведал ей, что, к его глубочайшему сожалению, не может оценить приготовленных ею кушаний, посмотрела на него с искренним сочувствием и наконец расслабилась. А после рюмки привезённого в подарок самогона из пауков она уже, хихикая, рассказывала историю знакомства с будущим мужем. Сам Санта пить не стал — только руками замахал в ужасе.

Нахлынул противоречивыми воспоминаниями День Святого Валентина, неизвестный в Хэллоуин-тауне. Салли рассказала про то, кто создал механические сердца на самом деле до того, как они попали в руки к Валентину, и Джек поразился такому совпадению. Но что это за средоточия, Скеллингтоны всё равно не знали. А сердца неизменно отсчитывали своим биением секунды, минуты, часы...

Разгорелся и угас Эостре, и только в этот день Салли ощутила словно зов куда-то — вместе с лёгким жжением в правой руке и в груди. Нет, там её не ждут. Зато дома у неё есть своё Пламя.

Отцвёл Белтейн, и Повелительница тыкв осознала, что страшные воспоминания как будто отодвинулись и больше не мешают дышать, как дым той поры. А через несколько дней после Белтейна Скеллингтоны молчаливо вспомнили свою первую свадьбу — под куполом. Слишком много тогда было пережито страха и боли, чтобы беззаботно праздновать. Вспомнили и Оборотня.

Но историю своей земной жизни Джек не раскрыл даже спустя год. Всё это казалось ему каким-то постыдным, о чём он сам бы с радостью забыл. Он только зарывался лицом в волосы Салли и радовался, что кто-то его всё-таки любит. Но забыть так и не смог. А она не рассказала про сон, который один только и нарушал её покой весь этот лучший в её жизни год. Зачем? Там только огонь и темнота — ничего не ясно. И собственные руки в перчатках.

* * *

Джек неслышно подошёл сзади, положил ей руки на плечи и тоже стал рассматривать фотографии, вытравленные на гладких металлических листах какой-то кислотой. Не самый простой способ, но Док безупречен, как всегда. В основном картинки были монохромными, но там, где светились фонарики или алел костюм Санты, был добавлен цвет. И кожа Салли голубела, как осеннее небо.

Там, где молодожёны двигались, не слушая ворчливых указаний Дока, и особенно в танце, контуры чуть размывались, но всё равно лица можно было рассмотреть чётко.

Салли долго с улыбкой всматривалась в каждую картинку. Всего их было чуть больше десятка, но каждая — как произведение искусства от науки.

— Надо же, никогда бы не подумала, что Док на такое способен, — в очередной раз подивилась Салли, разглядывая фотографию, где они стояли в огненном круге. — Это просто чудесно!

— Ну он же сделал тебя, значит, со вкусом и мастерством у него всё выше всяких похвал, — ответил на это Джек, беря следующую картинку, где были крупно изображены их лица. И что-то тревожное толкнулось в груди. — Салли, тебе не кажется... — он посмотрел на неё, потом на картинку, потом опять на неё, — ...что в тебе что-то изменилось?

Салли взяла фотографию и вгляделась. Да, что-то такое есть. Как будто здесь щёки пухлее и волосы чуть ярче... Впрочем, это же искусственно нанесённый цвет... Но при беглом ежедневном взгляде в зеркало она ничего не замечала. Салли подняла глаза на Повелителя тыкв. Он смотрел с беспокойством, как давно уже не смотрел — почти год.

— Валентин же говорил о каких-то изменениях, которые он видит в твоих глазах, — проговорил он медленно. — Но я ничего не замечал. А теперь... Сравнивая с этими картинками, я вижу разницу.

— Какую? — спросила Салли, нахмурившись. Внутри у неё что-то заныло, отчаянно сопротивляясь новым тревогам, утягивая обратно в сладкую бездну безопасности...

— Не знаю... Что-то неуловимое. И в то же время очевидное. Не могу понять.

Салли взяла из его рук лист и подошла с ним к зеркалу. Под глазами отражения как будто залегли тени, обострились немного скулы...

— Вроде ничего особенного, — сказала она нерешительно. Но позабытая тревога уже сжала шею.

— Ты не хочешь... — начал Джек осторожно, — чтобы Док тебя осмотрел?

— Что? Нет! Я отлежала у него на столе на десять бессмертных жизней вперёд!

— Он разбирается в тебе как никто другой. И... — Джек замолчал. Возможные последствия эксперимента, о которых упоминал Док, не давали ему покоя.

"Диапазон возможных результатов от вечной жизни до быстрой смерти..."

— Ты так говоришь, словно я какой-то механизм...

— Вовсе нет! — горячо уверил её Джек, поднимая Салли из кресла и разворачивая к себе. — Но ты нормально себя чувствуешь? Ничего необычного?

— Всё в порядке! — ответила она как можно увереннее.

Но жучок беспокойства уже прополз в мозг, огляделся и начал устраиваться на жильё, выгрызая себе норку.

* * *

Волколак — существо не то чтобы разумное, но по уму превосходит собаку. И по преданности не уступает, хотя и очень выборочно.

Свирепый зверь признал укротившего его Повелителя тыкв, полюбил Бегемота, который в нём души не чаял и баловал, как милого щеночка, но больше всех привязался к Салли с того самого момента, когда взгляд диких золотых глаз встретился со взглядом зрачков-точек. Инфин удивлённо расширил ноздри, повёл ушами и... ткнулся Салли в плечо, совсем по-человечески вздохнув. Ей оставалось только осторожно погладить косматую голову и кинуть на Джека изумлённый взгляд. Тот и сам не ожидал такого, но этот нежданный защитник для Салли — лучший подарок на свадьбу. И снова защита... Защита поможет от внешних опасностей, а если враг затаился внутри?..

Дни текли за днями, только щёлкало табло на ратуше, отсчитывая дни до Хэллоуина. Ещё чуть больше месяца...

Чем ближе к празднику, тем сильнее Мэр впадал в панику и всё смелее припоминал Джеку прошлый год, когда Повелитель тыкв вероломно не явился в большой мир. Салли приберегла для себя пузырёк Страшнозелья и с трепетом ожидала свой первый выход в мир людей. Шито, Крыто и Корыто изгрызли все ногти в ожидании своего дебюта. По их словам, они приготовили "нечто особенное"! Джек посмотрел на это "особенное" и решительно отмёл две трети. Ребята не расстроились, они ведь специально приготовили в три раза больше. Хельгамина и Зельдаборн барыжили (другого слова не подберёшь!) Страшнозельем за две цены и, конечно, Салли не обидели, хотя ей это было почти безразлично.

А Джек, втайне промаявшись всё это время, решился, наконец, взглянуть своей боли в глаза.

* * *

Чёрный лес встретил его уютным гробовым молчанием. Здесь было достаточно уединённо для его плана, даже кладбище казалось слишком людным — туда ведь может зайти Салли на свои грядки с Ведьминым корнем. А Джек не хотел... По крайней мере, сейчас. Чёрный лес — то, что нужно. Но и этого ему показалось мало, и он шёл, пока не добрался до Праздничной рощи.

А может, ты просто оттягиваешь момент.

Закатные лучи сюда не проникали, отсечённые тёмными колоннами деревьев. И символы праздников уже начинали светиться в подкрадывающихся сумерках.

Джек не знал, кто из них может быть не упокоен, но он позовёт всех. И если она явится и взглянет на него... Возможен ли другой исход?.. Он покачал головой.

Действуй. Правильно, не правильно, но ты всегда действовал — решительно и безрассудно. В этой жизни...

Джек, не медля больше ни мгновения (он и так медлил больше года!), закинул череп кверху и издал нечеловеческий вой. И когда затихла меж молчаливых стволов последняя протяжная нота, он устремил взгляд в ночное небо и стал ждать. Прошла минута. Другая пронеслась, чтобы исчезнуть навсегда среди голых чёрных ветвей... И ему уже стало казаться, что зря он себя изводил и ничего уже не произойдёт, как вдруг — не с неба, а откуда-то из-под корней почти сравнявшегося с землёй пня — заструился блеклый зеленоватый свет и выплыл серо-жемчужный призрак. Один. Да, Джек так и думал. Остальные, несомненно, упокоились, но этот призрак...

Джек искал взгляд полупрозрачных глаз, но он ускользал, лицо отвернулось от него... Он подошёл почти вплотную и медленно протянул руку вперёд, почти коснувшись границы, которая разделяла мерцание призрака и темноту леса, почти... В лицо сильно дунуло холодом, призрак резко вскинул голову и разразился пронзительным воплем, в котором слились крики диких гусей, плач ребёнка и волчий вой. Отголосок крика заметался внутри черепа, как раненая летучая мышь, неприятно завибрировали кости... На мгновение взгляды Джека и призрака встретились, мелькнула искра узнавания... Изумления, боли, досады, ненависти... Но больше всего — безумия. Фигура подалась Джеку навстречу, он инстинктивно отшатнулся, и она, всё с тем же рвущим душу воем, обвилась вокруг него и канула обратно под корни.

Банши(3)! Ты бы мог решить, что это справедливо... Так почему ты втайне надеялся, что и эта душа упокоена?..

А если нет, то хоть одно слово — в лицо. И ответить — в первый раз...

Но рядом больше никого не было. С ним не хотели общаться — и ничья смерть этого не исправила.

Джек обхватил себя руками и попытался согреться мыслями о том, как был здесь с Салли... Надо поскорее вернуться к ней! Плохая это была затея...

Он быстрым шагом направился к дому. А подземные омуты, которые он ненамеренно пробудил, источали гнилостное мертвенно-зелёное сияние, всё ярче и ярче. Врата, запертые друидами, открылись.

* * *

Первый год после свадьбы было ещё почти не заметно, только по фотографиям Джек и увидел разницу. От Литы до Мабона(4) ещё можно было списать изменения на большую нагрузку в лавке — за пару месяцев до Хэллоуина ведьмы обычно выходили из спячки и начинали активно зельеварить, а значит, и Салли. Повелительница тыкв пропадала там с утра до вечера, не отходя от кипящего котла. Пусть.

Но с осеннего равноденствия похудевшее, посеревшее лицо Салли, её поблекшие волосы стали замечать и остальные хэллоуинцы. Мэр порой кидал на неё странные взгляды. Хельгамина и Зельдаборн переглядывались с беспокойством, без слов делясь своими опасениями. А те, кто погрубее, зубоскалили, что Повелитель тыкв совсем ушатал молодую жену за этот год.

"Дальше будет всё быстрее, даже и без вина".

Одна Салли ничего не хотела замечать и, проходя с опущенными глазами мимо зеркала, радостно уверяла, что у нее всё лучше, чем когда-либо в жизни. Какой Док? Нет, ни за что! А сам Финкельштейн заперся в своей лаборатории и в городе не показывался.

Джек твёрдо решил, что после Хэллоуина сгребёт Салли в охапку и отведёт к Доку. Отнесёт, если понадобится. Нет, и метла не спасёт — он подстережёт. Ухнув из-за плеча — пора вспомнить былые навыки. И Инфин не поможет. Док был прав: такая она упрямая...

Но до Хэллоуина они не дожили — так, как прежде.

* * *

Джек стал спать чутко. И начал замечать то, чего не замечал раньше. Каждую ночь, перед рассветом, Салли тихо вскрикивала и распахивала глаза, блестевшие во тьме, как августовские звёзды. Один раз он спросил её, не снился ли ей кошмар, но она ответила, что не помнит, закрыла глаза и притворилась спящей. И потом он уже не спрашивал, исподволь следя за её лицом в сереющем полумраке. Что ещё изменилось в этом лице за прошедший день? Были ли тени под глазами такими глубокими вчера или это игра сумерек?..

Джек уже почти уснул сам, убаюканный размеренным дыханием Салли, как вдруг в отдалении послышался смягчённый расстоянием вопль. Но именно тот вопль, спутать невозможно. Крик резал по слуху зазубренным ножом и вызывал худшие воспоминания. Вздрогнула, просыпаясь, Салли и прижалась к Джеку, ища защиты.

— Что это?..

— Это банши.

Значит, одним разом всё не обошлось. Призванная единожды душа теперь не уйдёт так просто. Она зовёт? Зря он...

— Не бойся, — успокоил он Салли, прижимая её к себе. — Банши не войдёт в город без разрешения. А на кладбище я тебя провожу, если понадобится. Эта нежить ничего не сделает, только воет...

— Откуда оно взялось?

— В Чёрном лесу иногда появляются разные существа, — неопределённо ответил Джек. — Потусторонний мир гораздо больше Хэллоуин-тауна...

— Это я знаю, — кивнула Салли. Эта мысль, казалось, её успокоила, и она чуть расслабилась, снова прикрыв глаза.

Пора было вставать, между осенним равноденствием и Хэллоуином — всегда самая горячая пора. А утро уже прокралось в город, как Чёрный кот на мягких лапках. Джек поцеловал Салли в макушку и со вздохом вылез из-под её руки. Крыто ещё хотела с утра пораньше показать ему какую-то "занятную идейку", и Повелитель тыкв надеялся, что не придётся опять ей запрещать. А то ребята разочаруются в возможностях праздника и опять начнут мелко пакостить своим же.

Джек оглянулся на сжавшуюся в комочек Салли.

— Ты идёшь сегодня в лавку?

— Да... — пробормотала она глухо. — Сил что-то нет. Устала...

Сил нет... Устала... Никогда раньше ты не говорила так о себе. Тем более утром.

— Сходишь к Доку? Может, он тебе что-нибудь даст.

Салли тут же раскрыла глаза и резко села на кровати.

— Никогда я больше не позволю ему что-то влить или вколоть мне! — сказала она твёрдо. На лице явственно выделялся отпечаток подушки. — Я обещала себе... — Салли потёрла лицо руками, успокаиваясь. — Ничего, глотну чего-нибудь бодрящего в лавке. Мне надо идти зельеварить, я только вчера поставила новую партию... Ведьмы деликатно уходят, когда дело доходит до Зельемонстра, говорят, он меня больше любит... — Она слегка улыбнулась, но получилось как-то бледно.

Джек долго вглядывался в неё. Да, после Хэллоуина надо тащить её к создателю, несмотря на протесты. А сейчас совершенно нет времени. Время... Почему у него ощущение, что его всё меньше?.. Ещё и банши теперь наворачивает круги вокруг города, не давая хэллоуинцам спать диким воем.

Словно услышав эти мысли, банши опять издало унылый вопль, другой, третий... Джек застыл на месте. Одно существо не может сливать свой голос в хор! Не помня себя, он выбежал из дома, в три прыжка одолел лестницу... Скорей! Туда, к воротам, где в сторожке сжался в кулёк перьев трусоватый привратник...

Сквозь редкие прутья ворот было видно всё. Кружащие вдоль стен банши. Кровожадная нечисть всех мастей. Стрыги, дьявольские псы, личи, баггейны, слуа, глэстины... Самая зловещая нежить, которая только существовала на потустороннем свете. Они не могли войти. Но Хэллоуин-таун со своими клыкастыми обитателями вдруг показался маленьким и почти милым. И он был в кольце.

* * *

Ничего не подозревающая об осадном положении города Повелительница тыкв медленно собиралась к ведьмам. Где она вчера оставила свой тёплый плащ? Он ей нужен: иногда на неё накатывал стылой волной озноб, особенно в вышине, и это неприятно напоминало первое время эксперимента. Не его ли последствия накрыли её теперь? Скорее всего. Оттого Салли и озлобилась опять на Дока. Она не хотела больше иметь дела с создателем, который сначала попытался подавить их с Джеком зарождающиеся чувства (о, теперь она поняла нюанс про "женщину"!), и потом творил с ней что-то странное и опасное. И главное, непонятно — зачем. Для чисто научного интереса слишком монументально.

А изменения, которые каждую ночь и каждый день выискивает в её лице беспокойный взгляд Джека... Она и сама видела их. Она даже могла бы дополнить картину рассказом о том, что ей теперь чаще приходится испытывать усталость и холод. Что она стала забывать, казалось, намертво выученные вещи. Что волосы стали сухими и ломкими, а пальцы ослабели. Но она молчала и упрямо цеплялась за своё "долго и счастливо".

Ничего. Это меня не убьёт. Меня убьёт Второй огонь.

"Ты проживёшь свою жизнь прежде Второго огня".

В голове почему-то мелькнуло и погасло слово "экспоненциально"(5). Салли едва вспомнила, что оно значит.

Она сердито тряхнула волосами. После Хэллоуина надо попросить у ведьм передышку. Нет, она души не чает в зельеварении, но ежедневные схватки с Зельемонстром утомляют. Найдя наконец свой плащ, Салли вышла из дома. В отдалении раздался вопль банши.

* * *

В мастерской закипало будущее Страшнозелье, и Салли, с плошкой Умиротворяющего порошка наготове, пристально следила за диаметром лопающихся пузырей. Ещё немного... Минута...

Тридцать секунд...

Двадцать...

Десять, девять...

В глазах потемнело.

Восемь, семь...

Плошка задрожала в руке, посыпался на пол порошок.

Шесть, пять, четыре...

На поверхности зелья угрожающе надулся единственный, самый большой пузырь.

Три, два...

Салли в панике увидела, что плошка почти пуста, попыталась выключить огонь в горелке...

Один!

Пузырь лопнул, и склизкий, вонючий Зельемонстр вынырнул из котла и сомкнул жидкие челюсти на запястье Салли. Она закричала от боли и ужаса. И тут же Пламя стекло по её руке и превратило чудище в шипящий пар и неприятные ошмётки.

На крик тут же примчались Хельгамина и Зельдаборн, которые в другом помещении только и успевали обслуживать покупателей. Салли, дрожа, смотрела на обожжённую руку. От зубов Пламя её спасло, но монстр сам по себе по температуре был как кипяток, и правую руку жгло нестерпимо. Опять...

Хельгамина сообразила быстрее всех.

— Срочно сюда! — Она рывком поставила на столешницу ведро самой обычной воды и погрузила в него руку Салли. — Ничего, ничего. Всё пройдёт. — Она погладила Салли по голове. — Кто из нас не становился закуской Зельемонстра в своё время...

У Салли по щекам текли слёзы.

— Я же никогда не ошибалась... А тут... В глазах потемнело.

— Ты переутомилась, совсем мы тебя загоняли... Давай Зельда тебя проводит домой. Вот мазь от ожогов, намажь. Вот так... До Хэллоуина заживёт! Пойдём. А Страшнозелье я доварю, не переживай.

Геройствовать и сопротивляться Салли не стала. Как и пытаться сесть на метлу. И как она тогда долетела до башни Дока с сожжённой рукой?..

Зельдаборн заботливо взяла её под другую руку и крикнула покупателям, что у них инвентаризация, обед и короткий день.

Но не успели Салли и ведьма сделать и двух шагов от лавки, как к ним подскочил запыхавшийся и очень встревоженный Джек.

— Салли! Хорошо, что я тебя застал! Что у тебя с рукой?!

— Обварилась зельем, — ответила она слабым голосом. — Голова закружилась...

Джек нахмурился ещё сильнее.

— Срочно к Доку! Давно надо было...

— Нет.

— Я сказал, срочно к Доку! Для твоего же блага!

— Вы все просто помешались на моём благе! Док, ты... Как будто вам лучше известно, в чём оно состоит! И никто никогда не спросит меня!..

— Ох-х! — Джек наклонился, без предупреждения обхватил её за талию и перекинул через плечо. — Нет времени спорить! — И повернувшись к опешевшей Зельдаборн, бросил. — Город в осаде. Скажи Мэру и Хельгамине. Но больше никому! И приходите к Финкельштейну.

Салли пыталась вырваться, но сильное, до тумана в глазах, жжение в руке не давало ей вздохнуть, и она только бессильно трепыхалась на плече у Повелителя тыкв. А он уже нёсся к лаборатории Финкельштейна — месту, где она "родилась" и где сейчас её скорее всего вновь положат на стол.

* * *

Джек произвёл такой грохот своим стуком в дверь (будто громового звонка ему показалось недостаточно), что испуганная Джуэл открыла им быстрее, чем он смог бы сказать: "С Рождеством вас! Счастливого Хэллоуина!".

Повелитель тыкв со своей слабо сопротивляющейся, но очень возмущённой ношей ворвался в полутёмный холл, и Джуэл еле успела отойти с его пути.

— Где Док?!

— Наверху, а что случилось?.. — спросила она робко.

— Мне не нравится то, что происходит с Салли. А сейчас она ещё обожгла руку зельем. — Джек широкими шагами пошёл вверх по пандусу, и Джуэл едва за ним поспевала. Убрав свешивающиеся волосы от лица Салли, она взглянула ей в лицо и обомлела. Джуэл не видела сводную сестру несколько месяцев, и за это время Повелительница тыкв изменилась так... Неужели Джуэл была права?.. Она судорожно выдохнула. Пусть доктор вынесет свой вердикт.

Они ввалились в лабораторию, где Док рассматривал в микроскоп чьи-то ткани. Учёный поднял голову от окуляра и вопросительно уставился на вошедших.

— Возвращаешь? — поинтересовался он у Джека с ехидцей.

— Мне не до шуток, Док! — отрезал Повелитель тыкв. — Она обожгла руку зельем и вообще... Она мне не нравится в последнее время.

— Об этом надо было думать, когда ты её брал. — Финкельштейн остался верен себе, но махнул рукой на стол. — Клади. Коли сможешь...

Салли, до этого обвисшая в каком-то полузабытье, отчаянно забилась, забыв даже о боли. Она кричала, ругалась, плакала, кусалась и била ногами и рукой всё и всех. Куда там! Джек стальной хваткой прижал её к столу, а Док и Джуэл притянули ремнями.

— Салли, пожалуйста, не сопротивляйся! Ты только себе хуже сделаешь... — попытался утихомирить её Джек.

— Ты!!! И ты меня предаёшь! — выплюнула она со злыми слезами. — Не в первый раз! Вы все хотите моей смерти!!!

Док хотел протянуть ещё один ремень по "ключицам", но то ли Салли и впрямь уверила себя, что её хотят убить, то ли её состояние достигло максимального накала, по коже пробежало Пламя и едва не подожгло её создателя. Тот резво отдёрнул руки и откатился. Покоробились толстые ремни. Но огонь быстро угас, и теперь Салли лежала на столе, обездвиженная, оглушённая болью и мнимым предательством.

Джек осторожно погладил её по спутавшимся волосам.

— Никто ничего плохого тебе не желает и не сделает, ты же знаешь... Я не позволю.

— Ты бы меня к Умертвию отправил — для моего же блага, — проговорила Салли сквозь зубы, бесполезно дёргаясь.

— Отправил бы. Если бы оно помогло.

Она только кинула бессильный уничтожающий взгляд. Вид у Джека был виноватый, но решительный.

Док уже замаячил близ неё с вечным шприцем, игла вошла в тело, как в подмороженную тыкву. И как она ни пыталась удержаться в сознании силой воли, её унесло туда, где не было никаких забот. Но и жизни не было тоже.

* * *

— Фу-ух, ну и задала жару девчонка! — Док пристально осмотрел свои руки в чёрных перчатках и, не найдя подпалин, перевёл взгляд на бесчувственную Салли. — Что ты с ней делал эти месяцы? Выглядит паршиво.

Джуэл тоже смотрела на Повелительницу тыкв широко распахнутыми глазами, в которых блестели непролитые слёзы, и на лице застыло выражение ужаса и неверия.

— Да ничего я с ней не делал! — возмутился Джек. — Тут надо скорее вас спросить, не отдалённые ли это последствия вашего, — он проглотил эпитет, — эксперимента!

— Хм-м... — Док подъехал к столу и точными движениями прощупал Салли с головы до ног, не обойдя и обожжённую руку. — Это ерунда, — подытожил он, имея в виду руку. — С прошлым разом не сравнится. Заживёт сама. — Учёный скосил неодобрительный взгляд на баночку с мазью от ожогов, которая виднелась в кармане платья Салли, и тронул шею. Когда-то эта мазь помогла и ему. — Но мне не нравится тургор и цвет её кожи. Я сделал её больше двадцати лет назад, и она почти не менялась, а теперь, так быстро... Мне надо взять ткани на анализ. — Он задумчиво почесал подбородок и с опаской глянул на Джека.

— Ну так берите, — нетерпеливо ответил Джек. — Мы же для этого и пришли!

Да уж, "пришли" — не совсем верное слово.

— Она всё равно мне этого не простит... — добавил он.

— Да куда она денется... — пробормотал Финкельштейн. — Мало она, что ли, за тобой бегала...

Джек промолчал. Док, делая аккуратные надрезы, брал ткани из разных точек, а потом замазывал места забора хирургическим клеем. Джуэл, закусив губы, смотрела в неподвижное, застывшее в напряжении лицо сводной сестры.

— Всё, — сказал Док, убирая инструменты. — Я гляну, что там, заходи через пару дней. Один.

Джек кивнул.

— Когда она проснётся?

— Хочешь — сейчас, — ответил учёный, встряхивая содержимое какой-то колбы и испытующе посмотрев на Джека.

Вряд ли Салли очнётся в безоблачном настроении...

— Давайте чуть позже, — решил он.

Док усмехнулся, но спорить не стал.

Оглушительный удар звонка-колокола заставил всех вздрогнуть, и Джек только тут вспомнил, ЧТО вообще привело его в лавку. И это, кстати, была не боль в механическом сердце.

— Кто там? — подозрительно крикнул Док в переговорное устройство.

Но вместо ответа по слуху циркулярной пилой резанул крик банши.

— А это ещё что за птица... — скривился от резкого и неприятного звука Финкельштейн.

— Город окружён нехэллоуинской нечистью, — кратко пояснил Повелитель тыкв, будто этого было достаточно. — А звонили, должно быть, ведьмы и Мэр, которых я позвал сюда.

— А-а! — оскалился Финкельштейн. — Опять твой так называемый "малый совет"! Другого места не нашлось...

— Джуэл, открой, пожалуйста, — обратился Джек к безмолвной нежити. — И... — Он посмотрел на нахмуренное даже в медикаментозном сне лицо Салли. — Давайте спустимся вниз.

Он потом всё объяснит ей... Потом. А пока...

Неужели ты пробудил не одну банши?..

Внизу несмело переступал с ноги на ногу Мэр и с одинаково серьёзными лицами стояли ведьмы. Да, даже Зельдаборн.

— Где Салли? — поинтересовалась она первым делом.

— Я её отключил, пусть поспит, а то некоторые её загоняли, — ввернул Док.

Ведьма поджала губы, но ничего не сказала. Они и правда с сестрой в предхэллоуинской гонке за наживой использовали таланты Салли на полную.

— Что стряслось? Что за жуткий вой? — спросил Мэр по долгу службы, хотя ответ он явно знать не хотел. — Зельдаборн наговорила каких-то ужасов.

— Город окружила чуждая нам нежить, и они очень хотят войти, — мрачно сказал Джек. — Я о таких только читал ещё при старом библиотекаре Владе. Но почему-то никогда не задавался вопросом, куда они делись...

Наверное, думал, что вымерли, глядя на монументы непривычных существ на кладбище. Оказалось — нет, и теперь вполне настойчиво стучат им в ворота.

— А может, они просто хотят поселиться в Хэллоуин-тауне? — с надеждой предположил Мэр. — Их много?

— Много, — вздохнул Джек. — Мне показалось, не меньше, если не больше, чем хэллоуинцев. Но, может, вы и правы, Мэр, и я всюду вижу врагов... Я выйду к ним и попробую поговорить.

— Всё это очень героически и, безусловно, не оставит равнодушным ни одно женское сердце, о победитель Болотных ведьм! — проворковала Зельдаборн. — Но мне не улыбается потом объяснять Салли, почему тебя по косточкам разобрали... Поэтому давайте пошлём дорогушу Мэра, его не жалко.

Градоначальник с возмущением посмотрел на ведьму, но та только сделала невинные глаза.

— Я выйду, надо же узнать, что им нужно, — сказал Повелитель тыкв. — На крайний случай, есть Пламя.

— Мы будем недалеко, — подала голос Хельгамина. — Если что, вытащим тебя оттуда с воздуха. А Салли... — добавила она, словно прочитав мысли Джека, — лучше пока не летать.

Да, это правильно.

— Пусть Салли пока побудет у вас, — обратился Джек к Финкельштейну. — Я потом приду за ней.

— Какие мы оптимисты, — проворчал Док, и половина его фразы потонула в душераздирающем вопле банши.

Джек, Мэр и ведьмы довольно быстро добрались до ворот. Джек смутно надеялся, что по пришествии они не обнаружат никого, что нежить пощёлкает зубами на неприступный для них город да и уберётся восвояси. Но всё осталось, как прежде. Клубились и вопили банши, готовили свои тёмные ритуалы личи, чистили оружие слуа. Их мёртвые кони злобно ржали.

— Счастливого Хэллоуина, — похлопала Зельдаборн Джека по плечу в напутствие. — Не знаю, как вам, а по мне они выглядят не очень-то дружелюбно.

Повелитель тыкв решительно протиснулся через прутья решётки. Город остался за спиной, но пока ещё вот он, рядом — только руку протяни.

— Что вам нужно? — громко обратился Джек к нежити.

По рядам незваных гостей прошло волнение, и самый высокий лич прошелестел:

— Занять этот город, который принадлежит нам по праву.

— Он не принадлежит вам, но если вы хотите стать его жителями...

— И проход в мир людей. — Лич словно не слышал ответа. — Проход, который закрыл для нас король-друид.

Так вот оно что. Друиды оставили в городе только ту нежить, которая согласилась не вредить людям всерьёз. А остальную каким-то образом изгнали. Да, в летописи было что-то про Великий Раскол... Джек тогда искал другое и не обратил особого внимания. Светящиеся ямы около Праздничной рощи! Это и есть врата. Одна призванная на беду душа открыла их для всех остальных! Но как она туда попала? Раскол же произошёл гораздо давнее...

Лич поднял отливающий мертвенным светом меч и приблизился к Джеку.

— Открой ворота города, скелет.

За его спиной сгрудилась толпа нежити, злобно сверкая глазами и блестя клыками.

— Я не даю вам разрешения войти! — предупреждающе оскалился Джек.

— Тогда мы войдём без спроса — по твоим костям.

Лич неуловимым движением крутанул меч, и Джек едва успел отскочить. Но город стал дальше от него.

Что ж, они пришли не с миром. Повелитель тыкв уже ощутил в груди жар, а в руках — Пламя. Он бросил шар в Лича, но тот встретил его своим мечом, и огонь впитался в лезвие, не причинив ему вреда. Воинство неупокоенных мертвецов слуа оседлало своих коней и окружило Джека со всех сторон, окончательно оттеснив от спасительного города. Огненный круг на земле — и они остановились. Кони, сердито шипя, пытались затоптать неугасимое Пламя, но в итоге отступили.

— Помнится, раньше Пламя расплавило бы мой меч, — усмехнулся Лич, разглядывая идеально гладкое лезвие. — Вы ослабели за время нашего изгнания. И где же друиды?

— Теперь я вместо них! — дерзко ответил Джек.

— Значит, битва будет недолгой, — заключил Лич удовлетворённо.

Джек яростно смотрел на своего противника и не чувствовал в Пламени былой силы. Он попытался выпустить огненного зверя наружу, но не было больше никакого зверя. Некого сдерживать — внутри было пусто, и только этот, почти обычный, холодный огонь остался ему подвластен.

Раздался крик банши, совсем рядом, так что захотелось лишиться слуха, и в этом вопле потонул свист пущенной кем-то из слуа пращи. Снаряд пролетел над кольцом огня, и лишь один язычок лениво дёрнулся ему вслед. Праща крепко примотала руки к телу, но Джек быстро пережёг верёвки. Камни упали на выжженную землю.

Джек вскинул голову и огляделся. Совсем рядом колыхалась банши, и только кольцо огня разделяло их. Почувствовав взгляд, нежить опять разразилась леденящим воем, вызывающим внутри черепа неприятный резонанс.

— Джек! — раздалось сверху. — Надо уходить! — Это Хельгамина кружила над его огненным убежищем. — Пригаси Пламя, я не Салли! — Из рукоятки её метлы торчала стрела.

Джек мановением руки осадил огонь, Хельгамина опустилась, и он уже почти залез на метлу позади неё, но тут через опавший круг перескочил дьявольский пёс, известный охотник на ведьм, вцепился в заднюю часть метлы, и метловище хрустнуло у него в зубах. Джек тотчас засветил ему огненным шаром в морду и поднял круг обратно на высоту роста, но теперь рядом стояла Хельгамина, с неверием глядя на две неравные части своей метлы. А другие дьявольские псы, почуяв ведьмин дух, подбирались вплотную к огню, готовые напасть при малейшем шансе.

С визгом пронеслась над головами воинственная Зельдаборн, рассыпая Перечный порошок направо и налево, а вслед ей летели стрелы и пращи.

— Пойдём! — прокричал Джек Хельгамине сквозь шум огня. — Я попробую сделать для нас коридор! — Он разомкнул круг со стороны города, и вдаль побежали две параллельные дорожки. Но чем дальше, тем слабее питало их Пламя, и в итоге они сошли на нет. Зато к разрыву тотчас устремились дьявольские псы и слуа. Лич держался в отдалении и наблюдал.

Джек встретил врагов несколькими огненными шарами и замкнул круг вновь, но... Знакомая усталость уже начинала накатывать жжением в костях. Значит, несмотря на окончательную гибель Уги, нельзя пользоваться Пламенем бесконечно долго. Надо медленно продвигаться к городу, стирая и заново воздвигая защитный круг. Хватило бы сил...

— Зельдаборн, уходи! — крикнул Джек ведьме, которая с улюлюканьем в очередной раз лихо ушла от летящего снаряда. — Мы постепенно дойдём внутри круга!

В воздухе просвистела праща, и пришлось опять жечь верёвки. Стрелы пока ещё не пролетали сквозь Пламя, но Хельгамине они точно причинят больше вреда, чем ему.

Вдруг завибрировала от топота земля, и откуда-то со стороны Чёрного леса вылетел волколак, на ходу расталкивая верховых слуа и баггейнов.

— Инфин!

Над загривком волколака витал Зиро, который теперь часто сопровождал своего большого товарища. Инфин подошёл вплотную к огненному кольцу. Стоило попробовать...

Повелитель тыкв быстрым движением разорвал преграду и, подхватив ведьму, вскочил на спину огромного зверя. Инфин только этого и ждал — он припустил к городу гигантскими прыжками, а Джек посылал назад шары Пламени. Когда они достигали цели, враги вспыхивали и сгорали, но раньше... Раньше огненный демон не оставил бы от них ни шерстинки, ни зуба.

Перед лицом метались банши, крик заполнял всё существо, но ворота, которые Мэр в спешке поднял, чтобы пролез массивный волколак, стремительно приближались. И когда хэллоуинцы уже почти добрались до входа в город, пущенная кем-то слишком метким стрела угодила зверю в плечо. Но он, застонав, всё же сделал последний рывок и скрылся в воротах. С лязгом упала решётка.

Первая вылазка окончилась провалом. Сломанная метла, раненый волколак... И неприятное открытие — Пламя теперь не спасёт их от врагов.

* * *

Целая, невредимая и оттого всё такая же беззаботная и к тому же взбудораженная схваткой Зельдаборн разорялась уже второй час.

— Нет, ну вы только подумайте! Тихоня-скромница, а скелет на волколаке спас именно тебя! Да у меня мечта всей жизни была, а ты!.. Э-эх!..

Но Хельгамине было не до этих нападок. У неё. Сломалась. Метла. Трудно представить себе что-то более убийственное для ведьмы. Конечно, можно сделать новую, но метла — это как домашний питомец, талисман, честь любой ведьмы... Хельгамина не привыкла выражать свои чувства. Но она прятала глаза и не реагировала на слова.

Джек переломил и вынул из груди стрелу, застрявшую между рёбер. Хорошо, что она не повредила сердце... Плохо, что она вообще была выпущена. Вся эта нежить... Которую изгнал и заточил далёкий и дальновидный король-друид. И которую сейчас выпустил импульсивный король-скелет с ослабевшим Пламенем. Ох-х... И главное, всё зря.

Банши своим криком довершила картину самобичевания.

А пока они все отсиживались в сторожке привратника, переводя дух, оценивая повреждения и думая, что делать дальше. Нежить бесновалась снаружи, скалясь на выжженные пятна на земле, но войти всё так же не могла. Слава давно почившим друидам! Только зачем осаждающим столько факелов, ведь ещё светло?..

— Я пойду заберу Салли, — сказал Джек вслух.

На это ему понадобится больше решимости, чем выйти за ворота.

Он выбрался из маленькой будочки и глубоко вдохнул. Пахло дымом. Дымом от его сгоревших жертв? Слишком сильно, ветер должен был уже отнести его!.. Джек взлетел на городскую стену. Нежить отступила в Чёрный лес. А вокруг Хэллоуин-тауна, неспешно разрастаясь, обвилось, как уроборос, кольцо огня. Горела трава на кладбище. Полыхали тыквенные поля. Горел незаменимый Ведьмин корень. Спиральный холм вырастал из огня скрюченным щупальцем. Пламя подбиралось к городским стенам. Не Хэллоуинское, а самое обычное, над которым Джек не имел власти. И жаркий вой огня сливался с криками банши.

— Что я наделал... Что я наделал...

---

Примечания:

(1) Фанфик "Золотая осень для двоих". Там я на Хэллоуин услала всех хэллоуинцев в мир людей — делом заниматься. А Джек и Салли остались. https://ficbook.net/readfic/8691467

(2) Фанфик "Подарки для Санты": виагра и философия))) https://ficbook.net/readfic/10334088

(3) Банши — существо из кельтской мифологии, призрак или фэйри (не то, которым посуду моют). Известна диким воем и тем, что предвещает смерть.

Личи — маги-некроманты, выглядят примерно как скелеты.

Остальная нежить взята с сайта drui.ru

(4) Мабон — осеннее равноденствие, 21-23 сентября, ровно через полгода после Эостре. Праздник Колеса года.

(5) "Экспоненциально" от "экспонента" — быстро растущая функция.

Примечания:

Интересный арт от Anariana

https://vk.com/wall230101_5140

Молодой Док и его первая жена) Как с картины "Рождение Венеры" сошла!

Арт Джек-банши

https://vk.com/wall230101_5135

---

Джек неподвижно сидел около кровати и ждал.

Когда на город уже опустились пахнущие дымом сумерки, он вернулся к Финкельштейну и забрал Салли домой. К счастью, она ещё не проснулась. Лишние свидетели им не нужны. Джек осторожно перенёс лёгкую Повелительницу тыкв домой и уложил на кровать. Док сказал, что до ночи она должна очнуться естественным образом, а от пробуждающего укола Джек отказался.

Огонь вокруг города только закоптил стены, но внутрь проникнуть не смог. Он выжег окрестности Хэллоуин-тауна, и так достаточно мрачные, и теперь от пепелища тут и там исходили струйки дыма, где-то треснул от жара старый крест или обвалилась крыша склепа. Но в Чёрный лес пожар не впустила сама нежить, которая там укрылась. Если бы огонь охватил лес и таящуюся там Праздничную рощу… Страшно представить. В сотни раз приятнее жить в Хэллоуин-тауне, когда знаешь, что есть возможность ненадолго его покинуть и насладиться яркими красками.

Притихшая наконец Зельдаборн увела опустошённую сестру обратно в лавку. Мэр, нервно теребя полудохлого паука-бабочку, залез в катафалк и уехал в ратушу — переваривать увиденное и успокаивать нервы подробными записями причинённого тыквенным полям ущерба. Слава Хэллоуину, Мистер Хайд успел шмыгнуть в город, едва увидел чужих.

В сущности, хэллоуинцам пока ничего не угрожало, стены не пропустят пришельцев. Но эти же стены уже начинали давить, Джек это чувствовал. Хорошо, что жителям почти не нужно заботиться о пропитании. Но и осаждающие не бросят свои посты и не пойдут мародёрствовать по соседним деревням — за неимением деревень. Противостояние нежити… Это может затянуться надолго.

И вот теперь Джек в сотый раз всматривался в родное лицо, слушал отдалённые крики банши и ждал. Он считал, что поступил правильно, но как объяснить это ей? Для неё эта башня и этот стол — как осиновый кол для вампира. Даже её спящее Пламя пробудилось, как на смертельную опасность!

Задумавшись, Джек чуть не упустил момент. Салли глубоко вздохнула, веки дрогнули, и она вернулась из безмыслия и бесчувствия во вновь ставшую опасной реальность. Взгляд пробежал по комнате и остановился на нём.

— Ты… — Голос звучал хрипло, и столько в нём было горечи и разочарования, что Джеку стало больно. Что бы он сейчас ни сказал, какие бы логичные доводы ни привёл, она не услышит.

Поэтому он просто осторожно прилёг рядом и только тут понял, как вымотался за этот безумный день. Салли тут же отвернулась от него, задела обожжённую руку и зашипела от боли.

— Больно? — сочувственно спросил Джек, чтобы хоть как-то разорвать это колючее молчание. Он смутно помнил теперь, как в детстве, настоящем земном детстве, разбил у отца какую-то пробирку с кипящей жидкостью. Это были незабываемые ощущения…

Салли не ответила. Он тронул её за плечо — она сердито дёрнулась, стряхивая руку. Тогда он обхватил её обеими руками, крепко-крепко, осторожно, чтобы не причинить лишнюю боль, и гнев и обида Салли прорвали наконец ледяное, как дыхание банши, безмолвие. Опять она билась и рыдала, но Джек её не выпускал, а только шептал ласковые слова. Объяснения потом. С объяснениями ему поможет Док. А пока нужно вернуть тепло и Пламя.

В конце концов Салли затихла, выговорив все обвинения и выплакав все слёзы, и, обессилев, уставилась невидящим взглядом ему в грудь.

— Что это? — вдруг спросила она, проведя пальцем по дыре во фраке.

Скрывать правду не имело смысла, всё равно она скоро узнает…

— Это от стрелы, — ответил Джек тихо.

— Кто в тебя стрелял?! — Салли уже, казалось, забыла все свои обиды и, отстранившись, сама теперь ловила его взгляд.

— Нежить, которая стоит за городскими стенами. Я занимал себя, как мог, пока ты… спала.

— Враги? Опять враги? — Салли страдальчески нахмурилась, в глазах пробежала тень страха.

— Они не войдут в город. А там… Мы обязательно что-нибудь придумаем. Обязательно.

— Ох, Джек!.. — Она спряталась у него на груди, переосмысливая весь сегодняшний день, который начался с крика банши, потом дикой спешки Джека, когда он отправился с ней к Доку вместо того, чтобы заниматься более глобальными проблемами… На душе снова стало тепло и щекотно — как тогда, когда он впервые вытащил её из подземелья Уги, ещё толком не зная.

— Ты сражался?

— Да, и не сказать, чтобы очень успешно…

— Стрела…

— Чтобы повредить мне стрелой, надо сильно постараться. Но Пламя… уже не то. Пришлось спасаться бегством под прикрытием Пламени и грозной Зельдаборн с воздуха.

— Это я виновата! — горестно воскликнула Салли. — Если бы ты не разделил его…

— То Морок бы над тобой надругался. Я ни о чём не жалею. А с этой нежитью разберёмся — в своё время…

Главное, чтобы с тобой всё было хорошо.

Теперь Салли сама обняла его со всем чувством, с запоздалым страхом, кого она могла сегодня потерять, и замерла. И когда настоящий сон постепенно успокоил дыхание, им снова было тепло вдвоём.

* * *

Инфин сам вырвал стрелу из своего тела и не подпускал никого к ране — ни Джека, ни Бегемота. А выглядела она достаточно скверно, мало ли чем смазывает стрелы чуждая нежить… И только когда Салли спустилась по лестнице, чтобы приласкать громадного зверя и поблагодарить за спасение самой дорогой для неё посмертной жизни, волколак вздохнул, прикрыл глаза и позволил прикоснуться к себе. Из раны сочился зеленоватый гной и исходил неприятный запах, и Инфин подволакивал ногу, когда пытался идти. Сходить в лавку за зельями и мазями для него? Повелительница тыкв уже сделала несколько шагов, но зверь ткнулся горячим сухим носом ей в ладони, надрывно поскуливая от боли. Белки глаз заметно покраснели.

Салли было жалко его до слёз, здоровая рука неосознанно погладила воздух над раной, будто желая стереть её… И в этот момент с ладони неожиданно сорвалось Пламя и охватило рану. Салли в ужасе отдёрнула руку, взвыл от резкой боли волколак, но устоял на ногах. А когда Пламя потухло, на месте истекающего гноем отверстия от стрелы осталась только чёрная впадина и обгорелая шерсть. Инфин опасливо встал на лапу и, хоть и прихрамывая, но сделал несколько шагов. А потом вернулся к Салли и прижался мордой к её груди. Ей оставалось только гладить его жёсткую шерсть и осмысливать произошедшее. Её Пламя не только убивает, но и… лечит?.. Тех, кто стал ей дорог? Но не её саму.

Салли искренне надеялась, что новое умение ей больше не понадобится. Но узнать о нём — самое время.

* * *

Днём ещё можно было как-то отвлечься, но ночью крики банши драли когтями душу. Даже затыкай уши (у кого они есть) подушкой — звук проходил сразу в мозг (у кого он есть). И на каждый вопль банши отзывался злобно-жалобным воем волколак, ночевавший у подножия лестницы дома Скеллингтонов.

Джеку пришлось провести городское собрание, чтобы познакомить хэллоуинцев с новыми реалиями. Горячих голов было немного, хотя будь жив Оборотень, он бы обязательно предложил выйти и дать бой пришлой нежити. Остальные же выражались аккуратнее и выползать из города не жаждали. Зато они с надеждой спрашивали про Хэллоуинское пламя, и Повелителю тыкв было нечего им ответить. Слухи про первую вылазку в городе ходили исключительно героические — Мистер Рэйвен постарался — и для хэллоуинцев вопрос разгрома осаждающих состоял только в том, когда у их короля дойдут до несчастных руки. Пусть и остаются в этом блаженном неведении.

Салли практически без уговоров осталась на несколько дней дома, и на собрании она не была тоже. Она вообще старалась теперь поменьше показываться на глаза другим жителям, чтобы не привлекать настойчиво-любопытные взгляды. Впрочем, пока хэллоуинки ещё не злорадствовали: по вампирским канонам красоты, например, Повелительница тыкв стала только интереснее.

Хельгамина заперлась в мастерской и зельеварила без передышки, ловко избегая нападок Зельемонстра по методу Салли. Зельдаборн смотрела теперь на сестру с редким для неё сочувствием и всё думала, как уговорить её связать новую метлу. Но пока Хельгамина отказалась в резкой форме, отчеканив, что она не достойна. Не уберегла метлу — походит пешком, не развалится.

А Док сидел в лаборатории над микроскопом, сосредоточенно чесал мозг и тёр глаза. То, что он видел, ему совершенно не нравилось. На образце ткани из «грудной клетки» Салли было особенно много некоего чужеродного вещества. Налёт чего-то тёмно-красного.

Финкельштейн хирургически точным движением отделил тончайший слой и переместил на предметное стекло. Нет, он такого не вливал. Может, это его и спасёт… Джек ведь, кроме оскала, необдуманных поступков и изгнания из города, способен ещё и на убийство — Док видел это собственными глазами.

А тут ещё и Джуэл своей математической моделью в нос тычет. Она, де, ещё до его похищения что-то там просчитала… Ну да, стоит отметить, с обработкой данных логическое полушарие по-прежнему справляется превосходно. Признаться, иногда его не хватает…

Док устало выключил свет в микроскопе и прижал пальцы к покрасневшим глазам. На душе (нет, это просто шалят электрические сигналы в нейронах!) противно скребли крысы и выли банши. И не только из-за опасений по поводу реакции Джека.

* * *

Салли очнулась от жара в груди. Отголосок сна… Отзвук, отблеск, отпечаток…

Когда ты перестанешь делать вид, что всё в порядке?

Когда ничего другого уже не останется…

Рука привычно скользнула в сторону, чтобы ощутить успокаивающе тёплое присутствие рядом, но нашла лишь пустоту остывшей постели.

Салли села так резко, что в глазах потемнело. Механическое сердце спокойно пульсировало, а значит, всё должно быть в порядке, но беспокойства это не убавило. Столько раз уже эти своенравные талисманы подводили их — в самый нужный момент…

Салли спустила босые ноги с кровати, и каменный пол тут же выпил жар из ступней. Она вздрогнула и поспешно оделась. Портьеры скрывали самый тёмный час ночи, и ещё чего-то не хватало… Через мгновение Салли поняла: слишком тихо. Молчала банши, чьи крики стали уже привычными за три дня, хоть и вызывали внутри содрогание.

Сама толком не понимая, что она собирается делать и зачем, Повелительница тыкв открыла входную дверь. В лицо дохнуло сырым острым запахом пока ещё не истлевших листьев. Неласково взглянули с равнодушного неба осенне-яркие звёзды.

Не хватит с тебя ночных прогулок?

— Нет! — Взгляд выхватил у подножия лестницы медную в свете тусклого фонарика шерсть. — Инфин! — Волколак вскинул голову и немигающе уставился на Салли. — Пойдём поищем Джека. — С таким попутчиком никто не посмеет…

Зверь тяжело поднялся и похромал к воротам с тыквой. И хоть Салли и пыталась убедить себя, что у Повелителя тыкв могут быть какие-то дела в ночное время, что город надёжно укрыт, что они могут разминуться и тогда уже Джеку придётся идти искать её, голос разума делался всё тише, уступая какому-то упрямому наваждению, даже капризу «я хочу найти его прямо сейчас».

Волколак уверенно повёл её к выходу из города. Неужели Джек пошёл ночью к пришлой нежити?! Это слишком безумно — даже для него! Но за несколько домов до ворот Салли увидела единственную в своём роде высокую фигуру. Джек стоял к ней спиной и… разговаривал с кем-то? Он вступил в переговоры с незваными гостями? Хорошо, что он остаётся под защитой…

Может, он уговорит их убраться… Не буду ему мешать.

Салли удержала волколака за шею в тени дома и прислушалась.

— Ты можешь ответить на мой вопрос? В лицо, — донёсся до неё голос Джека.

По ту сторону ворот молчаливо витало какое-то существо.

— Любила ли ты меня хоть когда-нибудь? — напирал Джек.

Салли распрямилась так, как будто у неё в один миг появился позвоночник, и, прижавшись спиной к стене, зажала себе рот руками, чтобы не издать ни вздоха. Вот так переговоры с нежитью…

А чего ты хотела? Он и так был с тобой больше года, а до этого — ещё несколько месяцев мытарств.

Салли повернула голову и прищурилась на фигуру по ту сторону.

Но это же призрак!

Да мы тут как бы все не очень живы…

Она пригляделась повнимательнее. Не призрак — банши. Они не совсем бесплотны… И судя по всему, они с Джеком давно знакомы. Салли слушала и боялась того, что ещё может услышать.

— Я думаю о тебе уже больше года — с тех самых пор, как вспомнил земную жизнь, — продолжал тем временем Джек, каждым своим словом вонзая скальпель в её «долго и счастливо».

Больше года… Всё время, что они вместе! Кто это? Его земная любовь, которую он вспомнил в подземелье Уги? И теперь он её встретил… Или… призвал?!

В ушах зашумело так, что Салли уже ничего не слышала, кроме бешеной пульсации сердца. Она яростно запустила руки в волосы. Призвал её, а заодно полчище нежити. Случайно.

Он выглядел таким искренним всё это время…

— Пока не принёс тебя на стол, как сломанную игрушку. А я тебе говорил…

Салли чуть не подпрыгнула. Голос создателя в голове — дурной знак… После огня Эостре она не слышала его ни разу. А теперь… Голос, который единственный не боялся озвучивать её страхи, неуверенность в себе, её кукольную никчёмность, снова звучал внутри.

Салли с силой обняла Инфина за шею и спрятала лицо в его резко, но успокаивающе пахнущей шерсти.

— Очнись! Я тебя… не люблю.

Слова прозвучали в голове с такой ясностью, как будто она уже их услышала, — горькой пародией на то, что было сказано когда-то. Давным-давно.

Очнись. Что ж, давно пора. Слишком долго она отмахивалась от жизни, слишком долго закрывала лучащиеся счастьем глаза. Всегда можно сделать другой выбор, сесть на метлу и улететь туда, где солнце просто круглое и ясень обращается огнём. А там уже никакие кошмары её не достанут.

Но одна половинка человеческого мозга Салли отчаянно взывала не рубить с плеча и сначала поговорить с виновником её терзаний, а второй части, со свойственным молодости максимализмом, было уже ясно всё.

А в тени соседнего дома терялась ещё одна фигура — в плаще. Это существо умело внушать «нужные» мысли. Тем, кого она выбрала своими жертвами.

* * *

За две бессонных ночи до этого Джек вышел из дома и зачем-то пошёл бродить по городу. Он знал, что часа через два проснётся от своего кошмара Салли, которую, даже несмотря на резкие крики, опутал тяжёлый сон. Ему же хотелось собраться с мыслями и, возможно, посмотреть на вражеский лагерь ночью — конечно, только со стены.

Когда он подошёл к воротам, то увидел, что по ту сторону в нескольких метрах висит неподвижно жемчужно-серая банши и периодически испускает свой вопль, словно зовёт кого. Остальная нежить обреталась поодаль. Не его ли она зовёт?..

Джек оглянулся на сторожку привратника — в окошке желтел огонёк, но никакого движения не было заметно. Он приблизился к воротам вплотную и взялся за прутья. Это именно та банши, он был уверен…

— Леди Абигайль, — позвал он негромко. Всегда только так. Даже мысленно.

Банши дёрнулась и зашипела.

Помнит ли она? Что он вообще хотел ей сказать? Что хотел от неё услышать?

«Да, Джек, прости, я была не права всю свою и твою жизнь, давай забудем и обнимемся»? Это просто смешно.

— Леди Абигайль, — повторил он утвердительно.

Банши на этот раз промолчала, только подплыла ближе к воротам.

Тысячи вопросов клубились в черепе.

«Как ты стала банши?»

«Как ты жила после нашей с отцом смерти?»

Не такие уж и важные теперь…

«Почему ты называла меня отродьем сразу после рождения?»

«Почему отец смог меня полюбить, а ты — никогда?»

«Почему ты меня даже не похоронила?»

Откровенно глупые.

— Правда ли, что я родился на Рождество? — Пожалуй, это был самый глупый вопрос, который только можно себе представить. Но он вылетел сам собой. По ту сторону решётки что-то заклокотало, и Джек с изумлением понял, что это смех. Что ж, хотя бы не вой и не шипение... И тут он вспомнил кое-что гораздо более важное, чем эти дела давно минувших дней.

— Это ты нападала на мою жену?!

За спиной послышалось неровное цоканье. Это Инфин, хромая на одну лапу, подошёл сзади и теперь морщил морду в оскале. В схватке волколак явился очень вовремя, а вот сейчас ровно наоборот…

Банши широко раскрыла рот и злобно завопила, зверь заунывно подхватил, и вопрос потонул в этих адских звуках. И та, кто была матерью Джека, метнулась от ворот, только взвился полупрозрачный светящийся шлейф. Джек крепко сжал металлические прутья в бессильной досаде.

Ничего. Я приду ещё. И ты придёшь.

* * *

Сон-воспоминание. Теперь такой редкий…

Как меня вообще занесло в этот земной городок из родного Стим-тауна?(1) Здесь всё так несовершенно, нелогично и антинаучно. Но экспериментальный воздушный шар оказался плохо управляемым, и вот я здесь.

Жаркий, каменный город. А они говорят — «цветущая»(2). В глазах рябит от пёстрых узоров на зданиях и прочих архитектурных излишеств. Обнажённые статуи прямо на улицах — это, по-вашему красиво? Сразу видно, люди здесь живут несерьёзные, могут даже карнавалы любить, чего доброго…

Но не сегодня. Первое, что мне встречается на пути, — пышные похороны какой-то, как видно, знатной особы. Рядом с гробом идут расфуфыренные мужчины со скорбящими лицами. А в гробу — я подкручиваю очки дальнего видения — милейшая девушка с непокрытым лицом. Она одета в роскошное платье, всё шитое золотыми нитями, но это всё бутафория. Высокопарные словеса: «В её облике явилась истина слов Петрарки: «Прекрасна смерть на лике сем прекрасном»(3). Особенно убивается какой-то человек с испачканными краской руками.

Так. Руки-ноги целы, голова на месте, на теле тоже вмятин не наблюдается. Так что им ещё надо?! Закапывать в землю такой шикарный биоматериал! Просто расточительство. У нас тела для экспериментов можно найти либо дряхлые, либо такие, которые по кусочкам надо собирать. Ещё и стражи порядка могут нагрянуть, хм-м… А тут… Многовато свидетелей. Подожду до ночи.

Ночь, уединённая капелла, просторный склеп. У них и тут завитки и узоры, как будто мёртвым не всё равно… Трое суток ещё явно не прошли, так что мозг и прочее я восстановлю, хотя возможна потеря памяти… Хорошо, что у меня всегда под рукой реагент, останавливающий разложение.

Какая она лёгкая! Какие длинные, мягкие волосы… Что-то падает на пол из гроба. Миниатюрная копия какой-то картины. Это она? Да, похоже, только в том виде, в каком они ложатся ко мне на стол. Возьму, пожалуй… Может, это поможет ей вспомнить. Что на обороте? «Прекрасной Симонетте Веспуччи от влюблённого мастера. Живи в вечности, Венера». Будет жить, мастер. Не будь я Виктор Финкельштейн!

Наладить воздушный шар — дело техники, но надо спешить. И вот я уже в своей лаборатории, и молодое целое тело легло на стол. Так, и почему же они позволили тебе умереть?.. Какая ерунда! Мне стыдно за вас, разодетые в парчу и золото олухи! Вместо того, чтобы навешивать лепнину на свои дворцы, лучше бы научились лечить эту так называемую чахотку! Я вставлю тебе мембрано-осмотический прибор вместо лёгких, разъеденных болезнью. А всё остальное в полном порядке. И лицо… Оно идеально соответствует золотому сечению, поэтому так притягивает взгляд?

Технологии пара устарели. Давно пора переходить к электричеству, не зря же я ездил наниматься в лаборанты к Николе Тесла. Он меня ценил… Но мне чертежи нужнее. Ничего, я оставлю генераторам его имя. Ударом пара в лицо никого не пробудишь. То ли дело — разряд тока.

Ожила? Вот и чудненько! Подожди, рано вставать, на, оденься. Помнишь, как тебя зовут?

Резкий стук в дверь. Даже не стук — удары прикладом винтовки. Что?! Подпольная лаборатория? Я вам что, крыса?!.. В следующий раз надо сделать дверь толще.

— Откуда вы взяли это тело, доктор? Теперь так просто не отвертитесь!

— А… Где вы видите тело?! Это моя… жена! Э-э… Хильдегард Финкельштейн! И вы теперь не сможете её забрать!

Просто наслаждение смотреть на это исказившееся от досады лицо! Он меня давно-о ловит…

— Поздравляю.

— И тон смени!

Ушли, наконец.

— Жена… Нет, ну, а чем я лучше других?! Пусть будет… жена. Дай-ка взгляну на тебя… Хильдегард. Похоже, память ты не сохранила. Ну ничего. Пустой мозг легче заполнить действительно нужными вещами. Будешь мне помогать. Я научу.

Она быстро учится. На удивление. И даже иногда спорит со мной. И, чёрт возьми, это даже интересно! Особенно она непреклонна, когда речь заходит о душе, этой любимой выдумке теистов и мистиков. Хильдегард даже взялась мне это доказать. У неё золотые руки и цепкий мозг, но что за «средоточия» она хочет сделать? Они соберут душу человека в сгусток? И что потом? Да что это я, нет никакого «потом», это же не возможно! Это какая-то чёрная магия, которой не существует. А вот искусственные лёгкие функционируют, как лучший дирижабль Её величества, правда?

Я показал ей миниатюру, с которой её забрал. Долго смотрит, никаких эмоций. Но надпись на обороте заставляет её пошатнуться, ну надо же! И она шепчет: «Сандро Ботичелли, Сандро Ботичелли»… Не своё имя, а имя какого-то молодчика! Но больше она ничего вспомнить не может, а я не буду напоминать ей жаркий, узорный город и «мастера» с испачканными краской руками. Она больше не говорит об этом. И только ночами я слышу монотонное бормотание во сне: «Сандро Ботичелли… Сандро Ботичелли… Са… лли…».

* * *

За день до того как Салли проснулась раньше, чем он рассчитывал, Джек выскользнул из дома, бесшумно притворив за собой дверь. Вопль звал его. Опять.

Инфину он с вечера несколько раз повторил оставаться около дома и охранять Салли, и по-звериному умные золотые глаза светились пониманием.

Она ждала его у ворот, как и вчера. «Леди Абигайль», кивок — редкое молчание в ответ.

— Это ты нападала на мою жену? — На этом вчера и прервал их волколак.

Банши молча колыхалась по ту сторону невидимой преграды.

С чего ты вообще решил, что она способна ответить чем-то, кроме воя?

Но тут из-за ворот послышался хриплый, продирающий, как ветерок на отколовшемся зубе, шёпот.

— Лес смерти отца и сына… Постепенно пустеющий дом… Все разбегаются, как прусаки… — Банши словно не слышала вопроса, хрипя то, что было нужно выговорить ей. — Тело графа в фамильном склепе… И наползающая на разум тьма… Где сон, где явь…

Графа… Значит, и ты сохранила память! Или её осколки…

Джек резко подался вперёд — к прутьям.

— Расскажи мне об отце… Пожалуйста.

Банши заклокотала.

— Графу не понять… Нувориш по сравнению с древним родом Солсбери…

Шёпот угас, как свеча от сквозняка.

— Ты нападала на рыжеволосую девушку на метле? — вернулся Джек к своему главному вопросу. Этот разговор всё больше напоминал беседу с Умертвием — хождение по кругу.

— Ведьмы на метлах… Страшные сказки… Жизнь страшнее любой сказки… Омут…

Джек напряжённо размышлял. Он же сам её вызвал, чуть больше суток назад. Значит, она не могла вредить Салли из того омута, куда попадала вся неугодная друидам нежить. А в лавку она вчера проникнуть не могла, как не может сейчас пересечь линию хлипких в общем-то ворот. Если этот омут действительно был закрыт…

…Значит, это не ты. Почему так посветлело на душе?

— Омут? — повторил он в надежде, что она скажет что-то ещё. Никогда она не говорила с ним при жизни, никогда не обращалась напрямую, как будто этим отрицая сам факт его рождения. И почти не смотрела в глаза. Но как же мучительно хочется этого внимания… После стольких лет.

Банши неподвижно мерцала, при этом совершенно не освещая ничего вокруг. Наконец она просипела:

— Ничего, кроме омута… Смерть пришла незаметно, как видение… Никакой разницы… Уже… А потом — только омут в лесу… Как трясина… По щитолотки… По колени… По пояс… А там — холод и сотни жутких тварей тянут за ноги — уже не ноги, а край савана, который теперь вместо одежды… По грудь… По шею… Ты цепляешься руками за ничто, но это болото и твари в нём сильнее… И когда омут смыкается над головой и призрак лёгких обжигает льдом, ты вспоминаешь, что всё это уже было… Когда ты утонула в болоте, блуждая по лесу в поисках успокоения… Тебя привели туда болотные огни… И тьма.

Банши замолчала. Молчал и Джек, который с волнением слушал этот длинный монолог. Он увидел жизнь графини как наяву. Постепенно охватывающее её безумие, покидающих её слуг, огромный пустой дом… И болотные огоньки, которые ведут одиноких путников в самую трясину.

Она утонула дважды. Ты рад отмщению?

Нет.

— Твой сын Джек… — проговорил Повелитель тыкв, и прутья ворот стали горячими под костяными пальцами.

Банши дико ощерилась.

— Род… Род Солсбери прервался уродом… Видеть каждую ночь — Рождество, рождающее отродье… Род…

Она будто помешалась на древности и чистоте своего рода, никого и ничто больше не принимая в расчёт.

— Я бы извинился за то, что меня произвели на свет, если бы это что-то исправило, — горько сказал Джек.

Банши невнятно зашелестела — опять про род, Рождество и отродье.

Но ещё один вопрос… Последняя отчаянная попытка…

Как же ты глуп!

— Неужели ты совсем не любила своего сына Джека? Никогда?..

Банши вздрогнула, как туман от дуновения ветра. И на миг длинные пальцы — почти как у него! — легли на прутья решётки по ту сторону. Но миг канул в прошлое, нежить бешено завопила, отдёргивая руку от ворот надёжно защищённого города, как от раскалённой кочерги, и унеслась прочь — от решётки, от Джека и от его вопроса.

* * *

Повелитель тыкв пришёл через два дня, как ему и было сказано, но Док уклончиво попросил дать ему ещё пару-тройку дней для уточнения данных. На самом деле, всё ему уже было ясно, и от это знания фантомная боль пронзала отсутствующую половинку мозга. И сейчас учёный занимался только одним — искал решение. Проблема оказалась многогранной, а причина — слишком многофакторной, чтобы можно было сделать что-то здесь и сейчас и купировать симптомы. Да-а… Это как решать одно уравнение с четырьмя неизвестными. А то и с пятью. То есть математически — никак. Только итерации, итерации, итерации… При полном отсутствии времени. Если бы упрямая девчонка навещала его хоть раз в неделю, хоть раз в месяц, как у них было условлено изначально… Тогда бы он заметил раньше. Но нет же, мы самостоятельные, гордые и играем с огнём. Слишком много играем.

Вспомнив кое-что важное, Финкельштейн вытащил из ящика миниатюрную копию «Рождения Венеры», достал из-за рамки помятую ленту самописца и тщательно разгладил её поверх кипы анатомических атласов. Да. Ещё тогда можно было догадаться, старый ты дурак. А ты предпочёл закрыть на это глаза. Или испугался девчонки и её вновь обретённого гонора? Или ты испугался… Пламени? Как боишься его сейчас. Это вполне по-человечески допустимо, но для учёного просто позор. А её состояние тем временем пересекло ось y и ушло по экспоненте в бесконечность.

Нет, я эту чёртову функцию обкорнаю! Не будь я Виктор Финкельштейн!

Док упрямо погрузился в очередной мозговой штурм, всё явственнее ощущая, пустоту в левой половине черепа. Тихо приоткрылась дверь, и вошла Джуэл с подносом, на котором дымился обед. Док задумчиво проводил её взглядом, а потом посмотрел на стол.

* * *

— Ты говоришь… — свистящий шёпот банши рассыпался по камням, как пустые хитиновые панцири.

— И ты… говоришь… со мной.

Она опять издала сиплый клокочущий звук.

Это был прорыв. Первый раз она говорила лицо в лицо, первый раз обращалась прямо к нему, как будто этим признав факт его существования. Это… хорошо. Наверное.

-Ты! — резко вскрикнула вдруг банши, яростно сверкнув бледно-красными глазами, словно только сейчас вспомнила всё и осознала. — Ты меня преследовал! Всю мою жизнь… И даже после.

В её шёпоте зажглись эмоции, он больше не напоминал шелест прихваченных морозом листьев.

— Мне, наверное, повезло больше, я всё забыл. Пока мне не напомнили… недавно, — с горечью сказал Джек.

— Ты вызвал меня, чтобы отомстить?!

— Я мщу тем, кто сделал мне что-то плохое. Или не только мне. Ты не делала мне плохого, хотя и хорошего я тоже не видел.

— Так чего ты от меня хочешь?!

Джек и сам не знал. «Посмотреть в глаза» — вот, что он хотел. А про дальнейшее он не думал.

— Ты можешь ответить на мой вопрос? В лицо. Любила ли ты меня хоть когда-нибудь?

Конечно, нет, жалкий глупец. Почему я чувствую себя, как потерянный маленький мальчик перед ней?

Банши молчала. А механическое сердце вдруг запульсировало часто-часто, как крылья златоглазки.

— Я думаю о тебе уже больше года — с тех самых пор, как вспомнил земную жизнь, — опять заговорил Джек. — Не об отце, не о няне Мэри… А о тебе. Я пытался не думать, пытался забыть… Но это уже невозможно. Я всегда ощущал твоё присутствие — даже несмотря на нарочитое пренебрежение.

Колыхнувшаяся гардина в бальной зале. Не до конца задёрнутая штора в спальне. Стылый, но внимательный взгляд из-за колонны. Наблюдение без искры тепла. Что ты искала, чего ждала? Доказательств, что ты была права? Или… что не права?

Бывшая графиня Абигайль Солсбери Эллингтон не отвечала ему. Но и не клокотала больше своим пугающим смехом банши. И коротенькое слово «Нет» тоже не спешило слететь с её искажённых посмертным преображением губ.

— Почему ты не упокоилась? Какое твоё несделанное дело? Не я ли?.. И… может, я в состоянии тебя отпустить? Ты хочешь? — Джек протянул банши руку через решётку.

Но там, по ту сторону, уже не было никакой графини. Только злобно оскалившаяся нежить с полыхающими гневом глазами.

— Ты не говорил… Не мог продолжить наш род… Ты неправильный — во всём. Всегда был неправильным! Так что и в нашем фамильном склепе тебе делать было нечего. Тебя даже земля не приняла!.. Я проклинала день твоего рождения всю жизнь. Не тебе меня отпускать!

Рука Джека безжизненно упала. А банши метнулась к воротам, потом, вспомнив, как они ожгли её, обратно, закружилась волчком, поднимая скребущий вой… И вдруг швырнула к ногам Джека обгоревший саван.

— Банши предсказывает смерть кого-то в роду(4)… — зашипела она. — Я предсказываю… Я чувствую… Не приходи больше.

И она стремительно отлетела в темноту ночи, оставив только пронзительный крик в памяти и чёрно-белый саван, который съёжившейся кучей валялся по ту сторону.

* * *

Перед смертью не надышишься, даже если ты нежить. Решение, которое, казалось, почти можно было ухватить кончиками затянутых в перчатки пальцев, унеслось далеко, как туча, рождающая естественную молнию. Два только что составленных реактива не осадили этот злостный налёт. Пора уже во всём сознаваться, класть девчонку на стол и исследовать более предметно.

Да, так ему и скажу.

И всё равно, когда завибрировали от дверного звонка металлические стены, Док чуть не подскочил в своём кресле. Спокойно. Джек, при всех своих недостатках, скелет не злой и не жестокий. Только вот надо от него подальше отъехать на всякий случай. Злой, не злой, но задеть может.

Финкельштейн расположился так, чтобы между ним и Джеком был стол, и крикнул Джуэл впустить Повелителя тыкв. Он изо всех сил старался сосредоточиться на будущем разговоре, чтобы задушить в себе паникёрские нотки непривычной беспомощности. И ещё чего-то полузабытого, что он вспоминал, только когда долго всматривался в картину…

Джек поднялся быстро и неслышно, так что Док всё равно оказался не готов, когда через дверь мягко скользнул такой хорошо знакомый высокий и худой силуэт.

А ведь я к нему привык… И даже уже привык к мысли, что Салли с ним…

Имя кольнуло тянущим беспокойством. Джек вопросительно смотрел на него. Даже слов не нужно.

Э-э, да чего ходить вокруг да около?! Причины можно обсудить позже. И варианты спасения. А пока…

Док несколько раз глубоко вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха и разделил жизнь Джека на «до» и «после».

— Она стареет по человеческому типу. И очень быстро.

---

Примечания:

(1) Стим-таун (здесь) — город в стиле Стимпанк. Стимпанк — направление научной фантастики; подразумевает альтернативный вариант развития человечества, в совершенстве освоившего механику, паровые машины; стилизация под викторианскую Англию.

(2) Флоренция — «цветущая». Сейчас будет очередной лихой закос под историчность.

(3) Лоренцо Великолепный (правитель Флоренции Лоренцо Медичи) о Симонетте Веспуччи (Википедия).

Симонетта (1453-1476) умерла в 23 года от чахотки (туберкулёза). С неё написаны «Рождение Венеры», «Весна» и другие картины Сандро Ботичелли и не только.

Ну и что, что это было в XV веке, а Никола Тесла в XIX… Я вообще-то фэнтези пишу, нет?)

(4) Банши, по повериям, предсказывает смерть кого-то в роду. Её также можно встретить стирающей саван для будущего покойника.

Ох-х, замучилась я с этой главой! Диалоги Джек/банши по три раза пришлось переписывать. Тяжёлый персонаж, тяжёлая глава... Спасибо Соавтору за её ви́дение, за помощь и выслушивание нытья по Вотсапу!)

Вся эта странная идея с Симонеттой Веспуччи зародилась оттого, что кадр с Салли в начале Кошмара (где она расчёсывает развевающиеся волосы) чем-то неуловимо напомнил мне картину "Рождение Венеры". А уж когда я вспомнила автора и поняла, что из его имени составляется "Салли"... Это был знак!))

Примечания:

---

— Что?.. — переспросил Джек, думая, что ослышался.

О чём это он?

— Да! — озлился Финкельштейн. — Я тоже думал, что это бред сумасшедшего, но это так!

— Да вы шутите, Док, и весьма неостроумно, — уверенно сказал Повелитель тыкв. — Мы же здесь и так все неживые. Это невозможно!

Учёный мрачно хмыкнул. Он-то стадию отрицания уже прошёл¹... И теперь ему надо пережить стадию гнева Повелителя тыкв.

Джек посмотрел на пустой стол.

Неуловимое, но очевидное...

Кровь или кость?

Кровь девственницы.

"Не связи — крови. Самая живая", — шелестело Умертвие.

Ты так похожа на человека!.. Я ощущаю в тебе эту жизнь...

Осунувшееся лицо, запавшие глаза, потускневшие волосы... "Нет сил"!

Он видел это в отце, видел, как окружавшие его слуги в графском доме постепенно становились неповоротливыми, седовласыми, как сгибались их спины и затуманивались глаза. А потом они, как отец его друга Джона, ложились в деревянные гробы и уже не восставали оттуда, как развесёлая нежить на Хэллоуин. Но Салли... Это не может происходить с ней! Просто не может!

— Этого не может быть... — повторил Джек ещё раз, но тон предательски растерял уверенность.

Финкельштейн только покачал многоумной головой и со вздохом взялся за край стола.

"Я уже вижу в твоих глазах изменения. Подождём. Дальше будет всё быстрее, даже и без вина. А сейчас ещё слишком молодо-зелено", — сказал тогда Валентин.

Неужели он знал ещё тогда?!

А Док — знал?!

"Нет ничего вечного. Всё рассыпется в прах в темноте", — так говорил сам Док.

Знал или... сделал?!

Джек неуловимым движением обогнул стол и навис над учёным.

Посеревшая, истончившаяся, будто бумага, кожа... О-о, теперь, когда слово прозвучало, как легко увидеть сотню подтверждений!

— Это из-за эксперимента? — очень тихо спросил Джек. Если он сейчас не будет шептать, то его потрясение выльется наружу жаркой волной. — "Очень быстро" — это насколько быстро?

— Динамика такова, что она может сгореть за несколько месяцев, — ухватился Док за второй вопрос, опасливо откатившись. — Если хочешь, я покажу тебе расчёты и приступлю к поиску решения. Да я уже приступил и...

— Несколько месяцев?! — вскричал Джек, начиная мерять кругами лабораторию. Минувший, самый счастливый в той и этой жизни год промелькнул, как один день.

— Приводи её — или приноси — и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы... — Финкельштейн говорил, не поднимая глаз в чёрных очках, и поглаживал гладкую поверхность стола.

— Это из-за чёртова эксперимента?! — Джек чувствовал, что контроль над собой вот-вот стечёт по пальцам вместе с бесполезными искрами.

Док — твоя единственная надежда.

— М-м... Не совсем. Я выделил четыре или пять основных причин. И если тебе интересно...

— Четыре или пять?!

— Да, нельзя отрицать влияние эксперимента... — нехотя начал Док. — И вообще у неё настоящие (в смысле, человеческие) мозги, глаза, кисти, стопы, ещё кое-какие части... Кровь, да... По сути, основное, что я добавил, — это кровь. И она сильно повлияла на неё в целом, хотя я ожидал другого эффекта... Всё-таки ДНК, разносимое по всему телу, должно было... Но нет. — Финкельштейн глянул на нахмурившегося в мрачном непонимании Повелителя тыкв и осёкся. — Ладно, это неважно. Сейчас. Так. Вторая причина, не знаю, несколько сильно она повлияла... Всё-таки жуки понаделали в ней ненужных ходов. Ну это ладно, это мы отбросим, как самую слабую гипотезу... А вот другое, хм-м... Кажется, это ваше Пламя ей, скажем так, неполезно. Я заметил, когда она чуть не подпалила меня недавно, как помертвела её кожа в том месте, где прошло Пламя. Я бы назвал это третьей причиной и одним из главных факторов. И вообще что-то не так с КПД её системы энергоснабжения. Он должен быть гораздо выше. Реальный оказался почти в два раза меньше расчётного. Это вообще для меня загадка...

Джек резко остановил своё движение по кругу и вскинул голову.

"Ты сам пьёшь её энергию, нежить".

И... Пламя... То, которое горело между ними с союза под куполом в подземелье Уги... Всё это время исподволь убивало её?!

— И ещё кое-что, м-м... — продолжил Док, задумчиво потирая подбородок, будто мало ему было. — Всё это необходимые факторы, но не достаточные для такой быстротечной реакции. Что-то выступило как спусковой крючок процесса, как катализатор... Я даже видел под микроскопом остатки громоздких органических молекул, очень хитроумно составленных, надо сказать, никогда таких не встречал... И не вливал, — подчеркнул он.

— Катализатор?! — После этого слова в несуществующих ушах зазвенело, и Джек уже ничего не слышал ни про молекулы, ни про их излишне хитроумного создателя. — Катализатор, вы сказали?! — простонал он.

— Да, а что? — подозрительно поднял одну бровь Док.

— О-ох-х-х, чтоб меня!.. — Повелитель тыкв давно уже не давал Хэллоуинскому пламени бесконтрольно вырываться на свободу от сильных эмоций. Но сейчас оно охватило его целиком. И с каким удовольствием он сгорел бы в нём сам...

Финкельштейн так резко отъехал назад, что едва не опрокинулся, запнувшись о толстый электрокабель, лежавший на полу.

— Что это значит? — спросил он недоверчиво, когда огонь потух, а Джек совсем не по-королевски осел прямо на пол у стены, ритмично стуча затылком по металлу и отчаянно ругая себя такими словами, каких Док от него не слышал никогда.

— Вино Валентина... — еле слышно проговорил Повелитель тыкв между потоками ругательств. — Хэллоуин, я сам её туда привёл...

— Что? — не понял учёный.

— Вино Валентина, Док. — Джек повернул к нему голову, прекратив бесполезные удары. — Этот катализатор. Она выпила его в Валентин-тауне. На моих глазах. С моего попустительства. Я не знал... — Он закрыл лицо руками и бессильно замолк. Но недолго нарушал тишину лишь гул тока и клёкот мудрёных приборов.

— О-о, и его же, "вино", — Джек снова вскочил и, как безумный, заходил по лаборатории, то обхватывая череп, то сплетая и расплетая длинные пальцы, — этот подонок Валентин пытался всучить нам на свадьбу! О, теперь я всё понял! "Дальше будет всё быстрее, даже и без вина"! — процитировал он. — Жаль, что я не могу попасть в его логово!.. — Кулаки с хрустом сжались, как будто уже ломая шею недосягаемого врага. — Он знал! Но как?!.. Даже вы не знали... И зачем...

Док следил за этими метаниями и благоразумно отмалчивался. Он пока ещё верил в себя, в свою науку и свой гениальный мозг. Он вот этими вот руками создавал и оживлял разумных существ! Неужели он не сможет отладить одно из них?! На любой катализатор найдётся свой ингибитор. Не будь он Виктор Финкельштейн!

Наконец Повелитель тыкв перестал заниматься самобичеванием или строить планы изощрённой мести и обратил внимание на тихо сидящего учёного.

— И что теперь делать?

Док давно ждал этого конструктивного вопроса, и ответ у него был готов.

— Она нужна мне здесь. — Он цепко постучал пальцем в чёрной перчатке по столу. — Уговори или приведи силой — мне всё равно. Я в любом случае её отключу, мне в ней ковыряться...

— Надолго? — горько спросил Джек.

— Как пойдёт, как пойдёт, — задумчиво протянул Док, весь уже погрузившись в перебор вариантов.

Джек постоял ещё, глядя на отстранённое лицо учёного, и попятился к выходу.

— Да, — Финкельштейн на мгновение вынырнул из научных дебрей и бросил вслед уходящему Джеку, — не позволяй ей проявлять Пламя. Это ускоряет процессы распада, — и оставил его один на один с тоскливым и одиноким "после".

* * *

Джек, как в тумане, добрался до дома, и в голове металась только одна мысль: "Очень быстро... Несколько месяцев"...

Ещё только утро... А кажется, прошла целая человеческая жизнь с тех пор, как он расстался с банши и, не заходя домой, пошёл бродить по городу, пока не рассвело. Салли он не видел со вчерашнего вечера.

И без того серо-мрачный город теперь обрёл для него истинно похоронный вид, и даже солнце-тыква слишком напоминало коварное Пламя, чтобы радоваться его ещё немного греющим лучам.

"Не позволяй ей проявлять Пламя", ох-х... Догадывался ли Док, что Пламя — гораздо более частый её спутник, чем смертельная опасность? А теперь об этом придётся забыть... Застать бы её дома и обнять крепко-крепко — просто обнять...

Сказать или не сказать? Как вообще теперь взглянуть ей в глаза, зная то, что он знает? Наверное, пока не стоит её пугать. Док выглядит заносчивым и высокомерным, как всегда, а значит, он уверен в себе. Он найдёт решение! Может, просто вколет ей пару уколов, и Джек с Салли забудут обо всём этом, как о страшном сне. Пару уколов ингибитора... Катализатор!!! Если бы знать тогда!.. Нет, никогда тяга к новому не оборачивалась чем-то хорошим... А Валентин! Что ему надо?! Визит хэллоуинцев в Валентин-таун можно назвать случайностью, но потом Владыка сердец дважды посещал город сам, и у него явно была какая-то цель. А Хэллоуин-таун его пропускал. Кто может пройти в город? Неизгнанная нежить и... друиды. Так, может, он последний друид?! Чудом выживший и теперь желающий вернуть былое величие. Тогда становится понятным, и как он прошёл в город, и, отчасти, его мотивы... Хотя друиды по летописям представлялись почти как санта клаусы. Надо всё-таки как-то до него добраться. Возможно, у него есть способ повернуть всё вспять...

Выводы выглядели очень логичными, но только на первый взгляд. Джек забыл, что друиды, хоть и жили долгие годы, всё же были смертными. И только нежить существовала, пока это существование не прерывал несчастный случай или кто-то посильнее.

* * *

Салли умчалась в лавку ещё до рассвета, опасаясь встретиться с Джеком дома. Опасаясь, что он оплетёт её какими-то правдоподобными объяснениями или того хуже — затуманит мозг своим ласковым Пламенем. А она хотела собраться с мыслями.

Повелительница тыкв долго стучалась в дверь, прежде чем ей открыла позёвывающая и бурчащая "кого-там-в-такую-рань-эльфы-принесли" Зельдаборн. Но увидев на пороге Салли, она махнула рукой то ли "заходи, коли пришла", то ли "что с тебя взять" и ушла досыпать. Недалеко от прилавка, как всегда, неустойчивым предметом интерьера возвышался зомби-скелет. Зельдаборн, проходя мимо, щёлкнула его по носу, и он чуть качнулся.

Салли было неуютно в его присутствии, всё-таки не могла она его считать совсем неодушевлённым, и она прошла в мастерскую. Делать там, откровенно говоря, было нечего. Теперь, когда хэллоуинцы оказались заперты в городе, праздник — под вопросом, а полки ломились от Страшнозелья, Ведьмин корень надо было беречь. Но тут хотя бы можно спокойно посидеть и подумать. При свете дня, после нескольких бесплодных попыток уснуть услышанное казалось просто наваждением. Она прожила с Джеком больше года — не мог он так изощрённо врать. Да, иногда он может проявлять чудеса дипломатии, но недолго. Почему всегда думается самое плохое?..

Ей вспомнились сейчас и кошмары хэллоуинцев в Чёрном лесу, и пробирающие дрожью встречи с Джеком-мороком, и собственная пламенная речь в защиту Повелителя тыкв, когда он еле выбрался из подземелья и Оборотень уже тащил его к гильотине... Да, Морок умер, она сама его подожгла и воткнула скальпель ему в глазницу, но кто сказал, что он один обладал этим умением?.. Тайны и недоговорки ещё ни разу не принесли им ничего хорошего, зато чуть не погубили. А ведь она даже не рассказала Джеку про своё пророчество... Не хотелось думать о плохом, делиться опасениями, опять бояться чего-то и жить в ожидании удара судьбы. Надо рассказать! Надо всё ему рассказать! А он пусть расскажет, где был этой ночью. И с кем.

Салли взволнованно встала и заходила по комнате, закусив губу.

Сердце же его не убило! Значит, это не то, что я подумала!..

Она быстрым шагом вышла из мастерской — и чуть не столкнулась с Зельдаборн, мажущей каким-то пахучим зельем лицо.

— Что, уже наработалась? — спросила ведьма, размазывая по лицу зелёную жижу. — А я тут утренний марафет навожу... Не хочешь? — Она протянула Салли склянку с густым зельем. — А то у тебя вид какой-то несвежий последнее время...

Салли скосила глаза на склянку и мысленно разложила зелье на составляющие его травы и запчасти разной живности.

— Нет, спасибо, я пойду домой. Всё равно тут делать нечего...

— И то дело, — тут же согласилась ведьма и мечтательно закатила глаза. — А дома тебя ждёт настоящий скелет на волколаке, а не вот это вот недоразумение. — Она сердито зыркнула на Боба. И уже обращаясь чисто к нему, добавила, повысив голос: — Может, нам тебя в зелья пустить или Финки сдать для опытов, ау, дорогуша? — и помахала рукой перед лицом скелета. — Ничего, — вздохнула она, повернувшись к Салли. — Утиль. И от заговоров Хельги не намного живее. А Хельги, хм-м... — Зельдаборн покосилась на дверь спальни ведьм и зашептала: — Почти не выходит. Книжки какие-то еретические читает, на доковские похожи, с формулами... — Она покрутила пальцем у виска. — Совсем на нормальную ведьму перестала быть похожа. До Эостре хоть надо уговорить её связать метлу, а то так и скиснет... Может, поговоришь с ней, а? Меня-то она уже слушать не желает...

— Да, конечно, — поспешно пообещала Салли, но внутри уже всё ныло от желания объясниться с Джеком. Она подхватила свою метлу и взмыла в воздух.

Что там, вверху? Там, где ей всегда становилось легче дышать и думать. Сверху Хэллоуин-таун казался маленьким и уютным, как темноватый, но не лишённый вкуса узор на тарелке. А вокруг чёрным бархатом расстилалось пожарище.

Салли не стала вылетать за пределы городских стен. В лесу таилась чуждая нежить, а летать над обугленной землёй было грустно. К тому же, можно стать лёгкой мишенью для пращи или стрелы... Вспомнился подарок Джуэл — "внешний скелет", защитная ткань. Пожалуй, в такие времена можно найти ему применение...

Мысли о защите против воли вызвали воспоминания о нападениях и о фигуре в плаще, которая будто бы преследовала Салли. Метла даже дёрнулась под рукой, когда Салли беспокойно окинула взглядом пробегающие под ней улицы. Но, слава Хэллоуину, никакой зловещей тени в ярком утреннем свете видно не было. Катафалк Мэра ещё стоял около его особняка. Со стуком распахнулась ставня в доме, где поселилась троица (и как вовремя они покинули свой дом за пределами городских стен!). А дальше по улице, ведущей от лаборатории, над которой Салли не хотела даже летать, шёл не кто иной как Джек. Она затаила дыхание. Что он мог делать у Дока с утра пораньше? Он же так и не вернулся домой с ночи...

Сама не зная, зачем она это делает, Салли поднялась повыше, замедлилась и полетела прямо над ним, жадно выискивая в одном его облике нечто, что развеяло бы её подозрения. Слишком она привыкла за своё существование наблюдать исподтишка, так что даже этот год её не отучил до конца. И что-то ей не нравилось в походке Повелителя тыкв — как будто на него навалился слишком тяжёлый мешок Санты.

Вроде бы Джек направлялся к дому. Но в какой-то момент он остановился, словно споря сам с собой, мотнул черепом и резко развернулся в сторону ворот. Здесь она его и видела ночью... Но он не остановился там. Мистер Рэйвен только испуганно каркнул вслед, когда Повелитель тыкв в одиночку выскользнул из защищённого города и быстрым шагом направился в сторону Чёрного леса.

Он что, безумец?!

- А ты только что узнала? Тебе везёт на нас.

Салли, не раздумывая, пересекла границу защитных чар.

"И ты такая же", — почему-то удовлетворённо резюмировал скрипучий голос в голове.

Джек без происшествий пересёк кладбище и бывшие тыквенные поля, только вихрились маленькие облачка копоти под его лёгкими шагами. И, помедлив пару секунд, он вошёл в лес. Салли поднялась ещё выше, чтобы заранее увидеть лагерь нежити, чтобы успеть предупредить... Но осаждающих нигде не было видно, хотя лишённый подлеска Чёрный лес — вот он, как на ладони. Салли не смела надеяться, что враги ушли. Может, они прячутся от солнца в своих омутах...

Повелитель тыкв шёл напрямую к Праздничной роще, а до неё было около часа быстрой ходьбы. Салли бесшумно летела немного впереди, невольно вспоминая, как они порывом наэлектризованного ветра неслись здесь вдвоём когда-то... Где же эта нежить? Салли тревожно всматривалась вниз. Росло внутри напряжение, а ладони совсем некстати похолодели и одновременно вспотели. Но вот уже тёмные деревья расступились, и золотой монетой на чёрном ковре засияла Праздничная роща.

Джек уже почти добрался до её края и зачем-то посмотрел наверх, видимо, окидывая взглядом деревья во всю их высоту. На фоне ясного голубого неба Салли было совершенно негде спрятаться, да и любой манёвр в сторону или вниз только привлёк бы внимание. Поэтому она просто зависла в одной точке, не зная, как ей себя вести. А Джек застыл, глядя на неё так, словно увидел человека. Но через минуту он взял себя в руки и поманил её вниз. Страшась предстоящего разговора и его последствий, Салли нерешительно спустилась. Джек молча отошёл с середины поляны, освобождая ей место для приземления. И Салли совсем не понравился его непривычно неуверенный вид; его бегающий взгляд, как нити, вытягивал из недр души самые худшие подозрения. И то утешительное, в чём она себя убеждала всё сегодняшнее утро, таяло, как скрывался сейчас за тучами солнечный луч.

Джек уже открыл было рот, но, посмотрев куда-то ей за спину, нахмурился и склонился у корней портала Валентин-тауна. Салли оглянулась: там лежал обрубок дерева, и на нём была грубо начертана мелом белая скалящаяся тыква, которую наискось рассекла глубокая трещина. Джек поднял на Салли встревоженный взгляд, а она лишь покачала непонимающе головой.

— Что же это... — пробормотал он и резко дёрнул за ручку в форме сердца.

Салли, вскрикнув, еле успела увернуться от кусачего роя вырвавшихся изнутри сердечек, которые жалили одним прикосновением. А Джек сгоряча забросил в дерево в мгновение вспыхнувший на ладони огненный шар... Но ничего не произошло. Огонь потух, едва достигнув уровня земли, не навредив ни миру, куда был послан, ни самому дереву. Портал по-прежнему был закрыт для Джека. А хитроумный создатель катализатора — недосягаем... Но что здесь делает Салли?! И почему так странно смотрит на него, будто о чём-то догадывается... Но всё-таки...

— Салли, что ты видишь? — Джек отступил от дерева, позволяя ей заглянуть внутрь.

Повелительница тыкв недоверчиво приблизилась и осторожно заглянула в прибежище сердитых сердечек. Из тлеющей, как адово пламя, бездны портала повеяло сладко-прелыми запахами и влажным теплом. Как будто те же ароматы, что и в прошлый раз, но доведённые до тошнотворной приторности.

— Пустоту... — ответила она.

Значит, портал закрыт только для него. И только ему туда и надо...

— Зачем тебе туда? — Салли как-то слишком пытливо смотрела ему в глазницы.

Нет, я не скажу тебе. Это слишком тяжёлое знание... Я и сам не знаю, что с ним делать.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джек, будто не заметив вопроса. — Нежить обожает выпускать отравленные стрелы по движущимся мишеням. Ты хотя бы надела защиту Джуэл?

— Что ты здесь делаешь? — Салли, в свою очередь, проигнорировала его вопрос. О, упрямства ей не занимать! — И что ты делал сегодня ночью у ворот?!

— Ты что, следила за мной? Тогда и сейчас?!

— Ты же следил за мной, когда натравил на меня пса-вампира...

— Натравил?!

— Что ты от меня скрываешь?

— Я... — Джек замолчал, не зная, что Салли, естественно, истолковала это молчание так, как подсказал ей услужливый голос там, у ворот... — Всё будет хорошо, — вместо ответа сказал он невпопад, приближаясь к ней.

— Что будет хорошо? — подозрительно нахмурилась Салли, отступая, и Джек теперь явственно заметил, как остался между бровей залом на прежде гладком лбу.

Неуловимое, но очевидное, да.

Подул острозубый ветер, и солнце скрылось окончательно. Сразу стало как-то неуютно и муторно, как тоска об ушедшем лете стискивает грудь.

Может быть, Джек и ответил бы что-то, и разрешил бы это недоразумение, но ветер принёс отдалённый вой банши. И повернув голову на звук — вверх, Джек увидел, что не тучи закрыли солнце. Целая свора банши кружила над рощей. Была ли среди них та самая банши? Этого Джек не знал.

— Салли, быстро, улетай!! — скомандовал он. — Лети над самыми верхушками деревьев, чтобы нежити было неудобно стрелять! И постарайся оторваться от банши!

Джек быстро оглядывался вокруг, чтобы враги не застали их врасплох.

— Садись, мы улетим вместе! — отчаянно возразила Салли. — Мы же летали вдвоём!

После секундного замешательства Джек всё же кивнул. Они оба лёгкие, должны уйти от погони... И тут пролетела мимо, чуть не чиркнув по черепу, первая стрела.

— Быстрее!

Они едва успели подняться в воздух, как на поляну выскочили дьявольские псы. Один из них высоко подпрыгнул и закусил несколько прутьев метлы, но Джек зарядил ему огнём в морду, и тот с жалобным визгом рухнул на землю.

Почва завибрировала, и из леса выбежали мёртвые кони со своими воинственными седоками — слуа. А главный Лич, хоть и был пешим, каким-то непостижимым образом не отставал от них.

— Сбейте ведьму и скелета с метлы, Неблагий двор², — прошелестел он тихо, но услышали все, даже хэллоуинцы. — Пламя против Пламени. — Лич оскалился со злобным предвкушением.

Слуа пустили коней галопом вслед за петляющими между верхушек деревьев хэллоуинцами. Сверху чёрной тучей их атаковали банши, сильно замедляя движение, хватая полубесплотными руками за метлу, за конечности...

Когда первая горящая стрела прожгла воздух в непосредственной близости, Джек прокричал на ухо Салли сквозь свист ветра:

— Давай выше!

Но выше им подняться не удалось. Банши плотным куполом сгустились над ними, не давая подняться, прижимая к деревьям... Оставалось только уворачиваться от стрел и отвечать огнём на огонь. И Повелитель тыкв отвечал! Целиться было трудно, но он точно попал двоим коням и одному наезднику по головам. Но преследователи пускали и пускали свои горящие стрелы.

Салли довольно хаотично лавировала, бросая метлу то влево, то вправо, и то и дело пригибалась к ручке, когда банши пытались схватить её за волосы. Тогда Джек разворачивался и посылал огненные шары в них. Но пробить брешь в их своре и вырваться наверх он не мог. И вдруг она там, леди Абигайль?..

Скеллингтоны почти долетели до города. Слуа чуть отстали, и уставший от Пламени Джек уже почти вознёс хвалу Хэллоуину и почившим друидам, когда облако банши вдруг метнулось вперёд и отделило их от невидимой стены, за которой хэллоуинцам уже ничего не угрожало. От стонов хотелось оглохнуть. Салли едва успела зависнуть в воздухе, чтобы не врезаться в холодную муть из тел банши. Джек заметил, как дрожат её руки на древке метлы.

Снизу послышался конский топот, звон тетивы, пение огня... И в следующий момент в середине груди Джека расцвёл огненный цветок — стрела вошла в спину, и, пройдя через два слоя ткани и пустоту грудной клетки, вышла спереди.

Салли в ужасе закричала. Фрак Повелителя тыкв быстро разгорелся, и он буквально одно мгновение непонимающе смотрел, как нехэллоуинский, а значит опасный для него огонь охватывает его. Потом взглянул на Салли, на метлу... И, не раздумывая больше ни секунды, разжал руки и сорвался вниз под ликующие вопли Дьявольской охоты.

* * *

Салли осталась одна. Банши вопящей полусферой отделили её от границы города, снизу летели горящие стрелы. И куда-то вниз, на землю на краю Чёрного леса, упал Джек. Салли его не видела за ветвистым деревом, над которым зависла в нерешительности. Вверх или вниз? Джек бы, наверное, хотел, чтобы она выбрала вверх. Но он уже не решал.

Механическое сердце в груди опаляло жаром, когда Салли камнем уронила метлу к корням деревьев. Она даже не обращала внимания, что стрелы, которые должны были её пронзить, вспыхивали Хэллоуинским пламенем и только горстками горячей, колкой, но неопасной пыли достигали тела. У неё была цель.

Наконец Салли разглядела у подножия дерева знакомую фигуру и устремилась туда. Джек лежал лицом вниз, одежда на нём кое-где обгорела, и из прорех виднелись почерневшие кости. Но сейчас огонь потух, а сам Джек, кажется, потерял сознание от удара. Он же падал с гораздо большей высоты — и почти без вреда для себя! Значит, и сейчас должно быть всё в порядке, должно быть...

Салли спрыгнула с метлы рядом с Джеком — и поняла, что они оказались в кольце усмехающихся слуа. Она потрясла его за плечо.

— Джек, очнись!!! — И выдохнула с облегчением, когда он слабо зашевелился, приходя в себя.

— Проклятье!.. — Джек с усилием сел, схватившись за скрипнувшие рёбра. Правый рукав был прорван обломком кости. А увидев Неблагий двор во всём великолепии, он повторил:

— Проклятье! Почему ты не улетела?!

— Очень хотела узнать, кого ты просил о любви сегодня ночью у ворот — прежде чем ты сгоришь или расколешь череп, — беспокойно оглядываясь, прошипела в ответ Салли, что было совершено не к месту, нелогично, не вовремя...

По рядам слуа прокатился смешок. Джек несколько мгновений непонимающе смотрел на Салли, а потом шумно выдохнул и сказал:

— Так вот оно что. А я-то думал...

Забыв обо всём на потустороннем свете, даже о смертельно опасных врагах, Салли с отчаянной надеждой смотрела на него.

Джек провёл здоровой рукой по её щеке.

— В эту банши после смерти перевоплотилась моя... мать. Я должен был попытаться с ней поговорить...

Салли широко распахнула глаза, со счастливым неверием смотря ему в глазницы. В груди прокатилась волна тепла, и дышать стало легко-легко — как в полёте, только...

— Очень трогательно, — шепнул совсем рядом Лич, так что Скеллингтоны вздрогнули. — Добейте этих людских прихвостней, — бросил он Дьявольской охоте, и слуа, осклабившись, выставили вперёд длинные копья. Между ногами лошадей проскользнули псы и ринулись к метле. Над головами повисло плотное облако банши, захлопнув крышку ловушки.

Повелитель тыкв успел окружить себя и Салли кольцом огня, но оно получилось невысокое, и сверху тут же полетели стрелы и камни. К тому же часть Пламени из правой руки утекала в землю через торчавшую кость и таяла без следа. Сколько они ещё так продержатся? Джек попробовал и не смог сделать огненный шар, который хотел запустить в насмешливый оскал такого близкого и такого раздражающе недосягаемого Лича.

Салли, не отрываясь, смотрела на сломанную кость и о чём-то напряжённо размышляла.

— А что если... — пробормотала Повелительница тыкв, мягко кладя руки на предплечье Джека. Она закрыла глаза и чуть улыбнулась. И Пламя, которое она тщетно пыталась вызывать на воображаемых врагов, послушно стекло через её ладони на руку Джека. Тот вскрикнул от неожиданной и резкой боли, но через мгновение огонь погас, оставив только сращённую кость и дыру на рукаве в том месте, где его прорвал острый обломок. Салли переместила руки на рёбра Джека, и они тоже срослись в исцеляющем Пламени. Исцеляющем для других — сама она осела на землю, будто вспомнив, что лишённые костей ноги ходить не могут. А Джек с изумлением подвигал рукой, потрогал рёбра... И посмотрел на неё с плохо скрываемым ужасом.

"Не позволяй ей проявлять Пламя".

— Никогда так больше не делай!

— Почему? — ослабевшим голосом выдохнула Салли.

Но вспыхнувший, как корона над её головой, камень, который должен был раскроить её сверхпрочный фарфоровый череп, несколько отвлёк.

Джек быстро сформировал шар и запустил его в костяное лицо Лича — тот встретил пламя мечом и небрежно рассёк надвое. Уголок его рта презрительно дёрнулся.

— Проклятье...

Круг огня постепенно оседал, и уже скоро он опустится ниже их голов...

И вдруг хэллоуинцев ослепил яркий солнечный луч. Посмотрев вверх, Джек увидел, что в центре стаи банши образовалась брешь, через которую взглянуло синее небо.

— Давай, пока есть просвет! — крикнул Джек, хватаясь одной рукой за метлу, а второй поднимая Салли с земли.

Она собрала все силы, перекинула ногу через рукоятку и метеором пустила Птицу вверх — это Джек окружил их ореолом Пламени, защищая от стрел хотя бы на взлёте.

Они пронеслись сквозь облако банши, и посланные вслед стрелы и камни потонули в унылых воплях. Был ли среди них голос той самой банши? Неизвестно.

Остатки тыквенных полей, разорённое кладбище — и хэллоуинцы пересекли невидимую границу своего города.

* * *

Скеллингтоны приземлились у лестницы дома, и солнце ещё стояло только в зените. Только сегодня ночью Салли заподозрила Джека. Только сегодня утром Джек узнал убийственную новость. А сейчас встретивший их у дома Инфин беспокойно втягивал носом воздух, чувствуя запах дыма и страха.

Салли, проходя мимо, погладила его по голове, и он лизнул ей руку. Шершавый язык был таким горячим по сравнению с её ладонью, что она вздрогнула от контраста. Безумная гонка-выживание наконец закончилась, и Салли почувствовала себя выжатой до предела. И кто придумал сделать эту лестницу такой крутой? Она беспомощно оглянулась на Джека, и он, видимо, что-то поняв, одним махом занёс её на порог. И всё равно она была счастлива!Мучительные сомнения и леденящие подозрения разрешились самым неожиданным образом, они снова выжили, и теперь им уже ничего, ничего не помешает...

Салли буквально рухнула на диван, Джек, аккуратно закрыв дверь, присел рядом на кресло, как тогда, когда они впервые рассказывали друг другу своё прошлое. Значит, он вспомнил...

— Твоя мать... — проговорила Салли вполголоса. — Ты не рассказывал.

— Это не очень светлая история, — печально сказал Джек. — Да, часть я вспомнил ещё в пещере, где плавил камень, а остальное — под куполом в подземелье.

Салли молча ждала продолжения. Если он захочет, то сам расскажет... И Джек сначала с трудом, словно проворачивался ржавый ключ в замке, а потом всё легче и легче рассказал ей всё — так, как он это помнил. Не утаил и собственной ущербности в земной жизни, и неспособности говорить... А потом даже описал, как вызвал банши, как они встретились первый раз, второй, третий...

Он уже был не в силах сидеть и заходил кругами по комнате, ругая себя за то, что выпустил из омутов нежить, которая сейчас чуть не убила его и Салли.

А Салли поднялась, подошла к Джеку и остановила это хаотичное движение, обняв его. Как легко забыться в этих объятиях...

— С нежитью мы обязательно справимся! — успокаивающе заговорила она. — И совершенно неважно, каким ты был в той жизни, главное, кто ты есть сейчас. А леди Абигайль... Мне кажется, что-то у неё было к тебе, раз она всю жизнь наблюдала за тобой, а после твоей смерти сошла с ума и даже не упокоилась... Что-то, что она сама не разрешала себе чувствовать... Может, это её место пустовало в рое банши? Ты не думал об этом?

— Думал... Но не хочу больше поддаваться ложным надеждам. Наверное, банши просто ошиблись.

Салли покачала головой и крепче обняла его. Джек обнял её в ответ — осторожно, как стеклянную статуэтку.

— Зачем ты пошёл в Праздничную рощу? Ты же знал, что это опасно, — отстранившись, она посмотрела ему в глазницы.

— Хотел проверить порталы... — Это была полуправда, и Джек быстро приврал правдоподобное объяснение. — Вдруг всем нам придётся просить убежища в других городах-праздниках.

Салли недоверчиво рассмеялась.

— Представляешь, каково им будет, если на них вдруг свалится вся хэллоуинская нежить?

Джек выдал многообещающую улыбку-оскал, втайне довольный, что удалось уйти от скользкой темы.

— А я думала, ты не оставил идею ещё раз свидеться с этим демоническим Валентином, — задумчиво протянула Салли.

Повелитель тыкв неопределённо пожал плечами и спросил сам:

— А что это было? Как твоё Пламя срастило мои кости? Я никогда такого не видел у себя.

— Даже не знаю... Я узнала случайно, когда Пламя сорвалось с ладони, чтобы исцелить рану Инфина... Это удивительно! — Салли счастливо улыбнулась. — Я так рада, что могу теперь быть полезной! Я же могу врачевать раны и...

— Нет! — резко оборвал её Джек.

— Нет?.. — с непониманием переспросила она.

— Я хочу сказать, что, по моему опыту, Пламя забирает силы, а ты упала, как подкошенная... Так что не надо, прошу тебя! Мои кости срослись бы и так.

Док сказал: "Не позволяй ей проявлять Пламя". А я... Сколько стрел и камней сгорело сегодня в твоём Пламени? Сколько дней жизни будет стоить тебе моё исцеление?

Он заметил, что старается не смотреть ей в лицо, боясь увидеть. И всё равно украдкой — смотрит. И видит.

— Не проявляй Пламя, Салли, — повторил Джек эхом своих мыслей, пытаясь вложить в слова всю свою убеждённость. — На смертельную опасность оно вырвется и так, теперь мы это знаем, но просто так — не проявляй.

— Ты же сам хотел, чтобы я могла вызывать его по своей воле... — Салли пристально посмотрела на него.

— Хотел... Но, видишь, оно отнимает силы... Это тяжело. Не надо. Просто не надо. Верь мне.

Кажется, это её не очень убедило... Но настаивать она не стала.

— Я заметила, что оно не защитило тебя от стрелы. До меня не долетела ни одна стрела, а ты...

— Да, оно перестало защищать меня само, как раньше. Видимо, это тоже перешло к тебе.

— Ох, Хэллоуин! — вскрикнула Салли. — Я не хотела! Тебе нужнее...

— Нет. Тебе нужнее, — возразил Джек, беря её руки и переворачивая ладонями кверху. — Что будет моим старым костям? — он криво улыбнулся.

Тебе нужнее. Тебе опаснее. Пламя спасло тебе жизнь, и не раз. Пламя теперь её отнимает... Это как выбирать меж двух огней. Смерть и... смерть. А где-то между ними тоненькая, как паутинка, третьим путеводным огнём теплится жизнь.

Салли, прерывая поток ранящих мыслей, потянула его за руку на диван.

— Я хотела тебе рассказать, Джек... Не знаю, почему я так долго молчала, это какое-то... Зарывание головы в песок, — безжалостно препарировала она саму себя. — Прорицательница Гизела сделала мне предсказание...

— Ты ходила к Гизеле?! Зачем? — ошарашенно воскликнул Джек.

— Я хотела узнать, что значит тот мой кошмар... Про Морока. Но она сказала больше. И часть уже сбылась... — Салли закусила губу — до боли родной жест — и, не глядя на Джека, процитировала:

От первого спастись,

Внутри его нести.

Снаружи жить с огнём,

Нести корону в нём.

Развеется туман,

Сердечный талисман

Душе не даст уйти,

Привязанной к кости.

Она замолчала. Джек ждал, чувствуя, что это не всё, не то, из-за чего она так долго скрывала от него эти строки... И, словно собравшись с духом, она продолжила:

Огонь. Один спасёт,

Второй тебя убьёт,

Но Третий возродит,

Четвёртый породит — Огонь.

Тишина упала, тяжёлая и ослепляющая, как тьма после взгляда на пламя.

— Первый огонь, я так понимаю, был в подземелье... Меня страшит Второй, — призналась Салли, ища защиты у Джека на груди.

А уж как меня страшит Второй... Второй, Третий, Четвёртый... Три огня, а между ними — только ты...

— И ты молчала! — упрекнул её Джек.

— И ты молчал, — эхом отозвалась Салли, устраиваясь поудобнее. — Теперь мы наконец всё друг другу рассказали?

— Да, — ровно ответил Повелитель тыкв, отведя взгляд.

— Хорошо... — Салли со вздохом прикрыла глаза. Лёгкая улыбка застыла на её губах, а Джек, как загипнотизированный, исследовал взглядом тонкие линии, которые теперь рассекали её лицо у глаз, у губ, между бровей...

— Как я счастлива, что ты со мной, — прошептала Салли. — И что там, у ворот, не было никакой другой.

— Ну какая другая... — покачал черепом Джек.

Салли потянулась к нему, чтобы поцеловать.

"Не позволяй ей проявлять Пламя".

Джек, чувствуя, как внутри всё сорвалось в пропасть, мягко освободился, поднялся и ляпнул первое, что пришло ему в голову:

— Я должен рассказать Мэру, что произошло. А тебе надо отдохнуть.

Салли удивлённо вскинула брови. А Джек, прежде, чем сбежать из дома, пошёл наверх сменить прожжённый фрак. Какая-то мысль не давала ему покоя, зудя, как кусачая муха. Пророчество Салли... Меж трёх огней... Он сам как меж трёх огней — Салли, банши и... Пророчество! Его пророчество! Как будто там было что-то про это... Он забыл последнюю строчку, потому что не понял, о чём она. Где же этот листок?

Джек начал рыться в ящиках своего стола, сначала последовательно, а потом всё яростнее и суетливее. Последний ящик он просто вытряхнул на стол. И в конце концов, пальцы сжали маленький пожелтевший листок. Пробежав первые три строчки, Джек впился взглядом в последнюю, забытую:

...Когда медное станет седым.

Скоро.

---

Примечания:

¹ Пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, собственно принятие.

² Слуа, Неблагий двор, Дьявольская охота — примерно одно и то же, воинство неупокоенных мертвецов.

Арт от Anariana

https://vk.com/wall230101_5150

Нелегко прожить в эпоху перемен, которую позже назовут Великим расколом. Ты умён, хитёр и неотразим, на твоём счету несколько амбарных книг соблазнённых и выпитых девушек... И вдруг всё это, все твои надежды и достижения разлетаются пеплом, будто сожжённые Хэллоуинским пламенем.

Моранн... Ты ответишь. Я сам нашептал тебе, что Хэллоуин-таун стал тесен для разношёрстной и кровожадной нежити. Но то, как ты рассудил... Не тебе решать, кому из нас выходить за добычей в большой мир, а кому ты уготовил вечное заточение в омутах. Я жил в этом городе до тебя и буду жить после того, как ты "добровольно почиешь". Или не очень добровольно сдохнешь. Хорошо, что я кое-чему научился, кроме соблазнения людских дев, которые сгорают жарко и быстро, как свечки в костре. Гораздо более тонкое искусство — столкнуть двоих и заставить их поверить, что всё тлен, кроме их неземного, небывалого, бессмертного чувства, ха. И, кажется у меня есть подходящие кандидаты... Вот этот честолюбивый оборотень и вот эта смазливая сестрица последнего (о да!) короля-друида.

А там...

* * *

Ни к какому Мэру Джек, конечно, не пошёл. Рассказывать этому паникёру, что тот опять едва не стал главным в городе — упаси Хэллоуин! Но Джеку очень хотелось улизнуть из дома хоть на время в надежде, что утомлённая Салли ляжет спать и ему не придётся ей больше ничего объяснять и тем более — избегать её Пламени. Ох-х...

Но и долго так длиться не может! Пусть сегодня она придёт в себя, а завтра... Завтра её ждёт лаборатория доктора Финкельштейна. Другого пути нет.

Джек бесцельно побродил по оказавшемуся таким маленьким Хэллоуин-тауну и через полчаса обнаружил себя входящим в ратушу. Ратуша — так ратуша. Он не сразу понял, что чего-то не хватает. И только когда кабинет Мэра встретил его тишиной и тонким слоем пыли на абсолютно пустом столе, Джек осознал, что катафалк не стоит привычно перед входом. Градоначальника не было на месте в рабочее время! За всю жизнь в Хэллоуин-тауне Повелитель тыкв видел такое впервые. Где же он? Почему-то стало тревожно. Трудно представить себе более предсказуемого зомби, чем Мэр. Случиться ничего не должно, но всё же... Джек, не раздумывая, вышел из ратуши. Воспоминания о недавних исчезновениях прямо у него из-под носа опять всколыхнулись волнами тумана.

Он быстро добрался до аккуратного по меркам города домика Двуликого. А вот и его катафалк! Неужели Мэр решил устроить себе выходной? Скорее он забудет про Хэллоуин.

И в первый раз Повелитель тыкв сам постучался к нему в дверь и, не дождавшись ответа, выкрикнул:

— Мэр! Вы там? Ответьте мне!

Через несколько минут шевельнулась завешенная штора на втором этаже и показалась недовольная физиономия градоначальника.

— Да?

— С вами всё в порядке?

— Лучше и быть не может! — Лицо Мэра вертанулось и явило свою довольную сторону.

— Хорошо, а то я подумал, не случилось ли чего...

— А почему что-то должно было случиться? — с подозрением спросил Мэр.

— Вы не в ратуше, — развёл руками Джек, будто это всё объясняло.

Двуликий оглянулся куда-то себе за спину так, что весёлое лицо отвернулось от Джека, и вдруг разошёлся:

— Раз Хэллоуина, судя по всему, у нас не предвидится, а к могилам не пробраться, могу я в кои-то веки устроить себе выходной?! Или два... Или... Хм. Имею я право, в конце концов, на личную жизнь?! — визгливо выкрикнул он.

— Имеете, имеете... — Джек примирительно поднял ладони. — Просто я подумал... Неважно. — Он взглянул на упрямо вздёрнутый подбородок Мэра и подивился произошедшей перемене в этом всегда вежливом до подобострастия существе.

Личная жизнь — так личная жизнь... Интересно, кто же эта счастливица? Явно не Джуэл — та так и сидит безвылазно у Дока, бедная... На ум никто не приходил.

Джек уже отошёл от дома Мэра, наслаждающегося заслуженным за долгие годы отдыхом, как услышал, что его окликнул девичий голосок. Он обернулся. Из окна выглядывала довольно опрятно одетая и причёсанная и оттого похорошевшая Крыто. Да, троица же поселилась прямо по соседству от дома градоначальника, чем тот был весьма недоволен. Джек подошёл к окну, из которого чуть ли не по пояс высунулась Крыто. А она подалась к нему и зашептала:

— Мы не видели того, кто к нему подселился, вот гадство! Это всё Корыто, отвлёк на свои дурацкие детские игрища!

— Зачем вам следить за Мэром? — удивлённо спросил Джек, тоже вполголоса.

— А то непонятно... — Крыто как-то слишком серьёзно и по-взрослому посмотрела ему в глазницы. — Иначе банда вспомнит, что она банда. Лучшая в городе! — Она значительно подняла вверх указательный палец.

Джек даже не нашёлся, что на это ответить.

— Так что, кто-то прошмыгнул в дом к толстому двуликому остолопу... — продолжила докладывать самопровозглашённая шпионка.

— Крыто!

— Ладно, ладно — к Мэру — кто-то, кого он очень быстро впустил, и с тех пор катафалк стоит на приколе. — Она криво усмехнулась. — А было это — третьего дня.

Джек помолчал. Завидное рвение у троицы...

— А за кем вы ещё следите? — поинтересовался он невзначай.

Крыто опустила хитрые глазки.

— Да так, по мелочи...

Джек окинул её внимательным взглядом.

— Если вы по мелочи увидите кого-то, кого никогда в Хэллоуин-тауне не встречали, сразу же скажите мне. Пожалуйста. Можете считать это вашей секретной миссией — пока мы не уладим вопрос с Хэллоуином.

От этих слов Крыто передёрнуло, и Джек пожалел, что напомнил ей о том, о чём все они хотели бы забыть.

— Не вопрос. — Крыто качнула большой палец вверх. — Кстати, насчёт Хэллоуина... Его теперь не будет? — спросила она испытующе.

Шито, Крыто и Корыто оголтело готовились к своему первому выходу в большой мир. Они должны были попасть туда ещё в прошлом году, но портал-могила, который открыл для хэллоуинцев Джек, почему-то отправил их на другое, совершенно безлюдное кладбище. Они не встретили ни единого человека и вернулись жутко расстроенными. Так что в этом году Джек планировал взять их, взять Салли и сам провести их в красивый маленький город, его любимый, где хэллоуинцев всегда ждали с вырезанными тыквами и пластиковыми летучими мышами. Планировал... Мысль о Салли толкнулась болью где-то под рёбрами. А как она хотела посмотреть на мир людей... И посмотрит! Зубы и кулаки сжались сами собой, а Крыто, наблюдавшая за ним, отшатнулась.

— Будет, обязательно будет, Крыто! Как-нибудь...

Крыто недоверчиво хмыкнула. После всех испытаний, выпавших на их долю, она сильно изменилась, а уж атмосферу в городе уловила очень точно.

И год более близкого общения с Салли не прошёл для неё даром. Вначале она ещё дичилась, грубила, воспринимала хорошее отношение с недоверием, ожидая подвоха. Но с ней Салли неизменно была ласкова и терпелива, и понемногу Крыто оттаяла. После прошлого неудавшегося Хэллоуина она, взбешённая и раздосадованная, так разошлась, что обвинила во всём Джека, грозилась снова уйти из города и взяться за старое. Салли, стараясь погасить эту бурю, предложила им вместе пройти по домам самих хэллоуинцев и сыграть в "Сладость или гадость?". И тут Крыто совершенно неожиданно разрыдалась, и Повелительнице тыкв с трудом удалось различить между потоками слёз историю конца земной жизни троицы во всех подробностях, а заодно и беспросветное пребывание у Бугимена, поимку, "секретную миссию", бесконечный тёмный тоннель, метания, когда Джек оказался под куполом и всё-всё-всё... И когда выговорившаяся впервые за много лет, обессилевшая Крыто обнаружила себя всхлипывающей всё затихающими всхлипами на плече у Салли, она стала самой ярой защитницей Повелительницы тыкв. Теперь она грубила не ей, а за неё. А ещё была готова следить, врать, красть и использовать всё своё хулиганское искусство на благо Салли. Но другим старалась особо этого не показывать.

— Салли что-то запропала, — сказала Крыто как бы между прочим.

— Да... — развивать тему Джек не собирался.

Крыто подождала продолжения, но, не дождавшись, пожала худыми плечиками.

А Джек, думая, как бы ещё убить время до вечера, пошёл дальше бродить по городу. Время, которого не было.

* * *

Мэр ещё немного постоял у окна и проводил взглядом долговязую фигуру Повелителя тыкв.

— Ну кто там ещё тревожит моего важного Мэра? — раздался из спальни сладкий и томный голосок.

— Да так, дорогая моя, никто... — Градоначальник сразу изменился в лице и засеменил обратно.

Ах, этот голос — нежный и обволакивающий, как вуаль из паутины. Ах, эти огромные глаза со зрачками-омутами цвета самых чёрных чернил. И яркая, янтарно-искристая каёмка радужки вокруг. Ах, эта кожа с ароматом более чарующим, чем запах свежего пергамента или орхидеи-вампира. И волосы, блестящие и чёрные, как писчие перья. Ах...

Мэр, хоть и пребывал в каком-то зачарованном полусне, всё же кинул слегка встревоженный взгляд в сторону окна.

— Беспокоишься, милый? — невинно поинтересовался голос-колокольчик.

— Да нет, наверное, — без особой уверенности протянул Мэр. — Что же, в самом деле... Могу я, в конце концов... Теперь-то...

— Ты совершенно прав, мой дорогой! — горячо поддержал его пленительный голос. — Ты ведь знаешь, что мэр — главное лицо в любом городе?

— Хм-м...

— Обидно при этом быть всегда вторым, правда? — Сочувствующий несправедливой доле градоначальника вздох мотыльком порхнул по комнате. — На кого ложится вся тяжесть подготовки? Кому нужно решать бытовые, скучные вопросы? — Обладательница обольстительного голоса сморщила изящный носик. — А кого потом все чествуют, уважают и любят? Кто мечта любой ведьмы? Кому досталось Хэллоуинское пламя, хотя другой, главный, гораздо давнее в городе...

Мэр в ужасе замахал на гостью руками.

— Ты что, нельзя так говорить!

— А кто узнает? — игриво осведомилась она. — Ты ведь не расскажешь, что было в этом доме, м-м? Мой самый важный в городе хэллоуинец! — Мелодичный смех юркими пальчиками пробежал по позвоночнику Мэра. — Кто, как не ты, достоин уважения и... любви?

Мэр слушал эту музыку для его ушей и самолюбия и сам себе удивлялся, что слушает и... внутренне соглашается. А ведь правда...

— А скоро, пожалуй, мне придётся встать в очередь, чтобы добиться твоего внимания... — В этом сводящем с ума голосе промелькнула печаль, и сразу захотелось бежать, рвать горла врагам или даже нарушать правила, чтобы вернуть ему былое выражение.

Мэр пылко схватил её прохладные руки с длинными пальцами.

— Никогда! Я сделаю тебя... Градоначальницей! Ему можно, а чем я хуже...

Улыбка скользнула по чётко очерченным полным губам.

— Я в тебе не сомневалась, милый! Я бы с удовольствием стала... Повелительницей тыкв! Рядом с тобой.

Мэр в страхе отшатнулся.

— Ты что?! Я не могу!..

Вроде он только стоял в пяти шагах от неё, а вот уже бездонные зрачки в огненном обрамлении заняли почти весь обзор. И ещё — губы. Такие горячие и требовательные, вспомнилось вдруг...

Губы приблизились к его уху.

— А тебе ведь ничего не придётся делать. Или решать. Кроме одного...

— Чего? — выдавил Мэр, заворожённо уперев взгляд в бархатную кожу щеки. Глаза, голос, запах, проходящий прямо в мозжечок...

— Просто позволь мне жить в твоём доме, быть с тобой, быть твоей... — Шёпот струился, как нектар, проникая сквозь все барьеры разума и совести.

— Ну-у... Это вроде звучит не очень бунтарски... — неуверенно пробормотал Мэр. — Но я никаких переворотов устраивать не собираюсь! — проговорил он поспешно.

— Мы с тобой будем жить долго и счастливо, мой бунтарь! — О, этот призывный смех разбудил бы бунтаря в монументе давно умершего монстра. И тот сошёл бы со своего постамента и отправился бы исполнять её волю. Бедный Мэр... Ты ещё узнаешь, кто тебе повелевал по ночам дурманящим голоском...

* * *

Прошло всего полдня, как Джек скрывал правду от Салли. И за это время их чуть не убили, он ломал и сращивал кости, впадал в отчаяние, хотел сжигать направо и налево и быть сожжённым самому. Времени подумать и оценить ситуацию не было. А завтра предстояло каким-то образом доставить Салли к Доку в лабораторию. Перекинуть через плечо — вариант чем-то удобный, но всё-таки неприемлемый. Она достойна большего. Это создатель совершенно не уважает её личность и её мнение... Так что предстоит тяжёлое объяснение, от которого Джек сегодня позорно сбежал, чтобы собраться с мыслями.

Надо всё-таки рассказать Салли правду, хотя бы частично. Неизвестно, чей мозг вложил ей Док, но он мог бы ею гордиться в плане интеллекта, логики, памяти, эрудиции... Она и сама может что-то подсказать или придумать. Не повторяй, Джек, ошибок Финкельштейна, который не ценит ту, что сам создал. Надо только вселить в неё веру в счастливый исход! Не ты ли, Повелитель тыкв, убеждал народ сначала свергнуть Уги, а потом украсть чужой праздник?.. И тебе верили, и за тобой шли. И она поверит.

Док просто посмотрит. А я буду рядом. Да, я правда буду рядом с тобой, я не оставлю тебя этому фанатику, который — частично — довёл тебя до такого состояния. Это просто... жуки. Да, в тебе ползали жуки, это они во всём виноваты! Док не заметил сначала, а теперь... Надо сделать несколько внутренних швов, это не так страшно, правда? Но теперь ты чувствуешь боль, когда остро отточенный скальпель взрезает твоё слишком живое тело, поэтому тебе лучше просто спать... А День Святого Валентина — пусть останется для тебя тёплым воспоминанием, не отравленным приторным ядом.

Теперь, когда решение было принято, на душе стало немного светлее, как будто они стали на шаг ближе к разгадке. Солнце-тыква уже стремилось спрятаться за крыши домов, отчего казалось, что они окружены рыже-золотистыми ореолами. А сами дома, потеряв объём, плоскими чернеющими вырезками вставали по сторонам. Салли там, наверное, одиноко... Хотя бы сегодняшний вечер надо провести с ней, как будто всё в порядке.

Разве тебе не скучна такая жизнь, Джек? Ты же всегда ненавидел рутину.

Джек вздрогнул и огляделся. Сумеречные улицы были пусты. Но голос прозвучал в черепе, будто говорящий стоял за плечом. Секунды уходили пульсациями сердца, Джек напряжённо вслушивался, но тишина снова стала неприкосновенной.

Скоро.

Ему вдруг стало не по себе. Пусть город защищён, но Салли одна в доме, а время такое... Очень неосмотрительно и эгоистично было оставить её там и уйти. Джек устремился домой. Но дойдя, он обнаружил, что всё спокойно, и утомлённую Салли действительно окутал сон, как он и рассчитывал изначально. Она уснула прямо на диване в гостиной, и из разжавшихся пальцев выпала какая-то книга. Джек поднял с пола томик и невольно улыбнулся. Он узнал его, даже не читая названия: на корешке потёртой золотой краской было отпечатано "Ромео и Джульетта". Как тогда сказала Салли, когда они плыли в лодке в злополучный Валентин-таун? "Так быстро и без мучений попасть в потусторонний мир, где им уж точно никто не помешает". Только нет, и в потустороннем мире любящим постоянно что-то или кто-то мешает...

Джек присел рядом со спящей и заглянул ей в лицо. Интересно, что ей снится? Только бы не кошмары... Кошмаров ей хватает и в жизни. А в этой предночной полутьме она так красива — как раньше...

Тебе ли думать про внешнюю красоту, скелет! Ты же полюбил её не за это...

— одёрнул он сам себя.

Но и внешняя красота приятна взгляду, правда, Джек?

— опять ворвался в мысли незваный, но, пожалуй, слишком знакомый голос. Только бы ошибиться, только бы это оказалось игрой воображения оттого, что он прочитал пророчество... Джек зажёг маленький огонёк на ладони, и сфера тёплого света загнала тени прошлого в дальние углы.

...Когда медное станет седым.

Сейчас.

Повелитель тыкв, не отрываясь, смотрел на волосы Салли, коснулся их пальцами и с ужасом увидел выбеленные, как паутина, нити между рыжеватыми прядями. Слишком много пламени сегодня... Его собственное Хэллоуинское пламя в руке вспыхнуло и погасло.

— Я изгоню тебя из города, — тихо, но уверенно сказал он подступившей темноте. — Только появись.

Темнота осталась безмолвной. На этот раз. А Джек осторожно, стараясь не разбудить, поднял Салли на руки и отнёс в спальню. Неизвестно, когда она теперь вернётся от Дока или... вернётся! А сейчас хотя бы обнять её во сне — лучшее утешение.

Он не знал, что глаза Повелительницы тыкв блестят в темноте, а ровное дыхание даётся через силу.

* * *

Очередная книга была смачно разодрана напополам и полетела в металлическую печь к своим сёстрам, где её радушно принял рыжий огонь.

— Отдай, болотная ты мымра!

— Поздно пить отвары!

— Я тебе... Я тебе жиденькие волосёнки все повыдергаю, мелюзга зелёная, носатая!

— Вах-вах-вах, какое страстное исполнение! Какой текст! Похоже, что ты раньше скрывала свои таланты, сестрица! — Зельдаборн показала язык, кинула последнюю книгу в печку и со стуком захлопнула железную дверцу. Пламя в печурке загудело.

Хельгамина только опустила бессильно руки.

— Я тебя научила всему, что знала... — сказала она убитым голосом. — Ещё вживе...

— Да, и я безмерно тебе благодарна за науку и за вот это вот всё. — Зельдаборн широким жестом обвела вокруг, имея в виду то ли мастерскую, то ли вообще всю их хэллоуинскую послежизнь. — Так что не понимаю, чего ты ударилась в эту ересь! — Она указала себе за спину на довольно урчащую печку. — Хэллоуин на моём шикарном носу, а ты не в форме!

— Хэллоуина не будет, — мрачно отрезала Хельгамина и отвернулась.

— Ка-ак это не будет?! — искренне возмутилась Зельдаборн. — Повелителя тыкв мы спасли, значит, он нам по гроб жизни должен!

— Он уже там, — поджала губы Хельгамина. — Кто кого спас — это спорный вопрос...

— Ой, неважно, — легкомысленно махнула рукой её сестра. — Можно ещё дорогушу Мэра в оборот взять! Больно он неприкаянный...

— Это твоё право, — отмела это предложение Хельгамина. — Чем тебе книги мои помешали?

— Но ты же ведьма! — неподдельно удивилась Зельдаборн. — Зачем тебе эта тягомотина?!

— Ты не поймёшь.

— Неужто к Финки с этого боку решилась подступиться? Я поражаюсь твоей верности! Или глупой упёртости...

— Я же говорила, что ты не поймёшь...

— Да как тебя понять, коли ты молчишь полжизни?! Мне вот приходится за двоих отдуваться...

Хельгамина только рукой махнула. Печурка что ли чересчур дымила, так что глаза начали слезиться. Зельдаборн закашлялась.

— Что за...

Ведьмы по многолетней привычке переглянулись в чуть мутном воздухе и, поняв друг друга без слов, одновременно кинулись к окну. Слишком свежи были воспоминания...

За окном и правда клубился удушливый дым. Но у него, в отличие от наведённого Мороком, был источник. Горела ратуша.

* * *

Крыто с ногами сидела на подоконнике, удобно прислонившись к откосу. Одновременно презирая себя и втайне наслаждаясь собственной правильностью, она мирно плела браслет из разноцветных ниток, которые дала ей Салли. Уже третий. Первые два вышли косыми и кривыми, их можно отдать пацанам, не выбрасывать же... Но на третьей попытке узелок начал ложиться к узелку, нитки таинственным образом перестали путаться, и занятие стало приносить как минимум удовлетворение, а как максимум — удовольствие. Тонкие пальчики ловко перекидывали нитку на нитку. Указательный палец сюда, подтянуть. Теперь этот конец сюда, затянуть. Палец сюда... Туда-сюда, туда-сюда... Действо завораживало. Этот браслет можно будет оставить себе. А если выйдет совсем хорошо и она нигде не накосячит в конце, то можно и Салли подарить. Нет, для Салли надо бусинок раздобыть и ещё потренироваться...

Крыто так увлеклась, что чуть не забыла, зачем она ранним утром уселась на подоконник. Прямо напротив светлел особняк Мэра. Если жирдяй выйдет из дома (а рабочий день-то у него начался полчаса назад), то она сразу увидит... Крыто понадеялась, что не пропустила его, увлёкшись плетением. Но нет, вот стоит катафалк, ленивцу только дай пристроить толстый зад на мягкое сидение... Хотя ратуша — вон она, виднеется через полквартала.

Внезапно осенний ветер ударил по обонянию запахом, который Крыто надеялась больше никогда не ощущать. Пахло дымом. Она отбросила плетение, и взгляд суетливо заскользил по городу, пытаясь найти источник. Да, вон она, ратуша. И именно от неё исходят сейчас тёмно-серые клубы едкого дыма. Крыто машинально оглянулась внутрь комнаты — ну нет, парни здесь.

Это не мы...

Идея, конечно, достойная, но... Нет. На такое даже они никогда бы не пошли. Всё-таки родной город... А ратуша — его сердце. Вот бесполезная библиотека — другое дело, но и это в прошлом.

С балкона мэрского особняка раздался душераздирающий вопль — банши бы позавидовала. Ага, а вот и засоня! Крыто отошла в тень и стала внимательно наблюдать. Мэр недолго заламывал руки и стенал. Вскоре он уже в одном белье, без цилиндра выскочил из двери, нырнул в катафалк и, рискуя задавить дюжину крыс и пару жителей, газанул к ратуше.

Крыто пнула Шито, который всё равно уже ворочался от неприятно знакомого запаха.

— Дуйте на площадь!

— Чего это ещё? — проворчал тот, просыпаясь.

— Там ратуша горит! — сделала большие глаза атаманша.

— Да иди ты! — Шито подскочил к окну, чтобы самолично убедиться, что его не разыграли. — Круто! — убедился он через мгновение и толкнул в бок Корыто. — Пошли на пожар зырить!

Крыто, обозвав обоих непроходимыми тупицами (только наполовину про себя), выпроводила их, а сама жадно прищурилась на дом Мэра.

Ну давай, покажись, кто бы там ни был... А уж я сяду тебе на хвост!

Но из дома никто не высовывался, и ни одна штора не колыхнулась заинтересованно. Крыто досадливо хмыкнула. И тут ей в голову пришла вполне характерная для троицы идея. Крыто кинулась к полке, куда ребята после переезда сложили все свои малочисленные теперь "богатства", и стала там шарить в поисках чего-нибудь интересненького. Зря она тогда не дала пацанам захватить побольше со старого места, ох зря... Но вот есть шутиха с сюрпризом, Крыто хотела поджечь её на Хэллоуин, но чего для дела не сделаешь... Тем более, ещё неясно, будет ли вообще Хэллоуин.

Крыто подхватила шутиху и бросилась на улицу. Минута — и она уже стояла у добротной двери мэрского дома. Просто постучаться ей почему-то в голову не пришло. Чиркнула спичка, шнур шутихи с готовностью занялся, выбрасывая злые искры. Раздался протяжный с хрипотцей вой, и снаряд, вырвавшись из рук Крыто, начал описывать трудно предсказуемые петли и восьмёрки. Такой шум и грохот от периодических ударов шутихи по гладким стенам мёртвого бы из дома выгнал. Крыто, отбежавшая под прикрытие эркера, хищно высматривала хоть малейшее движение в атакованном особняке. И только когда шутиха оглушительно бахнула, разбросав напоследок некрасивые ошмётки, занавеска на втором этаже чуть сдвинулась в сторону, и Крыто мельком увидела белый овал лица в обрамлении длинных чёрных локонов. И ещё — глаза, показавшиеся издали огромными и пустыми, как глазницы. Уф-ф... Но это определённо то "по мелочи", о котором спрашивал Джек. Ибо это личико раньше в Хэллоуин-тауне не светилось. И было в нём что-то непередаваемо отталкивающее, даже для привычного хэллоуинского глаза.

Штора быстро вернулась на место, но для Крыто увиденного было достаточно. Вот, значит, кто держал Мэра в плену всё это время, эге... Надо рассказать Джеку.

Она подождала ещё, не выйдет ли нездешняя нежить насладиться видом горящей ратуши, но нет, тут всё было глухо. Ну и ладно, пойдём посмотрим сами...

Крыто рванула к пожару. А там... От Кислотного фонтана был протянут шланг, Демон с Арлекином скрипели ручным насосом столетней (в прямом смысле) давности, и зелёная жидкость дряблой струёй врезалась в высокие языки пламени. Остальная нежить бегала кругами между фонтаном и ратушей, кто чем заливая огонь, хотя в этом трепыхании было мало смысла. Джек почему-то до сих пор не прискакал, да и Мэр тоже, хотя катафалк стоял в некотором отдалении, чтобы на него не попали искры.

Крыто порыскала взглядом и обнаружила своих за странным занятием: они привалили к земле рыдающую Повелительницу тыкв и не давали ей встать.

— Что такое?! — скоренько подскочила Крыто к мальчишкам. — Сейчас же встаньте с Салли, что вы делаете, придурки?!

— Да-а, придурки... — Корыто обиженно почесал ушибленный затылок. — Разберись сначала.

Крыто требовательно повернулась к Шито, которого считала более сообразительным.

— Джек там. — Шито махнул рукой на ратушу. — Кинулся спасать двуликого полудурка. А тот выл что-то про драгоценные архивы и первым пошёл... Не хватало ещё, чтоб она... — Шито осторожно слез с притихшей Салли.

Крыто сразу стало как-то непривычно одиноко. Джек и Мэр — оба в горящей ратуше. А если... Ох-х, спасибо этим оболтусам — хоть Повелительницу тыкв скрутили... Думали ли они о том, как рисковали? Она ведь могла... И пожар в ратуше показался бы им холодным светом далёкой звёзды.

— Ладно, — нехотя поблагодарила Крыто товарищей.

Вдруг рядом бесшумно спрыгнула с метлы Зельдаборн — Крыто аж подскочила от неожиданности.

— Удержали? — обратилась она к Шито и Корыто. — Молодцы!

Салли с земли дико посмотрела на ведьму.

— Где моя метла?!

— Хельги полетела на ней к бывшему, может, он хоть тут принесёт какую-то пользу, — нимало не смущаясь, пояснила Зельдаборн.

— Мне нужна метла!!! Я не могу просто ждать, когда он там... — Салли сидела на камнях, безнадёжно заламывая руки, но, видимо, даже в таком состоянии понимала, что без метлы ей с её странным телом нечего делать в горящей ратуше... С крыши уже срывались балки и с оглушительным грохотом падали на мостовую. В воздухе кружились тлеющие останки обгорелых знамён с тыквой.

— Я пробовала, залететь внутрь — верная вторая смерть, — строго сказала ведьма. — Это тебе не Эостре. И не ваше Пламя.

— Каждая ведьма должна побороть свой страх огня... — повторила Салли явно чьи-то слова, не отрывая взгляда от горящего здания.

— Бороть тоже надо с умом, — возразила Зельдаборн. — Ты туда не пойдёшь. Иначе Джек нам потом очередной акт сожжения учинит... Подождём. Он знает, что делает, чай, не первый год тут. — Может, это и прозвучало бы убедительно, но интонация получилась какой-то вопросительной.

Струя из шланга неуверенно поливала несдающиеся языки обычного пламени, из ратуши никто не выбегал, и Салли уже присматривалась, как бы ей посподручнее выхватить метлу у Зельдаборн, но тут с другого конца улицы послышался знакомый дребезжащий стук — это Док с редкой поспешностью катил на своей коляске. А совсем низко над землёй летела Хельгамина, разгоняя горожан с его пути. Видно было, как неуютно ей на чужой метле, которая рыскала и дрожала под её рукой. За коляской ковылял Гарик и тащил объёмистый и явно тяжёлый мешок.

— Подарки? — живо осведомилась Зельдаборн, в которой один вид Финкельштейна будил ехидство.

Док даже не посмотрел в её сторону.

— Хельги, — обратился он к Хельгамине. — Набирайте порошок в миски или что там у вас и сыпьте сверху на ратушу. Это средство тушит пламя в пятнадцать раз эффективнее, чем земля или песок.

Салли мгновенно вскочила на ноги.

— Только я́ это сделаю! Это моя метла! И там мой Джек! — Она бросилась к Хельгамине, требовательно протягивая руку к Птице.

Но тут её одновременно ожгло изнутри механическое сердце и голова пошла кругом, так что Салли едва устояла на ногах, схватившись за молчаливо наблюдавшую Крыто.

Ведьмы переглянулись.

— Никуда ты не полетишь, Салли, — непререкаемым тоном сказала Хельгамина. А Зельдаборн согласно кивнула, весьма угрожающе скрючив когтистые пальцы, готовые хватать и удерживать излишне храбрую (глупую) Повелительницу тыкв.

— Вы не понимаете... — безжизненно прошептала Салли, чуть не повиснув на Крыто.

— Куда нам, — не стала спорить Зельдаборн, седлая метлу и набивая поясной мешок средством Дока. — Полетели испытывать этот адовый порошок, — бросила она Хельгамине.

Та неуверенно поднялась на несколько метров под скептическим взглядом сестры и успела сказать Салли напоследок:

— Не переживай, он же повелевает Пламенем. Так что огонь ничего ему не сделает.

— Только Хэллоуинским... — одними губами произнесла Салли обессиленно. — Не обычным. Я видела...

Ей оставалось только смотреть на выгорающее здание, на суетящихся хэллоуинцев, на ведьм, тушащих слишком большой пожар, чувствовать горячий осколок в груди и ждать.

* * *

Сон не шёл.

Сказать или не сказать? Щадить чувства или предавать обманом?

"Ты ставил на мне эксперимент. Чем ты лучше Дока?" — сказала она в сердцах, когда Джек позволил псу-вампиру напасть на неё. Не эксперимент и не ставил, но, скрывая правду, он действительно приближается к деспотичному создателю Салли.

Джек перевернулся на другой бок — он уже потерял счёт, в который раз. Сказать. Она заслуживает правды. Она сильная. В этом уязвимом теле живёт смелый дух. Она будет бороться вместе с ними — самим Джеком и Финкельштейном. И она серьёзный союзник...

Салли лежала неподвижно и выглядела спящей. Но когда он, приняв решение, осторожно обнял её, она судорожно накрыла его руку своей и с облегчением выдохнула. Оказывается, она не спит, а словно чего-то ждёт... Объяснений, почему он опять от неё отдаляется, а, может, ей просто нужно утешение после перипетий сегодняшнего дня... Только бы не Пламя. Но Салли уже повернулась лицом и напряжённо вглядывалась ему в глазницы. Разговор, который Джек откладывал на утро, видимо, должен был состояться сейчас. С каких это пор он так не уверен в себе?

— Что случилось? — шёпотом спросила Салли. — Ты сам не свой.

— Нас чуть не убила пришлая нежить, из города не выйти, праздник под угрозой... — Интересно, почему никогда не получается сказать то, что думаешь?

— А-а, это... — не очень понятно, но с явным облегчением откликнулась Салли, прижимаясь к нему. Кожа была тёплой, но не горячей. Джек осторожно погладил её по голове.

Док. Завтра она должна пойти к Доку. Но сейчас она вроде бы согрелась в его объятиях и сонно задышала, такая хрупкая, такая истерзанная судьбой, такая... уникальная. Джек ощутил острый до болезненности прилив нежности, желания защитить... и ещё — панического отчаяния, которое в самый тёмный час ночи кажется непобедимым, абсолютным и единственно возможным. Словно он уже остался один...

Джек думал, что он не спал, цепляясь за Салли, как за ускользающую золотую осень, что истлевает вместе с листьями Хэллоуинской ночью. И в первый момент после пробуждения, когда память ещё не вонзила в череп свой трепан, всё казалось хорошо и мирно... И вот так теперь каждый день — просыпаясь, вспоминать и проживать это вновь и вновь.

Позднее и хмурое октябрьское утро уже нашло щель в плотных гардинах. Но его свет только делал серым всё, к чему прикасался. Сменился ритм дыхания Салли — как бывает за миг до пробуждения. Всё ещё прекрасные огромные глаза распахнулись, и взгляд сфокусировался на Джеке. Пора. Повелитель тыкв глубоко вздохнул.

— Салли... Мне надо тебе кое-что сказать, — И чем быстрее, тем лучше, пока есть решимость. — Ты... — Слово застряло, как слишком толстый Вампир-барон в портале однажды. — Тебе... надо пойти к Доку. Я пойду с тобой! — быстро добавил Джек, предваряя возможные возражения. — И не отойду от тебя всё время, пока он будет что-то с тобой делать.

— Зачем? — спросила она. Но почему-то без удивления, возмущения... И даже без интереса.

— Понимаешь... — слегка растерялся Джек. — Жуки... Да, жуки! Жуки Уги повредили тебе несколько больше, чем подумал Док изначально. И надо тебя внутри немного подлатать. Тогда всё будет хорошо, я уверен!

Салли молча смотрела на него. И не дождавшись продолжения, уточнила:

— Это всё?

Джек неопределённо пожал плечами.

— А что? Ты согласна пойти к Доку?

— А у меня есть выбор? — Она криво улыбнулась. — Ты уже показал, что в случае чего закинешь меня на плечо и сделаешь, как тебе надо.

— Не мне, тебе! — горячо возразил Джек. — Я хочу, чтобы ты пошла по доброй воле! Это же ничего страшного... Ты просто...

— Старею, — закончила за него Салли. — Я знаю.

— Откуда ты знаешь?! — ошарашенно воскликнул Джек, подскочив на кровати.

— Когда ты ушёл вчера, я сдёрнула с зеркала вуаль. А может, не с зеркала, а с собственных глаз... — добавила она задумчиво. — Сопоставила все факты. Память об этом почему-то живёт во мне... Где-то там. — Она, слегка нахмурив лоб, коснулась пальцами виска, где под прочной фарфоровой оболочкой скрывался самый настоящий человеческий мозг. — Мой сон... — добавила она после паузы. — Мой кошмар. Я молчала о нём. Я видела там свои руки — всегда в перчатках. И сегодня во сне я сняла перчатки и увидела, что под ними... — Салли опустила глаза, взглянув на раскрытые ладони. — И потом огонь — Второй огонь.

Голос Салли был ровен, но у Джека внутри всё содрогнулось.

— И ты так спокойно об этом говоришь?! — Он ждал слёз, метаний, отчаяния, такого же, как у него самого, несмотря на собственные уверения, что всё будет хорошо.

— Я устала... Устала каждый день убеждать себя в "долго и счастливо" — прошептала Салли, прикрывая глаза. — Нас всегда кто-то пытается убить. И всю свою жизнь я чувствую себя в плену этого несуразного тела. — Она провела рукой вдоль туловища, словно показывая очевидность сказанного. — И этот внутренний враг мне уже не по силам.

— Но ты же всегда была такой сильной! — Джек не верил своему слуху. Она в одиночку ходила к Уги. Она приручала дикую метлу. Она сломя голову неслась на ругару. Она варила запрещённое зелье, вступала в огонь, защищала потерявшего память Джека перед всем городом... Она не может сдаться сейчас! — Док обязательно что-нибудь придумает!

— Док... — повторила Салли без выражения. — Это его рук дело... В конце концов я всегда была не той, кого он хотел бы видеть.

— Не только! — выпалил Джек. — Я виноват не меньше, если не больше! — И под слишком спокойным до безжизненности взглядом Салли он высказывал и высказывал то, что совсем не планировал: подробности разговора с Финкельштейном, все его догадки, все свои терзания... Про вино Валентина... Про Пламя... И когда он опустошённо закончил и с опаской посмотрел на Салли, она лишь чуть вскинула брови и тихо произнесла.

— Надо же, как всё сходится... Значит, "это" — это Пламя.

— Что?

— Часть пророчества Гизелы.

Коль хочешь жизнь свою продлить,

Должна ты это позабыть.

Позабыть Пламя... — Впервые на её лице мелькнуло какое-то выражение и из груди вырвался всхлип. — Теперь я понимаю...

— Салли... — Джек, едва касаясь, положил ей руку на плечо. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Обещаю!

Она вздохнула, покачала головой и хотела что-то ответить, но за окном раздался отдалённый гул, и Джек наконец обратил внимание на пугающе знакомый запах, который просачивался сквозь плотно прикрытое окно. Запах дыма.

Он стремительно подбежал к окну и распахнул его. И выругался — со стороны площади валил дым. А языки пламени, уже выше ратуши, плясали на её двускатной крыше.

* * *

Вспомнить — это как заново прожить всё лучшее. И рука сама собой выбирает из множества знакомых и незнакомых книг истёртый томик "Ромео и Джульетты". Джек почему-то поспешно ушёл, словно испугавшись чего-то — совсем как тогда, когда боялся коснуться. Тогда она думала, что он избегает её. А что сейчас?

Чего я ещё не знаю?

- Того, чего не хочешь знать.

Какой это из внутренних голосов?..

Не хочу знать... Не хотела.

Повелительница тыкв решительно отложила книгу и поднялась по лестнице в спальню. Большое трюмо было завешено тонкой тканью, которую Салли будто бы невзначай накинула на него да там и оставила после Мабона. Салли провела ладонью по складкам материи, резко вдохнула, сдёрнула с зеркала покров — и с криком отшатнулась. Это не её лицо! Не может быть её, зеркало врёт!

Она ощупала себя руками, и отражение в точности повторило все нюансы движений. В какой-то момент ей захотелось разбить равнодушное стекло. Но что это изменит?

Взгляд скользил по сеточкам морщин (откуда она знает это слово?) на некогда гладком лице. Как окружающие могли этого не замечать?! Не могли. "Несвежий вид", — сказала Зельдаборн. "Неуловимое, но очевидное", — говорил ей Джек ещё на Литу... А взгляды, удивлённые, встревоженные, злорадные, договаривали всё остальное.

Только я предпочитала этого не замечать.

Салли долго ещё изучала своё отражение, а потом прислонилась лбом к холодному стеклу, и по нему заструились вниз, быстро остывая, горячие капли.

А Джек? Он знал? Не поэтому ли он бесконечно далёким сегодняшним утром возвращался от Финкельштейна? Не из-за этого ли он, отчаянно рискуя, отправился в Праздничную рощу? Не поэтому ли ушёл сейчас?.. И скажет ли он ей? Если относится к ней, как к мыслящему существу, а не как Док, то должен сказать... Только за что это всё ей, едва вкусившей своё "долго и счастливо"?! Не у кого спросить, никто не ответит. Нет сил бороться — словно со слезами вытекли последние силы и надежды.

Салли тихо спустилась на первый этаж и взяла в руки книгу. Глаза скользили по строкам, почти не улавливая смысл. Но некоторые фразы всё же цеплялись за сознание и казались недобрыми знаками.

"Любовь нежна? Она груба и зла.

И колется, и жжётся, как терновник".

"Что есть любовь? Безумье от угара,

Игра огнём, ведущая к пожару.

Воспламенившееся море слёз,

Раздумье — необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья".¹

Игра с огнём, ведущая к пожару... Как это символично. Может, этот огонь её и сжёг. Салли закрыла глаза и уронила книгу.

* * *

Дышать было практически нечем, в лицо огнедышащими драконами дули волны жара, и все цвета сгорели, кроме ослепительно оранжевого и радикально чёрного.

И понесло же этого незадачливого безумца Мэра в самое пекло! Удивительно, как резво для своих габаритов он пробежал между рухнувшими балками и взлетел на второй этаж в архив. И сразу за ним сорвалась сверху очередная балка, перекрыв Джеку проход. Повелитель тыкв оторвал одну полу фрака и повязал себе на лицо, но помогало это слабо. А наверху раздался звон выбиваемого стекла. Это Мэр выбрасывал из окна шкафы со своими драгоценными свитками. С таким рвением он и сам рискует попасть в архив...

Интересно, а как Хэллоуинское пламя реагирует с обычным огнём? Джек попробовал окружить себя ореолом, и дышать стало немного легче. Два огня — колдовской и обычный — причудливо смешивались, один проникал в другой, но Хэллоуинское пламя всё же не давало огню достигать тела. Но и время теперь утекало сквозь пальцы, как красивые и отнимающие силы струи Пламени.

Джек рванулся наверх по опасно обгоревшей лестнице, и она обрушилась вслед за ним. Слишком много хорошо просохшего дерева оказалось внутри каменного здания...

Наверху Мэр уже не ворочал шкафы. Он упал около последнего и лежал неподвижно лицом вниз, и огонь подбирался к нему сразу с двух сторон. Джек погасил Хэллоуинское пламя и едва не упал рядом с градоначальником, словно у него из-под ног выбили опору. Но он всё же смог оттащить бесчувственного Мэра поближе к окну.

Если зомби самого выкинуть вслед за дорогими его сердцу шкафами, он разобьётся или нет? Шкафы разбились. Повелитель тыкв высунулся в окно. Высоко. Растянуть бы внизу большой кусок ткани... Горящий стяг на внешней стене заслонил обзор. И вдруг чуть ли не в лицо Джеку влетела горсть порошка — он еле успел отклониться.

— Упс, — сказала зависшая напротив окна Зельдаборн. — Быстро полезай ко мне на метлу, дорогуша, давно мечтала с тобой прокатиться.

— Там... Мэр, — с трудом выдавил из себя Джек сквозь клубы дыма.

— Ну нет, его метла не выдержит. — Ведьма рьяно замотала головой и громко свистнула. — Эй! Хельги! Принимаем негабаритный груз! Не кантовать!

Откуда-то сверху, покачиваясь, спустилась Хельгамина и прохрипела:

— Я еле держусь на этой метле...

— Скажите хэллоуинцам, чтобы пригнали под окно катафалк! — прокричал ей, задыхаясь, Джек. — Его крыша из плотной ткани и немного пружинит, я постараюсь сбросить Мэра прямо на неё!

Хельгамина кивнула, сунула Джеку в руки мешок с порошком, кратко пояснив:

— Он тушит, это от Дока, — и ведьмы устремились вниз.

Джек сыпанул порошок на пол, вокруг себя и Мэра, и стал ждать, следя, как катафалк медленно подъезжает к ратуше. И вот он уже стоит под окном. Джек приподнял Мэра под мышки, подтащил к подоконнику и стал примериваться, как его лучше сбросить прямо на крышу, которая отсюда казалась какой-то слишком маленькой. И вдруг градоначальник очнулся и, не открывая глаз, простонал:

— Ах, дорогая, прости...

Дорогая? О ком это он? Ах да, у него же там "личная жизнь" завелась...

Джек прицелился и разжал руки. К счастью, Мэр не успел очнуться окончательно и помешать собственному спасению. Он довольно жёстко спружинил на крыше катафалка и упал бы на землю, если бы не стоящий рядом зомби Бегемот. Подскочивший Мэр свалился прямо на этого здоровяка, впрочем, тому было всё равно — с тем же успехом Мэра можно было сбросить на него и с крыши.

Повелитель тыкв остался наверху один. Он не стал ждать любезности Зельдаборн и уже поставил ногу на подоконник, чтобы повторить путь Мэра, как сзади его кто-то окликнул по имени. От неожиданности он вздрогнул и стремительно развернулся. Никого. А голос... Как сотня переливающихся рождественских бубенцов. Он потряс черепом. Это дым во всём виноват.

Джек перекинул ноги через подоконник и прыгнул. Крыша катафалка приняла его лёгкое тело, едва прогнувшись, и он мягко соскочил на землю. Рядом ведьмы колдовали над Мэром, который всё ещё был без сознания, но хотя бы дышал. Здание спасать было уже поздно — выев все деревянные перекрытия, огонь утихал естественным образом, оставляя после себя лишь почерневшую каменную коробку.

И никто не видел, как за десять минут до того, как змеистые языки огня проползли по знамёнам на крышу, из ратуши выбежал совсем не таинственный хэллоуинец.

* * *

К ней возвращалась жизнь. Это было больно. Но это была жизнь.

Значит, опять мучительно думать, преодолевать, к чему-то стремиться, чего-то бояться, на что-то надеяться... Это казалось непосильным по сравнению с пассивным ожиданием конца. Но единственно правильным. Вуаль с сознания спала, и восприятие снова стало острым, как скальпель.

Салли не кинулась к Джеку сразу, когда он успешно приземлился на мостовую, спрыгнув с крыши катафалка. Она словно окаменела от безмерного облегчения. Но потом мысль о том, что ему может быть нужна помощь, столкнула её с места и бросила вперёд, и Крыто, только что бывшая подпоркой, едва поспевала за Повелительницей тыкв.

Салли налетела на Джека, и её ладони уже были горячи, как расплавленный воск, готовые залечивать любые раны. Но Джек только покачал головой и отступил.

— Со мной всё в порядке, — а его руки взлетели, словно в защите.

Да, я всё знаю и всё понимаю — теперь. Но не всё ли равно?

И Салли, не позволив себя остановить, крепко обняла Джека за шею и, наплевав на весь город, поцеловала его. Впрочем, все были только рады такому жизнеутверждающему окончанию истории с пожаром. А интерьер ратуши — что ж, там теперь даже более пугающе, чем раньше, только надо дождаться, когда перестанет дымить. И сидеть не на чем. И лестницу новую на второй этаж надо сделать. И знамёна обновить... Но это всё потом, а пока...

Зельдаборн одобрительно крякнула, Нед крепче обнял Берту, которая роняла слёзы умиления, многие зааплодировали и засвистели, прямо как на свадьбе... Но прошло лишь несколько бесконечных, как удар сердца, секунд — и Салли запылала Хэллоуинским пламенем. Слишком много сдерживаемых чувств, слишком сильное напряжение этих дней... Хэллоуинцы, ещё не отошедшие от пожара, в ужасе отшатнулись, сминая друг друга. Только что очухавшийся Мэр живо отполз за катафалк. Хельгамина напряжённо сощурилась, Зельдаборн смотрела во все глаза и, казалось, завидовала. Крыто испуганной не выглядела, а наоборот, озирала толпу с торжеством, явно гордясь впечатлением, которое произвела её обожаемая Повелительница тыкв. А доктор Финкельштейн сжал руку в кулак, словно поймав важную мысль, и пробормотал:

— Так вот что происходило прямо под моим носом... — Он зачерпнул горсть своего огнетушительного порошка и, как истинный учёный, подрулил к Салли и кинул в неё. Док многократно наблюдал, как задыхается обычный огонь от самой маленькой порции. Но Хэллоуинское пламя только хищно вспыхнуло навстречу, обращая крупицы порошка ослепительными искрами. Финкельштейн заинтересованно хмыкнул.

Джек, едва ощутив тепло чужого Пламени, оторвал Салли от себя, и огонь быстро погас сам собой. И видя её несчастные глаза, он прошептал так, чтобы слышала она одна:

— Тебе нельзя... Пламя тебе вредит. Пойдём я провожу тебя к Доку. — Он нашёл учёного взглядом и получил его утвердительный кивок.

— Нет! — решительно воскликнула Салли, отстраняясь. А потом добавила спокойнее: — Нет... Завтра. Я обещаю. Ты ведь рассказал мне всё сам... Спасибо.

Джек посмотрел на неё и согласно кивнул. Обернувшись к хэллоуинцам, он громко произнёс:

— Всё в порядке, это Хэллоуинское пламя Повелительницы тыкв!

Горожане уважительно загалдели, с новым интересом поглядывая на Салли. Надо её поскорее увести отсюда, пока прилипчивые взгляды не изучили её вдоль и поперёк. Салли и сама, очевидно, так подумала, потому что склонила голову, и волосы скрыли лицо с дорожками слёз на тёмных от копоти щеках.

Джек огляделся. Огонь в ратуше увял, и другим домам ничего не угрожало (если на миг забыть, почему ратуша вообще загорелась), Мэр выглядел вполне ожившим, а всё остальное подождёт. Джек взял Салли за руку, которая холодила, как снежок. Снова они возвращались домой рука об руку, помятые, пахнущие дымом, едва не сгоревшие... И как только за ними захлопнулась входная дверь, Салли горячо заговорила, подавшись к Джеку навстречу.

— Я не хочу жизни без Пламени, пусть и длинной! Я жила так почти всю свою жизнь. — Её глаза блестели, как алмазные снежинки, когда она обняла Джека и прижалась к нему. Он ещё пытался не утонуть в этих огромных глазах...

Не позволяй ей проявлять Пламя.

— Ты сегодня чуть не сгорел, — жарко шептала Салли в такой близости от лица. — Нас вчера чуть не убила нежить. Мы можем умереть завтра от тысячи неизвестных опасностей. — Её кожа снова становилась горячей, как Пламя, текущее внутри и разъедающее изнутри, а на кончиках пальцев уже звенели жаждущие сорваться искры. — Так какая разница?.. Я не знаю, вернусь ли я сюда. — Она быстро обвела взглядом гостиную.

— Ну конечно же вернёшься, что за мысли! — На это Джек не мог не возразить. Но Салли его даже не слушала.

— "Что есть любовь? Безумье от угара,

Игра огнём, ведущая к пожару.

Воспламенившееся море слёз..." — Она улыбнулась так, как давно уже не улыбалась.

Цитируемое произведение Джек, конечно же, узнал.

— "Раздумье — необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья", — выдохнул он.

— Ты больше от меня не сбежишь, Джек-Повелитель тыкв! — Салли смотрела так ненасытно и плотоядно, как вампир, почуявший запах свежей крови. — Нельзя отказаться от поцелуя ведьмы! А ты сделал это дважды и чуть не сделал в третий раз! — Повелительница тыкв оскалилась, как истинная хэллоуинка. — Ведьма будет мстить.

— Как? — зачарованно спросил Джек.

— Страшно! — Салли многообещающе усмехнулась, со всей остротой вновь ощущая в себе биение жизни. Не только боль... Да!

Я больше не закрываю глаза. И даже если впереди — катастрофа, просто живу. Здесь и сейчас.

И Салли снова поцеловала его. А потом ещё и ещё, развеивая остатки очень разумных и ответственных мыслей в голове Джека.

Он лишь на мгновение оторвался от её горячих, мягких губ, чтобы взглянуть в глаза, но Салли уже с нетерпеливым стоном подалась ему навстречу, возобновляя поцелуй. Ей невозможно было противостоять. Да и не хотелось. Но Джек всё же сделал над собой последнее усилие и спросил:

— Ты уверена?

— Абсолютно, — без тени сомнения шепнула она, увлекая его в глубь дома и вниз.

А в подвале, где раньше они тщетно пытались вызывать Пламя на муляжи врагов, ночь была всегда. И никаких чужих голосов.

---

Примечания:

¹ Цитаты из "Ромео и Джульетты". Сама удивилась, насколько в тему! Всюду знаки...

А ещё сегодня, 02.03.2020, ровно год, как я посмотрела этот перетряхнувший мою жизнь мультик! Ура!

У ворот кто-то скрёбся и скулил так жалостливо, что сердце бы кровью облилось — у кого оно и она есть. Но привратник Мистер Рэйвен был суров не по размерам. Нет за воротами тех, кого он мог бы впустить, нет и всё! Мало ли каких звуков наслушаешься, день и ночь сидя на острие атаки (при этой мысли ворон аж раздулся от собственной важности и непревзойдённой храбрости).

А так как острие атаки располагалась аккурат в тёплой сторожке, Мистер Рэйвен не видел, кто именно так хочет проникнуть под защиту Хэллоуин-тауна. Но почти выздоровевший Инфин, которому не хватало простора в каменном городе, заволновался при первых же жалобных взвизгах. Нет, это не его род. Но что-то родное, волчье, в этом вое всё-таки было. А ещё — человеческое. Что-то щенячье-детское.

Волколак, чуть прихрамывая, притрусил к воротам и просунул нос между прутьями. Из окна своей сторожки на него неодобрительно посматривал привратник (он вообще был против пускать эту зверюгу в город, но его никто не спросил). Втянув в себя воздух, Инфин вполрыка позвал кого-то, и тоненький визг тут же прекратился. Вплотную к воротам, мягко ступая на четырёх лапах, несмело подошёл подрощенный волчонок. Волчонок ли? Серо-золотистые глаза сияли разбуженным разумом, пальцы на передних лапах были гораздо длиннее, чем положено четвероногому хищнику, и волчонок так и норовил встать на задние лапы. Вдобавок он открыл полную острых белых зубов пасть и довольно чётко произнёс:

— Ма.

Тут уж и Мистер Рэйвен высунулся из окна, изумлённо разинув клюв.

— Это ещё что за зверь? — спросил он, повернувшись к волколаку, и тут же сам себе ответил:

— Ну да, у кого я спрашиваю...

— Ма, — повторил волчонок, боязливо оглянулся себе за спину и заскулил.

— Где твоя мама? — участливо (само так вырвалось) обратился к нему Рэйвен.

— Ма, — проскулил опять зверёныш и как будто даже заплакал.

Рэйвен бессильно развёл крыльями и тяжко вздохнул.

— Позови Джека что ли, — сказал ворон волколаку. — Слышишь меня? По-зо-ви! Дже-ка! Развели тут непонятно кого...

В ответ Инфин оскалился, словно в усмешке, и со смаком лязгнул зубами на не ожидавшего этого привратника. Ворон испуганно каркнул и резво взлетел вверх, теряя остатки достоинства вместе с лишними перьями. Но прежде чем он начал громко возмущаться таким неподобающим отношением от существа, которое и в городе-то без году неделя, взгляд его дальнозорких чёрных глазок высмотрел в некотором отдалении от ворот израненную самку ругару. Она уже не дышала.

* * *

Собирать, в общем, было особо нечего — всё при ней. Запасное платье. Страх пополам с надеждой. Согретые огнём воспоминания вместе с ночными кошмарами. Мрачные предчувствия, разбавленные мыслью, что она не одна. Рецепт зелья Мёртвого сна в голове, как и десятка других. Но метлу Салли оставила дома, и они с Джеком пошли к лаборатории пешком. Так дольше. Путь и так слишком короток...

Инфин куда-то ушёл с утра пораньше, Зиро с ним не расставался, так что прощаться было не с кем. Заходить к ведьмам и устраивать слезливые проводы Салли не жаждала, она ведь скоро вернётся, правда? Она всего лишь возвращается в место своего рождения. Временно. Это как сходить в гости. Для гостей всегда готовят роскошный стол. И он уже ждёт её, её одну... Рука непроизвольно дрогнула к руке Джека.

А что почувствует он? Пока Док ставил над ней свои опыты, сердце отзывалось болью и слабостью у него в груди. А теперь? Что если они... проиграют? Ждут ли их тогда "обычные двойные похороны", как говорил Валентин? Это новый страх — и новый вызов. Они не должны проиграть. Просто не могут — Салли сжала руку Джека, как утопающий в болоте спасительную ветку.

Скеллингтоны уже почти дошли до лаборатории, как сзади процокали по камням внушительные когти и Инфин ткнулся Салли мордой в бок. Она мимолётно улыбнулась и провела ладонью по его голове, пропуская жёсткую пахучую шерсть сквозь пальцы.

— До свидания, Инфин, — сказала она негромко. — Я скоро вернусь. Ты меня встретишь?

Но волколак этим не удовлетворился. Он зашёл с другого бока и стал толкать её головой прочь от ворот лаборатории. Салли бросила вопросительный взгляд на Джека, но Инфин так жалобно заскулил, словно был не грозным волколаком, а маленьким щеночком. А Зиро над его головой нетерпеливо тявкнул.

— Мне кажется, эта неразлучная парочка нас куда-то зовёт, — заметил Повелитель тыкв.

Салли посмотрела на башню, потом на волколака. Решившись, хочется довести дело до конца, но... Может, это что-то важное. Может, нежить убралась от города или исчезнувшая банши ждёт у ворот...

Салли положила руку на загривок волколака и сказала:

— Веди.

И вскоре они уже были у ворот. Рэйвен с достоинством склонил клюв при виде Повелителя тыкв и его супруги, но те едва заметили это. Зверёныш от ворот никуда не делся. Он только совсем охрип и обессилел. Салли, будто влекомая какими-то рефлексами из самых древних отделов своего человеческого мозга, без тени сомнения протиснулась через прутья ворот и погладила волчонка, прощупала его с ног до головы в поисках ран и взяла на руки прежде, чем Джек успел её остановить.

— Салли, ты даже не знаешь, кто он и откуда! — воззвал к голосу разума он, присоединяясь к ней за пределами города.

— Это всего лишь малыш-оборотень, и он очень слаб, — возразила она, заглядывая в полные недетской печали полуволчьи глазки.

Джек с сомнением посмотрел на волчонка. Что-то в нём было знакомое... Это только кажется, что все оборотни на одну морду, но для опытного хэллоуинского взгляда они так же отличаются друг от друга, как один скелет от другого.

Рэйвен, казалось, думал о том же, потому что изумлённо раскрыл клюв и пробормотал:

— Чтоб меня эльфы взяли...

— Что? — резко обратился к нему Джек.

Ворон помялся немного и нехотя прокаркал:

— Вервольф незадолго до того как... пропал, отлучался из города. Зализывал раны, так сказать. — Привратник искоса глянул на Повелителя тыкв. — И будь я проклят, если он и этот волчонок не на одну морду. А там, — Рэйвен махнул крылом за ворота, — лежит мёртвая самка ругару. Этот, — он показал указательным пером на измученного полуволчонка, — говорил про неё "ма".

— Это что же, по-вашему, сын Вервольфа и уцелевшей ругару?! — воскликнул Джек, с новым интересом разглядывая зверёныша.

— Похож, — признал хранитель ворот. — И по времени сходится. Ему как раз сейчас чуть меньше года.

— Ох-х... И что же нам теперь с ним делать? — Джек как-то беспомощно повернулся к Салли.

— Для начала как минимум взять в город, — сказала она решительно. И не дожидаясь разрешения, пролезла обратно через ворота с волчонком на руках. Город его впустил.

* * *

— Наверное, их выгнала из Чёрного леса поселившаяся там нежить, — размышлял Джек.

Он всё ещё недоверчиво поглядывал на волчонка, которого Салли уже накормила сытным зельем и обласкала. Про лабораторию она уже и не вспоминала, а время шло только вперёд.

— Пойдём, — мягко напомнил ей Джек.

— А что будет с ним? — спросила Салли, с нежностью глядя на пригревшегося маленького оборотня.

— С ним? — переспросил Джек. Это, по правде сказать, интересовало его сейчас не так сильно. — Теперь ничего, он же в городе, что с ним может случиться?

— Он же маленький и несмышлёный, его здесь может любой обидеть.

— Ну а что ты предлагаешь?

— Надо о нём позаботиться! Ты же сам говорил про память Вервольфа...

Джек с сомнением посмотрел на маленькое пушистое существо. В нём как нарочно сошлись два рода, представители которых пытались его убить в своё время.

— Но может, Инфин... — начал он без особой надежды.

— Ты хочешь, чтобы зверь воспитывал разумное существо? — скептически спросила Салли, и рука её порхнула над волчонком в защитном жесте. А тот вдруг повернул голову и внятно произнёс:

— Ма.

Салли обезоруживающе посмотрела на Джека.

— Ох-х, ну хорошо! — сдался он. — Только пойдём сейчас к Доку, а потом я присмотрю за оборотнем.

— Спасибо! — с чувством сказала Салли, и в её глазах появился какой-то новый блеск. — Хельгамина и Зельдаборн тебе помогут, если что, я уверена! А как мы его назовём? — Она как будто забыла обо всех своих проблемах, воркуя над внезапно свалившимся на них полуволчонком.

— Хм-м... Вервольф?

— Ну нет, это уже было! Может... Вильгельм? Почти как Шекспира.

— Не слишком ли?..

— А мне нравится! — Салли расплылась в счастливой улыбке.

— Хорошо, хорошо... — поднял руки Джек. — Пойдём? — спросил он опять, нетерпеливо переступив с ноги на ногу.

— Да... — Салли немного сникла, но всё равно с её лица исчезла безысходная горечь, с которой она шла к лаборатории ещё час назад. А ради этого Джек был готов на многое.

Сытого и повеселевшего волчонка пока всё-таки оставили с надёжным волколаком и неизменно весёлым призрачным пёсиком, и вот она — башня Финкельштейна. Будто составленная из заплат, но прочная, а по желанию хозяина — и неприступная. От неё веяло запахами металла, электричества и прошлого. Салли нехотя толкнула незапертую дверь. Её ждали.

* * *

— И что теперь? — с тревогой спросил Джек.

Салли лежала перед ними на столе, глаза её были закрыты, а сознание, отключённое одним из бесчисленных реактивов Финкельштейна, унеслось куда-то, где живут только души и сны.

Док потёр руки и хрустнул пальцами.

— А теперь — работа. Я буду держать тебя в курсе.

— Нет уж, я никуда не уйду, — твёрдо сказал Повелитель тыкв и прислонился к стене с таким видом, словно собирался там стоять, пока мир не рухнет или люди забудут про Хэллоуин, что почти одно и то же.

— Ну тогда отлепись от стены и помогай, — не стал играть с огнём учёный.

— Что я должен делать? — Джек, ожидавший пререканий, с готовностью подошёл к столу, чуть ли не впервые не зная, куда пристроить длинные руки.

— Раздевай, — бросил ему Док и отвернулся к полкам с какими-то инструментами.

Джек с покалывающим волнением в пальцах осторожно освободил от одежды неподвижное тело. Он знал, что Финкельштейн видел её сотни раз, но делать это при нём всё равно было неприятно. Док только скользнул равнодушным, но пристальным взглядом исследователя по обнажённой Повелительнице тыкв. Но под одеждой обнаружился экзоскелет Джуэл, и уж это не могло оставить учёного безучастным.

— Эт-то ещё что такое? — возмущённо вопросил он, подцепляя пальцами тонкую, блеснувшую металлом полосу ткани.

— То, чего вы ей не дали. — Джек старался говорить ровно, чтобы в голосе не прозвучали обвинительные нотки. — Скелет. Только внешний.

— Я вижу! — буркнул Док. — Очень остроумно! — Он пригляделся повнимательнее. — Или не очень. Производная. Производная во всём... — Он помолчал, и рука легла на пустую половину черепа. А потом вдруг он заорал так, что Джек вздрогнул: — Джуэл!

Не прошло и минуты, как в дверь вбежала запыхавшаяся Джуэл: глаза широко распахнуты, взгляд беспокойно бегает с создателя на Повелителя тыкв.

— Значит, ты взяла нити, оставшиеся от армирования Бугимена, — вкрадчиво начал Финкельштейн, — и решила исправить мою работу?

— Но я... — залепетала Джуэл.

— Но ты! Да ты знаешь хотя бы, дурёха, из какого металла сделаны эти нити?! Да это была моя скрытая диверсия во славу Уги! Я армировал его радиоактивным металлом, и рано или поздно его паразиты бы окочурились прямо внутри него!

Джуэл ахнула и прикрыла рот руками, ресницы её так и летали вверх-вниз.

— А ты, — распаляясь, продолжил Док, — просто взяла, не разбираясь, и перекроила смертоносные для всего живого — да, живого! — нити в "защиту", которую не дал бедной-несчастной куколке её зловредный создатель!

Джуэл отчаянно затрясла головой, отказываясь верить. Она ведь так хотела помочь...

— Сгинь, — с отвращением глядя на неё, сказал Док. — Уйди с глаз моих! Чтоб я тебя больше не видел! Мне тошно, что ты носишь мой мозг.

И Джуэл, бросив полный горького раскаяния взгляд на Салли, опрометью бросилась вон. Вскоре затихли и её приглушённые рыдания.

— Долго она носила эту дрянь? — сварливо обратился Финкельштейн к безмолвно наблюдавшему Джеку.

— Не очень, — ответил он.

Ещё один гвоздь. Не слишком ли для тебя одной? И все мы хотели как лучше...

Он не чувствовал себя вправе злиться на несчастную Джуэл — после всего, что сделал сам. И теперь надо всё исправить.

— И какой у вас план? — осведомился Джек.

— Мы выявили ряд факторов, которые её к этому привели. Значит, теперь надо как минимум последовательно их убрать. — Док тоже принял деловой тон, будто стерев инцидент из памяти. — Это замедлит процесс, а, может, и остановит. Так... Радиацию мы убрали. — Он сам снял с Салли злосчастный подарок Джуэл и упрятал его в свинцовый короб. — Пламя и порождаемую им утечку энергии мы убрали. — Учёный неодобрительно сверкнул окулярами на Джека. — Осталось долговременное влияние твоего катализатора. Моим бы реактивам такую устойчивость, а...

— И эксперимент, — напомнил Джек.

— А что эксперимент? — насупился Док. — С ним уже ничего не поделаешь.

— Превратить её обратно? В менее... живую?

— Исключено, — отрезал Финкельштейн. — Я уже запитал мозг от системы кровообращения по человеческому типу. Если сейчас всё это отрубать... Она точно умрёт.

Как ты легко бросаешься такими словами...

— А раньше?

— А раньше начальный разряд обеспечил её энергией надолго. На десятки лет... Остатки минеральных солей в жилках её дубовых листьев работали как проводники, а сетчатое жилкование позволяло запитать все части тела. Единственное, если бы был прочный тяжёлый каркас — скелет — то распределённой энергии бы не хватило на его привод.

— А я думал, вы из вредности сделали её такой неустойчивой! — вырвалось у Джека.

Док только негодующе хмыкнул и по-хозяйски опустил руку в перчатке на тело Салли. Повелитель тыкв рефлекторно хотел сбросить его руку, но усилием воли остался на месте. А учёный, больше не обращая на него внимания, принялся пальпировать разные участки тела, потом водить по ним датчиком... Наконец в его руке блеснул скальпель. И только тут он с опаской оглянулся на Джека.

— Надо попробовать прочистить большой круг кровообращения. А может, и малый, — неохотно пояснил он. — Датчик показал, что везде на стенках сосудов этот чёртов налёт.

И чуть помедлив, словно ожидая, что Джек может попытаться его остановить, Док отточенным движением рассёк перекрестие на груди Салли, где раньше сходились два самых больших шва. То же самое место, которое вскрывал сам Джек, когда помещал внутрь механическое сердце целую бесконечно короткую жизнь назад.

Но Финкельштейн не полез глубоко. Подцепив щипцами пучок искусственных сосудов, он собрал их вместе зажимом и начал поочередно вставлять в них катетеры. Небольшой шнековый насос закачивал в контуры какие-то вещества, а Док только бормотал себе под нос, орудуя датчиками:

— Ах ты ж сопло Лаваля, ничего-то этот налёт не берёт!

Джек не решался спрашивать, чтобы не отвлекать учёного. Впервые он видел его за работой и осознавал, насколько тот мастер своего дела. Руки так и летали над приборами и инструментами, короткие пальцы ловко подцепляли тоненькие сосудики, несмотря на громоздкие и неудобные с виду перчатки. И от этого зрелища становилось как-то спокойнее. Он обязательно что-нибудь придумает!

Время текло незаметно, как разбавленная ферментами кровь по жилам Салли. И только когда жужжание насоса прекратилось, Джек понял, насколько долго оно продолжалось. Тишина упала резко, как наступивший вечер. Док наложил последний шов и устало отъехал от стола.

— На сегодня всё, — проговорил он непривычно слабым, тихим голосом и подъехал к раковине, чтобы смыть с перчаток кровь.

Джек коснулся волос Салли. Она была очень бледна, и губы почти сравнялись цветом с лицом.

— Надо её чем-то прикрыть, — сказал он Доку.

— Да ей не холодно, она вообще ничего не чувствует, — махнул рукой учёный, но всё-таки достал откуда-то чистую простыню и кинул Джеку, который укутал Салли до подбородка, подоткнул с боков и спросил: — Она же не будет лежать здесь всю ночь?

— А где ей спать? У неё теперь нет комнаты, — ядовито ответил Док, явно припомнив, чью сторону принимал Повелитель тыкв в его размолвке с Джуэл. — К тому же, так энергопотребление ниже.

— И как сегодня? Всё... удалось? — спросил Джек с надеждой.

Почему он так долго молчит?

Док как-то слишком обстоятельно чесал мозг, и там, как озорные мышата, сновали голубоватые искорки.

— Увидим, — наконец изрёк он.

— Может, её можно забрать домой на ночь?

— Даже не думай об этом, — строго сказал учёный. — До получения устойчивого регресса она будет здесь. Или я умываю мозги.

— Ладно, хорошо... — вынужден был согласиться Джек.

— Иди, — сказал ему Док. — Нечего тебе тут торчать. До утра всё равно ничего делать не буду.

И Джек, чувствуя себя осиротевшим, ещё раз провёл рукой по волосам Салли, коснулся её виска тенью поцелуя и медленно побрёл вниз.

Опять пустой дом? Только наполненный ещё не остывшими и оттого особенно горькими воспоминаниями... Нет, не совсем пустой. Он совсем забыл про этого волчонка! Вильгельма. Ох-х, и что с ним теперь делать?

Домой идти не хотелось, но на успокаивающее кладбище путь был закрыт. К тому же, волчонок... Не волчонок, а маленький оборотень, поправил Джек сам себя. Это же, по сути, ребёнок! В Хэллоуин-тауне дети не рождались, а имеющиеся не росли, так что это настоящее чудо!

Джек ускорился и вскоре обнаружил у лестницы дома совершенно спокойно играющих волколака, оборотня и Зиро. Инфин делал вид, что хочет цапнуть волчонка или Зиро зубами, и те с возбуждённым повизгиванием брызгали в разные стороны. Но, увидев Повелителя тыкв, маленький Вильгельм... Вилли нерешительно замер. Взгляд его больших золотистых глаз перестал казаться звериным, в них сквозил лёгкий испуг, надежда, вопросы: "Я могу доверять тебе? Что со мной будет?"

Джек вздохнул и присел рядом с ним на корточки. Рука сама потянулась потрепать его по голове, и оборотень доверчиво принял ласку.

— А твои родители хотели попробовать меня на зуб, — поделился Повелитель тыкв, не зная, понимает ли его вообще это существо. — Впрочем, самки не нападали, да и папа Вервольф потом сдержал своё слово Оборотня...

— Па, — серьёзно повторил Вилли. — Ма.

Джек долго смотрел на него, а потом сказал:

— Пойдём в дом. Там ещё осталось варево, которым тебя кормила Салли. А потом я расскажу тебе про слово Оборотня.

* * *

Так теперь и тянулись дни. А может быть, не тянулись, а мелькали, как блики солнца, когда лежишь в лесу и ветер шевелит листья деревьев над головой. То свет, то тень. То надежда, то отчаяние.

Утром Джек уходил в лабораторию и возвращался только поздно вечером. Вилли есть не просил, весь день весело проводя со своими четвероногими друзьями. Крыс в Хэллоуин-тауне значительно поубавилось, а коты приучились жить на крышах. Вечерами Джек разговаривал с маленьким оборотнем, читал ему, рассказывал про Хэллоуин, про город, про разную нежить. Что мог припомнить хорошего, рассказывал и про Вервольфа. Вильгельм слушал внимательно, как взрослый, взгляд его становился не по-звериному цепким и пристальным. А что оставалось у него в памяти — неизвестно. Больше он ничего не говорил. И в этом Джек, вспомнивший своё прошлое, даже ощущал с волчонком некоторое родство. Он привязался к нему, и дом уже не казался таким пустым, а вечера — уничтожающе бесконечными.

У Финкельштейна всё было до неприятного неопределённо. Каждый день он совершал с Салли какие-то манипуляции, ворчал себе под нос, чесал мозг и становился всё мрачнее. Повелительнице тыкв ни разу не позволили прийти в сознание, хотя прошло уже больше трёх недель, как она покинула дом.

Хэллоуин почти стоял за плечом, но в городе было тихо, как в склепе. Символ и вдохновитель праздника — Повелитель тыкв — курсировал между домом и лабораторией. И некому было давить ему на совесть и капать на пустоту черепа. Мэр будто исчез из жизни города. Не фыркал, разъезжая по улицам, его катафалк, не раздавался усиленный рупором хорошо поставленный голос.

Жители только недовольно перешёптывались:

— Что, правда не будет Хэллоуина? К могилам не пройти.

— Да что-то никто не шевелится.

— Не может быть! Джек...

— Да где он, твой Джек?

— А Мэр...

— И Мэр там же, вестимо.

— После пожара его и не видно...

Найдись сейчас кто порешительнее, и Повелитель тыкв вполне бы мог лишиться праздника, города и Пламени вместе с титулом. Но хэллоуинцы уже слишком привыкли к беззаботной, размеренной жизни. Никому и в голову не приходило взять ситуацию в свои руки, щупальца или лапы.

Джек старался избегать, в том числе, Крыто. Ему нечего было ей сказать. И Крыто, не понимающая, где он пропадает вместо того, чтобы бороться за Хэллоуин, лишённая теплоты общения с Салли, становилась всё несноснее. Ещё немного, и она бы сорвалась на прежние забавы. Злая, раздосадованная, бродила она по городу и не знала, куда пристроить свои таланты. Так что, то "по мелочи", которое она увидела в окне мэрского особняка, Крыто утаила.

А ещё Джеку приходилось избегать ведьм, которые вдруг лишились своего лучшего зельевара. Когда минуло две недели отсутствия Салли, Зельдаборн, видимо, решила, что даже для второго медового месяца многовато, и притащилась в дом Скеллингтонов собственной персоной.

— И где же ты прячешь нашу красотку? — с любопытством спросила она, водя внушительным носом, словно по запаху намереваясь отыскать Салли. И тут её взгляд остановился на полуволчонке.

— О-ой, а это кто тут у нас такой мохнатенький? — засюсюкала Зельдаборн, склоняясь к нему.

Вилли такое обращение не понравилось, и он, сморщив нос в почти взрослом оскале, зашёл за ноги Джека и оттуда посверкивал подозрительным взглядом.

Ведьма распрямилась и спросила нормальным голосом:

— Откуда он вообще взялся? Это же оборотень! Кого-то он мне напоминает... — Она задумчиво постучала длинным загнутым ногтем сомнительной чистоты по зубам.

— Вервольфа, — не стал увиливать Джек. — Мы решили, что это его сын.

— Да ла-адно! Нежить плодится?! — восхитилась Зельдаборн. — Вот тебе, ведьмочка, и Хэллоуин! — Она с нескрываемым любопытством воззрилась на Вилли. — И кого же обрюхатил наш дикарь Вервольф?

Джек поморщился от грубости ведьмы.

— Неподалёку от ворот Рэйвен видел мёртвую самку ругару. Скорее всего, это его мать.

— А я и не знала, что мы так можем, — с внезапной досадой призналась Зельдаборн. — Пойду расскажу Хельге. Может, освоим новое зелье... Чтоб не плодиться случайно. Или чтоб плодиться. Только вот не с кем... — Она скоренько взобралась на метлу и улетела, даже не вспомнив, что приходила узнать про Салли.

* * *

Воспоминания наслаиваются друг на друга. Воспоминания перекрывают друг друга, делая мир тусклым, как слишком большое количество светофильтров один поверх другого. Слишком много своих и чужих воспоминаний.

Самый верхний слой. Пламя. Пламя любви, Пламя исцеления, Пламя опасности. Чуть ниже — невозможность Пламени. Ещё ниже — тело почти без ощущений, таких привычных сейчас, что кажется, что они были всегда.

Я падала с башни, улыбалась, зашивала себя, вставала и шла. Я держала в руке горящую ветку, и рука не бросала её.

Глубже, глубже. И в начале-конце — сеть молний колючей проволокой скручивает по рукам и ногам. До первого вздоха.

Это дно? Дно — это потолок того, что под ним.

Пламя. Бьёт по глазам жаром. Бьёт по глазам светом. Это разные глаза и разные точки зрения. Но сверхпрочный виндзорский фарфор выдерживает высокую температуру. Жаль, что заменено только полголовы. Над половиной мозга. Глупо было потерять полчерепа в собственном эксперименте. Но средоточия того стоят! Хорошо, что он мне не доверяет и успел... Тогда. Но не сейчас.

Он вынужден прикрыть глаза тёмными очками, теперь любой свет для него слишком ярок. Картина катастрофы навсегда впечатывается в сетчатку глаза. Я, другая я — ещё... ребёнок. Но кто меня удержит? Оцепление установят позже. Что я хотела найти среди оплавленной алюминиевой ткани и покорёженных взрывом и падением шпангоутов? Кого... А нашла только смерть, когда громадный осколок винта, оказавшийся сверху, занял на миг всё поле зрения.

Я и другая я теперь едины. Почти как были одиннадцать лет назад.

Ещё глубже? Другой первый вдох. С привкусом металла. Это тяжелее, чем раньше — гонять воздух по ячеистым сотам моих новых лёгких. Но я привыкну. Как и к новому имени. А старое... Я забыла. Только другое имя вертится в памяти, но его невозможно выцепить из мути призрачной прошлой жизни. Она была или не была?

Последний вздох той жизни, которой не было. Из которой меня украли и... слава Хэллоуину. Там я была всего лишь красивой картинкой. Картиной.

* * *

— Скоро наш любимый праздник — Хэллоуин, правда, милый? — прожурчал над ухом голос, без которого уже и смерть — не смерть.

— Э-э... — замялся Мэр, вылезая из-под нежной руки. — Вообще-то в этом году его, кажется, не будет. — Он ужаснулся собственным словам.

— Но в самом городе точно пройдут традиционные гуляния, да и кладбище буквально в двух шагах, — уверенно проворковала уже почти хозяйка этого дома. — А я так давно мечтала принять участие в празднике... — Печаль в её голосе могла бы растопить самое мёртвое сердце.

— Да-да, конечно! — тут же всполошился Мэр. — Тебе стоит только попросить, дорогая!

— Я тебе шепну на ушко, мой милый. — Она наклонилась к его уху, и на лице градоначальника появился ужас.

— Не-ет! — воскликнул он страдальчески. — Это невозможно!

— Для первого в городе существа нет ничего невозможного, ведь правда? — Её глаза превратились в два солнечных затмения в короне радужки. — Ты ведь так храбро вёл себя в том страшном пожаре! Мой герой! А остальное я тебе шепну на ушко.

Глаза Мэра забегали, но боязливое лицо всё же не удержалось на своём месте, уступив довольному.

* * *

Джек молчал. Док тоже молчал и сидел неподвижно, только пальцы нервно барабанили по подлокотникам коляски. Наконец он выбил последнюю дробь и проговорил, морщась и поджимая губы:

— Значит так. За три недели никакого прогресса я не наблюдаю. Скорее...

Наоборот,

— мысленно закончил за него Джек.

Салли лежала перед ними на столе, и смотреть на неё было больно. Даже летаргия не остановила процесс разрушения. И эти три недели прорезали её лицо новыми линиями, а волосы — свежими паутинками.

— И я, ч-чёрт меня дери, не знаю, что с этим делать! — В голосе Дока сквозило неподдельное удивление.

— А пересадить мозг в другое тело?

До этого Джек мужественно не вмешивался в процесс, видя, как уверенно двигаются руки учёного, как журналы заполняются ровными рядами цифр... А сейчас, видимо, пришло время для самых диких идей, которые не давали Джеку спать одинокими ночами.

— Я думал об этом, — кивнул Док. — Ох уж этот мозг, сколько его мурыжили...

— И чей же это мозг? — спросил Джек без особого интереса. Мало ли мозгов на свете... Кстати, занятный вопрос: он хотя бы принадлежал женщине?

— Неважно. — Финкельштейн рубанул ладонью по воздуху. — Проблема в том, что и мозг поражён. Твой катализатор через кровь добрался и до него. Так что...

Джек с трудом сдержал дрожь.

— Вам не удалось найти ингибитор?

— Хм-м... Сдаётся мне, тут дело одной химией не исчерпывается, — неохотно признал Финкельштейн.

— Нет?! — досадливо воскликнул Джек. — Так надо было сразу позвать Хельгамину и Зельдаборн, а мы столько времени потеряли! — И он сделал движение, чтобы прямо сейчас пойти и привести сюда ведьм.

— Подожди! — Док весь скривился, явно представив себе этот консилиум с язвительной Зельдаборн и красноречиво молчащей Хельгаминой.

— Чего ждать? — Джек выдернул локоть из схватившихся за него пальцев профессора. — Я и так слишком долго надеялся на науку и научный метод, как всегда... — И он рванулся по пандусу вниз, желая сделать хоть что-то.

Было уже темно, но в ответ на нетерпеливый стук дверь довольно быстро открыла Зельдаборн.

— О-о, Джек, ты вовремя, я как раз надела новую ночную сорочку, — кокетливо улыбнулась ведьма, приглашая его войти в лавку. Но, увидев выражение его лица, она помрачнела. — Что?

— С Салли беда.

— Что ещё с ней приключилось? Где она? — Зельдаборн поглубже запахнула свою мантию. — Хельга! Изыди из спаленки! — крикнула она в глубь дома.

— У Дока.

— У этого мозгоклюя? Так что стряслось? Когда? — засыпала она Джека вопросами.

Из покоев ведьм выплыла Хельгамина, пытливым взглядом задавая те же вопросы.

— Не сейчас, это происходило постепенно... Я расскажу по дороге.

— Мы идём крушить лабораторию и вызволять Салли? — оживилась Зельдаборн, причмокивая губами. — Отлично, отлично.

Никто не поддержал шутку. А когда Джек, пересиливая себя, изложил им суть проблемы (жуки, во всём виноваты жуки Уги), Зельдаборн превратилась в бессловесную и мрачную копию своей сестры.

— Да-а... — протянула она, не глядя на Джека. — Это чуть ли не хуже, чем лишиться жениха за неделю до свадьбы. А ещё завидовала... — Ведьма помолчала. — И да, видно же было, только мы и подумать не могли... — Зельдаборн поёжилась и обхватила себя руками. Хельгамина выглядела как обычно, только и без того тонкие губы сжались в ниточку.

— Ты уверен, что дело в жуках? — уточнила она.

— Ну ещё эксперимент Дока сыграл роль...

Хельгамина приглашающе покрутила рукой.

— И Хэллоуинское пламя, которое неоднократно спасало ей жизнь...

— Мы должны знать всё, — строго сказала Хельгамина.

Джек вздохнул.

— Она выпила какое-то вещество, катализатор, которое называется вино Валентина. И это сильно ускорило все процессы.

— Да иди ты! — округлила глаза Зельдаборн. — Она же полуведьма, одарённый зельевар, должна же знать, что нельзя пить что ни попадя! И что теперь...

— Есть идея, — подала голос Хельгамина. — Пойдём.

* * *

Джуэл бездумно просматривала проверенные по десять раз расчёты и машинально выводила кое-где каллиграфические вензеля. Через связь половинок мозга она в общих чертах видела, что происходит на столе. Доктор, который постарался сначала очистить тело Салли от всех следов катализатора, теперь сосредоточился на поиске ингибитора, но, похоже, пока безуспешно.

Джуэл вздохнула. Она и до этого чувствовала себя заброшенной игрушкой. Виктор давал ей какую-то рутинную работу и только бросал команды. Он не делился соображениями по поводу спасения Салли, отмахивался от робких гипотез, и его совершенно не впечатлило то, что именно ей, Джуэл, первой пришла в голову мысль о таком возможном исходе эксперимента. А теперь конец. Он никогда не простит ей этого преступного просчёта. Как она могла... Джуэл в отчаянии закрыла лицо руками.

Милый Мэр, который раньше по несколько раз за день проезжал мимо башни, неубедительно делая вид, что он сюда не смотрит, тоже куда-то запропал.

А ещё Джуэл очень не хватало самой Салли, её пылкой непокорности, её отчаянной храбрости, её безрассудной целеустремлённости — всего того, чего она была лишена сама. Как недостижимый идеал и луч света в тёмной башне. Она прекрасно осознавала, что ей это недоступно, но от того, что такое существует, всё равно было как-то теплее. Да, последний год они и не виделись толком, Повелительница тыкв избегала лаборатории. Теперь Джуэл могла видеть её каждый день, переворачивая и обтирая бесчувственное тело, но это было не то. Нет, это было просто невыносимо! Надо что-то сделать! Но что?.. Логическое полушарие ждало исходных данных, чтобы сортировать, систематизировать и обобщать. Но не создавать. И не охватывать всю картину целиком. Может, два полушария в синергии смогут гораздо больше, чем каждое по отдельности?

Она сняла туфли, тихонько прокралась во вторую лабораторию и вернулась в комнату с большим стеклянным кубом и бутылью питательного раствора. А потом распахнула окно бывшей комнаты Салли и вдохнула серый запах осенних сумерек. Прямо напротив высилась тёмная башня Повелителя тыкв.

Джуэл отошла от окна, но не стала закрывать решётчатую створку. Несколько раз промоделировала шаги. Только бы моторная память не подвела! Что тогда чувствовала Салли, о чём думала? Ей никогда не узнать и не почувствовать.

Движения стали какими-то тягучими.

Соберись!

Джуэл нашла дрожащими пальцами стык в черепе. Резкий щелчок — и крышка откинулась. Джуэл бережно обхватила драгоценный мозг ладонями и перенесла в куб с питательным раствором. Осознание стало чётким, прямолинейным и чёрно-белым. Больше ни чувства вины, ни кусачих сомнений, ни горьких сожалений. Всё просто и понятно. Как несколько шагов.

Джуэл, механически переставляя ноги, приблизилась к окну. Почти вслепую взобралась на подоконник. И шагнула вниз, как шагала Салли.

* * *

А всё-таки прохладный предхэллоуинский воздух освежает голову. Нельзя всё время сидеть дома, даже если общество самое что ни на есть приятное.

Мэр медленно ехал в своём катафалке по городу, и в голове затухающим эхом звучали её просьбы, которые бы больше походили на приказы, отдай их другой голос. А этому противостоять было невозможно. "Хэллоуин... Порталы... Гроб..." — эти слова во́ронами клевали градоначальника в виски и заставляли страдальчески морщиться. "Награда..." Даже это пугало. Возможно, ещё больше.

Мэр не заметил, как привычка привела его к ратуше, от которой остался лишь чёрный каменный остов. Он с грустью постоял, глядя, как ветер слегка колышет обгорелые останки полотнищ, и поехал дальше.

Джек даже не пошевелился что-то сделать. Может, она и права...

Бумаги из разбитых шкафов Мэр после пожара в одиночку перевёз на катафалке в свой дом и, когда выдавалась свободная минутка, любовно разбирал.

И где же теперь Джек? Без него всё равно не обойтись... Мэр доехал до дома Повелителя тыкв, но его встретили только безглазые тёмные окна. Возвращаться домой, не выполнив обещанное, не хотелось. И тогда Мэр, воровато оглянувшись — не смотрит ли кто — повернул на улочку, ведущую к башне Финкельштейна. И вскоре массивное строение с заваленным на один бок куполом выросло над ним.

Ну и зачем ты сюда приехал, глупец? Ты же уже избрал себе градоначальницу. Она такая красивая, что душа чуть не отлетает... И единственная, кто верит в твоё величие.

Но Мэр всё равно поднял голову к зарешёченному окну и застыл, пытаясь справиться с непонятными, противоречивыми чувствами.

Внезапно рядом словно пролетел порыв ветра, и что-то мягко упало на мостовую. Мэр от неожиданности нажал на газ, и мотор бешено взревел, но далеко катафалк не уехал — слава Хэллоуину! Градоначальник боязливо вылез из машины. На камнях лицом вниз лежала похожая на человеческую фигура. Он со страхом перевернул её и горестно вскрикнул: это была Джуэл с бессмысленным, остановившимся взглядом. Милая Джуэл.

* * *

В дверь пришлось долго звонить, а потом ещё и стучать, прежде чем им открыли. Док явно всячески оттягивал встречу со своими извечными соперницами. И только когда Джек подогрел дверь так, что в её центре забагровело пятно раскалённого металла, что-то внутри щёлкнуло, и они смогли наконец войти.

Хозяин башни не соизволил спуститься им навстречу и мрачно глядел с верху пандуса. За спинами вошедших медленно остывало красноватое пятно. И Джеку почему-то вспомнилось, как часто его вот так, свысока, принимал Док. Но пока между ними не встала Салли, он был вполне нейтрален, хоть и ворчлив.

— Ну здравствуй, коллегушка! — пропела Зельдаборн, без приглашения поднимаясь навстречу Финкельштейну. — А у нас с ходу идея! — похвалилась она.

— Да-а? — с притворным воодушевлением ощерился Док. — Такая же удачная, как Противотуманное зелье, после которого Хэллоуин-таун едва не задохнулся от дыма?

— Пойдёмте к Салли, — оборвал их Джек. — Посмотрите на неё... И всё желание пикироваться у вас пропадёт. — Он, пропустив Хельгамину вперёд, тоже поднялся по пандусу в слишком уже хорошо знакомую ему лабораторию — до трещинки в камне, до заклёпки в стене.

Салли лежала там, где он её оставил. Где лежала все эти три недели, которые тянулись, как триста лет. Джек безотчётно коснулся её волос и отошёл к стене, давая ведьмам возможность как следует её рассмотреть. Глаза Хельгамины стали как щёлочки, а рот Зельдаборн раскрылся в немом восклике. Лучше один раз увидеть... Нет, лучше вообще такого не видеть.

По щекам Зельдаборн стекли две слезинки, но она, сердито утерев их, шмыгнула носом и напустилась на хмурого Финкельштейна и виновато стоящего Джека.

— Да вы!.. Да я вас!.. Что вы с ней сделали?! — Зельдаборн сверкала глазами, надсаживаясь в крике. — Изверги!!! Так испохабить единственное хорошенькое личико в городе...

Джек и Док только беспомощно переглянулись. Она же права. И никакие ехидные ответы или оправдания тут не помогут.

— У Хельгамины вроде была идея, — напомнил Джек тихо. — Доктор тут уже испробовал разные способы... — Он обернулся к учёному за поддержкой, и тот только нехотя кивнул. — Нам нужно что-то, что обратит процесс вспять или хотя бы замедлит.

— Вам нужна идея?! — Казалось, что ещё немного, и Зельдаборн начнёт метать молнии не хуже генератора Теслы. — Отлично! Я вам подам идею — бесплатно! Для начала оденьте её в нормальную одежду, а не в эту тряпку! — Она в негодовании отвернула край простыни, которой была прикрыта Салли. — Дайте ей очнуться и принять участие в своём спасении! Это она, между прочим, придумала, как лучше варить Страшнозелье, и Противотуманное сварила тоже она! Уж не глупее вас будет! — Ведьма состроила злую насмешливую гримасу. — Куда уж глупее...

— Ну знаешь! — взвился Док, и Джеку бы снова пришлось их разнимать, но тут снизу раздался громовой звонок, и все вздрогнули.

— Это ещё кого эльфы принесли, — пробормотал Док, подъезжая к перископу сложной оптической системы, которая позволяла смотреть на непрошеных гостей. А для Дока непрошеными были решительно все.

— Этот-то что тут забыл? — проворчал он через полминуты. — Ах да, до вашего Хэллоуина же всего... Сколько? Три дня? — издевательски спросил он и снова приложился к перископу. — Что это у него за тюк в руках? — И вдруг, приглядевшись, Финкельштейн издал какой-то нечленораздельный звук и быстро щёлкнул тумблером на панели управления. Внизу со стуком ударилась о стену дверь. А сам Док как-то слишком поспешно покатился вниз. Остальные, в непонимании переглянувшись, пошли за ним.

А на пороге стоял Мэр с несчастным лицом, и на руках у него безвольно обвисла Джуэл с приоткрытой черепной коробкой и пустым взглядом.

* * *

— Где мой мозг?! — завопил Док, когда убедился, что череп пуст.

— А вас не интересует, почему она лежала бездыханной на мостовой под окном вашей башни? — Мэр сузил глаза и вздёрнул подбородок, так мало напоминая себя прежнего.

— Хм-м... — Док такой отповеди явно не ожидал. Не от всегда боязливого Мэра.

— Ты оставил мозг там? — спросил он на тон ниже. — Если крышка отхлопнулась при падении, сильно ли он пострадал... — Финкельштейн пулей вылетел на улицу и долго ездил под окном бывшей комнаты Салли, а теперь — Джуэл.

У самого Мэра в висках настойчиво и сильно стучало, словно боролись два саблезубых, когтистых монстра, и от них клоками летела шерсть.

"Ты мой самый главный хэллоуинец!"

"Это ничего, дорогой Мэр, что вы испугались. Любой бы испугался Оборотня".

"Разве тебе не надоело быть всегда вторым?"

"Мне так страшно теперь, когда я осталась одна. Я боюсь, что он не вернётся. А ещё больше — что вернётся..."

"Брось эту падаль, милый, разве тебе не сладко в моих объятиях?"

"Но я не могу... Я принадлежу своему создателю".

Мэр обхватил бы гудящую голову руками, если бы не держал Джуэл.

— Куда её лучше отнести? — робко спросил он Джека, стараясь не смотреть ей в лицо.

Повелитель тыкв, уже освоившийся в лаборатории за столько дней, повёл Мэра наверх. Была ещё вторая лаборатория, но Джек проводил градоначальника с его бесчувственной ношей туда, где лежала Салли. Несмотря на собственные фатальные ошибки, в груди разгорелось возмущение, когда он посмотрел на этих измученных Финкельштейном существ. Он наскоро освободил широкую столешницу, и Мэр бережно опустил на неё Джуэл.

Вскоре по пандусу прожужжала коляска. Но Док не заехал в лабораторию, а покатился прямиком в комнату Джуэл. И через несколько минут вернулся с торжествующим видом, держа на коленях куб с половинкой своего мозга.

— Всё в порядке, — подытожил он.

— В порядке?! — чуть ли не хором воскликнули Джек и Зельдаборн.

Джек кивнул ведьме, уступая ей право высказаться первой. Уж она от Финкельштейна ни заклёпки на черепе не оставит.

— Ох уж эти мужчины! — с притворным добродушием осклабилась Зельдаборн, широким жестом показав на лежащих Салли и Джуэл. — Ты им молодость, красоты тела неземные, — она артистично заправила за ухо нечёсаную прядь, — а потом лежишь на столе, и думать тебе нечем! — прошипела она напоследок и уничтожающе посмотрела сначала на Дока, потом на Джека и на всякий случай на Мэра, который и так неуклюже топтался поодаль, сосредоточенно потирая виски.

Финкельштейн только крепче прижал к себе куб с мозгом.

— Вставляйте ей мозг на место, — приказал Джек, кивнув на бледную Джуэл.

— Ну уж нет! — упрямо вскинул подбородок Док.

— Верните ей мозг! А не то... — Повелитель тыкв решительно протянул руки к кубу.

— А ты не думал, что, будь у меня неразделённый мозг, у меня хватило бы ресурсов придумать, как её спасти?! — Финкельштейн откатился назад и свободной рукой показал в сторону Салли.

Джек замер, не дойдя до учёного полшага. Но тут неожиданно заговорила Хельгамина.

— Нет. Потому что ты, несмотря на то, что живёшь среди мертвецов и сам по сути мертвец, несмотря на то, что ты великий учёный, всегда отличался удивительной узколобостью. — Она роняла слова, тяжёлые, как свинцовые капли, и Док съёживался в своей коляске, закрывая собой куб с мозгом. — Ты убеждал меня, что прорицание не стоит и капли крови, когда я случайно увидела твои будущие увечья. А потом я сломала метлу... — Ведьма оборвала себя. — Ты не верил в силу зелий, хотя факты были у тебя перед носом. Ты создавал существ, но они были не похожи на твои проекты, потому что ты не давал им главного — души. И хорошо, что неприкаянные души нашли эти шитые-перешитые тела и оживили их. И это, — Хельгамина показала на сосуд с мозгом, — тебе не поможет исправить то, в чём ты не разбираешься. Произошло слишком много "антинаучного", и ты своими химикалиями этого не исправишь. Верни мозг Джуэл. — Хельгамина завершила свою, наверное, самую длинную речь за всё пребывание в Хэллоуин-тауне и выпрямилась — уверенная, спокойная. Она дала ему отпор.

Док выглядел невозможно для себя — смущённым. Он хмыкал, тёр подбородок и безотчётно дёргал за ручку. Но потом упрямо сказал:

— Пусть пока так полежит. Это наказание за самоуправство. А мозг я приберегу. — И видя, что Джек хочет возразить, повысил голос: — Я сам позабочусь о "золотце"! И ещё промою и почищу мозг, на него слишком много налипло. Во всех смыслах! А там посмотрим. Я всё сказал! — Он гордо выехал из лаборатории, чтобы убрать куб, пока его никто не остановил.

Мэр теперь смирно стоял в сторонке и сжимал пальцами виски. Казалось, пятиминутный приступ решимости напрочь лишил его сил и желания что-то решать на ближайшие лет пятьдесят. На Салли он поглядывал исподлобья, с плохо скрываемым ужасом. Да и на Джека — с ужасом другого толка. На Джуэл он и вовсе старался не смотреть. А Зельдаборн избегал вообще всегда. Так что он отошёл к наименее пугающей Хельгамине, которая склонилась над Салли, потом над Джуэл, и губы её шевельнулись.

— Ты правильно сделал, что привёл нас, хотя надо было ещё раньше, — сказала она Джеку. — Подобное лечится подобным.

— Так что у вас за идея? — спросил Повелитель тыкв, заметно нервничая.

— Антагонное зелье. Нам срочно нужно сварить Антагонное зелье, — медленно ответила Хельгамина. — А ещё понадобится вино Валентина.

* * *

— Это поможет? — Джек ещё боялся поддаться надежде, слишком часто она его предавала за последнее время. — Вы сможете его сварить?

Хельгамина и Зельдаборн переглянулись.

— Смочь-то сможем. Хоть это и запрещено, — подчеркнула Зельдаборн. — Но ингредиенты... Как бы это помягче выразиться... Вряд ли у год как замужней дамы Салли Скеллингтон осталась необходимая для зелья кровь девственницы. А значит, надо её добыть. И у тебя осталось это вино Валентина?

Джек застыл на месте, крепко зажмурился и потряс черепом.

— Ох-х, ну почему я вечно всё делаю не так?! — Он опять начал мерить шагами лабораторию. — Валентин же дарил вино нам на свадьбу, а я его разбил! Зачем я его разбил?! Зачем он его дарил?.. Может, он знал, что я его разобью, и хотел ещё больше досадить нам... — Он безнадёжно замолк. — А теперь портал закрыт. Даже если бы можно было пройти мимо нежити... А я бы прошёл, клянусь Хэллоуинским пламенем, я бы обязательно прошёл, если бы портал только пропустил меня к этому выродку!.. — Джек изо всех сил сжал кулаки, утихомиривая грозившие сорваться с пальцев искры.

— Э, полегче, — похлопала его по предплечью Зельдаборн. — Не устраивай пока акт самосожжения, мы ещё не все детали обмозговали. Ну, собственно, выбора-то нет. Я одна тут на волколаке, то есть на коне, ну, то есть на метле. Иначе бы пришлось кидать жребий с Хельги.

— Что ты имеешь в виду? — не поверил Джек.

— А то, что я с удовольствием совершу увеселительную прогулку в Валентин-таун! — Ведьма расплылась в мечтательной улыбке. — Может, хоть там кого подцеплю посговорчивее. Нам новые горожане нужны, Джек?

— Но это же опасно! Нежить и сам Валентин...

— Я смеюсь над опасностью! — высокомерно возразила Зельдаборн. — Показать? Вот так: ха-ха-ха! Ещё показать? Нет, дальше только за звонкую монету. Кстати, о летучих мышках, мы ещё не обсудили вопрос награды.

— Награды? — опешил Джек и быстро оглянулся на Салли.

— Салли мы все очень любим, — кивнула Зельдаборн. — Но есть кое-что лично для меня, я тут подумала на досуге, а что, а вдруг... Пойдём, я шепну тебе на ушко... М-м, ну куда-нибудь шепну. Да не смотри ты так испуганно! — усмехнулась ведьма, увлекая Джека в коридор.

Хельгамина и Мэр, как единственные, кто остался в лаборатории и в сознании, обменялись вопросительными взглядами и одновременно пожали плечами. Док всё не возвращался, и Мэр осмелился подойти к Джуэл и взять её за руку.

Вскоре Зельдаборн и Джек вернулись, и вид у Повелителя тыкв был достаточно озадаченный. Ведьма же довольно потирала руки.

— Ну что, вопрос с наградой мы утрясли, приступим к планированию кампании? — с энтузиазмом спросила она. — Времени в обрез, выступаем в Хэллоуин! Я займусь вином, а вы тогда проберётесь в большой мир и добудете нам кровь девственницы.

— Но мы не должны вредить людям! — горячо возразил Мэр. — В пакте Моранна написано...

— Всего-то три капельки! Уколем пальчик какой-нибудь спящей красавице, она и не заметит! — отмахнулась Зельдаборн. — Я ей на полочку Приворотное зелье поставлю в компенсацию. Вы лучше подумайте, как пробраться к порталу Валентин-тауна и нашим родным могилкам.

— Мне это тоже не нравится, Мэр, — серьёзно проговорил Джек. — Но другого пути спасти Салли у нас нет. Мы выйдем из города на Хэллоуин, благо, он уже близко. Я отвлеку нежить на себя, Зельдаборн полетит к деревьям, а Хельгамина пройдёт в большой мир.

И тут глаза Мэра как-то неестественно раскрылись.

Это Хэллоуин, это Хэллоуин, Хэллоуин, Хэллоуин, Хэллоуин, Хэллоуин¹...

Хэллоуин, порталы, гроб...

Он выпустил руку Джуэл.

— Так я же за этим к тебе и шёл, Джек! По поводу Хэллоуина, до него же всего три дня, ох... Нельзя провалить праздник, надо обязательно вывести всех из города и проводить в порталы.

— Вы с ума сошли!

— Нет, обязательно! Иначе я снимаю с себя полномочия! — Опять Мэр смотрел с вызовом, и опять это выглядело дико.

— Ладно, посмотрим, где будет обретаться нежить... Я ничего не обещаю! Все же ещё должны будут вернуться, вы об этом не подумали? А значит, надо удерживать порталы за нами несколько часов. А кто будет удерживать? Я не могу... Больше не могу.

Мэр сник, и огонёк правоты в его глазах погас.

— Значит, решили. Через три дня выступаем, — подытожил Повелитель тыкв, ударив кулаком о раскрытую ладонь.

Позади раздался шум, и в дверном проёме молчаливо нарисовался смурной Финкельштейн.

— Приводите Салли в чувство, — сказал ему Джек безапелляционно. — Я забираю её домой. Мы по ней скучаем.

---

Примечания:

¹ Кто пропел? :)

Если те, кто должен, не устраивают Хэллоуин, устрой его сам. Сама. И да, они запомнят это надолго!

Крыто быстро огляделась: путь был свободен. Огонёк в окне сторожки только что погас, значит, пернатый привратник уселся на свой насест дрыхнуть. Полная луна подсвечивала набегающие облака, и они казались гнилушками на болоте, по земле пробегали сгустки тьмы.

— Пошли! — шикнула Крыто, энергично махнув рукой.

Три тени бесшумно перебежали от ближайшего к воротам дома к самим воротам и легко протиснулись между прутьев. Старый домишко в двух шагах от города, а нежити ночью со свечой не сыщешь. Успеют.

Шито и Корыто явно нервничали, хотя это они больше всех ныли и роптали на скуку. А Крыто просто взяла и предложила им подобрать сопли и наведаться в дом родной — к старым запасам всякой всячины, которая поможет им скрасить загубленный праздник.

Троица проделывала этот путь сотни раз, но только сейчас он показался таким жутко долгим. Жутко — в прямом смысле этого слова. Каждое мельтешение тени на земле казалось притаившимся чужаком, с которым их шуточки уже не пройдут.

Но вскоре ребята благополучно достигли своего бывшего логова, и Крыто изо всех сил дёрнула приколоченную наискось доску с угрожающей надписью: "Не влезай — убьют!" Доска подалась со скрежетом ржавых гвоздей, а Крыто тихо, но смачно выругалась от впившихся в ладони заноз. Дверь скрипуче отворилась, и авантюристы вошли внутрь.

Здесь всё было так же, как они оставили. В нос озорными воспоминаниями ударил острый запах пороха, затхлый запах пыли, кислый запах ядов. Брызнули в щели одичавшие таракашки, каждого из которых будто знаешь в насекомье рыльце. Дом, милый дом!

Но предаваться сентиментальным воспоминаниям было некогда, опасность давяще висела в воздухе, как запах перепревших листьев. Собрать манатки. Дать дёру. Вот и весь план.

Крыто скомандовала брать только самые свежие бомбочки и шутихи — была надежда, что в этих порох ещё не отсырел. Поклажу быстренько загрузили в мешок из-под толстого Санты и взгромоздили на спину самому рослому и сильному Шито. Крыто ещё с полминуты постояла, раздумывая, не взять ли ей вот эту гвоздистую палицу — сама делала, жалко бросать, даже палец проткнула тогда! Корыто всё пихал и пихал последнюю хлопушку в и без того переполненный мешок, возмущённый этой вознёй Шито дёрнулся, и хлопушка оглушительно взорвалась, обдав всю троицу вонючим дымом и россыпью белёсых червячков. Червячки Крыто волновали мало, она равнодушно стряхнула их извивающиеся тельца с полей остроконечной шляпы, с удовольствием обругав парней болванами, но шум... Крыто замерла на полуслове. С улицы раздался неуютный скребущий звук. Не успели.

* * *

Крыто рванулась к окну и выглянула наружу. С высоты отлично была видна пустошь, поросшая мёртвыми деревьями, которая отделяла дом от города. И эта пустошь теперь не пустовала. Внизу метались тени, и они не были тенями бегущих по небу облаков.

Свистнуло, и Крыто с криком отпрыгнула от окна. В шляпе торчала стрела с чёрным оперением, а ещё десяток влетело в оконный проём и воткнулось в стены.

— Быстро, динамит!!! — проорала Крыто.

— Но Хэллоуин... — промямлил Корыто.

— Ты это видел, дурень?! — Крыто потрясла у него перед лицом стрелой. — Такими темпами Хэллоуин мы промрём!

Она рванула завязки мешка и взяла такую же шутиху с сюрпризом, какую запускала недавно у дома Мэра.

Спички всё никак не желали зажигаться и ломались, дрожащие руки не слушались, но в конце концов шнур занялся, и Крыто выбросила снаряд за окно. Шутиха летала, как бешеная летучая мышь, и снизу даже донеслись испуганные крики пришлой нежити, грея душу. Крыто злобненько хихикнула. Но торжество длилось недолго. Совершив последнюю петлю, шутиха издала жалобный взвизг и осыпала нападающих крысиной требухой. Тишина показалась слишком оглушающей, а Крыто поняла, что надо не стоять, разинув рот, а поджигать новые снаряды. Она протянула руку к динамиту, крикнув напарникам, чтобы тоже занялись делом, и в этот момент в окно влетела первая горящая стрела. Крыто хотела сердито одёрнуть кого-то из пацанов за тупой ор, но вдруг поняла, что визжит она сама. Полный мешок динамита! Не считая того, что остался на полках, признанный сырым. Только вот сейчас уже не было такой уверенности, что он такой уж отсыревший!

И тут, немало её удивив, Шито толкнул Крыто в сторону, быстро поднёс фитиль к догорающей в стене стреле и швырнул бомбочку за окно. Через пару секунд раздался приличный такой взрыв, и на душе немного полегчало. Корыто, радостно подпрыгнув, повторил манёвр Шито, и бомбы метеоритами запа́дали в гущу нежити.

Крыто высунулась, чтобы оценить успехи, но на неё снизу глянуло небо, полное огнистых звёзд. И каждая звёздочка была подожжённой стрелой, готовой впиться в деревянный дом. Еле слышный многоголосый визг — и звёзды устремились им навстречу. Крыто, теперь по-настоящему испугавшись, вжалась в стену. Взгляд, как блоха, скакал по опустевшим полкам, стенам, где от воткнувшихся стрел уже прожорливыми побегами расходились языки огня. Запылала шторка между комнатами, и дышать стало трудно. Раздухарившийся Корыто подскочил к одной из стрел и подпаливал фитиль очередной "динамитинки", когда его чуть не прошило насквозь. У Крыто, которая впала в какое-то оцепенение, как пелена с глаз спала. Да что же это? Она атаман или где?!

— Надо уходить! — прокричала она, стараясь не закашляться.

— Только если вниз! — проорал в ответ Шито. — А там жарковато!

— Вниз?! — как безумная, воскликнула Крыто. — Ну конечно, мы дебилы!

Шито и Корыто машинально переглянулись, но в клубах дыма выражение глаз уже было не различить.

А Крыто схватила мешок и рывком вытряхнула из него оставшуюся пиротехнику для злосчастного праздника.

— Полезайте! — скомандовала она, держа мешок раскрытым.

Пацаны с одинаковым сомнением посмотрели на чёрный зев мешка, а потом на свою, кажется, спятившую атаманшу.

— Это ещё зачем? — недоверчиво спросил Шито, а над его головой прямо между красных рожек красиво пролетела стрела.

— Чтоб не покоцаться в трубе!!! — Ещё немного, и Крыто бы потеряла терпение и упихнула тугодумов в мешок собственными руками.

— В какой трубе? — вякнул Корыто.

— У-у щас!.. — Крыто сердито отбросила мешок и со стуком откинула заглушку с трубопровода, который вёл — глаза и рты ребят расширились так, что смотреть одно удовольствие — в подземелье Уги.

— Нет... Только не это... — прошептал Корыто.

— А я, думаешь, хочу?! — налетела на него Крыто. — Но или шашлык для банши или на бывшую базу! Полезайте, — велела она таким тоном, что мальчишки сгорбились и по очереди залезли в мешок, который Крыто уже приладила к трубе. Следом запрыгнула она сама, оттолкнулась руками от края, и троица с воплями ухнула вниз по тому самому трубопроводу, через который они с весельем и гиканьем когда-то давным-давно пропихивали изловленного этим самым мешком Санту.

* * *

Первое, что почувствовала Салли, был тычок чего-то холодного и влажного в руку. Она открыла глаза. Точнее, попыталась — веки слиплись, как будто глаза были закрыты по крайней мере месяц. Сколько она была без сознания? Ужасная догадка.

Салли с усилием разлепила веки и села, от чего голова сразу же закружилась. Дома. Джека рядом не было, только спасённый маленький оборотень, Вильгельм, коснулся её прохладным кожаным носом.

Дома... Как будто она никуда и не уходила. Тем не менее, казалось, что прошло много времени, и смутные, неприятные воспоминания клубились в голове туманом. Что-то важное... А может быть, всего лишь сон.

Что-то не так. Слишком темно — как ночью. Где же тогда Джек? Салли беспокойно огляделась. В комнате тоже чего-то не хватало. Секундное замешательство — и она поняла. Исчезло большое зеркало, в которое она так долго не хотела смотреть, и у которого много позже так горько осознавала свои превращения.

Салли привстала и поморщилась от режущей боли в груди. Давно затянувшиеся швы теперь казались свежими, даже края ещё выглядели покрасневшими. Она вздохнула. Что ж, это неудивительно, когда возвращаешься от Финкельштейна. Что он там с ней делал? И удалось ли ему?.. Салли собралась с духом и провела пальцами по лицу. Зеркало не нужно. Им не удалось.

Она зажмурилась, стараясь укрыть душу от чувства безнадёжности, которое плескалось уже у самого горла, заставляя его сжиматься. А шум в ушах почти заглушил далёкий раскат грома.

Гроза? Поздней осенью?

— подумала она отстранённо.

Раскат повторился, за ним другой, третий... Нет, это не гром.

Снизу примчался совершенно не сонный Джек. Джек... Хорошо, что он здесь.

— Ты наконец-то пришла в себя! Я так боялся! Хотел уже идти опять трясти Дока. — Он взял её за руки, не обращая внимания на грохот за окном.

— Что происходит?

— Сейчас? Или вообще?

— Сейчас. И вообще...

Джек нехотя отпустил её и отдёрнул плотные шторы. Высота башни позволяла видеть далеко кругом, даже за пределами городских стен. И там, в стороне подземелья Уги, небо освещали вспышки взрывов в унисон с громоподобными раскатами.

— Я не знаю... — встревоженно сказал Джек. — Завтра ночь Хэллоуина, и нежить не показывалась из леса уже много дней. Я надеялся, что хотя бы половина плана пройдёт гладко.

— Уже Хэллоуин... — прошептала Салли, прикрыв глаза. Как долго она спала... — Какого плана? — встрепенулась она.

В голове было не совсем ясно, но одно Салли понимала точно.

— Это же безумие — проводить праздник в таких условиях!

Джек странно на неё посмотрел, но ничего не сказал. Вместо этого он отвернулся к окну и стал напряжённо всматриваться в сторону взрывов. Вилли испуганно жался к ногам Салли.

— А где ты был? Пока не поднялся сюда, — спросила вдруг она.

— Читал, — ответил Джек, не глядя на неё. — Не спится.

— А где зеркало?

— Оно случайно упало и разбилось, — коротко и не очень правдоподобно пояснил он.

Салли только недоверчиво хмыкнула.

Взрывы за окном затихли, и темнота казалась особенно чёрной после ярких вспышек.

— Не нравится мне всё это, — пробормотал Джек. — Знать бы, кто это устроил...

— Хочешь, слетаем, посмотрим? — неуверенно предложила Салли.

По правде сказать, она даже на ногах чувствовала себя нетвёрдо. Но, может быть, метла вернёт ей силы...

Джек резко развернулся к ней.

— Конечно же, нет! Это слишком опасно!

— Ты же всегда презирал опасность, когда подворачивалась возможность полетать в облаках. — Салли почувствовала, как отвыкшие губы раскрываются в улыбке.

Не знаю, сколько я пролежала без сознания, но как же я соскучилась по тебе...

Хотя нет, теперь знаю — почти месяц.

Но Джек не поддержал её безмолвный порыв и снова отвернулся к окну. А там взметнулись сотни искр, и то, что было тёмным, стало постепенно проявляться огненным контуром неправильной формы на фоне бархатного мрака.

Скеллингтоны поняли одновременно.

— Это же...

— ... дом Шито, Крыто и Корыто!

Они с ужасом переглянулись.

— Зачем нежити сжигать пустой дом, если...

— Он пуст. Бомбы летели сверху вниз, а снизу вверх — горящие стрелы. Зачем их туда понесло?! — Джек в бессильной ярости толкнул оконную створку. Внизу тоскливо завыл Инфин.

— И что теперь делать? — В груди у Салли заныло, и ни механическое сердце, ни свежие швы тут были ни при чём.

— Я проверю. — Джек уже выбегал из комнаты. — Вдруг они спокойно спят в своём доме здесь, а их старый дом не поделила пришлая нежить. А там... — И он, не договорив, ринулся вниз и дальше на улицу.

Салли запоздало кивнула пустоте, делая вид, что такая надежда есть. Но та непонятная ей самой часть, которая посылала ей вещие видения, уже знала: троицы нет в городе. Но они не погибли.

* * *

Наверху, сотрясая своды, бахал оставшийся динамит с якобы отсыревшим порохом, и Крыто с бессильной досадой думала, что не на праздник надо было добывать снаряды, ох, не на праздник. Ушибленные бока ныли, но мешок хотя бы помог им избежать глубоких царапин от грубых стыков проржавевшей трубы. Стало совсем темно, когда Крыто затолкала выбитую ими заглушку обратно в трубу, чтобы оттуда не веяло жаром. А вскоре и от трубы ничего не осталось, кроме огрызка в подземелье. Тишина. Темнота. Но глаза привыкнут — опыт есть. А вот что дальше...

И тут Крыто так громко прищёлкнула пальцами во мраке, что остальные аж подпрыгнули от резкого звука.

— Не зря ли мы копали, голубчики?! Пошли!

Теперь только найти спуск в нижнее подземелье. А там — их собственный прорытый ход, который вёл в башню Финкельштейна. В город.

* * *

Джек добежал до городского дома троицы быстрее, чем доехал бы на своём катафалке Мэр. Темнота окон не остановила его, и он стремительно ворвался внутрь, даже не постучавшись. Пусто, только какая-то девчачья фенечка из ниток и бусин валяется на ближней к окну кровати.

Джек повертел вещицу в пальцах и зачем-то сунул в карман. Значит, паршивцы всё-таки высунулись из города и полезли в самое пекло! И не они ли это самое пекло устроили? Пока весь город сидел тише рождественских эльфов, троица вляпалась в неприятности, привлекла внимание чужой нежити и поставила под удар весь и без того шаткий план.

Ну и как, спасать их теперь или нет? Будь Джек один, он бы не думал. Это хэллоуинцы — и пусть бы потом кто-то спасал от его гнева их самих. Но теперь... Две схватки с нежитью, где он уцелел только благодаря чьей-то помощи и везению, пригасили его бесшабашный авантюризм. Если с ним что-то случится, кто поможет Салли? Предательская расчётливость.

Джек остановился в нерешительности в тёмной комнате. Прямо напротив окна виднелся особняк Мэра, и там свет как раз горел. Этому-то чего не спится? Неслышно отворилась дверь, градоначальник боязливо выглянул наружу и покрутил головой. Наверное, грохот разбудил и его, подумал Джек. Но отчего-то отступил от окна и стал наблюдать.

Мэр вообще в последнее время ведёт себя странно. Впрочем, Крыто бы сказала... Если бы Джек хоть раз спросил её или хотя бы дал себя поймать.

А Двуликий между тем просеменил к катафалку, завёл его и куда-то спешно уехал. Свет в доме продолжал гореть — наверное, "личная жизнь" там поселилась надолго. И заняла все мысли Мэра, который за это время ни разу не заикнулся про то, сколько дней осталось до Хэллоуина.

Джек не знал, ждать ему или нет. Но Мэр вернулся довольно быстро, словно сгонял до ближайшей лавочки ("Гробы на любой вкус от МакГи", между прочим). Отдуваясь как после тяжёлой работы, он ещё раз огляделся и шмыгнул в дом, где свет тотчас погас. А Джек с нехорошими предчувствиями прокрался к катафалку и заглянул внутрь. Внутри лежал по-хэллоуински украшенный гроб.

* * *

Тоннель вилял и раздваивался через каждые сто метров. Но Крыто, ведомая каким-то чутьём (а может, памятью о том, как вёл их сюда с завязанными глазами Уги), добралась до нижнего подземелья, ошибившись всего два раза. Тут мало что изменилось. Вот здесь она спала, а вот из этой впадины в камне пила. А вон там — она вздрогнула — начинается ход. Судьба сегодня на редкость иронична. Сначала пихнула их в трубу для жертв Бугимена, а потом — в этот тоннель, от воспоминаний о котором сводило судорогой руки. И, видимо, не ей одной. Поэтому Крыто как можно нахальнее и громче скомандовала:

— Пошли! Чего жмётесь, как Мэр на первом свидании? Раньше зайдём — раньше выйдем!

И тут она почувствовала, что её с двух сторон взяли за руки. Это было успокаивающе, хоть руки и подрагивали.

— Ничего, — сказала Крыто с удивившей её саму теплотой и сжала ладони ребят. — Прорвёмся! Через час выползем из подвала старикана и напугаем его хорошенько, лады? А то вечно он на Хэллоуин тырится.

Шито и Корыто ничего не ответили и даже не усмехнулись гаденько. Но идти в темноту по этому пути, держась за руки, было уже не так жутко.

* * *

Домик троицы догорел в хмурых предрассветных сумерках 31 октября, а Джек так и не вышел из Хэллоуин-тауна, хотя несколько раз порывался. С городской стены было видно, как клубится тёмными волнами пришлая нежить, откатываясь от сожжённого дома. Повелитель тыкв даже зажигал несколько раз Хэллоуинское пламя, когда ему казалось, что они подходят слишком близко к стене, но это скорее от бездействия. Да, шар огня по-прежнему мог убить одного, но был бессилен против этой орды. К тому же, вечером Пламя ему ещё понадобится, если всё пойдёт по плану...

Джек тоскливо посмотрел на ограду такого близкого и такого недосягаемого кладбища, где расположился портал в мир людей. Теперь между могил с конским топотом носились слуа, а на самом высоком сохранившемся после пожара склепе царственно восседал Лич. Как будто они знают... А может, просто Хэллоуин, и всю нежить тянет в родные места. Хотя, если Чёрный лес теперь очистился от нечисти, Зельдаборн будет легче. Это вообще безумие — посылать в Валентин-таун её, пусть она и сама вызвалась.

Джек задумался о просьбе ведьмы. Как бы заодно не вызвать ещё кого-то — а то мало им... Но про себя он сразу решил, что в любом случае исполнит то, о чём она просила, — если сможет. Нечасто можно увидеть такую надежду в глазах этой во всех смыслах прожжённой ведьмы.

А вот с Хельгаминой сложнее. В ней будто что-то сломалось вместе с метлой, может, эта вылазка вернёт ей прежнюю бодрость. Если они все из неё вернутся. Джек мрачно посмотрел на Лича, и тот, словно почувствовав взгляд, злобно оскалился и поднял перед собой что-то очень похожее на обгоревшую шляпу. На маленькую остроконечную шляпу ведьмы.

Джек так и застыл, схватившись пальцами за неровный зубчатый камень. Надо было не раздумывать, а бежать сразу! А там будь что будет — как всегда. Шито, Крыто и Корыто ведь не думали, взрывая генератор поля там, в подземелье. А теперь... Они уж точно никогда не вырастут.

Он запалил на ладони шар и с силой запустил в ухмыляющуюся рожу Лича. Но огонь на излёте потерял цвет и жар, и Лич, словно продолжая какую-то игру, ловко поймал его шляпой, которая даже не загорелась. Джек бессильно опустил руки. Слишком поздно.

И тут его сзади тронула мягкая рука. Он тут же развернулся и увидел Салли, которая зависла совсем рядом на своей метле. Она смотрела ласково и совсем не печально.

— Тут с тобой кое-кто хочет поговорить, — сказала она загадочно.

Джек посмотрел вниз. У основания стены неуверенно толклись уже ставшие родными мелкие хулиганы и бросали наверх боязливые взгляды.

— Джек... — опасливо начал вытолкнутый вперёд Корыто. — Мы тут, это, немножко того...

Джек одним махом спрыгнул вниз. От облегчения внутри всё подрагивало. Обнять их или побить? И то, и другое будет одинаково неуместно.

— Немножко того? — уточнил Повелитель тыкв, делая строгое лицо.

— Они очень хотели устроить праздник — для всех, — пояснила Салли, кивая на троицу. Она улыбалась. А ребята поглядывали на неё украдкой, и в глазах сверкал вопрос и ужас. Они не видели её почти месяц. Но объяснять сейчас не время.

— Похоже, что нежить явилась из леса на шум, — сказал Джек веско. — И именно сегодня, когда нам позарез нужен свободный проход к порталам. Мне нужен.

Ребята сникли. Им ведь тоже позарез нужен был проход в мир людей.

— Может, мы, это... — промычал Корыто.

— Прорвёмся! — энергично поддержал Шито. — Не в первый раз!

Крыто, лишившаяся шляпы, помалкивала.

— Как вы вернулись в город? — Джек переводил взгляд с одного испачканного землёй и копотью лица на другое.

— Мы прошли по ходу, через который... — Крыто замялась, но потом с вызовом посмотрела Джеку в глазницы, — похищали Салли. Он кончается в башне Финкельштейна.

— Хорошо, что он сгодился для чего-то ещё, — примирительно заметила Повелительница тыкв.

Этот ход... Он проходит под кладбищем. Нежить ждёт хэллоуинцев со стороны ворот, а если они зайдут сзади...

Джек выпрямился. Новый план созрел в черепе так же быстро, как спонтанное решение переодеться в Санту.

— Пойдём, навестим Дока, — сказал он уже на ходу.

* * *

— Остановись! — взмолилась Салли. — Объясни мне, что происходит! Зачем надо непременно прорываться в большой мир? Разве нельзя пропустить один Хэллоуин?

Джек широкими шагами шёл к башне Финкельштейна, а Салли хоть и летела рядом на метле, всё равно как будто отставала. Отставала от жизни — на тот месяц, что она вынужденно проспала.

Но Джек словно не слышал, опять поглощённый какой-то невидимой, неуловимой и, возможно, не самой подходящей целью. Тогда Салли резко схватила его за руку и рывком остановила.

— Джек Скеллингтон! Праздник не стоит твоей жизни!

— Но моя жизнь стоит твоей жизни, Салли. — Он наконец остановился и посмотрел ей в глаза.

— Что?..

— Ведьмы придумали смешать вино Валентина с Антагонным зельем. Мы надеемся, что это поможет обратить процесс.

— А Док? — воскликнула Салли, инстинктивно приложив ладонь к шву на груди.

— Док не смог ничего сделать. — Джек печально опустил взгляд. — Хотя я сам видел, как он пытался.

— Ты всё-таки был рядом? — чуть улыбнулась Салли, и на душе у неё потеплело.

— Конечно, я был рядом, я же обещал! Когда ты уже привыкнешь, что от меня так просто не избавиться? — Он провёл рукой по её волосам и тут же нахмурился, пропустив между пальцами посеревшие пряди. — Надо спешить.

— Куда?

— Зельдаборн сегодня летит в Валентин-таун за "вином". Хельгамина отправляется в большой мир за... ингредиентами для зелья.

— За кровью девственницы... — прошептала Салли с внезапным пониманием. Ей ли не знать.

— Я прикрываю вход-выход из города. — Джек постарался не акцентировать внимание на цели Хельгамины. Но хотя бы не скрывал — уже прогресс.

Салли искала в себе слова, чтобы отговорить его. Что брать чужую кровь для себя — это плохо. Но не находила. Для этого она была слишком нежитью. И слишком человеком для того, чтобы в этой крови не нуждаться. Поэтому она только зажмурилась крепко-крепко, мечтая, чтобы всё это поскорее кончилось, как страшный сон.

— Вы все рискуете из-за меня, — сказала она тихо-тихо. — Та нежить не шутит.

Она должна их остановить! Но и на это не хватало решимости. Как же по-человечески трепетно стала она цепляться за эту жизнь... Теперь точно — последнюю.

Джек, видя, что она не спорит, опять устремился к башне, и вскоре он уже стучал в дверь к Доку, откуда два дня назад он вынес бессознательную Салли. Шито, Крыто и Корыто держались поодаль.

Док не открыл ни на звонок, ни на стук.

— Вы вообще его видели? — повернулся Повелитель тыкв к троице.

— Э-э, вообще-то нет, — ответила Крыто. — Хотели... поздороваться, но все двери были закрыты. И вроде как тихо было везде.

— А Джуэл? — спросила Салли.

Крыто пожала плечами, а Джек, который собрался уже нагреть дверь по старому методу, скрежетнул пальцами по металлу.

— Ты же не знаешь...

— Что? — Скрежет отозвался в душе Салли неприятным диссонансом.

— Она случайно выпала из окна башни. — Он мотнул головой, словно отгоняя навязчивое желание смягчать правду и щадить чувства, и чётко произнёс: — Финкельштейн смешал её с грязью, она вынула из головы мозг и выбросилась из окна.

— Нет... — Салли в ужасе потрясла головой. — Нет!!! — выкрикнула она и сама забарабанила слабыми руками по железной двери. И ей Док ответил.

— Ну чего вам ещё надо? — раздался из динамика его странно вялый и тихий голос.

— Впустите нас, доктор, мы пришли по делу! — громко сказал динамику Джек.

Шуршали помехи, Финкельштейн молчал. Джек уже хотел подогреть дверь, как внутри что-то щёлкнуло и дверь со стуком открылась.

— Бандиты пусть остаются снаружи, — предупредил Док.

Джек жестом попросил Шито, Крыто и Корыто остаться, и они с Салли зашли внутрь. Никто не встретил их ни внизу, ни на верху пандуса. Не стрекотали приборы, не звенел от невидимого электричества воздух.

Скеллингтоны поднялись по спиральному пандусу и почти наугад нашли притихшего Финкельштейна, который в одиночестве сидел в лаборатории, положив подбородок на руки и невидяще глядя куда-то вдаль. Стол перед ним был уставлен тарелками с какими-то засохшими ошмётками, а прямо по центру высилась бутыль, отдававшая резким запахом растворителя.

— А-а, ребята, — расплылся учёный в приветливой и совершенно пьяной улыбке. — Вы как раз вовремя. Извините, самогона из пауков не держу, да вам и не надо.

— Что с вами? — спросил поражённый Джек, а Салли не верила своим глазам.

Никогда ей ещё не доводилось видеть Дока в таком виде. Ну на свадьбе он немного перебрал в компании Санты, но чтобы вот так, в одиночку...

— А сегодня праздник, знаете? — осклабился Док.

— Ну да, Хэллоуин, — в непонимании кивнул Повелитель тыкв, а Финкельштейн вдруг разозлился.

— Да чихать я хотел на этот ваш Хэллоуин! — выплюнул он. — Сегодня вон её, — он качнул головой в сторону Салли и поморщился от резкого движения, — годовщина создания. День рождения, так сказать.

— Мой день рождения? — повторила Салли.

Он у меня есть?

— В Хэллоуин?

Она недоверчиво покачала головой. День рождения Джека в земной жизни — в Рождество. Её день "рождения" здесь — в Хэллоуин!

— Как это символично! — воскликнул Джек.

Да. Даже слишком.

— Ага, — поддакнул Док, вновь положив голову на руки. — Лучшее время было оживить тебя, не привлекая нежелательного внимания всяких. Хотя и это не помогло...

Он буравил взглядом толщу растворителя в бутыли, словно изучая преломление света в жидкой среде.

— И листья во мне... — медленно начала Салли.

Неужели моя судьба была предопределена изначально?

— Ага, — согласился Док. — Листья должны были истлеть в ту ночь¹. Но я их использовал по-другому, и они сохранились в тебе. А ты, несносная девчонка, как только увидела смазливого скелета, ни разу не осталась дома в этот день со своим создателем!

Если бы Салли его не знала, она бы решила, что он переживает застарелую обиду.

— Но вы же мне не сказали, — попыталась оправдаться она.

— А-а... — Док безнадёжно махнул рукой и плеснул себе из бутыли в колбу.

— Мне кажется, это для протирки оптических осей. — Повелительница тыкв понюхала маслянистую жидкость и чуть не закашлялась. — Завтра вам будет хуже, чем после Сонного зелья.

Док промолчал, а Салли вспомнила, с какой мыслью она рвалась сюда. Похоже, сейчас создатель настроен благодушно, и его можно попробовать убедить...

— Можно повидать Джуэл? — спросила она со всей возможной вкрадчивостью.

По-другому с ним лучше даже не пытаться разговаривать, чтобы не будить третий закон Ньютона².

— Джуэл... — бездумно пробормотал учёный. — Золотце. Может быть, потом. Она сейчас не в лучшем виде.

Салли боялась даже представить, что он имеет в виду. Но она собралась с духом и коснулась левой стороны черепа Финкельштейна.

— Она здесь?

— Что? — Он наконец встряхнулся и, поняв, что она хочет сказать, возмущённо прокаркал: — Нет! Пока ещё — нет.

Салли наклонилась и посмотрела ему в глаза, точнее, в чёрные очки.

Любой свет для тебя теперь слишком ярок...

— Пожалуйста. Верните её. Ради меня.

Трудно было читать по лицу Дока, но что-то в нём дрогнуло, и он сказал, словно продолжая давний спор с самим собой:

— А может быть, и похожа...

Салли постояла ещё рядом с ним и отошла обратно к Джеку. Большего она от упрямого учёного не добьётся. Разве что порции брани.

А Джек тем временем понял, что не знает, куда, собственно, идти. И спрашивать у Дока как-то не с руки. Вряд ли он сейчас заметит, если по коридорам его башни прошмыгнут три лишние пары ног. Или пять. Поэтому Джек тихонько увлёк Салли к выходу и прикрыл за собой дверь, предоставив Дока его растворителю. Вслед им неслось невнятное бормотание:

— Сандро Ботичелли, вашу матрицу...

Джек остановился на середине пандуса и с радостным удивлением посмотрел на Салли.

— С днём рождения? Кажется, так надо говорить?

— И подарки дарят на день рождения, я слышала! — Салли сама выглядела ожившей.

— Подарки? — Во взгляде Джека вместе с огоньком блеснуло позабытое озорство.

— Да! Прямо сейчас! — Салли почувствовала, как по телу разливается щекочущее тепло. — Поцелуй меня!

Она стояла выше Джека на пандусе, их лица были вровень, и она уже обняла его за шею...

Но огонь в глазницах тут же потух, и Джек отвёл взгляд.

— Я бы подарил тебе тысячу поцелуев, Салли, но ты же знаешь...

Настаивать не хотелось.

— Ты поэтому был внизу, когда я очнулась? Подальше от меня? — спросила она проницательно.

— Ну... Да. Но если сегодня ночью всё удастся, — он схватил её за руки и горячо заговорил, — если мы получим лекарство, то заживём, как прежде! И следующий — да следующий! — твой день рождения будет таким!.. Так что надо спешить! — Он потянул её к выходу, где так и ошивалась виноватая и бравая троица. Входную дверь Джек придержал, не давая ей закрыться.

— Крыто, покажешь мне, где ход, — негромко командовал он, поглядывая на замерший динамик. — Шито, мне нужны ведьмы, здесь. Начинаем сейчас, не дожидаясь ночи.

Ребята, радуясь, что они снова в деле, заухмылялись, а Шито опрометью побежал в ведьмину лавку.

Его не было совсем недолго, но за это время мимо нетерпеливо ожидающих хэллоуинцев успел проехать Мэр. Его голова вертелась туда-сюда — по всему было видно, что он жутко нервничает. Градоначальник кинул мимолётный виноватый взгляд на башню и заметил внушительную делегацию во главе с королём. За несколько часов до праздника, на который ему, Мэру, велено было вывести всех хэллоуинцев.

Он остановился и окинул взглядом собравшихся.

— Что происходит? — осведомился он с подозрением. — Разве мы не должны строиться в ряды у городских ворот?

— Планы изменились, Мэр, — ответил ему Джек. — Мы пойдём через потайной ход под землёй. Малым составом.

— Но это невозможно! — вскипел Мэр. — Ты срываешь Хэллоуин ради своих личных целей!

— Подержи, пожалуйста, дверь, — попросил Джек Корыто.

А сам уже оказался рядом с Мэром, уперев в бока руки.

— А ради каких целей вы так настойчиво выгоняете хэллоуинцев за стены? — поинтересовался он, нахмурившись. — Или правильнее спросить — чьих целей?

Мэр отпрянул от грозного Повелителя тыкв, глаза его забегали.

— Я всего лишь исполняю свой долг... Как и много лет подряд...

Он словно прислушался к чему-то в своей голове и вдруг оскалился в ответ на оскал Джека.

— Мы выйдем за ворота! С тобой или без тебя!

Джек настолько удивился, что даже растерял угрожающий вид. Да и остальные. Динамик издал недоверчивый смешок, и все поняли, что Док тоже наблюдает за спектаклем. А тут и ведьмы подлетели — вдвоём на одной метле; следом трусил запыхавшийся Шито.

— Вы, стало быть, научились принимать решения сами? — опасно уточнил Джек. — Или это не ваши решения?

Мэр вёл себя очень странно. По лицу его ходила рябь, и он выглядел то несчастным, то озверевшим. Как рыба на крючке. Но в конце концов на его лице закрепилась злоба, и он с неожиданной резвостью взобрался по лесенке на крышу катафалка и громко заговорил в рупор.

— Всем собраться у ворот! Открываем их и идём в большой мир! Всем собраться у ворот!.. — орал он.

— Что это с дорогушей Мэром? — полюбопытствовала Зельдаборн. — Болиголова объелся?

Мэр зло повернул к ней голову и проорал через рупор прямо ей в лицо.

— А с тобой я ещё поквитаюсь, вертлявая холера! И с вами, выродки! — Он ткнул пальцем в троицу. — Вы у меня ещё подёргаетесь, когда я проведу этот Хэллоуин!

Зельдаборн даже замешкалась с ответом, а Салли с опаской посмотрела на Джека.

— Послушайте, Мэр, там нежить вышла из леса, если вы не в курсе. — В голосе Повелителя тыкв явственно слышалось предупреждение, возможно, даже последнее, но Мэр был глух.

Из окон начали выглядывать сонные хэллоуинцы, которые по обыкновению отсыпались перед праздником.

— Да я был наместником, когда ты ещё не родился! — взвизгнул Мэр. — И правил внушительным городом! А кем был ты?!

— А я был умственно неполноценным сынком графа, который и двух слов не мог связать, пока его не убили, — спокойно ответил Джек. — Отдайте ваш рупор. Никто никуда не идёт.

Салли поняла, что Джек до последнего не хочет портить отношения с Мэром, с которым они проработали столько лет.

— Нет, идёт! — вскричал градоначальник, хотя внезапное признание Джека заставило его на мгновение опустить рупор. — Всем собраться у ворот! Прямо сейчас!..

Его глаза безумно вращались, руки дрожали, а голос срывался. Точно в него вселился бес, хотя бесы, надо признать, это не очень любят.

Хлопали ближайшие двери, и жители начинали потихоньку выползать из домов. Они привыкли верить всему, что говорилось через этот рупор, ведь в основном это исходило от Повелителя тыкв.

Ещё немного, и он перебудит весь город.

Джек подался к катафалку, намереваясь заставить Мэра замолчать силой, а Салли нервно опустила руку в карман и обнаружила там совершенно неожиданную вещь — бомбочку, подаренную ей на свадьбу Корыто. Мысль пришла мгновенно. Хэллоуинцам не надо видеть, как борются два их лидера.

Она размахнулась и бросила бомбу-вонючку прямо в Мэра. Замах был слабым, да и попала она неточно, но этого и не требовалось. Небольшой шарик разлетелся ворохом склизких кишок, осыпав Двуликого с ног до головы. Запах стоял соответствующий. А Корыто радостно захлопал в ладоши и воскликнул:

— О, это же моя! — и одобрительно посмотрел на Салли.

Мэр обтекал. Шито басовито хохотнул, к нему присоединился тоненький смех Корыто и ехидный — Крыто. Зельдаборн мстительно сказала, изобразив ладонями рупор:

— Ха-ха-ха!

Это и правда было довольно смешно — для любителей таких шуток.

Мэр сжал зубы, чтобы в рот ничего не затекло, и, оскальзываясь, спустился с крыши катафалка. Рупор он так и не выпустил, но тот теперь надо было чистить, чтобы не чвякал. Даже паук-бабочка сбежал от нестерпимой вони.

Опозоренный градоначальник молча залез в кабину и, бросив уничтожающий взгляд на Салли, тихо процедил сквозь острые треугольные зубы:

— Теперь я даже сделаю это с удовольствием! Выскочка.

И резко взял с места, прежде чем Джек или кто-то ещё смог его остановить.

— Что он имел в виду? — спросил Джек, но тот, кто мог ему ответить, уже дымил выхлопной трубой в конце улицы. — Догнать его?

— Не надо, — попросила Салли. — Я его оскорбила. Надеюсь, он простит меня... потом.

— А ты молодец! Вот это бросок! — с восхищением высказался Корыто. — Давай мы примем тебя в банду, а?

— Спасибо, — Салли вежливо улыбнулась, но самой ей было не по душе то, что она сделала. — Что дальше? — спросила она у Джека, чувствуя, как внутри всё сжимается от того, что они затеяли.

— Сейчас, — тихо ответил он и обратился к тем хэллоуинцам, которые вняли призывам Мэра. — Мэр ошибся. Возвращайтесь домой, я скажу, когда надо будет выходить.

Те пожали плечами и повиновались, как привыкли за долгие годы.

— Пойдём через подземный ход. — Джек показал рукой внутрь башни. Придётся взять вас в качестве провожатых. — Он глянул на троицу. — Но обещайте, что останетесь в подземелье с рулеткой.

Ребята дружно закивали, но руки на всякий случай оставили за спиной³.

— А ты, Салли, — Джек повернулся к ней, — останься в башне. Прошу. На этот раз — серьёзно. Пообещай мне, пожалуйста.

А он меня слишком хорошо знает. Когда успел?

Салли ещё не придумала, как ей извернуться — на всякий случай — как внезапно встряла Зельдаборн.

— Да, и мне пообещай, Салли. Скуём её кандалами обещаний, чтоб не дурила, — подмигнула она Джеку.

— И мне, — негромко добавила Хельгамина. — Иначе никаких больше зелий на нашей территории.

— И мне! — раздался из динамика сбивчивый восклик.

— Ох-х! — возмутилась Повелительница тыкв. — Обошли со всех сторон!

— Видишь, как тобой все дорожат, — ухмыльнулся Джек. — И это отличный повод уважить создателя, в первый раз за последние годы.

— Ну... ладно, хорошо, — сдалась Салли со вздохом. — Обещаю, обещаю!

— Вот и умница, — похвалила её Зельдаборн. — Пошли что ли? Не терпится размять старые чресла!

* * *

Ход начинался в забытом маленьком подвальчике, прямо под люком. Салли проводила их туда и, сжав губы, осмотрела место своего похищения. В прошлый раз она была здесь после удара камнем в висок, который нанёс ей Корыто. Корыто, который теперь предложил принять её в банду. Как лестно. Как иронично.

Прощание получилось скомканным, она успела только мазнуть губами по щеке Джека, и он тут же нырнул вниз, в тёмный ход. А значит, это было не прощание! Ведьм и троицу тоже по очереди проглотил тоннель, зарыжел трепетным отсветом огонь в руке Джека, затихли шаги... Салли постояла, прислушиваясь. Подземелья вызывали у неё дрожь, и она обхватила себя руками. Теперь только прислушиваться к пульсации сердца. И ждать.

* * *

Джеку приходилось сильно пригибаться — всё-таки троица копала под свой рост — и продвижение шло медленно. Крыто, идущая впереди, часто останавливалась, чтобы посмотреть на огонь, и вздыхала. Со светом ей явно было гораздо легче вновь проделывать этот путь.

— Неужели вы всё это прокопали сами? — Джек бы посочувствовал им, но этому всё ещё мешала цель подкопа.

— Угу, — ответила Крыто без выражения. — Притом голыми руками.

— Надо вас к полезному делу пристроить, вон сколько дурной энергии пропадает! — заметила сзади не теряющая бодрости духа Зельдаборн.

Хельгамина скептически хмыкнула.

Ход кончился внезапно. Джек почувствовал, что череп больше не упирается в низкий потолок и с облегчением распрямился. Он поднял ладонь с Пламенем повыше и осветил обширный зал с механизмами и электрическими шкафами. Но Крыто не пожелала здесь останавливаться.

— Пойдём, — сказала она и повела хэллоуинцев россыпью проходов наверх, в подземелье с рулеткой. И когда они дошли, она наконец остановилась и сложила руки на груди.

— Всё.

Джек быстро оглядел знакомый интерьер. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как он учился пользоваться Хэллоуинским пламенем, и опалённый Пиковый король с вывернутым кинжалом смотрел обвиняюще и мрачно. Пора.

— Вы мне тоже пообещаете не высовываться, — строго обратился он к троице.

— Угу, — ответила за всех Крыто, рука машинально метнулась за спину, но Джек её перехватил.

— Не надо, — похлопал он Крыто по руке. — Обойдёмся без самодеятельности.

Она угрюмо кивнула в пол.

Ведьмы взлетели на метле, а Джек по-паучьи взобрался к зарешёченному выходу и осторожно выглянул наружу.

— Всё чисто.

— Всё ближе минута блаженства, — проворковала Зельдаборн, а Хельгамина деловито поправила на поясе целый патронташ мешочков и склянок.

И трое хэллоуинцев выбрались на открытое место. Под ногами чернела обгорелая земля, над головой высился остов домика троицы. Ближе к воротам Хэллоуин-тауна дымили костры нежити. Они ждали. Но с другой стороны.

Зельдаборн ласково ткнула сестру кулаком в плечо, оседлала метлу и, ни слова не говоря, невысоко поднялась на землёй и полетела в Чёрный лес. Собранной и молчаливой она тоже быть умела. А Джеку с Хельгаминой предстояло пешком пройти за спинами нежити на кладбище к порталу в большой мир. Задача филигранная, но ведьма отказалась от метлы Салли, слишком неустойчиво она на ней держалась.

Джек перелез через ограду и помог ведьме. Хорошо, что Лич больше не сидит на склепе, командуя Неблагим двором. Хэллоуинцы осторожно выглянули из-за склепа с обвалившейся крышей. Вот он, портал, через несколько могил от них. Сквозь щель лилось еле заметное при свете хмурого октябрьского дня оранжевое сияние.

Джек тронул ведьму за плечо, и они, пригибаясь, перебежали к дверям. Он схватился за ручки, потянул... Но двери не поддались. Он потянул сильнее, почти в панике, уже понимая, что врата, которые всегда повиновались рукам Повелителя тыкв, кто-то запечатал, но кто смог?.. Ещё и в день пика хэллоуинской силы.

Хельгамина провела рукой по каменным створкам.

— Тут какое-то заклятие, — шепнула она. — Древнее, как Самайн.

Джек и сам это чувствовал. Но оранжевый свет за дверьми так близок, коснись его Пламенем, воссоединись с ним...

Он приложил ладонь к щели, и Хэллоуинское пламя заструилось между створок. Чуждая магия поддавалась, ещё немного...

И тут в черепе хрустнул, как тонкая кость под ногой, знакомый голос.

"Вот мы и встретились, скелет".

Джек пригляделся и увидел рядом парящую в воздухе размытую муть.

Значит, Умертвие примкнуло к нежити. Очень логично.

Что они могут друг другу сделать? Джек не сможет сжечь его Пламенем. А Умертвие без телесной оболочки не сможет навредить ему и Хельгамине?

Но он уже чувствовал тянущую тревогу и безысходность от присутствия этой нежити.

"Зря ты сломал мою косу и изгнал меня из города".

Умертвие издало скрипучий визг, даже хуже воя банши, и непонятно было, звучит ли он внутри головы или слышен всем. Хельгамина заткнула уши руками и стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть. И тут же, словно услышав призыв, на вой отозвались ещё десяток воплей. Туча банши отлетела от города и направилась к ним. Начали разворачивать коней слуа... Умертвие осуществило свою месть.

Джек в сердцах запустил в Умертвие огненным шаром, но тот пролетел насквозь, не причинив существу вреда. Оставалось надеяться только на портал. Но вдвоём туда идти нельзя. Что если нежить опять запечатает вход, и хэллоуинцы навсегда застрянут в мире людей?

Джек снова лихорадочно потянулся к огню между дверцами. Над головами уже свистели первые стрелы. Ещё минута — и Дьявольская охота будет здесь, а с ними и псы — охотники на ведьм. Два оранжевых света слились в один, по щели пробежала искристая змейка, и створки наконец раскрылись.

— Прыгай! — крикнул Джек Хельгамине. — А потом я что-нибудь придумаю!

Ведьма прыгнула, не раздумывая, хотя из портала столбом вырывалось пламя. Её философия "одним сожжением больше, одним меньше" в действии. Впрочем, она знала, что сегодня ей это не повредит.

Но не успели полыхнуть, исчезая, её седоватые волосы, как из-за надгробия метнулась маленькая фигурка без шляпы и нырнула в портал следом. Джек среагировать не успел. Зато успел схватить за шиворот двух остальных.

— Ах вы идиоты!!! Я же сказал оставаться там!.. — выкрикнул он в бешенстве. — Бегите назад сейчас же!!! Вас убьют, идиотов...

Шито и Корыто испуганно забились в его руках и, едва он их отпустил, стремглав бросились назад, в спасительное подземелье.

И Джек остался один. Точнее, в очень тёплой компании, подогреваемой горящими стрелами и ненавистью в глазах и глазницах наступающей нежити.

---

Примечания:

¹ В моём фанфике "Золотая осень для двоих" мелькает странная идея, что листья в Хэллоуин-тауне истлевают в пыль в ночь Хэллоуина.

² Действие равно противодействию.

³ В каноне Шито, Крыто и Корыто, обещая Джеку обойтись без Уги-Буги, держат за спинами скрещенные пальцы. То есть им как бы можно врать.

Корыто потрогал пальцем лезвие кинжала Пикового короля и с воплем отдёрнул руку. По подушечке потекла зелёная кровь.

— Вот чёрт! Какой острый! — Он засунул палец в рот.

— Зато ты тупой, — констатировала Крыто, бесцельно чиркая спичками. На десятой спичке она вскочила с края рулетки и воскликнула:

— Нет, вы так и собираетесь здесь штаны протирать?!

— Так мы же обещали Джеку оставаться тут... — растерянно пробормотал Шито.

— Ну просто ангелы небесные! — восхитилась Крыто, сложив ладошки в молитвенную позу. — А друг другу мы обещали, что уж этот Хэллоуин мы проведём как надо, и это было раньше! — продолжила она жёстко. — Давайте, зализываем раны и шуруем на выход! Сиганём за нашими, они и не заметят. Не понимаю только, почему Джек взял ведьм вместо Салли.

Корыто, посасывая палец, пожал плечами. Шито согласно кивнул. Приятно быть главной.

И троица проследовала за Джеком и Хельгаминой до самого портала, скрытно перебегая от надгробия к надгробию. А когда открылись врата, Крыто в прыжке успела коснуться волос ведьмы. Прыгни она на полсекунды позже... Но пророчество было сделано, а они всегда сбываются. Так или иначе.

* * *

Джек встал спиной к склепу-порталу и приготовился. Но за десять секунд до того, как на него должна была налететь туча банши, и за двадцать — до приближения Дьявольской охоты, нежить остановилась. Неблагий двор развернул вздыбившихся коней. Банши зависли в воздухе облаком дыма. И все они посмотрели назад, даже Лич.

Ох, Мэр...

Ворота Хэллоуин-тауна со скрипом поползли вверх. Давно, давно Мистер Рэйвен не смазывал свою зубчатую передачу...

Хуже некуда.

Умертвие со всё тем же продирающим визгом понеслось в сторону города. А Джек понял, что если ворота открыты, то это брешь в защите хэллоуинцев. Ворота для того и сделали такими воздушными на вид, чтобы горожане могли ходить через них, не поднимая. И если сейчас нежить ворвётся в Хэллоуин-таун, то... Наверное, это будет уже её город. А за воротами — одинокий и почти не опасный Повелитель тыкв и две ведьмы (если они вернутся).

Зачем, Мэр...

Надо срочно отвлечь нежить на себя. А своим — дать понять, чтобы закрыли ворота к их чёртовой матери.

Джек призвал всё своё внутреннее Пламя и бросился вперёд. Воздух вокруг него вибрировал от потоков жара, слуа из арьергарда обернулись на его замогильный клич и выпустили несколько стрел, которые сгорели в огненном щите, жалобно сверкнув.

Закройте ворота, глупцы!

Джек выхватил длинный кинжал из ножен и поджёг его. Может, этого хватит на более долгую битву, он специально просил единственного в городе кузнеца-зомби закалить клинок. И прежде чем ближний слуа успел сменить лук на меч, Повелитель тыкв подлетел к нему и проткнул насквозь пылающим кинжалом. Конь испуганно заржал, скосил красный глаз на дважды мёртвого седока и понёс вихляющуюся фигуру прямо на остальных слуа. Это было Джеку на руку, но он не стал ждать. Не гася клинок, он полоснул по груди ближайшего коня-нежити, и тот встал на дыбы, опрокинув наездника. А Джек двигался дальше, всё глубже забираясь в гущу Дьявольской охоты. Горящие и простые стрелы искрили в щите, которым он себя окружил.

Закройте ворота!

Ещё слишком далеко, чтобы хэллоуинцы его услышали.

Он пробивался вперёд, как огненный шторм, оставляя за собой остывающие бескровные раны в телах слуа. И остановился лишь тогда, когда на пути возник Лич. Этого врага битва, казалось, только забавляла. Он вытащил из ножен светящийся болотно-зелёным светом меч и с усмешкой отсалютовал Джеку. Вокруг, как свита, зависли банши.

— Проверим твоё Пламя в деле, скелет? — прошипел Лич.

Джек с досадой подумал, что он бы сейчас с удовольствием пообщался с этим предводителем нежити — со всем ехидством и пафосом, как положено в такой ситуации. И заодно пригасил бы Пламя и дал себе остыть. А потом они, вероятно, схлестнулись бы в схватке, достойной легенд, и всё такое... Но авангард нежити уже почти достиг города. Был бы жив Оборотень, он бы дал бой. А других Дьявольская охота быстро раскидает и ворвётся в город, в котором осталась беззащитная Салли, волчонок и все остальные...

Закрой ворота!

Джек вильнул в сторону и скинул с коня ближайшего слуа. Пламя пока ещё делало его сильнее, но за это он, скорее всего, заплатит после. Мёртвый конь вначале пытался сбросить незнакомого наездника, но Хэллоуинское пламя заставило его послушаться. И Повелитель тыкв, объехав Лича по широкой дуге, пустился к воротам. Вслед ему понеслись стрелы и проклятия. Но ни те, ни другие не достигли цели.

— Сбегаешь, трус! — с насмешливой злобой шепнул Лич, словно совсем рядом.

Перестраиваюсь.

У Дьявольской охоты были хорошие кони. Джек будто летел над землёй. Он даже нагнал пешие колонны нежити и оторвался от банши. И теперь впереди маячило только Умертвие, почти невидимое, но больше всех жаждущее ворваться обратно в Хэллоуин-таун.

— Стой! — крикнул ему Джек. — Я здесь! И у меня в руке энергия! — Он зажёг на ладони небольшой огонёк. — Тебе же это нужно?! Это даёт проход в мир людей! А там гораздо больше энергии, чем в неживых хэллоуинцах!

Умертвие замерло у самого входа. Колыхнулось навстречу Джеку... За спиной послышался топот коней слуа... И тут Джек услышал самый приятный на потустороннем свете звук: скрип подъёмного механизма. Прежде чем нежить успела перегруппироваться, зубцы ворот с лязгом вошли в углубления. А снаружи злобно подвывала стая волколаков.

* * *

Закрой ворота!

Слышать голоса — не очень хорошо в любом мире. Голос создателя, голос Гизелы, ещё какой-то голос, говорящий ей, что её время вышло... Но сейчас Салли готова была поклясться на своей живой крови, что это был голос Джека.

Конечно, она не усидела в башне Финкельштейна. Утихомирив свою совесть обещанием "просто посмотреть", она выпорхнула из лаборатории на метле, а Док был не в том состоянии, чтобы ей помешать.

Салли опустилась на зубец городской стены и стала ждать. Сердце билось часто, но ровно, и она старалась не задерживать дыхание, считая его удары.

Они просто идут по подземному ходу. Всё хорошо.

Недалеко от ворот расположилась лагерем нежить и, кажется, план Джека мог сработать.

Но ещё через некоторое время у ворот с внутренней стороны начали собираться хэллоуинцы, а по всему городу раздавался усиленный громкоговорителем голос Мэра:

— Срочно всем собраться у ворот! Срочно! Выступаем через пять минут! Срочно!

Салли не верила своим ушам. Как он мог пойти наперекор Джеку?

Вдруг сердце дёрнуло, и она посмотрела в другую сторону. Раздался оглушающий и одновременно безмолвный вопль, от которого хотелось сброситься с башни головой вниз, и Салли увидела, как нежить снялась с места и понеслась в сторону портала. Она с замиранием механического сердца следила, как из врат вырвался столб огня, как мелькнула далёкая фигурка ведьмы... Но в плане не было нападения орды нежити на одинокого Повелителя тыкв!

Салли в отчаянии посмотрела на хэллоуинцев. К ним уже успел присоединиться Мэр, который сменил запачканный костюм на другой, траурно-праздничный. И сейчас он ругался с Мистером Рэйвеном у подъёмного механизма — видимо, убеждал открыть ворота в обход приказа Повелителя тыкв. И пока проигрывал — ворон качал клювом и разводил крыльями.

Сердце снова дёрнуло, и Салли, охнув, с трудом влезла на метлу и зависла прямо над спорщиками. В голове мутилось, в груди болело, но для неё сейчас не существовало ничего и никого — кроме Джека. И она приняла решение.

— Откройте ворота, Рэйвен, — хрипло приказала она.

И пусть нежить встретится с нежитью.

Привратник пару секунд изучал её чёрным блестящим глазом, но потом, видимо, признав статус, нажал на рычаг, и ворота поползли вверх.

Это помогло. Салли опять поднялась на стену и увидела, как полчище нежити развернулось и бросилось к воротам. К ним. А Джек...

Сейчас она чётко видела, как Джек окружил себя Пламенем и бросился вдогонку поворотившей к городу нежити. Неужели она ошиблась...

— Выходим! — послышался голос Мэра.

Он что, безумен? Отвлечь внимание, даже зажать в узком проходе ворот — одно, но выйти навстречу настоящим воинам — тут дело явно не в празднике.

Салли тряхнула головой, пытаясь прояснить разум. Это не очень помогло, но внизу она увидела Инфина. Вот единственное существо, которое может как-то помочь. У ног волколака сиротливо жался Вильгельм, но в толпе никто не обращал на него внимания. А ещё она увидела бледно-зелёного Финкельштейна. В его состоянии коляска оказалась как раз кстати — своими ногами он бы просто не дошёл, даже если бы они работали. Странно, что он вообще покинул башню, ему не впервой игнорировать призывы Мэра. Впрочем, Док был в курсе, что Повелитель тыкв что-то затевает, слушал же он диалог у своих дверей. И стычку с Мэром видел. И если залитый растворителем мозг ещё был в состоянии сложить два и два...

Учёный тоже заметил Салли. А заметив, без всякого почтения указал на место рядом с собой. И она почему-то повиновалась, хотя сердце рвалось за стену.

Док трясущимися руками достал из-за спины какой-то прибор с раструбом и стал крутить верньеры.

— Давно хотел ис-спытать, ик, ещё с первой с-схватки твоего с нежитью, — неразборчиво бурчал он. — Ч-чёрт, не вовремя вы с-собрались, я не в форме...

Он весь скривился и достал из-за пазухи плоскую металлическую фляжку.

— Антидот, — пояснил он Салли. — Действенный, с-собака, но такой ядрёный...

Финкельштейн приложился к фляжке, лицо его посерело, а всё тело скрутил спазм. Но когда он снова поднял голову, глаза смотрели зло и ясно, без всякой похмельной мути.

Док прижал к голове грелку со льдом — точно знал, что она ему пригодится — и подъехал к воротам, отдавив по пути пару хвостов.

— Плохо дело, — заключил он при взгляде на нежить и вспышки огня в отдалении. — Тащи сюда свой зверинец.

— Какой? — не поняла Салли.

— Ну этого... волколака. — Док, не глядя на неё, настраивал свой прибор, похожий на мушкетон.

Инфин сам подошёл к Салли и навис над скрюченным в коляске учёным. При виде "оружия" он взрыкнул и показал клыки с палец длиной каждый.

— Подержи его, чтоб не дёргался, — велел Финкельштейн, направляя прибор раструбом на волколака.

— Что это? — Салли обхватила Инфина за шею.

— Ничего опасного для него, — нетерпеливо отмахнулся Док и навёл "дуло" на Инфина.

В состоянии слабости сработала не до конца выветрившаяся привычка подчиняться создателю, и Салли удержала волколака на месте, когда его коснулся невидимый луч. Минуту ничего не происходило, зверь втягивал носом воздух и поглядывал в сторону ворот. Волчонок-оборотень прижался к Салли и то поскуливал, то рычал на слишком близко подходивших хэллоуинцев.

Салли внимательно смотрела на волколака со смесью тревоги и надежды. Что с ним сделал Док? Придал сил? Как это поможет им? Как это поможет Джеку?

— Вы хоть испытывали этот прибор?! — воскликнула она, в отчаянии запуская руки в волосы.

— Конечно, на Гарике, — уверенно кивнул Док.

И вдруг словно маслянистая плёнка наплыла на глаза. Морда Инфина размазалась, а когда Салли сморгнула, перед глазами вообще стало троиться.

— Отлично, — удовлетворённо резюмировал Док, и по вскинутым бровям было заметно, что и он видит нечётко. Сам же он был в единственном экземпляре. — Можешь выгонять их за ворота. Думаю, нежить впечатлится.

— Их?

— Это синтезатор фантомов, — гордо пояснил Финкельштейн, будто это было ясно, как полная луна.

Инфин шевельнулся, и тут Салли поняла. За ним, отставая на полшага, вереницей потянулись фантомы — его бесплотные, но совершенно непрозрачные копии.

— Я даже задержку поставил, — похвалился Док. — Так что будет казаться, что они двигаются не одновременно.

Армия волколаков... Пусть и фальшивая, но очень устрашающая!

Салли наклонилась и чмокнула создателя в макушку.

— Вы гений! — выдохнула она с неподдельным восторгом и увлекла настоящего Инфина к поднятым воротам. — Инфин, пожалуйста, постой за стеной. Там враги. И Джек... — Остальное она сказала взглядом. И, кажется, волколак её понял, так как бодро потрусил за ворота. За ним двинулись его тени.

А Мэр подталкивал и подталкивал хэллоуинцев к выходу.

— Давайте, живее! Видите, Джек специально вышел вперёд?! Это он уводит их от портала! Вы что, хотите, чтобы он зря рисковал?! Зверюга и та смелее вас, столетних монстров!

Вид у градоначальника был такой, словно он жестоко страдает от зубной боли, и оттого его крики получались более резкими и властными, чем обычно.

— Давайте, вперёд и с песней! Где эти чёртовы музыканты?!

И тут в сознание Салли в первый раз ворвался голос.

Закрой ворота!

Почему ей слышится это? Она же отвлекла нападающих от него. Чей это голос? Она знала.

Мэр уже вытолкал за ворота музыкантов, Демона и Арлекина, Неда и Берту, ещё нескольких зомби... А Салли, массируя виски, пыталась понять, показалось ей или нет. Но вот опять...

Закрой ворота!

Она вскинула голову. За стеной творилась настоящая свалка, Джек оседлал одного из коней слуа и во весь опор мчался к городу. А перед ним... Что-то там было, холодное, как прикосновение скальпеля, и такое же обессиливающее.

Закрой ворота!

Не морок ли? Не тот, который Морок, но, может, очередное наваждение, что пытается свести её с ума... Закроешь ворота — и у нежити опять останется только одна цель — Повелитель тыкв. Нет, пусть лучше внимание врагов рассредоточится, кто в этом городе ей по-настоящему дорог? Да почти никто! Джек снаружи, ведьмы снаружи. Док... Вильгельм... Лежащая в коме Джуэл... Нед, Берта, Итан... Крыто, которая пока в подземелье, но...

Салли сорвалась со стены.

— Закрывайте ворота, Рэйвен! — приказала она ворону. — Быстро!

— Что? — опешил тот. — Ты же сама сказала...

— Только через мой труп! — прорычал Мэр, хватаясь за рычаг подъёмного механизма.

Привратник замер. Салли тоже, она только буравила градоначальника ненавидящим взглядом.

— Тебе напомнить, чем владеет Повелительница тыкв? — процедила она. И подняла ладонь, как это делал Джек, когда призывал Пламя.

Она знала, что у неё не получится. Но Мэр этого не знал. Он побледнел и задрожал, но всё же не отпустил рычаг.

И тут к нему сзади подскочил Вилли и смачно вонзил острые белые зубы ему в ногу. Тот подпрыгнул с тонким визгом и отпустил рычаг. А Салли стремительно бросилась вперёд и нажала. Хорошо, что рычаг был рассчитан на слабосильного Рэйвена и ей хватило её веса. Ворота со стуком упали.

Мэр прыгал на одной ножке, а второй пытался пнуть волчонка. Но тот ловко увернулся и встал перед Салли, морща нос и скаля зазеленевшие зубы. И хоть он был невелик ростом — не больше средней собаки — Мэр отступил.

— Вы ещё... — Он со злой безнадёжностью глянул на закрытые ворота и, растолкав нескольких хэллоуинцев, проследовал к катафалку.

Салли с облегчением прислонилась к стене.

Я сделала то, что ты просил. Не дай мне об этом пожалеть — останься цел.

* * *

Откуда все эти волколаки?

Джек остановился. Перед ним безмолвно висело Умертвие, мутя взор. За ним нерешительно переступали ногами кони слуа. Где-то поодаль подвывали банши, но то ли слух привык к их воплям, то ли наступающий Хэллоуин давал защиту хозяевам этого дня. Банши не нападали. Даже Лич не спешил схлестнуться с Повелителем тыкв, и Джек, кажется, понял почему. Несмотря на то, что сегодня он много обращался к Пламени, он по-прежнему чувствовал в себе силы. Это Хэллоуин! Не зря они выбрали для вылазки именно его. А пришлая нежить потеряла связь с этим днём.

Город теперь в безопасности — Джек почувствовал такую лёгкость, как оживший скелет впервые лишается ненужной плоти. Надо только вытащить ведьм и Крыто, и можно возвращаться. Хотя... Раз сегодня пик хэллоуинской силы, почему бы не разогнать этих захватчиков раз и навсегда? Очень соблазнительная мысль! И неизвестно откуда взявшиеся волколаки тут очень кстати.

Джек ударил коня пятками в бока, но тот опять попытался его скинуть. И только жар Хэллоуинского пламени заставил его повиноваться. В лицо ударила струя ледяного ветра — Умертвие потянулось прозрачной рукой к Пламени, но воздух мгновенно нагрелся, и нежить с визгом отлетела назад, к своим. Теперь — своим. А Джек развернулся к Дьявольской охоте лицом, вставая во главе волколаков.

Впервые он чувствовал себя так уверенно со времени памятной битвы с зомби-скелетами в подземелье. Уверенным в себе, Пламени и победе.

Это Хэллоуин! Он не может проиграть сегодня.

Жар в костях был даже приятен, как лучи солнца.

Может быть, ты вернулся, огненный зверь? Хотя бы сегодня...

Тишина.

Ничего. Я справлюсь. Мы справимся.

Джек опять поджёг свой клинок. Позади очень внушительно порыкивали волколаки. Они по очереди раскрывали огромные пасти и морщили носы в оскалах. Повелитель тыкв тоже оскалился и пустил коня вперёд — в руке пылающий длинный кинжал, в глазницах огонь, за спиной — целая стая громадных злющих зверей. И слуа отступили. Их кони испуганно заржали, и только редкие всадники отстреливались из луков. Но что чудно — ни один из волколаков не упал раненым, хотя они наступали очень плотно. Джек бы удивился этому, если было бы время. Но он преследовал конкретную цель. Лича.

Что ж, проверим моё Пламя в деле. Сейчас!

Хромой волколак — наверное, Инфин, но они почему-то все так похожи — нагнал одного из слуа, в прыжке сбил с лошади и отгрыз голову. Это же повторила вся стая, но Джек мельком отметил, что больше никто из врагов не упал обезглавленным. Сам он метался среди Дьявольской охоты, разя направо и налево каким-то неиссякаемым сегодня Пламенем, и выискивал Лича. Но тот как провалился сквозь ту землю, что его исторгла.

— Сбежал, трус?! — не выдержал наконец Повелитель тыкв.

"Перестроился", — ехидно шепнул в черепе знакомый голос.

И действительно, между спин разбегающихся слуа показалась фигура в плаще и железной короне.

Рано ты себя короновал!

Лич неспешно извлёк свой светящийся меч. И разгорячённый схваткой Джек тут же бросился на него, занося пылающий клинок. Удар! Посыпались огненные искры. Но клинки встретились всего один раз. Лич словно перетёк в сторону и полоснул по боку коня под Джеком, едва не перерезав ногу ему самому. Джек не успел выпрыгнуть из седла, и конь придавил его к земле своим тяжёлым телом.

Но животное недолго оглашало кладбище жалобным ржанием — одно прикосновение Лича, и голова коня рассыпалась прахом. Неблагий двор отступил, освобождая место для почётной казни Повелителя тыкв.

Вдруг рядом пронеслась массивная тень.

Мой и твой дом родной...¹

Инфин?! Волколак клацнул зубами у самой головы Лича. Тот отпрянул от Джека и хотел сжать голову зверя между костяных ладоней, но... Волколак не рассыпался прахом, как конь-нежить. Он вообще никак не отреагировал, и руки некроманта прошли через его морду, как сквозь призрака. Фантом!

Крохотная заминка — и обезглавленная туша коня запылала Хэллоуинским пламенем, а Джек вскочил, стряхивая с себя пепел.

"Убейте" — услышал Джек шёпот Лича, обращённый Дьявольской охоте.

Слуа послушно направили на Повелителя тыкв свои стрелы.

И тут со стуком распахнулись двери склепа-портала. Оттуда показалась остроконечная шляпа ведьмы, в которую сразу же полетело с десяток стрел. Но шляпа оказалась пуста, и ответ не заставил себя ждать. Девичья ручка с силой закинула в гущу слуа заботливо сбережённую "динамитинку". А фантомы-волколаки довершали сумятицу. Кони шарахались от них, всадники тратили на них стрелы, но дырявили лишь воздух и морок.

Город-дрим, город-дым

Под названием Хэллоуин!

Хэллоуинки выскочили из портала, захлопнули двери и отбежали к массивному склепу, а Джек бросился к ним. Пламя уже сияло в его руках, и он соорудил щит для всех троих. Теперь бы добраться до города, а Зельдаборн вернётся по воздуху — должна.

Путь теперь у нас один -

В королевство Хэллоуин!

Но что за вид у Хельгамины?! Ведьма выглядела так... словно её миссия провалилась.

— Кровь?.. — выдохнул Джек, и Пламя, которое он воздвиг, едва не потухло.

Хельгамина лишь покачала головой, а Крыто вся скукожилась.

— Я попала не туда. Я вообще не знаю, куда я попала, — сказала ведьма. — Я думаю, это она меня сбила. — Она кинула неприязненный взгляд на Крыто. — Вокруг на километры ни следа человеческого жилья, а я пешком... Поэтому я решила поскорее вернуться, чтобы попробовать ещё раз.

Да! Хэллоуин ещё не закончился!

Нахлынувшая было безнадёжность отступила, и Повелитель тыкв сквозь языки Пламени стал высматривать Лича. Но тот опять исчез. А им надо снова перебраться к порталу.

Слуа, от которых осталась в лучшем случае половина, и другая нежить тем временем сбились в кучу как раз вокруг портала. Он манил их, ведь столько лет они были лишены возможности подпитаться жизнью в большом мире.

Их окружили фантомы, сами по себе неопасные, но Инфин, казалось, был повсюду. Стоило кому-то из слуа косо посмотреть в сторону хэллоуинцев, как волколак напрыгивал на него с неожиданной стороны и так же стремительно скрывался среди теней.

И Джек уже подумал, что Хэллоуину действительно сегодня удастся победить эту нежить, как снова прозвучал приказ невидимого Лича:

"Разите их огнём".

Застучали кремни, и когда первая огненная стрела прошла сквозь фантома, он с шипением обратился в ничто. Дьявольская охота заулюлюкала, тьму над кладбищем расчертили огненные дуги, и вскоре все фантомы канули в те неизвестные поля, которые лишь Финкельштейну и ведомы.

Инфин отступил к Джеку. Он хорошо помнил стрелы нежити. Но вот уже полная луна посеребрила верхушки крестов, и с её восходом Хэллоуин окончательно вступил в свои права. Надо прорываться!

Это Хэллоуин! Хэллоуин! Хэллоуин!

Джек сосредоточился и позволил Хэллоуинскому пламени вылиться наружу, пусть вполсилы, но легко и свободно. И впервые он увидел ужас на мёртвых лицах Дьявольской охоты. Они плотнее сгрудились у портала и опустили бесполезные луки — стрелы до Повелителя тыкв уже не долетали. Он окружил себя ореолом и подлетел к нежити, как метеорит к стогу сена. Он поджигал и расшвыривал слуа, и за ним словно двигался его огненный двойник.

Салют, Джек, Повелитель тыкв!

Хельгамина и Крыто смотрели из своего укрытия, и хоть одна своим хладнокровием могла обуздать Зельдаборн, а вторая щеголяла цинизмом, как новенькой шляпой, обе наблюдали с неподдельным восхищением.

Джек смёл последних слуа вместе с их конями и расчистил проход к порталу. Вокруг теперь громоздились дымящиеся кости, а он всё ещё был на ногах.

Он оглянулся на хэллоуинок, в глазницах тлели угольки битвы.

— Хельгамина, — позвал он. — Крыто, ты остаёшься.

И теперь Крыто не посмела бы ослушаться.

Но прежде чем ведьма добежала до портала, в виски ударил тянущий скрежет Умертвия. Оно налетело из ниоткуда и ледяным дождём прошло сквозь Джека, зашипело от боли и зашептало:

"Тебе очень надо туда, к людям, скелет? Восполнить ту энергию, которую ты отнял?".

Холод, оцепенение — всё это гасило Пламя, но не сегодня, не сейчас. И всё равно Джек опоздал на какие-то секунды.

Из мрака вынырнул Лич и вогнал свой дьявольский меч в щель между створками врат. Меч сразу накалился, утрачивая зелёный блеск, покраснел, поплыл... И его металл, который отражал Хэллоуинское пламя, расплавился и запаял проход. А потом двери провалились внутрь и на месте портала осталась только чёрная квадратная яма.

Джек импульсивно спрыгнул в провал, но даже его плечи остались снаружи. Портал был закрыт. Он вообще исчез. В это невозможно было поверить...

— Ничего, он откроется, — ехидно посочувствовал Лич. — Через годик. И открывать его буду я — в любой день года. Только ты мешаешь.

Джек легко выпрыгнул из провала и напал на ухмыляющегося чужака. Но перед лицом пронеслось Умертвие, остужая Пламя, и Лич стремительно провёл рукой по груди Джека. И словно рёбра скрутились внутрь от этого прикосновения. Один холод и боль. Слишком знакомые ощущения.

Джек с ужасом посмотрел на грудь, ожидая увидеть там дыру, но всё было как обычно, даже сердце быстро и неровно стучало. Кинжал погас. Лич покровительственно усмехнулся.

— Не скелету соперничать с некромантом, — и потянулся костяной рукой к черепу Джека.

Это Хэллоуин! Смерть кругом, и ты один...

Пламя не желало разгораться в скованной холодом груди. Как и Уги, Лич был некромантом и мог гасить Пламя.

Это Хэллоуин...

Эта ночь, Спиральный холм поодаль, вся собственная неживая сущность, годы праздников, огоньки тыквенных фонариков родного города, все его жители, разные, пугающие, но всё же не злобные, три победы над Бугименом, любовь к Салли — всё это здесь, в груди, в Пламени. Только высвободи — и оно польётся, не отнимая силы, а соединяясь со своим источником.

Это Хэллоуин! Факелы запалены!

Он нашёл в себе незатушенный касанием некроманта огонёк, где-то рядом с механическим сердцем, и собрал его на кончике кинжала. Вот он, незащищённый бок Лича, тот слишком увлёкся собственным могуществом.

Гостя мы всегда хотим

Удивить, так удивить — аж до седин!

С хрустом чужих костей Джек вогнал лезвие по самую рукоятку. Но его самого тут же пронзило таким холодом, что он с возгласом выпустил кинжал и упал на колени. А Лич то загорался Хэллоуинским пламенем изнутри, то гас. На его костяном лице ходили гримасы боли.

Скажем раз, скажем два -

Прямо с плеч голова!

Джек с трудом поднялся и занёс кинжал над головой побеждённого некроманта.

Но... Пых! Лич растворился, оставив только несколько былинок праха и маленькую остроконечную шляпу. Джек подобрал её и отряхнул. Даже не опалена.

Они победили? Джек оглядел поле битвы, курящееся пепелище на давно остывшем пепелище другого пожара, место, где стоял Лич. И чёрный провал бывшего портала.

Они проиграли слишком много.

* * *

Хэллоуин-таун гудел. После того как Салли закрыла ворота, желающих следовать указкам Мэра поубавилось, и жители предпочли дождаться Повелителя тыкв. Они забрались на стены и издали видели отблески битвы. Нед даже порывался броситься на выручку Джеку и подбивал остальных, но вампиры разумно рассудили, что раз Повелитель тыкв захотел выйти один и тайно, то кто они такие, чтобы ему мешать.

Док под шумок, пока Салли разбиралась с воротами и Мэром, взял её метлу и положил себе на колени. И теперь она только хмуро поглядывала на Птицу. Да, она обещала не ввязываться, но мало ли, что она обещала!.. Финкельштейн это отлично уловил, не первый день как создал, и метлу держал крепко. Салли пришлось смириться, и она, ворча в лучшем стиле создателя, тоже ушла на стену.

Когда в опустившейся ночи погас последний огонёк и луна осветила кладбище по ту сторону стены, горожане притихли. Кто победил? Кто попытается войти через эти хлипкие ворота? Если Повелитель тыкв проиграл, то они откроются перед победителем.

Салли прижала руки к груди. Нет, сердце бьётся сильно и ровно. Не раз её обдавало холодом за время битвы, но сердце стучит, а значит...

— Джек! — срывающимся голосом выкрикнула она.

Три фигуры подошли к воротам совершенно незаметно, скрытые тенью набежавшего облачка. По очереди протиснулись через прутья Хельгамина, Крыто и Повелитель тыкв. Крыто?!

Она была сама не своя. Смотрела в землю, сквозь которую словно хотела провалиться. Но куда уж дальше...

Салли сбежала бы по узкой лесенке, как ветер, но ноги слушались плохо. Её обогнал Вилли, который с радостным повизгиванием кинулся к Джеку, поставил лапы ему на пояс и долго смотрел в лицо, не в состоянии высказать свои чувства.

Когда Салли наконец спустилась, расталкивая хэллоуинцев, и бросилась к Джеку, Пламя вырвалось ему навстречу даже без касания. Это был и её Хэллоуин.

Но увидев его лицо, она отступила.

— Вам не удалось?..

Ответа и не требовалось. Все трое побывавших за стеной принесли не победу. Или не ту победу, за которой шли.

Салли сглотнула комок в горле. Волчонок ткнулся ей в бок и заскулил: "Ма".

— А Зельдаборн? — спросила она, пряча глаза.

— Мы ещё в подземелье условились, что её не ждём, — ответила Хельгамина. — Она сказала, что её миссия может "приятно затянуться". Но это и понятно, она ведь не может просто так ворваться к Валентину и взять то, что нам нужно.

— Уже не нужно, — прошептала Салли, но её слова потонули в гуле толпы.

— Вот, скажи мне спасибо! — подрулил к ним Финкельштейн. Он сердито потряс в воздухе метлой. — Верить её обещаниям — всё равно что пробовать её стряпню! — Док перебросил метлу в руки Джеку, а не Салли. — Разбирайтесь сами! — и поехал прочь, недовольно объезжая кучкующихся горожан.

Джек такой у нас один

В королевстве Хэллоуин!²

— гремели они. У них тоже был Хэллоуин. Всегда — праздник. И даже то, что они не порезвились в большом мире, их не расстроило. Зато поглазели на битву и кстати...

— Джек, ты же победил нежить! — восхищённо пробасила подводная Гал. — Мы же говорили, что ты преодолеешь любые преграды! — И, не обращая внимания на Салли, бросилась обниматься по такому уважительному поводу.

Джек оторвал от себя цепкие пальцы с синими ногтями и что-то очень вежливо сказал Гал на ухо. Она тут же поскучнела и пошлёпала восвояси к Кислотному фонтану.

Но общее гуляние уже набирало обороты.

— Хэллоуин! Даёшь Хэллоуин! — скандировали жители.

Джек огляделся. Без Мэра, как без рук. Он извиняющимся тоном обратился к Салли:

— Сыграем в прятки-хэллоуинки, я восстану им разок из гроба, а то не уймутся. И тебе, кстати, тоже надо, ты же Повелительница тыкв! И вернёмся домой. Я иду, — крикнул он хэллоуинцам, — прячьтесь, ух-х, я вас сейчас напугаю, и-х-хи-хи-хи-хи!

Довольные горожане разбежались по подворотням.

— Конечно, — улыбнулась Салли сквозь пелену во взоре. — Я и сама с удовольствием поучаствую в празднике, и красиво восставать из гроба не зря же тренировалась! Кто знает, что будет дальше... Жаль, я не успела увидеть большой мир.

— Обязательно увидишь через год! — твёрдо сказал Джек, сжав её руки.

И тут неожиданно прорвало Крыто.

— Я тоже хренову тучу лет не могу увидеть этот ваш большой мир! Сначала меня туда не берут, мордой не вышла, видать! Потом этот чёртов портал закидывает нас ч-чёрт знает куда! А сегодня... Что произошло сегодня?! И почему у вас такие лица, словно настал конец потустороннего света?! Ну да, я, наверное, виновата, но тот же сказал, что через год портал откроется! — Крыто требовательно обвела взглядом всех "взрослых".

— А ты не видишь, что происходит с Салли? — тихо спросил Джек, пристально глядя на Крыто. — Она... стареет. И мы пытаемся её спасти. Для этого нужно было достать кое-что из мира людей и из другого места, куда отправилась Зельдаборн.

"Стареет", — шевельнулись губы Крыто, и лицо застыло. А когда до неё дошёл смысл сказанного, она подлетела к Джеку и вцепилась в полы его фрака.

— Что?! Что надо достать?! Я из-под земли достану!!!

— Кровь девственницы, — обронила Хельгамина, и в её голосе звучала холодная ярость. — И если бы ты не ухватилась за меня, мерзавка, я бы её достала! Но, видно, портал не пускает детей в людные места одних, и ты его сбила собой!

— Кровь девственницы?! — воскликнула Крыто, пропустив мимо ушей все объяснения. — Ну так... берите мою! Хоть всю заберите!!!

Повисла тишина, и стало слышно, как подхихикивают спрятавшиеся хэллоуинцы. Салли и Хельгамина остро переглянулись.

— Это возможно? — быстро спросила Салли. — Кровь зомби... У неё даже цвет другой.

— Не знаю, никто никогда раньше этого не делал. — Хельгамина стрельнула взглядом вверх, словно там их могла подслушивать Верховная ведьма.

— Может, стоит попробовать? — спросил Джек, оправляя фрак после хватких ручек Крыто. И кое-что вспомнил. — Вот, это, кажется, твоё. — Он вытащил мятую остроконечную шляпу и отдал ей. — И это, — достал из кармана плетёный браслет, который взял в домике троицы. — Хорошо, хоть жива осталась.

Крыто посмотрела на шляпу в одной руке, на браслет в другой и вдруг разрыдалась. Шляпу ей сшила Салли, а браслет она хотела подарить Салли сама. А теперь Салли, возможно, скоро последует за её мамой — в свет. Потому что другого для неё представить невозможно. И это она, Крыто, в этом виновата.

Крыто неловко сунула Салли в руку браслет, буркнув:

— На! Это тебе, — и обратилась к Хельгамине: — Ну, берёте мою кровь? Сколько надо?

— Надо-то немного. — Ведьма внимательно смотрела на бедовую хулиганку. — Да, боюсь, как бы хуже не было. Могут и развеять за такие эксперименты. Нужна же человеческая кровь.

— А раньше откуда брали? — по-деловому осведомилась Крыто, утирая слёзы. — На охоту ходили через портал?

Остальные переглянулись.

— Была такая идея, — признала Салли. — Но Док кое-что сделал со мной, и у меня появилась эта самая кровь.

Крыто в задумчивости нахлобучила шляпу.

— Ладно, — сказала она как ни в чём не бывало. — Я, пожалуй, пойду. Пацанов поищу, что ли. Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

— А праздник? — участливо спросила её Салли. Она уже надела браслет на руку и любовно рассматривала милые стеклянные бусины.

— Да что я там не видела, — с горечью ответила Крыто и задержала взгляд на своём подарке, а потом — на лице Салли.

— Спасибо, — сказала Салли с теплотой. — И за твоё предложение спасибо. Я тебя не виню.

— Угу... — выдавила из себя Крыто.

Зато я себя виню. Прям сожрать готова. Хоть жуками.

Крыто понуро зашагала от них. В голове роились мысли, одна дичее другой. Можно, конечно, обследовать портал, вдруг тот, в железной короне на костяной башке ошибся, и он откроется буквально завтра. Только завтра уже будет поздно. Точнее, рано — вплоть до следующего чертовски далёкого Хэллоуина.

Она сама не знала, сколько так бродила, мечтая, чтобы все от неё отстали — то есть, чтобы не встретить Шито и Корыто, которые наверняка уже пробежали подземным ходом обратно в город. Интересно, эти болваны не заблудились? А если так, придётся переться через Дока, и чёрт знает, как он её примет. Нет. Она остановилась. Уж он её примет. Уж он её примет, как родную!

* * *

Джек славно поохотился на радостно взвизгивающих горожан, неслышной тенью выуживая их из укрытия. Всё это напоминало какие-то масштабные людские прятки, только с более сложными правилами. Салли искренне наслаждалась. Как легко забыть обо всём, когда одна единственная цель — спрятаться от хитрого и стремительного Повелителя тыкв. Шёл уже пятый тур игры, и она до сих пор не вылетела.

Повелительница тыкв, дрожа от щемяще-весёлого предвкушения, затаилась за коньком крыши. Метла, может, и нечестно, но она никому ничего не обещала. А если — когда — он её найдёт, она нападёт на него и всё. Не уйдёт от ведьмы! Унесёт она его в поднебесье на своей метле, как болотные ведьмы — в болото.

Она тихо рассмеялась, увидев внизу Джека. Но ей не пришлось зажимать себе рот руками, чтобы он не услышал. Это сделали за неё.

* * *

Салли он так и не нашёл — ну и хорошо же она спряталась! По правилам, те, кого не нашли, удостаивались специальных наград от Мэра. Тот, кстати, если и не отошёл от утреннего инцидента, то ничем этого не показывал. А про его стычку с Салли у ворот Джек и вовсе ещё не успел узнать. Катафалк блестел, как новенький, костюм Мэра был идеально подогнан под его нескладную фигуру и чист, а лицо сияло зубастой улыбкой. Надо его огорчить.

— Мэр, — лаконично обратился к нему Повелитель тыкв. — Если вы ещё раз позволите себе назвать Повелительницу тыкв выскочкой, вам уже точно никогда не придётся ничего решать. В этом городе — точно. Я позабочусь об этом. Наместник, — его голос был тих и оттого особенно зловещ.

Мэр тут же перестал сиять и удручённо вертанулся лицом. Он окинул взглядом высокую фигуру Джека, его запылённый в схватке костюм, его сжатые в кулаки руки, которые могли рождать загадочное и такое пугающее Пламя... И всё равно — тайно желанное. Раньше Мэр не мог и помыслить о таком. А теперь... Но он покорно и виновато опустил голову в знак того, что уяснил.

— Хорошо. Уверен, Салли тоже сожалеет, что так вышло, — смягчился Джек. — Не знаю, что на вас нашло, раз вы решили проявить инициативу там, где не надо. И на кой эльф вы открыли ворота?! Мы могли лишиться города!

— Но это не я! — запротестовал Мэр. — Это она... Повелительница тыкв.

— А закрыл кто? — Джек постарался не выдать своих чувств.

— Она... Повелительница тыкв.

Загадка. Ладно, с Салли я поговорю позже...

Мэр смиренно напомнил:

— Джек, листья уже скоро истлеют, время ложиться в гроб.

— Но я ещё не нашёл Салли, а она тоже должна это сделать, — возразил Джек.

— Значит, она просто получит награду, а восстанешь ты один. Как и все эти годы, — пожал плечами Мэр, воодушевляясь.

И тут из второго, закрытого гроба донёсся негромкий стук.

— Всё в порядке, как видно, она уже там, — пропел градоначальник, сменив лицо. — Вот уж точно: лучшее место, чтобы спрятаться, — у всех на виду.

Джек подошёл к гробу, провёл рукой по изукрашенной крышке и позвал:

— Салли, ты там?

— Конечно, мой милый.

Голос прозвучал глухо и невнятно, но объявшее Джека сладко-томительное ожидание встречи было лучше всякого ответа. И едва уловимый аромат. Как...

— Дже-ек! — вырвал его из задумчивости Мэр, — График! Сейчас восстанете, и хоть до утра болтайте!

Повелитель тыкв перевёл на него взгляд и кивнул. Он отошёл к своему гробу и залез внутрь. Почти сразу грянул оркестр, Мэр завёл неизменное: "Задумывая чёрные дела..." — Джек скорее догадывался, чем слышал.

Аромат. Где же он ощущал этот аромат? Сладкий, терпкий, проникающий внутрь черепа, скользящий по позвоночнику острыми коготками?..

На самой низкой ноте он почувствовал, что пора.

Аромат, приторный, как розовые ветра Валентин-тауна! Аромат из далёкого, тщательно забытого прошлого!

Крышка, приводимая в движение тайной пружиной, резко откинулась. И Джек поднялся из гроба со скрещенными на груди руками, как фигурка в тире. А навстречу ему поднялась его судьба.

Когда будет нужна, то исчезнет, как дым,

Возвратится, когда в том не будет нужды,

И не будет зла злее и хуже беды,

Когда медное станет седым.

— Ясмина... — прошептал он.

---

Примечания:

Ух-х!))

¹ Из заглавной песни. У меня она используется в качестве гимна Хэллоуин-тауна.

² Из финальной песни.

Примечания:

Отсюда неотредактированные части.

Я, конечно, у автора арта разрешения не спрашивала, но прям похоже на Ясмину!)

https://www.instagram.com/p/B8g10-7hiyj/?igshid=1xb10fyzrtahe

А это арт от Anariana

https://vk.com/wall230101_5160

---

Много лет назад

Как же всё-таки одолеть этого всесильного Уги-Буги?

Правой руке отчётливо не хватало одного пальца. Казалось бы, что такое мизинец? Но вот сегодня в тренировочном бою Харрис легко выбил у Джека меч. А раньше такого никогда не бывало. Мог же Бугимен выбрать для своего пророчества левую руку — так нет. Он, гаденько ухмыляясь уголком рта, показал на правую. Блеснул в разноцветных отсветах витражей кинжал Гизелы — и мизинец перестал быть частью тела. А дальше Джека попросили удалиться. Приказали.

Палец и теперь словно был зажат в тиски, несмотря на его отсутствие. Кость, отданная добровольно. А "добровольно" — понятие растяжимое.

Раздосадованный, Джек выбрался за городские ворота. Делать это запрещалось, но ему было всё равно. Ветер трепал на нём слишком широкую для скелета человеческую одежду, которую приходилось подвязывать верёвками. Некоторые его соратники-скелеты ходили, сверкая голыми костями, но для себя Джек сразу решил, что сохранит в себе то человеческое, что ещё осталось.

А если в следующий раз он потребует твой череп, отдашь?

— подумал он, злясь сам на себя. Впрочем, какой у него был выбор? Если Уги захочет череп, ему принесут на блюде любой указанный череп его приспешники-скелеты.

А сам-то не его приспешник?

Нет. Уже нет. Да и никогда не был.

Джек с сожалением прошёл мимо Спирального холма — на нём он как на ладони для соглядатаев Уги. Лучше сразу пойти в Чёрный лес.

Почему он вообще решил, что стоит делиться своими мыслями относительно правления Уги с другими скелетами? У него же с ними вообще ничего общего, кроме того, что их одновременно оживили! Неудивительно, что кто-то сболтнул — Харрис, скорее всего. Вот и ходи теперь, Джек, с четырьмя пальцами на руке. И жди очередного Хэллоуина, чтобы выбраться из-под града насмешек и придирок своего мешковатого господина. Удивительно, что не обезглавили, как тех, кто на прошлой неделе написал на фасаде дворца Уги: "Хэллоуин — это праздник, а не жертвоприношение!" Таких всё меньше...

"Вот бы вернуть настоящий праздник, а... Зачем мы убиваем людей?"

"У тебя здорово получается с тыквой, Джек! Жаль, он приказал все их сжечь..."

"Не для того устраивали Великий раскол, чтобы история повторялась".

Их голоса до сих пор звучали в черепе. А потом — Большая гильотина и кладбище.

Джек зашёл в лес, ему хотелось уйти как можно дальше. Полосы лунного света вытравили завораживающие узоры на чёрной земле. В этой части леса он ещё не бывал. Около часа быстрой ходьбы — и впереди почудилось золотистое свечение. Что это, рассвет? Слишком рано. Ещё несколько рядов деревьев, и он разглядит, что там укрыто в сердцевине Чёрного леса...

Но прежде чем он отогнул мешающую ветку, в ноздри ударил резкий пряно-ванильный запах, и в следующий миг на него налетел кто-то в плаще. Кто-то невысокий, тонкий и, на первый взгляд, не представляющий опасности.

Джек покачнулся от удара, но устоял, а существо вскинуло на него дикие глаза и испуганно выпалило:

— Спаси меня! За мной гонятся!

Это оказалась девушка, конечно, не человеческая — это было бы видно сразу. Но что это за нежить, Джек определить не смог. Слишком белое лицо для зомби, слишком маленькие клыки для вампира и удивительные глаза с чуть светящимися в темноте зрачками, такими огромными, что почти не видно ни белков, ни радужки.

Несмотря на очевидный ужас, голос девушки звенел, словно колокольчик. А как мелодично, наверное, он звучит, когда в нём нет страха... Джек против воли засмотрелся на белевшее во мраке лицо незнакомки. Тонкие ободки радужки двумя янтарными кольцами витали в темноте.

— Скорее! — Девушка нетерпеливо схватила его за руку и потянула прочь от того места, куда он шёл, от золотистого сияния среди чёрных деревьев.

— Кто там? — спросил он вполголоса. — У меня есть кинжал.

— Ах, не надо! Это злые духи! Очень злые! Я чудом вырвалась... Прошу тебя, не дай им меня утащить опять! — Она умоляюще посмотрела на Джека. И ему вдруг захотелось сделать для неё всё. Захочет — он пойдёт назад и сразится с этими духами. Захочет — покорно сбежит, хоть из самого Хэллоуин-тауна. Захочет... Да самого Бугимена свергнет!

Пряный аромат окутывал ореолом, дышать — не надышаться. И пока девушка, тревожно оборачиваясь, тянула его за руку прочь, он наслаждался прохладной нежностью её тонких пальцев. Хотя назад поглядывать тоже иногда не забывал.

За ними никто не гнался. Может, духи не захотели связываться с двоими или потеряли к беглянке интерес.

На границе леса и пустого выжженного поля Джек и девушка остановились, чтобы перевести дух. Капюшон плаща спал с её головки, и по плечам рассыпались длинные блестящие в лунном свете волосы. Это не они так сладко пахнут? Вот бы прижаться к ним лицом...

Девушка наконец позволила себе улыбнуться.

— Спасибо, что спас меня!

— Да я ничего не сделал. — Джек развёл руками. А как бы ему хотелось...

— Ты есть, — просто ответила она, тепло касаясь его щеки. — Для меня этого достаточно. — Улыбка и аккуратные клыки сверкали в темноте.

От прикосновения пробежала дрожь, и Джек, слабо отдавая себе отчёт в том, что происходит, взял её невыносимо прелестное личико между ладоней и поцеловал в раскрытые губы, хотя никогда раньше этого не делал.

А что было потом, тоже помнилось, как в дурмане. Собственные холодные кости казались ему обжигающе горячими, хотя это ещё было не Пламя, а зрачки незнакомки — огромными, как беззвёздное небо. И ещё этот аромат, который, казалось, проник внутрь каждой кости и загустел там, как мёд, выпив силы.

А потом она исчезла в первый раз. Остался только образ, прилипчивый, как ночной кошмар, и непреодолимая тяга, похожая на ту, с которой вампир жаждет свежей крови. Не сошёл ли он с ума? Джек даже не узнал ни откуда она, ни её имени. Он бы пошёл опять в Чёрный лес, но Уги поставил дюжину самых тупых и здоровенных скелетов охранять выход. Потому что скелетов вменяемых он вдруг начал планомерно уничтожать. И не только их.

"Вы слышали, что он сделал с учёным? Тот, даром что мозговитый, а не смог себя починить!"

"Оборотень ему нагрубил, теперь, наверное, не жилец".

"А Большой ведьме — Хельгамине — метлу сломал, она теперь ходит сама не своя".

Шепоток... Хмурый взгляд... Сжатый в бессильной злобе кулак... Им нужно было немного.

Уги не любил бывать внутри городских стен, его дворец вырос вверх и вниз за кладбищем. А когда он всё же посещал казни, то неизменно требовал, чтобы ворота открыли — наверное, из уважения к королю. Но в городе всегда кривился, словно от боли, и спешил обратно.

Она появилась снова месяц спустя — тенью в плаще и болезненно-сладким ароматом по ту сторону ворот. Охранников всех, на удачу, сморил сон, и Джек услышал заветный шёпот:

— Ты хэллоуинец. Дай мне руку, тогда я смогу войти в город. И остаться с тобой. — Белая рука потянулась к прутьям, и Джек, не дыша, поскорее протянул руки наружу и увлёк девушку внутрь. Он сам впустил её в город.

— Ты есть, — приоткрылись тёмные губы, а узкая ладонь легла ему на затылок.

Несколько секунд Джек жадно пил её взглядом, а потом потянул прочь от ворот в свою каморку. И ни имени, ни сущности он не спросил.

— Ты не думал подняться повыше, мой милый? — Голос звучал музыкой ветра меж руин, как он и хотел слышать.

— Думал. — Пушистые чёрные волосы щекотали нос. — А ты разделишь это со мной?

Она только рассмеялась поощряющим смехом.

А потом она опять исчезла. И только тягостно-приторное послевкусие и какая-то странная вялость остались от этой встречи. Муха увязла в патоке, и для неё это и рай, и ад одновременно. Она ещё дрыгает лапками, но всё слабее и слабее.

И чем дольше отсутствовала незнакомка, тем острее Джек чувствовал происходящее в городе, тем яснее становились опять мысли. А с ней... думалось только о ней. Может, она ушла, потому что он недостаточно решителен?

Джек слышал шепотки недовольных и скрежет их зубов, видел мрачный блеск их глаз. Нужна была... искра.

А назавтра как раз была назначена самая масштабная казнь скелетов, и хоть в городе большинство из них не жаловали, это могло стать той искрой.

Не-жилец-Оборотень, его приятель Демон, помощник библиотекаря зомби Шон, озлобленная потерей метлы и чем-то ещё Хельгамина... Все они легко согласились на его рискованный и дерзкий план. И когда они победили, неожиданно для самого Джека, и Бугимен щурил глаза в бессильной злобе и скалился беззубым ртом, он нашёл под камнем мятые листки — списки тех, кого сегодня должны были казнить. И его собственное имя было вычеркнуто тонкой решительной линией. Джек смял листок ещё больше и отшвырнул. Теперь он вычеркнул из этого списка всех.

Но, оказалось, что нет. В течение нескольких дней все скелеты города: и приговорённые, и нет (хотя, наверное, приговорены были все) — начали рассыпаться на глазах. Серая хворь — так сказала Хельгамина, сведущая в самых неожиданных областях. Джек со страхом ждал, что рассыплется сам. Даже коронация и какой-то странный обряд с факелом его не воодушевили.

Но шли дни, другие скелеты уже смешались с пылью, а Джек существовал. Ладонь словно впитала гарь от факела, а в костях начало разливаться незнакомое прежде тепло.

И тогда она появилась снова. Не ночью, как прежде, а в лучах полуденного солнца. И Джек наконец смог её рассмотреть. Идеальна. Но в зрачках в пол-лица она несла ночь. Со всеми обещаниями.

Джек с трудом вспомнил, что он хотел спросить, что следовало бы спросить с самого начала.

— Как тебя зовут? Кто ты вообще такая? Откуда взялась? Куда всё время пропадаешь?! — Задать каждый вопрос было всё равно, что вытянуть ногу из болота. Из благоухающего и обволакивающего вязким теплом болота.

Её губы разошлись в полумесяце улыбки.

— Ясмина, — заструился голос. — Я есть. Ты есть. А остальное неважно.

И это правда стало неважно. Я есть. Ты есть.

— Ты больше не уйдёшь? — прошептал Джек, наклоняясь к её уху.

— Ни в коем случае, — лукаво заверила она, поглаживая крылья бабочки-летучей мыши. — Тебе идёт новый костюм. Повелитель тыкв. Представишь меня в городе?

Это он сделать успел. И каждый хэллоуинец увидел её, прекрасную будущую Повелительницу тыкв. Видел и судорожно вздыхал Мэр, видел сидящий теперь в коляске доктор Финкельштейн, вампиры, зомби, ведьмы... Хельгамина и Зельдаборн многозначительно переглянулись и покачали головами. Может, они и ошиблись...

А что случилось потом, Джек так и не понял. Только едва дождавшись конца собрания, он привёл её к себе, чтобы сполна насладиться ею... Первый торопливый поцелуй после бесконечной разлуки, первое смелое прикосновение — она по-звериному закричала от боли, словно её жгли калёным железом, и отпрянула. Лицо пошло красными пятнами, становясь неузнаваемо отталкивающим. Обратился горечью, как пережжённый сахар, заполняющий череп Джека сладко-пряный аромат. Ясмина задышала тяжело и часто в такт бешено пульсирующим зрачкам.

— Проклятый, — прошипела она, и голос противно скрежетнул металлом по стеклу. — Тебя нет.

Она выбежала из дома и исчезла, как думал Джек, навсегда.

Напрасно он искал её в городе и за его пределами. Она не появилась ни через месяц, ни через два. Что случилось, почему она так резко переменила своё отношение к нему — он не понимал, и это мучило сильнее всего. И эта томительная жажда.

В конце концов Джек, отчаявшись, обменял свой второй мизинец на неясное пророчество Гизелы, которое ничего не прояснило, наоборот — отняло надежду.

Когда будет нужна, то исчезнет, как дым,

Возвратится, когда в том не будет нужды,

И не будет зла злее и хуже беды...

Возвратится... Сколько раз он это повторил, бродя тропинками Чёрного леса. Но он не нашёл ни её, ни сияющей золотом рощи. Ещё было не время.

А потом... неожиданно стало легче. Словно ветер выдул из черепа остатки застоявшейся прогорклой мути. Джек воспрянул, провёл свой первый совершенно новый Хэллоуин и получил бурю восторгов с обеих сторон: и пугающих, и пугаемых. А после Хэллоуина он погрузился в историю города, прочитал всё, что удалось найти по древним традициям праздников. Он хотел сделать всё правильно. Чтобы заглушить доносящиеся эхом из памяти слова: "Ты неправильный. Лучше бы ты умер". И совсем недавние: "Тебя нет". И случайно в библиотеке ему попалась история Великого раскола. Описания изгнанной нежити, которую он, к счастью, не застал, даже в сухой летописи смотрелись зловеще и красочно. И одна из них... Да, это, несомненно, была она. Точно она.

К тому времени Джек уже дважды получил приворотное зелье от хэллоуинок. И... нет. Хватит с него этого наведённого тумана в голове, иссушающе-безнадёжной боли где-то, где раньше билось сердце, бессмысленных поисков... В старых праздниках не было никаких королев. И у него не будет.

Так и оставалось долгие полтора века, пока круг не замкнулся в том месте, где и должен был. В Праздничной роще.

* * *

Салли открыла глаза, но увидела лишь темноту.

Где мой скальпель?!

— мелькнула первая паническая мысль.

Она резко дёрнулась и ударилась головой обо что-то прямо над собой. Нет, это не подземелье, где она провела столько дней. И скальпель погребён вместе с Мороком. А это — Салли ощупала невидимую преграду — больше всего похоже на крышку гроба. Почему-то это открытие успокоило (не в первый раз), она задышала ровнее и прислушалась. Снаружи было тихо, как в склепе. Нет, ну не положили же её туда, в самом деле! Вряд ли кто-то насколько осмелел, что выйдет за ворота после всех этих дней в осаде.

Салли упёрлась ладонями в крышку, надеясь, что она не забита. Не выходит! До чего же плохая шутка... Чувствуя подступающую к горлу панику, она заколотила кулаками по гладкому дереву.

— Выпустите меня!!!

Тишина. И через пять минут тишина, и через десять. Или это только десять ударов сердца.

Сердце! Можно ему верить или нет?! Сердца подводили их. А потом снова подводили. А Пламя? Оно не сожгло невидимого врага, напавшего на неё.

— Что, не было угрозы моей жизни? — с горьким смешком спросила она у темноты. — Может, хватит умничать и будешь уже меня защищать, как положено? Или появляться по моей воле?

Тишина.

Салли ещё раз несильно ударила по крышке. Её должны искать. Джек весь город вверх дном перевернёт, но найдёт её! Это уже не прятки-хэллоуинки.

А как он узнает? Может, листья ещё не истлели и горожане продолжают игру, в полной уверенности, что Повелительница тыкв — непревзойдённый виртуоз в этом деле?

Я позову его.

Я слышала в своей голове, как он отчаянно кричал "Закрой ворота!", и это точно был его голос. И сейчас я буду отчаянно звать его.

Да, ты уже звала его отчаянно из подземелья, помогло это тебе?

Но тогда связь была разорвана, а сейчас... Надеюсь, что нет. Говорил же Валентин, что связанные сердцами станут чувствовать настроение друг друга, а при должном опыте и мысли. Может, наступил этот момент?

Салли успокоила дыхание и закрыла глаза.

* * *

— Ты есть. — Голос снова был сладок, как запах рождественских пирожков, будто это не она скрежетала ржавым железом "Проклятый!" в их последнюю встречу.

Ясмина протянула Джеку изящную руку, чтобы он помог ей выбраться из гроба. Улыбка резала, как нож мясника. И приторно-ванильный аромат стремился опять затечь внутрь черепа, затуманить мысли, лишить воли...

Первое потрясение схлынуло на удивление быстро. Джек ждал её. Ждал с тех самых пор, как нашёл в ящике своего стола пожелтевший листок с пророчеством, когда увидел в медных волосах Салли первую седую прядь. Пророчество Гизелы сбылось. Не будет зла злее и хуже беды... Но он же знает, что делать!

Повелитель тыкв поднял руку, но не за тем, чтобы помочь нежити вылезти.

— Я... — начал он. Рука дрожала, словно к ней привязали гирю. — Я изгоняю... — Слова застревали где-то внутри, будто он снова разучился говорить.

Прямо перед лицом расплёскивали зовущую черноту бездонные зрачки её глаз. И на миг в них, кажется, мелькнул испуг, но она перехватила его руку и легко выпорхнула из гроба.

— Здравствуй, Джек, — промурлыкала она. — Ты помнишь меня? Ты скучал?

Джек разорвал зрительную и телесную связь. Он яростно пытался воскресить в памяти всё, что он читал о таких, как она, ещё тогда. Надо думать о другом, о...

— Салли! Куда ты дела Салли?! — Он снова впился взглядом в эту давно уже не желанную гостью.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, милый. — Она снова заулыбалась, и густые ресницы быстро-быстро скользнули вверх и вниз. — Сама не своя сегодня! Сейчас ведь Хэллоуин? — Ясмина с радостным удивлением огляделась по сторонам.

Хэллоуинцы, которые разразились удивлёнными возгласами, когда из гроба явился непонятно кто, заворожённо ловили каждое её слово, каждый жест. Но хэллоуинки стояли неподвижно и смотрели как-то безучастно. Только Хельгамина напряжённо кусала губы, будто что-то вспоминая.

— Поздравляю вас, мои дорогие! — с ослепительной улыбкой выкрикнула Ясмина толпе. И хэллоуинцы восторженно захлопали, и засвистели, и зарычали.

Не слушай её. Не смотри на неё. Ни в коем случае не касайся её. Вспомни всё, что ты прочитал. Не давай ей завладеть тобой. Не давай ей пить свою энергию. Вырви с корнем.

— Довольно, — оборвал восторги горожан Джек и чётко и раздельно произнёс, хоть слова и липли внутри, как мухи на мёд: — Я изгоняю тебя из города. — Он повелительно махнул рукой. Толпа загудела с негодованием, грозя смести помост, на котором стояли гробы.

И тут прямо на помост резво вскарабкался Мэр, тряся каким-то свитком.

— Ничего не выйдет, Джек! — выпалил он запыхавшимся голосом. — Вот, смотри, документ! Как у тебя с Салли! Тут написано, что 31 октября 1995 года заключён брак между... хм-м... и Ясминой, зарегистрировал... Мэр. Не зря спасал бланки из ратуши... Я имею право, да! — запальчиво выкрикнул градоначальник, хотя Джек даже ещё не успел возразить. — И вступать и регистрировать! И знаешь, что это значит?! — Он оскалился уголком рта, так мало напоминая себя прежнего. — Что тебе не удастся её изгнать! По крайней мере, отдельно от меня... — Он внезапно сник и опять взглянул привычно-боязливо.

И правильно. Пусть боится!

Кто?

Джек вырвал документ из рук градоначальника и пробежал его взглядом. Всегда аккуратный почерк Мэра пестрел кляксами, буквы прыгали, строчки съезжали.

— Интересно узнать твоё настоящее имя, — Повелитель тыкв зловеще усмехнулся. — Будет, что вписать в свидетельство о смерти.

Мэр попятился, стрельнул испуганным взглядом на молодую жену и чуть не свалился с помоста.

— Ты такой храбрый, милый, — обронила Ясмина с ангельской улыбкой и продолжила изучать свои ногти.

Мэр тут же встряхнулся и с вызовом выпятил подбородок.

— Ты не имеешь права! Закон говорит...

— ...что покушение на Повелительницу тыкв карается смертной казнью! А в вашем катафалке я видел гроб. Это вы всё подстроили!

— В законах и вовсе нет ни одного упоминания о повелительницах тыкв... — машинально поправил Мэр.

— Значит, будет.

Глаза Двуликого округлились в страхе, и он отчаянно замотал головой.

— Это не я! Скажи ему! — он обхватил Ясмину руками за плечи, как утопающий.

— Ч-ш-ш... Конечно, не ты, милый, — она прижала тонкий белый пальчик к его губам и повернулась к Джеку.

Не давай ей говорить. Не смотри ей в глаза...

Но он слушал. И смотрел.

Ты есть... Я есть...

— Это всё очаровательное недоразумение! — рассмеялась Ясмина. — Мы с... Мэром подумали, что будет очень мило пожениться на Хэллоуин, и я решила, что это, — она сделала грациозный жест в сторону гроба, — мой свадебный гроб. Конечно, мой жених подготовил его заранее, как предусмотрительный зомби, — нежить так нежно взглянула на Мэра, что он самодовольно улыбнулся, несмотря на испуг. — Но, кажется, я ошиблась.

Не верь ей!

Верь мне. Я не делала тебе ничего плохого. А вот хорошо — делала...

— Меня интересует только одно: куда вы дели Салли?! — Джек наступал на этих "молодожёнов".

— Так Салли... — промямлил Мэр, вытирая со лба пот платочком. — Наверное, так и прячется где-то ещё... Признаться, для меня самого это сюрприз, я думал, моя лю... любимая явится позже, просто подготовил свидетельство...

— Ах, я была не в силах ждать, мой милый! — Ясмина приобняла его и положила голову на плечо, мечтательно прикрыв глаза. — Любовь нахлынула так внезапно... Я просто проскользнула на площадь и легла в пустой гроб, в надежде, что ты разорвёшь мой свадебный саван! И знать не знала ни про какую Салли! — она посмотрела на Джека и капризно надула губки. — Поздравь нас, Джек! Я нашла своё счастье, разве ты не рад за меня?

Не верь ей! Не давай ей ни малейшего шанса...

Почему? Я лишь невинное дитя природы...

— Я только что изгнал тебя из города, — напомнил Джек твёрдо. — Тебе здесь не место. Возвращайся в свой омут. А твой... супруг может последовать за тобой — если захочет. Но сначала мы все вместе отыщем Салли. И если с ней что-то случилось... — в глазницах полыхнуло. Но это был последний огонь этой ночи.

Мэр посмотрел так, словно его предали.

— Ну зачем же так нервничать, мой дорогой Джек? — Ясмина с улыбкой склонила головку набок. — Я с удовольствием познакомлюсь с твоей избранницей! Думаю, у нас найдётся, о чём посекретничать. Мы даже можем подружиться, будем зелья вместе варить, пока мужья в ратуше, — она в предвкушении закусила губку, и это было так похоже на Салли...

— Ратуша сгорела, дорогая, — Мэр горестно сжал её руку.

— Ах, как печально! — сочувственно нахмурилась она.

— Это ты её подожгла? — с подозрением спросил Джек. Он вспомнил, что слышал в пожаре её голос. А может, это была игра воображения...

Конечно, ты ведь всё время думаешь обо мне, милый... Но я теперь принадлежу другому, как ни грустно.

— Ясмина была вместе со мной, когда начался пожар! — тут же взвился Мэр. — Я могу подтвердить!

— А вам, Мэр, я больше не верю, — жёстко сказал Джек.

— Она была там, Джек, — раздался откуда-то из толпы голос Крыто. — Я видела.

Она протолкалась поближе и взобралась на помост.

— Извини, что сразу не сказала тебе, но я злилась... И ты где-то шатался всё время.

Джек вспомнил, как три с лишним недели ходил между домом и лабораторией, избегая троицу и их расспросов про Хэллоуин.

— Я следила за домом обалдуя и увидела то "по мелочи", о котором ты спрашивал, — Крыто презрительно поджала губы. — Зря не сказала.

— Так это ты, маленькая милая проказница, устроила фейерверк у дома Мэра? — Ясмина наклонилась к Крыто, заглядывая ей в глаза.

— А если и я! — гордо вздёрнула подбородок та.

— Это было забавно, — Ясмина потрепала Крыто по щеке и распрямилась.

Та с отвращением потёрла щёку, будто это Уги тронул её своим щупальцем.

— Ладно, об этом после, — Повелитель тыкв сам взял громкоговоритель катафалка, и его усиленный голос полетел по городу. — Салли, игра закончилась. Если ты прячешься, выходи, пожалуйста.

Глупая надежда... Когда всё было так легко? Они подождали несколько минут, но Салли, конечно, не появилась.

Бедняжка Джек... Я знаю, что такое переживания любящего сердца...

— Ты что, Салли потерял, пока меня не было? — возмутилась Крыто.

— Ищу, — кратко ответил Джек и опять заговорил в громкоговоритель. — Прошу всех горожан принять участие в поисках Повелительницы тыкв.

Хэллоуин-таун пришёл в движение. И хотя некоторым было трудно оторвать взгляд от прекрасной градоначальницы, они послушно разбредались по чердакам, подворотням, подвалам и прочим укромным местечкам.

А Джек понял, что всё это время смутно его терзало. Сердце. Оно опять не отозвалось болью на похищение. А в том, что это было похищение, Джек уже не сомневался.

И тут он услышал. Не слухом, а биением мысли в голове.

Джек... Я в гробу. Отыщи меня!

Это был точно её голос! Слабый и далёкий, но её. Как можно было спутать его со слащавым голоском этой нежити?!

Он рывком распахнул дверцы катафалка, но внутри было пусто. Где же искать этот гроб?

— Зиро! Инфин! — позвал он в громкоговоритель.

Волколак как раз победителем важно входил в специально поднятые для него городские ворота. Зиро вился над ним. После битвы Инфин ещё долго переходил между кучками сожжённой нежити, принюхивался и расшвыривал их лапами, чихая и порыкивая.

— Салли похитили, — сказал им Джек. — Ищите Салли, — и ему показалось, что волколак посмотрел на него так же осуждающе, как Крыто. Что за чёрт...

Но Инфин не стал терять времени. Он хорошо знал запах Салли и, раздувая огромные ноздри, начал нюхать воздух вокруг себя. И увидел Ясмину.

— Надо же, волколак! — восхитилась та. — Скелет на волколаке, мм...

— Начни с неё, — велел Джек Инфину. — От неё пахнет Салли?

Ясмина лишь лучезарно улыбалась и восторженно повизгивала, когда зверь обнюхал её с ног до головы. Джек смотрел очень внимательно, но нет, ничего. Зато Мэр заметно взволновался.

— А теперь его, — указал Повелитель тыкв.

Но и тут Инфин не подал никаких признаков узнавания. А жаль... Хэллоуин истлел вместе с листьями и силой, и Джек чувствовал, что ещё немного, и за сегодняшнюю неоднозначную победу придётся заплатить.

— Ищите гроб, — сказал он в громкоговоритель. — Красивый гроб с узорами.

Инфин и Зиро разделились и обнюхивали каждую подворотню, каждый закоулок. Вильгельм выбрал волколака и умчался за ним.

— Вы сказали тогда Салли, что теперь даже сделаете это с удовольствием! — Джек поймал Мэра за локоть, когда тот тоже вознамерился ускользнуть. — Что — это?

Градоначальник судорожно обхватил ладонями виски.

— Я? Не припомню... Ах это!.. Я, признаться, думал немного... ээ... сжульничать и присудить победу в игре моей дорогой невесте... — он обернулся за поддержкой и получил поощряющую улыбку.

— Что-то я вам не верю, — угрожающе сощурился Повелитель тыкв.

— Джек, ты просто потерял много сил в битве, — проворковала Ясмина. — Вот и видишь везде врагов. Смотри, даже у летучей мышки уже не такой бравый вид, — она слегка коснулась матерчатого крылышка его бабочки.

Джек отступил на шаг и мрачно сказал:

— Ищите гроб с Салли. А там посмотрим, что с вами делать.

Гроб... Легко сказать! В Хэллоуин-тауне сотни гробов. Многие предпочитали в них спать, как вампиры, кто-то использовал в качестве шкафов или просто для уюта. Впрочем, город довольно маленький, не могут они не найти в нём один единственный нужный гроб!

Но прошло уже два часа поисков, и хэллоуинцы с виноватыми лицами стекались обратно на площадь в надежде, что другим повезло больше. Джек даже проверил собственный дом от подвала до башни, как наиболее маловероятное место. Финкельштейн, которого первым делом оповестила непривычно одинокая Хельгамина, притащил очередной прибор и ворчливо сетовал, что опять не уберегли девчонку без него. И он туда же!

Прибор Дока тоже не помог: он имел слишком узкий охват и через час перегрелся и перестал подавать признаки жизни, как раздавленный паук.

— На коленке собирал, — буркнул учёный недовольно. — У вас вечно всё не вовремя.

Ведьма в утешение похлопала его по плечу.

Темнота, гроб, тишина и... запах дыма... Найди меня. Почувствуй...

— еле заметным эхом слышал или думал, что слышит, Джек. И упоминание дыма его встревожило. Надо спешить!

Я могу помочь тебе найти свою судьбу

— непрошенно вторгся в сознание чужой голос. И это больше нельзя было игнорировать!

— Что ты знаешь?! — волей-неволей Джек окунулся в омут зрачков Ясмины. Но она только удивлённо рассмеялась.

— О чём ты? Я смиренно жду решения своей участи королём, — она стыдливо опустила взгляд, и это было почти больно.

И тут порыв предутреннего ветра — Хэллоуин, уже утро! — донёс до Джека еле заметный запах гари. Он резко вскинул голову, пытаясь разглядеть струи дыма или языки огня. Но сейчас ничего не горело. Только чёрная ратуша до сих пор источала этот едкий запах.

* * *

Дальше уже было всё ясно. Ратуша — единственное место в городе, которое обошли стороной при поисках. Джек ворвался внутрь, взметая облака чёрной копоти, и на месте сгоревшей сцены нашёл то, что искал. Он медлил лишь мгновение: а вдруг внутри — никого?.. И взялся за крышку. Но она не поддалась. Они забили её! Хэллоуинцы никогда так не поступали, это было плохой приметой, всё равно что чёрная кошка или разбитое зеркало для людей. Из забитого гроба можно ведь никогда не восстать.

— Салли! — позвал Джек, и, к его радости и облегчению изнутри донёсся родной голос.

— Джек! Слава Хэллоуину...

А он даже не мог сейчас спалить эту крышку к чертям, внутреннего огня едва хватило бы на свечку.

Повелитель тыкв быстро отыскал в катафалке гвоздодёр и после многократно повторённого натужного скрипа бледная Салли, наконец, упала к нему в объятия. Раздались её приглушённые рыдания.

— Ну почему... Почему...

— Кто это сделал, Салли? — между его ладонями и её щеками налипли мокрые от слёз волосы.

— Я не видела... Он подкрался сзади, когда я пряталась на крыше... Но руки мне показались костяными.

Джек крепко прижал её к себе и погладил по спутанным волосам. И вдруг она вся подобралась и затихла, глядя куда-то ему за плечо.

— Там кто-то есть! — прошептала она, расширенными глазами всматривалаясь в темноту.

Джек обернулся. Там, в тёмном закутке под бывшей лестницей явственно белело костяное лицо.

Никогда не доверяй скелетам, оживлённым более одного раза.

* * *

Хэллоуинцы приветствовали возвращение Повелительницы тыкв аплодисментами, но как-то без особого энтузиазма. Только некоторые, кто общался с ней поближе, искренне выражали свою радость. Крыто хотела было рвануться к ней, но ограничилась лишь кивком издалека. Репутация прежде всего. Зато волколако-оборотневая братия не постеснялась чуть не сшибить её с ног.

Джек выволок безучастного Боба из ратуши и, не церемонясь, погнал его в центр площади. Зря он тогда пожалел эту груду костей. Никто бы его не осудил за ещё одного скелета. А теперь он похитил Салли! Но кто его вёл? Джек знал только одно существо в городе, которое могло управлять зомби-скелетами.

Он посмотрел на Хельгамину, которая тихо стояла рядом с коляской Финкельштейна и рассматривала бесславно погибший прибор. Увидев Салли, та сунула прибор Доку в руки и заспешила к ней, но Джек предостерегающе поднял руку.

— Ты не знаешь, кто мог заговорить этого скелета, чтобы он напал на Салли? — требовательно спросил он у ведьмы.

Хельгамина растерянно опустила руки. Будто это не они вламывались в подземелье Уги много лет назад. Будто это не они несколько часов назад вместе рисковали жизнью на кладбище, будто не она пыталась вытащить его из первой схватки с нежитью и лишилась там своей метлы...

Да, я везде вижу врагов...

А что если, везде и правда враги?..

— это его мысль или не его?

— Прости, Хельгамина, — сказал Джек искренне. — Я, конечно, не думал, что это ты, но кто мог его заставить?

Ведьма понимающе кивнула и задумалась.

— Сама Гизела может управлять бездушными костями. А больше я не знаю никого, кто на это способен. Из старых хэллоуинцев, — она прямо посмотрела на свежеиспечённую градоначальницу.

— Я?! — неподдельно изумилась та. — Милый, может, нам и правда поискать другой город? — она повернулась к Мэру, и пальчики щекотно пробежали по его щеке. — Нас здесь никто не любит, — казалось, она готова заплакать от незаслуженной обиды.

— Отличная идея, — сквозь зубы проговорил Джек. — Я даже вам ворота открою.

А я думала, ты хотел, чтобы я вернулась... Бедное моё сердце!

У тебя его нет.

— Что происходит? — Салли встревоженно переводила взгляд с мнущегося Мэра на незнакомую ей красотку в чёрном платье под горло, которое ненавязчиво подчёркивало её стать. А глаза девушки с огромными до отвращения зрачками пугали и обездвиживали. Салли почувствовала странную апатию, и ей даже стало неинтересно узнать ответ на свой вопрос.

— Мэр очень неудачно женился, — услышала она откуда-то издалека голос Джека. — Так что теперь он покидает нас.

Мэр вздрогнул и бросил несчастный взгляд на Повелителя тыкв.

— Но сначала Ясмина расскажет нам, как она заговорила зомби-скелета и похитила тебя, Салли, — Джек демонстративно сложил руки на груди с видом самого внимательного слушателя.

— Оо, Салли, приятно познакомиться! — прощебетала та. — Я столько о тебе слышала от своего супруга!

С ней всё в порядке? Выглядит как-то блёкло...

Это не твое дело.

Конечно, о вкусах не спорят, но раньше тебе нравились красивые молодые личики... Но я могу помочь...

— Скелет, Ясмина, — резко напомнил Джек. Само имя, казалось, ласкало что-то внутри.

Ты бы хотел прижать меня, как раньше, мм?

Я вообще не хочу иметь с тобой касательства!

Но ты впускаешь меня в своё сознание, а значит... Я ещё нужна.

— Прости, Джек, но ты ошибаешься, — она с улыбкой развела руками. — Мне говорили, что мои природные особенности могут немного влиять на людей и на живую нежить, но зомби-скелет — это даже как-то обидно. Сомневаюсь, что готова оставаться в этом чудесном городе при таком отношении. Поедем, милый, — она с видом оскорблённой невинности взяла Мэра под руку и на прощание приветливо махнула рукой огорчённым хэллоуинцам.

Мэр, ни на кого не глядя, послушно помог ей забраться в катафалк и закрыл за ней дверцу. Джек, казалось, только сейчас поверил, что тот серьёзно готов уйти. Как так? Столько лет они вместе работали и жили бок о бок! А сейчас из-за какой-то гулящей нежити город покинет надёжный, хоть и нерешительный зомби. Да она же просто пудрит ему мозги, как ей в голову взбредёт!

Джек готов был окликнуть Мэра, позвать его на два слова наедине, объяснить природу его помутнения... Но тут решил выслужиться привратник Рэйвен. Увидев, что градоначальник теперь в опале, он ретиво подлетел к Повелителю тыкв и прямо на весу зашептал ему про стычку Мэра с Салли у городских ворот.

— ...А закончил он словами: "Вы ещё...", очевидно, имея в виду "пожалеете", — шёпотом прокаркал ворон напоследок. — Так что... — он развёл крыльями и бросил выразительный взгляд на Салли.

— Это правда, Мэр? — тихо спросил Джек у Двуликого, так, чтобы не слышали горожане.

Тот только упрямо отвернулся.

— Я вас предупреждал. Её — он качнул черепом в сторону Ясмины, — не было рядом с вами, иначе все бы её увидели. А значит, вы сами всё это провернули. Чуть не сдали город. Угрожали Салли. Уходите. Это всё, что я могу для вас сделать.

Мэр даже не посмотрел на Джека. Он кинул последний долгий взгляд на сгоревшую ратушу, где провёл столько деятельных лет, на Кислотный фонтан и остановил взгляд на Доке.

— Верните её к жизни, пожалуйста... — слова дались ему с трудом, особенно последнее, и он посмотрел вперёд, на ворота, через которые ему предстояло проехать в последний раз.

Рэйвен поспешил к так и не смазанной зубчатой передаче, и ворота со скрипом поехали вверх. Мэр проводил их взглядом. И пока он смотрел, цилиндр с его головы сбила и пригвоздила к панели катафалка стрела. На пустыре щетинилась стрелами возрождённая Личем-некромантом нежить. Светало.

* * *

Собственное "Назад!" и скользнувшее в череп "Ах, Джек, спаси нас! Позволь нам вернуться!" прозвучало почти одновременно.

Туча стрел полетела в брешь магической защиты, и Джек метнулся, чтобы создать огненный щит перед катафалком. Пусть бы Мэр жил в другом месте, но пусть бы жил! Что совсем не предполагает дождя из отравленных стрел.

Но случилось то, что должно было случиться, когда Хэллоуин ушёл вслед за луной. Час расплаты. Пламя чиркнуло на пальцах, как сырая спичка, и только лёгкий дымок взвился с ладони. Проклятье!

Стрелы утыкали самого Джека и переднюю часть катафалка. Мэр быстро смекнул дать задний ход, и так и въехал в Хэллоуин-таун задом с Повелителем тыкв на капоте. Салли вскрикнула, подбежала к Джеку и стала помогать ему ломать и вытаскивать стрелы. Повреждений вроде бы не было, и ей не надо было проявлять Пламя, но...

Твоё Пламя уже не то, да Джек? Тебе нужно оно, иначе нежить не победить. Настоящее, а не то, что у тебя сейчас... Разделить его было ошибкой. Но всё можно исправить...

Я действительно совершил ошибку — что заговорил с тобой.

Звенящий сладостью смех прошёл по костям, как разряд тока.

Ты есть. Я есть. Пламя есть.

У Крыто выдались на редкость насыщенные сутки. Начиная с горящих стрел в бывшем домике троицы, стремительного и богатого синяками спуска по трубе, потом путь во тьме в город. И через несколько часов — обратно, но уже в тёплом сиянии Хэллоуинского пламени. Неудачная попытка прорваться в мир людей. Самое сногсшибательное зрелище, которое ей доводилось наблюдать в той и этой жизни — битва Повелителя тыкв с нежитью. А потом — ведром с помоями — известие о Салли, хлёсткий стыд (она что, знает такие ругательные слова?!), желание загрызть себя живьём и твёрдая решимость всё исправить. И эта-то решимость и привела её опять к башне, где начинался и кончался их подкоп.

Крыто несмело постучалась в металлическую дверь. И, к её удивлению, изнутри почти сразу раздался щелчок, и дверь беззвучно открылась внутрь. Крыто сделала вдох-выдох и вошла в полутёмный холл. Никогда она не думала, что ей, главе лучшей банды в городе, придётся кого-то о чём-то просить.

Финкельштейн хмуро и молчаливо озирал неожиданную гостью с высоты пандуса. Если он и был удивлён, то вида не подал. А может, антидот не оставил ему никаких эмоций, кроме желания не расстаться с вчерашним обедом — цвет лица учёного отливал неаппетитной зеленью.

— Ну? — неприветливо осведомился он. — Твои приятели уже ускакали. Надо заделать этот подкоп что ли...

— Дай мне кровь! — без обиняков выпалила Крыто.

Финкельштейн опешил — значит, всё-таки способен на эмоции.

— Какую ещё кровь? — спросил он с подозрением.

— Кровь девственницы! На зелье!

— Хмм... — Док даже оказал Крыто небывалую честь, съехав вниз. — А с чего ты взяла, что она у меня есть?

— Ну ты же дал её Салли! Точнее, — Крыто поправила вновь обрётенную шляпу, — кровь-то и у меня есть. Сделай так, чтобы она из зелёной снова стала красной!

Финкельштейн внезапно расхохотался, и непривычные к этому звуку стены гулко отразили басовитые раскаты.

— То есть, иными словами, ты хочешь, чтобы я тебя оживил? — уточнил он, когда смех и сменивший его сиплый кашель улеглись.

— Ну... — пожала Крыто острыми плечиками. — А это возможно?

— Хмм... — учёный объехал вокруг неё, и взгляд его стал цепко-оценивающим, как у Хельгамины до этого. — Это интересная задача, мне, признаться, не приходило в голову... Да и добровольцев-то не сыщешь, — посетовал он и пристально посмотрел в глаза Крыто. — Ты готова отдать мне для опытов свою посмертную жизнь?

Крыто сглотнула и сдёрнула с себя сшитую Салли шляпу.

— А это поможет? — спросила она яростно. — Поможет Салли?!

— Такая вероятность существует, — важно произнёс Док. — Если, конечно, верить в зелья.

Крыто судорожно сжала край шляпы.

— Ладно. Валяй! — она по-хозяйски махнула рукой.

— Очень хорошо! — Финкельштейн плотоядно потёр ладони и хрустнул пальцами. — Завтра и приступим! Приходи после полудня.

— Угу, — буркнула Крыто.

На что она подписалась? А-а, ладно! Всё развлечение!

И она отправилась обратно на площадь, где восстала из гроба совсем не та, кто должна была.

* * *

Щух-щух — бодро метёт метла. Я молода, и работа по дому и в поле даётся легко*. Руки делают своё дело, а в голове крутится один-единственный вопрос: идти или не идти к этой старухе? Она обещала научить меня разбираться в лечебных травах. Это многим может пригодиться, но родители будут против. Они всего боятся — в соседней деревне недавно обвинили женщину в колдовстве. Нет, наверное, не надо... Не богоугодное это занятие.

Я выметаю сор на крыльцо и сажусь передохнуть. Вдруг из дома раздаётся плач ребёнка — это же моя сестра. Она на десять лет младше меня. Метла брошена, сестрёнка ведь может обжечься о печку, непоседа!

Я успеваю как раз вовремя. Но тут снаружи доносится сочное "хр-рысь!" — это глупый соседский мальчишка вообразил, что моя прислонённая к крыльцу метла — это конь. И этот конь, кажется, только что сломал спину.

Мальчишка с пугливым смехом уносится прочь, а я только и успеваю крикнуть вслед: "Дурак!".

Метла сломана. Накрапывает дождь. И всё становится каким-то серым и до отвращения привычным. Да почему бы, в конце концов, не попробовать?!

На следующее утро я иду к старой травнице. И моя метла больше не метёт сор.

Пятнадцать раз расцветает и увядает в чаще леса папоротник. Где-то в другой жизни собирается замуж моя сестра. Мне приходится наблюдать за жизнью своей бывшей семьи исподволь. Ведьма в семье — не то, что нужно зажиточному йомену, который удачно сосватал симпатичную младшую дочку за джентри. Свадьба состоится через неделю. Я рада за сестру, она единственная, кто ещё со мной общается — и то скрытно. Кажется, я постигла мастерство старой колдуньи, и она обещает меня взять на какой-важный шабаш, в первый раз, но...

Метла сломана. И не только она. Пока я тайком встречалась со своей сестрой на опушке, нашу со старой ведуньей хижину отыскали охотники на ведьм. Нет больше ни её, ни трав, ни метлы. Есть только одинокая, потерянная ведьма, которая даже ещё не побывала на своём первом шабаше — я. Позже я узнаю, что судьба в эту ночь отвернулась и от моей сестры, и ей больше не быть невестой.

Через три месяца родители уже согласны на всё — лишь бы утихомирить безумную, и я снова могу ступить на родной порог. Я научу сестру всему, что знаю. И мы вместе слетаем на тот шабаш — Эостре — на который не успели мы с наставницей.

Пятнадцать раз расцветает и увядает в чаще леса папоротник. Моя сестра полностью преобразилась. Она упивается ведьминой сущностью, привораживает и бросает. Она слишком ветренна и легкомысленна. Нас могут раскусить из-за её выходок!

— Переберёмся отсюда, Зельда, на нас косо смотрят.

— Да брось, Хельга! Сейчас самый сок — весна!

Я хмурюсь с неодобрением.

— После Белтейна. И точка.

Но накануне мне в лицо бросается птица — я в полёте, я теряю равновесие и не успеваю подумать "Вверх!". Сломана рука и... сломана метла. Я умею не только варить зелья, но и сопоставлять факты.

И больше никакого Белтейна в этой жизни — только холодное подземелье и жаркий костёр.

Впрочем, это не самое худшее. Возрождаться — гораздо больнее, когда каждая частичка пепла прилипает к другой и вновь свивается в человеческую фигуру. И первое, что я вижу в новой, потусторонней жизни — те же языки пламени. А потом на обнажённое тело набрасывают зелёную мантию с медной отделкой, и я всё понимаю. Эостре. Всех сожжённых ведьм возрождают здесь. И Зельдаборн рядом, слава... кому слава?.. Но где же тогда моя наставница? Глаза Верховной ведьмы пронзают насквозь.

— Она предпочла уйти. Свяжите новые мётлы и живите свободно!

И я уже чувствую, как свобода жгучей струёй врывается внутрь! Слом метлы — это не слом судьбы, а поворот?..

Слом.

Слом.

Слом.

Каждый поворот судьбы — через слом. В том числе и себя.

Мы попадаем в странный город — Хэллоуин-таун. Но тут наши умения востребованы.

Я никогда так страстно не спорила! Я же спокойный, уравновешенный человек. Ведьма. Но этот учёный... Он любого выведет из себя! Когда я ему доказываю, что зелья работают, что мётлы летают с помощью ведьминой магии, он смеётся мне в лицо и идёт показывать, как струятся молнии в его хитроумной машине. Это и правда завораживает... А спорить с ним интересно, я так распаляюсь, что даже становлюсь немного похожей на Зельдаборн.

Прорицательница Гизела учит меня своему искусству, и кажется, что ещё чуть-чуть, туманная завеса будущего приоткроется, и я увижу... Увижу что-то. Миг озарения... Нет, лучше оставаться невидящей.

Слом метлы — судьбы — позвоночника. Не моего. А того, кто хоть и показывает всем сарказм и сварливый нрав, внутри хранит печаль многих лет и яркую, увлечённую натуру. Это я тоже видела.

Наши споры и встречи больше его не занимают. Он мрачен и низко склоняет голову в своей коляске.

— Я развалина. Уходи, Хельги. Ты помогла свергнуть Уги, а я... Мне остаётся только прошлое. В нём и буду ковыряться. Может, что и получится.

Гизела говорит, что у меня нет таланта к прорицанию. Что я не вижу. И закрывает передо мной дверь в расцвеченную бликами башню. Но я же видела! Нет, она непреклонна. Этому предшествовал слом.

Вязать или не вязать метлу? Я устала ломаться каждый раз вместе с ней. Но, может, в последний раз...

* * *

Вскоре на площади не осталось никого.

Хэллоуинцы после бурной праздничной и победной ночи вновь впали в уныние, и было от чего: портал закрылся, и нежить опять стучала в ворота. Хоть ложись и помирай во второй раз.

Крыто, наконец, воссоединилась с приятелями, но была непривычно молчалива и погружена в себя. Что её ждёт завтра? А в конце? И поможет ли это Салли? Надо её повидать, хотя бы напоследок... Что за настрой?!

Док, даже не взглянув на неё, укатил обратно к себе в нору.

Джек велел Хельгамине получше следить за реквизитом в лице безучастного зомби-скелета и увёл измученную Салли домой с твёрдым намерением её оттуда не выпускать. С Мэром они не сказали и двух слов, но с молчаливого королевского попустительства Ясмина осталась в городе. Тут либо выгонять обоих (что равносильно их смерти), либо... Джек и Мэру мысленно пожелал следить за... Только вопрос, кто тут чей реквизит. Даже вопроса нет, пожалуй.

Ничего, я с тобой ещё разберусь.Тем более, теперь я знаю, кто ты.

О, с нетерпением жду, когда ты со мной разберёшься!

Её бы надо было допросить под зельем Правды насчёт похищения и ратуши, но Джек почти боялся оставаться с ней наедине. К тому же, у неё столько лиц, что выбрать одно из них для ответов на любые вопросы для неё всё равно что сменить причёску. Почему он вообще не раскрыл её сущность перед всем городом? Осознав это, Джек обругал себя за малодушие. Но в её присутствии вообще думалось с трудом. Спасло то, что чары рассеивались на Мэра и горожан. А что чары эти не бесконечны и нуждаются в подпитке, это он знал и прочувствовал на себе. И что сказать Салли, когда она спросит?..

Но Салли пока только жалась к нему, ища защиты. Она очнулась чуть больше суток назад после того, как почти месяц провела в медикаментозном сне, и силы её были на исходе. Джек и сам валился с ног. Слишком много Пламени сегодня, которое, давая силу на время, всё равно потом забирает своё. Хороши же они оба! Один весь в дырах от стрел и следами копоти на черепе. Другая... Другая была бы восхитительна в любом виде, если бы не эти линии, располосовавшие некогда гладкое голубое лицо, не тусклые с проседью волосы, не запавшие глаза...

Что это за мысли?! Чьи это мысли?..

Тишина. Никто не лез в сознание. Никто ничего не нашёптывал.

* * *

Всю ночь Салли судорожно цеплялась за него, не отпуская ни на миг. Она словно чувствовала что-то неладное своим обострённым чутьём.

А утром, когда поздний рассвет скользнул незваным гостем в спальню, всё же задала тот вопрос, которого Джек ждал и боялся.

— Кто это? — она смотрела тревожно и прямо.

Уточнять, о ком идёт речь, не требовалось.

— Это давно забытое прошлое, Салли, — Джек вздохнул. Он и правда не вспоминал о ней много-много лет. Так почему сейчас ощущение, что всё было словно вчера?

— Прошлое? — нахмурилась Салли. — Ты не рассказывал...

— Всю жизнь не расскажешь, если она такая длинная.

Салли медленно кивнула, принимая аргумент.

— И что теперь? — спросила она с беспокойством.

— А что теперь? — Джек сделал вид, что не понял. — Она вышла замуж за Мэра, и вы, первые леди, теперь вполне сможете подружиться...

Я что, уже повторяю её слова?!

Он потряс головой, изгоняя из неё миазмы чужих мыслей.

Салли немного скептически посмотрела на него.

— Если ты хочешь, я, конечно, попробую...

— Нет! — вырвалось у Джека. — Держись от неё подальше! А я при первой возможности избавлю город от неё.

Салли испуганно расширила глаза.

— Кто она? — шёпотом спросила она.

— Она из омута, — так же шёпотом ответил Джек. — Вырвалась она оттуда или никогда там не бывала, я не знаю, но её место там. И когда я загоню... как-нибудь... всю эту нежить обратно в омуты, она последует за ними. Да!

Теперь, когда решение было принято, ему стало легче. И не было так стыдно непонятно за что перед Салли.

— Эта нежить — моё прошлое, Салли, — повторил он как можно увереннее, то ли для неё, то ли для себя. — А ты моё настоящее и будущее.

— Недолгое будущее, — шелестнула Салли, отворачиваясь от него.

— Долгое! — возразил Джек. — И счастливое!

Но она только вздрогнула от этих слов, да и он сам пожалел. Зато слова спусковым крючком породили воспоминание. О крючке и крючкотворе, о нормальных двойных похоронах и о... премилых существах. Которые могли оставаться частью потустороннего мира, но стали служить другому. "Премилые существа", которые никого не оставят равнодушными, как говорил Валентин! Проклятье!!

Джек вскочил с кровати и вцепился в подоконник — только скрипнуло дерево под пальцами. Где же Зельдаборн?! Он послал её в самое пекло с бесполезной теперь уже миссией! Ну ладно, она сама вызвалась, но он согласился...

Салли встревоженно наблюдала за ним.

— Что случилось? Она опасна?

— Нет... Нет, — Джек вернулся к ней и постарался придать себе спокойный и уверенный вид. — Просто не общайся с ней.

И я постараюсь не общаться.

— Тебе всё равно нужно отдохнуть и восстановиться, — добавил Джек успокаивающим тоном.

— Плохо выгляжу, да? — она невесело усмехнулась. И снова эта её пробирающая до костей проницательность.

— Ну что ты такое говоришь! — поспешил возразить он. — Для меня ты всегда прекрасна!

Ответом ему стал только неприятно кольнувший недоверием взгляд. Проклятье!

— Так что же всё-таки произошло между тобой и Мэром у ворот? — решил сменить тему Джек. — Он тебе угрожал? Оскорблял?

— Нет, — равнодушно ответила Салли, словно это её совсем не интересовало. — Это я угрожала ему Хэллоуинским пламенем, которого у меня нет, а потом Вилли укусил его за ногу.

— Но это ты открыла ворота?

— Я, — она кинула на него быстрый взгляд. — Я хотела отвлечь от тебя нежить.

Джек сжал её руку в знак того, что он её не винит.

— А кто закрыл?

— Я...

— Но почему?

— Я услышала в голове твой голос. Ты говорил "Закрой ворота!". Я думала, что мне показалось, но это было так явственно! — её глаза взволнованно заблестели. — А потом, когда я лежала в том гробу, я позвала тебя! И ты пришёл! Ты ведь услышал?

— Да, я слышал твой голос у себя в голове, ты говорила про гроб, тишину и запах дыма...

Салли порывисто обняла его за шею, и глаза её сияли.

— Это значит, что связь сердец работает! Именно так, как говорил Валентин! Мы можем слышать мысли друг друга! — она отстранилась и заглянула ему в глазницы, словно ожидая увидеть в них отражение собственной радости.

— Да, — ровно согласился Джек.

Работает. Вся валентиновская машина убийства заработала, чтобы их "долго и счастливо" превратилось в "умерли в один день". Но я-то теперь знаю... Пусть хоть десять "премилых существ" напустит этот самозваный Владыка сердец!

Салли выглядела обескураженной, и Джек постарался добавить более воодушевлённо:

— Да! Это просто здорово! Теперь когда ты опять попадёшь в неприятность, я сразу узнаю... — и прежде, чем Салли шутливо-возмущённо толкнула его в плечо, он поймал её руки и с новым беспокойством заговорил:

— Но я же не почувствовал, когда тебя похитили! А должен был! А тогда, в день нашей свадьбы, когда ты чуть не упала с метлы! И когда ты обожгла руку о Зельемонстра!..

Салли застыла, взгляд остановился, и пальцы чуть дрогнули в его руках.

А упыри, напавшие на неё у стен дома! Их кто-то позвал! Кто-то, чьё давно забытое присутствие он ощутил ещё тогда! И даже тот самый губительно сладкий аромат... Шелест. Голос. Приказ.

Так значит, эта тварь уже тогда проникла в город и под самым его носом раз за разом издевалась над Салли! А ещё она...

— ...может глушить связь, — Джек даже сам не заметил, что закончил вслух.

Салли уже некоторое время напряжённо вглядывалась ему в лицо.

— Кто может глушить связь? — спросила она так тихо, словно кто-то мог их подслушать.

— Умертвие. Умертвие, — сказал Джек, отвернувшись. — Ты знаешь, оно ведь примкнуло к нежити и чуть не влетело в город... Я отвлёк его Хэллоуинским пламенем и... — он пустился в излишне подробное описание своей битвы с нежитью и спохватился, только когда во второй раз рассказал про шляпу Крыто. Мысли были заняты другим. Другой.

Кажется, мне всё-таки придётся с тобой встретиться.

Я жду.

* * *

Джек ушёл, как уходил всегда. Только теперь Салли не знала, чем себя занять. Цветы в уличных цветниках за её долгое отсутствие увяли и засохли, и убирать сейчас их почерневшие стебельки было выше её сил. Идти в лавку к ведьмам казалось неправильным, ведь похищенную вместе с ней метлу так и не удалось пока отыскать. Сколько можно быть "девушкой" в беде? Да и в город теперь просто так не выйдешь. Очень уж неприязненно или, в лучшем случае, изумлённо смотрели на неё вчера хэллоуинцы. Лучше, чтобы её пока никто не видел. Пока что?

Пока меня не спасут? Когда я начала надеяться только на других?

Но собственный мозг, наличию которого она в своё время так радовалась, почему-то не желал выдавать ни одной стоящей идеи.

Надо чем-то себя занять. Всегда можно найти, чем заняться, тем более в таком большом доме! Салли попыталась сесть за машинку, но руки словно забыли былую науку, нитки рвались и путались.

Вильгельм куда-то убежал с Зиро и Инфином. Он как будто одичал, пока её не было. Если в нём и было человеческое, то оно уснуло, и маленький оборотень всё больше напоминал просто волчонка — сообразительного, преданного, но не очень разумного.

Книги? Раньше она бы отдала правую руку за все эти книги. А теперь взгляд рыскал по корешкам, и никакой том не привлекал настолько, чтобы взобраться по этой стремянке и взять его в руки.

Поэтому когда тяжёлую, одинокую и бесконечную тишину пронзил резкий вой звонка, Салли облегчённо вздохнула.

— Крыто? — сказала она с удивлением, открыв дверь. Никогда Крыто не приходила к ним сама, да ещё и одна.

— Привет, Салли, — натянуто поздоровалась та.

— Заходи, — пригласила её Салли.

— Я ненадолго, — на всякий случай предупредила Крыто. — Я вот что... — она замялась.

— Да? — подбодрила её Салли.

— Я принесла тебе, может, пригодится, — Крыто достала из-за пазухи тонкую маску из древесной коры. Она была похожа на маски троицы. Только у них были вырезаны злобные рожи, а эта сияла неизменной улыбкой, и каждый шов и стежок ниток на лице был любовно вырезан. Маска была голубой.

— Если вдруг захочешь выйти, не привлекая внимания, — добавила Крыто, глядя в пол. — Я сама вырезала... Бери, в общем, — она сунула маску Салли в руки и подалась к двери.

— Подожди! — воскликнула Салли, удерживая её за плечо. — Побудь со мной, пожалуйста! — это было сказано с такой отчаянной мольбой, что Крыто нерешительно остановилась на пороге.

— Ну ладно, — развела она руками. — Почему бы и нет? Время пока терпит, — она подошла к дивану и плюхнулась на него.

— До чего время? — ухватилась за тему Салли, присаживаясь рядом. Она была благодарна, что Крыто осталась, и ей не придётся слушать вопросы, которые задаёт ей тишина.

— Да так, по мелочи, — Крыто очень внимательно рассматривала книжные шкафы. — А твой Док... Он реально шарит? — спросила она вдруг.

— В чём? — Салли совершенно не ожидала такого вопроса.

— Ну так... В науке этой своей, — Крыто неопределенно пошевелила пальцами.

— Да, он отлично разбирается в различных механизмах и в анатомии тоже... А почему ты спрашиваешь?

— От балды, — хлопнула себя по коленке Крыто. Она побарабанила пальцами по подлокотнику и перевела пытливый взгляд с книг на Салли. — А что ж он тогда с тобой ничего не сделает, раз такой продвинутый?! — спросила она требовательно.

— Он пытался... — грустно ответила Салли. — Но у него ничего не вышло. Поэтому мы надеялись на зелье, — она постаралась, чтобы голос не прозвучал обвиняюще. Крыто же не знала...

— Зелье, — повторила Крыто, ни к кому не обращаясь. — Можно я возьму какую-нибудь книжку? — резко сменила она опять тему.

— Конечно, бери, — Салли широким жестом показала на шкафы. — Думаю, Джек не будет против. Какую ты хочешь?

— Не знаю, мне всё равно, — Крыто махнула рукой. — Дай мне сама что-нибудь.

Салли задумалась и вытащила с нижней полки хорошо знакомую ей книгу.

— "Ромео и Джульетта" — с некоторой запинкой прочитала Крыто. — Ладно, сойдёт.

— Нам с Джеком она обоим нравится, — мягко сказала Салли.

— Угу. Почитаю, если время будет, — Крыто встала. — Я пойду.

— До свидания, Крыто, — Салли тоже встала. — Спасибо... — она положила маску на диван.

— Угу, — повторила девочка. — Давай. Увидимся.

Она уже почти скрылась за дверью, но на пороге обернулась и выкрикнула:

— Я не дам тебе уйти в свет, чёрт вас всех дери! — и, зажав себе уши руками, припустила бегом, пока не скрылась за углом.

Салли окликнула Крыто, но та не вернулась. Тогда она закрыла дверь. Лежащая на диване маска безглазым, но совершенно гладким лицом уставилась в потолок.

* * *

Джек стоял на пороге мэрского особняка, и ладонь лежала на дверном молоточке. Сорвавшись сюда, он не думал. Но теперь... Катафалка у дома не было.

Вчера Джеку досталась лишь малая толика чар Ясмины. Ей нужно было держать под контролем Мэра и весь город. И Салли выглядела какой-то уж слишком безучастной, хотя эта наглая прелестница не могла не вызвать у неё вопросов.

А теперь встретиться вновь один на один казалось безумием.

Ты, несомненно, только этого и ждёшь.

А ты разве не ждёшь, мой милый? Прости, что пришлось ждать так долго... Но я тебе компенсирую такое долгое ожидание!

И самым нехарактерно мудрым сейчас будет... просто уйти. А когда прилетит из Валентин-тауна Зельдаборн, то расскажет, что там сейчас творится, и будет ясно, как вернуть туда эту ударную силу Владыки сердец. Хотя гораздо соблазнительнее закинуть её в омут. Если бы он знал, как это делается...

Придётся Салли ещё некоторое время побыть неотмщённой. Нет, в себе Джек был уверен. Только по незнанию и можно было назвать то помутнение любовью. Когда один использует для своих целей другого и высасывает из него энергию, чтобы его же и держать в повиновении, и туманит разум — это что угодно, только не любовь.

А что же я тогда могу сказать о себе, нежить?.. Салли... Но я же нарочно... Просто она оказалась слишком живой для этого города.

Джек аккуратно опустил молоточек на место и сделал шаг назад от двери. Но "премилые существа" так просто не отпускают свою жертву. Дверь распахнулась, и чёрные с огненной каёмкой глаза тут же установили зрительный контакт — как две змейки стрельнули ядом в лицо. Джек с силой схватился пальцами за косяк.

Якорь... Нужен якорь...

— Как это мило со стороны Повелителя тыкв посетить новобрачную, — мягким шёлком заструился голос. Ноздри забил слишком знакомый приторно-ванильный аромат.

Ты пришёл взять своё?

— Где... Мэр, — с усилием выдохнул Джек.

А на что нам это болван?

— О, мой милый супруг и после свадьбы не позволит себе выходной, весь в делах, в делах! — очаровательно рассмеялась Ясмина.

— Изыди... — почти шёпотом проговорил Джек.

— Фи, какой ты негостеприимный, — сморщила носик Ясмина. — Это даже как-то неостроумно. Если бы ты разбирался в законах так же блестяще, как мой умнейший муж, ты бы знал, что выставить меня из города тебе уже не удастся. То есть, ты, конечно, можешь формально вытолкать меня за ворота, но они у вас такие ажурные, как мой пеньюар, так что...

И не надейся. Я пришла вернуть своё. Я пришла отдать своё. Ты есть. Я есть.

— Я отнесу тебя в рощу и брошу в портал... — каждое слово, каждая здравая мысль словно пробивалась сквозь липкий слой паутины, которой нить за нитью оплетала разум эта нежить.

Начало мне нравится, очень многообещающее. А не забудешь, зачем нёс? Но я готова отправиться с тобой хоть на край потустороннего света, мой дорогой Джек!

Но почему ты ушла тогда...

Джек чувствовал, что не должен задавать этот вопрос. Можно только благодарить судьбу за то, что она тогда исчезла. Но вопрос — есть вопрос. Не задашь его — и он будет жечь изнутри, как непролитое Хэллоуинское пламя.

И тут всё встало на свои места, и даже разум немного прояснился. Конечно. Именно Хэллоуинское пламя, ещё не ощутимое, но уже живущее в нём, спасло его в те дни и от серой хвори, и от ласково-иссущающих объятий Ясмины. И оно же не дало ему сгореть и рассыпаться, когда его сбили ракетой. А сейчас... Оно больше не защищает его от стрел. Оно не сжигает его врагов. Оно перестало быть разумным. И теперь оно не опалит эту нежить, как тогда, если она попытается коснуться его. Да она уже брала его за руку вчера! И голос не сменил журчание на скрежет.

-Тебя тогда опалило Пламя... Оно защитило меня от тебя, — прошептал Джек. — И ты сбежала. А теперь...

Пламя уже не то

— закончил за него до дрожи волнующий голос в голове.

И оно не защитит тебя от этого

— не разрывая зрительного контакта, она протянула руку через порог и неожиданно крепко схватила Джека за запястье.

Ты провёл меня сквозь ворота города. Я не забыла.

Она с невиданной для своей хрупкой фигурки силой увлекала его внутрь, как затягивает трясина сошедшего с тропинки путника. В глубине чёрных глаз-дыр болотными огоньками зажглись гипнотические искорки. Косяк под свободной рукой тревожно скрипнул.

Это как падать в портал или омут...

Мне нужен якорь...

Са... Как её зовут? Как пахнут её волосы? Какого они цвета?..

Джек уже почти не осознавал себя. Ничего не было, кроме вязкой, дышащей черноты. Но вдруг в груди словно забилась раненая птица.

Он выдернул руку из тисков опасно-нежных пальцев и запустил прямо внутрь собственной грудной клетки. Там, напоминая ему цвет, запах, имя, пульсировало механическое сердце. Якорь.

Напоминая про нападения, головокружения, похищение, заточение в заколоченном гробу...

— Это всё ты виновата, — уверенно сказал Джек, и собственный голос показался ему громом.

Мысли всё ещё путались, от тошнотворно сладкого аромата кружило голову, но он вновь сквозь рёбра коснулся пальцами сердца, и чёрный мир сузился до размера нечеловеческих глаз.

— Я? — неестественно рассмеялась Ясмина, и сместившийся на долю секунды взгляд позволил Джеку разорвать зрительный контакт. Они отшатнулись друг от друга, будто лопнул канат, который они перетягивали. Муха прорвала паутину и вырвалась на волю. Надолго ли?.. Ясмина уставилась куда-то вбок и что-то шепнула.

Есть только один путь. Раз её нельзя изгнать...

Повелитель тыкв, всё ещё держа левую руку на сердце, поднял правую, и огонь послушно собрался на ладони. За ночь силы восстановились, и на сколько-то его хватит. Пусть Пламя уже не то, но оно есть, и оно всё ещё опасно.

Боковым зрением фиксируя Ясмину, Джек, поднёс огонь совсем близко к ней.

— Неужели ты сможешь? — Джек даже не сразу понял, что вопрос прозвучал вслух, а не внутри черепа. И звучал он не приторно-сладко. В нём было неверие и был страх, такой... приятный. — Ты же не убийца, Джек, — Ясмина теперь не подходила близко, опасаясь качающегося совсем рядом с её лицом Пламени, и суетливо ловила взгляд Джека. — Ты же не убьёшь беззащитную девушку. Ты не такой.

Джек никогда не медлил, если принимал какое-то решение. Но сейчас огонь неуверенно колыхнулся в руке. Он знал, что она сделала. Он знал, кто она и что ей нужно. Он знал даже теперь, кто ей приказывает. Два удара сердца, секундное колебание... И прежде, чем он смог или не смог осуществить задуманное, сзади на него набросился кто-то тяжёлый и неловко, зато надёжно сбил с ног. Пламя погасло. Джек оглянулся и с изумлением увидел очень воинственно настроенного Мэра. Тот бычился и смотрел исподлобья. Цилиндр уставился Джеку в лицо, как рог.

— Да что вы делаете, Мэр?! — с возмущением воскликнул Повелитель тыкв, поднимаясь.

— Это ты что тут делаешь?! В моём доме! С моей женой!

Ясмина осторожно обошла Джека и взяла Мэра под руку с самым ошеломлённым и смущённым видом.

— Я открыла дверь Повелителю тыкв, милый. Не могла же я не открыть? А он вдруг начал делать мне разные двусмысленные намёки, а когда я оскорблённо попросила его прекратить, он показал мне вот это, — она подняла вверх раскрытую ладонь, изображая Пламя.

Мэр подскочил на месте и покраснел, как шторка в его катафалке.

— Да как ты смеешь так разговаривать с моей супругой?! Угрожать ей?! — взвился он. — Ты думаешь, раз Повелитель тыкв, тебе всё можно, да? Да ты просто...

Ясмина, уткнувшись Мэру в плечо, бесстыдно поблёскивала искорками в глазах.

Ах, как он меня любит, просто прелесть, правда?

Вот и живите "долго и счастливо"!

Ясмина приподняла головку с плеча градоначальника и внимательно посмотрела на Джека.

А Мэр всё бушевал. Джек пропустил несколько особо оскорбительных фраз мимо внимания. Что толку сердиться на зомби, который на крючке у этой нежити? Это не его слова, не его мысли. Надо вывести его на свежий воздух и просветить.

— Пойдём, Мэр, нам надо поговорить без вашей невинной, как Зельдаборн, супруги, — Джек взял его за локоть и увлёк к выходу. А Мэр по инерции договорил:

— Ты просто завидуешь! У тебя-то дома теперь старая ведьма! — и, поняв остатками незамутнённого разума, что только что сказал, он испуганно прикусил губу и втянул голову в плечи.

— Что?.. — Джек случайно или нет сжал локоть Двуликого так, что тот вскрикнул.

— Ах, это так печально, Джек, — Ясмина была само сочувствие и участливое понимание.

— Но откуда?..

— Твои верные подданные не слепые, Джек, — сказала она мягко и печально.

— Признаться, я не догадывался, пока моя дорогая со мной не поделилась, — пошёл на попятную Мэр. — Мало ли кто как выглядит у нас...

А я могу помочь, Джек. Я могу помочь. Она не будет стареть. И нежить сгорит в твоём Пламени.

Не. Верь. Ей.

— жёстко напомнил он сам себе.

Она скажет всё, что ты хочешь услышать, лишь бы добиться своей цели.

— Пойдём, Мэр. Прогуляемся, — Повелитель тыкв вывел градоначальника из его дома. И знал же, что нельзя оглядываться...

Приятного вечера с супругой, Джек.

И щекочущий смех вместе с вихрем будоражащих образов невидимой, но прочной паутинкой опутал грудную клетку там, где был его якорь.

* * *

— А мне всё равно! — Мэр упрямо отвернул мрачное лицо, но и весёлое сейчас спало. — Больше-то меня всё равно здесь никто не ценит! Так что будь она хоть сам чёрт...

— Вы не понимаете! — нетерпеливо сказал Джек. — Она просто вас использует! Я знаю, я ощутил это на себе.

— Но от тебя-то она сбежала через сколько?.. А со мной живёт уже сколько времени!

— Кстати, сколько? — поинтересовался Джек.

— Неважно! — Мэр высокомерно вздёрнул подбородок. — Здесь задета честь девушки.

Джек вздохнул. Он ожидал, что Мэр впечатлится новостью, но тот не желал выныривать из болота.

— Ну и как вы чувствуете себя всё это время? — зашёл он с другой стороны.

— О, превосходно, превосходно... — рассеянно ответил градоначальник. — Хотя эта личная жизнь отнимает столько сил... Я и не знал.

Джек, как в первый раз, внимательно присмотрелся к Мэру. Костюм на нём обвис, как на вешалке, и это бы ему шло, если бы не бегающий, лихорадочный взгляд и судорожные подёргивания лица. Вот оно.

— Она просто высасывает энергию из своей жертвы, — сказал Джек как можно убедительнее. — А потом выкинет пустую оболочку, как паук, съевший муху.

— А мне всё равно, — упрямо повторил Мэр. — Хоть немного пожить, как человек. Здесь-то меня никто не любит и никогда не любил, — закончил он обидчиво.

— Ну как же никто... — начал Джек. Но возразить и правда было нечего.

Всегда одинокий Мэр. Слишком чопорный для простецких сборищ у Старого упыря. Мишень для бесконечных насмешек над своей неуклюжестью и фанатичным отсчётом дней до Хэллоуина. Вечная жертва троицы. Незлобивый и простодушный на вид. Но, как оказалось, со шрамами непрощённых обид и кровоточащим самолюбием внутри. А единственное существо, которое отнеслось к нему по-доброму — Джуэл — теперь лежит с пустым черепом и неясными перспективами.

— Я заставлю Дока оживить Джуэл, — твёрдо пообещал Джек.

Мэр от неожиданности резко повернул голову в сторону Повелителя тыкв, и на его лице отразилось страдание пополам с надеждой.

— А эту... Ясмину дайте мне изгнать. Порвите свидетельство, разведитесь, я не знаю, — с нажимом сказал Джек. — Иначе мне придётся её убить.

Мэр дёрнулся, и вся разумная покладистость вновь стаяла с его лица.

— Только через мой труп! — он скрючил пальцы, как когти, и показал ровный ряд зубов. — Я запрусь дома — всё равно всё катится к чертям — и тебе придётся убить нас обоих!

— Ох, Хэллоуин!.. — простое решение никак не желало находиться. — Она же чуть не убила Салли!

— А вот это недоказуемо, — казённо возразил Мэр. — Всего хорошего.

С этими словами он прикоснулся к цилиндру, повернулся спиной и просто ушёл. Щитом и кормушкой для ручной валентиновской нежити.

* * *

А Шито и Корыто в ожидании запропастившейся атаманши играли в настольную версию "Сладости или гадости" и от нечего делать пялились в окно. Повелитель тыкв — фигура заметная. Они недоумённо наблюдали гляделки того с хорошенькой градоначальницей, а потом видели и явление рассерженного мужа. А когда Мэр сбил Джека с ног, они беспокойно переглянулись, и Корыто спросил:

— Ты чё-нить понял?

— Я понял, что Крыто тут чё-нить накопает, — прищурился Шито. — И как бы не было хуже, чем в том году.

* * *

Нет, это просто невыносимо! С каких это пор этот дом стал на неё давить, как ненавистные стены лаборатории?

Салли, наплевав на все доводы разума, на отсутствие метлы, на свою проклятую нестабильность, распахнула дверь и вышла на улицу. Но нет, она забыла не обо всём. Обзор сузился до двух прорезей в плотно облегающей лицо маске. И тут она вспомнила...

От внезапного озарения Салли резко остановилась и внимательно посмотрела на свои руки. Небольшие аккуратные ладони тоже стали выглядеть иначе. На коже наметились границы будущих пятен.

Я же истлеваю! Как те листья, только не так чисто.

И скоро я надену перчатки — совсем как в моём сне! А дальше — что дальше? Может ли умереть то, что никогда не было до конца живо? Может ли жить то, что внутри, когда эта оболочка обратится в прах?

Салли прислонилась спиной к стене дома и закрыла глаза. Ресницы неудобно задевали маску. Отчаяние почти выплёскивалось наружу, и она прижала обе руки к горлу.

"Ты проживёшь свою жизнь прежде Второго огня", — сказала Гизела. Но кто знал, что эта жизнь будет такая короткая... А дальше... Дальше уже ничего не может быть. Потому что мозг, вся моя память, всё, что я могу назвать собой — всего лишь сгусток нервной ткани. У меня даже скелета нет, чтобы меня оживил какой-нибудь некромант...

Ей вдруг до безумия захотелось исчезнуть прямо здесь и сейчас, чтобы не длить эту агонию. Бескостные ноги подкосились, и Салли осела на мостовую. Хорошо что она пошла этой малолюдной улочкой, хотя не всё ли уже равно... По внутренней поверхности маски заструились слёзы и закапали на платье, щекотя подбородок. А где-то неподалёку отсюда, у ведьминой лавки, на неё нападал Морок, а потом и Оборотень. Но и это казалось неизмеримо лучше, чем то, что стало с ней теперь. Джек говорил, что она сильная. Но вся сила вытекла вслед за слезами, которых она не просила ей давать.

Соберись, тряпка!

— услышала она голос создателя в голове. И... неожиданно улыбнулась.

Ох, Док. Это же не ты, это я сама себе говорю. Но ты прав... Пока жизнь не закончилась, она продолжается. А мне ещё так много надо сделать!..

Салли поднялась и заставила себя сделать шаг. Но не к лавке, а обратно — домой. Ей так много надо сделать! Для тех, кто ей дорог! Она сдёрнула мешающую дышать и смотреть маску и убрала её за пазуху. Плевать, если её кто и увидит!

Зельдаборн давно просила её растрясти сломленную потерей метлы сестру, и пришедшая Салли в голову мысль теперь привела её в какой-то детский восторг. Хельгамина будет летать! Салли с почти былой резвостью поднялась в башню, где хранились её немногочисленные реликвии, и взяла неприметную веточку. Салли берегла её для себя, но вдруг ей она не успеет пригодиться? А здесь и сейчас у неё есть возможность помочь!

Когда она вышла из дома, у порога её ждал Инфин, словно почувствовал, что хозяйке силы ещё пригодятся. Он присел, и Салли, не скрывая радости, взобралась на мощную спину.

— Отвези меня, пожалуйста, в лавку, — попросила она, и Инфин тряхнул огромной головой.

Всего раз ей довелось ездить верхом на этом гордом звере — в день свадьбы. Но не успела она погрузиться в дорогие воспоминания, как волколак остановился у двери ведьминой лавки. И когда Салли вошла внутрь, она увидела сбоку от входа потрёпанную метлу. Зельдаборн вернулась.

* * *

Зельдаборн сидела за пустым прилавком и бездумно царапала его иголкой. Гладкую, отполированную сотнями локтей поверхность, методично покрывали завитушки, пентаграммы и глаза. За этим занятием её и застала Салли.

— Зельдаборн! Ты вернулась! — воскликнула она с радостью и кинулась к ведьме.

Та только подняла остекленевшие глаза.

— Есть такая, — сказала она будто через силу и не двинулась с места.

Из мастерской неслышно выплыла Хельгамина и кивком поприветствовала Салли.

— Я ей уже рассказала, что кровь достать не удалось, — пояснила она, с сомнением поглядывая на сестру. — Но она как будто бы забыла, зачем летала. Я начала ей рассказывать про битву Джека с нежитью, про то, что мы потеряли портал, а она уставилась в одну точку и словно уснула, — добавила ведьма вполголоса.

— А-а, нет, я здесь, — безразличным голосом откликнулась Зельдаборн. — Просто мне надо кое-что переварить. И да, я не забыла, зачем летала. Вот, — она равнодушно выставила на прилавок небольшую бутылочку с тёмно-красной жидкостью. — Благоволите, — и иголка в её пальцах заработала с прежней быстротой, тщательно выводя неведомые узоры.

Салли впилась взглядом с злосчастное вино Валентина. Вот оно. Корень всех её бед. Половина её надежды на спасение. Сладко-терпкий вкус буквально возник на языке.

Превозмогая дрожь в руках, Салли взяла бутылочку и убрала в один из шкафчиков. Может, ещё пригодится.

— И как это было? — спросила она у ведьмы.

— Легко, — махнула рукой та.

Салли и Хельгамина подождали продолжения и, не дождавшись, тревожно переглянулись.

— Это кто к нам вернулся? — с подозрением спросила Хельгамина. — Ну-ка, сестрица, как звали твоего несостоявшегося жениха?!

И тут Зельдаборн подскочила, как пережатая пружина. Она даже стала выше ростом, и никто уже не назвал бы её Маленькой ведьмой.

— Роберт Мэллори!! — проорала она в лицо отпрянувшей Хельгамине. — И именно так было записано в этой сучьей амбарной книге! — Роберт, мать его ведьму, Мэллори, двадцати пяти лет, графство ...шир, дата испития 16... год!! "Испития"!! Всё бы им пить, вино да жизни! Чужие жизни!! — она выкрикнула последнее слово, и, обессиленная, уронила голову на руки и зарыдала прямо на прилавок. Салли и Хельгамина снова переглянулись, и Салли показалось, что Большая ведьма начала что-то понимать. Она погладила сестру по подрагивающему плечу.

— Расскажи нам всё, — мягко попросила она.

Зельдаборн подняла покрасневшие глаза, которые на миг почудились Салли совсем юными, и повторила: — Всё... Всё — это очень правильное слово, но совершенно не выразительное. То ли дело — полный...

— Не томи, Зельда.

— Значит так, — Зельдаборн села ровнее и кольнула себя иголкой в палец — в чувство что ли приводила. И вид тёмно-красной, почти чёрной, крови её, казалось, совершенно не удовлетворил. — Значит так. Туда я долетела до скучного без происшествий. Портал меня тоже принял, как родную. А та-ам... — она всхлипнула и мечтательно вздохнула. — Ну ты знаешь, Салли. Бабочки-цветуёчки, городишко — что пряник без плесени, — к облегчению Салли, ведьма не стала живописать красоты приснопамятного Валентин-тауна. — У меня был план, — продолжила Зельдаборн. Она уже, видимо, переварила своё "кое-что" и теперь говорила, как обычно. — Я, как валькирия, навела у них шороху! — она мстительно осклабилась. — Подхватила купидончика полегче и посадила его на башню их ратуши. Охов-то было да ахов! Все сбежались смотреть, как его будут снимать. А я, сделав круг почёта, чтобы все видели, что я улетела в противоположную сторону, приземлилась прямо у лавки нашего дорогуши Валентина. Ох-х, как я надеялась, что ему не безразлична судьба его подданного, и он тоже уйдёт! И я не прогадала! Красавчик... тоже ушёл, хмм. А я начала шарить по его запасам. Вино я нашла почти сразу, но под прилавком были какие-то ветхие амбарные книги, и я не утерпела...

— Любопытство сгубило кошку, — не выдержала Хельгамина.

— Да, — помрачнела Зельдаборн. — Но, удовлетворив его, она воскресла**, — она замолчала, игла начертила ещё одну пентаграмму, и ведьма приложила к ней проколотый палец. Узор налился цветом. — Это были списки всех людей, соблазнённых и выпитых этими тварями. И я нашла его там. Я нашла своего жениха, Роберта Мэллори! И напротив его имени — её. Суккуб Ясмина.

* * *

Ясмина нежно поглаживала Мэра по волосам, его голова покоилась у неё на коленях. Руки легко снимали чужое напряжение, но мысли были далеко. У любого другого существа пальцы непроизвольно вцепились бы в волосы, но суккуб умеет отделять эмоции от реакций. Сегодня она чуть не проиграла. Каждый бы поддался такой силе воздействия, но этот оказался с крепким черепком! Совсем не как раньше... Она чувствовала себя обессиленной. Хорошо, что есть, от кого подпитаться. Показав небольшие острые клыки, Ясмина мило улыбнулась Мэру.

А в голове у неё раздался голос.

Ничего. Копи силы. Скоро ему незачем будет сопротивляться. Скоро он сам испробует то, чем угрожал.

И смех.

Под левой грудью болезненно ожгло.

Ей повелевали.

________________________________________

* Сразу скажу: никакую средневековую матчасть я не читала. Мне лень :)

P.S. Нет, всё-таки прошлась слегка по английскому дворянству.

Прочитала ещё, что в Англии ведьм не сжигали, а вешали. Прощенья просим.

** Curiosity killed the cat, but satisfaction brought it back. Английская пословица. Примерный перевод: Любопытство сгубило кошку, но, удовлетворив его, она воскресла.