Рассвет над Британией (гет)

— Значит, вы их упустили? Позволили им уйти?

Немолодой мужчина с длинными, блекло-светлыми волосами, собранными в аккуратный хвост, буравил взглядом сидевших перед ним подчинённых, его тяжёлое, неприятное лицо кривилось в недовольной гримасе. Двое мужчин в аврорских мантиях, расположившихся напротив действующего министра магии Великобритании Корбана Яксли, лишь понуро молчали; глава Аврората Джон Долиш покаянно опустил глаза, его заместитель и начальник убойного отдела Райан Монкли мрачно хмурился. Наконец Монкли решил взять слово:

— Они аппарировали почти сразу, министр. К тому же сначала мы приняли этих подростков за жителей деревни, была ночь, мы даже лица толком не разглядели...

— Значит, надо быть расторопнее и внимательнее, Монкли! — рявкнул Яксли; впрочем, особой злобы в его взгляде и голосе не чувствовалось, и гневался министр только для виду. — Вы упустили государственных преступников! В следующий раз я жду от вас успешной работы, вы поняли меня?

— Разумеется, господин министр, — ответствовал Долиш, преданно глядя на своего руководителя.

— Всё, можете быть свободны, — уже более спокойно произнёс Яксли, и авроры покинули кабинет.

Корбан Яксли вздохнул и расслабленно откинулся в кресле. Взгляд министра рассеянно блуждал по кабинету: обшитые резными панелями стены, мраморные полуколонны, поднимавшиеся к высокому потолку, портреты прошлых министров в золочёных рамах. Здесь всё дышало богатством и властью — тем, к чему так стремился Корбан все прошлые годы.

Министр усмехнулся. Его ставка на Тёмного Лорда, сделанная в молодости, когда Корбан, ведомый амбициями и желанием вернуть благородным чистокровным семьям прежнюю власть и привилегии, оказалась удачной. Конечно, Лорд вскоре показал себя как деспот, видевший в своих соратниках не более чем слуг и рабов, вспыльчивый, жестокий, капризный и непредсказуемый... Но он вовремя умер. И убедившись, что его бывший хозяин больше не вернётся с того света, Корбан Яксли немедленно воспользовался шансом, который подарила ему судьба.

Конечно, не все были довольны решением Яксли. Многие бывшие соратники возненавидели его за «предательство», да и так называемое «сопротивление» в лице Ордена Феникса и Армии Поттера не собиралось идти на мировую. Но министр хорошо помнил принцип любого политика — «разделяй и властвуй», и понимал: ему играет на руку то, что его противники ненавидят друг друга едва ли не больше, чем его самого. Потому Яксли был даже втайне рад, что так называемая «Армия Поттера» сбежала от авроров: лучше пускай до поры до времени прореживают ряды противников и сами несут неизбежные потери. Пусть его враги перебьют друг друга сами, чем больше среди них жертв — тем сильнее Министерство, берегущее свои силы.

Яксли коснулся золотого колокольчика на подставке, тот зазвенел, дверь распахнулась, и на пороге возник рослый юноша — Кормак Маклагген, младший помощник министра магии. Бестолковый, зато услужливый, исполнительный и из уважаемой чистокровной семьи.

— Чем могу служить, господин министр? — произнёс Маклагген, почтительно поклонившись и расплывшись в угодливой улыбке.

— Расскажи, какие у нас новости, Кормак, и что запланировано на ближайшее время.

Яксли снова откинулся в мягком кресле и вполуха слушал доклад Маклаггена, временами перебивая его и комментируя.

— Сегодня вечером состоится благотворительный приём в поместье Малфоев в Уилтшире, для благородных и знатных семейств.

— Помню, помню, — отозвался Яксли. — Ты ведь тоже придёшь? Буду рад тебя видеть, мой мальчик, и твою невесту... Диану, кажется?

— Дафну, сэр, — машинально поправил министра Кормак и тут же осёкся, опасаясь, что эта поправка вызовет недовольство его начальника, по слухам, скорого на расправу. Однако Яксли лишь безразлично кивнул, приказывая продолжать.

— Ещё министр магии Ирландии заявила...

— Снова «выражает глубокую озабоченность»? — перебил своего помощника Яксли.

— Нет-нет, господин министр. Мадам Фицпатрик официально объявила, что Ирландия прекращает посылать детей в Хогвартс — мол, из-за дурной репутации школы. Видимо, станут отправлять их в Бобатон или Ильверморни, ходят также слухи — пока только слухи — что ирландцы и вовсе собираются основать свою собственную магическую школу.

— Свою школу? В такой маленькой стране? — насмешливо произнёс Яксли. — Впрочем, эти падди всегда отличались чрезмерным стремлением к независимости. Стоит заявить протест — так оскорблять нашу славную школу чародейства и волшебства...

— Конечно, сэр, вы совершенно правы! — поддакнул Кормак, льстиво улыбаясь. — Это возмутительное хамство по отношению к Магической Британии, мы просто не можем это так оставить!

— Ладно, Кормак, возвращайся к работе, — прервал разглагольствования Маклаггена Яксли, и помощник министра ушёл.

Министр магии расхаживал по своему кабинету; упоминание Хогвартса заставило его крепко задуматься. Нет, демарш магического правительства Ирландии, в общем-то ожидаемый, его не слишком волновал. Мысли Яксли занимал Северус Снейп — когда-то соратник и товарищ по оружию, теперь же... Теперь, очевидно, Северус решил открыто пойти против него. А ведь поначалу Корбан рассчитывал на то, что Снейп, всегда прагматичный и держащий свой длинный нос по ветру, будет хорошим союзником.

Но похоже, что Яксли ошибся. Северус неожиданно для всех своих прежних товарищей начал вести себя как предатель крови, а его предложение о сотрудничестве отверг. Кто-то мог бы принять эти действия Снейпа за «раскаяние» и «желание порвать со своим тёмным прошлым», но Яксли был слишком умён и циничен, чтобы поверить в подобные бредни. Снейп, законченный социопат, убийца и предатель, точно не был способен на какие бы то ни было «светлые чувства» — в этом Корбан был стопроцентно уверен. А значит, Северус просто играл какую-то собственную игру, пытался завоевать симпатии магов с «порченой» кровью да магглолюбцев; возможно, свою роль сыграло и нечистокровное происхождение самого директора Хогвартса.

Яксли лишь презрительно усмехнулся. Очевидно, Снейпа ослепила собственная гордыня. Убийца Дамблдора возомнил, что он, подобно Дамблдору, сможет противостоять Министерству, да ещё и вздумал корчить из себя сторонника равенства и прогресса. Вот только Северус забыл, что репутация его оставляет желать много лучшего, а магглолюбы из Ордена Феникса и Армии Поттера никогда не простят ему предательства и смерти Дамблдора. И раз Снейп отверг предложение дружбы от министра магии — значит, тем хуже для него. Правда, Снейп силён и опасен как маг, и слишком много знает о прошлых «художествах» Яксли. Бороться с ним нужно тонко, изощрённо и осторожно...

Внезапная идея озарила Корбана Яксли. Он знает, как найти управу на директора Хогвартса; иногда старые, проверенные методы бывают как нельзя кстати. Снейп ещё пожалеет о своей глупости и тщеславии.

* * *

Парадный зал Малфой-мэнора был великолепен. Изысканные люстры да парящие над высоким потолком заколдованные свечи освещали украшенные фресками стены, играла негромкая музыка; многочисленные гости — волшебники и ведьмы в роскошных мантиях от Твилфитта и Таттинга и прочих модных домов — расположились за столиками либо в уютных диванчиках и креслах, ведя друг с другом непринуждённые светские беседы; всюду сновали домовые эльфы, разносившие подносы со всевозможными яствами, дорогим огневиски и эльфийским вином. Хозяин приёма, Люциус Абраксас Малфой, лучился радушием и гостеприимством. Казалось, не было того ужасного года, когда Малфои были узниками в собственном доме, когда в подземельях особняка раздавались стоны и рыдания пленников, а Пожиратели Смерти беззастенчиво расхаживали и рассиживались по залам и комнатам, и относились к хозяевам поместья, как к париям.

Нарцисса Малфой медленно фланировала по парадному залу; как хозяйка поместья и чистокровная английская леди, она обязана была вести светские беседы, принимать участие в обсуждении последних новостей и сплетен, да выслушивать фальшивые комплименты и отвечать на них дежурными улыбками. Когда-то Нарцисса, будучи прилежной чистокровной леди, с удовольствием принимала участие в подобных церемониях, но ныне светские вечера не доставляли ей особой радости. Сейчас миссис Малфой отчётливо чувствовала всю неискренность и фальшь этих мероприятий; беседы с очередной миссис Паркинсон или миссис Фоули, их притворная радость от встречи с «дорогой подругой Цисси» вызывали лишь отвращение. Где же были все эти «подруги», когда её семья была в беде?

Хотелось провести этот вечер в кругу семьи, с Люциусом и Драко. Вот только Драко теперь был далеко-далеко отсюда, а глава семейства Малфоев не желал его знать.

Нарцисса заметила Люциуса, беседующего с Яксли и незнакомым мужчиной, высоким и усатым, облачённым в роскошный ярко-красный жупан — судя по всему, иностранцем. Поймав взгляд супруги, Люциус лёгким кивком предложил ей присоединиться.

— Позволь представить нашего гостя и собеседника, Нарцисса. Пан Радовид Соколовский, глава польской делегации в Международной конфедерации магов.

— Доброго вам здравия, леди Нарцисса, — произнёс Соколовский низким голосом с лёгким акцентом и галантно поцеловал руку миссис Малфой.

— Здравствуйте, пан Радовид, — улыбнулась Нарцисса в ответ на любезность. — Как обстоят дела в Польше?

— О, весьма неплохо, леди Нарцисса. Правда, в последние годы развелось слишком много нечистокровных выскочек...

— Неужели ваше Министерство ничего не делает с этим, пан Соколовский? — вмешался Яксли.

— К сожалению, нашему министру магии не хватает вашей решимости и политической воли, мистер Яксли, — вздохнул иностранный гость. — После того, как нынешний директор Дурмстранга наплевал на вековые традиции моей любимой школы и позволил грязнокровкам обучаться в ней, департаменты Министерства заполонили дети простецов с институтскими дипломами.

Собеседники Соколовского понимающе закивали. До недавнего времени Институт Дурмстранг был известен как самая консервативная магическая школа, верная порядкам, сохранившимся ещё со Средних веков. Туда принимали исключительно чистокровных волшебников и талантливых полукровок, там по-настоящему серьёзно обучали Тёмным искусствам. Благодаря тому, что местонахождение Дурмстранга было скрыто от остального мира, руководство института могло не бояться, что какой-нибудь министр-магглолюбец попытается волевым решением упразднить старые обычаи и порядки.

При этом, будучи свободным от внешнего мира, Дурмстранг сам влиял на него. Выпускники Дурмстранга заправляли в магических сообществах Германии, Скандинавии и Восточной Европы, и поэтому первую скрипку в местных магических правительствах играли «благороднейшие и древнейшие» семейства. Если во Франции или России магглорождённые пользовались теми же правами, что и чистокровные, то где-нибудь в Германии, Польше или Швеции они хоть и получали какое-то магическое образование — правда, в школах поскромнее и попроще — но были вынуждены довольствоваться положением граждан «второго сорта», набиваться в протеже к влиятельным чистокровным магам, или искать счастья за рубежом.

— Я очень понимаю вас, пан Соколовский, — ответил заморскому гостю Яксли. — Директор нашего Хогвартса, Северус Снейп, тоже оказался любителем порченых. Впрочем, есть у меня идея, как его прищучить...

— Расскажете нам о своей идее, Корбан? — заинтересовалась Нарцисса.

— Я отправлю в Хогвартс Долорес Амбридж.

— Ты уверен, что это хорошая идея, Корбан? — уже не улыбаясь, спросил Люциус, явно задетый упоминанием Снейпа. — Во время своей прошлой инспекции мадам Амбридж проявила себя не самым лучшим образом. Можно сказать, потерпела фиаско.

— Так сейчас совершенно иная ситуация, Люциус! — уверенно возразил Яксли, словно уже заранее предвидел этот вопрос. — Во-первых, в прошлый раз Долорес противостояла Дамблдору. Даже ты не станешь отрицать, что Дамблдор, при всех его недостатках и отвратительных взглядах, обладал огромным опытом и авторитетом, и был популярен среди учеников. Разве может Снейп тягаться с победителем Гриндевальда? Его репутация более чем сомнительна, студенты его ненавидят.

— Что поделать, у Северуса всегда был тяжёлый характер, — отозвался Люциус.

— А во-вторых, тогда Долорес защищала ошибочную позицию Фаджа, что Тёмный Лорд не возвращался, но ведь Золотой Мальчик оказался прав. А в этот раз ей предстоит защитить нашу точку зрения — что чистокровные маги лучше и достойнее жалких маггловских выродков, и что последним не место в школе чародейства и волшебства...

— И это абсолютно верно и справедливо! — подхватил Соколовский. — Каждый должен находиться на своём месте: мы, достойные и чистокровные волшебники — наверху, чернь с грязной кровью — у наших ног. За вашу победу, Корбан! За магию!

Зазвенели фужеры с эльфийским вином. Яксли явно был польщён этим тостом, Люциус снова пришёл в благодушное настроение. Собеседники вновь начали что-то оживлённо обсуждать, не заметив, как Нарцисса покинула их.

Спальню хозяйки поместья озарил свет ночника. Нарцисса присела у будуара, достала пергамент, чернильницу и перо. «Мой дорогой сын...» — вывела она, и тут же остановилась и призадумалась.

Нарцисса чувствовала лёгкий укол совести, понимая, что собирается совершить предательство. Предать идеалы и ценности своей семьи, которые она впитала с молоком матери; предать Люциуса, который сейчас стоял на страже этих идеалов. И пусть Люциус Малфой далеко не идеальный супруг, пусть он уделял семье не так много внимания, как хотелось бы Нарциссе, и как она подозревала, втайне изменял ей. Пусть он невольно подставил их всех под удар, пусть временами даже заставлял её плакать — Нарцисса по-прежнему видела в Люциусе молодого галантного красавца, в которого влюбилась без памяти на одном званом вечере в родительском особняке.

Но с другой стороны, а есть ли смысл сейчас цепляться за все эти идеалы? Идеалы, которые превратили её родную сестру в безумного монстра, и которые едва не погубили её мужа и сына? В то время как Северус Снейп, которого Министерство и Люциус вместе с ним считали своим врагом, защищал Драко и даже принёс ей Непреложный обет, хотя был волен отказаться; за это Нарцисса была в неоплатном долгу перед директором Хогвартса. И ещё Нарцисса очень гордилась Драко, который хоть и пошёл против отца, зато в кои-то веки поступил как настоящий мужчина.

Вновь обмакнув перо в чернильницу, Нарцисса решительно застрочила по пергаменту.

Отдав конверт домовику с приказом отправиться в совятню и спрятав письменные принадлежности, Нарцисса встала и собралась вернуться в зал, но внезапно услышала шаги.

— Утомилась, Цисси? — прозвучал бархатный голос.

Люциус Малфой стоял в дверном проёме и с лёгкой улыбкой смотрел на жену. В приглушённом свете Нарцисса выглядела необыкновенно привлекательно, эльфийское вино пробудило в Люциусе прежнюю страсть, приглушённую пережитыми годами, Азкабаном да узничеством в родном доме. Он подошёл ближе, нежно провёл по щеке супруги левой рукой, другой рукой притянул к себе и поцеловал. Нарцисса страстно ответила на поцелуй, нежно обнимая мужа и прижимаясь к нему, а Люциус гладил её по спине, спускаясь всё ниже и ниже.

— Хочу тебя... Здесь и сейчас, — произнёс он, когда их губы наконец разомкнулись.

— Так чего мы ждём? — спросила Нарцисса глухим от страсти голосом.

— Гости могут заметить наше отсутствие, а я бы не хотел этого. Нам пора возвращаться, Цисси. В другой раз, — ответил Люциус и, отстранившись, вышел из спальни. Разочарованно вздохнув, Нарцисса пошла вслед за ним.

В небе над Уилтширом, ухая, летел филин. Он направлялся на север.