Кровь – не вода (джен)

— Виктория, снова ты за своё… Пытаешься меня дурить и спешишь, — укорила Хэспер ученицу. — Я, кстати, тоже подобные связи полностью убрала у оборотня-крысы, но они мне мешали работать с его разумом. А вот на смерть Фигг могут отреагировать заинтересованные лица. Она точно ещё жива?

— Уже нет, — ответила Виктория, сначала глянув куда-то за передающее зеркало.

— Ладно, умерла, так умерла. Только тело там не оставляй — не надо лишний раз полицию странным убийством озадачивать. И будь осторожна. Если объявятся невыразимцы, то уходи оттуда немедленно. Не вздумай с ними сражаться или иллюзиями мозги морочить — мы пока не знаем, что от них ожидать и кто это вообще.

— Прошу прощения. Разве стоит сильно опасаться невыразимцев? — спросил Финеас.

— Финеас, удивительно от тебя слышать такой вопрос, — покачала головой Евклея. — Кто-то скрывающийся под маской и в сверхзащищённой одежде должен сразу вызывать подозрения. Меня и раньше настораживала их секретность, но они редко высовывались со своего девятого уровня, да и по работе я только два раза с ними столкнулась. К чему такая скрытность? Подозрительно это!

— Они занимаются секретными исследованиями! — возразил Финеас.

— А у других секретов нет? Никто не скрывает своих лиц: ни авроры, ни члены Визенгамота, ни министр, а какие-то паршивые исследователи прячут свою сущность. И что они исследуют? И кто они? За масками могут быть и арабские джинны, и мёртвый король гоблинов, и Папа Римский… да кто угодно.

— Этого не может быть! — возмутился Финеас. — Отдел находится в составе министерства и должен подчиняться министру, и там бы не допустили такого.

— Мы не знаем, кому он реально подчиняется, — взяла слово Диана Слагхорн. — Но когда Радольфус Лестрейндж, пятнадцатый министр магии Великобритании, в 1841 году издал приказ о закрытии и расформировании Отдела тайн, то его решение было проигнорировано, сам он быстро ушёл с поста министра «по состоянию здоровья», а вскорости умер.

Финеас задумался, явно стараясь осмыслить шокирующую информацию, а Евклея добавила:

— Мы, я и Эстель, на днях пытались одного невыразимца отловить, порасспрашивать его, но даже не ощутили жизни за этими одеждами. А он что-то почувствовал и сбежал портключом.

— Так, с Викторией всё ясно, а о невыразимцах позже поговорим. Теперь о другом, — Хэспер решила перейти к тревожащему её вопросу. — Я успела подумать о разном. И вот что надумала. Как вы знаете, я озадачена возрождением рода Блэк… Но без выяснения того, что произошло, пока мы спали, и что сейчас происходит, поспешных шагов старалась не совершать. Однако одно за другим потянулось, и появились совершенно неожиданные вещи, считая Чудо Элспет, книгу с пророчеством и так… по мелочи. У нас у каждой есть свои интересы и потребности. Но мы уже не один год вместе, доверяем друг другу, у нас есть общие секреты, разработки, планы…

— Хэспер, не бери пример с Финеаса… — прервала её Евклея, не терпящая долгих вступлений. — Ты к чему это всё рассказываешь?

— А к тому, что надо продумать наше дальнейшее взаимодействие. Я тебе уже предлагала создать клан и действовать сообща даже в вопросах наших родов, точнее, наших родственников. Правда, эгоистично решила род Блэк превратить в клан, куда принять представителей других родов. Но ты права — не стоит смешивать род волшебников и клан вампиров, наш клан. Можно рассматривать клан широко, то есть как объединение семей и родов даже разных рас и существ, своеобразный союз. Вон, посмотрите, что происходит — Эстель кровная родственница Эмме и Гермионе Грейнджер, Элспет теперь сестра Гермионы, родители которой по магическому развитию даже до сквибов не дотягивают, по сути, обычные люди. В общем, надо хорошо продумать этот вопрос, и я не собираюсь это делать одна.

— Вроде как «совет старейшин подумает и решит», да? А совет состоит из нас семерых? — уточнила Евклея.

— Да. Есть возражения?

Возражений не оказалось. Все присутствующие пообещали подумать и внести свои предложения, даже Финеас — на правах консультанта, которые он сам себе присвоил.

— Тори, а если Фигг сквиб, то мало шансов, что она смогла четверых полунизлов привязать. Не выяснила, кто помог? — спросила Диана у сестры.

— Выяснила. Дедалус Дингл. Мелкий такой, чем-то на гоблина похож, но слишком восторженно-эмоциональный какой-то.

— Филиус Флитвик, декан факультета Равенкло, тоже мелкий и аналогично себя ведёт. Считается полукровкой гоблина, — сообщила Элспет. — Это я из памяти Минервы Макгонагалл увидела, у меня с ней тесный контакт был.

— А Дедалус входит в состав Ордена Феникса, как и эта Фигг. А основателем Ордена Феникса является Альбус Дамблдор, — добавила Евклея. — У меня есть список со всеми членами этой организации. Основное Хэспер у Люпина узнала, да и мы с Эстель кое-что нашли. Кстати, Уизли в этом списке нет.

— А откуда у гоблинов полукровки с волшебниками? — заинтересовался Финеас. — Это считалось невозможным.

— На то мы и чародеи, чтобы делать невозможное возможным. Я многое друг с другом скрещивала, — авторитетно заявила Элспет. — Вернее, пыталась, удачных же гибридов получила мало… Вот вечером с интересным гибридом человека и великана познакомилась, крови набрала и не только её. Кровь же Флитвика детки достанут.

— Элспет, подожди ты с исследованиями своих гибридов, — заметила Евклея, — не до них сейчас.

— Они не мои. И почему это сейчас не до них? Я не собираюсь вплотную расследованиями преступлений заниматься — это не моё. Притом я не только гибриды собираюсь изучать. У меня много образцов, я и с Хэспер уже поделилась. Даже крови Дамблдора чуть-чуть взять смогла и пару волосков дернула, когда он в дверь выскакивал и за косяк зацепился. И у всех остальных, кто в домике лесника был, взяла.

— И потянешь всё и сразу исследовать? — не сдавалась Евклея.

— Я же не одна. Есть сёстры, детки… К тому же Эстель грозилась помогать. Я вот думаю ещё Дэна и Эмму привлечь — они сведущи в биологии и медицине, приличное образование получили.

— Привлекай, — кивнула Хэспер. — Я думаю, не откажут, тем более будут рядом с дочкой. А с их бизнесом и работой что-нибудь придумаем… Фрида вернётся — организует всё в лучшем виде. Уедут Грейнджеры, например, в Египет лечить зубы бедуинам.

— В Египет не надо, — возразила Евклея, — там в песках уже что-то ищут Уизли, а их ищут гоблины, авроры и невыразимцы. Уизли, оказалось, всем нужны.

— Точнее, авроры ищут Артура, агенты невыразимцев — Артура и Молли, Билла — гоблины, а Чарли никто специально не ищет, пока, — пояснила Хэспер для тех, кто не в курсе, и с печалью в голосе спросила: — А мы точно вампиры?

— А что? Есть какие сомнения? — удивилась Евклея. — Мы привязаны же к своим мёртвым телам, питаемся человеческой кровью, чем она свежее, тем больше жизненных сил и удовольствия… Я бы и на гоблинскую перешла, так не подходит же. Об Элспет я не говорю, у неё вечно не всё, как у людей… хм, вампиров. Или ты о том, что термин «высший вампир» не отражает всей нашей сути?

— Нет, я о том, что мы хомяки, а не вампиры. Всё в норку тянем. Ладно бы что особенно ценное и беспроблемное… Я вот упырём обзавелась и теперь не знаю, что с Уизли делать.

— Не ворчи, тебе не идёт. К тому же ты сама виновата, не надо было многодетного отца к себе привязывать.

— Так кто же знал, что Стрейндж всех детей Уизли как собственных воспринимает, любимых. Он и сам этого не понимал, а после блокировки связей переживать за них начал, стал подкармливать тайком от меня, думает, не почувствую. Теперь же по-тихому самую младшую Уизли как-то притащил и в доме спрятал. Волнуется, что я ругаться буду…

— Серьёзно? — то ли удивилась, то ли восхитилась Евклея. — Из Хогвартса выдернул? А как?

— Не знаю, по связи я его ещё плохо понимаю, нужен близкий контакт. Но с Джинни Уизли вроде всё относительно нормально, была в сознании… Хотя… Давайте на этом совещание заканчивать — пойду осмотрю девочку и со Стрейнджем пообщаюсь.

— Подожди, Хэспер, с осмотром. Есть ещё вопросы, — остановила Хэспер Евклея.

— Лучше сначала я схожу! — воскликнула подскочившая Эстель. — Ты же и девочку испугаешь, и нашего упырика совсем застращаешь.

— Не такая уж я ужасная, — притворно огорчилась Хэспер, понимая, что с детьми у неё нет положительного опыта общения. — И не собиралась я стращать Стрейнджа, хотела ему объяснить, что надо советоваться со мной или, в крайнем случае, сразу ставить в известность.

— Вот я ему и скажу об этом, но мягче, и поясню, почему так надо делать… Он же как ребёнок!

— Ты ещё по примеру Виктории добавь: «Он хороший», — съязвила Евклея.

— Он хороший! — Эстель по-девчоночьи показала язык и с гордым видом удалилась.

— Ева, присмотри по своим артефактам за Эстель. На ней же есть твои поделки?

— Есть. Смотрю, слушаю. Эстель не против, — отозвалась Евклея, щёлкая что-то на своём браслете.

— И подумай, что с наблюдением в доме сделать, а то мы так что-нибудь опасное пропустим.

— Хорошо, подумаю. Кстати, об опасности… Ты посмотрела те предметы, что я в доме нашла, но не смогла понять, что это за пакость такая?

— Да, посмотрела, проверила на проклятья, что-то сразу обезвредила, кое-что в запасники отравила — пригодится… описание приложила. Остался медальон, предположительно Салазара Слизерина, с частью души, предположительно Волдеморта.

— Ты смогла его открыть?

— Нет, ничего не делала, пока. Так и лежит в контейнере для опасных артефактов.

— Тогда откуда знаешь, что это? — спросила Евклея.

— Из воспоминаний Кричера и записей Регулуса, которые в его комнате обнаружили.

— Понятно, всё-таки мне придётся плотно влезть в секреты рода Блэк.

— Я вот думаю и не понимаю, зачем и как Стрейндж из Хогвартса забрал Джинни, — озвучила свои мысли Диана, обращаясь к Хэспер.

— Мы же со Стрейнджем ещё в первую ночь разобрались, что у девочки кто-то усиленно тянул жизненные силы, а её организм пытался за счёт магии души пополнить запасы. Соответственно, активно уходила сила духа самой Джинни и Стрейнджа.

— А силы Петтигрю? Крыса — точно он? — поинтересовалась Евклея.

— Он. До человеческого сознания я пока нормально добраться не смогла, но некоторые обрывки воспоминаний увидела. К тому же его Люпин опознал и по запаху, и по внешнему виду. В общем, про привязку крысы я тогда не знала, но судя по тому, что сегодня увидела, дети Уизли от Петтигрю давно ничего не получали. У него там мешанина из каких-то обрывков связей была, причём есть сравнительно новые, такое впечатление, что кто-то сторонний пытался его переподчинить.

— Поняла, — кивнула Диана. — Причина забрать Джинни была. А есть предположения, как он это сделал?

— Не знаю как, — ответила Хэспер. — Выясню. Может, притянул по связи… Младшие Уизли у него сейчас чуть ли не фамильяры. В общем, ещё один у нас уникум с неожиданными способностями, жертва, а возможно, и результат магических экспериментов.

— Чьи же это эксперименты? — спросил Финеас.

— Чьи? Отдела тайн, скорее всего, или лично Армандо Диппета. Я всё думала, чем неприятным, но смутно знакомым воняет от Артура и Молли. Думала, реагирую на какие-то проклятья. Сняла их — ничего достаточно серьёзного не было, но вонь не исчезла. Тогда кровь очистила от всего лишнего — пропал запах. Только сейчас смогла вспомнить, когда я похожие ароматы ощущала.

— И когда? — не утерпела Евклея, поторопив замолчавшую Хэспер, которая с задумчивым видом смотрела на портрет Финеаса Блэка.

— Вот как раз при единственной личной встрече с Армандо Диппетом, старым волшебником-домоседом, когда он, как член попечительского совета школы, проводил проверку качества образования и положения дел в Хогвартсе. В общем, тогда мне показалось, что Диппет пытается воздействовать на меня магией разума, но у меня были защитные амулеты, и, как выяснилось позже, мой разум уже в то время не поддавался никакому внешнему влиянию — побочный эффект родового проклятья. Вот под конец нашей беседы о школе и моей учёбе в ней я почувствовала очень похожий запах. Скорее всего, это было какое-то распылённое зелье, действующее на сознание — это я потом так решила, а сперва подумала, что старичок от натуги не удержал газы в кишечнике. Семье я об этом инциденте сообщила, да и забыла. Вспомнила о Диппете, когда узнала о своём проклятье и начала искать учителей в магии разума и магии крови, но к этому волшебнику и не подумала обращаться — он явно что-то недоброе сотворить хотел.

— Я не поняла, как ты связала Диппета и Отдел тайн. Поясни, пожалуйста, — попросила Виктория.

— Никак не связала. Это я узнала из воспоминаний последнего главы рода Блэк. Они смогли выяснить, что Армандо реальный руководитель этого отдела, имеет непосредственное отношение к смерти Ориона Блэка, мужа Вальбурги, а также собрали, как говорит Ева, косвенные улики, указывающие на неоднократные недружественные действия по отношению к нашему роду, — ответила Хэспер и обратилась к портрету: — Финеас, ты что-то о Диппете помнишь?

— Помню, что он был и при моём директорстве в попечителях, а директором стал сразу после моей смерти от драконьей оспы, в двадцать пятом году. Это я уже портретом узнал, до того, как меня в тридцатом году с гобеленом заперли и очень редко со мной общались.

— А заперли, наверное, потому что ты много болтал и занудствовал? — ехидно предположила Евклея.

— Это тебя и спасло, — заметила Хэспер, сбив хотевшего что-то возразить Финеаса. — В доме не осталось целых портретов, кроме Вальбурги, а библиотеке вред не нанесён, потому что Кричер закрыл её чарами, выполняя ещё мой и Ликоруса приказ о сохранности всего, что в ней есть.

— Я, разумеется, рад, что моё существование не оборвано раньше времени, но не хотелось бы снова оказаться в одиночестве на долгое время. О Диппете я, к сожалению, больше ничего не помню. Возможно, в школьном портрете есть такие воспоминания, хорошо бы получить всю память того меня, тем более, он должен висеть в кабинете директора и много нового узнал за эти годы.

— В гобелене тоже нет ничего путного об Армандо, — сказала Хэспер, — вернее, я пока не нашла. А вот школьный портрет директора Финеаса Найджелуса Блэка — это уже интересно, но не думаю, что будет легко его получить и добыть из него информацию. К тому же портрет может оказаться, как говорит Евклея, обычным попугаем, у которого минимум прежней памяти и плохая способность запоминать новое. Но надо подумать об этом. Ладно, это потом. Финеас, что можешь рассказать о Мариусе Блэке? В гобелене о нём нет информации, кроме того, что родился 30 марта 1919 года и был изгнан в возрасте одиннадцати лет.

— Это же секрет рода, — Финеас растерянно посмотрел на всех присутствующих.

— Секрет в том, что он был сквибом? Говори, не такой уж это секрет. Евклея об этом легко узнала из других источников.

— Я был против того, чтобы его отсекали от рода и отдавали в маггловскую семью, но никто не стал слушать портрет. После этого меня и сослали в подвал. Что потом с Мариусом стало и жив ли он — я не знаю. Леди Блэк… — Финеас запнулся, увидев нахмурившуюся на такое обращение Хэспер. — Прошу прощения, Хэспер, а почему ты сейчас о нём вспомнила, при всех?

— Потому что Стрейндж — это, скорее всего, Мариус. Точно будет понятно, когда получу кровь кого-нибудь из ныне живущих Булстроудов — его мать из этого рода.

— Кровь достанем, — пообещала Евклея, — есть ещё такой род. Однако для бывшего сквиба Стрейндж слишком силён духом… Или он после смерти так развился?

— Трудно сказать, но и при жизни можно развить магические способности, было бы желание, очень много времени и знающие учителя. К тому же он не безродный, с сильной кровью предков, а на развитие духа и разума могли и какие-то проклятья влиять. В любом случае, ничего хорошего в этой ситуации нет, а то, что Отдел тайн, в частности Армандо Диппет, имел повышенный интерес к нашему роду — это уже, считайте, доказанный факт. И очень сомневаюсь, что только к нашему и тем, где сильна наша кровь.

— Согласна, — кивнула Евклея. — У меня тоже много вопросов к этому отделу. Все эти непонятные новые восстания и требования гоблинов, марши за права сквибов, войны волшебников, Гриндевальды, Волдеморты, Ордена Феникса и Пожирателей Смерти, гибель значимых волшебников от драконьей оспы… Да, Финеас, по тебе тоже может быть не всё чисто. В общем, не могло это всё пройти мимо невыразимцев. А их вроде как и нет во всём этом. Не верю!

— И правильно делаешь, что не веришь, тем более за масками могут скрываться вполне известные волшебники, как тот же Диппет, которые действуют в каких-то своих интересах — считай, ещё один тайный Орден, как бы не самый древний и могущественный. Надо всё выяснить, но действовать максимально тихо и незаметно, а то мы уже много шума наделали.

— Постараемся тихо и незаметно, — пообещала Евклея. — Что-то с домовиков получилось выжать? Или ничего не удалось?

— Получилось. Пара эльфов действительно из Хогвартса. По их воспоминаниям, Альбус Дамблдор приказал одной следить за Гермионой, а второму — за Добби. Но под вечер выдал распоряжение обоим найти девочку и наблюдать за ней, больше ничего не приказал, что уже странно. Я ещё много воспоминаний интересных нашла, но по Гермионе и Добби только сегодняшние. А вот с Добби интересней… Он домовик Малфоев, но явно было стороннее вмешательство, и часто. Причём сам Добби это как-то чувствовал и страдал, но не понимал. Больше всего его расстраивало, что он почему-то называл хозяев плохими и удивлялся, что хочет быть свободным. Подлечу его и верну Малфоям. Навязчивая идея по спасению Гарри Поттера ему пришла от Драко Малфоя, точнее, Драко вслух при домовике не раз высказывался в духе «Гарри Поттеру даже в самой безопасной школе опасно находиться», но кто-то этим воспользовался — усилил и направил в нужное русло. И не факт, что это Дамблдор…

— А куда Добби хотел спрятать Гермиону? — спросила Элспет.

— В Тайную комнату, но он забыл, как туда попасть, или не знал. У него с сознанием и памятью всё не очень хорошо… Такое ощущение, что действовали два разных легилимента, так как есть абсолютно противоположные установки.

— Возможно, Гилдерой был вторым, — предположила Евклея.

— Нет, — не согласилась Диана, — Локхарт неплохой окклюмент, для волшебника, конечно, но как легилимент он слабоват: качественно влиять на сознание и изменять память не может. Забавный он, думал воздействовать на нас своим шармом… Ошибся, бывает. Даже ты его превосходишь в магии разума в несколько раз.

— А чего сразу Евклея? У меня есть другие таланты! Не всем же такими монстрами быть, как Хэспер… это я в хорошем смысле слова.

— Ну, спасибо, подруга… что поправилась, — усмехнулась Хэспер. — А по Локхарту я согласна, не он, да и не очень ему нужны Гарри Поттер, Тайная комната и Ужас Слизерина. Он сейчас горит желанием занять место директора Хогвартса. Амбициозный волшебник. За год серьёзную работу провёл: изучил все процессы в школе, выявил множество проблем, наметил пути их решения.

— Только зря он повёлся на уговоры Люциуса Малфоя, какие бы цели последний ни преследовал. Альбус точно не тот, кто легко уступит своё, — поделилась мнением Диана.

— Да, согласна, — кивнула Хэспер. — Я уверена, что Дамблдор давно раскусил игру Локхарта, всё-таки похожими приёмами пользуются: один изображает из себя наивного и глуповатого нарцисса, а другой — добродушного дедушку с лёгким маразмом, при этом оба вроде как ведут борьбу с тёмным силами, герои, орденоносцы, ярко одеваются и играют на публику. Но один — молодой красавчик, неравнодушный к женскому полу, а другой выглядит стариком, которому пора на покой. К тому же Альбус был не полностью самостоятельной фигурой, его продвигали и поддерживали, а как он сейчас себя поведёт, трудно предсказать, особенно после снятия с должности директора.

— Ты о том, что Альбус протеже Диппета? — спросила Евклея. — И после смерти последнего усилились разные брожения в кругах власть имущих?

— Да, я об этом, — подтвердила Хэспер. — И Армандо, вероятно, был не только покровителем Альбуса Дамблдора, но и его учителем магии разума… Сами знаете, в данной сфере магических искусств, даже при наличии врождённых способностей, достичь высот самообучением практически невозможно. Основная проблема — высок риск повредить свой разум, особенно при работе с чужим. Нужен опытный наставник, который покажет, направит, подстрахует и, в случае чего, вправит мозги — во всех смыслах. Я это к тому говорю, что у волшебников личное ученичество редко обходится без разнообразных клятв, а после смерти учителя, соответственно, появляется больше свободы действий. В общем, надо смотреть на развитие событий и собирать информацию.

— Понятно. Кстати, а Локхарта кто обучал? — Евклея обратилась к Диане, которая больше всех общалась с Гилдероем.

— Чему-то его научили, когда он работал в министерстве стирателем памяти, а более-менее серьёзным приёмам итальянский вампир обучил — некий неизвестный нам Сангвини, упоминаемый и в произведении Элдреда Уорпла, — ответила Диана, помахав книгой перед зеркалом, и перескочила на интересующую её тему: — Удивительно, что в дом к Грейнджерам никто до сих пор не наведался. И у Виктории всё спокойно. Пропали ученики, а они их не ищут, странно.

— Ничего странного, — усмехнулась Хэспер. — Если учесть, что Элспет в ходе совещания уже несколько раз сбегала, то искать Гермиону Грейнджер им смысла не имеет — она их сама нашла. Не удивлюсь, если сейчас Хогвартс захватывают грибы-убийцы, прикидывающиеся кальмарами, под предводительством обиженной второкурсницы.

— Чего?! — Евклея посмотрела на невозмутимую Элспет, которая никуда не отлучалась. — Хэспер, я очень волнуюсь за твой разум.

— Это не Элспет, а Герми. Ощущается по-другому, — озвучила Хэспер то, что сразу определила, но сделала вид, что не заметила. — И она ведёт себя спокойней и не реагирует на твои шутки и намёки.

— Как так? Вот как они это провернули? — сокрушённо покачала головой Евклея. — Обидней всего, что я ничего не заметила. То есть они ещё и душами меняются на расстоянии? Или что они там сделали?

— Что-то сделали, потом Элспет расспросим, — ответила Хэспер. — Герми, что там происходит?

— Сестра сообщила, что всё хорошо, вам не о чем беспокоиться.

— Да-а-а, — протянула Хэспер. — После этих слов я как раз и начала беспокоиться. Хорошо, пока поверю, и раз у нас уже трое покинули совещание, то давайте на этом и закончим. Или есть ещё срочные вопросы, требующие общего обсуждения?

Таких вопросов не оказалось, поэтому незапланированное совещание было окончено.

Сразу после совещания Хэспер затянула Евклею к алтарю, а затем, оставив подругу разбираться с гобеленом и Финеасом, отправилась в дом к Эстель и её временным подопечным. Предстояло выяснить всё, что произошло с девочкой и Стрейнджем и какое к этому отношение имеет чёрный дневник с надписью «Т.М. Риддл» на обложке.

Дневник, найденный у девочки, был помещён Эстель в спецконтейнер, поэтому сам по себе теперь опасности не представлял. У Хэспер же были подозрения, подкреплённые отрывочными воспоминаниями Добби, что именно этот артефакт влиял на разум домовика и высасывал жизненные силы у Джинни. А всё, что связано с магией разума, представляло для Хэспер особый интерес.