Особенный (джен)

После хэллоуинской вечеринки дела как-то не заладились. Нет, отметили круто: ребята нарядились в костюмы, разрисовались гримом всяким дурацким и страшным, развели большой костёр во дворе. Светофор примерил свой любимый образ — монстра Франкенштейна. Попросил девок ему рожу раскрасить, и те постарались на славу. Даже Сказка с Бродягой появились, оставив малого предкам на попечение. Всё, как в старые-добрые времена. Весело и громко.

Однако, когда праздник утих, рассеялся, словно утренний туман, на душе стало тоскливо. Впрочем, не ему одному. Верный друг и соратник Орк поддержал унылый настрой. Так уж вышло, что этой осенью он с девкой своей расплевался. И, кажется, всерьёз и навсегда. Давать советы по поводу семейной жизни, хоть и несостоявшейся, дело неблагодарное и глупое. Если уж на то пошло, то должным опытом Светофор не обладал. Нет, любовь в жизни бывала, но также быстро заканчивалась, как та самая вечеринка или оставалась призраком — миражом — тем, чему случиться не суждено. А грустить о прошлом он не привык. Светофор пытался и Орку это втолковать, но тот лишь хмуро отмахивался. Каждому своё.

Оставалось лишь поддержать друга в его печали, и вылилось это в двухнедельную попойку. Разъебали бродягину гитару в пьяном угаре (хотели подзаработать в поезде и по пути её уронили). Из них двоих играть умел только Орк, да и то три аккорда. На самом деле три — не больше, не меньше. А голоса у них, кажись, на двоих ни одного.

Деньги в конце концов закончились, и Орк подустал от жизни разгульной. Отправился на заработки в какой-то заповедник — подальше от людей и воспоминаний.

Ночью разразилась гроза, дождь грохотал по крыше. Свет вырубило. Светофор разжёг камин и пялился в огонь, баюкая в руках стакан с ромом. Былые приключения всплыли в памяти. Гитара улетела по мокрому склону вниз и, тоскливо звякнув, разбилась о камни. «Так и моя жизнь», — выдал тогда Орк. Светофор лишь махнул рукой: на разбитую гитару его жизнь уж точно не походила, скорее на поезд-экспресс, мчащийся прямиком в никуда. А кто управляет им, пойди угадай. Уж точно не он сам, должно быть, рука судьбы или что-то там такое. На коротких остановках не задержаться, не сойти в тот момент, когда сам этого захочешь. Ворон когда-то сказал, что он фаталист, что ж, так тому и быть.

Светофор так и заснул в кресле-качалке, подаренном Орком, а поутру его разбудил телефон. Гретта звонила вся в слезах и сказала, что с бабкой поссорилась снова. Просила приехать, и Светофор, конечно, помчался на зов. Ну как, сначала пришлось унять гудящую голову банкой холодного пива и ещё одну накинуть в поезде. В условленное место, в кафе, неподалёку от дочкиной школы, он явился часа через два.

Гретта сидела в углу понурая и грустная. Куртка висела на спинке стула, а на синем школьном джемпере красовались значки с Nightwish и Crematory. Поджав губы, Гретта крутила браслет на запястье — кожаный ремешок с серебристыми бусинами. Сказка научила её такие делать. Завидев его, дочка подскочила со стула, заулыбалась такой же щербатой улыбкой, как и у него.

— Папа!

Светофор распахнул руки и подхватил её в объятья, прижал покрепче.

— Что стряслось, солнце?

Гретта сердито выдохнула, и растрёпанные тёмно-русые прядки подскочили на лбу.

— Они всё время ругаются: из-за мамы, про тебя говорят всякое, и что я такая же непутёвая. Я просто у друзей задержалась на полчаса! А они закатили скандал! Да ещё в школе придрались из-за внешнего вида, — проворчала она, скрестив на груди руки. — Браслеты заставили снять и отобрали рисунки! А я ведь всё уже сделала, все задания! Что же мне было сидеть и скучать?!

Светофор покачал головой, едва отобразив всю эту инфу.

— Рисунки мы вернём, хорошо? Вместе в школу пойдём.

Гретта склонила голову и виновато опустила глаза.

— Вообще-то да, бабушку снова в школу вызывали из-за того, что я подралась с одним дураком. Он всех дразнит! А они говорят, что девочка не должна драться! Ну да, а что же мне теперь делать, если слов он не понимает?

Светофор лишь улыбнулся. Дочка-то у него смелая, боевая.

— Вот что, чай попьём и пойдём, — заявил Светофор и подвинул дочке меню. — Выбирай пироженки или что ты хочешь?

Гретта сразу повеселела и уткнулась в меню.

— Знаешь, папа, лучше в школу не надо. Я и так уже прогуляла, всё равно будут ругать, а рисунки я новые нарисую, — заявила она, болтая ногами под столом.

Светофор усмехнулся.

— Как скажешь.

Гретта заулыбалась открыто и ясно, будто солнышко выглянуло на секунду в этот хмурый день. После кафе они отправились в кино. А затем на тусовку, в переход, слушали, как играл юный Демон. Неплохо, правда, хоть и нет у него того волшебства, что у Ворона.

Вечером Светофор проводил дочку почти до дома. Почти, потому что попадаться на глаза Джонсам («мистеру и миссис Д» — как они их называли) не стоило. Гретта рассеяно переплетала растрёпанные косы, стянутые цветными резинками, и дула губы.

— Хочешь поедем в Харлингтон? С бабушкой и дедом тебе общаться не запрещали. Позвонишь от них.

Гретта покачала головой и взяла его за руки.

— Не-а, надо уже принять расплату, а то ещё хуже станет, — обречённо, но в тоже время упрямо произнесла она.

Светофор вздохнул и присел перед ней на корточки, заглянул в орехово-карие глаза.

— Они много чего говорят, но мало что из этого правда. Ты молодец и учишься хорошо, а им всегда будет мало. Такие они… люди. От твоей матери они тоже хотели всего и сразу, и, видишь, она от них сбежала, потому что была несчастна.

Гретта чуть подумала и кивнула.

— Я хочу жить с тобой. Мы ведь друг друга понимаем?

Губы едва заметно дрогнули в улыбке, на сердце потеплело, однако дочке он не привык врать.

— Я бы тоже хотел, но они не отпустят, и тому есть причины. Я бы очень этого хотел, но они, наверное, правы, и тебе лучше с ними, чем со мной.

Гретта усиленно замотала головой.

— Вовсе нет! И как мы с тобой ездили в Уэльс, я помню. Ты не думай, что я такая… Такая… — она сердито топнула ногой, так и не подобрав слов. — Я лучше и стараюсь быть лучше каждый день, и школу больше прогуливать не стану, пусть там все и мерзкие. И буду слушаться и не спорить, и помогать во всём! Только ты меня забери, ладно?

Светофор отчаянно замотал головой. Сердце разрывалось на части от тоски. Если бы он только мог! Но каждый раз это заканчивалось плохо. И дело, конечно, вовсе не в Гретте. Светофор прижал дочку к себе.

— Я тебя и так люблю, и хулиганкой, и задирой и непослушной. Любой. Ты — моё солнце и всегда им будешь.

Гретта обхватила его руками и уткнулась в плечо, печально вздохнула.

— Я постараюсь, хорошо? — пообещал Светофор. — Сделаю всё, что смогу, но это не так просто, и придётся подождать. А ты тоже постарайся их слишком не бесить.

Гретта серьёзно кивнула, отстранившись.

— Хорошо.

Они распрощались, и Светофор долго бродил ещё по мокрым улицам, не зная, куда приткнуться. Думал, как быть. Джонсы упрутся на своём и Гретту ни за что не отпустят. Хотя она достаточно взрослая (одиннадцать лет), и на суде её мнение учтут. Вот только с опекой возникнут проблемы: ни работы, ни жилья нормального — в деревне даже школы нет, не говоря уж обо всём остальном.

Следующие две недели он честно пытался привести дела в порядок, но из тесных объятий зелёного змия вырваться не так-то просто. Один неверный шаг — и бац! Ты снова на дне. А поводов выпить или закинуться колёсами предостаточно. Чтобы успокоить нервы, чтобы не думать о своих прежних провалах, чтобы… Пришлось признать, что без помощи не обойтись. К Бродяге он заявился утром, кажется, в выходной. Было ещё совсем рано. Дни все слились в сплошное серое полотно. Долго трезвонил, пока наконец заспанный брат не открыл дверь.

— За гитару хотел извиниться, — примирительно улыбнулся Светофор и тряхнул звенящим пакетом.

— Правда, что ли, за гитару? А за то, что вы с Орком полночи бесоёбили, и малой из-за вас не спал, не хочешь? Или за то, что травил свои байки про то, какие у нас предки ужасные всем встречным? Или…

— Да хватит! Я половину из этого и не помню, — вспыхнул Светофор и шагнул в прихожую.

— Ты лекарства снова не пьёшь, я так понимаю? — с упрёком посмотрел брат.

— Ух, — Светофор брякнулся на стул и покачал головой. — Они с бухлом не сочетаются.

Бродяга, прислонившись к косяку, сверлил его укоряющим взглядом.

— Сказка дома? Я им с малым подарки принёс: конфеты там и Джону машинку, — виновато пробормотал Светофор.

Бродяга сразу смягчился, и взгляд его стал не таким суровым.

— Нет, они в гости к её предкам поехали.

Светофор прикрыл глаза на мгновение, собираясь с духом.

— Мне жаль, правда. То, что я там н-наговорил… Э-э, даже не п-помню, что.

Бродяга чуть подумал, потёр щетину и вздохнул.

— Ладно, проехали. Жрать хочешь?

— Ещё бы!

* * *

Бродяга чай горячий заварил — настоящий листовой, а не из пакетиков, разогрел вчерашнее жаркое. Светофор вручил ему пакет с подарками и, устроившись за столом, молча обозревал кухню. Белые шкафчики, обои с мелким цветочным рисунком, прилепленные на холодильник записки и рисунки племянника.

— Вискарь тебе, я н-не буду, — заявил Светофор, когда Бродяга стал разбирать гостинцы.

— Так ты и так уже с утра синий.

Светофор нервно хохотнул, оценив шутку, пригладил волосы. Башку недавно в синий покрасил, но Бродяга имел в виду, конечно, не это.

— Я пытался завязать, но, в общем, не выходит нихрена, — признался Светофор. — Сам уже устал.

— Если ты серьёзно решил… В ребцентр поедешь?

— Ещё чего! Я что, торчок какой-то, по-твоему?!

Бродяга стыдливо отвёл глаза. Вот, значит, как? Нет, в другой ситуации Светофор бы психанул и, пожалуй, ушёл, но сейчас… Дело ведь в Гретте, а не только в нём. Ради дочки можно и задвинуть гордость куда подальше.

— Ты… тебе помощь нужна, это правда.

— Я за тем к тебе и прошёл! — напомнил Светофор, чуть успокоившись.

— Вариантов-то немного… — протянул Бродяга. — Частная клиника подойдёт?

Светофор кисло ухмыльнулся.

— Ага, только бабла у меня нет и не предвидится.

— Я заплачу. Не в долг, просто хочу помочь, если ты, и правда, намерен довести дело до конца. Надоело смотреть, как ты свою жизнь гробишь.

— Гретта хочет жить со мной, понимаешь? Я ей пообещал, что постараюсь, — Светофор нервно облизнул пересохшие губы, — постараюсь… И… ради того, чтобы опеке не к чему было придраться, — тихо закончил он.

Бродяга долго думал, расхаживая по кухне, расспрашивал и снова молчал.

Светофор нетерпеливо стучал чайной ложкой по столу.

— Попробуем всё устроить вместе, как семья, идёт?

Светофор сразу заулыбался широко и весело.

— Идёт.

* * *

Сказать, что было трудно — ничего не сказать. Наркологическая клиника вовсе не курорт, как ни крути. Время тут словно застыло, закисло в четырёх стенах, и воздух стал тяжёлым и плотным, вязким, как кисель. Призраки прошлого — все его неудачные попытки привести свою жизнь в порядок, зацепиться за что-то в туманном море реальности, терзали и днём, и ночью.

Брат с отцом приезжали, мамка привозила пирожки и книжки. И это хоть немного помогало скрасить ожидание, отвлечься. Мамка со Сказкой решали вопросы с опекой, а отец пообещал с работой помочь. Светофор не любил загадывать наперёд, но в этот раз действительно надеялся, что всё получится.

Как-то незаметно пришла зима. В тот вечер Светофор торчал у окна и пялился во двор. Тихо падал снег, укрывая мёрзлую землю, скамейки и дорожки. Белый лист — ещё один шанс, хотелось бы верить, что в этот раз удача повернётся к нему лицом.

Звонок дочки застал врасплох: Светофор аж вздрогнул, когда в тишине телефон заиграл знакомой мелодией.

— Привет, солнце, — сказал он, попытавшись изобразить бодрый тон.

— Привет, папа. Я хотела тебя навестить, но дядя Джим сказал, что в больницу детей не пускают, — печально протараторила Гретта.

Светофор выдохнул. Благо, Бродяга сообразил, что сказать. Конечно, Гретте здесь не место.

— Рад тебя слышать.

— Тебе лучше? А помнишь, как мы с тобой делали гирлянды? Давай в этом году тоже сделаем! — оживлённо прощебетала она, и тут же голос её взволнованно дрогнул. — Тебя ведь отпустят на Рождество?

Светофор заулыбался, конечно, он помнил.

— Не знаю, но мне бы этого хотелось. А если и нет, то мы всё равно можем сделать гирлянды. Зима ещё вся впереди, — ободрил он дочку. — И мне, правда, уже лучше. А у тебя-то как дела? — спросил он, прижав ладонь к холодному стеклу.

Гретта слегка замялась и тихонько вздохнула.

— Неплохо, у меня по всем предметам высокие баллы. Мне дали роль в рождественской пьесе: буду играть миссис Крэтчит⁽¹⁾. Было бы здорово, если бы ты смог прийти, — жалобно протянула она. — Но ты лучше выздоравливай поскорее.

— Да, спасибо. Но это ведь не последний спектакль, я ещё посмотрю, как ты играешь, — заверил Светофор. — А как дела дома?

— Ты не беспокойся, всё нормально, — поспешно ответила Гретта. — Я потом позвоню ещё, мне надо идти. Пока.

Светофор не стал допытывать, однако сообразил, что мистер и миссис Д не в восторге от того, что Гретта хочет к нему переехать. А она, видно, его расстраивать не стала. Добрая у него дочка и умная. И чего только этим старым снобам надо?

* * *

До суда дело так и не дошло. Джонсы отступили без боя. Может, и сами устали за эти годы? Невозможно всю жизнь держать человека рядом, если он сам этого не хочет. Элли пыталась следовать их правилам и в итоге у неё просто сорвало крышу. Но Гретта — нет, дочке достался его бунтарский нрав, и её они не смогли сломать.

Рождество Светофор, конечно, пропустил, но они устроили свой праздник дома. И, наверное, впервые за долгие годы он вспомнил, что у него есть семья. Не только обиды и ссоры, а что-то по-настоящему тёплое. Сказка помогла прибраться в летнем доме и вместе с Греттой они обустроили ей комнату. Разгородили большую и получился уютный закуток с письменным столом, кроватью-чердаком и комодом, заклеенным разными смешными стикерами.

В школу Гретта ездила на автобусе. Светофор устроился в автосервис. И вроде как жить стали неплохо. Дочка много помогала с готовкой, уборкой, и всему они учились вместе помаленьку. Случались и плохие дни, но, кажется, справлялись они сносно. К тому же, мамка часто приезжала и помогала с бытовухой. Два года пролетели как один миг. Но однажды летом случилось кое-что стрёмное.

С бухлом Светофор завязал, держался, а со всякими другими веществами и подавно. Однако есть вещи, неподвластные воле. Они вернулись из отпуска, с рок-феста в Уэльсе. Светофор ещё в поезде чувствовал себя больным и уставшим. Хотел отправить Гретту к предкам, но не успел. Тени, дождавшись своего скорбного часа, шагнули к нему. Они всегда рядом, прячутся по углам, и никогда не знаешь, когда наступит тьма. Шум в ушах заглушал звуки реального мира. Гретта весело шагала вприпрыжку по пыльной дороге.

Голоса всё громче шептали в уши, и Светофор остановился, бросил рюкзак в траву и опустился на обочину. Яркий солнечный день померк, отдалился, будто реальность укрыло толстым мутным стеклом. Светофор вцепился руками в траву, пытаясь сохранить эти тонкие нити реальности ещё хотя бы пару минут, окликнул дочку. Та сбила шаг и обернулась. Замерла, недоумённо приоткрыв рот, а в больших глазах скользнула тень страха.

— Папа? — она вмиг подскочила и стиснула его руку. — Тебе плохо? Что мне делать?

Светофор помотал головой.

— Всё нормально, иди домой. Я потом, позже, приду, — с усилием проговорил он.

Гретта растерянно кусала губы.

— Я могу вызвать врача.

— Не надо. Это пройдёт, просто иди домой. Я сам… сам разберусь.

Отчаяние в глазах дочки и упрямо сведённые тёмные брови на её остроугольном лице — последнее что врезалось в память. А дальше радиоволны унесли его в другую реальность. Туда, где спецагент разведки под позывным «3-17» должен отправиться на очередное тайное правительственное задание.

* * *

Очухался он на большом гостевом диване в летнем доме. В их с Греттой доме. Бродяга, уткнувшись в ноут, сидел в кресле и поднял голову, когда он заворочался.

— Привет.

Светофор состроил унылую гримасу.

— Гретта со Сказкой на кухне пирог готовят.

— Да, хорошо.

На пару секунд повисло молчание.

— Я всё испортил, да?

Бродяга отложил ноут, сочувственно поджал губы.

— Никто не виноват в том, что болен. Просто нужно было давно рассказать Гретте, — брат приблизился и сел рядом с ним.

— Ха, ну да, пусть она знает, что у неё отец псих, — резко выдохнул Светофор, и слова болезненным эхом отразились в голове.

— Нет, пусть она знает, как себя вести в подобных ситуациях, — терпеливо поправил Бродяга.

Светофор виновато вздохнул и покачал головой.

— Теперь она меня боится?

— Она за тебя переживала и вообще очень помогла. Не знаю за каким хреном тебя понесло в доки, но Гретта за тобой следила и мне позвонила, сказала, куда ехать.

— Точно, корабли я помню, — отстранённо отозвался Светофор.

— Всё хорошо, но мне пришлось ей объяснить, что с тобой случилось.

Светофор не успел ничего обдумать — Гретта примчалась из кухни и принесла с собой аромат сладкой выпечки, корицы и яблок, с разбегу бухнулась на диван между ними.

— Привет, пап. Тебе уже лучше?

Бродяга погладил её по голове и деликатно ушёл в сторону.

— Помогу Сказке.

Светофор сжал узкую ладошку дочери в своей.

— Лучшем, чем было. Я тебя напугал?

— Ну… сначала да, но я рада, что теперь всё хорошо. И дядя Джим мне всё рассказал про то, что с тобой случилось в детстве. Мне так жаль! Ты лучше всех, правда! И мне всё равно, что бабушка с дедушкой говорят: они тебя совсем не знают.

Светофор заулыбался: золото у него дочка, и прижал её к себе.

— Если ты плохо себя чувствуешь, то я могу завтра сама еду для гостей приготовить и прибраться. Или мы не пойдём на озеро? Это ничего, всё лето ещё впереди.

— Нет, гости будут, но ты мне лучше помоги завтра.

На том и порешили. И вечер провели хорошо: развернули театр теней в большой комнате и на широкой простыне заиграли чёрно-белые сказки. Малыш Джон глядел с интересом и хохотал, и Светофора это воодушевило.

Бродяга со Сказкой остались на ночь. Решили, что завтра все вместе пойдут на озеро, если погода выдастся подходящая.

Погода вышла как по заказу: солнечно и тепло, но не слишком жарко. Орк с женой приехал, и они устроили пикник на озере. В мяч играли, а Гретта с малышом Джоном строили песочную крепость. Она мелькала в своём пёстром лёгком платье, как сказочная птица то тут, то там. И Сказке умудрялась помогать и с двоюродным братцем возиться и мяч гонять. Плескалась в воде и вместе с дядей разводила костёр. Везде и всюду звенел её серебристый смех. А Светофор валялся на солнышке и наблюдал. Выждав момент, подозвал дочку к себе. Она брякнулась рядом на песок и заулыбалась, откинув мокрые косы.

— Ты просила помочь тебе ник придумать для тусовки, — напомнил Светофор.

Дочка оживлённо кивнула, и он схватил её за бока и пощекотал.

— Птица. Нравится тебе? Яркая, светлая…

Гретта захохотала и уткнулась мокрым лбом в его плечо.

— Нравится, пап, в самый раз! — с восторгом одобрила она и вскинула вверх большие пальцы.

— Вот и славно, значит, так тому и быть.

Когда солнце село, отправились домой и устроили маленький семейный концерт. Бродяга на гитаре, как обычно. Светофор всё же собрал денег и подарил брату новую — лучше прежней. Гретта — на скрипке, а он на губной гармошке. Зрители подпевали и хлопали, и Светофор дурашливо раскланялся в конце, увлёк за собой дочку и брата. А что, вышло вроде неплохо, можно и традицию такую завести. Он даже ухмыльнулся, представив: «Сегодня играют Бродяга, Светофор и Птица». Ох, надо предкам показать, вот будет восторг. И встало всё на свои места, словно наконец удалось сойти на нужной станции поезда и очутиться там, где должен быть.

1) Персонаж повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь»

Вернуться к тексту