Сказки Шута и Короля. Игра первая (Заколдованная Страна) (джен)

Глубоко Горшок не провалился. Пролетел чуть больше пары метров вниз и с громким стуком грохнулся на грязную, трухлявую крышку гроба.

— Твою мать, — заключил он. Даже ведь заорать не успел, так стремительно всё произошло.

А друзья уже заглядывали в могилу, опустившись на колени, и тянули к Мише руки:

— Ничего себе, ты ногами топаешь! Давай, хватайся, надо выбираться.

Но Михаил упрямо скрестил предплечья на груди, а от каждого его движения хлипкая крышка под ним жалобно скрипела и трескалась.

— Нет, — ответил он. — Несите сюда все бабки, что есть. И где вы их только взяли?!

Друзья переглянулись.

— Так тут и нашли, — ответил Андрей.

— Мешок на тропинке валялся, — добавил Александр.

«Это точно какая-то подстава, — решил Михаил, и задумался: — Только в чём конкретно-то подстава? Золото этим двоим подарить? Всех бы так подставляли...»

— Сюда несите всё! — повторил он. — Покойнику отдавать. Сами же так захотели!

Два силуэта у края могилы исчезли. Послышался звон монет — это парни сгребали золото обратно в мешок, и этот звук переплетался с их тихими голосами. Миша прислушался.

— Он не понял, что случилось, — это говорил Князь, — не осознал.

— Ну и зачем ему это осознание? — раздражённо спросил Ренегат. — Пусть живёт, как живёт.

— Ну ты сам подумай! — повысил голос Андрей. Саша на него шикнул и он снова заговорил тише: — Он же сказал, что бродит тут всё это время. Он не понимает, почему он здесь! По-любому домой хочет, а попасть туда не может. Ты прикинь, как ему тяжело с этим тут жить? С ума сойти можно от непонимания этого...

— Он думает, что это сон. Пусть и дальше так думает, — уверенно произнёс Александр. — Узнать, что сон этот... вечный... Никому не захочется, я уверен. Не смогли мы его там уберечь, давай здесь защитить попробуем... Хотя бы его психику...

Кровь застучала в висках Михаила так, что этот грохот заглушил и звон монет, и голоса друзей, и скрип гробовых досок. Перед глазами поплыло, а к горлу подскочил комок. Отчаянно захотелось блевать.

Вот оно. Осознание. То, чего он боялся всё это время, от чего бежал и прятался, настигло его так легко и просто — через тихую, хоть и эмоциональную, беседу товарищей.

Миша подтянул ноги к груди, обхватил их руками и уткнулся лицом в колени, крепко зажмурившись и сжав челюсти, чтобы не закричать.

Он понятия не имел, что лучше на самом деле: жить здесь без твёрдой уверенности в том, что случилось, и уговаривать себя, что это всё что угодно, но только не смерть, бесцельно бродить по этому миру, глубоко в душе надеясь, что каким-нибудь образом он всё-таки окажется дома, или знать наверняка, что остался здесь навсегда, знать, почему попал сюда, знать... И так же бесцельно бродить по этому миру. Без всякой надежды.

Миша был уверен только в одном: сейчас ему снова хотелось хотя бы ненадолго задвинуть это осознание подальше, отсрочить, уговорить себя, что это его личная, такая прикольная игра разума. Ещё хотелось срочно вырубиться хоть прям здесь, на трухлявой крышке чужого гроба, чтоб не думать об этом. Но кровь всё лупила в виски, голова всё кружилась, а мозги всё работали, прокручивали страшные слова: «Сон этот... Вечный. Вечный сон. Вечный...»

* * *

Подперев кулаком подбородок, Король глядел на скрюченную фигурку панка из другого мира, валявшуюся в заброшенной могиле, и размышлял.

Кто же знал, что человеку, на протяжении сорока лет прожигавшему жизнь, эта жизнь окажется так дорога? Готовый признать даже своё сумасшествие, но только не смерть, он теперь сидит и рвёт свою душу. Одинокий, потерянный, как брошенный на произвол судьбы ребёнок.

Что теперь будет? Поменяет ли Михаил свою систему действий в этой Стране? Продолжит ли двигаться вперёд, хоть и запутанными, одному ему понятными путями? Станет ли и дальше бороться, противостоять событиям, нарушать, установленные здесь, правила? Или сдастся и подчинится воле правителя? А если опустит руки? Может, даже найдёт способ отправиться в небытие? Панк ведь был уверен, что именно это будет ждать его после смерти.

Монарх понимал, что не хочет это проверять. Не хочет получить ответы на свои вопросы. А ведь получить их так просто: нужно всего-то немного подождать. Сидеть у стола, смотреть на карту игры, наблюдать за Михаилом, ни в коем случае не вмешиваясь, и вскоре всё станет ясно.

Вздохнув, он поднялся, перешагнул через Шута, сидевшего у трона, и его длинная красная мантия накрыла лилипута с головой, заструившись вслед за правителем, что спокойным, уверенным шагом пересекал зал, направляясь к широкому шкафу с резными дверцами и золотым замкóм, занимавшему всю ширину одной из стен помещения.

Отворив дверцы, Король рассеянно мазнул взглядом по полкам с разнокалиберными колбами, пробирками и бутылями, и, выбрав одну, небольшую, со светящейся голубым светом жидкостью внутри, повернулся к Шуту.

— За мной, — приказал он, и, небрежно бросив колбу в руки лилипута, направился к выходу из дворца.

* * *

Ночь стояла тёплая, но Миху колотило, как в лихорадке. В зарослях травы надрывались сверчки, и он изо всех сил пытался сконцентрироваться на этом звуке, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей и хоть как-то успокоиться.

Совсем рядом зашуршали сухие ветки и Михаил поднял голову. У края могилы вновь возникли силуэты друзей.

— Со... — голос сорвался и, прочистив горло, он громко, излишне громко и в какой-то степени даже весело, спросил: — Собрали? Замечательно! Давайте сюда!

Парень поднялся и потянулся к мешку. Гробовые доски задрожали под его весом, заскрипели и, наконец, проломились под ногами.

— Блять... — прокомментировал Миша, мельком взглянув на дыру в крышке, в которой показались пястные кости, и вновь протянул руки к мешку.

Что-то коснулось лодыжки. Прикосновение было лёгким, почти незаметным, как если щекотнëт трава или заденет насекомое. Миша на автомате дёрнул ногой, и в тот момент, когда понял, что никакая трава не может касаться его под штаниной, да ещё и в какой-то могиле, ощутил как щиколотку сжали ледяные твёрдые пальцы. Друзья, увидев, что происходит в яме, инстинктивно отскочили назад, да так синхронно, что фигуристки позавидовали бы, но через секунду их головы вновь показались на фоне звёздного неба.

— Миха! Что за хуйня у тебя тут живёт?! — закричал Ренегат, пытаясь дотянуться до Горшка.

— А я при чём? — проорал в ответ Миша, стараясь вырваться из цепкой хватки мертвеца. — Я, что ли, на кладбище тусуюсь каждый день?

Он вцепился в протянутые руки товарищей и упёрся свободной ногой в землистую стену могилы.

— Вот же урод! Сильный! — запыхтел Андрей. — Впился намертво!

А гробовые доски всё громче трещали, разрушаясь. Мертвец выбирался на волю, выламывая старую крышку.

— Да чё тебе надо-то, жмур?! — оглянулся на него Миша.

Увидав, как на него таращится пустыми глазницами зубоскалый череп, он, скорее всего с перепугу, резко дёрнул ногой и, наконец, освободился из железной хватки костлявых пальцев.

Держась за руки Андрея и Саши, Миха активно заработал ногами и сухая земля из-под ботинок полетела в скелет, который, гремя костями, медленно, но верно выбирался из гроба.

Наконец, парни, вытянув друга, опрокинулись навзничь. Горшок упал на поросшую густой травой могилу, расположенную рядом, и, не успев даже отдышаться, вскочил на ноги.

— Довели меня, проклятые! — прорычал мертвяк, выглядывая из ямы, и погрозил кулаком. — Ей-богу, довели!

— Назад иди! — замахал на него руками Миша, прогоняя. — Домой, иди до-мой!

Но стоило скелету произнести строчку из песни, Князь и Ренегат поняли, где находятся. Они, не сговариваясь, одновременно схватили мешок с золотом, скинули его в могилу и, толкая друг друга локтями, бросились бежать. Миша даже невольно попятился, когда они понеслись прямо на него. Парни, прихватив его за плечи, потащили было за собой, но ему удалось вырваться и развернуться в одно с ними направление.

— Охуенно вы золото поделили, пацаны,— забубнил Миха, сшибая на пути кресты и веночки. — Теперь от жмура по бурелому бегать!

Друзья молчали. Миша обернулся и, не приметив раскидистого куста, на полном ходу влетел прямо в него, дико обдирая кожу на руках.

Только что он слышал тяжёлые шаги Ренегата и лёгкую поступь Князя, и резко, в одно мгновение, оказался один. Впрочем, не совсем один — где-то средь могил бродил взбудораженный мертвец, грозно гремя костями.

Скрывшись за густыми ветками кустарника, Миша присел на траву и закурил.

Опасность миновала и теперь он снова невольно обдумывал тот подслушанный разговор друзей.

«То есть, вот это и есть смерть? Вот это?» — Он медленно, пытаясь осознать положение, в котором оказался, осмотрел, куда хватало взгляда, старое кладбище, непонятно почему расположенное в лесу.

Почему-то стало так горько на душе, обидно. Он ведь никогда не верил в рай, ад, реинкарнацию. Есть смерть, а за ней — никакого продолжения. Ты просто исчезаешь и всё.

Так какого же чёрта он сейчас сидит совсем один под кустом и смотрит на могильные памятники, вместо того чтобы наслаждаться полным отсутствием самого себя?

Вдруг почему-то вспомнились остальные его приключения в этом мире. И тени странных существ, и смешной гоблин по имени Грымр, похотливая блондинка из таверны, симпатичная черноволосая незнакомка у пруда, сонная Тварь, красивая рыжая ведьма, маленький забавный человечек на мосту... События вперемешку закружились в сознании, перекрывая друг друга.

Михаил затянулся сигаретой и хохотнул, выдыхая дым. Вроде и мрачно это всё, стрёмно. А почему-то смешно. Да и места тут какие живописные: изумрудная пушистая трава, кристально чистая вода в реке, деревья, укутанные мягким мхом. За чередой странных событий Миха не нашёл времени вдоволь полюбоваться такой красотой.

Даже вид этого лесного погоста не окунал в тоску и безнадёгу.

«Красивый, полуразрушенный мрак, — обозначил Михаил, и вздохнул: — Идти надо. Не знаю, зачем, но, наверное, надо...»

Стоило парню лишь высунуться из кустарника, как кто-то вдруг вцепился в его плечо, вытаскивая из зарослей.

— Блять, иди нахер! Не трогал я твои монеты! — скороговоркой прокричал Миша, замахнулся и со всей дури, не глядя, врезал предположительно покойнику в челюсть. Только после того, как жертва повалилась на землю, Миха посмотрел на того, кому залепил по морде, а бедолага катался по земле, матеря его на чём свет стоит.

— Андрó! — обрадовался Горшок и помог другу встать на ноги. — Куда ты пропадал-то? Ну ты извини, да? Я не нарочно… — а потом он взглянул куда-то мимо и провозгласил: — Ну ты только посмотри, а вот и распиздяи пожаловали.

Это было адресовано Королю, как будто плывущему над могилками, и Шуту, при виде Миши начавшему кривляться.

— Припёрлись-таки, — и снова поглядев на Андрея, так вовремя вернувшегося на кладбище, Миха произнёс: — Ты, главное, ничему тут не удивляйся, а то этот хуеплёт с бубенчиками…

— Стихоплёт, — поправил кривляка-лилипут.

— Да, — кивнул Миша, — я ж и говорю, хуеплёт…

— Стихо…

— Я щас тебе бубенчики оторву, если не заткнёшься! — вспылил панк, обдав плута своим уже ставшим коронным взглядом — исподлобья, как волчара, и так, чтоб поагрессивнее да пострашнее.

Даже Князь окинул друга задумчивым взором и поразился тому, что Шут больше не рискнул перечить.

— Хех, — хмыкнул Андрей, — ты и тут умудряешься держать марку.

— Вот дурачьё, — вздохнув, отозвался правитель Страны. — Ты, уважаемый Андрей, как, в общем-то, и Александр, который уже отбыл обратно, тут находишься только потому, что слишком много думал перед сном о…

Но Миша оборвал Короля:

— Я, знаешь, только что всё понял. Я сошёл с ума! — сообщил он со странной, нервной улыбкой, переводя взгляд с монарха на Андрея. — Ты, Шут этот твой... Князь, Лось... да вся эта страна ваша дебильная — один большой, здоровый глюк, понимаешь, да? И знаешь, что это значит? — Тут Миша истерично хохотнул, — что я здесь могу всё что угодно делать. Рожу тебе набить могу, даже убить! И ничего мне за это не будет! Потому что ты — галлюцинация!

Король с жалостью поглядел на панка и, бесстрашно сделав шаг навстречу, спокойно, размеренно заговорил:

— Решил заставить себя принимать смерть за безумие. Понимаю, Горшок, понимаю, — с каким-то наигранным сочувствием покивал он, и это привычное прозвище из уст монарха резануло Михаила по ушам, немного отрезвляя. — Это очень удобно. Но, когда ты снова возьмёшь передышку между своими встречами с жителями нашей Страны, когда твой друг оставит тебя, проснувшись в своём мире... Ты опять сядешь и станешь думать о том, что с тобой случилось на самом деле. И твоя душа вновь будет страдать.

Михаил смотрел прямо в глаза правителя, и изо всех сил пытался скрыть в своём взгляде истинные эмоции: страх и ужас.

Такой открытый и свободный, он очень не любил показывать другим всю глубину своей души, свои затаëнные чувства. Страх — это слабость. Никто не должен видеть его слабость.

Миша всё глядел в синие глаза Короля и пытался найти, за что зацепиться в произнесëнном им монологе. Нашёл.

— Следишь за мной, значит, наблюдаешь постоянно... — хмыкнул он. — А не ваших ли рук дело все эти приколы, а? Эти лесники-«серийники», мёртвые бабы, дебилы разбойники, старухи, прикидывающиеся симпатичными рыжими тётками, духи-людоеды и… грудастая блондинка? — Миха, тут же улыбнувшись, поправился: — К последнему пункту претензий нет… Так вот, не вы ли, гады разодетые, развлекаетесь там… где вы там постоянно сидите? Может, мне вам приветы начинать передавать после каждой ночи ужасов?

— Блондинка? — удивился Князев.

— Не суть, — отмахнулся раздражённый Михаил.

В ответ отозвался Шут:

— Мишу не туда несёт,

Снова злится, обормот…

— А придурок с бубенцами,

Как приложится яйцáми

Резко о мою ступню

В кожаном ботинке,

Прекратит плести хуйню

Языком уж шибко длинным… — не остался в долгу Горшок. — Экспромт!

Андрей разразился громким смехом на весь лес, и даже Король прикрыл рот ладонью, впервые заметив на всегда таком хитром лице Шута полное недоумение.

— Понятно тут всё, — спокойно сказал Князь и пробормотал другу на ухо: — Ты только не ори на них… они и так того… Я сразу подумал, что знакомое тут что-то проскакивает, а как скелет заговорил, точно всё ясно стало. Мы, Миха, в своих же песнях сейчас, ну как ты сам не догадался?… Ой, смотри, этот идиот в колпаке что-то на могилу выливает…

— Э! Ты что там творишь? — тут же повернулся к Шуту Миша. — Что ты вылил? Что это?

— Приятного вечера, — улыбнулся Король, уходя, — я постараюсь больше не давать тебе скучать в одиночестве, мой дорогой друг.

Шут отправился за правителем вприпрыжку.

* * *

Туман стелился по лесу, оплетая шершавые стволы деревьев, будто стремясь задушить их, чтобы они больше никогда не поднимали такой шум на ветру. Природа к ночи и правда затихла и вокруг стоял полный покой.

Миша с Андреем тоже молчали, пытаясь насладиться таким спокойствием, которого оба давненько не видали: одного затянул водоворот приключений в сказочной стране, другой продолжал строить сольную карьеру в своём мире. Но молчание это было напряжённым.

У Миши, вроде, и было желание расспросить приятеля, как там дела дома, да и надо бы, наверное, узнать, что конкретно с ним произошло, из-за чего он оказался здесь... Но тогда пришлось бы вслух признать, что он продолжает жизнь после физической смерти, а об этом и думать не хотелось, не то что говорить.

Андрей тоже молчал, не зная, о чём начать разговор. Спросить, как дела? И без того известно как. Начать рассказывать, что творится дома? А как это преподнести, если Миха не осознаёт произошедшего?

Горшок сидел на мягком мху под сосной и медленно, с наслаждением, курил, а Князь зевал, удивляясь тому, что ему хочется спать в собственном сне.

Так и не двинувшись с места, в какой-то момент оба парня задремали. Как бы там ни было, ночь способствовала спокойному времяпрепровождению в лесу, так что сопели ребята будь здоров.

Что-то пощекотало Мишу по носу, и тот, поёрзав, пробубнил:

— Иди нахрен, я сплю.

Но прикосновение повторилось, и Михаилу понадобилось всего несколько секунд, прежде чем он осознал, что спит в лесу, а значит, и щекотать его может… хоть… хоть сам чёрт! От этих мыслей Миха вдруг резко встрепенулся, заранее матерясь, как бы заочно отпугивая незваного гостя…

«Пф-ф, гостя? — подумалось Мише. — А я что, в своих владениях, что ли?».

И наконец парень распахнул глаза. Слева сопел Андрюха, и Миша облегчённо выдохнул, подумав, что смерть во сне для Князева, походу, может обернуться реальным сердечным приступом…

Пара глаз, всего одна пара горящих во тьме глаз, и Миша заревел мощным баритоном, так мило и забавно шепелявя, что любая девчонка, окажись рядом, расплылась бы от умиления:

— Ты что за… ты кто… что за тварь?! Я ж тебя сейчас на фарш пущу! Андрюха, твою мать! Проснись ты!

И краем своего выпученного карего ока Горшок приметил, что Князь понемногу исчезает, а потому заорал пуще прежнего:

— Не-не-не! Андро, блять! Ты не туда просыпайся, а сюда! Эй! — и лихо отодвинувшись от «нечто», парень шарахнул другу локтем в живот, от чего тот мигом подорвался и выпрямился.

— Что? Миха, что? — нервно спросил Князев и тут же сам всё понял, увидев высокую тёмную фигуру, которую уже можно было более или менее разглядеть в свете Луны, показавшейся из-за облака. — Вот же ж… а ты кто, дружище?

— Дружище?! — вылупился на Андрея Миша, но не успел добавить что-то ещё, потому как высокая фигура в длинном плаще двинулась прямо на него.

— Ты, — прохрипело это чудо с синеватым лицом, кусок щеки которого подозрительно свисал над подбородком, открывая парням необычный вид обнаженной скулы. — Помоги.

— Я смотрю, красноречием ты обделён, бедолага, — умудрился пошутить Миха, поднимаясь на ноги.

— Помоги, — прорычал человек, от которого разило мертвечиной.

Миша уже как-то даже привык к этому «аромату», потому смело шагнул к зомбяку и спросил:

— И что это тебе понадобилось? Чем помочь-то?

— Они бегут… — и покойник в плаще указал пальцем куда-то позади себя. — Бегите… бегите…

И сам прежде парней шаркающими движениями подался вперед, причём «убегал» он со скоростью улитки. Та, вероятно, и то быстрее дала бы старт.

— И как успехи? — поинтересовался Михаил, спокойно поравнявшись с незнакомцем.

— Не мешай ему, — прокомментировал Андрей, идя по правую руку от покойника, — видишь, он торопится, аж волосы назад.

И оба парня, переглянувшись, загоготали.

— Ты кто вообще такой и откуда будешь? — посмеиваясь, продолжил спрашивать Миша.

— Артист, — коротко отрезал разлагающийся мужик.

— А-а-а, — протянул Князь, — я понял. Мёртвый Анархист! Миха! Ты таким его представлял?!

— Да ты чего? — гаркнул Михаил, стараясь хоть частями вспомнить текст песни, чтобы примерно предполагать, что за финал этого приключения может их ждать. — Как я его таким мог представить? Это ж… это ж пиздец… Я на сцене всегда сам был этим анархистом! И плащ кожаный у меня был, я точно помню... Эй, мужик, — обратился он к «спринтеру» в плаще, — это тебя из-за профессии твоей преследуют, так, что ли?

Парням даже немного жалко стало этого недотёпу, а тот в ответ на реплику Миши ткнул ему под нос смердящий «фак» и поплёлся дальше.

А за спиной всё громче раздавался топот и у Михаила похолодело внутри от того, что нарисовало его воображение.

«На кладбище разлил он волшебный эликсир...» — морщась от боли в висках, вдруг вспомнил Горшок.

— Шут пролил волшебный эликсир на могилу, значит... — забормотал Миша и уставился на Князя. Он понятия не имел, что конкретно это значит, но решил, что явно ничего хорошего: — Ой, бля-я-я… Андро, погнали! И этого недопанка прихватим с собой!

Как уже говорилось, Анархист бегал, мягко говоря, не очень хорошо, но старался он изо всех сил — даже пытался вдыхать носом, а выдыхать ртом, при этом ему даже не нужно было разжимать губы — смердящий воздух выходил через дыру в щеке.

Подгоняемые необъяснимым страхом, парни забежали вперёд и остановились подождать этого убогого «марафонца».

— М-да-а, — протянул Князев. — Готовься, Миха, с этим красавцем мы точно от них далеко не уйдём.

— А от кого мы бежим-то? — вдруг спросил Горшок. — Чё я так перессал? Может, нам и бежать не надо?

Андрей посмотрел на друга с сочувствием, удивлением и сожалением одновременно:

— Как же так... — проговорил он. — Я ведь для тебя текст к этой песне писал. Ты её любил... Совсем ничего не помнишь? Почему?

Мише почему-то стало совестно: текст для него — а он его забыл.

Он опустил взгляд и буркнул:

— Король, гад, мне память перекрыл. Не всю, конечно! — он снова посмотрел на расстроенного друга. — У меня будто плёнка на глазах, когда что-то из прошлого вспоминаю, и сразу башка болеть начинает — сил нет! Куски событий вырываю и все они какие-то неясные, понимаешь, да? Мутно всё... Но постоянно всякие строки всплывают в голове, вот, к примеру, одна девчонка возле пруда... Ой, бля! — Михаил увидел, что за Анархистом бежит целая толпа. — Потом расскажу! Андро, помоги мне этого придурка вперёд протащить, пропадёт же, идиот!

Князь и Горшок схватили недотёпу под руки, приподняли над землёй и резво понесли прочь с кладбища.

— Я помню, что старый маг пролил эликсир на могилу этого бегуна, ты мне напомни, что потом было! — попросил Миша.

Княже принялся рассказывать ему о чём песня, стараясь не сбить дыхание на бегу.

— ...И вот они бегут за своим предводителем... Но им на самом деле являешься ты, понимаешь? Так было задумано и ты так этому радо...

Миха резко остановился и Андрей, пробежав чуть вперёд, растянулся на земле вместе с Анархистом.

— Андро, ты придурок, — заявил Михаил. — Нахера мы от них бежим?!

— Ну они же, типа, зомби! — крикнул Князев, поднимаясь и начиная нетерпеливо топтаться на месте — очень хотелось бежать дальше, но и Горшка оставлять на съедение мертвякам было никак нельзя — это ведь он во сне, а Михе ещё тут жить! По крайней мере, Андрею очень хотелось, чтобы так и было.

А Миша спокойно прикурил очередную сигарету и улыбнулся:

— Ты определись, они простые жмуры или мозгожрущие?

— Не, мозги они не ели, — качнул головой Князь.

— Они ж из наших, ну, из панков? — уточнил Горшок.

— Ну да... — Андрей перестал топтаться и задумался, — и что с того? — наконец спросил он.

— Тогда — спокуха! — рассмеялся приятель, оглядываясь назад, туда, откуда всё более отчётливо слышался топот ног и громоподобные крики: «Хой!» — Попрём вместе с ними! А ты... — посмотрел он на Анархиста, так и валяющегося под ногами, бездумно пялясь в небо, — снимай плащ! Теперь... Теперь Мёртвым Анархистом буду я! Снова!

* * *

Шут не стал разглагольствовать, он лишь хитро улыбнулся и почти пропел: «Победа за мною, ваше величество, я её уже чую».

А Король и без него понимал, что спор проигран, однако всё ещё тешил себя надеждой.

— Вам двадцатка сверху! Итого уже триста! — не удержался-таки от похвальбы лилипут.

Правитель так же безмолвно взмахнул рукой, как бы призывая Шута к спокойствию, и уставился на фигурку Михаила, что быстро двигалась на пару с приятелем в толпе покойников в совершенно противоположном направлении от указанного клубком пути. А с ними «за компанию» бежал и Анархист. Правда не совсем бежал, но не суть, главное, что ни Михаил, ни Андрей не испугались очередного испытания и нового знакомства. Это вгоняло Короля в тихую, но дикую ярость, и одновременно необъяснимо радовало где-то глубоко внутри. Радовало, что Михаил не страдает больше от осознания собственной смерти, а продолжает движение по Стране, снова одному ему известным путём.

Но всё же правитель пребывал в недоумении из-за такого нестандартного мышления Миши. Не на это он рассчитывал, увы, не на это.