Заветное желание Гарри (джен)

― Привет… ты вчера так быстро убежал после уроков, ― сразу заговаривает Рон, когда Гарри на следующий день садится рядом с ним, чтобы позавтракать. ― Я подумал, было бы неплохо собраться в нашей гостиной и поиграть в шахматы…

― Было бы здорово, ― говорит Гарри, глядя в его веснушчатое лицо и стараясь не думать, отпустит ли его Снейп.

― Мальчики, не болтайте, а ешьте ― скоро начнутся занятия, ― слышит Гарри уже знакомый девичий голос. Это Гермиона, та самая девочка с пушистыми волосами, с которой он познакомился с ней еще вчера и приятно удивился, что она просто обожает книги. Сегодня она сидит не рядом с ним, а напротив. Кажется, им есть о чем поговорить, хотя он не читал всех тех ее любимых магических учебников, но ничего не мешает ему приступить к ним уже сегодня. Правда, Гермиона обожает командовать, но это мелочи. Главное, Гарри не чувствует себя изгоем, что удивительно, ведь все к этому шло ― маги, маглы…

Очень интересно посмотреть на гостиную Гриффиндора, а еще ― заглянуть в общую спальню... Он бы там жил, если бы не Снейп.

― Кстати… ― Рон снова заминается. Он выглядит неуверенным и даже слегка нелюдимым, отчего Гарри невольно задумывается: может, ему тоже сложно заводить друзей? Его многочисленные братья не в счет; они все старше и, кажется, не слишком его уважают.

― Я вот хотел спросить, ― продолжает Рон. ― Тебе вообще как, нормально живется с опекуном? Очень уж у него грозный вид. ― Он отклоняется, чтобы посмотреть на преподавательский стол, и тут же весь передергивается.

― Рон! ― возмущенно восклицает Гермиона. ― Тебе не стыдно?

― А что такого? Будто и спросить ничего нельзя, ― недовольно косится на нее тот.

― Да все нормально, ― пожимает плечами Гарри.

Наверное, ему не стоит говорить, что Снейп только выглядит грозным, а на деле все совсем не так. Гарри раньше думал, что профессор ― из тех, кто ничего не боится, но кто сам внушает ужас. Однако, когда познакомился с ним поближе, стал думать иначе.

Снейп эти три дня вел себя так, будто за каждым углом их подстерегала опасность. Весь день после похода по магазинам он бубнил, что Дамблдор сумасшедший и неизвестно что замышляет. А вчера после провала с Распределяющей Шляпой продолжил эту же тему, потом плавно перешел на Гарри и рассказал ему все, что он думает о его гриффиндорских мозгах, и чтобы тот не выпячивался на уроках, вел себя поскромнее и вообще ― слился с толпой.

Насчет Дамблдора Гарри мысленно соглашался: старик чего-то явно недоговаривал и эти его подозрительные изучающие взгляды ему совсем не нравились. Но вот насчет себя ― это была очередная несправедливость.

Да, Снейп заботится о нем, как умеет, и даже не жалуется. Почти. Просто Гарри ему не нравится как человек, вот и все. И, кажется, ему совсем не хочется, чтобы Гарри стал отличником в магической школе.

― Все равно он мне кажется слишком строгим, ― гнет свое Рон, прерывая его размышления. ― Вот сегодня он будет проводить у нас технику рисования. ― Он берет со стола расписание и подносит к глазам. ― Не знал, что в Хогвартсе мы будем не только колдовать, но и рисовать. Интересно, как это связано с магией?

― Ты, Рон, многого не знаешь, это факт, ― пристально смотрит на него Гермиона, опираясь о стол. ― Если бы ты читал книги, ты бы знал, что рисование благотворно влияет на мозговую деятельность…

И тут она начинает читать целую лекцию о пользе рисования. Гарри какое-то время ее слушает, а потом переключается на свое. Он рассеянно просматривает расписание уроков, и перед его глазами появляется совсем другой список, который появился еще вчера днем и теперь лежит в его комнате на столе.

Все начиналось вполне безобидно. Просто Гарри, получив палочку и другие крутые вещи, спокойно прожив со Снейпом целых два дня в одних апартаментах, по глупости подумал, что профессор вполне заботливый, и что с ним можно было бы подружиться. Но тот быстро спустил его с небес на землю. А все потому, что Гарри вчера утром задал невинный вопрос о том, почему он не забыл Дамблдора, когда попал сюда? Ведь все маглы его забывают ― если верить его словам. А потом он вслух задумался, правда ли, что желания исполняются в четверг? Снейп на это ответов не знал и все тер свои бедные виски. Гарри бы замолчать, но он на свою беду спросил: кто такая Эйлин? Уж это профессор точно знал. Но вместо адекватного ответа тот взорвался: «Хватит, Поттер! Что ж вы такой надоедливый, и это только несколько дней под одной крышей! От вашего голоса у меня просто голоса раскалывается!»

Это было жутко несправедливо, ведь у Снейпа мигрень, и Гарри тут не при чем. Он только попытался возразить, как Снейп его перебил. Он сказал, что напишет список правил, согласно которым Гарри может его дергать. Именно так и сказал ― дергать. Тут же нашел пергамент в ящике стола, достал из кармана шариковую ручку и начал царапать свои правила. Написал двадцать пунктов, которые запрещали Гарри обращаться к Снейпу в любое время, когда ему в голову взбредет, и всего лишь два, которые разрешали ― тоже в любое время.

Из всего Гарри запомнил, что он не должен задавать глупых вопросов и что в целом его просьбы не имеют никакого значения, если речь не идет о смертельной опасности. Два «разрешающих» пункта гласили:

1. Угроза для здоровья.

2. Угроза для жизни.

Вопросы наподобие «кто такая Эйлин» в эти два пункта явно не входили.

И сейчас Гарри под монотонный бубнеж Гермионы усиленно пытается понять, не случится ли с ним припадка, то бишь, угрозы для жизни, если он не сходит поиграть с Роном в шахматы после уроков.

― Уф, я наелся, ― потягивается Рон, бесцеремонно перебивая Гермиону, которая все еще пытается ему что-то втолковать. ― Ну что, идем?

Гарри кивает, все еще решая в голове непосильную задачу.

― Ты точно в порядке? ― Вдруг хмурится Рон, обеспокоенно глядя на него. ― Слушай… я понимаю, если не можешь чего-то сказать… но ты уверен, что мы ничем не можем помочь?

― Нет… просто есть список вещей, которые я должен выучить наизусть, чтобы не попадать в неприятности, ― сухо говорит Гарри и проскальзывает вперед сквозь толпу студентов.

У дверей его неожиданно встречает Снейп. Как он там оказался раньше него ― непонятно.

― Поттер, у вас все в порядке? ― негромко спрашивает он.

Гарри вздыхает. Да что они все, сговорились?

― Извините, мне нужно идти, ― произносит он вместо ответа. ― Я не должен опаздывать и привлекать к себе внимание, верно?

Это немного наглость, но Гарри раздражен до краев. Может, Снейп до вечера забудет его слова. Хотелось бы надеяться.

Вместо того чтобы примкнуть к своей группе и найти нужный кабинет, Гарри идет в уборную, чтобы освежить руки и лицо. Только сейчас он осознает, что не съел за столом ни крошки.

Из большого овального зеркала над умывальником на него смотрит бледное лицо с темными кругами под огромными зелеными глазами. Да-а… Кажется, он вчера перенервничал не на шутку в первый день своей учебы, и это отразилось на его внешности. Недаром Рон все к нему присматривался и пытался выведать, в чем дело.

Еще этот дурацкий список… Что будет, если Гарри забудется и ошибется хоть в одном из пунктов, обратившись к Снейпу по неважной причине?

Может, профессор тогда настолько выйдет из себя, что забудет о своем личном правиле не бить студентов?

Гарри мотает головой, будто отгоняя назойливую муху. А его мысли такие и есть: неприятно жужжат и лезут без спроса. Все, что ему сейчас нужно ― прийти вовремя на трансфигурацию, которую ведет профессор МакГонагалл.

Эта высокая сдержанная женщина со строгим лицом и добрыми глазами ему сразу понравилась, когда он увидел ее еще в первый день, как сюда попал. На уроке ожидания оправдываются: профессор настолько интересно рассказывает тему, что час пролетает, как пять минут. Это отнюдь не нудная алгебра в пансионе.

На всех занятиях Гарри так увлечен, что забывает дышать. Удивительно: сверхъестественный мир существует. Все это время он был совсем рядом, за тонкой незримой оболочкой, которую не пробить даже самому мощному магическому оружию ― если верить Дамблдору. Тем не менее, Гарри уже здесь по странному стечению обстоятельств. Но рано или поздно он вернется в свой пансион, когда отыщет среди магических закоулков Мариуса…

Гарри охватывает легкая паника: он вспомнил о друге только после третьего урока. Он поклялся найти его, а значит, не должен забывать о нем ни на миг. Так вышло, что на пару часов его унесло в далекие дали ― в счастливые мечты об изучении разных магических наук, о новых знакомствах, о будущем… а ведь он здесь не навсегда. Это не его дом. Что ж, нужно внимательнее следить за своими мыслями. Больше такого не повторится.

* * *

В кабинете техники рисования царит похожая атмосфера, что и в родном пансионе. На столах разложены листы бумаги, грифельные карандаши и тюбики с красками в специальных углублениях. Если учитывать, что раньше в Хогвартсе не было этого предмета, то перестройка кабинета могла бы занять месяцы… если не использовать магию, с помощью которой все возникает мгновенно. Гарри хорошо помнит, как Дамблдор создал его комнату из ничего.

Первокурсники перешептываются и с любопытством поглядывают на дверь. Снейп опаздывает. Гарри нервничает с каждой секундой все больше и больше: как пройдет его первый урок среди волшебников? Не заподозрит ли кто, что профессор прибыл не просто из другой страны, а из другого мира? Враждебного мира…

Когда Гарри почти убеждается, что Снейп не придет, потому что боится иметь дело с таким количеством маленьких шумных магов, дверь резко открывается, да так, что стукается о стену. На пороге стоит внушительная темная фигура. Снейп быстро идет по классу, а полы его мантии эффектно вздымаются. Гарри невольно любуется им, а в сердце появляется что-то вроде… гордости? Все же Снейп умеет не ударить в грязь лицом, когда хочет.

— Глупое махание волшебными палочками к технике рисования не имеет никакого отношения, потому попрошу вас спрятать их и не доставать до конца урока, ― с моста в карьер начинает Снейп, и Гарри просто открывает рот от восхищения: ну дает! ― Я не думаю, что кто-то из вас в состоянии оценить красоту каждой краски, которые, смешиваясь, создают удивительные сочетания, околдовывая разум, порабощая чувства и создавая новые смыслы. Я могу научить вас, как своими руками нарисовать известность, разлить по холсту триумф, закрасить яркими красками саму смерть. Но при одном условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки.

Снейп говорит неторопливо, своим самым противным вкрадчивым голосом с ехидцей, а все внимают, затаив дыхание. Гарри хватает пергамент и в восторге записывает его речь ― это же просто шедевр! Но не успевает он накарябать и несколько строчек, как по его парте раздается сильный хлопок.

Гарри непонимающе поднимает голову. Перед ним стоит Снейп. Его ладонь лежит на столе, а сам он смотрит очень даже неприязненно.

― То, что я ваш опекун, ― шипит Снейп, наклонившись к нему и буравя взглядом, ― не дает вам никакого права заниматься посторонними делами на моем уроке. Или вы считаете себя настолько знаменитым и важным, что вас не касается вопрос дисциплины?

Гарри проглатывает обиду. Наученный горьким опытом, он молчит, вместо того, чтобы сказать правду или вообще хоть что-то в свою защиту. Правда Снейпу не нужна. Ему куда больше по душе хихиканье слизеринцев ― вон он как снисходительно улыбается в их сторону. А им видимо нравится их декан ― такой же противный, как и они сами. Как хорошо, что Гарри не с ними ― ему нравятся его новые друзья, да и вообще все дружелюбные гриффиндорцы. Вон Гермиона совсем не смеется, а Рон сочувственно смотрит на него. Стоп… друзья? Нет, с этим он погорячился. Не стоит называть друзьями малознакомых людей. Насчет них он так же может ошибиться, как и насчет Снейпа, который вчера и позавчера вел себя сносно, а сегодня принялся за старое.

Гарри больше не слушает профессора, когда тот рассказывает вводную тему ― он погружен в свои мысли и приходит в себя, когда Гермиона легонько толкает его под локоть: пора браться за карандаш и краски. Сегодня свободная тема ― кто бы сомневался. Снейп хочет всласть поизмываться над корявыми работами, а не кропотливо учить, как выводить ровные штрихи и линии ― первое ему больше по душе.

Что бы такое нарисовать? Гарри, недолго думая, принимается легкими штрихами набрасывать форму феникса. Очень скоро перед ним появляется красивая ярко-красная птица, которая не сгорает, а взмывает в небо. Гарри откладывает кисточку и любуется сочными красками. Наверное, он устал, потому что линии перед глазами оживают: начинают двигаться, и сама птица будто шевелит крыльями. А еще у феникса колышется оперение, сам он вылезает из бумаги, как из заточения, становясь объемным и… вполне живым.

Восторженные возгласы приводят его в чувство. Гарри видит себя окруженным одногруппниками.

― Это невероятно… ― шепчет Невилл. ― Как у тебя так получилось?

― Гарри, это просто супер, поздравляю! ― Гермиона хлопает в ладоши. ― А у меня ожил только хвостик яблока, ― грустно добавляет она.

― Скажешь тоже, ― хмуро смотрит на нее Рон. ― У меня едва линии задвигались, а потом все заглохло. Дохлый номер, не выйдет из меня художника… а ты, Гарри, молодец!

― Что это еще такое? ― грозный возглас вынуждает всех броситься врассыпную по своим местам. И он пугает феникса, который почему-то вышел маленьким, не в свой размер ― Гарри про себя окрестил его мини-фениксом. Птица нервно дергает крылышками, расправляет их и взлетает ― плавно и красиво, под восхищенный гул студентов.

У Гарри сердце пропускает удар, потому что Снейп провожает мини-феникса очень недобрым взглядом.

― Кажется, я просил сделать ориентировочный эскиз, Поттер, ― медленно проговаривает Снейп, продолжая наблюдать за мини-фениксом, который улетел от греха подальше и примостился на одном из высоких шкафов. ― Я не просил использовать краски. Но вам, конечно, захотелось выделиться, что неудивительно.

Разве нельзя было брать краски? Гарри все прослушал. Он чувствует, как загораются щеки ― под цвет оперения феникса.

― Если вы думаете, что заслуживаете высокий балл за показушность, то вы ошибаетесь, ― продолжает Снейп, а Гарри чувствует, как сердце проваливается куда-то ниже, чем пол, и он сам будто падает в глубокую яму. ― Ничего профессионального в своей работе вы не продемонстрировали. У вашей птицы слишком короткие крылья, несоразмерно телу ― это раз…

― Но она же взлетела! ― перебивает Гарри, чувствуя в груди пожар, который сожжет его дотла, если он смолчит еще хоть секунду.

У Снейпа гневно загораются глаза, но он словно давит эту вспышку, сжав губы в тонкую нить.

― Просто удивительно, как она смогла подняться в воздух, ― насмешливым тоном произносит он. ― Но надолго ли? Жаль будет видеть, как это волшебное создание падает и разбивается вдребезги. И в этом будет только ваша вина… Да, кстати, десять баллов с Гриффиндора, Поттер, за то, что посмели меня перебить.

Снейп демонстративно отворачивается, показывая всем своим видом, что говорить с каким-то Поттером ― выше его достоинства. Урок окончен, все начинают расходиться. Один только Гарри сидит на месте.

― Эй, ты идешь? ― хлопает его по плечу Рон, отчего Гарри подскакивает и машинально выставляет руки, защищаясь.

― Я останусь, ― хмуро говорит он, ругая себя за глупую реакцию ― теперь Рон точно заподозрит неладное, а ему уже заранее дурно от всяких расспросов. ― Мне нужно поговорить с… ― Он кивает в сторону профессора, который деловито наводит порядок у себя на столе.

― Не понимаю, чего он на тебя взъелся, ― шепчет Рон, опасливо поглядывая в сторону Снейпа. ― Феникс ― просто улет! Я смотрю, эта техника рисования покруче трансфигурации… Ты знаешь, что превращать предметы в животных начинают только на шестом курсе? Да и то не у всех получается. А ты…

― Хватит, Рон, ― перебивает его Гарри. И так тошно, а тут еще этот рыжий приятель бередит душу.

― Не, ну это странно, ― упорно продолжает Рон. ― Ты же круто рисуешь, к тому же картинка сразу ожила! Снейп должен был поставить тебе «выше ожидаемого»… Ты с ним поссорился, что ли?

― Мне на него плевать, ― говорит Гарри и бьет ногой соседний стул. ― И вообще, шел бы ты куда подальше…

― Ладно… извини, ― бормочет Рон. В его взгляде проскальзывает растерянность. Он пожимает плечами и уходит, а Гарри до боли стискивает кулаки.

Не нужны ему друзья. Никто не нужен. И этот Снейп паршивый ― тоже… Только бы вернуть Мариуса. Он здесь надолго не задержится, потому… какой смысл к кому-то привязываться? Все рано или поздно превратится в пшик.

Гарри уже привязался один раз. Ничем хорошим это не закончилось.

― Поттер, что вы сидите? ― Снейп брезгливо смотрит в его сторону. ― Хотите, чтобы я лично вас выпроводил?

Гарри медленно встает. Самое время убраться от греха подальше, но вместо того, чтобы взять вещи и направиться к выходу, он идет прямо к профессору.

― Вы как-то сказали, что моя птица никогда не взлетит… вы ошибались, ― говорит он, шумно сглатывая ― в горле мгновенно пересыхает от собственной смелости. Или глупости.

― Что вы от меня хотите, Поттер? ― Снейп продолжает переставлять предметы на столе. ― Чтобы я признал очевидный факт? Кажется, в этом нет нужды…

― Чтобы вы поставили мне оценку, которую я заслуживаю. ― Гарри всего колотит, но он не может остановиться. Или не хочет. ― И чтобы признали, что моя работа достойная… лучшая из всех.

― О да, ― протягивает Снейп опасно елейным голосом. ― Признать, что ваша работа ― лучшая среди тех, кто никогда не рисовал или не занимался этим профессионально… То же самое, как взять волшебника, переместить в наш мир, предложить сделать чудо, попросить маглов повторить за ним… и оценить по достоинству.

― Я был лучшим и среди профессионалов, если уж на то пошло! ― Гарри сжимает кулаки. ― Просто вы… вы почему-то не хотели этого признавать.

Он никогда бы не решился сказать это Снейпу… но в нем что-то сломалось окончательно, и ему вдруг стало все равно, что ему за это сделают.

Снейп оборачивается. Его лицо становится белым, даже иссиня-белым, как у привидения, что выглядит устрашающе. А может, все дело в освещении или в воображении Гарри, которое разыгралось не на шутку.

― Если вы так считаете, то могли бы нарисовать не кривую птицу непонятной породы с разными крыльями, а то, что действительно могло бы меня впечатлить, ― шипит он, зло сверкая глазами.

― Я это делал! ― Гарри даже топает ногой. ― Все три месяца! Но вы упорно не хотели замечать… не сказали мне ни одного доброго слова! Что я вам сделал? Вы меня даже не знали, чтобы…

― Не ваше дело, Поттер! ― срывается Снейп на крик, но тут же в его глазах мелькает что-то похожее на сожаление, которое тут же исчезает. ― Идите отсюда, ― просит он уже спокойнее. ― Так будет лучше для всех.

― И уйду! ― Гарри сжимает кулаки. ― А еще лучше ― прямо сейчас перенесу вещи в общую спальню. Потому что непонятно, зачем мне с вами жить, если вы меня ненавидите…

― Вы будете жить там, где вас поселили. ― Снейп свирепо раздувает ноздри, а его трясущиеся пальцы тщетно пытаются расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. ― И не потому, что я сильно этого хочу, а потому, что несу ответственность…

― Да плевать мне на вашу ответственность! ― кричит Гарри, не помня себя. ― Вы ― отвратительный опекун, вы не справляетесь, ясно? Я не хочу с вами иметь никаких дел…

― Вы забываетесь, Поттер. ― Снейп бледнеет, хотя ― куда еще больше. ― Не вам решать...

― Я понял. ― Гарри тяжело дышит, будто пробежал стометровку на дикой скорости. ― Я вам нужен только потому, что у меня есть магический дар, а у вас… вы… можете меня использовать. Вы меня оставили… только из-за этого, да. Я вас тоже ненавижу. Еще больше, чем вы меня.

Не в силах здесь оставаться ни секунды, Гарри разворачивается и уходит, стараясь держаться прямо и не потерять достоинство.

* * *

Гарри выходит на улицу и с размаху садится на ступеньки, ведущие к парадным дверям школы. Он не хочет никуда идти ― из него словно выпили все силы. И этот величественный замок, и горные пейзажи вокруг, озеро вдали, и разноцветные осенние деревья, обрамляющие горизонт, совсем его не радуют.

Просто на днях ему показалось, что Снейп стал немного лучше к нему относиться. Но, увы, ― показалось.

Может, не стоило ему все это говорить. Снейп сделал то, что делал всегда ― обругал его за корявый, по его мнению, рисунок. Но ведь это не касалось опекунства напрямую. Есть опекуны и похуже, например, те, которые ничего не покупают, заставляют голодать, делать кучу тяжелой домашней работы без отдыха, бьют за малейший проступок… Снейп такого не делал. Пока еще. Но и не факт, что начнет. Возможно, в память о Мариусе он терпимо обращался с Гарри дома, но на уроке решил оторваться как следует…

Как бы там ни было, Снейп лучше, чем Дурсли. Намного лучше.

Из-за этих мыслей у Гарри скребет на душе, будто он сказал что-то, чего не следовало. Перед глазами у него стоит растерянное лицо профессора, его расширенные глаза, будто тот был слишком шокирован услышанным. И насчет магического дара… Гарри уже не уверен в том, что это правда. Что Снейп его использует в корыстных целях.

Что ж, остается надеяться, что профессор теперь не захочет терпеть его в апартаментах и отправит в общую гриффиндорскую комнату, оставаясь при этом опекуном по документам. Да, пусть так и будет. Гарри совсем не готов с ним объясняться, а уж тем более ― жить под одной крышей.

Вдруг его кто-то пинает сзади так, что он едва удерживается, чтобы не скатиться вниз по ступенькам. Гарри падает на колени, но тут же вскакивает. Позади широко ухмыляется Драко Малфой ― тот самый нахальный блондин со Слизерина, с которым у Гарри была стычка в туалете. В руке у него метла с красивой отполированной рукояткой ― явно не для уборки, магический артефакт. Рядом с ним ― два бугая с тупыми лицами. Глядя на них, Гарри невольно вспоминает заплывшее жиром лицо Дадли, и ему резко становится дурно.

Не может быть, чтобы ситуация повторилась… Но это даже не пансион, где строго следят за порядком, а непонятная магическая школа с непонятными правилами, которые можно легко нарушать ― взять хотя бы директора, который пошел против закона и позволил маглам жить при школе. Может здесь так же в порядке вещей, чтобы тебя били и унижали? Как бы там ни было, Гарри машинально лезет за палочкой. Хотя… как она его защитит, если он от силы выучил парочку заклинаний на уроке трансфигурации? Просто смешно.

― Что, Поттер, облажался? ― неприятно посмеивается Малфой. ― Это я сейчас тебя еще слабенько вздул… за неучтивость. Надо бы посильнее, да только не хочется с деканом связываться. ― Он презрительно оглядывает Гарри. ― Хотя, кажется, он тебя не жалует.

Гарри пытается пройти, чтобы вернуться в школу ―там безопаснее, ― но Малфой преграждает дорогу с гадкой улыбочкой.

― Не так скоро, я еще не договорил. ― Он растягивает слова, копируя Снейпа. ― Вообще странный у тебя опекун, ― продолжает он, явно чего-то добиваясь, но Гарри пока не может понять ― чего именно. ― Что-то не похож на опекуна от слова совсем… правда Крэбб? ― Он грубо толкает одного из своих неповоротливых туповатых друзей и тот подобострастно кивает. ― И ты не похож на дурмстранговских студентов… ― Драко переводит взгляд на Гарри. ― Они покрепче будут, не такие дохляки. Там физическая подготовка даже в детских садах на первом месте ― мне отец рассказывал. Так что… ― Он задумчиво кривится. ― Что-то здесь нечисто.

― Жаль, что я не оправдал твоих ожиданий, Малфой, ― спокойно и вежливо говорит Гарри. Он знает: с психами по-другому нельзя.

― О, мне кажется, очень даже оправдал, ― говорит Драко, и Гарри совсем не нравится его взгляд. ― Ты же никогда пользовался пером, правда? Я видел, как ты его держал ― как пятилетка, который только учится писать… Знаешь, ― он подходит вплотную, ― я выведаю, откуда ты на самом деле. Я же не глупенький наивненький Дамблдоришка, которому можно любую лапшу навешать…

― Если ты не заметил, я владею магией намного лучше тебя, ― говорит Гарри, вспоминая о мини-фениксе. Сейчас во что бы то ни стало надо увести Драко от опасной темы ― это блондин не так прост и может стать серьезной угрозой, если начнет вдруг докапываться до правды.

― А, ты о той недоделанной птичке? ― смеется Драко, и его друзья подхватывают, но как-то неестественно ― слишком тупые, чтобы понять суть разговора. ― Да, я слышал и видел, как профессор Снейп оценил ее по достоинству… А что насчет твоих полетов, пожалуй, тоже крылья коротки?

―Ты о чем? ― немного теряется Гарри.

― О, я так и знал. ― Драко от восторга даже хлопает в ладоши. ― Ты хоть знаешь, для чего это? ― Он вертит в руках свою новенькую сияющую метлу с явной гордостью в глазах. ― Ну это вряд ли…

― Дай сюда, ― у Гарри внутри все закипает. Все, чего он хочет ― проучить Малфоя, который унижает его без причины. Ведь Гарри ему ничего не сделал.

― Да ну, хочешь сказать, что взлетишь? ― иронично смотрит Малфой. ― Смотри, грохнешься, свернешь шею ― я за это не отвечаю…

― Взлечу, ― твердо говорит Гарри и отбирает у него метлу. Драко приподнимает брови, но тут же складывает руки на груди с надменным видом.

― Сейчас я посмотрю, как ты будешь на нее садиться, ― проговаривает он. ― Сразу все станет понятно… хотя и так ясно, что ты тупее магла.

Гарри смотрит на метлу, и перед глазами все плывет. Он уже жалеет, что в это ввязался. Чего стоило перетерпеть, развернуться и уйти ― Малфой не будет же торчать здесь вечно. Но нет, полез в то, что действительно не ему не по силам. Гарри на мгновение закрывает глаза, и вдруг вспоминает картинки из одной книги сказок, где были изображены дети, летящие на метлах. Их позы, с какой стороны древко, а с какой ― прутья…

Гарри мысленно благодарит книгу и свою цепкую память. Придав себе уверенный вид, насколько может, он довольно сносно садится на метлу, отталкивается ногами от земли, и ― о чудо ― он взлетает!

Такого ощущения свободы он не испытывал никогда. Гарри охватывает эйфория: это все по-настоящему, не во сне! Ветер свистит в ушах, треплет волосы, раздувает одежду… Гарри летит. Летит и смеется. Он, оказывается, умеет управлять метлой ― это так просто, будто это у него в крови. Сделав крутой вираж, он не сдерживает счастливый возглас. Так бы и провел всю жизнь в воздухе, зачем ему возвращаться?

Но тут метла почему-то дергается и кренится в сторону, будто сломалась или из нее вылилась вся магия ― как бензин. Гарри паникует, пытается ее выпрямить, но тщетно. Он с горем пополам разворачивается и снижается, но когда до земли остается всего несколько метров, метла окончательно сходит с ума и сбрасывает его из «седла». Гарри, перевернувшись несколько раз в воздухе, падает на траву, и в его руке что-то громко хрустит.

«Это только моя вина», ― проскальзывает в его сознании, после чего его окутывает тьма.