Узы крови (джен)

Утро первого ноября скупо цедилось сквозь витражи гриффиндорской башни, роняя на холодные камни пола осколки серого, безжизненного света. Дождь за окном не просто шумел — он исступленно барабанил по стеклу, словно пытаясь пробиться внутрь, вторя глухому стуку в висках Гарри. Он проснулся первым, если пробуждение в свинцовой тяжести, пропитавшей каждую клетку тела, можно было назвать пробуждением. Кости ломились, словно после падения с огромной высоты, а голова гудела отголосками вчерашнего хаоса — рева толпы, слепящего пламени Кубка и ледяного ужаса, сковавшего его имя.

Он лежал, не смея пошевелиться, ощущая чужое тепло рядом — слишком близко, вынужденно близко. Рука Джайны все еще покоилась в его руке, пальцы сплетены с ночи, когда изможденные до предела, они забылись тревожным сном. Их связь — проклятие, ставшее их тюрьмой — пульсировала под кожей тугой, холодной волной. Уже не острая боль разлуки, нет. Нечто худшее — вязкая, сосущая пустота, предчувствие не бури, а медленного угасания.

Гарри осторожно повернул голову. Джайна спала, но ее сон не был отдыхом. Белые, как лунный свет, пряди разметались по подушке, но лицо оставалось напряженным, брови сведены, словно и во сне она продолжала сражаться с невидимым врагом. Дыхание было прерывистым, и у самого уголка ее губ Гарри заметил тонкую, уже засохшую струйку крови — след вчерашнего приступа, когда Кубок выплюнул их имена, а связь взбесилась от внезапного магического резонанса. Она снова истекала кровью из-за него? Или из-за них обоих?

Комната вокруг дышала привычным гриффиндорским беспорядком, но Гарри видел его словно сквозь мутное стекло. Стопка книг Гермионы на столе казалась серой грудой, перья Рона под стулом — бесформенными кляксами, мантия Фреда на спинке кресла — темным силуэтом. Даже Почти Безголовый Ник, паривший у окна и напевавший что-то заунывное о рыцарях и драконах, казался полупрозрачным призраком призрака. Его голос дрожал, сливаясь с воем ветра. Пустота… она забирала цвета, звуки, тепло.

Гарри медленно, миллиметр за миллиметром, попытался высвободить руку. Связь натянулась тугой леской, готовой впиться в плоть, и глаза Джайны распахнулись. Синие, пронзительные, как осколки льда из ее мира — и в них мгновенно вспыхнула боевая готовность. Она села рывком, сжимая край одеяла костяшками пальцев, ее взгляд обшарил комнату — не сонно, а оценивающе, выискивая угрозу. Это была Джайна Праудмур, Архимаг Кирин-Тора, ветеран войн, привыкшая просыпаться в осажденных крепостях, а не в школьной спальне рядом с мальчишкой.

— Ты как? — голос Гарри прозвучал хрипло, чужеродно в утренней тишине.

Она коротко кивнула, но губы сжались в упрямую линию. Ее рука невольно скользнула к груди, туда, где под туникой скрывались шрамы от ритуала Сумеречного Молота — невидимые глазу, но вечно жгущие ее память.

— Пока дышу, — бросила она холодно, но без прежней язвительности. Скорее, констатация факта. — Но это ненадолго. Ты чувствуешь?

Гарри нахмурился, пытаясь сосредоточиться на ощущениях, которые связь транслировала от нее — и на том, что происходило внутри него самого. Это была не только ее застарелая боль и свежая усталость. Это была и его собственная пустота, расширяющаяся, как чернильное пятно на пергаменте. Словно часть его души выцветала, оставляя серое, безэмоциональное ничто. Он сглотнул, чувствуя сухость во рту.

— Да, — прошептал он. — Будто… воздуха меньше становится. Или меня самого.

Джайна резко встала. Шаги твердые, несмотря на едва заметную дрожь в руках — наследие пыток или эффект проклятия? Она подошла к окну, рывком отдернув тяжелую штору. Дождь хлестал по стеклу, превращая вид на Черное озеро и Запретный лес в размытую акварель серого и черного.

— Это проклятье, — сказала она глухо, но в голосе звенела сталь закаленного в битвах клинка. — Оно не просто держит нас на поводке в два метра. Оно пожирает нас. Медленно. Я видела подобное в Азероте — магия, порожденная Бездной, волей Древних Богов… она питается волей, эмоциями, самой сутью души, пока не останется одна выжженная оболочка. Но это… — она замолчала, глядя на бушующую воду. — Здесь что-то другое. Что-то личное.

Гарри поднялся, потер лоб — шрам не горел, но тупо ныл, словно резонируя с их общей ношей. Он сделал шаг к ней, остановившись на границе дозволенного, чувствуя, как невидимая цепь натянулась, грозя болью.

— Личное? — переспросил он. — Думаешь, это не просто контроль? Как у тех… культистов?

Она обернулась. Взгляд острый, изучающий, как у стратега, просчитывающего ходы противника.

— Культ использовал Узы Крови, чтобы ломать и подчинять. Семья, дружба, любовь — они брали самое светлое и превращали в орудие пытки, в цепи рабства. Меня хотели сломать через… — Она резко оборвала фразу, пальцы непроизвольно сжались в кулак. Гарри ощутил волну ее боли — не физической, а острой, как свежая рана от предательства, от воспоминаний о Тераморе, об Артасе. — Но ты не жрец культа. Ты не инструмент тьмы. Твоя… суть, твоя магия — она другая. И это ломает само проклятье. Оно не знает, что с нами делать.

Гарри моргнул, пытаясь осмыслить. Он не понимал всей глубины ее слов об Азероте, но интуитивно чувствовал — она права. Их связь была искажена с самого начала. Она была неправильной. И от этого — еще более опасной.

— Тогда почему оно нас убивает? — голос Гарри дрогнул от подступившего страха и всепоглощающей усталости.

Джайна шагнула к нему, сокращая дистанцию до минимума. На мгновение их связь вспыхнула странным, болезненным теплом, которое тут же угасло, оставив сосущий холод. Ее рука замерла в воздухе, в дюйме от его плеча — жест поддержки, который она не могла себе позволить.

— Потому что оно не выносит нас такими, какие мы есть, — сказала она тихо, почти шепотом. — Оно было создано для ненависти, страха, подчинения. Для тьмы. А мы… — Она снова осеклась, отвернувшись к окну. Гарри почувствовал через связь ее смятение, словно она хотела сказать «А мы даем ему надежду? Свет? Борьбу?», но не посмела.

Дверь со скрипом отворилась, прерывая напряженную тишину. На пороге стоял Рон, растрепанный, с красными от недосыпа глазами. За ним маячила Гермиона, сжимавшая в руках толстый фолиант с обтрепанной обложкой — наверняка очередное исследование по древней магии. Замыкали процессию близнецы Уизли, чьи обычные ухмылки выглядели натянутыми и тревожными.

— Ну и шуму вы вчера наделали, — выдохнул Рон, входя в комнату и опасливо косясь на Джайну. — Половина Гриффиндора уверена, что вы как-то подкупили Кубок, вторая — что вас прокляли на смерть и вы скоро развоплотитесь прямо на завтраке.

Гермиона подошла ближе, ее взгляд был серьезным и обеспокоенным.

— Это не просто слухи, Гарри, Джайна, — сказала она тихо, но твердо. — Я всю ночь читала о магических контрактах и артефактах уровня Кубка Огня. Сам Кубок вас связал как команду, это верно. Но та реакция… та боль, кровь… Это не от него. Это ваше проклятье. Оно среагировало на магию Кубка. Усилилось. Оно древнее. И гораздо опаснее, чем мы думали.

Джайна резко повернулась к ней. В ее осанке снова появилась жесткость командира.

— Ты абсолютно права, Грейнджер, — голос Джайны стал деловым, отсекающим все лишнее. — Это не магия вашего мира. Я подозреваю след Древних Богов или чего-то столь же темного из Азерота. И да, оно хочет нас сломать. Уничтожить. Но я не позволю. — Она перевела взгляд на Гарри, и в ее глазах на мгновение сверкнула не ледяная ярость, а яростная, отчаянная решимость. — Мы не позволим.

* * *

Большой зал гудел, как растревоженный осиный рой. Когда Гарри и Джайна вошли, спускаясь по лестнице, шепотки не стихли, а наоборот, усилились, перекатываясь от стола к столу подобно змеям. Сотни глаз впились в них: любопытные, враждебные, испуганные, злорадные. Столы ломились от яств — золотистые тыквенные оладьи, горки поджаренного бекона, дымящаяся овсянка с корицей, кувшины с соком и какао, — но запахи еды, обычно дразнящие и уютные, сегодня казались Гарри пресными, почти несуществующими. Пустота внутри него поглощала и это.

Ученики Шармбатона за столом Когтеврана открыто перешептывались, бросая косые взгляды на Джайну — ее неестественно белые волосы и гордая осанка резко выделяли ее из толпы. Дурмстранговцы, сидевшие с мрачными слизеринцами, угрюмо молчали, но их тяжелые взгляды буравили спины. Только Виктор Крам, сидевший рядом с Каркаровым, едва заметно кивнул Гарри — не знак одобрения, а скорее мрачное признание общего бремени нежеланных чемпионов.

Гарри и Джайна сели за гриффиндорский стол рядом с друзьями. Их движения были до жути синхронны — вынужденная хореография проклятия. Сели одновременно, потянулись за кубками одновременно. Связь пульсировала ровным, изматывающим холодом. Гарри попытался налить себе тыквенного сока, но пальцы дрогнули, не слушаясь, и золотистая жидкость плеснула на скатерть. Рон нахмурился, но промолчал, только подвинул ему тарелку с тостами.

— Пялятся так, будто мы прокаженные, — буркнул он наконец, запихнув в рот кусок бекона. — Малфой уже распустил слух, что вы с Джайной не только подкупили Кубок, но и использовали какую-то темную магию, чтобы он выбрал вас двоих. Мол, у Праудмур тут свои темные делишки.

Гермиона сердито зыркнула на Рона. Ее книга — «Древние Магические Контракты и Их Опасности» — лежала раскрытой на коленях.

— Это не смешно, Рон! — прошипела она. — Кто-то обошел защиту Дамблдора! Это не просто слухи — это реальная угроза! Если кто-то смог так повлиять на Кубок, он сможет и… навредить чемпионам.

Джайна, сидевшая напротив, механически отломила кусочек тоста, но к губам не поднесла. Ее взгляд был прикован к учительскому столу. Дамблдор беседовал с МакГонагалл, его лицо было непроницаемо. Снейп сверлил их взглядом со своей обычной неприязнью. А Грюм… Грозный Глаз Грюм, хромая, медленно обходил зал, его магический глаз бешено вращался, сканируя студентов, задерживаясь то на одном, то на другом. Он остановился недалеко от их стола, и его глаз впился в Джайну.

Она сжала вилку так, что побелели костяшки. Ее голос прорезал гул зала, холодный и острый:

— Грейнджер права. Это не случайность и не шутка. И я не намерена сидеть сложа руки, пока это проклятье высасывает из нас жизнь, а неизвестный враг готовит следующий ход. — Она резко повернулась к Гарри, ее глаза сузились в две синие щелочки. — Нам нужно к Кубку. Немедленно. Я должна его осмотреть.

Гарри моргнул. Связь донесла ее стальную решимость, смешанную с холодной яростью. Он кивнул, хотя внутри все сжалось от дурного предчувствия.

— Думаешь, найдешь там… следы? Той магии, из твоего мира?

— Не знаю, — отрезала она тоном генерала, отдающего приказ. — Но Кубок — мощный артефакт. Если кто-то вмешался в его работу, чтобы вписать наши имена, он оставил отпечаток. Руны, резонанс, остаточная энергия… Я работала с порталами, проклятиями Бездны, артефактами Титанов. Я отличу чужеродное вмешательство, особенно если оно резонирует с нашей связью.

Фред, сидевший рядом, присвистнул.

— А ты смелая, Ледяная Королева, — протянул он с кривой усмешкой. — Только Дамблдор вас вчера чуть не испепелил взглядом. Не думаю, что он подпустит вас к Кубку ближе чем на милю. Он теперь как дракон над сокровищем.

Джордж кивнул, подбрасывая в руке яблоко.

— Точно. Разве что… мы могли бы устроить диверсию. У нас как раз есть новая партия Навозных Бомб. Представь лицо Малфоя, если весь Слизеринский стол завоняет тухлой капустой…

На лице Джайны промелькнуло что-то похожее на одобрение — ледяное, но все же.

— Держите свои бомбы наготове, — сухо бросила она. — Но к Дамблдору я пойду сама. Сейчас же.

Она встала. Гарри поднялся следом, как ее тень. Связь натянулась струной. Рон подавился тостом.

— Стой! Ты серьезно? Прямо сейчас? К Дамблдору? После всего?!

Гермиона вскочила, сжимая свою книгу.

— Джайна, это очень рискованно! Он может отказать! Или… заподозрить что-то не то!

— Пусть подозревает, — ледяным тоном отрезала Джайна. Она уже двинулась к учительскому столу, не оборачиваясь. — Я не его ученица, которой можно указать на дверь. Я Архимаг Кирин-Тора, волею случая оказавшаяся в этом мире и связанная с его «избранным». Если он хочет понять, что происходит, он выслушает того, кто знает, с чем мы столкнулись.

Гарри пошел за ней, чувствуя на спине сотни прожигающих взглядов. Их синхронные шаги гулко отдавались в наступившей тишине. Малфой за слизеринским столом громко фыркнул и сказал что-то ядовитое своим прихлебателям, Крэббу и Гойлу:

— Смотрите, Поттер и его Белая Ведьма побежали ябедничать директору! Как трогательно! Наверное, боятся, что их дисквалифицируют за мошенничество!

Джайна даже не повернула головы, но ее пальцы сжались так, что Гарри почувствовал через связь волну ледяной ярости, с трудом сдерживаемой. Не обращай внимания, мысленно передал он, чувствуя, как связь вибрирует от ее усилий сохранить контроль. Она едва заметно кивнула.

У учительского стола Дамблдор поднял на них взгляд поверх очков-половинок. Его синие глаза смотрели спокойно, но внимательно. Профессор МакГонагалл поджала губы, ее лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Грюм, стоявший неподалеку, развернулся к ним, его деревянная нога глухо стукнула по полу, а магический глаз завращался еще быстрее, фокусируясь на Джайне.

— Профессор Дамблдор, — голос Джайны звучал ровно, но в нем была несокрушимая твердость. — Мне необходимо немедленно осмотреть Кубок Огня. Есть вероятность, что я смогу обнаружить следы магического вмешательства, которое привело к выбору наших имен. Это не просьба ученицы. Это требование мага, столкнувшегося с последствиями этого вмешательства и понимающего природу подобных манипуляций.

Зал замер. Даже отдаленный гул стих. Дамблдор медленно отложил ложку. Его пальцы привычно пробежались по длинной бороде.

— Мисс Праудмур, — начал он мягко, но с ноткой стали в голосе, — Кубок — артефакт огромной силы и древности. Его нельзя тревожить без крайней необходимости. Что именно вы надеетесь найти?

— Отпечаток, — без колебаний ответила Джайна. — Резонанс. Ту магию, что связала нас с Гарри, проклятье Уз Крови — оно не из вашего мира. Если тот, кто вмешался в работу Кубка, использовал схожую по природе силу, или если само вмешательство вызвало резонанс с нашим проклятьем — я это почувствую. Я имела дело с магией Древних Богов и порождениями Бездны. Это не детские шалости с Конфундусом. Это оружие. И оно уже убивает нас. Медленно, но верно.

Гарри почувствовал, как ее слова эхом отозвались в его собственной растущей пустоте. Он шагнул вперед, вставая рядом с ней, их плечи почти соприкасались.

— Она права, сэр, — его голос был тише, но не менее твердым. — Я чувствую это. С каждым часом… что-то уходит. Словно краски блекнут, звуки глохнут. Если мы не поймем, что это и кто за этим стоит, Турнир нас просто добьет раньше первого испытания.

Профессор МакГонагалл ахнула, ее рука вцепилась в подлокотник кресла.

— Альбус, они же… Они же почти дети! Это чудовищно опасно!

Грюм хрипло кашлянул, делая шаг вперед. Его магический глаз бешено закрутился, не отрываясь от Джайны.

— Пусть попробует, — прорычал он. — Если там действительно следы темной магии, лучше знать об этом сейчас. Постоянная бдительность! Но если она ошибается или что-то испортит… ответственность на ней.

Дамблдор молчал несколько долгих секунд, его взгляд перемещался с Гарри на Джайну и обратно, словно взвешивая нечто невидимое. Наконец, он медленно кивнул.

— Хорошо, — произнес он тихо, но так, что услышал весь зал. — После завтрака. В моем кабинете. Но, мисс Праудмур, вы будете действовать под моим личным наблюдением. И если вы что-то обнаружите… мы будем разбираться с этим вместе.

Джайна коротко кивнула, ее лицо оставалось непроницаемым, как у воина, принявшего условия битвы. Она повернулась к Гарри. Это только первый шаг, беззвучно передала связь. Я знаю. Я с тобой, ответил он так же. Они развернулись и пошли обратно к своему столу под возобновившийся гул шепотков. Гарри краем глаза заметил, как Грюм задержался, глядя им вслед. На его изуродованном лице мелькнула странная, хищная усмешка.

* * *

Кабинет Дамблдора встретил их знакомым запахом старого пергамента, пыли и слабым, едва уловимым ароматом лимонных долек. Хрустальная вазочка с ними стояла на полированном столе, но для Гарри запах был лишь воспоминанием — пустота поглощала и это. Хрупкие серебряные приборы на полках тихо жужжали и дымились, портреты бывших директоров дремали в своих рамах, а феникс Фоукс на своей жердочке встрепенулся, издав тихий, мелодичный звук, и уставился на них своими умными, древними глазами.

Кубок Огня, грубо вырезанный из дерева и покрытый потускневшими рунами, стоял на низком постаменте в центре комнаты. Синее пламя внутри него лениво потрескивало, отбрасывая на стены и потолок причудливые, пляшущие тени. Воздух вокруг артефакта казался плотным, наэлектризованным, как перед грозой. Связь между Гарри и Джайной натянулась туже, завибрировала холодным предупреждением.

Дамблдор стоял у окна, глядя на серые тучи, затянувшие небо. МакГонагалл замерла у двери, ее лицо было бледным, пальцы нервно теребили мантию. Грюм прислонился к стене напротив Кубка, скрестив руки на груди. Его деревянная нога отбивала тихий, нетерпеливый ритм, а магический глаз вращался, не спуская взгляда то с Кубка, то с Джайны.

— Мисс Праудмур, — голос Дамблдора был спокоен, но весом, — я верю вашему опыту, привезенному из другого мира, но повторяю: Кубок — не игрушка. Его магия стара, могущественна и своенравна. Объясните точно, что вы намерены делать.

Джайна остановилась в шаге от постамента. Ее взгляд профессионально скользил по рунам, по структуре дерева, по самому пламени. Она выпрямилась, и в ее осанке проявилась та властность и уверенность, которую Гарри видел в обрывках ее воспоминаний — Архимаг перед лицом неведомой силы.

— Я не буду прикасаться к нему физически, — ее тон был холодным и точным, как скальпель хирурга. — Я просканирую его ауру, магические потоки вокруг него. В Азероте артефакты, особенно затронутые силами Бездны или хаоса, несут четкий отпечаток — как шрам на душе. Если здесь есть след той же природы, что и наше проклятье, или если вмешательство оставило характерный «почерк» — я его распознаю. — Она коротко взглянула на Гарри. Связь передала ее уверенность, под которой скрывалась тень тревоги. — Гарри должен стоять рядом. Проклятье связывает нас. Его присутствие может усилить резонанс, если он есть.

Гарри кивнул и шагнул ближе, вставая почти вплотную к ней. Связь вспыхнула — не теплом, а разрядом статического электричества, пробежавшим по нервам. Он сжал кулаки, стараясь унять дрожь в пальцах — не от страха, а от изматывающей слабости. МакГонагалл издала тихий вздох.

— Альбус, ты уверен, что это безопасно?

— Безопасность сейчас — непозволительная роскошь, Минерва, — тихо ответил Дамблдор, его взгляд посерьезнел. — Продолжайте, мисс Праудмур.

Джайна подняла руки ладонями к Кубку, не касаясь его, но ощущая исходящий от него жар и силу. Она прикрыла глаза. Воздух вокруг нее едва заметно задрожал, зарябило марево — но это была не магия Хогвартса, не привычные заклинания палочкой. Это было что-то иное, глубинное, эхо ее собственной силы, резонирующей с древним артефактом. Гарри почувствовал, как их связь напряглась, стала проводником ее концентрации. Он ощутил мимолетные образы, промелькнувшие в ее сознании: холодный металл рун, запах озона и горелой магии, едва слышный шепот теней, исходящий от Кубка. Ее губы беззвучно шевельнулись, произнося слова на резком, гортанном языке ее мира.

Пламя в Кубке внезапно взметнулось выше, зашипело, меняя цвет с синего на тревожно-багровый. Тени в кабинете заплясали, удлинились, извиваясь, как змеи. Гарри резко втянул воздух — шрам на лбу пронзила короткая, острая боль, но иная, не та, что от Волдеморта. Эта была глубже, темнее, связанная с проклятьем.

Джайна резко открыла глаза. Ее лицо было бледным, под глазами залегли тени, но голос остался твердым, как сталь.

— След есть. Слабый, почти стертый, но он здесь. — Она говорила быстро, отрывисто, словно докладывая обстановку на поле боя. — Это не ваша магия. Не чары палочки, не заклинание Конфундус, как вы могли бы подумать. Это… — Она запнулась, ее пальцы сжались. — Это похоже на отголосок силы Бездны, магии Древних Богов, но… искаженный. Словно кто-то пытался имитировать ее, не понимая сути, и вплел этот узел в структуру заклятия Кубка. И да, он резонирует с нашим проклятьем. Не напрямую, но связь есть.

Дамблдор шагнул ближе, его лицо стало предельно серьезным.

— Вы уверены, мисс Праудмур? Это чрезвычайно серьезное заявление. Использовать отголоски такой темной магии…

— Я не заявляю. Я знаю, — тон Джайны стал жестче, в нем прозвучала боль пережитого опыта. — Я чувствовала подобное… раньше. В Тераморе, перед тем как он пал. В проклятых землях Нордскола. Это не случайность. Кто-то сознательно использовал опаснейшую магию, чтобы забросить нас сюда, в этот Турнир. Это ловушка. И она только что захлопнулась.

Грюм снова хрипло кашлянул, его деревянная нога глухо стукнула по камню. Он шагнул вперед, на свет, его магический глаз бешено вращался.

— Темная магия, значит? Чужеродная? — прорычал он. — Кто-то изнутри, прямо у нас под носом! Я говорил — постоянная бдительность! Надо проверить всех! Судей! Участников! Каркаров — бывший Пожиратель, Максим — темная лошадка… — Его взгляд, обычный и магический, впился в Гарри и Джайну. Гарри почувствовал неприятный холодок — связь дрогнула, словно Грюм пытался прощупать их защиту, их уязвимость.

Он слишком заинтересован. Не в поиске виновного, а в самой магии, — мелькнула мысль, переданная Джайной через связь. Гарри едва заметно кивнул.

— Что теперь? — спросил он Дамблдора, голос звучал глухо и хрипло. Пустота внутри него, казалось, поглотила даже вкус собственного голоса.

Джайна посмотрела на него, ее глаза на мгновение потеплели — тревога за него смешивалась с решимостью. Оно уже забирает тебя, передала связь ее страх и гнев. Она повернулась к Дамблдору.

— Нам нужен ритуал. Ритуал крови. Только кровь может раскрыть истинную природу связи между вмешательством в Кубок и нашим проклятьем. Показать источник. Но… — она помедлила, — это чрезвычайно опасно. Для нас обоих. Кровь — мощный проводник, и если враг использовал ее для своих чар… ритуал может его усилить. Или ударить по нам.

Дамблдор нахмурился, его пальцы замерли на бороде.

— Ритуал крови… — повторил он задумчиво. — Это опасный путь, мисс Праудмур, часто ведущий во тьму.

— Не темнее той, что уже поселилась внутри нас, профессор, — тихо, но твердо ответила Джайна. Гарри почувствовал, как связь сжалась в тугой узел, подтверждая ее слова.

МакГонагалл ахнула, прижимая руку к груди. А Грюм… Грюм криво усмехнулся. Усмешка была хищной, полной мрачного предвкушения. Кабинет погрузился в тишину, нарушаемую лишь треском пламени Кубка да тихим, тревожным криком Фоукса, словно оплакивающего их нелегкий выбор.

Пламя Кубка Огня все еще плясало, но теперь казалось более зловещим, его синие языки отбрасывали на стены резкие, дергающиеся тени. Джайна снова подошла к артефакту, но на этот раз ее внимание было приковано не к ауре, а к самим рунам, вырезанным на дереве. Ее пальцы, не касаясь поверхности, медленно двигались вдоль одной из них — глубокой, с неровными краями, словно добавленной позже остальных.

— Здесь два слоя магии, — подтвердила она свои ощущения, ее голос звучал сосредоточенно, как у дешифровщика над древним кодом. — Первый слой — это то, что вы могли бы ожидать. Мощное заклятие Конфундус, или нечто похожее, усиленное и модифицированное. Оно заставило Кубок «забыть» о лимите в три школы и принять четвертую, фиктивную, как реальность. А затем — принять единственного кандидата от этой «школы». Гарри. — Она указала на неровную руну. — Вот здесь точка входа. Кто-то очень искусный в ваших чарах обошел защиту Кубка.

Дамблдор подошел ближе, его лицо было серьезным, как никогда.

— Вы уверены, что целью был именно Гарри?

— Да, — кивнула Джайна. — Магия первого слоя четко сфокусирована на нем. Но есть второй слой. Тонкий, как паутина, но невероятно мощный по своей природе. Он наложен поверх первого. И он резонирует с моим проклятьем. Это отпечаток магии, схожей с той, что использовали жрецы Сумеречного Молота. — Она посмотрела на Дамблдора, затем на Гарри. — Тот, кто это сделал, скорее всего, не понимал до конца, с чем играет. Он использовал какой-то компонент — возможно, ритуал с кровью, возможно, темный артефакт — который нес в себе эхо той силы, что прокляла меня. Когда я оказалась здесь, рядом с Гарри, этот второй слой «активировался», срезонировал с Узами Крови. Он не создавал наше проклятье, но он его… зацепил. Усилил. Исказил.

Гарри почувствовал, как холодок пробежал по спине.

— То есть… меня подставили целенаправленно, — прошептал он. — А ты… ты оказалась здесь случайно, и это все усугубило?

— Не совсем «случайно», — Джайна покачала головой, ее взгляд стал жестче. — Мое появление здесь было результатом атаки культа. Они хотели меня сломать с помощью этого проклятья. Но телепортация в твой мир и привязка к тебе — это исказило их план. А потом кто-то здесь, в вашем мире, вмешался в Кубок, преследуя свои цели в отношении тебя. Использовал магию, которая случайно «зацепила» уже существующее, нестабильное проклятье. Это как… бросить спичку в пороховую бочку. Они не знали о порохе, но спичку бросили. И теперь мы оба горим.

Грюм хрипло кашлянул, прерывая ее объяснения. Он шагнул вперед, его магический глаз бешено завращался, впиваясь в Джайну. Лицо его исказилось — не просто подозрительность, а плохо скрытое раздражение и… любопытство?

— Древние Боги, отпечатки, два слоя магии… — прорычал он, в его голосе слышалась не только грубость, но и какая-то фальшивая нота. — Много ты знаешь, девчонка! Слишком много для чужачки, свалившейся с неба! Откуда такие познания? Кто ты вообще такая, чтобы вот так запросто читать следы на артефакте такой силы? Может, ты сама все это и устроила, а теперь водишь нас за нос своими сказками про Азерот?! — Он сжал палочку в руке, костяшки побелели, но Гарри заметил — его рука слегка дрожала. Не от ярости. От чего-то другого. Неуверенности? Страха быть разоблаченным?

Джайна медленно повернулась к нему. Ее глаза встретились с его — обычным и магическим. Воздух вокруг нее ощутимо похолодел — не от магии льда, а от ее внутренней силы, собранной и готовой к удару.

— Я уже сказала, кто я, профессор, — ее голос был тихим, но каждое слово резало, как осколок льда. — Архимаг Кирин-Тора. Я командовала армиями против сил, способных поглотить ваш мир целиком. Я видела, как магия, подобные отголоски которой вы так неосторожно использовали, разрушает души и обращает героев в чудовищ. Я знаю ее, потому что я с ней сражалась. А вы… — она сделала паузу, ее взгляд стал острым, пронизывающим. Связь передала Гарри ее внезапное подозрение, почти уверенность: Он не тот, за кого себя выдает. Он притворяется. — Вы задаете слишком много вопросов, не соответствующих вашему образу простого борца с темными искусствами. Что именно вас так тревожит в моих словах? Какая часть этой «сказки» задевает вас лично?

Грюм отшатнулся, словно от удара. Его лицо побагровело. Магический глаз закрутился с бешеной скоростью.

— Меня тревожит, когда соплячки-чужеземки суют нос не в свои дела и строят из себя всезнаек! — рявкнул он, но его голос сорвался. — Говоришь, ты можешь прочитать намерения по следам? А может, стоит проверить твои намерения, а?!

МакГонагалл ахнула. Несколько пергаментов соскользнули со стола Дамблдора и бесшумно упали на ковер.

— Аластор! Это недопустимо! — воскликнула она. — Мисс Праудмур — жертва обстоятельств, так же как и Гарри!

— Постоянная бдительность, Минерва! — огрызнулся Грюм, но его взгляд быстро метнулся к Дамблдору, словно ища поддержки или проверяя реакцию. Уверенности в нем не было. Только плохо скрытая тревога и… жадность? Гарри почувствовал это через Джайну — Грюм не просто подозревал, он хотел узнать больше об этой силе, об этом проклятьи. Возможно, для себя. Или для кого-то еще.

Дамблдор поднял руку, останавливая назревающую перепалку. Он посмотрел на Джайну, затем на Грюма, и его синие глаза за очками-половинками задумчиво сузились.

— Ваши выводы, мисс Праудмур, чрезвычайно интересны и тревожны. Если Гарри был целью, а ваше проклятье — непредвиденным катализатором, значит, тот, кто это сделал, находится здесь, в Хогвартсе. И он не ожидал вашего появления. Ваша связь… она стала их проблемой. Но, как вы верно заметили, она убивает и вас. — Он снова посмотрел на Гарри. — Ритуал крови необходим. Гарри, ты готов пойти на этот риск?

Пустота внутри Гарри словно всколыхнулась от его вопроса. Готов ли он? А был ли у него выбор?

— Да, сэр, — голос прозвучал глухо, но твердо. — Если это единственный способ узнать правду и… остановить это.

Джайна коротко кивнула, ее рука на мгновение коснулась его — не кожи, а мантии, но связь вспыхнула коротким, почти болезненным импульсом поддержки. Он хочет знать больше. Он опасен, передала она мысль о Грюме. Мы дадим ему ровно столько, сколько нужно. И ни каплей больше.

Грюм снова кашлянул, отступая к стене. Его глаз продолжал бешено вращаться. Он что-то пробормотал себе под нос — Гарри расслышал только обрывки: «…интересно… хозяину понравится… контроль…» Фоукс на жердочке издал резкий, предостерегающий крик. Дамблдор нахмурился, пристально глядя на Грюма, но промолчал.

— Тогда решено, — заключил Дамблдор. — Сегодня вечером. Здесь. Минерва, вы мне поможете с защитными чарами. Аластор, ваше присутствие также необходимо. Мисс Праудмур, Гарри — до вечера вам лучше отдохнуть. Накопить силы. Они вам понадобятся.

Джайна кивнула. Они с Гарри развернулись и молча вышли из кабинета, их шаги снова были идеально синхронны. За спиной раздался тихий, печальный крик феникса.

* * *

Сгущались сумерки. Небо над Хогвартсом окрасилось в тревожные багрово-серые тона, словно огромный синяк. Ветер, налетевший со стороны озера, яростно трепал полы мантий Гарри и Джайны. Они стояли на берегу, вдали от любопытных глаз, глядя на темные, неспокойные воды Черного озера. Волны с шумом бились о камни, воздух был влажным и пах прелой листвой и озерной тиной. Где-то вдали тоскливо кричала чайка, но ее крик тонул в завываниях ветра. Для Гарри и этот ветер, и этот крик были приглушенными, словно доносились из другого мира. Пустота внутри неумолимо росла, поглощая ощущения.

Джайна стояла рядом, не двигаясь. Ее белые волосы хлестали по лицу, цеплялись за воротник туники. Синие глаза неотрывно смотрели на черную воду, словно пытаясь разглядеть там ответы. Она молчала, но Гарри чувствовал ее напряжение через связь — холодное, как стальная пружина, готовая разжаться.

— Джайна, — позвал он тихо, голос срывался от усталости и холода, который он почти не ощущал кожей, но который пробирал до костей изнутри. — Этот ритуал… Вечером… Что мы будем делать? Ты сказала, он опасен.

Она медленно повернулась к нему. Ветер трепал ее волосы, и одна выбившаяся прядь коснулась его щеки. На миг их связь вспыхнула — не болью, не холодом, а чем-то иным, почти забытым — мимолетным теплом, которое тут же погасло, оставив после себя еще большую пустоту. Ее взгляд смягчился, но лишь на долю секунды. В нем осталась все та же стальная решимость. Она шагнула ближе, на самый край дозволенного проклятьем расстояния. Их пальцы почти соприкоснулись, замерли в дюйме друг от друга, дрожа от напряжения — и связи, и их собственных нервов.

— Ритуал будет, — сказала она тихо, ее голос почти терялся в шуме ветра и волн. — Но не тот, который они ожидают. Не тот, который покажет им всю правду. Сегодняшний ритуал — это представление. Маскарад. Мы дадим им то, что они хотят увидеть — кровь, пугающие слова на чужом языке, тень угрозы. Достаточно, чтобы Грюм… или тот, кто скрывается под его личиной… решил, что он что-то узнал. Что он может это контролировать. — Она посмотрела ему прямо в глаза. Связь донесла ее твердое обещание: Я не позволю им использовать нас. Использовать тебя.

Гарри не отвел взгляд. Он не до конца понимал ее план, ее мир, ее магию, но он верил ей. Верил этому странному, колючему, невероятно сильному существу, которое волею судьбы стало его вечной спутницей. Он кивнул. Грудь сдавило — не от страха, а от странного, незнакомого чувства… доверия? Благодарности?

— Почему не сейчас? — спросил он хрипло. — Если настоящий ритуал может показать больше… может, он покажет, кто это сделал?

Джайна снова отвернулась к озеру. Ее пальцы стиснули рукав мантии. Гарри почувствовал укол ее боли — отголосок прошлого, которое она так отчаянно пыталась похоронить.

— Потому что они смотрят, Гарри, — ответила она глухо. — Грюм… он не просто подозрителен. Он хищник, притворяющийся сторожевым псом. Я видела таких в Азероте. Он ищет не правду, он ищет оружие. Наше проклятье — для него потенциальное оружие. Если мы раскроем все карты сейчас, пока не знаем истинных масштабов игры и всех игроков, они ударят первыми. И ударят больно. — Она снова посмотрела на него, и в ее глазах мелькнула тень той нежности, которую она так старательно скрывала даже от себя. — Я не хочу, чтобы ты пострадал еще больше. Из-за меня. Из-за этого проклятья.

Гарри сглотнул ком в горле. Его рука сама собой дернулась к ней, но он остановил ее. Ты тоже страдаешь, — беззвучно передала связь. Он не сказал этого вслух, но она поняла. Едва заметно кивнула. Ветер стих на мгновение, и их тени на мокрых камнях слились в одну — длинную, дрожащую, хрупкую.

— Что… что будет в этом поддельном ритуале? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

На губах Джайны появилась слабая, холодная улыбка — улыбка стратега, расставляющего фигуры на доске.

— Мы покажем им тень правды, — сказала она. — Кровь действительно покажет связь между Кубком и нами. Я использую руны диагностики из Азерота — достаточно сложные, чтобы впечатлить Дамблдора, но непонятные для того, кто не знает их истинной сути. Они покажут, что Гарри — цель, а мое проклятье — катализатор. Грюм увидит подтверждение своим подозрениям о темной магии, возможно, увидит в этом нашу уязвимость. Пусть думает так. А мы… мы будем знать, что он клюнул на приманку. И будем готовы к следующему шагу.

Гарри смотрел на волны, разбивающиеся о берег. Их жизни так же бились об это проклятье, об эту ловушку.

— Ты всегда так? — спросил он тихо. — Всегда просчитываешь наперед? Как… как в шахматах?

Она усмехнулась — коротко, почти беззвучно, и в этой усмешке было больше горечи, чем веселья.

— В моем мире иначе нельзя выжить, — ответила она, глядя на темную воду. — Одна ошибка стратега — и гибнут тысячи. Один неверный шаг мага — и рушатся города. Я… я потеряла слишком многих, Гарри. Слишком много раз ошибалась. Я не могу позволить себе рисковать снова. Особенно… — ее голос дрогнул, и связь донесла вину, острую, как свежий порез — Терамор, Артас, Даларан… лица, имена, которые она не решалась произнести вслух. — Особенно тобой. Я не хочу ошибиться с тобой.

Он посмотрел на нее. Их взгляды встретились и задержались на несколько долгих, безмолвных секунд. Слова были не нужны. Связь между ними натянулась, завибрировала — но на этот раз не холодом и болью, а чем-то глубоким, сложным, пугающим и… необходимым. Как само дыхание. Пустота внутри Гарри на миг отступила, позволяя ему вдохнуть полной грудью влажный, соленый воздух. Он увидел ее — не ледяную королеву, не архимага, а просто девушку, несущую неподъемный груз прошлого и отчаянно пытающуюся защитить то немногое, что у нее осталось.

— Тогда я с тобой, — сказал он наконец. Голос прозвучал твердо, как клятва. — Что бы ни случилось. До конца.

Джайна медленно кивнула. В ее глазах, все еще хранящих холодную синеву льда, мелькнула искра. Не ярость. Не решимость. Что-то похожее на веру. И я с тобой, — беззвучно ответила связь. Ветер снова усилился, разметав их тени. Они повернулись и пошли обратно к замку, их шаги отбивали единый ритм на мокрой траве — две фигуры, связанные проклятьем, идущие навстречу неизвестности под багровеющим, грозовым небом.

* * *

Кабинет Дамблдора погрузился в густой полумрак. Редкие факелы на стенах отбрасывали неровный, дрожащий свет, выхватывая из темноты полки с книгами, серебряные приборы, дремавшие портреты. Кубок Огня в центре комнаты горел ровным синим пламенем, но теперь оно казалось холодным и хищным.

Дамблдор стоял у стола, его серебристая мантия поглощала свет. Профессор МакГонагалл стояла чуть поодаль, бледная, но собранная, палочка наготове. Грюм прислонился к стене в самом темном углу, почти невидимый, если бы не его бешено вращающийся магический глаз, который был нацелен прямо на Джайну. На его губах играла все та же странная, неприятная ухмылка — смесь жадного любопытства и плохо скрытой тревоги.

Джайна подошла к Кубку. Ее движения были точны и выверены. Из внутреннего кармана туники она извлекла тонкий ритуальный нож с рукоятью из белой кости, покрытой незнакомыми Гарри рунами — рунами Азерота. Она коротко кивнула Гарри. Связь вспыхнула ободряющим теплом, смешанным с холодной концентрацией. Доверяй мне. Делай, как я скажу. Он кивнул в ответ и шагнул к ней. Их тени слились на каменном полу у подножия Кубка.

— Пора начинать, — голос Джайны был ровным, лишенным эмоций. — Профессор Дамблдор, прошу вас, стабилизируйте магические потоки Кубка вашими чарами. Я проведу основную часть ритуала.

Дамблдор поднял палочку. Мягкое золотистое сияние окутало Кубок, пламя внутри него затрепетало и стало гореть ровнее, спокойнее. Джайна взяла руку Гарри. Ее пальцы были холодными, но твердыми. Быстрый, точный надрез на его ладони. Несколько капель алой крови упали в неглубокую серебряную чашу, которую она держала наготове. Затем она сделала такой же надрез на своей ладони. Ее кровь, показавшаяся Гарри чуть темнее его собственной, смешалась с его кровью.

Джайна подняла чашу к пламени Кубка. Ее губы зашептали слова на гортанном, резком языке ее мира. Слова силы, от которых воздух в комнате загустел, а пламя Кубка снова затрепетало, разгораясь и окрашиваясь в глубокий багровый цвет. Она обмакнула пальцы в смешанную кровь и начала чертить в воздухе над пламенем сложные символы — руны, которые светились и таяли, вплетаясь в ауру Кубка.

Грюм подался вперед из своего угла, его магический глаз вращался с бешеной скоростью. Гарри видел, как его рука стиснула палочку.

Джайна подняла голову, ее глаза горели отраженным багровым светом. Голос ее стал громче, обрел силу и власть:

— Связь… она очевидна! — произнесла она, глядя на пламя, но слова были явно адресованы присутствующим. — Кровь Гарри… резонирует с первым слоем вмешательства. Он был целью. Моя кровь… связана со вторым слоем, с чужеродным отпечатком. Катализатор. Случайность. Но след… след того, кто это сделал… он здесь. Рядом. — Она сделала паузу, ее взгляд на долю секунды метнулся в темный угол, где стоял Грюм. Связь передала Гарри ее расчет: Пусть думает, что я почти его нащупала. Пусть нервничает.

Пламя Кубка взметнулось еще раз, ярче, и на мгновение внутри него мелькнула тень — бесформенный, нечеткий силуэт, который тут же распался, не успев обрести черты.

Грюм хрипло кашлянул, выходя из тени. Его голос был резким, полным нетерпения и разочарования:

— Это все?! Какая-то тень?! Ни имен, ни лиц?! Пустая болтовня!

Джайна медленно опустила руки. На ее губах снова появилась холодная, загадочная улыбка.

— Пока — да, — ответила она спокойно. — Кровь показала то, что смогла. Но это только начало. След остался. Теперь мы знаем, что искать.

Грюм презрительно фыркнул, но его глаз продолжал лихорадочно вращаться, сканируя то Джайну, то Кубок, то Гарри. Гарри почти физически ощущал его неудовлетворенное любопытство и подозрительность. «Хозяин будет доволен… хоть чем-то…» — снова донесся до него обрывок шепота Грюма, прежде чем тот резко развернулся и, прорычав дежурное «Постоянная бдительность!», захромал к выходу. Фоукс проводил его долгим, печальным криком. Дамблдор нахмурился еще сильнее, глядя ему вслед.

Пламя Кубка Огня медленно возвращалось к своему обычному синему цвету, его свет становился слабее, и тени снова сгущались в углах кабинета. Запахло озоном, сожженной кровью и пылью веков. Гарри чувствовал тупую боль в надрезанной ладони и всепоглощающую усталость. Пустота внутри него не ушла, но словно замерла, притаилась. Он посмотрел на Джайну. Она стояла у Кубка, ее лицо было бледным, осунувшимся, но глаза горели холодной, сосредоточенной силой. Связь передавала ее собственную усталость, смешанную с мрачным удовлетворением от успешно разыгранного спектакля. Он ушел с приманкой. Но настоящая игра только начинается.

Когда дверь за Грюмом захлопнулась, МакГонагалл с облегчением выдохнула. Дамблдор подошел к ним. Его взгляд был внимательным и проницательным.

— Вы оба выглядите изможденными, — сказал он тихо. — Но я чувствую, что это еще не конец. Мисс Праудмур, вы что-то не договариваете. Тот ритуал… он был не совсем тем, что вы показывали, не так ли?

Джайна встретила его взгляд без колебаний. Она слегка кивнула.

— Вы правы, профессор, — признала она. — Это была… необходимая предосторожность. Я показала Грюму — и тому, кто за ним стоит, — то, что они могли ожидать. Показала угрозу, но и нашу кажущуюся уязвимость. Дала им ложное чувство понимания ситуации. Настоящий ритуал, который может раскрыть больше, слишком опасен, пока мы не знаем всех врагов. В моем мире я научилась горькой истине: никогда не давай врагу полную картину твоих возможностей. Особенно если он думает, что уже держит тебя в руках.

Дамблдор долго смотрел на нее, затем перевел взгляд на Гарри, на их руки, лежащие так близко друг к другу. Он увидел их общую усталость, их вынужденную близость, и что-то еще — едва зародившееся доверие, выкованное в огне общего проклятия. Он медленно кивнул, принимая ее логику.

— Вы мудры не по годам, мисс Праудмур. И вы оба… вы сильнее, чем кажетесь. Но будьте предельно осторожны. Человек, скрывающийся под личиной Аластора Грюма, опасен. И он, боюсь, не единственный, кто пристально следит за вами. Турнир Трех Волшебников — лишь верхушка айсберга. Боюсь, началась гораздо более масштабная и темная игра.

Джайна выпрямилась.

— Я знаю, — тихо, но твердо сказала она. И в ее голосе не было страха — только холодная решимость воина, готового к битве. — И я не позволю им выиграть. — Она посмотрела на Гарри, и их связь вспыхнула безмолвным обещанием: Мы не позволим.

МакГонагалл прижала руку ко рту, ее глаза были полны тревоги. Кабинет погрузился в тишину, нарушаемую лишь тихим треском догорающих углей в камине да печальным, протяжным криком Фоукса, провожавшего их в ночь, полную теней и невысказанных угроз.