Цвет дождя (гет)

Прошло полгода. Жизнь вошла в новую, непривычную, но на удивление приятную колею. Табличка на двери моей конторы теперь гласила: «Поттер и Грейнджер. Частные расследования». Мы брались за разные дела: искали пропавшие фамильные реликвии, разоблачали брачных аферистов, даже помогли одному старому квиддичному тренеру доказать, что его команда проиграла финал из-за саботажа. Мелкие, бытовые драмы, которые казались почти отпуском после дела Яксли.

Гермиона оказалась гениальным партнёром. Она систематизировала мою картотеку, наладила бухгалтерию и своим острым умом распутывала самые безнадёжные дела ещё на стадии изучения документов. Я же занимался «полевой работой»: допрашивал свидетелей, выслеживал подозреваемых и, если требовалось, напоминал особо буйным клиентам, почему не стоит угрожать моим кулаком или палочкой. Мы были идеальной командой.

Но самое главное происходило после работы. Мы возвращались в нашу новую квартиру — светлую, уютную, которую Гермиона нашла недалеко от набережной. Мы ужинали, спорили о политике и статьях в «Пророке», читали книги, иногда просто сидели в тишине у камина. И каждую ночь я засыпал, чувствуя её тепло рядом, и мой мир оставался цветным. Я почти поверил, что кошмары прошлого остались позади.

Почти.

Дело Яксли было официально закрыто. Но одна деталь не давала мне покоя. В показаниях Долохова, которые я перечитывал снова и снова в архивах, промелькнула одна фраза, на которую никто не обратил внимания. На вопрос о том, кому они собирались продать партию оружия из «Проекта „Химера“», Долохов ухмыльнулся и сказал: «Тому, кто платит лучше всех. Наш патрон не любит светиться, но его щедрость не знает границ».

«Патрон». Не «покупатель». Не «клиент». Именно «патрон». Это слово подразумевало нечто большее, чем разовую сделку. Оно подразумевало покровительство. Яксли, при всей своей власти и амбициях, был исполнителем, хищником, но не вершиной пищевой цепи. Он был слишком шумным, слишком жадным, слишком прямолинейным. Кто-то дёргал за ниточки, оставаясь в тени. Кто-то, кто снабжал его «воскресшими» Пожирателями Смерти. Кто-то, кто был настоящим заказчиком.

Я поделился своими мыслями с Гермионой. Она сначала отмахнулась, сказав, что я ищу чёрную кошку в тёмной комнате. Но я видел, что зерно сомнения было посеяно. И однажды вечером, когда мы уже собирались уходить из конторы, она сказала:

— Помнишь контейнер, который мы видели в архиве Перкинса? Тот, что был готов к отправке?

Я кивнул.

— Авроры конфисковали его на том складе в доках. Я сегодня запрашивала отчёт. Он был пуст.

— Как пуст? — я напрягся. — Они же накрыли их до сделки.

— Вот именно, — её глаза задумчиво сузились. — В отчёте говорится, что контейнер был пуст на момент обнаружения. Но мы-то с тобой видели, как Долохов говорил Яксли, что всё готово к отправке. Либо Долохов врал, либо… кто-то успел забрать товар прямо из-под носа у авроров, между моментом нашего разоблачения и моментом штурма склада. А это мог сделать только тот, кто имел доступ высочайшего уровня. Или тот, кто владеет магией, неизвестной Министерству.

Мы переглянулись. Старое, забытое чувство опасности снова шевельнулось где-то внутри. Дело не было закончено. Мы лишь отрубили одну голову гидры, а само чудовище затаилось во тьме.

На следующий день нам пришло письмо. Странное письмо, без обратного адреса, доставленное не совой, а подброшенное под дверь конторы. Внутри был лишь один предмет — серебряный сикль. Старый, потемневший от времени. На одной его стороне был выгравирован профиль какого-то неизвестного мне волшебника, а на другой — изображение лабиринта.

— Что это? — спросила Гермиона, осторожно рассматривая монету.

— Не знаю, — я повертел сикль в руках. Он был холодным, как лёд. — Но он кажется знакомым.

Я рылся в своей памяти, пытаясь вспомнить, где я мог видеть этот символ — лабиринт. И вдруг меня осенило.

— Турнир Трёх Волшебников, — сказал я. — Третье испытание. Лабиринт.

— И что? Это просто совпадение.

— Нет, — я покачал головой. — Смотри.

Я указал на крошечные буквы, выгравированные по ободу монеты. Они были почти стёрты. Гермиона прищурилась, а потом достала палочку и прошептала увеличивающее заклинание.

Надпись стала видна. «L’Ordre du Dédale». Французский. «Орден Лабиринта».

— Никогда о таком не слышала, — призналась Гермиона, и если уж она о чём-то не слышала, значит, этого практически не существовало в официальных хрониках.

— Я тоже. Но я кое-что вспомнил. Когда мы были в кабинете у Малфоя, он предупреждал меня, говорил, чтобы я не лез в это дело. А потом, когда битва в Министерстве закончилась, он сказал, что делал это не для меня. Я тогда не придал этому значения. Но что, если он делал это не только ради своей семьи? Что, если он пытался выйти из игры, которая гораздо масштабнее, чем мы думали?

— Ты думаешь, Малфой прислал это? — скептически спросила Гермиона.

— Не знаю. Но кто-то хочет, чтобы мы продолжили копать. Кто-то подкидывает нам след.

Два дня мы пытались найти хоть какую-то информацию об «Ордене Лабиринта». Гермиона перерыла все доступные архивы, даже самые редкие и запретные, к которым у неё остался доступ. Ничего. Я поспрашивал своих старых информаторов в Лютном переулке. Они лишь испуганно качали головами и советовали мне забыть об этом, если я дорожу своей жизнью.

Стало ясно, что мы имеем дело с чем-то очень древним и очень секретным. С тайным обществом, которое умеет хранить свои секреты лучше, чем Отдел Тайн.

И тогда я решил пойти ва-банк.

— Нам нужно поговорить с Малфоем, — сказал я Гермионе.

Она посмотрела на меня с сомнением.

— Думаешь, он станет с нами говорить? После всего?

— Думаю, у него нет выбора, — ответил я. — Если он действительно хочет выйти из игры, ему понадобится наша помощь.

Мы отправились в Малфой-мэнор. На этот раз ворота открылись перед нами без промедления. Нас встретил сам Драко. Он выглядел лучше, чем в прошлый раз. Усталость в его глазах сменилась настороженностью. Он провёл нас в тот же светлый кабинет.

— Поттер. Грейнджер, — он кивнул нам. — Я ждал вас.

— Значит, это ты прислал монету, — констатировал я.

Он не стал отрицать. Просто подошёл к одному из книжных шкафов, нажал на потайную кнопку, и секция с книгами отъехала в сторону, открывая небольшой сейф. Он извлёк оттуда старую, потрёпанную книгу в кожаном переплёте. На обложке не было названия. Только тиснёный символ — лабиринт.

— Мой отец был членом этого Ордена, — сказал Драко, кладя книгу на стол. — И его отец тоже. Это древнее общество, гораздо древнее, чем Пожиратели Смерти. Они считают себя истинными хранителями чистоты крови и магического превосходства. Но их цели куда глобальнее, чем у Волдеморта. Он был для них лишь полезным идиотом, шумным инструментом, который расчистил им дорогу.

— Что им нужно? — спросила Гермиона, её глаза были прикованы к книге.

— Контроль, — ответил Малфой. — Полный, тотальный контроль не только над магическим миром, но и над миром магглов. Они верят, что волшебники — высшая раса, которая должна править. Они десятилетиями, веками, проникали во все структуры власти по всей Европе. У них есть свои люди в Министерствах магии Франции, Германии, Испании… И, как выяснилось, Британии. Яксли был одним из них. Пешкой.

— А кто же тогда «патрон»? — спросил я.

— У них нет одного лидера, — покачал головой Драко. — У них есть Совет. Совет Теней. Никто не знает их имён. Они общаются через посредников. Я знаю только одного. Того, кто курировал ячейку моего отца и Яксли. Его имя — Дедал. Это, разумеется, псевдоним.

— Дедал… Создатель лабиринта из греческих мифов, — прошептала Гермиона.

— Именно, — подтвердил Малфой. — Он мастер иллюзий и обмана. И он невероятно могуществен. Это он стоит за технологией «воскрешения» Пожирателей. Это не воскрешение. Это… нечто иное. Сложные ритуалы, связанные с переливанием крови, гомункулами и запретной магией души. Они создают идеальных солдат, абсолютно преданных Ордену.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Всё было гораздо хуже, чем мы могли себе представить.

— Почему ты нам всё это рассказываешь? — спросил я прямо.

Драко поднял на меня свои серые глаза. В них была отчаянная решимость.

— Потому что я хочу выйти. Я не хочу, чтобы мой сын, Скорпиус, вырос в этом мире лжи и интриг. Я не хочу, чтобы он стал частью этого Ордена. После падения Яксли они затаились. Но я знаю, что они не оставят меня в покое. Они считают меня предателем. Рано или поздно они придут за мной и моей семьёй. Мой единственный шанс — уничтожить их. Но я не могу сделать это один. Вы… вы единственные, кто может им противостоять. Вы уже побеждали Тёмного Лорда.

Он подтолкнул книгу к нам.

— Здесь всё, что я знаю. Шифры, явки, имена посредников, которые мне известны. Это нить Ариадны, которая может привести вас в центр лабиринта. Но будьте осторожны. Лабиринт полон чудовищ. И самое страшное из них — сам Дедал.

Мы взяли книгу. Она была тяжёлой, как надгробный камень.

Когда мы уходили, у самых ворот нас догнала Астория.

— Спасибо, — тихо сказала она. — За то, что дали ему шанс.

— Он сам его себе дал, — ответил я.

Мы вернулись в нашу контору. Ночь опустилась на Лондон. Мы сидели за столом, и между нами лежала книга без названия. Новый враг, невидимый и всемогущий, бросил нам вызов. Новая война, тайная и беспощадная, ждала своего начала.

Я посмотрел на Гермиону. Она смотрела на меня. В её глазах не было страха. Только решимость. Такая же, как и у меня.

— Ну что, партнёр, — сказал я, открывая первую страницу книги, заполненную странными символами. — Похоже, у нас новое дело.

Она улыбнулась.

— Похоже на то, старший партнёр. Похоже на то.

За окном снова начинался дождь. Но мы были к нему готовы.