Восемьдесят последних дней (джен)

Франко до сих пор тяжело вспоминать этот вечер. Это не могло, не должно было произойти. Это было совершенно невероятно, невозможно, немыслимо! Что хуже всего, это была его вина, так же как и в случае с крестным. Фрэнк Блоггс погиб из-за Гарри Поттера, из-за самонадеянности его непомерной. Только несколько лет спустя Франко смог добавить к этому списку собственную глупость Фрэнка, но чувство вины никуда не делось.

Когда Гарри Поттер аппарировал на Косую аллею, ему повезло: во-первых, рядом с аптекой была работающая меняльная лавка, во-вторых, до закрытия аптеки был еще час, в-третьих, усталый аптекарь без лишних вопросов за какие-то четверть часа отвесил и упаковал все ингредиенты. Не желая показывать всей суммы наличных, Гарри поменял на галеоны только половину имевшихся денег, но и этого хватило с лихвой.

У Поттера не было с собой палочки, а попросить фармацевта уменьшить покупки он не решился, а потому с немаленьким пакетом в руках юноша едва не столкнулся с каким-то магом на выходе. Аппарировать с таким грузом было нереально, поэтому, решив, что за полминуты ничего с Дадли и Фрэнком не случится, Гарри дошел до закутка рядом с книжным магазином и вызвал Кричера. Отдав пакет размером с самого эльфа домовику, маг приказал немедленно отнести покупки на Гриммо и проверить, ведется ли наблюдение за особняком. Когда домовик вернулся с ответом, что за домом никто не следит, Поттер аппарировал в переулок рядом с площадью: как бы он не противился возможности использовать Старшую палочку, без нее было в данном случае не обойтись. Он решил Фрэнку ничего не объяснять, а отправить его, куда он пожелает (желательно подальше), предварительно обработав Обливиейтом или Конфундусом. Возможно, это не слишком гуманно, но он не был готов что-то врать не обладавшему излишней доверчивостью Блоггсу. Подчищать память кузену не требовалось: куда ходил Поттер, он не знает, если потом узнают про оборотку, не страшно, Бузинной палочки он не увидит, главное, чтоб до «самоубийства» никто ничего не заподозрил и не узнал, а с Фрэнки Гарри разберется наедине.

Гарри бросил взгляд на часы в гостиной: без двадцати шесть. У них еще есть время, но что-то заставляло юношу нервничать и торопиться обратно. Понимая, что в таком состоянии аппарировать или колдовать он не сможет, Поттер попытался успокоиться, но тщетно. Что-то буквально выталкивало его в Кройдон и как можно скорее. И тогда он приказал Кричеру перенести себя в квартиру кузена. Тревога стала меньше, но не ушла. Его бил озноб. Понимая, что магия ему скоро понадобится, а колдовать в таком состоянии он не сможет, Гарри попросил у Кричера травяной чай, который в июне пил перед сном. Уже через пару минут он прихлебывал горьковатый напиток, прикидывая в уме порядок действий.

От раздумий его отвлек звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь резко распахнулась, и в небольшую прихожую влетел Дадли. Он взволнованно глянул на стоящего в проеме кузена и выпалил:

— Фрэнки сбежал!

— Что?! Ди, что случилось? — Гарри отложил почти пустую чашку. Кричеровы травки уже действовали, голова была ясной, а внутренняя дрожь, которая выливалась в непредсказуемый результат при колдовстве, почти ушла.

— Мы шли по улице, и Фрэнки предложил зайти в закусочную за кофе. Пока я стоял в очереди, он в туалет пошел. Я жратву взял, а его нигде нет… Ну, я в туалет, а там никого и окно открыто.

— Вот же ж… — досадливо скривился Гарри.

Судя по часам, у них еще было время, пока Фрэнк не вернет себе свой облик. Оставался вопрос, сумел ли он убежать от авроров. Если да, то еще куда ни шло, Кричер сможет найти беглеца, а если нет, то стоит отвлечь их внимание, чтобы они не заметили подмены. Поттер прошел в комнату и вызвал Кричера.

— Кричер!

Домовик возник с легким хлопком:

— Да, хозяин Гарри!

— Узнай, где сейчас те шпионы?

— Да, хозяин Гарри!

Кричер дизаппарировал. Дадли изумленно пялился на то место, где только что был… было это странное создание.

— Э... кузен, это что было?

— Помнишь, Ди, ты спрашивал про эльфов? Так вот, это и был мой эльф, зовут Кричер.

— А… но… — похоже, Дадли окончательно растерял дар речи. В книжке эльфы описывались совсем по-другому.

Когда Кричер вернулся с отчетом, в соседней комнате зазвонил телефон. Дадли вышел, чтобы взять трубку.

— Хозяин Гарри, те мерзкие отродья потеряли презренного магла из виду и посчитали, что хозяин Гарри вернулся в особняк. Кричер слышал, как недостойные решили не сообщать начальству о своем просчете и как ругались, что хозяин Гарри прекрасно умеет аппарировать, а следящие заклинания на хозяине Гарри быстро перестают работать.

Гарри довольно усмехнулся. Ну еще бы они не переставали работать, если на страже интересов главы рода Блэков стоит Кричер! Вот и отлично, теперь можно поискать беглеца. Поттер уже собрался отдать соответствующее указание эльфу, как на пороге возник бледный Дадли и угрожающе завис над кузеном.

— Поттер, ты что дал Фрэнку?!

— Я тебе уже говорил, специальное зелье для смены облика. Что такое?

— Да так, ничего! Мне только что Крис звонил. У него сегодня в клинике смена. Там Фрэнка привезли, он умер! Только он как ты выглядел, и все посчитали, что это ты. Что ты ему дал?

— Как это умер? Бред какой-то! Клянусь, я тут не при чем! Ди, это зелье один человек год принимал, и ему ничего не было. Может, он упал где, голову разбил… — Поттер был точно уверен, что зелье было абсолютно не при чем. Или нет?

— Может быть… Оно точно было безвредным? И срок годности у него не вышел?

— Нет, зелье было нормальным. Какой срок годности, если он был в специальной бутылочке? Я сам пил из такой же и, как видишь, жив-здоров! — Поттер не стал уточнять, что пил он его на Рождество.

Дадли яростно сопел и смотрел на кузена. Гарри взволнованно потер переносицу. Кричер внимательно следил за маглом, намереваясь, видимо, повторить с ним фокус Добби с Люциусом Малфоем при первой же попытке коснуться хозяина.

— Кузен, ты понимаешь, что ты попал? Фрэнк выглядел как ты, на нем был твой браслет, и они посчитали, что умер Гарри Поттер. Хотели позвонить родственникам, хорошо, хоть Крис знает мой номер телефона, а то они бы уже обрадовали бы маму. Ты понимаешь, что будет, когда твое зелье прекратит свое действие? — усиленное сопение Дурсля, кажется, стимулировало работу его мозга.

— Фрэнк точно умер, или еще дышит? — может, не все еще потеряно и Блоггса можно еще спасти.

— Крис сказал, что умер.

— Кричер, отправляйся в больницу и проверь, жив Фрэнк или нет, только чтоб тебя никто не видел, ясно?!

— Слушаюсь, хозяин Гарри.

Домовик исчез.

— Что будешь делать, Поттер?

— Пока не знаю…

Если Фрэнки жив, Гарри попробует дать ему бензоар и поменяется с ним местами, а если нет… После смерти по обороткой человек остается под принятым обликом, а не возвращает свой. Кажется, так было написано в той книжке по зельям, что читала Гермиона. Но там ничего не было сказано об опасности летального исхода при приеме зелья. Надо бы спросить Элладору, она это точно должна знать, или хотя бы скажет, в какой книжке это написано.

— Если Фрэнк мертв, тебя официально признают мертвым. А потом вылезет его настоящая внешность. И о твоих художествах узнают и дадут по голове, как в прошлый раз, даже сильнее, потому что погиб человек. Очкарик, как ты намерен с этим разобраться? Или надеешься, что твои не узнают?

— Не уверен…

Гарри пытался решить, что делать с Дадли? Черт, ведь теперь ему надо стирать память, чтоб никто не узнал, а Обливиейт, кажется, оставляет следы. И память можно восстановить. Надо бы на Гриммо, там была книжка…

— Что не уверен? Что не узнают? Как ты это скроешь? Твое чертово зелье убило человека!

— Не уверен, что мой облик сползет…

Хоть бы Фрэнк был жив! Однако вернувшийся Кричер разрушил остатки надежды, сказав, что магл мертв.

— Дад, мне нужно домой, там в библиотеке я узнаю, могла ли оборотка убить Фрэнка. Это займет всего ничего. Подожди меня здесь, ладно, я вернусь, пожалуйста!

Дурсль только ошарашено кивнул, наблюдая, как личный поттеровский эльф (мама дорогая, и это — эльф?! Знал бы Флип, как он ошибается, рассказывая про неземную красоту эльфов!) берет за руку кузена и исчезает вместе с ним со звуком вылетевшей пробки из бутылки.

Появившись в кабинете главы рода (Мерлин побери, в уже своем кабинете!), Гарри развел кипучую деятельность. Первым делом он приказал Кричеру заблокировать камин и пригласить на пейзаж в кабинете мадам Элладору, а сам кинулся к полкам за нужными книгами. Кроме томика по зельям он искал и книгу, посвященную обливиации.

Когда Элладора Блэк появилась на пейзаже, висящем рядом со столом, Поттер уже лихорадочно листал гримуар (жутко редкий и запрещенный, само собой, но он этого не знал, и ему было на это наплевать), который был посвящен вопросам стирания памяти и восстановления оной. Наткнувшись на него в процессе разборки закрытой секции, Гарри тогда еще вспомнил, что это его тщетно искала Гармиона в мае.

— Глава рода хотел меня видеть? — одна фраза, и сразу ясно, что при жизни Элладора была жуткой стервой и одной интонацией могла грязью облить так, что не отплюешься.

— Леди Элладора, — Гарри оторвался от книги и посмотрел на картину, — Я уже говорил, если вас так не устраивает кольцо на моей руке и чистота моей крови, зовите меня просто Гарри. К тому же, у меня абсолютно нет времени. Вы лучше скажите, а от оборотного зелья можно умереть?

— Сразу видно, что зельеварение — не ваш конек. Нет, нет и еще раз нет. Оно абсолютно безвредно, даже для маглов, в небольших дозах, разумеется. Или вы в него влили три галлона единовременно?

— Да нет же! Там едва на глоток было! — Юношу затопило невероятное облегчение: меньше всего на свете он хотел снова послужить причиной чьей-либо смерти. Он с удвоенным рвением принялся листать книгу.

— А что будет, если магл умрет, находясь под действием оборотного зелья?

— К чему подобные вопросы? Вас интересует, сохранится ли ложный облик? Да, сохранится.

— А узнать, что это ложный облик, можно?

— Магловскими методами — нет однозначно. Оборотное зелье действует не только на внешность, но и на внутренние органы. Для выявления оборотки необходимо одно крайне специфическое зелье и частица тела покойника. Собственно, зелье и создавалось с целью имитации смерти. О, я поняла, вам удалось напоить обороткой магла, и он умер в вашем облике? Хм... Но вы же возражали против подобного плана! Передумали?

— Ничего я не передумывал!

Гарри наконец-то нашел нужный раздел и впился взглядом в текст.

— О, лорд Гарри! Да вы любимчик судьбы, как я вижу! Теперь все ухищрения с прыжком с моста ни к чему, вы и так «мертвы». Мы все можем успокоиться и приступить к подготовке к ритуалу. Да вы меня не слушаете, юноша! Что вы там ищете?

Поттер последнюю реплику мадам отравительницы пропустил мимо ушей, читая про процесс обливиации и методы затирания следов корректировки памяти. Ничего утешительного, для любого способа затирания следов было необходимо время, а его у Гарри не было. Вот почему Дадли не маг и не может дать Нерушимый Обет? Его ведь нельзя обойти ни зельем, ни легилименцией! А есть ли аналог подобного для маглов?

— Леди Элладора, вы случайно не знаете, существует ли для маглов обряд вроде Нерушимого Обета?

— Ересь какая! Чтобы магл не выдал информацию, ему можно убить или стереть память. Большего никогда не требовалось!

— А вот теперь требуется! Как вы правильно догадались, я дал оборотку маглу, он умер в моем облике, и о том, что я на самом деле жив, знает только мой кузен. Я опасаюсь, что его будут проверять легилименцией, пытаясь узнать, что произошло. Если я воспользуюсь Обливиейтом, это засекут, а вернуть память вполне возможно.

— Да, его скорая смерть в таких обстоятельствах будет выглядеть крайне подозрительно, к тому же он ваш родственник… О, я знаю, кто может дать совет!

И она исчезла с картины. Как бы предки крестного ни кривились на полукровного главу рода, они его приняли. Франко более чем уверен, что причиной столь живого участия стало не столько желание, чтобы род Блэков вернул былое могущество, сколько скука: при жизни большинство Блэков обладало слишком живым характером, чтобы киснуть после смерти в своих портретах.

Мадам Элладора вернулась в сопровождении массивного мужчины в черном берете и странной недомантии, которого представила как лорда Корвуса Блэка. Судя по пояснениям, данный лорд жил до введения Статута о Секретности, а потому хоть как-то контактировал с маглами. Лорд Корвус попросил Поттера изложить ситуацию, а то «эти бабы вечно что-то да напутают» (судя по шипению Элладоры, Корвусу повезло, что он уже мертв, иначе его гибель была бы весьма болезненной и непростой). Юноша в нескольких фразах рассказал.

— Насколько я понимаю, этот магл — ваш кровный родственник, лорд Гарри? — уточнил Корвус.

— Да, он сын родной сестры моей матери.

— Тогда не вижу препятствий для проведения обряда Фуа, — отрывисто бросил Корвус Блэк и, видя непонимание в глазах юноши, недовольно пояснил:

— Сделайте магла своим вассалом. Магия рода не даст ему разгласить ваши секреты как главы рода так же, как это могла бы сделать его собственная, если б он был магом и у вас был бы свидетель.

— Я не сомневаюсь в его способности сохранить что-либо в тайне. Меня интересует, как Дадли сможет противостоять легилименции и веритасеруму, если он магл?

— После того, как ваш кузен преклонит колени и принесет клятву верности, он фактически станет сквибом, и его будет поддерживать магия рода Блэк. Именно она будет скрывать не подлежащую разглашению информацию. Насколько успешно это будет происходить, зависит от силы главы рода. Судя по всему, с этим у вас проблем не будет.

Лорд Корвус забыл добавить, что кроме защиты и покровительства рода Блэк, принесение подобной клятвы гарантировало появление магических способностей у детей вассала. Не сказал он и того, что слишком большое количество вассалов-маглов ослабляет магию рода и соответственно волшебников, к нему принадлежащих, а вассалов-магов — наоборот. Собственно, отсюда пошло поверие, что маглорожденные волшебники крадут магию у чистокровных. Самому Франко эту занимательную информацию поведал один из старых знакомых Мод (старых в прямом смысле: судя по дагеротипам, сеньор Анхель Нуез успел активно поучаствовать в Американо-мексиканской войне под командованием самого Мариано Аристы), когда молодой маг разбирался со спятившем древним артефактом из его коллекции.

— Благодарю вас, лорд Корвус! — поблагодарил его Гарри и побежал искать «Полный перечень родовых клятв и обетов».

Дадли Дурсль успел помянуть ненормального кузена и свою уступчивость последними словами, когда из ниоткуда появился поттеровский уродец, проскрипел: «Хозяин Гарри хочет видеть презренного магла!», ухватил его за руку и утащил во тьму. От неожиданности Дадли попытался заорать, но когда понял, что ему кричать нечем, испугался сильнее, чем в девяноста пятом. Свой испуг Дадли привык выражать точно так же, как и его отец: ором и агрессией, но когда он вновь обрел способность видеть, слышать и говорить, высказать свое возмущение мелкому психу, по недоразумению считающемуся его родственником, он не смог, остановленный яростным «Потом!» Поттера.

Дадли еще в том году заметил, что когда Поттер говорит таким тоном, мало кто может ему возразить, даже Вернон Дурсль, который априори не доверял племяннику. Вот и сейчас, как бы он ни был зол на Поттера, он послушно встал на колени, положил ладони на ладони кузена и повторял за скрипучим карликом какой-то пафосный бред. С каждым словом ладони кузена становились все горячее и горячее, что-то невидимое мешало ему отдернуть руки, а от запястий по телу расходилась волна жара и холода одновременно. Перед глазами все расплывалось, звонкий тенор Поттера превратился в громовый бас, по коже будто плясали искры. А потом, когда кузен произнес последнюю фразу (Дадли уже не разбирал слов), случилось это. На него упало звездное небо с тяжестью стотонного рефрижератора, и Дадли Дурсль позорно упал в обморок.

Когда он пришел в себя, он сидел на полу, прислонившись к каменной стене, а недоме… в смысле Поттер похлопывал его по щекам, пытаясь привести в чувство. Дадли с ужасом понял, что даже в мыслях не может назвать кузена психом, чокнутым, ненормальным, тощем недомерком и любым другим обидным прозвищем, которым звал его в детстве. От этого открытия у него перехватило горло, и единственное, что он смог из себя выдавить, было хриплое:

— Поттер, ты что со мной сделал?!

— Не кипятись, Дад, — ответил Гарри, — Сейчас я тебе все объясню. Кричер! Чашку крепкого сладкого кофе. Помнишь, ты мне рассказывал про кольцо всевластья, как за ним охотились. Так вот, нечто такое есть и у меня.

Появился ушастый уродец с большой дымящейся чашкой. Гарри взял у него кофе и аккуратно напоил им Дадли. Горько-сладкая жидкость огненным комком прокатилась по пищеводу. В голове прояснилось, а руки перестали дрожать настолько, что Дурсль смог сам взять чашку, не опасаясь ее опрокинуть.

— Кричер, в дом или по камину кто-нибудь стучал? Совы не прилетали?

— Нет, хозяин Гарри, никого не было.

— Отлично. Если кто-нибудь будет пытаться проникнуть в дом, не позволяй, ясно? Делай все, как если б я действительно умер, ты меня понял?

— Да, хозяин Гарри.

— Можешь идти. Так, на чем я остановился? — Поттер повернулся к Дадли. — А, про кольцо. Так вот, то, чем владею я — это очень могущественные штуки, из-за которых веками убивали и предавали. Сам понимаешь, наши чиновники тоже захотят их заполучить, а я этого не хочу. Я их, наоборот хочу спрятать так, чтоб никто, даже я, ими больше не мог воспользоваться, потому что уничтожить их у меня не получилось. Если меня посчитают мертвым, эти вещи будут потеряны, потому что никто не узнает, где я их спрятал.

— А я-то тут при чем? Я не собираюсь никому говорить, что ты жив.

— Понимаешь, Дэ, маги могут читать мысли. Можно было бы еще тебе и память стереть, но остаются следы. Был еще вариант, но мне он тоже не понравился, да и тебя не устроит совсем.

— В смысле убить? — Дадли Дурсль не был гением, но и полным дибилом не был тоже. Кузен кивнул. — Ну, спасибо. Премного, как это, благодарен. А это что за фигня с ладонями была?

— Это, Дадлик, была клятва вассала. Теперь если тебе в голову кто и полезет, ничего про меня он узнать не сможет. Ну и если что случится, ты у меня помощь попросить сможешь.

— Ага, ясно. И как мне теперь тебя называть? Так же, как этот твой, «хозяин Гарри»?

— Вассал к сюзерену обращается, как к лорду, но ко мне лучше просто по имени.

— Да, мой лорд!

Гарри только мрачно на него зыркнул исподлобья. С некоторых пор его просто передергивало от подобного сочетания, тем более в свой адрес.

— Очень смешно! Вот что, дорогой кузен, отправляйся-ка ты в больницу, тебя там, кажется, ждут. Узнай, что говорят врачи о причинах смерти, после возвращайся на квартиру, там и поговорим. Родителям пока ничего не сообщай. И да, властью рода Блэк, я, глава рода, запрещаю тебе, вассал дома Блэк, сообщать живой или мертвой душе на словах, в мыслях или на бумаге, что Гарри Поттер жив, а умершим вместо него признали Фрэнка Блоггса. Кричер!

Гарри велел эльфу вернуть Дурсля обратно в его квартиру, а сам занялся подготовкой к обряду Сокрытия. Для этого в подвальную лабораторию была принесена картина и приглашена мадам Элладора. Под ее чутким руководством Гарри смог сварить требуемое зелье пристойного качества. Что это стоило самому Гарри, Франко не слишком охотно вспоминает: в отдельные моменты стервозная дама с легкостью превосходила Снейпа по степени язвительности комментариев. Только осознание крайней нехватки времени помешало Поттеру рявкнуть на распоясавшуюся нарисованную женщину. Наконец, зелье было готово, и, сверяясь поминутно с книгой, Гарри провел сам обряд. Покончив с этим, юноша поплелся на кухню: чувствовал себя он отвратительно, у него создавалось полное ощущение, что его пару суток гоняли по лесу. А еще он жутко хотел есть.

Увидев состояние хозяина, Кричер засуетился и с готовностью накормил страдальца. Тащиться куда-нибудь еще у Поттера совершенно не осталось сил, но он пересилил себя, отправившись в кабинет: Дары Смерти по-прежнему находились на Гриммо, а на в тайнике на кладбище. Однако стоило Гарри сесть в кресло и откинуться на спинку, как он вырубился.

Проснулся он через два часа от грохота упавшего гримуара, так и оставленного впопыхах на краю стола. Поттер подскочил в кресле: спросонья юноше показалось, что кто-то хлопнул дверью. Однако в доме по-прежнему было тихо: ни звука шагов, ни скрипа вредных половиц, только часы уютно тикали на столе. Посмотрев на циферблат, Гарри подскочил как ужаленный. Он давно должен был быть на кладбище, да и кузен должен был уже вернуться из клиники.

Поттер потер лицо, пытаясь отогнать сонную муть. Потом он поднял упавшую книгу и положил ее на стол рядом с томами по родовым клятвам и ритуалам на крови. Потом он открыл последний и начал про себя повторять предстоящий ему на кладбище. Убедившись, что он все запомнил, юноше открыл секретер и достал оттуда сложенную мантию, камень и специальный мешочек из зачарованной кожи взрывопотама. Он сложил в мешочек мантию и камень, взял со стола палочку и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Поттер спустился в свою комнату, сделал копию колдографии родителей и сложил ее в карман. Больше он ничего не взял, лишь на всякий случай прихватил с собой куртку. Гарри спустился в прихожую и прикоснулся к стене ладонью. Он понимал, что собирается покинуть этот старый дом на очень долгий срок, если не навсегда, однако что-то заставило его закрыть глаза и прошептать обещание однажды вернуться.

Потом он позвал Кричера и велел тому перенести его к «Дырявому котлу», а уже оттуда самостоятельно аппарировал к могилам родителей. На кладбище он появился, когда уже сгустились сумерки. На кладбище было тихо, лишь где-то вдали, у освещенных домов угадывались человеческие голоса. Повинуясь внезапному порыву, Гарри мановением палочки наколдовал венок из белых цветов. Он постоял с минуту над надгробиями и, резко повернувшись, побрел вдоль старых, по большей мере заброшенных, могил. Наконец, он остановился у каменной плиты с именем Игнотуса Певерелла. Ему подумалось, что создатель Мантии-невидимки не будет против, если Гарри спрячет в надгробии артефакты, созданные им и его братьями. Дарам Смерти самое место здесь, в Ее обители, на могиле того, кто оказался Ее достойным противником.

Аккуратными движениями Гарри срезал верхний слой плиты с символом Даров. Потом, сняв получившуюся плитку, выдолбил на месте среза небольшую нишу и наложил на нее первую часть защитных и скрывающих заклинаний. Вторую часть заклинаний он наложил на испачканную его кровью плитку. Гарри заколдовал плитку таким образом, что как только он ее положит на место, магия заделает швы так, что никто и не подумает, что под нею что-то есть, а он сам забудет, что что-то здесь спрятал. У него все получилось: как только он опустил мешочек с палочкой, мантией и камнем и закрыл нишу плиткой с выбитым на ней знаком Даров, тот засветился холодным голубым светом, а по надгробию забегал призрачные огоньки. Наконец, вся массивная плита будто занялась изнутри неярким призрачным светом, и Гарри отбросило в сторону. Когда он открыл глаза, на кладбище было темно, тихо, и он совершенно не понимал, что здесь делает. Кажется, он здесь что-то хотел спрятать. Гарри встал на ноги и пошарил по карманам в надежде отыскать если не ответ, так подсказку к нему. В кармане лежала записка, и чтобы ее прочесть, Поттер пошел за ограду кладбища к фонарному столбу. На бумажке чьим-то корявым (его?) почерком было написано:

«Если ты ничего не помнишь, значит, у тебя все получилось. Ты их спрятал. Аппарируй в Кройдон.»

Этого хватило, чтобы вспомнить, кто это «они» и что его должен ждать кузен. Гарри ушел с освещенного пятачка и стремительно дизаппарировал.