Темница моих воспоминаний (гет)

Часть 1

Ночь была ужасно-уютной: весело трещали поленья в камине, кресло, которое она заняла, было неимоверно удобным, а вино в бокале — очень и очень вкусным. Поистине потрясающая ночь! Эйрин удовлетворенно вытянулась в кресле, не отрывая взгляда от огня. Пусть дом уже второй день стоит на ушах из-за завтрашнего (точнее: уже сегодняшнего) слушания Поттера, пусть орденовцы без конца шушукаются в темных углах (и подслушать не дают!), но зато все так заняты, что уже какой день на Эйрин никто не обращает внимания. Про ее выходку на местной вечеринке тоже как-то плавно забыли, а значит, она спокойно смогла пригладить шерстку и привести в порядок головку, и теперь снова чувствует себя во всеоружии. Снова чувствует себя — собой.

Сзади послышался шорох. С намеком, с настойчивым таким намеком. Конечно, когда в доме столько людей сложно найти тихий угол, но неужели и в три часа ночи тут не бывает уединения?!

— Молодой Поттер!.. — мурлыкнула она, выглянув из-за спинки кресла. — А детям уже давно пора по кроватям, кстати. Ты чего тут делаешь?

Поттер помялся немного на пороге, но все же присел на диван. Эйрин никак не отреагировала на неожиданную компанию, но задалась вопросом, что он забыл здесь, если его обожаемый крестный вместе с еще несколькими Дамблдорскими подпевалами засел на кухне? Что, надоела светлая сторона? Экстрима захотелось? А может, вдруг для разнообразия мозг включил?.. Нет, — досадливо тряханула головой ведьма — не туда ее опять несет. Дело просто в том, что гостиная намного ближе к лестнице, чем тот закуток, где прячется кухня, вот Поттер и заглянул на огонек. Спать ей надо больше, а то вместо нюхтера акромантулы чудятся.

— Я плохо сплю в последнее время, — признался молодой человек.

— Ааа, Волдеморту — привет! — понимающе отсалютовала бокалом женщина.

Глаза за стеклами очков настороженно блеснули:

— Что вы знаете об этом?

— Нечего из того, что могу рассказать. И то, там нет ничего интересного для тебя: кое-кто экспериментирует потихоньку...

Они немного помолчали.

— Вам тоже не спится?

— Бывает иногда, — ответила она, с трудом подавив насмешку. — Блэк с компанией занял кухню, но зато здесь я нашла этот прелестный тайничок...

Эйрин кивнула на заветный шкафчик, оказавшийся на самом деле чем-то вроде мини-бара. В хитрых зеленых глазах мелькнула заинтересованность, но затем он, видимо, понял, что там навряд ли есть его любимое сливочное пиво. Эх, молодежь...

— Кстати, на той неделе мы не смогли открыть этот шкаф.

— Видимо, по мнению шкафа, среди вас не оказалось достойных испить сего благородного зелья... — Поттер сегодня явно побил личный рекорд по осуждающим взглядам. — Ну, так шкаф считает — не я!

— Миссис Уизли, кстати, тоже не смогла его открыть...

— Значит, на нем стоит не только ограничение по возрасту... Прелестная вещица, — довольно хихикнула Эйрин. — Но, пожалуй, мне стоит закрыть его обратно. Так, на всякий случай.

Мальчишка с готовностью улыбнулся в ответ.

— Вы немногих здесь узнаете, а меня узнали.

«И как он умудряется так ловко скакать от темы к теме? Это он специально, нет?»

— Ну, знаешь, тех же Уизли опознать не сложно: рыжие и потрепанные... — красноречиво-убийственный взгляд. — Ай, прости, привычка. В основном я узнаю только тех, кого встречала до этого. С тобой вообще все просто: я встречалась с тобой, и я видела твоего отца, на которого ты очень похож внешне. И плюс, знаешь, газетчики тебя просто обожают.

— Мы встречались раньше?

— У Волдеморта прошлым летом было особое мероприятие, и у меня, — она приподняла рукав на левой руке, где выжжена Черная Метка, — было особое приглашение на него.

— Вы были на кладбище? — казалось, что удивиться еще больше он просто не может. Нет, он и в правду гениален!

— Конечно, была: там почти все были! Не стоит удивляться, что ты не услышал про меня: Лорд редко называл меня по имени. Видимо, чтобы никто из Внешнего круга и прочих смердов не прознал, что Эйрин Бьерро все еще жива.

«А она жива?» — спросила она себя.

«Не уверена, но надеюсь на это»

— Ты устроил такое шоу в тот день! Даже я заинтересовалась, хотя мне тогда вообще не до того было... — женщина оборвала себя, встретив озадаченный взгляд подростка. — Не важно.

— И вы тоже пытались меня убить? — холодновато спросил младший Поттер.

— Странно, что ты вообще это спрашиваешь, что это не очевидно для тебя. Хотя, на самом деле нет, я не пыталась тебя убить. Даже наоборот: чуть-чуть помогла, хотя ты, в принципе, и сам смог удрать... — почему-то ей вдруг захотелось объяснить свой поступок. — Никто не знает, что произошло той хэллоуинской ночью четырнадцать лет назад, но одно я могу сказать точно: именно благодаря этому я сейчас здесь, благодаря этим годам без Него я смогла понять, что это такое — настоящая жизнь... — Эйрин снова отсалютовала бокалом. — Все благодаря вам, молодой человек.

Поттер выглядел одновременно удивленным и немного смущенным — со стороны смотрелось довольно мило.

— Но я не хотел этого... То есть, это был не совсем я...

— Не важно: результат-то один. Что-то в тебе есть такое, что может помочь тебе покончить с Лордом навсегда. А мы все здесь, для того, чтобы помочь тебе в этом.

— И даже вы? — парень загадочно блеснул стеклами очков. Что ж, почти неплохо...

— Ну, и для этого тоже. И заканчиваете уже лезть в мои дела!..

Младший Поттер помолчал, задумчиво уставившись на огонь.

— Вы видели моего отца?

— Да, примерно четырнадцать лет назад, — Эйрин поняла, что шутить на эту тему не стоит. — Мы дрались, и он был весьма и весьма неплох... И Блэка я в первый раз встретила там же.

— О чем-то интересном болтаете? — послышался веселый голос. — Случайно услышал и решил присоединиться.

— Сириус? Как ты?.. — непонимающе нахмурился Поттер. В его понимании камин трещал довольно громко, говорили они тихо и сидели слишком далеко от двери, чтобы проходящий мимо мог расслышать хоть что-то.

— Услышал? — Эйрин решила раскрыть один «страшный» секрет. — У анимагов отличный слух, Гарри. Особенно у тех, кто оборачивается хищниками. Тебе на будущее: если вдруг захочется поругать крестного, то лучше делать это потише.

Мальчишка неуверенно, но довольно-таки заразительно улыбнулся, и Эйрин не смогла не улыбнуться в ответ. В подсознании мелькнуло что-то мутное, но быстро исчезло — наверняка какой-то обрывок воспоминания: ведь говорят же, что Эйрин дружила в школе со старшим Поттером. Атмосфера в гостиной стала какой-то совсем незнакомой — почти домашней. Даже Блэк не выдержал и чуть улыбнулся уголком рта, и Эйрин сразу подумала, что в пору его молодости эта усмешка разбила немало сердец. И, вполне возможно, не только женских. И не только в пору молодости.

— Четырнадцать лет назад, говоришь? — сменил он тему. У него даже почти получилось сказать это непринужденным тоном. Почти, ага. Видимо, не может забыть то свое поражение — злорадно подумала Эйрин.

— Помнишь Рингфорд? — Эйрин развеселилась, увидев заинтересованность Блэка. — Я побила тебя тогда, Блэк!

— Рингфорд?.. А, помню, — на лице мелькнуло какое-то странное, трудноопределимое выражение: болезненная сосредоточенность, удивление и, кажется, чуть-чуть вины. — Так это была ты?

— Да-да-да!

Выражение пропало также быстро, как и появилось, и на место ему пришло веселье:

— Требую реванш!

Эйрин подалась вперед, принимая игру. Впервые ей встретился столь интересный мужчина. И дело было вовсе не в том, что он — мужчина, и мужчина привлекательный (хотя, ладно, и это тоже было), а во всех этих странных реакциях и непредсказуемости. Он был загадкой, которую хотелось разгадать и изучить. Он был непокорной, странной силой, которую она жаждала подчинить. Хотя бы ради интереса. В конце концов, неужели она не сможет? Перед остальными он имел власть над ней, причем совершенно этого не скрывал, так что в отместку она просто должна заполучить его... Вот он, ее реванш.

— Ты сейчас не совсем в форме для этого. Засиделся немного: то в Азкабане, теперь здесь... — теперь, когда игра началась, она смотрела на него по-другому, почти так же, как обычно смотрела на мужчин, которых хотела сделать своими.

— Не стоит недооценивать меня, — в его глаза тоже закрался лукавый огонек.

— Ах, побей же меня, Блэк! С нетерпением жду реванша.

С этими словами она решила покинуть гостиную.

— Почему ты не убила меня тогда? Ты колебалась — я видел это.

Голос Блэка едва уловимо изменился — чуть больше напряжения. Жаль, остроумного ответа как-то не нашлось, как и любого другого в принципе.

— Сама хотела бы знать, но я не знаю. Что-то помешало мне... — Эйрин спешно оборвала себя, чтобы не выдать своего волнения, и поскорее попрощалась, приложив усилие, чтобы звучало это чуть игриво. — Спокойно ночи, мальчики.

* * *

— ... да, конечно, выпускать тебя на задания — это просто прекрасная идея!

— Я профессиональная убийца, Блэк! Не волнуйся за меня... милый. Я справлюсь со всем.

Оба неожиданно передислоцировались в гостиную, и сразу почудилось, что температура воздух подскочила на пару градусов вверх. Ремус скептически поднял бровь, но только этим и ограничился, не желая отрываться от чтения. В конце концов, это же ритуал: ни один вечер Ремуса не прошел без кофе, книги и фонового шума от этих вечных спорщиков. Ремус отпил из кружки и флегматично перевернул книжный лист — привычка творит чудеса: даже к ругани друзей можно привыкнуть. Их ссоры даже успокаивали. Тем больше они закипали, тем скорее окончательно помирятся, и тогда — впервые за четырнадцать лет — все снова будет хорошо.

— И как тебе верить после этого?! — Сириус проигнорировал конец ее ответа и пронесся к камину, потом сообразил, что ему туда совсем не надо и повернулся лицом к Эйрин.

Она была спокойной и язвительной, как и всегда, он — вспыльчив и несдержан, как только она смеет с ним заговорить. Пусть он и умудрялся демонстрировать чудеса самообладания с тех пор, как вернулась его бывшая жена, но все чаще и чаще самоконтроль ему изменял. Все, как и в студенческие годы, когда они ссорились. Тогда их друзья быстро заметили, что только Эйрин Бьерро могла довести Сириуса Блэка до такого бешенства, но истинное значение этой особенности взаимоотношений все разгадали далеко не сразу. Зато после того, как Сириус и Эйрин начали встречаться, все вдруг встало на свои места.

— Доверять? Мне?! Да никак! — засмеялась она. — Слизеринцам веры нет.

Блэк ехидно хихикнул.

— Какой из тебя слизеринец? Ты же не помнишь Хогвартс!

— Это состояние души, Блэк, — широко улыбнулась она. — Тебе не понять: если бы ты действительно был способен продуктивно шевелить мозгами, то попал бы на другой факультет.

«Мерлин, как они умудряются спорить даже на эту тему? Эйрин же действительно ни черта не помнит Хогвартс», — возвел глаза к небу Ремус. Раньше наблюдать их перепалки было забавно, так как это были относительно детские ссоры. Теперь же это больше напоминало театр военных действий. И казалось, что они действительно ненавидели, пугало, как кипел Сириус, не видящий в ней более любимую девушку, пугала и холодная, расчетливая ярость, заместившая отчаяние в глазах Эйрин. То, что невероятным чудом вновь рождалось в ее душе к Сириусу, таяло с каждой секундой, проведенной в компании ненавидящего ее безумца.

Хотя...

Мутное, тяжелое выражение, мелькнувшее было на лице волшебницы, исчезло, мгновением позже сменившись мстительной улыбкой. И глаза горели так знакомо!.. Ремус, в очередной раз проклял свою впечатлительную натуру и вернулся к ненавязчивому наблюдению поверх раскрытой книги. Разгоряченные лица говорили, что довольно скоро надоевшие ссоры его двух лучших друзей сменятся на нечто не менее громкое, но намного более укромное. Ремус и сам поморщился от своих мыслей, но его все равно так и тянуло сказать этим двоим то же, что пошловато и непонятно советовал в таких случаях Джеймс: «Ребят, снимите уже номер».

Блэк тем временем озирался в поисках чего-нибудь, на что можно было выместить свою злость, но, как назло, ничего подходящего на глаза не попалось.

Эйрин шумно вздохнула:

— Ох, Мерлинова борода! Блэк, как ты не понимаешь? Если бы я хотела выдать Лорду ваш недоорден, то уже давно бы это сделала, ты не находишь?! Мы сейчас все в одной лодке, и ты — единственный, кто не хочет это признавать! Я не знаю, что у тебя там произошло со мной в прошлом, но пора бы тебе оставить это «что-то» в покое. Кончай кипятиться и включи голову!

Эйрин захотелось снова закатить глаза и махнуть на дурака рукой, вот только наткнувшись на странный взгляд серых глаз, желание повторить затасканный сценарий у нее мигом отпало. Взгляд был уж слишком странным... Расфокусированным, и оттого настолько пронзительным.

— Так вот оно как? — она хищно улыбнулась и наклонила голову на бок. — Как непрофессионально, Блэк. Как глупо...

Говоря эти слова, она приблизилась к нему почти вплотную, лукаво заглядывая в глаза. Блэк стоя неподвижно, злобное выражение из глаз не исчезло, но атмосфера... Теперь Эйрин была уверена, что искры ощущает не только она. На самом деле горят они оба.

Удовлетворенно хмыкнув, она покинула помещение. По гостиной прошелестел едва слышный вздох. Позже оба мужчины гадали про себя, один это был вздох или все же два?

* * *

— Мы тут с тобой кое-что не закончили...

Когда подобные слова встречают прямо с порога, то дрогнет любой. А натренированный, пусть и частично вышедший из строя аврор обязательно схватиться за волшебную палочку. Но единственное, что успел сделать Сириус, так это дотянуться до рукава, где она была спрятана. Потому что с порога его встретил далеко не незнакомый голос. Потому что на его временной кровати сидела в одном халате далеко не самый обычный нарушитель спокойствия. Сложив все это, Сириус пришел к выводу, что этот вечер будет ох каким не простым. К ее кошачьим улыбкам он уже успел привыкнуть, но глаза... Глаза и сейчас были отражением его пламени — их общего, что в считанные секунды разгоралось между двумя скрещенными взглядами.

— Решила попытаться одолеть меня не при свидетелях? — он попытался было разрушить атмосферу, но не особо надеялся на успех.

— Глупый... — улыбка нисколько не изменилась.

И то правда. Ни черта не сработало.

Ноги не слушались. Он так и застыл в дверном проеме, не выгоняя женщину, и в то же время не захлопывая дверь, предлагая остаться. Тщетно пытаясь скрыть вполне определенное желание, Сириус жадно наблюдал, как женщина, когда-то принадлежавшая лишь ему, укравшая его сердце и взявшая его имя, пересекла комнату и приняла решение за него. За спиной чуть слышно закрылась дверь. Вот и все. Дальше было болезненное ожидание ее рук, и вот он, наконец, почувствовал их на своем теле. Эйрин хорошо понимала, что делает: Сириус ощущал ее легкие касания в каждом нерве, ощущал ее в своей крови. Это было невыносимо... Сириус держался, как мог, но природа была беспощадна: он знал эти глаза, эти руки, знал ее тело лучше своего, и даже чуть пряный цветочный шлейф, что она оставила после себя, был ему хорошо знаком. Он чувствовал себя, как заблудившийся в пустыне путник — он просто изнемогал от жажды, пусть и совсем иного рода... Мерлин, как же сильно он скучал по ней!..

— Не пытайся обмануть себя: я же вижу, как ты смотришь на мое тело... Я хочу напомнить тебе, что ты так и не смог забыть. Не сопротивляйся мне...

А он и не мог.

Доля секунды, показавшееся вечностью — и вот он повернулся в кольце ее рук, впиваясь в приоткрытые для него губы. А дальше... Дальше было безумие, охватившее плоть, когда она ответила, царапаясь, как кошка, и с жадностью кусая губы, когда он прижал горячее тело к стене, когда она обхватила его за талию обнаженными бедрами... Как тут можно сдерживаться: не притягивать к себе, не сжимать, не терять дыхание, когда она делает то же самое в ответ?.. Она снова была в его руках — не то, чем можно насытиться. Неистовая, дикая, почти животная страсть овладела каждой клеточной тела, все чувства кричали: она, она, она... Эйрин снова в его руках!! Горячая, родная, живая, любимая... Невыносимо, невозможно! ЭТО ОНА!!!

Он отстранился, чтобы хоть как-то восстановить дыхание, но склониться обратно уже не смог. Этот взгляд... Он не мог принадлежать его Эйрин. Страсть, вожделение — это да, но только не торжество — она радовалась победе над строптивым Блэком. Он в потрясении отшатнулся — как? Как Она могла? Нет, это не Она!! Это существо — не та женщина, которую он любил. Которую он любит до сих пор. Ее действительно больше нет. Сириус хотел оказаться от этого места как можно дальше. Где-нибудь, где нет знакомой озорной улыбки, кажущейся такой грязной сейчас. Где-нибудь, где нет дразнящего запаха ее кожи. Где-нибудь, где нет ее. И самое мерзкое, что бежать было некуда. Мерлин, где взять силы, чтобы сохранить лицо?..

— Просто уйди.

Холодный, просто ледяной тон — было бы чему удивляться. Только вот его взгляд, что удалось выхватить из темноты... Мгновение — и все исчезло. Похоть, эгоистичное желание овладеть, опутать разум, непокорное сердце, подчинить своей воле, сделать податливым рабом — все это разлетелось тысячью острых осколков, когда она увидела его почти мертвые глаза. Эйрин ощутила, как ее саму уносит в этот океан отчаяния, топя, убивая желание дышать. Откуда?.. Каким образом она чувствует его боль? Почему ей сейчас так же невыносимо плохо? Неужели... Нет, это же невозможно! Какой болью и шоком далось ей понимание, что она на самом деле испытывает чувства к этому мужчине. Как?.. Когда поединки, переплетение неосторожно брошенных взглядов, слов и противоречивых эмоций — все то, что стало ей воздухом в этом душном доме — так глубоко закрались в сердце? Как это вообще возможно — любить этого зверя?! Любить...

— Я сказал вон.

Если бы она могла вот так просто уйти! Но от ужаса ноги будто приросли к полу. Лучше бы он кричал, оскорблял, вышвырнул из комнаты, ударил, что есть мочи... Но нет, душевную боль не удастся заместить физической. Он молчит. Ведь это хуже смерти, когда нечего сказать! Эта тишина — хуже самой изощренной пытки. Теперь он возненавидит ее еще сильнее. Она видела, как убила в его душе что-то очень важное... Видела, как растоптала последнее светлое воспоминание, тень кого-то другого, кем ей уже никогда не стать в его глазах... Нет, это слишком даже для нее.

Слова застряли в горле, душат слезы, внутри все разрывает на куски, а он... Он просто молчит, стоя боком к ней. Тень падает на лицо, скрывая выражение, но выжигая на сетчатке гордый, красивый профиль. Она не видела эмоций на лице Блэка, но ощущала каждую из них. Она ведь всегда чувствовала его, как и он чувствовал ее. Ощущали малейшие перемены настроение, потому и знали, куда нужно бить... Ведь все было ясно с самого начала, а она просто не хотела видеть этой связи. Не знала, как видеть. И, тем не менее, воспользовалась ею. А теперь... Нет, такого он никогда не простит. Она недостойна смотреть, слишком больно. Больнее просто невозможно.

Эйрин вылетела из комнаты, сдерживая слезы из последних сил. Блэк не шелохнулся, когда звякнул замок двери. И даже сквозь тьму коридора, сквозь полузакрытую дверь, через метры ее неровных шагов его тихий голос слышался так, будто он шептал прямо на ухо:

— Лучше бы ты умерла.

Невозможно больнее? Ах, она так ошибалась — еще как возможно. С ним каждое чувство ощущалось острее. С ним просто нет никаких пределов, он все сметает на своем пути... С ним все, как острие ножа, постоянно на грани между жизнью и смертью, будто под действием безумного наркотика из экстаза и агонии... Того самого наркотика на букву «Л» из шести букв.

Так вот оно как: любить Сириуса Блэка?

Часть 2

— Почему ты такая нервная? — уже в сотый раз шепнул Сириус.

Эйрин вместо ответа только качнула головой, но теребить его шарф не перестала. Сириус вздохнул с некоторым раздражением, но более ничем своего отношения не высказал, разрешая девушке добить свой шарф. Лишь на мгновение сильнее сжал ее талию — «я рядом, если что» — и без всякого перехода закинул в разговор очередную шутку. Компания гриффиндорцев взорвалась смехом, Эйрин явила миру крохотную нервозную улыбку, и Сириус повелел ее за толпой к «Трем Метлам». Она поплелась следом, будто не живая, то и дело оскальзываясь на весенней слякоти, поминутно оглядываясь по сторонам, но все заставляя себя идти. Сириус из последних сил держал улыбку на губах и ждал. Эти выходные обещали быть ужасными не только из-за плохой погоды.

Наконец, сквозь дождевую пыль проступили мутный фонарь и хорошо знакомая вывеска. Студенты с охотой прибавили шаг, желая поскорее оказаться в тепле, и только Эйрин, увидев паб, будто наткнулась на стену — она явно не хотела заходить, но причина была не ясна. Дело ли было в том, что Эйрин все еще недолюбливала студенческие забегаловки («слизеринский пафос, не иначе») или же она не хотела заходить в помещение в принципе? Сириус послушно застыл рядом, уже не пытаясь задавать вопросов.

А ответ нашелся сам как нельзя кстати. Точнее — прилетел.

— Мерлин, ну наконец-то! — выдохнула Эйрин, взволнованно глядя вслед бесцеремонной птице, хлопнувшей ее крылом по голове. — Бежим! — она схватила непонимающего Сириуса за руку и потянула за собой.

Сквозь моросящий дождь Эйрин с трудом различала птицу. Да и толпы праздно шатающихся отдыхающих не сильно желали дать дорогу двум куда-то спешащим подросткам. Эйрин грубо расталкивала плывущие рядом фигуры и тащила за собой Сириуса, изо всех сил стараясь не упустить из виду ворона. Дождевые капли на лице перемешивались со слезами облегчения, выражение нетерпения то и дело сменяла нервозность.

— Рин, куда ты меня тащишь? — вяло поинтересовался Сириус, не особо рассчитывая на ответ.

— Прошу, просто подожди, — Эйрин еле сдерживалась, чтобы от нервов не начать грубить.

Наконец, длинные черные перья мелькнули за углом последнего на этой улице дома. Забежав за угол, они успели увидеть изящный вираж, который описала птица, пикируя с высоты на асфальт. Сириус застыл рядом с Эйрин, твердо сжимая ее ладошку, и молча досадовал на свою забывчивость. Как же он сразу не догадался, что ворон — это Эвис Бьерро? Пусть он и не видел сестру своей девушки уже года два, а ее фирменных «фокусов» с анимагией и того дольше, но это ничуть не оправдывало ситуацию. Пока ворон прямо в воздухе обращался в тонкую девушку, Сириус продолжал собирать мозаику. Осталось сложить лишь два и два.

Эйрин в конец обезумела, раз после всего решилась связаться с сестрой.

— Ты хотя бы иногда думаешь, прежде чем что-то делать? Ты послала Патронуса на базу Пожирателей смерти?!

Тут Сириусу захотелось грязно ругнуться. А Эйрин и бровью не повела.

— Ну не письма же мне писать?!

— Голову включи! — шипела взбешенная Эвис. — Ты не представляешь, как нам повезло, что твое послание никто не видел!

— Эвис, где Элгар?

Вот и прозвучал самый-самый главный вопрос, который мучил Эйрин уже три дня. Элгар уехал на выходные, а после не вернулся в Хогвартс.

— Они вернулись в Данию. Все.

Облегчение было столь сильным, что Эйрин пришлось схватиться за рукав Сириуса.

— Спасибо, Эвис.

— Не для тебя старалась! — огрызнулась сестра.

— Мерлин, да какая разница?!

Эвис задумчиво смотрела на сестру. Нужно было что-то сказать, но порыв ветра очень вовремя хлестнул в лицо воды, и Эвис поморщилась, после чего сходство с нахохлившейся птицей стало просто очевидным. Озвучивать свои мысли Эвис как-то сразу расхотелось, да и не пристало ей нести такую глупую сентиментальную чушь. Поздно, слишком поздно что-то менять. Эйрин должна ее ненавидеть — так будет лучше для всех. Раз уж им уготовано судьбой быть по разные стороны баррикад, то Эвис просто обязана облегчить участь младшей сестре, чтобы та и не подумала мучиться из-за ошибок старшей. Так будет... правильно.

Не смотря на все старания, Эйрин все-таки заметила мелькнувшую в глазах сестры тень.

— Эвис, еще не поздно...

Слова слетели с уст как-то сами собой, и Эйрин поразилась, как же глупо они прозвучали.

— Любите вы красивые слова, — горько улыбнулась Эвис и превратилась в птицу.

А она явно любит красивые жесты. Все любят.

* * *

Темнота вокруг, хоть глаз выколи — разницы никакой. Только запах пыли, голоса и грохот.

— Народ, вам бы уже... — сдавленный голос из самого дальнего и самого темного угла.

— Да знаем мы, знаем! Погоди немного... — пинок, а затем громкий стук — кто-то явно в сорок третий раз споткнулся о ножку софы. — Ууххх, мордредова тьма!! Баст, ты когда меня научишь балансировать?!

— А смысл? — насмешливый, немного скользкий тон. — Ничего не изменится — надо было выбирать форму хищника или, на худой конец, есть побольше черники.

— Не повезло тебе, мой рогатый друг! — хохотнул третий голос. — Слушайте, дверь откройте кто-нибудь, а то лапами неудобно будет.

— Дверь?! Перебьетесь!

— Ну ты же с нами!

— Вот потому я и здесь! — возмущенный фырк перекрыл стон из дальнего угла. — Тут сидеть будете, слишком велик риск.

— Ребята... — четвертый голос, немного подрагивающий.

— Зануда ты...

Уже не стон, утробное рычание. Но никто не услышал.

— С тобой мы этот риск сильно уменьшим, — аккуратно подобрался «рогатый друг».

А затем другой друг добавил главный аргумент.

— Брось, будет весело! — самый-самый главный мародерский аргумент.

— Да как вы не понимаете?..

— За-ну-да!

Еще один рык, довольно уверенный.

— Р-ре-ребята...

— Ну чего тебе, Хвост?!

— Хвост, не перебивай старших!

— Там Ремус...

— Аааа, о’кей, понял.

* * *

Еще одно недоброе утро. Нет, что болят все конечности — вполне объяснимо, учитывая, что она всю ночь пробегала с Мародерами под луной. Рука затекла? Ну, наверное, пролежала без движения полночи. Бывает, устала же, а спать тогда оставалось всего ничего. Другое дело, что в памяти совершенно не отложился путь до гостиной Слизерина... Хотя, это тоже ничего: вполне возможно, что она добежала в анимагической форме, а память из-за усталости просто это не запечатлела — уже бывало, что она — Эйрин — смутно помнила то, что делала Баст. И все же, как-то многовато странностей на один вечер и одно утро.

Глазам было темно. Открывать их ну совсем не хотелось, да и не нужно было — если векам темно, значит еще очень рано. К тому же, суббота вроде... А как тепло и уютно под одеялом! Пусть она и «посеяла» где-то целую половину, но все равно тепло. Особенно спине... Нет, определенно слишком рано, чтобы вставать. К Мерлину все!

Вдруг в тишине послышался невнятный шум и ругательства, а затем последовал вопль, слишком громкий для столь мирного утра.

— Народ, мы все проспали! Рота, ПОДЪЕМ!

Вопль, кстати, мужской. Эйрин сварливо подумала, что мальчики, по идее, в девичьи спальни войти не могут, и завернулась поплотнее в доступный кусок одеяла. Ей абсолютно плевать, как они умудрились такое провернуть — она хотела только спать. Когда вопль повторился, Эйрин все-таки узнала голос — это был вездесущий Джеймс Поттер. И вместе с этим открытием сразу пришло другое: где-то совсем рядом, буквально за спиной, кто-то также недовольно зашевелился и дохнул горячим дыханием ей в затылок. А затем теснее прижал девушку к груди, обнимая рукой. Эйрин испуганно замерла. С кем она в постели? Точнее, кто лежит в ее постели? Кто посмел?!

«Мерлин, а вдруг это не Сириус?»

Парень, лежащий рядом, ничуть не смущаясь, нашел ее руку и переплел их пальцы. Эйрин едва дышала от нервов. Судя по всему, он-то точно знал, что вокруг происходит, и с кем он провел ночь.

— ...вы хотите и обед проспать? Вставайте уже! — шорох босых но по скрипучему полу («у нас же в спальне ковер вроде лежит»). — Сир? Бродяга, имей совесть, ты уже... — звук железных колец о палку, пауза. — Оп-па! Так, а Эйрин в курсе? — Эйрин выпуталась из одеяла и мрачно обернулась на Поттера. — А, это и есть ты! Это хорошо, что это ты, это очень хорошо... — утром Поттер походил на взъерошенного воробья. — Только вот что ты тут делаешь?

В этот момент поднял голову и заспанный Сириус с потрясающе невинным выражением лица. Эйрин перевела вопросительный взгляд с Джеймса на Сириуса.

— Мне бы тоже хотелось это знать.

— А я что? А я ничего... — проскрипел Сириус. — Доброе утро, родная, — от смятения Эйрин даже позволила себя поцеловать.

— О, доброе утро, Эйрин! — поздоровался Ремус.

К распахнутому пологу подполз и Ремус, а где-то сбоку виднелась и макушка Петтигрю, и только тогда Эйрин, наконец, поняла, что сидит на кровати своего парня в гриффиндорской спальне мальчиков в одной пижаме и молча ждет, когда к кровати подойдет кто-то еще. Но никто не подошел, слава Мерлину. Хорошо, значит, остальные семикурсники уже ушли. Дерек и Генри, кажется...

Кстати, на счет пижамы...

— А откуда на мне пижама? — Эйрин выбрала меньшее из зол.

Видя ее настроение, даже Сириус не рискнул шутить:

— Ты не волнуйся: я просто трансфигурировал ее из твоей одежды. Чары скоро слетят.

Эйрин благодарно кивнула, разглядывая вполне приличную (без шелка, кружев и лишних разрезов) мужскую пижаму в голубую полоску. На Сириусе были точно такие же штаны, только рубашка отсутствовала — с мысли данный факт все-таки сбил, хотя отвлекаться не стоило. Тем более, что Поттер на свой страх и риск явно собирается пошутить, а из памяти, наконец, получилось выудить, что вообще-то вышеназванный обещался ее разбудить, когда она задремала в Визжащей хижине.

— Ооо, Бродяга у нас прямо-таки рыцарь! Что же ты ее до гостиной тогда не довел?

— Спать хотел, — хмуро буркнул «рыцарь».

— Поттер, лучше тащи мантию-невидимку! — бросила так же хмуро его «дама».

— А волшебное слово? — Джеймс оперативно нацепил на лицо оскорбленное выражение.

— Кстати да, а где моя волшебная палочка? — Эйрин начала оглядываться по сторонам в ее поисках, начиная потихоньку закипать. — Без нее «волшебные слова» звучат как-то неправдоподобно, — лежащий спокойно Сириус протянул девушке палочку, радуясь про себя, что его подруга переключила свое внимание на Джеймса.

— Какая она у тебя злая по утрам, Сириус. Крепись, друг, — до странного легко засмеялся Ремус, которому уже какую ночь не удавалось нормально поспать благодаря полнолуниям и его неугомонным друзьям.

— Вообще-то я имел ввиду «пожалуйста», — скромно вставил Джеймс.

— О’кей, Поттер, пожалуйста гони сюда мантию, — заворчала Эйрин с трудом выбираясь из кровати: как назло, Сириус занял кровать, стоящую вдоль стены, а не спинкой к ней, и в результате поутру девушка проснулась зажатой между стеной и своим парнем. Хотя, не то чтобы она была так уж против...

— А чего так грубо? — возмутился друг. — Я тут не при чем — это ты заснула.

— Кого я просила меня разбудить?

Джеймс замер на мгновение, видимо, усиленно вспоминая. Затем все-таки вспомнил.

— Да я и сам заснул... Не помню я, чтобы ты меня просила. И вообще: Сириус тебе на что?

— Сириус — лицо заинтересованное, — нашлась девушка.

— Что правда, то правда, — легко согласился вышеназванный, — Но любимая, неужели все это было так ужасно? Ты ранила меня в самое сердце!

Настроение у Сириуса, судя по всему, было просто прекрасным, у Эйрин же — не слишком, поэтому к его дурачеству она осталась холодна. Зато Поттер среагировал быстро.

— А что, что-то было?

Сириус изобразил святую невинность, и у Эйрин ушли все силы, чтобы не прыснуть со смеху. Или, что еще хуже — захихикать.

— Я не знаю — я спал!

Веселье испарилось в то же мгновение, что и подушка обрушилась парню на голову. Мародеры, чтоб их... Любимые ее придурки.

— Фу, нахал хвостатый! Так, — она хлопнула в ладоши, сменяя тему, — я — умываться, а ты, — она ткнула пальцем в Джеймса, — готовь мантию!

Сделав пару несложных манипуляций, она вернула своей школьной форме ее прежний вид. И она уже собиралась закрыть за собой дверь ванную, как ее догнал тихий, чуть ехидный и немного обиженный голос Сириуса.

— А ты не ответила на мой вопрос...

Эйрин застыла в дверном проеме. В довольно симпатичной беленькой ванной комнате уже приглашающее зажглись свечи, а она стояла столбом и улыбалась, как полная идиотка. И он тоже идиот. Вот, нашли друг друга! Она уже совсем не злилась, а просто играла на публику... Это утро началось неправильно, но это не значит, что оно было плохим. Да, она проснулась от вопля Поттера, но его голос немногим хуже ее адового будильника. И проснулась она в объятиях любимого. К тому же, Сириус так галантно наколдовал ей мужскую пижаму... На трансфигурацию дополнительной кровати у него, конечно, галантности не хватило, чему Эйрин вовсе не возражала, так как, если уж совсем честно, если бы она проснулась посреди ночи, то у нее навряд ли хватило бы воспитания не перебраться к ему под теплый бок.

— Спала я прекрасно, а вот пробуждение подкачало, — обернулась девушка.

— Ничего, мы над этим еще поработаем, — задиристо протянул Сириус.

— Нет, ты сегодня точно схлопочешь!..

И с воинственным визгом, под хохот бравых Мародеров, Эйрин взлетела обратно на кровать с твердым намерением обрушить на Сириуса как можно больше подушек. Но Сириус ловко опрокинул ее к себе так, чтобы за полузадернутым балдахином друзьям было не видно ее смеющегося лица и, нисколько не смущаясь, поцеловал в губы, нагло залезая рукой за одетую навыпуск блузку. Он прекрасно понимал, что сейчас ему простят все, потому что Эйрин к этому времени протестовать была уже не в силах. К черту воспитание!