Темница моих воспоминаний (гет)

Старинные напольные часы безжалостно отсчитывали остаток времени. Пламя в высоком камине окрашивало все доступное ему пространство в зале огненно-рыжими красками. Через темные портьеры на одном из окон с трудом просачивался серебристый блик, узкой полоской забираясь в ворс ковра и за потертые кожаные кресла. Из последних сил скрипнуло полено, разлетевшись в стороны злыми осами. Сознание в панике цеплялось за каждый шорох, каждую деталь, но тщетно — выхода нет. А время не ждет никого, и оно уходит.

Молчание затянулось. Пламя снова треснуло, часы продолжали равнодушно тикать. Пальцы судорожно сжали тонкую палочку, но заклинание так и не прозвучало. Ей даже оставили палочку... Честь или унижение? Нет времени думать об этом — нужно жить: дышать, смотреть, и лучше не чувствовать. Больно внутри и, как назло, невыносимо хочется жить. Никогда толком не думала о смерти, и в этом нет сожаления. Но еще никогда прежде не была настолько близка к своему концу... Не к смерти, а именно к концу. Теперь все кончено. Слез не было, лишь пустота — скоро она будет ее верной спутницей. Еще одно мгновение и...

— Время не ждет, — напомнил холодный голос, в котором угадывались нотки приказа. — И твое уже вышло.

Взгляд глаз c красным отливом жег спину. Хорошо, что больше здесь никого нет.

В соседней комнате заперта Эвис. Было сложно игнорировать этот факт, эмоции, что он вызывал. Ярость? Агонию? Нет, это все в прошлом, теперь только тянущаяся мука. Шрам, что за столько лет так и не затянулся, открылся и снова начал кровоточить. Это все Эвис — это все ЕЕ вина! Это ЕЕ глупые ошибки! Почему же тогда нет сил ненавидеть? Всегда было так: чтобы не случилось, как бы они друг на друга не злились, семейные узы всей этой грязи было порвать не под силу. ОН тоже не мог ненавидеть своего брата до конца.

Эвис все равно убьют, ведь приказ не был выполнен. И даже не смотря на этот уже почти свершившийся факт, именно Эвис стала гарантией, что палочка стоящей у камина волшебницы не выпустит в голову зеленый луч. Ведь невозможно решиться на самоубийство, зная, что это сделает ее палачом собственной сестры. Пусть та и так уже сделала это с собой давным-давно... Знала ведь, на что шла. Обе знали. Обе не решались пройти до конца, каждый раз отступали назад, и вот он, час расплаты. Нужно выбрать. И ответ настолько прост, что сводит с ума: это Эвис. Ее сестра. Какая ирония... Жить не дадут и умереть нельзя. Вдруг захотелось умереть, но не так, конечно. Вот бы Лорд ошибся и случайно убил бы при этом проклятом ритуале! Случайная смерть была бы выходом. Так, стоп! Это не то... Надо жить! Лучше так: вот бы это все оказалось бы сном! Или все-таки не так?.. Противоречивые эмоции буквально разрывали на куски.

— Приступай.

Теперь все. Окончательно.

Женщина с мукой закрыла глаза. Дышать, успокоиться... Нужно вспомнить все, прочувствовать и отпустить. Лица, глаза, улыбки, прикосновения... Кольнуло воспоминание о семье. Сожаление... Лица друзей замелькали перед глазами: счастливые улыбки и смех грели сердце. Ведь было!.. Она ведь жила на этом свете? Жила, да мало... Лица друзей исчезли, и осталось самое трудное — только одно лицо. ЕГО лицо, ЕГО голос и ЕГО счастье. И свое тоже — их общее. По щеке прокатилась последняя слеза, самая горькая из всех.

«Прости, люблю тебя. Прощай»

— Expecto Patronum, — она собрала все силы, чтобы голос звучал ровно.

Из палочки резво выбрался серебряный зверь, но вместо своей обычной формы, он скорее напоминал волка. Нет — темного пса... Колени сами собой подогнулись, и она упала перед ним, протягивая ладонь к сверкающему призраку. Слишком осмысленный, с искорками смеха взгляд светлых глаз и узнаваемая даже в этой ипостаси озорная ухмылка резанули по сердцу далекими воспоминаниями. Пес тряханул огромной мордой и исчез в проеме ближайшего окна.

Темный Лорд одобрительно хмыкнул: может, все будет не так сложно, как он ожидал? Сколько их было, таких же сильных, несгибаемых, а слабости все равно одни и те же. Глупцы...

— Встань, — теперь приказ был очевиден, а для женщины не было причин ему противиться: зачем? Она и так скоро станет слугой — такова судьба. Глотая слезы, она поднялась на ноги, выпрямилась и свысока посмотрела в блестящие глаза под капюшоном:

— Придет день, Реддл, и тебя уничтожат. Пусть это буду не я, но это произойдет. Твое зло обязательно вернется к тебе.

— Глупая девчонка! Смеешь дерзить МНЕ? Лорду Волдеморту?! — высокомерно усмехнулся волшебник, но глаза светились сильнейшей яростью. Жаль, наказывать ее нет никакого смысла...

При звуке имени Лорда свежая Метка чуть потеплела, и Эйрин с брезгливой гримасой натянула рукав. Мерзость...

— Придет день, Реддл... — нараспев повторила женщина, горько улыбаясь своему победителю. А скоро и хозяину. Участь, ожидающая ее, страшила куда больше смерти. Почему они заметили у нее капсулу?! Она бы уже была мертва, но нет!

Последний взгляд на комнату удержал каждую деталь: часы, пламя, луна... Любимая улыбка, блестящие глаза, уютный плед, нежные объятия, свежий ветер и свет из открытого окна — все будто вчера. Как же не хочется терять эти воспоминания... Она почти улыбнулась, чувствуя сердце в тесной для него груди. Пусть это будет последним, что она увидит за миг до конца. Она любила, жила, боролась — она не зря родилась на этом свете. Пусть эта тварь подавится, а она все равно уйдет непобежденной.

Ослепительная вспышка белоснежного света затопила собой помещение, вытесняя собой пространство и время. Белый свет проникал в разум, притуплял чувства, оставляя пустоту... Тысячи, сотни тысяч Crucio в голову — невозможно не кричать... Тонкие губы шипели темные заклинания, рождая все больше ужасного света, и усмешка становилась все более торжествующей: заклинание работало, как и должно было... Последний удар, и свет яростнее набросился на хрупкое тело, сминая волю, превращая сознание в прах... Все было даже слишком просто.

Крики за дверью комнаты с камином постепенно стихали.

Часть 1

— Crucio! — отчеканила молодая женщина, и темницу огласил протяжный женский вопль.

В контраст к извивающейся от боли жертве две облаченных в черное фигуры оставались неподвижными. И это делало картину еще более жуткой. Крики скользили по влажным стенам, метались меж камней и впитывались в грубую поверхность, становясь их сутью. Воздух ощущался невероятно тяжелым — он тоже пропах страданиями и смертью тысяч жертв, что ожидали свои участи в соседних камерах, умирали и мучились, как и многие другие пленники в течение сотен лет. Подумать страшно, сколько здесь было бы призраков, если бы не сильнейшие чары!..

Вторая волшебница в темной мантии насмешливо осклабилась:

— Пожалуй, ты не безнадежна. Твоя амнезия пошла тебе на пользу, — Беллатрикс тряхнула копной великолепных волос, будто пытаясь стряхнуть с себя нечто, похожее на комплимент. — Кончай с ней, Бьерро. Теперь она точно бесполезна, — голову неподвижной женщины брезгливо подняли мыском туфли, чтобы убедиться в своем вердикте.

— Я подчиняюсь Лорду, Беллатрикс. Не тебе, — напомнила Эйрин: Белла имела дурную привычку командовать, но к себе Бьерро такого отношения не потерпит, ведь за последний месяц их статус сравнялся.

— Хочешь сказать, что не можешь? — сладко улыбнулась Лестрейндж, медленно поворачиваясь к застывшей ведьме: та демонстративно направила палочку на уже почти мертвую пленницу и произнесла нужное заклинание. Сырой подвал на миг охватила вспышка ярко-зеленого цвета.

— Передай Лорду, что она мертва, — ровно проговорила Бьерро, как будто не она сейчас пытала женщину вместе с такой же Пожирательницей Смерти. Предплечье обожгло огнем, и в почти черных при столь скудном освещении глазах мелькнула злость: — Иди же! Он не любит ждать.

Беллатрикс усмехнулась и покинула подземелье, попутно угостив других пленников парой заклинаний, чтобы не верещали на весь подвал.

Пренебрежительно хмыкнув, Эйрин Бьерро вытащила из мантии убитой волшебную палочку: подобные игры никто из ее «коллег» не одобрял, но Эйрин всегда оставляла палочку в правом кармане мантии, чтобы жертва при должном желании могла защититься. И все же, на данный момент еще никто так и не воспользовался этим, чтобы спастись. Говорить им о спрятанном оружии Эйрин естественно не желала — способный маг и так в состоянии почувствовать свою палочку. Ну, по крайней мере Эйрин бы свою почувствовала... И откуда только у нее эти благородные порывы появились?.. Подванивает Гриффиндором.

Палочка в руке тем временем приветливо потеплела и выбросила сноп красных и серебряных искр, признав свою новую хозяйку. Но судьбой этой волшебной палочки было отправиться в шкатулку: не обделенной боевым опытом волшебнице вполне достаточно и двух палочек — собственной и отвоеванной у первой жертвы в равном бою. Эйрин направилась к выходу, но сделав всего несколько шагов, обернулась: трупа на полу уже не было. Определенно, местные эльфы выдрессированы просто замечательно. Через мгновение полы просторной мантии скрылись за пределами могучих решеток.

Метку будто снова лизнуло пламя, и волшебница инстинктивно зажала рукав, но шаг не прибавила: вызов не срочный. Иначе бы она вряд ли была бы в состоянии идти. Стук каблуков гулко отражался от каменных стен, но эхо постепенно умолкало, испуганно цепляясь за стены по мере приближения к винтовой лестнице. Наверху все выглядело несколько иначе: тонкий рисунок паркета, мягкие ковры, искусные картины и изысканная мебель давили удушливой роскошью — почти также, как и подвалы, где хранилась не только винная услада. Но девушка целенаправленно прошла мимо этого великолепия, за один взгляд на которое многие историки и ценители искусства продали бы душу.

Интерьеры поместья Лестрейнджей уже давно стали для Эйрин привычными, к тому же библиотека ее интересовала гораздо больше. Вроде бы, как и всегда. Правда, ее «всегда» довольно молодо — всего лишь месяц. А до этого — ничего. С этим было сложно смириться: как понять, кем ты был и кто ты есть, если ты не можешь вспомнить ничего из своего прошлого? Нет, кое-какие воспоминания все же были, но лишь общие черты мест, где она бывала ранее: ее родное поместье, немного Хогвартс, совсем чуть-чуть Министерство Магии и еще пара мест, расположение которых она, опять же, не помнит. Ей рассказали, что она потеряла память от неизвестного заклятия, что она из знатной семьи, но семья погибла... Это все было не то. Единственное, что у нее осталось от прошлого — это Черная Метка и серебряная фигурка черного волка на цепочке. И если втрое не дало зацепок, то первое во многом определяло ее решения. Именно поэтому она здесь.

Сотворив маску, Бьерро вошла в просторный зал. В огромном камине пылал огонь, на редких подсвечниках догорали свечи, едва освещая убранство, но самое главное — длинный, выглядящий немного нелепо в этом помещении деревянный стол в окружении стульев — легко угадывалось в полумраке. Практически все стулья были заняты магами и волшебницами в темных одеждах, ну а во главе стола, соответственно статусу, восседал Темный Лорд. В двух стульях от него угадывался просвет, к которому и направилась Эйрин.

За ее спиной громко захлопнулась дверь, и по залу пронесся едва слышный шепот, вероятно, вызванный внезапным появлением опоздавшей. Волшебница села за единственный свободный стул, нисколько не сомневаясь, что он предназначался для нее. Также она не посчитала нужным извиниться за поздний приход: если бы ею были недовольны, то она бы уже давно билась в конвульсиях от «Crucio» или была бы убита. Сотрясать воздух извинениями, в которых совсем не было нужды, было бы слишком противно. Лениво думая, чем же вызван такой интерес к ее скромной персоне, Эйрин оглядела своих соседей: по обе стороны от Лорда сидели уже знакомые ею Малфои и трое Лестрейнджей, но людей, сидящих чуть дальше, она по именам не знала.

Тихие перешептывания резко оборвались, как только раздался звучный голос созвавшего собрание:

— Теперь, когда все соизволили явиться, — выразительный взгляд в сторону Эйрин — та никак не отреагировала. — Мы, наконец, приступим.

Часть 2

— Мама, мне больно! — вскрикнула девочка, когда ей слишком сильно затянули бант на волосах.

— Лонни никогда не доделывает! — ее мать в сотый раз поправила прическу и отошла на пару шагов, оценивая результат. — А ты сегодня должна выглядеть идеально!

— Лонни тоже затягивала, но я приказала ей этого не делать, — заступилась за эльфа девочка, тем временем рассматривая свое серебристое платье и краем глаза следя через зеркало за манипуляциями матери, поправляющей элегантную темно-серую мантию.

— Эвис?! Поторапливайся! — женщина вылетелела из покоев младшей дочери рассерженным вихрем, чувствуя материнский долг выполненным. — Эйрин!! — послышалось уже снизу.

Девочка по имени Эйрин хитро усмехнулась своему отражению и демонстративно медленно прошествовала к широкой винтовой лестнице, ведущей на первый этаж и одновременно взлетающей на три этажа выше. Пройдя по коридору, она чинно вошла в гостиную, драматично освещенную только огромным, в человеческий рост, камином: в полумраке едва различались уютные кресла и бесчисленные диваны, тяжелые бархатные шторы и серебристый рисунок на шелковых обоях. На фоне пламени ее уже поджидали родители и старшая сестра.

Подойдя ближе и поймав на себе сразу два раздраженных взгляда сестры и матери, и один флегматичный — отца — Эйрин, наконец, решила, что день прожит не зря. За одним из пуфов обнаружилась все та же несчастная эльфийка Лонни, уже во второй раз за вечер попавшая в немилость хозяйки. Мать Эйрин — Агнесс — нависла над напуганным эльфом, будто угрожая раздавить ее ничтожное существо:

— Убедись, что Элгар проспит до утра, а не как сегодня — до полуночи! Не отходи от него ни на шаг!

— Слушаюсь, госпожа, — выдавила служанка, теребя свежие бинты на правой ручке. Ее госпожа, проигнорировав ответ, метнула острый взгляд на младшую дочь.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Агнесс, возведя глаза к потолку. Эйрин на это лишь мило улыбнулась — ко всему привыкаешь, когда живешь в этом каждый день.

Вспышка зеленого пламени, и Эйрин за руку с сестрой разглядывает роскошное помещение, где их уже дожидались родители вместе с хозяевами торжества и их великосветскими гостями. Ненавязчиво поправляя платье, Эвис успела прошипеть на ухо красочное обещание, что будет с Эйрин, если та опять «что-нибудь выкинет». Как ни странно, но ничего «выкидывать» в данный момент не хотелось: младшая из сестер с максимально вежливым интересом разглядывала зеленоватую драпировку стен и мебели. Однообразное сочетание серебра и зелени немало угнетало, но Эвис не раз поговаривала, что это благороднейшее из сочетаний — цвета факультета Слизерин — а значит, априори, лучшее из всех.

На высоких окнах висели тяжелые портьеры из явно дорогого темно-зеленого бархата, вдоль стен теснились тонконогие столики, в углах застыли строгие витрины, а центр комнаты занимал диван с парой кресел и неизменным журнальным столом. Со стен на многочисленных гостей поглядывали портреты: изображенные на них волшебники и волшебницы благородных кровей, вторя живым гостям, негромко беседовали между собой о важнейших делах. Такой предстала перед маленькой Эйрин гостиная дома Блэк в Лондоне.

Рядом со старшими Бьерро стояла высокая худая женщина с жесткими чертами лица и такой же высокий волшебник с тронутыми благородной сединой темными волосами — миссис и мистер Блэк, как догадалась Эйрин. Эвис тем временем почтительно поприветствовала старших и чуть зазевавшаяся Эйрин спешно последовала ее примеру. В тот же момент она и заметила мальчишку примерно ее лет, только что вставшего рядом с четой Блэк. Цветовая гамма его одежды мало отличалась от родительских мантий и окружающего интерьера. Словом, опять зеленый, серебряный и черный. Что же такого особенного в этом Слизерине, что все так им восхищаются?..

От миссис Блэк его маневры не укрылись, и мальчик удостоился быстрого неодобрительного взгляда, наводящего на мысль, что у нее и у Агнесс Виттории Бьерро общего было очень и очень много.

— Орион, Вальбурга, — проговорил Дегриф своим глубоким голосом. — Я хотел бы представить своих дочерей: Эвис и Эйрин.

Эйрин старших почти не слушала: она смотрела на этого незнакомого мальчика. Ей понравилось его лицо, а выражение глаз легко выдавало в нем неугомонного задиру — с таким ей точно скучно не будет, учитывая, что она и сама этим грешила. Только вот зачем их знакомят так официально? Что же такого особенного в этом вечере, что их обоих пустили на прием много раньше положенного возраста? Любопытство раздирало, и встретившись с ним глазами, девочка поспешно отвела взгляд, молясь, чтобы на щеки не наполз глупый румянец.

— Сириус Блэк, — ужасно-важным тоном произнес вдруг он.

Эйрин вздрогнула, когда заметила, что все присутствующие смотрят на нее.

— Приятно познакомится, Сириус. Мое имя — Эйрин Мария Бьерро, — выдавила она отрепетированную фразу, еле-еле скрывая смущение.

— И мне приятно, Эйрин.

Глаза мальчишки смеялись, а Эйрин хотелось провалиться сквозь землю. Потому-то они оба и не заметили, как удовлетворенно переглянулись над их головами родители.

* * *

— ...уму не постижимо... Как он посмел? Он же Блэк!.. — донесся из западной гостиной раздраженный голос матери.

«Блэк?» — откликнулась на знакомое имя пробегавшая мимо Эйрин. Не подслушать разговор она, конечно, не могла: во-первых, любопытно же, с чего бы ее родители заговорили об этом высокомерном мальчишке, а во-вторых, дома было ужасно скучно — Эвис в Хогвартсе, а с Элгаром возятся учителя и няни. Около соблазнительной щелки двери озорно плясали отсветы от камина, и Эйрин на цыпочках подобралась к заветной полоске, устроившись в черной тени, и притихла, лишь бы ничего не упустить.

— Похоже, мы поторопились с нашим соглашением, — задумчиво протянул отец, и Эйрин живо представила его с бокалом бренди в любимом кожаном кресле.

— Я уже получила сову от Вальбурги с приглашением на Рождественский прием. Про выходку сына ни слова не написала! Мерлин, какой позор! Блэк в Гриффиндоре!

Услышав название факультета, Эйрин так удивилась, что тихо охнула, но зажимать себе рот было уже поздно: ее заметили. В полнейшем ужасе от своего прокола девочка заметалась на месте, в то время как со стороны двери уже слышались звучные шаги по полированному мрамору. Путей к отступлению не было, поэтому ей пришлось смириться со своей печальной судьбой, но ровно до того момента, как она увидела выражение злости на обычно флегматичном лице отца и такое же рассерженное лицо матери... Теперь Эйрин стало по-настоящему страшно.

— Как ты посмела подслушивать под дверью?! — с порога накинулась на нее мать.

— Я... Я не специально... — попятилась испуганная девочка.

— Так, спокойно, Агнесс. Сейчас важнее другое, — Дегриф легко совладал со своими эмоциями и неожиданно сел на корточки перед дочерью, чтобы их глаза были на одном уровне. — Зарубите себе на носу, юная леди: если вы поступите куда-нибудь, кроме Слизерина, то домой можете не возвращаться. А так: целиком и полностью свободный выбор. Вы меня поняли?

Из легких вышибло весь воздух: Эйрин несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем смогла просипеть хоть что-то:

— Да... Я поняла.

... и убежать, что есть мочи, скрывая накатывающие в глаза глупые девчоночьи слезы, недостойные имени, что она носила, и семьи, которая ее почти что предала. Да будь он проклят — этот Блэк вместе со своим Гриффиндором!

* * *

Прошло несколько месяцев, а мысли о случившемся в сентябре все еще не оставляли Эйрин. Каждый раз воспоминание о наказе отца больно кололо где-то внутри, но едва ли не больше жгло любопытство: почему Блэк так поступил? Это совсем не похоже на глупую мальчишечью выходку... Как можно предпочесть лучший факультет Хогвартса, где учатся отпрыски всех аристократов волшебной Британии, какому-то «плебейскому Гриффиндору» (как говорила Эвис), который уже давно наводнили маглы? Где тут логика? Где подвох?

К счастью, когда терпение юной волшебницы уже начало иссякать, а любопытство потихоньку выходило из под контроля, рождественские праздники вплотную приблизились к Великобритании. А значит, и праздничный прием в доме Блэк. Эйрин с нетерпением ждала этого вечера, что немало злило Агнесс, хотя ее и в обычном состоянии злили очень многие вещи. Но ко всему можно привыкнуть, даже к дифирамбам в честь «Великого Факультета Слизерин» в исполнении Эвис, которые она неустанно исполняла по приезду домой — как будто Эйрин решит пойти по дорожке этого Блэка! Отец подолгу пропадал на бесконечных деловых встречах, так что единственным членом семьи, обществу которого Эйрин была по-прежнему рада — был шестилетний Элгар. Ему не было никакого дела до разборок аристократов. Наверное, поэтому он так много улыбается...

Вот и настал день «Икс». Все та же Лонни — личная служанка Эйрин — поправляла на молодой хозяйке новое серебристо-зеленое платье. Естественно, его купили совершенно без каких-либо намеков! Этот факультет успел надоесть девочке еще до поступления в Хогвартс. На этот раз Эйрин не рискнула лишний раз злить мать показной неторопливостью, так как ей самой не терпелось увидеть мальчишку и все у него узнать. Наконец-то она услышит правду из первых уст, а не от негодующих родителей и вечно фыркающей сестры!

— А вот и наш гриффиндорец, — лениво протянула Эйрин, отыскав мальчика среди толпы чинных аристократов.

Гриффиндорец стоял немного в стороне от беседующих в роскошной гостиной взрослых и явно игнорировал кучку ровесников-слизеринцев, оккупировавших противоположный угол. Взаимно, естественно. В Блэке что-то неуловимо изменилось: и без того сквозившее в каждом жесте упрямство теперь было явственно написано на его лице постоянно. А еще появилось выражение легкой брезгливости, возникающее особенно часто при взгляде на гостей и когда в поле его зрения попадала собственная темно-зеленая рубашка. Это выражение Эйрин часто видела на лицах матери и сестры (отец разнообразием мимики не отличался) когда они говорили о ком-то вне чистокровного общества. На обращение вставшей рядом девчонки он только чуть склонил голову, продолжая скучающе изучать пространство, и тяжело вздохнул:

— О, только тебя не хватало!

— Зачем ты это сделал? — без лишних предисловий бросила она.

— Чтобы ты спросила! — огрызнулся он и направился к холлу.

В этот вечер буквально за первые полчаса празднества его успела крепко достать подобными язвительными вопросами добрая половина гостей, как будто ему родительской «благожелательности» было мало. От матери-то он такого наслушался, что на всю жизнь хватило с лихвой, а когда еще и отец подключился... Словом, мало не показалось. А тут еще и эта мелкая язва прицепилась — нигде от змей покоя нету, что от бывших, что от настоящих, что, определенно, будущих. И конееечно, она пошла следом!..

— Ты что, правда, не понимаешь? Я так поступил, чтобы быть подальше от этих чистокровных снобов. От таких же, как и ты, — обернулся он.

Эйрин обиженно надулась, остановившись напротив.

— Подальше от образованных, обеспеченных и прекрасно воспитанных волшебников и поближе к магловским плебеям?

— Ага, подальше от зацикленного на чистоте крови, медленно разлагающегося в собственном соку «высшего», — Блэк показал кавычки пальцами, — общества и поближе к свободным от условностей и предрассудков нормальным людям!

— К «нормальным людям»? — с издевкой удивилась девочка. — Они же маглы!

— Ох, пойдем, я тебе все расскажу.

С этими словами Блэк бесцеремонно схватил девочку за предплечье и потянул по лестнице наверх. Добравшись мимо препротивнейших голов эльфов до верхней площадки, они почти влетели в одну из двух комнат с висящей на двери именной табличкой «Сириус Блэк». Другая дверь, отмеченная табличкой «Регулус Блэк», было плотно закрыта — хозяина комнаты Эйрин так толком и не видела. Пока старший Блэк запирал дверь, девочка потихоньку осматривалась. Хотя, в сущности, ничего интересного здесь не было: все те же изумрудные тона и змеиный декор. Получается, таким был весь дом. Эйрин тихо порадовалась про себя, что, как оказалось, ее семья относилась ко всему этому намного спокойнее, и поместье отличалось большим разнообразием красок.

Закончив с тщательнейшим запиранием дверей, Блэк плюхнулся на старательно застеленную эльфами кровать и по-свойски хлопнул рукой по покрывалу рядом с собой. Эйрин чинно присела на край, как того требовал выученный на зубок этикет — он на это закатил глаза, а она про себя отметила, насколько быстродействующее тлетворное влияние его магловского факультета. Не сел, а будто с дерева свалился! Обменявшись взглядами, и поняв заготовленные колкости, Блэк про себя махнул рукой.

— Для меня Гриффиндор — это свобода! — Эйрин едва не закатила глаза от такого пафосного начала гриффиндорской дифирамбы. — Там я узнал, что такое настоящие друзья: они никогда не предадут, поддержат без единой «задней» мысли, и с ними весело, всегда. Ты просто еще не знаешь, что это такое. Но я теперь знаю, и ни за что не вернусь назад.

Теперь, для комплекта осталось послушать восторги когтевранца и пуффендуйца. И поступить в Дурмстранг. Ну, или можно во французский Шармбатон. Ибо достали.

— Но как же семья? Как же традиции? Неужели это неважно для тебя? — презрительно фыркнула юная волшебница.

Блэк мрачно усмехнулся:

— Было бы важно, если бы у меня БЫЛА настоящая семья, а не ее подобие. Этим людям, — он кивнул на дверь, — важнее их покрытые пылью традиции, чем собственный сын, — подался вперед. — Задай себе вопрос: разве это нормально?

Этим он поставил Эйрин в тупик: а бывает по-другому? Среди чистокровных семей это норма: четкое понимание, что есть нечто большее, чем собственные амбиции, большее, чем ты сам. Ради этого приходится чем-то жертвовать. Но что-то изменилось, когда ей начал угрожать отец — в душе противно натянулось и порвалось, будто не выдержала туго натянутая струна. Сразу же вспомнилось, как год назад она впервые побывала на вокзале «Кингс Кросс», провожая сестру в Хогвартс: полнейший хаос, вокруг одни маглы, все в своих кучках, но такими счастливыми они выглядели, что она невольно позавидовала, наблюдая, как чинно ее родители прощаются с Эвис. Традиции — традициями, я хочется-то тепла!.. Блэк говорил именно об этом: что все может быть иначе. Жаль, не для всех.

— Расскажи мне еще, — тихо попросила Эйрин.

Он обрадовался и принялся рассказывать в своей эмоциональной манере с жестами и мимикой, а Эйрин спокойно слушала. Он уже видел в ней собрата-гриффиндорца, а она в нем — только-только приобретенного друга, которого к скорому времени ей придется предать. У нее просто не было выбора.

Часть 1

Снова это ненавистное чувство, когда тело протаскивают через узкий шланг и единый звук пяти хлопков бьет по ушам. Дышащая ночной свежестью улочка окружила появившееся темные фигуры прямой дороги в обрамлении одинаковых уютных домиков. Крохотная деревенька носила название Рингфорд. Неужели столь могущественные волшебники не брезгуют жить в этой магловской яме?.. Очень странно. Эйрин в сотый раз поправила маску: с непривычки она ужасно жала, и дышать в ней было неудобно. Дикость, одним словом: эти маски, это дыра и эта тишина. Тут слишком тихо, и это нервирует.

Хорошо узнаваемой танцующей походкой Белла вышла вперед из застывшей массы. Спустя мгновение все остальные последовали ее примеру. Приятный, в общем-то, воздух, казалось, пропах опасностью, отчего Эйрин до ужаса захотелось перекинуться в зверя и осмотреться, наконец, по-настоящему. Мерлин, неужели эта дурацкая амнезия убила в ней все навыки плевой работы? Два месяца простоя перечеркнули три года непрерывной борьбы? Позор!.. С этими невеселыми мыслями колдунья кралась через каменистого вида черную реку к неприметному среди собратьев кирпичному домику. Стоп, «невеселыми»? Причем здесь веселье? Эйрин — не Белла, она на работе.

Метра за четыре до двери по коже будто прошла прохладная волна, как если пройти сколь поток холодного воздуха. Эйрин взглянула на других членов группы: все, как один, передернули плечами. Но Белла махнула рукой, приказав не обращать внимания — и все подчинились. Ну конечно, это же БЕЛЛА! Эйрин скрипнула зубами: вообще-то не одна Лестрейндж из присутствующих состояла во Внутреннем Круге!... Но она слишком привыкла командовать, а спорить с ней многие банально боятся. Чуть прибавив шаг, Эйрин поравнялась с Беллатрикс, не обратив своего драгоценного внимания на тихий смешок из-под скалящейся маски.

— Alohomora, — прошептала Бьерро, и луч света из новой, подаренной самим Лордом, палочки, легко поник в замочную скважину. Дверь отозвалась щелчком и приоткрылась.

Все дальнейшие звуки потонули в оглушительном грохоте мгновенной аппарации примерно десятка авроров и вое сирены от потревоженного магией дома. На раздумья не было времени — остались лишь выработанные долгими тренировками схемы. В стоящих на крыльце Пожирателей одновременно полетела недобрая туча оглушающих и обезоруживающих, но инстинкты сработали четко: Эйвери, Нотт и Гойл выпустили щитовые чары одновременно с тем, как Беллатрикс раскрошила «Бомбардой» камень прямо под ногами Авроров по правую руку, а Эйрин швырнула «Левиосой» одну из магловских повозок в тех, что справа. Не зря все-таки настаивала на планировании операции! Нет, конечно, так просто их не возьмешь, но дизоериентировать помогло, а большего и не надо, чтобы вклиниться и порвать их ряды.

Мгновение — и ночной воздух наполнился запахами, мир выцвел, но ощущение его обострилось: зверь внутри поднял голову. Уже балансируя на грани между двумя ипостасями — человеческой и анимагической — Эйрин бросилась вместе с остальными навстречу своим врагам. Оправившись от первого шока, Авроры ответили новой волной заклятий, но обостренное чутье заранее подсказывали вражеские маневры, и Эйрин почти скользила по испещренной трещинами дороге, разбрасывая невербальные «Бомбарды» и «Авады», чтобы поддерживать хаос вокруг. Взрывы прикрыли свет от порталов подкрепления: Сражающаяся ведьма заметила в толпе приметные маски Люциуса, Антонина и еще нескольких знакомых. Авроры тоже пребывали по границам антиаппарационного поля метрах в пятидесяти по обоим концам улицы. Теперь стало ясно, куда следует прорываться.

Весьма могучий заглушающий полог рухнул минут через пять, но крошащееся дома все также глядят на бушующую битву слепыми окнами — весь город вымер в ожидании войны. Эйрин бежит вперед, почти не разбирая дороги, вспышки слепят новообретенное зрение, но тело слушается прекрасно, выписывая в вихре мантии почти танцевальные пируэты. «Insendio» вправо, чужой и легко узнаваемый зеленый луч прожигает дыру в мантии, а ведьма со всей возможной скоростью рвется вперед — к границе поля, за которой, насколько она помнила, находилась главная площадь этого унылого Рингфорда. Да и какая разница, когда теперь уходить? Раз силы сравнялись, можно и остаться подольше...

Откуда-то слева неожиданно вынырнул весьма упрямый аврор — он умудрился отбить брошенные набегу заклинания и явно не намеревался падать замертво, как остальные до него... Как же она ненавидела их!.. Они чудом не убили ее тогда, но она выжила, и теперь пришло время мстить. Хотелось обратиться и рвать зубами, дать ощутить хоть толику боли, что чувствовала она... А с этим ничтожеством даже пришлось повозиться, но почти безобидное оглушающее отбросило мужчину в сторону груды магловских камней. Кажется, осколки раскроили ему голову... Поделом ему. Дальше, пора двигаться дальше!.. Запахи кружили голову, но приказ был четким: не обращаться: Баст еще испробует крови, но не сегодня. От этой мысли на краю сознания поднялась дурнота. Неженка нашлась...

Битва тем временем шла полным ходом: крики боли и ярости, хрустящее крошево под подошвами, запахи гари и горелой плоти, запекшаяся кровь под ногтями — своя и чужая... Разноцветный туман в мыслях и тягучее, никак не поддающееся подсчету время... Движения были как будто отрепетированы и запущены в бесконечный цикл: «Protego», «Crucio», «Avada Kedavra» или изредка «Stupefy», когда нет времени на полновесное смертельное, а затем снова и снова... Кто следующий? Маг? Колдунья? Не имеет значения, им всем хватит... Вдалеке слышится полубезумный хохот Беллатрикс, и грудь против воли подрагивает в ответ, выпуская беззвучное торжество. Они заплатят... Все заплатят за то, через что она прошла по их милости...

— Avada Kedavra!!! — слышится сзади мужской вскрик.

Мантия черной рекой растекается у ног, и зеленый луч проскальзывает между складками. Кто посмел?.. Молодой аврор уже швыряет невербальным «Expelliarmos», но Эйрин легко отбивает луч щитом. Глупец... Она улыбается, видя безумную ярость в едва различимых из-за расстояния глазах. Они начинают смертельный танец, как голодные хищники, кружа вокруг друг друга в вспышках заклятий. А он хорош... Гибок, заклятия полновесные, мощные взмахи палочки будто играючи отбивают и выпускают все новые заклинания. Реакция слишком хороша для человека — наверное, тоже анимаг. Ликование: наконец-то достойный противник!.. Подобравшись чуть ближе, она видит его лицо: красивые, правильные черты, длинноватые черные волосы, острые, живые глаза, улыбка... Жаль его убивать, очень жаль. Непростительное расточительство талантов.

Почти одновременно с чувством сожаления стрела простенького «Petrificus Totalus» проскальзывает по его руке и ударяет в плечо. Красавец-маг как подкошенный падает на всклокоченную землю, и только темные глаза смотрят все с той же с острой ненавистью в вперемешку с новым еще оттенком страха... Эйрин не спешит, держа палочку направленной в грудь, походит, вглядываясь в застывшее лицо. Почему она медлит? Время не ждет: где-то совсем рядом воюют ее собратья! А она все смотрит на него, пытаясь поймать ускользающую мысль, что что-то явно не так с этим парнем... Но что?.. Додумать она не успевает.

— Блэк!! Не сметь! — кричит кто-то неподалеку, и Эйрин едва успевает отпрыгнуть в сторону от очередной зеленой вспышки. Охамели!..

От логичного продолжения из отвлекает распустившийся над самым сердцем Рингфорда цветок Черной метки. Это знак, который Эйрин проигнорировать не может. Пульнув для порядка во второго очкастого парочкой проклятий, Эйрин отмечает, что и этот маг на удивление не плох... Где же они все были до этого? Жаль, ох как жаль, что она не может остаться немного дольше... Кинув еще один взгляд на начинающего шевелиться «того-самого-Блэка», волшебница аппарировала на подъездную дорожку за несколько десятков метров до заветной калитки. Бредя сквозь деревья, она сосредоточенно обдумывала положение, в какое сама себя непонятно из-за чего загнала. Почему, ПОЧЕМУ она оставила этого Блэка в живых?! Что с такой силой мешало ей убить его? Очкастого — пожалуйста, могла, а Блэка — нет. Привлекательность? Не то. Восхищение его способностями? Тоже нет. Тогда что?! Что это было?.. И ведь он тоже почуял неладное! Тоже пристально смотрел в прорези маски, выискивая что-то. Но что?..

Уже подойдя к входу в поместье Лестрейнджей, Бьерро пообещала себе, что выяснит истинную причину произошедшего, а до тех пор не проронит ни слова, сокрыв воспоминание как можно глубже.

«Мы еще с вами встретимся, мистер Блэк»

Часть 2

Одолевая этот ужасно длинный путь от кучки новичков к трехногой табуретке, она слушала, как стучит в набат кровь: «предатель, предатель, предатель!». Вот так и закончилась самая счастливая в жизни пора: пора, где был ее единственный друг, которого она теперь неминуемо потеряет. Каждый шаг приближал это страшный миг, и все же как невыносимо долго вот так идти!.. Все, что она сейчас знает про Гриффиндор, говорит, что ее однозначно захотят отправить туда, но и от чисто-слизеринских черт юному гриффиндорцу ее избавить не удалось. А значит, девочка будет мучительно долго сидеть перед всей школой и уговаривать мордредову ГРИФФИНДОРСКУЮ шляпу отправить ее в мордредов СЛИЗЕРИНСКИЙ факультет.

Путь пройден, и профессор МакГонагалл нахлобучивает эту огромную грязную шляпу на голову странно-сосредоточенной девочки с чуть грустными глазами.

— Ага, следующая Бьерро... — слышится тихий голос, будто внутри головы. — С тобой не все так однозначно, как было с сестрой. Гордость, упрямство, изворотливость, ум... Пожалуй, — Эйрин изо всех сил вцепилась в несчастную табуретку, — тебе больше понравится в Гриффиндоре, нежели в Слизерине или Когтевране...

«Нет, только не Гриффиндор! Мне нельзя в Гриффиндор!!»

— Уверена? — «Абсолютно». — Не думаю, что это наилучший выбор для тебя: в Гриффиндоре тебе будет гораздо комфортнее. Мое решения на счет распределения Сириуса Блэка было весьма удачным... Все же нет? — «Ни в коем случае». — Хорошо, итак, в тебе много черт, ценимых и на других факультетах... Тогда СЛИЗЕРИН!

«Прости меня, Сириус»

Она не хотела слышать эти овации, видеть облегчение и гордость на лице сестры, но больше все она боялась разочарование на лице Блэка. Но, не смотря на опасно блестящие глаза, Эйрин вскинула подбородок и уверенно прошествовала к своему столу, прикладывая все силы, чтобы лицо оставалось невозмутимым и чуть надменным. На то, чтобы изобразить радость, речи не шло. Новичка усадили рядом с сестрой, бесконечно ее поздравляющей, и как раз напротив гриффиндорского стола. Мерлин, как же все сложно!..

Игнорировать, как в тебе настойчиво прожигают дыру, долго не получилось. Девочка все-таки подняла глаза и сразу же наткнулась на мрачный взгляд Блэка. В тот вечер он потерпел сразу два предательства, и ерзающий рядом с ней Регулус тому подтверждение. Зная Вальбургу, очевидно, что перспективы за непослушание у младшего из Блэков тоже были весьма и весьма радужные. Но гриффиндорцу-Блэку сейчас на это с высокой башни... Непонимание в серых глазах сменилось холодным презрением, и он отвернулся к своему столу, более не обращая внимания на «слизеринских гадов» — как он сам недавно приговаривал. Знал бы он, как по-слизерински он сейчас выглядел! Какая ирония...

Заметив направленный на противоположный стол взгляд, Эвис украдкой пожала под столом ручку сестры. Все-таки успела она с ним сдружиться на свою голову, глупышка... Кивнув друг другу, обе сосредоточились на ужине.

Не все в этой жизни случается, как хочется. Только дети считают иначе, а детство закончилось... Детство — это вообще не про Слизерин, будь он проклят.

* * *

— Блэк, кончай вести себя, как придурок! — не выдержала, наконец, Бьерро.

На глупую стычку со Снейпом в коридоре, свидетелем которой она стала, ей было глубоко наплевать, но то, что Сириус не отличил ее от стены, у которой она стояла, было уже чересчур. И так уже вторую неделю. Он пресекал любые ее попытки поговорить наедине, и если вначале он огрызался и уходил, то теперь просто тотально игнорировал, а обратить на себя внимание чем-то большим, чем шипением и криками, Эйрин пока не решалась. Хотя, с каждой такой встречей все сильнее чесались руки запустить в этого болвана каким-нибудь проклятием!.. И вот сейчас она была весьма близка к этому.

— Не трогай меня, а? — неожиданно ответил он. Возможные зрители уже покинули коридор, и на данный момент кроме них двоих чуть впереди Блэка дожидались только трое его гриффиндорских дружков.

— Ты хуже, чем ребенок, честное слово! Вторую неделю делаешь вид, что меня тут не существует.

— Для меня ты ничем не отличаешься от прочих слизеринцев, — с презрением протянул он, — а значит, априори, не стоишь моего внимания.

«Ага, а чем же этот Снейп такой особенный?» — фыркнула про себя девочка, но вслух сказать не решилась.

— Неужели не можешь просто выслушать? Я тебе уже раз двести сказала: у меня не было выбора.

— Ох, ну не начинай! Выбор есть всегда. И ты выбрала грязное предательство!

— Всего лишь меньшее из зол, Блэк! — как-то по-взрослому скривилась она. — Я не могу предать свою семью.

С выражением лица, а-ля: «опять она заладила!», Сириус отвернулся и пошел к лестнице — подальше от этих вонючих, пропахших предательством подземелий. Прав был Джеймс тогда, после распределения в этом году: все они одинаковы. Змеи, как-никак. И ужасно глупо было полагать, что он мог хоть что-то изменить. Но ведь все равно на душе так гадко! Почему в этой дурацкой жизни так часто оказываешься самым идиотом, пытаясь сделать хоть что-то правильно?..

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Нет, ты меня выслушаешь! Знаешь, отец мне сказал, что мне не будут рады дома, если я не поступлю в Слизерин, — Блэк остановился на полушаге. — Что я могу не возвращаться домой. А он никогда не бросает слов на ветер! Это я и пытаюсь казать тебе все это время! — волшебница подошла к застывшему другу, а глаза уже предательски блестели. — И не вороти нос от Регулуса: держу пари, что ему мать сказала примерно то же.

— Как?.. — только и смог выдавить он, медленно оборачиваясь. — Как они смогли бы пойти на такое?

— Ты был прав с самого начала: у нас ненормальные семьи, — по щекам прокатились первые мордредовы слезы: хорошо, что гриффиндорцы далеко стоят. — Но проблема в том, что я... Я все равно люблю их. Это же моя семья, какими бы они не были.

Вот тут она уже по-настоящему расплакалась, но уже на теплом плече друга. Неожиданно ей и вправду стало тепло, даже не смотря на промозглость и сырость подземелий, ей было по-настоящему тепло — и что-то дрогнуло глубоко внутри. Сознание пронзила мысль, что ее еще никто так не обнимал: резкие объятия родителей и сестры были сдержанны и корректны, точно по этикету. Разве что милый младший братик был другим: казалось, что он любит весь этот мир... Как больно, что скоро из него это вытравят — иначе он просто не выживет здесь.

— Давай, мы будем семьей друг для друга? — шепнул он тихо. — Просто никогда друг друга не бросим, хорошо? Ты мне как сестра, Эйрин.

— Хорошо, давай... — она шмыгнула носом и отстранилась, пряча мокрые глаза. — Что-то я совсем распустилась, прости дуру...

— Ничего, — ухмыльнулся он, и Эйрин поняла, что он явно собирается что-то ляпнуть, — тебе даже такой красный идет.

Комплимент отвесил, ага. И от подзатыльника увернуться не успел. Чудесно!

— Зараза ты, Блэк!

— Уж какой есть! Пойдем, познакомлю со своими.

— Ох, ну неужели меня представят самим Мародерам? — театрально воскликнула Эйрин, прижимая руки к груди. — Как же так? Я же не подготовилась совсем! — Сириус лишь тепло улыбнулся. Как-то даже слишком понимающе.

— Да ладно тебе! Пошли.

Учитывая тот факт, что Эйрин впервые общалась с кем-то не из рекомендованного родителями списка, то знакомство прошло вполне сносно. Слава Мерлину, что среди новых друзей Блэка все-таки оказался один чистокровный, пусть и предатель крови Поттер, но лучше, чем одни грязнокровки. Оказывается, Блэк пал не так уж и сильно. А так, с приветливым Поттером ее благожелательная улыбка и рукопожатие были почти искренними (ну или хотя бы выглядели таковыми), с полукровкой-Люпиным — с натяжкой, ну а с гряз... С Петтигрю, в общем, понятно. Вымученно улыбнулась и еле-еле заставила себя пожать пухлую ладонь. Блэк тогда закатил глаза к потолку и клятвенно пообещал, что когда-нибудь обязательно сделает из нее нормального человека. Схлопотал бы очередной подзатыльник, да увернулся... Это немного разрядило обстановку.

«Но грязнокровки... М-да, будет непросто»

Часть 1

Аппарация прошла не очень хорошо. То ли дело было в довольно сильном, судя по всему, ушибе головы, то ли в усталости не только физической, но и магической, но мало того, что Эйрин потеряла ноготь на мизинце, так еще и переместилась на самый край ступени и чудом не упала за границу действия Фиделиуса. Хорошо, никто не видел! Нет, ничего смертельного в этих неприятностях не было, но настроение испортилось еще больше. Внимательно проверив, не оставила ли она в той дыре чего-либо еще «своего», Эйрин почти по-хозяйски толкнула дверь.

Маленький, почти незаметный по сравнению с огромным Малфой-менором, особнячок затерялся в живописной местности со скалистыми склонами и сосновыми лесами. Ветер доносил соленый запах моря, и ни единого звука, указывающего на присутствие людей, не было на много миль вокруг. Лишь спокойный, с привкусом сосен и соли, воздух и поскрипывание веток царили здесь. Но в самом домике атмосфера разительно отличалась. Пройдя при входе проверку Фиделиуса, Эйрин вошла в наполненный невнятной суетой дом: гомон и скрип мебели время от времени прерывался вскриками маленького ребенка, но все это слышалось лишь где-то в глубине, в то время как на первом этаже — слава Мерлину! — было относительно спокойно.

— Бьерро прибыла! — огласила на весь дом вылетевшая откуда-то сбоку миссис Малфой.

Надо сказать, что Эйрин уже не в первый раз застала Нарциссу Блэк («ладно, ладно: Малфой») вне ее образа. На кого-кого, а на аристократку голубых кровей в н-цатом поколении, она сейчас не сильно походила. Походка вдруг стала стремительной и летящей, а голос приобрел незнакомый оттенок деловитости. Что конкретно на нее повлияло таким образом, что хозяйка Малфой-менора все чаще выглядела... живой, что ли?.. не ясно. Либо рождение Драко, либо тот факт, что Эйрин умудрилась с молодой матерью сдружиться. Хоть до этого волшебница и представить не могла, что в их компании может появится что-то вне категорий «семья» и «партнеры». Что ж, видимо, существует. Даже как-то странно, хотя и не понятно, собственно, почему странно.

— Нарцисса! Ты тоже здесь!

— Должна же я убедиться, что вы не разнесете мой дом, — с достоинством выдала она («ладно, сейчас привычнее»). — Проходи уже! Сейчас возвращаться начнут, — и она снова махнула на положенные церемонии.

Две волшебницы с удобством разместились в гостиной. Точнее, Нарцисса изящно приземлилась на кресло, а Эйрин по-плебейски рухнула на свое — все-таки денек был «аховый»... Обстановка была непривычной. В этом доме вообще многое казалось странным. После огромных залов поместья Лестрейнджей и Малфой-менора гостиная казалась крохотной, но зато удивительно уютной. Наверное, в этом домике Малфои отдыхали от роскоши в кругу пополнившейся семьи.

— Ты уже была у Лорда? — псевдо-дежурный вопрос за чашечкой английского чая.

Эйрин на это лениво зевнула:

— Он ждет меня через час, так что спешить мне некуда — слишком устала. Потом изобрету что-нибудь для его мозкопания... Чиновник мертв — и ладно. Не знаю, зачем были все эти предосторожности с перевалочным пунктом под Фиделиусом? — голос становился все более и более возмущенным. — Не такая уж он и шишка в Министерстве, чтобы за ним так бегать. Хотя, мне, в общем-то, все равно.

Нарцисса про себя отметила, что только у Эйрин Бьерро пройдут такие фокусы с Лордом, а всех остальных ждала бы несколько пыточных для профилактики. Для внешнего наблюдателя это выглядело почти как доверие, но на самом деле... Правда была страшнее, намного страшнее. И с этим знанием было тяжело: находится рядом с ней, но молчать. Просто дело было в том, что Лорд ЗНАЛ, что Бьерро никогда его не предаст. Она не сможет, да и не захочет. Абсолютная верность — такой просто не бывает в их кругах. Как же горько, как страшно...

— Где же ты тогда так устала, раз ничего сложного? — белокурая леди Малфой хитро сощурилась.

— Да я, в общем... — Эйрин знакомым жестом запустила руку в волосы. — Скучно мне было... Мордредовы трудоголики, чтоб у них пикси весь дом засадили!.. Просидела в засаде четыре часа!! И он пришел через ТРИ ЧАСА после конца смены! Естественно, я решила отыграться.

— Ты прям как Белла, — протянула Нарцисса, — она тоже просто так свои жертвы не отпускает.

— Белла, Белла... — фыркнули с соседнего кресла. — Нос задирает, будто мир вокруг нее одной крутится, — при Нарциссе Эйрин могла позволить практически любые вольности, как будто Нарцисса и была ее сестрой... — Ну ее! Лучше расскажи, как там мелкий! — выражение глаз стало мягче.

— Ой, он — прекрасно! — молодая мама опешила от такой резкой смены темы разговора, но глаза заблестели, как сияют только у матери, говорящей о любимом чаде.

Женское воркование прервал громкий, и явно ну очень сердитый хлопок входной двери. Нарцисса, чрезвычайно недовольная, что ее прервали на полуслове, обратила свой взор к прихожей. Через мгновение в гостиную ворвался предсказуемо сердитый Долохов. О причине его дурного расположения духа долго гадать не пришлось: при беглом осмотре помещения глаза донельзя растрепанного персонажа мгновенно остановились на насторожившуюся Эйрин. Чуя неладное, та приготовилась к массированной атаке посредством ультразвука, но внешне осталась невозмутима в своем уютном кресле. Шевелиться было ну очень лениво...

— Какого йети ты устроила этот цирк?!

Эйрин с показной медлительностью опустила бокал с вином на столик рядом с креслом, и только потом, изящно сложив руки на подлокотниках, спокойно ответила агрессору:

— А в чем, собственно, дело, Антонин?

— Сколько раз я тебе говорил, что нам не стоит светиться! — он чуть ли не слюной брызгал от злости, но Бьерро все также не обращала на него внимания.

— Не стоит светиться? — хмыкнула она. — Я вообще-то над домом Метку повесила.

— Хорошо, — более спокойно ответил волшебник. — ТЕБЕ не стоит светиться, — ан-нет, еще не успокоился.

— Антонин, — устало вздохнула волшебница: уже надоело говорить ему одно и тоже каждые два дня, — я делаю то, что хочу, если на иное нет приказа Лорда. Смирись с этим.

— Хватит лезть на рожон! — рявк в ответ.

— Хватит бегать за мной! Я не маленькая.

Долохов тяжело вздохнул.

— Я всего лишь беспокоюсь о тебе.

— Не стоит, — отрезала она, вставая с кресла. — Скончаешься раньше времени от переживаний. Цисси, я пошла докладываться. Потом поболтаем.

Мрачно глянув на своего вечно волнующегося и недовольного «папочку», Эйрин вышла за порог и трансгрессировала. Поэтому она и не видела презрительный, с помесью горечи взгляд, устремленный ей в след, и сочувствующие глаза миссис Малфой, размышляющую сразу о двух вещах: что ее подруга в упор не видит его чувств, и что Долохов умудрился влюбиться в такую... Ну, тут можно просто назвать ее имя — и этого хватит для описания. Теперь это уже не просто чувство вины перед ней. А ведь за нее он вытерпел четыре полновесных «Crucio» подряд, но взаимности своему тихому чувству от нее никогда не добиться, ведь с самой-самой первой встречи ее сердце было отдано другому. Пусть она этого и не помнит, но вспомнит обязательно — так решила Нарцисса.

* * *

Дождь застилал глаза. Уже бесполезно было накладывать водонепроницаемые чары, все равно вся одежда вымокла насквозь. А так, можно подставить лицо под прохладный поток и просто дышать, и даже маска не мешает — столько запахов вокруг... Свежесть, чуть терпкий дым, и где-то на самой границе восприятия немного крови... Запахи победы, запахи наслаждения. Еще чуть-чуть и можно будет выпустить в небо знак — веху — что еще один дом был очищен от мрази. Еще один шаг на пути к победе над смрадными тварями, что мнят себя королями из-за выдуманного ими же права носить волшебную палочку... Дело осталось за малым — они почти у цели.

— Мы все.

Снейп. Эйрин мгновенно собралась, убрав сентиментальное выражение с лица — командиру группы положено быть более собранной. Со стороны бывшей калитки, пиная камни, к ним подходили еще трое волшебников в черных плащах. На этих выскочек даже смотреть не хотелось — вызвались, чтобы выслужиться, при этом ничего толком из себя не представляя. Пушечное мясо Эйрин не нравилось, гораздо более правильным казалось держать хорошо обученных солдат, но кто она такая, чтобы обсуждать политику Лорда...

— Где Фенвик*? — отстраненно поинтересовалась женщина, не оборачиваясь.

— Сивый забрал. Сказал, что у него свои счеты.

— Мило, — волшебница не без труда поборола отвращение. — Мы должны точно знать, что Фенвик мертв. Найдите Сивого.

Один из стоявших в отдалении Пожирателей повернулся и зашагал к лесу.

— Его дочь мы не нашли, — сказал тот, что слева. — Ее нигде нет.

— Вы что, руками искали? Homenum Revelio!

Недалеко от них из жалких останков гостиной красноречиво блеснул белесый огонек.

Понадобились поистине ТИТАНИЧЕСКИЕ усилия, чтобы не отправить всю группу прямиком к Мерлину на чай. Мало того, что молодняк, так еще и неучи!! Что, раз по этому заклятию не задали домашнюю работу, значит, библиотеку можно и дальше за три мили обходить?! А Снейп куда смотрел? Дал подчиненным задание — и ладно? Сразу видно, что опыта оперативной работы мало. Секундное задание выполняли полчаса! А в результате вся группа все это время торчит под дождем! Просто шикарно! Теперь еще ломать голову, как отчитываться...

Так, хватит! Тихо, спокойно...

Побушевав про себя, Эйрин, наконец, повернулась к застывшим членам группы. Боятся... Ладно, судя по яростному взгляду Северуса им и без нее крепко достанется — этот волшебник среди Пожирателей слыл мастером не только зелий, но и заковыристых заклятий собственного изобретения. Поспорить с ним в этом умении мог разве что Долохов.

— Незнание таких простых вещей однажды может стоить вам жизни.

Взмахом палочки расчистив дымящееся руины некогда красивого и уютного двухэтажного домика, Эйрин вошла через изрядную пробоину в стене. Гостиная гостиную напоминала очень отдаленно: мебель превратилась в трудноопределимые горы обломков из дерева и тканей, под ногами толстым слоем лежало стекло и пыль. Да, «молодняк» оторвался по полной... Вроде бы все и чисто, но гора досок в дальнем углу, еще недавно бывшая шкафом, выглядела подозрительно: маленький ребенок там вполне мог уместиться. Где они там ее искали?..

Переступив через неаппетитную лужу с горкой чего-то по центру, волшебница подошла к предполагаемому укрытию поближе. Повторив процедуру, она наткнулась на пару крупных, мокрых голубых глаз и... Ничего не дрогнуло. Привычка. Опустившись на корточки перед симпатичной девчушкой, Эйрин с интересом замерла рядом, но та не издала ни единого звука. Просто смотрела, ждала. Даже слишком храбрая для своих лет: на вид не больше пяти-шести. Жаль, всегда ужасно жаль отправлять таких на тот свет, когда вокруг остаются одни трусы...

— Прости, милая, но я не могу дать тебе шанс отомстить... — проворковала женщина.

Ласково проведя рукой по заплаканному личику, она выпустила из палочки зеленый луч. На лице за маской играла нежная улыбка — единая для всех. И для врагов, и для друзей.

— Morsmordre.

Ткнув палочкой в небо, Эйрин подала знак к аппарации на базу.

Сквозь маски не было видно, с каким непередаваемым выражением младшие Пожиратели смотрели на своего командира.

Часть 2

Сквозняк шумел в старых рамах, в толстых стенах булькали трубы, похрапывали волшебники на портретах, скрипели ржавые доспехи — замок по ночам казался живым. И жутко вредным. Он будто издевался, издавая эти подозрительные шорохи и дуновения, и с каждой минутой этой рискованной ночной вылазки игнорировать подобные «фокусы» становилось все сложнее. Жутко медленно, но верно, нарушитель порядка пробирался к безопасному месту. В данном случае — обратно в спальню. Два шага, замереть и прислушаться. Опять шорох? Быстро в тень, ложная тревога, ругнуться про себя и продолжить путь — замкнутый круг, который, бесконечно повторяясь, только увеличивал шансы попасться.

Стоп! На этот раз шаги точно не мерещатся!

От испуга Эйрин чуть не выронила книги, с таким трудом стащенные из Запретной секции. Судя по звукам она заскочила в соседнюю нишу в самый последний момент — вот что значит отсутствие практики у примерной ученицы Слизерина! Тихий шорох приближался, и Эйрин вздохнула с облегчением: движения слишком осторожные, так что это явно такие же как и она нарушители правопорядка. Даже не смотря на очевидные таланты некоторых профессоров подкрадываться абсолютно бесшумно, звуки все равно были бы другие. А эти прямо-таки крадутся. Эйрин с любопытством ожидала, когда же они пройдут мимо.

Полуночники еще и имели глупость переругиваться между собой. Вот странность: коридор по-прежнему был пуст, но слух говорил об обратном. Неужели в замке есть и невидимки? Или у кого-то есть специальные приспособления?.. Шапка? Мантия? Судя по голосам, скорее мантия — наверняка голубая мечта Мародеров... От ощущения кого-то невидимого в пустом коридоре стало жутко, но любопытство и манящий дух Приключения было сильнее страха. Когда шум приблизился почти вплотную, один из голосов зазвучал отчетливее, и девочка смогла узнать этого человека.

— Классная мантия, Поттер! — выскочила она из своей щели.

Невидимки затихли, затем чуть пошуршали, и Поттер сдернул материю со своих товарищей, стоя лицом к девушке. Какая неожиданность! На нее смотрели Мародеры полным составом! И все с одинаковой настороженностью на лицах. Загляденье! Эйрин лучезарно улыбнулась им, но затем милая, казалось бы, улыбка превратилась в хищную ухмылку — ну не могла она не поиздеваться, когда они стоят как четыре столба! Зрелище еще то.

— Бьерро?! — выдавил Блэк.

— Снять бы с вас баллы за ночные бдения... — с ленцой промолвила она. — Жаль, Эвис не на дежурстве. Но ведь и я в компрометирующем положении...

Сириус понял ее маневры и решил подыграть:

— Может, мы все-таки урегулируем конфликт полюбовно?

— Хм, пожалуй, да.

— Ох, Джим, слизеринка теперь знает наш фирменный мародерский секрет! Что же нам предпринять в сложившейся ситуации?

Поттер глубоко задумался, Блэк играл, а Люпин с Петтигрю с разной степенью интереса следили за беседой. Люпин явно забавлялся этим странным разговором, у Петтигрю же на лице застыло мерзкое обожание. М-да, грязнокровка несчастная... Что там Блэк про них говорил? Эйрин с улыбкой за ними. Больше, конечно, за Блэком, так как его она знала лучше. Ну, так она сама это объясняла.

— Да, ситуация сложная, — Поттер с серьезным видом поправил на носу свои нелепые очки. — Но, с другой стороны, нас четверо, а она — одна...

— Не годится: она под моей защитой, — широко ухмыльнулся Блэк.

— Ух ты, рыцарь нашелся! — прервала их Бьерро. — Прошу прощения, господа, что прерываю ваше совещание, но если мы задержимся тут еще на некоторое время, то к вашему обсуждению присоединится Филч или еще кто-нибудь из профессоров. Непременно, и с большим энтузиазмом.

Мародеры застыли. Не, у них точно один мозг на всех! И весь у Люпина.

— Ох, да ладно вам! — махнула она рукой. — Если дадите поносить через неделю другую, то я — могила! Мне же нужно как-то вернуть все это на место, — кивок на книги.

Обмен взглядами между Блэком и Поттером. Многие называют эту их переглядку «телепатической».

— Договорились, — серьезно кивнул Поттер.

— Так, а теперь валим! — быстро сказал Блэк, заслышав знакомое шарканье в конце коридора.

Схватив Эйрин за руку, Блэк потянул ее прочь из опасного коридора со всей возможной скоростью. Запомнить такое количество тайных проходов и закоулков было не под силу — уму непостижимо, как за столь короткий срок они умудрились так хорошо узнать замок! Не иначе как сыграла роль дружба со словоохотливым приведением Гриффиндора, да и мало ли какие еще фирменные могут быть у самой известной четверки школы?

У Большой лестницы компания остановилась. К уже взятому с Поттера обещанию одолжить мантию добавилось еще одно — экскурсия по тайным ходам замка. Возможно, даже ночная. Чуть позже, не смотря на опасность быть пойманной, всю дорогу до своей гостиной Эйрин счастливо улыбалась. И чего тут бояться? Разве страшны школьные правила новому мародеру?

Ощущение причастности пьянило. Она — своя!

* * *

Мадам Пинс, уподобляясь скрипучему маятнику, уже третий раз подряд прошла мимо соседнего стеллажа. Чем было вызвано ее завышенное внимание к порядку в большой перерыв было решительно неясно. Тем более что за окном стояли последние в этом году погожие деньки, а значит, большинство студентов наверняка предпочли прогулки по золоченым пейзажам библиотечной пыли. Неужели все-таки заметила пропажу книг из Запретной секции? Да нет, маловероятно: пропали-то они всего на неделю... А потом таинственным образом вернулись на место.

Дождавшись, пока хранительница древних фолиантов доберется до своего стола, Эйрин быстро укусила спрятанное в сумке яблоко и достала оттуда волшебную палочку, чтобы опробовать получившуюся формулу трансфигурации пера в карандаш. Конечно, лучше было бы заниматься практикой где-нибудь в другом месте, но далеко не все учебники можно вынести из библиотеки, а эти были очень нужны. И, конечно, ей было лениво куда-либо идти ради этого, да и нарушать правила всегда веселее.

Результат от заклинания превзошел все ожидания. Перо резво отлетело в сторону и на лету взорвалось над соседним столом. От взрыва со столов попадали все пергаменты, и краснеющая Эйрин, пользуясь случаем, соскользнула на пол. Испуганные ученики дружно шарахнулись от опасного места, оглядываясь в поисках виновника происшествия. Из-за преобладания среди пострадавших представителей факультета Пуффендуй, шум поднялся невообразимый. Видя, что некоторые начинают коситься в сторону ее стола, а из-за стеллажей уже доносится торопливое шарканье мадам Пинс, Эйрин решила на всякий случай усугубить ситуацию:

— Diffindo!— и сумка стоящего неподалеку пуффендуйца лопнула по швам.

«Шалость удалась!» — ухмыльнулась Эйрин, видя, что мадам Пинс отвлеклась на грохот падающих учебников. В попытках устранить переполох от кучки услужливых пуффендуйцев, она быстро забыла про странную вспышку. Сунув палочку в рукав, Эйрин принялась усердно собирать упавшие вещи, не замечая соседа по столу, сидящего рядом.

— Здесь колдовать вообще-то запрещено.

— Разговоры тоже не приветствуются, — не поднимая головы, парировала девочка, но, наткнувшись взглядом на знакомое приветливое лицо, про учебники сразу забыла. — Люпин?!

Эйрин уставилась на него с таким выражением, будто с ней заговорила мебель. Затем, видимо, решив, что в Хогвартсе и не такое бывает, смягчилась. Как она умудрилась не заметить сидящего по соседству студента, тем более гриффиндорца? К тому же Люпина? И эта волшебница хочет связать свою жизнь с боевой магией?! Повезло, что это Люпин — другой гриффиндорец ее бы непременно сдал. Девочка молча сокрушалась из-за своего прокола, глядя на хитро улыбающегося русоволосого парня.

— Неужели настолько странно видеть меня в библиотеке?

— Да нет, просто я не видела, что ты сидел рядом, — последовал скомканный ответ.

— М-да, ты была слишком поглощена чтением, — усмехнулся он, поднимаясь на ноги с внушительной стопкой пергаментов в руках. — Какие-то проблемы?

— Да, мне не слишком дается трансфигурация.

Она все еще чувствовала это дурацкое смущение. И так странно было общаться с полукровкой! Нет, на самом деле, ничего против них она не имела (хотя отсутствие у большинства из них манер простить не могла!), только из-за принадлежности к змеиному факультету те не особо рвались с ней дружить, а навязываться у нее привычки не было. Блэк, конечно, давно привык, а Эйрин было странно, даже очень. А с Люпиным еще и неловко — в их общении все было нормально ровно до того момента, как они вдруг действительно начали общаться. Парадокс? Нет, горькая правда.

Люпин задумчиво глянул на бренные остатки пера под пострадавшим столом.

— По-моему трансфигурацию предметов такого размера мы изучали только в конце второго курса.

— Эмм, ну да, я немного ушла вперед. Делать пуговицы из жуков я уже научилась.

— И после этого тебе не дается трансфигурация?

При чем здесь школьная программа? Эйрин несчастно вздохнула: у них на факультетах слишком разные понятия о приемлемом уровне знаний! Так, чуть не сказала это вслух...

— Мне не дается это дурацкое перо! Причем это практически пример из учебника. Не уверена, что смогу транфигурировать, к примеру, карандаш из щепки. Это просто позор! Ни шагу в сторону от школьной программы.

— А мелкие предметы тебе даются?

— Более-менее.

— Я могу помочь, если хочешь. Заодно и сам попрактикуюсь — лишним не будет.

Похоже, в этот день Бьерро была совсем не в форме, раз ее неожиданный собеседник с легкостью читал на лице напротив все эмоции. А может, просто слишком расслабилась в компании благородного гриффиндорца, который не будет доносить каждое случайно проскользнувшее слово до сведения родителей или еще кого хуже. Ох, не к добру это... В таком состоянии так и тянет что-нибудь ляпнуть.

— Оу, спасибо большое!

По лицу Люпина она поняла, что все-таки ляпнула. Итак, сказано — сделано.

— И опять это удивление!

Мрачный взгляд в ответ:

— Ты — гриффиндорец, и это все объясняет.

И вечную дружбу, и бескорыстную верность, и фирменную бестолковость, и слепую веру во все героическое и возвышенное. На том и горят. А чуть жизнь пнет посильнее — сразу в слезы. А еще в сопли — и это еще хуже. Дети, одним словом. Слизерин же учит иному: там быстро приходит понимание, что доверять не стоит никому и уж тем более не стоит доверять себе. Учит, что все в этом мире имеет свою цену. Учит быть гибким и терпеливым. Просто учит выживать в любой ситуации с максимальной выгодой для себя, а научиться жить они должны уже сами, кто как может.

— А ты из Слизерина, и это тоже многое объясняет, — он легко улыбнулся и кивнул на пострадавшую сумку.

— Мы — те, кто мы есть, — изрекла она и равнодушно пожала плечами.

— Это да... — видя, что разговор зашел в тупик, Ремус сменил тему. — Давай лучше займемся трансфигурацией.

И оба с энтузиазмом приступили к работе. Это было интересно и весело: они чувствовали себя исследователями и говорили на одном языке. А внутри сидело дурацкое: «как странно». Как же все-таки сильно в нас желание все обобщить и разделить по категориям! И все вокруг это только поощряет: слизеринцы — хитрые, гриффиндорцы — безбашенные, когтевранцы — «ботаники», а пуффендуйцы — и вовсе тупицы, хоть и трудолюбивые. И ведь сидит в мозгу крепко, хоть и понимаешь, что глупость полная! А тем временем коротенький список Эйрин «что-то понимающих в магии полукровок» пополнился еще одним именем. Для грязнокровок такого списка, к сожалению, не наблюдалось.

Мадам Пинс чуть ли не пинками смогла выгнать их только под вечер. Она было не очень-то довольна этими странными студентами: постоянно норовили колдовать над книгами, частенько слышались смешки. Гриффиндорец и слизеринка... Как странно.

— Ты извини, что я так себя вела по отношению к тебе. Это все предубеждения — их не так-то легко побороть, — виновато сморщилась Эйрин, когда они вышли из библиотеки.

— Ничего, — в который раз за вечер усмехнулся Ремус, но на этот раз немного горче обычного. — Я, как никто, знаю о силе предубеждений.

На том и расстались. Эйрин чуть сконфуженно махнула рукой и направилась в родные подземелья. Ей предстояло обдумать очень многое.

_____________________

* Бенджи Фенрик — член Ордена Феникса первого состава; упоминается в книге «Гарри Поттер и Орден Феникса» Аластором Грюмом (9 глава). Автор взял на себя смелость предположить, почему тело несчастного мистера Фенвика, так сказать, не осталось целым.

Часть 1

Проснулась она резко, будто кто-то дернул за плечо. В темноте мало что можно было разглядеть, но одно всегда оставалось неизменным, где бы она не просыпалась среди ночи: мокрые следы на щеках. Через некоторое время глаза привыкли к темноте и стало ясно, что помещение Эйрин не знакомо. И это многое проясняло. В голове сразу замелькали картинки бурного вечера: красивый сероглазый (знать бы, откуда вдруг вылезли такие предпочтения!) мужчина и бар, куда она отправилась, как только смыла с себя кровь и хорошенько прочистила желудок (причем не совсем добровольно). На этот раз кровь была не только на руках, но и на лице — Темный Лорд всегда выполняет свои обещания.

Ну да, война-войной, а обед по... Тьфу ты! Заносит.

Короче, произошедшее было явным перебором со всех возможных сторон.

Еще при осмотре на талии обнаружилась тяжелая рука. Мужская, как нетрудно догадаться. Тот, чье имя ей сейчас в жизни не вспомнить, мирно посапывал за ее спиной. Тело одновременно приятно ныло, и в то же время чего-то не хватало. «Хорошо, но не то» — это крутилось в голове, только «то» — это что? Игры разума уже порядком поднадоели, но Эйрин подчинялась, послушно ища что-то... Или кого-то. Память упрямо молчала, как и раньше, но интуиция шептала, что разгадка как раз и кроется в этих снах, которые она никак не может вспомнить, с недавних пор каждую ночь просыпаясь в слезах.

Выбравшись из-под одеяла и руки, Эйрин принялась тихонько одеваться. Спустя пару минут, не спеша вспоминая утерянный кусок ночи и собирая по всей спальне раскиданное белье, женщина с удовольствием заключила, что конец вечера определенно удался. Даже жаль, что вердикт был «не то». Натянув мантию, она задумчиво глотнула виски из оставленной бутылки: она даже не знала, волшебник ли он, но в данной ситуации это вообще не имело значения. С полом не промахнулась в таком состоянии — и на том спасибо.

Оставив бутылку, женщина приступила к последнему пункту обязательных процедур:

— Oblivate, — раздался тихий шепот в спящей комнате.

Легко поцеловав теплые губы, Эйрин аппарировала домой.

* * *

Они появились из ниоткуда прямо посреди дороги. Случайно ли, но именно эта часть и без того маленького городишки почти всегда оставалась безлюдной. Высокий худой мужчина двинулся по дороге первым, женщина в таком же черном балахоне и жуткой маске последовала его примеру спустя пару секунд. Погода была отличной, особенно после целой недели проливных дождей вперемешку с мокрым снегом — на радость ряженным в монстров детям. Но на этой улице Хэллоуин, видимо, не праздновали. По обе стороны дороги на странных пришельцев глядели мертвыми окнами заброшенные дома, но в самом конце улицы все же виднелся единственный живой островок — в окнах крайнего дома горел свет. Судя по всему, именно туда эти двое и направлялись.

— Куда ты так спешишь? Постой! — зашипела женщина.

Мужчина остановился и чуть повернул голову в ее сторону:

— Нам стоит быть в поместье, когда вернется Лорд.

— Что такого особенного в Поттерах, раз он решил заняться ими лично?

Они шли рядом, не сильно заботясь о раздающимся на всю улицу стуке каблуков.

— Я знаю только, что это как-то связано со Снейпом.

— Хмм, интересно... — нахмурилась волшебница.

Повисло сосредоточенное молчание. Очередная их жертва должна умереть быстро и, по возможности, тихо — таково было их задание. Где-то на краю сознания плескалось легкое сожаление, что сегодня вечером умрет тот самый «очкастый» Поттер, ведь она так и не узнала, что такого особенного было в его друге. Знала лишь, что оба — предатели крови, гриффиндорцы до мозга костей. Странные люди, странные времена — что тут можно сказать?

Цепочка с запароленным порталом раздражающе болталась на шее — Бьерро сильно удивилась, когда им вручили портал, да и к тому же с таким простым паролем. Причем передал его странный Пожиратель, с которым Эйрин раньше толком и не сталкивалась, но так как при передаче присутствовал сам Лорд, вопросы отпали сами собой. Не важно это. Выпустив, наконец, кулон из рук, она вместе с Долоховым поднялась на крыльцо. Вздох... Неужели она нервничает? Нет, просто становится неспокойно, когда вокруг настолько тихо. Женщина еще раз тихо вздохнула, когда входная дверь отворилась без каких-либо сюрпризов. Антонин первым вошел в темную прихожую, держа палочку на изготовку, Эйрин шла следом, внимательно осматривая дом и вслушиваясь в каждое дуновение и скрип.

Стены пестрили огромным количеством колдографий. Взгляд сам цеплялся за движущаяся картинки и счастливые лица, а внутри медленно холодело — на них были и дети. Оставалось только молиться, что сегодня их в доме нет. Маги крадучись пробирались к лестнице на второй этаж, и каждый из них думал о том, что задание состояло в убийстве только одного волшебника... Когда на одной из фотографий пролетела на игрушечной метелке смеющаяся девочка, в голове совершенно отчетливо прозвучало: «если бы у меня был ребенок, то это была бы девочка». Мысль почему-то показалась неоспоримой истиной, но у Эйрин не было думать, откуда она, собственно, взялась. Причем тут ЕЕ дети? У нее же их нет?.. Вроде бы.

Наверху было уже не так скучно. Но, все же, прошло достаточно просто — недаром на задание Лорд отправил всего двоих, пусть они и одни из лучших. После серии зеленых, красных и серебряных искр с обеих сторон, финальная «Avada Kedavra» Антонина попала в цель. Подойдя ближе к поверженной жертве, Эйрин увидела стареющего мужчину лет пятидесяти. А двигался он прекрасно, будто ему двадцать... Присев рядом, пока Долохов возился с «заметанием следов», она закрыла остекленевшие глаза. К чему такая сентиментальность — неясно. Наверное, это дань уважения: не так-то просто продержаться против двух профессиональных убийц целых пятнадцать минут, когда тебя разбудили посреди ночи!..

Покончив с формальностями, двое Пожирателей смерти взялись за цепочку.

— Темный Лорд! — произнесли они в унисон пароль.

Кулон уже начал светиться голубым, когда их Метки пронзила острая боль и чувство, будто кожи коснулось что-то ледяное, а окна начали стремительно светлеть. Переместиться они не успели...

С оглушительным ревом, разрывая плоть миллионами осколков, через лопнувшие окна в комнату ринулось пламя. Взрывной волной магов швырнуло в противоположную стену, играючи, будто тряпичные куклы. Портал вырвало из рук мгновением раньше, и, падая, кто-то из них раздавил своим телом единственную надежду на спасение. Сквозь красные искры женщина зачарованно смотрела, как медленно, словно под чарами Помех, осыпается серебряным дождем стекло, как летят в лицо кусочки дерева и камня, как огонь потоками проникает внутрь, подобно змеям... Стало понятно, что это не обычный огнь — он живой. Это «Adesco Fire»... Змеи и птицы, сотканные из пламени, топили комнату в адском жаре. Счастье, что целью этих существ были не два скорчившееся в углу тела. Они нужны живыми.

Спихнув с себя дымящийся труп, Антонин кое-как встал на четвереньки и оттащил находящуюся в прострации напарницу подальше от огня в коридор. Странно смешно было смотреть, как он запирает деревянную дверь... Свесив голову между столбиков перил, Бьерро стирала с лица кровь и полубезумно улыбалась: знала ведь, что не бывает все настолько просто. Долохов, прислонившись к стене, занимался тем же, пользуясь временной передышкой. Каким-то чудом они не потеряли палочки. Мелькнуло в голове, что им до странного везет... Относительно всего.

Треск входной двери заставил обоих вскочить на ноги. Одновременно с этим над головами пролетело пущенное кем-то из авроров «Homenum Revelio». Не сговариваясь, Пожиратели накинули на себя дезилюминационные чары и заняли позицию сбоку от лестницы, откуда неплохо просматривались ступени и часть холла. Через несколько минут стало понятно, что авроров на двоих там слишком много: Долохов осыпал их ответными заклинаниями, атакуя почти наугад — те тоже активно применяли чары невидимости — в то время как Эйрин в основном отражала чары от него и держала щиты, так как палочку первым засветил именно он. Нужно было срочно отступать, но бежать некуда... Вокруг дома уже давно стояло антиаппарационное поле.

С очередным взрывом, прогремевшим буквально над головой, Антонин случайно поймал режущее... Двое с ужасом смотрели, как мантия у него на боку со страшной скоростью пропитывается кровью. Не в силах более держаться на ногах, мужчина сполз по стене, оставляя на обоях красный след. Эйрин отчетливо поняла, что все известные ей исцеляющие бессильны перед такой раной — здесь сможет помочь только настоящий колдомедик.

— Эйрин, оставь меня, — прошептал волшебник бледными губами.

— Нет, не оставлю, — она яростно замотала головой, пытаясь остановить кровь тканью. — Мы их порвем, обещаю!

— Я ранен, я не смогу трансгрессировать... — голос становился все слабее.

— Я тебя вытащу! Не смей даже думать о...

Антонин мягко коснулся ее мокрой щеки, улыбаясь как-то по-особенному:

— Ты должна жить... Они пока не знают, сколько нас здесь. Беги!! — теперь слышался металл.

Вместе с этими словами он подгадал очередное проклятие от авроров и одновременно с грохотом от снесенных лучом перил взорвал «Бомбардой» окно и часть стены, за которыми виднелся внутренний двор. Следующим заклинанием он бесцеремонно швырнул женщину прямо со второго этажа через только что проделанный проход. Он хорошо знал, что кошки всегда приземляются на лапы. Что и произошло: мгновенно перекинувшись в воздухе, на землю по-кошачьи грациозно спрыгнула пантера.

Обернувшись в последний раз на горящие окна, черная кошка бесшумно растворилась в ночи.

За многие мили оттуда среди дымящихся обломков родительского дома заходился в плаче Мальчик-Который-Выжил.

Часть 2

Сладкую полудрему прервал непонятный предмет, метко брошенный Эйрин в голову. Даже не смотря на минутную дезориентацию, гадать, кто сотворил такую подлость, долго не пришлось. Ну конечно это была Нив. Кто еще может вести себя подобным образом? Правильно, лучшая подруга — только она представляет достаточную ценность, чтобы не убить ее прямо сейчас. Тем временем, кинув подушку обратно, Эйрин с лицом убийцы начала медленно выползать из-под одеяла. Нив, сидящая на кровати напротив, ловко поймала снаряд и положила на законное место. Натренировалась, зараза: почти каждое утро практикуется...

В Большой зал пришли примерно к середине завтрака. Опять же: спасибо жаворонку-Нив! Можно было бы еще полчасика поспать... По привычке проверив гриффиндорский стол, четверку Мародеров обнаружить не удалось. Хотя, было бы чему удивляться: у них на всю мальчишечью ораву только один человек с рабочим будильником, а Блэка так вообще и банши поднять не сможет. Что с них взять? Мальчишки... Оболтусы еще те.

Заметив направление взгляда подруги и легкую улыбку, Нив презрительно поджала губы: естественно, как и пол факультета во главе с Эвис, дружбу с львами она не одобряла, но пока остальная часть студентов оставалась в неведении, активных действий не предпринимала. Пусть пока и сама толком не понимала, что это будут за «активные действия», но грозилась регулярно. А уж непонятную рассеянность Эйрин, которой та страдала с самого начала семестра, Нив вообще боялась анализировать. Только бы она не...

Огромные двери в очередной раз отворились, впуская проспавших студентов, но среди них были и небезызвестные Мародеры. Эйрин сразу подняла голову, наблюдая, как они усаживаются за стол. Поттер с привычным бардаком на голове, грязнокровка-Петтигрю в мятой рубашке, в контраст аккуратно одетый Люпин и... Блэк, просто Блэк. Как обычно улыбающийся, чуть растрепанный и красивый, да. Эйрин с досадой поймала себя на том, что уже минуты три держит наколотый на вилку кусочек пирога и пялится на них. Ладно, на него. Просто позорно ловит взгляд. И ведь поймала! Он улыбнулся еще шире и кивнул. Эйрин сдержанно кивнула в ответ и уткнулась в стакан с соком, чтобы скрыть подступающий к щекам румянец. Отлично, чуть не попалась. Опять!

Тут у Нив сомнений уже не осталось. Вот влипла!..

* * *

С таким трудом открытая книга стукнувшей о стол обложкой подняла столько пыли, что Эйрин не выдержала и чихнула, выразив таким образом все, что она думала о школьной библиотеке в общем и об этой тяжеленной книге в частности. Судя по фирменному взгляду мадам Пинс, получилось громковато, но зато девушке стало намного легче. А может, Эйрин вложила в этот «чих» слишком много эмоций?.. Устало вздохнув, она потерла глаза, открыла нужную страницу и углубилась в чтение очередного трактата автора, явно не признающего предложения размером меньше, чем на абзац. После четырех часов непрерывного вчитывания в древние тексты, так и рвалось с языка, что конкретно этот — «полный абзац».

Она уже в который раз пожалела, что так долго тянула с изучением этого заклинания — овладеть «Expecto Patronum» оказалось не так-то просто. И теперь ей остался всего лишь месяц перед рождественскими каникулами, когда она должна будет продемонстрировать семье полноценного Патронуса... Времени осталось — всего ничего, учитывая, что у нее даже струйка серебристого газа не выходит! Неужели — Эйрин с тоской посмотрела в мутное окно — неужели у нее нет ни единого по-настоящему счастливого воспоминания? Достаточно счастливого?

Снова все упирается в эти дурацкие традиции! Дело было в том, что уже многие века в роду Бьерро существует правило, что только после овладения искусством анимагии волшебник становится полноценным членом рода (супруги, как правило, тоже становились анимагами после женитьбы). А для определения формы используется магия Патронуса. Именно так год назад Эвис стала анимагом, форма которого вызвала множество насмешек со стороны младшей сестры... А теперь настала очередь Эйрин: в этом году она узнает форму своего Патронуса, чтобы через полтора года, когда ей исполнится пятнадцать, вступить в род по всем правилам.

Жаль, что в этих книгах не найти совета на счет своего счастливого воспоминания. Она проверяла. И нет там ответа, почему как только она пытается выбрать воспоминание, перед глазами сразу всплывает лицо Сириуса Блэка?.. В ее воспоминаниях он всегда улыбается, стряхивая челку отточенным жестом, и каждое из этих воспоминаний приносит с собой тянущую боль. Уже вполне привычную. Например то, что он встречается со Паркс, Эйрин узнала прямо на вокзале после долгой разлуки в два месяца (письма не в счет). Сейчас, конечно, про бедняжку Паркс уже давно все забыли, но то страшное чувство в груди Эйрин забудет не скоро. Ей он улыбался совсем по-другому... Даже прошлогодняя их встреча на том же вокзале, когда Сириус обнял Эйрин крепко-крепко, тоже стало болезненным. Тогда она поняла, что влюбилась в лучшего друга, а через два дня — что ее чувство обречено быть безответным, потому что Блэк начал гулять со Стенли. Мордредовой полукровкой-Стенли.

Так, пора ей прекратить ругаться, а еще нужно сосредоточиться на этой старой книге, пусть ничего нового, скорее всего, в ней нет. А воспоминания все равно не отпускают... Даже здесь. Мучительно поглощают все естество. Мерлин. Как же. Это. Больно.

* * *

На ходу разматывая мокрый шарф, Эйрин влетела в факультетскую гостиную, как на крыльях. Сегодня даже мрачноватые тона и прохладный воздух казались уютными, а напыщенные старшекурсники — почти приветливыми, и уж очень смешными. С коварной улыбкой Эйрин тщательно стряхнула с меховой мантии снег, чтобы брызги полетели во все стороны. Убедившись, что среди хора недовольных голосов нет нужных — Нив опять на свидании, а Регулус с головой ушел в домашнее эссе — девушка с чистой совестью пошла переодеваться. Нет, ну а что они хмурые в такую чудесную погоду? Возмутило очень.

Спальня оказалась пустой — слишком рано, что бы ее соседки вернулись ужина, на котором Эйрин с Мародерами так и не появилась. Что они делали? Как нетрудно догадаться играли в снежки. Первоначально впятером, а потом к ним присоединилась добрая половина гриффиндорцев, пуффендуйцы, а потом и когтевранцы. Словом, зачинщики снежного шоу, не переставая истерически хохотать, еле унесли ноги. Не одни, правда, но никто не возражал.

Душа девушки пела: по валянию друг друга в сугробах у них с Блэком (привычка называть его по фамилии никуда не делась) устоялась твердая «ничья» с назначенным на ближайшие выходные финальным туром. С Ремом (ага, теперь именно с «Ремом») они уже давно стали завсегдатаями библиотеки, пусть Эйрин далеко не всегда объясняла причины своих специфических интересов. С Поттером она общалась немного, но с каждой их встречей, расположение к нему росло — еще бы, с его-то чувством юмора не смеяться было просто не возможно! Ну а Петтигрю особо не отсвечивал, правильно растолковав косые взгляды Бьерро.

В целом, Эйрин показала себя достойно, но шарфик пришлось сделать черным, ибо зеленый таинственным образом притягивал снежки к своей обладательнице... Ну не красным же его делать! К тому же за вечер она даже успела пообщаться с несколькими гриффиндорками, и прошло все довольно мирно. Ну, найти общий язык им пришлось, а то их девчоночью команду просто превратили бы в шеренгу снеговиков. Но самое замечательное, что тем вечером было очень много никем не обремененного Сириуса Блэка, и поэтому большую часть времени они провели вдвоем. Был забавный эпизод, когда Сириус выкрал Эйрин из вражеской команды девчонок, предложив создать собственную, и когда остальные заметили атакующих из окопов, в двух волшебников полетело такое количество снарядов, что те были вынуждены воспользоваться магией... Конечно, часть снега в них все-таки попало. Она долго будет вспоминать тот особенный взгляд Сириуса, когда они оба стояли, усыпанные снегом, и смеялись. Взгляд был совсем другим. И в груди что-то восторженно екнуло в ответ.

С магией опушка Запретного леса действительно превратилась в побоище. После временного окончания все дружно заключили, что Хогвартс простоит, как минимум, еще пару тысяч лет, раз смог пережить такое.

«Почти» по пути к Большому залу компании друзей, состоявшей из десяти гриффиндорцев и одной слизеринки, попалась кухня, где они и решили задержаться вместо ужина. Этот вечер был наполнен таким теплом, такой радостью жизни, что девушке просто невыносимо хотелось двинуть вместе со всей этой шумной гурьбой в огненно-красную гостиную: греться около камина в компании новых друзей и стащенных эклеров, слушать веселые байки, болтать без умолку, молчать и смеяться — и хоть на один вечер притвориться обычным, ничем особенно не обремененным подростком... Но она попрощалась со всеми и направилась к себе, ведь на самом-то деле это правильно, что они там, а она — здесь. Таково равновесие. Ведь так?..

Дождавшись, пока говорливые гриффиндорцы скроются за поворотом, Эйрин уверенным жестом достала из кармана волшебную палочку. Она знала, что у нее получится.

— Expecto Patronum!

И из кончика палочки изящным прыжком выбралась темная пантера. Вне себя от счастья, что попытка увенчалась успехом, и восхищения формой получившегося Патронуса, Эйрин несмело подошла к сверкающему зверю. Пантера моргнула огромными глазами и повернула к противоположному концу коридора, ведя за собой хозяйку. Так они дошли до каменного прохода в гостиную Слизерин.

Так вот, вернувшись мыслями в спальню, Эйрин обнаружила, что на самом деле она здесь не одна. На карнизе ее кровати, вцепившись длинными когтями в прицепленный снизу полог, сидел довольно крупный ворон. Черную, как смоль, птицу было бы непросто заметить в полумраке комнаты, если бы Эйрин увидела этого гостя впервые, а визиты эти стали вполне себе регулярными. Даже Нив и Моник привыкли к столь странному посетителю, ведь даже не смотря на свою любовь к перевоплощениям, эта птица чаще находилась в ином образе...

Плавно спланировав на своих огромных крыльях, ворон эффектно преобразился в стройную высокую волшебницу, которые большая часть школы знала как Эвис Бьерро — самого молодого анимага Британии за последние триста лет, правда, без учета того факта, что старшие Бьерро перебрались на Туманный Альбион из Дании всего лет двадцать назад. Иначе пятнадцатилетняя Эвис не получила бы данный титул, так как в роду Бьерро были анимаги еще моложе ее.

Эйрин к фокусам сестры уже давно привыкла, поэтому продолжила расправлять складки на своей мантии, висящей теперь около древней печки, стоя спиной к собеседнице.

— Давно сидишь? Полог хоть чистый?

Отношения сестер после поступления младшей в Хогвартс стали еще прохладнее, не смотря на то, что и раньше сердечностью не отличались. Взаимные шпильки и язвительные замечания стали привычными сопровождающими каждого их разговора, за каждым из которых скрывалось нарастающее недовольство от поступков друг друга. А разговоры каждый месяц становились все реже и короче, но от этого не менее емкими, чем раньше.

— Да... Сразу видно, с каким отребьем ты общаешься. Даже твои ненаглядные Поттер и Блэк не лучше: один — предатель чистокровных и другой — без пяти минут его соратник. А я, наивная, каждый раз думаю, что ниже пасть ты просто не сможешь... Ах, я не ответила на твой вопрос! Хотя, ты, верно, уже отвыкла от хороших манер... Я жду тебя уже достаточно давно. Поздновато ложишься, сестренка. Может, если начнешь высыпаться, то твою голову, наконец, оставят эти странные веяния?

Украдкой оглядывая на старшую сестру, Эйрин заключила, что вечер ей все-таки испортят. Ну, хоть с Патронусом она сдвинулась с мертвой точки. Правда, воспроизвести в памяти этот вечер без тлетворного участия сестры будет непросто — а то не видать ей Патронуса.

В Эвис явственно чувствовались плоды долгого общения с молодыми Малфоями — та же манерная, с ленцой, речь — но ей это удивительно шло. Хотя, чего уж греха таить, Эйрин тоже частенько «скатывалась» на такую же манеру разговаривать, благо так говорил почти весь высший свет этой страны. Сестры были очень похожи внешне: говорили даже, что Эйрин — точная копия Эвис в ее возрасте. Те же темно-каштановые прямые волосы, крупные карие глаза на белокожем лице и полные, чаще всего презрительно ухмыляющееся губы. Разве что ростом Эвис была немного выше младшей сестры, но из-за ничтожной разницы в возрасте и столь неприметных различиях, малознакомые люди их часто путали. Но стоило узнать сестер чуть лучше, и любые сомнения моментально исчезнут — внутренне они были совершено разными, зачастую даже противоположными.

— Куда летала? — устало спросила Эйрин, проигнорировав длинную речь.

Помнится, в какой-то момент она заметила крупного ворона, летящего откуда-то со стороны Хогсмида. Ворон в ответ на ее вопросительный взгляд презрительно гаркнул, чем вызвал лавину вопросов и догадок. Или это был самый обычный, но, безусловно, очень вредный хогвартский ворон? Конечно, с такого расстояния было легко ошибиться и признать сестру в совершенно незнакомой птице, но Эвис тогда действительно не было в замке. Хотя, стоит добавить, что засмотревшись на птицу, Эйрин словила приличный снежок в затыльник, после чего снова услышала прерывистое карканье. Вопрос: вороны умеют смеяться? Да нет, вроде... И все же это сильно напоминает паранойю — похоже, что скоро она в каждой живой твари будет видеть замаскировавшихся родственников.

— Не твое дело, — пропели в ответ.

Значит, это все-таки была она!

— Естественно нет.

— Видела тебя во дворе с кучкой маглолюбцев.

— Не твое дело! — согласно кивнула Эйрин.

Вот и поговорили.

Они немного помолчали. Эйрин привалилась плечом к косяку двери, наблюдая, как Эвис ненавязчиво изучает хозяйскую тумбочку. Собственно, изучать там было нечего: несколько перьев, тетради для записей (хорошо, что Эвис не поняла, что эти — магловские) и учебник по заклинаниям. Дневников Эйрин не вела ввиду слишком любопытных родственников и невозможности из-за этого наводить полновесные защитные чары. В общем, скукота.

— Тебе привет от Беллы, — Эвис медленно поворачивается с широкой улыбкой, зная, что внутри у сестры все похолодело. — Она очень хочет побеседовать с тобой тоже. Но чуть позже.

Действительно похолодело. Эвис все-таки выбрала этот путь: она собирается одеть мантию Пожирателя. Путь, противоположной тому, что выбрала Эйрин. Надежда, что ее семья вернется в Данию, где нет и не было никакой войны, умирала прямо на глазах... Хотелось, чтобы они уехали в безопасность, а самой остаться здесь и сражаться за все, что так дорого. Видимо, сестра тоже хотела сражаться. И, конечно, она понимает, что этим своим решением уничтожит для Эйрин все... Потому что та не сможет поднять палочку на сестру. Как, впрочем, и наоборот — как хотелось думать. Эвис всегда добивается своих целей, и средства роли не играют...

Эйрин стиснула зубы, и попыталась скрыть эмоции за бравадой:

— Видимо, Лорду понадобилась говорящая сова, — вот, уже получилось улыбнуться, а в глазах Эвис мелькнули опасные огоньки, хоть улыбка так и осталась на лице. — Кстати, тебе сильно повезло, что все анимаги после смерти превращаются в людей — вспомни его змею...

Как и всегда, Эвис успешно справилась с эмоциями. Эйрин же пришлось много труднее.

— Меня тебе не обмануть: я тебя насквозь вижу... — в широкой улыбке чувствовался хищный оскал. — Не сопротивляйся мне. Ты ведь знаешь: все равно будет так, как хочу я.

Младшая Бьерро с отвращением на лице покачала головой.

— Ты сама не понимаешь, что делаешь. Ты втягиваешь всю семью в войну!

— Войны не избежать, милая. И от нее не сбежать, как бы тебе того не хотелось, — отвращение мелькнуло и на ее лице. — Тебе нужно сделать свой собственный выбор... Я его сделала. Блэк сделал: он, оказывается, не так уж и жалок по сравнению с тобой... У него хотя бы есть свое мнение, а ты просто пойдешь за ним, радуясь, что не приходится принимать собственные решения. Ничтожество... Ты просто ничтожество.

Не было смысла прятать блестящие от слез глаза. Не было смысла скрывать, какую боль ей причинили. Мир будто разом выцвел, тонкий свист в ушах стал просто оглушительным. Невыносимо захотелось ударить сестру, порвать на мелкие кусочки, но Эйрин держалась, пусть и из последних сил. Держалась на этой тонкой грани между двумя жизнями, и пусть она уже давно выбрала, она будет балансировать так долго, как только сможет терпеть эту боль, дарующую искупление. И она вытерпит ее, потому что лишиться части себя — больнее. Время еще есть, и оно слишком ценно, чтобы его тратить на страхи и сомнения. Будь, что будет.

— А ты — маленькая девочка. Ты это еще поймешь, да будет поздно.

Эвис изучающее склонила голову на бок и тихо хмыкнула:

— Хм... Спокойной ночи, сестренка, — шепнула она, обходя свою жертву стороной. — Сладких тебе снов — наслаждайся ими, пока можешь. Время пошло...

«Она права. Время никого не ждет»

Часть 1

Странно было уже тогда, когда дверь ей открыл человек, вместо того, чтобы они открылись сами, а уж когда Эйрин поняла, что ей перед ней стояла сама Нарцисса Малфой...

— Эйрин?!

— Цисси!! Не ждали?..

Договорить ей не дали, потому что заключили в крепкие объятия. За все это время она изменилась не так уж и сильно, как могла бы — значит, у Малфоев все по-прежнему хорошо. Еще бы: у Малфоев всегда все хорошо. Только глаза ее были другими — более взрослыми — исчезла наивность, молодой блеск, укрывшись за усталыми морщинками в самых уголках. Надменности стало больше: она пережила много, пока Эйрин не было рядом... Да она и не могла быть. Но Нарцисса справилась, и изменения в ней могут заметить только люди, хоть сколько-нибудь знавшие ее.

Изменилась ли Эйрин? Да. Заметны ли эти изменения внешне? Кто знает?..

— Я думала, что ты скрываешься... — растерянно проговорила Нарцисса, разглядывая подругу на вытянутых руках.

— Надоело уже. Тринадцать лет сидела тихо, — поморщилась пришедшая. — Сама не понимаю, почему так осторожничала, — повинуясь приглашающему жесту, она вошла в дом. — За это время я так соскучилась!! А Драко здесь?

— Да, он наверху.

Нарцисса все еще пребывала в шоке от внезапного гостя. Еще бы: после скомканного прощания в вечер падения Лорда от Эйрин не было вестей целых тринадцать лет. Нет, конечно, ее никто не винил. Многие Пожиратели тогда бежали из страны с разной степенью плачевности, а Эйрин сам Мерлин велел исчезнуть окончательно. Ее ведь и искать никто не будет. Тринадцать лет... С трудом верится. Что прошло так мало времени, когда в их жизнях произошло столько всего. В то же время, так много лет пролетело с их последней встречи. Уму непостижимо.

С широченной парадной лестницы чинно спускался Люциус Малфой. Не менее удивленный, лицом он остался невозмутим. Опыт, что тут говорить?

— О, я смотрю, все Малфои в сборе! Привет, Люциус! — со свойственной непосредственностью весело поздоровалась Эйрин. — Признаюсь, я просматривала прессу... Не сомневалась, что вы выкрутитесь.

— Рад, что ты тоже... Выкрутилась, — с достоинством ответил он.

— Мертвой быть не так уж и плохо. Живые достают гораздо меньше.

— Да, в этом есть свои плюсы, — позволил себе усмехнуться лорд Малфой, целуя руку Эйрин, но та уже ничего не слышала: по лестнице спускался тот самый Драко.

— Драко?.. Это действительно ты? — ошеломленная женщина подошла ближе к светловолосому подростку, безуспешно пытающемуся сообразить, кто перед ним. — Не пытайся меня вспомнить — ты был слишком маленьким в нашу последнюю встречу. Я — твоя крестная.

Юноша чуть оживился:

— Вы — Эйрин Бьерро?

— Приятно, что твои родители обо мне рассказали, — приветливо улыбнулась она. — И кстати: просто Эйрин. Не такая уж и старая еще... Нет, как же ты вырос! Казалось бы, прошло всего ничего, а ты уже стал совсем взрослый... Какая же я ужасная крестная, — сожаление прокралось в темные глаза.

— У тебя еще есть шанс исправиться, — услышав это, Эйрин улыбнулась и кивнула Нарциссе, но затем снова повернулась к младшему Малфою.

Как странно было видеть его таким взрослым, таким реальным... Ага, опять это «странно», но лучшего слова тут не подобрать. Будто только вчера был тот самый Хэллоуин, когда испуганная она влетела в эти двери, чтобы уничтожить следы своего присутствия и бежать, бежать... Тогда она по-быстрому обхватила Нарциссу и чмокнула в лобик маленького кроху, плач которого еще долго звенел в ушах. Никогда не выносила детского рева, а уж когда плакал Драко... Это просто сводило с ума.

И теперь Драко стоит перед ней. Копия отца — от платиновых волос до надменной манеры держаться — но и Нарцисса в нем была, безусловно. Где-то в стальных глазах пряталась знакомая мягкость, но чтобы ее разглядеть, нужно знать, что ищешь... Как невыносимо было думать, что Эйрин пришлось оставить своего крестного сына в самую трудную для этой семьи минуту, и мысль, что от ее присутствия им могло стать только хуже, не сильно усмиряла муки совести. Тринадцать лет... Она ведь вполне могла навестить их хотя бы лет через пять после Падения, но не смогла... Не смотря на привязанность к крестнику, часть ее не хотела возвращаться. И на тот момент эта часть была сильнее.

— Где вы были все это время? — холодно поинтересовался он, и Эйрин попыталась не показать, как у нее перехватило дыхание.

Еще и легилименцию применить пытается. Чувствуются гены отца... И влияние Северуса.

— Это очень длинная история.

— А мы никуда и не спешим, — протянул Люциус, и компания перешла в гостиную.

Где-то за мусорными баками раздался тихий хлопок, и оттуда вынырнула стройная женщина в светлом пальто, но внешне уже совсем не та, что так неожиданно появилась. Даже ароматы этой вульгарной помойки не могли стереть довольную улыбку с ее лица. Выйдя, наконец, на бульвар вдоль проспекта, Эйрин с наслаждением вдохнула в себя ночную прохладу и тишину. Здесь, в этом обыкновенном мире, тишина — явление столь редкое, что им наслаждаешься. Звуки шагов весело щелкали о камень, фары проносящихся мимо машин ласково касались мокрого асфальта, а Эйрин неспешано шагала домой, сжимая в кармане такую родную и теплую волшебную палочку. Как же она скучала по этому теплу!..

Спустя тридцать минут Эйрин дошла до нужной, знакомой до последнего куста, улицы. За изящными загородками от лучей уличного фонаря прятались красивые дома, ухоженные садики с раскидистыми деревьями, клумбами и прочими положенными атрибутами. Эйрин шла мимо прогулочным шагом, ничего не опасаясь — этот вылизанный тротуар охранялся датскими полицейскими едва ли не лучше, чем Ратуша Копенгагена. Нет, конечно, волшебнице опасаться простецов было бы странно, но ведь потом придется с ними возиться: память стирать, ложные воспоминания наводить... Брр... Сплошная морока с ними.

Из увитой виноградом калитки вынырнул дородный мужчина с маленьким песиком на поводке. Своего соседа Эйрин знала хорошо и поэтому приветственно помахала рукой через улицу. Завидев ее, мужчина энергично помахал в ответ и перешел через дорогу.

— Мистер Хольм! — лучезарно улыбнулась женщина, — О, и Оскар с вами! — добавила она, приветствуя крохотного шпица.

Приветливый мужчина поспешно подтянул к себе тявкающий комочек шерсти — он уже привык, что собаки симпатичную соседку недолюбливали.

— Добрый вечер, Мария! Не слишком ли поздно для прогулки?

«Мария» виновато тряхнула белокурой гривой:

— Засиделась у милой Пиа — знаете ведь, как это бывает?

Мистер Хольм понимающе хохотнул:

— О да, за чашечкой кофе она может говорить годами!

— Это точно! — женщина как бы случайно глянула на часики и спохватилась. — Ох, прошу прощения, мне пора бежать. Бертрам уже два раза звонил — заждался совсем!

А собака все тявкала и тявкала... Так, тихо, спокойно...

— Конечно-конечно! Напомните ему про субботний матч!

— Непременно! Спокойной ночи, Никлас.

— И Вам, Мария.

Отойдя на приличное расстояние, Эйрин-Мария потерла немного сводящие от длительных добрососедских улыбок скулы и еле слышно выругалась. Наследила все-таки. Отвыкла, расслабилась за столько лет. Теперь к Пиа завтра точно нужно зайти. Эх... Придется полдня выделить: по-быстрому с ней не выйдет. Остается надеяться, что Никлас в такой час на добропорядочную Пиа не наткнется. Да и люди здесь живут на редкость не любопытные, так что Эйрин тут определенно нравилось.

Выпустив пар, Мария поправила прическу и без приключений прошла два оставшихся дома.

— Бертрам? Я пришла! — крикнула она, кинув ключи к собратьям в вазочку у двери.

Их дом, как и все на этой улице был большим и со вкусом обставленным. Широкий холл был оформлен в бежевых тонах с мягкими шторами на окнах и полом из кремового мрамора, чуть дальше холл сужался до коридора, где с левой стороны расположилась просторная кухня, за правым проемом — гостиная, а в конце виднелась винтовая лестница. Судя по мужскому голосу и невнятному шуму, Бертрам занял ежевечерний пост на диване у телевизора.

Так и было. Высокий и довольно привлекательный мужчина лет сорока сидел напротив шумного ящика, напряженно склонившись над журнальным столиком, и неотрывно следил за производящим на экране. Наверное, шел очередной матч по теннису, который Бертрам просто обожал. Эйрин прислонилась плечом к косяку, умиротворенно наблюдая за самым потрясающим другом на всем белом свете. Там, в настоящем мире прошли года, сменились эпохи, а здесь все осталось по-прежнему. Здесь — в ее маленькой сказке. Она дома, наконец-то... Как же здесь хорошо!..

— Привет! — глаза за стеклами очков радостно блеснули, когда Бертрам заметил вошедшую. — Ну, как прошло?

Эйрин легко поцеловала в губы и села рядом, положив голову на предложенное плечо. Лениво следя за смешением красок на экране, она с невероятной ловкостью крутила в пальцах волшебную палочку, чему Бертрам уделил лишь секунду времени, заботливо посмотрев на уставшую женщину.

— Хорошо. Про друзей я тебе потом расскажу, а то долго слишком... Здесь наткнулась только на мистера Хольма. Правда, случайно взболтнула ему, что была у Пиа — придется завтра изменить ей память... — Эйрин, не выдержав, протяжно зевнула. — Кстати, ты ведь помнишь про матч в субботу?

— Да-да... — рассеянно ответил он, продолжая краем глаза следить за игрой.

— Отлично, — чуть улыбнулась она. — Жду тебя в спальне.

Бертрам отвлекся от телевизора и еще раз поцеловал жену — свою Марию.

— Отдыхайте, миссис Ларсен, — хмыкнул он.

Эйрин в отместку легонько ткнула его под ребра и встала с уютного дивана. Уже почти дойдя до лестницы, она обернулась на мужчину с чуть загадочной улыбкой на лице — он снова сосредоточился на теннисе — покачала головой и поднялась на второй этаж.

* * *

Весеннее солнце заливало окна ослепительно ярким светом: сквозь светящийся тюль лучи падали на сверкающую чистотой кухонную мебель и широкий обеденный стол, накрытый светлой скатертью. За столом сидела молодая женщина, полностью погрузившаяся в лежащие перед ней счета и тарифы. Когда-то давно ее неприятно удивил факт, что бюрократия и любовь к бумажной волоките — вещи заразные и встречающаяся повсеместно. Хотя, безусловно, у простецов все запущено куда больше... Эйрин оторвалась от бумаг, устало потерла глаза и откинулась на спинку стула — этой работе конца и края не видно, но за столько лет уже успела привыкнуть.

Сама того не замечая, Эйрин каждые две минуты смотрела на свой браслет, но камень упрямо сохранял грязно-зеленый цвет. Не красный — значит, опасность Ему не грозит, а ярко зеленым он становился, только когда Бертрам был дома, рядом с Эйрин. Всю ночь она толком не смогла сомкнуть глаз — смотрела на камень и ждала его. Ждала, и в то же время боялась, что камень станет желтым, и тогда она сможет аппарировать к нему... И плевать, что их кто-то увидит! Бертрам важнее этого, важнее всего.

Он не позволял ей влезать в дела своей работы, и с большой неохотой принимал ее помощь. Не хотел, чтобы она связывалась с этой грязью, хоть и понимал в глубине души, что и на ее руках есть кровь. Возможно, немного больше, чем можно забыть и жить дальше. А аргументировал все тем, что настанет момент, когда он не сможет воспользоваться ее магией, так что привыкать не стоит — Эйрин сказала, что однажды ей придется уйти. Сначала она упиралась и рычала, а потом поняла: ей представился шанс наконец-то пожить нормальной жизнью. Ну, или почти нормальной. Да просто жить.

Еще тогда это было очень удобно, что Бертрам работает в полиции Копенгагена. И до сих пор удобно. Ей нужно было прикрытие, не задающее лишних вопросов, а ему просто хотелось приключений, и именно в тот вечер они встретились в одном из баров города Оденсе. И его приключение затянулось больше, чем на одну ночь, а она не возражала. Через некоторое время стало понятно, что роман у них не клеится, и они обоюдно решили остаться друзьями. А точнее ими стать, и это оказалось на удивление просто. Не сразу, но еще через некоторое время он узнал, что Мария является ведьмой, но степень доверия росла, обручальные кольца не мешали развиваться крепкой дружбе, и Эйрин решилась раскрыться. Но не полностью, конечно — свое настоящее имя она так и не открыла, пусть маглу оно бы ни о чем не сказало.

Прошли почти сутки, а его все нет и нет. Ожидание убивало...

Невольно вспоминалось, как она, казалось бы, вечность назад сидела на это самом месте и ждала его с задания. Точно так же посматривала на браслет, точно так же минуты казались часами. Сейчас она сидела и пялилась невидящим взглядом в окно. Только тогда была ночь, еще по-зимнему холодная ночь ранней весны, и прошел всего один год с падения Лорда. После того странного мига, когда она впервые почувствовала себя свободной.

Минуты тянулись, а она вспоминала...

Камень на браслете начал еле заметно зеленеть — и если бы Эйрин не пялилась на него в этот момент (как и минут десять до этого), то навряд ли бы что-нибудь заметила. От сердца отлегло: Бертрам вот-вот будет дома! Подавив желание спалить к чертовой бабушке уже доставшие счета, девушка опрометью бросилась к входной двери, за которой как раз послышались еле слышные шаги по дорожке. Как только распахнулась дверь, взволнованная она упала в знакомые руки: они крепко сжали ее спину, и на душе сразу стало спокойнее, только пульс никак не унимался от радости.

— Бертрам!!! С тобой все в порядке?.. — она собиралась было успокоено вздохнуть, но уловила в его запахе слабый аромат... крови.

Но полную проверку ей произвести не дали: стянув с носа очки, Бертрам взял ее лицо в ладони и поцеловал мягкие губы. Эйрин ответила, теснее прижимаясь к мужчине, а на ресницах блестели слезы от страха и боли — что же с ним произошло? Было тесно и жарко, в крови кипел адреналин, хотелось большего, но Бертрам остановился, и дыхание от этого сбилось окончательно.

И тонкий, едва заметный запах крови возбуждал еще сильнее... Возбуждал, но не пугал: хищник в волшебнице подсказал, что пахнет чужой кровью — не Бертрама.

Странные у них все-таки отношения: ближе друзей, не просто любовники, но и не пара... Что-то между.

— Привет, — отрывисто бросил он и быстро вошел в дом. Глаза у него были чуть расфокусированные, и движения — рваные. Эйрин это не понравилось.

— Не забудь отнести рубашку в стирку, — с полуулыбкой сказала она вслед мужу: тот обернулся с непониманием на лице. — Про манжеты забыл.

Взглянув на несколько мелких капель, мужчина приглушенно выругался, а она тихо хмыкнула: каждый раз забавно видеть его попытки скрыть подноготную своей профессии. Бертрам засел в гостиной с бокалом виски, хмурился и смотрел в никуда. Наверняка думал, как ненавидит свою работу. Каждый раз об этом думает, а сделать ничего не может, потому что никакая другая работа ему не нужна. Как поняла Эйрин, его отдел чаще всего отправляли на разборки с перестрелками и прочим, но Бертрам оказался весьма везучим, раз до сих пор никого не убил, даже защищаясь. Возможно, учитывая его состояние, он БЫЛ везучим.

— Прошу, поговори со мной. Что произошло?

Бертрам скинул куртку и швырнул на соседнее кресло, Эйрин аккуратно примостилась рядом, на самом краешке, наблюдая. Создавалось впечатление, что ему было необходимо хоть что-то делать. Но что останется, когда адреналин в его крови выгорит? Эйрин было страшно: Бертрам и раньше нередко приходил взвинченным и перевозбужденным, но таким еще не был. Как же хотелось унять его боль, беспокойство, забрать все себе... Хорошие люди не должны так мучиться...

— Я задел гражданского. Отвез его больницу... Пришлось выпить это, — он вынул из кармана пустой пузырек от Оборотного — впервые он воспользовался магической помощью, — порядочная гадость, надо сказать... Операция была секретная, и светиться было нельзя.

Уголки ее рта чуть дрогнули: наверное, у того магла мерзкий характер, раз зелье с его сутью столь отвратительно.

— Что сказали врачи?

— Поправится. Будет, как новенький.

«Не убил», — вздохнула про себя женщина.

И сама удивилась, какое облегчение принесла эта мысль. А потом поняла, почему все так. Не было больше закатывания глаз «всего лишь какой-то вшивый магл» — это все ушло куда-то. И дело было даже не в том, что из-за этого так переживает Бертрам, хотя все действительно из-за него... Раньше бы Эйрин непременно фыркнула: «Забей!», — но уже нет той Эйрин. Наверное, она осталась в Оденсе. Наверное, тогда она догорала где-то внутри.

— Тогда все нормально. Со всеми случается.

— С тобой — было? — вскинул он глаза.

Он в первый раз спросил напрямую о ее прошлом.

— Было, — кивнула она и запустила пальцы в волосы.

Почему она спрятала взгляд? Стыд? Не смешите: после стольких убийств стыда быть не может! Или...

Она еле заставила себя посмотреть в блестящие голубые глаза и слабо улыбнуться в ответ, когда он притянул ее к себе.

Может. Потому что она все-таки живая, потому что у нее все еще была душа, хоть и искалеченная до предела. Но была, и есть до сих пор. И соприкосновение с чем-то столь чистым, как душа Бертрама, причиняло боль, но и боль была чистой — она исцеляла... Бертрам никогда не сможет понять до конца, как много он дал за этот ничтожный срок.

Вот стукнула входная дверь. Вот Эйрин точно так же кинулась в распахнутые для нее объятия. И непрошенные слезы все также увлажнили глаза, только слезы были уже другие... В них был страх: неожиданно накатил уж слишком знакомый зуд, и Эйрин инстинктивно напряглась в ожидании боли. Совсем слабая, но все же... Эйрин судорожно сжала руки, будто боялась, что ее Бертрам вот-вот исчезнет.

Вдруг перед глазами мелькнуло что-то мутное... Разве с ней было такое?..

— Ты живооооой!!!

Объятия, такие крепкие, что ребра трещат у обоих.

— Без тебя я точно никуда не денусь! — хрипло смеется кто-то над ухом.

Хочется одновременно убить и расцеловать — разве такое бывает?

— Мерлин, бл...*

Она уже не может говорить, потому что чей-то улыбающийся рот накрывает ее губы.

Было, но не с ней. С другой Эйрин. Кровь отлила от лица и виски начало противно ломить.

— Ты чего, глупышка? — удивленно улыбнулся он, ласково гладя Эйрин по щеке.

Та в ответ тряхнула головой, что это не важно. Действительно: какое имеет значение, что слезы выступили не только от облегчения? Какое имеет значение, что она впервые что-то вспомнила из своей другой, забытой жизни, когда то, что она так и не смогла забыть за столько лет, вдруг напомнило о себе?.. Правая рука бессознательно тянула рукав на левой, и пока женщина запирала входную дверь, лицо темнело от грусти: молчавшая все эти годы Черная Метка с каждым днем все ярче проступала на коже. Отсчет пошел.

Часть 2

Эйрин Бьерро оккупировала свое любимое кресло у камина с очередным учебником в руках. Этим вечером в подземельях было особенно промозгло, учеба совсем не шла на ум, и поэтому большую часть вечера девушка просто пялилась на огонь, пытаясь не думать и не замечать ничего вокруг. Только у нее совсем не получалось. Откуда-то со стороны, будто за толстым стеклом, послышался звонкий смех брата — он вместе с новыми приятелями писал эссе по чарам. Его голос заставил ее чуть сжаться. Сейчас совсем не хотелось ни видеть, ни слышать своего младшего брата.

С того самого знаменательного дня, как Элгар Бьерро присоединился к своим старшим сестрам за столом Слизерина, он не переставал удивлять младшую из них. Стоит пояснить: неприятно удивлять. Что о нем можно было сказать до поступления в Хогвартс? В сущности, ничего особенного: спокойный, послушный и тихий. По мнению Эйрин, даже слишком послушный. Изменилось ли что-то, когда он выпорхнул из родительского крыла? В сущности? Ничего! Абсолютно ничего. Такой же спокойный, послушный и тихий. Словом, никакой.

Эйрин не встречала еще ни одного юного волшебника, поведение которого ни на йоту не изменилось после поступления в Хогвартс. Многих же это событие меняло бесповоротно — вспомним того же Сириуса Блэка! Но не Элгара. На его лице появлялось только два выражения: брезгливость или вежливая заинтересованность, он писал родителям каждый вторник, отлично учился, выполнял домашние задания четко в срок и нарушал правила только если того требовали обстоятельства, за что, правда, ни разу еще не попадался. Даже однокурсники, которых со стороны можно было бы назвать его друзьями, будто бы были выходцами из гипотетически существующего списка, составленного лично Витторией Бьерро.

Долго не получалось подобрать слова, чтобы описать, что ей так не нравится в своем младшем брате, но потом поняла: он был идеальным сыном своих родителей. Абсолютно идеальным абсолютно во всем. Настолько, что к нему не могла придраться даже мать — а это действительно достижение. Эйрин упорно искала того жизнерадостного ребенка, который с визгом кидался ей на шею, когда та возвращалась домой из школы, но не было его. Мальчик вырос, как и требовала мать. Эйрин упорно пыталась найти доказательства, что вся эта идеальность — просто оболочка, шелуха, но обнаружила, что их не существует. Он стал именно таким, каким выглядел. Идеальным наследником рода Бьерро, чтоб его... Да.

Снова послышался голос Элгара.

Она так долго оберегала брата, пыталась защитить от тлетворного влияния этого грязного мира, а он... Он уже все для себя решил. Как глупо было ожидать чего-то иного... И это все на ее совести. Ошибка за ошибкой, вся ее жизнь — лишь бесконечная цепь ошибок. Эйрин утомленно потерла виски и подтянула колени к груди. От чего она его защищала? От боли? Мать всегда говорила, что боль делает нас сильнее. Она ведь была права, так? На счет этого точно права. А Элгар просто рассмотрел варианты и выбрал наиболее выгодный для себя. Тогда он умнее их всех! Просчитал, что выгоднее будет стать воплощением идеалов родителей. Но сам будто потерял душу. А может, ее и не было?.. Или каждый из семьи Бьерро видел в нем только то, что хотел? Нет — Эйрин тряхнула головой — нельзя так думать! Он. Ее. Брат. Остальное неважно.

Ужасно холодный вечер. Настолько, что трудно понять, где холоднее: снаружи или внутри.

* * *

В очередной раз Эйрин обнаружила себя на полу, созерцающей потолок. Причем созерцала она его уже минут пять, но осознала совсем недавно. Определенно, ситуация грозила магическим истощением, но волшебница привычно махнула на это рукой. Печально вздохнув, Эйрин натужно села на полу, пытаясь понять, сколько времени она на самом деле провела без сознания.

Так, стеллажи с книгами, наколдованные окна и заставленные пузырьками столы остались неизменными. Клуб пара над дальним котлом стал оранжевым — «ага! хоть что-то поменялось!» — но торчащий из облака худощавый подросток комплектацию не нарушил, оставшись на том же месте. Средненькие знания по зельеварению подсказали, что прошло от силы минут десять. Что ж, не все так плохо. Почесав затылок, Эйрин медленно поднялась на ноги. Шатало уже довольно прилично, хоть результатами инвентаризации собственного тела она и осталась довольна.

Снейп, как и положено, на происходящее никак не среагировал: когда кто-то рядом с тобой, о ком ты и так не особо заботился, падает в обмороки каждые пять минут, то в какой-то момент отвлекаться от собственных занятий становится необоснованным. Вполне достаточно одного вскользь брошенного взгляда, что при очередном падении она не расколошматила голову о каменный пол... Так никто и не догадается, что на самом-то деле он немного беспокоится. Совсем чуть-чуть — но и этого вполне достаточно при прочих равных условиях.

— Тебе еще не надоело?

— А тебе не надоело об этом спрашивать?

Затасканный сценарий отработан.

Покачиваясь, девушка доползла до стола, который в данный момент оккупировал Северус, и положила голову на кулаки, наблюдая за его работой.

Если бы кто-нибудь месяц назад сказал бы ей, что она будет тренировать анимагию бок обок со Снейпом — она бы не поверила. Не потому, что с ним никогда толком не общалась, а потому, что при подобных занятиях наблюдатели не предполагались в принципе. Но когда около месяца назад она заявилась в Выручай-комнату в свое привычное время и обнаружила, что комната вовсе не пуста, она сильно удивилась. Хотя, удивиться толком ей не дали — в лицо полетело уже летели несколько разномастных оглушающих. А потом получилось по классической мужской схеме: прежде чем найти общий язык, они устроили «мини-войнушку». С тех пор каждый раз комната разделяется на две части, в одной из которых тренируется Эйрин, а в другой орудует котлами Снейп — можно сказать, компромисс.

За месяц ситуация ничуть не изменилась. Примерно через день одна и та же картина: Снейп у котлов, а Эйрин либо в книгах, либо посреди расчищенного круга бормочет формулы, отчаянно ругается и пытается превратиться. Конечно, она не ждала, что через неделю после выведения собственной формулы она сможет превратиться, но на деле даже пессимистичные предположения показались излишне оптимистичными. Даже семейная библиотека не особо помогла, хоть без нее Эйрин бы точно никогда бы не превратилась... Единственный результат от первых недель «непревращений» — мелькнувшая на мгновение шерсть и учащающееся обмороки вне тренировочной площадки. Проблема еще в том, что в Выручай-комнате на помощь может подоспеть Снейп, а вне ее Эйрин приходится выкручиваться самой... Но никакие препятствия не могли заставить волшебницу отказаться от этого испытания. Раз смогла старшая сестра, значит, сможет и младшая, а через несколько лет справится и Элгар, как и многие поколения Бьерро до них.

— Над чем работаешь? — скучающе спросила девушка

Отвлекаться от нарезания «чего-то» Снейп не пожелал.

— Не твое дело.

«Как же надоело это слышать! Почти каждый день одно и то же»

— Вот и поговорили, — спокойно подытожила она.

Разговорчивый, как и всегда. До этого почему-то казалось, что общая тайна их сблизит, и Снейпа получится разговорить, но он оказался крепким орешком. Не то, чтобы Эйрин прямо так стремилась с ним подружиться, но даже редкие встречи в гостиной и библиотеке, гуляющие по коридорам слухи о его стычках с Мародерами множеством голосов говорили, что Северус Снейп — натура загадочная и интересная для изучения. И бесконечно упертая в своем стремлении к одиночеству. Хотя, в дистанции тоже есть несомненные плюсы: на данный момент Эйрин вполне может позволить себе оставаться в стороне от его отношений с вышеназванной четверкой. Пока что.

В голове эхом прозвучало это слово: «выбор». Когда-нибудь ей придется выбрать, на чью сторону встать.

Пришлось себя оборвать: она опять думает не о том.

Нужно сосредоточиться.

Девушка села на полу в исходную позицию и вернулась к тренировкам.

* * *

— ... кончай наезжать на Эванс, я тебя уже предупреждал!

Эйрин возвращалась из библиотеки вместе с Северусом. Оба, как всегда, груженые книгами, свитками, знаниями и пищей для размышлений. На реплику мрачного слизеринца ей осталось только закатить украдкой глаза и глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Так, досчитать до десяти... Опять, опять эта Эванс. Везде она! Хорошо хоть Блэк про нее не судачит... Так, теперь про Блэка вспомнила! Конечно, не могла не вспомнить. Мерлин...

— Эванс, Эванс... — устало передразнила волшебница. — Слушай, я, конечно, знаю, что ты с ней дружил и так далее... — коронный взгляд из-под занавеси волос — зрелище не для младших курсов. — Так, не хочу вдаваться в это «далее»! — резко добавила она, заметив знакомое выражение на его лице. — Но ты знаешь, о чем я!

Еще один сжигающий заживо взгляд — тут сломался бы пуффендуец-семикурсник.

— Будто мне есть до этого дело, — вальяжная, упругая походка и презрительная ухмылка. Этому искусству можно научиться только в Слизерине.

— Сев, ты — полукровка. — поморщился, значит, слушает. — И ты — исключение, только подтверждающее правило: полукровка в Слизерине и полукровка, хоть что-то понимающий в колдовстве, — надо же, проигнорировал «хоть что-то», прогресс, может быть настанет день, когда он и на Эванс перестанет реагировать. — Ох, не говори мне, кто у нас тут лучшая ученица! Я о другом. Ты же не хочешь назвать колдовство зубрежкой? То, что она делает — не магия, а банальное заучивание ответов из теста. Волшебники и так позабывали половину из того, что знали наши предки, а с маглами в нашей системе образования такими темпами мы забудем сами основы!

— У тебя, как всегда, слишком много пафоса. Еще чуть-чуть — и будет чистый Гриффиндор.

— Но ведь права, согласись. Наше образование умирает: учителя сами толком не понимают, что преподают, и вместо того, что бы изучать язык магии, мы зубрим готовое, не понимая сути. Если бы у меня не было учителей до этой дурацкой школы, то я бы вообще ничему здесь не научилась бы! — красноречивый изгиб брови. — О том и говорю: ты — исключение. За то и уважаю.

— Ну а дальше-то что? — он внезапно остановился, когда до гостиной осталось всего ничего.

— Просто не говори мне, что твоя особенная грязнокровка нам ровня. Нет, я не отрицаю, что как человек она хорошая! — Эйрин примирительно замахала руками. — Да, она хорошенькая, да, умная, да, веселая, жизнерадостная, но — грязнокровка. Перестань врать себе, что между ней и остальными, кого ты так называешь, есть разница.

Снейп единым плавным движением подошел ближе, с гримасой отвращения на лице:

— Перестать? Хорошо, я перестану, когда ты перестанешь врать на счет Блэка. На братьев, милая, так не смотрят, — Эйрин застыла, сжав зубы — ответить сил не было. — Добро пожаловать в лагерь изгоев! Здесь каждый врет, как может.

С этими словами он прошел через проем.

— И кто еще тут пафосный?! — Эйрин со злобным шипением непонятно зачем запихала часть книг в сумку и вошла в гостиную следом за ним.

_____________________

* Все помнят, что в английском языке мат другой?) И это был не он.

Часть 1

Было ощущение, что это порыв ветра разбудил ее, и несколько секунд она даже не могла понять, что происходит, но затем... Предплечье снова обожгло, и причина пробуждения сразу стала очевидной. ОН зовет. Время пришло.

Женщина выскочила из постели, как ошпаренная, каким-то чудом не разбудив Бертрама. Сползая по стене, она с тихими всхлипами смотрела на угольно-черный знак. Боль была, будто от «Crucio» — забыла она, как это бывает... А Он все звал и звал, и секунды пытки растягивались в вечность. Она шепотом молила, чтобы это быстрее закончилось, чтобы от плача не проснулся Бертрам... На предплечье наверняка останется синяк от того,как сильно она сжимала помеченную руку. Ну же, хватит уже, она все и так поняла!!

И ведь не сбежишь... По Метке он легко найдет своего слугу.

О стол уже звякнуло золотое колечко, а прощаться сил все еще не было. И она прекрасно понимала, что должна сейчас сделать, только где взять на это силы?.. Бертрам лежал, распластавшись на полкровати, темные волосы сбились на лоб, точеный профиль освещал теплый свет фонаря... Прекрасен внутри, как и снаружи — разве такое бывает? Можно же обойтись Обливиацией? Можно. Но даже это тяжело.

Он внезапно проснулся. Взгляд ярко-голубых глаз лишь на мгновение задержался на кончике волшебной палочки, а затем перешел на женщину с несчастным лицом.

— Не надо, не хочу тебя забывать, — мягко попросил он. — Тебе пора, да?

Палочка опустилась, будто сама собой.

— Моя сказка закончилась, Бертрам, — она присела на самый краешек кровати.

— Это все из-за того рисунка на твоей руке? Он вернулся?

— Да, он зовет меня на войну... Но я так не хочу!.. — под конец голос предательски сорвался и по щекам прокатилась пара слез.

Бертрам взял ее за руку, с беспокойством в глазах.

— Ты лучше, чем ты думаешь, Мария. Помни — у тебя есть сердце. Никогда об этом не забывай, — звук имени ощутимо резанул по сердцу. Второе имя так и не стало родным, пусть и было дано при рождении матерью...

— Я — Эйрин. Меня зовут Эйрин, — тихо призналась она.

— Эйрин?.. Красиво, — мужчина будто пробовал имя на вкус. — Приезжай, как только сможешь, Эйрин.

— Я постараюсь. Я, правда, постараюсь, — обоим было ясно, что этому обещанию не дано сбыться. — Спасибо тебе за все. Прощай, Бертрам.

— Прощай...

Она поцеловала мужа в последний раз, пытаясь выразить без слов всю свою нежность, раствориться в самых прекрасных чувствах, что она когда-либо испытывала... Но все заканчивается. Взглянув на Бертрама Ларсена в последний раз, Эйрин аппарировала.

В душе она была благодарна, что в его глазах не было слез.

Ничего не изменилось — все та же театральность и пафос. Она оказалась на кладбище. Конечно, где еще он может так эффектно возродиться из мертвых? Вокруг было много знакомых спин и тихих голосов, и все стекались к низине, прямо к высокой бледной фигуре... Да, Лорда. Едва увидев, Эйрин легко его узнала, потому что было бы сложно представить внешность, столь точно отражающую его не поддающуюся определению темную сущность. Фигуры огибали подозрительно попахивающий котел и падали ниц перед Ним, целуя подол его мантии. Стараясь не дышать и не думать, она последовала их примеру. Чертово обоняние... Нет, чертов Темный Лорд! В душе плескалась ненависть... И боль.

Она отстраненно смотрела куда-то перед собой, не видя и не слыша ничего вокруг. Лорд что-то говорил, перед ним стелились слуги и восклицали о своей вечной преданности, корчился на земле Хвост, возился в путах какой-то мальчишка... А она тихо роняла слезы. В первый раз женщина была рада наличию маски, за которой не было видно искаженного болью лица. Она превратилась в камень, стройную статую посреди взволнованного моря из черных мантий и бегающих глаз, а душа скорее напоминала оголенный нерв, отзывающийся болью на каждую мысль... Она стояла и смотрела куда-то, ощущая всем существом, как рушится ее жизнь, исчезает смысл, ломается судьба, и только страшная, всепоглощающая боль давала понять, что душа еще не оставила это бренное тело... Что все только-только начинается.

Какая-то из мантий прошелестела совсем рядом.

— А с тобой будет отдельный разговор, — послышался, будто издалека, бархатистый голос.

— Да, Милорд, — она даже не взглянула в ответ.

Она собиралась сказать «хозяин», но не смогла заставить себя назвать ЭТО своим Хозяином. Он внимательно смотрел в прорези маски, и она отстраненно подумала, что слезы как раз скатились вниз по щекам. Да и все равно. Пусть увидит. Пусть пытает. Нет ничего хуже той пытки, что она чувствовала внутри. Как она сможет подчиняться снова, после стольких лет? Снова кровь невинных, снова убийства, снова эта грязь?После его слов вдруг захотелось действовать. Захотелось крикнуть: «Нет!», хотелось вновь исчезнуть от чужих глаз. Невыносимо... Как пройти через все это снова? Как можно жить дальше? Нельзя же терпеть, только вот больше вариантов нет... Или есть?..

После «Crucio» мальчишка практически висел на своих веревках. Наверное, в первый раз словил это заклятие. Хоть где-то его доля не кажется такой горькой. Только в вспышках из палочки Лорда она смогла признать в нем Гарри Поттера. Вот так встреча! А первым мелькнул в памяти Джеймс Поттер — сын удивительно на него походил. Эйрин принялась изучать его, отчасти повинуясь стадному инстинкту. Было так странно думать, что именно благодаря этому щупленькому пареньку у Эйрин были эти тринадцать лет ЖИЗНИ. Благодаря ему — и она благодарна. Надо же, как занимательно получается: Эйрин Бьерро в долгу у школьника? Как нелепа эта жизнь...

Через некоторое время наконец-то стало поинтереснее: Поттер каким-то образом исхитрился применить «Priori Incantatem». Пожиратели метались, Лорд орал, а Эйрин стояла в сторонке и наблюдала. Возможно, мальчишка не так уж и безнадежен... Возможно, в нем даже есть что-то особенное, что может побороть Лорда... Да, до отца ему сейчас оооочень далеко, но ведь все поправимо? Ленивое изучение прервал эффектный разрыв заклинания, и Эйрин побежала вместе с остальными, специально промахиваясь в памятники. Младший Поттер петлял неплохо, но недостаточно: пару лучей, летящих ему прямо в голову, пришлось чуть отклонить... Она сделала это чисто инстинктивно, и не пожалела о своем порыве. Жаль мальчика. И плевать, что Лорд мог заметить: пусть мальчишка поживет еще чуть-чуть.

Шустро захватив с собой труп товарища, Гарри Поттер призвал портал и исчез. Конечно, без трупа он никак не мог уйти... Потрясающее везение, вкупе с абсолютной безбашенностью. Да, он достоин носить имя своего отца. Волдеморт был в бешенстве, и наказания не избежать никому, но она была счастлива, что Гарри Поттер и сегодня умудрился остаться в живых. Ага, опять. Правда, не без помощи на этот раз...

Довольно-таки своеобразное у нее получилось «спасибо» Мальчику-Который-Выжил.

* * *

Она бежала босиком по мокрой траве к темнеющему вдалеке лесу. Туфли болтались в одной руке, а другой она придерживала юбку платья. Глаза видели странно, немного мутно на самых границах фокуса, но это ничуть не смущало, потому что грудь переполняло чувство головокружительного счастья и чего-то большого и очень теплого. Это теплое чувство не умещалось внутри и частенько вырывалось наружу вместе со смехом, устремляясь к звездам. А звезды были крупными и яркими, и на душе было так хорошо...

— По-моему нам стоит вернуться в замок, — крикнул сзади мужской голос, почему-то нечеткий и явственно отдающий эхом. — Не стоит тебе пропускать свой праздник.

Она не могла пошевелить и пальцем — тело все делало само — но даже такие странности показались никому не интересноймелочью, когда говоривший догнал ее и обнял за талию.

— Брось, Грим, не будь занудой! — фыркнула она, оборачиваясь в кольце рук. — Мы можем пробежаться по лесу, искупаться в озере и даже перевернуть этот замок вверх дном— все, что душе угодно! Это только НАША ночь, а НАМ правила не писаны.

— «Грим»? Давно ты меня так не называла.

Странно, но его лицо она тоже не могла толком разглядеть. Оно определенно ей нравилось, но черты совершенно не откладывались в памяти... Волосы вроде темные — это единственное, что удалось выцепить. Но всем этим озадачилась лишь маленькая частичка сознания, когда все остальное гладило рукой по любимому лицу, теряясь в собственных эмоциях, но и не сопротивляясь им. Большая ее часть просто любила, и не могла и подумать, что кто-то внутри наблюдает за ними...

— Аж целый год! Целый... долгий... год... — шептала она между поцелуями.

— Мерлин, я так и не смог забыть то твое красное платье...— сказал он после паузы. — Хотел бы я увидеть его на тебе снова!

— Я же не могла одеть одно и то же платье два года подряд? Хотя, Джоэлу Дэвису* оно бы тоже понравилось...Ведь если бы кое-то не заявился бы на чужой Выпускной, то именно Джоэл был бы моим кавалером! — притворно возмутилась она.

— Ты права, — хмыкнул он, прижимаясь губами к тонкой шее. -Это платье гораздо лучше!

— Ревнивец... — засмеялась она, а глаза уже закатывались от наслаждения.

— А еще жуткий собственник. Имею право, знаешь ли,учитывая, что у нас свадьба через два месяца!.. Ладно, это твой праздник. Решай, чем займемся?

— Я же сказала: это наша ночь. Она только-только начинается, так что решим по ходу...

— О’кей: все, как ты хочешь.

В темноте мелькнула нежная улыбка, и молодой человек снова поцеловал свою, как оказалось, невесту, а тихая, ничего толком не понимающая частичка сознания вслушивалась в ощущения своего-не-своего тела, наконец, начиная понимать, что здесь происходит на самом деле, кем являются эти люди, и ЧЕМ является она... И боль от понимания становится настолько сильной, что буквально выдирает это странное «Я» из ночной опушки...

Эйрин подскочила на кровати с мокрыми щеками, а тугой узел в груди, который она чувствовала каждый раз после пробуждения, был на самом деле тоской... Тоской по этим двоим, которых, как теперь стало ясно, она видела каждую ночь вот уже почти четырнадцать лет. И впервые за все эти годы она смогла запомнить этот сон. Не сон даже — воспоминание... Какбы хотелось зафиксировать в памяти каждую деталь прекрасного видения, но они с каждой секундой ускользали сквозь пальцы. Кажется, это был ее Выпускной бал... Но о чем они говорили?.. А как выглядел тот парень? Мерлин, да ведь она любила его!.. Любила по-настоящему, всем сердцем! Этопо нему она так тоскует! И именно Его она никак не может вспомнить... Лица не различить, да и голос толком не слышен... Мерлин, ну что за проклятие?!

— Ну, здравствуй, Незнакомец.

Растерянно обронила она и упала обратно в подушки, надеясь во снах увидеть Его вновь.

Часть 2

— Что-то вы к нам зачастили... — послышался за спиной скучающий голос.

— Ну, так это же день рождения нашего принца! Какой-то из Блэков... Не припомню, кто именно: сегодня я его так и не увидела.

Блэк, который как раз глотнул пунша, недовольно сморщился. Эйрин, вполне довольная произведенным эффектом, угостилась виноградинкой с серебряного блюда. Все определенно начало налаживаться, с тех пор как Блэк соизволил спуститься к гостям. Аж второй раз за вечер! В первый раз он только улыбался приклеенной улыбкой и принимал подарки, после чего, по-видимому, считая «долг перед родиной» выполненным, покинул «змеиную яму» — как он сам порой выражался.

А сейчас он был в образе: еще в Хогвартсе, целых два месяца назад, они с Эйрин поссорились из-за его тогдашней девушки, и поэтому обществу подруги он предпочел уподобление чердачному приведению. Покинутая подруга, тем временем, с вежливой улыбкой тихо умирала от скуки. Но не извиняться же ей за то, что его очередная королева красоты, имени которой уже никто из спорщиков точно не помнит, не блещет ни умом, ни талантами?! За правду прощения не просят. Нееееет... Ни. За. Что.

— Вообще-то, день рождения у меня, — попыток отпить из стакана он больше не делал.

— Ох, прощу прощения! Теперь-то мне понятно, почему ты так важничаешь!

В голос прорвалось испытываемое ею раздражение, что Эйрин совсем не понравилось. Они не смотрели друг на друга, делая вид, что оба разглядывают картину с живописным пейзажем и группой молодых девушек вдалеке, устроивших пикник. Правда, изображенные девушки, будучи в шоке от такого пристального внимания, спешно ретировались глубже в пролесок. На самом деле зря беспокоились: на них все равно никто не смотрел — Эйрин сжимала в руке стакан с пуншем, усиленно изображая светскую беседу, Сириус же молча закипал от возмущения, оперевшись одной рукой в столик под картиной. И обоим «как бы» все равно.

— Я — Сириус, если ты забыла!

«С каких это пор он возражает против своей фамилии?»

— Я лучше буду называть тебя по фамилии — так мне будет легче представить, что передо мной стоит джентльмен. Ну, по идее, — проворковала девушка, отходя в сторону от картины. Внутри она праздновала победу.

— Кто еще тут важничает?! — рыкнул вдогонку Сириус, не желая оставить последнее слово за ней.

— Опять играешь на публику, Блэк? — обернулась она. — Спешу тебя расстроить: здешние видели зрелища и поинтереснее.

Не желая более препираться с ним в полголоса, мило улыбаясь окружающим, Эйрин покинула переполненную гостиную. Очередной прием в доме Блэк — целое событие в светском мире. Пусть это событие и является днем рожденья «горячо любимого» старшего сына Блэков, гостей было очень много. Эйрин уже успела побеседовать почти со всеми, и на момент возвращения хозяина торжества пребывала в легком недоумении, насколько быстро она сумела отвыкнуть от бесед «ни о чем», проводя время в обществе вышеназванного и его неразлучной компании. Она уже сто раз успела пожалеть, что не сдержалась накануне каникул, прекрасно помня, что его родители обязательно устроят бал, от которого Блэку точно не отвертеться. Брат именинника в данный момент времени общества младшей Бьерро совсем не искал, занятый чистокровной незнакомкой, а Нив с Эйрин уже месяц не отвечала на письма, возмущенная чувствами лучшей подруги к предателю чистокровных, так что Эйрин старательно налегала на пунш. Перепалка с Блэком разогнала скуку, и она была жутко рада, что он все-таки последовал за ней, как и предполагалось.

— Слушай, Блэк, хватит дуться! — Эйрин решила бросить пробный камень. — Ты все равно уже бросил Мэри.

Блэк молчал, чем вызвал у девушки довольную ухмылку6 она-то точно знала, что девушку зовут НЕ Мэри, потому что так звали «предпредыдущую» — еще бы не помнить, ведь благодаря стечению обстоятельств именно она самолично вытаскивала несчастную из депрессии. Было непросто, потому что именно депрессия Мэри стала причиной того, что Бьерро смогла выбраться из собственной. А потом благополучно забраться обратно, когда личная жизнь у Сириуса Блэка снова наладилась.

— Видишь? Ты даже не помнишь, как ее зовут!

Хмуря лоб, молодой человек прислонился к стене в дальнем конце коридора по соседству с кухней — туда точно никто из гостей не сунется. Вдруг вспомнилось, что здесь же они спорили после скандального поступления Блэка в Гриффиндор. Нехорошее это место для них. Девушка встала напротив, сложив руки на груди. Поймав свое положение «в позе защиты», поспешно сменила позу: Блэку не стоит знать, насколько сильно она нервничает Возможно, он наконец догадается о ней... О ее чувствах к нему. Хотя, нужно ли это? Как бы не сделать еще хуже.

— Ты не одобрила ни одну мою девушку. Напрашивается вывод, что дело далеко не в них, а в тебе!

Разговор всерьез грозился перейти на повышенные тона, но пока велся раздраженным шепотом.

— Ошибаешься! Это просто у тебя вкус плохой!

— Может, тогда сама предложишь подходящую кандидатуру?

— Ха, вот еще! — с издевкой воскликнула она, но быстро спохватилась, продолжив шипеть и тем самым уподобляясь символу своего факультета. — Мне тебе еще и девушек подбирать? Больше ничего не желаешь?

Сириус отлепился от своей стены, и подошел к кипящей девушке почти вплотную. Лицо его было спокойным, глаза смотрели твердо, и потому поднять свои собственные Эйрин стало в несколько раз труднее. В сознание хлынуло отчаяние: неужели он не чувствует это? Неужели не чувствует искры между ними? Неужели ей так и суждено наблюдать за ним на почтительном расстоянии? Быть другом, сестрой, но никак не ближе? Слезы подступали к глазам — пора заканчивать разговор. А то никакая фамильная выдержка не поможет.

— Тебе стоит определиться, чего ты хочешь на самом деле, — почти прошептал ей он.

— Я знаю, чего хочу! Жаль, что мы с тобой в этом желании не совпадаем!

Сказав это, Эйрин вихрем взлетела в спасительную темноту лестницы, намереваясь оккупировать ближайшую ванную, по крайней мере, минут на двадцать.

* * *

«Приветик, Бьерро!

Как поживаешь? Я — отлично! Два дня назад ушел из дома, и, судя по всему, меня отрекли от рода. Живу у Сохатого, так что пиши сюда, если что.

Сейчас все просто супер! Спешу сказать, что решение покинуть свою чокнутую семейку — лучшее, что я сделал в жизни! На данный момент я действительно счастлив.

Передаю «привет» от Джеймса.

Сириус Теперь-уже-не-совсем-Блэк»

Только после прочтения этого издевательски-короткого письма в шестой раз до мозга начал доходить его смысл. ЧТО он сделал? Сбежал из дома?.. Отречен от рода?.. Переехал к Поттерам?.. Мерлин, да как он сумел все это провернуть за двадня рождественских каникул?! Минут пять Эйрин пыталась осознать новость и привести в порядок мысли, а затем потянуло действовать. Для начала найти заразу, вытрясти подробности и убедиться лично, что с ним все в порядке — глаз цепляло это его «на данный момент». Бьерро знала, что отречение от рода может иметь весьма и весьма неприятные последствия. Вторым действием будет надавать ему тумаков за беспросветную тупость. И важно не перепутать последовательность этих действий!

Готовую в эту же секунду ринуться за мантией, Эйрин остановил насмешливый голос Эвис. Та стояла у двери комнаты Эйрин, лениво прислонившись к косяку.

— Бежишь к своему ненаглядному?

Спрашивать у нее, откуда она узнала сию весть, было бы бесполезно. У Эвис были свои каналы: например, ей вполне могла рассказать любимая подружка по имени Беллатрикс Блэк... То есть Лестрейндж, конечно. Родители тоже наверняка знают. Теперь понятно, почему мать утром была не в духе. Совсем не в духе, так сказать.

— Тебе-то какое дело? — огрызнулась Эйрин, торопливо натягивая свитер.

— О, сразу поняла, о ком я... — сестра растянула губы в прямо-таки «акульей» улыбке. — Я бы тебе порекомендовала повременить со свиданием.

Темпы сборов сбавились сами собой: если Эвис сказала, значит, знает что-то важное. Привычку бросать слова на ветер она никогда не имела.

— Это еще почему? — времени на пространные беседы у нее было немного.

— Ах, ну да, ведь ты не отличаешься особой проницательностью, — старшая из сестер Бьерро специально тянула время, зная, что это сильно злит сестру. — Ты никогда не задумывалась, почему вас двоих представили друг другу так рано? Старшие Бьерро и Блэки договорились о вашей женитьбедавным-давно... Но все сорвалось, как понимаешь.

— Что?.. — голос прозвучал сипло от второго за вечер потрясения.

— Да-да, сестренка. Через пару лет ты бы пошла под венец к«любви всей твоей жизни», хотел бы он того или нет. Ты бы стала его, но он бы никогда не стал твоим... На самом деле, так даже лучше, что Блэк, как всегда, все испортил! Представь: всю жизнь скрывать, КАК ты дрожишь, когда ОН касается тебя...Возможно, как раз в данную минуту наши мать с отцом рассматривают другие кандидатуры на роль твоего суженого. И, возможно, это будет не англичанин. Вот будет хорошо:выскочишь замуж, свалишь из Британии и сможешь спокойно забыть Блэка... Как тебе такой расклад?

Эйрин замерла, она была не в силах произвести ни одного звука.

— Поверь: все к лучшему. Он не полюбит тебя так, как этого хочешь ты. Ты была бы глубоко несчастна с ним в браке... И все же: какая потрясающая ирония, что именно Блэк все сорвал! Каким-то необъяснимым образом он не перестает оберегать тебя, — увидев выражение глаз сестры, Эвис все-такирешила отложить линчевание на потом. — Ладно, оставлю тебя одну... Наверняка скоро позовут родители: постарайся привести себя в порядок к этому моменту.

Эйрин не знала, как ей реагировать. Радоваться или плакать?Внутри стало пусто и холодно, и тихо льющееся слезы не могли заполнить эту пустоту. Затем пришла боль, заставляющая рухнуть перед ней на колени, скрыв лицо за дрожащими ладонями... За что?! Она хотела бы однажды выйти за Сириуса замуж, но только если бы он тоже полюбил... А он не любит! Точнее: не ТАК любит! Эвис права: жизнь с Сириусом без взаимности была бы пыткой. Лучше быть, как сейчас, на расстоянии вытянутой руки, чем играть в «друга» с обручальным кольцом на пальце. Мерлин, как ей пережить все это?.. Мда, на радость сил точно нет.

Словом, бежать к Сириусу она уже не могла. Хорошо, что он далеко.

Веселое получилось Рождество, ага.

_____________________

* Опять же, предположим, что у Роджера Дэвиса — первого хогвартского кавалера Флер Делакур, когтевранца, игрока в квиддич и вероятного героя Войны — был отец. Отец тоже был когтевранцем, вероятно, привлекательным, очень вероятно —чистокровным и звали его Джоэл Дэвис. Представили? Хорошо;).

Часть 1

— Пожалуй, стоит позвать эльфов.

В комнате царил такой бедлам, будто по ней прошелся ураган, только по странному стечению обстоятельств он затронул только одно помещение во всем поместье. Комнату Эйрин. Увидев ее, сидящую на подоконнике и вытирающую слезы, Нарцисса сразу поняла, что произошло что-то настолько болезненное для хозяйки комнаты, что она просто не могла держать это в себе. Все горизонтальные поверхности были усыпаны порванными кусками бумаги, перьями из подушек, битым стеклом, а в эпицентре всего этого была застывшая у окна Эйрин, молча роняющая на колени слезы. Что-то она в последнее время стала... Чувствительной что ли.

Молчание виновница всего этого нарушила не сразу:

— ОН убил Бертрама.

— Того магла? И что?.. — отвлекшись от осколков на полу, Нарцисса наткнулась на холодный взгляд. — Ах, ну да: тринадцать лет... Ты все-таки к нему привязалась.

— Ни слова не сказал. Отдал приказ, а затем поставил меня перед фактом. Создается ощущение, что не случайно из моей жизни исчезает все, что делает меня хоть немного человечной. Конечно, ведь ЕМУ нужен во мне лишь монстр.

— Это не все, что он от тебя скрывает, — аккуратно обронила Нарцисса, со значением посмотрев на подругу.

— А ты знаешь, но не можешь сказать? — понимающе протянула в ответ Эйрин. — Что ж, прекрасно, я выясню все сама. С меня хватит: я больше не намерена терпеть этот кошмар. Я отомщу... За все.

Эйрин вышла из комнаты слишком стремительно, чтобы заметить, как дрогнул уголок рта на измученном переживаниями лице холеной аристократки, и услышать ее тихий шепот:

— Ну да, тебе же нечего терять.

Поместье стало походить на склеп. Нет, праздником тут и раньше не пахло, но теперь, после Возвращения, новая резиденция Лорда стала местом, из которого сбежать тянет абсолютно всех, только вот шансов это сделать нет ни у кого. В ушах до сих пор звенели крики слуг, которые дали сбежать мальчишке — хотя прошла почти неделя. Эйрин Лорд, казалось, в упор не видит, но при пытках она присутствовала. Понять бы, откуда это привилегированное положение... Снова стояла в стороне и наблюдала, только глаза были сухими на этот раз. Ну, сбежал и сбежал! Зато будет, кем заняться, вместо серийных убийств... Голова ужасно болела — отвыкла. Отвыкли и эти стены, раз дух страданий все еще гулял по длинным коридорам.

А потом Лорд сказал о Бертраме... Она закрыла его всем, чем умела, но безрезультатно... Стоило больших усилий не перегрызть горло грязному полукровке, но она осталась тиха и спокойна, пока не покинула тот страшный зал на первом этаже.

Поместье пахло страхом и болью, червями, что извивались под Его ногами, кровью, что стекала по Его плащу... Нет, крови еще нет, но скоро ее будет очень много, а Ему всегда будет мало, чтобы насытиться... Тринадцать лет. Насколько сильно может измениться человек за такой срок? До неузнаваемости. И Эйрин не узнавала себя, чему, на самом-то деле, была только рада. Все изменилось. А значит, тот путь, что ей предстоит пройти, становится еще темнее, еще извилистее и опаснее. Но она его пройдет.

Эйрин остановилась около библиотеки: в уютном полумраке угадывалась прямая спина Драко.

В библиотеке играл Бетховен. Пусть музыка из заколдованного рояля среди аристократии и считалась дурным тоном, после прошедшей недели Драко можно было простить очень и очень многое. Он сидел в кресле перед камином и читал, но по застывшему лицу стало понятно, что едва ли он за последний час перевернул страницу хотя бы раз. Юный Малфой никак не отреагировал на почти бесшумное появление недавно объявившейся крестной матери, так же как и на хрустальный перезвон, когда она налила себе виски из янтарного графина. У каждого свои способы отвлечься.

— Это вы из-за того магла так убиваетесь?

Нет, промолчать он просто не мог.

— Он был мне дорог.

— Да, в детстве мне тоже было грустно, когда сдох мой пес.

Потрясающе, как точно он копирует отцовскую манеру говорить! По крайней мере, врезать обоим хочется абсолютно с одинаковой силой. Эйрин вдумчиво поставила графин на место, отпила виски, и только потом ответила:

— Обращаю твое внимание, что мы здесь одни и жилые комнаты далеко, так что попридержи язык. Иначе с ним что-нибудь случится.

Драко усмехнулся: с ней он точно сработается. Впрочем, ухмылка быстро исчезла.

— Присоединились к маглолюбцам? Ниже пасть довольно сложно...

— Маглолюбцы, грязнокровки... Не богат лексикон современной молодежи, — Эйрин с показным кряхтением уселась напротив мальчика. — Хотя, и я такой была.

— «Была»? Что же изменилось? — в ленивом голосе чувствовалась издевка.

— Все.

— Ах да, тринадцать лет жизни среди маглов... Все-таки прониклись.

— Ты ставишь ударение не на тех словах, Драко. Да, я тринадцать лет жила, а у тебя было нормальное детство. Это намного важнее.

— Детства? — молодой человек скорчил гримасу и отвел в сторону взгляд. — М-да...

— Поверь: мне есть с чем сравнивать, — невесело ответила волшебница и снова отпила виски, после короткой паузы она продолжила уже с улыбкой. — Отец промыл-таки тебе мозги. Но ничего — они на место еще встанут. Посмотрим, как ты запоешь через неделю другую, когда Темный Лорд вернется по-настоящему...

— О чем вы? — со злостью вскинулся он.

— Лорд затопит твой дом кровью, а ты и слова не скажешь. Ты будешь чувствовать этот солоноватый запах даже во сне, крики боли и тихие стоны будут терзать твой разум и днем, и ночью... Но ты будешь молчать, кланяться и с благодарностью целовать подол Его мантии — лишь бы защитить себя и свою семью от участи его жертв, — мальчик молчал, глядя в огонь. — Но ты и так все это знаешь, просто не хочешь признаться себе и окружающим... Ты ведь уже не ребенок. Особенно, после того, как пытали твоего отца у тебя на глазах — ты ведь тоже там был.

— Тогда зачем же вы вернулись?! — не выдержал, наконец, Драко.

Эйрин говорила медленно, смотря куда-то далеко-далеко.

— Задай себе вопрос: чтобы ты сделал, если бы не помнил ничего из своего прошлого?

— Попытался бы вспомнить, — серые глаза сузились.

— А чтобы ты сделал, если бы у тебя отняли самое дорогое, что у тебя было?

— Я бы отомстил, — голос стал тише.

— Именно поэтому я здесь. Только поэтому.

* * *

Ванная комната, казалось, была слишком далеко, и Эйрин еле успела до нее добежать. Едва она склонилась над унитазом, как ее резко вывернуло наизнанку. Позывы были настолько сильными, что она не смогла удержаться на корточках и упала, из последних сил цепляясь за светлый фарфор. Все прекратилось минут через семь: стараясь не смотреть, она смыла воду и тяжело поднялась на ноги. Смотреть — не смотрела, хотя и так понятно, что вода была красной. Знакомый запах щекотал ноздри. Эйрин, зажимая рот, быстро протерла пятна на кафеле и снова смыла. А запах еще чувствовался... Он уже был в ее голове, им пропиталась каждая мысль.

В унитаз отправился последний клок окровавленной бумаги, и Эйрин обессилено села прямо на пол, упираясь головой в коленки. Плечи стали конвульсивно подрагивать, и женщину затрясло в беззвучных рыданиях. «За что? за что? за что?!» — только и крутится в голове, и в ответ слезы льются ручьем. Жаль, что такую боль слезам смыть не под силу. Она вытирает глаза локтями, потому что ладони тоже пахнут... «Не хочу... Я не могу так больше» — как же не хотелось вновь переживать весь этот кошмар! Война... Она бьет слишком сильно, слишком больно, потому что знает, куда нужно бить. И ОН знает. Именно по Его приказу она только что разорвала на кусочки живого человека...

Выползла она из ванной где-то через час. Пошатываясь, она осторожно шаркала к ложу, поминутно хватаясь за первые попавшееся твердые поверхности, и только тяжело бухнувшись на кровать, женщина смогла тихонько вздохнуть. Подушка с энтузиазмом прыгнула под голову, и Эйрин, свернувшись на покрывале, уперлась взглядом в боковую стенку тумбочки.

Странно, но на тумбочке кроме привычной чепухи вроде зачитанных книжек и носовых платков лежал еще и запечатанный конверт загадочного вида... Нахмурившись, Бьерро потянулась к нему рукой. Конверт был без письма, но в нем явно что-то приглашающее звякнуло. Это «что-то» через мгновение выпало из конверта на ладонь: это был кулон из черненного серебра на тонкой цепочке.

Первой мыслью было, что на кулоне вырезан волк. Черный, матерый, грозно скалящий клыки волчара, но затем в сознании всплыл иной ответ — это черный пес. Мысль была полна непонятной уверенности, и волшебница пришла к выводу, что это снова шалит ее несговорчивая память. Эйрин взяла украшение за цепочку, позволив кулону свободно покачиваться воздухе, а сама тем временем испытывающее глядела на него, пытаясь вспомнить что-то еще, отмечая про себя, что цепочка удобно лежит в руке, да и выглядит все это до странности знакомо... Так, вот оно...

...подрагивающая рука протягивает серебряную цепочку, и искусанные губы тихо шепчут:

— Сохрани его... Умоляю...

— Я верну его тебе... Позже, — еле слышно отвечает сидящая у кровати волшебница.

Очнувшись, Эйрин тряханула головой: что-то в последнее время видения зачастили, и это не может не радовать. Внутри царило смятение, когда она посмотрела на себя в зеркало. Рука сама собой потянулась по тонкой цепочке к кулону, и на душе вмиг стало спокойнее. Рефлексы?.. Бьерро незамедлительно застегнула цепочку на шее. Видимо, она только что видела, как передала кулон Нарциссе. Но почему там она лежала на кровати? Почему была такой измученной? Может, это как раз после этого у нее пропали воспоминания — из-за этой странной болезни? Как же выяснить правду, если все вокруг скованны Непреложным обетом?!

Напрашивается еще один вывод, что ее память дает подсказки только когда Эйрин идет в верном направлении или когда возникает ощущение d?j? vu... Жаль, что специально подобное не организуешь... Но как же тогда вспомнить?!

А кулончик был таким теплым... Он казался почти родным. Размышляя, она стояла перед зеркалом и крутила его в пальцах наработанными движениями, как вдруг на серебре блеснул огонек свечи, будто солнечный луч, и женщина внезапно услышала в голове что-то еще:

— Так я всегда буду с тобой.

Этот голос... Чуть слышный шепот, почти эхо, а внутри все перевернулось и стало очень тепло... Так знакомо тепло... Это ведь ЕГО голос! Голос того самого Незнакомца из ее снов!.. А вдруг это тот самый «Он», которого она с визгом встречала на пороге с радостью, что он-таки вернулся живым? Он же был на ее Выпускном, как и во множестве других снов, и он же подарил ей этот кулон? Вдруг это один и тот же человек?! Похоже на правду, так ведь?.. Как оказалось, настоящую любовь не так-то просто забыть.

Часть 2

— ...ее сестра — на лицо точно лошадь! Ужас какой-то! И каким образом наша рыженькая умудрилась стать волшебницей да еще и не пойти личиком в сестрицу? Хотя... — рассуждала девушка у окна, говоря будто сама с собой. — Хоть в чем-то ведь они должны быть похожи?..

— Джеймс, тихо...

— Только я никак не могу понять, кого она мне напоминает. Хммм... Однако, загадка!

— Джим вот у нас надеется, что она — лань... Так, Джеймс, стоп! Я тут не при чем!!

— Странные у тебя фантазии, Поттер. Не нормально это.

— Она, кстати, опять поссорилась с сестрой. Лили жалуется, что их отношения стали просто ужасными, — послышалось из-за раскрытой книги с нечитаемым названием.

Лохматый донжуан с готовностью вскочил на ноги:

— Ей нужна поддержка!

— Не стоит, Поттер, — закатила глаза сидящая у окна. — Вполне вероятно, что если ты дашь ей насладиться своим отсутствием еще немного, то потом она будет даже рада тебя видеть, — горящий от ярости взгляд говорил, что кому-то пора свалить восвояси. — Ладно, ладно! Ушла!

В купе послышался скрип зубов, пара глухих ударов, сдавленное хихиканье и тяжелый вздох. Традиционное звуковое сопровождение последних двух часов в Хогвартс-Экспрессе уже на подступах к школе. Наблюдавшая сию картину виновница переполоха, получив колоссальное удовольствие от увиденного и наигравшись вдоволь на нервах влюбленного гриффиндорца, попрощалась с избранными (читай: НЕ с грязнокровками) и покинула временную штаб-квартиру Мародеров. Настроение было отличным: пусть заставить Поттера одуматься и выбрать более достойную спутницу жизни не вышло, но хоть вчерашняя ссора с родней теперь не казалась такой уж безнадежной. А львы сами виноваты, когда позволяют точить о себя когти... Ну, хоть для этого они пригодны.

Блэк нагнал ее, когда она уже достигла конца вагона.

— Хватит, а? Он и так сама не свой, а тут еще ты, кому сдачи не дашь, даже если захочешь...

«А с чего бы не дать? Ах, ну да, я же ПОД ЕГО защитой!..»

— Так и не надо сразу с кулаками лезть! Я пытаюсь сделать его более уравновешенным. Не из добродетели, конечно... У меня всегда свои интересы.

— Скажи, ну чего тебе сдалась эта Эванс? Оставь ты их в покое, — голос почти умолял.

— Грязнокровка же! — возмущенно вытаращила глаза Бьерро. — Нечего ему породу портить.

— Эта «грязнокровка» — лучшая ученица на курсе!

— Я что, должна рыдать от счастья, раз грязнокровка умеет держать волшебную палочку и зубрит сутками? Нет уж, увольте! Каждому свое место: ей — за баррикадами книг, мне — под венец, а затем сразу в загородный тату-салон!

И плевать ей было, что они разговаривают о таких вещах посреди переполненного любопытными учениками поезда. Когда вся жизнь катится к мантикоре под хвост на подобные мелочи действительно плевать. Все и так все знают. Или скоро узнают, независимо от желаний Эйрин. Но, не иначе как великий Салазар Слизерин вправил им мозги, Эйрин убавила голос до тихого змеиного шипения, а Блэк, посмотрев ей в глаза, вдруг осекся и затащил подругу за локоть в пустой тамбур.

— Что у тебя стряслось?

Больше не злится. Понял. Никто бы не смог увидеть разницу между тем, как Эйрин Бьерро развлекается, и тем, как срывает накопившееся внутри злость и отчаяние, а он мог. Хотя, конечно, без помощи вечной болтливости Бьерро тут не обошлось.

А Эйрин оставалось только пялиться на мутные пейзажи и прятать в карманах дрожащие руки. Дрожащие не то от ярости, не то от ужаса.

— Кое-кто принял любезное предложение, — Эйрин тщательно подирала слова: заглушающее-заглушающим, а вдруг все равно подслушают? — и теперь меня тоже «зовут на чай».

— Что?.. — выдохнул Блэк.

— Ага! — с деланной ухмылкой откликнулась девушка. — И родители очень ждут, что я последую примеру старшей сестры. Как тебе такой расклад?

— Потрясающе, — Блэк резко выдохнул в кулак и растерянно привалился к грязной стенке.

— Сама в восторге! Хотя, чего я еще ждала?.. Что Темный Лорд вдруг забудет про мой темный род? Что сестрица откажется от столь соблазнительного предложения? Что мне дадут шанс выбрать свою судьбу самой? — Блэк молчал: а что тут говорить? — Знаешь, я не знала каково это: ненавидеть собственную семью также отчаянно, как ты ненавидел свою.

— Добро пожаловать в клуб, — кисло улыбнулся парень.

— Надеюсь, такое я больше ни от кого не услышу, — поморщилась она, имея в виду Лорда.

Она направилась к раздвижным дверям, все также злая на весь мир, а Сириус остался стоять в темном тамбуре, для порядка пару раз специально приложившись затылком об стену. У него не было ни малейшего понятия, как ей помочь.

— Блэк? — ответом было полувопросительное мычание. — Каково это: быть отреченным от рода?

— О, ощущения просто волшебные! Такое просто так не забывается. Ощущаешь в теле каждую каплю своей предательской крови... Но вроде бы это все индивидуально. Правда, неделя без колдовства гарантирована в любом случае.

— Приму к сведению.

Взгляд у нее был страшный — даже храбрецу-гриффиндорцу стало не по себе. Отчаяние, решимость, боль, потеря, страх и безысходность — чудесный коктейль для юной шестнадцатилетней девушки. Хотя, никого не волновало, сколько лет прошло, когда счет шел только на то, сколько лет осталось...

* * *

Только Сириус Блэк в полной мере обладает этим фантастическим даром забалтывать собеседника настолько качественно и крепко, что тот и не заметит, как согласится то, чего от него Блэк добивался, внезапно оказавшись при этом в совершенно противоположной части замка. И даже если не согласится, то все равно сделает, ибо Блэк так просто не отстанет. Иначе как объяснить, что после проигрыша сборной Когтеврана по квиддичу всем известным львам, Эйрин, вместо того, чтобы отправиться в свою гостиную, вдруг решила пойти на вечеринку Гриффиндора по случаю победы?! И не важно, что Эйрин вместе с остальными слизеринцами болела за Когтевран. Также не важно, что квиддич ей был также интересен, как гиппогрифу нумерология...

Важно было только то, что ей был интересен Сириус Блэк.

И именно поэтому она обнаружила себя на углу коридора на седьмом этаже, где висел портрет Полной Дамы. Мысли по поводу того, что эти гриффиндорские неучи не в курсах, как зовут эту самую Даму, пришлось отложить до лучших времен. Больше ее занимала другая мысль. Итак... КАКОГО МЕРЛИНА ОНА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ? Бьерро стояла в полнейшем ступоре, Блэк все вещал и вещал, что им всем будет ужасно весело, а Поттер неустанно поддакивал. Мимо шагали веселые болельщики в красных шарфах, где-то между ними просочился пятикурсник с двумя ящиками сливочного пива, а за ним еще один тащил три бутылки Огденского... Слизеринка все еще пребывала в странной прострации, и если бы их кто-то увидел в этой неприметной нише, то решил бы, что несчастную подвергли заклятию, потому что соображала та явно с трудом.

Но на положительный ответ и части мозга хватило. Или наоборот: не хватило.

Правда, перед тем как броситься в пекло к огнекрабам... Ой, то есть в омут с головой, волшебница выудила из сумки пузырек с оборотным. На молчаливый вопрос обоих она лишь пожала плечами, что в дамской сумке может быть все, что угодно. Парни после этого синхронно глянули с легкой опаской на ее «дамскую сумку»... Ну, а если серьезно, то Эйрин уже давно имела запас этого зелья для своих ночных пробежек, особенно много его стало после начала дружбы со Снейпом... Да, он замечательный — тут нечего добавить! Превратившись в какую-то миловидную маглу, Эйрин с невозмутимым лицом смешалась с толпой, подхватив под руки вконец остолбеневших Мародеров.

Что в тот вечер творилось в гостиной Гриффиндора описать культурными словами сложно. Но, с другой стороны, описание «классическая студенческая вечеринка» является вполне подходящим. Емким таким. Вокруг веселилось буйное сборище юнцов, дождавшихся, наконец, повода для грандиозной попойки. Пообвыкнув, Эйрин легко влилась в галдящий коллектив, переходя от одной компании к другой с бутылочкой пива в руке. Представилась она Риной (ага, с фантазией очень туго) — тихоней с Пуффендуя — и быстро пожалела о спонтанном выборе имени: позже обращались к ней не иначе как: «Эй! Рин!» — и почему-то «Рин» не сомневалась, что с подачи Блэка это имя к ней прицепится надолго. А ему только в радость ее рассерженное лицо! Кстати о нем... Блэк развлекался, как только он умел. Он был везде и со всеми, шутил, смеялся и время от времени приникал к своей бутылке.

Эйрин не ощущала опьянения — ей было хорошо и весело. Через час она тайком приняла еще зелья. У нее блестели глаза, она общалась и кружилась под музыку с несколькими гриффиндорцами. Было так просто и легко на душе!.. В одно мгновение Блэк, до этого стоящий в другом конце гостиной, оказался рядом. Близко. Она медленно растворялась в этом вечере, в нем... Рука Блэка оказалась на ее талии, и что-то тогда произошло — те самые искры... Рука лежала не очень низко, но и не на «дружеской» зоне, лежала очень уютно и тепло. Эйрин была счастлива, снова увидев его горящий взгляд. Теперь он смотрел так на нее. Чувствовалось, что между ними происходило что-то очень важное...

.. и рядом случилась Джессика Томсон. Его Джессика. Их поцелуй мог бы раскалить эту комнату до тысячи градусов, но Эйрин казалось, что на стенах вот-вот заблестит лед... Нет, это уже слишком!..

Каким-то чудом одобрительно ревущая толпа не заметила юркнувшую за портрет девушку. Вполне возможно, их отвлек неожиданно взорвавшийся кувшин с пуншем... И за портрет соскользнула еще одна тень, на ходу запихивая палочку в карман.

Только Эйрин обосновалась в дамской комнате, чтобы вдоволь пореветь, как в помещение вошел кто-то еще. Ну что за наказание?..

— Бьерро? — неуверенно позвал Ремус Люпин.

— Кыш, мохнатый! Тебе в другую дверь.

Она сама не поняла, почему назвала его так. Может, понахваталась шуточек Мародеров, которые, кроме них самих никто не понимает. Но «мохнатый», похоже, впечатлился, раз заговорил снова лишь через двадцать секунд. И все же, он пришел к верному выводу, что сказанное — не более чем случайность. Ведь откуда она может знать о... Голос был предельно спокоен, ни единым звуком не выдавая, какой страх только что накатил на парня.

— Выходи. Надо поговорить.

— Прости, мне сейчас не до трансфигурации... — чуть гнусаво ответили ему.

— Я не о том! Предупреждаю: через минуту сломаю дверь!

— Так, рассмотрим ситуацию, — послышался из кабинки предельно рассудительный голос. — Ты врываешься в женский туалет, а затем еще и угрожаешь выломать дверь в мою кабинку?! Гриффиндор — такой Гриффиндор! Хамы вы! — самоконтроль уже давно вылетел в трубу: под конец тон стал довольно плаксивым.

— Что у тебя с Сириусом?

Тишина стала самым красноречивым ответом.

— Alohomora.

Дверца драматично скрипнула, а за ней на корточках скрючилась девушка. Надо же: не побрезговала прислониться к стенке... Видимо, совсем не до того было. Глаза были красные-красные, и Ремус невольно засомневался, что эта зареванная блондиночка — действительно Эйрин Бьерро, как она по секрету представилась накануне. Но фирменный сарказм и знакомо приподнятые брови (пусть и не так мастерски) подсказали, что он кабинкой не ошибся. Но все-таки лучше бы ошибся — было ужасно жаль видеть ее такой беспомощной.

— Давно ты?.. — выдавила она хрипло.

— Знаю? Сложно было не заметить, но если бы мы не общались, то я бы точно не понял.

— Все равно это просто шикарно, что ты заметил... — устало пробормотала она, выбираясь из осточертевшей кабинки («уже и чертыхаюсь — Гриффиндор, чтоб его...»).

— Все не так уж и плохо, — настойчиво повторил парень.

— Конечно, нет, — равнодушно бросила девушка, уставившись в зеркало; хорошо, что оно не разговаривало. — Все — супер, класс! — «во нахваталась!..».

— Давай поговорим. Я не только в трансфигурации что-то понимаю.

У нее даже сил язвить не осталось. Докатилась, девочка...

Когда разговор закончился, а слезы высохли, Эйрин нашла в себе силы выползти из туалета, как из укрепленной крепости прямиком на поле боя. Ремус, конечно, шел следом. В душе девушки теплилось что-то вроде надежды — Ремус правду говорил. Волшебник. Но это был явно не ее день, потому что в коридоре она наткнулась на...

Бежать, как же хочется убежать... И она убежит.

— Оооооо, Рина! — Блэк расплылся в откровенно пьяной улыбке и попытался обнять Эйрин. Та порыв не оценила и на ходу шлепнула по протянутой руке. — Эй!! Ты чего?!

Конечно, он был не один... За его руку цеплялась розовыми коготками все та же Джессика Томсон. Мерлин, какое ужасное имя!.. И сама она — ужасная!

— Не смей прикасаться ко мне! Отмойся сначала от своей грязнокровки!! — рассерженным вихрем, не забыв толкнуть обидчика плечом, Эйрин в мгновение ока скрылась из виду.

Тишина длилась примерно минуту, в течение которой Сириус стоял, чуть покачиваясь, и смотрел ей в след с круглыми, и одновременно обиженными глазами, Ремус устало тер виски, а Джессика, о которой участники сцены вмиг позабыли, переминалась с ноги на ногу, откровенно злясь одновременно на всех и каждого. Не то из-за того, что половину не поняла, не то из-за того, что понятая половина ей совсем не понравилась.

— Чего она взъелась-то?!

— Бродяга, ты такой слепой...

— Ммм?..

— Ох, забей.

Часть 1

— Эйрин Мария Бьерро, — названная послушно встала, — за свои деяния суд приговаривает Вас к казни через поцелуй дементора. Исполнения приговора состоится через сутки после оглашения оного. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Вот и все. Нет, ужасно глупо было бы надеяться на оправдательный приговор, и, если подумать, уж лучше Поцелуй, чем пожизненное в Азкабане, но... Именно: «но». В душе все равно теплился слабый-преслабый лучик надежды, что каким-то непонятным образом ее дорогущие адвокаты смогут выбить хоть что-то. Ей — серийной убийце. Какая наивность... Понятно же, что ее попытки — абсурд полный, что надежды не было с самого начала... И все равно что-то оборвалось внутри. Но даже феноменальная изворотливость не в силах спасти, когда тебя хочет порвать на кусочки полстраны.

Гулким эхом прозвучало «сутки». Ровно сутки до исполнения приговора. Наверное, они хотят сделать из этого шоу. А у Эйрин будет двадцать четыре часа, чтобы подумать обо всем, что она сделать успела, и что сделать так и не смогла. И второе было много важнее первого. А теперь все рассыпалось прахом сквозь грязные пальцы. Какой пустой и бессмысленной может видеться жизнь, когда стоишь на самом краю! А сделать уже ничего нельзя — слишком поздно.

В зал, тем временем, вошли дементоры. Не нужно было даже оборачиваться, чтобы знать это: на душе стало еще паршивее, да и изо рта повалил пар. Она еще никогда не сталкивалась с этими тварями. К счастью, конечно же: навряд ли у Пожирателя смерти получилось бы создать полновесного Патронуса. Тем более у Пожирателя, прожившего столь никчемную, пустую жизнь. А ощущения, тем временем, рождались волшебные: оказывается, ей вполне может быть ЕЩЕ хуже, чем было до этого. Как много сегодня производных слова «никогда».

Но в один момент все изменилось, стерлось лишнее, и внутри что-то екнуло... Это произошло, когда она увидела в толпе смутно знакомую девушку, пока саму Эйрин уже вели к двери. Девушка выглядела лет тринадцать-четырнадцать, имела чуть растрепанные темные волосы и крупные карие глаза... Было не слишком много времени, чтобы понять, что же такого особенного было в ней, но желанная подсказка не заставила себя ждать: та посмотрела на застывшую на месте заключенную своими растерянными глазами, и Бьерро показалось, что она смотрит в зеркало. С некоторыми мелкими различиями, но девушка удивительно походила на саму Эйрин. Как все это странно... Где-то на самом краешке сознания мелькнул ответ, но стоило только к нему потянуться, как он ускользнул прочь.

Вот всегда так!.. Кто же она?..

Зеркально застывшую девушку подтолкнул в бок Драко, и она вместе со всеми послушно направилась к выходу из зала, более не оглядываясь. За те несколько секунд, пока она не отвела взгляд, на ее лице стояло задумчивое выражение, в то время как Драко поглядывал на Эйрин настороженно и немного предостерегающе, придерживая подругу за локоть... Но вот, заминку заметила стража Азкабана, и Эйрин пришлось отвернуться. А когда вновь получилось поймать взгляд той странной особы, приговоренная уже знала ответ.

И внутри все сжалось от горечи и стыда...

Ведь это была ее дочь.

* * *

— Устала?

Нарцисса зашла в подземную лабораторию, обычно использующаяся хозяевами дома для приготовления зелий. В разноцветных парах сложно было бы различить человеческую фигуру, если бы леди Малфой точно не знала бы, что Эйрин там. На столе, стоявшем посередине комнаты, кипело сразу пять котлов, и содержимое каждого из них имело разный цвет. Вдоль стен тянулись бесконечные полки с игридиентами, к которым ежеминутно обращалась волшебница, почти порхающая над булькающими субстанциями.

— Да так...

Пока та подходила к столу, Эйрин подошла к одному из котлов, стоящих в стороне от огня, и опустила туда руку. Нарцисса насторожилась: жидкость была странного серебряного цвета, и когда Эйрин, наконец, вытащила кисть из котла, зелье стекало как-то лениво, будто впитываясь в ногти.

— Что это?

— Мое изобретение: «зелье стальных когтей». Лорду понравилось...

Нарциссу передернуло. Эйрин устало потерла глаза и повернулась к хозяйке дома.

— Я больше не могу так жить.

— Ты не можешь больше убивать, — понимающе прошептала Нарцисса.

— Могу, но это убивает меня саму... Но что мучает меня еще больше, так это сны.

— Какие сны?

Отвечать, в сущности, было необязательно: все и так было ясно. Она начинает вспоминать. Процесс пошел, а значит, Лорд все-таки ошибся...

— Воспоминания... Цисси, они сводят меня с ума! Во сне вижу одного и того же человека уже четырнадцать мордредовых лет каждую ночь. Я не вижу его лица, не могу различить тембр его голоса, но я чувствую его. Я точно знаю, что он — часть моего прошлого, а еще я знаю, что любила его! И что я люблю его сейчас. Люблю человека, которого не знаю — безумие ли это? Какая-то часть меня скучает по нему, а Я ничего не могу сделать! Я уже все перепробовала — не работает! — тяжело дыша, она оперлась руками на стол, опустив голову. — Недавно я вспомнила еще кое-что. Скажи мне, Нарцисса: у меня ведь есть дочь, не так ли?..

Нарцисса вздрогнула, и это было исчерпывающим ответом.

— Зачем ты вернула мне кулон?

— Чтобы ты вспомнила.

Лицо Нарциссы было спокойно, но на самом деле напряжение внутри разыгралось бешенное. Разговор был, будто канат над пропастью: одно лишнее слово — и она сорвется вниз.

— Вспомнила что?

Эйрин понимала, что Нарцисса не может ответить прямо из-за Непреложного обета, но эти ответы были ей жизненно необходимы. Может, у подруги получится извернуться и все-таки ответить?.. Хотелось бы верить.

— Свое настоящее место.

Эйрин нахмурилась. Нарцисса уже давно ушла наверх, а Эйрин все еще стояла и хмурилась.

Кусочки головоломки потихоньку соединялись, и картинка получалось занятнейшая.

* * *

— Так не может больше продолжаться!

— Ты дала Обет, Цисси! Ты не можешь нарушить его!

«О чем это говорят Белла и Нарцисса?» — заинтересовалась Эйрин. Подслушивать, конечно, не хорошо, но тут явно что-то интересное. Так что женщина, не чувствуя никаких угрызений совести, пристроилась около щелки двери, стараясь ни единым звуком не выдать своего присутствия.

— Это неправильно, мы должны рассказать ей! — снова заголосила Нарцисса.

«Кому?»

— Это приказ Лорда! Она — его слуга, там ей и место! Лорд вернулся, а значит, все снова будет по-прежнему, — помолчав немного, Беллатрикс добавила, раздраженно шипя. — И мне уже надоело, что ты без конца поднимаешь эту тему!

К горлу Эйрин начала подступать тошнота — она начинала понимать, о ком идет речь в западной гостиной.

— Прекрати уже! Ты же видишь: она изменилась. Она задает вопросы и сама принимает решения.

— Она же уйдет! — взвизгнула Белла. — Мы не можем потерять ее.

— Она УЖЕ уходит! — рыкнула ей сестра. — И это должно быть ЕЕ решением. Она должна знать, что это Лорд стер ее память!

По затылку будто обухом ударили, и в ушах что-то противно запищало... Лорд... Что сделал?.. Эйрин с трудом подавила желание прокашляться, чтобы хоть как-то восстановить дыхание... Этого же не может быть, правда?..

— Нет, не должна! — голос Беллатрикс доносился, как через слой ваты. — Прониклась к бедняжке? Я не позволю тебе рисковать ради слуги. Все останется, как и было. И не лезь ко мне больше с этим!

Черноволосая ведьма вылетела в коридор, ставя тем самым жирную точку в разговоре, но за дверью уже никого не было — как и предполагала Беллатрикс. В тоже время на это рассчитывала и Нарцисса, каждый раз переводя подобные разговоры на все более повышенные тона. Пора было заканчивать эту историю. Настала пора узнать правду.

Часть 2

— Миссис Поттер, позовите, пожалуйста, Сириуса.

— Ох, Мерлин! Все сюда!!

— Я же только Сириуса просила позвать...

Сказав это, незнакомка обессилено сползла по косяку двери. Сказать, что она выглядела плохо — ничего не сказать: опухшее, бледное лицо, всклокоченные волосы и мятая одежда. Сириус поразился, насколько сильно Эйрин была непохожа на себя. Исчезла гордая осанка, слезла надменность, раскрошилось достоинство... Только отчаяние, а за ним бьется страх... Неужели это она?! Мерлин, за что ее так? За то, что она попыталась сделать свой выбор, какой жизнью ей жить? Что она пыталась сделать правильный выбор? Не верилось, что она хоть раз улыбнется снова... Все он прочел в ее глазах за считанные мгновения зрительного контакта, а затем она с внутренним облегчением спрятала взгляд, сосредоточившись на переносе себя вовнутрь дома с помощью хозяев. Мерлин, она едва передвигает ноги... Что же с ней сделали?

— Блэк! — Эйрин с тихим вздохом уселась на ближайший диван и не без усилия нашла среди окружающих искомое лицо. — Кажется, у твоего дяди была квартирка в Лондоне? Не одолжишь на время, а?

— Эйрин, что ты сделала? — только и смог сказать Сириус бескровными губами. Хотя, он и сам все знал, просто не хотел в это верить.

— А то ты не понимаешь?

Этот презрительно-высокомерный взгляд...Уже чуть легче. Она все еще здесь. Изрядно помятая, но все же не сломанная. По крайней мере, не до конца. Справа послышался успокоенный вздох Джеймса: видимо, он пришел к тем же выводам и успокоился. Неужели они могли подумать, что Эйрин Бьерро так просто сломать? Такое она им не простит, да к тому же еще и не раз припомнит.

— Эйрин... Бьерро?!

Мистер Поттер, до этого напряженно наблюдавший за нежданной гостьей и хлопочущей женой, разом напрягся, вычислив довольно известную фамилию. Бьерро. Еще один древний чистокровный род. Может быть, не такой темный и древний, как Блэки, но разница не так уж и велика. Корни выходили откуда-то из Венгрии или Дании, и потомки рода обосновались в Великобритании совсем недавно — как раз та самая «свежая кровь», в которой так нуждались британские аристократы. Сильный темный род... Наверняка скоро примкнут к Темному Лорду. Всего этого уже достаточно, чтобы не пускать ее за порог, если бы не ее измученный вид и обеспокоенные взгляды ребят. Наткнувшись на настороженный взгляд жены Чарлус Поттер чуть заметно кивнул — раз Джеймс и Сириус ей доверяют, значит, она того заслуживает.

— Нууу... На самом деле уже не совсем... — скривилась она, опуская глаза.

— Мать твою... — охнул Джеймс поняв, наконец, причину столь плачевного состояния подруги.

— Не, лучше отца. Как ни странно, он сердился гораздо больше матери.

Вот оно! Теперь она точно здесь! Фирменный черный юмор убедил Сириуса, что Эйрин Бьерро все-таки станет прежней. Возможно даже немного быстрее, чем он сам когда-то. А ведь всего лишь год прошел!.. Раны так и не затянулись. Но, слава Мерлину, он не был один. И она не будет, а значит, все выправится. Так или иначе выправится. Не по-прежнему, конечно, но определенно лучше, чем сейчас.

— Молодые люди, прошу...

— Это Я прошу Вас, мистер и миссис Поттер, меня простить за мое наглое вторжение и хамское поведение. Мне, правда, очень жаль! — Эйрин сделала щенячьи глазки и, пока Поттеры не очухались, повернулась обратно к Блэку. — Мне нужен твой порт-ключ!

— Думаешь, он сработает на тебе? — он насмешливо изогнул бровь.

— На тебе точно сработает! Ты же проводишь даму, так ведь? И вообще: такие штуки даже на сквибах работают, так что на временном тем более как миленький будет...

Эйрин заметно скисла, в очередной раз вспомнив о своей слабости. Что значит для чистокровной волшебницы неумение колдовать? Пусть даже временное? Конец света, не меньше. Катастрофа! Хорошо хоть сообразила, как до сюда добраться... А то ей даже «Ночной рыцарь» не под силу вызвать...

Эту мысли неведомым образом подхватил Блэк:

— А почему же ты не хочешь переместиться туда так же, как переместилась сюда? Кстати, как?

— Меня перенес слуга, — ответила она с таким видом, будто ей приходится разговаривать с клиническими идиотами. — Жаль, что пришлось отослать его обратно, чтобы не заметили пропажу.

— Неужто заботишься о домовике? — насмешка на губах. В такую чушь никто не поверит!

Глаза стали еще шире: их сегодняшние интеллектуальные способности поражали.

— Вообще-то он мне еще пригодится. Такие ценности разбазариванию не подлежат... Так! — она звонко хлопнула в ладоши, меняя тему. — Хватит тянуть время, Блэк! — Эйрин снова предприняла героические попытки встать, но чьи-то крепкие руки уперлись в плечи. Пришлось подчиниться (читай: снизойти), изо всех сил скрывая тошноту от слабости.

Тут решила вмешаться Дориа Поттер:

— Никто никуда не пойдет! Мисс Бьерро, Вам лучше остаться здесь.

— Не стоит повышать концентрацию осквернителей крови в доме, миссис Поттер, — сварливо проскрипела Бьерро, более не делая попыток подняться.

— С концентрацией мы как-нибудь разберемся сами. Спальня на третьем этаже как раз свободна, так что приглашаем отметить Рождество с нами, — ответил за нее муж.

Эйрин снова предприняла пару слабых попыток вырваться из цепких рук, как оказалось, Джеймса Поттера, но ее слабость еще больше убедила хозяев дома в правильности своего решения. Все вокруг во мгновение ока засуетились и повскакивали, спеша помочь девушке разместиться. Сама же гостья тем временем украдкой вздохнула с облегчением: ее приняли, слава Мерлину и Моргане...

.

— Думаешь, я поверю в ту чушь про домовика?

Блэк зашел совсем не вовремя: Эйрин как раз присела, чтобы унять набат в голове, так как восход по лестнице оказался не таким уж и простым. Три этажа, шесть пролетов — это очень и очень много для полумертвого, не приученного к физическому труду организма. К тому же переодевание — это тоже не сахар в таком состоянии. Мерлин, как же все достало!.. Она тихо вздохнула, незаметно стерла пот рукавом (частичка ее взвыла от подобной невоспитанности), поднялась с кровати и, оперативно нацепив на лицо усмешку, обернулась к лучшему другу, стоящему у двери.

— Ничего это не чушь! Я была вынуждена его отослать, иначе бы его просто убили бы!

— Думаю, его и так убьют.

— Пожалуй, ты прав... — сморщила она носик, усаживаясь обратно. Блэк поспешно бухнулся рядом. — Подарю-ка я Лонни Поттерам на Рождество!

— О как! Неужто останешься без слуг?

Бьерро мрачно посмотрела на ухмыляющегося Блэка:

— Я сегодня осталась без семьи, так что с отсутствием слуг уж как-нибудь свыкнусь. К тому же... — она снова сморщилась и нарочито почесала затылок, — у меня две личных слуги. И про второго никто ничего не знает, кроме меня.

А история, как у нее оказался этот второй слуга, походит на те, которые рассказывают шпионские романы, пусть Эйрин и не знает, что это такое. Словом, там было очередное оборотное зелье, «Oblivate» для студента и пары нелегальных продавцов эльфов Лютного переулка, незарегистрированный, стащенный у того же студента портал, махинации с подменой эльфов и вполне реальные угрозы для всех «ушастых» шотландского поместья Бьерро последовать Блэковской традиции от тетушки Элладоры, которая эльфам головы отрубала для домашнего декора.

Блэк, тем временем, откинулся назад и залился своим фирменным хохотом. Глядя на него, смеющегося, Эйрин и сама неуверенно улыбнулась... Ей уж слишком нравилась его улыбка и даже этот дурацкий смех... Слишком. Но как только он снова сел прямо нежная улыбка стерлась с бледного лица — ему еще слишком рано знать личность завсегдатай сопливого фан-клуба Сириуса Блэка.

— Уууух, Эйрин! Клянусь, если не найду даму сердца, то обязательно женюсь на тебе!

«Вот так ляпнул!»

— Скрещу пальца на удачу, — мгновенно скисла девушка.

Ее уже никто не слышал и не видел: Блэка несло.

— И все же тебе стоит придумать другой способ поблагодарить Поттеров за потрясающее гостеприимство. Эльф не катит, определенно.

Эйрин картинно приподняла бровь и свысока взглянула на ухмыляющегося друга. Какая-то ее часть при этом предательски томно вздохнула.

— Потрясающее? Да на то и был расчет! Не улыбалось мне спать на твоем пыльном матрасе, Блэк, — он снова фыркнул и улыбнулся ей, и чтобы не расплыться в ответ в глупейшей из улыбок, Эйрин героическим усилием решилась его прогнать. — Ладно, Блэк, теперь вали! Хочу вдоволь пореветь, желательно в одиночестве и темноте.

Парень с готовностью помотал головой.

— Не, никуда я не пойду!

— Я серьезно!!

Теперь кивок, тоже вполне серьезный:

— Я тоже. Что хочешь со мной делай, но в одиночестве страдать я тебе не позволю.

Сказав это, он откинулся на кровать, заложив руки за голову. Еще и улыбается, гад. Красивый... Этические моменты сей щекотливой ситуации как-то сами забылись. Хорошо, что мысленный поток прервал голос из коридора, а иначе Эйрин совершенно точно легла бы рядом с ним и сделала бы что-нибудь, о чем жалела бы очень и очень долгое время. Ну, сначала бы радовалась, а уж потом бы жалела. Самоконтроль уже ни на что не годился — тяжелый выдался день...

— Кому постельное белье? — донесся веселый голос «очкастого».

— Мне!

— Нам!!

Поттер застал друзей за обменом укоризненных взглядов. При более внимательном изучении стало заметно, что у Бьерро явно подрагивают губы, но Сириус привычно списал это на еле сдерживаемый приступ хохота. Ну да, действительно, причем здесь ошалело-счастливая улыбка от факта, что Сириус Блэк всего лишь взял ее за руку, да еще и настаивает, что никуда от нее не уйдет? Как будто нет в мире большего счастья! Джеймс тоже отмел эти уже не в первый раз появляющиеся мысли: мало ли, что почудится... И, тем не менее, Сириус Блэк был единственным из их компании, кто ничего не подозревал.

— Бродяга, дай прекрасной даме отдохнуть.

«Да уж, в магловских шмотках я особенно прекрасна!» — девушка с кислой миной потерла непривычные и ужасно-странные старые джинсы миссис Поттер, подогнанные под Эйрин с помощью магии, и с тоской вспомнила свою любимую мантию из темно-красного шелка, которую она не успела захватить... Не одеть ей эту мантию больше. Неужели придется мириться с магловской одеждой, чтобы не спустить все деньги своего банковского счета в первый же год?! Да нет, можно же найти какой-то компромисс... Не нужна же ей в самом деле новая мантия каждую неделю?.. Нууууу, да, наверное, нет.

— Никуда я не уйду, — насупился Блэк.

— Ладно, разбирайся с ним сама, — великодушно разрешил Поттер, устраивая рядом с ними шаткую стопку белья.

Отвлекшись от Блэка, Эйрин застала Поттера за странным занятием: казалось, будто он пересчитывает на ладони монетки.

— Что это? — она с опаской наблюдала за другом.

— Магловское обезболивающее, — последовал лаконичный ответ.

— Поттер, ты что, прикалываешься?

Невинный взгляд он отвел довольно быстро.

— Почему же? Магические средства вряд ли подействуют, а вот магловские — вполне могут. В любом случае хуже не будет.

Поттер торжественным жестом выдал Эйрин стакан с водой и пересыпал на руку пару мелких белых... Как их там?.. Таблеток, да. Девушка в удивлении покатала их по ладони и кинула вопросительный взгляд на Блэка. Того этот взгляд явно добил, так как он довольно громко фыркнул в кулак. Ага, значит, об этих штуках он знает. Совсем омаглился в своем Гриффиндоре!

— И что мне с этим делать?

— Принимать вовнутрь.

Немая сцена: глаза Эйрин стали расширяться с той же скоростью, что и еле сдерживаемое веселье двух друзей.

— Чего? Куда это «вовнутрь»?!

Тут уже они смеха сдержать не смогли.

— Просто проглоти, — сжалился над ней Поттер, вытирая слезы — мимика у Бьерро была просто уморительная. — Скажи «спасибо», что у нас нет шприцев для ввода внутривенно.

На новый недоуменный вопрос в ее глазах ответил Блэк:

— Лучше тебе не знать, поверь. Сам до сих пор в шоке, как они друг дружку лечат. Чего уж стоят свечи!..

— Свечи?! — в ужасе воскликнула девушка. — Мерлин, что они делают со свечами?

Парни снова решили, что ей лучше не знать.

— Бьерро, глотай! — посоветовал успокоившийся, наконец, Поттер.

— Это?!

— Бьерро! — протянул откуда-то снизу Блэк (точнее, он опять откинулся на спину).

Приняв, наконец, странное лекарство, Эйрин тяжело опустилась на кровать: денек-то был аховый, врагу не пожелаешь. Поттер с серьезным выражением плюхнулся рядом, а Блэк так и остался созерцать потолок по другую сторону. Глядя, как подруга терзает пальцами кружку, Джеймс не выдержал и забрал у нее несчастную посудину, а затем обнял девушку с потухшими глазами. Она в ответ неловко сжала руки на его плечах, думая, что таких теплых объятий у нее не было уже очень давно. «Семья» — мелькнуло у нее в голове.

— Помни: мы — твоя семья. Ты не одна, — вторил он мыслям подруги, и та закивала, едва сдерживая подступающие слезы.

— Спасибо тебе. Вам всем... Не знаю, чтобы со мной было...

Джеймс отстранился и с озорным огоньком в карих глазах потрепал ее по щеке:

— Мы всегда тебе рады. В любой кондиции.

На лицо таки наползла слабая улыбка. Поттер удовлетворенно кивнул и, пожелав спокойной ночи обоим, покинул помещение. Естественно, он не забыл понимающе покачать головой Сириусу, на что тот состроил невинное лицо. Эйрин и Сириус остались одни, из-за чего девушка потихоньку начинала нервничать. Вздохнув, она скинула обувь и легла на бок, предварительно вынув из принесенной Поттером стопки подушку. Свет погас. Девушка поджала колени и слушала, как падают на пол башмаки Блэка, и шуршит ткань покрывала. На талию легла приятно-тяжелая рука, от которой по коже пронеслась горячая волна, а затем потихоньку заструилось по венам тепло. Хотелось прижаться теснее спиной, но она сдержалась. Шею опалил шепот:

— Обещаю, я никогда тебя не оставлю. Ты — моя семья, часть меня. Отдыхай и ничего не бойся: я рядом и всегда буду.

Эйрин снова кивнула, потому что говорить уже не могла. Эмоции накатывали, как цунами, силясь затянуть в темную пучину боли и страхов, но теплая рука удерживала ее на плаву, не давая утонуть окончательно... Только благодаря Сириусу Эйрин смогла пережить ту ночь, чтобы на утро проснуться с робкой надеждой, что новая жизнь уже началась, и Сириус будет ее неотъемлемой частью — он обещал быть.

Часть 1

Со скепсисом посмотрев на гору мантий, Эйрин заключила, что никакие расширяющие заклинания не помогут втиснуть весь ее гардероб в эту маленькую сумку. Новый вздох — все казалось слишком сложным сейчас. Опустошение. Эйрин села на кровать, все еще пытаясь разобраться в своих чувствах. Не странно ли удивляться, что Темный Лорд ее обманул? Дикость же! Он использует всех и вся. Намного горче было от того, что она позволила себя дурачить, верила так долго. Ей врали все: кто-то специально, кто-то вынужденно... Она понимала, что Нарцисса принесла Обет, и было немного легче от мысли, что она все же хотела рассказать правду. Совсем чуть-чуть легче.

Все, о чем она подозревала, оказалось правдой. Когда-то у нее была настоящая жизнь, семья, у нее даже был ребенок! И дочь до сих пор есть, в отличие от всего остального, что она потеряла. Правда, есть, да не у нее... Все ее сны выхватывали из прошлой жизни потерянные воспоминания: она видела замки, особняки и леса — места, где она никогда прежде не была. Там побывала другая Эйрин, умершая четырнадцать лет назад, хоть призрак ее все еще бродит по земле: на его руках кровь, в глазах пепел уничтоженной души, не живой и не мертвый, чужой для всех, отверженный везде...

Эйрин не хотелось жить все то время, что она провела в этом доме. Тут было слишком много страданий и затаенной злости, и каждое дуновение здешнего ветра пропитывалось ненавистью... А еще здесь почти всегда было сумрачно — даже летом! Все солнце ее жизни осталось в Дании, рядом с погибшем Бертрамом, подарившем его. Поначалу ей, наивной, казалось, что жизнь выкинула ее на обочину — без волшебства ее будто лишили воздуха — но потом вроде привыкла... Бертрам ее полюбил, и Эйрин сама захотела остаться, но Метка вновь позвала, и женщина будто очнулась от сладкой грезы, чтобы погрузиться в ночной кошмар.

Пробежавшись глазами по комнате, она убедилась, что ничего не забыла: она забрала только свое: сделанную по заказу волшебную палочку и кулон в виде пса. Ах, да, нельзя забывать о запасной палочке в потайном кармане… Остальные Эйрин бросила в камин и покинула свои бывшие покои, не кинув ни одного прощального взгляда. Она не будет скучать по этому месту. Завернувшись в старую боевую мантию, женщина размашисто зашагала к главному холлу. Ткань за спиной клубилась тьмой — этому ее научил Северус, шаги звенели в блестящих доспехах, но ведьма не боялась быть пойманной: никто ведь не знал, что она не собиралась возвращаться с последнего задания Лорда. По полу гуляли сквозняки, Метка молчала, Малфой-мэнор спал… Все шло по плану.

Сад прохладой обвил лицо, ласковым ветерком забираясь за плотную мантию. Нежная июльская ночь пахла давно забытой свободой... Ощущения были настолько фантастическими, что Эйрин даже остановилась, наслаждаясь резким, чуть пряным сочетанием приятной ночи и чувством вседозволенности. Она закрыла глаза и закинула голову назад. Ветер понял намек и разметал темные волосы по плечам. Женщина это оценила, счастливо вздохнула, чуть улыбнулась и продолжила путь.

Но было еще кое-что важное... Это заставило застыть на месте, а улыбку — сползти с побледневшего лица. Одно маленькое слово — Драко. Понадобилась почти минута, чтобы успокоить себя: ему ничего не грозит, как и его родителям... Она же все предусмотрела, правда? Да, правда — ни одна живая душа не знала о планах побега, поэтому все будет хорошо. Встряхнув плечами, Эйрин скрылась за деревьями, уже в облике кошки.

«Прости, Драко...»

Еле слышное шуршание зарослей стало четче, ощущения и чувства — ярче. Ночь выцвела, но приобрела кристальную четкость... Тихо ступая мягкими лапами по хворосту, Баст шла по заранее проложенному следу. До северных ворот осталось буквально несколько прыжков. То, чего она так хотела, было как никогда близко... Запахи опьяняли: человеческие и животные тропы пересекались за темнотой деревьев. Они так манили за собой, но подчиняться инстинктам ни в коем случае нельзя... Почти, уже совсем скоро кованные ворота отпустят ее в новую жизнь.

Но что это? Такой знакомый запах, и совсем свежий! Баст замерла, обратившись в слух.

Почти полная тишина завязла в зарослях, и только шальной ветер временами касался складок плотной ткани — мантии волшебника. Ошибки тут быть не может. И она знала, кому принадлежит эта мантия. Ступая еле слышно, Баст подбиралась ближе к источнику столь дразнящего и вместе с тем резковато-цветочного запаха. Отвыкшему от такого раздолья носу понадобилась целая секунда, чтобы вычленить из соблазнительного запаха духи. Женские. Еще через минуту сквозь листву стала видна и сама незнакомка. Хотя, глупость... Эта женщина не была незнакомкой, конечно же.

— Баст, я знаю, что ты здесь. Я хочу поговорить с тобой.

— Вечер добрый, Нарцисса, — как ни в чем не бывало поздоровалась Эйрин.

— Ты уходишь, — это был не вопрос.

— Думаю, ты понимаешь, почему я не прощалась, — Нарцисса понимала, — Но ты все же здесь.

Холеное лицо аристократки тронула еле заметная улыбка.

— Факты говорят, что, как лигилимент, ты вполне можешь спрятать эти воспоминания подальше от Лорда.

— Ну, я надеюсь на это, — осторожно ответила Бьерро. — Но тебе не стоит настолько мне доверять.

— Ты мне, как сестра, Эйрин. И ты — крестная мать моего сына.

— Которого я снова бросаю... — поморщилась Эйрин.

— Если у тебя все получится, то это будет лучше для всех. В том числе и для нас, ведь так?

Бьерро ответила не сразу.

— Да, так. Хотя, думаю, я не доживу до того момента, как все станет хорошо.

— Не говори так, — покачала головой белокурая волшебница.

— Как есть, Цисси. В масштабах войны моя жизнь — не такая уж и большая цена, — теперь настала очередь Эйрин улыбнуться уголком губ. — Но, конечно, сделаю все от меня зависящее, чтобы не умереть.

Леди Малфой чуть наклонила голову на бок, задумчиво глядя на свою собеседницу: «Расчетливый героизм... Как Слизерин и Гриффиндор в одном флаконе».

— Ты и в правду уникальна, Эйрин Бьерро. Сохрани это и выживи, ладно?

Эйрин шагнула вперед и обняла подругу.

— Постараюсь, Цисс. И ты тоже должна выжить, — Эйрин не могла не хмыкнуть напоследок. — Когда-нибудь мы будем вспоминать это все напротив камина с бокалами хорошего вина.

— У меня как раз есть отличная бутылка в погребе... — с готовностью улыбнулась Малфой.

— Вот и отлично! — они отстранились друг от друга. — Сохрани ее.

— Непременно, — повисла короткая пауза. — Ну, давай... — в серых глазах проступили грусть и волнение.

Как же не хотелось, но это было необходимо...

— Еще увидимся, подруга! Oblivate и... Legilimens!

Стройная фигура в светлом плаще начала медленно оседать на каменистую почву.

* * *

Обилие вооруженных волшебников вокруг вынудили Эйрин отступить к камину гостиной. Темные глаза перескакивали с одной палочки на другую, на автомате оценивая противников. Кто же нападет первым? По пластичным, едва уловимым движениям было понятно, что среди них как минимум два боевых мага, и та девчонка с фиолетовыми волосами уж точно аврор! А еще среди них Поттер! Эх, как же жаль, что нельзя развлечься по-настоящему! Пятеро на одного... Ей было бы легко их сокрушить, но Эйрин приготовилась защищаться, хоть это и была непривычная для нее роль. Ей, как воздух, нужно было доверие этих людей, поэтому ей придется стиснуть зубы и позволить им победить... Но не сразу — сразу гордость не позволит.

На голову все еще был накинут капюшон — они могут только гадать, кто скрывается за ним. Может, стоило надеть старую маску Пожирателя? О, это было бы забавно!.. Хотя нет, она ее больше никогда не оденет.

Наконец, из пяти палочек на нее волной налетели разноцветные лучи. Эйрин улыбнулась и крутанулась на каблуках, уклонившись тем самым от трех, и одним плавным движением отбила оставшееся в сторону. Глупцы! Для того, чтобы победить ученицу Темного Лорда нужно что-нибудь посерьезнее! Черная мантия изящно колыхалась от малейшего движения, когда волшебница, будто танцуя, сбрасывала с себя проклятия. Это было игрой, в которую она играла, сколько себя помнила... Эйрин звонко засмеялась, дразня противников, защищаясь, но не атакуя в ответ. Брызги стекла были похожи на звезды... Прервал «войнушку» ворвавшийся в комнату темноволосый волшебник. При его появлении пятеро прекратили бесполезную атаку. Он бросил косой взгляд в сторону врага, и Эйрин узнала вошедшего.

— Хммм, такой же красивый, как и прежде... — хмыкнула она. — Ну, здравствуй, Блэк.

Сириус Блэк, до этого тихо переругивавшегося с орденовцами, едва уловимо вздрогнул от ее приветствия и перевел на нее взгляд. Эйрин скинула капюшон, и лицо мужчины будто окаменело от шока. Да, действительно, почти такой же — Азкабан не так сильно изменил его внешность, и Блэк не утратил былое обаяние. Но эти глаза... Темно-серые глаза выражали такую бурю эмоций, что Эйрин невольно отступила на шаг назад, не в силах понять, что горит в сердце этой бури... Тогда глаза полыхнули яростью, и женщина поняла, что время игр закончилось.

— Finite Incantatem! — выкрикнул он.

Эйрин приняла на себя заклинание, но ничего не произошло — ей было нечего скрывать. Новая волна удивления вызвала еще одну торжествующую улыбку:

— Мое имя — Эйрин Мария Бьерро! — воскликнула она, и присела в издевательском книксене. — Но вам, должно быть, это уже известно.

С лица и глаз Блэка разом исчезли все эмоции, прежде чем Эйрин смогла их прочесть и понять. Их место заняла непроницаемая маска, столь привычная для обитателей высшего общества. Наконец-то в нем почувствовался аристократ! Небрежная грация, манерность и затягивающие глаза — никакой Гриффиндор не смог уничтожить то, что всегда было в его крови! Такому мужчине не стыдно проиграть... Ох, не о том она думает!.. И уж точно не тем. Мерлин, да: он даже слишком привлекателен...

— Ты — не она, — скривил он губы. — Она мертва.

— Она воскресла! — запальчиво ответила Эйрин. — А ты не рад, Блэк?

Что-то было в этом обращении... Почему он реагирует на собственную фамилию? Нет, нелюбовь к собственной семье тут не причем...

Не смотря на кричащие о необходимой осторожности инстинкты, Эйрин медленно подошла к Блэку. Надо ли говорить, что какая-то частичка сознания буквально требовала этого жеста?.. Кончик его волшебной палочки был направлен ей прямо в сердце, но женщина игнорировала это, как и остальных волшебников. Она будто не видела их: она чувствовала, что решающее слово за Блэком, хоть и не понимала, откуда у него эта власть. Блэк медлил, но и палочку не опускал. Интересно...

— И чего же ты ждешь? — уже спокойнее поинтересовалась ведьма. — Каков твой вердикт?

Блэк рубанул по воздуху палочкой, и сила заклинания швырнула противницу в сторону окна. Эйрин снова подчинилась, помня о своей цели и видя ярость в серых глазах. Правда, на самом-то деле, она не была уверена, что успела бы отразить удар. О да, он — отличный аврор. Был. Приземляясь, Бьерро задела левой рукой ножку соседнего столика, и острый коготь чей-то лапы порвал рукав, но времени было слишком мало. Ее бесило, что ей (!) приходится пропускать все заклятия... Но Блэк был особым случаем. Палочка Эйрин во время ее позорного падения отлетела в сторону, но ее никто не собирался поднимать. Блэк наседал. Сделав ненужное движение рукой, волшебница проверила наличие второй палочки. На всякий случай.

Один из незнакомых магов поднял отлетевшую волшебную палочку и вернулся обратно на свое место за спиной Блэка. Тот, в свою очередь, завис с нацеленным на Бьерро оружием, а потенциальная жертва не могла оторвать взгляд от застывших глаз. Усмехнувшись чему-то, он сделал новый взмах своей палочкой, и запасная ее волшебная палочка вылетела из потайного кармана мантии. Эйрин обиженно поджала губы, когда Блэк ловко поймал ее в воздухе. Ну да, он же бывший аврор, как ему не знать про этот трюк?.. Блэк опустился на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Зачем ты здесь? — без эмоций, с какой-то холодной отстраненностью в голосе.

— Не хочу больше убивать хороших людей...

Вполне можно сказать правду. Часть правды.

На лице Блэка не дрогнул ни один мускул. Эйрин снова стало не по себе: чего от него ждать? По жестам, по мимике, даже по внешнему виду стало понятно, что этот Сириус Блэк — уже далеко не тот несдержанный молодой человек, с которым она боролась в Рингфорде... Когда?.. Почти четырнадцать лет назад («Мерлинова борода, какая же я старая!..»). Что ж, как ни странно, но Эйрин было приятно, что противник, который и без того заслуживал уважения, совершенствуется. Плавно, уже без злости, он взмахнул палочкой и произнес оглушающее. Тело женщины обмякло на полу.

— Сириус?.. — осторожно позвал замершего друга Ремус. — Сириус, она ничего не помнит.

— Что? — Сириус вскинул голову, но не обернулся. — Да все она помнит... — в голосе прорезалась горечь.

— Она нас не узнала, меня будто в первый раз видела! Бродяга, она потеряла память!

— Врет. Меня-то она узнала.

— Не могла она так врать... — Ремус покачал головой, но прежней уверенности в голосе уже не было.

— Где она была все это время? Прошло четырнадцать лет! Что она делала, как ты думаешь, Ремус? — спросил Сириус со злостью. — Эйрин мертва, для меня мертва, — уже поднимаясь на ноги, он случайно обратил внимание на порванный рукав ее мантии: за обрывками ткани скрывалась Черная Метка. — А что ты после этого скажешь?!

За спиной мага послышались приглушенные вздохи.

— Этого не может быть... — охнул Ремус.

— Лучше бы она осталась мертвой, — прорычал Сириус, но, не смотря на всю свою злость, он бережно поднял женщину на руки, вглядываясь в бледное лицо.

Как же она могла его предать? Как это возможно?.. Перед глазами проносились тысячи воспоминаний, сотни эпизодов, и в каждом он видел ее сияющее лицо, темные волосы, глаза цвета горького шоколада, тепло и счастье в ее улыбке... А кто эта Эйрин? Глаза, как у загнанного зверя, почти безумные, и по тому, как она двигалась было ясно, что эта женщина живет войной. Разве могут две эти женщины быть одним и тем же человеком?! Хотя, в Эйрин всегда это было... И она говорит, как она. Только вот одно НО: Эйрин Блэк не была Пожирателем Смерти. И она мертва уже много лет — а это уже два НО. Все это просто-напросто невозможно...

— Сириус, лучше нам во всем разобраться, прежде чем делать какие-либо выводы, — вмешался Артур.

— Да, она бы не пришла к нам, не будь у нее веской причины... — подал голос Гарри, обращаясь к вновь замершему крестному с Эйрин на руках.

— Утром разберемся, — фыркнул тот и направился к лестнице.

Как только Сириус скрылся в коридоре, взгляды молодых волшебников обратились к единственным осведомленным и донельзя мрачным Ремусу, Артуру и задумавшейся о чем-то Тонкс. С лестницы снова послышались шаги, и мужчины, до этого напряженно переглядывающееся, обернулись к входу в разгромленную гостиную. К всеобщему облегчению, это был не Сириус, а лишь сонные Молли, Джинни и Гермиона. Тишина начала давить на уши, и Гарри первым решился нарушить ее.

— Ремус, кто она?

Волшебник поднял на него усталый взгляд:

— Эйрин пропала через два года после свадьбы с Сириусом. Она считается умершей уже четырнадцать лет ... Судя по всему, это не совсем правда.

Часть 2

Она гуляла вдоль берега Темного озера, держась за руку Райана Бреслина. Стоило признать, что свидание прошло довольно мило, хотя и длилось всего пятнадцать минут: изрядную часть времени Райана занимал квиддич и подготовка к ЖАБА, в то время как Эйрин пока что была свободной птицей, не забивающей себе голову ни первым, ни последним — благо всего-то шестой курс... Так что чаще всего их свидания проходили на большой перемене — как сегодня. А когда он все-таки выкрадывал немного больше времени для своей девушки, то был очень мил и... Да, просто мил. Ничего больше Эйрин о нем сказать не могла, а большего ей было и не нужно. Сейчас же, поцеловавшись еще пару раз для порядка, они решили вернуться в замок. Конечно, «для порядка» относилось к Эйрин, так как Райана это занятие явно увлекало.

Начать встречаться с Райаном было неожиданным решением, но основательно обдуманным. Целых три секунды, когда Нив в тридцать четвертый раз наказала подруге начать с кем-нибудь встречаться хотя бы для вида, и еще две секунды — когда в поле зрение попал Он, целующийся с Маккиннон*. Выбор пал на Бреслина. Да, конечно, у нее были отношения до этого, но по понятным причинам довольно... Поверхностные. Сейчас же, не в силах решить хотя бы часть своих проблем, Эйрин поняла, что ей нужно отвлечься от всего: от чувств к тому же Блэку, от неурядиц в семье, от жениха, по совместительству являющимся еще и Блэком, да не тем, от будущего, представляющегося как никогда темным... А Райан всегда был ей симпатичен, и ему точно была симпатична она. Ну и что, что полукровка? Теперь, когда помолвка отменена, она может делать все, что душе угодно.

Стоит также отметить, что через два дня после начала отношений Бьерро с Бреслином, Блэк бросил Маккиннон, но, зная Блэка, это не значит ничего.

Вот так все и началось. В данном случае приглашение на свидание от довольно-таки привлекательного загонщика когтевранской команды пришлось весьма и весьма кстати, и по школе во мгновение ока расползлись слухи, что, цитата: «лапочка-Бреслин» достался «той слизеринской стерве, что дружит с Мародерами». А потом все как-то само улеглось в вполне приемлемом виде. Бреслин до сих пор не раздражал (хотя прошел уже почти месяц) симпатичный, с ним весело, и он потрясающе слепой — что еще нужно для исполнителя роли идеального бойфренда? Пусть даже он и не знал об этом. Казалось бы, все идеально.

Правда, идеально ровно до того момента, пока на горизонте не появляется Сириус Блэк. В этот самый момент Эйрин чувствует, как зачатки чего-то теплого к Райану мгновенно чахнут под гнетом мучительной, высасывающей все соки любви к Сириусу. В этот момент у нее появляется мысль, что она больна этим человеком, что она провинилась за что-то и не имеет права на нормальную жизнь, на счастье. А он лишь улыбается, наталкиваясь на них в коридорах, и Эйрин едва сдерживает ответную, слишком уж радостную улыбку, а затем, как только Блэк исчезнет за поворотом, а Райан отвлечется на что-то другое, украдкой опускает глаза, лелея свою кровоточащую рану в сердце.

Нет, Сириусу не все равно. Бреслина он недолюбливал, но нужна ли Эйрин эта неуклюжая забота старшего брата? Точно нет.

Тем временем они уже успели дойти до Главной лестницы. Благодаря обществу Райана и тому факту, что Блэк с утра еще не попадался в поле зрения, настроение девушки было просто чудесным.

— Тебе куда сейчас? — остановился когтевранец у лестницы.

— Древние руны.

Случайно приметив в толпе Блэка и непременную толпу обожателей, Эйрин сдержанно кивнула ему и вернулась к Райану. И он опять ничего не заметил! Потрясающий человек!

— А у меня история магии.

— Ну, тогда я пожелаю тебе приятных снов! — засмеялась Эйрин.

Райан улыбнулся в ответ и собирался что-то ответить, но осекся, посмотрев ей за спину.

— Сириус? — чуть прохладно поприветствовал он.

Блэк появился, будто из неоткуда.

— Приветик, Бреслин.

Гриффиндорец лениво кивнул с чуть презрительной улыбкой, явно говорящей, что когтевранцу уже давно пора по своим делам. Что тот и сделал: предупреждающе глянул на Блэка (забавно, но было похоже, будто он говорил: «не лезь к моей девушке») и чуть демонстративно, со вкусом поцеловал Эйрин, положив ей руку на талию. Номер она оценила, поощрив его теплой улыбкой, значением которой на самом деле было удовольствие от того, что Блэк стал свидетелем их прямо-таки идеальных отношений. Легкий налет брезгливости на лице возлюбленного мог бы стать высшей наградой ее трудам, если бы не было так гадко от самой себя. Каждый долбанный раз, когда они видятся.

— Опять этот Бреслин? И чем же он тебя так зацепил? Он же полукровка — не ровня тебе.

При виде Блэка настроение сходу падало до нуля.

— Ну, теперь-то мне все равно, — голос был совершенно бесцветный, под стать равнодушному лицу, но внутри девушки все горело, — теперь я могу общаться с любой швалью, и ничего мне за это не будет. Вот счастье то!.. А сейчас извини: вообще-то мне пора. Пойду к твоему брату — он вроде как еще не игнорирует меня. И у меня древние руны, знаешь ли... — она тут же зашагала в нужную сторону, исполняя свои слова.

— Да погоди ты! Я тебя провожу — у меня как раз «окно», — с готовностью откликнулся он, и, не спрашивая, перевесил ее сумку себе на плечо: «мой рыцарь, ага». — С чего ты вдруг выбрала Регулуса себе в компанию? Вы двое в этом году ни с того ни с сего прямо-таки сдружились, — Блэк явно удивился такому раскладу.

Теперь они вместе проталкивались к нужному кабинету.

— Ах да, ты же не знаешь! Раскрою тебе секрет: видимо, наши родители не видели особой разницы между отпрысками Блэков. Не подошел один, подойдет другой... Мы с ним были помолвлены, но сейчас, как ты сам понимаешь, помолвка расторгнута, — на последней фразе она слегка нахмурила лоб. — Так что я снова свободная птица! — на лицо вернулась улыбка.

— Погоди, погоди... — он замахал руками, требуя паузы. — То есть до этого МЫ были помолвлены?

— Не парься, Блэк: я сама недавно от сестрицы узнала, — отмахнулась от него девушка: у нее были проблемы и поважнее, хотя от этой новости она тоже натерпелась. — Именно поэтому нас познакомили так рано. Но, после твоих выходок — и особенно, после изгнания из рода — мои родители изменили решение. Похоже, я должна быть рада, что с Регулусом я хотя бы знакома, хоть мы и не общаемся толком...

— Нас могли поженить... — Блэк совершенно «по-Поттеровски» запустил руку в волосы, пытаясь осознать сказанное. — Вот оно как.

— С точки зрения родителей мы были неплохими партиями друг для друга: чистая кровь, деньги, защита рода и так далее...

Эйрин пыталась выглядеть равнодушной, но его реакция была болезненной для нее: похоже, он даже НЕ ДОПУСКАЛ мысли, что когда-нибудь они бы были вместе. У нее получалось только потому, что Блэк на нее почти не смотрел, все еще пребывая в шоке. Девушка опустила глаза, будто смущаясь, хотя на самом деле она просто пыталась скрыть подступающие слезы. Да, объяснять Блэку, почему ей так хочется заплакать, в данный момент совершенно не хотелось. Нестерпимо хотелось убежать. Мерлин, как глупо была надеяться на другую реакцию!..

— И у нас могли быть дети... — все также отрешенно обронил он.

А колокол, тем временем, объявил начало урока, что эти двое дружно не услышали.

— Мда, спать с тобой было бы... — «ни в коем случае не озвучивать свои «левые» мысли!», — странно. Хотя, как рассказывали пара тройка твоих хогвартских шлю... подруг, это занятие не такое уж и... — под эмоциями ее понесло явно «не в ту степь», и Блэк это заметил. — Ладно, не важно.

— Интересовалась?

«Срочно сменить тему!!!»

— Все вокруг сплетничают. Не захочешь — все равно услышишь.

— Значит ты и Регулус?..

— Да, думаю да.

— Так, и ты из-за этого такая взвинченная?

— Если бы... — улыбнуться ну совсем не получилось.

— Что еще? — потребовал он.

«Я тебя люблю — вот чего!!!»

— Нет-нет, все нормально. Я справлюсь.

Эйрин махнула рукой, сама удивляясь, кого она пытается убедить, что все нормально. Уж Блэк-то ее всегда насквозь видел, благо знает лучше всех. Махнула и отвела глаза — лишь бы не смотреть на него, а он расценил этот жест по-своему. И отреагировал тоже по-своему: он поцеловал ее. Нет, не в губы — в щеку. Странно, что не по-отечески в лобик, а именно в щеку. Более «лично», чем она смогла бы проигнорировать и просто так выбросить из головы... И как он умудряется так понимать ее и вместе с тем в упор не видеть, что причиняет боль?

— Конечно, справишься. Увидимся, сестренка, — он улыбнулся уголком рта и махнул ручкой.

— С-с-с-скотина... — прошипела тихо девушка, зло глядя ему в след. — Издевается еще!

* * *

Кончик волшебной палочки предательски дрожал и, в конце концов, опустился.

— Я не могу! — крикнув это, девушка отскочила от иллюзорного Пожирателя смерти.

— Зато ОНИ могут! — злобно прошипел темноволосый мальчишка в своей фирменной манере, ткнув пальцем на фигуру в темном плаще. — Правила просты: или ты, или тебя! А ты и не пытаешься.

— Я не могу пытать людей, Сев! И убивать я тоже не могу! Я не такая!! Существует множество мощных боевых заклятий, которыми вполне можно обойтись!

— Ты что, в ответ на Авады будешь их оглушать? Может, еще цветами осыплешь?!

— Не драматизируй. Ты же знаешь, что есть немало темных заклятий, которые не убивают.

С гневным рыком Северус Снейп вышел из очерченного защитного круга к ближайшему столу, на котором неопрятной грудой лежали раскрытые на одном и том же разделе учебники: «Непростительные заклятия», хотя, в некоторых старых изданиях они еще не назывались так. Он быстро начал листать верхнюю книгу в поисках советов по накладыванию этих заклинаний, но ничего нового там не было. Нужно сосредоточиться, представить, желать... Других вариантов нет и не будет, но, похоже, этой девчонке обычные методики не подходят.

Хотя, можно ведь пойти с другого конца... Ей просто нужен стимул.

— Этого не достаточно, — с издевкой фыркнул он, оборачиваясь. — Можешь не пользоваться непростительными — это твой выбор, но уметь их накладывать ты обязана... Вот, попробуй так.

Северус сделал какой-то мудреный выпад волшебной палочкой, и в центре круга, где все еще находилась Бьерро, образ-морок Пожирателя смерти видоизменился в немного другую фигуру. Все тот же капюшон, но нет белой маски, и еле различимые глаза поблескивают красным... Все, как рассказывала Эвис, видевшая ЕГО на собраниях своей шайки. Перед Эйрин стоял Темный Лорд собственной персоной. Только вот откуда Северус знает настолько детально, как выглядит этот самый Лорд? А ответ был очень прост.

— Ты тоже видел его... — потрясенно шептала она. — Северус, ты же не стал...

— Это только мои дела, — он даже не отвлекся от книги. — Вернись к работе.

«И Северус туда же...» — обреченно подумала девушка.

— Нет, с меня хватит на сегодня, — Эйрин покачала головой и вышла из очерченного круга.

— Нет, не хватит.

С этими словами абсолютно спокойный молодой человек навел палочку на Лже-Лорда и перед тем в мгновение ока появился маленький Элгар. Он выглядел таким беспомощным и несчастным, а на лице темнели свежие синяки и глубокие порезы... Нет, только не Элгар!.. Повинуясь взмахам палочки юного слизеринца, жуткая иллюзия направила свою на скованного каким-то заклятием мальчика, и Эйрин закричала от ужаса и злости, поняв, что тот собирается сделать. Сверкнула беловатая вспышка Круциатуса, и мир потонул в истошных криках боли, в которых сложно было угадать, кто кричит страшнее: брат или сестра?

Ярость заполнила собой все естество, и Эйрин уже не понимала, что она делает, рубленым выпадом посылая заклятие в мучителя своего брата. И было не важно, что все вокруг — лишь иллюзия. Было важно лишь то, что сверкнувший белым луч попал точно в цель, и визг мальчика заглушил страшный рев величайшего темного волшебника столетия... Эйрин держала палочку направленной точно в сердце, медленно входя обратно в круг. Сам Лорд корчился от боли у ее ног. Ощущение силы, вырывающейся из кончика палочки, вседозволенности, когда малейшее движение усиливало или перемещало действия заклятия, не пьянило, но сбивало дыхание, будто тела касался любимый ... Вот в чем прелесть этого заклинания?..

Хотелось еще, хотелось большего. Эйрин изящно повела волшебной палочкой, рисуя в воздухе волну, и оборвала заклинание, но не успел стихнуть крик, как комнату осветила новая вспышка, на этот раз ярко-зеленая. Каждой клеточной тела девушка чувствовала, как чудовищная сила преобразуется в сверкающий, смертоносный луч и летит в дрожащее тело врага... Эйфория в ту же секунду усилилась в тысячи раз, и по залу прокатился ликующий смех. Заклятие попало в цель, но на краткий миг, когда смертоносная зелень отразилась в глазах брата, девушка будто очнулась ото сна. На тот краткий миг ей показалось, что заклятие попало в него... И этот миг разом изменил все.

— Значит, ты все-таки «такая», — удовлетворенно проворковал Снейп.

Чуть не выронив палочку, спотыкаясь на каждом шаге, Эйрин отступила назад.

— Нет, нет, нет... Это была не я... — ее била крупная дрожь.

Иллюзии исчезли, но волшебница уже не могла оторвать взгляда от места, где только что лежали два безвольных тела. Их образы будто выжгло на сетчатке. Что это было за наваждение? Откуда взялось это возбуждение и жажда?.. Наверное, лучше ей не знать. Не знать, в какое чудовище ее может превратить ярость и боль, не знать о другом своем лице, явившем себя в этот вечер. Хочется забыть, похоронить в памяти, но бессмысленно: Эйрин понимала, что когда-нибудь наступит тот самый день, и все повторится снова. И агония в ее душе с каждым таким днем будет все менее и менее ощутимой. И наступит день, когда рука перестанет дрожать, когда отступит в тень страх, когда все это станет вдруг нормой... Но, Мерлин, как же не хочется становиться такой!! Как же жестоко война калечит души!

— Это была именно ты, — тихо изрек он, изучающее наклоняя голову на бок.

— Но я не хочу быть ТАКОЙ! — взвизгнула она. — И не буду!!!

Крик почти заглушил хлопок двери. Эйрин должна была убежать, убежать как можно дальше из этой проклятой комнаты на восьмом этаже. Девушку гнал страх, и казалось, если она остановится, то осознание произошедшего накроет ее с головой и утащит в пропасть. Обратно во мрак, где ей и место... Нет, нельзя думать, чувствовать. Она целиком сосредоточилась на беге по пустым коридорам, сама толком не понимая, куда держит путь. Наверное, ей сильно везло, раз она никого не встретила, а может дело в стремительности и почти полной бесшумности ее шагов — умению, приобретенному после первого превращения в пантеру.

На бегу она вылила в рот пузырек оборотного зелья и разбила пустую склянку о стену. Плевать, что найдут. Даже боль трансформации уже не казалась мучительной — она почти не заметила, как изменилось ее тело... Хотелось убежать, стать кем-то другим, и она стала, но этого было недостаточно... Из распахнутых дверей вестибюля рвался холод, пахло зимой, не желающей расставаться с древним замком. Ледяной ветер зло рвал непривычно длинные волосы, но каждый новый порыв уносил с собой разрозненные мысли и слезы. Постояв так еще мгновение, Эйрин нырнула в темноту, и грохот двери совпал с боем часов — наступила полночь.

Она пропустила момент, когда земли мягко коснулись четыре огромных лапы, а лишь заметила, что ее страх и боль притупились — человеческим эмоциям не место в зверином теле. И только полная луна на небосводе видела, как тенью несется к лесу молодая кошка, как поблескивают белые клыки и острые когти, как вспыхивает на свету шерсть, как горят почти человеческой болью глаза... Давящие коридоры замка сменились ночной свежестью, бархатной землей под лапами и ощущением безграничной свободы, растворенной в самом воздухе этого места. Здесь дышать стало легче. Минут через двадцать она сбросила скорость и перешла на более спокойный темп, с удовлетворением чувствуя, как пружинят сильные мышцы гибкого тела. Эмоции немного улеглись, и она наконец-то начала наслаждаться прогулкой.

Но на тропинке к ручью умиротворение быстро улетучилось: в переплетении лесных запахов Эйрин уловила совершенно новый и не самый приятный. Низко пригнувшись к земле, она побежала по следу, гадая, что за странный зверь здесь завелся? Ответом был протяжный вой... Нет, вовсе не волчий. Эйрин в смятении прижала уши: это был вой оборотня.

Кошка застыла посреди тропы: может, не стоит идти следом? Пусть укус оборотня, когда она сама в теле зверя, не страшен, но к чему ей эти укусы? Если в Запретном лесу завелась эта тварь, то пусть этим занимается Дамблдор. И все же... А вдруг он нападет на деревню? Нельзя допустить, чтобы он причинил вред кому-нибудь из жителей! И раз уж она здесь, то должна же она хоть что-то предпринять? Или нет?.. Ведь не ее же это заботы...

Мысленные метания девушки прервал шорох травы неподалеку.

Из горла донеслось угрожающее рычание — сработали инстинкты звериного тела — пантера чуть присела и выпустила когти, готовясь к рывку. Шорох потихоньку становился отчетливее, и бежать уже не было смысла. Да и нужно ли бежать? Что, она не сможет справиться с каким-то вшивым недоволком?! Правда, через некоторое время она начала жалеть о своем решении: стало понятно, что через чащу в ее направлении бегут сразу несколько зверей. Попала... Неужели несколько оборотней? Да нет же, глупости: выл один, значит и оборотень один. Что, оборотень нашел себе друзей? Прекрасно, ей, как выражаются грязнокровки, «крышка». Это все дурное влияние гриффиндорцев виновато, с их тупым геройствованием... Вот и доигралась.

Первым из чащи появился оборотень — неизящный, угловатый зверь. Он застыл перед пантерой, грозно рыча, и та вторила ему, но прежде, чем противник успел напасть, на него с неимоверной скоростью налетела огромная черная тень. От неожиданности Эйрин отскочила назад, и замерла, пытаясь разглядеть, кто же за нее заступился. Двое зверей сцепились, яростно рыча и царапаясь, и оборотень, в конце концов, уступил, прогоняемый обратно в чащу, где в ту же секунду мелькнул... олень? что за... и оборотень скрылся из виду, подгоняемый ветвистыми рогами. Эйрин совершенно по-человечески тряхнула мордой, понимая, что уже ничего не понимает. А тень тем временем обернулась на Эйрин ...

В полумраке мелькнули дюймовые клыки, черная шерсть и сощуренные серые глаза. Тенью оказался огромный пес. Эйрин с трудом подавила желание отступить назад: собака такого размера вполне может справиться с пантерой... При желании просто на лоскутки порвет. Даже не смотря на то, что пес ее защитил от оборотня, кто знает, что у него на уме? Глухо рыча, пес медленно наступал, пока Эйрин отчаянно пыталась понять ситуацию: собака и олень защищали ее от оборотня? Довольно странная компания... Эйрин внимательно посмотрела в глаза зверя перед ней, и ответ пришел сам собой: это были анимаги. Сейчас ей пытается угрожать такой же волшебник, как она.

Тогда какого дракла здесь происходит?..

Продолжить эту мысль она не успела, потому что пес сделал резкий выпад, и у Эйрин было лишь мгновение, чтобы увернуться и попытаться нанести ответный удар. Пес также ловко увернулся от острых когтей, и они начали кружить вокруг друг друга, внимательно следя за каждым движением противника. Почему он пытается напасть? Понятно же, что пантеры в этих краях не водятся! Почему же он нападает на волшебника?

Когда Эйрин, скалясь, дошла до места, где еще недавно скрылся оборотень, пес снова прыгнул на нее, и, когда пантера попыталась вывернуться, схватил зубами за шкирку и начал тащить в сторону. Инстинктивно сопротивляясь, девушка не сразу поняла, что пес оттаскивает ее прочь от опасного места, и прежде чем додуматься до этой простой мысли, она уже успела нанести лапами пару ударов, пусть и не слишком чувствительных — она все еще не привыкла к этому телу, да и к тому же на мгновение ее парализовал шок от наглости. Помня, что за соседними деревьями находится неглубокий овраг, Эйрин подтолкнула пса, и в следующее мгновение они оба скатывались вниз, кувыркаясь в прелой листве. Пантера достигла дна первой, и чтобы пес не накрыл ее сверху, она успела оттолкнуть его в сторону, как можно быстрее вставая на лапы.

Произошло что-то странное, когда пес оказался совсем близко к ней: она уловила его запах, и было в нем что-то еле уловимо знакомое. В зверином обличии Эйрин еще с другими анимагами не сталкивалась (семья не в счет — их запахи она и так знала с детства), но предположила, что в запахе животного вполне может угадываться и запах превратившегося волшебника... И глаза пса... Если подумать, взгляд тоже довольно-таки знакомый... Странно, но кажется, она знает человека, скрывающегося под этой черной шкурой.

Отложив свои размышления до лучших времен, Эйрин поспешно превратилась в человека, пока на нее снова не напали:

— Какого Мерлина здесь происходит? Оборотень?! Вы что, издеваетесь? — зло шипела она, стараясь не обращать внимания, как непривычно звучит голос у этого тела — зелье все еще действовало. — Вы хоть понимаете, как рискуете? Дети, маленькие, неразумные дети! — девушка отвернулась от рычащего и противно гавкающего пса, устало потирая виски. — Пока не знаю, что я сделаю, если увижу вас снова, но будьте уверены, что сильно пожалеете о своей глупости. Доброй Вам ночи!

Помнится, существует заклинание, заставляющее анимага принять человеческий облик... Жаль, Эйрин его не помнит.

Презрительно взглянув напоследок на черного пса, Эйрин трансформировалась обратно в пантеру и скрылась в чаще, предусмотрительно пересекая как можно больше речек и ручьев, чтобы сбить со следа пса... От событий этого вечера голова шла кругом и мысли путались. Внутри клокотал гнев: как можно быть такими безответственными?! Оборотень вблизи Хогвартса! Даже не так: оборотень В Хогвартсе!! Они ведь явно школьники! Какой идиот это допустил? Неужто Дамблдору его старческий маразм совсем мозг вышиб? Не может же такого быть, правда?.. Это уже перебор...

Только через пару миль, уже за пределами территории школы, Эйрин смогла успокоиться. Поднявшись на свой любимый уступ, она улеглась на краю обрыва, положив голову на лапы. Отсюда открывался потрясающий вид на Хогвартс, туманный Запретный лес и зеркальную гладь Черного озера, а чуть вдалеке виднелись огоньки Хогсмида. Стояла глубокая ночь, большая часть окон замка уже давно погасла, и тишина приятно ласкала слух. Эйрин уже успела прикрыть глаза, как сонливую тишину разорвал жуткий вой того самого оборотня... Мгновенно вскочив на лапы, пантера вторила ему глухим рычанием, в ярости обнажая острые клыки.

_____________________

* Марлин Маккиннон — наверное, самая популярная канонная претендентка на роль школьной любви Сириуса Блэка среди его предполагаемых однокурсников. Первое упоминание — все та же 5 книга и активно ностальгирующий Грозный Глаз.

Приветик всем! Наконец-то добралась до фика и выкладываю новую главу. Эпизоды из 1й части были написаны давно, и когда я взялась их перепечатывать была несколько недовольна качеством. На переделку ушло время, правда, разговор с Дамблдором мне так и не дался)).

Я очень-очень постараюсь не пропадать надолго! Сессия закончилась, и сейчас я пишу диплом, а потом еще и ГОСы будут, так что со временем туго). Не обижайтесь, пожаааалуйста!

ПС: На Дамлдора злится Эйрин, а автор просто мимо проходил.

Часть 1

В знакомых темных глазах блестели искорки счастья. «Привет, Незнакомец...» Ресницы качнулись, и она почувствовала прикосновение его губ к своим. По спине прошелся холодок от волнения, нет, от предвкушения. «Я скучала, знаешь?» Теплые руки скользили по спине и животу, и тело дрожало в ответ. Послышался женский смешок, и мужской голос что-то мурлыкнул в темноте. «Господи, умоляю... Посмотри на меня снова!» Его губы все еще прижимались к ее, и только через минут сладкой пытки он снова заглянул в глаза. Теплые, нежные глаза были так близко и так невыносимо далеко... «Я буду искать тебя, пока не умру. Я клянусь» Едва касаясь, он обвел овал лица напротив, следя за своей рукой, будто и не веря во все это... Он снова взмахнул ресницами, явно что-то шепча, и губы обожгли юную кожу.

Внезапно видение померкло. Эйрин цеплялась за образы, но они неотвратимо таяли во тьме, превращая наслаждение в тянущую боль... Потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что боль была вполне материальной, терзающей не только сердце, но и, почему-то, руку. Левую — поняла она. Боль бесцеремонно вырвала ее из сна. Уже в реальности Эйрин сквозь зубы прокляла Лорда, так не вовремя вспомнившего об очередной слуге, и снова тихо охнула — напор усилился. Сознание окружила тьма спальни, равнодушная ко всяким страданиям, и Эйрин со стоном прижала к груди дрожащую руку.

Откуда-то со стороны послышался шорох, но Эйрин было все равно на опасности из темноты: она уже не помнила толком, ни где находится, ни кто трясет ее за плечи. Темный Лорд настойчиво звал слугу. Каждой клеточкой тела ощущалась ярость, что слуга смеет игнорировать зов Хозяина. Напор усилился снова, и Эйрин уже не могла сдержать раздирающий нутро крик. Все ее существо жаждало избавиться от страданий, и что-то внутри вспоминало теплые глаза Незнакомца, в ушах шумит, глаза уже не видят, а знакомый голос что-то шепчет на ухо, и непонятно уже, где реальность, а где подступающее безумие.

Крича, Эйрин с усилием вынырнула в реальность, как сквозь толщу воды.

— Что... Что такое? — Эйрин совершенно случайно признала в говорившем испуганного Блэка.

— Он зовет меня, — просипел она, стискивая зубы, чтобы снова не закричать. Выдержат ли челюсти?..

Глаза Блэка расширились от ужаса, и он рванулся было с кровати, что-то сказав про обезболивающее и, кажется, про Дамблдора, но его остановила рука на запястье. Через полминуты она смогла выдавить несколько слов:

— Это не поможет, Блэк.

— Но что же тогда делать?!

Почему он в таком ужасе? Подумаешь, пытают Пожирателя...

— Оглуши меня, — попросила она. — Умоляю!.. Хочешь, на колени встану? Что угодно сделаю... Не могу больше терпеть. Не выдержу, — голос предательски сорвался, и Эйрин поняла, что говорить нормально уже не может.

Блэк в шоке отпрянул от нее, но все же достал палочку. Эйрин тем временем пыталась сосредоточить все свои мысли на Незнакомце, хотя Лордово проклятие снова и снова протыкало кинжалами. Красный огонек вспыхнул на стенах, и женщина потеряла сознание.

Тело почему-то совсем не слушалось его. На ватных ногах Сириус подошел к кровати. Он все еще не мог поверить, что она жива, что она здесь — совсем рядом. Эйрин осталась почти такой же, какой он ее помнил, но все же чем-то неуловимо другой. Как такое может быть, что из тех же самых карих глаз смотрит совсем другой человек? Знал ли он ее на самом деле?.. Но сейчас она лежала рядом, такая умиротворенная и красивая, как раньше. Не оторваться... Почти как несколько минут назад, когда она улыбалась во сне, хоть по щекам и текли слезы. Что же ей снилось?.. Сердце колотилось так, будто все эти годы молчало. Сириус прилег рядом с Эйрин, бережно прижав хрупкое тело к себе. Она здесь, и все возвращается. Сириус знал, что больше никогда не отпустить ее.

Эйрин проснулась среди ночи, чувствуя, как все тело ломит от пытки. Сама того не замечая, она инстинктивно прижалась к чему-то теплому и мягкому рядом, не переставая ронять слезы боли. «Stupefy» перестал действовать. Теперь осталось дожить до утра: оно страшило и в то же время вселяло забытую надежду. Кто-то шепнул на ухо: «Все хорошо», и она забылась каким-то мутным, больше напоминающим бред сном. Что это было?.. А было ли?.. Хотя, не имеет значения, нужно просто пережить эту ночь. Просто, все очень просто.

В следующий раз она проснулась уже не до конца уверенная, что это был не сон.

Солнечные лучи жарили сквозь щелку плотных штор — значит, уже день. Женщина полежала некоторое время, следя за солнечными пылинками. Пошевелиться было страшно: почему-то казалось, что Лорд ее почувствует, и снова начнет звать. Глупо, конечно — так он, к счастью, не умеет. Эйрин попыталась собрать воедино прошлую ночь: грезы, агония, приступы и ободряющий шепот сквозь темноту. И откуда это? С Меткой к ней брезгуют подходить ближе, чем на три метра... Или все же было? И она ведь не сошла с ума, раз этот голос казался ей столь знакомым?!

Осторожный вздох. Боли нет? Отлично. Жить можно. Вроде бы. Эйрин с величайшей осторожностью перекатилась на спину, параллельно удивляясь странностям комнаты, в которую ее заселили: кто бы мог подумать, что в этом доме может быть что-либо красное? А тут все стены красные! Странно это. Лениво рассматривая помещение, взгляд наткнулся на не пустующее кресло в углу: сидящий в нем Блэк пристально следил за каждым движением пленницы. От неожиданности та чуть не вздрогнула: ну кто же так смотрит на полумертвое создание? Будто и не человек вовсе, а василиск! Подумав и глянув на него еще раз для проверки, Эйрин мысленно отмахнулась от абсурдной мысли: нет, ночью ей все привиделось. Он ненавидит ее также сильно, как и все Орденовцы, а то и сильнее («За что?! Кого я убила?»). Не без оснований, конечно... И благодаря этому лежать безоружной стало еще тяжелее. Хотелось надеяться, что об анимагии они не знают, но это вряд ли...

— Проснулась, наконец? — резковато спросил Блэк.

Эйрин зажмурилась от боли: звук походил на выстрел. Ощущения, по крайней мере, те же.

— Доброе утро, Блэк, — подчеркнуто спокойно поздоровалась женщина, и отвернулась обратно к окну, а ненависть Блэка, тем временем, жгла спину.

— Я принесу завтрак, — скрипнуло тертое временем кресло. — Имей ввиду: в доме полно членов Ордена Феникса, а из окна сигать, я думаю, тебе в голову не придет.

— Глупо, Блэк. Мне некуда бежать.

— Я должен был это сказать, — процедил он. — Потом поговорим, и ты расскажешь, зачем ты здесь, — Эйрин только хмыкнула: это вопрос, на чьей стороне сила в сложившейся ситуации.

Блэк не ответил и вихрем направился к двери. Кого-то он сильно напоминал...

— Эй, Блэк? — сорвалось с губ вслед за случайной мыслью. — Спасибо за «Stupefy».

Блэк замер у двери. Повернулся.

— Думаю, ты нам еще пригодишься.

Нет, он определенно не понимает расстановку сил. Как и весь Орден, скорее всего. Эйрин слабо улыбнулась: «Это еще вопрос, кто кому небесполезен. Кто кого намеревается использовать».

Через пару минут после ухода мужчины, Эйрин наконец вспомнила, что его поведения сильно напоминает фирменное Снейпово. А еще через минуту она уснула.

Вернувшийся с подносом Сириус поправил одеяло. Странно, но спящая рядом женщина удивительно походила на «старую» Эйрин — ту самую Эйрин Блэк. Эта мысль вызвала в душе надежду, почти забытую в эти трудные времена.

* * *

— Ух ты, Дамблдор! — случайно вырвалось у Эйрин.

За спиной старца маячили еще трое колдунов — те же самые, что и посылали в нее заклятия в вечер «прибытия»: мужчина с мятым лицом в потрепанной мантии, мужчина с ярко-рыжими волосами («Может, Уизли?») и, конечно, Сириус Блэк — куда же без него? Также в ее временные покои вошел темнокожий маг — Кингсли Бруствер, догадалась Эйрин. Остальных присутствующих Эйрин не видела, но чувствовала своим звериным чутьем. «Неужто они считают, что Дамблдору не справится со мной? Такая свита... Как-то даже слишком лестно» — присвистнула про себя волшебница. Подванивало фарсом.

— Мы встречались ранее, мисс Бьерро? — хмуро поинтересовался Дамблдор, осторожно присаживаясь на стул рядом с кроватью, будто они в больнице. Не ясно было, кого он пытался обмануть своей медлительностью.

«А что, по свету гуляет так много Великих магов, возглавляющих Ордены Феникса?»

— Нет, — усмехнулась Эйрин, — но чужое описание было достаточно красочным, чтобы без труда вас опознать.

— Не сомневаюсь.

Хотелось верить, что обмен «любезностями» закончен, а то невозможность предугадать события ближайших пяти минут уже начала утомлять. Бессмысленность их беседы бесила. Нервировала. Наверняка хитрый старик этого и добивался, пусть и не осознанно, просто по привычке. Наконец, Дамблдор достал из рукава волшебную палочку, и Эйрин с трудом подавила желание отодвинуться: теперь думалось, что уж лучше бы он болтал какой-нибудь высокоморальный бред. Да, все так, как и рассказывали ее бывшие соратники: с врагами Дамблдор он мало напоминает исхудавшего дедушку Санту. А для Фениксовцев она, судя по всему, еще и предатель, хотя не очень понятно, когда она успела их предать? Размышляя обо всех подслушанных разговорах, Эйрин пялилась на кончик резной, изящной волшебной палочки, который в ответ смотрел на нее.

— Я слышал о том, что произошло с вами вчера. Лорд Волдеморт, — «старая зараза!», — зовет так далеко не всех своих слуг. Я должен проверить, какого рода связь между вами.

Спросить, конечно, не вариант. Раз не верят — им же хуже.

— Вы разрешение спрашиваете, господин директор? — пробурчала Эйрин, совершенно по-детски недовольная, что из нее вдруг на старости лет сделали ученицу. — Не обязательно объяснять. Делайте, что хотели.

Мгновение ничего не происходило, и Эйрин, более чем уверенная, что за сказанное ее заставят заплатить с лихвой, даже успела удивиться, но затем появилось ощущение давления. Причем казалось, что давит на все тело, а не только на голову, как она ого ожидала. Инстинктивно она отшатнулась, и это конечно не возымело эффекта. Еще через секунду тело перестало слушаться: дергалось и тряслось почти в судорогах. Со стоном она ощутила, как наружу рвется зверь. С губ сорвалось рычание, на долю секунды на коже мелькнула шерсть... Окружающие заметили, что глаза женщины становятся янтарными, а зрачок сужается, в то время как Эйрин из последних сил старалась остаться человеком, пусть и сама не понимала для чего так упрямиться. А потом все закончилось, будто свет выключили — просто Дамблдор убрал палочку.

— Она — анимаг, — любезно пояснил директор для непосвященных, пока Эйрин приходила в себя, кидая на него уничтожающие взгляды, но Дамблдор падать замертво наотрез отказывался. — Потрясающее самообладание, Эйрин. Вижу, что это действительно ты.

Описать дальнейший всплеск эмоций словами было не под силу. Без мата никак не обойтись, поэтому Эйрин предпочла промолчать. Еще и проверка?! Но стоит признать, двух пикси одним оглушающим уложить непросто, и посему Эйрин изо всех сил постаралась подавить свои детские обиды. Что он там напроверял, Дамблдор, естественно, делиться также не спешил. Ох уж эти интриганы...

Правда, мелькнула и другая мысль.

«Прекрасно, Дамблдор! Теперь меня посадят в клетку!» — теперь, если кому-то и было неизвестно об анимагии пленницы, то Дамблдор это поправил. Известно, что Эйрин была открытым, официально и по всем правилам зарегистрированным анимагом, но все же анимагом мертвым. Навряд ли эти увальни проверяли анимагию у врагов, давно умерших — зачем?

— Ну, чем еще займемся?! — бросила она, поправив сбившееся одело. Негоже чистокровной на неопрятной постели лежать.

Ярко-голубые глаза лукаво блеснули из-за узких стекол странной формы:

— А теперь мы поговорим.

Как говорит народ: хотели — нате.

Как говорит молодежь: зашибись!

Часть 2

— Что-то с тобой сегодня не так, — нахмурилась Нив, когда Эйрин в очередной раз зевнула и проигнорировала ее расспросы. С нижнего ряда на подружек коротко глянула еще одна соседка — Моник, тем самым молчаливо выражая свое согласие со сказанным.

Ответа, как и ожидалось, не последовало. Эйрин подперла голову рукой и мутными глазами уставилась на профессора Флитвика, что-то оживленно рассказывающего про заклинание, которое девушка изучила еще в прошлом году. Зарабатывать баллы и выделываться настроения у нее не было, поэтому Эйрин сдалась окончательно, уронив голову на уже подготовленную вторую руку. Стало вдруг ужасно уютно и тепло, но кайф долго ловить не дали: в правый бок врезался острый локоть любимой подруги. Нет, Нив сегодня точно решила ее достать!

— Отвянь, — буркнула сонная волшебница, и отодвинулась от соседки, насколько это было возможно в маленьком классе.

Нив скрипнула зубами, и, кажется, сдалась до перемены.

Получив полчасика относительного покоя, Эйрин положила на парту сумку, чтобы было удобнее лежать, и снова нашла глазами профессора, чтобы он думал, что она его внимательно слушает, а сама в мыслях витала далеко-далеко... Где-то на границе Запретного леса, в зарослях ежевики и между стволов столетних деревьев, где-то, где луна пыталась коснуться лучами земли, в призрачном свете гуляли странные существа со спрятанными лицами... Увидит ли она снова эту странную компанию? Сможет ли когда-нибудь разгадать хотя бы часть их секретов?.. Эх, кто бы знал. Но не думать о них она не могла

Естественно, что к встрече со своими сородичами (можно так сказать) она было не готова. Тем более в компании оборотня. Тем более, если сородичи довольно молоды — а интуиция подсказывала, что оба анимага ненамного старше ее. Ну, по крайней мере, пес точно. Незарегистрированные к тому же... Неужели все же школьники? Поразмыслив немного, Эйрин заключила, что совсем не факт, что олень и оборотень того же возраста, что и пес, ведь их она не успела разглядеть. Легче от этого не стало. Если так, то получается, что как минимум один из этой шайки учится в Хогвартсе, скорее всего на курсе шестом-седьмом. Мда, если он все же один — школьник, то выследить его будет сложно: талантливых молодых волшебников, в принципе способных превратиться, вокруг достаточно. Если же олень или оборотень тоже студенты, то вычислить было бы легче. А уж если все трое... Нет, все равно ни черта не получится: старших курсов у них наберется человек сто. Способных — сорок-пятьдесят и большая часть как раз общается в компаниях по трое-четверо. И кто из них?.. Атас!..

Нет, скорее всего, эта троица заодно: либо школьниками являются все трое, либо уже никто. Не специально же приезжать сюда ради прогулки с оборотнем?! Это слишком опасно, а злым умыслом тут точно не пахнет, зато подростковой тупостью несет за километр! Ох...

Другой вопрос: а у кого хватит пороху на такое? Незарегистрированными анимагами шататься по ночам в компании оборотня! Возможно, получится сделать выборку на предмет безбашенности... Стоп! «Безбашенности»? А вдруг Гриффиндор?.. Слишком просто, конечно, ну не Слизерин же! Нет, не все гриффиндорцы безбашенные, но концентрация таковых там просто зашкаливает — против статистики не попрешь. Если речь идет о риске и нарушении правил, то без Гриффиндора тут вряд ли не обошлось — а это именно тот случай. По крайней мере существует такая вероятность, что под луной вчера гуляли представители именно этого факультета... Именно вероятность.

Неужели хоть что-то начинает вырисовываться?..

— ...мисс Бьерро? Не могли бы Вы продемонстрировать?

Донельзя недовольная «мисс Бьерро» чуть не брякнула «чего тебе?», но через секунду все же сообразила достать волшебную палочку и попыталась повторить за Нив ту абракадабру, которую она только что прошипела себе под нос. Когда «абракадабра» не нашла отклика у полуспящей памяти, Эйрин уже почуяла подвох, но было уже поздно: хрустальный кувшин через парту разлетелся на куски, окатив окружающих ледяной водой. Больше всех досталось, конечно, Эйрин и профессору Флитвику, который имел неосторожность подойти ближе к своей ученице. Надо же! И куда делся весь его преподавательский опыт?.. Ясно же, что от колдующих зомби в ученической форме лучше всего держаться подальше.

Радовало только, что Нив тоже досталось — даже хихикать перестала! Уже отплевываясь, Эйрин в очередной раз поздравила себя с поистине потрясающей способность сеять хаос. Жаль только, что Флитвик не оценил: снял десять баллов со Слизерина и задал ей дополнительное эссе. Прозвенел звонок, и Эйрин со стоном уронила голову на сложенные руки. День обещал быть просто волшебным!

Не особо обращая внимание на ворчание Нив и Моник, Эйрин выскочила в коридор. Ситуация с каждой минутой становилась все более интересной. Что в наличии? Дамблдор разрешил оборотню обучаться в Хогвартсе — атас номер один. В школе (скорее всего в школе) обучаются два незарегистрированных анимага — атас номер два. С некоторых пор в полнолуние (не обязательно каждое) эти двое незарегистрированных анимагов присоединяются к оборотню для прогулки по окрестностям — атас номер три. Так, этого уже вполне достаточно — можно дальше уже не продолжать. Но все же больше всего возмущало решение Дамблдора. Просто уму непостижимо! Ну как можно рисковать жизнями нормальных учеников ради этой мрази?! Точно бредни старого маразматика...

Пусть она и до этого не особо смотрела, куда шла, но внезапно мелькнувшая мысль и вовсе заставила остановиться, из-за чего в нее врезались учеников пять: вряд ли Дамблдор знает про молодых анимагов. И уж тем более про их увеселительные прогулки под луной. Такое он точно не мог разрешить. Стоит ли сказать? Это же касается безопасности учеников — и безопасности Эйрин в том числе! А еще Элгара — вдруг ему взбредет в голову погулять ночью? А Мародеры?! Этих идиотов вечно куда-то несет на ночь глядя!

Но она же не «стукач» какой-нибудь? Олень и пес вполне могут справиться с волком, хоть и сильно рискуют шкурками... И опять же: жизнью Элгара, Сириуса, Джима, Рема, Северуса и самой Эйрин, конечно! Еще Нив с Моник... Да и Регулуса тоже жалко... Он же почти стал ее мужем... Короче: долго перечислять!

Говорить — не говорить, говорить — не говорить?.. По идее, она должна сказать, но...

Тряхнув головой, Эйрин продолжила свой путь к кабинету зелий.

А может быть они решились так прогуляться один-единственный раз и больше так не будут?.. Почему она до этого не подумала об этом? Может, на следующее полнолуние они не посмеют и носа показать? Не из-за того, что скорее всего их будет ждать Эйрин, а потому, что они подвергли опасности кого-то постороннего, а себя — риску разоблачения. Просто надо самой все проверить в следующий раз, а уже потом решать. Да, именно так она и сделает.

«Ага, прекрасно. Отложила все на «потом». Трусиха!!»

Девушка зашипела от досады и понуро опустила взгляд к каменному полу, стараясь при этом ни в кого не врезаться. За своими думами она не заметила, как спустилась по лестнице мимо библиотеки, пересекла двор Трансфигурации и протолкалась к холлу у Виадука*. Огромные двери манили: на улице наверняка народу поменьше и дышится легче... Эйрин с трудом подавила желание постоять на ветру рядом с вепрями и подумать в более спокойной обстановке, но она наверняка уже опаздывала на урок, так что созерцание местных красот пришлось отложить. Все еще пребывая в своих мыслях, Бьерро вместе с подругой (и как она умудрилась не потерять ее в толпе?) спустилась по винтовой лестнице в подземелья.

В узких коридорах было, как всегда, людно. То тут, то там презрительно глядели на девушку представители родного факультета, а во взглядах только и читалось: «предатель крови»... Как это достало! Странно, что Нив все еще рядом... Кроме слизеринцев здесь присутствовали еще и гриффиндорцы, изо всех сил старающееся не показать, что им не по себе когда вокруг столько «змей». Странно, но с недавних пор Эйрин их хорошо понимала, но виду не показывала — сегодня она игнорировала абсолютно всех.

Все было бы хорошо, если бы она не отвлеклась в очередной раз и не задела плечом какого-то парня. Его она тоже собиралась проигнорировать, но что-то заставило ее остановиться и обернутся. Голова повернулась, будто сама собой, инстинктивно, и Эйрин резко втянула воздух носом... принюхиваясь? Что ЗА?..

— Хэй, ты хоть смотри, куда идешь!!

— Блэк? — удивленно обронила девушка.

Блэк тоже удивился. У Бьерро даже возникло ощущение, что после столкновения он тоже застыл на месте... Но он-то чего? Так, стоп: а с ней что было? За попытками разобраться в своих действиях Эйрин украдкой рассматривала друга: сегодня что-то было с ним не так. Странно, что он был один, да еще и какой-то взъерошенный весь... Что, свидание с девушкой не удалось? Или опять ночью на приключения потянуло? Да нет, что тут гадать — мало ли что стряслось? Бывают же совпадения, что в одну и ту же ночь все случилось? Этим четверым же постоянно неймется! К тому же: четверым...

— Бьерро?! — он сделал большие глаза, будто тоже удивляясь. — У нас тоже бывают зелья, знаешь? — когда она состроила укоризненную гримасу, он все-таки усмехнулся. — Берегись: у Слизнорта сегодня хорошее настроение! Грозится устроить вечеринку перед каникулами.

Вообще-то с Пожирателями смерти Слизнорт дружбы не водит. Так же, как и с их родственниками, и теперь, когда в определенных кругах поползли слухи об Эвис, младшие Бьерро резко попали в немилость — а точнее в список «по возможности игнорируемых лиц» — хоть к ученикам своего факультета Слизнорт традиционно относился лучше, а с Эйрин так вообще лебезил чуть ли не с первого курса... А тут: чуть что, так сразу — у старого хитреца всегда было много «ушей» в самых разных кругах... Что ж, другого от него ждать не стоило.

— Мне это не грозит.

— А, ну да, — замялся парень. — Ну, увидимся? — он неловко махнул рукой.

— Ага.

И почему они ОБА чувствуют неловкость?

Эйрин могла поклясться, что у Блэка застыло точно такое же выражение на лице, что и у нее: задумчивость, непонимание. Чем он озадачен? Может быть тем, что она чем-то озадачена? Или это слишком сложно?

— Бродяга? Где ты там застрял?!

А вот и Поттер появился, только Люпина и Хвоста все еще не видно. Странно...

Блэк кинул взгляд на друга, затем снова задумчиво посмотрел на Эйрин, кивнул и отвернулся. Та тоже не стала тратить время и поспешила к Нив. Сделав несколько шагов, она снова удивленно обернулась, но Блэк к тому времени уже успел раствориться в толпе.

Неужели он?.. Да не... Не может такого быть. Это уже просто слишком.

* * *

Укрытая дезилюминационными чарами, Эйрин сидела на полу Астрономической башни и тихо плакала. Нытиком она себя никогда не считала, но в какой-то момент пришло понимание, что на этом все, с нее хватит — она больше не может так жить, терпеть всю эту боль. Говорят же, что слезы помогают, что нельзя постоянно держать эмоции в себе. Так вот пришло время это проверить. Еще говорят, что сильные люди не ноют и не плачут, а просто ломаются. В данный момент у Эйрин было именно такое ощущение. Ее, наконец, сломали.

Было ясно, что Нив, Моник, Регулус отвернутся от нее — это был лишь вопрос времени — но когда и Элгар перестал ее замечать... Это было уже слишком даже для нее. Браво! Элгар, наконец, показал свое истинное лицо. И почему она думала, что младший брат ослушается родителей один-единственный раз только ради нее? Что за глупость была предполагать, что для него она всегда останется семьей, вне зависимости от отношений к роду? Вот его истинное лицо. Мерлин, как наивно, как глупо... Эйрин просто была слепой все эти годы. Какими глупыми нас делает любовь?.. Сириус тоже потерял брата. Как же похожи их судьбы! Даже наступают на одни и те же грабли.

Сириус... Нет, не думать о нем. Всего тридцать минут потерпеть, а затем станет легче.

По ночам, а затем и наяву ее преследует эта болезненная потребность в нем. Ради него она была готова на все, была готова отдать все без остатка. Но еще было знание, что ему это не нужно. И это знание раз за разом потачивало рассудок, волю, разум... А она все равно тянется к нему. Что это: мазохизм? Ей так нравится реветь по ночам? Ей мало, что от нее отвернулись все и вся? Все, но не он, только не Он. Он обещал, что всегда будет рядом, и он держит слово. И именно из-за этого обещания она продолжает страдать. Но, как бы не было больно, жизнь без него будет еще хуже.

Даже Северус, которому всегда было плевать, как о нем думают другие — и тот не разговаривает. Хорошо хоть, что причина его игнорирования кроется в другом: парень не оценил, когда за него заступилась девушка. Она ведь просто хотела защитить единственного человека, который не отвернулся от нее в этом чистокровном аду! И тем самым она потеряла его! Впервые в жизни она встала против Блэка, закрыв собой Северуса, и, как результат, с ней не разговаривали оба. Сириус не разговаривал неделю, а Северус не замечает до сих пор, то есть уже почти месяц. Ей казалось, что она совсем одна... И так было до того момента, пока она не решила снова вернуться в лес... А там ее уже ждали.

И сейчас тоже ждут. Тридцать минут до встречи истекли.

Эйрин легко, как на крыльях, сбежала по лестнице и сквозь полупустые коридоры направилась к статуе одноглазой ведьмы на четвертом этаже, стукнула палочкой, буркнула заклинание-пароль и полезла в проход. На часах было всего около десяти, так что она не опасалась наказания, а вот разоблачения вполне: поэтому-то она и воспользовалась проходом, который ей показали Мародеры, чтобы как можно быстрее исчезнуть с их карты. Просто на всякий случай, ведь Эйрин точно знала, что ни Хогсмида, ни Запретного леса на карте нет, но вдруг начнут любопытствовать, куда раз в неделю с карты исчезает их слизеринская подруга.

Кстати на счет Мародеров... Временами ее сильно мучил тот факт, что она не рассказала им о своей анимагии — этого требовали традиции ее семьи, которым, пусть уже не была обязана, но все же продолжала следовать. Но с другой стороны и у самих Мародеров много тайн даже от нее... К тому же существует вероятность, что эту тайну узнает тот, кому еще слишком рано знать правду. К кому Эйрин и направляется сейчас.

Наконец, крадучись, короткими перебежками, девушка добралась от «Сладкого Королевства» до опушки заветного леса, где смогла превратиться. Через пару минут слетели чары невидимости, но ее это мало волновало, потому что под лапами уже шуршал мягкий мох, а прохладный ветер ласкал шерсть. И сердце рвалось из груди от радости, от ощущения безграничной свободы, от предвкушения долгожданной встречи... Вот за деревьями уже маячит любимая скала, и хочется бежать еще быстрее, но разум напоминает, что нельзя явиться так сразу. Эйрин останавливается около какого-то кустарника и возвращает себе человеческий облик. Порывшись в карманах, она находит пузырек с оборотным зельем и залпом глотает его, скрипит зубами от нетерпения, ждет, и в ту же секунду, как преображение заканчивается, снова оборачивается пантерой, чтобы скорее продолжить путь.

— Грим! — радостно выдохнула Эйрин, превратившись обратно. — Ты здесь...

Стоящий лицом к обрыву молодой человек с готовностью обернулся на голос и приветливо улыбнулся. Последние слова Эйрин шепнула ему в грудь — он был очень высоким сегодня — он усмехнулся и крепко обнял девушку. Стало так тепло и спокойно на душе... Она заметила, что в этот раз он примерил образ одного из пуффендуйцев с шестого курса — Эйрин не помнила имени этого студента. Да и важно ли имя? Она точно знала, что перед ней — ее Грим. Ее тайный друг и единственное на данный момент утешение. Единственное ее счастье.

— А ты — здесь, Баст, — с готовностью улыбнулся он. — Чему я очень рад.

Он засмеялся в темноте, и Эйрин закрыла глаза, слушая его голос, точно музыку. Он держал ее руку в своей, и по коже пробегали искры... Мерлин, она ведь знала эти ощущения...

Грим всегда очень легко улыбался, будто его настоящее лицо редко знало другое выражение. Настоящее лицо... Будет ли настоящим то лицо, которое он скрывает с помощью оборотного зелья, или настоящее в нем лишь то, что она видит в его глазах сейчас? Когда же он — настоящий? Так странно знать о человеке все, и в то же время не знать ничего. С едва ощутимой робостью он наклонился ближе к лицу девушки и легко коснулся ее губ своими. Эйрин потянулась в ответ, не желая отпускать. Нет, она знает его. Пусть она не знала вкуса его губ (настоящего вкуса, так сказать), но знала человека, что прятался за этими глазами шоколадного цвета — и этого было достаточно.

Грим снова улыбнулся ей, и все встало на свои места: Баст справится со всем, если в ее жизни будет Грим. И Эйрин справится тоже.

Задумчиво проведя рукой по волосам девушки, он тихо хмыкнул, а Эйрин подавила желание сощуриться от удовольствия.

— Ты — блондинка сегодня?

Ах да, еще Грим не особо жалует блондинок. Как же мало сведений...

— Не из чего было выбирать, извини, — виновато ответила она. — Ну?! Как твои дела?

Она чуть ли не дрожала от нетерпения — так она была рада обществу парня по кличке Грим. А он сощурился, как довольный кот — так и не скажешь, что оборачивается он в собаку.

— Ничего из того, что я мог бы рассказать, не нарушив при этом наше правило.

— О-о-о! Какая птица...

Да, конечно, как она могла забыть о Правиле? Оно ведь такое простое: анонимность. Когда они встретились в лесу во второй раз, пес был один. Эйрин его появлению возмутилась, о чем смогла сообщить вслух, благо оборотное принять не забыла. Пес по понятным причинам сохранил молчание, так что диалога особо не вышло — засим и откланялись. А дело было в субботу. По стечению обстоятельств ровно через неделю ей вновь приспичило пробежаться, и, по еще более «странному» стечению обстоятельств, пес был уже там, и на этот раз говорить он уже мог. А еще через неделю уже начала прослеживаться традиция.

— У тебя глаза красные, — нахмурился тем временем «пуффендуец», касаясь ее лица.

— Не обращай внимания: все, как обычно: семья, сокурсники и так далее.

Пока она говорила, Грим уже успел трансфигурировать из камня плед и постелить на землю, куда затем они и улеглись.

— Что же ты такого натворила?.. — усмехнулся было он, но поймал красноречивый взгляд девушки. — Ладно-ладно, я помню!.. А как там «Тот-Самый-Парень»?

Эйрин замерла у него на плече. Грим это почувствовал и успокаивающе коснулся ее руки. Как ни странно, но это действительно помогло. Сложно описать то, что происходило между ними: то ли это им обоим в голову ударила некая романтичность данной ситуации, то ли им действительно настолько нравилось проводить время вместе, но жизни без Грима Эйрин, к примеру, уже не видела. Думается, что и Грим чувствовал то же. Каким-то непостижимым образом за месяц она почти влюбилась в человека, у которого она не знала даже имени. Да, наверное, именно почти. Ведь был еще Блэк... Как бы того не хотелось, сбросить со счетов она его не могла. Да, он все еще был в ее сердце, но ведь и Грим там был, и по каким-то непонятным причинам это нисколько не мешало. Вот оно какое — ее «почти».

— Он... Влюблен, — с трудом выдавила волшебница, вспомнив, как загадочно сияют глаза Сириуса последние несколько дней — и, к несчастью, она хорошо знала этот взгляд. — Не знаю, в кого, но точно не я, как и всегда, в принципе, — девушка приподнялась на локте, чтобы посмотреть на его лицо. — А ты думал когда-нибудь, кем бы ты хотел, чтобы я оказалась?

— А ты что, хочешь, чтобы я был Им?

В голосе мелькнули нотки ревности: он знал, что девушка что-то чувствует к нему, а еще лучше знал, что ее сердце принадлежит какому-то другому парню — и этот факт с каждой их встречей и с каждой прожитой без нее минутой раздражал все сильнее. Интересно, кто из них больший идиот: он — Грим — или ее Тот-Самый-Парень? Он, почти влюбившийся в человека, которого едва знает (а точнее: вообще не знает), или «другой парень», упорно не замечающий такое сокровище рядом с собой — эту девушку, опрометчиво подарившую сердце дураку... А Грим — он же Тот-Самый-Сириус-Блэк, которому не отказала во взаимности ни одна девушка — все это знал, но ничего не мог поделать ни с собой, ни с тем бардаком, что они умудрились сотворить за каких-то пять ночей, проведенных (подумать только!) всего лишь разговаривая друг с другом!.. Так чего же он стоит без своей внешности? Получается, что стоит он немного, раз так не смог стать Тем-Самым для нее... Какой же тогда тот, Другой?

Баст нахмурилась, прикусив губу — Сириус знал, что она всегда так делает, когда задумывается над чем-то неприятным. Видит ли все эти драгоценные мелочи Другой?.. Мерлин!.. Помоги не думать об этом! Неужели это так сложно?.. Почему, ответь, почему все так сложно?!

— Не знаю... Иногда — да, хочу, а иногда боюсь этого... — она морщилась, осторожно подбирая слова. — Я, правда, не знаю.

Грим усмехнулся, пытаясь скрыть раздражение. Не знает она...

— Для меня главное, чтобы ты не оказалась парнем или старухой — остальное переживу. Но было бы классно, конечно, если бы ты оказалась красоткой, — в этом был весь Грим — он все обращает в шутку. Сириус всегда так делает... И это она в нем тоже любит.

Эйрин с готовностью засмеялась.

— С тобой так легко, будто мы знакомы сотни лет. Как такое возможно?

Они часто перескакивали с темы на тему, но это никого не возмущало: чужие обличия сами по себе не располагали к конструктивной беседе.

— Надевая маски, мы каким-то непонятным образом смогли вспомнить, как быть самими собой. Они забрали наши страхи, придали немного уверенности в себе, помогли нам раскрыться. Все дело в масках, Баст.

Эйрин отвернулась от звезд, чтобы посмотреть на человека, кто лежит рядом с ней на этом дурацком пледе. Знает ли она его хоть немного?.. Она действительно думала, что знает его? Как непростительно глупо с ее стороны... Он не перестает удивлять, переворачивает все с ног на голову одной фразой, рождает бурю внутри, что не унять ничем...

А разве Сириус не делает с ней тоже самое?..

— Да, мне тоже все равно, каким ты окажешься, Грим, — он чуть усмехнулся, разом сбросив философские мысли, но от Эйрин Грим уже не мог скрыть свою суть, да и не хотел, наверное. — Только да, окажись парнем, пожалуйста. И не стариком!

Грим улыбнулся, уже нависая над ней. Наверняка, у него очень красивая улыбка...

— О’кей: все, как ты хочешь, Баст, — снова поцелуй, чуть дольше, чем на мгновение. — Ты не представляешь, как мне надоело каждый раз целовать новую девушку, надеясь угадать твой вкус... — он смешно сморщился от своих слов. — Так, я не хотел выражаться столь высокопарно, но ты меня вроде поняла.

«Не поверишь: мне тоже надоело!»

— Пока так надо, ты же знаешь...

На лицо Грима легла еле заметная тень. Неуверенность? Нервозность?..

— Да, я знаю.

_____________________

* Карта Хогвартса взята из видеоигр по 5му и 6му фильмам, по памяти, если честно — было лень заново устанавливать игру. Простите, если не точно;).

Часть 1

Заклинание Дамблдора оказалось довольно мерзопакостным: на сопротивление ему ушло непозволительно много сил. А уж когда в ход пошла лигилименция... Да и все эти разговоры по душам! В результате, после ухода старого сво... волшебника Эйрин мгновенно уснула, а проснулась только к вечеру. Как раз вовремя, надо сказать: в ближайшие дни Дамблдор наверняка соберет совет, и Эйрин была бы непрочь в нем поучаствовать. Вот только для начала было бы неплохо встать с кровати. Пытки Волдеморта, проверки Дамблдора... Немногим они, оказывается, отличаются, хотя этого стоило ожидать — на дворе война как-никак. И все же: когда им всем надоест ее мучить? Ее когда-нибудь оставят в покое? Нет, это вряд ли...

С кряхтеньем и руганью сквозь зубы, но встать на ноги все-таки получилось. Обшарив глазами сумрачную комнату, Эйрин нашла свою мантию и, тщательно завернувшись в темную ткань, будто та могла от чего-то защитить, женщина выскочила на лестничную площадку. По привычке замерла, ожидая, пока привыкнут к темноте глаза, и напряженно прислушалась к мертвой тишине сумрачного дома. Поначалу показалось вокруг никого не было: лестница просматривалась довольно неплохо, соседняя дверь заперта, а в тупике коридора между двумя единственными на этаже комнатами было слишком мало места для человека. Но, как только она сделала пробный шаг, из темного угла послышалось грозное рычание. Да, поправка была верная: для человека там места маловато.

От испуга Эйрин выпалила первое, что пришло на ум:

— Ты со мной и в туалет пойдешь?

Темнота сердито поворчала, но стихла. Надо сказать, что источник «ворчания» находился довольно-таки высоко от пола — чуть-чуть ниже уровня пояса. Что же это за исполинский пес?! Анимагическую форму Блэка Эйрин видеть не доводилось, так что теперь без волшебной палочки ей стало совсем не по себе: такую «псинку» и пантере нелегко будет сдержать, если вообще получится... Эйрин нервно передернула плечами и отвернулась к лестнице, демонстративно игнорируя опасного соседа. Нелегко ей было повернуться к нему спиной...

Пусть по лестнице был долог: ступеньки жестоко раскачивались под ногами, отрубленные головы множились вдоль стен, но находится наверху, когда внизу кто-то решает ее судьбу, женщине было не под силу. Да и скучно, убийственно скучно сверлить глазами потолок, считать тиканье часов, думать о своей никчемной жизни и планах на ее остаток, терять время, бестолково существовать, бездействуя... К долгожданному концу ступеней Эйрин корила себя уже за две вещи: что решилась на эту авантюру, легкомысленно наплевав на свое физическое состояние, и что так и не научилась спускаться по узким лестницам в анимагической форме — на своих четверых было бы в разы проще. Ну, чего нет, того нет...

Коридор у входной двери был освещен плохо. По грязным, близко друг к другу стоящим стенам бродили тени мутно-красного цвета, вылезающие из дверных щелей, портреты висели задернутыми черными тканями, будто зеркала на поминках, сверху вниз своими пыльными глазами сверлили макушку серебряные змеи. Запустение и мрачность давили на психику, но в данный момент времени поддаваться унынию этого дома у Эйрин не было, поэтому она по возможности смело направилась к двери, за которой было больше всего света.

Ужасно хотелось отсидеться в тени и подслушать, но хитрый старик, как лигилимент, может почувствовать ее присутствие, да и Блэк наверняка хвостом спустился сверху, чтобы лично проследить за передвижениями нежеланной гостьи. А щелка была такой манящей... Если не сможет человеческое ухо, то пантера вполне расслышит разговор. Но нет, нельзя. Хватит подслушивать и прятаться в тени! Она пришла в этот дом, потому что решила выйти из тени, и прятаться она больше не намерена. Поэтому сейчас, вот прям сейчас, в эту самую минуту она распахнет эту тяжеленную дверь и войдет в очередную мрачную комнату, гордо расправив плечи и с усмешкой на устах. Ну же!..

Ее трусливые метания прервались скрипнувшей входной дверью и стуком защелки. Резко развернувшись, уже готовая бороться за свою жизнь, она облегченно выдохнула, но еще не расслабилась. В первое мгновение Эйрин обрадовалась, увидев в логове неприятеля старого друга, которому всецело доверяла, и который являлся связующей ниточкой с крестником, но увидев непередаваемое выражение лица этого человека, слова радости застряли в горле.

— Северус, я...

С лестницы послышался невнятный шум, но Эйрин больше беспокоил Северус Снейп, который надвигался на нее в своей стремительной манере. Она не стала уклоняться от пощечины — не имела права — но, почти падая от удара, Эйрин поняла, что подумать о спасении своей многострадальной головы все же стоило. Похоже, выздоровление растянется надолго... Подобное приветствие Северуса было вполне ожидаемым, но реакция Блэка, молнией выскочившего со стороны лестницы — вот это было странным. И произошедшее потребовало немедленной реакции со стороны Эйрин, которая и так еле устояла на ногах.

— БЛЭК, СТОЙ!! — заорала Эйрин, и Блэк, как ни странно, остановился, уже успев оттолкнуть Северуса в сторону от нее. — Я... Я это заслужила, — скомкано пояснила женщина, держась за горящую щеку.

Северус с горящими ненавистью глазами рывком поправил на себе мантию и впился в беглянку взглядом:

— Ты хоть на секунду подумай, КЕМ ты рисковала!

— Я все продумала! Ему бы и в голову не пришло... — от его шипящего тона она почему-то почувствовала необходимость оправдаться, хотя в действительности не считала себя виноватой.

Он закатил глаза, еле сдерживая злость. Эйрин от накативших эмоций стало совсем дурно: он что-то знает.

— Глупая девчонка!!

На шум слетелись остальные члены Ордена, но спор никто прервать не решился.

— Я не могла там больше находиться, Сев... Северус. — ох не стоило называть его нелюбимым именем. — На ком он выместил злость? — голос дрогнул от страха.

— Для тебя эти люди не играют никакой роли, как и все.

— Северус?! — голос дрогнул снова.

— На твоих охранниках — на Керроу.

«На Керроу»?! Мерлин, да плевать мне на них...» — от облегчения Эйрин снова едва не потеряла сознание, но успела вовремя ухватиться за стену. Мордредова слабость! Заговорила она только секунд через пять.

— Он знает, где я?

— Скоро узнает.

Лицо его уже ничего нельзя было прочесть: либо он действительно успокоился (что вряд ли), либо привычно спрятал гнев и отвращение за холодной маской, Эйрин дышала тяжелее, чем хотелось бы, а Блэк неслышно стоял рядом и слушал их перепалку. В данный момент он демонстрировал невиданную сдержанность, вслед за странной несдержанностью. Почему он с такой яростью кинулся на Северуса? Его наверняка что-то связывало со «старой» Эйрин Бьерро, но судя по его поведению, сейчас это «что-то» уже мертво или медленно умирает. То, что произошло только что — всего лишь эхо, застарелая привычка, и не более того. Разузнать бы, что это за «что-то»...

— Пусть узнает от тебя. Темный Лорд сам вырастил себе врага, отняв то... — замявшись, Эйрин не заметила, как шевельнулся при этих словах Сириус, — что отнимать не имел права.

На лицо Северуса наползла фирменная ядовитая усмешка: он тоже заметил паузу и понял ее куда лучше Блэка:

— Тебе придется расширить, так сказать, круг своего доверия.

В этот раз Эйрин уловила, когда напрягся Блэк. Более того, он даже зло посмотрел на обоих Пожирателей. Ну и где его выдержка? Гриффиндорец, сразу видно.

— Мне вполне достаточно, — он уже повернулся к двери, когда Эйрин наконец-то решилась задать самый важный вопрос. — Северус, они в порядке?

— Да, — просто ответил мужчина, без злобы и прочих прикрас.

Бьерро шумно выдохнула: с Малфоями все хорошо. Насколько это вообще возможно.

— Спасибо тебе. Правда, спасибо.

Ответа не последовало. Чуть не задев Эйрин плечом, Снейп прошел на кухню. Пялясь ему в след, Эйрин лениво удивилась, как же они умудрились не разбудить портреты?

— Я проспала, да? — с досадой спросила она, ни к кому, собственно, не обращаясь. — Вы уже все без меня обсудили?

— Ты остаешься — все, что тебе нужно знать.

Тянуло крикнуть снова: «А ты не рад, Блэк?», и судя по тону, Блэк действительно был не рад. Ну, не очень-то и хотелось... Он брезгливо передернул плечами и прошел чуть дальше по коридору к напряженному Люпину. Эйрин снова поймала себя, что пялится на чью-то спину. Он заступился за нее — почему? Не смотря на всю свою ненависть, он не дал Снейпу размазать Пожирательницу по стенке. Кажется, ему не все равно. Не смотря ни на что ему не все равно...

Но тогда было совсем не время об этом размышлять. Хотелось другого. Правда, прозвучало это донельзя жалко, так как все вокруг уже начали расходиться, более не желая тратить время на мерзкую Пожирательницу Смерти:

— Никто не хочет вернуть мою волшебную палочку, а?.. Нет? Ну ладно...

И Эйрин уныло поползла наверх — скучать в одиночестве.

Сириус за ней не пошел, но не смог подавить порыв посмотреть ей вслед.

* * *

— Это была идея Дамблдора. Для тебя тут нет прислуги — тебе придется есть со всеми.

Миссис Уизли, она же просто Молли — эта миловидная толстушка — так резко общалась только с Эйрин. И если бы последняя не прочувствовала это на своей шкурке, то и не сказала бы, что рыжая наседка так неплохо огрызается. Хотя, вырастить такой выводок детей без лишнего кната в кармане и не выработать при этом характер — невозможная ситуация. И вот теперь, ведя пленницу вниз по лестнице к кухне, Уизли прямо-таки истекала ядом: она явно думала, что убийце не место в доме с детьми. И кто ее мнения спрашивал? Хотя, если уж честно, то и сама убийца так считала — уж больно много шуму от этих детей, а толку — ноль, благо домовой эльф здесь уже имеется.

Правда, они все об этом дружно забыли, но им же хуже, в конце концов...

— Ооо, я и не сомневалась, что это его идея. Он прямо-таки горит желанием подружить сбежавшую убийцу с рыцарями Света и Добра... Как я понимаю, в вашей компании роль нелюдимого язвы уже занята Северусом? Мда, мне придется придумать что-то свое, — едва она пересекла порог кухни, разговоры тут же стихли. — Ой, да не обращайте на меня внимания: я не сделаю ничего, что испортит вам аппетит.

Пара-тройка человек с кислыми минами вернулись к своим разговорам, остальные в ее сторону даже не повернулись. Реакций первых была уж слишком заметной, но, с другой стороны, дело возможно в том, что Эйрин в принципе не привыкла к выражению эмоций, а тут будто вообще никто не сдерживается. Дикари, словом. Со скепсисом женщина оглядела стяжку под потолком с поздравлением старост Гриффиндора («нашли чему радоваться») и явно наигранное веселье собравшихся, вздохнула, и начала искать выпивку, но на глаза сразу попались столы с угощением. Эх! Очень жаль, что Эйрин не чувствовала у себя права притронуться ко всему этому пиршеству... Видимо, она сильно недооценила способности Кикимера... Или это не его заслуги так аппетитно пахнут?

В любом случае сегодня Эйрин лучше обойтись Огденским виски. Хотя... Детей-то вокруг целая куча — вряд ли на детском празднике найдется виски. Тогда любой алкоголь подойдет.

«Ладно, не совсем любой» — поправилась она, с тоской смотря на сливочное пиво. Но, за неимением ничего другого, женщина стянула бутылку и пошла в самый темный угол кухни.

Находиться в одной комнате с этими людьми было некомфортно: пусть острая неприязнь орденовцев уже не ощущалась столь сильно, сменяясь игнорированием, пусть Эйрин и понимала, что на нее никто не нападет в порыве мщения за погибших близких, но все же, все же... Скольких из них она пыталась убить? Скольких их друзей и родни она уже поубивала? Кто ее знает... Ух ты, неужели совесть взыграла?! Интересно, однако. И мало ей старых заслуг, так Эйрин умудрилась подлить еще больше масла в огонь своим неумением держать язык за зубами. А язык был грязный, что стоило признать — и Эйрин признавала, но на сегодняшний день ничего поделать с собой не могла. Да и не пыталась особо. Ранее ей не было нужды пытаться быть вежливой с дрожащими крысами в дорогих мантиях. А маглы? С ними был уже другой разговор.

— Пьешь из горла? Как по-плебейски.

Блэк, как обычно, вырос из-под земли.

— А как еще пить это студенческое пойло? Пусть и самое приличное из своего класса: думаю, молодежь и сейчас любит хлестать всякую дрянь, — она снова глотнула из бутылки и нахмурилась. — Мерлин, веду себя хуже торговки на рынке... Даже странно, как мой и без того дрянной характер стал еще хуже.

— Все просто: это твой щит, — по-светски благожелательно ответил Блэк, прислонившись рядом к стенке. — Ты сейчас — как загнанный в угол зверь.

— Будь у меня палочка, я бы вас разогнала, как котят, — осклабилась Бьерро.

— Но у тебя ее нет.

— Нет, да ненадолго. У вас мало людей, каждый на счету.

— Обойдемся без твоей помощи, — скрипнул он зубами.

— Ну-ну. Удачи.

Бьерро отлепилась от стены и направилась к столу за добавкой «пойла». По пути Эйрин наткнулась на короткий, но умоляющий взгляд младшего Поттера («стоит перестать называть его «младшим» — старшего-то здесь нет»). Эйрин резко остановилась, чуть покачнувшись, и показалось, будто алкоголь плесканул по стенке черепа, как вода в бочонке. Что значит — пить на голодный желудок, да еще и с ослабленным организмом. Отличная это была идея — выпить!.. Поттер стоял рядом с Грюмом и послушно что-то изучал, временами бросая странные взгляды через широкое плечо старого аврора. Захотелось вдумчиво икнуть, но она сдержалась, и даже собиралась что-то выдать, да не успела.

— ...Это разумеется, Люпин... Бенджи Фенвик, ему тоже досталось, мы кусочки только потом отыскали... Посторонитесь-ка чуть-чуть... Что, Бьерро, кто-то знакомый? — обращение к ней было столь неожиданным, что женщина аж подпрыгнула: порой забывалось, что выражение «глаза на затылке» Грюму подходили, как ни к кому. Мракоборец обернулся к ней.

Она не ответила — с Грюмовой фотографии на нее глядел молодой Фенвик.

— Бьерро? — в голосе Блэка появились утробные, рычащие нотки.

Вокруг стало очень-очень тихо. Лица посвященных стали бледнеть.

Она тряханула головой, и ответила с вызовом:

— Что? — Блэк злился, но молчал. Остальные тоже не проронили ни слова, ни звука. — Ну, что?.. Вы же не думали, что я все эти годы Пожирателям свитера на Рождество вязала? Не буду врать, что я не хотела. Тогда — хотела. Сейчас — нет, хотя, какая вам разница?..

— А как же Боунсы, Пруэтты, Маккиннон, Эйрин? Расскажи нам про них! — закричал Блэк, глаза его горели такой ненавистью и болью, что даже Эйрин стало страшно. — Лонгботтомов тоже ты довела, да?

— Не надо на меня все ваши «висяки» вешать! Нас тогда было очень много. А палачей Лонгботтомов ты и сам знаешь, — она снова посмотрела на фотографию. — Орден Феникса был не моей заботой — думаю, Лорд не хотел, чтобы кто-нибудь из ваших наткнулся на знакомое лицо. А на счет Фенвика... Для справки: так потрепал его Сивый — не я. А вот операцией руководила как раз я.

Она уже стояла у проема двери — на другом конце комнаты — и сама не понимала, когда успела туда дойти. Она постояла там несколько секунд, пытаясь обуздать слова, которые так и рвались наружу, а потом подумала — а нужно ли?

— А знаете что? — она развернулась к орденовцам с гримасой отвращения на лице. — Я ведь не просила Лорда стереть из моей памяти все то, что было мне дорого, и превратить в монстра! Но это произошло. Я проснулась, не помня ничего о себе, обо мне заботились, пока я вставала на ноги. Мне сказали, что авроры сделали это со мной — мне сказали об этом люди, которые были ко мне добры! У меня не было причин им не верить! Но правду невозможно скрыть надолго, и поэтому я ушла. Я хочу вернуть то, что у меня забрали. Мне было больно оставлять тех людей, ведь некоторых из них я считала своей семьей. Да, друзья мои, я говорю про Малфоев, если вы еще не поняли! И вы видели, что своим поступком я подвергла их опасности! Этим своим «великим» волевым решением, своей порывистостью, своим дурацким желанием сделать все правильно — так по-гриффиндорски, не находите? Плюнуть на все, и сделать, как велит чертово сердце! Видите, как сложно бывает делать хорошие поступки? Приходится делать больно тем, кого любишь. Приходится терпеть потери. Из-за качеств, которым обладает большинство из вас, погиб очень хороший человек — магл, кстати! — и он был мне намного дороже, чем ваша высокоморальная шайка! Он умер только за то, что нашел в своем сердце место для такой, как я... — Эйрин нетерпеливо стерла с лица слезы. — Я не буду извиняться, убиваться и расстилаться перед вами ковриком за то, что делала раньше — я считала, что поступаю правильно. Так ведь обычно вы оправдываете свои ошибки? Главное ведь то, во что человек верит, разве не так?.. Так вот я верю, что могу быть очень полезной. Хватит уже поливать меня грязью, я сполна ответила за свои грехи. Не будьте детьми и примите мою помощь, или можете дальше умирать толпами ради высоких идеалов.

На нее теперь смотрели все, и Эйрин пожалела, что так глупо вспылила. Какая им разница. что она там думает? Она все равно останется чужой. Единственный, кто хоть немного выбивался из общей картины, был Блэк. Было что-то в его глазах, что соскользнув по нему взглядом, Эйрин почему-то уже и не думала смотреть на других. Губы сжаты, руки скрещены на груди — его тело говорило, что он не хочет ничего слушать. Что он и видеть-то ее не хочет. Но глаза говорили, что на самом деле он хочет понять ее. Так странно...

Бьерро уже в какой раз задалась вопросом, что же такого особенного в этом Блэке...

— Приятного вам вечера, дорогие друзья, — бросила она и ушла.

Они молчали, им наконец-то было нечего сказать.

Часть 2

— Эйрин Бьерро? Серьезно?!

«ЧТО?! Твою ж!.. Опоздала, да еще и...»

— А почему нет? Она же вроде... ничего, да? — скомкано ответила Баст, разводя руками.

«Когтевранец», стоящий у скалы несколько раз открыл рот, но так ничего и не ответил. Он был в шоке, что было очень занимательным.

— Нет, ничего, конечно, просто я... С чего вдруг она?

«Она», потому что дура-я забыла принять зелье!»

— А почему нет, а, Грим? — повторила Баст с усмешкой.

— Ты всегда выбирала менее заметных людей, — нашелся парень.

— Что с Бьерро, Грим? — в голосе зазвенела сталь. Пусть думает, что это ревность.

Грим словно воды в рот набрал: наверное, пытался напомнить о Правиле. Эйрин подошла к нему вплотную, посылая все правила к Мерлиновым родственникам. Серебристые лучи растущей Луны падали на темные волосы одного из друзей Бреслина, Мартина, на нахмуренный лоб, на сердито поджатые губы... Что же все-таки с Бьерро? Любопытство так и жгло внутри. Тут не просто удивление, тут что-то личное... Кто он? Друг, бывший бойфренд, тайный воздыхатель? Родственник?.. Укол в сердце. Да нет, бред! Элгар еще слишком мал, чтобы обратиться — он даже не начал учиться вызывать Патронус. Облегчение и злость на свою глупость... Ну же, не томи, ответь!

— Грим?..

— Хорошо! — зло выдохнул парень. — Мы с ней знакомы, довольна?! Больше ничего не скажу.

«Понять бы, что мне обо всем этом думать...»

Повисла короткая пауза: каждый пребывал в своих мыслях.

— Ты даже не поцелуешь меня? — игриво спросила девушка и закинула руки на шею парню.

Грим застыл, но времени, чтобы взять себя в руки на этот раз понадобилось меньше.

— Прости, просто все это сбивает с толку, — он чуть смущенно взлохматил себе волосы на затылке — тщательно скрываемый жест, прорывающейся очень редко. — Одно дело целовать бывших подружек, а другое — она. Она же мой друг... — он посмотрел внимательнее на лицо перед собой и добавил очень странное. — Кажется.

— «Кажется»? — лукаво улыбнулась Баст. У Эйрин же внутри все кипело.

«Кажется» — уже не друг, или «кажется», потому что больше, чем просто друг?»

— Да, именно «кажется», — серьезно подтвердил Грим, теперь смотря ей в глаза.

«О как...» — только и смогла подумать Эйрин.

Пока Эйрин переваривала сказанное, Грим взял ее лицо в ладони. Такой сомневающийся... Это было болезненным. Хотя, с чего бы: они-настоящие же друзья?.. Кажется. Эйрин приказала себе не думать об этом и просто ждала, пока он решится. И он решился. Его губы были очень и очень робкими — судя по всему, он изучал собственные ощущения. Эйрин ждала, тихо нежась в его тепле. И вот наступил момент, когда по идее поцелуй должен был прерваться, но у Грима вдруг заметно прибавилось смелости. Появившийся напор сильно сбил с толку, но сопротивляться уж точно не хотелось. Нет, уже далеко не сомневающийся: нежный, страстный... Грим уверенно раскрыл ее рот губами, теснее прижимаясь всем телом... Мерлин, как сложно держать себя в руках... Эйрин отвечала, стремительно теряя контроль над собой.

«Я не люблю тебя...» — он притянул ее еще ближе к себе, едва касаясь талии. — «Я же люблю Сириуса, так?.. Нет, я определенно не люблю тебя...» — он чуть прикусил ее губу. — «Ох, Мерлин! Да, точно, не люблю, не хочу любить... Это слишком больно — любить...» — но ведь сейчас-то ей уж точно не больно. — «Не хочу, я не хочу тебя любить...» — его губы добрались до шеи. — «Ведь правда, да?.. Или все же хочу?..»

Внезапно она перестала чувствовать его губы, но его огонь никуда не делся...

Грим тепло улыбнулся, перебирая пряди ее волос, а та еще не была готова открыть глаза.

— Так странно целовать давнего друга, но еще более странно понять, что на самом деле хотел сделать это уже давно.

Силы распахнуть глаза появились мигом:

— Давнего друга? Да кто ты... — но вместо ответа он вновь поцеловал девушку.

«А есть ли у меня выбор, кого любить?»

То, что он делал сейчас мало походило на те робкие поцелуи, которые он дарил до этого... Не было осторожности, появилась страсть... Голова отказывалась думать: Эйрин была уверена, что после такого она сделает все, чтобы он не попросил сейчас... Готова на все, чтобы он был счастлив, на все, ради него. И она до сих пор сомневается, лжет сама себе?.. Дикий, яростный и вместе с тем нежный, теплый его огонь разгорался в сердце ярче от каждой искры прикосновения Грима... Стоит ли отрицать столь очевидное? Может, она, наконец, найдет силы признаться хотя бы самой себе?..

«Нет... Нет у меня выбора. Я люблю тебя... Все же люблю. Люблю... Что же мне делать?..»

Она отошла от него на пол шага, едва он ослабил напор. Так было проще думать.

— Баст? — в замешательстве выдохнул молодой волшебник.

Она покачала головой и повернулась спиной. Хотелось думать, что он не примет это на свой счет. В голове звенело, но внутри была пустота. Странно...

— Баст, прости меня, — на смену замешательству пришла паника. — Я не хотел причинить тебе боль. Я не знал... Не думал... Прости меня. Вся эта смена тел... Все так запуталось.

Он расценил ее поведение по-своему. Так лучше. В любом случае он не смог бы понять.

Какая-то частичка сознания размышляла над тем, кого именно хотел поцеловать Грим? «Кого он целовал: меня или... меня? Тьфу ты! Баст или Эйрин? Хотя... Какой ответ для меня предпочтительней?»

«Стоп! А какое вообще это имеет значение?»

— Все в порядке, прости... — Баст тряханула головой и с облегчением посмотрела на Грима. — Просто это было немного неожиданно.

Грим озадаченно нахмурился:

— То есть тебя не смущает, что у меня есть чувства к другой?

«УПС!», — об этом она как-то не подумала: легко запутаться, когда так много врешь.

— Ну, классно, — мрачно обронил парень и засучил рукав мантии, чтобы посмотреть время. За эти несколько секунд Эйрин успела себя проклясть тысячи раз, но уже ничего нельзя было исправить. — Мне уже почти пора, — лицо было мрачнее тучи.

Она не может его потерять вот так! Но как же все вернуть?

«А ведь выход есть... Но так страшно!»

Не дожидаясь ответа, парень повернулся к лесу, но его остановила маленькая рука на запястье.

— Постой... Подожди, ты все не так понял, — голос от волненья почти пропал.

— Так что не так? — рыкнул он, останавливаясь. — Я почти смирился, что ты любишь другого, а теперь я понял, что и на меня тебе плевать. Как я должен на это реагировать?!

— Похоже, не у меня одной есть кто-то на стороне? — презрительно сощурилась Эйрин.

— Хах, теперь тебя это волнует?

— Может, нам стоит постоять немного и подумать, прежде чем делать выводы? — она была напряжена до предела, боясь, что он не поймет намек.

Он понял. Он повернул голову очень и очень медленно.

— У меня осталось не больше минуты. Сколько тебе? — у него тоже осип голос.

Девушка нетерпеливо отмахнулась:

— Около того.

— Так ты решила?..

— А почему нет? Что нам мешает запутать все еще больше?

— Ну, в общем, да, почему нет... — выдавил он.

— Так ты останешься? — прошептала она, протягивая руку.

— Да, останусь.

Ладони у обоих были ледяные от волнения. Они синхронно хмыкнули этому.

А потом его рука дрогнула. Эйрин в панике сжала свою сильнее: началось. Он упал на колени, сдерживая боль, она опустилась на колени вместе с ним. Он шипел сквозь зубы, она закрыла глаза, чтобы не видеть его боль. Все закончилось через долгие две минуты. Самые долгие в ее жизни минуты. Его рука перестала дрожать. Затем дрогнула снова.

И тишину разорвал голос, от которого Эйрин вздрогнула уже всем телом.

— Ах да, я и забыл, что ты приняла зелье позже.

Эйрин открыла глаза, и все подтвердилось. Она отшатнулась.

— Блэк?.. — охнула она. — Ты — Сириус Блэк?

— Ну, в общем, да, милая, — смутился он, увидев ее реакцию. — Парень и не старик — вроде все неплохо, так? — он чуть улыбнулся, усаживаясь спиной к соседнему дереву. — Так ты когда?

Эйрин молчала. Она была не в силах пошевелить ни единым мускулом, и вряд ли когда-нибудь будет в силах... Ни единой мысли в голове. Пустота...

— А ты что, хочешь, чтобы я был Им?

Хотела ли она?.. Видимо, нет.

Сириус нахмурился, видя, как кричат глаза «Эйрин». Что же это значит?.. Спустя долгие минуты молчания Сириус начал понимать. И глаза расширялись с каждым мгновением, пока он смотрел в ее.

— Что?.. Эйрин? Это действительно ты?

Эйрин молчала. На лице Сириуса начали проступать радость вперемешку с удивлением.

— Эйрин, — он сказал ее имя так, что у девушки перехватило дыхание — первая осмысленная реакция. Оцепенение постепенно начало спадать.

Сириус начал понимать больше, и в серых глазах полыхнул ужас.

— Осел... Я — такой осел... Тот парень... Это же... Мерлин!..

Не видя никакой реакции, Сириус коснулся руки девушки.

— Эйрин, прости меня...

Прикосновение отрезвило ее, вмиг вернуло разум.

— Нет!.. Не надо... — голос возвращался постепенно, повышаясь и все больше походя на рычание. Бурлящие внутри эмоции начали формироваться в ярость...

Еще никогда в жизни она так не злилась.

Эйрин сжала зубы и выдернула руку.

— Не смей прикасаться ко мне! Слышишь?! Никогда! — она рывком вскочила на ноги, сжигая Блэка взглядом. Но казалось, что он и так был мертв... Его глаза уже мертвы.

Она убежала с проклятого утеса, не помня себя. Она знала, что без промедления разорвет Сириуса на куски, если тот посмеет побежать следом.

Еще никогда в жизни ей не было так больно.

* * *

Охваченный весенней лихорадкой замок бурлил новыми сплетнями о последней гриффиндорской вечеринке, но две центральные фигуры этих увлекательнейших историй, казалось, в упор не замечали поднявшийся вокруг шквал и, как ни в чем не бывало, отмечались на лекциях, Большом зале и в гостиных своих факультетов. Если выразиться точнее, то одна сторон конфликта (а это действительно был конфликт) целиком и полностью сосредоточилась на учебе, вполне успешно уклоняясь от назойливого внимания из-за недавней регистрации анимагической формы, а другая сторона упорно не спускала глаз с первой, игнорируя не только окружающий мир, но и протесты объекта своего внимания.

Во вторую пятницу марта одна из вышеупомянутых сторон, известная также как «слезиринская предательница» Эйрин Бьерро, была замечена выходящей из читального зала вместе с представителем факультета Гриффиндор и, что немаловажно, лицом мужского пола Френсисом Манро, и считанные минуты отделяли изнывающих от нетерпения студентов от зрелища реакции Сириуса Блэка на очевидную провокацию своей «подруги». Провожаемая косыми взглядами разной степени дружелюбия Эйрин Бьерро преспокойно пересекала переполненный коридор, держась за локоть Манро и оживленно споря с ним по малоинтересной для публики теме.

— ... четко сказано, что эти ингредиенты смешивать нельзя! — с видом победителя фыркнул парень.

Девушка на ходу полезла в книгу, намереваясь доказать свою правоту.

— Да, но Уолш также говорит, что златоглазки могут изменить полярность, и реакция пойдет по-другому...

— Ага, взорвет только котел, а не ползамка! — он покосился на учебник в руках спутницы. — Ты не там смотришь, — и выхватил древнюю книгу у нее из рук.

— Хэй! Отдай! — предсказуемо возмутилась она, но Манро так просто не сдался. — Френ! Френ, отдай немедленно!!

— Сколько раз я тебя просил не называть меня так... — волшебник с сокрушенным видом качал головой, как бы говоря, что теперь он просто вынужден ее проучить, и одновременно искал нужную главу среди затертых страниц.

— О’кей, Френсис, отдай мой учебник!!

Бьерро изо всех сил старалась выглядеть сердитой, но нелепость ситуации кривила ее губы в веселую улыбку. Манро тем временем остановился, чтобы было удобнее одновременно читать и сдерживать натиск недовольной девушки. В конце концов она засмеялась, так и не сумев вернуть учебник, и, остановившись напротив приятеля, терпеливо выслушала зачитанный им абзац, якобы подтверждающий его правоту, в коей Эйрин все еще сомневалась. Френсис продолжил дразнить ее учебником, что-то шутливо ей выговаривая, а она только качала головой и смеялась: как же хорошо, когда не нет нужды продумывать каждое слово, каждый шаг, как мало осталось людей, с которыми она могла быть просто... собой.

Внезапно кто-то за спиной Эйрин выхватил книгу из рук Френсиса, и девушка обернулась, уже чувствуя неладное.

— Блэк, — выдохнула она и возвела глаза к небу. Улыбка стремительно таяла на ее лице.

— Манро. Бьерро, — едко поприветствовал подошедший.

— Френсис, иди, потом увидимся: мне нужно разобраться с этим кретином, — теперь настала очередь Блэка закатывать глаза.

Но Френсис все правильно понял: подмигнул ей за спиной Блэка и одними губами пожелал удачи — Эйрин украдкой, пока Блэк не видит, показала Френсису кулак.

— Что тебе нужно?

Девушке уже порядком надоело натыкаться на Блэка на каждом углу, и поэтому голос сделался скучным, а взгляд — уставшим. Спросила она не думая, а уже произнеся вопрос поняла, каким глупым будет его ответ: как раз в стиле женских романов, которые ее гордые однокурсницы-аристократки тщательно прятали под подушками.

А может, он, наконец, оставит ее в покое? Да нет, глупость!.. Конечно, нет.

Блэк как раз заканчивал сверлить глазами спину удаляющегося Манро и снова посмотрел на девушку, и от выражения ее лица он скис еще больше.

— Ты, — просто ответил он, с усилием изобразив беззаботное удивление.

— Охх! — зашипела она от досады и ушла прочь, Блэк предсказуемо увязался следом. — Оставь меня в покое, прошу тебя!

Мимо проплывали редкие фигуры студентов с мерзким любопытством на лицах, и взгляду, как назло, не за что было зацепиться, кроме как на сжатые вокруг учебников ледяные руки и школьные башмаки — куда угодно, лишь бы не смотреть на самоуверенного красавца с лицом ангела и глазами дьявола, пришедшего по ее душу. На Сириуса Блэка, на ее Грима... До сих пор не верится, что это был один и тот же человек, хотя уже месяц минул... Как так получается, что все ее дороги ведут только к нему? Весь этот мордредов месяц Блэк просто не дает ей проходу: куда она не посмотрела, она видит его лицо, как будто ей было мало ночных кошмаров с его участием. Хотя, кошмаров ли?.. Сложно убедить себя, что вчерашняя ночь была кошмаром, когда перед глазами вспыхивают воспоминания о... О довольно хорошо проведенном вечере. Ох, нет, вчерашняя вечеринка определенно не была кошмаром...

— Не могу, ты же знаешь. Ты поцеловала меня вчера, — он легко пожал плечами, — снова. И это был не невинный поцелуй в щеку, милая... Такое я просто не могу забыть.

От косого взгляда серых глаз ей стало жарко. Идти по замку в таком состоянии было просто опасно, и она остановилась возле неприметной ниши в ответвлении коридора.

— Это ничего не меняет! — гаркнула девушка в ответ, прежде чем вдумалась в свои слова.

Сириус улыбается: он знает, что она лжет, только улыбка от этого не становится веселей. Глянув мельком на него, Эйрин подумала, что уж очень давно не видела его улыбки в реальной жизни, так сказать, ведь вчерашний вечер реальным совсем не казался... Правда ли, что они пол вечера просидели у камина, мило болтая ни о чем, и его теплая рука все это время лежала у нее на плече? Правда ли, он не спускал с нее глаз и нежно улыбался все это время? Правда ли, за поцелуями с ним даже вечность пролетит незаметно?.. Да, все — правда, чистейшая правда.

— Меняет, учитывая, что ты не была пьяна, — Эйрин со страхом следит, как Блэк подходит ближе, и в нише становится тесно. — Для тебя это просто отговорка. Предлог, так сказать, — глаза в глаза, и она не сможет опустить свои, даже если захочет. — Весь месяц ты ведешь себя, будто ничего не происходит, и я бы мог поверить в это — поверить, что ты видишь во мне только друга и не хочешь пойти немного дальше — если бы не было этих двух ночей, когда ты целовала меня, а затем засыпала рядом на скрипучем диване в углу гостиной. На нашем диване, кстати! Он уже стал для меня нашим! Видишь, до чего ты меня довела?! Скажешь, что все это ничего не значит? Чушь! Еще как значит! Для меня — значит. Хватит играть мной, Бьерро!

— Я не играю! — она ненавидела эти дурацкие слезы, застилающие глаза, но уже ничего не могла с собой поделать.

— Знаешь, как говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — игриво подмигнул Сириус. — И знаешь, я определенно что-то почувствовал у тебя...

Сириус на лету поймал руку Эйрин, когда она хотела залепить ему пощечину.

— Ладно! Ладно, признаю, перегнул палку. Прости, — Эйрин тяжело дышала, но молчала. — Пожалуй, я лучше подержу твои руки вот так...

Он легко сжал ей запястья одной рукой, а другой коснулся ее волос... И Эйрин вдруг отчетливо поняла, что стоит в укромной нише в пустом коридоре наедине с Сириусом, и он крепко удерживает ее руки. Ей больше не сбежать, ей не дадут сбежать. Дышать стало еще труднее, и та частичка тела, которая, по идее, должна думать, никак не желала находиться... И, что еще хуже, ее состояние уловил и Сириус — судя по озорной усмешке и разом изменившемуся взгляду. Ну как тут не потерять голову?

— Отпусти меня немедленно, Блэк!! — голос показался слабым и беспомощным.

— Это просто поразительно! — зарычал он. — Ты в упор не видишь, что делаешь со мной! Я готов с Астрономической башни сигануть, когда ты рычишь на меня. В следующую секунду ты можешь чуть улыбнуться, и у меня дыхание перехватывает, будто я с метлы упал, а уж если ты посмотришь, как смотрела вчера, то я просто теряю голову... Ни с одной девушкой у меня не было подобного! Ты одна такая... — Сириус, все еще сжимая ее ладони, прижал их к своей груди, и сделал еще один шаг вперед, хотя ближе, казалось, уже было просто некуда, — И я знаю, Эйрин Бьерро, что умру, если ты не будешь моей.

— Это не соревнование, Блэк! Ты никогда не сможешь дать то, что мне нужно — ты просто не способен на это! Ты не способен на нормальные отношения! Возможно, ты что-то и чувствуешь ко мне, но выглядит все это так, будто тебя просто бесит, что тебе отказала девушка. Это ты играешь мной, Сириус, — он застыл, как каменное изваяние, и девушка смогла высвободить свои запястья из ослабшей хватки, — Прости, но я так не могу.

Эйрин, стараясь не касаться Сириуса, выбралась из ниши, но спустя два шага, ее догнал тихий голос — конечно, он не мог не оставить за собой последнее слово.

— Я тебя люблю.

Она застыла, постояла немного, но все же обернулась, будто против воли.

— Что, прости?

Она была уверена, что ей показалось.

А Сириус только начал осознавать, что умудрился ляпнуть. А он ли сказал?

— Люблю.

Голос почти чужой, уверенный и настойчивый. Но чужой.

— Ты все выдумал! — Эйрин возмущенно замахала руками, и снова отвернулась — совсем не хотелось, чтобы он видел, как она плачет. Плачет, и сама уже не понимает из-за чего, чисто по привычке. И снова попыталась уйти.

«Не дай мне уйти»

Он не дал. Поймал за руку, потянул обратно. Все как в тумане, будто в стельку пьян.

— Не выдумал. Такое мне выдумать просто не под силу, — поднял пальцем ее упрямый подбородок и сказал в карие глаза. — Я. Тебя. Люблю.

Глаза были блестящие и мокрые, но губ уже успела коснуться неуверенная улыбка, и именно тогда, глядя на нее — такую, Сириус Блэк понимает, что случайно сорвавшееся с языка признание — правда.

Часть 1

Ночь была ужасно-уютной: весело трещали поленья в камине, кресло, которое она заняла, было неимоверно удобным, а вино в бокале — очень и очень вкусным. Поистине потрясающая ночь! Эйрин удовлетворенно вытянулась в кресле, не отрывая взгляда от огня. Пусть дом уже второй день стоит на ушах из-за завтрашнего (точнее: уже сегодняшнего) слушания Поттера, пусть орденовцы без конца шушукаются в темных углах (и подслушать не дают!), но зато все так заняты, что уже какой день на Эйрин никто не обращает внимания. Про ее выходку на местной вечеринке тоже как-то плавно забыли, а значит, она спокойно смогла пригладить шерстку и привести в порядок головку, и теперь снова чувствует себя во всеоружии. Снова чувствует себя — собой.

Сзади послышался шорох. С намеком, с настойчивым таким намеком. Конечно, когда в доме столько людей сложно найти тихий угол, но неужели и в три часа ночи тут не бывает уединения?!

— Молодой Поттер!.. — мурлыкнула она, выглянув из-за спинки кресла. — А детям уже давно пора по кроватям, кстати. Ты чего тут делаешь?

Поттер помялся немного на пороге, но все же присел на диван. Эйрин никак не отреагировала на неожиданную компанию, но задалась вопросом, что он забыл здесь, если его обожаемый крестный вместе с еще несколькими Дамблдорскими подпевалами засел на кухне? Что, надоела светлая сторона? Экстрима захотелось? А может, вдруг для разнообразия мозг включил?.. Нет, — досадливо тряханула головой ведьма — не туда ее опять несет. Дело просто в том, что гостиная намного ближе к лестнице, чем тот закуток, где прячется кухня, вот Поттер и заглянул на огонек. Спать ей надо больше, а то вместо нюхтера акромантулы чудятся.

— Я плохо сплю в последнее время, — признался молодой человек.

— Ааа, Волдеморту — привет! — понимающе отсалютовала бокалом женщина.

Глаза за стеклами очков настороженно блеснули:

— Что вы знаете об этом?

— Нечего из того, что могу рассказать. И то, там нет ничего интересного для тебя: кое-кто экспериментирует потихоньку...

Они немного помолчали.

— Вам тоже не спится?

— Бывает иногда, — ответила она, с трудом подавив насмешку. — Блэк с компанией занял кухню, но зато здесь я нашла этот прелестный тайничок...

Эйрин кивнула на заветный шкафчик, оказавшийся на самом деле чем-то вроде мини-бара. В хитрых зеленых глазах мелькнула заинтересованность, но затем он, видимо, понял, что там навряд ли есть его любимое сливочное пиво. Эх, молодежь...

— Кстати, на той неделе мы не смогли открыть этот шкаф.

— Видимо, по мнению шкафа, среди вас не оказалось достойных испить сего благородного зелья... — Поттер сегодня явно побил личный рекорд по осуждающим взглядам. — Ну, так шкаф считает — не я!

— Миссис Уизли, кстати, тоже не смогла его открыть...

— Значит, на нем стоит не только ограничение по возрасту... Прелестная вещица, — довольно хихикнула Эйрин. — Но, пожалуй, мне стоит закрыть его обратно. Так, на всякий случай.

Мальчишка с готовностью улыбнулся в ответ.

— Вы немногих здесь узнаете, а меня узнали.

«И как он умудряется так ловко скакать от темы к теме? Это он специально, нет?»

— Ну, знаешь, тех же Уизли опознать не сложно: рыжие и потрепанные... — красноречиво-убийственный взгляд. — Ай, прости, привычка. В основном я узнаю только тех, кого встречала до этого. С тобой вообще все просто: я встречалась с тобой, и я видела твоего отца, на которого ты очень похож внешне. И плюс, знаешь, газетчики тебя просто обожают.

— Мы встречались раньше?

— У Волдеморта прошлым летом было особое мероприятие, и у меня, — она приподняла рукав на левой руке, где выжжена Черная Метка, — было особое приглашение на него.

— Вы были на кладбище? — казалось, что удивиться еще больше он просто не может. Нет, он и в правду гениален!

— Конечно, была: там почти все были! Не стоит удивляться, что ты не услышал про меня: Лорд редко называл меня по имени. Видимо, чтобы никто из Внешнего круга и прочих смердов не прознал, что Эйрин Бьерро все еще жива.

«А она жива?» — спросила она себя.

«Не уверена, но надеюсь на это»

— Ты устроил такое шоу в тот день! Даже я заинтересовалась, хотя мне тогда вообще не до того было... — женщина оборвала себя, встретив озадаченный взгляд подростка. — Не важно.

— И вы тоже пытались меня убить? — холодновато спросил младший Поттер.

— Странно, что ты вообще это спрашиваешь, что это не очевидно для тебя. Хотя, на самом деле нет, я не пыталась тебя убить. Даже наоборот: чуть-чуть помогла, хотя ты, в принципе, и сам смог удрать... — почему-то ей вдруг захотелось объяснить свой поступок. — Никто не знает, что произошло той хэллоуинской ночью четырнадцать лет назад, но одно я могу сказать точно: именно благодаря этому я сейчас здесь, благодаря этим годам без Него я смогла понять, что это такое — настоящая жизнь... — Эйрин снова отсалютовала бокалом. — Все благодаря вам, молодой человек.

Поттер выглядел одновременно удивленным и немного смущенным — со стороны смотрелось довольно мило.

— Но я не хотел этого... То есть, это был не совсем я...

— Не важно: результат-то один. Что-то в тебе есть такое, что может помочь тебе покончить с Лордом навсегда. А мы все здесь, для того, чтобы помочь тебе в этом.

— И даже вы? — парень загадочно блеснул стеклами очков. Что ж, почти неплохо...

— Ну, и для этого тоже. И заканчиваете уже лезть в мои дела!..

Младший Поттер помолчал, задумчиво уставившись на огонь.

— Вы видели моего отца?

— Да, примерно четырнадцать лет назад, — Эйрин поняла, что шутить на эту тему не стоит. — Мы дрались, и он был весьма и весьма неплох... И Блэка я в первый раз встретила там же.

— О чем-то интересном болтаете? — послышался веселый голос. — Случайно услышал и решил присоединиться.

— Сириус? Как ты?.. — непонимающе нахмурился Поттер. В его понимании камин трещал довольно громко, говорили они тихо и сидели слишком далеко от двери, чтобы проходящий мимо мог расслышать хоть что-то.

— Услышал? — Эйрин решила раскрыть один «страшный» секрет. — У анимагов отличный слух, Гарри. Особенно у тех, кто оборачивается хищниками. Тебе на будущее: если вдруг захочется поругать крестного, то лучше делать это потише.

Мальчишка неуверенно, но довольно-таки заразительно улыбнулся, и Эйрин не смогла не улыбнуться в ответ. В подсознании мелькнуло что-то мутное, но быстро исчезло — наверняка какой-то обрывок воспоминания: ведь говорят же, что Эйрин дружила в школе со старшим Поттером. Атмосфера в гостиной стала какой-то совсем незнакомой — почти домашней. Даже Блэк не выдержал и чуть улыбнулся уголком рта, и Эйрин сразу подумала, что в пору его молодости эта усмешка разбила немало сердец. И, вполне возможно, не только женских. И не только в пору молодости.

— Четырнадцать лет назад, говоришь? — сменил он тему. У него даже почти получилось сказать это непринужденным тоном. Почти, ага. Видимо, не может забыть то свое поражение — злорадно подумала Эйрин.

— Помнишь Рингфорд? — Эйрин развеселилась, увидев заинтересованность Блэка. — Я побила тебя тогда, Блэк!

— Рингфорд?.. А, помню, — на лице мелькнуло какое-то странное, трудноопределимое выражение: болезненная сосредоточенность, удивление и, кажется, чуть-чуть вины. — Так это была ты?

— Да-да-да!

Выражение пропало также быстро, как и появилось, и на место ему пришло веселье:

— Требую реванш!

Эйрин подалась вперед, принимая игру. Впервые ей встретился столь интересный мужчина. И дело было вовсе не в том, что он — мужчина, и мужчина привлекательный (хотя, ладно, и это тоже было), а во всех этих странных реакциях и непредсказуемости. Он был загадкой, которую хотелось разгадать и изучить. Он был непокорной, странной силой, которую она жаждала подчинить. Хотя бы ради интереса. В конце концов, неужели она не сможет? Перед остальными он имел власть над ней, причем совершенно этого не скрывал, так что в отместку она просто должна заполучить его... Вот он, ее реванш.

— Ты сейчас не совсем в форме для этого. Засиделся немного: то в Азкабане, теперь здесь... — теперь, когда игра началась, она смотрела на него по-другому, почти так же, как обычно смотрела на мужчин, которых хотела сделать своими.

— Не стоит недооценивать меня, — в его глаза тоже закрался лукавый огонек.

— Ах, побей же меня, Блэк! С нетерпением жду реванша.

С этими словами она решила покинуть гостиную.

— Почему ты не убила меня тогда? Ты колебалась — я видел это.

Голос Блэка едва уловимо изменился — чуть больше напряжения. Жаль, остроумного ответа как-то не нашлось, как и любого другого в принципе.

— Сама хотела бы знать, но я не знаю. Что-то помешало мне... — Эйрин спешно оборвала себя, чтобы не выдать своего волнения, и поскорее попрощалась, приложив усилие, чтобы звучало это чуть игриво. — Спокойно ночи, мальчики.

* * *

— ... да, конечно, выпускать тебя на задания — это просто прекрасная идея!

— Я профессиональная убийца, Блэк! Не волнуйся за меня... милый. Я справлюсь со всем.

Оба неожиданно передислоцировались в гостиную, и сразу почудилось, что температура воздух подскочила на пару градусов вверх. Ремус скептически поднял бровь, но только этим и ограничился, не желая отрываться от чтения. В конце концов, это же ритуал: ни один вечер Ремуса не прошел без кофе, книги и фонового шума от этих вечных спорщиков. Ремус отпил из кружки и флегматично перевернул книжный лист — привычка творит чудеса: даже к ругани друзей можно привыкнуть. Их ссоры даже успокаивали. Тем больше они закипали, тем скорее окончательно помирятся, и тогда — впервые за четырнадцать лет — все снова будет хорошо.

— И как тебе верить после этого?! — Сириус проигнорировал конец ее ответа и пронесся к камину, потом сообразил, что ему туда совсем не надо и повернулся лицом к Эйрин.

Она была спокойной и язвительной, как и всегда, он — вспыльчив и несдержан, как только она смеет с ним заговорить. Пусть он и умудрялся демонстрировать чудеса самообладания с тех пор, как вернулась его бывшая жена, но все чаще и чаще самоконтроль ему изменял. Все, как и в студенческие годы, когда они ссорились. Тогда их друзья быстро заметили, что только Эйрин Бьерро могла довести Сириуса Блэка до такого бешенства, но истинное значение этой особенности взаимоотношений все разгадали далеко не сразу. Зато после того, как Сириус и Эйрин начали встречаться, все вдруг встало на свои места.

— Доверять? Мне?! Да никак! — засмеялась она. — Слизеринцам веры нет.

Блэк ехидно хихикнул.

— Какой из тебя слизеринец? Ты же не помнишь Хогвартс!

— Это состояние души, Блэк, — широко улыбнулась она. — Тебе не понять: если бы ты действительно был способен продуктивно шевелить мозгами, то попал бы на другой факультет.

«Мерлин, как они умудряются спорить даже на эту тему? Эйрин же действительно ни черта не помнит Хогвартс», — возвел глаза к небу Ремус. Раньше наблюдать их перепалки было забавно, так как это были относительно детские ссоры. Теперь же это больше напоминало театр военных действий. И казалось, что они действительно ненавидели, пугало, как кипел Сириус, не видящий в ней более любимую девушку, пугала и холодная, расчетливая ярость, заместившая отчаяние в глазах Эйрин. То, что невероятным чудом вновь рождалось в ее душе к Сириусу, таяло с каждой секундой, проведенной в компании ненавидящего ее безумца.

Хотя...

Мутное, тяжелое выражение, мелькнувшее было на лице волшебницы, исчезло, мгновением позже сменившись мстительной улыбкой. И глаза горели так знакомо!.. Ремус, в очередной раз проклял свою впечатлительную натуру и вернулся к ненавязчивому наблюдению поверх раскрытой книги. Разгоряченные лица говорили, что довольно скоро надоевшие ссоры его двух лучших друзей сменятся на нечто не менее громкое, но намного более укромное. Ремус и сам поморщился от своих мыслей, но его все равно так и тянуло сказать этим двоим то же, что пошловато и непонятно советовал в таких случаях Джеймс: «Ребят, снимите уже номер».

Блэк тем временем озирался в поисках чего-нибудь, на что можно было выместить свою злость, но, как назло, ничего подходящего на глаза не попалось.

Эйрин шумно вздохнула:

— Ох, Мерлинова борода! Блэк, как ты не понимаешь? Если бы я хотела выдать Лорду ваш недоорден, то уже давно бы это сделала, ты не находишь?! Мы сейчас все в одной лодке, и ты — единственный, кто не хочет это признавать! Я не знаю, что у тебя там произошло со мной в прошлом, но пора бы тебе оставить это «что-то» в покое. Кончай кипятиться и включи голову!

Эйрин захотелось снова закатить глаза и махнуть на дурака рукой, вот только наткнувшись на странный взгляд серых глаз, желание повторить затасканный сценарий у нее мигом отпало. Взгляд был уж слишком странным... Расфокусированным, и оттого настолько пронзительным.

— Так вот оно как? — она хищно улыбнулась и наклонила голову на бок. — Как непрофессионально, Блэк. Как глупо...

Говоря эти слова, она приблизилась к нему почти вплотную, лукаво заглядывая в глаза. Блэк стоя неподвижно, злобное выражение из глаз не исчезло, но атмосфера... Теперь Эйрин была уверена, что искры ощущает не только она. На самом деле горят они оба.

Удовлетворенно хмыкнув, она покинула помещение. По гостиной прошелестел едва слышный вздох. Позже оба мужчины гадали про себя, один это был вздох или все же два?

* * *

— Мы тут с тобой кое-что не закончили...

Когда подобные слова встречают прямо с порога, то дрогнет любой. А натренированный, пусть и частично вышедший из строя аврор обязательно схватиться за волшебную палочку. Но единственное, что успел сделать Сириус, так это дотянуться до рукава, где она была спрятана. Потому что с порога его встретил далеко не незнакомый голос. Потому что на его временной кровати сидела в одном халате далеко не самый обычный нарушитель спокойствия. Сложив все это, Сириус пришел к выводу, что этот вечер будет ох каким не простым. К ее кошачьим улыбкам он уже успел привыкнуть, но глаза... Глаза и сейчас были отражением его пламени — их общего, что в считанные секунды разгоралось между двумя скрещенными взглядами.

— Решила попытаться одолеть меня не при свидетелях? — он попытался было разрушить атмосферу, но не особо надеялся на успех.

— Глупый... — улыбка нисколько не изменилась.

И то правда. Ни черта не сработало.

Ноги не слушались. Он так и застыл в дверном проеме, не выгоняя женщину, и в то же время не захлопывая дверь, предлагая остаться. Тщетно пытаясь скрыть вполне определенное желание, Сириус жадно наблюдал, как женщина, когда-то принадлежавшая лишь ему, укравшая его сердце и взявшая его имя, пересекла комнату и приняла решение за него. За спиной чуть слышно закрылась дверь. Вот и все. Дальше было болезненное ожидание ее рук, и вот он, наконец, почувствовал их на своем теле. Эйрин хорошо понимала, что делает: Сириус ощущал ее легкие касания в каждом нерве, ощущал ее в своей крови. Это было невыносимо... Сириус держался, как мог, но природа была беспощадна: он знал эти глаза, эти руки, знал ее тело лучше своего, и даже чуть пряный цветочный шлейф, что она оставила после себя, был ему хорошо знаком. Он чувствовал себя, как заблудившийся в пустыне путник — он просто изнемогал от жажды, пусть и совсем иного рода... Мерлин, как же сильно он скучал по ней!..

— Не пытайся обмануть себя: я же вижу, как ты смотришь на мое тело... Я хочу напомнить тебе, что ты так и не смог забыть. Не сопротивляйся мне...

А он и не мог.

Доля секунды, показавшееся вечностью — и вот он повернулся в кольце ее рук, впиваясь в приоткрытые для него губы. А дальше... Дальше было безумие, охватившее плоть, когда она ответила, царапаясь, как кошка, и с жадностью кусая губы, когда он прижал горячее тело к стене, когда она обхватила его за талию обнаженными бедрами... Как тут можно сдерживаться: не притягивать к себе, не сжимать, не терять дыхание, когда она делает то же самое в ответ?.. Она снова была в его руках — не то, чем можно насытиться. Неистовая, дикая, почти животная страсть овладела каждой клеточной тела, все чувства кричали: она, она, она... Эйрин снова в его руках!! Горячая, родная, живая, любимая... Невыносимо, невозможно! ЭТО ОНА!!!

Он отстранился, чтобы хоть как-то восстановить дыхание, но склониться обратно уже не смог. Этот взгляд... Он не мог принадлежать его Эйрин. Страсть, вожделение — это да, но только не торжество — она радовалась победе над строптивым Блэком. Он в потрясении отшатнулся — как? Как Она могла? Нет, это не Она!! Это существо — не та женщина, которую он любил. Которую он любит до сих пор. Ее действительно больше нет. Сириус хотел оказаться от этого места как можно дальше. Где-нибудь, где нет знакомой озорной улыбки, кажущейся такой грязной сейчас. Где-нибудь, где нет дразнящего запаха ее кожи. Где-нибудь, где нет ее. И самое мерзкое, что бежать было некуда. Мерлин, где взять силы, чтобы сохранить лицо?..

— Просто уйди.

Холодный, просто ледяной тон — было бы чему удивляться. Только вот его взгляд, что удалось выхватить из темноты... Мгновение — и все исчезло. Похоть, эгоистичное желание овладеть, опутать разум, непокорное сердце, подчинить своей воле, сделать податливым рабом — все это разлетелось тысячью острых осколков, когда она увидела его почти мертвые глаза. Эйрин ощутила, как ее саму уносит в этот океан отчаяния, топя, убивая желание дышать. Откуда?.. Каким образом она чувствует его боль? Почему ей сейчас так же невыносимо плохо? Неужели... Нет, это же невозможно! Какой болью и шоком далось ей понимание, что она на самом деле испытывает чувства к этому мужчине. Как?.. Когда поединки, переплетение неосторожно брошенных взглядов, слов и противоречивых эмоций — все то, что стало ей воздухом в этом душном доме — так глубоко закрались в сердце? Как это вообще возможно — любить этого зверя?! Любить...

— Я сказал вон.

Если бы она могла вот так просто уйти! Но от ужаса ноги будто приросли к полу. Лучше бы он кричал, оскорблял, вышвырнул из комнаты, ударил, что есть мочи... Но нет, душевную боль не удастся заместить физической. Он молчит. Ведь это хуже смерти, когда нечего сказать! Эта тишина — хуже самой изощренной пытки. Теперь он возненавидит ее еще сильнее. Она видела, как убила в его душе что-то очень важное... Видела, как растоптала последнее светлое воспоминание, тень кого-то другого, кем ей уже никогда не стать в его глазах... Нет, это слишком даже для нее.

Слова застряли в горле, душат слезы, внутри все разрывает на куски, а он... Он просто молчит, стоя боком к ней. Тень падает на лицо, скрывая выражение, но выжигая на сетчатке гордый, красивый профиль. Она не видела эмоций на лице Блэка, но ощущала каждую из них. Она ведь всегда чувствовала его, как и он чувствовал ее. Ощущали малейшие перемены настроение, потому и знали, куда нужно бить... Ведь все было ясно с самого начала, а она просто не хотела видеть этой связи. Не знала, как видеть. И, тем не менее, воспользовалась ею. А теперь... Нет, такого он никогда не простит. Она недостойна смотреть, слишком больно. Больнее просто невозможно.

Эйрин вылетела из комнаты, сдерживая слезы из последних сил. Блэк не шелохнулся, когда звякнул замок двери. И даже сквозь тьму коридора, сквозь полузакрытую дверь, через метры ее неровных шагов его тихий голос слышался так, будто он шептал прямо на ухо:

— Лучше бы ты умерла.

Невозможно больнее? Ах, она так ошибалась — еще как возможно. С ним каждое чувство ощущалось острее. С ним просто нет никаких пределов, он все сметает на своем пути... С ним все, как острие ножа, постоянно на грани между жизнью и смертью, будто под действием безумного наркотика из экстаза и агонии... Того самого наркотика на букву «Л» из шести букв.

Так вот оно как: любить Сириуса Блэка?

Часть 2

— Почему ты такая нервная? — уже в сотый раз шепнул Сириус.

Эйрин вместо ответа только качнула головой, но теребить его шарф не перестала. Сириус вздохнул с некоторым раздражением, но более ничем своего отношения не высказал, разрешая девушке добить свой шарф. Лишь на мгновение сильнее сжал ее талию — «я рядом, если что» — и без всякого перехода закинул в разговор очередную шутку. Компания гриффиндорцев взорвалась смехом, Эйрин явила миру крохотную нервозную улыбку, и Сириус повелел ее за толпой к «Трем Метлам». Она поплелась следом, будто не живая, то и дело оскальзываясь на весенней слякоти, поминутно оглядываясь по сторонам, но все заставляя себя идти. Сириус из последних сил держал улыбку на губах и ждал. Эти выходные обещали быть ужасными не только из-за плохой погоды.

Наконец, сквозь дождевую пыль проступили мутный фонарь и хорошо знакомая вывеска. Студенты с охотой прибавили шаг, желая поскорее оказаться в тепле, и только Эйрин, увидев паб, будто наткнулась на стену — она явно не хотела заходить, но причина была не ясна. Дело ли было в том, что Эйрин все еще недолюбливала студенческие забегаловки («слизеринский пафос, не иначе») или же она не хотела заходить в помещение в принципе? Сириус послушно застыл рядом, уже не пытаясь задавать вопросов.

А ответ нашелся сам как нельзя кстати. Точнее — прилетел.

— Мерлин, ну наконец-то! — выдохнула Эйрин, взволнованно глядя вслед бесцеремонной птице, хлопнувшей ее крылом по голове. — Бежим! — она схватила непонимающего Сириуса за руку и потянула за собой.

Сквозь моросящий дождь Эйрин с трудом различала птицу. Да и толпы праздно шатающихся отдыхающих не сильно желали дать дорогу двум куда-то спешащим подросткам. Эйрин грубо расталкивала плывущие рядом фигуры и тащила за собой Сириуса, изо всех сил стараясь не упустить из виду ворона. Дождевые капли на лице перемешивались со слезами облегчения, выражение нетерпения то и дело сменяла нервозность.

— Рин, куда ты меня тащишь? — вяло поинтересовался Сириус, не особо рассчитывая на ответ.

— Прошу, просто подожди, — Эйрин еле сдерживалась, чтобы от нервов не начать грубить.

Наконец, длинные черные перья мелькнули за углом последнего на этой улице дома. Забежав за угол, они успели увидеть изящный вираж, который описала птица, пикируя с высоты на асфальт. Сириус застыл рядом с Эйрин, твердо сжимая ее ладошку, и молча досадовал на свою забывчивость. Как же он сразу не догадался, что ворон — это Эвис Бьерро? Пусть он и не видел сестру своей девушки уже года два, а ее фирменных «фокусов» с анимагией и того дольше, но это ничуть не оправдывало ситуацию. Пока ворон прямо в воздухе обращался в тонкую девушку, Сириус продолжал собирать мозаику. Осталось сложить лишь два и два.

Эйрин в конец обезумела, раз после всего решилась связаться с сестрой.

— Ты хотя бы иногда думаешь, прежде чем что-то делать? Ты послала Патронуса на базу Пожирателей смерти?!

Тут Сириусу захотелось грязно ругнуться. А Эйрин и бровью не повела.

— Ну не письма же мне писать?!

— Голову включи! — шипела взбешенная Эвис. — Ты не представляешь, как нам повезло, что твое послание никто не видел!

— Эвис, где Элгар?

Вот и прозвучал самый-самый главный вопрос, который мучил Эйрин уже три дня. Элгар уехал на выходные, а после не вернулся в Хогвартс.

— Они вернулись в Данию. Все.

Облегчение было столь сильным, что Эйрин пришлось схватиться за рукав Сириуса.

— Спасибо, Эвис.

— Не для тебя старалась! — огрызнулась сестра.

— Мерлин, да какая разница?!

Эвис задумчиво смотрела на сестру. Нужно было что-то сказать, но порыв ветра очень вовремя хлестнул в лицо воды, и Эвис поморщилась, после чего сходство с нахохлившейся птицей стало просто очевидным. Озвучивать свои мысли Эвис как-то сразу расхотелось, да и не пристало ей нести такую глупую сентиментальную чушь. Поздно, слишком поздно что-то менять. Эйрин должна ее ненавидеть — так будет лучше для всех. Раз уж им уготовано судьбой быть по разные стороны баррикад, то Эвис просто обязана облегчить участь младшей сестре, чтобы та и не подумала мучиться из-за ошибок старшей. Так будет... правильно.

Не смотря на все старания, Эйрин все-таки заметила мелькнувшую в глазах сестры тень.

— Эвис, еще не поздно...

Слова слетели с уст как-то сами собой, и Эйрин поразилась, как же глупо они прозвучали.

— Любите вы красивые слова, — горько улыбнулась Эвис и превратилась в птицу.

А она явно любит красивые жесты. Все любят.

* * *

Темнота вокруг, хоть глаз выколи — разницы никакой. Только запах пыли, голоса и грохот.

— Народ, вам бы уже... — сдавленный голос из самого дальнего и самого темного угла.

— Да знаем мы, знаем! Погоди немного... — пинок, а затем громкий стук — кто-то явно в сорок третий раз споткнулся о ножку софы. — Ууххх, мордредова тьма!! Баст, ты когда меня научишь балансировать?!

— А смысл? — насмешливый, немного скользкий тон. — Ничего не изменится — надо было выбирать форму хищника или, на худой конец, есть побольше черники.

— Не повезло тебе, мой рогатый друг! — хохотнул третий голос. — Слушайте, дверь откройте кто-нибудь, а то лапами неудобно будет.

— Дверь?! Перебьетесь!

— Ну ты же с нами!

— Вот потому я и здесь! — возмущенный фырк перекрыл стон из дальнего угла. — Тут сидеть будете, слишком велик риск.

— Ребята... — четвертый голос, немного подрагивающий.

— Зануда ты...

Уже не стон, утробное рычание. Но никто не услышал.

— С тобой мы этот риск сильно уменьшим, — аккуратно подобрался «рогатый друг».

А затем другой друг добавил главный аргумент.

— Брось, будет весело! — самый-самый главный мародерский аргумент.

— Да как вы не понимаете?..

— За-ну-да!

Еще один рык, довольно уверенный.

— Р-ре-ребята...

— Ну чего тебе, Хвост?!

— Хвост, не перебивай старших!

— Там Ремус...

— Аааа, о’кей, понял.

* * *

Еще одно недоброе утро. Нет, что болят все конечности — вполне объяснимо, учитывая, что она всю ночь пробегала с Мародерами под луной. Рука затекла? Ну, наверное, пролежала без движения полночи. Бывает, устала же, а спать тогда оставалось всего ничего. Другое дело, что в памяти совершенно не отложился путь до гостиной Слизерина... Хотя, это тоже ничего: вполне возможно, что она добежала в анимагической форме, а память из-за усталости просто это не запечатлела — уже бывало, что она — Эйрин — смутно помнила то, что делала Баст. И все же, как-то многовато странностей на один вечер и одно утро.

Глазам было темно. Открывать их ну совсем не хотелось, да и не нужно было — если векам темно, значит еще очень рано. К тому же, суббота вроде... А как тепло и уютно под одеялом! Пусть она и «посеяла» где-то целую половину, но все равно тепло. Особенно спине... Нет, определенно слишком рано, чтобы вставать. К Мерлину все!

Вдруг в тишине послышался невнятный шум и ругательства, а затем последовал вопль, слишком громкий для столь мирного утра.

— Народ, мы все проспали! Рота, ПОДЪЕМ!

Вопль, кстати, мужской. Эйрин сварливо подумала, что мальчики, по идее, в девичьи спальни войти не могут, и завернулась поплотнее в доступный кусок одеяла. Ей абсолютно плевать, как они умудрились такое провернуть — она хотела только спать. Когда вопль повторился, Эйрин все-таки узнала голос — это был вездесущий Джеймс Поттер. И вместе с этим открытием сразу пришло другое: где-то совсем рядом, буквально за спиной, кто-то также недовольно зашевелился и дохнул горячим дыханием ей в затылок. А затем теснее прижал девушку к груди, обнимая рукой. Эйрин испуганно замерла. С кем она в постели? Точнее, кто лежит в ее постели? Кто посмел?!

«Мерлин, а вдруг это не Сириус?»

Парень, лежащий рядом, ничуть не смущаясь, нашел ее руку и переплел их пальцы. Эйрин едва дышала от нервов. Судя по всему, он-то точно знал, что вокруг происходит, и с кем он провел ночь.

— ...вы хотите и обед проспать? Вставайте уже! — шорох босых но по скрипучему полу («у нас же в спальне ковер вроде лежит»). — Сир? Бродяга, имей совесть, ты уже... — звук железных колец о палку, пауза. — Оп-па! Так, а Эйрин в курсе? — Эйрин выпуталась из одеяла и мрачно обернулась на Поттера. — А, это и есть ты! Это хорошо, что это ты, это очень хорошо... — утром Поттер походил на взъерошенного воробья. — Только вот что ты тут делаешь?

В этот момент поднял голову и заспанный Сириус с потрясающе невинным выражением лица. Эйрин перевела вопросительный взгляд с Джеймса на Сириуса.

— Мне бы тоже хотелось это знать.

— А я что? А я ничего... — проскрипел Сириус. — Доброе утро, родная, — от смятения Эйрин даже позволила себя поцеловать.

— О, доброе утро, Эйрин! — поздоровался Ремус.

К распахнутому пологу подполз и Ремус, а где-то сбоку виднелась и макушка Петтигрю, и только тогда Эйрин, наконец, поняла, что сидит на кровати своего парня в гриффиндорской спальне мальчиков в одной пижаме и молча ждет, когда к кровати подойдет кто-то еще. Но никто не подошел, слава Мерлину. Хорошо, значит, остальные семикурсники уже ушли. Дерек и Генри, кажется...

Кстати, на счет пижамы...

— А откуда на мне пижама? — Эйрин выбрала меньшее из зол.

Видя ее настроение, даже Сириус не рискнул шутить:

— Ты не волнуйся: я просто трансфигурировал ее из твоей одежды. Чары скоро слетят.

Эйрин благодарно кивнула, разглядывая вполне приличную (без шелка, кружев и лишних разрезов) мужскую пижаму в голубую полоску. На Сириусе были точно такие же штаны, только рубашка отсутствовала — с мысли данный факт все-таки сбил, хотя отвлекаться не стоило. Тем более, что Поттер на свой страх и риск явно собирается пошутить, а из памяти, наконец, получилось выудить, что вообще-то вышеназванный обещался ее разбудить, когда она задремала в Визжащей хижине.

— Ооо, Бродяга у нас прямо-таки рыцарь! Что же ты ее до гостиной тогда не довел?

— Спать хотел, — хмуро буркнул «рыцарь».

— Поттер, лучше тащи мантию-невидимку! — бросила так же хмуро его «дама».

— А волшебное слово? — Джеймс оперативно нацепил на лицо оскорбленное выражение.

— Кстати да, а где моя волшебная палочка? — Эйрин начала оглядываться по сторонам в ее поисках, начиная потихоньку закипать. — Без нее «волшебные слова» звучат как-то неправдоподобно, — лежащий спокойно Сириус протянул девушке палочку, радуясь про себя, что его подруга переключила свое внимание на Джеймса.

— Какая она у тебя злая по утрам, Сириус. Крепись, друг, — до странного легко засмеялся Ремус, которому уже какую ночь не удавалось нормально поспать благодаря полнолуниям и его неугомонным друзьям.

— Вообще-то я имел ввиду «пожалуйста», — скромно вставил Джеймс.

— О’кей, Поттер, пожалуйста гони сюда мантию, — заворчала Эйрин с трудом выбираясь из кровати: как назло, Сириус занял кровать, стоящую вдоль стены, а не спинкой к ней, и в результате поутру девушка проснулась зажатой между стеной и своим парнем. Хотя, не то чтобы она была так уж против...

— А чего так грубо? — возмутился друг. — Я тут не при чем — это ты заснула.

— Кого я просила меня разбудить?

Джеймс замер на мгновение, видимо, усиленно вспоминая. Затем все-таки вспомнил.

— Да я и сам заснул... Не помню я, чтобы ты меня просила. И вообще: Сириус тебе на что?

— Сириус — лицо заинтересованное, — нашлась девушка.

— Что правда, то правда, — легко согласился вышеназванный, — Но любимая, неужели все это было так ужасно? Ты ранила меня в самое сердце!

Настроение у Сириуса, судя по всему, было просто прекрасным, у Эйрин же — не слишком, поэтому к его дурачеству она осталась холодна. Зато Поттер среагировал быстро.

— А что, что-то было?

Сириус изобразил святую невинность, и у Эйрин ушли все силы, чтобы не прыснуть со смеху. Или, что еще хуже — захихикать.

— Я не знаю — я спал!

Веселье испарилось в то же мгновение, что и подушка обрушилась парню на голову. Мародеры, чтоб их... Любимые ее придурки.

— Фу, нахал хвостатый! Так, — она хлопнула в ладоши, сменяя тему, — я — умываться, а ты, — она ткнула пальцем в Джеймса, — готовь мантию!

Сделав пару несложных манипуляций, она вернула своей школьной форме ее прежний вид. И она уже собиралась закрыть за собой дверь ванную, как ее догнал тихий, чуть ехидный и немного обиженный голос Сириуса.

— А ты не ответила на мой вопрос...

Эйрин застыла в дверном проеме. В довольно симпатичной беленькой ванной комнате уже приглашающее зажглись свечи, а она стояла столбом и улыбалась, как полная идиотка. И он тоже идиот. Вот, нашли друг друга! Она уже совсем не злилась, а просто играла на публику... Это утро началось неправильно, но это не значит, что оно было плохим. Да, она проснулась от вопля Поттера, но его голос немногим хуже ее адового будильника. И проснулась она в объятиях любимого. К тому же, Сириус так галантно наколдовал ей мужскую пижаму... На трансфигурацию дополнительной кровати у него, конечно, галантности не хватило, чему Эйрин вовсе не возражала, так как, если уж совсем честно, если бы она проснулась посреди ночи, то у нее навряд ли хватило бы воспитания не перебраться к ему под теплый бок.

— Спала я прекрасно, а вот пробуждение подкачало, — обернулась девушка.

— Ничего, мы над этим еще поработаем, — задиристо протянул Сириус.

— Нет, ты сегодня точно схлопочешь!..

И с воинственным визгом, под хохот бравых Мародеров, Эйрин взлетела обратно на кровать с твердым намерением обрушить на Сириуса как можно больше подушек. Но Сириус ловко опрокинул ее к себе так, чтобы за полузадернутым балдахином друзьям было не видно ее смеющегося лица и, нисколько не смущаясь, поцеловал в губы, нагло залезая рукой за одетую навыпуск блузку. Он прекрасно понимал, что сейчас ему простят все, потому что Эйрин к этому времени протестовать была уже не в силах. К черту воспитание!

Часть 1

— Что вы здесь делаете?

Голос одного из Уизли (вроде как самого младшего) разорвал тишину библиотеки, словно пушечный залп — о да, благодаря маглам она знала, что это такое. Еще недавно ей казалось, что дом на площади Гриммо просто огромен, но на самом деле с каждым днем Эйрин все сложнее было найти укромный уголок, и при этом ни на кого не наткнуться по дороге: неприятно все-таки, когда тебя пытаются прожечь взглядом насквозь! И вот, теперь непонятная возня младших орденовцев добралась и до этой пыльной, Мерлином забытой комнаты... Неужели так сложно оставить ее в покое?

— Я вам не собачонка, чтобы на привязи сидеть! — голос был раздраженный, но от книги она не отвлеклась. — Шататься по дому мне разрешено.

Хотя нет, отвлечься пришлось: нужно же проверить, сколько мечтающих сдать ее дементорам юнцов столпилось у порога? На переднем плане какой-то-там-по-счету-Уизли и настороженный Гарри Поттер, за ними две девчонки: одна из них — Грейнджер (лохматая, как Драко и описывал), а другая, очевидно, Уизли («Опять рыжая!»). У всех в руках была какая-то рухлядь — вместо положенных по присутствию в доме Пожирателя смерти волшебных палочек — на шеях защитные маски, одежда обмотана чем-то вроде бинтов и в сочетании со взглядами, полными воинственной неприязни, выглядели ребятишки довольно нелепо. Зачем же они, непонятно чем груженые, сюда явились?

Лица у них были такие уморительные, что Эйрин просто не могла не поиздеваться.

— Я читаю, если это не очевидно. Наконец-то представилась возможность и повод научиться беспалочковой магии, — она широко улыбнулась, глядя на побледневшего рыжего. — Ох, да не бойтесь, дети мои, если бы хотела, то уже давно перегрызла бы вам глотки...— за спинами подростков появился Блэк — по лицу его ничего нельзя было прочесть, как Эйрин не вглядывалась. — И псинка под дверью моей комнаты не смогла бы мне помешать — о да, Блэк, я знаю, что ты торчишь там по ночам: ты храпишь и тявкаешь во сне!..

Эйрин могла поклясться, что в глазах Блэка сверкнула искорка смеха. Хоть какие-то эмоции — раньше ей было сложно представить, что Блэк может быть еще менее эмоционален, но после их... гм... ночной встречи он закрылся так, что и Темный Лорд не пробьет его легилименцией. И теперь, как бы она не ловила его взгляды, чтобы не делала, он не желал отличать женщину от стены. Это было так... больно. Это было очень больно, но вполне заслуженно. Что касается остальных, то тут смешки были уже явными. Даже на бдительном и суровом лице миссис Уизли, тоже стоявшей в дверях, промелькнуло какое-то подобие улыбки.

— Развлекаемся? — предельно спокойно спросил хозяин дома, прислонившись к косяку двери.

— Да, мне ужасно скучно и мне нигде не рады! Даже из библиотеки выжили... — наигранно надулась женщина, поднимаясь с кресла. — Ладно-ладно, не буду мозолить вам глаза.

На подходе к двери она попыталась рассмотреть, что за приспособления притащили с собой подростки, но понять, зачем им в библиотеке понадобились пульверизаторы и метлы ей не удалось. Мелькнувшая мысль об уборке чистокровной ведьме показалась полным бредом.

— Кстати, а что вы тут делаете?

— Уборка, — необычайно кратко ответила Грейнджер.

Эйрин в замешательстве замерла.

— Эээ, руками?

Грейнджер даже немного стушевалась от тона Пожирательницы.

— Нам нельзя колдовать вне школы...

Блэк тем временем сел в соседнее кресло, не высказывая никакого интереса к разговору. Внутри Эйрин все сжалось от его показного равнодушия и ничем неприкрытой грации в каждом движении. А еще стало тошно от собственной реакции на все это. Ну как она так долго не отрицала очевидное? Отрицала, что ее как магнитом тянет к этому странному мужчине. А потом еще и все испортила. Молодец, словом.

— Так... — Эйрин потерла виски, силясь успокоиться. — Ты — ладно, ты — гряз... — подростки переменились в лицах, но высказаться никто не посмел, — маглорожденная, но среди вас есть и чистокровные волшебники, кому должно быть известно, что ни по каким признакам Министерству не засечь этот дом! Это же родовое поместье древней чистокровной семьи!

— На то была воля Дамблдора, — спокойно произнес Блэк, и Эйрин опять не удалось понять, что он думает по этому поводу — не лицо, а стена.

— А, ну это все объясняет.

Это действительно многое объясняло.

— Не смейте говорить о Дамблдоре в таком тоне! — рыкнул молодой Поттер. — На несовершеннолетних стоит Надзор, и не стоит рисковать раскрытием штаб-квартиры Ордена!

— Какому-то Надзору не под силу пробить защиту этого дома, мой юный друг. А если вдруг пробьет, то Министерство просто увидит очередную вспышку волшебства в центре Лондона, и я сильно сомневаюсь, что это их озадачит, — женщина вздохнула, еле сдерживая еще более язвительные замечания. — Это заклинание было создано, чтобы контролировать несовершеннолетних волшебников, проживающих в магловских районах — где волшебства по идее быть не должно. На иных оно распространяется чисто условно в надежде на разумность родителей... Так вот попробуй, Гарри: вызови какой-нибудь паршивый «Lumos», и если тут появится хоть одна министерская сова, то я немедленно сдамся властям!

— А в противном случае Гарри исключат! — прикрикнула гря... Мерлин!.. Грейнджер.

«Удобная у нее фамилия!»

— Тебя вроде считают умной, Грейнджер... Так неужели ты и в правду считаешь, что Дамблдор позволит исключить Поттера из школы и выкинуть его в наш жестокий мир раньше срока?.. Более того, он даже мое дело замнет. Он же Великий!..

Молодежь притихла, Блэк хранил молчание. Его молчание — знак согласия? Закралось подозрение, что он и сам уже давно точит зуб на Дамблдора, и дело тут не только в «добровольном» торчании в этом доме... Слава Мерлину, он оказался не таким наивным дураком, каким его все считали: заметил-таки странности своего ареста. Дамблдор тогда засадил в Азкабан своего человека без суда и следствия — не странно ли это? Ах, помнится, Рудольфус рассказывал, что Белла чуть ли не в истерике забилась от смеха, когда увидела газетные полосы с кузеном в полразворота... Ну, правда, дементоры веселье подавили быстро.

— Объяснить вам это, судя по всему, никто не удосужился. Но я честно не могу понять, зачем ему понадобилось превращать вас в домовых эльфов?.. Хмм, наверное, чтобы отвлечь... Да, это интересно, — повисла короткая пауза. — Кстати, на счет домовых эльфов! — она обернулась к Блэку. — Я же видела тут одного! Как там его... Кикимер, так?

После этого вопроса послышался хлопок, и прямо перед волшебницей, как по команде, появился старый, сморщенный эльф. Как по команде, как по приказу... Эйрин остолбенела: ей подчиняется местный эльф? С чего бы это? Остолбенела, к слову, не только Эйрин, но остальные оправились быстрее, а Блэк так вообще бровью не повел! Удивленная волшебница не первый раз пожелала узнать то, что знают все, кроме нее.

— Что прикажет хозяйка Эйрин? — прошелестел домовой эльф с обожанием и исполнил предельно низкий поклон.

— Так ты мне подчиняешься? — нахмурилась «хозяйка». — С чего бы?

Старый эльф выглядел так, будто что-то склеивало ему рот:

— Кикимер не может сказать.

— Ну да, — косой взгляд в сторону Блэка. — Раз уж ты мне подчиняешься... Приведи, наконец, дом в нормальный вид! Все вокруг должно блестеть чистотой и как можно быстрее. Начни с этой комнаты, а затем продолжишь со всеми остальными: наводишь чистоту, уничтожаешь поселившуюся нечисть, гм... нечеловеческого рода, — снова послышались смешки, — выбрасываешь за пределы дома все предметы, непригодные для использования нынешними жильцами дома, а также представляющие для них опасность или прочие неприятности, и более к этим предметам не прикасаешься. Каждый день докладываешься мне, — Эйрин вошла во вкус. — И кончай бубнить себе под нос: говоришь только тогда, когда к тебе обращаются живые обитатели дома, без единого бранного и неприятного для окружающих слова, все ясно?

Хотелось думать, что она все предусмотрела: домовые эльфы весьма изворотливы, когда того хотят... Но Кикимер явно выглядел недовольным — хороший знак.

— Как прикажете, госпожа, — он отвесил еще один низкий поклон. Как ни странно, без лишних комментариев.

— Тогда приступай.

— Да, госпожа, — новый поклон. Такими темпами он протрет половину дома своим носом.

С чувством выполненного долга Эйрин собрала нужные книги, подмигнула Блэку (ноль внимания) и направилась к лестнице вниз. Странно, что даже активистка движения за освобождение эльфов (которое с ужасно смешным названием) никак не прокомментировала вопиющий случай жестокого обращения с домовиками. Наверное, она тоже была не в восторге от мытья этих довольно опасных шкафов (особенно для нее — маглорожденной ведьмы), а может, Грейнджер просто побаивалась нового члена их маленького общества, обладающего столь ярким преступным прошлым.

— Ну, не скучайте, а то я вас работы лишила... Ужасный поступок, ведь труд так облагораживает молодежь, — игриво сказала она напоследок. — Вы же гостиную уже отдраили? Какие молодцы!.. Я буду там, если что.

Сириус все же улыбнулся уголком рта, но Эйрин этого уже не видела.

«Вот это моя девочка»

* * *

Мерлин, как же она ненавидела этот дом... Каждую проведенную здесь минуту Эйрин ощущала себя глупой мухой, бьющейся о стекло. Росло убеждение, что ее никогда отсюда не выпустят. Она сбилась со счета, сколько прошло собраний Ордена Феникса, на которых она просто занимала стул. И голос в голове твердил: «Как эта шайка смеет держать ее взаперти? Они бесполезны, здесь никто не захочет ей помогать и никто не даст ответов». Но она все равно упрямо ждала чего-то. Возможно, она ждала милости от судьбы, возможно, она просто не хотела оставлять Блэка на растерзание его собственной совести, а может, она просто трусила сделать следующий шаг, покинуть очередной дом и снова уйти в неизвестность. Кто знает? Она уж точно не знала.

Северус предлагал расширить круг доверия. Ха! Никто не бросится на поиски утерянной девчонки, все заняты борьбой с Темным Лордом. Их вполне можно понять — Великая война и все такое. Но и Эйрин чувствовала за собой право забрать то, что принадлежало ей. И заодно прибить своего «любимого» Хозяина в отместку. Все его «великие» тайны о бессмертии вскоре будут известны Дамблдору, или уже известны, так что Эйрин была более-менее спокойна за то, что сама не могла сообщить эту информацию Ордену из-за Непреложного Обета. Хитрый старик справится со всем сам — он ясно дал это понять, раз продолжает хранить свои думы ото всех и игнорирует ту помощь, которую могла бы принести Эйрин. Что ж, не хотите — не надо.

Месяц она восстанавливала силы после побега, следующий месяц она из кожи вон лезла, чтобы показать свою лояльность и получить официальное разрешение покинуть дом (не вышло, естественно), и теперь вдруг (!) наступило Рождество. Самое бесполезное время в ее жизни. Глупостью было заявляться сюда. Ее грустная история Орденовцам быстро наскучила, и все просто занялись своими обычными делами, мало обращая внимания на нового члена Ордена.

С прибытием школьников Сириус даже повеселел. Пусть и повод для более раннего приезда был неприятный — мальчишка Поттер увидел, как Нагайна атакует Артура Уизли (как увидел? что Уизли делал в Министерстве ночью?) — но Эйрин была рада, что Сириус наконец-то переключился с игнорирования ее персоны на что-то более приятное. На гостей, к примеру. Она хоть посмотрит, как он улыбается, а то давно этого видно не было. Тоже ее работа... Ох, Мерлин, от нее один вред... Когда-то она бы лишь фыркнула на подобные мелочи, напомнив собеседнику про цель и соответствующие средства достижения целей, но сейчас не получалось, хотя она бы что угодно отдала за прежнее благостное равнодушие. Хотя.... Действительно ли ей так хотелось вернуться к тому состоянию?

Эйрин тихо, как-то по-кошачьи фыркнула, и отвернулась от площади Гриммо с издевательски-рождественским снежком. Пялится в окно и копается в себе — не этого ли банального состояния она всю жизнь пыталась избежать? Впадать то в задумчивость, то в ярость, то в апатию, а через так секунду беззастенчиво радоваться жизни, будто все действительно хорошо. А затем по второму кругу, и еще, и еще... И все из-за него. Надо было ей влюбиться так не вовремя? Что ж, любовь действительно зла и жутко неудобна.

И все же, даже не смотря на угрызения совести, что она не ищет дочь и мало думает об этом, даже не смотря на все неприятное, что ей пришлось вытерпеть за время пребывания в доме Блэка, вышеупомянутые моменты счастья стоили всего. Стоит ли говорить, что все эти «моменты» связаны с Блэком?

Проклятие!!

Как же она ненавидела себя за ту глупую ошибку! Стоило на горизонте появиться чему-то настоящему, чему-то стоящему, как она тут же все портит — ведь она банально испугалась! Только потом — после — Эйрин поняла, что ее тянет к Блэку уже довольно давно, и та глупая акция лишнее тому доказательство. Как же она сразу все не поняла?! Все же с самого начала было понятно!! И эти ее игры дурацкие, и пикировки ни о чем... И ее, так сказать, «показательное выступление» — точно так же она сознательно портила все свои отношения, считая, что она этого недостойна, показывая свой скверный характер во всей красе. Мужчины, как правило, послушно пугались и сбегали, и только Бертрам был достаточно настойчив... И чем это закончилось?.. Вот.

Тогда, может, оно все и правильно вышло?

Проклятие?..

Стоп, стоп! Она не проклята! Что за глупости? Она просто испугалась, вот и все! Проще ведь оттолкнуть, правда? Проще оттолкнуть, чем ломать себя, легче, чем сдерживать порывы, легче, чем позволить кому-то приручить себя, легче, чем привыкнуть к мысли, что все эти сложности могут сделать по-настоящему счастливой!.. Эйрин запахнула поплотнее мантию и тяжко вздохнула: какая же она все-таки дура... Кому такая дура нужна? Неужели Блэку?.. Вот дурак!.. И ведь нашли они друг друга, слава Мерлину.

Нашли, да она все испортила.

Внизу хлопнула дверь — наверное, Блэку надоело стоять на морозе и смотреть вслед нелепому автобусу. По тому, как громко хлопнула дверь, Эйрин безошибочно определила Блэка: резкий и раздраженный хлопок — наверняка он возненавидел этот дом особенно, зная, что скоро никто кроме него и Эйрин здесь жить не будет. Вот мисс Уизли суетливо пошаркала тапочками к кухне («она же Пруэтт! откуда эта деревенская неотесанность?!»), вот Артур вдумчиво мерил шагами гостиную, пока Молли не погнала его к дивану, чтобы он не переутомился. А Блэк все медлил, стоя где-то около лестницы. Что он там делает?

Эйрин слушала все это, потому что это было проще, чем возвращаться к собственным мыслям, от которых голова уже взрывается. Вот так прошло все время с того события: она мучается, а он отмечает Рождество с лохматым крестником. Как он это делает? Что с ним не так? И закралась как-то раз мысль, что ему все равно на ее выкрутасы, да нет, не правда это: Эйрин хорошо помнила, с какой жадностью он прикасался к ней и целовал, и еще лучше помнила тот взгляд, когда он ее прогнал — а это она помнила даже слишком хорошо.

Наконец, Блэк начал подниматься по лестнице. Эйрин с надеждой обернулась, подавив желание вытянуться стрункой, будто малейшее неверное движение — и он передумает. Хотя, собственно, чего она там насочиняла? Скорее всего он идет к себе в комнату...

Ан нет, не к себе в комнату он шел. За те пару секунд, пока Блэк скрипел половицами (уже не так сердито), Эйрин приняла единственно правильное решение и отвернулась от двери, запихнув свои истерики куда-нибудь подальше и на подольше, а иначе, вместо нормального, взрослого разговора она получит лишь глумливые выпады, кои гриффиндорцы в таких ситуациях излагают почти рефлекторно. А пореветь она всегда успеет — поводов-то куча. Да и, в конце концов, кто из них в Слизерине учился и среди помешанных чистокровок жил?

— Что, в этот раз с ними не поехал?

Стыдливо-правдивое «меня не пустили» он попридержал.

— Меня же тогда узнали.

Эйрин стояла у снежного окна с прямой спиной и расправленными плечами — в самой своей выгодной позе и в самой приличной из имеющихся у нее мантии. Спокойная уверенность, как ей и положено быть. Неужто лучший убийца Темного Лорда (у нее с Беллой были разные функции) и, одновременно, его бывший «золотой резерв» распустится из-за мужчины? Позор ее роду тогда!

Блэк встал рядом, так же вдумчиво глядя в окно. «Ночного рыцаря» там, естественно уже давно не было, да и в принципе разглядывать в этой унылой части Лондона разглядывать нечего, но на собеседника смотреть никто не желал, а у окна все воспринималось как-то... значительнее что ли.

— Сам виноват.

— Про осведомленность Пожирателей Смерти о моей второй сущности нам же никто не потрудился сообщить, — спокойно парировал Блэк.

Удивительно спокойно парировал, надо сказать — не чета его прежним выходкам. Будто бы и в правду все равно, будто бы между ними действительно происходит обыкновенная светская беседа заклятых друзей. Но Эйрин в такое уже не верила: пусть он и сделал какие-то свои неведомые выводы, оставил злость и вспомнил про положенную ему статусом сдержанность, но женское сердце все еще ощущало особые «звоночки» с его стороны, значение которых разгадать пока не удается. Пока что.

— Иногда мне кажется, что о «твоей второй сущности» Дамблдор узнал последним спустя лет двадцать, — тихонько хихикнула она, проигнорировав претензию. Его ведь промах, а не ее!

— Министерство тоже не знало.

— А нужные люди — знали, — кивнула она с новой усмешкой. — Не ваши люди, конечно. Твое счастье, что ловить тебя после побега им было совершенно не нужно, когда свалить на тебя вину на половину своих делишек было столь удобно.

— Все всё делают, как им удобно, — шумно вздохнул он. Какой-нибудь школьник подумал бы, что рассуждает Блэк очень по-слизерински, а у Эйрин мелькнуло — повзрослел. А может, перестал притворяться.

— Да не у всех получается.

— По возможности.

— И по средствам.

Тут они оба удовлетворенно хмыкнули, переглянувшись.

Взгляды отвели не сразу. Хорошо.

— А про наше положение что-то новое есть?

— Все по-старому: мы здесь, все они — там.

— И я туда же?

— Естественно.

— Я вроде слышала, что Дамблдор заходил на днях, но пока я спустилась, его уже и след простыл, — то была самая жалкая ее вылазка на первый этаж: потопталась и поднялась восвояси.

— Что ты: ему теперь чаи гонять некогда! — из-за своего недовольства Дамблдором Блэк ей нравился все больше и больше.

— Потрясающая прыть для его возраста. Хотя, конечно, он не от меня бегал.

— Это тебя не касается, — почти пропел он.

— Тебя тоже, судя по всему! Более того: старик не делится даже со своей главной Надеждой.

— Думаю, со временем мы еще не раз удивимся его комбинациям.

— Да, но он — один, — покачала она головой. — Самые крупные схемы он раскручивает в одиночку — и это плохо.

— В любом случае, наша роль в происходящем на данный момент ничтожно мала, — устало вздохнул Блэк, отворачиваясь от окна и от Бьерро, которая большую часть его ответа успешно прослушала, услышав лишь заветное «наша». Нет, понятно, что данное обобщение их в «мы» не значит ничего, но звучит-то как...

Потому как все сказанное она прослушала, то в порядке компромисса женщина издала тихий фырк, прозвучавший и как согласие, и как выражение недовольства. К теме подходило.

Он уже почти ушел, а она должна была сказать еще кое-что. И посмотреть на реакцию, конечно.

— Блэк... Тот вечер — это было недопустимо с моей стороны.

Как она это не прокручивала в голове, а звучало все равно глупо.

Ради такого она даже повернулась вполоборота, да и он тоже.

— Все в порядке. Теперь я не пытаюсь увидеть то, чего нет.

Всего несколько слов, брошенный вскользь взгляд темно-серых глаз, короткая улыбка и сцепленные за прямой спиной руки, ни единого намека на эмоцию и сухой стук двери — всего какая-то секунда — а изменилось все.

Он понял все правильно, а вот что дальше — не ясно, как и все с ним. У них.

Часть 2

За окном гостиной светило солнце: не по-зимнему ярко и не по-весеннему мутно. Эйрин забралась с ногами на подоконник, любуясь впечатляющими видами с высоты башни Гриффиндора. Невольно брала зависть, что у них в Слизерине такого вида не найдешь, и тоска, потому что в следующем году у нее вряд ли будет возможность вновь полюбоваться пейзажем, ведь все ее гриффиндорские друзья закончат школу. Она старалась не думать об этом, но видя, с каким упорством они готовятся к ЖАБА, забыть было трудно. Однако, до выпускного еще очень много солнечных дней, а после — целое лето, которое обещало быть самым лучшим в ее жизни. На днях Эйрин еле смогла себя заставить посмотреть объявления о съеме квартиры, когда внутри все же теплилась надежда, что ей не придется тянуть арендную плату в одиночку. Но никаких интересных предложений от Сириуса по этому поводу не поступало.

Наконец, гриффиндорские сони в компании заспанных старост выползли из спален. Поразительно, что за столько лет в них практически ничего не изменилось: все те же аккуратные Рем и Лилс, все те же неряшливые Сириус, Джим и Петтигрю. Вот только Поттер теперь щеголял выглаженной рубашкой — Лили за этим строго следила (правда, с бардаком «на» и «внутри» его головы она уже ничего сделать не могла). А художественный бардак на голове Сириуса регулярно портила Эйрин, потому что не могла сопротивляться соблазну взлохматить ему волосы, когда напускал на себя важный вид (то есть довольно часто). Вот он: спрыгнул с последней ступеньки, обвел веселым взглядом гостиную, увидел Эйрин и на его лицо будто упал луч света, как и у нее.

Это определенно стоило пятнадцати минут торчания около портрета в ожидании мифического гриффиндорского жаворонка, чтобы пройти внутрь.

Лили все еще была бледна, да и Джеймс последний месяц шутил реже. Эйрин надолго запомнит неделю, когда пришли совы с вестью о гибели старших Поттеров и Эванс — с разницей в три дня. Запомнит благодаря поселившемуся внутри себя странному чувству — ей действительно было не все равно, и ощущалось это странно. Они же дружат всего ничего, но они для нее... Да, семья. Не только Сириус, но и Джеймс, Ремус, Лили... Она действительно неплохо ладит с Лили, и даже Хвост не так уж и сильно раздражает! Что же с ней стало? Не смотря на всю свою простоту, ответ никак не шел на ум, а ответил ей Сириус: «Ты их любишь».

«Дикие вы люди! Даром что аристократы» — напрашивался давний «фырк» Лили, ведь любить — это совсем не странно, правда?.. Это как-то даже... правильно.

Шумной толпой они завалились в Большой зал и уселись за гриффиндорский стол, заскрипев скамейками — свой Эйрин уже давно игнорировала, и никто не возражал. Все потянулись к своим любимым блюдам, а Эванс достала книжки. Эйрин даже не захотела ее подкалывать: вечно мешающийся у тарелки учебник Лили уже стал частью нормального утра. Вместо комментария Эйрин покачала головой и отвернулась к Сириусу, который, к ее удовольствию, отсчитывал за что-то Хвоста.

— ...а ты кушай лучше, Хвостик. Тебе сегодня контрольную МакГонагалл пересдавать, а для этого нужны силы. Имей ввиду: я отказываюсь не спать еще одну ночь по такой причине!..

— Ну же, Хвост, не спи! — присоединился Поттер. — А то на небосводе науки давно не появлялось новых звезд!..

Скукота. Эйрин вернулась к своей каше.

— Народ, почта пришла, — огласил мрачный Ремус, заслужив благодарный взгляд Хвоста.

И действительно: в зал влетели десятки сов всех возможных цветов и размеров с конвертами, свитками и посылками у лап. Эйрин по привычке кинула взгляд на стол Слизерина в поисках Элгара — как и Эйрин, и Эвис в свое время, он как раз должен был получить субботнее письмо из дома — но затем вспомнила, что Элгара уже больше месяца как нет в стране, а она все никак не может привыкнуть. Она безумно скучала по семье, и отсутствие новостей, хоть и было хорошим знаком, все же немало усугубляло ситуацию. И чтобы с ней было сейчас, если бы не Мародеры? Очень не хотелось об этом думать.

Ученики отвлеклись от яичницы с беконом и булочек и переключились на сов. Эйрин посланий не ждала, поэтому уткнулась обратно в тарелку, но, даже уйдя в свои мысли, плечом она почувствовала, что Сириус внезапно застыл, читая свое письмо. Нехорошо так застыл. Она подняла на него удивленный взгляд и тоже застыла, видя, как он стремительно бледнеет. Не выдержав паузы, Эйрин заглянула в мелко дрожащий листок.

Целую вечность Эйрин вчитывалась в стройные буквы, но никак не могла уловить смысла от волнения. Отдельные слова так и мелькали перед глазами: «в субботу утром», «неудачный эксперимент», «не смогли спасти», «завещание»... Внизу стоял знакомый росчерк — «Андромеда Тонкс», но было в письме еще одно имя: «Альфард Блэк». Перечитав снова, Эйрин с трудом выдохнула: Альфард Блэк мертв. Дядя Альфард. Дядя Сириуса — эта мысль была как удар под дых. Нет, это неправда... Не может такого быть.

Сириус был бледен и смотрел в одну точку. Молчал. Вокруг них развелась какая-то бессмысленная суета, но он оставался безучастным ко всему, а Эйрин сжала его в порывистых объятиях и не знала, как утешить его и справиться с собственной болью: болью за страдания самого дорогого человека и странной болью за смерть другого, которого, в сущности, не знала. Через пару минут к ним подошла профессор МакГонагалл с таким же письмом в руке. А затем все вновь поглотил туман: на задворках сознания были звуки, слова, лица, но страх за Сириуса отодвигал все на второй план. Она боялась смотреть на него, и в то же время не отрывала глаз.

Очнулась она только у камина директора. Эйрин крепко держала холодные пальцы Сириуса и с горечью вспоминала дядю Альфарда. Его Эйрин видела всего однажды: на его дне рождения пару лет назад, и Эйрин поразила солнечность этого человека. От широкой улыбки до сверкающих синевой глаз он являл собой полную противоположность Блэкам, при этом проявляя чисто аристократические манеры и прекрасный вкус. Пообщавшись немного, Эйрин поняла, откуда появилась теплота в голосе Сириуса, когда он говорил о дяде: тогда Эйрин впервые увидела, что встречи аристократов могут быть уютными, что веселость может и не быть наигранной, а радушие и симпатия — притворными. Он походил на старшую, мудрую версиею Сириуса, и в пример последнему намного более проницательную: уже тогда, одной хитрой улыбкой, одним взглядом на них, сидящих рядом, он дал понять, что обо всем догадался, заставив смущенную девушку залиться краской. Старый хитрец...

Хотя, он вовсе не был старым! Почему же лучшие люди покидают этот мир так рано?..

Зеленое пламя привело Сириуса и Эйрин в небольшую адвокатскую фирму в Лондоне. Вестибюль и коридоры освещались скудно, но даже пасмурный полумрак не мог скрыть дорогое убранство, мягко намекающее, что клиентура данной адвокатской фирмы имеет весьма высокий статус в обществе. Вокруг было до странного безлюдно, пока они шли за встретившим их адвокатом к нужному кабинету.

Видимо, Альфард, следуя традициям, включил в завещание половину родни — людей в нужном коридоре столпилось много. Хотя, у нескольких волшебников, стоящих чуть в стороне, на мантиях были вышиты чужие гербы — друзья Альфарда, часть которых Эйрин уже видела на памятном празднестве. Интересно, кто из всех входит в первую очередь наследования — Эйрин точно знала, что старший Блэк, почти как Сириус, большую часть своих родственников на дух не переносил (что, кстати, было вполне взаимно). Родственников собралось штук двадцать, и половину Эйрин видела впервые, что странно. Откуда-то накатила брезгливость. Возможно, Эйрин просто очень сильно не нравилось это место из-за дела, приведшего сюда, возможно, в ее жизни стало слишком много Гриффиндора и истинно-гриффиндорских грязнокровок, но Блэки напоминали ей пчелиных трутней: шумных, ярко разодетых букашек, озабоченных своими мелкими делами.

А было ли хоть кому-нибудь кроме Сириуса и друзей Альфарда дело до произошедшего? Эйрин с внутренним отвращением обвела взглядом активно перешептывающуюся толпу Блэков — нет, вряд ли было. Какие же они... жалкие.

Над этой самой толпой грозно возвышалась Вальбурга Блэк. Прямая, высокая и жуткая, как старая сторожевая вышка у стены крепости — такая же, какой ее помнила Эйрин, и даже хуже. Как хорошо, что Сириус сбежал из дома — упаси Мерлин заиметь такую свекровь! Проходя мимо, Эйрин пристально посмотрела на нее, без слов обещая, что будет, если та посмеет издать хоть звук. Вальбурга сохранила молчание, и лицо, будто высеченное из холодного камня, осталось беспристрастным: конечно, не стоит обольщаться, что взгляд подействовал — просто старая ведьма не пожелала сотрясать воздух в честь своего «непутевого» старшего сына. Младшего, к слову, на горизонте не наблюдалось. Домашнее задание не успел списать?..

Наконец, скрипнула дверь ближайшего кабинета, и в первую секунду Эйрин даже не поняла, что оттуда хоть кто-то вышел. Затем, спустя секунду, она догадалась посмотреть ниже.

Да, у Альфарда определенно было прекрасное чувство юмора.

Адвокат Геллерон однозначно был полукровкой. Глядя на него, сразу всплывал в памяти профессор Флитвик — видимо, у адвоката тоже в родственниках мелькали гоблины... Спасибо, что не домовые эльфы. Мда. Эйрин одновременно хотелось тихо, чуть презрительно хмыкнуть и, одновременно, ласково улыбнуться умильным попыткам крошки-адвоката выдерживать официальный тон. Она уже хотела было шепнуть об этом Сириусу на ухо, как заметила насколько живописно перекосило Вальбургу («мерзкий полукровка!») — и происхождение адвоката враз перестало казаться подозрительным и неуместным. В конце концов их профессор Чар — прекрасный преподаватель, значит и мистер Геллерон может оказаться приличным адвокатом. Тем более его выбрал дядя Альфард...

Список указанных в завещании был оглашен, и Эйрин с мстительным удовольствием отметила новую гримасу у Вальбурги при имени Сириуса. Поразительно, как легко лишь звук его имени пробивает ее аристократическую сдержанность. Не бывает такой ненависти без любви, не бывает... Указанные (то есть все, кроме Эйрин), подчиняясь приглашающему жесту ладошки адвоката, начали проходить в кабинет. Проходя мимо, каждый второй Блэк считал своим долгом взглянуть на молодую волшебницу с насмешливым снисхождением. Каждый первый просто игнорировал — и среди них, естественно, была и Вальбурга Блэк.

И почему Эйрин не может оставить эту женщину в покое? Битый час мусолит в голове каждый жест! Наверное, никак не могут оставить мысли, что старая ведьма могла оказаться ее свекровью... Но Мерлин упас!

Ох... Вчера умер Альфард Блэк! О чем Эйрин вообще думает?!

В узком коридоре больше никого не осталось. Эйрин медленно опустилась по стене на корточки, приготовившись ждать как минимум половину вечности. Ни сил, ни желания начертать себе стул не было: все равно вокруг ни души — можно и по-плебейски на полу посидеть.

Минут через десять (а казалось, спустя часа два) из кабинета стали выходить Альфардовы родственники и друзья. Родственники были недовольны очень сильно. Вальбурга так вообще тряслась от злости, и Эйрин начала опасаться за Сириуса, не увидев его в первых рядах выходящих.

Наконец, вышел Сириус, и, как только Эйрин увидела потерянное выражение лица, она тут же плюнула на приличия и крепко обняла его.

— Он оставил мне поместье и половину своего счета, — выдохнул Сириус куда-то в шею.

— Теперь понятно, почему твоя матушка вышла в такой ярости.

— Она едва не запустила в адвоката китайской вазой.

— Как некультурно с ее стороны кидаться вещами. Прямо-таки варварство.

— Ну не кинула же!

— Да, смогла не уронить честь семьи.

После этого ерундового разговора Сириус немного оттаял. Отстранившись, Эйрин увидела тень улыбки в его глазах, и дышать сразу стало легче.

А вот ему, напротив, будто сложнее.

— Эмм... Рин, ты ведь переедешь ко мне?

Если бы не обстоятельства, то она бы точно облегченно вздохнула и пихнула бы в плечо. Но вместо этого горло как-то противно сжалось, и она смогла лишь кивнуть, нервно кусая губы.

— Да... Да, я буду рядом, Сириус. Всегда.

К ее удивлению, Сириус шумно вздохнул и прислонился лбом к ее лбу, прикрыв глаза — видимо, ему было очень важно услышать эти слова. Громкий хлопок двери был им также безразличен, как и неровный голос откуда-то снизу:

— Эмм, мистер Блэк? — рядом с ноги на ногу неловко переминался крохотный адвокат. — Пройдемте, нам нужно осмотреть поместье и настроить защиту.

Сириус перевел взгляд с адвоката обратно на Эйрин:

— Пойдем?

Эйрин растерялась от знакомой хулиганской искорки в серых глазах.

— Мистер Блэк, Вы... — робко заикнулся адвокат, но Сириус не дал ему сказать.

— Мы идем вместе, — ответил он, и соскользнул пальцами по ее руке к ладони.

Услышав конкретно это «мы» из его уст, Эйрин с легкостью отбросила свои глупые страхи, ведь на Блэковском языке его «мы» было как ее «всегда».

* * *

Лили Эванс тихо нервничала, поправляла несуществующие складки на платье, вглядывалась в свое отражение в бесплодных почти попытках найти малейший изъян и вздыхала снова и снова. Отражение ее вроде устраивало, на часах еще минут пять до выхода, да и зеркало смиренно молчало, как и нужно: оказывается, «Silencio» действует и на зеркала тоже. Соседки по комнате покинули девчачьи спальни несколько минут назад, и воздух буквально звенел от тишины после их ухода. Но звенел вполне так приятно — слишком уж девчонки шумные. Лили еще раз вздохнула и в сотый раз поправила изумрудно-зеленое струящееся по фигуре платье. Оперлась руками на раковину. Прошлась по коврику у душа. Встряхнула плечами. Немало утешало, что скоро она увидит Джеймса, и все снова станет идеально. Кажется, эта мысль ее успокоила.

Но спокойствие длилось ровно до того момента, как в ванной из ниоткуда не прозвучало:

— БУ!

Испуганная гриффиндорка взвизгнула, дернулась и рукой снесла с полки половину пузырьков.

— Ты там скоро? — с невинным видом спросила Бьерро, складывая мантию-невидимку.

— Бьерро!!!

— Эванс?

— Ооохх... — Лили устало потерла виски. — Ты меня в гроб загонишь.

— Это всего лишь выпускной, Лил! — Бьерро на беду Эванс заметила зеркало. — Подумаешь!

— Действительно: «подумаешь, выпускной!», — заворчала чинная староста, а у самой внутри все сжималось.

Кроткий взгляд ангела и дьявольски-шальная улыбка — ребята быстро признали в Эйрин настоящего Мародера. Чего точно не скажешь о правильной, послушной Эванс, но ребята сказали, что они обе очень нужны для баланса, и это объяснение каким-то образом «прокатило». Да и какая, собственно, разница? Главное — Джеймс. Пока Лили мысленно прикидывала в уме, как бы так аккуратно стукнуть подругу, чтобы не испортить ей прическу, а себе маникюр (сегодня это — святое!), довольная собой Эйрин увлеченно прихорашивалась: поправляла рукой изящно-неряшливый пучок, проверяла, не смазалась ли косметика. Через пару секунд она, видимо, заключила, что выглядит все также идеально, как и в момент, когда она покинула родную-слизеринскую гостиную и направилась во враждебно-гриффиндорскую, и только после этого обернулась к недовольной подруге со взволнованной улыбкой — такую редко увидишь на всегда чуть надменном лице.

— Ну, так что?

— Пошли уже, — смягчилась гриффиндорская староста.

Эйрин просияла в ответ, поняв, что ее простили, и поспешила к винтовой лестнице, даже и не думая надевать мантию-невидимку — эта волшебница любила эффектные жесты, а появление в гриффиндорской гостиной бывшей наследницы древнего чистокровного рода было как раз таким. Покрой ее платья был очень похож на платье Лили, только цвета были разные: Эйрин выбрала темно-красное. Помнится, Бьерро тогда шутя назвала их платья пропагандой межфакультетской дружбы: гриффиндорка выбрала зеленое, а слизеринка — гриффиндорко-красное... Как же здорово они провели день, когда выбирали наряды! Кто бы сказал полгода назад, что Эйрин Бьерро станет лучшей подругой Лили — и Эванс засмеялась бы сумасшедшему в лицо. Но вот, Лили встречается с Джеймсом, а Эйрин — девушка Сириуса, и мир будто перевернулся. Но очень удачно перевернулся, надо сказать! Потеряв родителей несколько месяцев назад, недавно Лили снова почувствовала, что вновь обрела семью — настоящих друзей.

И любовь. Об этом она подумала, когда среди множества радостных, грустных и взволнованных лиц гриффиндорцев Лили отыскала одно, самое-самое важное — восхищенное лицо Джеймса Поттера. И ровно за миг до того, как Лили утонула в теплых, шоколадно-карих глазах любимого, взгляд молодой волшебницы зацепился за то самое, сияющее мгновение, когда Сириус увидел свою Эйрин, бережно коснулся ее щеки и притянул к себе, их лица так преобразились, будто и нет большего счастья, чем просто видеть друг друга. Тут Лили отвела глаза — слишком личное — ведь в отличие от той половины гостиной, которая пожирала пару глазами, Лили Эванс была хорошо воспитана.

Тем вечером, в пышно-украшенном Большом зале, в перерыве между танцами и поцелуями с Джеймсом, безудержным смехом от шуток отложившего на один день свою серьезность Ремуса и ненавязчивым отниманием бутылок у быстро захмелевшего Питера, Лили посмотрела на своих лучших друзей и по совместительству на самую красивую пару Хогвартса (Джеймс всегда морщился при таких заявлениях, и говорил, что на эту роль есть куда более достойные претенденты) чуть иначе. Они постоянно были где-то поблизости: часто шутили и заразительно смеялись, всегда со всеми, но ни секунды не врозь друг от друга. И тогда Лили отчетливо увидела все то, что видела для себя и Джеймса. Вот новоиспеченные мистер и миссис Блэк улыбаются на своей свадьбе: Сириус кружится с ней в первом танце точно так же, как и сейчас среди однокурсников в парадных мантиях; вот они чокаются бокалами на собственной годовщине: лица чуть более серьезные и взрослые, но счастье все так же горит в глазах; вот они играют с детьми у камина роскошного особняка, и даже женатым Блэк представлялся исключительно в женском обществе; вот они потихоньку стареют вместе: изящно и благородно, как только «эти аристократы» умеют — и в глазах их молодость, и на лицах легкие, чуть лукавые улыбки, всегда рука об руку, все такие же влюбленные в жизнь и друг в друга...

Лили точно знала: эти двое будут вместе всегда, до самого конца.

Как и она с Джеймсом.

Они все всегда должны быть вместе. Всегда, всегда...

И пошла она к черту — эта дурацкая война!

С новым годом всех! Постараюсь дописать фанфик;)

Часть 1

— Будь осторожна.

Эйрин с большим трудом подавила желание округлить глаза, сделала успокаивающий вдох и хладнокровно продолжила поправлять мантию у зеркала. У Блэка в последнее время часто скачет настроение, как у подростка, так что она уже ко всему привыкла: и к перебранкам, и к пронзительным взглядам. Понять бы, чего он на самом деле хочет…

— Не волнуйся, Блэк, если меня схватят, я вас не выдам.

— Я не об этом, — оборвал он.

— Нет, я все-таки уверена, что ты именно об этом, — Эйрин повернулась к магу с уставшим лицом. «Может, если «включить дурочку» у Блэка, наконец, развяжется язык?».

На вид он был подозрительно серьезен.

— Брось, Эйрин, — выпалил он зло, — я не такая скотина!

Впервые назвал ее по имени… И ничего, пусто. Наверное, она слишком устала, чтобы обращать внимание на подобное. Неделю назад, в другой день, а может даже пару часов ранее, влюбленное сердце обязательно бы екнуло в ответ на бархатистый голос, произнесший, наконец, ее имя. Свершилось ведь! Но нет, уже нет — теперь важнее вытащить нужную информацию, не попасться никому и быстрее вернуться к таким же тусклым от усталости серым глазам. И она возвращалась, чтобы вновь увидеть у него крохотную искорку облегчения, когда она вернется домой живой, и полночи не спать из-за адреналина и глупых надежд. Эйрин кидало из крайности в крайность, и на данный момент она была только сосредоточенным бойцом, а никак не женщиной, поэтому всяким сероглазым мужчинам не стоило маячить на горизонте.

— А я не знаю этого! — женщина моментально начала закипать. — Со мной ты ведешь себя именно так!

«Выкрутасы» Блэка могут достать кого угодно. А Эйрин устала, очень. Да, ссориться с ним было очень весело, и ей порой казалось, что и ему тоже нравятся их словесные сражения, но сегодня ей предстояла очень важная вылазка, как восстановленного члена Ордена Феникса, и ей жизненно необходимо настроиться. Вроде бы просто слежка, но вполне возможно, что ей предстоит даже похитить объект, чтобы выведать информацию. Этим заданием Эйрин было высказано доверие, и благодаря этому она не имеет права на ошибку. А тут еще Блэк… Сириус.

— Прости меня, — почти выдохнул мужчина. Бьерро застыла у зеркала, прикрыв глаза — это было даже слишком болезненно.

— Не надо, Блэк. Все нормально. Ненависть — это самое лучшее, что можно испытывать к таким, как я. Можешь ненавидеть меня и дальше, так будет лучше для всех, — она перекинула шарф через шею, чуть не порвав ткань, и вылетела за дверь, хорошенько хлопнув ею напоследок.

— Если бы я мог, — в полной тишине ответил Сириус.

Он судорожно сжал браслет, лежащий в кармане, почти чувствуя кожей, как камень тревожно рыжел с каждой долбанной минутой.

Повезло, что в таком состоянии она не наломала дров. Видимо, ей действительно сегодня везло: Пожиратели, затаившееся в магловской подворотне, выболтали друг другу всю информацию, в которой она нуждалась, и слежку они заметили, когда было уже слишком поздно что-то менять. Эйрин решила прикончить этих глупцов, хоть этим качеством они и помогали стороне, к которой она принадлежала по стечению обстоятельств. А они были слишком никчемны, чтобы почувствовать истинную магическую мощь своей противницы… За то и поплатились. Какая разница, что их шестеро, а Эйрин — одна? Она посчитала, что ей вполне под силу разогнать их, как котят.

И она оказалась права. Эйрин эта разминка принесла истинное удовольствие. Пусть она и не могла показать все свои козырные карты вроде анимагии или собственноручно созданных заклинаний, но шанс размять мышцы, побороться за свое право быть лучшей в поединках, лишний раз потренировать заклятия, был бесценным подарком. Трое упали под Авадами, четвертый за полученную на руке царапину поплатился «Sectumsempra»… И оставшееся двое совсем не хотели умирать. Воздух стремительно холодел, но в карих глазах, почти невидимых за капюшоном мантии, как никогда ярко горела жизнь.

Эйрин пропустила момент, когда все изменилось. Когда воздух, и без того ледяной, стал вязким, когда грязный снег начал рассыпаться под ногами, когда тьма подступила вплотную… Она уже не видела, как несколько черных теней проскользнули совсем близко, желая изловить преступников. Она не могла ни видеть, ни слышать, стала такой же тенью, блуждающей где-то в полном одиночестве…

В голове удушливым вихрем замелькали обрывки мыслей, ощущения, немного чувства…

Она чувствует, как огонь лижет стены, как греется защитное поле, как вспыхивают древние руны… Звенит возмущенно и Фиделиус. Только какой смысл во всех этих чарах, если дом банально подожгли?! Становится жарко… Она ползет спиной по стене, протягивает ноги в коридор, ждет, сама не знает чего… Сквозь треск пламени слышен смех, но Эйрин не реагирует, просто смотрит в стену, сидя рядом с входной дверью... Нужно идти, иначе она сгорит заживо — вон уже в зале стекла лопнули. Но не идет.

А Сириус, тем временем, беззаботно улыбается ей с фотографии, а она боится на него смотреть…

Эйрин не может заставить себя встать, но оставаться тоже нельзя, иначе она и сама не выдержит, сломается. А держаться надо… Не может она доставить своим врагам такого удовольствия.

Разбилось окно в гостиной, и фотографии сшибает с камина порывом горячего воздуха… Все, теперь пора: она не сможет смотреть, как пламя ест счастливые лица четы Блэк.

Дышать… Вдох, выдох. Не забывать дышать…

Вот она выходит: плечи расправлены, мантия выглажена, лицо бесстрастное, глаза пустые… Все, как положено — мать могла бы ею гордиться, буть ей до этого дело. Молится про себя лишь об одном: чтобы Сириус задержался у Поттеров подольше... Но старается не думать о нем. Иначе точно не выдержит.

Снаружи ее уже ждут, и она видит среди них Эвис. Эвис молчит, единственная среди своих ни слова не проронила — сказать-то нечего… Не лицо — каменная маска, даже не смотрит почти, боится. И Эйрин от этого становится совсем страшно. Совсем не хочется думать, что именно сломало ее непробиваемую сестрицу…

Затем другое.

Комната с холодным камином… Жуткие, отливающие красным глаза… Вот он — ее первый приказ... Ее почти захлестывает эмоциями, когда нужно вызвать Патронуса. Как тяжело знать, что все кончено… Нет, не думать, иначе Патронус исчезнет... Появляется светящийся серебром пес — ее защитник, как на кулоне… Горечь раздирает горло, но она с усилием удерживает в голове только одну мысль: «Прости меня»… Как больно, горько!.. Белый свет слепит глаза — и все кончено. Больше нет ничего.

Теперь лишь липкая тьма вокруг и холодная пустота в голове и в сердце. Так холодно…

В темноте неожиданно зазвучал знакомый голос:

— Эйрин? Эйрин, вернись ко мне… Прошу тебя, вернись…

Умоляющий шепот Незнакомца в мгновение ока разогнал тьму и холод. Теперь ей тепло… Очень тепло.

Любимая улыбка, блестящие глаза, уютный плед, нежные объятия, свежий ветер и свет из открытого окна. Она балансирует на тонкой грани между дремой и явью, и обе реальности кажутся одинаково приятными. Так не хочется вставать… Выходной же!.. В нос настойчиво лезет запах горячих булочек и кофе, и она недовольно фыркает, пряча нос, уже не совсем уверенная, что в силах противиться талантам их лучшего домовика. Сквозь ресницы виден только кусок одеяла, чей-то взлохмаченный затылок и хитрющие серо-черные глаза. Явно что-то задумал... Контуры расплываются радугой, плавно выходят из фокуса, свет убаюкивает, мягко касаясь лица… Опять закрыла глаза и еще глубже завернулась в одеяло. Тепло… Больше ничего не надо.

— Малыш?.. Вставай, а то весь день проспишь… — нахальные руки заползают под одеяло, горячее дыхание касается шеи, и на лицо сама собой наползает счастливая улыбка… Нет, кое-что все-таки нужно. Нужен Он…

Нужен…

И губы сами собой выдохнули:

— Сириус...

Распахнув глаза, она действительно увидела над собой Сириуса… Почему она так сказала? Перед глазами какая-то канитель, ничего не понять.

— Что? — удивленно обронил сероглазый мужчина.

Серый… Этот шепот в голове… Кто ее звал? Что происходит?.. Какая-то мысль не давала покоя — что-то она упустила, но что?.. Все еще пребывая в шоке, Эйрин задышала глубже и приподнялась на локтях, придерживая ушибленную голову. Сириус заметил ссадину и мгновенно залечил ее, а затем помог встать на ноги, хоть она и не просила, и придерживал, чтобы она не упала. Слабость накатила такая, что пару секунд она позволила себе думать о тепле его рук и искреннем беспокойстве в живых глазах… Затем Эйрин почувствовала, как голова снова закружилась, и необходимость не разбить эту самую голову об асфальт заставила взять себя в руки и оттеснить девчачьи «сопли» куда-нибудь подальше — а то вдруг Блэк из вредности отпустит руки?

— Ты что здесь делаешь?.. — получилось грубее, чем она хотела.

— Пришел тебя спасать, милая! — он широко улыбнулся, и она в очередной раз поразилась, насколько красива его улыбка. Почему он ее прячет?..

— И в чем подвох? — лукаво прищурилась она.

— Ты мне за проживание должна — так лучше?

Еле получилось сдержать смех. А нужно ли было?..

— Да, наверное…

— Идти можешь?

Сделав пару шагов, она неуклюже поскользнулась на подтаявшем льду. Стоп, на льду?! Эйрин озадаченно посмотрела под ноги: откуда в городе может взяться такой лед? Сириус проследил за ее взглядом и задумчиво нахмурился, будто прикидывая что-то в голове. Но Эйрин уже отвлеклась, пытаясь сделать еще пару шагов — мысли никак не хотели задерживаться в голове… Теперь она называет его «Сириусом». С чего бы? Что изменилось? То, что он пришел ей на помощь и спас? Возможно. Этим вечером он был каким-то совсем другим.

— Сейчас… Кажется, меня чем-то сзади шарахнули. Хотя, не уверена: совсем не помню, почему потеряла сознание. Или что там со мной было?.. — мелькнула досада: новые воспоминания — это, конечно, неплохо, но что их вызвало? Ее кто-то вырубил или она решила прикорнуть на асфальте?! Бред же!

— Я, конечно, рад, но почему тебя оставили здесь? — «Рад? Да ладно!». Эйрин строго приказала себе не отвлекаться.

— Не знаю… — обронила она, и изо рта вырвался клуб пара. — Хотя, стоп! Теперь знаю.

Пар действительно стал гуще, воздух иголками скреб горло, а снежная каша у обочины лоснилась бурой ледяной коркой… Мерлин, как же все на самом деле просто! Они возвращаются!

— Дементоры, — прошептали они в один голос.

— Нужен Патронус, — напряженно сказал Сириус, оглядываясь по сторонам.

— Что, думаешь у Пожирателя смерти куча счастливых воспоминаний? — нервно хмыкнула женщина, все еще опираясь на его плечо: хотя слабость уже почти прошла, отпускать его так не хотелось… — Я никогда не создавала Патронуса.

— А у бывшего узника Азкабана?! И вообще-то раньше ты умела.

— Раньше, Блэк! Пришел спасать — вот и спасай!

Они дружно начали отступать к тупику, находящемуся позади них.

— Пора нам что-то делать, — в голосе послышался нервный смех. — До границы антиаппарационного поля добежать уже не успеем.

Мелькнула шальная мысль… Судя по всему она уже вполне оправилась от обморока.

— Похоже, нам обоим срочно нужны счастливые воспоминания, как думаешь?

— О да, не помешали бы.

— Что ж, попробую устроить… По крайней мере себе точно устрою, — она повернулась к удивленному мужчине, нервно кусая губы. — Только, чур не авадить!

Боясь, что он слишком рано поймет ее намерения, она привстала на цыпочки, обхватила шею и резко притянула к себе. Она была готова к ненависти, отвращению, прокусанным губам, и даже, возможно, к пощечинам (и к эмоциональной агонии после всего этого — тоже), но не к тому, что он ответит. И как ответит!.. Она уже знала, каково это: целовать его, но сейчас все было иначе. Она прочувствовала это «иначе» каждой клеточкой тела. Могла ли она представить, хоть на йоту приблизиться в мечтах к тому, что произошло на самом деле?.. Нет.

Было почти физически больно разрывать поцелуй, но враги были уже совсем близко.

Стены зданий потихоньку начали покрываться инеем…

— А теперь можно и попробовать… Expecto Patronum!

…И из палочки на дементоров бросился серебристый пес. Эйрин счастливо засмеялась, увидев старого друга.

Сириус, и так застывший, будто его мешком с песком по голове ударили, теперь и вовсе окаменел, наблюдая, как Патронус гонит дементоров прочь.

— Expecto Patronum, — еле слышно прошептал он.

…Из его палочки прыгнула светящаяся пантера и с рыком присоседилась к псу.

Теперь настала очередь остолбенеть Эйрин. Что? Как?.. Его Патронус — пантера?.. Пантера, как… Она?

Сириус повернулся к ней медленно, тягуче. В темном проулке почти не было света, кроме двух Патронусов, но кого волновали эти незначительные мелочи, что не видно глубину лужи или шероховатость асфальтового крошева? Она видела только блеск глаз человека напротив. Блеск этот обжигал, мысли путались, и Эйрин уже ничего не понимала: он ответил на поцелуй, его Патронус — ее анимагическая форма… Хотя, по его взгляду она уже видит ответ. Ведь Патронус — олицетворение всего самого светлого в человеке, символ души. Ее Патронус — пес. А черный пес — анимагическая форма Блэка! Как она не догадалась раньше? Что может быть светлее любви? А она любит его — и поэтому ее Защитник принял такую форму…

Так значит Сириус тоже…

— По-моему, они еще недостаточно сильны, — на лице сверкнула улыбка, сделавшая его моложе лет на двадцать, — надо срочно усилить, — и он поцеловал Эйрин. Свою Эйрин.

Это значит, что Сириус тоже любит ее.

…Тем временем свет двух Патронусов становился все ярче.

* * *

Эйрин с недовольной миной натянула на кисти рукава свитера, досадуя на лондонскую сырость. Самый сырой апрель на ее памяти. Почти каждый вечер она и Сириус занимали пост у камина, дабы не пропустить момент, когда туда пожелают наведаться всякие нервные очкарики. Изменить этой традиции они позволяли себе только на время собраний Ордена, и тогда, на свой страх и риск, приходилось полагаться на удачу и дурно воспитанного развалину, мало похожую на домового эльфа. Эйрин надула губы и потянулась к чашке, стоящей на кофейном столике: ну хоть горячий шоколад Кикимер делает отменно — за то и живет.

Сириус возился с чем-то на чердаке чуть ли не с самого утра, и, судя по горящим глазам, в голове его сидит какая-то эдакая идея. Ремус при первом же взгляде на возбужденное мельтешение друга сразу же припомнил другого Мародера, в лохматую голову которого закралась очередная мародерская каверза. Хмыкнув как можно красноречивее, Ремус оставил Сириуса дышать пылью наверху, а сам угрюмо напомнил себе про персональное задание Ордена и поплелся вниз… Ну хоть на площадь Гриммо возвращаться не в тягость — ровно с тех пор, как Бродяга перестал валять дурака и кричать, что эта Эйрин — не та, а ведь все равно все вернулось в округи своя! Вот что с ними делать? «Два идиота», как частенько ворчал Джеймс на их ссоры, «Все влюбленные — по-своему придурки» — елейно отвечала тогда Эйрин.

Но после своего первого задания Эйрин была совсем не против его, Люпина, временного отсутствия, когда некогда ненавистный дом Блэков оставался в их полном распоряжении. Люпин быстро поймал себя на том, что полностью вернулся к старому стилю общения и легко забывает, что им уже не по двадцать, и что эта Эйрин — уже другая. Потому что он отчетливо видел в ней ту: от мелочей вроде одного и того же любимого кресла, до знакомых фраз, мимики и жестов.. Наверняка, Бродяга это тоже видел, и от того так долго злился. Оказалось, что даже без воспоминаний в человеке остается что-то, что делает его именно той личностью, в которой все вокруг могут узнать старого знакомого.

А может, личность «старой» Эйрин была не стерта, а лишь искажена, и без подпитки заклятие потихоньку теряет силу… Как хотелось бы в это верить.

— Чего там Сир с утра торчит?

Ремус чуть дернул уголком рта и пожал плечами, услышав нелюбимое Бродягой «Сир», и столь любимый способ той Эйрин поддеть жениха. Сириусово «Эй, Рин» ее не так сильно бесило, как его раздражал «Сир». Более того: назло ему она даже смогла привыкнуть, Бродяга же на подобное был не способен от природы — взрослую адекватность подруги он называл «слизеринскими штучками» и посему отказывался признавать как вариант поведения.

Послышался тяжелый топот по лестнице, как будто идущий нес что-то габаритное и неудобное. И точно: на пороге гостиной появился Сириус с Запретной коробкой в руках. Ремус сделал удивленные лицо, на что Сириус кивнул со значительным выражением — с «Блэковской гарантией». Посему Ремус посчитал нужным откланяться.

Значит, Сириус действительно готов.

Спрашивать, что в коробке, не имело большого смысла. По опыту аврора Ремус знал, что все потерявшие близких имели такие коробки, в которые закапывались личные вещи и воспоминания, а затем коробки отправлялись как можно глубже в чердаки, чтобы навсегда похоронить память о них. Запретные коробки. Естественно, Ремус не видел коробку Эйрин, но догадывался о ее существовании. Также как и о ее небольших размерах — пожар в старом доме Альфарда в ту ночь, казалось, заглотил все, но на коробку аспидно-черную из аврорского архива все-таки набралось. Ремус и не знал, что Сириусу так много удалось вытащить, и тем более, что местом «похорон» он выберет именно родительский дом… Еще одна причина ненавидеть Гриммо 12 — у дома имелся отвратительный, ужасно опасный чердак, куда хозяин под страхом древнего ужаса не пускал никого. Ну-ну, лучшему аврору аналитического отдела стоило бы догадаться.

На крыльце Ремус закурил, как школьник, и тихо «хлопнул» на задание.

— Что это? — спросила Эйрин, хотя руки с чашкой уже похолодели.

— Твоя коробка.

Сириус водрузил ношу на журнальный столик. Эйрин всматривалась в лицо, боясь увидеть признаки скорби по минувшему, но, к счастью, их не было. Эйрин очень хотелось верить, что она смогла заменить себя же, и при каждом удобном случае она желала найти подтверждение этому. А эта коробка — подтверждение? Возможно. Сириус был пыльным и подчеркнуто спокойным, и с ревностью пора бы уже закончить.

Коробка действительно хранила воспоминания о ней. Много воспоминаний. Они вместе вытащили черный кардиган, шерстяную шаль, снятую со спинки рабочего кресла («да, оттуда, ты догадлива»), рабочую кружку со следами кофе и помады («не «фу!», а сантименты»), ворох записок и блокнотов («всегда любила писать»), простых синих ручек («ты у нас была латентным маглом»), а еще фотокарточки в картоне, полоски из фотоавтоматов, рамки с фотографиями и целые альбомы фотографий… Как колдографий, так и магловских фото. За исключением альбомов все было явно принесено с работы: пожар-пожаром, а в штабе давно осела куча разномастной мелочевки — она любила свою работу, иначе не перенесла бы туда столько личных вещей. Так, по крупицам, Эйрин собирала свое прошлое. Сириус обнимал ее за плечи и нашептывал подсказки, а что-то она угадывала и сама. Угадывала, так как они с ней действительно были похожи. Угадывала, но не знала. Без его небрежного объятия и мягкого голоса ей было бы очень страшно копаться в своем прошлом.

На фотографиях, как он пояснил, стояла защита, поэтому пожар их не тронул. Когда дошли до них (в самую последнюю очередь), Сириус чмокнул Эйрин в висок и с преувеличенным энтузиазмом взялся показывать сам. Эйрин благодарно улыбнулась, пока он листал страницы — храбрится ради нее. Его лица она почти не видела, но ей он не сделал больно, сумел сделать все легко и непринужденно.

Смеялся, тыча в их детские колдографии — в большинстве своем напыщенные и официальные, непременно с родителями и прочей родней — потом шли сентябрьские фотографии в хогвартской форме на Кингс Кросс — тоже, будто обязательные. На фотографиях с семьей Эйрин остановилась чуть дольше, ведь раньше она их и не видела никогда… Даже пожелала вытащить потом и поставить в рамку. За ними шли более живые снимки из школьной жизни. Вдвоем в Большом зале на «зоне безопасности» между факультетскими столами, вдвоем — смеющиеся, конечно — в одинаковых и абсолютно дурацких свитерах с оленями, а вот, тоже вдвоем меж горы книг в библиотеке: лицо у Сириуса театрально-несчастное, что очень забавляло молодую Эйрин («и как умудрились? Мадам Пинс всегда была на чеку!»). Затем стали появляться и фотографии со знакомыми Эйрин гриффиндорцами, причем, что важно, многие были сделаны в красной гостиной: Сириус на это сказал, что их не пугали преграды перед хорошими кадрами. Сириус-школьник на них все равно находился рядом с Эйрин, но и Поттер теперь мелькал неподалеку, и нередко с очередной каверзой: то «рога» к головам соседей приставит, то левитирует какой-нибудь предмет в опасной близости от друзей… А Ремус был либо подчеркнуто спокоен, либо расслаблен и весел, как и остальные. Молодого Петтигрю было немного — взаимная нелюбовь, как Сириус пояснил. Собственно, крыса-крысой, ничего не изменилось.

Колдографии с подружками-слизеринками были, как и положено, излишне официальными, а вот мелькающая на колдографиях все чаще и чаще огненно-рыжая Эванс придавала снимкам особую живость — сразу стало ясно, кто был лучшей подругой… Вот тебе и грязнокровка. Шах и мат, слизеринка.

Подростком Сириус на снимках себя вел уже немного по-другому: Сириус-старший заверил, что и сам тогда только на фото заметил, что отношения с Эйрин перестали быть братскими задолго до того, как они действительно начали встречаться — объятий было как-то многовато и улыбки Эйрин стали порой смущенными, но Сириус-подросток, как «истинный осел» (его слова!) ничего не замечал, за что спустя года, и далеко не в первый раз, получил тычок под ребра.

А вот и самое сложное: шестой курс Эйрин и начало их отношений. Эти снимки пролистались, как в тумане — уж очень эмоциональными они были. Сириус на фото то и дело целомудренно целовал свою девушку в щеку или в висок, непременно касался: либо держал руку, либо обнимал за талию, или касался волос. На это взрослый Блэк с напускной обидой поведал, что Эйрин тогда очень долго не принимала его ухаживаний, так как боялась неискренности чувств школьного ловеласа — оттуда и нежелание отпускать, неверие в свое счастье. На некоторых они целовались и в губы, но сделаны колдографии были либо «исподтишка», либо вне школы — Эйрин усмехнулась своему классическому воспитанию. Потом засмеялась, так как последовала парочка снимков совсем личного характера, на которых сонно щурилась из-под одеяла Эйрин, а где-то мелькал и Сириус без рубашки — видимо, воспитание было «послано куда подальше».

Помолвку они тоже запечатлели! Сказывалась любовь Сириуса к фотографированию. А еще тогда мелькнул в первый раз незнакомый дом — особняк дяди Альфарда, в который они переедут уже официально став семьей.

На серии свадебных фото глаза стали совсем влажными, и Эйрин держалась из последних сил. Центральная свадебная фотография, где были только Сириус и Эйрин, была особенной: не было дурашливости и молодежной чувственности, а была уверенность: вместе навсегда. На ней было устойчивое "мы". На свадьбе и уже после нее появились колдографии и других членов Ордена Феникса, большинство из которых уже давно были покойниками... Но тогда они лишь молодо и беззаботно улыбались. Затем следовали более домашние снимки из семейной жизни, иногда — опять же, личные, но в рамках приличий, веселые фотографии из аврорской Учебки и аврорского штаба, на которых даже мелькнули предметы из коробки. И на каждой фотографии: друзья, любовь и молодость… Дурашливая, наивная молодость, которую еще не выжгла война.

Запретная коробка оставила в груди светлую горечь.

— Столько воспоминаний утеряно…

— Ты еще вспомнишь.

Эйрин обняла в ответ, наивно надеясь, что он не сильно ждал, что она вспомнит все сейчас.

Фотографии также подтолкнули сказать то, что подмывало сказать уже давно.

— Сириус, отведи меня домой, пожалуйста. К нам домой.

Часть 2

— Ну?! Что скажешь?

Джеймс в полнейшем ступоре разглядывал руку лучшего друга и кольцо в ней. Ему. Обручальное. Непонятно откуда взявшиеся мысли о вступительных в Аврорат («Нашел о чем думать в пятничный вечер!») и параллельные с ними — о ремонте их с Лили будущего дома как-то быстро улетучились из головы. Ступор продолжался с секунду, но за это время Джеймс успел сопоставить факт некой необычной взвинченности Бродяги и факт отсутствия в зоне видимости девушек (убежали «пудрить носики», чтобы это не значило на их языке). В результате Лили и Эйрин временно выпорхнули по своим делам, Лунатик к их посиделке присоединиться не смог, а Хвост просто пропал и не появлялся уже недели две, но о его местонахождении мало кто волновался…

Так! Кольцо, Сириус, Эйрин. Ага… Ого!

— Бродяга, прости, но я уже помолвлен с Лили, — Джеймс просто не мог не отомстить, вспомнив, как над ним точно также потешался Блэк полтора месяца назад.

— Оно для Эйрин, дубина ты копытная!

«А это как?» — задумался Джеймс, пытаясь представить данную конструкцию. Получилось забавно. Бродяга всегда был мастер замысловатых ругательств, которые и сам не мог объяснить иначе, кроме как «порывом вдохновения». Но вместо прорывающегося смеха, Сохатый сокрушенно покачал головой:

— Вот так всегда…

— Джеймс Чарлус Поттер, ты…

Джеймс поспешил остановить готовящуюся тираду, начатую столь впечатляюще:

— Ох, Мерлин, ладно! Прости, друг, я не выдержал, — он, наконец, взял протянутое кольцо и с видом знатока стал его рассматривать, хотя сам в этом ни черта не понимал; зато Алиса понимала — и слава Мерлину. — Ээээ, ну, красивое, да. Сам подбирал?

— Не совсем: Алиса помогла, — Бродяга смущенно запустил пятерню в волосы.

«Алисе пора за свои услуги плату брать»

— У миссис Лонгботтом отличный вкус, — подтвердил Джеймс, отпивая пива.

— Так ты тоже?.. — захохотал Сириус.

— Ну да, — чуть виновато улыбнулся Сохатый.

«Хотя нет, рано ей: надо еще Лунатика поженить. Хвосту-то вряд ли светит…»

— Она меня по половине Лондона протащила! Даже в Тиффани, Картье-мортье и еще какую-то лабудень зашли… Правда, потом пришлось напомнить Алисе, что Эйрин у нас аристократка, и что магловскую дрянь на палец побрезгует надеть… У нее до сих пор в голове сидит этот аристократский мусор на счет правильных обручальных колец. Правда, они действительно удобны: не потеряешь, даже если захочешь… Короче: я тогда очень пожалел, что столько денег со счета Альфарда снял, а сейчас думаю, что оно того стоило, — Сириус с непривычным Джеймсу мягким, теплым выражением в глазах посмотрел на кольцо. — Конечно, я хотел бы купить кольцо на свои честно-заработанные, но так мы просто никогда не поженимся… Стажерам столько не платят.

Джеймс задумчиво крутил в пальцах салфетку, пока друг сокрушенно вздыхал. Голова уже не в первый раз за вечер шла кругом: Сириусу Блэку не терпится жениться. Да еще и нервничает пуще школьника на зачете у МакГонагалл! Прямо-таки сюрреализм какой-то! Зря они не проверили его на приворот, ох как зря — Бродягу будто подменили. Но подмена Джеймса вполне себе устраивала.

— А как вручать думаешь? — спросил Джеймс, желая слезть с неудобной темы.

Уже собиравшийся было ответить Бродяга резко захлопнул рот и широко улыбнулся кому-то, благодаря чему сидящий спиной к проходу Джеймс понял, что вернулись дамы. И действительно: в следующее мгновение по его плечу соскользнула теплая ладошка Лили, и ее прекрасная обладательница приземлилась рядом, а напротив них к Сириусу на диван села не сильно уступающая подруге в красоте Эйрин. «Не сильно», потому что красивее Лили на этом свете все равно никого нет. От пары бокалов вина Лили чуть смягчилась и позволила себя поцеловать на публике, и вечер, и без того чудесно проведенный в компании друзей и магловских вкусностей, стал еще лучше. Скорее всего, Сириус и Эйрин тоже отвлеклись — близилась полночь, уютный ресторан потихоньку пустел, и двойное свидание подходило к своему логическому завершению.

Они еще много говорили, «добивая» остатки напитков, но любопытство так и жгло Джеймса. Не выдержав, он улучшил момент и спросил одними губами: «Когда?». Сириус кивнул с серьезным видом: «Все схвачено». Все будет по высшему Блэковскому разряду с полной «Блэковской гарантией» качества: пышный бал-маскарад, свечи на полированных поверхностях, чинные официанты во фраках, столовое серебро и салют из конфетти, когда она скажет «да»… Представил, и оборвал себя: Блэк вроде уже почти привык хоть немного сдерживать свои порывы и экономить. Но часть из вышеперечисленного он наверняка сделает — любовь к театральности в нем убить не в силах ничто. А сроки… Что ж, зная Блэковское терпение (а точнее: полное его отсутствие), предложение Бродяга планирует делать в ближайшие несколько дней.

— Не разболтай Лили! — грозно рыкнул Бродяга ему на ухо, когда компания начала собираться к выходу, а девушки как раз отвлеклись на зеркала.

— Что «не разболтай»? — заинтересовалась выросшая будто из-под земли Эйрин. Причем самое странное было то, что на ее плече уже покоилась рука Сириуса: не то она действительно все это время стояла тут, и они, ведя тайные Мародерские разговоры, ее не заметили, не то ее приход не заметил подвыпивший Бродяга, а обнял просто «на автопилоте», как Лили говорит.

— Это наши мужжжжские дела! — с наигранно-пьяным выражением вывернулся Сириус.

Эйрин чуть заметно тряхнула головой, когда будущий жених дыхнул на нее практически Огденским дыханием, обняла его за талию и осторожно повела к выходу из ресторана, здраво рассудив, что Сириус снова перебрал. А Бродяге больше и не надо было: судя по тоненькому писку «пьяная» рука «случайно» соскользнула с плечика чуть ниже и в сторону. Хмыкнув в кулак проделкам друга, Джеймс наткнулся на оценивающий взгляд Лили («Тоже будто из земли выросла! Как они это делают?!»): та, видимо, решала, нужна ли и Джеймсу помощь в транспортировке. Джеймс гордо вздернул нос и последовал к двери, сам внутренне удивляясь, как не сбил половину стульев по дороге — уж очень они неудобно стояли.

Пройдя вместе некоторое расстояние, компании пришлось расстаться: Бродяга с Баст двинули в их временное Лондонское пристанище (эти двое не особо скрывали, что живут вместе), а Джеймс предсказуемо-галантно решил проводить Лили до ее съемной же квартирки, а оттуда аппарировать в охваченный ремонтом тайный домик на Годриковой впадине.

— Так что ты не должен мне разболтать? — мурлыкнула Лили, когда Джеймс совсем было расслабился, бродя с любимой в обнимку по парковой аллее.

— Военная тайна, — серьезно ответил Джеймс. Он не расскажет.

— Ну, Джееееймс! — девушка обиженно надула губки. Нет-нет, он точно не расскажет.

— Лилс, нельзя.

Они шли уже по какой-то странной траектории, потому что главный «рулевой» задумался, а девушка изо всех сил капризничала. Но сонный парк был на них не обиде, благо квартирка Лили была совсем недалеко, а значит, очень скоро этих пьянчужек и след простынет. Мало тут кто шастает — пустому парку все равно. А девушка все настаивала и настаивала, молодой человек все упрямился и упрямился, но все же после одного единственного (!) поцелуя капитулировал. Парк возмущенно зашуршал листьями: позор ему!

— О’кей, но ты же обещаешь не говорить Эйрин?

— Ух ты! — восхитилась Лили. — То есть да, обещаю!

Джеймс даже остановился, чтобы очень-очень серьезно посмотреть на девушку.

— Точно-точно обещаешь?

«Рогатая тряпка!!» — будто наяву взвыл Бродяга. Джеймс отмахнулся: она не расскажет.

— Клянусь! — Лили приподняла правую ладонь, еле сдерживала смех.

Она же пообещала. Точно-точно.

— А Обет принесешь? — сощурился испытующе Поттер.

— Джеймс! — возмутилась она, но любопытство (и вино) пересилили. — Хорошо, принесу.

— Ну ладно, — Джеймс выдержал долгую паузу, внимательно вглядываясь в нетерпеливые зеленые глазищи, а затем повел ее дальше по парку. — Сириус надумал сделать Эйрин предложение.

Реакция была предсказуемая: высокий, на уровне ультразвука восторженный визг.

— Боже, как здорово! Эйрин будет так счастлива! — Джеймс украдкой закатил глаза: видеть Лили такой радостной было, конечно, приятно, если бы не легкое чувство вины — вполне привычное для «рогатой тряпки». — А когда, когда, когда?.. — по-детски заканючила она.

«Так, этому столику больше не наливать»

— Либо сегодня спьяну вывалит, либо с помпой завтра-послезавтра, как планировал. В любом случае ему лучше не затягивать, а то кольцо потеряет.

— Свадьба — это так замечательно! Они — прекрасная пара! Прям как мы, Джеймс, — продолжила щебетать девушка. — Ой, она ведь меня, наверное, тоже подружкой сделает, — на милом личике появилось озабоченное выражение.

— Наверняка, — лениво согласился он, уже задумав каверзу. — Двух зайцев сразу убьет: и свадьба отличная будет и тебе за нашу отомстит.

Лили запрокинула голову к небу и звонко захохотала, ничуть не обозлившись.

«Люблю ее»

— Вот как ты умудрился одновременно опустить и комплимент отвесить?

— Такой вот я гений, — проказливо улыбнулся парень и поцеловал ее маленькую ладошку.

* * *

— Тааааак, народ, кому глинтвейна? — Эйрин вырулила со стороны кухни с благоухающим подносом в руках, и сидящие у камина с энтузиазмом откликнулись. — Только если что, готовила его Лили, так что все претензии к ней!

От шутливой атаки подушками будущей миссис Поттер Эйрин спасла ее тяжелая и очень горячая ноша, которую она намеревалась водрузить на журнальный стол, чудом втиснутый меж дивана и двух кресел. Тот факт, что волшебная палочка лежала наверху, Эйрин прокляла уже не раз, но тут уже ничего не оставалось, кроме как аккуратно обходить горы подушек и невесть откуда взявшейся елочной мишуры («Она же еще утром на чердаке валялась!»). Наконец, девушка добралась до столика, и как только она освободилась от подноса, чьи-то очень знакомые руки схватили за талию и опрокинули к себе на колени.

Слабые протесты Эйрин понемногу прекратились, когда Сириус украдкой поцеловал удобно лежащее рядом плечо — и кресло неожиданно перестало казаться тесным.

— Это рецепт моей бабушки! — наигранно-обиженно буркнула Лили.

— Уверен, это отличный рецепт, — поддержал невесту Поттер, тянясь к столику за кружками.

Ремус хихикнул со своего кресла, глядя на перепалки друзей. Вот так, почти в семейной атмосфере, они праздновали официальное новоселье Сириуса в перешедшем ему по наследству доме дяди Альфарда. В этот вечер в доме собрались только самые близкие люди: естественно, Эйрин, которая и так почти переехала сюда с середины лета, Джеймс и Лили, активно планирующие свадьбу, и Ремус, в последнее время слишком активно закапывающийся в учебники за подготовкой к осенним вступительным в Аврорат — друзья регулярно вытаскивали его из шатких книжных баррикад — а Питер пропадал по каким-то делам, да его не так уж и сильно звали (точнее, протестовала в основном Эйрин). Так вот для начала Сириус провел экскурсию по особняку, так как только после оформления всех документов он смог открыть для своих друзей доступ в дом (хорошо, что хоть с Эйрин проблем не возникло), а затем, нагулявшись по саду и поужинав, шумная компания обосновалась в гостиной.

Оглянувшись на чуть поостывший камин, Эйрин злорадно фыркнула чему-то своему и извернулась на коленях у Сириуса, чтобы достать до столика за спинкой их кресла. Выуженная с таким трудом газета и прочий бумажный сор, взятый чисто для конспирации, тут же отправились в огонь.

— По-моему, у нас в доме достаточно дров, — с легкой издевкой мурлыкнул Сириус у уха.

— Я считаю, что этой макулатуре самое место в огне, — спокойно парировала девушка.

К большому сожалению Эйрин, остальные ее манипуляции заметили.

— А что не так было с той газетой? — вздернул брови Джим.

— Это случайно не тот выпуск, где… — начал было Ремус, но Эйрин его перебила.

— Да, тот. Кому еще глинтвейна?

— Бродяга, Лунатик, что происходит? — Сохатый настороженно приподнялся на диване, и почти задремавшая под теплым боком Лили так же непонимающе заерзала.

Все взгляды одновременно скрестились на Эйрин, которая, к слову, с совершенно непроницаемым лицом разливала глинтвейн по предложенным чашкам. Понять, скрывает она свои эмоции или же их действительно нет, было невозможно. Как ни странно, но она все же ответила: бесцветным тоном, явственно говорящим об отсутствии желания развивать эту тему:

— Там написано, что моя сестра вышла замуж, — короткая, чуть драматичная пауза, — за Рабастана Лестрейнджа. И я не хочу это обсуждать!

— Бррр, Лестрейнджи… — передернул плечами Джеймс, но, наткнувшись на мрачный взгляд «счастливой» обладательницы новых родственников, оборвал себя. — Извини.

Прошло немного времени, прежде чем Ремус решился сменить тему:

— Ну как, будете ремонт делать?

Все по инерции начали оценивать обстановку: обитые мореным дубом стены, книжные шкафы с редкими изданиями, живописные картины и мягкие ковры делали комплимент вкусу бывшего хозяина.

— А нужно ли? — пожала плечами Эйрин. — Тут и так здорово.

— На самом деле мы не можем: дядя Альфард всегда обладал особым чувством юмора… Отчасти поэтому он мне так нравился, — светло улыбнулся Сириус. — Он очень любил этот дом и не желал, чтобы в нем что-нибудь меняли. Тут не менялась обстановка уже лет семьдесят! Поэтому, оставив дом мне, он прописал в завещании, что я не могу ничего поменять здесь, покуда живу один. И под «один» подразумевается «холостяком» — хитрый старик знал о моих школьных похождениях! — при этих словах все дружно захихикали, признавая юмор ситуации, Эйрин скрипнула зубами для порядка, но затем тоже тихонько фыркнула от смеха, а Сириус это заметил. — Видимо, он и подумать не мог, что я когда-нибудь встречу такую девушку, как Эйрин, — парень снова нежно поцеловал Эйрин в плечо. — Конечно, он не думал, что этим подтолкнет меня к женитьбе, но не попытаться обезопасить дом он просто не мог. Скоро я женюсь, и там уже видно будет, ведь Рин официально переедет сюда. Тем более, она же у нас… Лил, как там у маглов?.. а, бомж! Лицо без определенного места жительства!

Тут уже смех был не столь тихим, и сохранить гордый вид Эйрин стало труднее.

— Ты ведь и сам недавно сменил данный статус, — ткнула его «бомж».

— Что правда, то правда… Не сердись на меня, малыш! Я же любя!

Упоминание о скорой женитьбе не вызвало ни у кого удивления, ни какой-либо другой реакции — все уже давно все знали — разве что Эйрин инстинктивно коснулась красивого колечка и в очередной раз посетовала на тот факт, что ей всего лишь шестнадцать. Она ведь на год младше Сириуса. А до свадьбы еще целый долгий год — ужасно-унылый год в Хогвартсе без любимых друзей, без ее семьи… Так, стоп! Эйрин чуть встряхнула головой, чтобы выкинуть меланхоличные мысли — не стоит портить себе настроение в такой вечер. Лучше думать о том, как ласкает слух «мы», не раз произнесенное Сириусом, какая прекрасная у них будет свадьба на заднем дворе в окружении розовых кустов дяди Альфарда…

С легкой улыбкой Эйрин откинулась на кресле, чтобы положить голову Сириусу на плечо. Парень ткнулся носом ей в волосы и подтянул к себе ее ноги, чтобы было удобнее сидеть. Вот тут-то и вспомнилось, что вставать всем рано, а час уже поздний, потому что влюбленные оказались слишком близко друг к другу, чтобы приличное для публики поведение все еще представлялось возможным. И, судя по бесстыжим глазам, он думал о том же: у них еще будет пара часов наедине, прежде чем волшебство ночи уступит место мирским заботам.

* * *

Эйрин откровенно скучала, ожидая, когда ее зелье дойдет до кипения, и она сможет снять котел с огня, помешать два раза по часовой, шесть раз против, кинуть какую-то лабуду и еще раз помешать… Сколько раз?.. Эйрин скосила глаз на учебник. Ах да, три раза по часовой. И не забыть добавить крысиных печенок! Мерлин… Эйрин ненавидела этот предмет! И кому в голову пришло поставить двумя последними уроками Зельеварение у Слизнорта? Хмм, наверное, сам Слизнорт, чтобы лишний раз покапать на мозги отпрыскам властителей мира всего. Ох, тут можно со скуки помереть, да в котле свариться… А если «повезет», то в этом ей с удовольствием помогут любезные сокурсники.

Одного быстрого взгляда хватило, чтобы выявить свою незавидную позицию. Вон, за столом слева скалится Треверс, рядом, конечно, Булстроуд — не расстаются ни на секунду, свадьба через полгода как-никак — стол справа: Хиггс и Монтегю — вряд ли в их котле сварится что-то стоящее: в их случае нет никакой разницы, что их двое или кто-то один — а парта сзади хуже всего: младший Керроу и Гойл — Эйрин сложно было представить человека, вызывающего у нее большее отвращение, чем любой из Керроу. Ну, точнее, если принимать во внимание только личностей примерно ее возраста… И в результате получается, что единственный стол, к которому она менее всего опасается стоять спиной — это тот стол, за которым работает в поте лица младший Блэк, так любезно ее не замечающий уже второй год.

И так каждый день, каждый час, как в темном лесу: не знаешь, с какой стороны нарвешься на цапень. И вроде бы у них на факультете существует правило, что своих трогать нельзя, только вот в категорию «своих» за свои проступки Эйрин уже давно не входила. Ох, как хорошо она теперь понимала Снейпа!.. Только вот совсем не стремилась. Гриффиндорцы тоже начали относиться с прохладцей, показав себя не с самой гриффиндорской стороны. Когтевран и Пуффендуй тем более туда же… Трусы!.. Грязнокровок Темный Лорд и без общения с предателями крови недолюбливает, так что тут Эйрин погоды не сделает. Ну и Мерлин с ними — фыркала Эйрин. Она все еще оставалась слизеринкой, а значит, сызмальства выдрессирована держать лицо и выживать в любой ситуации (о выгоде тут уже говорить не приходится).

Наконец, Эйрин кинула в котел три печени и принялась помешивать зелье. На часы посмотреть она не решалась, но, судя по степени готовности зелья, уже совсем скоро закончится урок. Слава Мерлину и Моргане! Наконец-то она сможет зарыться в книги в Выручай комнате и целых пять часов подряд не видеть брезгливость сокурсников и сытое, одутловатое лицо декана… Теперь, когда у Эйрин не было конкурентов на эту комнату в виде Снейпа, Эйрин там практически жила. Если бы можно было безболезненно пропускать занятия, то она там бы скоротала бы остаток года: за едой посылала бы своих эльфов, а душ комната вполне может изобразить. Если бы не аттестат, то Эйрин бы давно оставила бы школу… Без Мародеров Хогвартс перестал ощущаться домом, да и ничего нового от учителей за остаток года она не получит (скука помогла проштудировать оставшуюся половину библиотеки, которую они не успели «окучить» с Ремусом и Лилс). Но нет, в Аврорат без аттестата не возьмут. В политики берут (судя по ситуации в стране), а вот в авроры — нет.

На самом деле у нее был еще важный повод вылезать из Выручай комнаты. Это то единственное, что все еще грело сердце в этом старом замке — письма. Письма от Сириуса и друзей. Письма, ради которых почти бежала на завтрак. Письма, которые напоминали, что совсем скоро все станет, как прежде. Или просто лучше, легче. Пусть за воротами Хогвартса также счастливо и весело уже никогда не будет, но это не могло избавить от теплого чувства, что вместе со строчками, хранимыми зачитанными свитками, Эйрин несла в кармане веру во что-то светлое и достаточно сильное, чтобы разогнать клубящуюся у порога тьму.

Вот и сейчас, поднимаясь по Главной лестнице, Эйрин держала в кармане конверт. Утром Сириус написал, что сможет вырваться на выходных в Хогсмид… В эти выходные Эйрин увидит Сириуса! Эйрин снова улыбнулась и опустила голову, чтобы никто вокруг не посмел думать, будто Эйрин Бьерро улыбается ему. С недавних пор только сильно ограниченное число лиц видело ее улыбки, и через два дня Эйрин наконец-то увидится с одним из этого узкого круга. Пережить эти два дня, а потом выживать еще дни и недели в ожидании новой встречи — и так весь этот мордредов год… Но оно того стоит.

Часть 1

Даже расстояние в триста футов от дома не спасли калитку. Оплавилась — с Адским огнем шутки плохи. Выглядит она столь плачевно, что было страшно даже коснуться металла, будто тотчас осыпятся прахом кованные завитки. Сириус оказался более решительным, и смело толкнул калитку в сад, пока Эйрин была в силах лишь рассматривать узоры. Будто что-то мешало вступить на территорию поместья, коснуться той же калитки, листьев запущенного сада, остатков гостеприимной когда-то входной двери… Сириусу проще, он же знает, что его ждет, и не так боится горьких воспоминаний, ведь его жена вернулась, а вот Эйрин порядочно потряхивало: кое-какие эпизоды из пожара она видела и остальное узнать было страшновато… Но ведь надо.

Хотя, Сириус выглядел спокойным лишь благодаря собственным усилиям.

— Ты идешь или как? — Сириус предложил ей руку, уже стоя за оградой: Эйрин порядочно трусила, и это было заметно, даже при учете природной сдержанности и особенно из-за факта, что сама хотела здесь быть.

— Посмотрела бы я на тебя, — обиженно буркнула она, но руку приняла. — Тебя там не было.

— Я был после. И мне тоже пришлось не легко.

— Думаю, нам по-разному не легко.

— Это точно.

Подумаешь — взял за руку? А она почти улыбнулась. Отвык, Бродяга, отвык дамам головы кружить. Хотя, Эйрин кокеткой не была никогда, и в ухаживаниях не нуждалась — ей нужна любовь. Ей не нужен красавец и любимец школы, ей нужен был парень, который поможет ей быть сильной, когда она вспомнит о своей слабости. Когда-то — помнишь, на фотографиях? — ты дал ей любовь мальчишки, страстную и чуть неуклюжую, теперь же — перед лицом новой войны и на пороге вашего сожженного дома — ей нужно твердое плечо, чтобы опереться, уютное, чтобы отдохнуть ночью и сильное, чтобы спрятать глаза, когда станет совсем тяжело. И, Мерлин, да, ты ей это дашь, потому что самому нужно.

Магии в поместье не осталось. Эта пустота была самым жутким, что они почувствовали, перейдя через границу. Эйрин с болью посмотрела в ответ — «Adesco Fire» уничтожает не только вещи. Это все Беллатрикс — ей мало «Incendio». Они шли по прямой дорожке с когда-то шуршащими камешками, а теперь песок превратился в стекло… Сириус помнил, как эти черные огарки были розами: Эйрин могла бродить среди кустов часами, и руки ее пахли, как розы. Помнил, как по-особенному хлопала входная дверь, когда она входила в дом, а сейчас та висела, несчастная, на чужих петлях, лишь бы не валяться под ногами. Помнил музыку из граммофона, помнил танцы у камина под звуки джаза… Хотя, Эйрин больше нравился Френк Синатра, если брать магловских исполнителей… Помнил все эти четырнадцать лет и будет помнить еще лет сто.

Сириус соскользнул пальцем по ее обручальному кольцу, которое она вновь пожелала носить. Шестнадцать лет назад он предложил это кольцо именно в этом доме. Это он тоже помнил.

Наконец, они вошли внутрь. За исключением осколков стекла и подпалин здесь все было также, как он помнил. Если зажмуриться то можно даже увидеть: сначала просторный коридор, спустя пару-тройку шагов по левую руку покажется проем в гостиную, а по правую — светлая столовая с окнами в сад, чуть дальше по коридору темнеет лестница наверх, от лестницы можно пройти в танцевальный зал или в оранжерею, откуда, как и из столовой, можно попасть в подвал с винным погребом, оружейной, бильярдом и комнатой для игры в покер с витриной сигар… Наверху располагаются личные и гостевые покои, малая гостиная, два кабинета, библиотека, и, конечно, ванные комнаты. Все просторное, светлое и теплое — ничто не напоминает о семье Блэк, кроме звука фамилии владельцев. Все, как нравилось отщепенцу-Сириусу.

Удивительно, что дом так мало пострадал. У Сириуса были подозрения, что малые разрушения — дело рук Эйрин, когда она пыталась защититься, но у кого теперь спрашивать?.. Вот, упали только несколько балок с потолка, осыпались окна и дверцы буфетов, шторы все в подпалинах — наверняка на доме стояла какая-то подобная защита, и тогда она просто истощилась. Сириус и Эйрин добрались до проема в столовую, и взгляд обоих сам собой упал на отодвинутый стул. О да, именно здесь сидел Сириус, когда появился тот ее злополучный Патронус, и после него вечер окончательно заволокло тьмой.

Эйрин хранила молчание. Сириус мало на нее смотрел, занятый собственными воспоминаниям, а она, видимо, копалась в своих. Много ли она помнила? Считай, ничего. Но руки ее были холодны, как когда ей было страшно или больно. Он посмотрел на нее: что же твориться в этой маленькой головке? Замотанная шерстяным шарфом, с темными волнами волос под вязанным беретом, такая миниатюрная в узком пальто, она казалась моложе, почти школьницей. Но глаза всегда выдают возраст — женщины с этим ничего поделать не в силах. Глаза и руки. В ее случае: сосредоточенные, чуть расфокусированные глаза и худые ледяные руки. Сириус поцеловал их — любой мужчина представлял бы, как эти пальцы сжимают простыни, а Сириус это даже видел… И это потрясающе. Хорошо, что она здесь. Отвлекает. А так бы он сюда ни за что бы не пришел.

Сириус готов был поспорить, кому тяжелее находиться здесь. Она не имеет ни малейшего понятия, каково это по-настоящему…

Этот дом был наполнен дУхами. Дух в облаке кружева гуляет меж розовых кустов, дух в одежде с мужского плеча босо стучит по паркету, дух кусает губы над книгами, и свет от пламени жарко касается нежных щек, дикий дух резвится в оружейной, не подозревая, с каким восхищением наблюдают за ее танцем… Когда Сириус всерьез забеспокоился, почти наяву видя кого-то в мерцании призрачной рождественской ели, один из духов коснулся его шеи губами. Да так по-особенному, что все иные разом исчезли. Эйрин Блэк встала на цыпочки, сдвинула ему волосы и поцеловала точно в основание шеи, а затем обняла за талию. Так делала только она — никаких игр с закрываем глаз: и дома и на поле боя Эйрин разрешала подкрадываться к нему только себе самой.

— Ты так делала раньше, — он пока не поворачивался лицом — в ее руках было уютно и так.

— Знаю, — в голосе чувствовалась спокойная, домашняя улыбка, — мне это снилось. Ты бы знал, как безумно я скучала по твоему запаху, просыпаясь.

— Ты правда здесь?

— Ага. И знаешь, мне ужасно хотелось так сделать, но я себе не позволяла. Такая глупость…

Это промелькнуло в одно мгновение — она ждала, когда он обернется, чтобы проверить: сон ли? И только потом успокоилась. Вот два психа… У обоих есть свои духи.

— Не глупость. Зря не позволяла, — касается щеки, а пламя горит уже в глазах.

— Ты редко поворачивался ко мне спиной…

— Как ты и учила.

— Молодец, мальчик, — улыбнулась, прикусив губу, будто видела то же, и целовала также, будто не до конца сбросила с себя звериную спесь.

Возможно, было дико целоваться здесь, буквально на пепелище, но именно такое напоминание жизни и было необходимо. Так было проще представить, что весь бардак устроили они сами, а теперь уже мирились. Боясь слишком увлечься, Сириус чмокнул ее в лоб, и в темных глазах промелькнул лукавый огонек. Догадалась, конечно. Приятно было себе напомнить, что она не только живая, но и настолько же сумасшедшая, как ему нравилось.

— Лестница сгорела?

— Нет, она же из камня.

Не помнит, жаль. Хотя там и не было никаких особенных эпизодов. Лестница, как лестница… А вот второй этаж — это да. Там очень много духов. Хорошо, что самый главный здесь и во плоти. Главное, чтобы она не выпускала его руку ни на полшага, иначе, казалось, оба утонут.

— Покажешь мне еще?

— Садистка…

— Все в меру, как ты любишь.

* * *

«Хэй, Эйрин… Эйрин, малыш…»

«Что у тебя с Блэком?»

Так много звуков, голосов, даже немного запахов… Как бы ей…

«Браво, сестра! Ты чуть не погубила все веселье!..»

«…недостойное поведение студента факультета Слизерин…»

…как бы ей не затеряться в них…

«Мерлин, вы — как кошка с собакой! Прямо живой каламбур! Ха-ха! Вот два идиота»

«Мой Грим»

Воздух, не холодный и не теплый — никакой. Туман под ногами, а за ним — ничего… Препятствий вроде и нет, но она идет по густому ковру, как сквозь заросли осторожно… Темнота вокруг временами озаряется мутными из-за тумана вспышками, и тогда на мгновение голосов становится еще больше — не выхватить и слова из бессвязного потока.

«Рин, ты ведь переедешь ко мне?»

«Мерлин, одни грязнокровки вокруг! Во что превратится страна завтра?..»

«Ты никогда раньше не называла меня по имени, почему?»

Потока чего?.. Потока чужих мыслей, разговоров, воспоминаний о них? Или она заперта в камере безумцев, что шепчут, смеются, кричат и плачут одновременно?.. Тогда кто все эти люди, что так громко разговаривают? Почему их не видно? Почему они прячутся в темноте? Почему не хотят объяснить, что тут происходит?

«…пока смерть не разлучит нас…»

«Сириус Блэк, прекрати немедленно!.. Мерлинова борода, щекотно же!»

«Сириус… Я люблю тебя»

«Сириус»? Сириус Блэк? Причем здесь Блэк?! А что за «Рин»? Хотя… Эй-рин… Ее имя. Она покачала головой — здесь все как-то не так. Все эти люди говорят с ней… И не с ней одновременно. Она сделала очередной шаг, и мутной клуб тумана справа вспыхнул слишком ярко. Она закрыла глаза своими странными исцарапанными руками, но ужасный свет никуда не исчез. Странно-знакомый свет белого и, как чувствовалось, мертвого оттенка … Накатил страх, животный, беспричинный… Свет рванулся к глазам вместе с туманом и, казалось, ослепил окончательно, но открыв глаза, она все еще могла видеть. И видела теперь она много больше, чем могла до этого.

Все то, что столько лет не могла вспомнить. Все то, что так и не смогла забыть.

Темный Лорд так заблуждался… Невозможно заставить человека забыть свою любовь.

И память возвращалась уже давно. Сириус, Незнакомец… Сириус — и есть Незнакомец.

С этой мыслью Эйрин подскочила на кровати. Щеки мокрые, простыни запутались вокруг ног, в груди больно и мерзко. Огляделась с опаской, еще дрожа. Немного успокоилась. Немного подумала и поняла, что здесь что-то явно не так.

И проснулась снова. Уже не в особняке Альфарда, а в спальне на площади Гриммо.

На этот раз (она уже запуталась, какой там по счету) на кровати она как бешеная не подскакивала. Спокойно открыла глаза (не мокрые!) и пялилась в шторы долгие минут пять. Темно, ночь, пахнет нормально — вполне безобидные характеристики хорошо знакомого помещения. Нужно было выждать, а то мало ли это очередной ночной ужастик, и, как только она шевельнется, тело и разум вновь атакуют ее внутренние демоны. Эйрин выждала еще некоторое время, все еще не отрывая взгляда от штор, удостоверилась, что она уже не спит, и рывком села, откидывая в сторону одеяло. Все равно ей уже не заснуть.

На другой половине кровати в полумраке перевернулся на другой бок Сириус, вздохнув во сне. Эйрин с опаской замерла, смотря на его спину, но он так и не проснулся. Вдруг вспомнилось, что если провести рукой по темному затылку, то он наверняка тихо заворчит, как собака, но не проснется. Всегда так было. Но, проигнорировав свои порывы, Эйрин все же решила прогуляться до кухни, неслышно выскользнув за дверь.

Спускаясь по темной лестнице Эйрин лениво размышляла, что совершенно не помнит, почему этой ночью она вдруг оказалась на площади Гриммо. Сириус любил дом Альфарда с той же силой, что и ненавидел дом родителей, пусть даже последний представитель семьи Блэк, связанный с Сириусом взаимной и горячей ненавистью, уже покинул Блэк-мэнор навсегда. Да и Эйрин тоже любила дом Альфарда, то волшебное место… Так естественно любить место, где ты чувствуешь себя счастливым. Но вот, по каким-то причинам они вернулись в этот мрачный особняк вновь. Хотя, важно ли это? Важны ли их желания? Пусть так — согласилась мысленно Эйрин. Если они переехали, значит, на то были свои причины.

В гостиной первого этажа горел камин. Эйрин сначала насторожилась странным гостям, но быстро успокоилась, вспомнив о чарах Фиделиуса, наложенных лично Дамблдором. Полоска огня от камина тем временем приветливо скользила на полу, пока Эйрин оставалась в безопасной тени. Слышались несколько голосов, но слов было не разобрать… Она поймала себя на том, что склонилась к перилам в недостойной попытке подслушать чужой разговор. Откуда это недоверие? В этом доме больше нет ее врагов, да и, в сущности, не было никогда. Эйрин стряхнула с себя странные мысли и вступила на оранжевую полоску света.

В первую минуту никто не заметил ее присутствия. За высокими спинками продавленных диванов и кресел виднелись некоторые хорошо знакомые макушки: лохматые вихры Джеймса и рыженькие локоны Лили. Но были еще две незнакомых головы: еще одна рыжая и девичья каштановая. Странно… Будто подростки сидят. Да и незнакомые вроде. Что за гости в такой час? Конечно, Эйрин не могла сказать, что настолько всесторонне знала весь состав Ордена, но присутствие незнакомцев нервировало. Тут она снова оборвала себя: что за осторожность? Чего гадать, когда она может просто спросить?!

— Джим, Лилс, что за полуночные гости? — с весельем в голосе поинтересовалась она, шумно входя в комнату.

Все четверо обернулись на голос, и вопрос отпал сам собой.

Потому что это были вовсе не чета Поттеров с двумя незнакомцами.

Это были донельзя удивленные Гарри, Джинни, Рон и Гермиона.

Эйрин тяжело привалилась спиной к косяку и прошептала бледными губами что-то неразборчивое. Повторять сказанное не было нужды — Рональд сам сказал за нее:

— Что за черт?

* * *

— Ох, Молли, я действительно считала, что все эти вкусности, что я ела, готовил Кикимер! Мерлин, я уж подумывала выкупить у Сириуса этого ужасного эльфа!

— Ничего страшного, милая, — доброжелательно улыбнулась женщина, одновременно колдуя над разделочной доской.

«Это я-то «милая»? О, как…»

Эйрин, пребывая в легком ступоре, вернулась к великолепнейшим пирожкам. Да и сама Молли вдруг стала сверхъестественно милой. После частичного возвращения памяти все подряд вдруг резко перестали видеть в Эйрин врага №1. Так странно. Но прорезавшиеся воспоминания подсказывали, что так оно и должно быть. Там, в воспоминаниях, жила улыбчивая хохотушка с круглым животом, какой Эйрин ее и видела в последний раз. А еще там была чуть менее многочисленная кучка мелких детей и чуть менее потрепанный, молодой совсем Артур. Это все она вспомнила за краткое мгновение, пока бормотала «Доброе утро» на следующий день, как она вспомнила Сириуса. Следом, через пару дней удалось выловить Рема и Северуса, и еще пару старых знакомых. Причем, иногда в прямом смысле «старых» — оказывается, с тех светлых пор из воспоминаний прошло очень много времени.

Сириус весь тот день сиял, как начищенный галеон. И, глядя на него, столь сильно напоминавшего того парня из воспоминаний, Эйрин легче забывала про почти непрекращающуюся мигрень. Да, почти. К сожалению, как только Эйрин имела наглость отвлечься, голову в тот же миг пронизывала боль. Но это того стоит — она верила в это, и поэтому стоически переносила каждый приступ, не позволяя ни одному мускулу дрогнуть на лице. Скоро, совсем скоро заклятие падет окончательно, и Эйрин, наконец, встанет на ноги.

А потом и расскажет Сириусу.

Но еще рано. У нее еще есть пару дней, чтобы вот так, тайком, как подростки, держаться под столом за руки, чтобы просыпаться среди ночи и смотреть, как он спит (кстати, есть подозрение, что они делают так поочередно), чтобы до полудня валяться с ним на мятых простынях и бесконечно говорить, говорить, говорить ни о чем, или не только говорить… Жить мгновениями, мыслями о нем, ослепительными вспышками того, что у них было, есть сейчас и что у них обязательно будет. Мелочами, глупостями, без которых уже невозможно дышать. Просто чуть-чуть пожить счастливой снова — разве она многого просит? Всего пару дней, еще немного…

— Эйрин, тебе положить цветной капусты? — из размышлений ее вырвал заботливый голос Молли. Еще не до конца очнувшись, Эйрин помедлила с ответом.

— Спасибо, Молли, почему бы и…

Но тут ее перебил сидящий рядом Сириус.

— Молли, не надо: она терпеть не может цветную капусту!

Женщина кивнула и вернулась к плите, а Эйрин украдкой нахмурилась: она терпеть не может? Вспомнилось, как в Малфой-мэноре она частенько накладывала себе это блюдо. Хотя… Также в сознании мелькнула другая картинка: как она, еще совсем девчонкой, с отвращением отодвигает подальше от себя нагруженное все той же цветной капустой блюдо. Так любит она цветную капусту или нет?! В виске стрельнуло, и Эйрин решила отложить подобные вопросы на потом, когда позавтракает.

А вот и новые сложности.

«Только этого не хватало»

Часть 2

Дверь лазарета рывком распахнулась, наверняка оставив ручкой приличную выбоину в стене. Выглядывать из-за спины медсестры Эйрин пока повременила — повадки мужа знает и так. Зачем лишний раз дразниться, осторожничая и прячась за спинами, когда лучшая защита — нападение? Опыт совместной жизни с столь вспыльчивым гриффиндорцем подсказал, что весь его праведный гнев может просто разлететься на кусочки, столкнувшись с прямо-таки арктически ледяным спокойствием воспитанницы Слизерина.

— Эйрин Мария Бьерро, во что ты опять умудрилась вляпаться?!!

Черт, ничего не выйдет, не в этот раз. Кажется, он знает.

— Я Блэк. Мы же женаты.

Ну а что?! А вдруг прокатит!

— Это лазарет! Попрошу тишины.

— Он пустой, — отмахнулся досадливо Сириус. — И вообще, Дейзи, уйди пожалуйста. Дай мне поговорить с женой, — пробормотал так быстро и сбивчиво, будто боялся потерять запал.

Надо же, мышка-медсестра подала голос. И стоит вся из себя важная: спина прямая, руки на груди сложила, фартук выглажен, медсестринский колпак торчком! Если бы не едва уловимая улыбка в голосе, то Эйрин в жизни бы ничего не заподозрила, благо сидит на кушетке, послушно придерживая повязку, пока практикантка из больницы Св. Мунго загораживает ее от чуть ли не искрящего от гнева мужа. Да еще и флиртует, чертовка? Да нет, не может быть… Просто не умеет держать эмоции на замке — куда ей, книжному червю?

— «Дейзи», значит? — широко улыбнулась Эйрин, и Дейзи рефлекторно вздрогнула. — Нет, что ты, останься! Так вы с моим мужем дружите? Как это мило!

— Не переводи стрелки, дорогая, — сладко прошипел супруг.

Дейзи тем временем с долей испуга глянула на свою подопечную и любезно решила исполнить просьбу посетителя. Ну-ну…

— Ой, да перестань! Если бы я вас в чем-то подозревала, она просто так отсюда на своих двоих бы не ушла, — прошелестела Эйрин, со сдержанным весельем глядя в спину удаляющееся медсестры, еще пять минут бывшей столь грозным профессионалом, что потерпевшей почти стало стыдно перед ней за свой слабенький ожог. Опять же: ну-ну.

Нет, фигура у нее ничего, но лицо больно скучное и голос тихий… Как заключила Эйрин, подобным мышам безликим и безродным вообще в честь будет, что Эйрин Блэк на них посмотрела без необходимости…

— Она, кстати, могла тебя услышать. Аврору не стоит ссориться с медсестрами.

— Не посмеет: клятву Гиппократа не только маглы дают.

Блэк только хохотнул и уселся на соседнюю койку.

— Ты восхитительна, — улыбнулся он с хитринкой. — Довольна собой?

— А то! Ты спокоен и готов усваивать информацию здраво.

— Я все еще зол.

— Значит, я уберегла наш скромный лазарет от разрушения, что тоже неплохо.

Эйрин без устали улыбалась, гадая про себя, что именно известно Сириусу. Тот пока просто потирал виски гудящей головы, будто перенервничал и только что узнал, что Эйрин будет жить. Ведь не из-за ожога он так сюда мчался! А как он был зол! На случай архи важных разговоров Эйрин произнесла заглушающее заклинание от подслушивания, а затем, немного подумав, добавила одно довольно пакостное заклятие, чтобы излишне любопытного было видно за милю… Ну так, на всякий случай.

— Во что ты опять вляпалась? — прошипел он.

Был зол? Ой ли? Рано расслабилась…

— Ерундовый ожог от заклятия. Зацепило, не увернулась вовремя, кляча… — заворчала Эйрин, все еще чувствуя обиду. Это заклятие ей никак не дается! Такое мощное, разрушительное, зрелищное — и никак!

— Ерундовый ожог?! От «Adesco Fire»?!

— Я уже поплатилась за свое неумение неделей косметики, — указала она на свой висок в лиловой мази, — так что нечего на меня орать!

— Эйрин, второй раз за неделю! Не умеешь обходиться без травм — не лезь в пекло!

— Остальные халтурят!

— И с каких это пор «Adesco Fire» у вас в программе? Что-то у нас не было такого… — Сириус выпрямился, сложив руки на груди, и на лице заиграла глумливая ухмылочка.

— И ты будешь выговаривать мне, что я вышла за рамки программы?

— Я не буду ругать тебя за излишнюю склонность к темномагическим заклятиям… Нет, не из-за этогоя так зол, — глаза стали опасно-колючими.

Эйрин внутренне подобралась. Но виду не подала: лишь хлопала ресницами и болтала ногами на высокой кушетке. Ожидая новой реплики от Сириуса, она, уже не в первый раз сюда загремев, заметила, что строителей явно мучила ностальгия по Больничному крылу в Хогвартсе: те же сводчатые потолки из камня и арочные окна.

Словно в укор тишине, снаружи прогрохотал магловский трамвай. Стекла зазвенели часто-часто, в свою очередь, укоряя двоечника, лет сто назад ставившего изоляционные заклятия на здание Учебного корпуса Аврората в г. Лондон. Небось, все таланты направил в маглоотталкивающие и на остальное попросту не хватило. Профессора не раз ставили дыры в защите здания, как пример, а кое-кто даже умудрился впихнуть это в методичку, но бюрократическая волокита исправить позор не давала. И тот еще позор! В здании семь кафедр узкоспециализированных заклятий, три кафедры «по маглам», три кафедры по слежке и еще четыре — по защите от нее, а от магловских трамваев отваливается штукатурка! Фундамент, видите-ли, у здания шаткий! Военный объект, Мерлин его задери!

— Ожог от «Adesco Fire» — это в твоем понимании «вляпалась»? Милый, это ведь пока только учеба, и если ты дальше так волноваться будешь, то загремишь к блаженным еще до нашей первой годовщины. Береги нервы, пожалуйста, хотя бы ради меня.

— Только на тебя и трачу, — проворчал Сириус. — Я знаю про отряд, милая. Когда ты собиралась мне об этом рассказать?

«Упс»

— Когда меня примут, — не моргнув глазом, Эйрин изобразила невинность, хотя саму тянуло выругаться: он узнал слишком рано. — Кто меня сдал?

— Сам Аластор Грюм, — улыбнулся, будто клыки скалил. — Он, видимо, считал, что я знаю.

— А я хотела сюрприз сделать… — сжала губы Эйрин: шефу за болтливость по шее не дашь…

— Сделала!

— Не по факту. Но это случится.

— Не будь так уверена.

— Это не тебе решать. Меня примут.

— Первогодку?

— Лучшую на курсе практикантку, одного из двух самых молодых анимагов за последние триста лет, анимага-хищника, кроме того знающего толк в боевой магии, причем не только «белой», и вдобавок еще и чистокровную ведьму, единственную на курсе, имеющую к тому же «Превосходно» по расширенному курсу магического права? — снисходительно перечислила Эйрин. — О да, я знаю, что меня примут в Ударный отряд.

— Ты знаешь, какие слухи ходят об Ударном отряде? Его называют Отрядом зачистки! Отрядом убийц!

— Элитных убийц, Блэк, знаю. А еще людей, которых не отправляют на ложные вызовы по взлому с проникновением — как кое-кого на прошлой неделе — а отправляют ловить настоящих Пожирателей смерти. Возглавляет отряд сам Грюм и он же ведет операции. Это — единственный способ пройти стажировку у живой легенды и единственный способ продвинуться!

— …и умереть в процессе! — опять начал заводится мужчина. — Блестящая карьера!

— Сириус, война на пороге! Скоро весь Аврорат станет Ударным отрядом! Я просто хочу подготовиться к этому как можно лучше!

— Ордена Феникса мало?

— Да мы на собраниях только чай пьем!

— Значит, ты так сильно мечтаешь начать убивать как можно раньше?

— Моя рука не должна дрогнуть в нужный момент, король сарказма. И повторюсь: это шанс поучиться у Аластора Грюма! — она наклонилась поближе к нему, и взяла бы за руку, если бы кушетки стояли поближе: он должен ее понять, ведь она не переменит решения. — Тебя тоже возьмут, если подашь заявку. Ты очень хорош в боевке, Сириус!

— Что, уже стремишься от меня избавиться? — ощетинился он.

— Ой, да хватит уже! — вспылила Эйрин. — Я говорю тебе это, потому что это прекрасная возможность научиться сражаться прежде, чем в мясорубку начнут отправлять всех подряд. И потому что знаю, что ты справишься.

— Нас не отправят в один отряд, — он уже спокойнее, уже способен думать. — В одну группу.

— Нет, конечно! Супругов не зачислят в одну группу, но их теперь несколько… Я тебе о другом говорю!

— Джима тоже зазывать будешь?

— Да вы хуже, чем супруги… — она махнула рукой.

— Хей! — а он уже почти улыбнулся.

— Ему будет тяжелее, чем тебе, — Эйрин не хотела продолжать, но Сириус явно этого ждал. — Он не из темной семьи и он… — она позвонила себе ухмыльнуться. — Ну, травоядное, короче. У него нет инстинкта убийцы. Хотя, ты у нас тоже домашний до жути…

Сириус, против ожидания, все-таки успокоился, даже не смотра на упоминание семьи.

— Ты опять про регистрацию? Мы уже говорили об этом.

— И еще не закончили. Официальное положение пойдет тебе только на пользу! Ты свободно сможешь пользоваться своими способностями в бою!

Он опять потер виски, но на этот раз смущенно.

— А я тебе сказал, что не могу так рисковать.

— Это не аргумент. Ладно, оставим, но мы все равно не закончили.

— Это точно, — протянул Сириус, глядя искоса.

— Подумай над этим.

Все прошло довольно неплохо. Намного лучше, чем как она себе представляла этот разговор. Не о регистрации, конечно (хотя и это она считала важным), а об Ударном отряде. Сириус был против уже когда она решила поступать в Аврорат, что уж говорить об Отряде… Но она убедила тогда, убедит и сейчас, просто нужно больше времени. Тем более, если Грюм упомянул об Отряде при разговоре с Сириусом, значит, зачисление — дело почти решенное. И ей это нужно. Да, ни одна из перечисленных причин для поступления не была ложной, но об одной она не стала лишний раз упоминать: Эвис тоже была в своего рода Ударном отряде, и только в такой должности Эйрин могла оградить и авроров от нее и ее от авроров.

— И все же: что тебе понадобилось от медсестры, что ты так переборщил с обаянием?

Сириус с готовностью по-блэковски ухмыльнулся: что угодно, лишь бы не говорить про регистрацию. Особенно хорошо подойдет тема, которая лишний раз потешит его самолюбие и напомнит нерадивой супруге как же ей фантастически повезло с замужеством.

— Что, даже не ревнуешь?

— Пффф, где она и где я? Не смеши! Лучше колись!

Блэк деланно смутился.

— Ну, нам очень понадобился медицинский спирт. В стенах Корпуса сухой закон же…

— Фу, Мерлин, ни черта не меняетесь! Куда вам спирт, дети?.. Давай домой, я устала.

* * *

Совсем недавно прошел сильный ливень. Грязь квакала под сапогами, мокрая осока сделалась скользкой и острой, тела прочно увязли в лужах, не вызывая сомнений, что живых среди них нет. Ее группа пробиралась через заросли к горящему дому, переступая через трупы хозяев и соседей. Когда они выбрались из подлеска, на небе показалась Черная метка, как будто без нее кто-то сомневался чьих рук этот кошмар. Сознание цеплялось за всякие мелочи, чтобы не вдумываться зачем, собственно, они здесь собрались. Чтобы тренироваться, да, исключительно чтобы тренироваться… Простая боевая тренировка.

Выставив палочку вверх, один из магов произнес формулу антиаппарационного заклинания.

Команда «задержать» — принято.

Быть «в поле» для нее не в первый раз. Но каждый раз — разный, хоть уже и не как первый, так что никаких лишних ассоциаций.

Группа всего из десяти человек, среди них только три новичка. Имена участников она уже успела вызубрить, в отличие от предыдущего раза, и страху она тогда из-за этого натерпелась так, что хватило. Чтобы не ошибиться, не начать надумывать лишнее, Эйрин до сих пор каждый раз старалась проговаривать в голове техническое задание операции и все вбитые в подкорку инструкции: она понимала, что думает слишком много, но страх ошибки был слишком велик. Затем, по инструкции, все вышеуказанное нужно перенести на местность и ситуацию, чтобы определить реакцию. Когда нибудь на смену мыслям, инструкциям, голосу шефа в голове придут импульсы, инстинкты, завязанные на немедленную реакцию, но пока что она могла только думать. Сейчас нужно просчитывать варианты, а не вероятности. Работать с данностью. Вероятности — следующий уровень, и приходит он с только опытом. Чтож, наработаем.

И ведь не зря зубрила — четкость инструкций гнали прочь панику.

Группа осторожно подступала к дому, Эйрин, как новичка, отправили прикрывать фланги, но вспомнив инструкцию и почти наяву услышав рык Грюма, она завертела головой еще больше. Бочком двигаясь на подступах к дому, Эйрин старалась не перекрещивать ноги в шаге, и невольно вспоминались танцевальные па или же — воспоминания свежее — тренировки в Учебке. Еще одно движение, которое должно быть отведено до автоматизма: четкий шаг вперед, боком в стороны и назад. Но нельзя сосредоточивать внимание на собственных шагах, как и на грязной одежде…

Что-то как-то слишком тихо.

«Крутитесь, как волчки!!» — как рявкал Грюм на тренировке.

Она по привычке крутанулась на каблуках, как в зале, и каблуки противно увязли в грязи. Тихонько чертыхнулась, как магла — чтобы никого не отвлекать. Но сама на ерунду отвлеклась. Хорошо, хватило ума не начать очищать сапоги и мантию. Эйрин подняла глаза от мысков как раз вовремя, чтобы уловить человеческую фигуру в зарослях. Мгновение на обдумывание — точно ли там был человек? Ответ — да. Еще мгновение она потратила, чтобы убедиться, что ее группа подступала к дому, вовсю обмениваясь заклинаниями с Пожирателями около дома. Так, исходя из известного следует, что ее группа находится слева и позади, когда она стоит спиной к дому и прикрывает своих с фланга, и нет никаких причин кому-то из группы находиться в зарослях в резерве: Грюм не одобрил наличие резерва, группы обхода спланировано также не было, значит — чужаки…

Значит — реакция.

Выпад палочкой — вверх с длинным хвостом («кто говорит?») и по направлению («куда смотреть?») сноп искр-сигналок («зачем смотреть?») красного цвета («враг»).

— Periculum!

Выпад в сторону зарослей — и голос делать тише, раз не хватает выдержки на «невербалку»:

— Confringo, Expulso!

В заросли полетел приличных размеров файербол, а затем подожженные деревья смело нехитрым взрывом, чтобы дезориентировать противника. Послышались вскрики — кого-то получилось задеть. Эйрин напряглась — точно ли Пожиратели? Аврор слева кинул на нее косой взгляд и кивнул — принято. Мужчина, один из «матерых» авроров, но нет времени его рассмотреть. Эйрин не поняла, заметил ли он тоже или доверился ей, но скоро и это потеряло значение.

Взрыв вызвал атаку Пожирателей из зарослей, фланг плавно стал новой линией фронта. Хорошо, что атака Пожирателей была несколько смазанной, так как их заметили раньше. Эйрин в этот момент почувствовала себя менее бесполезной, но буквально через секунду по нервам пробежала холодная волна: больше нет преград, за которыми можно отстреливаться — это уже открытый бой. Облегчение, что она не задела своих, смело также быстро. Она уж точно не была Сириусом, чтобы очертя голову рваться в бой, радоваться возможности рискнуть… В ней был страх. Не тот, от которого забиваются в угол, а страх от понимания собственных недостатков в бою. Решаемых недостатков. Для того, чтобы научиться доверять себе ей предстояли недели тренировок в зале и в поле.

Теперь стало видно, насколько их было много. Даже не просто много, их было больше.

А может, это даже хорошо, что их много…

— Bombardo Maxima!

Заклинание разворотило землю и сбило несколько Пожирателей смерти с ног. Аврор рядом хмыкнул, и Эйрин, не выдержав, посмотрела на него — это был Эдгар Боунс — еще одна живая легенда. Услышав одобрение, Эйрин чуть воспряла духом.

Пожиратели смерти приблизились достаточно близко для прямого боя.

«Двигайтесь, двигайтесь постоянно!»

Время вновь вспомнить про «танцы». Но за ней стоят авроры, значит лучше отбивать или ставить щиты… Палочка Эйрин, казалось, не гасла ни на секунду, но справиться с таким количеством противников было непросто. Бесконечные «Stupefy», «Protego» и «Expelliarmus»… Один противник, другой, третий… Пару раз ей чуть помогал щитовыми чарами мистер Боунс, и не сразуЭйрин поняла, что этот аврор взял ее в связку. Уловив это, Эйрин сместилась чуть вправо, стараясь прикрыть ему спину. Короткий взгляд за свою — аврор уже там, спина к спине. Еще одно очко к зубрежке!

«Не орать, пока не режут!»

Вот, невербальные заклинания. Она не должна давать противнику шанс отразить ее ход. Но это сложнее, и заклинания пока не получаются полновесными. И в этот раз первое заклинание получилось не слишком удачным: рука дернулась и его жалящее мазнуло по боку. Больно… Так, еще раз: «Не орать, пока не режут»! Собралась. Жжение — ерунда. Если бы только не трещала от напряжения голова…

«Не жалейте сил!! Иначе отсыпаться вам в гробу!»

Ладно, жжение — не ерунда. Оно — наказание и напоминание: она может лучше. Сжав зубы, она сосредоточилась лучше. Забыла про скользкую траву — две ноги вполне способны удержать равновесие — забыла про мокрые сапоги — на кой Мерлин она думает о простуде сейчас?! — забыла про боль от ожога — его залечат в секунды — забыла про Сириусово дежурство, которое может не быть таким тихим, как вчерашнее — они точно увидятся дома. И — удивительно! — отбивать атаки сразу стало легче.

«-Так, ты же анимаг, черт тебя дери! Используй это!»

Звериное восприятие даст очко к вниманию, оно — два к концентрации, а там — и к «невербалке». Нужно же использовать свои сильные стороны, верно? Сколько раз она говорила эти слова себе, прежде чем действительно что-то сделать?! Чтобы привести себя в состояние балансирования, ей все-таки пришлось поставить щит. Секунда в глухой обороне — мистер Боунс чуть насторожился — и она снова в игре. Световые лучи заклинаний распадаются до цветных пучков, движение воздуха при взмахах волшебными палочками стали ощутимее от расстояния, Поддержка анимагической сути заставила почувствовать себя увереннее. Казалось, Эйрин почувствовала маленький кивок одобрения от Эдгара Боунса. Или все же показалось?.. Да какая разница? Она ведь может еще лучше!.. Она чуть улыбнулась, выпуская очередное заклинание.

Меньше мыслей — больше действий в каждую отработанную секунду.

Страх начал уходить.

Часть 1

— Ты такая заботливая — аж страшно становится! — хихикнул Блэк, помогая Эйрин заваривать чай для гостей. Единственное, что она не перепоручала Кикимеру.

— Позвала бы я их к нам в дом, если бы среди них не было бы крестников, которых я желала бы узнать получше?

— Что же ты не позвала всех своих крестников?

Эйрин отложила полотенце, которым до этого протирала серебряный чайник (сама!! протирала! серебряный! Мерлин-его-чайник!) и с усталой иронией посмотрела на мужа.

— Ну да, подколол. Я забыла упомянуть это событие среди прочих других произошедших за четырнадцать лет нашей разлуки!

Она так говорит, что и не верится, что по сути кошка, а не змея. Шипит прелестно.

— А я всего лишь хотел похвалить твою идею с камином Аберфорта, — Сириус понадеялся, что его голос прозвучит достаточно невинно.

Ее короткий насмешливый взгляд подсказал, что это не так.

— Аберфорт очень сговорчив, если дать ему правильную мотивацию, — заметив обращенный к себе взгляд, полный негодования, она поспешила уточнить свое утверждение. — Нет, ты не думай, он не помогает всем подряд, но, ты сам понимаешь, молчит он очень о многом, что происходит у него в баре. В свое время наводку на камин мне дал Северус.

— Опять Нюниус?!

— Кончай уже к нему цепляться! — так знакомо рыкнула она. — Вот интересно: он рассказал о камине Альбусу Дамблдору? Севви не любит раскрывать все карты, всегда что-нибудь оставит при себе.

«Вот слизеринская душонка!»

— Думаешь, Аберфорт давал пользоваться камином не тем людям?

Нелегальный камин, который нельзя отследить? Рай для преступников!

— Вряд ли, — покачала головой Эйрин, ставя чайник на плиту. — Он такой же идеалист, как и братец, но старательно шифруется.

«Шифруется»… Сириус с трудом вспомнил значение этого слова из разговоров с Гарри. Во как омаглилась чистокровка! Да и он туда же…

— Наверняка Альбус сам этот камин и заколдовал, — мелькнула в голове догадка.

— Кстати, да. Ведь Выручай-комната не смогла сделать такой камин, хотя по идее она может все, кроме еды… — Эйрин рассеянно вытирала руки полотенцем. — Это наверняка очень сложная магия. И ужасно полезная… Надо бы этим заняться!

— Оставь это Гермионе! — фыркнул Сириус.

— Нет уж, она и так навещает библиотеку Блэк-мэнора слишком часто.

— Я ей разрешил.

— Конечно ты ей разрешил, но мне тоже надо!

— Тебе — не разрешаю, — хмыкнул он, наклоняясь к ее губам. — Ты мне не в библиотеке нужна.

— Устроил тут студенческое общежитие, — мило бухтит под нос, хотя совсем не злится, — скоро нам нигде покоя не будет.

— И кто жаловался на скуку месяц назад?

— Я же не думала, что ты перенесешь вечеринку сюда!

Сириус подхватил поднос и поспешил к молодежи. Эйрин, как он заметил, покачала головой и отлевитировала второй поднос со сладостями к чаю. Гостиная была наполнена людьми, как Сириус и любил. На диване расположилась «золотая троица» как их именуют слизеринцы: все три головы склонены над какими-то планами и книгами, даже Рон! На кресле рядом расположилась Джинни Уизли, тоже с учебником — Эйрин не очень одобряла ее тягу к Гарри, но вроде неплохо терпела девчонку в одной комнате с собой: наверняка поняла, что ни один Поттер не может спокойно пройти мимо рыжей… Вон, втихаря обсуждают что-то запретное близнецы Уизли — вот с ними Эйрин очень хорошо ладит, даром что сама Мародер. Хорошо для них, что не помнит, как годовалые близнецы вылили на ее любимую мантию суп. Оба. С разницей в минуту. Больше никого Гарри позвать не разрешили, да и он сам не желал — не любит повышенное внимание к своей персоне, как и Лили.

— А это вообще возможно по канонам: быть крестной матерью одновременно у двух детей? — шепнула Эйрин, ставя поднос меж книг.

— Без понятия. Да и вообще: какие из нас христиане? Мы празднуем Рождество только из-за подарков, каникул и елки, — Сириус улыбнулся ей, приобнял за плечи и поцеловал в висок. — Не думай об этом, дорогая.

* * *

— Куда же ты делась?..

В библиотеке ее не было. Странно, он уже привык находить ее именно там. И бардак говорил, что она там точно была не так уж и давно… Опять же, нетипично для нее. Эйрин аккуратна, иногда дотошна, любит дисциплину и упорядоченность — словом, по всем параметрам совершенно не подходит раздолбаю-Блэку — а сейчас за одним из библиотечных столов творился хаос. Такой нормальный творческий хаос: раскрытые книги лежат одна на другой и пергаменты повсюду… Но книги правильные и записи — те, что должны быть. Все для уроков Гарри, но никак не связанные с ее личными изысканиями. Настораживает. Если она не смогла сделать правдоподобную инсталляцию для мужа, значит, все складывается не очень здорово…

Нашлась она, как ни странно, в кабинете Ориона Блэка.

Видимо, пришла ради секретного стеллажа, а наткнулась на секретный бар.

Баст спала у камина. Уши, лапы, хвост и все такое. Сириус провел рукой по гладкой спине: во время их первых ночных свиданий он заметил, что на свету среди черного меха иногда становились видны и более темные пятна, как у леопарда — тогда он ее в шутку иногда звал «Пятнышем», хотя она, конечно, предпочитала имя древнеегипетской богини. Сейчас на боку, что около огня, тоже стали заметными эти умильные пятнышки.

— Эй… Малыш, ты идешь? — почесал за ушком, будто обычную кошку, разве что ухо величиной почти с ладонь. — Собрание, Орден Феникса, Дамблдор, чай с отвратительными лимонными дольками — помнишь такое?..

Баст сладко потянулась, продемонстрировав и белоснежные клыки и огромные когти, мурлыкнула что-то игриво и боднула головой в плечо: ляг рядом. В следующую секунду он действительно лежал на полу, а Баст лежала рядом, положив лапу ему на плечо. Затем встала над ним и внимательно обнюхала, касаясь кожи мягким носом. Хоть Сириус и знал, что перед ним анимаг, но близость с не совсем адекватным хищником все же нервировала. Кто знает, как на больших зубастых кошек действует алкоголь?

— Что ты делаешь?.. — молчание затянулось, пристально глядя в глаза, Баст положила лапу и на другое плечо, и двигать руками стало действительно сложно. — Ну, все, победила. И?..

В ответ она не то рыкнула, не то фыркнула — не понятно.

— Ого! Что у вас тут происходит? — спросил непонятно откуда взявшийся Ремус. Сириус его появления вообще не слышал.

— На меня тут давят авторитетом.

Ремус засмеялся и решил вернуться вниз:

— Вас там уже ждут.

— Ага, идем! — крикнул вдогонку. — Кис, нам пора.

Эйрин удивительно легко вернула себе «человеческий вид». Даже позу не изменила, только теперь, когда на плечах Сириуса лежали руки, положение понравилось ему больше. Ей тоже. Волосы она движением головы сбросила на одну сторону, и кончики щекотали ему шею, взгляд как-то сам спустился от тонкой шеи к небрежно расстегнутому вороту блузки… Она посмотрела на него горящим, немного кокетливым взглядом: как я тебе? Сириус без лишних слов склонил ее лицо к своему: ты восхитительна.

— Сириус?.. — Эйрин опомнилась первой. — Собрание, Орден, какие-то там сладости — помнишь такое? — издевается, видимо. Какое тут собрание? Какой Орден?..

— Угу… — Сириус как раз занялся ее шеей и блузкой. — Мне и здесь нравится.

Хоть хмель из нее и выветрился, да не до конца. Пыталась потопить свои мысли в вине, а теперь — в своем мужчине. Алкоголь, как и славная драка, всегда делали ее чуточку агрессивной: вот водит по спине ногтями, будто пытается оцарапать сквозь рубашку, кусает губы и рычит тихо-тихо, будто забывает, что все же не кошка. Нет, было здорово… Но, все-таки слишком жестко, причем в плохом смысле, к сожалению: мрамор, будь он хоть откуда, всегда холодный и твердый.

Через трудноопределимое время они, наконец, поднялись с пола.

— Ты мне все губы искусала!

— Неженка какой! — хихикнула она и поцеловала снова: довольно целомудренно, пусть и в губы. — Так лучше?

— Однозначно лучше. Пошли.

Вошли они, как полагается: с кивком и без каких-либо извинений — чай, не школьники уже — и сели на два свободных стула. Когда Эйрин присела на самый краешек своего и изящно скрестила лодыжки, рядом с ней Сириус и впрямь почувствовал себя Лордом Блэк, о чем, казалось, уже давно позабыл. Кроме скривившегося Снейпа, тихо хмыкнувшего Рема и улыбнувшегося в бороду Дамблдора на опоздание четы Блэк никто внимания не обратил: орденовцы были заняты обсуждением дежурств в Отделе тайн. Сириус и Эйрин в обсуждении не участвовали, как и в самих дежурствах, поэтому с максимальным достоинством изображали часть интерьера.

Дамблдор опять темнит. То затеял заранее провальные занятия Гарри легилименцией со Снейпом, то эти дежурства в Отделе тайн, хотя еще до Подмора стало ясно, что охрана двери не стоит ни грамма лепреконового золота, а теперь еще на красивой ноте в бега ударился, хотя, как Гарри говорил, и до этого убегал от разговора постоянно… Не зря Эйрин его недолюбливает: Сириус и сам терпеть не мог этих вечных интриганов-политиков. Сейчас Дамблдору только и нужно, чтобы Блэки и выдрессированные любимцы-гриффиндорцы сидели тихо и мирно, да не вышло… Не стоило ему забывать про тлетворное влияние старших Мародеров. Блэки втихаря гуляют по каминной сети, а школьники устроили подпольный «Отряд Дамблдора». Но! Все тихо и мирно, как хитрый старец и хотел. Сириус испытывал особое мстительное удовольствие, когда на собраниях Ордена, предоставленный сам себе, смаковал последние успехи ребят из «кружка» Гарри.

Еще в Хогвартсе Сириуса называли «человек-праздник», потому Сириус Блэк умел устроить «праздник» всем. А дальше — принять участие или тщетно пытаться помешать — решать уже не ему. Так что под влиянием обстоятельств Сириус мог разве что «уменьшить громкость». Не стоило Дамблдору ожидать иного от бесшабашного Блэка и верной подруги Мародера.

* * *

Сириус Блэк спускался по лестнице, полностью погруженный в свои мысли. Эйрин оккупировала библиотеку занимаясь, как она говорила, «подбором материалов для Отряда Гарри» (Отрядом Дамблдора она затею Гарри не называла, иронично улыбаясь в ответ), но учитывая странное рвение и ее и без того обширные знания по теме, Сириус сильно сомневался, что именно это она изучает уже какой вечер подряд. Но мешать не смел, зная по опыту, что она непременно все расскажет, когда сама посчитает нужным. Вполне в ее духе — увлекаться, но если бы она игнорировала мужа и в остальное время, кроме вечеров, то Сириус не проявил бы такое уважение к личному пространству супруги. А пока, в остальном терпимо.

Ситуация в Хогвартсе беспокоила Сириуса все больше, да и Эйрин беспокоилась, пусть и не говорила в открытую. Все эти проверки писем, закрытые камины, собрания тайком… И если первые пункты привели чету Блэков в праведный гнев, то последняя затея вызвала горячее одобрение. Эйрин оживилась, в очередной раз посетовала на ущербность сегодняшнего образования и мигом исчезла в библиотеке, сказав, что наработок Гарри и Гермионы для Турнира Трех Волшебников и школьной библиотеки будет недостаточно. А Сириус, в свою очередь, добавил еще и их с Эйрин учебники из Аврората, так что Отряд обзавелся сразу несколькими факультативами, в том числе и кружком домашних заданий. Спины у народа трещали, но на жизнь даже Рон не жаловался: все понимали, кому это нужнее.

Все бы здорово, если бы не явственные подозрения Сириуса, что Эйрин в библиотеке держит что-то еще… И Сириус очень старался об этом не думать… Ребята перемещались на площадь Гриммо всего пару раз в неделю и всегда обговаривали время заранее, чтобы не нарваться на визиты членов Ордена Феникса. Перемещались ненадолго, чтобы ни у кого не возникало даже мимолетных подозрений, а то и без того в Выручай-комнате частенько приходилось засиживаться. Немало спасала карта Мародеров, конечно — проверять перемещения профессоров старались почаще. Молодцы, хитрые — не то, что сами Мародеры в свое время.

Проходя мимо гостиной, Сириус услышал странный стук. В комнате было темно, да и не ждали Блэки сегодня гостей… Выхватив волшебную палочку, Выхватив волшебную палочку, Сириус прошел в темное нутро гостиной, но быстро успокоился — это была всего лишь сова, стучащая клювом по стеклу. Сириус поспешил открыть ей окно, думая, что та принесла весточку от крестника столь рискованным способом. Погода на улице была не самой приятной — весь день лил дождь, поэтому хозяин дома торопился, чтобы птица не сидела на холоде. Но, как только мужчина распахнул окно, сова мало того, что не отдала ему свой пакет, так еще и оказалась филином. Филин, окатив Сириуса водой с крыльев, на лету сбросил посылку в уже раскрытые руки бесшумно подошедшей Эйрин и вылетел восвояси. Ну и пусть улетел, подумал Сириус: на такую дурно воспитанную птицу совиного корма тратить не хотелось.

— От кого это он? — удивленно спросил он, видя, как Эйрин спокойно вскрывает пакет.

— От Малфоев, — нетерпеливо отрезала она.

— От Малфоев?!

Она не стала отвечать. В пакете оказался выпуск «Ежедневного пророка», который Эйрин пока не стала разворачивать, просматривая первую полосу. Видимо, искомый материал нашелся почти сразу, и пока Сириус к ней подходил, на ее лице промелькнула тысяча выражений. Но первым выражением было удивление. Подойти достаточно близко, чтобы хоть что-то увидеть, Эйрин не дала, выставив вперед руку. Болезненная сосредоточенность дали ему понять, что сейчас от нее ничего не добьешься.

— Драко! — ахнула она, и на лицо ее будто луч света упал, когда как Сириуса любопытство начало жечь еще сильнее. — Это… Но это… — ее взгляд сместился на чью-то фотографию — вверх ногами Сириус толком не мог разглядеть чью. — Мерлин мой!.. Цисси… — она была в шоке. — Но ведь они же… Мерлин! — теперь на лице отразился испуг.

— Да что происходит?!

Эйрин не ответила: она смотрела куда-то сквозь Сириуса и сосредоточенно о чем-то думала.

Так она простояла почти минуту.

— Долохова… — наконец, тихо обронила она

— Эйрин?.. — беспомощно спросил Сириус, надеясь, что хоть напомнит о своем присутствии.

Дураком Сириус себя далеко не считал, но именно так он себя и ощущал, пока она стояла с выражением лица «меня здесь нет». Такую же дурную привычку «зависать» имел и Ремус с Лили, но если так зависал Джеймс, то Сириус по крайней мере знал ход его мыслей, а у этих книжных червей голова совсем по другому работает… Ох, опять, как в школу вернулся. Остается только ждать, пока она придет к какому-нибудь своему выводу и выдаст какой-нибудь особо непонятный бред. Только после этого от нее можно ожидать двустороннего контакта с миром.

— Мне нужно в Хогвартс, — безапелляционно, будто поставила перед фактом.

— Что? Тебе нельзя в Хогвартс!

— Я в Хогвартс, — видимо, она все еще была в своих мыслях.

— Дамблдор не позволит тебе пройти в школу, — он уже держал ее за плечи, пока она на автомате выворачивалась.

— А я ему ничего не скажу.

— Эйрин, не говори чушь!

— Но мне надо! — очнулась, в голосе прорезался гнев, вырываться стала активнее.

— Тебе не верит Дамблдор. Он не подпустит тебя к детям.

— Мерлин, да не собираюсь я их убивать!..

— Одно дело прыгать через камины в глушь, другое — светиться в Хогсмиде, под носом у директора. В Хогвартсе уже заперты все камины, у наших ребят начали проверять почту…

Глаза у нее распахнулись, будто были размером с галеон каждый.

— Почта?.. — пауза. — Ну конечно! Люблю тебя! — она неожиданно поцеловала его и умчалась наверх прежде чем он успел опомниться, — Я скоро!

Как только Эйрин исчезла в темноте, Сириус поднял со столика небрежно брошенную газету и просмотрел первую полосу в поисках новости, что вызвала столь интересную реакцию у жены. Прочитал и фыркнул: подумаешь, ее второй крестник объявил о помолвке!

«…избранницей юного Драко Малфоя стала Ирина Долохова, перешедшая из Школы «Дурмстранг» в Школу Чародейства и Волшебства «Хогвартс» на пятый курс факультета Слизерин в начале этого учебного года»

Подумал и порывисто бросился наверх: Мерлин, куда же она тогда собралась?!

Первым делом он решил проверить библиотеку, и не ошибся. В момент, когда он вошел, она как раз подписывала конверт. Быстрый взгляд в свою сторону — все, чего Сириус удостоился. Будто на мебель посмотрела. Она спешила и нервничала, но в глазах кроме болезненной сосредоточенности еще мелькал и какой-то особенный огонек, будто у ребенка, ждущего рождественское утро… Она отложила конверт и начала колдовать над упаковкой, чтобы конверты не повредились и, видимо, чтобы к чужим людям не попали. Колдовала основательно. По окончанию у Сириуса не осталось сомнений, что при попытке перехватить сов, едва коснувшись их, воришка в лучшем случае умрет… Ну, у Эйрин фантазия богатая…

— Рин, что я не знаю?

Получилось требовательно, но тщетно, конечно.

— Потом, потом!..

Видимо, Эйрин успела и в совятню забежать. На подоконнике уже сидели две совы: одна с коричневым опережением, другая с серым. На столе перед ними лежали два конверта, перевернутые «лицом» вниз.

— Чем тебя так заинтересовала дочь Долохова? — Сириус прислонился к косяку двери, чтобы было удобнее за ней наблюдать. И немножко понервировать.

— У Долохова нет дочери.

— У них одна фамилия.

— Именно, — она хмыкнула, привязывая уже второе письмо.

— Родственница?

— Думаю, не совсем.

— Уффф, я убью тебя, клянусь!

Эйрин как раз выпустила сов в окно, поэтому не ясно, почему она вдруг вспомнила о присутствии Блэка. Она подошла близко-близко и положила руки ему на лицо, чтобы смотреть прямо в глаза. Вырваться не дала.

— Сириус, я понимаю, что тебя это все бесит, но я очень прошу тебя: подожди, когда вернутся эти совы. Да, мое просиживание над книгами и эти письма связаны. Умоляю тебя: потерпи. Я понимаю, что это для тебя тяжело, но я обязана все проверить, прежде чем что-либо тебе расскажу. Я должна. Я.. — запинается, нервничает, но глаза сверкают все также ярко, пусть в них и блестят слезы. — Я просто не могу по другому… Когда совы вернутся, я уверена, ты будешь рад вестям, которые они принесут. Верь мне. Мне это очень нужно.

Он ненавидел себя в данный момент, но не мог отказать любимой, когда она просила так.

— Не-на-вижу тебя, — рыкнул он для порядка, но затем вздохнул. — Хогвартс?

— Да. Они быстро. Мне даже не нужен ответ.

— Что же это за письма, которые не требуют ответа?

Она чуть улыбнулась:

— Главное, чтобы они дошли до адресата.

Часть 2

— Миссис Блэк? — окликнул Эдгар Боунс в коридоре.

Эйрин чуть не чертыхнулась вслух и попыталась запихнуть чашку во внутренний карман мантии. Угораздило же решить ее помыть именно сейчас и наткнуться при этом на начальство! Лучше бы делала, как все штабные работники, живущие тут почти сутками — им и «Evanesco» сойдет. Запихнуть получилось, благо мантию она утром надела «побалахонистее», и карманов в ней много, как магловские инженеры любят. Немного успокоенная удававшимся маневром, Эйрин нацепила улыбку и обернулась на голос.

— Мистер Боунс! Доброе утро!

— О, к чему эти формальности? Просто Эдгар.

— Тогда я — Эйрин, — пролепетала девушка, стараясь сохранить на лице светскую улыбку.

Улыбка у него очень приятная. А с учетом его боевого опыта, Эйрин вообще не могла понять, откуда он ее берет. Постоянные операции вылепили из него идеального бойца: высокий, широкоплечий и гибкий, но глаза сохранили приятный бархатный оттенок, а седина в волосах ему только шла… Прекрасный пример того, как война красит мужчину. Ну, по крайне мере, как она может украсить, если вспомнить Аластора Грюма…

Эдгар приглашающе указал на коридор, приглашая идти вместе с собой. Эйрин помнила, что кабинет Боунса находится ближе к концу коридора.

— Я хотел бы отметить нашу последнюю совместную операцию. Вы успешно пользуетесь преимуществами анимага.

— Благодарю вас. Мы это называем "балансировать на грани". Органы чувств у животного сильно обострены.

«Мы?»

— Но вы не часто превращаетесь полностью, — заметил он.

— Инстинкты... В теле пантеры намного проще убить, чем задержать. Сложнее контролировать импульсы... — помедлила, но призналась. — Но иногда это и нужно, — в человеческом теле тоже так сложно контролировать порывы!..

— Интересно.

— Прошу прощения, что прерываю… Аврор Блэк, — он даже каблуками щелкнул для проформы, — Ваши документы.

— Принято, Блэк, — на автомате откликнулась Эйрин и тут же пожалела об этом.

Прежде чем она опомнилась, ей в руки сунули пачку обычных документов и писем, но предпоследним (всегда предпоследним!) был вложен пергамент с таким привычным подчерком и знакомым смыслом: «Сегодня пьем у П-в. Б. и Ко» — как будто при наличии слова «пьем» у кого-нибудь возникли бы вопросы, от кого могла быть эта записка и кому адресована… Эйрин искренне надеялась, что мистер Боунс не заметил ничего лишнего в обычной стопке бумаг и чуть более внимательный — на долю секунды, честно! — просмотр предпоследнего документа, и даже не заметил, насколько сильно ее раздирал смех, пока она читала обычную, совершенно ничем не примечательную служебную записку… Ох, не стоило подыгрывать Сириусу, не вовремя ее потянуло шутить… С некоторой настороженностью она глянула на Эдгара.

— Прошу прощения, что отвлеклась на документы… — теперь ей стало неловко, что она вообще начала просматривать документы, пока Эдгар Боунс ее ждал. Хамство — ужас…

— Нет-нет, что Вы, я все понимаю, — у него в глазах мелькнула искорка смеха, — моя супруга тоже работает в Аврорате.

— Да? — растерялась Эйрин, борющаяся с несвоевременным желанием своего организма подогнать крови к щекам. — О, то есть, да, я слышала. В секторе планирования, верно?

— Верно.

По пути неожиданно возник Снейп с кипой пергаментов и вечно кислой миной. Молодой стажер из Отдела экспериментальных зелий проигнорировал и Боунса и Эйрин, нацепил важный вид и скрылся в одном из боковых коридоров. Эйрин уже и не вспомнить, когда они после его отписки на приглашение на свадьбу Блэков обменивались хоть парой фраз. Конечно, глупо было бы ожидать иного, но и страшно, что еще один старый друг оказался по ту сторону баррикад. Еще один повод всматриваться в прорези масок в виде черепов…

Когда Эйрин уже решила, что случилось все, что могло бы испортить ей настроение, они, наконец, дошли до кабинета.

Эдгар распахнул перед ней дверь, и Эйрин с волнением зашла в кабинет ведущего оперативника Ударного отряда. Комната была небольшой, без волшебных окон и со старым, но качественным ремонтом, что придавало ей уют. Стены обшиты тем же темным деревом, что и коридоры, на них аккуратно развешены документы и памятные карты, ни одного портрета и лишь пара колдографий исключительно на столе — отличительная черта Аврората и Отдела магического правопорядка: движущиеся картинки раздражали боковое зрение.

Хозяин кабинета занял место за столом, Эйрин села напротив. Выражение его лица оставалось дружелюбным, но в глазах мелькнуло напряжение.

— Я хотел бы поговорить о вашей сестре, которая является, как мне доподлинно известно, Пожирателем смерти.

Эйрин будто обдало холодом, она с трудом сохранила бесстрастное лицо.

— Вы сомневаетесь в моей лояльности, мистер Боунс? — холод просочился в голос, как Эйрин ни пыталась сдержаться.

— Нет, нисколько, — тон Эдгара смягчился: своими жестами и позой он попытался показать расположение к собеседнику, но Эйрин почувствовала, что в последующей беседе ей стоит очень аккуратно подбирать слова. — Я видел вашу работу и за вас поручились довольно влиятельные люди.

Дамблдор, конечно же. Но говорить о нем вслух в столь тонких стенах все же не стоит: не все «подслушки» остановят заклинания.

— Тогда вам должно быть известно, что я не единственная в подобном положении.

— Но единственная, кто претендует на место в моей группе. А как ваш будущий начальник, я должен знать о мотивах подчиненного.

Теперь обдало не холодом, но прежде радости Эйрин почувствовала страх — этот вопрос может стоить ей карьеры в Аврорате, а не только в Отряде. Она задумалась, прежде чем ответить: было важно, чтобы ее правильно поняли.

— У меня было много причин для поступления в Аврорат. Моя склонность к боевой магии, моя анимагическая форма, неспокойная ситуация в стране… Но кроме прочих были и две другие: Сириус и Эвис. Я сделаю все, чтобы защитить их обоих, в том числе и от них самих… — Эйрин подобралась, переходя к сути вопроса. — Но нет: я не смогу по-настоящему причинить ей вред. Задержать — да, но не убить. Это моя сестра.

— Думаю, вашу сестру ждет не Азкабан, а поцелуй дементора.

Эйрин прикрыла глаза — у нее перехватило дыхание. Конечно, она догадывалась об участи сестры, но никогда не произносила вслух… Но все не так страшно, ведь Эйрин достаточно знала сестру, чтобы не сомневаться: Эвис никогда не даст себя задержать.

— Тогда я не в силах ей помочь, — только это она и смогла произнести.

Эвис сможет. Она очень талантлива!.. Эвис не попадется, она должна.

— Простите меня за откровенность, но думаю, вы понимаете, насколько все серьезно.

— Да, вы должны знать мою реакцию на все это, — выдохнула она, уже успокаиваясь. — Надеюсь, вы увидели достаточно? Или хотите обсудить, как ее будут пытать перед поцелуем?..

Перегнула палку? Плевать. Она не будет лгать, что ей это по нраву. Эйрин изо всех сил душила глупую злость где-то внутри, что родную сестру хотят превратить в пустую бездушную куклу. Эйрин и сама все понимала: не смотря на мотивы, положение сестры безнадежно, пусть и вина Эвис Бьерро лишь в том, что посмела поставить интересы своей семьи и в первую очередь — сестры — выше жизней пары десятков маглов и грязнокровок. Смогла бы Эйрин так же дать сестре право выбирать судьбу ценой собственной, поменяйся они местами? Нет, ни один суд мира не оценит эту жертву, а Эйрин будет помнить, но молчать.

— Вы свободны, — по лицу Эдгара Боунса ничего нельзя было прочесть, а легилименцию он наверняка почувствует и посчитает хамством. Пришлось уйти ни с чем.

Девушка обернулась уже у двери:

— Могу ли я просить откровенности у вас: я все еще претендую на место в вашей группе?

— Вы приняты, миссис Блэк.

Выходила она с мыслью, что вечером одной медовухи ей будет явно мало.

* * *

Все очень-очень плохо, думалось Эйрин, пока сидела за разделочным кухонным столом, а в кухонном буфете антикварные чашки задорно подпрыгивали от взрывов. Позиция — хуже не придумаешь! Стоит кому зайти на кухню, и ее стол покажется единственным местом, где будут искать «смельчаков». Эйрин знала, что за такое Грюм бы с нее три шкуры спустил, но у нее всегда были проблемы с заживляющими заклинаниями, поэтому с раненой правой рукой она возилась довольно долго. Она глубоко вздохнула, коснулась кулона с псом, сжала волшебную палочку и ждала секунды, когда боль в кисти хоть немного уменьшится.

Эйрин не имела ни малейшего понятия, где остальные члены ее отряда: Боунс, Смит, Перкинс, Мика и Коллинз. Утешало, что если дом сотрясают удары от мощнейших заклятий, значит кто-нибудь уж точно жив… Да нет, не может быть, что бы кто-нибудь из них погиб! Кроме Эйрин среди нет стажеров. Хозяев дома, правда, тоже нет. Пожиратели смерти оказали им теплый прием в доме семьи Роули, и ни о каком аресте уже речи не идет, теперь куда важнее выбраться живыми. Особняк древний и почти имеет собственную волю. Авроры не только попали в засаду, где их ждал боевой отряд, но и в дом, который их просто не выпустит.

Так Эйрин и оказалась на кухне: пара поворотов не туда, пара открывшихся «вовремя» дверей, пара полетов по лестнице вниз головой и вот она в подвале, куда не только мышь, но и эльф чужой не проскочит. Выбираться надо, но кто сказал, что нужная дверь соизволит открыться? Согнувшись в три погибели, Эйрин под прикрытием стола проползла поближе к двери. Чисто. Из проема видно коридор, но там никого нет — все наверху. Туда ей и нужно. Пусть ловушка, но она должна помочь своим. Подумав еще секунду, Эйрин обернулась пантерой: и чувства острее, и рост меньше, пусть по лестнице взбираться довольно опасно — рискует упасть, если придется быстро превращаться обратно в человека, а сегодняшний день в очередной раз показал, что с лестницами у Эйрин все сложно.

Наверху первый Пожиратель смерти обнаружился буквально за поворотом. Красный луч «Stupefy», «Protego» в ответ… Увлекательно, но у нее нет времени на обмен любезностями. Эйрин указала палочкой на журнальный столик позади Пожирателя:

— Accio! — столик послушно прыгнул столешницей волшебнику под колени, и тот с удивленным возгласом рухнул на ковер, приняв тем самым на себя «Stupefy» и «Incarcerous». Связанный и оглушенный, он хорошо слышит, как громко хрустит его палочка под аврорским сапогом.

Другого она смогла нейтрализовать с помощью простого «Locomotor Mortis»: Пожиратель пропустил заклинание, но когда его ноги «слиплись», взгляд его сделался насмешливым: «мол, ты бы еще «Rictusempra» применила, хоть посмеялся бы». Но замысел Эйрин был не в том. «Dyro» превратило занавески в камень, а через некоторое время в них же отправился и Пожиратель — теперь уже бесполезно говорить, что бытовые заклинания не стали ее «фишкой».

Впереди уже замаячил коридор к холлу, но тут ведьму неожиданно откинуло футов на шесть прочь от нее. Удивительно, что откинуло на диван, пусть и приложив легонько затылком, но разгонять мушки перед глазами было некогда: несколько натужно Эйрин перемахнула через спинку дивана и выглянула из-за своего убежища.

Фигура в черной мантии была странно знакомой.

— Поздравляю со свадьбой, сестренка! — и голос из-под маски показался также знакомым, — Извини, я без подарка, но у меня есть кое-что интереснее. Expelliarmus!

— Protego. Что?.. И ты здесь?! — как-то глупо удивилась аврор.

Негоже за диваном от сестры прятаться, а то еще подожжет, поэтому Эйрин вышла.

— А где мне еще быть?.. — хмыкнула она знакомо, а затем добавила почти неслышно. — Поменьше высовывайся!

— Почему это?

В позе сестры Эйрин почудилось напряжение:

— За тобой наблюдают, — из-за шока Эйрин даже не успела опомниться. Наблюдают? За ней? Зачем? — Я делаю тебе большое одолжение, поверь. Stupefy!

А все просто. Потому что она — сестра Эвис. Понимание, красный луч, а за ним — темнота.

Вспышка! Сквозь туман в голове пробился еще один знакомый голос. Мужской на этот раз.

— Ну как, нравится тебе Ударный отряд?

Эйрин с трудом открыла глаза. После «Enervate» всегда голова вроде бы и ясная, но тело никак не желает слушаться. Вокруг валялась куча досок, Сириус стоял четко над ней, тело каким-то образом приняло прямое положение, и если бы за ним виднелся кусочек неба, а не потолка, то отогнать мысль о разбившимся гробе было бы намного сложнее. Пришлось потрясти головой, чтобы видение исчезло, а голова, наконец, заработала — раскачиваться долго нельзя. У двери в гостиную страховал Джеймс, остальных она лишь чувствовала внутри дома по вспышкам заклятий и крикам ярости и боли.

— Что ты тут делаешь?..

— Вызвали всех дежурных, — он протянул руку и помог ей вылезти. — Рем в западном крыле.

Эйрин кивнула, хотя понятия не имела, в каком крыле находится сама. Ее «гробом» в действительности оказался шкаф. Повезло, что книжный, а не с посудой.

— Вот и началась мясорубка, — растерянно обронила Эйрин.

Сириус посмотрел на нее и обхватил за плечи, чтобы ей ничего не задеть. Эйрин поняла — волновался, что не найдет ее живой. Обнял быстро, потому что им еще надо было вырваться отсюда. И только после этого в глазах потух опасный огонек, который она надеялась больше никогда не увидеть: он очень боялся не найти ее живой. Плеча коснулся Джеймс и получил в ответ кивок: «я в порядке». По руке течет кровь, но это ерунда, ведь за рукавом не видно… Видимо, рассекла чем-то. Эйрин украдкой сунула палочку в рукав и остановила кровь — до медпункта хватит добежать.

— Все, пошли, нам пора.

— Куда? — непонимающе щурится Эйрин.

— Тебя оглушили, у тебя замедленная реакция, — голос у Сириуса все еще напряженный, Джеймс кидает на него озабоченные и одновременно понимающие взгляды, и Эйрин совсем не понимает в чем дело.

— Включу Баст, и реакция станет нормальной — достаточно, чтобы помешать убить как можно больше наших коллег и друзей, — усмехается она и уже идет к двери. — Пошли, нам правда надо идти, иначе мы тут навеки застрянем.

— Это не торг, Эйрин! — разозлился Сириус.

— Прекрати истерить. Все это, конечно, очень мило, но я…

Их прервали грохот заклятий и голоса из коридора. Все трое немедленно кинулись к двери, чтобы не быть застигнутыми врасплох. На другом конце длиннющего коридора они заметили, как пятеро Пожирателей теснили троих авроров. В одно мгновение среди форменных мантий блеснули бронзой темно-рыжие пряди.

— Там Алиса! — ахнула Эйрин и, повинуясь неуместному порыву, утянула Сириуса за руку, пока сама со всей возможной скоростью мчалась по коридору к залу, где скрылись Алиса Лонгботтом с группой. На подходе, правда, они спешно расцепили руки.

Зал оказался очередной гостиной, уже неотличимой от десятков других из-за их количества. Алиса отбивалась рядом с мужем, третьего аврора Эйрин не узнала, как и Пожирателей смерти, благо те были при масках. Не успели подоспевшие Мародеры присоединиться к аврорам, как те уже исчезли в следующем проеме, на бегу перекидываясь заклятиями с какой-то бешеной скоростью. Эйрин поняла, что двое из тройки зажимают раны, а Френк прикрывает отступление. Пущенные Джеймсом и Сириусом Пожирателям вслед красные лучи исчезли в темноте. Последовать за друзьями снова не вышло: в коридоре позади что-то грохнуло, и в бой вступили еще двое Пожирателей. Одного из них легко было узнать даже в маске.

Антонин Долохов.

Сердце Эйрин упало от страха. Про него еще в Учебке говорили, что новичкам с ним лучше не связываться, а бежать, пока ноги на месте. Долохов довольно молод по сравнению со своими «приятелями», но у этого русского так много сюрпризов наготове, что против него трудно выстоять даже опытным аврорам. В арсенале Пожирателя были скорость, ловкость, сильные невербальные заклятия и проклятия собственного изготовления, не все из которых у них умели снимать в Аврорате. Поэтому им, «зеленым» курсантам, и говорили — бегите. Только вот куда бежать сейчас?

Долохова сразу взяли на себя Сириус и Джеймс, как противника более опасного и стоявшего ближе к ним. Но даже им вдвоем с Долоховым было не справиться — слишком уж тот был хорош. Эйрин не могла это не признать, даже будучи занятой «своим» Пожирателем, не удержавшись от мимолетного взгляда в сторону. И от этого было еще страшнее смотреть, как уворачиваются от проклятий ее муж и лучший друг. Эйрин одновременно не могла смотреть и не могла не смотреть. А себя ловила на том, что стала намного чаще уворачиваться, чем отражать, но в ответ на короткий взгляд Сириуса неизменно кивнула, что у нее все отлично. А как иначе?.. Ни в коем случае он не должен отвлекаться, как и ей не следует так делать. Но оба делают. Вместе с напарником Антонин Долохов постепенно теснил Поттера и Блэков глубже в дом, и молодым аврорам становилось все тяжелее отражать атаки Пожирателей смерти. И то, не было чувства, что тот же Долохов бьет в полную силу, тогда как Сириус с Джеймсом уже потихоньку начинали уставать, а Эйрин не могла им помочь, так наседал «ее» Пожиратель, которого никак не получалось стряхнуть. К несчастью, как и Долохов, он был опытнее Эйрин, Сириуса и Джеймса вместе взятых, так что Эйрин спасали лишь острые органы чувств от Баст и дошкольные уроки танцев.

Мимо проскользнул очередной зеленый луч, и Эйрин поняла: ждать больше нельзя.

Нужно вспомнить все. Все самое болезненное, самое темное, что в ней живет. Как пахнет кровь, когда ее запах смешивается с запахами дерева, тканей и тел в пустом доме. Как эти же мрази ходят по Министерству, а затем, после трудодней, сжигают маглов деревнями. Как кричат под пытками около залов суда. Как стирается изо дня в день веселость с лиц друзей. Как из последних сил притворяется Эвис, какой страх живет в ее глазах. Как черны глаза Сириуса, когда он провожает Эйрин на дежурство. Как опасно близко разлетаются вокруг него зеленые лучи прямо сейчас… Как она ненавидит все это. Тут Эйрин охватила такая ярость, что захотелось вцепиться ему прямо шею зубами и рвать, пока тот не испустит последний вздох, истекая кровью разорванным горлом… Теперь она видела только своего противника, своего врага, и в ушах гулко бухала кровь. КАК. ОН. ПОСМЕЛ.

«-Или ты, тварь, или я»

— Avada Kedavra!

Зеленый луч, пусть увиденный далеко не в первый раз, был как никогда ослепительным, потому что исходил из ее палочки, был соткан из ее магии… Убила. Пожиратель был мертв. Она не только видела, но и чувствовала это — не сравнить с теми ощущениями, когда она только училась Непростительным. Пожиратель медленно-медленно падал на землю, и Эйрин не зачарованно смотрела на свою первую жертву. Или он, или она — правило выучено.

А Долохов тем временем смотрел и на нее. Вот и высунулась.

— Потанцуем, мистер Долохов? — Эйрин понадеялась, что смогла скрыть за бравадой страх, сквозь прорези маски заглянув в глаза монстру.

— В другой раз, милая, — прорычал Сириус и запустил очередное оглушающее.

Долохов среагировал, пусть и в последний момент, но это секундное промедление спасло им жизнь: Джеймс успел сориентироваться и обрушил на Пожирателя полку со стены.

«-Не убил» — подумала Эйрин ни то с огорчением, ни то с облегчением, а вслух бросила друзьям: «Уходим!», стараясь не смотреть на них.

Часть 1

Ветерок так соблазнительно играл верхушками деревьев Запретного леса, что будто чарами тянуло распахнуть окна и позволить себе забыться в ночной прохладе, раствориться в ветре, шорохах леса, дать пряным запахам увести себя как можно дальше… И бежать, бежать не иссякнут силы, бежать как можно дальше… Как жаль, что Британия — это остров. И нет — нет уверенности в своем праве сбежать хотя бы на одну ночь. Прошелестел тяжелый вздох, и девушка положила руки на подоконник. Нет, это уже никуда не годится! Как ее учил отец? Всегда контролировать эмоции, прятать усталость, страхи и боль за вежливой улыбкой. Но у нее никогда не было отцовской выдержки — наверное, потому что он не был ее родным отцом.

Внимательно оглядев коридор, она дала себе возможность немного выдохнуть. Нет, это не гены, это просто ее несобранность. Да и нервы совсем «ни к черту», как говорят грязнокровки. Еще бы: теперь, после помолвки от нее уж точно не отстанут. Он не отстанет. И отец уже не сможет ей помочь, ведь даже расстояния, даже Дурмстранг не смогли укрыть от Его внимания… Но если бы она не перевелась в Хогвартс, то не встретила бы Драко… Все имеет свою цену. Драко уже получил свою Метку, отец носит Метку еще со школы, так что ей тоже придется выйти на службу к этому маньяку, чтобы не подвести своих самых близких людей. Теперь она ненавидела Британию всей душой! Пусть отец и говорит, что она родилась здесь… Она бы отдала все за возможность вернуться в Россию, если бы не Черные метки… Будь проклята эта Британия и Темный Лорд вместе с ней!!

Ладно, не пристало Ирине Долоховой жаловаться на судьбу — пусть этим занимаются изнеженные хогвартские барышни…

Погруженная в свои мысли, девушка не сразу заметила серую сову, устало смотрящую на нее через стекло. Было странно, что та не делала никаких попыток привлечь к себе внимание: может отправитель знал, что сов в Хогвартсе иногда перехватывают? Хотя, наверное, он просто не знал, что почту членов Инспекционной дружины никто не трогает, в которой Ирина как раз состояла… Заклинание открыло дряхлые засовы, и сова с готовностью протянула лапу с письмом. Как только письмо было отвязано, сова сорвалась прочь, оставив удивленную девушку смотреть себе в след. Более того: откуда-то с верхнего карниза в этот момент спикировала сова потемнее и присоединилась к первой. Странно…

От конверта веяло магией. Ирина проверила его всем, чем смогла, прежде чем поняла, что отправитель просто хотел убедиться, что конверт получит именно Ирина. Девушка снова посмотрела в окно, куда улетели почтальоны — ее сова ни коим образом не привлекала к себе внимания и ждала, когда ее заметит адресат. Адресат должен был быть непременно один, чтобы получить конверт без свидетелей. Что за секретность?.. Она уже собиралась вскрыть конверт, но что-то необычное царапнуло взгляд на мгновение, заставив Ирину замереть в замешательстве. Ее прошиб холодный пот, когда она поняла, что именно ее насторожило.

Ирина хорошо знала, что совы не ошибаются и всегда доставляют письма верному адресату.

Письмо было адресовано Ирине Долоховой, но была еще приписка, которая появилась, как только Ирина коснулась бумаги: «урожденной Блэк».

Больше текста не было.

Через пару секунд письмо сгорело само.

* * *

Погрузившись в книгу по боевой магии, Эйрин не заметила посторонних скрипов.

— Кажется, пришло время рассказывать свои секреты, — хмыкнул Сириус, кивая на окно кухни из соседнего кресла.

На подоконнике сидели совы. Две.

— Неужели?.. — выдохнула Эйрин и бросилась к окну.

Непослушными руками Эйрин с трудом справилась с защелкой и распахнула рамы. Сириус ей помочь не спешил, все еще чувствуя себя страдающей стороной, но и сам невольно занервничал, видя ее состояние. Совы сели рядышком и устало глядели на хозяйку, что послала их обеих в такую даль, хотя работа была только у одной. Эйрин осознано подошла сначала к серой, желая, чтобы именно ее лапа оказалась без письма… В звенящей, напряженной тишине, прерываемой рваным дыханием, скрипом нервов и буханьем сердец лапу подняла только бурая сова, а серая осталась неподвижной, ведь у нее и не было ничего. И Сириус выдохнул вместе с Эйрин: он — от облегчения, она — от потрясения.

— Не могу в это поверить… — тихо зашептала она под хлопот крыльев. Бурая сова скинула письмо ей под ноги, но женщина так и осталась стоять, закрыв лицо руками.

— Рин? — Сириус без помех поднял брошенное письмо — Эйрин не реагировала, только шумно дышала в ладони. — А, опять эта Ирина… — прочитал он, но затем горло вдруг пересохло. — Ирина Блэк?.. Но… В роду Блэк нет ни одной Ирины…

— Да, нет. Но могла бы быть… — Сириус с удивлением увидел на мокром от слез по-настоящему счастливую улыбку. — Сейчас она — не Блэк. Но родилась с этой фамилией… — Эйрин сдавленно засмеялась, подходя к ничего не понимающему мужу. — Сириус, Ирина Долохова — наша дочь. Твоя и моя, понимаешь? Наша.

— Ч-что?

Эйрин готовила речь к этому дню. Точнее: две речи для каждого из писем. Но ни одна не подошла под эмоции, что она испытывала в данный момент. Сириус пока еще ничего не понимал, но поймет, и тогда… Либо поднимет ее на руки и закружит по комнате, либо убьет… И не понятно пока, в какой последовательности.

— Когда меня похитили, я ждала ребенка. Девочку. Я родила ее, будучи уже под проклятием Лорда: поэтому вскоре я и ее забыла. Только благодаря отрывочным снам я догадалась о ее существовании, ведь мне никто не мог сказать о ней. Темный Лорд отдал ее на воспитание одному из своих слуг — Антонину Долохову — чтобы тот отвез ее как можно дальше от меня… Я никогда в жизни ее не видела!.. И если бы не подсказка Нарциссы, никогда бы и не нашла…

— И ты все это время молчала?! — вот, Сириус начал злиться, повышать тон. — ТЫ ЗНАЛА И МОЛЧАЛА?

— Я должна была удостовериться, кем именно она является.

— И? — взвизгнул он.

— Это позже. Сначала ты успокоишься.

Прикрыть глаза и успокоиться самой. Он прав. Закономерная реакция. Он имеет право злиться, но и за собой вины она не чувствовала. Он поймет. Позже он поймет, что было бы намного более жестоко дать ему бесплодную надежду на существование в природе их дочери, а затем — в случае провала — дать ему утонуть в отчаянии вместе с собой. Это было бы еще более эгоистично, а теперь они могут праздновать вместе, узнав обо всем одновременно. Ну, почти.

Но он был не готов праздновать или даже просто выслушать. Сириус всплеснул руками и отвернулся от нее, пусть и не ушел. Ему нужно время, но молчать у Эйрин никак не получалось — слова так и рвались из нее вместе с клокочущей внутри… Нет, не яростью. Радостью и самым что ни на есть счастливым смехом.

— Да как тут?.. Как я должен успокоиться?!

— Я понимаю: ты имеешь полное право злиться. Странно, наверное, прозвучит, что я хотела тебя удержать от поисков, которые вполне могли бы оказаться бесплодными. Видишь: она все это время жила в Восточной Европе у родственников Долохова! Так бы и жила, есть бы не одно «но»: начинается Вторая Магическая Война, и Темный Лорд стягивает силы.

Сириус обернулся: лицо его было страшным, но Эйрин сохранила невозмутимым свое, уже точно уверенная, что поступила абсолютно правильно. С его горячностью, Блэк бы перевернул полстраны, угробил бы Клювокрыла и на лапах переплыл Ла-Манш. А мертвый Сириус Блэк Эйрин не нужен.

— У родственников Долохова? АНТОНИНА ДОЛОХОВА?!

Эйрин боролась с желанием потереть уши, но сама говорила спокойно:

— А ты думал, она в монастыре жила? Темный Лорд, при всех его недостатках, идиотом никогда не был. Он бы ни за что не упустил дочь Бьерро и Блэков, так что как только я узнала о ее существовании, я была уверена, что она воспитывается в чистокровной семье, получит прекрасное образование и ни в чем не будет нуждаться…

«Ну, ни в чем, кроме настоящих родителей, вероятно. Хотя и то не факт…» — добавила Эйрин про себя.

— Хорошо, почему именно он?

— Думаю, он сам вызвался. Он влюблен в меня, хотя я никогда не отвечала ему взаимностью. Поэтому он и назвал ее Ириной… Немного похоже на мое имя.

«Ох, черт» — Эйрин не говорила про чувства Антонина — ранее это не имело значения.

— О, да у тебя поклонники были?

— ДА! Представь себе! — ее терпение лопнуло. — А еще я замужем была, помнишь?! Хватит, Блэк!

— Ты не имела права скрывать ее от меня!

— У меня была информация, я распорядилась ею так, как посчитала нужным.

— Выгадывала что-то?.. — с ехидцей.

Эйрин сделала вдох: время рассказать чуть больше:

— Поверь: я ненавижу себя еще больше, потому что прежде чем найти ее, я перестала искать. Более того — это удача, что я ее нашла!.. Это случайность… Я отвратительная мать, потому что знала, что моей дочери ничего не угрожает, пока я искала ее отца. Я не оправдываюсь, говорю, как есть: тебя я хотела больше, чем свою дочь. От тебя же… Я никогда не была одержима ею, как была одержима тобой. Все эти четырнадцать лет ты был со мной в образе Незнакомца, и именно ты давал мне надежду. А она… Возможно, я ей даже не нужна! Скорее всего, у нее и так все хорошо, а я все испорчу. Мне страшно, мне очень-очень страшно — из меня точно не получится толковой матери… — Эйрин потерла виски, пока Сириус, наконец, затих. — Я не имела права решать за тебя, знаю. Что остается сказать? Я недостойна вас обоих… Но мне никто больше и не нужен. Я, наконец, поняла это до конца, — теперь она окончательно успокоилась, глядя на мужа, что смог совладать с эмоциями и «включить голову». — И вообще: ты хоть понял, что у тебя есть дочь? Наша пятнадцатилетняя дочь учится в Хогвартсе! Вдумайся в это!

Сириус вздохнул, тряхнул отросшими волосами и обезоруживающе улыбнулся — «отпустило, наконец», поняла Эйрин.

— Прости меня, — он прижал ее к себе. — Прости. Я люблю тебя. Прости эмоционального гриффиндорца. Я просто не ожидал, я — идиот, — когда он поцеловал ее, Эйрин стало так тепло, что она ему все простила. Главное, что любит и рад.

Эйрин потянулась к нему, а внутри что-то противно сжалось: она подумала о том, какой бы была его реакция, если бы он узнал тогда, если бы в тот вечер ничего бы не произошло… Ни в тот, ни в какой-либо другой. Если бы они перенесли Первую Магическую Войну вместе, рука об руку, и выжили, обнимая маленькую дочку... Вполне возможно, она бы не была единственным ребенком — помнится, сама Эйрин планировала троих, как было в ее семье. А еще она бы обязательно родила бы Сириусу сына, ведь он наверняка хотел… Он был бы потрясающим отцом, а из нее, вполне возможно, получилась бы приличная мать. Но все равно дети наверняка больше любили бы отца, дававшего им вдоволь подурачится, пока строгая мама не гонит их к учителям… А в мыслях одни только «если», «тогда бы», «возможно»… Но этого уже не будет. Ирина выросла без них, Сириус и Эйрин, скорее всего, состарятся без нее — разве они смогут спустя столько лет стать семьей? Разве сможет Ирина, выросшая в семье Долоховых, вот так просто принять в качестве родни настоящей чокнутых Блэков? Эйрин в это не верила.

Хотя, на счет сына… Ведь им уже поздно задумываться о детях… Правда?..

— Почему же ты тогда мне ничего не сказала?.. — с сожалением проговорил Сириус, сжимая в объятиях жену — видимо, мысли его шли в том же направлении.

— Думаю, не успела. — Эйрин знакомо обдало холодом: наверняка тогда она как раз собиралась сказать. — У меня был маленький срок, но я уже знала, как Нарцисса мне рассказала.

— В вечер, когда ты исчезла, мы планировали ужин дома, что-то вроде свидания… Это была твоя идея… Ох…

У Эйрин тоже сбилось дыхание.

— Наверное, я хотела сказать. Но мне кажется, так даже лучше.

— Да, наверное.

Они немного помолчали, не разжимая рук.

— А теперь объясни: что с фамилиями и письмами?

— В газете и во всех официальных документах ее фамилия значится, как Долохова — это меня с одной стороны насторожило, а с другой — многое объяснило.

— Так она вошла в его род… — догадался ее чистокровный супруг.

— Судя по всему, да. Те два письма и были проверкой: одно я отправила Ирине Блэк, а другое — Ирине Долоховой, урожденной Блэк. Раз она получила второе, значит, она уже не считается Блэк — совиная магия, конечно, не самая надежная, но другой у нас пока нет. К тому же, Нарцисса не спроста прислала мне ту газету. Она-то знает, что произошло.

— И она не могла просто сказать.

— Конечно, нет. Темный Лорд взял Непреложный обет со всего Внутреннего круга, чтобы обо мне не узнала ни одна живая душа, а также, чтобы и я о себе от них ничего не узнала. Думаю, Нарциссе стоило больших усилий убедить себя, что она всего лишь информирует крестную мать своего сына о помолвке, а не пишет биологической матери своей невестки. Непреложный обет все-таки можно обмануть, пусть и ужасно сложно.

Лорд Блэк помолчал, переваривая информацию.

— Значит, она точно не Блэк?

— Но она все еще наша. Пусть и не совсем. Биологически уже не совсем. В книгах об этом написано очень мало. Но кое-что из нашей крови она все же взяла и от Долоховых взяла тоже, так что как Долохова она точно сильнее. И счастливее, наверное…

— Как думаешь: она сменит фамилию обратно? — хмыкнул Блэк без особой надежды.

— А смысл? Через два года опять менять.

— Мерлин… Невеста Малфоя?..

Сириус, видимо, за всей свалившейся на него информацией уже успел забыть основную суть прочитанной статьи. Собственно, Эйрин не горела желанием обсуждать помолвку сейчас, когда отец еще не до конца переварил само существование у него дочери, но раз уж он сам поднял эту тему… Садясь рядом с мужем на диван Эйрин приготовилась насмерть стоять за выбор дочери, зная, что раз Нарцисса не смогла разорвать столь спорный союз (косвенные кровные связи и прочее), то инициатором был либо Лорд, либо Драко. Темному Лорду сейчас не до сводничества, значит это был Драко. А значит — чувства.

— Я не против.

— По сути, они — брат и сестра, Эйрин! И он — ну, Малфой. Избранником моей дочери стал сын Люциуса Малфоя… Убейте сразу: я не поведу дочь под алтарь к белобрысому гаду!

— А тебя туда никто и не звал… — невесело усмехнулась Эйрин, — Во-первых, она уже не Блэк, а Долохова, поэтому они уже не являются родственниками. Во-вторых, я знаю Драко с детства, и если бы ты лучше знал его отца, то понял бы, какое давление оказывают на мальчика. Он не плохой, он просто нигде не чувствует себя в безопасности, вот и защищается, как может…

— Ужас, бедняжка.

— Я не собираюсь спорить с тобой на эту тему. Мы оба им не родители. Не настоящие.

— Это да… — неожиданно легко согласился Сириус.

Эйрин помолчала пару минут, решая, стоит ли озвучивать свои мысли. Решила — стоит.

— Знаешь, что самое паршивое? Я хочу, чтобы ее здесь не было, — Сириус ожидающе повернул голову, но перебивать не стал. — Здесь начинается война, и я бы не задумываясь обменяла бы возможность узнать ее на то, чтобы она сейчас оказалась как можно дальше от Британии. Подальше от всего, что нас здесь ждет… Как бы я хотела, чтобы она могла вернутся в Дурмстранг. Но она не может да и не захочет — я в этом уверена.

Он обнял ее за плечи и проговорил на ухо своим бархатным голосом:

— Ну, раз уж у нас пока нет возможности узнать ее, то почему хотя бы на нее не посмотреть? Она ведь в Хогвартсе, верно?

— В Хогвартс? Мы? Сейчас?! — она так удивилась, что забыла про свои непролитые слезы.

— Мы же Мародеры! А Хогвартс — всего лишь груда камней, которую мы, к тому же, знаем досконально, — на лице Эйрин сомнения почти уступили предвкушающей улыбке. — Ну, точнее, я знаю досконально…

— Так, погоди! — Сириус уже вскочил на ноги, и Эйрин попыталась хоть немного разбавить логикой пылающий авантюризм мужа. — Сейчас ночь, она уже давно в гостиной. И не думаю, что сможем пройти без пароля.

— Эмм, может «смерть грязнокровкам»?.. — Сириус уже натягивал свитер. — Нам не нужен пароль. Спорим, что она не в гостиной?

Эйрин посмотрела на его энтузиазм с сомнением.

— Карта у Гарри.

— …где и должна быть!.. У меня есть кое-что получше. Accio! — со стола в руки Блэку прилетели пара свертков. — Хорошо, что малышка-Гермиона решила продублировать расписание дежурств… Так, посмотрим… — он торопливо начал изучать листки, а Эйрин нетерпеливо заглянула через плечо — за то и едва не получила по подбородку, когда он подпрыгнул. — Есть! Ой, прости… Смотри: нам везет! Сегодня на третьем этаже в правом крыле дежурят староста Слизерина Драко Малфой и… помощник из Инспекционной дружины… — мужчина кое-как свернул пергаменты и кинул куда-то в сторону стола, спеша увидеть реакцию жены. — И кем еще быть этому помощнику, как не Ириной? Не с Гойлом же он по ночам гуляет?..

— Думаю, да, это не Гойл… — пролепетала она: ей казалось, что голова сейчас взорвется тысячами тысяч хлопушек Уизли.

— Пошли, чего мы ждем? Давай, не время «включать отличницу»!.. Неужели ты не хочешь увидеть нашу дочь?! — Сириус быстро поцеловал Эйрин, укутал в пальто и утащил за руку на крыльцо, пока выражение растерянности на лице, чего доброго, не сменится на протест.

Прежде чем Эйрин действительно успела опомниться, они уже оказались на опушке Запретного леса вблизи Хогсмида. Время было не слишком позднее, но маленькая деревушка уже засыпала сном праведника. Сириус, нацепив на себя самую шкодливую из своих улыбок, утянул ее в сторону Визжащей хижины. Пересечь тропинку от леса к хижине Сириус хотел было в виде собаки, но Эйрин уже наложила на них дезиллюминационное заклинание, так что Блэку только и осталось, как обиженно тявкнуть пустым местом.

На двери висел магловский железный замок, от которого было просто избавиться — «ожившая» два года назад нечисть не умела запираться магическими средствами. Обстановку внутри Эйрин толком не узнала, но чувствовала, что изменилось очень мало. Туннель преодолели на лапах буквально за пару минут, а затем — все еще невидимыми — добежали до стадиона и стащили метлы. У Сириуса была идея пройти через башню Гриффиндора, но Эйрин настояла на Астрономической, надеясь, что для влюбленных в этот вечер будет слишком ветрено. Повезло, что так оно и было. Им вообще везло в тот вечер.

— Что ты делаешь?.. Мы же на дежурстве! — послышался из темного коридора женский голос.

— А еще бывает «мы же в библиотеке», «мы же на уроках» и самое страшное: «мы же у родителей»! — ответил ей мужской и Эйрин хорошо знакомый.

Эйрин за мантию затащила Сириуса за угол, пока тот не столкнулся с парочкой в темноте. Шаги приближались, Эйрин не видела лица Сириуса, но держала его как можно крепче, когда у самой сердце стучало громче барабана. В конце концов, когда шаги вдруг прекратились, оба родителя не выдержали и выглянули из укрытия.

Конечно, это были Драко и Ирина. За тот десяток секунд, пока часть ее пыталась заставить себя отвернуться, Эйрин увидела, как мило шепчутся влюбленные, как Ирина выворачивается из объятий Драко, а у самой глаза смеются. Миниатюрность Эйрин и ее волосы, пронзительные глаза Сириуса и его проказливость в ее улыбке. Идеальное сочетание их двоих. Она оказалась даже слишком похожа на своих родителей — Эйрин удивилась, как окружающие не догадались, чья она дочь? Она была копией Блэков.

А еще Эйрин впервые видела Драко таким счастливым. Большего Эйрин и желать не могла.

Невидимый Сириус крепко обнял Эйрин за талию и поцеловал в шею, как и она радуясь, что их дочь красива и счастлива, а Эйрин ухватила неожиданно мелькнувшее воспоминание:

Они стояли вдвоем перед зеркалом. Не специально, просто так вышло. Он теснее прижал ее к себе, держа руки на талии, и коснулся губами шеи. Она сместила его руки к себе на живот и положила свои сверху. Он оставил руки там, но явно не понял значения этого жеста. Подняла глаза и посмотрела… Оценивающе. В глазах мелькало много мыслей, сомнений, страхов, но все явственнее проступало тепло. Она коснулась своего живота и рук на нем. И губы тронула несмелая улыбка. Это было счастье.

Вот он — миг, когда она приняла своего ребенка.

— Мерлин, да они — как мы! — заулыбалась ностальгирующая по молодости Эйрин.

— Чур я — не блондин!.. — внезапный удар исподтишка, — Ай!

— Твой выбор. Будешь девочкой.

— Не, хочу быть Сириусом Блэком, вот была бы красота!

Подглядывать нехорошо, поэтому родители решили постоять на «стреме». Вдруг под бок резко пихнул Сириус: даже в темноте можно было легко узнать МакГонагалл, продолжающую свой вечерний обход. Пусть Драко и староста, но Астрономическая башня далеко от третьего этажа, поэтому заботливая крестная и обрушила гобелен в противоположной части коридора — шума древний ковер наделал не очень много, но внимание окружающих привлек: профессор поспешила восстанавливать порядок, а хихикающие подростки без помех улизнули в неизвестном направлении.

— Сумасшедшая! — давился смехом Сириус.

Эйрин и сама смеялась, но все же старалась это делать потише. Дезиллюминационные чары были всего лишь маскировкой, поэтому гости замка избегали освещенных участков коридора, пока шли — как предполагала Эйрин — обратно к спрятанным метлам.

— Знаешь, я восстанавливаю особняк Альфарда.

— Это туда ты сегодня уходил?

— Да, туда. Только я одолжил у Гарри Добби, потому что не смог найти Кикимера утром.

— Странно…

— К Мерлину домовика, пошли гулять!

— Ну ты и… Гриффиндорец!

* * *

— Где эта мелкая тварь?! КИКИМЕР!

— Да не ори ты так! Послушай, наверняка заперся где-то на чердаке и ревет над матушкиными панталонами.

Всерьез обеспокоенная Эйрин почти вывалилась с лестницы. Блэк был не столь озабочен: ну пропал поганец и пикси с ним… Посмотрел на нее насмешливо и вернулся к своей газете, восседая на кресле у камина. Эйрин особо не ждала от Сириуса участия к фамильной собственности, но участия к своей персоне все же хотелось бы! Наверняка мог бы задуматься, что она уж точно не зря так волнуется! Этот эльф слишком много знает, а Сириус и пальцем не шевельнул, чтобы запереть домовика в доме. Ведь не одними тайнами Ордена он полнится…

— Его нет на чердаке!

— Значит, где-то еще, — мастер-Сириус даже не изволили оторваться от газеты, чтобы нормально поддержать столь ничтожный разговор. — И уверяю тебя: занят он именно тем, что я сказал.

— Он игнорирует прямой приказ хозяина! — бушевала Эйрин, проверяя гнездо Кикимера в соседней комнате. — И это нормально?

— И он уже делал это раньше!

— Невозможно, ты и сам знаешь. Значит, ты сам позволял, оставлял лазейки… В конце-концов: это же твоя собственность! Позови его — тебе он должен подчиняться полностью.

Тут Сириус явно развеселился, опять припоминая что-то Эйрин недоступное.

— У тебя тоже были личные эльфы — где они теперь?

Эйрин растерялась. А, ведь, правда — были!

— Без понятия, — она рассеянно рассматривала эльфово старое тряпье. — Не помню ни одного имени.

— Ну все, мы умрем с голоду… — засмеялся Сириус, тоже зайдя на кухню, видимо, за кофе.

— На одной твоей яичнице уж точно не проживешь!.. — рыкнула она и вихрем вылетела из комнаты: где-то ведь должен быть этот домовик! — Кикимер, я выкину с «лестницы почета» всю твою сушеную родню, если сейчас же не притащишь сюда свою набедренную повязку!!!

Часть 2

— О, привет, ребята.

Эйрин, в общем-то, не была удивлена, увидев главных Мародеров подле кабинета Грюма, когда как сама просидела там почти час, но увидеть такое участие на их лицах было непривычно. Ей сразу стало не по себе — уж очень она не любила проявлений сочувствия и жалости к своей персоне. И тем более плохо, если их эмоции пробудят ее собственные: в детстве, к примеру, она начинала плакать сильнее, как только ее начинали утешать.

— Как прошло? — с напряжением в голосе спросил Сириус.

— Решили обойтись без ареста, — буднично ответила она, поправляя портфель на плече, чтобы, опять же, поменьше видеть их ужасно участливые лица. — У меня были полномочия, я ими воспользовалась, так что все нормально, — демонстративно вздохнула, будто набиралась храбрости, и подошла к мужу. — Ну как, примешь обратно в семью убийцу убийц?

— Не говори ерунды, — он обнял девушку, и она смогла немного перевести дух, уткнувшись ему в плечо. — Ты нам жизнь спасла.

— Ценой своей бессмертной души, — пафосно пошутила все еще бледная Эйрин.

— Все мы через это пройдем рано или поздно, — подал голос серьезный-пресерьезный Поттер.

— «Поздно» — плохое слово, Сохатый. Не говори так больше.

Они медленно пошли по коридору к своим отделам. Сириус оставил руку у нее на талии, как обычно в минуты волнения, посылая подальше нормы приличий. Рядом шли Ремус и Джеймс, будто свита. Эйрин решила и дальше игнорировать их настроения, а то иначе она и сама рискует задуматься о более глубоких причинах их обеспокоенности и сорваться самой. Намного проще не думать ни о чем. Просто работа, просто вынужденные действия, ничего особенного и не произошло. Словом, обычное дежурство.

— О чем говорил Грюм? — осторожно спросил Ремус.

— Он больше интересовался, как именно я научилась Непростительным.

— Кстати, да, — откликнулся Сириус не без яда, — как именно ты научилась Непростительным?

— Не в Аврорате, как понимаешь. Хотя, думаю, их скоро внесут в программу… Нет, я тренировалась в школе.

Джеймс тихо фыркнул от смеха:

— Так вот чем ты занималась на седьмом курсе!

— Не только этим. Меня учил Северус в свое время.

— Ну конечно, — поморщился Сириус.

— И это спасло вам жизнь сегодня, смею напомнить.

— Ну конечно, — со вздохом повторил Джеймс.

Эйрин остановилась у поворота к тренировочным залам и раздевалкам.

— Ты куда сейчас? — Сириус выглядит уже поспокойнее, но все еще жутко напряженным.

— В душ, а потом домой. Меня дали выходной перед написанием отчета.

— А я освобожусь только через два часа.

Боится оставлять ее одну. Надо показать, что не стоит.

— Я справлюсь с губкой, Сириус, — хихикнула Эйрин чуть кокетливо.

— Мы зайдем к вам завтра вечером, — коснулся плеча Ремус, слава Мерлину, не присутствовавший при инциденте с Пожирателями. Еще от него благодарностей не хватало — Люпин умел это делать так, что и Эйрин Блэк прошибало на слезы.

— Да, конечно.

— Рин, — Джеймс посмотрел на нее так серьезно, что у нее в глазах защипало. — Спасибо, — и обнял ее, почти отправив насмарку все ее попытки делать вид, что ничего не произошло.

— Джеймс, говорю же: не надо, — замотала головой волшебница, чтобы было не видно блестящие глаза — друзья добились-таки своего! — Я не больна, не умираю, у меня просто был тяжелый рабочий день, вот и все! Хватит уже трагедий!..

Видя столь драматичную реакцию, Эйрин уже опасалась рассказывать, что ей поведала сестра. Лучше она расскажет об этом позже… Или вообще никогда, ведь и сама Эвис частенько грешила излишним драматизмом.

— Хорошо, тогда увидимся завтра, — улыбнулся Джеймс.

— Именно, Джим, — кивнула удовлетворенная Блэк.

Ремус и Джеймс пошли дописывать отчеты, тактично оставив Блэков одних. Ну, насколько это было возможно в Министерстве, хотя у кабинета их грозного шефа всегда было тихо. Сириус почему-то мялся и смотрел в сторону. Эйрин напряглась в ожидании новых «сюрпризов». Может, он на самом деле принял ее поступок не так хорошо, как показал при друзьях, и на самом деле злится на нее? Неужели в нем так не вовремя взыграли гриффиндорские идеалы? Навскидку причину его волнения угадать не получилось.

— Что-то еще? Сириус, что не так?

— Я видел Регулуса, — у Эйрин внутри одновременно сошел один камень и упал новый. — Хотел предупредить меня, как он думал, — отмахнулся Сириус, делая вид, что ему по-прежнему все равно на брата. — Я мало ему верю, но кроме какого-то бреда про Хвоста, он посоветовал получше приглядывать за супругой.

Тут у Эйрин были все основания напрячься.

— В смысле?

Сириус лишь пожал плечами, тщательно наблюдая за ее реакцией:

— Он сказал только это.

— Ладно, ты, главное, не переусердствуй в этом, — Эйрин только и оставалось, что обратиться все в шутку. Слова своей сестры она, пока что, была не готова передать. Уж точно не сегодня.

— Но ты знай: я за тобой слежу! — он ухмыльнулся и показал двумя пальцами на свои глаза, а затем на ее. — Люблю тебя, — поцеловал легко, шепнул на ухо и махнул рукой на прощание.

— Как и я тебя, — ответила осипшая от чего-то девушка — этого Сириус, к счастью, не заметил.

У Эйрин от сердца отлегло, когда он также не воспринял слова своего брата в серьез. Хотя, уже прощаясь и посмотрев вслед догоняющему друзей мужу, Эйрин только и делала, что изо всех сил гнала от себя ледяные осколки сомнений — глупо, но ей очень не хотелось складывать два и два. Они же и так все под прицелом, верно? Так что ничего нового…

* * *

Часы бьют полночь. Долго-долго стучит в голове этот ужасный звук. Весь вечер мучительно медленно, ровно каждый час множились их удары: сначала семь, потом восемь… одиннадцать, двенадцать ударов… Поначалу получалось хоть как-то игнорировать лениво ползущее время: готовить ужин (нужно же себя чем-то занять!), впервые за неделю убрать постель, мысленно дать пару пинков местному эльфу... Но с каждым часом, с каждой долбанной секундой глаза все чаще и чаще обращались к самому ненавистному в этом доме предмету, стрелки на котором продолжали свой неспешный бег… Ах да, еще она ненавидела свой браслет, и камень грязно-рыжего цвета. Цвета «ни туда, ни сюда»: спешить на выручку не требуется, но и до базы ему еще явно далеко…

Она сидит напротив часов прямо на полу, обхватив коленки и чуть покачиваясь. Плевать, что от страха за жизнь мужа она становится мордредовой истеричкой. Плевать, потому что еще ни разу в жизни он не задерживался с работы. Плевать, потому что она точно знала: их сегодняшнее задание — это что-то серьезное. Плевать, потому что могут вернуться далеко не все… Мерлин, как болят виски!.. Нельзя об этом думать, нельзя, нельзя… А не получается, как ни старайся. Что, если он не вернется? Что она сделает? Сиганет с моста? Пустит Аваду себе в висок? Перебьет весь Аврорат и, ах да, Пожирателей тоже за компанию? Ну, так ЧТО? Виски ломит совсем скверно, а камни не изменили цвет ни на полтона!

Почему, ну почему она не догадалась сразу после смены рвануть к Лилс? Надо было просто сказать Сириусу, что она переночует у подруги, и тогда они бы психовали бы вместе, как две дуры... А можно было бы еще и Алису позвать… Был бы прямо клуб аврорских жен. Сидели бы напротив часов три зареванные ведьмы, синхронно вяжущие пинетки. Авось, вместе было бы легче. Но теперь уже поздно думать о смене позиции: теперь, даже те чертовы три минуты, пока он прочитает записку и аппарирует к Джиму, могут стоить ей рассудка. Потому что эти самые три минуты она будет думать, что Сохатый вернулся с задания без лучшего друга. Без ее Бродяги, ЕЕ Сириуса…

Она сходит с ума… Какая досада.

Пятнадцать минут первого… Половина…

Мерлин, лучше убей сразу!..

Было уже тридцать шесть минут, когда камень начал зеленеть, и от облегчения Эйрин чуть не потеряла сознание. Нет, рано: нужно дождаться его, чтобы самой убедиться… Дыхание перехватывает от нетерпения. Быстрее уже… Сама ведь убьет, даже глазом не моргнув. Случайно, на радостях. В сорок три минуты она почувствовала, как кто-то прошел через Фиделиус, и теперь лишь каблуки знакомо стучат по дорожке. Мерлин, это же ЕГО шаги!!

Сириус едва успевает открыть дверь, как с диким криком на шею набрасывается жена, уже сама не своя от счастья:

— Ты живооооой!!!

Объятия, такие крепкие, что ребра трещат у обоих. И слезы текут ручьем (у нее, конечно), но слезы не горькие, а теплые, счастливые. Он едва удерживается на узкой ступени у порога, но с легкостью приподнимает такую родную девушку, утыкается носом ей в шею, вдыхает, и только после этого накатывает понимание, что он ДОМА. Что он ЖИВ. И тогда он клянется Мерлином, Морганой и Огденским, что ему больше ничего на всем белом свете не нужно — пусть только Эйрин будет жива и счастлива…

— Без тебя я точно никуда не денусь! — воздуха не хватает, и смех из-за этого становится каким-то странным и немного рваным.

А ей хочется одновременно его убить и расцеловать — разве такое бывает?

— Мерлин, Бл…

Она уже не может говорить, потому что чей-то улыбающийся рот накрывает ее губы.

Справившись, что все «наши» живы, они единогласно решают забыть про остывший ужин.

Как бы того не хотелось, медвежью шкуру в гостиной им пришлось покинуть — оба около суток про еду и не вспоминали. Не до того было. Сириус соизволил залезть в брюки, а Эйрин, вопреки законам жанра, одела свитер Сириуса — рубашек тот уже лет сто не носил (терпеть не мог заправлять их в штаны). Засучив широкие рукава до локтей, Эйрин с усмешкой отметила, что если добавить пояс, то получилось бы неплохое платье (домашнее, конечно). Сириус ее поползновения понял и не одобрил: попытался было стянуть свитер, но Эйрин резво сбежала на кухню. Возмущенный Сириус с воинственным кличем последовал за ней.

В кладовой обнаружился настоящий клад: все полочки были заставлены вкусностями, приготовленными эльфом Альфарда по имени Тори — возможно, по старости он забывал убирать постель, но готовил он шикарно всегда. Переставив большую часть содержимого на ближайшую горизонтальную поверхность, оказавшуюся барной стойкой, довольные собой супруги решили начать пиршество.

— Жаль, что меня с вами не было… — задумчиво протянула она, ощипывая кусочки от булочки и отправляя их в рот.

— А я вот рад, — Сириус приземлился на соседний стул с огромным куском мясного пирога на тарелке. Эйрин тут же атаковала добычу вилкой.

— Я хотя бы знала, что с тобой и где ты. Терпеть не могу ждать! — Эйрин передернуло при воспоминании о том, как начался этот вечер. — Я извелась вся!

Мужчина устало покачал головой, ковыряя содержимое тарелки.

— Супруги, одна группа…

— Знаю, знаю… — вздохнула она, что-то жуя и уставившись куда-то в никуда. — Надо было мне в Аврорате сегодня остаться.

— Не говори чепухи! Было правильно, что ты ждала меня дома, — он как-то со значением выделил слова «правильно» и «дома». Как-то совсем непонятно.

— Почему?

— Ну, — Сириус запрокинул голову и тихо фыркнул: он чувствовал себя немного странно, говоря о таких вещах, — ты знаешь про все это: что жены ждут своих мужчин с войны…

— Уффф, это не про нас. — Эйрин возмущенно тряхнула головой. — Я не могу так.

Сириус кивнул: кто бы сомневался.

— Но Лили же может!

— А кто ее спрашивал? — Эйрин фыркнула от смеха. — Ты и сам прекрасно знаешь, что если бы кое-кто не заимел животик перед самой аттестацией, то, скорее всего, мы бы с ней были бы в одной команде. А то спец-агент на третьем месяце, знаешь ли, немного странно… — говоря последнее, она снова прыснула.

— Так, выкину к Мордреду Артуров телевизор! — засмеялся Сириус.

— Да ладно тебе! — она попыталась возмутиться, но и сама еле сдерживала хохот. — Он же такой прикольный!

Насмеявшись вдоволь, они немного помолчали, доканчивая общий пирог.

— В свете всего я начинаю думать, что ребенок — не такая уж и плохая идея…

— …чтобы запереть меня дома? Ну уж нет, милый, не выйдет! — Эйрин, до этого сосредоточенная на тарелке, кинула взгляд на мужа: он смотрел на нее и взгляд был вполне серьезный. — Погоди, или ты действительно хочешь ребенка?

— Знаешь, мы с Джимом всегда хотели, чтобы наши дети пошли в Хогвартс вместе…

Вот уж что Эйрин и в голову прийти не могло, так это то, что Сириус Блэк задумывался о детях до этого момента. Но сейчас он точно думает именно об этом: на губах играла легкая улыбка, пока глаза чуть мечтательно смотрели куда-то вдаль… Нужно было бы ему напомнить, что в стране бушует война, и ребенку в этом мире совсем нет места, но почему-то не очень хотелось разрушить момент, в который Сириус думает об их общих детях.

— И именно поэтому мы должны завести ребенка именно сейчас? Мерлин, ну ты даешь…

Он снова на нее посмотрел: в глазах мелькали уже хорошо знакомые озорные искорки, и теплая рука забралась за полы свитера:

— Мы еще можем догнать Поттеров, если очень постараемся…

— Стараться-то я готова... — из головы стремительно выветривались последние связные мысли. — Так, стоп, Сириус, вот теперь ты чепуху говоришь!

Мужчина сдался, но, к удовольствию жены, руку не убрал.

— Прости, я сегодня сам не свой. Бред какой-то несу…

Настроение женщины снова стало игривым:

— Тебе отгул дали?

— Ага, а как же еще? — он буднично плечами. — Мы оттуда еле ноги унесли.

— А у меня выходной завтра… — обронила она, со значением посмотрев на любимого.

— Это просто превосходно, миссис Блэк!

Сириус с хулиганской улыбкой пересадил жену к себе на колени, радуясь возможности стянуть с нее, наконец, осточертевший свитер. В конце концов, это же его свитер! Имеет право.

* * *

Лучше бы лил дождь. Это солнце, эти деревья в зеленеющей дымке, эти развеселые птички — просто издевательство какое-то. Когда хоронят хороших людей обязательно должен лить дождь, чтобы на улице было так же промозгло холодно, как и на сердце, противно ноющем где-то у желудка. И галерея свежих табличек с одной фамилией — тоже нелепица… Особенно последняя — с именем их ровесницы. Чушь! Не может такого быть, что в этот ужасный солнечный день они хоронят всю семью своей однокурсницы — Мери Макдональд.

По одну сторону от жуткого ряда из четырех гробов стоит почетный строй курсантов Аврората, последним в котором стоит и Аластор Грюм, глава и наставник, «по случаю» выбравший строгую черную мантию, которую, к счастью, мало кто у него видел. Пока… Стульев нет — здесь не любят светских церемоний. Надгробий еще нет: торчат из земли деревянные кресты с табличками, но без фото. Гробы закрыты, и совсем не хочется думать, почему. Сначала родители Мери — маглы: полицейский и журналистка в местной газете — затем сама Мери, талантливый аврор и улыбчивая девушка, и ее младший братик, который, как Мери рассказывала на прошлой неделе, пишет все контрольные на «отлично». Что именно из списка подписало им смертный приговор? И почему так, с закрытыми гробами?..

Вокруг много незнакомых людей: видимо, коллеги и друзья родителей Мери. Мелькают под капюшонами и пшенично-светлые пряди — родственники. Боль. Солнце вроде бы и светит, но лучи совсем не греют, кажутся сероватыми, как и лица людей вокруг… Печаль. Людей много, но все стоят и молчат, слышно только дыхание и иногда — тихие всхлипы… Любовь. Многие стоят рядом, кто-то держится за руки, поддерживая друг друга, но нет в их жестах ничего пошлого или неприличного: просто люди, которым не пройти через этот ад в одиночку.

Сириус впервые за два дня сменил рубашку — спасался «Evanesco», потому что почти не вылезал из группы расследований и допросных комнат. На допросе, к слову, побывали все, только безрезультатно, ведь Терри Морган, Хранитель тайны у Макдональд, исчез почти сразу после их смерти. Как именно он выдал Тайну, никто не знал. Да и самого его тоже толком никто не знал: он не был ни аврором, ни членом Ордена Феникса, был близким другом семьи и продавцом в маленькой лавочке на Косом переулке — одновременно худший и лучший кандидат на роль Хранителя тайны.

Рядом тихо роняет слезы Лили, ведь они с Мери семь лет к ряду спали на соседних кроватях, а затем вместе учились в Академии. Еще рядом сидит и Марлин Маккинон — еще одна соседка по спальне… Эйрин же мало знала Мери: на год старше, в Хогвартсе училась на Гриффиндоре, совсем не терпела слизеринцев, и к тому же некоторое время встречалась с Сириусом (хотя с кем он только не встречался…), что также не расположило двух девушек друг к другу. На собраниях Ордена у них не было общих операций и в Аврорате сталкивались не часто, но Эйрин видела, что Мери была способной волшебницей и приятной в общении девушкой, поэтому, пусть они и держались на расстоянии, столь страшная смерть сильно шокировала Эйрин.

Было много речей, в том числе и от Грюма, Дамблдора, даже Кингсли Бруствера, и еще многих-многих друзей, близких и просто сочувствующих, но Эйрин не слышит и половины. Старается не слышать, чтобы и самой не начать вот также плакать на чьем-то плече. Больше от ужаса, чем от боли. От ужаса, что их сокурсники будут продолжать умирать. В это не хотелось верить, но правду важно было принять, как она есть: каждый их них может оказаться следующим, и с этим ничего не поделаешь… Смерть тем и страшна, что внезапна, и всегда забирает тех, чьей смерти меньше всего ждешь.

Эйрин в очередной раз замутило от ужаса, что все может закончиться для них вот так: приятным вечером в холодеющей компании семьи или друзей под тлеющей грудой мебели в осколках чайных сервизов… И все же нет, не надо так думать — внушила себе Эйрин. Они ведь живы, они живы и вместе, и они живы, потому что вместе. Похороны закончатся, и после пары бокалов виски они все разойдутся кто куда: кто домой, а кто и на дежурство. Эйрин догадывалась, что именно сегодня Ремус кончит «валять дурака» и возьмет, наконец, Дору Медоуз* за руку, Лили подойдет к кроватке и обнимет своего сына, и Джеймс поцелует его в черную макушку, а сама Эйрин сядет к Сириусу на диван и поставит его стакан виски, камин затопят как можно жарче, но на его плече все равно теплее.

* * *

Руки мелко-мелко задрожали, и пузырек упал в раковину. Ярко-фиолетовая жидкость — тут даже у зельевара-двоечника сомнений не будет… Эйрин облокотилась о раковину, вздохнула пару раз, досчитала до десяти, хоть как-то попыталась справиться с паникой, и, не открываясь, смотрела самой себе в глаза. Влипла, влипла, влипла — стучало в висках… Она так влипла. Идет война, в Аврорате кавардак, умирают люди, а она… Она беременна.

И когда она забыла принять противозачаточное зелье? Или это просто Блэк накаркал?

— Это ведь не страшно, правда?.. Это верь радость…

Голос тонкий, да и слова эти — сущая нелепица. И она, и Блэк — они же оперативники Ударного отряда… Пусть пафосно, но ведь правда: в их жизни сплошная война, кровь и опасность, и дети в этот список не входят. Хотя… В перерывах они все-таки успевают наверстывать медовый месяц… Вот и результат. Именно по этой причине молодожены из Аврората с Орденом и начинают повально скупать самоочищающиеся пеленки: война, жить хочется, гормоны бурлят… И сюрприз! Добро пожаловать во взрослую жизнь.

— Эмм, Рин, у тебя все в порядке? — спрашивает Сириус через дверь.

Ну да, она же в ванной минут десять точно торчит — наверняка уже опаздывает. Улыбнулась, чтобы было проще втиснуть веселость в голос.

— Да-да, конечно. Я сейчас.

Эйрин выливает фиолетовое зелье и тщательно прополаскивает горло — не нужно Сириусу знать, что ее опять рвало. Токсикоз как раз в списке.

* * *

— Дура, что ты делаешь?! Тебя схватят!

— Именно это мне и нужно.

Они позади пылающего дома каких-то маглов. Пылающего и пустого — хозяева убиты, и Черная метка скалится над крышей. Авроры как раз начали прочесывать местность, но одна из Пожирателей смерти, почему-то, никак не желает уходить.

— Ну уж нет!

Эвис отбивает невербальное «Depulso», но и принять анимагическую форму под прицелом не решается. Спустя еще пару пущенных «в молоко» заклятий Эйрин понимает, что магией Эвис не пробьешь, поэтому бравый аврор чуть ли не руками пытается вытолкнуть Пожирательницу в лес — к границе антиаппарационного поля. Сейчас ей было плевать, кто именно и почему убил тех маглов, лишь бы сестра не попала к дементорам… Но она упирается, отталкивает руки и упорно идет напролом к дому, и смотрит такими страшными глазами, с взрывной смесью отчаяния, безумия и решимости… Что она задумала? Что она хочет этим сказать?..

— Эйрин, стой, ты не понимаешь! — заорала сестра.

— Это ты не понимаешь, Эвис! Тебя ждет Поцелуй дементора — это хуже смерти!..

— Так пусть!.. Отпусти меня, я должна умереть, уйти, как угодно… — она шепчет, прямо как сумасшедшая, продолжая выворачиваться из рук. — Я не могу сделать это сама!.. Ты не понимаешь: я не смогу сама, мне нельзя, мне запретили… Я — твой рычаг, Эйрин, я должна уйти, иначе они… — она внезапно замолкает, вздрагивает всем телом, вырывается, но падает, задев ногой о корягу.

— Я… Я не позволю тебе… Не могу, — задыхаясь от борьбы и от слез, аврор указала палочкой на первый попавшийся камень и прокрутила перед глазами особняк Лестрейнджей: «Portus» — а затем быстро швырнула в сестру чертов камень.

— НЕТ!.. — Эвис пытается отскочить, но камень все же касается кожи, и девушка исчезает.

Эйрин почувствовала, как придорожные камни врезались в колени. Плевать. Эвис в безопасности, только если не решит прийти в Аврорат пешком. Но зачем она пыталась сдаться? Она хотела… Умереть. Сдаться, чтобы умереть?.. Эвис. Хотела. Умереть. И не могла это сделать иначе, чем на глазах у младшей сестры?.. Эйрин закрывает лицо грязными руками, всхлипывая, размазывает слезы по лицу. Нет, Эйрин скорее сама умрет, чем даст Эвис это сделать.

____________________

* чистосердечно признаюсь, идея трансформации имени Доркас в Дору не моя, но мне так понравилось, что я утащила себе. Да простит меня Нимфадора и некто с tumblr.

— Все уходит… Растворяется где-то. И если я не пытаюсь вспомнить, то забываю, что что-то забыла. Я перебираю каждый прожитый день, но и этого не достаточно, — она поворачивает голову к Долохову и слабо хрипит, глядя на него снизу вверх потухшими глазами, — Я проигрываю, мистер Долохов.

— И даже не кинете в меня лампу за это? — Долохов присел на стул рядом с кроватью, приготовившись собирать данные для отчета.

— А смысл? — невесело улыбается она. — Через неделю будем вместе убивать грязнокровок.

Антонин хмыкнул в ответ, подивились ее странному настою.

В доме никого не было, кроме, видимо, эльфов Антонина, переставших шуршать только по приходу хозяина. Эйрин мало взволновало наличие этих существ: главное, что «Homenum Revelio» не показало присутствие иных.

— Как-то я подозрительно легко прошла защиту. Всего за семь минут.

— Может, потому, что тебе разрешено? Здравствуй, Эйрин.

— Привет, Антонин.

Отреагировал спокойно, пусть и был удивлен. Конечно, он понял, что кто-то проник к нему в дом, и после этого варианта только два: либо этот «кто-то» уже мертв, либо свой, и опасаться нечего. Эйрин без стеснения присела на краешек обеденного стола на кухне, служившей одновременно и столовой и гостиной — вместе с ванной это и был весь первый этаж маленького дома в самой глуши. Все, как ему нравится. Антонин Долохов, в отличие от британских аристократов, был хоть и родовит, но намного менее изнежен, а Азкабан и последующие бега только обострили скрытность и тягу к уединенности… Но «свои» всегда знали, как его найти.

— Я так и не поздравила тебя с побегом. Справились и без помощи Блэка, молодцы!

— Передавай ему мое приветствие, — короткая ухмылка — все, что осталось после Азкабана.

Наверняка не стоило упоминать Блэка, но от нервов Эйрин соображала хуже. Хорошо, хоть Сириусом не назвала, а то и докси все стало бы понятно.

— У нас это не так говорят. Забываешь английский?

Ну, конечно же, такой же, как и раньше. Всегда собран и немногословен. Русский акцент не сильно заметен, значит, волнуется не так сильно, как Эйрин. Только смотрит на нее внимательнее, ведь они не видели друг друга более четырнадцати лет. Изрядный срок, когда питаешь безответную склонность к кому-то. Изрядный, когда перед расставанием сел в Азкабан вместо другого. И особенно, когда и без Азкабана двоих связывает слишком многое, и не только плохое.

— О чем ты хотела поговорить?

— Об Ирине Долоховой.

— Если у тебя возник этот вопрос, то ты и так все знаешь.

Эйрин невесело улыбнулась, зная, как непросто обойти Непреложный обет, чтобы ответить.

— Какая она, Антонин?

— Очень похожа на тебя. Хотя, авантюризм у нее явно от отца.

— Я ему передам.

Он наверняка думал, что она ничего из того не помнит, а она помнила. Пусть и не все.

Полумрак, огарки свечей, душный воздух и двое: полубезумная пленница и надзиратель.

— Я помню других людей! Почему их нет здесь?

— Ты еще все поймешь: здесь ты будешь жить, среди них ты обречена, — говорит он тихо-тихо, и Эйрин его почти не слышит. И тогда еще совсем не понимает.

— Голова болит, как же голова болит… — она сидит, положив руки на раздутый живот, и раскачивается взад-вперед, как сумасшедшая, — Там эти чужие… Это все они!.. Мне твердят, что меня бросили, мне твердят, что меня предали, но я не помню, не помню!.. — смотрит для одной ее приметную точку на стене по правую сторону от кровати, но только не в сторону единственного адекватного собеседника.

Повисла пауза: Антонин готовит слова, которые вложил ему Темный Лорд.

— Все правда: они сделали это с тобой.

Антонин морщится, но лжет. Эйрин тогда думает, что морщится он от отвращения к предателям.

— Нет, все не так… — роняет она неуверенно.

— Где эти люди сейчас? Почему не с тобой? Они бросили тебя.

— Но как же…

— Здесь те, кто тебя не предаст.

Дело было сделано, что нужно — сказано. И опять боль в глазах надзирателя Эйрин неправильно принимает за сочувствие.

Много боли. Очень много вины. Отчаяние. Все это было с ним и раньше, жило в нем, став неотделимой частью, и проступало все сильнее, будто капельки крови на перевязанной ране. И всего только капля обиды на судьбу, что вместо любимой женщины отдала ее дочь, и тут же спрятала за пределы тюремной решетки… Помня обо всем, что он сделал для нее, видя его сейчас — потухшим, но не сломленным — Эйрин невольно корила судьбу, что не давала вторых шансов всем, кто того действительно заслуживал. Антонин Долохов уже давно искупил свои грехи, но ему это никто не зачтет. На душе было очень тяжело.

Сидит и смотрит в одну точку. Почти не моргает, старается не думать, не ворошить память, не вспоминать дальше вчерашнего дня. Иначе будет больно.

— Какой факультет ты закончила, Эйрин?

Антонин сидит на стуле прямо напротив нее, но она его, казалось, не замечает ровно до его вопроса. Эйрин вздрагивает и подносит пальцы к влажным вискам.

— Ты знаешь, что я должен продолжать спрашивать. Какой факультет, Эйрин?

— Я… Я не знаю, прекрати!

Голос хриплый и слабый — не то, что хотел бы услышать Лорд в докладе. Но хмурится Антонин совсем не от того: в темных глазах просыпается жалость.

— Что это за кулон? — он показывает серебряного пса на цепочке, наверняка с трудом выкраденного из конфискованных вещей. Она, наконец, посмотрела на мага.

— Он важен.

— Почему?

В глазах вспыхивает искра эмоции, но быстро гаснет, и Эйрин снова утыкается взглядом в стену. Из своего уютного безумия она выныривает все неохотнее и все сложнее вытащить из нее хоть пару осмысленных фраз… Одна личность замещает другую, набирает силу и топит глубоко в сознании. Антонин заметно подобрался, заметив проблеск живой эмоции.

— Это Он, — вкрадчиво шепчет она, и смотрит Антонину в глаза, что бывает редко. — Он важен. Важнее всех Их…

— Ты хочешь сохранить его?

— Он всегда со мной.

Говорит, но сама не понимает своих слов.

— Я сохраню его для тебя, — кивает он, и передает Эйрин под опеку Нарциссы.

Нарцисса старательно смотрит в сторону, пока Антонин кладет кулон на тумбочку между стеной и шкатулкой с зельями. Теперь кулон видно только с кровати. Эйрин смотрит на кулон, пока комкает подушку, но глаза уже мутные — сейчас реакции нет, но будет позже. По Антонину видно, что он уверен в своем решении. На прощание он легко касается ее щеки, стирая слезы боли.

— Антонин… Спасибо за все.

— Я и сам большую часть ее жизни просидел в Азкабане, так что не стоит.

— Не только за нее.

— Тебе пора, — оборвал он ее и приоткрыл дверь.

— Еще увидимся, потанцуем, — усмехнулась она и увидела у него тень такой же ухмылки.

Антонин кивнул и уже начал закрывать дверь, но вдруг побледнел и одновременно с Эйрин схватился за левую руку. Левую. Эйрин застыла, все еще касаясь своей, даже не пытаясь скрыть тревогу из-за внепланового вызова Темного Лорда.

— Ты же оперативник… — голос как-то сразу сел. — Он вызывает Ближний круг. Тебя.

Он посмотрел на нее со значением, и у женщины душа упала в пятки:

— Тебе правда пора.

Со стороны трассы послышалось что-то похожее на гудок автомобиля, испугав стаю сонных птиц, и из дома послышался невнятный хлопок.

— Это твои эльфы? — Эйрин больше всего насторожилась из-за хлопка.

— Какие, к мантикоре, эльфы?!

Тут их обоих вновь накрыл Вызов, и он был намного сильнее, чем прежняя волна.

— Эйрин, иди уже! — сдавленно рявкнул Антонин, держась за косяк двери.

Темный Лорд редко зовет так настойчиво.

— Ох, черт! Черт!!! — поняла она и крутанулась на месте, не сильно заморачиваясь по поводу изящности и громких хлопков.

Сириус с утра обещал быть в особняке Альфарда, но тот оказался пуст. Более того — чувствовалось, что защита так и не была доделана. Тогда Эйрин рассудила, что Сириус узнал какие-то новости от Ордена и вернулся на площадь Гриммо. Прокляв все и вся, Эйрин вскинула запястье с браслетом-сигналкой: к счастью, камень был грязно-болотного, почти желтого цвета — у нее еще есть время. Она вернулась в Лондон. В следующие минуты, пробившись через Громовы проверки, женщина с силой толкнула дверь дома номер 12, так что та с грохотом ударилась о стену. То, что на дом были поставлены охранные чары ей уже не нравилось…

Она пробежала пустой и темный коридор, лихорадочно соображая на ходу. Если Антонина вызвал Темный Лорд, значит, будет что-то крупное. Нет, не так. Если Темный Лорд вызвал Антонина, значит, это что-то действительно крупное… Ей стало бы страшно, если бы не отвлекала боль в Метке. По пути к лестнице Эйрин уже убедилась, что на первом этаже не горит ни одного огня. На кухне и в гостиной были раскиданы чужие вещи: люди собирались в очень большой спешке, однако камин тлел, будто погас всего минуту назад… Решительно ничего не понятно.

— СИРИУС! Сириус, ты здесь? Хоть кто-нибудь есть живой?! — кричала она, чувствуя подступающую панику. — Так, что же я… Дура! Homenum Revelio!

Ни одного человека, и Сириуса в том числе. Они давно договорились, что если кто-то из них уходит, другой непременно остается дома. Или оставляет послание, куда ушел. Если бы Сириус был в особняке Альфарда, то он именно так бы и сделал. На площади Гриммо послания тоже не было. Почему? Почему именно сейчас он этого не сделал?! Ведь он всегда оставлял записки. Не сходится… Эйрин уже успела пробежаться по второму этажу и вернуться вниз. Смысла в этой пробежке все равно не было: Сириус бы точно оставил весточку на видном месте, но ни в одном из домов не было ничего даже отдаленно похожего.

И ей лучше было бы перестать метаться, а попытаться построить план действий, но и думалось ей со все большим трудом. Страх, паника, ужас… Было ужасно сложно не давать им себя поглотить. Она привалилась спиной к коридорной стене и сползла по ней вниз. Оттуда был виден потухший камин на кухне и входная дверь… Идеальное место для дум. Эйрин обреченно посмотрела на браслет: камень уже менял цвет. Потеряв лишние десять минут на прочесывание сразу двух домов, Эйрин уже не знала, что ей делать: связываться с Орденом поздно — все уже там с Пожирателями смерти, и спрашивать, где оно, собственно, это «там» просто не у кого. И кто из Фениксовцев остался? Аберфорт Дамблдор? Арабелла Фигг? А может, ей Хагрида расспросить?! А, нет, он же тоже в бегах…

Она запустила в волосы пальцы и прижала лоб к коленкам, осознавая свою участь. Ее просто бросили, предали, посчитали не стоящей объяснений. Никогда в своей жизни Эйрин еще не попадала в столь кошмарную ситуацию… Никогда еще не чувствовала себя столь бесполезной, беспомощной, ненужной. Она не могла поверить, что человек, которому она верила больше всех, который стал ее жизнью, мог так поступить с ней. Браслет на руке стремительно теплел, меняя свой цвет на ярко оранжевый. А толку?.. Адреналин из крови выветрился, в висках перестало стучать, и теперь барабанные перепонки разрывала тишина. Ей остается только ждать… Вот — уже почти красный. Прекрасно… Только надежда на новые крохи информации не давала Эйрин погрузиться в свою боль. Она все еще не верила, что ее могли бросить вот так.

Она ждет, хотя ничего хорошего ждать уже не приходится. Тишина дома умирает, воздух наполняется злобными криками и треском горящей травы… Она сидит, держась за голову, и смотрит на стены своего дома, как в последний раз. Глотая слезы, Эйрин отбрасывает в сторону браслет, пока еще есть шанс, что Сириус спишет странный цвет на ожоги у плиты… Она увязла в западне, в ловушке, но у него еще есть шансы выжить, если он не будет торопиться, задержится, как это часто бывало, у друзей и чуть опоздает к ужину, чтобы купить ей цветов, как всегда делал… А ей уже ни убежать, ни укрыться, ни предупредить, ни объясниться…

От хлопка трансгрессии Эйрин даже подпрыгнула, но это оказался всего лишь эльф. Еще не пришедшая в себя от погружения в собственную память, она не сразу нормально отреагировала на его появление.

— Госпожа Эйрин! — старый домовик возник из воздуха с уже готовой раболепной улыбочкой под длинным носом. — Госпожа уже вернулась от слуг Темного Лорда, как удачно! Значит, скоро вернутся и остальные… Мальчишка Поттер хотел навестить Вас и мастера Сириуса, но не застал хозяев дома… Все хорошо, скоро все будет, как надо… — он казался немного нервным, и одновременно жутко собой довольным. Это Эйрин совсем не понравилось.

— Кикимер, так ты вернулся? Где Сириус?!

— Мастер Сириус больше не вернется из Отдела тайн!

— Ах ты!.. КРУЦ... — Эйрин с трудом удержала заклинание. — Так, УЙДИ С ГЛАЗ МОИХ! Не смей так говорить о нем! Будешь наказывать себя, пока я не вернусь. И, будь любезен, никогда больше не смей выходить из дома без разрешения!!

Эльф без каких-либо комментариев исчез, уже начиная разматывать на руках бинты, которых не было до исчезновения. Жалости к нему не было, но интерес, однако, был. Эйрин тяжело дышала. Вспышка ярости на эльфа перемешивалась с пульсирующей болью в левой руке, и Эйрин совершенно не представляла, как сможет заклинать в таком состоянии. Из слов Кикимера, помимо вопиющего неуважения к хозяину, она услышала «Отдел тайн». Зачем Сириус бросился в Отдел тайн? Что именно заставило его плюнуть на запрет Дамблдора и покинуть дом?

— И при чем здесь Поттер? — спросила она вслух. Судя по спешке, Гарри полез на площадь Гриммо через незащищенный камин. Зачем? Почему так торопился?

Но гораздо больше Эйрин испугала другая мысль: Кикимер знал про ее визит к Пожирателю смерти. Откуда?

— КИКИМЕР!

Ответа не было. Кикимер имел право ей не подчиняться. Прежде картинка начала складываться и прежде, чем Эйрин успела сломя голову выбежать из дома, как собиралась, в прихожую неожиданно влетел Северус Снейп, и все визуальные эффекты при нем:

— Они в Отделе тайн. Все бросились спасать Поттера, — быстро отрапортовал он.

— Гарри там? — Эйрин уже накидывала шарф. — Что он там делает?!

Они там. Все. Вся «боевка» Темного лорда против Сириуса, Ремуса, скорее всего, пары-тройки членов Ордена Феникса и даже каким-то пикси Гарри Поттера с его гоп-компанией (ну, не один же он пошел!). А раз есть Гарри Поттер без Альбуса Дамблдора, то и Темный Лорд заглянет на огонек… Дела… А может, Поттер каким-то образом узнал про стычку в Министерстве и когда полез проверять Гриммо (кто его просил?!), обнаружил, что Блэков нет и находятся — как сказал чертов эльф — в большой опасности. Вот наш герой-школьник и побежал, как положено, геройствовать, спасать взрослых магов от ужасной гибели, будто его там только и ждут… А, может, и правда, ждут… Остается только понять, как из дома выманили Сириуса?

— Видимо, побежал спасать крестного. Это была ловушка: Лорду нужен Поттер.

Ну да, его Злейшество желают Поттера. Для чего — не важно, важнее, что у него получилось.

Эйрин как раз заканчивала проверять клапан для запасной волшебной палочки и боевые амулеты, торжественно вернувшиеся из месяцев «ареста». Застыла. Подумала секунду. Причина и следствие. Что-то опять не складывается, но прежде построения теорий заговора Эйрин следует успокоиться. Она глянула на жалкую себя: руки мелко дрожат и голос совсем чужой. В таком состоянии никуда нельзя идти: нельзя идти на задание на эмоциях, пусть это и не совсем задание и эмоции ее — всепоглощающий страх за самых дорогих ей потенциальных покойников.

Из маленького футляра показалась знакомая капсула с ядом. Эйрин покрутила ее в пальцах, раздумывая: брать или нет?

— Выбор за тобой, красавица! — слышался из-за окна усиленный магией смех Беллатрикс. — Ты можешь выйти сама и спасти сестренку от смерти или мы сожжем твой дом и ты, опять же, выйдешь сама к ее тепленькому трупу… У тебя пять минут, а затем присоединяйся!.. Смотри, как нам тут весело: Crucio!

— ЭЙРИН, НЕ СМЕ!.. — остаток фразы потонул в страшном крике.

Руки немилосердно дрожали, но она все-таки смогла совладать с застежкой и вытащить из футляра капсулу. Быстро, не думая, она сунула капсулу за щеку, стараясь не проглотить прямо сейчас и не думать, что капсула убьет и ребенка тоже… Нет, нельзя думать о ребенке. Ей лишь хотелось верить, что ей представится возможность ее перекусить и проглотить яд. Хотя, надежды на это мало, ей не дадут это сделать — не идиоты. Да и она не сделает — выбора у нее нет: ведь у них же есть такой удачный рычаг… Эвис.

Нет, видимо, лучше не брать — с ее-то сегодняшней реакцией. Эйрин украдкой тряханула головой: что с ней сегодня происходит? Воспоминания всплывают по любому поводу.

— А Сириус там что забыл?

— Видимо, по той же причине: спасает глупого крестника, — изливался желчью самый приветливый школьный преподаватель. — Эти два гриффиндорских идиота стоят друг друга, — если бы Эйрин его не знала, то и не поняла, насколько сильно он нервничает.

— Стой! — замахала руками ведьма. — Я ни черта не понимаю, но объяснять некогда! Они оба там, Ремус, наверное, тоже там, поэтому и я буду, — она закончила сборы и посмотрела своего все-таки друга: пусть они и не прощаются, но что еще сказать, волшебница не знала. — Ты с кем идешь?

— Ни с кем. Дамблдор послал меня сюда, только чтобы проверить, где ты. Затем я должен вернуться в замок: кому-то еще разгребать то, что натворил этот мальчишка. Оба мальчишки: твой крестник и твой муж!

— Дамблдор знает, что мы выходили из дома? Чудесно.

— Это любой кретин поймет… Встретимся позже, — деревянно кивнул Северус. Зная его, это означало «удачи».

— Конечно, — «пообещала» Эйрин, закрыв рукавом раздражающе-красный браслет.

— Стой! — мужчина потянулся к ее руке. — Это тот самый браслет-сигналка?

— Северус, у меня нет времени! — прикрикнула Эйрин, выворачивалась.

Снейп вцепился ей в руку мертвой хваткой, так, что костяшки побелели:

— Где ты была?

— Ничего особенного, навещала друга, — нахмурилась Эйрин, не желая уточнять, кого именно навещала — это ведь не имело сейчас значения.

— Камень на браслете Блэка тоже был красным — я видел это. Он что-то рявкнул Кикимеру, вскинул запястье и ушел с остальными.

— Но ведь… — Эйрин почувствовала, что задыхается. — Но ведь все было нормально!.. К-как?..

Поэтому и не было записки… Некому оставлять. Сириус шел за ней.

— Быстрее!

Северус, наконец, разжал руки и Эйрин тут же выскочила на крыльцо. Уже разворачиваясь на каблуках, она крикнула ему напоследок:

— Передай Дамблдору: наши браслеты никогда не ошибались! Все было подстроено!

И с хлопком переместилась к Министерству Магии. Ей не нужен был провожатый — в молодости она работала в Аврорате, так что только и осталось, что позволить подсознанию вести в нужном направлении. Эйрин не помнила толком, как прошла через туалет в Атриум, как ноги сами принесли ее к золоченым лифтам, как нажала в лифте нужную кнопку, не задумываясь ни на мгновение о таких мелочах, и вот, параллельно отсчитывая этажи, она пустыми глазами смотрела на красный камень, потихоньку начиная складывать пазл.

Ведь что такое, по сути, их браслеты? Их магия немногим искуснее вредноскопов: они отличаются только связью друг с другом и более-менее сносной способностью отличать реальную опасность от ложной. И пусть точность одной пары была высока, сколько Эйрин не билась, на расстоянии ближе, чем три десятка футов две несвязанные пары начинали самозабвенно врать. Так что вот и один вариант событий: кто-то рядом тоже имел такой браслет.

Со стороны трассы послышалось что-то похожее на гудок автомобиля, испугав стаю сонных птиц… Или же все еще проще: носитель может и не знать о грозящей опасности. К примеру, тех же птиц в зарослях у дома Антонина могла спугнуть совсем не машина…

Только вот как ее выследили? Антонин бы ее не предал, значит, и он не знал о слежке. Кто может наблюдать за кем угодно и оставаться незаметным? Эйрин почуяла бы слежку, следи за ней обычный волшебник… Кто может исчезать и появляться, где вздумается? На свой дом Антонин наложил множество заклятий, но Эйрин все равно нашли. Она где-то ошиблась и не заметила что-то важное?..

В доме никого не было, кроме, видимо, эльфов Антонина, переставших шуршать только по приходу хозяина.

…или просто не обратила внимания на что-то важное?..

…и из дома послышался невнятный хлопок.

— Это твои эльфы?

— Какие, к мантикоре, эльфы?!

Действительно. Откуда у Антонина эльфы?

— Отдел тайн, — прошелестел женский голос.

Мастер Сириус больше не вернется из Отдела тайн!

Кто растрепал всем про «пленников» Отдела тайн?

Госпожа уже вернулась от слуг Темного Лорда, как удачно!

Кто знал про визит Эйрин к Антонину Долохову?

У Эйрин едва не потемнело в глазах, пока она на ватных ногах выползала из лифта. Это был Кикимер — всего лишь жалкий домашний эльф… Он ведь пропадал несколько недель: кто знает, что он мог рассказать? Кто знает, что попросили сделать две его самые любимые хозяйки: Цисси и Белла? Они ведь урожденные Блэки, он вполне имел право их слушаться. Как же они ошибались на счет эльфов… Какова будет расплата за их ошибки?..

Причем, домового эльфа было вполне достаточно, необязательно было даже подсылать других Пожирателей к дому Антонина («Мерлин, хоть бы он выбрался из этой передряги»). «Устроить опасность» эльфу несложно и дома, важнее было разделить хозяев хоть на пару часов, что тоже не сложно. Необязательно было даже дожидаться, когда Блэки вылезут из дома, пусть они только и ждали повод. А повод был… Газета, так «ловко» посланная Нарциссой вопреки всем запретам. Кто сказал, что она пыталась нарушить Обет, а не следовала приказу существа, наложившего его? Кто сказал, что это была именно Нарцисса? Двойной блеф, двойное дно… Прекрасный план — подвижный, подстраивающийся, разработанный до мелочей.

И все крутилось вокруг одного неверного хозяевам домового эльфа. Немыслимо. Ну уж нет! Неужели столь ничтожная тварь переживет их всех?.. Нет, этого не будет. Эйрин взяла злость: что же, у нее появилась еще одна мерзкая, вонючая причина, чтобы выбраться живой и надрать кое-кому сморщенное рыло! Хотя бы ему.

Все хорошо, скоро все будет, как надо…

О, да, все будет, как надо.

Камень на браслете все еще светился красным, а значит, Сириус жив. В опасности — да, но живой. Эйрин воспряла духом: она бежит к нему. В секунды она преодолела темный коридор, открыла дверь и прошла к «комнате-рулетке» или «барабану», как ее называли знакомые невыразимцы. Ей нужен Сириус Блэк — приказ был услышан, и стены завертелись, чтобы открыть нужную дверь. Наконец, она открылась. Стоило ли удивляться, что это была Комната смерти? Эйрин невольно замерла на самом пороге, еще не видя, что творится за дверью.

— Я так устала бояться! За тебя, за Поттеров, Ремуса, Снейпа, за свою сестру, в конце концов! Я уже не могу нормально спать: только о вас и думаю!..

— Ну, все, все… Тише, девочка моя… Я уже вернулся, я рядом… Все позади… Вот, выпей это, — теплый голос обволакивает сжавшуюся девушку, ласковые руки убирают бледные пальцы со своего ворота. — Ну, что ты расклеилась, как плакса какая-то… Не похоже на тебя, — от жидкости из флакона сразу становится легче дышать, хотя дрожь еще бьет тело.

— Больше никаких дополнительных дежурств! У тебя семья! Я чуть не умерла тут…

— А я думал, ты любишь хорошие драки, тренировки, битвы…

— Я вас, идиотов, люблю, а не драки… Куда угодно пойду, лишь бы вы живы были.

Все, больше никакого страха. Страх остался позади, она знала это. Видела.

Спустя мгновение Эйрин зашла в огромный амфитеатр. Сначала она не могла разобраться в хаосе из вспышек, криков, пыльных мантий и белых масок, но заметив, наконец, Сириуса, Эйрин тяжело выдохнула. Получилось немного истерично, но этого, к счастью, никто не слышал. Теперь она знала больше: он не ранен, в сознании и пока не устал. Встряхнув плечами, Эйрин торопливо побежала вниз по ступенькам, разрезая пыльную взвесь. Сквозь дымку лица людей едва различались, а некоторые дуэлянты двигались так быстро, что подоспевшая волшебница не рисковала бить издалека.

Пока спускалась, Эйрин высмотрела в толпе вполне живого и активного Ремуса, розоволосую Тонкс, отстреливающуюся сверху, бывалого вояку Грюма, стремительного, похожего на кота Кингсли Бруствера, и, конечно, самого-живучего-в-мире-Поттера — без него никуда. Остальных школьников видно не было (живы ли? оглушены? убежали?), как и авроров, как и Дамблдора, хотя вот он бы как раз не помешал… Всех десятерых Пожирателей смерти Эйрин могла узнать не то что в полном облачении, но и по звуку шага — и это были лучшие из лучших. Итого десять самых боеспособных Пожирателей смерти против пяти Фениксовцев-частью авроров, экс-пожирателя Эйрин Блэк и просто Поттера. Однако, печально. Но выжить можно.

Сириус заметил ее, когда она уже подобралась ближе и начала попутно обстреливать противников. Короткий взгляд — все, что можно было себе позволить посреди схватки. И в темно-серых и в карих глазах читалось одно и то же облегчение: «ты здесь». Теперь стало сложнее заставить себя сосредоточиться на схватке, удерживать фокус на противнике, не позволять ни одного лишнего взгляда в сторону: на Фениксовцев, все же ей небезразличных, на Сириуса, мелькающего под заклятиями Эйвери, на Долохова, сражающегося с Грозным Глазом, на Гарри Поттера, катающегося по полу с Макнейром… Черт. Эйрин чуть не споткнулась о какого-то подростка, почти невидимого за пылью, но ничем помочь уже не успевала — отвлеклась на Рабастана. Кинув еще один взгляд, она успокоилась: мальчишка справился сам, а Эйрин продолжила свое постепенное движение к Сириусу и Поттеру.

Тренировка в Учебке. Жгущие зеленые и красные лучи скользят между складками мантии… Волшебная палочка легко мерцает в тонких пальцах… Смех, улыбка на лице, искры в глазах… Каждое движение и отточено и легко, и будто совсем без усилия. Каждое движение — будто весь мир смотрит только на него… И мир смотрит — глазами теплыми, но с легкой горчинкой, как шоколад.

Сириус великолепен. Нет, она знала об этом раньше, знала и видела каждый день, но Сириус в схватке — это совсем иное. Это страшно и это восхитительно. То, чего Эйрин в свое время добивалась тренировками, пОтом, пылью с фамильных талмудов, Сириус получил играючи, вкупе с заразительной улыбкой и острыми глазами. Каждый раз, видя его среди вспышек заклятий, Эйрин одновременно ненавидела за его драклову любовь к риску, которая не выбивалась ни скандалами дома, ни нудными отчетами на работе. И в то же время… Да, хотела его. Поэтому ссориться им даже нравилось. Поэтому, даже спустя четырнадцать лет, они и не смогли долго продержаться в состоянии войны — уж слишком неестественно ссориться без примирений.

Пролетевшая мимо носа «Avada Kedavra» напомнила, что совсем не о том она думает… Сжав губы она вернулась в бой.

Трудно было сдерживать Непростительные… Все-таки многолетняя привычка. Приходилось себе напоминать, что она теперь на «светлой стороне» и кроме радуг с единорогами ей достался весьма ограниченный набор заклятий аврора-первокурсника. И даже над его использованием тоже думать: то же взрывающее «Expulso» можно использовать не только к предметам, но в настоящих обстоятельствах, наверное, не стоит… Хотя… Не одними Непростительными заклятиями можно причинить человеку невосполнимый вред — напомнила себе Эйрин. И таких заклятий в ее арсенале много, просто они требуют чуть большей концентрации, с которой сегодня проблемы. Но она справится... Справится, если сосредоточится лучше, перестанет отвлекаться на кого-либо, кроме врага перед собой. Пожирателям смерти можно все, поэтому Эйрин почти танцевала, так как места мало, да и зал был еще недостаточно раздолбан, чтобы прикрываться левитируемыми предметами. Уворачивалась, злилась и пускала в ответ смертельным-зеленым красные лучи оглушающих.

— Что это было, Бьерро? — издевался Рабастан в ответ на ее «Petrificus Totalus».

— Блэк, вообще-то, — шикнула она, и младший Лестрейндж — улыбающийся своей кривой, половинчатой из-за старых шрамов улыбкой — падает оземь, подкошенный позорным «Depulso». — А это теперь мое, братец, — Эйрин демонстративно сломала покоренную волшебную палочку и бросила обломки в лицо бывшему владельцу.

— Предатель, — рыкнул Люциус откуда-то сбоку чуть слышно и атаковал.

А, он все еще обижен.

— А еще я — крестная твоего сына, Люциус. Вы сами меня выбрали.

На мгновение сжал челюсть. Ха! Что, только Эйрин должно быть тяжело? Эйрин мгновенно охватывает ярость: он ведь тоже ей врал, они жили бок о бок столько времени, она стала крестной матерью его сына, а он ни единым взглядом, ни единым жестом не высказал раскаяния, что вместо человека из нее сделали пустую оболочку. Он исполнял приказ, они все исполняли Его приказ, но лишь Нарцисса и Антонин попытались ему воспротивиться, рискнули обойти, не нарушив. Он — нет. Не человек — мразь! Мразь! Мразь!.. Каждая мысль сопровождалась жалящими, лишь на пол мгновения обгоняя рвущееся с кончика палочки «Crucio».

Они стали двигаться быстрее, то приближаясь по спирали, то отталкивая друг друга резким выпадом. Эйрин старалась прижать Люциуса к ступеням, но раз за разом тот в последний момент уходил в сторону, но не назад. Ну, это было бы слишком просто. Эйрин злилась, стараясь следить, куда летят отраженные ими лучи, чтобы ненароком не попасть в своих. Раньше она за такими мелочами не следила, раньше ей было все равно. А теперь… Лучше она сама умрет. Люциус едва не попал в нее, напоминая: неравнодушие — слабость. Эйрин разозлилась еще больше, но, на удивление, это и помогло — Малфоя она также одолела какой-то школьной ерундой. Не так уж бесполезен ее нынешний арсенал!

— Ты такая же, как мы. Не притворяйся, — он не мог перестать огрызаться, даже лежа на полу.

— Не такая же — я намного круче.

«Нашла время выпендриваться…»

Цисси поймет: ее мужу давно пора дать по губам. Но прежде чем связать гадкого Малфоя, сломать его палочку и отправить кулем в сторону обездвиженное тело, ведьма посмотрела ему в маску, и вдруг оказалось, что из прорезей на нее смотрят глаза Драко. Эйрин чуть не зарычала с досады: «Не могу». Поэтому она просто оставила его в сторонке оглушенным, в надежде, что его тело непременно пару раз пнут. Заслужил, мразь. Хотелось верить, что Цисси простит.

Но даже отыскать глазами Сириуса ей не дали. Добилась-таки своего: ее зацепило. Подхваченная не пойми откуда взявшейся волной и, сделав в воздухе немыслимый кульбит, Эйрин жестко приземлилась о каменный пол, даже не успев и вспомнить о своей кошачьей сути. Приземлившись, прежде чем пришла боль, последними силами Эйрин постаралась уцепиться за реальность: за крошево под ногтями, мешанину голосов, смех где-то совсем рядом, растворенный в этом во всем вкус и запах крови… Не только ее. Прошло время, прежде чем она нашла дыхание и открыла мутные глаза. Приземление было жестким, но намного хуже было наткнуться взглядом на пустые глаза Грюма, когда она смогла разлепить собственные. Пола чьей-то мантии прямо рядом с лицом разметала серую пыль, но прежде пыли, лежащая волшебница почувствовала тяжелый, хорошо знакомый аромат духов. Розы. Беллатрикс.

И не только Беллатрикс.

Восточный ветер пронесся меж десятка розовых кустов и поднял лепестки из ваз и рук гостей, ароматной бурей разнося вокруг. Эйрин толком не слышала конец ритуала, потому что пыталась справиться с опутавшей ее фатой. Новый порыв закрутил раскиданные розовые лепестки у ног молодых, и Сириус, наконец, смог усмирить ткань. Из-за невесомого кружева показались смеющиеся, чуть влажные, но абсолютно счастливые карие глаза. У Сириуса еле заметно перехватывает дыхание, но затем он не может не засмеяться вновь, ведь длиннющая фата опять раздувается парусом вокруг отфыркивающейся, хихикающей и что-то обиженно бурчащей Эйрин. Его жены. Решительным движением Сириус отодвигает невесомую ткань, берет ее лицо в руки и прислоняется на мгновение лбом к ее лбу, как и она, не в силах справиться с хохотом, а затем, еще раз заглянув ей в глаза, наконец, целует ее.

Вынырнув из минутного забытья, Эйрин нашла глазами Сириуса.

Запах духов помог ей очнуться, увиденное же дало силы встать: теперь Сириус сражался с Антонином. Эйрин заранее беспокоилась за исход этого поединка. Хотя «беспокойство» не было подходящим описанием ужаса, что они покалечат друг друга, и страха за себя, зная, как она будет себя чувствовать из-за этого. Будь ее воля, она бы перенесла этих двоих за тысячу миль от этого проклятого Министерства, Темных Лордов, добрых Дамблдоров, Англии и друг друга, но раз сделать так она не могла, ей оставалось помешать им. Любым способом — можно даже упасть замертво между ними — но не дать им драться. Даже мысль о них двоих в таком ключе казалась кощунственной, но видеть живьем это было просто-напросто невыносимым…

«Нет, нельзя. НЕ СМЕЙТЕ!» — холодела она, мчась им на перерез. Как оказалось, если не отвлекаться на помощь Фениксовцам, на свистящие мимо ушей лучи, на знакомые спины в черных плащах, которые так и хотелось проклясть, то Сириус с Долоховым вдруг оказались удивительно близко от нее. Чуть ли не плечом оттесняя мужа, Эйрин встала на его место в поединке с приемным отцом их дочери, и Сириус мгновенно переключился на другого Пожирателя, на удивление безропотно принимая помощь. Спустя всего миг она поняла почему. Она пустила в Антонина первое заклятие, стараясь очистить мысли, не думать, забыть лицо перед собой, стереть из сознания все эмоции и просто постараться отыграть свою роль. И не могла. Еще мгновение назад она верила, что все сделала правильно. Ошиблась… Никак не могла заставить себя правдоподобно сражаться с… Приемным. Отцом. Их. Дочери. Черт… Вот попала!

И его болезненная сосредоточенность делала все только хуже. Ее Антонин осыпал оглушающими и петрификусами, Эйрин отвечала тем же школьным курсом. Сражаясь с ним, ей стало ясно, что она сможет, крепко-накрепко сжав зубы, ранить, убить, стереть в порошок любого из присутствующих здесь Пожирателей смерти, но Антонина — нет, не тронет: он спас Эйрин от Азкабана и взял на воспитание ее дочь. Благодаря Антонину Ирина выросла в нормальной семье без сопутствующей фамилии Нотт агрессивности или гнусности Малсиберов.

— Ну, давай же! — приглушенно рыкнул Антонин.

— Не могу, — зашипела она, продолжая этот фарс.

К счастью, неожиданно вмешался Сириус, опутав Долохова с помощью «Incarcerous». Блэк встретился глазами с Пожирателем и, утвердительно кивнув, поспешил вернуться к схватке. Эйрин не сразу поняла этот кивок: точно так же, как и супруга, Сириус не чувствовал в себе права причинить Долохову хоть малейший вред. Эйрин последовала его примеру, как и он, параллельно прикидывая, как бы так поджечь веревки, чтобы никто не заметил: если сегодня Долохов загремит к дементорам, то для Эйрин не было никакого смысла пытаться НЕ убить его.

Теперь, наконец, у нее появился шанс осмотреться. Все были жутко заняты своими противниками, несколько бывших друзей Эйрин лежали связанными в сторонке, несколько Фениксовцев также лежали без сознания, Лонгботтом благоразумно не отсвечивал, тихо промакивая нос в сторонке, а Поттер с Сириусом… Гарри с Сириусом сражались с Беллой. Плохо, надо спешить… Но прежде, чем она кинулась на выручку, на нее напали сзади. Грубо заломив руки за спину, у нее выбили палочку и опутали запястья веревками, а ощущение холодных струек подсказало, что теперь она еще и невидима. Эйрин инстинктивно начала извиваться, но ни закричать, ни превратиться в пантеру она не успела… Проблема в том, что ее теперешние враги очень хорошо ее знали.

— Silencio, — шепнули почти ласково на ухо, когда к шее приставили кинжал, — Давай, мы подождем, пока моя жена покончит с твоим Блэком. Досмотрим шоу, а потом вместе пойдем к Хозяину… — ее тело без усилия оттащили чуть в сторону и повернули лицом к Арке, но она не стала смотреть, пока беззвучно брыкалась. — Не дергайся: не я должен убить тебя.

Эйрин почти не слушала. «Не я», значит, Лорд. Женщина неистово забилась, снова попыталась вырваться, но Рудольфус прижал лезвие сильнее, и по шее побежали капельки крови. Плевать!.. Поражало другое: неужели никто ничего не заметил? Неужели все так просто?.. Не может быть ТАК просто! Ее никто не видит — им некогда смотреть, и она не может закричать, а в суматохе никто и не заметит странных шорохов из пустоты… Безвыходно, пока что-то в уравнении не поменяется. Оставив на время бесполезные попытки, Эйрин перестала бездумно крутить головой и посмотрела, наконец, перед собой — куда ей и стоило смотреть с самого начала… Как Белла борется с Сириусом — шоу, где чокнутая тварь НЕ кончает мужа Эйрин.

Сириус отчаянно веселился, дразнил, а Эйрин стало вдруг очень холодно: он устал. Она видела это. Его белые манжеты все медленнее разрезали воздух, лучи проходили в дюймах мимо складок мантии, он старательно двигался, а ее будто парализовало. Слишком близко, слишком безрассудно, слишком страшно.

«НЕТ!»

Мысль прогремела посреди пустоты, толчком прошла через тело. Эйрин затихла, и Рудольфус уже не ждал сопротивления. Вот так кстати и вспомнилась аврорские факультативы и тренировки с непростым полицейским Бертрамом… Рывком сбросив с себя мага, Эйрин напоследок раздробила ему нос увесистым ударом и бросилась вперед. Она не замечала ничего вокруг, упрямо пробиваясь к арке, в голове билась единственная, та самая мысль, стуча набатом по вискам вперемешку с кровью: она должна успеть, должна успеть… Не заметила она и гнусавого вопля «Дабблдор», занятая исключительно возней с лезущим под ноги Малсибером. В висках противно стучало, картинка перед глазами, бывало, норовила расплываться, и Эйрин это обеспокоило уже всерьез: вот и «аукнулись» ей минутная отключка и борьба с Рудольфусом.

— Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! — все потешался Блэк.

Новый удар тока. Куда смотрит этот «Дабблдор», когда он так нужен?!

Мгновение, сотая доля секунды, и… В голове одиноко щелкает, без эмоций, как констатация факта: поздно. Эйрин почти летела по ступеням к Арке, выскребая у себя последние силы, усилием удерживая себя в сознании, а в Сириуса со скоростью, в сотни раз быстрее летел красный луч, пущенный Беллатрикс так ловко, что почти невозможно увернуться, и Арка смерти равнодушной глыбой ждет прямо за его спиной.

Секунда… И все. Ее мир мертв.

Эйрин едва не падает, поскальзываясь на каменной крошке. Поздно.

Из легких разом вышибает воздух, и в голове та же пустота… Вокруг только тишина, почти до звона. Он падает невыносимо медленно… Звон нарастает, неотвратимо, как цунами над головой, уже давя всем весом, еще толком не коснувшись… Звон нарастает, и приливная волна постепенно обнажает чужие крики, реакции, ощущения, и, что страшнее всего — обнажая ее собственные эмоции. Осознание. Эта волна раздавит ее. Время постепенно приходит в норму, и медленно, подобно спокойному движению потревоженной завесы, рассудком стоящая над пропастью Эйрин Блэк переводит взгляд с Арки смерти на Беллатрикс Лестрейндж и встречается в ее глазах с черным ликованием.

В этот миг в ее мир проникают звуки. В этот миг ярость выжигает боль. В этот миг в ее сознании не остается ничего, кроме ненависти.

— НЕТ! — кричит Гарри.

Ей уже все равно, какие заклятия срываются с губ.

— Avada Kedavra!

Белла уворачивается, пританцовывая:

— А теперь я! Crucio! Avada Kedavra!

Эйрин уворачивается инстинктивно, вскидывая палочку в ответ. Ненависть превратилась в топливо, дав силы на целые пучки заклятий на кончике палочки. Отточено, четко, без единой эмоции Эйрин шла к своей цели, сузившей мир до размера одной человеческой фигуры. Только это и казалось настоящим, только об этом Эйрин могла думать.

— СИРИУС! СИРИУС!

У Эйрин перед глазами разбухает дымка из физической боли и усталости — за ней уже почти ничего не видно, тело постепенно начинает предавать хозяйку — а Белла забывает заклятия иные, кроме одного смертельного. Уже третья Авада пролетает мимо. Не верится, что прошла лишь пара секунд. Расстояние между ними сокращается до такой степени, что борьба больше напоминает русскую рулетку — чистый жребий. Белла потихоньку отступает, но, не переставая огрызаться ни на секунду, отвечая, теперь уже, не только на заклятия Эйрин. Очередное движение палочкой, неверный поворот головы, еще несколько шагов назад, и точно с такой же кристальной четкостью, как минуту назад Эйрин увидела, что Сириус не успеет уйти от удара, Эйрин понимает, что следующую Аваду Белла пустит не в нее, а в самую уязвимую цель — в Ремуса. И самое простое решение становится самым верным.

Она бросается в сторону. Краем глаза она успевает заметить Антонина совсем недалеко от себя, точно как и она опаздывающего на считанные мгновения. Освободившегося. Его веревки растаяли, как только умер волшебник, наложивший заклятие.

Зато она, хоть на этот раз, успевает вовремя: Рем с Гарри оказываются на полу прежде, чем коварное заклятие Беллатрикс, пущенное в их сторону, попадает Эйрин в плечо. Зеленый свет почти ослепляет, но она уже знает, что на этот раз успеет, и облегчение лучами солнца разгоняет перед глазами красно-черную пелену. Облегчение и немного надежда.

«Простите меня, ребята. И ты, Ирина. Я не хотела, я не…»

Эйрин вздохнула, плотнее завернувшись в уютное облако одеяла. Выныривать из него не хотелось, пусть в теле и ощущалась странная легкость. Ветер коснулся волос, принес из сада аромат роз, а дрема все не отпускала. Открыть глаза — это не казалось ни простым, ни естественным. Энергия кипела в крови, но не требовала выхода, а разум желал только покоя, и сейчас, наконец, может отдохнуть. Когда она последний раз вот так нежилась в кровати под далекий шелест листвы, кутаясь в запахи цветов и прохладу раннего утра? Тем более, есть возможность понежиться не одной.

— Ты здесь, — шепчет самый любимый голос.

— Мне такой сон снился...

— Хороший или плохой?

Странный. Казалось, она прожила целую жизнь за одну ночь, но проснувшись, вернулась в их обычный выходной, в который они не вылезали из кровати надолго, отдыхая от дежурств в Аврорате.

— Разный, — ответила Эйрин после паузы, выпутавшись из одеяла. Своей боевой мантии, почему-то не снятой накануне, оставалось только удивляться.

Сириус лежал рядом, положив голову на локоть, так близко, что она чувствовала дыхание. Свою мантию он уже скинул, а под ней оказалась простая белая рубашка. Хотя, посильную нотку протеста он все же внес: закатал рукава и расстегнул ворот. Эйрин просто лежала и смотрела в такие знакомые глаза, и ей больше ничего в мире не хотелось. Лежать рядом, чувствовать тепло его руки в считанных дюймах от своей и смотреть, смотреть, смотреть глаза в глаза, не замечая времени… Часы, дни, годы, вечность. Почему-то вот это казалось вполне возможным… И естественным.

— Так и будем лежать? — прошептал он спустя неопределенное время.

— А почему нет? — ответила Эйрин, сминая подушку поудобнее.

Сириус обеспокоено нахмурился:

— Так, ты же не собираешься «слиться»?

— Ты о чем?

Нет ответа — сегодня он загадочный. Хмыкнув чему-то своему, он выбрался из кровати.

— Идем?

— Мы куда-то спешим? — недоуменно спросила Эйрин, хотя уже начала подозревать.

Сириус обернулся у самой двери: вместо веселья на лице проступило что-то похожее на предвкушение вперемешку с легкой нервозностью. Похожее на приключение. Настоящий мародер. Только сейчас она заметила — позволила себе заметить — что он выглядит намного моложе себя-привычного, что ему едва ли больше двадцати пяти… В груди что-то противно ухнуло вниз. «Себя-привычного»? «Моложе»? О чем это она?..

Дверь была закрыта, узкая ладонь держался за резную ручку. Он ждет ее решения.

— Нет, не спешим, но нас уже ждут. Тебя и меня.

— А ты уверен, что они действительно… Ну, ОНИ?

Ирина беспокойно терзала каблуками землю. Идти дальше не хотелось — страшно. Если весь этот бред — правда, значит, полгода назад она потеряла своих настоящих родителей, так и не узнав. Что у нее осталось? Рассказы Драко о его любимой крестной и вырезки из Пророка со страшными колдографиями… Отца? Нет, это лучше, чем совсем ничего, без сомнения… Но, наверное, она — слишком мечтатель, чтобы признать столь суровую реальность. Слишком тяжело. Как оказалось, всему есть предел. ЭТУ правду принять она никак не может. Пока.

Драко остановился около статуи ангела и протянул ей руку: казалось, он вполне может понять ее душевные метания. Спокойная улыбка говорила именно об этом.

— Уверен. Ты очень похожа на мать.

Бьерро (которая Блэк) была из Слизерина. Это хорошо. Пусть все эти хогвартские факультеты, вражда между ними — глупость несусветная, но так приятно было найти хоть какую-то мелочь, делающую их похожими. Пусть и мыслить факультетскими категориями казалось жутко глупым… В Дурмстранге, слава Мерлину, не так.

Ирина глубоко вздохнула и сжала ладонь в бархатной перчатке. Драко ободряюще улыбнулся ей, но в глазах была та же тоска. Ирина знала, что только с ней он — такой. Живой, настоящий, даже приятно-обычный. Он вел девушку по знакомой дороге, которую сам проходил уже не один раз, а Ирина только-только нашла в себе силы присоединиться. Драко бывал здесь почти каждый месяц, высказывая этим странную тоску, понять которую Ирина не могла: ведь Эйрин Драко знал всего-то пару месяцев. Мимо проплывали памятники, склепы, статуи и вычурные надгробия, с неба сыпал первый снег, оседая на их черных мантиях. Было бы красиво, если бы не было так плохо на душе. Ветерок уносил мысли вдаль, все больше погружая в пучину печали и детских страхов. Нет, лучше даже не делать и попытки все осознать.

Блуждая мыслями где-то далеко, Ирина не сразу поняла, что они уже на месте. Но только осознав выпустила серебряного пса из пальцев — серебряный кулон матери, что уже не снимала. То самое место, те самые памятники. Их надгробия рядом друг с другом, как Они, наверное, и хотели… Их могилы. Хорошо, что Драко еще держит ее за руку. Плохо, что ее смятение видит не только он.

— И ты здесь, — прошелестел Драко, прибывая совсем не в том состоянии, чтобы шипеть.

Поттер и Грейнджер — неразлучная не-пара — с готовностью вилась мысль. Наверняка, где-то рядом шатается и их невразумительное рыжее дополнение, а может, даже и в количестве большем одной особи… Ирина с усилием прекратила привычный поток ругательств вечным выскочкам, напомнив себе, что они больше не враги. Да и не к месту слово «враги» относительно их детских стычек. Особенно, с учетом того обстоятельства, что Блэк был крестным Поттера, а Эйрин — и для Драко, и для Поттера… Ирина сжала губы: будет нелегко, но, кажется, все правильно. Впервые правильно. Наверное… Они ведь почти родня, прости Мерлин! Сбросив с себя оцепенение, Ирина размашисто шагнула ближе к могилам, давая понять, что не желает тратить время на школьные церемонии приветствия. Не за тем пришла.

Очкастый гриффиндорец хранил молчание, ожидая осмысленной реакции Долоховой. Грейнджер оставалась напряженной и тихой. А Ирина остановилась напротив надгробий в тщетных попытках разобраться в своих эмоциях. Драко стоял рядом, гриффиндорцы жгли спины ожидающими взглядами, но девушка была не готова их встретить: было достаточно и того, что она выдержала холодное молчание, которое при прочих равных можно было счесть почти дипломатичным. В конце концов: неужели она не может стерпеть общество Героя Всего и Вся и его подружки-зубрилы какие-то жалкие пару минут? Вполне себе может.

«Почему же они не уходят?» — раздраженно рыкнула про себя волшебница, больше занятая подобными мыслями, вместо более важных. Например, зачем она вообще сюда пришла… Драко, против обыкновения, был молчалив и спокоен. Видимо, он тоже решил оставить прошлые детские стычки в прошлом.

— Долохова?.. — по старой памяти ее бывший недруг позвал ее по фамилии. Ирина обернулась к гриффиндорцам.

Молчание Драко уже начало беспокоить.

— Мне кажется, это должно принадлежать тебе.

Несколько секунд понадобились на осознание того, что на фотографию намного удобнее смотреть, держа ее в своих руках. Бросив чуть настороженный взгляд на Поттера, Ирина приняла колдографию.

Изображенных на ней людей Ирина определенно не знала. Хотя… Блестящие темно-каштановые волосы женщины, ее улыбка, овал лица и серые глаза мужчины… Если сложить эти детали, то получится лицо девушки, судорожно сжимающей старый снимок. Подпись на обороте назвала их «Сириус и Эйрин Блэк». Блэки — ее родители стали реальностью. Тогда, по ту сторону объектива, они праздновали свадьбу: на фоне парка мужчина нежно обнимал свою жену за талию, а она закинула руки ему за шею. Они постоянно о чем-то шептались и смеялись, временами он ловил ее губы, и именно тогда шальной порыв ветра раздувал платье и мантии, чему они шутливо возмущались. Ирина никогда не видела, чтобы кто-то так много улыбался, а ее родители, казалось, и не умели по-другому… Как же так получается, что их уже нет, когда они так хотели жить?.. Это неправильный мир.

Ирина снова машинально коснулась кулона, не имея ни малейшего понятия, что напомнила этим жестом всем присутствующим бывшую владелицу украшения. Только Гарри позволил короткой улыбке коснуться уголков губ — ему, в свою очередь, было невдомек, что Ирина подготавливала документы на регистрацию своей анимагической формы. Многим показалось бы интересным, что превращалась она в черного как ночь волка.

— Это не единственная фотография, конечно. Просто я еще не успел все разобрать.

В голосе еле заметно промелькнула нотка, подсказывающая, что не во времени дело. Он не смог. Внезапно, почему-то только в этот момент Ирина поняла, что только Поттер может понять ее по-настоящему, ведь он тоже не знал своих родителей… У них общая боль. Пусть ее грусть, ощущение пустоты, одиночества — ничто по сравнению с горем Поттера и Драко, потерявших таких близких людей. Слезы по лицу покатились сами собой, и Драко поспешно обнял ее за плечи, плюнув на все правила этикета. Подняв на Поттера мокрые совсем глаза, Ирина, кляня себя за несдержанность, хрипло сказала:

— Спасибо… Поттер.

Если подумать, то и Поттер своего крестного почти не знал. Было что-то в этих Блэках…

— Гарри, — с готовностью подсказал слишком дружелюбный гриффиндорец.

— Не дави на меня! — хихикнула Ирина с шутливым возмущением.

Ей удалось хоть немного разрядить атмосферу. Драко фыркнул, Грейнджер перестала сверлить своим дурацким сочувствием, и Поттер улыбнулся уголком рта. Все это было слишком странным, чтобы быть правдой: Мальчик-Который-Выжил в компании лохматой грязнокровки и два потомственных чистокровных мага мирно беседуют на кладбище… Ирина снова оборвала себя, коря за так быстро прилипшие привычки. Просто не нужно торопить события. Нужно привыкнуть. Главное, что она, наконец, знает правду, а все остальное — шелуха…

— Еще увидимся, — таинственно обронил Поттер, махнул рукой, улыбнулся и пошел к выходу. Грейнджер тоже кивнула на прощание и удалилась вслед за другом.

— Мир перевернулся… — выдохнула Ирина, глядя гриффиндорцам вслед. — Нам ведь нужно идти за ними, так?

— Хах, это тебе решать, — Драко нахмурился, но сказал, что было нужно. — Сама понимаешь, я не горю желанием. Но придется, ведь так?

Лицо девушки исказилось, будто от зубной боли. Этот шаг был непростым: им всем предстоит очень много работы. У них теперь схожие цели, и самый первый пункт — вытащить старших Малфоев и Долохова из лап Темного Лорда.

— Ладно, хорошо! Мы теперь белые и пушистые!.. Нам это по силам… — забормотала она, убеждая себя, а затем громче. — Поттер, подожди, куда полетел?..

____________________

Сама не верю, что дописала!

До новых встреч! Спасибо и удачи!;)