Аромат кофе (гет)

— Площадь Гриммо, двенадцать!

Альбус замер в камине, ожидая, когда же зеленые искры взметнутся вверх и унесут его по названному адресу, но пламя продолжало ровно гореть. Нахмурившись, он попробовал поменять исходные параметры. «Может, из-за того, что дом на Гриммо называется иначе, я не могу переместиться?» — мелькнула догадка.

— Особняк на площади Гриммо, двенадцать!

Зеленые языки чуть дрогнули, и Альбус было уже обрадовался, что угадал, когда услышал хлопнувшую в коридоре дверь.

— Что это ты забыл в камине? — глаза Джеймса удивленно округлились, стоило ему войти в гостиную. — Решил поработать трубочистом? Так у нас для этого есть Уилли…

Тяжело вздохнув, Альбус выбрался на светлый ковер, стряхивая с рукава зеленую искорку.

— Я провожу эксперимент.

— Снова ты за свое, — поморщился брат, оттянув ворот футболки и подозрительно принюхавшись: — Вроде бы лягушачьей икрой не воняет, почему тогда Одри так подозрительно на меня косилась? — задумчиво проговорил он, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Неудачный образец? — понимающе усмехнулся Альбус, направившись к столу и вычеркнув из листа еще несколько названий из перечня.

— Этот год у нас с Фредом последний, — Джеймс был сегодня в хорошем настроении, раз решил снизойти до ответа, — и мы бы хотели, чтобы он запомнился многим.

— Поверь, когда вы завершите обучение, администрация Хогвартса вздохнет с огромным облегчением.

— Не думаю, — обернулся тот, — у нас подрастает новая смена Уизли-Поттеров, а значит, покоя Хогвартсу в ближайшие годы не видать. Тебе бы не помешало быть хоть чуточку менее повернутым на учебе, братец, — и, ехидно улыбнувшись, закончил: — Иначе близок тот день, когда в зеркале вместо здорового и цветущего себя ты обнаружишь старую развалину лет двухсот от роду. Девушку себе заведи, что ли? — пробурчал Джеймс, скрываясь за углом коридора.

Какое-то время Альбус молча смотрел на опустевшую лестницу, покручивая в пальцах карандаш.

— А зачем мне ее заводить? — рассеянно проследив за колыхнувшейся от ветра портьерой, проговорил он. — Она у меня уже и так есть.

Ухмыльнувшись, Ал развернулся и направился на кухню налить воды в стакан. После более чем десятка неудачных попыток попасть в старый дом отца в горле ощутимо першило и хотелось оказаться где-угодно, кроме гостиной, в которой насмешливо скалился проемом камин.

Может, стоило для начала просто прогуляться в Лондон и взглянуть на загадочный особняк своими глазами… Вдруг да что-нибудь путное в голову пришло. Альбус нахмурился, прикидывая, когда бы можно было выкроить время на задуманную авантюру — что-то ему подсказывало, что вряд ли будет так уж и легко попасть в некогда самое защищенное место в Лондоне. На самый же крайний случай, к которому ему, если честно признаться, прибегать совсем не хотелось, — можно было просто спросить у Гермионы. Вот только что он станет говорить в ответ на ее вопрос «почему не спросил у матери?» Можно, конечно, отшутиться, как он делал всегда, когда речь у них заходила о Джинни. Но странная уверенность, что Гермионе хватит и взгляда, чтобы полностью понять все те мысли, засевшие в его голове после слов Билла, не давала ему воспользоваться этим вариантом. А значит, стоило попытаться самому разобраться в делах давно минувших дел.

— Лили сегодня ночует в Ракушке, поэтому бабуля дала нам полную свободу, — перегнувшись через перила, прокричал Джеймс.

Альбус настороженно замер напротив кухонного стола, дожидаясь продолжения тирады Джеймса. А в том, что она последует, он не сомневался ни на миг.

— Мы решили с Фредом собрать знакомых и закатить вечеринку в честь завершения летних каникул. Ты с нами?

— Что, не на кого скинуть организационные моменты? — удивился Альбус, выходя в гостиную.

— Тедди обещал помочь с выпивкой, — посулил тот. — И знаешь, Альбус, о том, что я говорил раньше… — Джеймс качнул головой, смахивая пряди лезущие в глаза. — Будут весьма симпатичные девчонки, если ты понимаешь о чем я.

Он многозначительно уставился на Альбуса, предлагая тому проникнуться грандиозностью предстоящего события.

— Я, пожалуй, откажусь от сомнительного удовольствия увидеть, как вы все тут упьетесь в хлам.

— Можно подумать, что вы в своих подземельях ведете праведную жизнь, — беззлобно усмехнулся Джеймс. — Если передумаешь, для тебя всегда найдется лишняя бутылка сливочного пива, так и знай, — и, махнув рукой, он скрылся у себя в комнате, видимо, перепроверяя последние приготовления.

Задумчиво оглянувшись вокруг, Альбус попытался определить, хочется ему или нет провести время в обществе компании брата и кучи малознакомых людей? Где-то внутри проскакивала искра недовольства, что попытки проникнуть в старый дом Блэков придется отложить на некоторое время, а значит, пришла пора сделать то, о чем он уже довольно долго размышлял.

— Джеймс? — заглянул он в комнату брата.

Тот сидел на кровати, обложившись кучей листов с разными выписками, и сосредоточенно вносил последние изменения. Вынырнув из своих заметок, Джеймс удивленно уставился на него.

— Ты решил мне помочь? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Минут через двадцать прибудет Олли Вудсон, покажешь ей, где у нас что, и побудешь у нее на подхвате, пока она приведет нашу берлогу в надлежащий вид?

Альбус удовлетворенно хмыкнул — что и требовалось доказать: когда Джиму были нужны свободные руки, он старался приобщить к работе всех, кто по неосторожности оказался рядом.

— Я ухожу, Джеймс. Надеюсь, к тому времени, как вернусь, наш дом никуда не денется.

Недовольно скривившись, тот отложил в сторону список и потянулся, разминая шею.

— Не волнуйся, все будет благопристойно, Альбус.

— Проверим, — пожал плечами Ал, и вышел из комнаты брата.

* * *

— Вот ты где?

Голос Гермионы оторвал его от созерцания фонтана. Внутри черной мраморный глыбы по-прежнему пульсировал едва заметный свет, и Альбус забавлялся, наблюдая за тем, как пульсация дублировала сердцебиение глядящего на куб человека.

— Ты знала, что в пульсации есть закономерность?

Гермиона недоуменно взглянула на черный мрамор, едва заметно прищурив глаза. Альбус знал это выражение — так было всегда, стоило Гермионе Грейнджер столкнуться с чем-то новым и непонятным.

— И правда, — немного удивленно протянула она, — мне как-то не приходило в голову задерживаться около него дольше необходимого. Ты весьма наблюдателен, Ал, — Альбус увернулся от протянутой к его волосам руки, и Гермиона понимающе рассмеялась: — И уже достаточно взрослый, да?

— Еще бы, — фыркнул он, протягивая ей сложенный вчетверо пергамент.

Едва взглянув на замершего в ожидании ее реакции Альбуса, Гермиона поспешила развернуть пергамент. Альбус видел, как скользит ее взгляд по строчкам, как приподнимаются в гордой улыбке губы, и когда Гермиона дочитала, он точно знал — радость на ее лице была именно той, которую он так хотел увидеть в глазах матери.

— Милый, я так за тебя рада, — на этот раз он не стал уворачиваться от ее объятий, легко шагнул навстречу и крепко обнял в ответ. — Я всегда знала, что для тебя нет ничего невозможного, Ал. Я так рада.

Ему даже показалось, что на мгновение в глазах Гермионы мелькнули слезы счастья. Или это просто сильнее полыхнул огонь в камине, из которого выскочил министерский клерк?..

— Мы непременно должны это отметить! — подхватив его под руку, воскликнула Гермиона, увлекая за собой к выходу из Министерства. — Чего бы тебе хотелось? К Фортескью? Или лучше в маггловский ресторан?

— Лучше к Фортескью, хотя мне уже жаль отказываться от итальянской кухни, — вздохнув, проговорил Альбус.

— А чего так? У тебя внезапно открылась аллергия на пасту?

— Скорее со мной приключится аллергия на мороженое, — вернул улыбку Альбус. — На самом деле, я хотел попросить тебя сходить потом со мной в одно место в Косой аллее.

— Ты меня однозначно заинтриговал, Ал. Но так и быть, не стану спрашивать, пока сам не расскажешь.

— Это волшебный зверинец, никакой тайны, как видишь, — Ал развел руками.

— Ты решил, что к шестому курсу тебе жизненно необходимо обзавестись питомцем? — саркастически хмыкнула Гермиона. — Хотя нет, это слишком не вяжется с тобой. Лили, верно?

Альбуса всегда удивляло умение Гермионы с малейшей мелочи выстраивать правильные умозаключения. Удивляло и безмерно восхищало. Хотелось бы и самому быть настолько же проницательным, чтобы малейшие порывы души и недомолвки не вставали на пути познания истины.

— Лили грустит, — едва сделав заказ, признался Ал и спешно продолжил, словно боясь не успеть высказать все то, что копилось внутри долгими неделями: — Мне больно смотреть, как она старательно натягивает на лицо улыбку, пытаясь не волновать лишний раз родственников. Как послушно смеется, выполняет все, что ей поручают, и не сводит тоскливых глаз со сквозного зеркала. Все ждет, что оно нет-нет, да завибрирует раньше времени, и мама веселым голосом скажет что-нибудь вроде: «Завтра буду уже у вас, ждите». Но этого не случилось, понимаешь? Мама все еще в тренировочном лагере, а дальше тянуть уже просто некуда. Послезавтра бабушка с Одри хотят пойти за покупками к учебному году. А я же хочу подарить ей того, кто будет всегда рядом. Кого-то близкого, кто не станет оставлять ее надолго, не станет забывать о ней…

Гермиона молча слушала его исповедь, и где-то глубоко внутри сердце сжималось от затаенной боли, что едва заметно проскальзывала в его интонации. Альбус слишком хорошо для своих лет умел держать лицо, слишком глубоко прятал старые обиды и оставленные Джинни шрамы, чтобы их можно было заметить постороннему человеку. Но не ей. Для нее он всегда останется тем, кто впервые ей открыл после ее длительного отсутствия дверь в дом Поттеров. Тем, кто стал живым напоминанием об ушедшем счастье.

Она невольно потянулась через столик, легко касаясь сжатой в кулак ладони Альбуса, и заговорила, тщательно взвешивая каждое слово.

— Не мне тебе говорить, что иногда обстоятельства бывают сильнее нас. Не мне разубеждать тебя в сделанных выводах. Весьма похвально, что ты заботишься о сестре и пытаешься ее оградить от… — Гермиона замялась, не в силах правильно подобрать слово, что так и крутилось на языке. — Разочарований. В жизни каждого из нас есть те моменты, когда кажется, что мир безвозвратно изменился и ты больше не нащупаешь твердую почву под ногами. Но потом наступает новый день, и ты уже идешь дальше, оставляя за спиной переживания и тревоги. И нет, Альбус, они не стираются из памяти, просто для тебя все это становится далеким отголоском отбушевавшей непогоды.

— У тебя тоже так было?

Не удержался. Спросил. Хотя видел, как едва заметная тень набежала на лицо Гермионы. Она, словно очнувшись от воспоминаний, потянулась за чашкой с кофе, пытаясь скрыть предательски дрогнувшие пальцы. А может, хотела оттянуть момент, когда пришлось бы отвечать на вопрос. В том, что она ответит, Альбус не сомневался: не того характера была Гермиона, чтобы бежать от вопросов, пусть даже и личных.

— Было, — тяжелый вздох ей все же не удалось подавить, как и легкую усмешку, полную застарелой горечи. — Такой тайфун, что мне казалось — я не выдержу, не смогу, исчезну…

Он замер, вслушиваясь в ее голос, пытаясь понять, что будят в его душе тихие слова Гермионы.

— Но после войны многое из того, что было для меня из разряда невозможного или очень болезненного, стало просто жизнью. Жизнью, которой я живу до сих пор, — и она рассмеялась, вторя своим мыслям. — Странный каламбур получился, правда?

Ал неуверенно кивнул, сомневаясь, стоит ли что-то добавлять.

— Хочешь совет на будущее? Многое из того, что кажется тебе сейчас концом света, станет не более, чем мелкой неприятностью перед наступлением глобальных проблем. Так бывает всегда: с высоты прошедших лет анализировать и оценивать свои поступки становится гораздо легче.

— Я бы хотел, чтобы самой большой моей бедой был лишь храп соседей по спальне, — неловко пошутил Альбус, пытаясь развеять гнетущую атмосферу, оставшуюся после слов Гермионы.

— О, я бы тоже хотела, чтобы все было именно так, Ал.

Принесенный десерт таял на языке сладкой горечью миндаля, вафельные коржи похрустывали под маленькой ложкой, которой он отламывал кусочки, а кофе благоухал на все помещение, наполняя голову мыслями о домашнем уюте. Проникающие в кафе лучи дробились в стеклянных витринах, отражались от стен и плясали бликами на закрученных в тугой узел волосах Гермионы. Альбус смотрел на нее и пытался вспомнить, какой она была много лет назад, когда впервые вошла в его жизнь тихо и уверенно, словно так и должно было быть? Казалось, что прошедшие годы не оставили следа на лице Гермионы Грейнджер, лишь добавили грусти в глазах, да какого-то затаенного, тлеющего едва-едва ожидания.

— Как прошли каникулы? — Альбус вздрогнул от неожиданности. Похоже, Гермионе пришлось повторно задать вопрос, пока он задумался о своем.

— Продуктивно, если, конечно, не считать похорон деда.

— Мне так жаль, что я не смогла прийти, — тяжело вздохнула она. — Молли, вероятно, до сих пор не оправилась от утраты?

— И бабушка, и Лили, они словно потеряли важную часть себя. Сейчас уже лучше, но в первые дни казалось, что со смертью деда из Норы ушло все то, что и было ее сущностью. Словно именно дед у меня ассоциировался с ней, а не бабушка и ее пироги, бесконечные обеды и семейные посиделки. Семья почти в полном составе перебралась в Нору, и от этого в ней стало даже еще более шумно, чем раньше, когда там жила мама со своими братьями.

— Наверное, это было самым правильным решением. Лучше не давать человеку оставаться наедине со своим горем, как мне кажется.

— Верно, бабушка пусть и вздыхает тяжело, да и глаза у нее на мокром месте каждый раз, как она смотрит на часы, но продолжает жить дальше.

— Нужно время для того, чтобы боль притупилась, и это нормально, Ал.

— Верно, — кивнул он. — Я слышал, у тебя было достаточно напряженное лето?

— Неужели о моих подвигах уже говорят? — отшутилась Гермиона, незаметно хмуря брови.

— Еще и как. О них судачат даже старухи в «Дырявом котле». Я тоже хочу заниматься тем, что будет приносить пользу.

— Пользу? Любая профессия приносит пользу. Одна лишь разница — ты хочешь быть в тени, чтобы о тебе знали немногие, или же ты хочешь, чтобы твое имя появлялось на первых страницах Пророка и других изданий? Чего именно ты хочешь, Альбус?

Гермиона не сводила с него пристального взгляда, казалось, препарируя все его тайные мысли и желания. От ее взгляда нестерпимо хотелось спрятаться, а по спине словно холодом повеяло.

— Это серьезное решение, Ал. И я рада, что ты начинаешь об этом задумываться уже сейчас. Я видела твои СОВы и примерно догадываюсь, что за путь ты выбрал. Магическое право — это запутанный клубок законов и вековых традиций, традиционного взгляда на проблему и ее решения. Верша судьбы других, ты всегда будешь оставлять за собой поломанные жизни и чьи-то слезы. Иногда это будут слезы радости или облегчения, но в большинстве случаев — горя, обиды и ненависти. Тебя будут пытаться шантажировать, если ты не станешь плясать под их дудку, и для этого тебе придется быть идеальным не только в знании законов, но и в том, чтобы защитить себя и своих близких.

— Я выдержу, — плотно сжав губы, выговорил он, не сводя с Гермионы глаз. — Да, пусть будет трудно, но от этого достижение цели станет еще более желанным.

— Ты идеалист, Ал, — покачала она головой.

— Хочешь сказать, дурак? — педантично уточнил он.

— Нет, наоборот, ты слишком разумен для своего возраста, и это дает мне надежду, что ты все еще раз хорошенько обдумаешь, прежде чем подашь документы в Магическую академию права. Я же могу на это надеяться?

— У меня впереди два года, помнишь?

— Ох, Ал, кому ты это рассказываешь, а? — ее смех разнесся по просторному залу, и Альбус поймал себя на том, что тоже невольно улыбается в ответ.

* * *

— После тебя, — Альбус галантно распахнул дверь перед Гермионой.

— Ого, растешь прямо на глазах, — добродушно улыбнулась она, окидывая взглядом помещение, наполненное гомоном покупателей. — Открою тебе секрет: первая ступенька на пути завоевания женского сердца заключается именно в этом — галантность, благодаря ей были взяты многие неприступные башни. Поэтому, если хочешь впечатлить девушку, не стоит упускать из виду подобные мелочи.

— Не думал, что просвещать меня о взаимодействии полов придется именно тебе, — усмехнулся Ал, — всегда считал, что это будет кто-то из родни.

— Имеешь что-то против?

— Да нет, просто… неожиданно, — нашелся Ал.

— Сомневаюсь, что Перси стал бы заводить разговор на эту тему, а Джордж бы такого насоветовал, что от тебя бы все девушки разбежались. Помнится, близнецы как-то нашептали Рону, что самые крепкие отношения начинаются с французского поцелуя.

— И как, это ему помогло? — с интересом уставился на нее Альбус.

— Определенно, — Гермиона легкомысленно пожала плечами, — они с Лавандой в тот год побывали, наверное, во всех укромных уголках Хогвартса. Хотя с первым поцелуем он поспешил — вид у них был немного… неэстетичный.

Слово «придурковатый», которое так и просилось сюда, Гермиона все же не произнесла. Но Алу не составило труда догадаться об этом по кривой усмешке, искривившей на мгновение ее губы. Что бы там ни было в прошлом, но данный эпизод определенно сыграл не на стороне Рона Уизли. Из разговоров, что он слышал в Норе, когда заходила речь о Роне, все в один голос утверждали, что тот был влюблен в Гермиону едва ли не с первого курса… И подобное поведение было по меньшей мере странным или, что весьма более вероятно, глупым.

Стараясь разобраться в первопричине чужих поступков, он привычно примерял ситуацию на себя: как бы поступил он, окажись в подобном положении? Не зная нюансов, Ал все же был твердо уверен в одном — ни при каких условиях он не стал бы целовать другую на глазах у той, которая ему бы нравилась. Это было бы низостью, а Альбус не хотел быть таким.

Ворвавшийся в размышления грохот и испуганные возгласы посетителей заставили его вздрогнуть и обернуться: выставочный стенд со стеклянными кубами, в которых искрились разноцветными панцирями огнекрабы, начал заваливаться прямо на них, дезориентируя оглушительным треском лопающегося стекла. Гермиона, наклонившаяся в этот момент рассмотреть свернувшегося кольцами руноследа, при всей скорости реакции не успела бы вытащить их обоих из-под падающей громады стекла.

Альбусу хватило мгновения, чтобы догадаться о ее мыслях — Гермиона Грейнджер никогда бы не поставила его жизнь под угрозу… а вот свою — легко. И от осознания того, что она может пострадать, Альбус, не раздумывая, вскинул руки, словно принимая на свои плечи неумолимо несущуюся на них стеклянную массу.

Время застыло, замерло на острие момента — тонкая пленка щита прогибалась под летящими вниз осколками, и Ал мог только сильнее сжимать зубы, чувствуя, как странное всемогущество, мгновение назад наполнявшее его кровь, постепенно уходит, оставляя после себя звенящую пустоту…

И тогда пришла боль.

Очнулся Альбус резко, словно вынырнул из воды: мгновение назад был кромешный мрак, а сейчас он мог видеть, как заходящее солнце золотило стены. Мыслями он был все еще там: среди оглушительного грохота, прогибающегося щита и испуганных воплей окружающих их волшебников. Но сознание потихоньку начинало отмечать окружающие детали: светлые стены, запах свежего белья и больничной пижамы, приглушенный разговор за полуприкрытой дверью. Он явно был в Мунго. Дернувшись, Альбус попытался было сесть. Голова тут же отозвалась противным звоном, а перед глазами запрыгали черные точки, словно насмехаясь над его неумелой попыткой принять вертикальное положение.

— Милый, лежи спокойно, — поспешила к нему от дверей Молли. Видимо, именно знакомые интонации и привели его в сознание. — Я сейчас позову целителя, пусть он тебя осмотрит.

Альбус попытался было отрицательно мотнуть головой, как новая волна дурноты накатила на него.

— Ба… — с трудом прохрипел он, тщетно пытаясь заставить горло издавать нужные ему звуки, но Молли его не услышала и скрылась за дверью.

Откинувшись обратно на подушки, Альбус тяжело вздохнул: что бы ни случилось в магазине, подробности ему пока никто сообщать не желал.

— Мистер Поттер, рад, что вы очнулись, — пожилой колдомедик приблизился к нему, доставая палочку. — Сейчас проверим ваше состояние…

— Целитель… — Альбус выжидательно уставился на него.

— Дагворт, молодой человек, — улыбнулся тот в седые усы.

— Со мной была мисс Грейнджер… — голос все же его подвел, но Дагворт успокаивающе похлопал его по плечу.

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер уже оказана первая помощь? и сейчас она отдыхает.

Альбус напрягся при его словах: понятие «отдыхает» можно было трактовать разными способами. И для того, чтобы грызущее беспокойство окончательно улеглось? ему требовалось лично убедиться в этом.

— Проведем осмотр, чтобы успокоить вашу бабушку? В ее возрасте волнений лучше избегать, вы же и сами знаете, верно?

Палочка целителя так и порхала вокруг Ала, но Дагворт не выглядел озабоченным, скорее сосредоточенным.

— Чудно, просто чудно, — постучал он пальцами левой руки по спинке стула, стоящего около кровати. — Вам придется пропить с неделю укрепляющие зелья и постараться не перенапрягаться на занятиях. Будет лучше, если в ближайшую неделю вы не станете притрагиваться к волшебной палочке. А так ваше состояние даже лучше, чем я ожидал. Вы весьма везучий молодой человек, знаете?

Глаза целителя подернулись дымкой воспоминаний.

— Ваш отец тоже был из любимчиков фортуны — то, что другим сулило месяцы лечения, у него проходило в рекордные сроки. Мы даже подумывали собрать комиссию, чтобы изучить этот феномен, да.

— Но это не уберегло его в конечном счете, — немного резче, чем собирался, отозвался Альбус. Дагворт вздрогнул, выныривая из воспоминаний, и виновато улыбнулся. — В какой палате находится мисс Грейнджер?

— Вы сможете ее навестить только завтра утром, — покачал головой целитель. — Действие костероста в самом разгаре, не будем мешать ей поправляться.

Костероста? Для чего понадобился костерост, если он, Альбус, должен был удержать щит? Или он его не удержал? Но почему тогда он уже в сознании, а Гермиона еще нет? Ал напрягся, пытаясь вспомнить последние мгновения перед поглотившей его темнотой. Что там было еще?

— Мистер Поттер, вам не стоит волноваться — большую часть ожогов и порезов мы залечили, дело осталось совсем за малым. А мисс Грейнджер самый настоящий боец, не пройдет и недели, как ничего не будет напоминать об этом неприятном инциденте, — видимо, выражение лица Ала было весьма красноречивым, раз целитель решил отойти от врачебной этики и приоткрыть тайну лечения своей пациентки постороннему.

Переведя взгляд на стоявшую позади целителя бабушку, Альбус ограничился кивком и откинулся на подушку, прикрывая глаза.

— Миссис Уизли, — голос Дагворта долетал до него, словно тот находился в другом конце коридора, а не в двух шагах, — с вашим внуком все нормально. Эту ночь он проведет в Мунго, а завтра вы уже сможете его забрать домой.

— Да, я поняла… — голос Молли звучал так же приглушенно, временами превращаясь в невнятное бормотание. И Альбус сам не заметил, как провалился в сон.

Когда Альбус открыл глаза во второй раз, на улице уже стояла глубокая ночь. Лампа на прикроватном столике давала совсем немного света, но его хватало, чтобы увидеть, как беспокойно спит на соседней кровати Молли. Он осторожно пошевелился, ожидая, что голову снова стиснет тугим обручем боли, но нет, сознание оставалось кристально-чистым. Коснувшись босыми ногами холодного пола, Ал на цыпочках прокрался к двери. Коридор был безлюден, только где-то вдали негромко звякали склянки из целительской.

«Мистер Уоллис, мистер Сайтон, мистер Филлинз» — гласили таблички на дверях, вдоль которых он проходил. Внутреннее чутье подсказывало, что Гермиона должна тоже находиться где-то на этом этаже. Не могли же ее отправить в Отделение недугов от заклятий?.. Завернув за угол, Альбус продолжил зачитывать таблички, пока не добрался до дальней палаты.

Из-под неплотно прикрытой двери лился приглушенный свет ночника и доносились тихие голоса. Перечитав надпись, чтобы не ошибиться, Альбус осторожно подобрался к двери. В приоткрытый дверной проем виднелся краешек кровати со сбитым на бок одеялом, да низкая тумбочка, заставленная цветами.

— Говорил я тебе, доиграешься со своей работой, — недовольно выговаривал мужской голос. — Чего ты возишься в этом болоте столько лет?

— Это случайность, Фил, — едва слышно отозвалась она, — обыкновенная случайность, такое может произойти с кем угодно.

— Да неужели, — сарказм в его голосе был настолько явным, что Альбус затаил дыхание, надеясь услышать подробности. — Много ли ты видела случаев, чтобы полностью укрепленные и сотни раз перепроверенные разными службами стеллажи в магических зверинцах ни с того ни с сего падали? Да еще не просто падали, а взрывались? И это рядом с огнекрабами?

— Глупости, — твердо отозвалась она. — Я уже разговаривала с начальником Аврората, и мы пришли к единому мнению, что случившееся не более, чем досадная случайность.

— А когда ты угробишься с этой работой, это мы тоже спишем на досадную случайность, а? Гермиона, мы с тобой знаем друг друга много лет, не надо мне врать.

— Фил, ну что ты в самом деле? Я так была рада, когда ты приехал меня навестить, но согласись, сейчас я не в лучшей форме, чтобы еще и ты мне мозги полоскал своими догадками.

— Я ведь тебя предупреждал, помнишь? — говоривший обогнул кровать, и Альбус наконец-то смог рассмотреть его лицо. Сердце пропустило удар — сейчас в палате Гермионы Грейнджер находился тот самый блондин, с которым он ее видел около Национальной галереи. — Ты должна быть осторожной, раз решилась копнуть под старые семьи. Предельно осторожной.

— Я всегда осторожна, — возразила она.

— А может, ну его? Вернешься обратно в Италию, Луиджи готов принять тебя обратно даже спустя столько лет. Что тебя здесь держит? Его ведь давно уже нет на этом свете, зачем ты здесь?

Тяжелый вздох вырвался у Гермионы, и Альбус замер, перестав дышать. Время растянулось до бесконечности, пока тихо тикали коридорные часы, отсчитывая идущие секунды.

— Ты же знаешь, мне есть кого защищать.