Гарри и огненный камень (джен)

Через пару дней о болезни Предводителя Р’фуса знали все.

— Хотят объявить открытый полет, — рассказывал зловещим полушепотом синий всадник Ф’ган, сплетник усердный и неутомимый. — Это если Бонест взлетит.

— А если нет? — спросил кто-то.

Все уже привычно повернулись к Гермионе.

— Тогда Госпожой Вейра станет первая золотая, которая поднимется.

— А если Дамара? Вот ужас-то!

Всадницу Дамару чаще всего можно было застать возле очага в Нижних пещерах в обнимку с миской жаркого.

— А если Белла?

— Если Белла, тогда Ш’болту не быть Предводителем — они терпеть друг друга не могут!

Гарри снова пообещал себе как можно скорее найти всадницу Беллу и убедиться… Впрочем, он почти не сомневался, что именно она и летает в Кром-Холд.

На занятиях вся эта чехарда с Предводителями не сказалась ни разу: всадник Ал’стор объявил, что через семидневку драконам можно будет подняться в воздух. Когда все откричали и отпрыгали, он скривил лицо в страшноватой кривой ухмылке:

— А теперь — запрягай!

— Хорошо быть зеленой! — Дора, осторожно наступая на больную ногу, натирала маслом заднюю лапу Дромет. — Что, радость моя? Где? Сейчас!

Она зачерпнула еще пригоршню масла и растерла перепонку крыла.

— Никаких тебе забот, летай да сражайся с Нитями. Одна я здесь сижу… Но мастер Северус сказал, что уже почти зажило!

Гарри невольно усмехнулся: точь-в-точь его мысли! С ответом для Мастера-арфиста он тянул до сих пор, хотя ждать уже, в общем, было нечего: вечером намечался первый поход в вейр Д’жейма и Лили.

«После обеда, когда все разойдутся», решил он.

— Коричневым лучше! — ответил Рон, свесившись со спины Отта.

— Ну, разве что таким, как Отт! Не люблю медленных!

Рон расцвел.

Отт по-прежнему был самым мелким коричневым в выводке, зато самым шустрым, и все время пытался взлететь. К ежедневным нагоняям от Ал’стора Рон привык, и как-то раз Гарри слышал, как он уговаривает Отта: «Двумя крыльями! Сразу двумя! Ну да, Паршивец летает боком, но у тебя-то оба здоровые!»

— Ну еще бы, — М’фой вытянулся на спине Феррет, постукивая по коленке каким-то свитком. — Первым добежать до кормушки — это впечатляет!

Гарри закрыл глаза. День был таким теплым и спокойным, так не хотелось куда-то идти, что-то искать…

— Гарри! Ты что, заснул? Мастер Флитвик ждет!

— Опять карточки! — простонал Н’вилл.

Они несколько дней как начали учиться запоминать: мастер Флитвик показывал карточки, и нужно было назвать, что на них нарисовано.

— А потом Целительская! — подхватил Рон.

— Кто бы говорил, — сказала Гермиона. — То, что вы учите — это же файрам на смех!

«Скажу, — вдруг подумал Гарри. — Вот сегодня и скажу ему, что согласен».

* * *

Остаться после занятия оказалось не слишком трудно: Гарри нарочно медленно растирал в ступке семена огуречника, а когда позвали на обед — отмахнулся:

— Идите, я догоню!

Мастер Северус, по счастью, дождался, пока все выйдут и только потом спросил:

— В чем дело?

Речь Гарри заготовил заранее — боялся, что опять не справится с голосом.

— Главный Арфист сказал мне… сказал, что ты можешь сделать так, чтобы я вспомнил. Я согласен!

Мастер Северус уставился на него с кислым видом, потом кивнул:

— Пойдем.

Завел в маленькую комнату за Целительской, велел сидеть здесь и ничего не трогать.

И ушел, бормоча что-то вроде «как всегда вовремя».

В этой комнате Гарри еще не был. Больше всего она походила на зал в Хранилище: свитков здесь было столько же, если не больше.

Они лежали на полках, на большом, в полкомнаты, столе, даже на полу. Попадались разрезанные на куски и сшитые вместе по нескольку штук — Гарри уже знал, что они называются книги. Некоторые выглядели очень старыми. Он потянул одну, самую нижнюю в высокой стопке, наклонился: сверху было нарисовано дерево. Н’виллу бы показать — тот чуть не каждый день бегал в Нижние пещеры: одна из помощниц госпожи Минервы развела там огородик.

Гарри перевернул картинку — за ней оказалась еще одна, с цветком, а под ней буквы.

— Окопник, — прочел он вслух, ведя пальцем по строчке, — для за-жив-ления гнойных ран.

Он полистал еще и остановился на очень красивом цветке, ярко-красном, с резными изогнутыми лепестками:

— Ли-ко-рис или паучья лилия — от кашля и воспалений в груди. Не больше трех капель млечного сока в воде за прием, пять капель вызовут понос и рвоту, десять и больше — паралич и смерть через несколько часов. При от-рав-лении…

За дверью послышались шаги, Гарри оторвался от книги и засунул ее поглубже на полку.

— Как я рад, что ты решился, мой мальчик!

Мастер Альбус кивнул и уселся в углу. С собой у него была маленькая арфа, та самая.

— Чтобы не мешать вам, — объяснил он. — Слушайся Северуса, и все будет хорошо. Ну что, готов?

— Сюда, — мастер Северус вытащил на середину комнату скамеечку. — Лицом к двери.

Он зажег свечу и поставил на стол.

— Стекла снять. Смотреть на свечу. — И прошелся по комнате, гася остальные светильники.

Шмель загудел под пальцами Главного арфиста низко и протяжно, и Гарри понял, что мастер Альбус поет — одним голосом, без слов.

— На свечу!

Больше ничего не происходило, Гарри потихоньку пялился на свечу, успокаиваясь — огонек расплывался и моргал, глаза закрывались, и никто больше не говорил ему держать их открытыми. Он сгорбился, опуская руки и жалея, что нет спинки, на которую можно откинуться, проваливаясь в сон.

«Всадник Гарри! Всадник Гарри!!!»

Он подскочил:

«Доббит! Что случилось? Я здесь!»

«Всадник Гарри пропал!»

«Доббит, я здесь! Я уснул просто!»

«Уснул? Всадник Гарри спал? Так быстро? Доббит слышала, потом не слышала, потом слышала снова».

Гарри потряс головой.

Волосы почему-то были мокрые, холодная вода затекла за шиворот, лежать на полу было твердо — он пошевелился и встал на четвереньки.

«Я скоро приду!»

«Всадник Гарри не будет больше так спать?»

«Никогда!»

— Гарри!

Главный Арфист, уже без арфы, сидел на той скамеечке, с которой сам Гарри, должно быть, упал. Мастер Северус почему-то стоял, отвернувшись к полкам со свитками — искал что-то?

— Как ты себя чувствуешь? — мастер Альбус протянул ему стекла. Светильники снова зажгли, и Гарри вдруг увидел, что у старика трясутся руки.

— Нормально, — ответил он и откашлялся. — Меня Доббит зовет. Она меня потеряла. — Он оглянулся, будто что-то могло измениться. — Не получилось? Я не помню ничего.

Мастер Альбус покачал головой:

— Ты, безусловно, вел себя как маленький ребенок, но и только. Ответов на вопросы…

— Нет?

— По крайней мере, мы убедились, что твои родители были с тобой. Ты их звал. Может быть, попробуешь вспомнить?

Гарри зажмурился. Что-то вертелось совсем рядом, казалось, он вот-вот ухватит…но нет.

— Жалко, — сказал он осторожно. Мало ли — вдруг это из-за него? Он что-то сделал неправильно? — Так я пойду? Доббит…

— И не спросишь, что мы делали? Что с тобой было?

— А можно?

— Думаю, даже нужно. Сейчас ты растерян, но потом ты непременно захочешь знать, верно?

Гарри только и оставалось что кивнуть.

— Мастер Северус приказал, чтобы ты уснул, но не обычным сном, а особым. Наши предки умели лечить с помощью этого сна, потом умение было утрачено, но Северус нашел описание в старых книгах и восстановил — как и многое другое, правда, Северус?

Тот кашлянул, не оборачиваясь.

— Я всего лишь отдаю Северусу должное. Я и ученичество ему предложил, когда увидел, как он умеет работать с источниками.

— А я? — спросил Гарри, замирая. — Я что делал?

— Северус заставил тебя думать, что тебе всего два с половиной Оборота, а потом спросил, как тебя зовут.

— И я ответил?

— Конечно, ты назвал свое имя, потом имена Д’жейма и Лили. Кстати, знаешь, что ты не выговаривал «р» и «л»? А потом заплакал, и мы тебя чудом успокоили — спросили, летал ли ты на драконе. Ты ответил, что летал очень далеко. И тогда… — Гарри покосился на мастера Северуса — теперь тот стоял вполоборота и смотрел сквозь свисающие на лицо космы, — тогда мы спросили, что ты там видел, а ты сказал, что большого дракона. И снова заплакал.

Гарри и в самом деле захотелось заплакать, хоть он уже давным-давно такого себе не позволял. Ничего? Ничего не получилось, или они услышали что-то, но не сказали ему? И Доббит — как он мог не подумать, что она испугается?

— Гарри, Гарри. Неужели ты мог подумать, что мы рассчитывали узнать правду от такого малыша? Нет, мы надеялись, что воспоминания сохранятся и после пробуждения, вот и все. Ты веришь мне?

— Ага, — сказал Гарри. — Я пойду.

Он шагнул к двери.

— Северус?

— Пусть идет.

— Гарри, мы не знаем… Возможно, воспоминания появятся не сразу, но если ты что-то почувствуешь — прошу, приходи в любое время.

* * *

— Ты где был? — набросилась на него Гермиона. Остальные стояли молча, но смотрели неласково, и Гарри не выдержал:

— А вы что молчите?

М’фой пожал плечами:

— Так за нас все скажут. Ну, если так хочешь — и где ты был?

— В Целительской. — Гарри обхватил Доббит за шею. — Доделывал, а потом — ну, меня помочь попросили. — И что избежать ненужных вопросов, быстро проговорил: — Гермиона, а ты знаешь, что за Целительской есть комната со свитками?

— Со свитками?

— Да, и с этими… книгами! Их там куча!

— И ты, конечно, не попросил посмотреть.

Гарри вскинул голову:

— Не попросил. Я сам взял, когда все ушли.

— И что там было? — жадно спросила Гермиона.

— Картинки. Разные цветы и все такое. Как настоящие!

— Травник, — пробормотала Гермиона. — Старинный травник! Ты что-нибудь запомнил? Хоть что-нибудь?

Гарри помолчал: а вдруг будут обзываться, если он расскажет про цветок? Н’вилл же рассказывал — и ничего, но у Н’вилла бронзовый. А у него Доббит, и плевать!

— Ага. Красный цветок, вот такой. — Он растопырил пальцы. — И как-то странно называется — паучья трава, что ли?

— Может, паучья лилия? — сказал Н’вилл. — Но она очень редкая, здесь не растет, только на Исте.

— Я не слышала. — Гермиона недовольно посмотрела на них. — А почему она в травнике?

Гарри пожал плечами:

— От кашля. Но лучше я кашлять буду, чем такое — если выпить на одну каплю больше, помереть можно!

— Так сразу и помереть?

— Вроде не сразу, я не помню.

— Это все хорошо, — сказал Рон. — Но мы идем или нет?

— Идем, — ответил Гарри. — Надо будет на ужине туману напустить, чтобы заметили.

Туману напускали старательно — по крайней мере, Ф’ган с Лавандой глазели на них пол-ужина, а потом принялись яростно спорить.

В вейре все было так, будто Гарри с Роном только что выбежали оттуда на крик.

— Так и будем сидеть? — спросил Рон. — Или поищем чего-нибудь?

Он выудил из-за пазухи Паршивца, как в прошлый раз.

— А где Хедвиг? Может, она что заметит?

Гарри так не думал, но Хедвиг все-таки позвал — обе огненных ящерицы устроились на каменном карнизе и застрекотали о чем-то своем.

— Надо все простукать, — сказал Рон. — Я начал, но не успел.

И тут же уселся на пол.

— Завтра камешки возьму, — сообщил он. — А то скучно так.

М’фой поднял голову:

— А ты играешь? Хорошо?

— Ну, наверно.

— Выиграешь у меня — так и быть, прощу тот раз. Только ты не выиграешь.

— Не выиграю — и что?

— Я коплю, всадник Р’нальд! Коплю и думаю.

— Ты сперва меня обыграй!

— Хватит! — Гермиона зажала уши руками. — Сил больше нет вас слушать! Лучше бы… лучше бы подумали, как попасть в эту комнату со свитками!

— Это еще зачем?

Гермиона оглядела их, одного за другим.

— Например, затем, что мне очень, очень, очень этого хочется.