Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

К концу семестра стало очевидно, что нахождение в школе и учеба и в самом деле помогли Рики свыкнуться с проблемой бессмертия и прочими проблемами, унаследованными от Назойлика. Будучи занят и уроками, и общением, Рики понял, что постепенно возвращается к жизни. Однако это не означало, что все должно остаться таким же, как до сих пор, под девизом «ожидание и осторожность», – как высказался про себя Рики, когда Лео тактично свернул разговор пятикурсников о целях Темного лорда за слизеринским столом.

Перемены назревали давно, но только теперь к Рики вновь возвращалось чувство, что он – глава и создатель Клуба Единства, а следовательно, несет ответственность за здоровый климат в кругу друзей. Им всем необходима встряска, полагал он, от тоскливой атмосферы пора бы избавиться.

Рики убедился, что человек ко всему привыкает. Поступок малявок, по мере того, как он становился отдаленным прошлым, стал казаться ему уже не таким ужасным, хотя бы потому, что теперь милашка Рози драила в замке доспехи, и у нее не оставалось времени на то, чтобы допекать его своими шоколадушками.

И все же, в отличие от самого Рики, малявки жили полнокровной жизнью. Не то, чтобы ему было завидно, но они с Клубом никогда не нарушали правила подобным образом. А ведь они очень давно ничего не делали, и даже Лео уже не так стремился искать во всем «скрытые закономерности».

Рики смущали и другие обстоятельства. Его по-прежнему расстраивала ссора с Эдгаром, и более всего – то, что тот переживал из-за своего двоюродного брата Джима. Рики все еще не был уверен, нужно ли рассказывать хуффульпуффцу причину неприятностей Джима с зельями. Долг дружбы обязывал его быть откровенным, но тот же долг повелевал оберегать душевный покой друга. Чувствуя себя неискренним по отношению к Эдгару из-за Джеймса, Рики не решался напрямую поговорить с ним и не знал в итоге, как поступить. С этой целью он, однажды решившись, чтобы с кем-то посоветоваться, отправился в штаб.

«Со стороны виднее», – подбадривал себя слизеринец, рассчитывая, если повезет, узнать беспристрастное мнение Дика как наиболее уравновешенного члена Клуба.

Но, открыв дверь, Рики понял, что лучше бы уж он туда не заходил.

На месте между столом и дверью, которое уже некоторое время служило в качестве позорного столба, находились Рози с Гермионой, грязные и окровавленные, так что юноша поначалу даже испугался. В качестве судей выступали потрясенный Эдгар и Артур, причем гриффиндорец обеими руками поддерживал собственную голову, несомненно опасаясь, что от тяжести проблем она отвалится. Он не обратил внимания на приход Рики, ибо в противном случае пришлось бы оторваться от назидательной беседы. В данный момент он, растеряв всякое самообладание, орал на кузину, что непременно прибьет ее.

– Не прибьешь! – завопила в ответ девчонка, пунцовая от злости. – Я тебе тогда твои три галеона не отдам, хановщик!

Рики невольно прикинул, что Артуру дороже – три галеона или душевный покой, но тут вспомнил, что в уравнении фигурирует еще бабушка Уизли, которая в случае кончины внучки точно обеспечит Артуру пожизненные угрызения совести, если они сами не возникнут естественным путем. Дальше рассуждать на эту тему слизеринцу не пришлось, поскольку ему сзади досталось дверью.

– Две недели! – торжествующе завопил ворвавшийся Филч, не потрудившись извиниться перед Рики. – Еще две недели, гадкие создания! – И, не успел парень ничего понять, как и завхоз, и девчонки испарились.

– А бабушка просила за ней присматривать, – пробормотал удрученный Артур, сразу сникая.

– А в чем дело? – Рики казалось, в этом году он спрашивал об этом непозволительно часто.

– Они попытались искупать кошку Филча, – сказал хуффульпуффец, ибо гриффиндорец неестественно зажмурился, словно отказывался принимать сей факт.

Из дальнейших объяснений Рики узнал следующее.

Согласно своей вредной природе, миссис Норрис проявила интерес к деятельности Рози во внутреннем дворе школы. И, что не менее естественно, испачкала лапы, а может, и не только лапы. Маленькая слизеринка испугалась, что, если кошка наследит в замке, то виноватой будет она, Рози.

Все присутствующие в штабе понимали обоснованность такого предположения. А вовремя появившаяся рядом с Рози участливая Гермиона предложила кошку Филча искупать.

– Моя сестричка всегда отличалась тягой к трудоемкой бестолковой деятельности, – проинформировал Артур.

Попытки изловить миссис Норрис привели к тому, что все трое извазюкались еще больше. Теперь уже необходимость купания под сомнение не ставилась. Кое-как справляясь с вырывающейся кошкой, исцарапанные девочки добрели до ближайшего женского туалета.

– Естественно, под краном кошка так вопила, что Филч ее услышал, – сказал Артур.

– И ему не было неловко ворваться в женский туалет, – с осуждением добавил Эдгар. – А ведь перемена, там было много посетительниц.

– И они такой визг подняли, – Артур беспомощно развел руками, ругнулся и уставился в окно.

– Я объясню Гермионе, что купать кошек категорически нельзя! – заявил Рики. – А она еще котенка брать собирается! Просто удивительно, как можно так мучить с такими искренними добрыми намерениями. Не иначе, влияние Рози Гойл. Теперь и она твою кузину подучит. Мерлин, эта Рози!..

– С самой по себе Гермионой Уизли не легче, – произнес Эдгар, усаживаясь на свое место и бестолково листая учебник.

– Я знаю, – кивнул Артур.

– Ты еще не слышал ее последнего заявления! – возразил староста «Хуффульпуффа». – Тебе известно, что все люди по сути тупые и вредоносные существа?

– В принципе, я всегда это подозревал, – кивнул Артур, и тут же, спохватившись, спросил уже другим тоном: – Но как до этого додумалась Гермиона?

– Она сейчас продолжает помогать мисс Малфой с привлечением учеников в добровольное общество. И говорит, предложи людям что-нибудь стоящее, отчего они станут лучше, так они будут нос воротить. А вот если им наобещать всякой ерунды типа легких экзаменов и мгновенного излечения от прыщей, они будут бегать за тобой с горящими глазами и выпрашивать. Сейчас она размышляет, по ее словам, как народ надурить, чтобы все сами ринулись в ПУКНИ.

Безнадежный жест, сопровождающий эти слова, лучше всего раскрывал настроение хуффульпуффца.

– Благая цель оправдывает обман? Хорошая девочка, – отметил Рики.

– Кто бы этой хорошей девочке объяснил, что не всякая помощь на пользу, – вздохнул Артур.

– Значит, она разворачивает рекламную кампанию? – уточнил Рики.

– Ты еще назови ей это слово, чтоб она гордилась! Хоть кто-нибудь из вас жертвовал деньги на их добровольное общество? – сурово спросил гриффиндорец.

– Нет, конечно, я что, совсем дурак? – выпалил Рики. – Вот логика – плати, чтоб самому больше работать вместо эльфов.

– Может, что-то и есть в этом, – задумчиво произнес хуффульпуффец и, проигнорировав недовольство Уизли, уткнулся в книжку теперь уже окончательно.

Эдгар обладал замечательным качеством думать, что называется, объективно, а не только в свою пользу. Последнее время Рики этого не хватало, хотя одна такая мысль возникла, и он не преминул ее выполнить.

Да, насчет трофейного кубка он все же посоветовался. Задержавшись после очередного урока зелий, где профессор Снейп дотошно проверял предварительную готовность курсовых, Рики попросил аудиенции и был приглашен в кабинет. Завуч, в уксусно-кислом настроении, велел побыстрее сказать, чего ему надо.

– Я хотел Вас видеть, сэр, потому что, мне кажется, я должен кое-что исправить, – сказал Рики, усаживаясь напротив профессора Снейпа.

– Вы, надеюсь, передумали насчет трансфигурации, Макарони? – предположил профессор, и еле заметное одобрение в его голосе на секунду заставило Рики почувствовать зыбкость, словно он все же оказался во сне.

– Нет, сэр, – ответил он. – Насчет Темного лорда. Существует кубок, выданный Тому Реддлу за особые заслуги перед школой. Я считаю, его надо убрать из трофейной.

Снейп внимательно вгляделся в ученика. Не надо было становиться мастером чтения мыслей, чтобы понять, что он не в восторге. Ничего другого ученик не прочел бы при всем желании; Снейп был слишком хорошим мастером сокрытия мыслей.

– Я хотел сразу пойти к директору, но решил, что надо сначала обсудить это с Вами, – добавил Рики.

Парень не ожидал, что за этим последует тяжелый и – Рики не мог ошибиться – театрально преувеличенный вздох.

– Макарони, как же Вы мне надоели, – признался Снейп. Некоторое время они продолжали пялиться друг на друга, а Рики перебирал в уме, что прилично ответить на такое заявление. Но продолжил все же профессор.

– Именно сейчас, когда Вам следует вести себя благоразумно, Вас терзают разнообразные порывы. Какая разница, стоит там эта дурацкая ваза или нет? Знаете, я мечтал бы выбросить оттуда половину и переплавить на котлы. Но я этого не делаю, – и завуч протянул руку, поднимая перо. – Можете, конечно, идти к директору, но не слишком рассчитывайте на успех. Вы не хуже меня знаете его позицию в таких вопросах.

– Какую позицию? – уточнил Рики.

– Никому не дано перечеркнуть прошлое, а тяжелый урок – это тоже урок, – ответил Снейп. – А теперь возвращайтесь к учебе и, Мерлина ради, не ищите приключений хотя бы до тех пор, пока не состоится слушание.

На том Рики и распрощался. Не мог же он сказать, что это приключения сами подстерегают его в лице представителя каждого колледжа с первого курса. Он шел, лавируя в коридорах подземелий, и думал о назойливых малявках.

Именно они заставляли Рики временами сожалеть, что в нем больше не проявляется Темный лорд. В этом случае можно было бы сослаться на то, что он дурно влияет, стимулируя кровожадные мечтания своего носителя. Но поскольку его не было, Рики сам целиком и полностью нес ответственность за свое самообладание.

Во всяком случае, благодаря им он теперь почти спокойно воспринимал то, что, несомненно, взбесило бы его в нормальных обстоятельствах.

Уроки защиты от темных сил проходили все так же, сопровождаясь детальным анализом битв, которым не суждено повториться, и туманными намеками на доблестные подвиги действующего преподавателя. Семестр заканчивался, и профессор все чаще бравировал своей строгостью.

– Я по опыту знаю, что значит защита, – говорил он. – И не пытайтесь не доучить – я сразу увижу, если что будет не так.

Как правило, на таких уроках Рики отключался, думал чаще всего о слушании или о том, как бы изолировать от общества Рози Гойл. Профессор Бэскотт, по непонятным причинам, предпочитал не беспокоить его; у Рики и его друзей сразу возникло предположение, почему, но Чайнсби уверял, что дяде Барти неизвестно о прошлой жизни Рики. По мнению Виктора, игнорирование незаинтересованности Рики со стороны преподавателя было продиктовано просто нежеланием иметь дело со строптивым учеником.

Рики предпочитал не выделяться. Его курсовой проект продвигался довольно быстро, в помощи учителя он не нуждался, и даже мог иногда записывать приходящие идеи прямо на уроке.

В очередной раз он и собирался заняться этим, но никак не мог сконцентрироваться – рассуждения преподавателя сбивали с толку. Окончательно вернул его к малоинтересной действительности резкий стук, после чего, не дожидаясь разрешения, в класс заглянула заместитель директора.

– О, Минерва! – радушно произнес Бэскотт, выдавая улыбку.

– Извините, профессор Бэскотт, – резко, обрывая его, заговорила МакГонагол, – можно, я заберу Макарони?

Кровь прилила к щекам Рики, но он не шевельнулся, помня, что надо выглядеть, как обычно. Почти все одноклассники уставились на него, безгласно вопрошая, что же он натворил такое. Рики ничего не оставалось, как пожать плечами.

– Надеюсь, это ненадолго? – поинтересовался дядюшка Барти.

– Боюсь, он не сможет вернуться на урок, – отчеканила МакГонагол.

Пробормотав нечто неодобрительное, Бэскотт без особой радости отпустил его. Пришлось вылезти из-за парты, пройти мимо доски и присоединиться к строгой даме в коридоре. Когда она закрыла дверь, отрезая его от класса, они остались совсем одни.

– Куда мы? – спросил Рики.

– К директору, – ответила она и, вопреки обычному, не понеслась впереди на всех парах. – Боюсь, Ричард, Вас ожидают серьезные потрясения.

– Кого-то поймали? – Рики передалось ее нервозное состояние.

– Нет, к сожалению, – выдохнула МакГонагол. – Не задавайте мне вопросов! Я не тот человек, который должен Вам это рассказать. Я просто провожу Вас к кабинету директора.

Юноша мельком поймал ее взгляд, когда она разворачивалась. Он усилил общее впечатление от ее слов, очень странное. Как будто она ему сочувствует. Рики напрягся еще сильнее, но теперь уже не оттого, что приходится находиться рядом с Минервой МакГонагол. Он всю свою нормальную, доназойликовскую жизнь презирал выражение «плохое предчувствие», но теперь с ним, похоже, происходило именно это.

Дорога до кабинета директора вдруг невероятно растянулась. Рики не решался больше спрашивать. В нужном коридоре МакГонагол сбавила скорость, и, секунду поколебавшись, он обогнал ее. И, лишь остановившись строго напротив горгульи, Рики осознал, что это ничего ему не дает. Он же не знал пароль!

Но внутри явно что-то происходило. На эскалаторе слышались голоса, и вот-вот кто-то должен был спуститься. МакГонагол оставалась позади. А дальше Рики не сразу смог поверить своим глазам. Горгулья отодвинулась, и из кабинета директора следом за дядюшкой Гарри вышел…

– Папа! – воскликнул парень и бросился вперед.

Было безумно странным видеть Диего Макарони в «Хогвартсе», в маггловской куртке. Казалось, это последнее место, где ему следует находиться, да и Гарри Поттер привел бы его сюда только в крайнем случае. И поэтому, едва обняв отца, Рики отстранился и быстро, беспокойно спросил:

– Что случилось, почему ты здесь?

– Плохи дела, Рики, – ответил Диего, и суровое, мрачное выражение на миг застыло на его лице. – Наш дом был атакован.

Рики вздрогнул, а затем, не в силах стоять спокойно, завертел головой, взглядом ища подтверждения у Поттера и МакГонагол. На него в полной мере обрушилось ощущение чего-то ужасного. Невзирая на обилие воспоминаний, свидетельствующих о настойчивости старой гвардии, он не ждал этого никогда, ведь крестный отец и это дурацкое Министерство магии вроде бы организовали охрану дома. Дядюшка Гарри как будто даже не видел его; он был донельзя взвинчен. А МакГонагол отводила глаза, и, несмотря на потрясение, слизеринец успел подумать, что это лучшее из всего, что она может для него сделать.

– А мама? Где Пит? – домогался Рики, заглядывая отцу через плечо, ожидая увидеть кого-нибудь из них. Но с эскалатора никто больше пока не спускался.

– С ними все в порядке, – успокоил отец. – Вот только…

Колебания Диего лучше всяких слов сказали сыну, что кто-то все же пострадал. Он хотел спросить «Кто?», но вместо этого задал другой вопрос, едва различая собственный голос.

– Что «только»? – потребовал он.

– Миссис Дуглас, – сказал отец. – Мы уже уезжали, но она решила вернуться. За семейными фотографиями, она хранила их у себя в комнате.

Рики отшатнулся.

– Она…

– Пока нет, – отец не нуждался в том, чтобы он закончил вопрос. – Мама с ней, в этом вашем госпитале. Но дела плохи, Рики. Она очень серьезно пострадала.

Лицо Диего выражало еще меньше надежды, чем его слова. Обернувшись по сторонам в поисках иррациональной поддержки, Рики вновь зафиксировал нервную мимику дядюшки Гарри. В глазах крестного отражалось требуемое ситуацией сочувствие, но оно не перекрывало раздражения, вызванного столь необдуманным поступком пожилой ведьмы. Наверняка ее возвращение усложнило деятельность авроров.

– Я настоял на том, чтобы с тобой встретиться. Нас теперь спрячут, – сказал Диего Макарони, привлекая Рики к себе. – Скорее всего, до лета мы не увидимся. Я привез к тебе Мистера Лапку. Тебе придется теперь заботиться о нем.

Юноша кивнул; его сознание разделилось на две половины. Одна пребывала в шоке; другая была способна что-то понимать, смотреть по сторонам и говорить.

– А Пит? – пробормотал он.

– Он будет в своем колледже, под охраной. Береги себя, Рики, – сказал отец, кивая Поттеру, который с самого начала разговора проявлял нетерпение, – не рискуй без необходимости. Я думаю, ты сможешь писать нам.

– Конечно, – согласился Гарри. – Я не хочу вам мешать, но Министр ждет. Предупреждаю, портшлюс – это неприятно.

– Можно, я провожу тебя? – спросил Рики, на самом деле обращаясь к крестному отцу.

– Пожалуйста, только быстрее, – потребовал Поттер. – Я должен торопиться, Диего, обещал Рону быть с ним. Опять на болотах видели дементоров…

– Все в порядке, Гарри, – раздался голос профессора Дамблдора. – Я вижу, Ричард уже тут. Портшлюс готов, вы можете вернуться в мой кабинет.

На эскалаторе они молчали. Времени было слишком мало, а всего – слишком много. Кабинет промелькнул, как надоевшая декорация, разве что большой пушистый кот с урчанием бросился к нему и потянулся вдоль его ноги, довольно чувствительно вонзив когти. Слизеринец тут же подхватил его на руки и принялся рассеянно гладить.

Рики не успел ничего понять, как отец обнял его на прощание. Одна искра – и Диего Макарони исчез вместе с напряженным дядюшкой Гарри. Рики продолжал еще некоторое время смотреть туда, где они стояли.

– Неужели ты страдаешь, Том?

Рики даже не сразу понял, что вопрос адресован ему. А поняв, развернулся, как ужаленный. Спрыгнувший с его рук котик недовольно фыркнул и отскочил, умываясь.

– Профессор Дамблдор, я – Ричард Макарони, – напомнил Рики, испытывая в этот момент только безграничное удивление.

– Я хочу верить, что это так, – спокойно ответил Дамблдор, цепко вглядываясь своими холодными голубыми глазами в глаза ученика. Почти сразу его опасения оправдались: Рики захлестнула такая ярость, усиленная мыслью о миссис Дуглас, что он, вполне вероятно, схватил бы директора за горло, если б тот, на свою удачу, не сидел довольно далеко. Но, во всяком случае, высказаться было в его силах.

– Знаете, сэр, вы не маразматик, – сообщил он. – Вы – старый параноик.

– Пусть лучше так, – согласился Дамблдор, когда на эскалаторе раздался шум. Подошедший Филч почтительно доложил, что сигнальные установки из Министерства доставлены.

– Зачем? – поинтересовался Рики. Он решил не говорить, что Мистер Лапка нашел себе подходящее развлечение и в данный момент рвет директорские шторы. Пусть сам старый черт смотрит за своим добром, или Филч, тоже кандидатура...

– Они – что-то вроде усовершенствованных вредноскпов, – ответил Дамблдор, как ни в чем не бывало. – Должны отражать угрозу, если она появляется.

– А! Зеркала, – пренебрежительно произнес Рики, и отвернулся к окну. Мысль о карте, пришедшая ему в голову, могла быть замечена директором, а юноша, невзирая ни на что, не был готов выдать близнецов Уизли. И все же надо ее вернуть…

– Мистер Филч, идите во двор, ждите там, и помогите Хагриду развешивать их, когда это потребуется, – распорядился Дамблдор. – В Хогсмиде тоже придется помочь, наверное. А Вы, Ричард, свободны. Можете вернуться на урок.

Однако ученик даже не подумал послушаться директора. Следом за Филчем он спустился в холл и вышел на улицу, делая вид, что идет на уход за магическими существами. На крыльце он остановился, рассматривая большие ящики, в которых на вскидку было около двадцати штук зеркал-экранов.

Рики хотел скрыться ото всех. Он знал, что в штабе его будут искать. Мелькнула мысль отправиться на мостик, но Рики повернул все же в другую сторону, к теплицам. Там, возле стены замка, где никто не мог его видеть, он присел на камень, подпер голову и застыл.

Казалось, все вокруг тоже застыло. Ветер сюда не добирался, да его и не было. Но недвижность Рики скрывала кипение страстей. Он старался отдалить тот момент, когда ему придется четко осознать: миссис Дуглас умирает. Раньше он никогда не строил планов, как уничтожить тех, кто угрожает его семье и друзьям. В его душе зашевелилось желание мести.

А в душе Дамблдора, пусть и не совсем настоящего, все эти годы царил страх, что бомба все-таки взорвется. Ни ради кого, пожалуй, не пошел бы Рики на такие мучения, какие претерпел Дамблдор. Внутренний голос неизвестного происхождение наставлял, что величина директорской жертвы, несмотря на любую злость, должна вызывать в нем преклонение. Но парня это как-то не восхищало; и вообще, в ряду его переживаний Дамблдор оказался персоной, пожалуй, самой неважной.

Он сидел так довольно долго, и успел замерзнуть, когда до его слуха донеслись тяжелые шаги. Поначалу юноша подумал, что это Хагрид, возится на огороде, но потом вспомнил, что Хагрид, закончив свой урок, будет во дворе, и сейчас разбирается с сигнальными установками, а судя по тому, что видел Рики, выходя из замка, дела там хватило бы и на завтра. Рики поднял голову, и почти сразу за угол завернул ни кто иной, как Френк Эйвери.

– Ах, вот ты где! – прорычал он.

– Что тебе нужно? – спросил Рики, поскольку надо же было что-нибудь сказать.

– Ты уже знаешь? Насчет моей бабушки? – выпалил Френк и возмущенно пробормотал. – Нет, подумать только, тебя они вызвали с урока, а меня это вроде как и не касается.

– Меня позвали встретиться с отцом, – Рики сам не знал, какая сила заставила его вскочить; внутри все клокотало от гнева, и поскольку Френк был ни при чем, Рики старался сдержаться, но был готов взорваться в любую секунду. – Я, может быть, очень нескоро увижу свою семью.

– Это ты во всем виноват! – заорал Эйвери что есть мочи.

Рики вдруг почувствовал страшную слабость. На самом деле, любой волшебник мог сказать ему то же самое, что и Эйвери. Страх, ярость и гнев испарились, осталось одно желание – прекратить это любой ценой. Никто больше не пострадает, и пусть тогда его оставят в покое. Он уйдет в горы, будет жить там отшельником, хоть бы такое положение вещей и продлилось не один век.

– Да как у тебя хватает наглости?!..

Душа Рики пока что не отреагировала на новое вмешательство. Но тело благодаря безупречной работе нервной системы все же вздрогнуло. Только через некоторое время он понял, что скандал уже бушует вовсю.

– Ты еще смеешь обвинять его! – шипел Эдгар, надвигаясь на Френка, который был значительно шире в плечах, да и повыше, но, тем не менее, пятился. Выражение лица при этом у Эйвери было самое свирепое.

– Если бы ты хоть немного соображал, с кем связываешься! Никто не смог бы организовать прошлогоднее безобразие без твоей помощи! И никто не стал бы нападать на твою бабушку, уж и не повезло же бедной женщине!

«А ведь это не совсем так, – высветилось в голове у Рики. – Когда они завербовали Френка, то уже знали, кого искать – меня».

Но Эди это принципиально не беспокоило.

– И если бы ты с самого начала не был таким придурком! Все твои шовинистические убеждения!

Френк, отупевший от крика, малость пришел в себя и сделал попытку за себя вступиться.

– Ты-то чего орешь? – вклинился он. И тут же узнал, кто он такой и куда ему следует идти, в весьма нелестных для себя выражениях.

Совесть Рики робко подала голос, предлагая вмешаться, потому что вообще-то все это из-за него, как раз в тот момент, когда выведенный из себя Эйвери обнажил палочку. Эдгар и не подумал последовать его примеру; он и без того был разъярен, таким Рики никогда его видеть не приходилось.

– Немедленно убери ее! – потребовал хуффульпуффский староста. – Ты и так уже достаточно натворил!!

– Мерлин! Что – здесь – происходит?

Возле Рики затормозила Мелани Хатингтон, пылающая праведным возмущением – узнаваемое чувство, поскольку оно часто проявлялось у нее в присутствии членов Клуба Единства.

– Я сам справлюсь! – отрезал Эдгар, при обращении к ней не прибегая к крику, но тон при этом показался Рики убийственнее, чем яд василиска.

– Не сомневаюсь! Этажом выше окна дребезжат, такое эхо, – скривилась Хатингтон. – И как только Филч еще не примчался?

– Дамблдор послал его во двор, – автоматически объяснил Рики.

– Но вы чем тут заняты? – домогалась Мелани.

Ответить ей решился Френк.

– Из-за него, – он ткнул в Рики пальцем, – моя бабушка подверглась нападению Упивающихся смертью. Она в госпитале святого Мунго, и я… не знаю, что дальше, – в глубоком расстройстве он опустил голову.

– Ты врешь! – внезапно вскинулся Рики. – Ты вообще почти незнаком с ней, и не прикидывайся…

– А я все равно переживаю! – выкрикнул в ответ Френк, делая шаг вперед, чтоб заслонить собой Мел. – Я не желаю, Макарони, чтобы мои близкие страдали из-за тебя.

Хатингтон обогнула его и встала между ними, примирительно подняв ладони.

– В любом случае – довольно!

И Френк позволил любимой девушке увести себя от двух невменяемых типов. Они отошли на приличное расстояние, когда с огорода долетел до оставшихся голос Мелани.

– А как именно Макарони может быть к этому причастен, если он все время находился в «Хогвартсе»?

Несколько секунд Рики боялся повернуться к другу. То, что Эди заступился за него, отзывалось теплом в груди и побуждало надеяться, что, возможно, они все-таки помирятся. А вдруг Эдгар сейчас передумает? И страх за миссис Дуглас холодным обручем сжимал сердце. Отец никогда не лгал; ее состояние не внушало больших надежд.

– Как ты? – спросил Эдгар. От него так и веяло деликатностью. Рики стало совсем не по себе.

– Могло быть и лучше, – безжизненно произнес он, уставившись на пол. Когда поднял глаза, оказалось, Эди стоит там же и смотрит на него.

– Лео забрал твоего кота в подземелья, – сказал Эди. – Он собрался там все ему показать.

– Это хорошо, – произнес Рики, заметно напрягаясь; вообще-то это он обязан был следить за котом, а не бросать бедное животное в кабинете Дамблдора.

– Я не стану тебя расспрашивать, что случилось, – пообещал Эди.

– И так должно быть понятно, – кивнул другу Рики. – А что вам сказали?

– Это… Хагрид, – хуффульпуффец явно колебался, как начать. – Артур спросил у Тиффани Флинт, не знает ли она, куда я делся. Вот он услышал и попросил Артура задержаться. Ну и сказал насчет твоей… Это я виноват, что Эйвери примчался сюда. Он увидел, что мы остаемся, дождался нас и спросил, в чем дело. Ну, я ему и посочувствовал.

– Очень на тебя похоже, – сказал Рики и заставил себя улыбнуться. Он не хотел, что Эдгар решил, будто его обвиняют.

Тогда Эдгар жестом попросил его подвинуться и уселся рядом на камне, уставившись на запотевшие стекла теплицы. Он молчал, но было видно, что хуффульпуффец собирается сказать нечто, к чему он относится очень серьезно. Рики не мешал ему собираться с мыслями.

– Не обижайся, что я рассердился на тебя в тот раз, – сказал Эдгар. – Мне и в самом деле не понравилась твоя скрытность. Если бы не эти… воспоминания, – нашелся он, – я бы не опасался так. Мне и правда хотелось сначала за тобой понаблюдать – для твоей же пользы.

– Но тебя все-таки смущало существование лорда Волдеморта.

Эди поежился, но замечания не сделал.

– На самом деле меня многое в тебе смущало, – признался он, – задолго до того, как все это выяснилось. Ты очень терпимо относишься к тем же Упивающимся смертью.

-Ты заметил? – голос Рики дрогнул. Он старался не обсуждать этого даже с Лео и с братом. Они говорили на эту тему только раз, когда он только получил память Лорда, и тогда Рики понял, что сочувствие вряд ли найдет. Он считал такое положение вещей справедливым. А вот теперь именно Эди Боунс, последний человек, которому он рассказал бы о своем беспокойстве за судьбу бывших соратников Темного лорда, поймал его, что называется, с поличным. Напряженно ждал Рики, что он скажет дальше.

– Да. Я даже, кажется, понял, почему, – кивнул Эдгар. – Если бы сумел отдать каждого на усыновление, то, наверное, был бы счастлив, да?

– Ну, со мной ведь это сработало, – смутился Рики, и тут же воспоминание о раненой экономке встало комом попрек горла.

– Знаешь, я много думал, что не всем дано исправиться. Но все равно надо верить в каждого человека, – кажется, Эди принял какое-то решение. – Я тебе расскажу, отчего я так разозлился. На самом деле, это раньше случилось, когда я узнал, что ты – по новой проживший жизнь Темный лорд. Не перебивай! – замахнулся он на Рики весьма раздраженно. – Помнишь, ты в прошлом году рассуждал о том, что негуманно держать заключенных в Азкабане и не давать им никаких шансов на исправление?

Рики не стал отпираться и подтвердил, что, в самом деле, был такой разговор.

– И я решил, – Эди глубоко вздохнул, – после школы заняться этим делом. Да, я хочу реформировать систему тюремного содержания. Ведь у магглов в этом направлении много сделано, все-таки. Вот я и подумал. Почти в каждой семье есть Упивающийся смертью, например, у моего зятя троюродный дед…

– Это ведь твой боггарт, да? – вспомнил Рики. – Упивающийся смертью, в маске и капюшоне.

– Мне пора уже освобождаться от старых страхов, – покачал головой хуффульпуффец. – И я считаю, такая работа мне поможет. Но, когда все открылось, Мерлин, что со мной было! Я сразу вспомнил, что Темный лорд прекрасно умел убеждать. Некоторое время я обвинял тебя в том, что твое красноречие вынудило меня сделать столь дурацкий выбор, согласно которому я оставил предметы для ЖАБА в этом году.

– А теперь что изменилось? – Рики не скрывал, что потрясен планами хуффульпуффца. Сам он, при всем раскаянии и стремлении исправить ситуацию, как-то не планировал заниматься Азкабаном. Так он и сказал.

– А тебя все равно туда не допустят, – трезво рассудил Эди. – Это же государственная служба. Тебе не доверят управление тюрьмой, и не надейся.

– Даже те, кто знает меня хорошо? – Рики подумал, куда бы рекомендовал его заботливый дядюшка Гарри.

– Тем более, – отрезал Эдгар. – Ты ведь самый настоящий слизеринец. С сомнительными, точнее, очень гибкими моральными принципами.

На это «самый настоящий слизеринец» предпочел не обижаться.

– Ну, поскольку у меня нет совести, ты вместо нее, – сказал Рики. – Серьезно, мне тебя не хватало.

Они разговаривали, казалось, очень долго, и обсудили множество различных тем. К причинам, по которым Рики избегает Селену, Эдгар отнесся с неожиданным сочувствием. Рики же, как выяснилось, оказалось очень интересно узнать, что Лаура уже дважды скандалила с мужем и при этом вела себя по-гриффиндорски буйно.

– Нам надо пойти к мадам Помфри. Иначе, я чувствую, насморка не избежать, – предусмотрительно заявил Эдгар.

Фельдшер, конечно же, не пожелала отпускать их просто так. Напоив обжигающим лекарством, она оставила обоих при себе на полдня. И впоследствии Рики считал, что для него это время, проведенное рядом с Эдгаром, принесло огромную пользу. Тот умел, не делая вид, будто ничего страшного не происходит, сочувствовать так, что Рики не раскис. Они проговорили часа четыре, пообедали вместе и поужинали, с перерывом на то, что Рики написал запрос в госпиталь святого Мунго с просьбой сообщать ему новости о миссис Дуглас. Сам он не решился бы сделать это, но Эди настаивал.

– Тебе в любом случае будет непросто, – оптимистично пообещал хуффульпуффец, сопровождая его в совяльню.

Выйдя вечером от мадам Помфри, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим общежитиям. В душе Рики крепло ощущение, что все не так уж плохо. Все же он встретился с отцом, хотя даже и не рассчитывал на это. Кроме того, от него сейчас требовалось позаботиться о Мистере Лапке, которого он так негуманно покинул, вверив заботам незнакомых ему людей.

Рики рассчитывал, что Лео и Дора ждут его с котом. Но в гостиной ему сразу встретился кое-кто другой.

– Послушай, Макарони, – отрывисто бросил Френк, – я был бы тебе признателен, если бы ты держался подальше от людей, которые мне дороги.

Умиротворенный разговором с вновь обретенным другом, Рики даже не обиделся.

– Ты, наверное, имеешь в виду Мелани Хатингтон? – спросил он. – Потому что миссис Дуглас скорее моя родственница, чем твоя. Да и на Мирру Жанн тебе наплевать.

Реакция Эйвери на эти слова оказалась неожиданно бурной. Он заалел, раздулся, и если бы у него из ушей от напряжения повалил пар, Рики бы не удивился.

– Сядь, – рявкнул Эйвери почти беззвучно.

Рики подчинился, подпав под впечатление, потом хотел было возмутиться, но верх одержала слизеринская осторожность: в таком состоянии Френк мог запросто поднять скандал в общей гостиной и, не исключено, наговорить много чего лишнего.

Эйвери усаживаться не стал. Он замельтешил перед Рики, вот только для большего сходства с профессором Снейпом следовало бы замедлить съемку.

– Я тебя раньше не спросил, – заворчал он, – хотя еще вначале хотел узнать. Чего ты не пошел к МакГонагол?

– Не люблю ее урок, – ровно ответил Рики.

– Это ты другим рассказывай! – рассердился Френк. – Я, между прочим, слышал все, что ты ей сказал, когда нас нашли в том доме. «Минерва, почему ты не вышла замуж?». Что это значит? У тебя что, любовь была с ней в прошлой жизни?

В груди Рики сжало, но не так сильно, как он опасался. И он понимал, что внешне остался совершенно невозмутим, судя по напряженно-разочарованному выражению лица Френка. Эйвери не удалось омрачить светлое чувство веры, как будто поддержка Эдгара придавала ему сил, и от этого Рики было немного стыдно, потому что сам он считал, что обязан переживать и мучиться.

– Нет, – честно ответил он. – Но я не стану тебе ничего объяснять. Это спросил не я, а Лорд.

Френк замер на месте. Было видно, что ему чрезвычайно хочется выругаться.

– Ты считаешь, я и он – одно и то же? – спросил Рики.

Френк задумался, но ненадолго.

– Нет. Но я вовсе не считаю, что это упрощает ситуацию, если ты понимаешь, о чем я.

– Не очень хорошо я тебя понимаю, – не стал притворяться Рики.

– Я знаю, Снейп вызывал тебя отдельно, чтобы поговорить о слушании, – продолжал Эйвери. – Что он тебе сказал?

– Наверное, то же, что и тебе, – устало вымолвил Рики. – Что мы сами будем защищать себя…

– Мерлин! Что опять, Френк? – прервали его в меру негодующие голоса.

Рики вздохнуть не успел, как оказался окружен. Лео уселся напротив, а Дора швырнул Рики на колени котика, чья шерсть была вздыблена, а зрачки расширены. Вместе с ними пришли Тиффани и Боб, и все они начали что-то говорить.

– Ничего, мы просто так беседовали. О слушании, – пробормотал Рики.

– А можно узнать, где ты был все это время? – откровенно прокурорским тоном поинтересовалась Дора. – И Боунс тоже пропал, если бы Френк не сказал, мы бы не знали, что он с тобой.

Рики давал какие-то объяснения, но думал о том, что родители, конечно, в безопасности, только что теперь будет с их домом? Вернутся ли они туда когда-нибудь? Его совсем не удивило, когда ребята сказали, что вместе с ними его разыскивал профессор Снейп.

– За ужином они вроде как поссорились с мадам Помфри, – сказала всевидящая Дора. – Наверное, он рассердился, что она не сказала ему, где ты. А она и не подозревала, что ему надо это знать, наверное.

С завучем Рики все же встретился, и был благодарен профессору за то, что тот не стал тратить время на нудные ободрения. Главное, Снейп пообещал, что в случае необходимости организует отправку сообщений для семьи Рики.

– Только не стоит писать по всяким пустякам, – предупредил он. – Я, разумеется, не буду читать вашу корреспонденцию, но хотелось бы доверять Вашему благоразумию.

Снейп с сожалением подтвердил, что у миссис Дуглас мало шансов на выздоровление, невзирая даже на то, что ее состояние стабилизировалось.

– Вам лучше не думать об этом сейчас, – сурово посоветовал наставник. – Вы не можете повлиять на это, Ричард. Зато у Вас полно других, срочных дел, и сейчас это, пожалуй, хорошо для Вас.

Слизеринец вовсе не был в этом уверен; несколько дней прошли как в тумане, а дела его были пущены на самотек, хотя он, конечно же, как-то справлялся с ними, не без значительной помощи со стороны окружающих, между прочим.

В отличие от того времени, когда они узнали, что Рики самым тесным образом связан с Темным лордом, после известия о миссис Дуглас друзья стали относиться к нему очень бережно. Поскольку из-за отсрочки в наказании Рози снова стала появляться в гостиной, старосты беспощадно контролировали ее; с разрешения профессора Снейпа в гостиной повесили строжайший запрет на шоколадушки.

– И чего все так развопились?! – возмущалась Дора. – Несколько лет их здесь не было, а теперь жить без них не могут!

При неизбежном чаепитии Рики с Гермионой Артур вызвался присутствовать лично.

– Так она не посмеет подлить никакого зелья, – пояснил он, хмурясь. – Бабуля ей тогда всыплет!

– И что? Отравит она вас обоих, и ты не успеешь пожаловаться, – выдал утешительный прогноз Ральф.

– При мне она будет вести себя нормально, – с вызовом произнес Артур.

– Вообще-то я сам виноват, что снова записался на прорицания. По крайней мере, три года назад у Трелони был отличный чай, – понуро заявил Рики.

– Обнадеживает, – усмехнулись гриффиндорцы.

И вот чайные листья, полученные Дорой у предсказательницы, закипели в чайнике. Все, включая Мелани, пообещали в штабе не появляться, пока Рики будет там священнодействовать с чашкой Гермионы, выискивая в таинственных узорах чаинок причуды судьбы маленькой нахалки.

На процедуру чаепития Рики немного опоздал; Артур со своей кузиной уже находились в комнате старост. Возможно, они и успели слегка поспорить, но при виде слизеринца их лица автоматически приняли безмятежное выражение.

Рики с видом знатока заварил и разлил чай, невольно вспоминая китайскую церемонию чаепития, на которой присутствовал на третьем курсе. Но тогда, в гостях у китайской делегации, все прошло настолько чудесно, что теперь при воспоминании об этом он невольно почувствовал себя жалким, и поскорее стряхнул это состояние. «Надо настроиться на деловой лад, – уговаривал себя парень. – Это всего лишь маленькая девочка, к тому же Артур со мной». Подобные мысли только укрепили в нем сознание собственной беспомощности, и он потянулся за своей чашкой. Чай оказался крепкий.

– А можно я насыплю сахара? – спросила девочка.

– Не надо, – на всякий случай запретил Рики, помня, что на уроках прорицания так никто никогда не делал.

– А почему? – с претензией осведомилась Гермиона, явно ожидая, что сейчас последует описание традиций и ритуалов гадания по чаинкам, чего Рики, в общем, не знал.

– У нас нет сахара, – практично указал Артур, избавив Рики от необходимости что-то выдумывать.

Чай быстро кончился, но Артур налил себе еще – он мог себе это позволить. А Рики уставился, как болван, в чужую чашку. На дне чашки маленькой Гермионы, конечно, обнаружилось черт знает что. Какие-то полукруги, цветочки, лисьи морды и прочие неопределенности, для идентификации которых требовалось хорошее воображение. Собственно, так обычно выходило у всех, но, поскольку Гермиона была особенно вредной, парень склонен был объяснить сложности истолкования особенностями ее характера.

А Гермиона между тем достала из кармана маленький фотоаппарат и щелкнула рисунок в чашке. Рики и не заметил бы этого, листая «Оракул», если б не вспышка.

– На всякий случай, вдруг понадобится для курсовой, – объяснила она, невинно хлопая глазами.

Артуру это не понравилось, хотя сам гадатель к сбору компромата на себя остался позорно равнодушен. «Пусть показывает Трелони и сравнивает с моей расшифровкой сколько угодно, – злорадно подумал он. – Все равно старуха так меня боится, что не станет опротестовывать мои выкладки».

Следующий час Рики листал книги, выискивая похожие символы. Гермиона с удивительной покладистостью ему помогала. В итоге он составил гороскоп, по которому, как назло, выходило, что малявку ждет рай на земле. Кроме одного момента.

– Вскоре тебе предстоит серьезный урок, судя по всему, – сказал он, приберегая это напоследок.

– А что насчет спуска в подземелье? – требовательно спросила Гермиона.

Рики поморщился – он вовсе не собирался поднимать эту тему. Хотя было изначально известно, что Гермиона навязала себя для его курсового проекта, только чтобы пилить его, добиваясь прогулки по Тайной комнате.

– Какого спуска? – спросил со стены сэр Финеан. Рики ругнулся про себя – о шпионе-то он и не подумал, устраивая здесь чаепитие. Он просто надеялся, что у девчонки хватит ума не рассказывать портрету о своих заветных мечтах.

– Она говорит об уроке профессора Снейпа, – сообразил Артур. – С ним сложно бывает, знаете ли, если ты не в «Слизерине».

Сэр Финеан откашлялся, покосился недоверчиво и, судя по всему, вознамерился вздремнуть.

– Что в следующий раз? – спросила Гермиона, собираясь уходить.

– Толкование сновидений, – сказал Рики. – Веди дневник, если можешь, целую неделю, записывай, что тебе снится. Потом мы выберем одни сон, который захочешь.

– А растолкуй мой сон! – оживилась Гермиона. – Стою я посередине, вокруг меня ровное пространство, где сыро, но что-то сыплется и взрывается.

– Это ты подружилась с Рози Гойл! – снисходительно объяснил Артур. – Она организует сырость, а ты – взрывы.

– Болван! – обиделась девочка. – Мне было очень страшно! Я даже проснулась. Ну?!

Рики, естественно, не помнил, и как назло, ничего не лезло в голову.

– Наверное, – пробормотал он, – у тебя будут проблемы со здоровьем.

– Отличное предсказание! – фыркнула она. – Самое подходящее для простудного сезона. Но я сейчас пойду и спрошу, что нашла Мери Малфой – она как раз взяла сонник и сидит с ним в библиотеке.

– Если ты все знаешь, зачем тебе гадание? – спросил Артур. – Может, тебе Мери погадает?

– Может, нам с Мери еще всю курсовую сделать для этого странного типа? – Гермиона кивнула на Рики.

если бы предложение поступило от кого-то другого, оно было бы просто даром небес.

– Не надо, я сам, – пробормотал слизеринец.

Убедив Артура, что все нормально и могло быть похуже, Рики отправился в подземелья, будучи подавлен и зол. Его раздражало, с чего это Гермиона вообразила, что может запугивать его какой-то там Мери.

Он с удовольствием изобразил бы карикатуру на мисс Уизли, но увы, такой шедевр уже был создан. Единственной из четверки, кто еще не имел сатирического портрета, оказалась как раз Мери.

В гостиной околачивалась Рози Гойл, которая при виде карандашей у него в руках навострилась, как гончая на дичь. Парень поскорее подался назад; но, подумав, не стал возвращаться в спальню, помня, что там девчонка его уже однажды поймала. Для своего творчества он выбрал мужской туалет в общежитиях «Слизерина», рассчитывая, что уж туда-то Рози не сунется.

Усевшись на унитазе, Рики долго думал, какова характерная особенность Мери Малфой. «Зубы, как у заточенного хомяка! Фи! Как примитивно, неужели я ничего получше не придумаю», – подзуживая себя таким образом, Рики оставался недовольным собой, хотя на чистом листе уже кое-что вырисовывалось.

На переднем плане фигурировал кулак размером со всю оставшуюся фигуру. Палочка, зажатая в кулаке, целила прямо в лицо зрителя. Притом девчонка ухмылялась своей мерзкой хитрой улыбочкой.

В кабинку постучали, но парень не обратил на это внимания, всецело поглощенный тем обстоятельством, что маленькая Мери – блондинка. В результате рисунок получался какой-то блеклый. Гадая, как это исправить, и не раскрасить ли волосы в голубой цвет, как в аниме, он лишь в последний момент заметил, что ручка поворачивается. А затем в кабинку бесцеремонно вторглась торжествующая Рози Гойл.

– Тебе нельзя сюда! – вскричал Рики.

– А ты вот в женский туалет ходишь, – шикнула девчонка. – Да, ходишь, пусть он и не работает! Ну, хановщик, получишь ты! – пообещала она, вперившись взглядом в рисунок.

– Дать тебе по шее? – рявкнул Рики, хотя вместо гнева почему-то испытывал смятение и опустошенность.

– Отдай мне лучше картинку! Я скажу Мери, она ее заколдует, и ты получишь по шее этим же кулаком!

– Не очень-то ты умна, милочка! – Рики встал с унитаза и решительно захлопнул альбом. – Я, значит, должен отдать вам результат тяжкого труда, а вы мне за это кулаком? Ну уж дудки!

На это Рози ответила весьма своеобразно: она захлопнула дверцу кабинки перед его носом и выкатилась из туалета раньше, чем Рики пинком распахнул ее обратно.