Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

Летний вечер близился к завершению. Предметы отбрасывали длинные тени, палящее весь бесконечный день солнце почти зашло, и с минуты на минуту должны были зажечься фонари. С улицы веяло мягкой прохладой, благодаря приоткрытому окну проникающей и в комнату, где легонько колыхались занавески. Часы показывали половину десятого. Всем, включая и шестнадцатилетнего Рики Макарони, вечернее время приносило облегчение после адской дневной жары. Только он этого облегчения, ввиду особых обстоятельств, почти не замечал.

«До чего же противно! Делить тело с тобой – не только величайшее несчастье для меня, но и позор! Ни один мой день не проходил так бесцельно, бездельник!».

Рики сидел за столом, временами поднося к глазам один из лежащих перед ним развернутых пергаментных листов. Некоторое время назад он вернулся в свою комнату с ужина, и, пожалуй, члены семьи уже не рассчитывали, что он спустится. Это как нельзя лучше устраивало парня, потому что в последнее время он в глубине души предпочитал ни с кем не общаться, и причина для этого была, по его мнению, существенной. Ибо беспристрастный и компетентный психиатр, не имеющий представления о магических метаморфозах сознания, назвал бы ее шизофренией. Но Рики-то знал, что все значительно серьезнее. Он надеялся, что одной ядовитой репликой внутренний собеседник ограничится, но, похоже, того вдохновляла усталость юноши, и, выдержав короткую паузу, он зарядил свое:

«Тот, кто только и слоняется без дела, ест да болтает, никогда не станет сильным и могущественным. Мне даже противно, насколько жалкое зрелище этот твой летний отдых. Лучше бы ты вырос в тех же условиях, что и я».

«Для тебя-то лучше, точно», – согласился Рики, в который раз останавливаясь глазами на первой строчке и смутно опознавая отдельные буквы. Он колебался, зажигать ли свет, но на самом деле понимал, что не очень-то ему и хочется читать.

Ричард Макарони был несовершеннолетним колдуном, и потому обучался в британской магической школе «Хогвартс». И хотя для многих, заяви он такое, это было бы диагнозом, все же на самом деле Рики давно с этим свыкся. Кроме того, в конце прошедшего учебного года он снова угодил в передрягу, опасную для жизни – но так, опять же, случалось с ним каждый год с тех пор, как он попал в любимую школу. Необычным, таким образом, могло считаться только то, что Рики, оказывается, был не совсем самим собой.

Двойник между тем завел старую песню о том, в окружении каких слабовольных и вызывающих презрительную жалость людей ему приходится жить. Рики зевнул, поскольку в своих критических оценках альтернативная сущность начала повторяться еще на прошлой неделе. Может, поначалу он и волновался за безопасность своих близких, но теперь парню нудные угрозы попросту надоели.

Стремительно темнело. Рики так и не взялся за последние письма. Собственно, ничего нового он бы не узнал. Друзья писали ему аккуратно. Почти каждый день он получал от них что-нибудь. Как будто по заранее установленной очередности.

Этим летом Рики не раз ловил себя на том, что, прочитав целое письмо, совершенно не помнит его содержания. А читать вообще-то было ни к чему – смысл угадывался между строк. Ведь он, Рики, являл для своих друзей замечательный, единственный в своем роде повод для беспокойства, и они стремились подбодрить его.

Рики угнетала эта забота, тем более очевидная, что такого, как в этом году, никогда не случалось до сих пор. Впервые в жизни, для разнообразия, он получил письмо от Ральфа Джордана, который каждое лето с тех пор, как они познакомились, ограничивался приветами в чужих посланиях. Но тут Ральф самолично взялся за перо и от души постарался, рассказывая о трудных обстоятельствах своего романа с Тиффани Флинт. Отцы влюбленных со школы недолюбливали друг друга и потому категорически не одобряли выбор своих детей; даже когда те были в школе, они приезжали, устраивали скандалы и всякие гадости. Однако, трагедии до сих пор не случилось, да никто и не ожидал ничего подобного: Тиффани характером походила на Джульетту, примерно как реальный учитель – на святого, Ральф тоже был нормальным парнем и мало уважал средневековые страсти. Зато воздвигнутые на его пути препоны неимоверно его раздражали, чем он не преминул подробно поделиться с Рики. «Родители воспользовались каникулами, чтоб капать на мозги нам обоим. Теперь ее братец пишет мне письма под диктовку и отсылает их под именем Рока Корнишона, это наш гриффиндорский ловец. Ему это не очень-то нравится, я так понимаю, но это ничего. Хуже, что моя мама целиком и полностью на стороне папы, потому что мистер Флинт вроде бы когда-то то ли сбросил ее с метлы, то ли врезался в ее подругу…».

Увлекательное повествование растянулось почти на две страницы. В конце Ральф делал патетический вывод о том, что надо крепиться, ибо настанут и лучшие времена.

«Для него, может, и настанут», – усмехнулась альтернативная сущность, подразумевая тем самым, что Рики надеяться не на что.

«Как? Разве ты не обещал уже тысячу раз, что зажаришь всех моих друзей, если возьмешь верх? – притворился изумленным Рики – Ну и склероз, возраст все-таки берет свое».

Уличенная в нелогичности темная субстанция по имени Волдеморт ничуть не была этим смущена, и продолжала свои аморальные сентенции в том же духе. Именно тогда у парня родилось подходящее прозвище для него. «Назойлик, не иначе», – решил Рики, и это подняло ему настроение на целых полчаса.

Обычно он не мог себя заставить писать ответы, хотя однажды все же не отвертелся: Волдеморт Волдемортом, но нельзя же не поздравить Эди с днем рождения!

Он был приглашен туда, разумеется, но не смог заставить себя ехать куда-либо и показываться порядочным колдунам, не обреченным на болтуна в голове. Хорошо, что только ближайшие друзья оказались посвящены в тайну. Юноша не выдержал бы сейчас такой известности, от которой в свое время страдал Гарри Поттер. Но другие одноклассники Рики, из коих у него почти со всеми сложились прекрасные отношения, в большинстве своем ни о чем не подозревали. Он легко представлял выражение ужаса и отвращения на лицах многих из них, если им откроется, кто он и что с ним происходит. Но, как назло, недавно побывавший в его школе старший брат, желая его подбодрить, всячески подчеркивал, что школьные товарищи относятся к нему хорошо, а следовательно, Ричард Макарони еще не совсем пропащий человек. Например, невозможно было оспорить, что исключительно из любви к нему друзья и приятели устраивали для его брата экскурсии по школе и окрестностям, пока Рики предавался унынию в одиночестве.

– Разрекламировал ты меня, – попенял Пит после того, как они сошли с поезда на платформе 9 и 3/4. – Эта девушка, Бетси, требует, чтобы я выслал ей инструкцию по дрессировке. Потащила меня в багажный вагон, потому что у нее там были перья и на что записать. Хочет, чтоб бедное животное прыгало через веревочку.

– У нее разве котенок? – приподнял брови Рики. Он, конечно, последние дни перед отъездом выпал из школьной жизни, но не заметить, что у одноклассницы завелась новая живность – такого просто быть не могло. «Неужели из-за Назойлика я вообще перестал замечать, что происходит в мире?» – ужаснулся он.

– Пока нет, – развеял его опасения Пит, – но она договорилась с той, у которой сиамская кошка. Желает сделать своего котенка исключительно воспитанным и не понимает, что обычно кошкам желания людей перманентно параллельны.

Пит много знал о животных, и теперь частенько использовал эти знания, не решаясь говорить с Рики прямо о том, что его беспокоило. Да уж, он прибегал к иносказанию, Рики это прекрасно понимал. Чаще всего это принимало форму его беседы с гостем, при которой Рики просто присутствовал. Гостя живо интересовало, чему Пит, как не обладающий магией маггл, учится, и вежливый Пит охотно делился своими познаниями.

– …Павлов произвел настоящую революцию в физиологических исследованиях, – говорил он, сидя за столом и копаясь в справочнике. – До него подопытные животные обычно погибали.

Рики помнил об этой закономерности; Лорд тоже начинал с кроликов, а потом начал и людей пытать и все такое прочее. Тогда он еще не понял, для чего Пит затеял этот разговор, но постепенно благая цель заботливого старшего брата прояснилась в сознании.

Поздний час, наконец, предоставил ему возможность оставить все дела на сегодня. Рики быстро разобрал постель, закрыл окно, оставив только форточку. Прохладная постель приятно успокаивала взвинченные нервы, но мозг все еще продолжал работать.

Почти все время с тех пор, как они с Питом вернулись из школы, Рики вел себя исключительно хорошо. Его самого это устраивало, хотя, пожалуй, наедине со своей семьей он не смог бы продержаться так бодро. Однако в доме находился гость, как раз тот, при котором Рики автоматически проявлял свои лучшие качества – его бывший староста.

Не так давно Рики довелось узнать, что Марк Эйвери является старшим – и пока самым достойным – внуком миссис Дуглас, экономки, которую он много лет никак не связывал с миром магии. Однако она оказалась самой настоящей ведьмой. Марк также узнал об этом недавно и специально вернулся в Англию. Родители Рики охотно пригласили его, так что он жил в доме уже вторую неделю.

Парень поморщился и бессознательно обмахнулся все еще зажатым в руке пергаментом. Про Марка Эйвери он вспомнил определенно зря. Невольно мысли Рики возвращались все к тому же разговору, который состоялся два дня назад.

Желание Пита побеседовать о физиологических экспериментах нашло поддержку. Марк, чья невеста только что закончила обучение на целителя, проявил живейший интерес к этому вопросу. Рики же не догадался вовремя уйти, и пришлось ему слушать.

– Павлов, оказывается, сам выработал в своей лаборатории этические нормы. Он утверждал, что больное и страдающее животное не может реагировать адекватно здоровому, – объяснял брат, а у Рики темнело в глазах, и от ударов собственного пульса в висках подступала тошнота.

Как ни драматична была ситуация, сложившаяся в голове у юноши, поначалу он банально запаниковал. Раньше таких ощущений не было. При одной мысли, что в человеке наличествует кровоток, или желчь вырабатывается, или пища переваривается, ему становилось дурно. Такое чувство, словно он мог разложить организм на составляющие, как будильник, а потом не сумел бы собрать обратно. Казалось, даже своими мыслями он нарушает собственную жизнедеятельность; разумеется, причиной этого нестерпимого отвращения были кровожадные воспоминания Волдеморта.

– Ну, это правильно, – согласился Марк. – На Востоке очень трепетно относятся к жизни. Магглы, правда, сейчас деградируют, как и везде, но колдуны так и носятся с всякими зверушками, которые прямо такие грациозные, да эстетичные! По-моему, это даже неразумно. Ну, так что?

Рики стало немного легче, когда разговор переключился на эстетику. С чувством благодарности к Марку он постарался как можно подробнее представить клумбы с цветочками...

– В его лабораториях при операциях соблюдалась стерильная чистота, – рассказывал тем временем Пит. – Павлов полагал, что только если после операции животное осталось здоровым, эксперимент удался.

«А не удалось, так и черт с ним, – одобрительно произнес Волдеморт. – Всегда можно начать с начала. Вот как я с тобой».

– А я всегда считал, что Павлов мучил подопытных собак, – зачем-то возразил Рики.

– Вовсе нет. Напротив, он старался не нарушать жизнедеятельность организма даже во время опытов…

При слове «организм» младшему Макарони сделалось совсем дурно.

«Я знаю слишком много всяких анатомических подробностей. Не надо!» – но почему-то Рики не мог заставить себя произнести это вслух.

– … и обеспечить по возможности долгую жизнь. Удивительно, что о нем закрепилось другое мнение…

Рики автоматически запомнил эту фразу, хотя в тот момент еще не понял, что она означает. А Пит продолжал разглагольствовать и отвечать на вопросы любознательного Эйвери. Его младший брат дорого бы дал за способность по желанию отключать слух.

– …Вероятно, у магглов много гениальных ученых, – с некоторым удивлением произнес Марк.

«Подумаешь, ученый! Настоящие гении всегда экспериментируют на себе», – с гордостью добавил Темный лорд, чего Рики уже не выдержал и без объяснений покинул комнату брата.

Ворочаясь в кровати, юноша пытался очистить голову, чтобы провалиться, наконец, в сон. Он уже осознал, Пит пытался убедить его, что у всякой вины есть границы. Что общее мнение не всегда совпадает с истиной. Но Рики никто не обвинял. Он сам себе казался строгим и беспощадным судьей.

Если бы Назойлик родился в средневековье, скорее всего, он сделал бы себе приличную карьеру и, если бы сумел благообразно подать свои садистические наклонности, может, даже был бы причислен к лику святых. Но с эпохой ему не повезло так же, как и с родителями: британская общественность двадцатого века однозначно определила его как тирана, неудавшегося диктатора и особо опасного преступника.

Однако обычно Рики старался думать об этом как можно меньше. Пятнадцать минут, проведенных вдали от научного разговора, значительно улучшили его самочувствие. Когда Рики вернулся, парни успели отойти от проблемы нравственности экспериментов над братьями меньшими, и были увлечены куда более банальным делом – разглядывали неприличные фотографии, позаимствованные у Сэма, лучшего друга Пита.

Фотографиями внезапно заинтересовался и Темный лорд. Этого никак нельзя было ожидать, исходя из того, что Рики знал о его жизни. Несомненно, Том Реддл и в нормальном-то возрасте больше внимания уделял изучению черной магии, чем противоположному полу. А теперь ему должно было стукнуть около девяноста лет!

«Зачем тебе?» – удивился Рики, невольно вспоминая хихикающее привидение Плаксы Миртл и ее слова: «Надо же, какой старый пень, а безобразничает!».

«Дай посмотреть! – невозмутимо требовала окаянная нечисть. – Все равно я сейчас бездельничаю!».

Согласно сложившейся привычке, Рики, как правило, старался действовать ему наперекор. Но покинуть компанию повторно без всякой видимой причины ему было неудобно, тем более что Марк уже поманил его присесть рядом и предложил те картинки, которые он уже просмотрел.

Комментарии Волдеморта отличались разнообразием. Он довольно часто отпускал одобрительные либо критические замечания относительно достоинств фигуры той или иной модели, но при этом успевал каждый раз возмутиться, какими бесстыдными в наше время сделались магглы, раз снимают голых девушек, а значит, их давно следует приструнить. И разумеется, его методы как нельзя лучше годились для этой цели. Кроме того, Лорд нередко гадал, «как растолстеет вот эта к сорока годам», или мечтал, «вот бы ее повесить вверх ногами и надавать по заднице». Кажется, в этом темная сущность нашла себе сносное развлечение.

Тем сильнее захотелось юноше досадить Назойлику. Игнорируя его возмущение, Рики безотлагательно воспользовался призывом миссис Дуглас помочь в пересаживании домашних растений. Он полагал, что после поучительной лекции Лорда интерес к художественной эротике проснется в нем нескоро.

Теперь, помимо всякого мусора, в его голове нередко всплывало чье-то мудрое изречение, процитированное когда-то отцом: «В распоряжении Всевышнего два способа наказать нас: отказывая в том, чего мы желаем, и – предоставляя нам это». С Рики произошло второе, поскольку несколько лет он упорно добивался правды о себе. Правдой оказалось дополнительное, крайне нежелательное соседство с черным колдуном в собственной голове.

Собственно, черный колдун, непочтительно обозванный Назойликом, был не обыкновенный, а знаменитый и наводящий ужас на всю колдовскую общественность даже теперь, когда последняя война с ним осталась далеко в прошлом. Рики знал, почему, потому что все воспоминания Волдеморта стали ему доступны в тот момент, когда он понял, что заменил темную личность своей. Его сознание гнездилось в теле, которое от рождения принадлежало Темному лорду, кода-то носившему простое имя «Том Реддл», о чем давно все забыли. Рики и не подозревал о таком до недавних пор. Наверное, он сам для многих воспринимался как тот же Лорд, но как-то предпочитал думать немного по-другому.

Они и в самом деле были очень разными. Мировоззрение Темного лорда, вкратце, характеризовалось бескрайней манией величия. Невзирая на то, что они делили одну голову, юноша не читал его мыслей, и потому всех его планов не знал, но не сомневался в их потенциальной опасности. Борьба с Волдемортом, с того момента как он заявил о себе, прекращалась, пожалуй, только ночью, когда Рики спал, и видел нередко того же врага, претендующего на мировое господство как в прошлом, так в настоящем и будущем.

Наверное, одной из главных, заранее одержанных побед над зловредной сущностью было то, что Рики за годы своей жизни научился худо-бедно принимать Гарри Поттера. Однако же сам Рики не мог сдержать усмешки при мысли, какое странное чувство юмора у жизни, заставившей героя волшебного мира стать крестным отцом самого Волдеморта. Теперь, когда все стало ясно, Рики поражался, насколько у крестного здоровое сердце, однако. От школьных выходок юного Макарони только в первом классе у Поттера, знающего правду, вполне мог случиться удар. Однако целеустремленный герой верил во второй шанс, так же, как в свое время верил в это его наставник, директор Альбус Дамблдор. И, вспомнив все, Рики оставалось только благодарить свою счастливую звезду, которая избавила его от забот упомянутого директора, поскольку между ними все-таки стоял дядя Гарри.

Помимо этой небольшой победы, Рики имел в распоряжении определенные средства, позволяющие ему противодействовать Волдеморту, так сказать, изнутри. Он помнил об обещании, которое взял с него шеф авроров в конце года. Как единственное лицо, располагающее абсолютным знанием всего, что лорд Волдеморт когда-либо совершил, он был обязан передать все соответствующие сведения правосудию. Так что время от времени Рики приходилось извлекать из памяти разные нелицеприятные факты, например, что Волдеморт использовал змею в качестве разведчика. Что было тринадцать Упивающихся смертью, которые с согласия своего могущественного повелителя воспользовались даром бессмертия. Не в таких, конечно, масштабах, как их господин. А всевозможные черно-магические ритуалы и посвящения, пройденные Лордом в различных странах мира, не исключено, заинтересовали бы Пита в качестве пособия по мутациям, но Рики категорически не желал брату ничего такого показывать.

История, которую он писал, вызывала у него резкое ухудшение состояния, примерно такое, как когда брат рассказывал про Павлова. Временами парню казалось, что он вот-вот упадет в обморок. Сначала он старался заниматься этой писаниной именно в те периоды, когда настроение ни к черту не годилось, но скоро понял, что так он себя вконец доконает. Портить же себе редкие моменты сносного расположения духа Рики не стал бы ни ради какого Министерства магии.

Лучше всего у него работа шла тогда, когда столь желанные для авроров воспоминания приходили спонтанно. Он все равно никуда не мог от них деться, а потому садился и записывал. После этого становилось как-то легче. Так что Рики, находясь почти все время дома, не расставался с блокнотом и ручкой, даже повесил их себе на шею.

– Им придется учесть это в деле! – пообещала его маме миссис Дуглас, наблюдая такую старательность.

Рики покорно кивал, стараясь не думать о предстоящем слушании в Отделе магического правопорядка.

Собственно, в том, что случилось после его дня рождения, он совершенно не был виноват, но в данных обстоятельствах это мало что решало. Волнение из-за предстоящего слушания распространилось на всю семью, после того как небольшая коричневая сова с умными глазами в одно прекрасное утро влетело в столовую, где семейство мирно завтракало, и швырнула ему на колени пухлый конверт с эмблемой Министерства. Скрыть эту эпистолярную пошлость теперь не было никакой возможности, и парню ничего не оставалось, как зачитать вслух:

«Уважаемый мистер Макарони! Довожу до Вашего сведения, что слушание по Вашему делу откладывается на неопределенный срок. Как только Отдел магического правопорядка ознакомится со всеми материалами дела, Вы будете своевременно извещены о месте и времени проведения слушания. За любыми разъяснениями Вы или представляющие Вас совершеннолетние маги имеют право обращаться непосредственно в отдел магического правопорядка, возглавляемый в настоящее время сэром Эрнстом Макмилланом. До тех пор, пока не вынесено решение, Министерство магии считает возможным продолжение Вашего обучения в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» без ограничений. Искренне Ваша, Матильда Блумсберри. Отдел неправомочного использования колдовства. Министерство магии».

К этому письму прилагалось еще одно, втрое длиннее. Рики никогда прежде не видел этого почерка и поначалу даже не понял, от кого оно, хотя мог бы догадаться.

– Это миссис Чайнсби прислала. Мама моего одноклассника, помните, она еще приходила к нам, когда купила мне змею? – объяснил он, надеясь, что уж это письмо читать не придется. Миссис Чайнсби была ведьмой, и потому могла знать и сообщить ему нечто такое, что обеспокоит его родителей, мало что знающих о магических законах. Но, увы, ничего особенного там не оказалось. После тривиальных приветствий аристократическая дама сочла нужным попенять ему.

«Не стану скрывать, Ричард, мне искренне жаль, что твое упрямство позволило тебе добиться тех результатов, от которых тебя тщательно и, на мой взгляд, совершенно верно оберегали», – писала Гвенделина Чайнсби.

«Надо же, как обтекаемо. Вот ни за что не назовет меня Темным лордом», – грустно усмехнулся Рики.

«Виктор мне рассказал о том, как вы поговорили», – продолжала она. Рики скуксился – это сложно было назвать разговором: Вик настаивал, как всегда, на своем, знать не хотел, почему Рики не желает сделать так, как он считает правильным, и Темный лорд в вопросах квиддичной чести был воспринят им как элемент несущественный.

Переживания миссис Чайнсби по поводу Лорда очень сильно отличались от того, как приняла этот факт семья Рики. Невзирая на, в целом, хорошее к нему отношение, Гвенда Чайнсби оставалась типичной представительницей магической общественности, которая даже слышать спокойно не могла о возвращении Темного лорда. Она и в самом деле интересовалась его самочувствием, но исключительно ради себя и своего ближайшего окружения. Но, подобно матери Лео Нигеллуса, лучшего друга Рики, она никогда бы не усыновила его, зная всю правду.

Разумеется, Назойлик создал ему дополнительные проблемы в и семье. Приемные родители Рики, от которых он в прошлом году усердно добивался правды, не могли не волноваться, ожидая его домой. Беседа с матерью состоялась вечером того дня, когда они с Питом и миссис Дуглас вернулись из «Хогвартса».

Люси Макарони вошла в его комнату без стука, поскольку он оставил дверь настежь открытой. Рики как раз сидел на кровати, уставившись в противоположную стену, вяло удивляясь, как это все вокруг осталось неизменным. Она придвинула для себя стул, и дальше говорить пришлось в основном ей.

– Арабелла предупреждала меня. Она, должно быть, знала, что будет хуже, – убивалась мама. – Но мне казалось, ты еще мал для того, чтобы столкнуться с кошмаром. Ведь для меня это все…

Рики знал, что должен как-то успокоить ее, но не мог заставить себя даже пошевелиться. Ему было стыдно за свое равнодушие, и в то же время, казалось, позволь он себе чувствовать, и развалит все вокруг.

– Конечно, для тебя колдовство – это чушь собачья. Для всех нормальных людей так. Ты знаешь, – сказал он, – я ведь узнал правду до того, как мне вернули память.

– И что? – настороженно спросила мама.

– Надо признать, я даже не испугался. Но потом, почувствовать себя… ИМ – это совсем другое. И все же я верю, что ты делала так, как считала правильным. Возможно, так и было. Я сейчас не могу об этом судить. И не хочу быть жестоким по отношению к тебе, – закончил он и подался назад, облокачиваясь лбом о стену.

– Но ты никому ничего плохого не сделал! – тут Люси не выдержала и, спрятав лицо в ладонях, зарыдала. Рики словно окаменел. Он не мог бы сказать, как долго это продолжалось – минуту, пять или все полчаса. Вдруг он почувствовал, что особо тонкая струна внутри него натянулась, и это мучительно больно. Вспомнив кое-что, Рики достал из кармана мятый платок; но он знал, что мама ждет вовсе не этого. Решившись мгновенно, словно прыгал в холодную воду, он наклонился к ней, потянул ее за руку.

– Я клянусь, – он заставил себя заглянуть в заплаканные глаза матери, – что ни старая память, ни Упивающиеся смертью не сумеют разрушить нашу семью.

Он принялся вытирать ей щеки платком, который мама вскоре забрала. Тогда Рики снова откинулся назад, и было такое ощущение, как будто это простое движение вконец его обессилило. Люси же постепенно успокаивалась.

– Для меня достаточно уже того, что ты вернулся домой нормальным после того, что с тобой случилось, – сказала она.

– Что значит – нормальным? – ему казалось, что, как ни погляди, а никакой нормальности ему теперь и не приснится.

– Ну, ты разговариваешь со мной, ты – это Рики, – объяснила мама.

– Значит, все эти годы ты боялась, что я в один прекрасный день превращусь в кого попало, – вовремя почувствовав, что это звучит, как обвинение, он прикусил язык. Однако маму это, казалось, не смутило.

– Не то, чтобы боялась, но такая вероятность существовала. Арабелла, пожалуй, знала тебя лучше, – продолжала Люси Макарони. – Помнишь, она так хотела тебе все рассказать перед смертью? Но Гарри, да и других, всегда смущало то, что для нее критерием порядочности человека было его отношение к кошкам.

Тут Рики не мог не улыбнуться.

– Очень, кстати, существенный критерий, – сказал он. Он совершенно искренне так считал.

– Не спорю, – согласилась она. – Я думаю, тебе стоит делать то же самое, что и до сих пор, тогда…

Все время, пока мама говорила, Назойлик не переставал отпускать в адрес ее советов ехидные замечания. Юноше ничего не оставалось, как кивать и утверждать, что он ничем другим заниматься и не собирался. Однако, когда она ушла, он так и не сказал ей главное, что с порога повергло его в шок. Как оказалось, у Рики существовала проблема посерьезнее, чем Волдеморт в голове, и даже важнее, чем дисциплинарное слушание. Через несколько дней он окончательно убедился, что так и есть. Наедине с собой Рики мог вообще никакой проблемы не замечать, но, стоило ему увидеть собственного отца или услышать его голос, как с ним происходило нечто совершенно невыносимое. Казалось, со дна души поднимается огромная волна ненависти, на расстоянии переходящая в холодное отчуждение.

Это было тем мучительнее, что для такого отношения не имелось абсолютно никаких причин. Рики помнил, каким мерзким по сути и высокомерным типом был родитель Тома Реддла. Однако, когда он спросил, не его ли, Волдеморта, ненависть проявляется таким образом, зловредная сущность лишь многозначительно хихикнула, повергнув Рики в состояние еще большего смятения и неустойчивости.

Такое положение дел было мучительно для Рики. Он, как никогда, нуждался в своем отце, но не мог к нему даже приблизиться. С недавних пор в нем поселился страх, что Лорд все же, пользуясь его приступами злости, которая всегда была сущностью Волдеморта, возьмет верх, и тогда он, Рики, потеряет контроль и причинит вред близкому человеку. К счастью, Диего Макарони, похоже, в чем-то понимал состояние сына и не искал его компании.

Однако Диего Макарони, как и мама, тоже не мог оставить без внимания сына, которого постигло такое несчастье, как Назойлик. Для разговора он выбрал время, когда Рики, следуя совету брата, воскрешал особенно хорошие воспоминания своей нынешней жизни. Надо сказать, результата он достиг не самого радужного: упорно полезли мысли, что он ничего подобного вовсе не заслужил.

А ведь на самом деле, к нему хорошо относились не только люди. Рики даже полез в сундук, и как раз рассматривал медальон, поднятый для него со дна Средиземного моря эксцентричной старой русалкой по имени Барон. Холодный камень оттягивал руку, солнце играло в красивой загадочной резьбе, а владелец украшения кисло рассуждал о том, что скажет Барон, когда узнает про Назойлика, и сообщили ли ему об этом уже. «Скорее всего, нет, – логично заключил Рики, – ведь, кроме меня, некому было с ним разговаривать на языке русалок». Осознав тяжкое бремя того, что ему самому придется во всем признаться, Рики задумался о том, как бы он сам себя повел на месте своих друзей.

В комнату постучали. Он пригласил войти, и обернулся, чтобы поглядеть, кому он понадобился.

Его взгляд встретился с взглядом отца. Диего Макарони не пытался улыбаться и делать вид, что все хорошо, поэтому у его сына не было оснований для раздражения. Но странное чувство, которого он не понимал, вновь резко обозначилось в сознании Рики. Он постарался избежать прямого взгляда на отца, который, впрочем, и не настаивал.

– Ищешь другие воспоминания? – спросил он, садясь напротив.

– Это подарок русалки, – невыразительно произнес Рики. – Возьмешь?

– Насовсем – нет, конечно, – ответил отец. – Это ведь твоя собственность.

Все время, пока Диего Макарони рассматривал камень на просвет, юноша пытался разобраться, что же именно заставляет его отдаляться от человека, которого он всю жизнь любил и которым восхищался. Но теперь в душе метались, попадая в фокус попеременно, лоскуты чувств, одно другого хуже. Одно из них было очень похоже на то, что, несомненно, испытывал Лорд: он никому не позволил бы чувствовать себя хорошо в своем присутствии. А в душе человека, сидящего напротив, не разворачивался ад, и это было предметом черной зависти. Остальные ощущения Рики предпочитал не изучать.

– Это кварц, – сказал, наконец, отец. – Потрясающее мастерство. Камень очень трудно поддается обработке.

– Как и я, – вырвалось у Рики.

Он отлично знал, что отец ни на что подобное не намекал.

– Это не имеет значения, – ответил Диего. Рики сжал кулаки, чувствуя, что в нем поднимается нечто темное и страшное.

– Я чувствую себя недостойным быть твоим сыном. Уходи, пожалуйста, – попросил он.

«Лучше скажи правду. В тебе клокочет такая ярость, что ты жаждешь разрезать его на куски кинжалом», – вкрадчиво заметил Волдеморт.

«Это лучше для тебя, а не для меня». Но, хотя Рики понимал это, все его состояние Лорд описал очень точно.

– Я верю в тебя, – сказал напоследок Диего Макарони, прежде чем закрыть за собой дверь.

Рики с усилием втянул в себя воздух. Враждебность, которую он старательно подавлял, вырвалась в том, что парень с размаху вдарил кулаком по подушке.

«Какой нехороший мальчик. После всего, что он для тебя сделал. Не вытравить дрянные задатки хорошим воспитанием», – в голове Рики раздались звуки, напоминающие порицающее цоканье языком.

«Я сам не понимаю, почему я так чувствую», – отмахнулся он, и только потом сообразил, что с зловредной нечистью свои переживания обсуждать, вообще-то, не следует.

«Хочешь, объясню?».

Пока Рики колебался, Лорд не терял времени. Рики словно оцепенел, и тогда Назойлик начал услужливо показывать ему что-то наподобие фильма. Эта способность знать его прошлое неприятно поразила Рики. «Тогда мы были одним», – не преминул пояснить Волдеморт. Но Рики уже проваливался в воспоминания.

…Он в доме Арабеллы. В воздухе витает ощущение скорой кончины, сама Арабелла подтвердила это. Рики ждет папу, с какой-то детской верой в чудо. О, отец все исправит, он все может. И он приезжает. Но Арабелла умирает все равно.

В тот момент он, конечно, не осознавал ничего подобного, но теперь вдруг отчетливо понял, что да, это так! В волнении Рики вскочил с кровати и принялся ходить взад-вперед по комнате. Мистера Лапку это очень устраивало; он то и дело бросался ему на ноги из засады.

«Но это же чушь! – взорвался он. – Я не могу винить папу в смерти моей бабушки. Он тут совершенно ни при чем».

Лорд мягко, шелестящее захихикал.

«Мы с тобой и в этом похожи. Твой отец не сумел победить смерть, как и моя мать. А ведь ты вправе на него рассчитывать. Вот ты ему и не доверяешь, он же не в пустяковом деле тебя подвел. Ты, хоть и не видел бабку годами, был искренне к ней привязан».

«Как мой отец мог победить смерть? Это же невозможно для человека», – ответил Рики. Он тяжело дышал, как будто пробежал очень много часов.

«Но ты так ждал его. А когда он приехал, она почти тут же умерла. Тогда ты этого не сопоставил, но последовательность событий ведь была именно такой».

«Она хотела его увидеть. А потом больше ничего не хотела», – скорее себе заметил Рики.

«Ты трус! – припечатал Темный лорд. – Не хочешь смотреть в лицо своим настоящим чувствам».

«Я не пойду на поводу у такого, как ты!», – ответил Рики.

«Ты и я – одно целое. У нас одни и те же переживания».

«Вот уж нет! – ухватился Рики. – Тебя вряд ли когда-нибудь волновала кончина близкого человека».

В горячке он придумал еще несколько критических возражений и ждал новой реплики, но ее не последовало. Однако Рики потребовалось время, чтобы осознать невероятную вещь: Волдеморт заткнулся.

«Вот отлично», – подумал Рики. Было так странно остаться в тишине собственных мыслей. Только теперь он научился ценить это, и то лишь потому, что даже без Волдеморта тишина даровалась ему нечасто.

Не было дня, чтобы за столом не поднималась тема дисциплинарного слушания, о котором так любезно предупредила мисс Блумсберри. Люси Макарони не скрывала своего разочарования по поводу того, что маги не могут помочь Рики восстановить душевное равновесие. Они оказались также не в состоянии удалить Лорда, и более того, как оказалось, собирались возложить ответственность за контроль над темной сущностью непосредственно на ее носителя.

– За каким чертом тогда нужна магия? – возмущалась она, и вновь обращалась к миссис Дуглас, у которой уже был опыт судимости по колдовским законам.

Как ни безответственно, но Рики переживаний матери по поводу предстоящего слушания в Министерстве магии не разделял. Разумеется, для всех людей, желающих ему добра – в том числе, как ни странно, и для дражайшего крестного отца тоже – имели значение всякие законодательные заморочки. Рики же оставался равнодушным. Да, его в самом деле могли исключить из школы, и в этом случае его перспективы на будущее, предположительно, резко портились. Проблема была в том, что он не представлял себе никакого будущего, ибо по горло застрял в прошлом. Какое значение имело какое-то несчастное слушание в сравнении с кошмаром, который разверзся внутри него. Кошмар, ко всему прочему, обладал противным зловещим голосом, и неустанно изрекал всякие прогнозы, от которых сам храбрейший Гарри Поттер полез бы на стенку.

«Знаешь, в чем твоя слабость? Ты избалован, – объявил Темный лорд, когда на второй день за обедом Рики попросил, чтобы к завтраку были апельсины. – Ты неспособен к терпеливому ожиданию, таких вот сиюминутных удовольствий у тебя больше, чем великих целей».

Рики прогнал назойливую картину, где бледный Волдеморт, одетый по-охотничьи и с винтовкой, залег в засаде в болоте и валяется так годами, рассчитывая, вдруг да мимо когда-нибудь пройдет достопочтенный Альбус Дамблдор.

«И что теперь, апельсины не есть?» – усмехнулся он.

«Как ты примитивен, – зашипел в ответ зловещий голос. – Таким, как ты, не перевернуть мироздание грандиозными замыслами…».

«Отвали! Нет у меня грандиозных замыслов, – рассердился Рики, – и я не стану переворачивать мироздание. Пусть стоит».

«И я о том же», – продолжал ворчать Темный лорд, а поскольку его никогда не волновало, согласен юноша его слушать или нет, принялся излагать свою точку зрения на то, как надлежит достигать величия. Мог бы и не стараться – весь его жизненный путь и без того был у Рики как на ладони.

«Ты щадишь себя и всех вокруг, и за это поплатишься», – обещал Волдеморт, и хотя Рики был принципиально с ним не согласен, рассуждения Лорда вызывали в нем смятение духа, и оттого так сразу у него не находилось логичных возражений.

Пит, которому он пожаловался, не находил в этом ничего страшного и посоветовал вообще не вступать в дискуссии. По его мнению, это была пустая трата энергии.

– Ты видел сектантов, которые ходят по улицам с брошюрками? – сказал он. – Если ты с ними заговоришь, потом будет очень трудно отвязаться. Также с твоим болтуном – чем меньше времени и внимания ты ему уделяешь, тем лучше.

Лорд очень обиделся. Хотя Рики давно высказал ему, что считает его команду Упивающихся смертью чем-то вроде радикальной секты, состоящей сплошь из редкого сорта придурков, не способных разглядеть своей же пользы и себя не уважающих, Назойлик даже в своем маловыгодном положении продолжал гордиться их преданностью.

Совет брата показался парню стоящим, хотя бы потому, что он сам не хотел уделять внимание вредоносной сущности. И Рики старался. Он не уклонялся от компании, не далее как сегодня перед ужином они втроем, вместе с Марком, играли в лото. Волдеморт и тут пытался вклиниться – но парень от него отмахивался, как от назойливого собеседника.

Тем более, Назойлик завел свою старую пластинку, а ребята обычно рассказывали вещи куда более приятные, и, как правило, Рики еще не известные. С Марком, например, прошедшим вечером было очень интересно: он рассказывал о Китае, о своей работе и всякого рода курьезных случаях, происходящих с ним.

– Между прочим, на Востоке знать не хотят нашей вседозволенности и распущенности, – говорил он одобрительно. – Если ты, к примеру, одет чуть не так, как положено по трафарету, с тобой иметь дела, скорее всего, никто не станет. Орать там вообще не принято, это ужасная невоспитанность. И все время все улыбаются – вот уж к этому я до сих пор не привык!

Рики согласился – в самом деле, у бывшего слизеринского старосты не было предрасположенности к такому поведению. Да его и не поняли бы, насколько Рики знал родной колледж и школу вообще, там уважалась чисто британская сдержанность. Скажем, если бы профессор Снейп или профессор МакГонагол, прославившиеся суровым обращением с учениками, вздумали учиться манерам у китайцев, это восприняли бы как конец света. С другой стороны, директор Дамблдор не стеснялся улыбаться – ну так его и считали чудаковатым. Впрочем, получив доступ к памяти Волдеморта, Рики открыл для себя иной взгляд на этого уважаемого и влиятельного колдуна.

…Ворочаясь, юноша пытался очистить сознание, чтобы не осталось мельтешащих мыслей. Днем он боролся с ними по-своему. В эти прошедшие дни каникул у Рики появилась тайна; если бы кто-нибудь узнал о ней, то не обнаружил бы в его действиях ничего необычного. Ведь его мозг был перегружен образами, которые не давали покоя.

И тогда в один прекрасный момент он вспомнил о карандаше и пустом листе. Рисование было привычным способом выразить эмоции, он с детства привык делать так, и теперь, когда ему стало плохо, решил вновь прибегнуть к испытанному средству. Тем самым, как Рики вскорости понял, он применил еще один способ вариться в кошмарах прошлой жизни и вызывать саркастические реплики Назойлика.

«Ну разе так выглядит брюхо гоблина, – шипел тот, – вспомни хотя бы эту чертову картину, как там… «Урок анатомии»!».

Немного утешало только то, что рисунки Назойлику никогда не нравились, а порой и бесили его, поскольку казались темной сущности бесполезным, детским времяпровождением. На самом деле юноше они приносили пользу. Часто, если фрагменты прошлого, помноженные на комментарии Лорда, пытались завладеть им, Рики доставал альбом и изображал, что мог, тем самым как будто вынося их вне себя. Когда он рисовал, становилось легче, но конечный результат неизменно вызывал у парня глубокое отвращение. Сюжеты его картин заинтересовали бы любого ученого, пишущего учебники по защите от темной магии, но ему было не до просвещения последующих поколений. Абстрактные, мучительные переживания, клубящиеся в голове, будучи выхвачены из потока сознания и перенесены на альбомный лист, обретали пугающую конкретику. Случалось, это помогало записать еще несколько фактов, интересующих, возможно, авроров, после чего юноша скрупулезно разрывал нарисованное на мелкие кусочки. Обрывки он предпочел бы сжигать, но это насторожило бы заботливо следящих за ним родственников, и приходилось довольствоваться пошлым мусорным ведром на кухне. Впрочем, Рики не раз раздраженно заявлял Назойлику, что именно там их место, и сожалел, что не может поступить так же с документом, удостоверяющим рождение некоего Тома Марволо Реддла, субъекта бесполезного и ничем не примечательного. А поскольку это слишком злило бессильного Лорда, тот жаждал отплатить обидчику, и елейно интересовался, не имеет ли Рики в виду, что было бы для близких и дорогих родственников Рики лучше, если б не родился он. В общем, оба боролись под девизом: «Я уже есть, и с этим ничего не поделаешь».

Незаметно для себя, Рики достиг явного улучшения в технике рисования, особенно в детализации. Диего Макарони, возможно, гордился бы им, но теперь сына это не радовало. И то, что он подражает отцу, следуя по проторенному пути борьбы с собой, а ведь путь этот был тоже предложен Диего, побуждало Рики злиться на него еще больше.

Другие ближайшие взрослые, которых он всегда уважал, теперь тоже действовали ему на нервы. Миссис Дуглас, например, до дня рождения была последней женщиной на земле, которую он назвал бы ведьмой. Как бы ни старался Рики теперь убедить себя в том, что она не виновата в сложившихся обстоятельствах, и воспользовалась ими наилучшим образом, и вообще она хороший человек, но ему слишком уж хотелось злиться на всех. Миссис Дуглас ведь была, несомненно, шпионкой, которую приставил к нему Поттер, она сама так сказала. Поэтому Рики из вредности и из принципа не хотел предоставлять ей материал на себя.

А она, в отличие от отца, постоянно набивалась ему в компанию. Экономка заглядывала под разными предлогами в комнату, правда, не чаще трех раз в день, но в самые неподходящие моменты, например, когда он рисовал. Она, конечно, уходила, когда он просил оставить его в покое. Но, кажется, эту пожилую женщину неопределенность ситуации угнетала больше, чем всех остальных. И вот вчера она прямо спросила, что он намерен делать.

– Я, пожалуй, навещу на днях Даниэлу, – вяло произнес Рики, хотя внутри у него все сжималось при одной мысли, что этот разговор неизбежен. Ему предстояло основательное объяснение, и ведь Дан, зная, что он колдун, пока не знала главного. Было бы нечестно доверить рассказ о Назойлике кому-то другому, но Дан и Волдеморт в его сознании были настолько несовместимыми сущностями, что Рики даже придумать не мог, как это будет звучать и выглядеть. – Она позвонит, когда вернется от своей бабушки или откуда-то там, так сказал Пит.

– Об этом надо предупредить мистера Поттера, – засуетилась миссис Дуглас.

– Зачем? – ворчливо осведомился Рики. – Что, я теперь шагу без него не сделаю?

– Не сделаешь! – категорично отрезала миссис Дуглас. – Ты разве не заметил, что этим летом все вы до сих пор никуда не выходили?

Рики нахмурился. На самом деле он, разумеется, заметил это, но даже не подумал, что ограничение исходит откуда-то извне. У него просто не возникало желания появляться на людях, и парень полагал, что тактичные родственники просто решили его не беспокоить. Он напрочь забыл, что не только у него возникли проблемы, но и он (то есть его Назойлик) создает их довольно обширному кругу за пределами своей семьи и друзей.

– Ты не представляешь, чего стоило организовать здесь охрану! Половина авроров не догадывается, по какой причине их заставляют тут торчать – это их слова, – сказала экономка. – Даже мой внук сидит в доме безвылазно.

– А кто свяжется с моим крестным отцом? – рассуждая вслух, произнес Рики.

– Я могу, – вызвалась миссис Дуглас.

– Вы меня очень выручите. Мне необходимо встретиться с Дан, – попросил Рики.

Миссис Дуглас одобрительно кивнула.

– Думаю, да. Эта девочка всегда хорошо на тебя влияла, – согласилась она.

Она ушла, оставив воспитанника в задумчивости. Он не сомневался, миссис Дуглас добьется разрешения от Поттера и от кого угодно. Но Рики заметил, что о том, чтоб он встретился с крестным отцом сам, и речи не зашло.

Тема отношений с крестным всегда была непростой, а теперь сделалась и вовсе слишком сложной для того, чтоб размышлять об этом на сон грядущий. Приехавший на другой день после возвращения мальчиков из школы мистер Поттер крестнику не показался. Оно и понятно – во время экспертизы Рики сам признался, что Волдеморт видит и слышит, читает и воспринимает все то же, что и его носитель. Парня это, в принципе, устраивало, потому как дядя Гарри обычно раздражал его до невозможности, и в его присутствии возрастал риск появления негативных эмоций, а следовательно, и победы Волдеморта.

Но иной раз Рики даже хотелось встретиться с крестным. По-человечески он сочувствовал ему. Он не сомневался, что для Поттера все, что случилось с ним – страшный удар. Герой волшебного мира и его команда всеми силами старались предотвратить возвращение Волдеморта. Они очень старались, чтобы Рики рос, как самый обычный ребенок, почти преуспели в этом, и едва не потерпели крах, когда толпа сбежавших из тюрьмы Упивающихся смертью добралась таки до своего господина, заключенного в теле шестнадцатилетнего юноши. И теперь тем, кто владел его тайной и тем не менее позволил ему жить, как обычному человеку, предстояло оправдываться, в лучшем случае, перед министром магии, в худшем – перед всей колдовской общественностью.

Но сам Рики был расстроен тем, что узнал о себе, разумеется, куда больше, чем самый заботливый крестный отец. То есть так юноша сам считал. К нему приходило все больше воспоминаний о Томе Реддле, и так часто, что не оставалось времени разобраться в собственных переживаниях.

«Если бы только можно было препарировать разум, как биолог – всякие клетки», – нередко думал он, слушая всякие научные факты от брата или по телевизору.

Но в глубине души он знал, что, даже если бы это было возможно, он все равно не стал бы себя препарировать, причем не только потому, что это наверняка было бы больно. На самом деле, Рики боялся делать это потому, что в нем находился Волдеморт. Внутри крепло убеждение, что, попытайся он довести даже в мыслях своих до конца ту же ситуацию с отцом, темная сущность сумеет вклиниться в его мыслительные процессы и исказить в сознании все, что с ним происходит. Но одного у него не мог отнять никакой Лорд: рано или поздно каждую ночь Рики отключался, забываясь тяжелым, мучительным сном, после которого к нему, тем не менее, возвращались силы для борьбы за свое Я.

О том, что Дан вернулась из школы и ждет визита Рики в любое время, но как можно скорее, Пит объявил в одно прекрасное утро. Как оказалось, она позвонила вечером, и Рики, может быть, даже слышал этот звонок, пока пытался заснуть.

– Ты вчера рано ушел, и я не стал звать тебя к телефону, – сказал брат.

– Как у нее дела? – поинтересовался Рики, напрягаясь, как будто ему предстояло пережить испытание Тремагического Турнира, с троллем подраться или что-то вроде того. Даже не учитывая Назойлика, он теперь чувствовал себя раздвоенным. Одна его часть искренне стремилась к общению с Даниэлой, другая боялась этого, как огня, тяготилась ее предполагаемой заботой и предпочитала держаться подальше ото всех.

Разумеется, подруга детства ничего особенного по поводу своих дел Питу не сказала, откуда следовало, что поживает она превосходно, уж во всяком случае, лучше, чем Рики. Миссис Дуглас немедленно связалась с дядюшкой Гарри через особенное сигнальное зеркальце. Проходя мимо кухни, Рики слышал, как она возмущается и обзывает Поттера тюремщиком.

«Как было здорово, – с грустью вздохнул Рики, – считать дядю Гарри просто занудой и придурком». Теперь, когда истинное положение вещей открылось крестнику знаменитого Гарри Поттера, и нетрудно было догадаться, сколько сложностей создал он крестному отцу, он не мог не быть благодарен. Так же, как не мог не тяготиться этой благодарностью.

Усилиями заботливых домочадцев, уже на следующий день юноша отправился к Даниэле. Поговорив с братом, он решил, что будет лучше, если он пойдет один. Рики храбрился и согласно кивал, когда Пит предположил, что делиться его тайной – его святое право. Но на самом деле слизеринец с удовольствием подарил бы это право кому-нибудь.

«Хочу посмотреть на эту магглу, – шипел в голове Назойлик. – Хотя бы смогу представить, как разорву ее на куски».

Рики передернуло от угроз, но не потому, что он испугался. Как вынужден был он отказаться от другой девушки, так не хотел он приближаться к Дан, деля тело с этой мутационной мерзостью.

Он отправился в гости примерно в полдень, один, хотя можно было не сомневаться, что рядом – надежная охрана. Должно быть, небеса услышали его молитвы, потому что отсрочка трудного разговора пришла с неожиданной стороны. Швейцар в подъезде сказал, что у Даниэлы никого нет дома.

– Девушка ушла гулять с собакой, – добавил он. – Но уже скоро должна вернуться, они минут двадцать как вышли.

– Ну, тогда я, пожалуй, подожду ее на скамейке, – решил Рики.

Возвращаться домой не хотелось, и несмотря на то, что та скамейка, откуда лучше всего просматривался подъезд Дан, находилась на солнцепеке, Рики присел, не удосуживаясь смахнуть пыль.

Во дворе он находился не один. Из фургона выгружали мебель. Похоже, кто-то переехал. И еще какой-то парень лет двадцати околачивался тут же. Заметив взгляд Рики, он направился к нему.

Юноша тотчас отвернулся, без особого интереса разглядывая фиолетовый диван, который заносили в подъезд три грузчика. «Копошатся эти магглы, совсем как в муравейнике, – отметил Назойлик. – Всегда восхищался чистокровными колдунами. Им и в голову не приходило, что можно переставлять вещи самостоятельно».

«Потому их в конце концов и победили», – парировал Рики.

– Проблемы, парень? – полюбопытствовал

Рики поморщился; ему только того и не хватало, чтоб каждый встречный догадывался о том, что у него проблемы.

– Нет, – ответил он равнодушно.

«Правильно, – похвалил Волдеморт. – Я таких доброжелателей всегда ставил на место».

– Да брось, я же вижу, – чуткий тип обогнул Рики и остановился точно напротив него. – Если хреново, не надо ждать, когда тебя это вконец достанет.

«Точно. Надо пойти и оторвать голову кому-нибудь вроде этого нахального маггла», – посоветовал Лорд.

– Есть средство решить любую проблему, – продолжал тип, – уж я-то знаю!

С этими словами он полез в карман. Рики, абсолютно не верящий, что случайный собеседник может ему помочь, все же следил за его действиями с невольным интересом.

«А если бы он знал, в чем твоя проблема, то вызвал бы для тебя психиатров, вот и вся помощь!» – глумился Темный лорд.

Между тем тип, не переставая шарить по карманам, присел рядом. Что-то в этом было такое, неприятное Рики, и подозрительное, но тут Лорд разразился потоком брани, требуя, чтоб рядом с ним не садился кто попало, и это заставило юношу подавить в себе сходное недовольство. А источник недовольства, между тем, обнаружил то, что искал.

– Не хочешь попробовать? – спросил парень, протягивая Рики маленький пакетик с порошком.

В одну секунду в памяти Рики всплыли все репортажи, разговоры и предостережения, виденные и слышанные им с детства и до сих пор. И, хотя их было немного, и прежде Рики никогда с этим не сталкивался, он знал, разумеется, что это такое.

«Что это ты собрался делать?» – осведомился Волдеморт с той приподнятостью, которая означала гнев.

Рики колебался. Он не сразу сообразил, чем ему может помочь белый порошок, и потом, его ведь предупреждали о последствиях приема наркотиков. Он тупо таращился на руку с пакетиком перед глазами.

«Парень, ты не понял, чье тело тебе выпала честь занимать? – зашипел Волдеморт. – Я не позволю тебе меня уничтожить ни этим, ни каким другим способом! Помни, дурь поразит твое сознание, но не мое!».

Однако, это почему-то сильно взволновало Лорда. Рики хотел протянуть руку, и в ответ на эту попытку внутри головы в очередной раз громыхнуло, как будто от взрыва.

«Я добивался величия, несмотря на то, что жизнь не уготовила для меня ничего, кроме такой вот маггловской мерзости. Как ты смеешь? Лучше бы подумал об этих… о своих родителях! Тебе никто не говорил, что эти вещества вызывают привыкание, и разрушают тело и мозг – мой непревзойденный высокосортный мозг!!!».

Рики не обратил на это утверждение никакого внимания – он помнил, что Лорд если и помрет, то точно не от скромности.

– Ничего опасного, ты же пробовал курить? – полуутвердительно спросил тип. – Так это то же самое. Ничего опасного, – повторил он. – Ну так что, берешь или нет? – произнес парень, проявляя нетерпение.

«Если ты возьмешь, можешь ставить крест на своей жизни. Забудь о своих жалких радостях, о культурном времяпровождении, как тебя учили, о… о девочках! Совсем не вредно тебе это понять!» – надрывался Лорд.

Но Рики понимал все больше только одно – стоило обкуриться вусмерть, чтоб сбежать от этого голоса, мысленно расчленяющего каждого, кто попадал в его поле зрения. «А что, сколько это будет стоить? – подумалось ему. – Говорят, вначале и просто так дают. Может, я даже кайф получу».

«Нет, я тебе не позволю, – голос напирал изнутри. – Ты, придурок малолетний, знаешь, какого труда мне стоило обрести могущество, выучиться! И все это – псу под хвост?».

Рики попытался двинуться, но у него ничего не вышло: Волдеморт, не в силах оказать влияние на него выбор, все же сумел парализовать его тело. Поняв это, Рики ощутил, как нарастает паника, но при этом отчетливо осознавал, что мимика его не поменялась, и скорее всего он вообще выглядит, как истукан. Парень напротив, не отрываясь, смотрел на Рики, и выражение его лица становилось все более подозрительным.

«А что, это выход, – подумал Рики, – если ничто магическое не справилось с Волдемортом, может быть, я не должен думать о себе. Дядя Гарри позволил бы убить себя, – осенило его, – он – настоящий герой». Ему вспомнилось, как Волдеморт пытался вселиться в крестного, когда тому было столько же лет, сколько сейчас Рики. Холодный пол Министерства магии, где Макарони ни разу не был, сейчас казался ему более реальным, чем горячий летний воздух вокруг и собственная майка, прилипающая к телу от пота.

Лорд пребывал в ужасе, таком, что даже Рики мог его почувствовать, и «вопил»: «Не смей травить меня этой дрянью! Я рожден для великих дел, нет никого на свете, подобного мне, а ты, мелкий пакостник… – задыхался Лорд. – Никогда мои сторонники не видели меня даже пьяным. Тьфу! Я не буду валяться под забором! Не буду!! Не буду!!!» – рычал Темный лорд, и мир Рики замыкался вокруг него в какую-то черную бездну, похожую на яйцо. Он уже не мог не только шевельнуться, но и чувствовать, что происходит вокруг, слушать, видеть. Под кожей нарастало противное жгучее и щекочущее ощущение, которое его разум опознал сразу – оно означало смерть.

Лорд вытеснял его. «Неужели все кончено?» – вопрошал Рики, но черная пустота не могла ответить.

– А ну убери эту гадость!!!

Внезапно все желание сделать Лорду наперекор съежилось, сделалось таким мелким и ничего не значащим. Яркая вспышка обожгла его изнутри и как будто очистила. В его душе в полную силу заговорил другой голос – тот, который он только что услышал, и он едва не задохнулся от стыда. Если бы любой из друзей застал его за попыткой попробовать дурь, ему было бы неприятно, но потерять лицо в глазах Даниэлы всего лишь затем, чтоб досадить Волдеморту, казалось Рики непомерно высокой ценой. Мало того, что в нем сидит маньяк, который, кстати, даже назвал его придурком, и заслуженно, так еще и он сам едва не сделал первый шаг к тому, чтоб себя угробить. Но тут, вдобавок, пришла Дан.

Мир вокруг принял прежние очертания, и первым делом все пространство вокруг заполнилось оглушительным собачьим лаем. Должно быть, Мистер Франкенштейн, пусть и прекрасно воспитанный, не мог остаться безучастным к волнению своей хозяйки, которая орала на «доброжелателя», вообще не делая при этом пауз.

– Да брось ты. Он, по-моему, и так уже… того, – но все же случайный знакомый Рики слез со скамейки и не спеша, временами оглядываясь, отправился в противоположный конец двора.

– Стоило бы позвать полицию, – пробормотала девушка и извлекла из чехла на поясе мобильник, но тот, как будто ее мысли передались ему на расстоянии, так припустил, что только пятки засверкали. Рики с невыразимым чувством минувшей опасности проводил его глазами.

После этого Дан развернулась к нему. Он ждал, с почтительным страхом, как если бы подруга детства была строгой учительницей, а он не выполнил домашнего задания, когда их глаза встретятся. Рики давно не видел ее. Дан, возможно, стала выше, и успела загореть, учитывая, что весной, когда он видел ее последний раз, она не казалась настолько смуглой. Тогда она еще ничего не знала о том, как ей не повезло с самым долгосрочным знакомством из начальной школы.

Но тут пес признал его и бросился в объятия. Да, Мистер Франкенштейн быстро разрушил зрительный контакт, требуя внимания и для себя. Пес бросился обнюхивать Рики, а он рассеянно провел рукой по шерсти, не решаясь улыбнуться его хозяйке. Тогда, специально, чтоб оттянуть объяснение, Рики принялся гладить его. Он и в самом деле был очень привязан к этой собаке, и в результате Мистер Франкенштейн облизал ему все лицо. Но вскоре Дан, решив, что хватит, отозвала своего питомца и велела ему «сидеть».

Несколько мгновений она смотрела на старого друга, решая, как отреагировать после произошедшего. Если бы ей вздумалось орать и на него, Рики бы не удивился.

– Итак, Рики.

Дан наклонилась к нему. Вся ее поза ожидания свидетельствовала, что его очередь говорить. Но Рики не мог решить, с чего начать, и ему оставалось только глупо хлопать глазами.

– Ты ведь ко мне пришел, надеюсь, а не к этому типу? – добавила она.

Строгие нотки в ее голосе подействовали на парня отрезвляюще.

– Мне нужно много рассказать тебе, – пробормотал Рики. Но окончательно он пришел в себя, лишь оказавшись у нее в комнате, где Дан поставила перед ним чашку чая на низенький японский столик.

– Ты уже знаешь, что я – колдун, – начал он, собираясь с мыслями, которые почему-то не желали упорядочиваться.

– Пит рассказал мне, – подтвердила Дан.

– Но ты еще не знаешь главного, – с сожалением произнес Рики. – Я ведь не простой колдун.

– Да. Обычно быть колдуном так просто и банально, – без тени улыбки кивнула Даниэла. – Но ты и тут отличился.

Ее едва уловимый сарказм сильно подействовал на него. До того момента Рики был убежден, что больше ни под какими пытками не станет отвечать на вопросы о том вечере, когда получил обратно старую память. Что даже вспоминать об этом не захочет никогда.

Спрашивать его никто не стал. Дан просто сидела напротив и смотрела на него, вопросительно вскинув брови. Рики хотелось даже наорать на нее, потому что он знал, что с такими вещами не следует шутить. И он взорвался.

Впоследствии Рики не мог припомнить всего сказанного, ибо речь его лилась потоком. О черно-магических ритуалах он, правда, сообщил только то, что они существуют, и являются наказуемым деянием с точки зрения магических законов.

– То есть колдуны и ведьмы, это, вообще-то не такая уж редкость, они даже создали свою бюрократию, – с его точки зрения, этот аргумент должен был убедить Дан в достаточном количестве магического населения. – Во мне же необычно то, что я… живу вторую жизнь. Я родился почти сто лет назад.

Удивить Дан оказалось не так легко, она лишь приподняла брови и кивнула, предлагая продолжать. Рики преодолел искушение потянуть время, излагая безрадостные подробности детства Тома Реддла-младшего. Его жизнеописание и роль в магической истории он, как мог, тоже смазал, а когда Дан предложила принести еще чаю, вдруг обнаружил, что разглагольствует уже почти два часа. Но сократить рассказ как-то не получалось. Рики с большим трудом переключился на то, что было его собственной жизнью. Признание, что это он, не контролируя себя, заставил лопнуть ее резинку на своем одиннадцатом дне рождения, подруга приняла снисходительно.

– В глубине души я всегда знала, что это каким-то образом устроил ты, – сказала она. – Уж слишком явно тебе этого хотелось. Но ты больше так не делал, когда попал в этот «Хогвартс». Тебя научили контролировать себя?

Рассказ о школьных приключениях и друзьях, о совах, которые носят почту, гоблинах, стерегущих золото в подземельях волшебного банка, о том, как вначале не нравились ему магические порядки, и как он привыкал к ним, так вот, этот рассказ грозил растянуться в бесконечность. Так бы и вышло, если бы Даниэла не комментировала, как теперь меняется ее отношение к событиям, в которых она участвовала, не зная всего этого. И Рики старался упоминать побольше именно таких событий. Проклятие, которое он перехватил, заслонив ее собой однажды на рыбалке; сливочное пиво, не продающееся в обычным магазинах, которым он угощал ее; пришлось даже расколоться, что по электронной почте связь с ней поддерживал не он, а Питер.

Даниэла с неослабевающим вниманием выслушала, что происходило с ним на четвертом курсе, и почему везде, где он проживал некоторое время, появлялись необъяснимые небесные вспышки.

– Так это в самом деле были инопланетяне? – поразилась она. Казалось, еще немного, и подруга не выдержит, покрутит пальцем у виска. Но Рики знал Дан – на самом деле она была из немногих неиспорченных рационализмом людей, способных поверить в такие вещи.

– Самые настоящие, – кивнул он гордо. – Между прочим, Лорд вообще плохо представлял, что они такое. Но, поскольку они просили помощи, посчитал, что сможет легко сделать их зависимыми и использовать в своих целях. Я не рискну прогнозировать, что бы у него на самом деле получилось.

– Но ты проявил с ними себя с лучшей стороны, – сказала Дан.

– Еще бы! Я весь год чертил, как проклятый, эти звездные карты. Наверное, я и в самом деле проклятый, – вдруг сник Рики.

Девушка не стала спорить.

– Но после них ведь тебе не так страшно было услышать в голове голос этого Темного? – спросила она.

– А и в самом деле! – Рики до сих пор это как-то не приходило на ум. Пожалуй, он даже слишком спокойно относился к наличию посторонних элементов в своем разуме. – Впрочем, справедливо, что они навязались мне. Лорд их вызвал, он же и должен был решить их проблемы, то есть я.

– Любая проблема заключает в себе решение, – упрямо возразила Дан. – Вот смотри, ты говоришь, что должен был им помочь. Но появление этих вестников помогло тебе, они же тебе подсказывали, и вообще подготовили к тому, что недавно случилось. Тебе очень повезло, что они прилетели вовремя.

Рики вдруг захотелось поскорее закруглиться. Под чай он упомянул о преобразованиях и приступил непосредственно к событиям тринадцатого июня. Для этого пришлось разъяснить, кто такая Плакса Миртл. На месте Дан он давно бы начал клевать носом. Но она, как назло, с большим пониманием отнеслась к его привязанности к самой первой жертве Темного лорда. Впрочем, когда Рики признался, что пообещал меланхольной барышне сунуть голову в унитаз, когда выйдет из депрессии, подруга детства бестактно расхохоталась.

– Никогда не слышала, чтоб люди в здравом уме шли на это добровольно, – сказала она, после чего долго извинялась, потому что рассказчик обиделся.

– А знаешь, над тобой не вредно подшутить, – сказала она. – Ты слишком уж увяз в трагедии.

Пожалуй, она была права. И то, что они отвлеклись ненадолго, позволило юноше собраться с силами перед тем, как он добрался-таки в своем рассказе до той ночи, когда Френк Эйвери перенес его в заброшенный маггловский дом. Он ничего не забыл, наоборот, с каждым произнесенным словом история обрастала новыми подробностями. Дан остановила его один раз, чтобы покормить собаку. Тогда он обнаружил, что чай давно остыл.

Рики почувствовал себя опустошенным, когда его рассказ подошел к концу. Чувство, будто он что-то упустил, все укреплялось в его сознании. Затянувшуюся паузу прервала хозяйка.

– Но та ночь давно закончилась, – сказала Дан. – Что сейчас тебя беспокоит, Ричард?

Вопрос прозвучал совершенно логично. Тем глупее почувствовал себя парень, подыскивая ответ. При том, что ему было, на что пожаловаться, он совершенно не мог отделить случившееся ранее от своего нынешнего состояния. «А ведь я увяз в прошлом», – отметил Рики. Впрочем, это казалось ему само собой разумеющимся, потому слова Даниэлы и заставили его растеряться. При том, что прошлое настигло настоящее и поначалу словно перечеркнуло его, Рики теперь не мог думать ни о каком будущем. Об этом в итоге и заговорил:

– Ты знаешь, а ведь появление Назойлика закрыло для меня много дверей, и не только в том смысле, что я теперь буду знать, почему меня никогда не примут на работу в наше Министерство.

– Вряд ли для тебя это большая потеря, – сказала подруга.

Рики собирался с духом, и потому ее реплики даже не заметил. До сих пор он говорил с Даниэлой на эту тему очень редко.

– Есть девушка, – произнес он, наконец. – Ее зовут Селена. Когда я узнал, кто я такой, я не смог с ней встречаться.

– Ты этого хочешь? – спросила Дан.

– Я не знаю, вообще чего я хочу! – вспылил Рики. – Пойми, у меня такое чувство, что я вообще не имею права ничего хотеть. Извини, я не должен, конечно, на тебе срываться… Но мне плохо, – закончил он пессимистично и уставился в окно.

Даниэла задумалась, не скрывая, что озадачена.

– Это ненадолго, – пообещала она. – С твоим характером ты долго не выдержишь.

– Утешила, – пробормотал Рики.

– Увы, я не специалист по утешениям, – сказала Дан. – Но я твой друг, и я очень люблю тебя.

У Рики перехватило дыхание. Смущение, и тревога за ее безопасность, и мысли о том, что ему должно быть стыдно за то, что он заставляет ее переживать о себе, а может, и усталость лишили его привычной галантности и красноречия. Казалось, он целую вечность не находил ответных слов для своего самого давнего друга.

– Это потому, что ты ненормальная, – буркнул он в итоге.

– Наконец-то ты это сказал, – фыркнула Даниэла. – Я всегда знала, что ты так считаешь, как и многие другие.

– Ничего подобного! Ты же понимаешь, что я на самом деле люблю твои мультики, – вскинулся Рики.

– Одно это уже свидетельствует о том, что ты не до конца испорченный тип, – постановила Даниэла. – Знаешь, я восхищаюсь тобой, – произнесла она уже иначе, серьезно и прочувствованно. – Столкнуться с бывшими соратниками твоей прошлой жизни… Я даже не представляю, как бы я это выдержала.

– На самом деле это особенно больная тема, – откликнулся Рики, хотя, как ни странно, теперь не чувствовал себя так отвратительно, как обычно, думая об Упивающихся смертью. – Никто в волшебном мире не понимает, почему мне иной раз жаль их. Понятно, все их ненавидят. Я с ними и раньше сталкивался, но так – никогда.

– Что именно было другим? – сочувственно спросила Дан.

– На мне оказалась большая ответственность. Пит, который не мог колдовать, и еще этот придурок Френк Эйвери, и надо было срочно что-то придумать. Просто чудо, конечно, что появилась миссис Дуглас.

Удивление в глазах Дан за все время разговора появлялось редко, но при упоминании миссис Дуглас сверкнуло снова. Она готова была усвоить, что Рики – колдун, но ей никак не верилось, что пожилая экономка Макарони – урожденная ведьма.

– То есть, тебя выручил кто-то большой и сильный, – констатировала Даниэла.

– Да, – согласился Рики. – Но это не первый раз, когда меня выручает ум, ловкость или сила других. В школе у меня отличная команда, – тут ему пришло в голову еще кое-что. – Чем я буду, когда останусь один? И в то же время я не могу позволить вам рисковать собой. У меня такое чувство, будто я не достоин ни вашей дружбы, ни любви моих родителей.

Он, наконец, произнес это. Рики тут же пожалел, что так далеко зашел в своих откровениях. Он заранее знал, что начнут говорить его близкие после такого заявления. И заранее был сыт по горло уверениями в том, какой он замечательный.

– А ты никогда не предполагал, что это не тебе решать? – мягко спросила Дан.

Рики вскинулся. Лорд слишком часто использовал привязанности для того, чтобы уничтожать.

– Другие люди не глупее тебя. Я, например, – с достоинством произнесла Дан. – И я как-нибудь сама разберусь, дружить мне с тобой или нет.

– Я не могу допустить...

– Ты не отвечаешь за всех и вся, – не дослушав, возразила Даниэла. – Ты можешь распоряжаться только собой, и остается молиться, чтобы ты и с собой не натворил глупостей. Вот что ты теперь хочешь?

– Я бы все отдал, чтобы исправить пакости Волдеморта, – выдохнул Рики. Он тут же, даже не глядя на нее, почувствовал, что его планы не находят у подруги одобрения.

– Не торопись отдавать все, оно тебе еще пригодится, – ворчливо посоветовала Дан. – Когда у человека такое огромное состояние вины, как у тебя, его легко использовать, вот почему я волнуюсь за тебя. Лучше найди в случившемся положительные стороны.

– Это какие же? – мрачно поинтересовался Рики.

– Во всяком случае, в твоей биографии больше нет тайн – ни для тебя, ни для меня, – девушка пожала загорелыми плечами.

Рики хорошо помнил, как она два лета подряд советовала ему оставить эти тайны в покое.

– Ты больше не считаешь, что было бы лучше по-прежнему? – задал он самый бесполезный вопрос из всех возможных.

– Нет, – решительно, почти возмущенно возразила Дан. – Зная тебя, можно не сомневаться, ты не успокоился бы. Хотела бы я взглянуть на твою школу…

– Пит видел.

– Он мне сказал.

Рики напрягся. Брат не упоминал о том, что во время телефонного разговора отчитался перед Дан. Мысль о том, что они кооперируются за его спиной, была Рики неприятна. Дан, должно быть, заметила это, потому что насупилась и заговорила даже с вызовом:

– Он позвонил мне в школу. Сразу же, как вы приехали домой. Он вообще очень переживает из-за того, что я все узнала. Но тем лучше, иначе бы я подумала о тебе плохо, когда застала сейчас.

Ее взгляд стал суровым. Дан было наплевать на смягчающие обстоятельства, и в отличие от хогвартсевских друзей она не собиралась его жалеть, что Рики полностью осознавал. Внезапно возникла мысль, что его побуждение разрушить себя нашло бы поддержку у многих магов. Однако объяснять это подруге не имело смысла.

– Рики, обкуриться – это не выход, – сказала она.

– Мерлина ради! Только не нотация! – с неожиданным запалом воскликнул Рики.

– А ты думаешь, я всю жизнь мечтаю заняться твоим воспитанием? – ядовито осведомилась Даниэла. – Нет, я прекрасно понимаю, что ты неспособен сейчас вести себя так, чтобы не доставлять беспокойства нам, людям, которые тебя любят…

Должно быть, она умолкла оттого, что в его глазах отразилась боль. Груз любви тяжким бременем давил на его грешные плечи. Дан присела рядом и взяла его за руку.

– Я бы и рад, – вздохнул Рики.

– Неприлично говорить такое, но я тебя понимаю, – кивнула подруга. – Знаю-знаю, ты считаешь, что твои обстоятельства уникальны. Только я тысячу раз видела такие ситуации.

От изумления парень отпрянул и выдернул свою руку, не задумываясь, что это не слишком вежливо.

– Это ты про мультики?! – не поверил своим ушам Рики.

– Я так и знала, что ты обидишься, – вздохнула Дан.

В итоге она все же запустила очередной шедевр, причем Рики смутно помнил, что когда-то давно уже смотрел его.

Сюжет был, действительно, очень схож. Самое обидное, что Рики со стороны все казалось легко. Прошлое надо оставить в прошлом и жить настоящим, но только, если бы главный герой был с самого начала таким умным, не понадобилось бы никакого мультфильма. То, что любовь – страшная сила, почище атомной бомбы, благодаря художественному просвещению подруги Рики тоже знал давно.

Тем не менее, в результате просмотра юноше на какое-то время стало так легко. Только когда Даниэла выключила видеомагнитофон, ее гость заметил, что наступил вечер.

– Если ты не торопишься, то давай сделаем бутерброды, – предложила хозяйка.

Рики с готовностью согласился. Ему не хотелось возвращаться домой, где ждали напряженные и обеспокоенные родственники. Здесь же он чувствовал себя спокойно, как будто они с Дан все еще ходили в начальные классы. Тем более, им было что порассказать друг другу. Он давно уже не говорил так много…

– Однажды в школе я напился, – признался Рики.

– Я знаю, – кивнула Дан, – твой друг Артур написал мне, какие меры они там придумывали, чтоб ты не совал свой нос во всякие тайны.

– Так все-таки они приняли меры, – довольно кивнул Рики; он это подозревал.– Надо будет спросить Лео, что он подмешал.

– А чем ты так доволен? – удивилась Дан, не сводя с него пристального взгляда.

– Ну, обидно свалиться от одного бокала, – пожал плечами Рики. – Так я хотя бы убедился, что я не слабак.

– Рики, ты даже большая мелочь, чем я предполагала, – снисходительно произнесла Дан.

Постепенно она до того развязала ему язык, что он даже забыл, как стыдно ему было только сегодня, когда он всерьез собирался воспользоваться помощью «доброжелателя».

– Знаешь, я подумал, что если я пожертвую собой, то Лорд тоже сгинет, – признался Рики.

Подруга не стала критиковать его, а только отметила:

– Попытка геройства не удалась. Кстати, хочешь «тащиться» – знаю способ. Твоему Лорду не понравится, – пообещала Дан.

Рики с интересом взглянул на нее.

– Займись уборкой. И весь день убирай, – посоветовала она. – В кладовке, под коврами, разбери все шкафы.

– А при чем же тут кайф? – не понял Рики.

– А когда закончишь – такое счастье! – Дан даже потянулась от удовольствия.

Юноша ругнулся про себя.

– Зато это очень полезно, – изрекла Дан, наблюдая за его реакцией. – Ты знаешь, если серьезно, то я бы сходила куда-нибудь погулять.

– Я бы тоже, – вздохнул Рики. – Но меня не отпустят снова. Дядя Гарри разрешил мне навестить тебя, но не знаю, как он отнесется, если я захочу гулять каждый день. Это проблематично, нас ведь охраняют.

– И сегодня тебя охраняют? – вскинулась Дан.

– Не беспокойся, в твоей квартире никого больше нет, – уверил ее Рики. Одно из полезных свойств, перешедших к нему от Темного лорда, позволяло ему самому быть уверенным в этом. Иначе он никогда не стал бы разговаривать с ней о магии, о чем ей, как маггле, знать не полагалось вовсе.

– Ну, тогда давай выпьем еще чаю, – предложила Дан. – На всякий случай, имей в виду, в парке в это время замечательно, если погода продержится. Я ведь еще не рассказала о себе…

Рики, возможно, ушел бы позже. Но швейцар позвонил и сказал, что некий мистер желает доставить гостя домой до темноты.

– Пусть поднимается, – сказала Дан в трубку, и ее глаза жестко блеснули. Рики почувствовал неладное.

– Зачем он тебе? – осведомился он, стараясь не давить своим недовольством, но все же показать его.

– Хочу посмотреть на колдовскую полицию за работой, – пожала плечами Дан.

Аврора, позвонившего в квартиру минутой позднее, невысокого и коренастого седеющего колдуна средних лет, Рики не знал. И дальнейший разговор не способствовал тому, чтобы познакомиться. Дан устроила стражу грандиозный разнос, и даже пригрозила, что пожалуется на него. Причиной ее недовольства стало то, что указанный субъект даже не почесался, когда Рики беседовал в ее дворе с неблагонадежной личностью.

– Как Вы могли подпустить к нему того человека?! Вас же наняли охранять его! – рычала она.

– А что мне, кидаться на каждого, кто к нему подходит? – огрызался аврор. – Я сразу понял, что тот тип из… – он усиленно закашлялся. Рики догадался, что он вовремя проглотил слово «магглы». – В общем, не по нашей части, – смущенно завершил он, все более теряясь.

– Вы не знаете, что такое травка? – рассердилась Дан.

– Знаю, – оскорбился субъект. – У нас тоже бывает, иногда такое дело заводим.

– У кого – у нас? – подозрительно спросила Дан, давая понять, что подозревает стража в неблаговидных поступках.

– Ну-у-у, – протянул аврор, беспомощно разводя руками.

– А из какого Вы агентства? – полюбопытствовала Дан.

– Что?! – выпалил колдун, и замер с таким видом, словно теперь ничто не заставит его сморозить новую несуразность.

– Ну, родители Рики же Вас где-то наняли? – соизволила объяснить Дан, потрясенно покачивая головой.

Колдун счастливо встрепенулся. В этом он углядел, наконец, свое спасение, и конвульсивно вскинул руку, так чтобы часы на запястье оказались напротив глаз.

– Мерлин!.. Я хотел сказать, мы торопимся! Ведь твои родители тебя ждут. Приятно было поговорить с Вами, юная леди, – застрочил он, так и не соизволив взглянуть на часы, и подтолкнул Рики к выходу. Юноша пожалел, что к этому моменту успел уже обуться.

– Что ты наплел ей? – выразил недовольство сопровождающий, когда они с Рики, наконец, вышли на улицу. В лифте аврор получил возможность прийти в себя и, вероятно, пришел к выводу, что источником всех его злоключений является Рики.

– А что, я должен ей рассказать все, как есть, про волшебный мир? – парировал юноша. – Не забывайте, что она не ведьма, вообще-то. У нее нормальные маггловские представления о том, как все должно быть.

Аврор мрачно нахмурился и дернул головой. Рики растолковал это так, что тот, вообще-то, предпочитает нести службу по старой схеме, наблюдать с подходящего поста за домом Макарони и более не пересекаться ни с Рики, ни с его требовательными друзьями.

Однако в планы Рики как раз входило времяпровождение вне дома. И он сразу же ознакомил домашних с тем, что предложила ему Дан.

– Тогда я с вами пойду, – объявил Пит прежде, чем родители успели что-либо сказать. – До того надоело, что почти не высовываемся, на людях не бываем. Это же невозможное дело – держать взаперти гостя. Мы могли бы показать тебе Лондон.

– Вообще-то я был в Лондоне, – уточнил Марк, – но от свежего воздуха не откажусь.

Дома Рики, вдобавок, дожидалось письмо, подписанное именем миссис Гвенды Чайнсби, которое с утра вряд ли порадовало бы его. «Тоже мне новый друг нашелся», – подумал Рики, вскрывая конверт. Его не особенно воодушевляло то, что и она теперь вместе с ребятами будет бомбить его почтой. Однако от любимых друзей эта дама выгодно отличалась тем, что Рики не боялся разочаровать ее, расстроить или обидеть. Как настоящая слизеринка, миссис Чайнсби была достаточно мудрой и устойчивой, чтобы не огорчаться из-за него. Возможно, поэтому он сразу же прочитал – по диагонали, разумеется – ее послание.

«Я бы хотела помочь тебе в сложной борьбе с самим собой, но не представляю, как именно», – так вкратце можно было пересказать все содержание, растянутое на целый пергамент.

«До чего честная женщина», – подумал Рики.

Но миссис Чайнсби о чем-то ему напомнила. Рики наморщил лоб, стараясь восстановить в памяти, что именно. Она ведь была знакома с Дан и… да, конечно, была в восторге от того, как Рики слушается ее.

Внезапно он едва не расхохотался. Ведь Рики напрочь забыл, насколько потенциально опасен, и что утром собирался советовать Даниэле не оставаться с ним одной в квартире, в городе, на планете, и вообще держаться от него подальше. Напротив, казалось, в чем-то он сам ее боялся.

Уже перед сном, оставшись один в своей комнате, Рики поймал себя на том, что ему не хочется рисовать то, что обычно. Но все же он привык браться за карандаш, и быстро осознал, что ему не хватает этого. «Почему бы не нарисовать что-нибудь приличное?» – подумал он. Например, Даниэлу…

Он уже потянулся за альбомом, но тут вспомнил, что до сих пор Лорд всегда комментировал, когда он творил. «Да, вот сейчас этот придурок включится и начнет шипеть, что как будет выглядеть та, кого я рисую, когда он с ней что-нибудь сделает. Этот паразит чувствует, когда мне хорошо!».

Неохотно отказываясь от привычки, Рики отложил карандаш и отправился в душ. Ему казалось, так правильнее. Во всяком случае, в тот вечер он так и не услышал в себе голос Волдеморта.

С утра Назойлик так же не заявил о себе. И после завтрака, который он разделил с братом и Марком, Рики это уже начало беспокоить. Он привык, что его враг, что называется, «на виду», или, точнее, «на слуху», разговаривает с ним, а теперешняя тактика была юноше непонятна. Он долго размышлял у себя в комнате, даже спрашивал совета у Мистера Лапки, но так ни к чему и не пришел.

В итоге Рики все же решил присоединиться к компании, и, все еще в задумчивости, открыл дверь и высунулся в коридор.

– Мне необходим помощник, – раздался снизу суровый голос отца.

Слово «помощник» заставило Рики оцепенеть на пороге. Потом младший сын ощутил приступ стыда. Вдруг стало невероятно важным все то, чему он до сих пор не придавал значения, все итальянские и прочие семейные традиции, а также понимание того, для чего люди обзаводятся сыновьями. Разумеется, взрослым детям полагалось поддерживать родителей, а вовсе не создавать им проблемы. Такое тягостное чувство, вызванное сознанием, что он разочаровал отца, требовало немедленно покончить с затянувшейся неопределенностью в отношениях. «Прости, папа, что я не могут тебе помочь. Я сам себе не помощник», – подумал Рики.

Прежние чувства к отцу теперь, когда он перестал так яростно их испытывать, уже не казались Рики такими ужасными. Вознамерившись объясниться и попросить для себя еще времени, чтобы осознать свои обязанности в этой жизни, он вышел на лестницу.

Но Диего Макарони не мог уделить внимание сыну сразу же. На самом деле, он не жаловался на неблагодарность Рики, а разговаривал по телефону. Похоже, собеседник у него был туповатый, поэтому пришлось повысить голос.

– Мак-Дугал абсолютно не обладает чувством формы. Дизайн детской площадки он осилит, если только предоставить ему роль маляра. Он не художник! Нет, я не в состоянии его обучить…

Рики некоторое время постоял рядом. Затем стало ясно, что разговор закончится не скоро. Неловко покрутившись вокруг и добившись этим, что отец его заметил, Рики сделал вид, что просто рассматривает растение, и бодро направился на кухню. Там миссис Дуглас тут же предложила ему вытереть и сложить на место чистые вилки.

– Ваши бывшие подруги посчитали бы Вас экстремальной особой, – усмехнулся Рики, выполняя ее просьбу. – Вы не видели, как была потрясена миссис Тонкс, и другие родственники моего друга Артура, когда я сказал, что делаю работу по дому.

– Да ну их! – фыркнула экономка. – Ты всегда был прекрасный ребенок, вовсе не то, что думают маги о Лорде, это уж точно, – усмехнулась она.

– Но их можно понять, – сказал Рики.

– Да, конечно, – пожала плечами миссис Дуглас. – Поначалу я тоже боялась своего задания. Знаешь, сразу видно, что ты встречался с Даниэлой. Наконец-то ты нормально разговариваешь.

Рики понимал, что она имеет в виду. Он больше не избегал разговоров на больную тему. Особенно после того, как неверно истолкованная фраза объяснила ему, что мир отнюдь не сошелся клином на его персоне.

– Каково было без магии чистокровной колдунье? – спросил он.

– А каково тебе будет, если оставить тебя без телевизора? – проворчала она. – И, тем не менее, в школе ты обходишься, и за пять лет я не слышала от тебя ни одной жалобы.

Рики не стал с ней спорить. В атмосферу вокруг него медленно, но верно возвращалась честность, да и некоторые проявления свободы тоже. Прогулка на свежем воздухе большого города получила одобрение дядюшки Гарри.

– «У нас нет таких сведений, чтоб за вашим домом следил кто-нибудь еще», вот что он мне сказал, – пересказала миссис Дуглас. – Я, честно говоря, тоже не думаю, что есть какая-нибудь опасность сейчас.

– Что Вы имеете в виду? – насторожилась Люси Макарони.

– Я знаю Упивающихся смертью, – с сожалением констатировала экономка, покачивая головой. – Они предпочитают знакомую обстановку. Они начнут действовать тогда, когда Рики вернется в «Хогвартс».

– Так может, ему и не возвращаться? – мать с сомнением посмотрела на него.

– Меня и без того могут туда не пустить! – возмутился Рики. – Вот подожди, состоится слушание, и меня исключат с огромной радостью.

Теперь ему это казалось ужасным. В отличие от Тома Реддла, «Хогвартс» не был его домом, отнюдь. Но все же замок оставался тем местом, где начиналась и заканчивалась его история. Парень не представлял себе жизни без того, чтоб доучиться там, и как бы он ни убеждал себя, что для других магов лучше, если он вместе с Лордом будет подальше, все же при мысли о подобном самопожертвовании становился нормальным эгоистом.

Не исключено, что идея оставить Рики дома засела бы в голове у матери, но тут вмешался Диего Макарони.

– Не вечно же они будут ждать, – напомнил он. – Впрочем, когда-нибудь они поймут, что Рики им вовсе не нужен.

Хотя Рики на это особенно не рассчитывал, он все же с жаром закивал. Отношение к отцу оставалось двойственным. Ему было и стыдно, и больно, и злость, хоть и весьма умеренная теперь, когда он понимал ее смысл, все же выглядывала на поверхность по временам...

– Ну вот, мы развлекаемся. Что будем делать? – спросил он у Даниэлы, когда они все-так очутились в парке.

– А пойдем в тир, – предложила она. – Я, правда, жуткая мазила, но все равно это забавно. Ты же не станешь надо мной смеяться. Мне в стрельбе важен процесс, а не результат.

Слизеринец не возражал. До сих пор ему, правда, доводилось целиться только из волшебной палочки, но у него всегда неплохо получалось. Даниэла подзуживала его, когда он выбрал мишень посложнее, и давала советы по обращению с ружьем, когда он уже целился. Единственное, что парня немного успокаивало – то, что в палатке околачивалось не так уже много народу и, хвала Мерлину, никого знакомого.

– Ну же! – поторопили его.

Рики прицелился. Ружье показалось слишком тяжелым, курок оттягивался с трудом. Все же он надавил, и спустил его. Раздался приглушенный звук выстрела.

– Поздравляю! – и немногочисленные аплодисменты зашелестели.

Уже позже Рики выяснил невероятный факт: он попал, но в другую мишень.

Он не успел оглянуться, как у него в руках оказался черно-белый мишка. Чувствовал Рики себя при этом как-то глупо. Некстати вспомнилось, что ситуация не так безмятежна и естественна, как выглядит, потому что он бессмертный монстр.

– Возьми себе, – предложил он, протягивая игрушку Даниэле.

– Спасибо. Вообще-то я не очень люблю мягкие игрушки, но панда мне нравится, – сказала Дан, разглядывая приобретение.

Подошли ребята с газировкой.

– Надо же, трофей, – одобрительно произнес бывший слизеринский староста.

– Это вроде бы китайский медведь? – спросила у него Даниэла.

Рики не видел Марка всего несколько минут, но теперь, когда бывший староста подошел, это вдруг вызвало совершенно неожиданную мысль. Ненадолго ему стало так тревожно, словно он был совершенно нормальным учеником.

– Я так утонул в своих проблемах, что даже не вспомнил о результатах СОВ, – сказал он, как бы каясь.

Дан вопросительно посмотрела на ребят.

– Это такие экзамены, – объяснил ей Пит.

– Да, – закивал Марк, – это очень важный этап. Главное, конечно, зелья.

– Почему? – поинтересовалась Дан.

Марк впервые чуть скривился, покосившись на нее, и покровительственно разъяснил:

– Профессор Снейп не берет на продвинутый уровень тех, кто не получает высших оценок за СОВу. У него был случай, когда от всей параллели в классе осталось пять человек. Вообще, у него на старших курсах всегда меньше народу, чем у любого другого преподавателя, и поэтому, между нами говоря, остальные учителя его недолюбливают.

– А к ним это какое имеет отношение? – удивился Рики.

Тут не только Эйвери, но и Пит снисходительно усмехнулся.

– Чем меньше учеников, тем проще работать, – объяснил брат. – А платят так же.

– Но, правда, идет какой-то процент за количество выпускников, и тут он теряет, – добавил Марк. – Снейп говорит, что это ему не так важно, как покой. Постоянно жалуется, что нет худшей кары, чем учить тупиц и лентяев.

Компания медленно двинулась вперед по аллее.

– А это еще что такое? – спросил Марк, показывая в сторону.

– Игровые автоматы? – удивился Пит. – А, да, ты же не знаешь. Это такие машины. На них играют во всякую ерунду.

– Это дорого? – спросил Марк.

– Нет, – ответила Даниэла.

– Можешь попробовать, – предложил Рики. – Только я не пойду. Может, вы его проводите? – обратился он к Питу и Дан.

– Я тоже не хочу соблазняться, это так затягивает, – поморщилась Дан.

Марк решил положиться на свое благоразумие и поиграть, так что Питу, как самому воспитанному, пришлось провожать его и все показывать.

– В некоторых отношениях маги очень наивны, – изрек Рики. Дан не успела даже кивнуть.

– Хочешь, красавчик, я тебе погадаю? – откуда ни возьмись, образовалась слева от Рики маленькая юркая женщина в бусах и ярких шалях.

Парень отшатнулся.

– Всю правду скажу! Счастливым будешь, – затараторила цыганка, наступая на него.

Услышав это, Рики без лишних раздумий полез в карман. Даниэла изумленно наблюдала за ним.

– Благодарю, – отчеканил он, сунул несостоявшейся гадалке в руку фунтовую бумажку и поспешил прочь, утаскивая за руку Дан. Он надеялся, что ребята их догонят, а впрочем, это было не так уж важно.

– Все нормально? – спросила Дан, когда они оказались достаточно далеко.

– Не люблю предсказательниц, – заявил Рики и, подумав, добавил, – за одним исключением.

Но директор Джиовинеза, помнится, тоже нагадала ему море счастья.

– Эй? Куда это вы умчались? – догнал их недовольный Пит. – Я тут как раз хотел предложить – может, съедим по мороженому?

– Обязательно, – лучезарно улыбнулась ему Даниэла.

Теперь Дан навещала его через день, иногда вместе с собакой, и подолгу оставалась у Макарони. Мистер Лапка примирился с тем, что временами на первый этаж лучше не спускаться, и Пит уделяет много внимания псу гостьи. Как ни странно, но в присутствии подруги детства Рики становилось легче, и он почти не вспоминал всякую гадость.

Когда она пришла первый раз, и он знакомил ее с Марком, юноша пережил весьма напряженный момент. Собственно, сам он был виноват, потому что, погруженный в свои душевные мытарства, начисто забыл предупредить ее дополнительно, посчитав, что уже раз произнес выражение «Декрет магической секретности». Однако девушка, вероятно, полагала, что на дружеский круг секретность не распространяется. Поэтому, пожимая руку бывшему слизеринскому старосте и с любопытством оглядывая его, Даниэла спросила как ни в чем не бывало:

– Значит, ты закончил школу. А где работают колдуны?

Надо отдать должное внуку миссис Дуглас, он воспринял этот вопрос как должное, и даже потом не сделал Рики ни единого замечания насчет Дан. Так что она была в курсе всех трудностей, возникших у Рики из-за раскрытия тайны Лорда, в том числе знала и о том, что ему предстоит слушание в Министерстве магии. Марк Эйвери посоветовал объяснить ей все до конца, чтобы она могла участвовать в общих разговорах. Еще он обещал не доносить дядюшке Гарри, что его крестник нарушил пресловутый декрет, и Рики предпочитал верить, что он сдержит слово. Впрочем, у амбициозного и патологически добропорядочного Марка имелись причины желать, чтоб Дан стерли память. Старосте было неловко от того, что посторонний человек узнал, какую роль в событиях тринадцатого июня сыграл его младший брат.

– Пожалуй, Рики, тебе все-таки стоит быть благодарным этому парню, – решила Дан. – Намного лучше знать, чему приходится противостоять, чем не понимать, почему некоторые на тебя косятся.

– Благие последствия дурного поступка не делают лучше того, кто этот поступок совершил, – с достоинством возразил Марк. – Порой я сожалею, что моего брата не воспитывали в Китае.

Надо сказать, ребята понимали, что Рики вовсе не нравится слушать об этом все время. Собираясь вместе, они смотрели телевизор, играли в лото, или, выходя на солнце, наблюдали за тем, как Пит кидает палку Мистеру Франкенштейну возле дома. Временами, однако, у них получалось что-то вроде адвокатской коллегии. Иной раз Рики ловил себя на мысли, что им нравится готовить его к слушанию, как детям помладше нравится играть в больничку или в школу. Но все же на таких собраниях он услышал немало дельных мыслей.

– Почему мистер Поттер доверяет вашему министру? – спросил однажды Пит, когда они вернулись с улицы и пили чай с булочками в гостиной. Марк с интересом повернулся к Рики; ему нравилось узнавать, как обстоят дела у сильных мира сего.

Рики пожал плечами. Он, пожалуй, знал, почему.

– Дигорри питает слабость к дяде Гарри, потому что он вернул тело его умершего сына. Лорд Волдеморт устроил ловушку для дяди Гарри на пустынном кладбище, а сын мистера Дигорри, Седрик, попал с ним случайно, – Рики воздержался от подробного пересказа. – Поттер, рискуя жизнью, доставил тело этого парня обратно в школу. С тех пор министр ему очень благодарен.

После этих слов у Пита сделалось такое выражение лица, что Рики стало очевидно – не так уж это хорошо. Дан тоже заметила это и едва заметно напряглась.

– Он ведь очень достойный человек – министр? – полуутвердительно спросил Пит.

– Насколько я знаю – да, – с некоторым вызовом ответил Марк. – Какое это имеет значение?

Пит глубоко вздохнул.

– Достойные люди, как правило, подавляют свои недостойные чувства, – выдал он, как простую истину. – У министра Дигорри, судя по твоему рассказу, обязательно должно быть нечто такое. Он испытывает благодарность к мистеру Поттеру – это да. Но, по логике вещей, не может не быть и другого: в глубине души Дигорри должен ненавидеть Поттера за то, что тот выжил, а его сын погиб, да еще и по ошибке.

Когда очевидность этого заявления в полной мере дошла до Рики, он ощутил, как будто почва колеблется у него под ногами.

– Думаю, мои недоброжелатели знают об этом, – сказал он.

Брат пожал плечами, давая понять, то его сейчас не это заботит.

– Может, кто-то догадывается, но необязательно. Но проблема в том, что у министра появился повод для сомнений в Гарри Поттере, который протежирует тебе – а ты личность, с магической точки зрения, сомнительная.

Марк солидно кивнул, признавая верность рассуждений Пита, и потянулся за вареньем.

– В это противостояние твоих недругов и команды Поттера он может, не понимая этого, вложить энергию своей ненависти к герою, – закончил старший брат. Дан покосилась на него неодобрительно. «Обязательно было так явно это высказывать? Нельзя ли поделикатней?» – говорил ее взгляд.

– Какая каша из-за меня заварилась! – вздохнул Рики.

– Слушай, я познакомил тебя со своими соображениями не для того, чтобы ты предавался отчаянию, – возмутился брат. – Это еще не гарантия твоего поражения. Просто учти.

– Понятно, – кивнул Рики.

Участие в беседе Марка и Дан действовало на Рики успокаивающе. Они, особенно Марк, выдвигая и выслушивая любые прогнозы, излучали каменное спокойствие. Это взращивало в слизеринце непонятную уверенность, что в любом случае ничего не случится.

Иногда, когда поступало разрешение от дяди Гарри, компания выбиралась в какой-нибудь музей вместе с хозяином дома. Рики по-прежнему гордился своим отцом, но теперь как-то на расстоянии. Он вообще в таких случаях старался больше слушать и меньше говорить. Диего Макарони, как всегда, остался неподражаем, и Дан, и Марк охотно с ним общались, болтали и смеялись. В такие моменты Рики приходилось признавать, что то, как Лорд раскрыл ему глаза на причины злости на близкого человека, принесло пользу. Осознав, какие именно претензии к отцу он подсознательно лелеял, Рики в значительной степени освободился от гнева и ярости. Но зато теперь появилась другая глупость: он сторонился отца, потому что чувствовал себя виноватым. Казалось, папа прочитает его мысли и обидится. Рики с недовольством открыл, что он, Ричард Макарони, который всегда считал себя относительно честным, открытым и непосредственным, опасается разбираться теперь со своими эмоциями, которых вдруг стало слишком много, и он не в силах понять, какие из них нормальные, а какие нет. Так было проще – держаться подальше, пока так называемый внутренний конфликт не утрясется.

Но выходы в свет случались редко, и никогда Рики не оставался один, только что его не водили за ручку. То, что его этот постоянный надзор не совсем устраивает, юноша открыл неожиданно для себя. Однажды Пит с Даниэлой ушли погулять с собакой и купить по дороге пирожные, а Рики, следуя своей же отговорке, поднялся к себе в комнату, упал на кровать и попробовал придумать, чем теперь заняться.

Вскоре ему надоело валяться, да еще мысли полезли всякие про незабвенного Лорда. Почувствовав, что клонит в сон, Рики предпочел умыться холодной водой. Он слишком хорошо знал, что потом, проснувшись к вечеру, будет ползать, как сонная муха, и еще, по всей вероятности, посмотрит очередной кошмар.

Оставаться дома изо дня в день – это лишь поначалу казалось отличным выходом. Душа Рики жаждала проветриться, и причем непременно в одиночестве. Так кстати его оставили в покое! Он опасался, что этого никогда не будет, особенно теперь, после того, как Дан застукала его за беседой с продавцом травки. Вот пойти сейчас куда-нибудь, где его никто не знает, минут на сорок. А то и на час, Рики вообразил, за это время его никто не хватится.

Бесшумно повернул ручку, так же спустился по лестнице. Рики сам не знал, с чего у него возникло такое желание – никому не сообщать, куда идет. Впрочем, ведь наблюдающие за домом авроры наверняка увидят его и остановят.

Вот! Юноша даже поморщился от разочарования. Он ведь всегда знал, что далеко не уйдет. Ведь и к Дан на соседнюю улицу его отпустили, только все подготовив. Ему хотелось столкнуться с невидимой охраной, присутствие которой отчетливо висело в воздухе. Для чего, он и сам не очень хорошо понимал. Пусть остановят! Все какое-нибудь разнообразие.

С такими мыслями он взялся за ручку входной двери.

– Ты далеко собрался?

Слишком хорошо знакомый тон, предполагающий, что старосте заранее известны все его гадкие задумки, в долю секунды сдвинул в мозгу Рики пару застрявших винтиков. И тогда все совсем встало на свои места.

– Дан и Пит попросили присмотреть за мной, да? – спросил он, оборачиваясь.

– Нет. Только твоя подруга, – уточнил Марк, скрестивший руки на груди. – А чего ты ждал после своей последней выходки?

– Очень мило, – пробурчал Рики, перед глазами которого тут же замелькали кадры дальнейшей подконтрольной жизни, которую блестяще организует ему миссис Дуглас, если внук ей пожалуется. До сих пор он, конечно, этого не сделал, иначе она бы уже что-нибудь предприняла и вообще обругала бы воспитанника. Но бывший староста мог сказать ей перед отъездом, или в том случае, если Рики начнет сопротивляться заботе любимых друзей. Рики сердито покосился на него.

Марк, однако, пока не проявлял намерения привлечь экономку к воспитательному процессу.

– Составишь мне компанию? – староста кивнул на дверь гостиной. – Давно хотел с тобой поговорить, но при твоих родственниках неудобно даже заикаться об этом. Даже не знаю, какие соболезнования выразить семье, на которую свалилось такое горе.

– Так я – это горе, по-твоему? – уточнил Рики, пропуская гостя вперед.

– Брось дурака валять, – посоветовал Марк довольно сурово. – Когда я получил письмо от Снейпа…

– Вот еще новость! – перебил Рики. – Ты поэтому приехал – надзирать за мной?

– Я приехал к бабушке, – поправил Марк. – Да ты садись!

Рики невольно принял это разрешение как сигнал к действию, потом хотел было снова встать из духа противоречия, но передумал. Что он этим докажет? И юноша подался вперед, изъявляя абсолютное желание слушать.

– Я давно хотел тебе посоветовать. Занялся бы ты медитацией, – сказал Марк.

– Зачем? – удивился Рики.

– Да у тебя крыша шатается, – констатировал бывший староста. – Я знаю, странно звучит, здесь только магглы этим увлекаются, да и то по большей части не очень толково. А я начал, когда уехал на Восток, и скажу тебе, это очень полезно.

Рики пожал плечами.

– Нужно уметь выкидывать из головы всякий мусор, – постановил Марк. – А мне сказали, у тебя там некий темный маг включился вместо радио.

– Ты знаешь, последние дни я его вообще не слышу, – Рики опять произнес это вслух, и снова стало легче. – Кстати, Лорд отлично умел впадать в транс. А в результате обычно извлекал на свет что-нибудь отвратительное.

– Каждый находит то, что ищет, – философски рассудил Марк. – Вселенная никому не отказывает. Я тут написал, какие книги тебе могут помочь. И отдал твоему брату.

– А почему не мне? – с претензией поинтересовался Рики.

– А тебе нельзя высовываться из дома, – отрезал Марк. – Веди себя прилично, Мерлина ради, и без того проблем от тебя по горло! Это, конечно, мой братец постарался, но и тебе не вредно думать иногда, что делаешь.

Возражать бывшему старосте не имело смысла. Кроме того, возникла одна идея, и Рики уж очень хотелось знать, как она воплотится.

– Дан мне подарила один такой диск, там как раз про медитацию, – вкрадчиво произнес он. – Хочешь взглянуть?

– Нет, – отказался староста, который в присутствии Даниэлы регулярно знакомился с ее любимыми шедеврами. – Не исключаю, что когда необразованные болваны пялятся на такие вещи, смысл древних восточных таинств для них искажается. Этим надо заниматься, а не смотреть, как другие делают.

Назидательный тон бывшего старосты постепенно становился, с точки зрения Рики, все более неуместным. «Надо же, все такие специалисты по проблеме Волдеморта!» – подумал он, и не преминул резко высказаться.

– Ты думаешь, это мне поможет. У всех столько рецептов, как извести двойника! – вспылил он.

– Никто другой точно не сделает за тебя твою работу, – сурово произнес Марк. – А твоя жизнь – это твоя работа.

Однако бывший староста и прочие, очевидно, считали, что в этой работе ему следует помогать. Рики убедился в этом через день, когда отправился вниз, недоумевая, с чего это маме, которую он видел минут пятнадцать назад, вздумалось звать его. На верху лестницы он остановился, словно натолкнувшись на невидимую преграду, и пригляделся, не вполне веря собственным глазам. В холле стоял сундук. Марк Эйвери как раз здоровался за руку… с Диком Дейвисом.

В тот момент Дик поднял голову.

– Привет, Рики, – сказал он.

Рики ничего не оставалось, как ошеломленно кивнуть в ответ. Неожиданный приезд друга всколыхнул в нем противоречивые чувства. Сразу вспомнился ворох писем, на которые он своевременно не ответил, день рождения Эдгара, куда он не приехал, и все такое прочее. Но он не планировал видеть Дика раньше, чем первого сентября. Однако родители и остальные домашние были гостю откровенно рады.

– Ричард, дорогой, покажи молодому человеку его комнату! – прощебетала мама. – Папа отнесет туда вещи.

Рики понятия не имел, где именно поселят гостя, и потому тупо последовал за отцом. Тот, оставив вещи, тут же вышел.

Комната находилась точно напротив спальни Рики, и он поморщился, прикрывая глаза. Солнце как раз палило с этой стороны. Спрашивать друга: «Что ты здесь делаешь?» было бы невежливо.

– Тебя пригласили мои родители? – спросил Рики. Он успел заметить, что приезд равенкловца явно не был для них неожиданным.

– Нет, я сам напросился, – ответил друг, пристально наблюдая, как Рики на это отреагирует. – Написал твоему брату. И он охотно пригласил меня, но для тебя это, похоже, сюрприз. Ты не рад?

Прежде чем что-то сказать, Рики несколько раз открывал и закрывал рот. Сначала он хотел напомнить, что в его положении невероятно предполагать какую бы то ни было радость, и Дик должен это понимать. Передумав, он собрался согласиться, что да, очень рад, но это показалось ему слишком фальшивым. Затем захотелось спросить, почему приехал именно он, а не кто-нибудь другой. А Дик смотрел так, как будто читал все его мысли.

– Лео хотел приехать, но мы решили, что лучше не надо. У него дома скандал грандиозный, – сказал равенкловец.

– Вот как, – пробормотал Рики, сразу вспоминая, что на свете есть леди Пат, а также мистер Нигеллус, и то, что их единственный сын подружился с альтернативной сущностью Темного лорда, им никогда особенно не нравилось. До сих пор этого обстоятельства как будто не существовало, но теперь оно вдруг приобрело огромное значение.

– Лео вздумал сбежать из дома. Его мать от этого заболела, в общем, целая история, – добавил Дик.

– Кошмар! – вздохнул Рики. – И он собирался приехать сюда, зачем? А ты? Ты станешь возиться со мной, потому что боишься пробуждения Волдеморта? – резко спросил Рики, стараясь не скрежетать зубами. Проблемы ближайшего друга – такие мало-приличные, неприятные в том числе и для самого Рики, не присутствующего там, но нормальные, заставили его почувствовать другую сторону жизни, ту самую, которая казалась ему неважной. С одной стороны, все это казалось ему как-то оскорбительным и мелочным; с другой, плохо становилось при мысли о том, что Лео с его благородной породой оказался вовлечен в такую нелицеприятную ситуацию из-за него.

– Тогда бы я сбежал из страны, – ответил Дик совершенно логично. – На самом деле я не верю, что ты поддашься ему.

– Ну да. Это такой простой выход, – кивнул Рики. – Скоро я буду погребен под тяжестью вашего доверия, дорогие мои! Извини… Ладно, забудь. А что, твои родители тоже склонны думать, как ты?

– Мои родители склонны доверять мне, – так же ровно, как до сих пор, ответил Дик. – Они, собственно, ничего про тебя и не знают. Я рассказал все только бабушке, она уговаривала не ехать.

– А ты, в сознании собственной храбрости… – Рики словно с цепи сорвался, до того хотелось снова плевать ядом.

Дик решительно встал и смерил друга уставшим взглядом, не скрывая, что недоволен приемом.

– Ну, раз ты такое обо мне понимаешь, пойду лучше с твоим братом поговорю.

– Извини, – поморщился Рики, признавая, что ведет себя не очень радушно и вообще бестактно. – Может, перейдем в мою комнату, здесь слишком жарко.

– Я ведь приехал к тебе, а не к твоему брату, – говорил Дик, следуя за ним. – Ты почти не отвечал на письма.

– А что тут ответишь! – распахивая дверь, Рики кивнул на свой стол, и только тут заметил, что он почти пуст, зато на полу тут и там валяются клочки, изодранные Мистером Лапкой. – Что я еще не озверел, не беспокойтесь…

– Наверное, ты прав, я как-то не подумал. Что-то мусора многовато. Похоже, мы перегрузили тебя почтой, – признал Дик.

Дальнейший разговор пришлось отложить, потому что мама с лестницы позвала их в гостиную пить чай.

Похоже, члены семьи возлагали на приезд школьного друга Рики большие надежды. Атмосфера в доме сильно изменилась, это сразу стало несомненно. За столом все вели себя так, как в старые добрые времена, о которых Рики почти позабыл за последний год. Однако в приватной дружеской беседе он с маниакальным упорством возвращался к неприятным темам.

– Как поживает колдовская общественность? – поинтересовался он для порядка.

– Как обычно. Ну, с учетом того, что никого так и не поймали, – уточнил Дик.

– Это потому, что ничего не сообщают про меня, – сказал Рики. На самом деле он отдавал себе отчет в том, как это было бы ужасно. Но почему бы не пофантазировать, коль скоро ничего не происходит?

– Ты можешь это исправить. Пригласи Риту Вриттер и дай эксклюзивное интервью. Хочешь? – холодно поинтересовался Дик. – Ручаюсь, она придет в восторг.

– Нет, пожалуй, – отказался от идеи Рики, про себя соглашаясь с Диком: судя по тому, на кого точила зуб вредная репортерша все последние годы, с инстинктом самосохранения дела у нее обстояли плохо. С нее сталось бы накатать фельетон на Темного лорда.

– Ни к чему волновать народ еще больше, – подытожил Дик. – Тем более – после твоей дикой выходки.

Непонятно, как, но Рики сразу понял, что друг имеет в виду.

– Значит, мой брат пожаловался, что я хотел купить травку, – кивнул он. – Представь, маги узнали бы обо мне и об этом. Которые посмелее, они бы в очередь становились, чтоб намылить мне веревку, – усмехнулся Рики.

– Не думаю. А вот которые побогаче, те платили бы другим, чтоб они это делали, – откорректировал Дик.

Было немного обидно, что только с Рики он позволял себе иронизировать. Со всеми остальными он держался скромно и вежливо, чем заслужил симпатию и одобрение миссис Дуглас; она еще помнила, как вели себя в гостях Артур и Эдгар, которые навещали дом Макарони в Рождество на втором курсе. Марк Эйвери не пылал таким восторгом; он помнил саркастические стихи Дика, выигравшие тогда же слизеринский конкурс и поставившие на уши и «Слизерин», и «Гриффиндор», и другие колледжи.

– С твоих характером, Дейвис, только и лезть в гущу событий, – говорил бывший староста.

Реакция Дика на Даниэлу насторожила Рики. Он держался довольно прохладно с самого начала, и даже когда они обсуждали книги, которые нравились обоим, равенкловец как будто стремился сохранять дистанцию.

– Тебе не нравится Даниэла? – прямо спросил Рики, когда Пит отправился ее провожать.

– Нет, отчего же, – пожал плечами Дик. – Она именно такая, как мне рассказывали. Похоже, она хороший человек.

– Неужели дело в ее мультиках? Они, конечно, кого угодно достанут, – согласился Рики.

– Нет. Дело в том, что мои симпатии на стороне Селены, – ответил Дик.

Умение равенкловца лаконично обрисовывать острые углы не впервые подействовало на Рики, как ледяная струя в лоб.

– Мерлина ради! – взвился он. – Ты что, не понимаешь? Даниэла мой друг! Она и не может быть никем другим. Селена тоже, – добавил Рики. – Я должен реально смотреть на свои возможности. Я унаследовал от Темного лорда почти все! Ты не знаешь, как он мутирован! Какие там девушки!

Дик покосился на него с любопытством.

– А откуда ты знаешь, что ты мутант? Ты что, проходил особенный медицинский осмотр?

Рики аж подпрыгнул от такого предположения и, в свою очередь, уставился на равенкловца, крутя пальцем у виска.

– Ты спятил? Забыл, как меня кое-кто хотел запереть в лаборатории? Нет, конечно, я и так знаю. Ну, как ты думаешь, что такое бессмертие? Это бесконечная регенерация клеток, правильно?

Рики старался подобрать слова, объясняющие, что в таком случае его организм никак не может быть нормальным. А значит, совершенно ни к чему давать девушкам несбыточные надежды, когда рядом есть нормальные парни без отягченного прошлого и, не надо забывать, без хвоста в виде Упивающихся смертью.

– Ты задаешь слишком много вопросов сразу, – Дик примирительно выставил ладони вперед. – Но до сих пор ты вел самый обыкновенный образ жизни. И мадам Помфри не обнаружила у тебя никакой особой мутации.

– Она работает на Дамблдора! – раздраженно бросил Рики. – И не скажет больше, чем он ей позволит! У старика удивительная способность убеждать людей делать так, как ему нужно, – спохватившись, что уходит от темы к другой, которая тревожит его не меньше, Рики скорчил кислую мину и пожал плечами. – На самом деле мы с Дан всегда были друзьями. Я не мог ничего не рассказать ей, после того, как ее похищали в прошлом году. И я не хочу, чтоб ей модифицировали память.

– Тебе дорога ее поддержка, – кивнул друг. – И Даниэла беспокоится о тебе, это сразу видно. Я ничего не хочу сказать, может, это вовсе не то, о чем я подумал, но ты ей точно небезразличен, – констатировал Дик.

– Тебе я вроде тоже небезразличен, – пробубнил Рики, внутренне сжимаясь от осознания, сколько же проблем таит в себе такая простая вроде вещь, как человеческое общение.

Однако именно Дик в этом смысле оказался идеальным собеседником. У него в запасе имелось множество отвлеченных тем, благодаря тому, что он, единственный, пожалуй, во всей школе, прекрасно знал историю магии. Для Даниэлы это была экзотика, поэтому слушатели и собеседники у равенкловца всегда находились. Не сказать, чтоб Рики это очень нравилось, порой он сам себе на фоне друга казался дураком. Он не хотел, чтоб Питу и Дан становилось так явно, что собственных знаний по истории у него не густо, а пользоваться обширной информированностью Тома Реддла было противно.

В один такой прекрасный день он сидел на полу в гостиной, прислоняясь к креслу, и речь в комнате сливалась в его голове с барабанной дробью дождя на улице.

– История цивилизации начинается еще с Египта. Но больше всего сейчас ссылаются на Грецию и Рим, – говорил Пит.

– У нас тоже много написано про греков. Был один такой, не помню, как его звали. Он сотворил патронуса размером с гиганта, – с большим уважением произнес Дик.

О патронусах Рики даже вспоминать не хотел, и потому оставил без внимания вопрошающий взгляд Даниэлы.

– Мерлина ради, нам бы научиться создавать просто телесного покровителя, и достаточно! Да уж, наши предки были сильнее нас, – прокомментировал Марк.

– Ну, я думаю, недавняя история у вас не хуже, – ответил Пит. – Насколько я знаю о мистере Потере, он – величайший волшебник современности.

– А наш директор… – начал Дик, приглушая возражение в своем голосе.

Не выдержав, Рики фыркнул, и только когда внимание присутствующих переместилось на него, вспомнил, что в его положении смирение и скромность куда предпочтительнее гордыни и пренебрежения.

– Что? Самые знаменитые маги присутствуют здесь? – не без ехидства заметил Эйвери, переводя взгляд с Дика на Рики.

– А как же? Их Клуб даже отчеты пишет, – сказал Пит, так что Рики впервые пожалел, что был настолько откровенен со старшим братом.

Эта тема живо заинтересовала бывшего старосту, который особенно напирал на то, что он бывший, а следовательно ему можно показать некоторые вещи. Дик вначале сопротивлялся, и позже Рики почувствовал себя виноватым за то, что не оказал ему достойной поддержки.

– Странно, что эту писанину до сих пор не стребовало министерство, – указал Марк.

– Знаешь, Рики, он прав. От прошлого года у меня осталось впечатление, что вообще ничего не происходило, ну, из того, что связано с тобой, – признался Дик.

– Еще бы. У тебя своих дел хватало, – ответил Рики. – Так что ты, наверное, и не закончил отчет.

На самом деле, он совсем не хотел слушать этот самый отчет. Прошлый год в школе сам по себе был нелегким, и даже то, что тогда радовало и грело, Рики предпочел бы сейчас не воскрешать. Кроме того, вспомнились сетования Дика, случайно услышанные в поезде; он был очень огорчен, что все, написанное им до раскрытия тайны Рики, более неактуально.

– Я не стал заканчивать, потому что случились последние события, – озвучивая мысли Рики, ответил Дик. – Но кое-что у меня есть, и я могу принести и зачитать.

К вящему неудовольствию Рики, которое он, впрочем, тщательно скрыл, гостя не только упросили ознакомить всех с его последним творчеством, но и еще и поручили Рики зачитать отрывочные четверостишия. Он начал, порадовавшись, что стихов, действительно, немного:

Значками старост отличили Клуб

Лишь в стороне остался председатель.

Посыпались на нас проблемы вдруг

Которые, увы, совсем некстати.

– А проблемы бывают кстати? – поинтересовался Рики, прерываясь.

– Да, – сказал Дик. – Например, когда директор вызывал тебя с урока твоего нелюбимого Хагрида, ты относился к этому намного лучше, хотя и знал, что он тебя не на чай приглашает.

Рики не нашелся, что на это ответить.

Ведь СОВы в пятый год сдавать,

О чем твердят все непрестанно.

И жалко время нам терять

На воспитание хулиганов.

Но как всегда в начале года

Мы лес запретный посещали.

Была отличная погода,

Опять кентавров повстречали.

Прошли мы мимо водопоя,

Нам ничего не предсказали.

Вернулись этой же тропою,

И нас, конечно, не поймали.

– А вы сами не хулиганы? – покачал головой Марк. – Часто вы шлялись по Лесу? «Как всегда», это надо же!

– Ну не начинай! Ты же больше не в школе, – сказала Даниэла. – Милые стихи, Дик.

– Рики так не считает, – возразил Дик.

– Вовсе нет. У меня такое чувство, что ты как будто не знал, о чем писать. Как ты сам сказал, вроде ничего не происходит.

В учебном мы погрязли вздоре,

Забыв, что в мире есть веселье.

Но энергичнейшая Дора

Для Артура сварила зелье.

И от любви свихнулся он,

Мы были с ним на грани ссоры.

Но Лео разумом силен,

Сумел разрушить козни Доры.

– Я так и знал, что Нотт чем-нибудь таким отличится, – покачал головой бывший слизеринский староста.

– Интересно, если когда-нибудь до историков дойдут твои отчеты, – сказал Рики другу уже позднее, когда Даниэла ушла домой, и они наверху вдвоем перебирали учебники, – наверное, решат, что Лорд даже без памяти не переставал подбивать приличных людей на нарушение правил и все такое.

– Не рассчитывай, это Артур убедил нас ходить в Лес. Насколько я знаю, история увековечит имя Ричарда Макарони иным образом. Разве ты не получил почту? – спросил Дик.

Рики напрягся в ожидании очередной неприятной новости. Между тем Дик удалился, изъявив желание спросить у миссис Дуглас, не было ли особенной почты. Вскоре пришли они оба, со свертком. На посылке имелась огромная печать в виде герба «Хогвартса».

– Я плохо отношусь к тому, чтобы получать почту до завтрака, – воинственно заявила миссис Дуглас.

– Наверное, то же, что и мне, – бубнил Дик, оглядывая сверток. – Хотя, содержание записки может отличаться. Все же ты, Рики – ее любимчик.

– Что ты болтаешь? – не выдержал Рики, чье напряжение в ожидании подвоха натягивалось, как пружина.

– А ты открой! – игнорируя его тон, Дик невинно хлопал ресницами.

Проблеск интереса и дух противоречия с секунду боролись за право влиять на действия Рики. Интерес победил, и обертка полетела на пол.

– Это же учебник профессора Стебль! – воскликнул Рики. – Уже вышел!

– Да, – подтвердил Дик. «Гербология. Продвинутый уровень». Для нас.

Миссис Дуглас выхватила учебник и принялась листать, восторгаясь.

Рики нескоро получил книгу обратно и также пролистал ее. Собственные рисунки показались ему такими профессиональными. Будто их рисовал не он, а кто-то другой. Странное чувство. Пособие очень ему понравилось.

– Там, вначале, благодарности. И про Дору тоже есть, – голос Дика дрогнул.

– Да уж. И труд твой, и любовь останутся в веках отныне и навсегда. Многие поколения учеников «Хогвартса» будут штудировать твои стихи, – Рики слабо улыбнулся, и заметил, что Дик обратил на это внимание.

Чрезмерный контроль близких за его настроением неизменно вызывал глухое раздражение, которое Рики тут же старался подавить. Тем более, обычно члены семьи и друзья сами делали вид, будто просто интересуются, как у него дела, и никоим образом не ждут улучшений в его и без того отличном состоянии. Однако, Дик вовсе не стал притворяться, будто не делает ничего подобного.

– Ты начинаешь вести себя, как обычно. Невозможно постоянно упиваться вселенским страданием, – сказал он, понимающе кивая. – Это только в старых и глупых романах так бывает.

– Выходит, мое будущее – это старый и глупый роман?

– Не думаю, – возразил Дик без всякого сочувствия. – Даже если ты не станешь играть в квиддич, «Хогвартс» есть «Хогвартс». Он как снес тебе крышу, так и на место поставит.

«Как все просто для вас», – в бессильной ярости подумал Рики.

– В самом деле, Рики, не так плохи твои дела. Я, по сравнению с тобой, конечно, ничего не знаю о Томе Реддле, но предполагаю, он скорее похож на меня, чем на тебя? – спросил Дик.

– У Тома не было бабушки, – хмуро возразил Рики, не желая признавать, что друг в чем-то прав.

– Это и в самом деле несчастье, – покачал головой Дик.

Рики слабо улыбнулся, и тут за спиной послышались быстрые шаги. Это оказалась мама.

– Вот, Рики. Дядя Гарри просил тебе передать, – сказала она, протягивая конверт. – На итальянском. Наверное, от твоих друзей из другой школы.

Рики понимал, что это невероятно, и все же при мысли о том, что там могли узнать его тайну, ему стало трудно дышать. Однако имя на конверте его немного успокоило. Тот, кто ему написал, знал его тайну больше года, но все же не отвернулся от него.

– Не совсем, – поправил Рики. – Это от учителя. От профессора Доматора.

К его удивлению, Люси хлопнула себя по лбу.

– Боже! – вздохнула она. – Я ведь совсем забыла тебе сказать. Ты как раз… все это случилось, ну и Гарри просил сообщить тебе попозже. Ты бы все равно никуда не поехал.

– В чем дело? – из потока слов Рики не понял почти ничего.

– Кто-то из твоих итальянских учителей женился. Точно не помню, но, кажется, как раз этот, – мама кивнула на письмо.

Рики с упреком уставился на нее.

– Ну как можно забывать такие важные вещи? – внятно проворчал он.

– А Гарри отправил им поздравительную открытку от твоего имени, – доложила мама.

Уже не слушая, Рики принялся читать: «Риккардо! Я признаю уважительными причины, по которым ты не присутствовал на моей свадьбе». Рики подавил в себе желание обидеться – сам он не сомневался в уважительности своих причин. Но больше хотелось дочитать.

«…ибо там и без тебя хватало народу. Вся школа поздравила нас…».

«Значит, все-таки Карлотта!» – подумал он.

– Что такое пантеиновый раствор? – спросил он через минуту.

– С его помощью колдографии двигаются, – ответил Дик.

Рики с трудом поднял голову от письма. Мама и Дик, как оказалось, никуда не ушли, а терпеливо ждали.

– Профессор пригласил нас на сафари, – сказал Рики.

– Нас – это кого? – уточнила мама.

– Меня, Пита, а еще ему откуда-то известно, что у меня гостят друзья, – тут Рики прогнал не очень приятную мысль, что Поттер все о нем знает и докладывает.

После этого все решилось очень быстро и как-то само собой. Миссис Дуглас сообщила дяде Гарри, что Рики с братом с радостью поедут. У Марка заканчивался отпуск, и он, извинившись, сказал, что хотя бы на пару дней должен заехать домой, к родителям. А Дик написал своим родственникам и убедил их отпустить его.

– Когда еще я смогу побывать в Африке? – аргументировал он, и в тот же день засел за письма для друзей…

– А почему письмо к Доре вдвое толще, чем письмо к Эди? – подозрительно спросил Рики, взирая на результат его трудов.

Несколько секунд Дик, отрешенно изучая потолок, взвешивал свой ответ.

– Знаешь ли, Эдгар мне, конечно, друг, но только я отнюдь не жажду взять его за руку и все такое, – сообщил он. – Также я не намерен ему докладывать, что сильно скучаю, и что в школе мы будем видеться каждый день.

Переписка с подругой отличалась бы от всего...

На самом деле, Рики давно хотел написать ей. Сознание того, что Селена этого никогда не прочитает, придало ему решимости.

«Дорогая Селена», – начал он и тут же отдернул себя. Нехорошо писать «дорогая», но, с другой стороны, как пишется, так и ладно.

«Ты, наверное, знаешь, что сейчас ко мне приехал Дик. Не могу сказать, что я ему не рад, но, в общем, с ним мне так же, как с моей семьей и с Марком. Все они очень переживают за меня. Я чувствую, что надо за мной наблюдать, нуждаюсь в этом, но когда это делают другие, я ужасно злюсь. Даже Даниэла ведет себя так же, ты с ней не знакома».

Рики машинально поставил точку. Умом он вроде понимал, что у Селены нет причин думать, будто Дан, о которой она слышала от него, стала чем-то другим, нежели подругой детства. На самом деле, ситуация не была понятна и ему самому. Ведь он при Дан старался быть веселым, специально делал над собой усилие, и при этом, пожалуй, чувствовал себя виноватым, когда вспоминал о Селене. Он решил пока оставить эту тему, вздохнув от мысли, сколько на нем повисло нерешенных вопросов, за которые он просто не мог взяться, пока не почувствует себя достаточно в своем уме.

«Не то, чтобы мне не позволяют оставаться одному. Но я знаю, что это тревожит их. Я как бомба, которую лучше держать на виду, и тогда в каждый конкретный момент моя мама знает, что я пока веду себя как обычно. Хотя я преувеличиваю; пожалуй, они уже успокоились и считают, что угроза миновала. В меня верят больше, чем я сам в себя верю, странное чувство. Откуда они знают, что я останусь таким? Если бы только я мог разобраться, что мне надо на самом деле!».

Этого тоже не следовало писать девушке, с которой он собирался встречаться. Рики знал, что ее версия ответа не поможет ни ему, ни ей, и потому, тряхнув головой, снова взялся за ручку.

«Мой брат иногда может отвлечь меня, Марк Эйвери дает разные полезные советы. Мама, папа и миссис Дуглас тоже делают все возможное. Я не решаюсь злиться ни на кого из них, и при этом злюсь на самого себя».

На этом он остановился, потому что миссис Дуглас потребовала укладывать вещи. Весьма недовольная тем, что мысли воспитанника витают где-то, пожилая ведьма сама энергично отобрала то, что, на ее взгляд, могло ему понадобиться.

– Мистер Поттер не сказал, когда именно его ждать, – ворчала она. – Хочет, чтоб вы наготове сидели.

Долго ждать не пришлось. Наутро мама, волнуясь, попросила ребят быстрее закончить завтрак, потому что снаружи их уже ждали. Дисциплинированные Питер и Дик так и поступили. Рики предпочел поесть нормально, и в итоге вышел последним.

У калитки и в самом деле ждала особенная министерская машина. Рики обалдело уставился на величественный автомобиль с дверцами, как у кареты, и с ручкой вместо руля. Впереди на месте шофера поправлял манжеты мистер Уизли, а рядом с ним крестный Поттер, развернувшись, о чем-то разговаривал с Диком.

– Вы что, из музея его стащили? – поинтересовался Рики, кивая на машину.

– Твой брат только что спросил то же самое, – недовольно заметил крестный. – Все приличные машины заняты. Ты же не думаешь, что Министерство станет выделять для тебя транспорт в первую очередь.

– Пожалуй, надо бы замаскировать получше, – рассудительно заметил Рональд Уизли, вылезая. – Она выделяется.

Пока он колдовал, Рики и прочие прощались с домочадцами, вышедшими проводить их. Рики заметил, что миссис Дуглас, критически обозревая транспортное средство, сдерживает улыбку.

В результате размахиваний палочкой Уизли все стекла оказались затемнены, так что снаружи оригинальность управления не просматривалась. Внутри, как Рики и ожидал, оказалось просторно. Его брат, кажется, уже научился сдерживать удивление при виде всяких магических чудес и удобств, а Дик держал себя так, словно каждый день раскатывает на министерских автомобилях. Дядя Гарри расположился впереди, возле водителя.

– А как именно вы будете управлять машиной с такой ручкой? – поинтересовался Пит.

– О! Я прекрасно вожу, – не поскромничал дядюшка Артура. – Теперь – прямиком в Министерство!

– Дядя Гарри, надеюсь, мы не доставили Вам много беспокойства, – обратился Рики к крестному.

– Наоборот, – откликнулся тот, и, похоже, он и в самом деле был доволен. – Чем дальше ты будешь от дома, тем лучше. К сожалению, они вряд ли двинутся за тобой. Перехватить колдуна на границе – раз плюнуть.

– Значит, у вас будет что-то вроде отпуска, пока мы вне страны? – уточнил Рики.

– Надеюсь на это, – дружелюбно произнес Поттер.

– А где это мы? – Пит удивленно изучал в окно. – Что, Министерство магии расположено в деловом центре?

– Ну, почти, – сказал Дик.

По дороге он объяснял Питу, как все устроено в Министерстве. Поттер и Уизли, которые поначалу косились на него, постепенно приобрели вид откровенно недовольный; они не учли, что у Рики будут такие информаторы. Увы, теперь это не имело значения.

Затормозил аврор на улочке, где располагалась лишь парочка непрезентабельных контор, уличное кафе и небольшой магазинчик с гордым названием «Супермаркет», откуда как раз выходила бодрая старушка в джинсах. Завершали картину переполненные мусорные баки.

– А я думал, маги поместили свое министерство где-нибудь на окраине, – поделился соображениями Пит, выбираясь из машины. – В таком месте мало ли кто по ночам шляется.

– Так. Пойдем в магазин, – Уизли развернулся в направлении немного более людной части улицы.

– Зачем? Вход для посетителей вон там! – к недоумению братьев Макарони, Дик кивнул на старую телефонную будку за мусорными контейнерами.

Дернувшись, дядя Гарри взглядом велел ему опустить руку.

– У них конспирация, – объяснил Рики. – Два года назад Люпин к моей бабушке хотел везти меня в обход.

– Мы поддерживаем лучшие традиции, – прокомментировал Уизли гордо.

В магазинчике Уизли приобрел зажигалку, объявив во всеуслышание, что его отец их собирает и очень обрадуется, а дяде Гарри приглянулся вишневый йогурт. На все покупки, усилиями колдунов здорово затянувшиеся, ушло полчаса. Когда они вернулись на прежнее место, автомобиль таинственным образом исчез.

– А наш багаж? – заволновался Пит.

– Не исключаю, что уже в Италии, – успокоил дядюшка Рон. – Международную сеть портшлюсов год назад осовременили.

Наступил интересный этап путешествия – Министрество. Залезть всем сразу в тесную телефонную будку казалось немыслимо, и хотя Дик утверждал, что это возможно, все же взрослые маги предпочли не толкаться. Дядя Гарри с Питом выбрали вторую очередь и остались на улице считать ворон.

Дик первым вошёл внутрь, за ним – Рики. Уизли втиснулся следом и закрыл дверь. Получилось очень тесно. К сожалению, будка почему-то не расширялась волшебным образом. А Уизли вдобавок потянулся к телефонному диску, на который Рики уставился с любопытством: магический мир постоянно поставлял в его распоряжение музейные редкости.

– Я могу, – вызвался Дик и, не дожидаясь разрешения, принялся вращать диск. Уизли пожал плечами, но ничего не сказал.

Когда диск с тихим стрекотанием вернулся на своё место, в телефонной будке зазвучал ровный женский голос: «Добро пожаловать в министерство магии. Будьте добры, назовите ваше имя и цель визита».

– Рональд Уизли, – представился колдун, – отдел быстрого реагирования при штаб-квартире авроров, сопровождаю двух несовершеннолетних колдунов, им гостевые значки не понадобятся.

– Регистрация палочек – в Атриуме, – сообщил голос и замолк.

Пол под ногами задрожал, и телефонная будка стала медленно уходить под землю. Вскоре стало совсем темно, а разговаривать не имело смысла, потому что речь в любом случае перекрыло бы грохотом. Но через некоторое время ступни утонули в солнечном свете, который понимался, выше, выше. Рики отвернулся, когда свет, падающий на глаза, ослепил его.

– Министерство магии желает вам приятного дня, – сказал женский голос.

Дверь телефонной будки сама распахнулась, и вся компания высыпала наружу. Одного взгляда хватило Рики, чтобы подметить в длинном вестибюле Министерства магии незначительные изменения интерьера. Со времен лорда Волдеморта все осталось прежним, разве что кое-где повесили зеркала. Золотые символы на потолке изменялись точно так же, как раньше, возле одного из каминов образовалась короткая очередь.

Скоро к ним присоединились Поттер с Питом. Старший брат приколол к груди блестящий золотистый значок с надписью «Посетитель».

– Теперь – на шестой этаж! – скомандовал дядя Гарри, и прошлось отправляться к другим лифтам.

Департамент магических путей сообщения с первого взгляда казался типичной конторой, хотя на столах и полках размещались странноватые предметы, большая часть которых сама по себе висела в воздухе. Их ожидал колдун с клинообразной бородкой, который за руку поздоровался с Поттером и Уизли, и отошел с последним к ближайшему столу.

Пока они вполголоса переговаривались, Питу был вручен пергамент.

– Это очень важный документ, – предупредил дядя Гарри. – Можешь считать его магическим международным паспортом. Только не пытайся прочитать, тебе он не откроется. И вообще, надеюсь, он не понадобится. Ну что, Майкл, готово?

– Сюда, – подозвал бородатый колдун, кивая на ближайшую стену, и взмахнул палочкой.

Стена поднялась. За ней обнаружились дверцы, вроде как у платяного шкафа.

– Вам нужно будет всего лишь зайти внутрь, – предупредил колдун. – Внутри ничего нет, управление осуществляется снаружи. Если все пройдет нормально, через 12 минут и 45 секунд вы окажетесь в Италии.

– А если ненормально? – не мог не полюбопытствовать Рики.

Колдун снисходительно усмехнулся.

– В этом случае вас соберут в течение суток, но вообще-то этот путь почти так же безопасен, как каминная сеть. Кстати, не исключаю головокружений и вообще такой же реакции, как при укачивании.

Рики не мог утверждать, что у него возникло нехорошее предчувствие. Тем не менее, вступая в маленькую прямоугольную каморку, он уже не был так уверен, что эта поездка – хорошая идея. Пит и Дик, присоседившиеся к нему, кажется, рассуждали о том же самом. Провожающие колдуны столпились снаружи. В их лицах Рики почудилось что-то зловещее.

– Хорошей поездки, ребята, – пожелал дядя Гарри, после чего колдун по имени Майкл зарыл дверцы.

Тут же их довольно сильно тряхнуло, и что-то завибрировало. Освещение в шкафу оставляло желать лучшего.

– Если бы оно не было магическим, я бы поклялся, что искрит проводка, – пробормотал Пит.

Хотя места было в достатке и для двенадцати человек, пространство сдавливало так, как будто от стен исходило невидимое напряжение. Внутри порой трясло, но при этом казалось, что за стенами что-то вращается.

– Ну и удобства, – проворчал Рики, однако впереди ждало худшее. У него, как и предупреждал этот мистер по имени Майкл, закружилась голова.

Мгновения уходили, как часы. В один прекрасный момент свет погас вовсе. Рики услышал слабый стон и не мог бы гарантировать, что этот звук исходит не от него. Он не сомневался, что ребятам за эти страшные секунды приходило в голову то же, что и ему: этот лифт на самом деле никогда не откроется, потому что дядюшка Гарри и прочие маги нашли прекрасный способ избавиться от Мальчика – Который – Никак – Не – Помрет – Самостоятельно, а его друг и брат просто угодили с ним в одну лодку.

Когда тот же слабый, искрящий и мигающий свет, наконец, загорелся, внутри как будто стало больше воздуха.

– Хвала Мерлину! Еще один такой финт – и я попаду в особый отдел клиники святого Мунго! Полная иллюзия, что ты в гробу, – вздохнул Дик.

И дальше они куда-то перемещались с таким же комфортом, как до сих пор. Вдруг лифт подпрыгнул, после чего со всей очевидностью замер.

– Я никогда не забуду это волшебное путешествие, – бесцветно выдохнул Пит.

– Восхищаюсь тобой. Ты еще шутишь, – заметил Рики, и тут случилось настоящее чудо – дверные створки медленно поехали в разные стороны, и внутрь «гроба» проник луч настоящего дневного света.

– Отдохните. Вам надо отойти. Этот шкаф – та еще штучка, – говорил Доматор.

Департамент по надзору за магическими существами в эту пору лета почти пустовал. Единственный сотрудник – пожилой колдун, гостеприимно позволивший им здесь остаться, угощал чаем.

– Так мы сразу отправимся в Африку? – у Дика даже глаза загорелись.

– Да. Там у меня есть кое-какая работа, – небрежно заметил Доматор. – Вам будет интересно увидеть некоторых магических существ. Собственно, это не поездка для развлечения, – уточнил он. – И даже не совсем охота. Африканские магические твари таковы, что охотиться на них в одиночку чаще всего невозможно, снаряжаются экспедиции из профессионалов.

– А что за работа? – поинтересовался Пит.

Профессор и пожилой сотрудник департамента обменялись снисходительными усмешками.

– Полный идиотизм, по сути, – ответил Доматор. – Есть такой чудаковатый старикан, которому деньги девать некуда. Так ему тут взбрело в голову, что заботливые племяннички пытаются его заразить, причем не нормальным способом, а экзотическим. Есть в Восточной Африке такое существо, весьма опасное. Его дыхание вызывает страшные болезни. Надо собрать это дыхание и передать на экспертизу. Конечно, этот бред хорошо оплачивается, в том числе поэтому я и согласился. Из-за свадебного путешествия нам приходится теперь экономить, а со счета снимать не хочется, там проценты. Ну, оно того стоило, Карлотта пожелала отправиться в Индию и накупила там кучу всего.

– Так Вы все-таки женились на ней! – отметил Рики.

– Вроде бы да, – с несколько удивленным видом констатировал профессор. – Я ничего ей не говорил насчет командировки, пусть это будет приятный сюрприз. Жена думает, что я помогаю бабушке на ферме с пегасами. Но не хотел бы я быть родственником этого старого болвана!

Причина, по которой Доматор решил, что пора отправляться, осталась для мальчиков совершенно неизвестной. Возможно, он заранее запланировал это дело на без двенадцати три, или же решил так спонтанно. Но именно тогда Рики и его спутникам пришлось вернуться к шкафу.

Как только двери бесшумно закрылись, отгородив их от пространства и времени, Рики всерьез задался вопросом, не развилась ли у него клаустрофобия. Присутствие взрослого колдуна, конечно, придавало уверенности, и вообще он уже переживал нечто подобное, но, однако, Рики однозначно понял, что путешествовать за границу он предпочитает на самолете.

Внутри так же временами мигал свет, завывало и трещало. Через бесконечное количество времени лифт, однако, замер, и к великой радости, его дверцы начали медленно открываться. Никто не пожелал задержаться внутри.

Помещение, в котором оказались члены африканской экспедиции, было необычное. Вдоль стен по коридору стояли статуи божков, деревянные, глиняные, каменные. Возле некоторых горел огонь, другие были снабжены курильницами, за спиной каменной фигуры, изображающей одноглазую русалку, била струя воды. Фрески, изображающие чаще всего сцены охоты на диковинных, никогда не виданных Рики тварей, заполняли пустующее пространство на стенах. Колдуны в тюрбанах неспешно переходили от одного идола к другому.

– Великолепно, правда? – раздалось у плеча. – Идемте со мной. Я принес дары для бога охоты.

Рики обернулся к Доматору. То, что убранство производило на него сильное впечатление, было почти не заметно, а вот Дик и Питер, стараясь не слишком бестактно вертеть головами, вели себя так, словно оказались в музее.

– Это традиции здесь такие? – предположил Пит.

– Да. Если мы не выполним ритуал, нас не допустят, – сказал Доматор.

Божество, казалось, совместило в себе все стихии. Крылатое, с русалочьи хвостом и четырьмя лапками, как у ящерицы, оно дышало огнем. Пламя попадало на подставку, установленную, как догадался Рики, специально для жертвоприношений. Рядом стоял, укутанный с ног до головы в лиловые одежды, жрец. С помощью палочки он призвал себе ярко-алое перо из рук Доматора и переместил его на подставку. При последующем выдохе перо превратилось в горстку пепла.

– Твой дар принят. Иди с миром, – сказал жрец на чистом английском.

Доматор, вероятно, слышал это не в первый раз, поскольку почтительно кивнул и повернулся к ребятам.

– Выход в той стороне. Мы почти на месте, – сказал он.

Рики не переставал удивляться. Несомненно, все помещение было пронизано магией сложных уровней, и даже Волдеморт не знал, как сделаны некоторые вещи. Коридор внезапно оборвался; впереди, где только что была сплошная стена, обозначилась арка, а за ней – сверкающий под солнцем песок. Однако, подойдя ближе, Рики понял, что сверкает, словно посеребренная, только узкая полоска песка, уходящая вдаль, куда-то в выцветшую траву.

– Когда выйдете, ступайте только по этой сверкающей тропке, – проинструктировал профессор. – Не оглядывайтесь и ничего не бойтесь. Метров сто – и мы встретимся. Риккардо, ты первый!

Шагнув за пределы здания, Рики не сдержал удивленного возгласа. Он оказался в саванне – редкие деревья и высокие травы заполняли пейзаж, насколько хватало глаз. В отдалении мирно паслись носороги. Не исключено, что в траве кто-то прятался.

Ступенька под ногой медленно растаяла. Чувствуя, что за спиной ничего уже нет – Рики не стал оборачиваться, не желая нарушать запрет Доматора, – он двинулся вперед. Полоска сверкающего песка просматривалась на метр, не более, а дальше исчезала в траве.

Рики шел и шел; был момент, когда он заметил, что на него нацелился леопард. Но, не успел парень отшатнуться, зверь перемахнул через него и исчез в зарослях на противоположной стороне. «И чего я испугался, – подумал Рики. – Пожалуй, уважающий себя леопард и не станет есть такого мутанта, как я». Собственное бессмертие, впрочем, не казалось ему теперь таким тяжелым грузом, как жара. В том месте, где песок перестал сверкать, он остановился. Вскоре к нему присоединился Пит, потом – Дик. Рики отметил, что оба они сдерживают радость от того, что больше не одни; хотя, после всех сегодняшних прыжков по географии, оказаться брошенными здесь, пожалуй, было лучше, чем остаться навсегда замурованными в тускло освещенном министерском шкафу. В общем, ребята были вне себя от восторга и других, менее приятных переживаний.

– Кажется, я видел термитник, – сказал брат.

– Да тут полно всяких тварей! Будет здорово, если… В общем, никогда я не был в Африке, – бодро произнес Дик.

Доматор пришел не так быстро по уважительной причине – он получил багаж. Нагруженная тележка перед ним катила сама по себе, а сам он, казалось, прогуливался по давно привычному маршруту.

– Не расплавились? – поинтересовался он. – Теперь налево. Минут через двадцать будем у егеря.

– А откуда Вы знаете, что найдете здесь этого зверя с заразным дыханием? – резонно поинтересовался Пит. – Пока что я видел тут только обыкновенных африканских животных.

– Скоро увидите сами, почему я в этом уверен, – усмехнулся Доматор.

Марафон по жаре, казалось, длился целую вечность; и все же он кончился непозволительно скоро. Рики даже не успел, как будто бы, все как следует разглядеть. Аккуратный, чисто выбеленный домик егеря возник словно из-под земли. Зеленая дверь была приветливо приотворена, но профессор на нее даже не взглянул.

– Будет лучше, если мы не воспользуемся парадным входом, – сказал Доматор.

Пока они огибали дом, Рики показалось, он слышал стон. Но профессор никак на это не отреагировал. Он поднялся по ступеням, целеустремленно толкнул дверь, и его спутникам ничего не оставалось, как следовать за ним. Продолговатый коридорчик, в который они вступили, был залит светом, напоминающим освещение в школах и всяких конторах, но исходящее ниоткуда.

Комната, куда они свернули, оказалась довольно просторной – размером примерно с треть домика, каким он казался снаружи. Там имелся очаг с трубой, два дивана, кресла и низкий столик. В тонком замысловатом предмете на подставке перед очагом с большим трудом распознавался светильник.

Профессор немедленно принялся размахивать палочкой. Если не смотреть на него, то получалось, вещи распаковываются сами. И, прежде всего, в кресло полетел средних размеров мешок.

– Маски и перчатки в этом мешке, – сказал он. – Наденьте их. Я хочу, чтоб вы кое на что посмотрели, прежде чем отдыхать.

К «маскам» цвета хаки, в которых прорезь для глаз была закрыта прозрачной пленкой, оказались пришиты довольно длинные, до колен, мантии. Рики чувствовал, что выглядит в этом глупо, да и все остальные со стороны напоминали помесь монахини с десантником. Но Доматор облачился в это одеяние безо всякого смущения.

– Затяните шнуры на шее, – распорядился он.

Если бы подобным тоном разговаривал с ним дядя Гарри, год назад Рики назло не стал бы слушаться. Но последствия своеволия ныне тяжелым камнем висели на его шее. Рики затянул ремешок и завязал, полагая, что свой смысл в этом маскараде должен же быть.

Группа снова высыпала в коридорчик. По следующей двери профессор слегка стукнул.

– Это ванная, – донесся до ребят его приглушенный маской голос. – Лучше, чтобы сегодня она нам не понадобилась!

– Почему? – возмутился Рики, поскольку до сих пор он очень рассчитывал на душ. Но Доматор уже направлялся к последней двери, которая распахнулась навстречу, и в проеме возник человек в точно такой же маске.

– Приветствую, Марио, – сказал он по-английски с кошмарным акцентом.

Профессор поприветствовал его кивком головы и жестом указал внутрь комнаты.

– Прости, я забывал, что не понимать ты, – произнес человек уже по-итальянски. Судя по тому, что удалось разглядеть через прорезь, он был чернокожим. – Вы зайдите? Не трогать!

Профессор не последовал за ним, а пропустил подопечных вперед. Переступив порог, Рики ощутил сильнейшее побуждение тут же выйти. Помещение наверняка было расширено волшебным образом, поскольку такой огромной комнаты, перестроенной под палату, в доме просто быть не могло. На приличном расстоянии одна от другой располагались три кровати, возле которых суетились люди в масках. Половую и расовую принадлежность пациентов не имело смысла определять, разве что одним был ребенок лет пяти. Одного взгляда на больных хватало, чтобы понять, что их поразил страшный недуг. Маска немного приглушала стоны, но не вызывало сомнений, что все трое находятся во власти бреда. Вся кожа несчастных была покрыта вздувшимися фиолетово-кровавыми волдырями, а у того, что находился ближе к двери, лицо так вздулось, что, казалось, у него вообще нет глаз.

– Егерь, – указал на него вошедшим сидящий рядом целитель: Рики разглядел на его маске, на плече, эмблему, которую раньше видел Воолдеморт, волшебную палочку, по которой ползет змей. – Лучше бы не выходил ночью. Все равно от браконьеров ничего не осталось.

– А другие? – прошелестел кто-то, Рики не мог разобрать, Дик или Пит.

– Его жена и дочь. Как они себя чувствуют, Игунна? – спросил Доматор.

– Уже гораздо лучше, – ответил лекарь, побудив воображение Рики заработать в неприятном направлении, как же может быть еще хуже. – Жить будут, но вот этот, – он кивнул на мужчину, – придет в норму месяца через два. Когда им память стирать – не представляю. Пожалуй, только тогда.

– Так проще всего, – согласился профессор и сделал знак своим спутникам, что пора возвращаться. Рики не нужно было упрашивать, других тоже. Пит даже специально тщательно закрыл дверь за профессором, который тут же снял маску.

– Теперь вы видели? – спросил он ехидно. – Если бы моего заказчика и в самом деле заразили дыханием нунды, он вряд ли сумел бы кому-нибудь об этом сообщить. Но и его наследники, как бы им ни хотелось от него избавиться, тоже не стали бы так рисковать, разве что по глупости. Связываться этим зверем очень опасно; но это именно то, чем я собираюсь заняться.

Рики подумал, что у лорда Волдеморта все же, невзирая на его кровожадность, хватило осторожности не связывать свои надежды на мировую власть с этой тварью, и то слава Богу.

Он не меньше других был потрясен, когда Доматор напомнил о том, что, собственно, подошло время обеда, и будет совсем недурно, если ему помогут накрыть на стол. В углу обнаружился умывальник, и пришлось вымыть руки, потому что ладони после прогулки по саванне сделались почему-то почти черными. Но еще веселее оказалось за едой. Профессор, явно забавляясь, наблюдал, с каким подозрением ребята разглядывают бутерброды.

– Нет здесь ядовитого воздуха, – успокоил он пару раз. – На двери палаты установлены приспособления для дезинфекции.

Но Рики видел, что и брат его, и Дик склонны больше верить собственным глазам, чем любым аргументам; да и сам он предпочитал лишний раз ничего не трогать, хотя впадать в панику ему было не свойственно. Желающих мыться в этом доме после экскурсии не нашлось, но к планам Доматора ребята проявили, пожалуй, даже неумеренный интерес.

– Мы что, будем ходить за ним? – поинтересовался Рики.

– Нет, только наблюдать. Издали, – уточнил Доматор. – Не нужно таких разочарованных лиц. Когда вы увидите его, вам этого на всю жизнь хватит, не сомневайтесь. Нунда до сих пор появляется в этих местах, и возможно, что не один.

– Марио, приехать маринованные слоновьи ухи, – проинформировала маска, заглядывая в комнату.

Рики вместе с братом отпрянули от него, а Дик застыл на месте. Теперь любой в этом доме, а вообще-то и сама открытая дверь, казались источником заразы.

– Спасибо, сейчас иду. Это приманка, – объяснил он ребятам. – Так, пора распаковывать технику.

Оставив в комнате приспособление, подозрительно напоминающее обыкновенный насос, Доматор выбросил в окно соединенные с этой штукой шнуры, перебросил через плечо сумку и жестом пригласил Рики и компанию следовать за ним.

Только выйдя из домика, Рики осознал, что на улице свирепствует поистине адская жара. Сухой воздух опалял, но это немного успокоило парня. Он был уверен, что никакие вредоносные микробы не выживут в таком пекле.

Доматор отправился к окну, подобрал шнуры и принялся их разматывать. Направлялся он, по всей видимости, к группе колдунов, которая стояла в отдалении, почти возле горизонта, как показалось Рики. Но, по счастью, шнуры размотались на полпути к ним, и в руках профессора остались только овальные вогнутые листы, напоминающие как раз маленькие уши.

Установка ловушки не потребовала от ребят особенных усилий. К концу одного шнура профессор прикрутил странные штуковины, чуть дальше – солидную емкость. Все это по плану надлежало спрятать. Взрыхлив с помощью палочки землю, профессор принялся маскировать шнуры, закапывая их. При содействии других магов это не заняло много времени. Результатом Доматор остался доволен.

– Вот эти фильтры, – сказал он, – как раз годятся, чтобы собрать воздух после дыхания нунды. А вот это – что-то вроде колбы, здесь он будет храниться, а попадет внутрь благодаря насосу. Я собираюсь управлять им из дома.

– А сработает? – догадался спросить Рики.

– Надеюсь, что да. По крайней мере, я все рассчитал, – усмехнулся Доматор, пожимая плечами. – До сих пор таким делом еще никто не занимался, так что всю техническую сторону я проектировал сам.

– И все из-за чокнутого ипохондрика, – покачал головой Пит.

– Не только, – сказал Доматор, малость обидевшись. – Если повезет, колдомедики получат бесценный материал для исследований. Хоть это утешает, что не совсем глупостями занимаюсь.

Вечер наступил подозрительно быстро. Рики не мог не заразиться всеобщим состоянием, которое он окрестил атмосферой научного поиска. Ничего не происходило, но все вокруг как будто знали, что грядет нечто грандиозное и неизбежное. Однако до некоторого момента это напоминало игру. По распоряжению Доматора, на закате ребята уселись у окна и стали ждать. Прошла минута, другая. Рики очень быстро ушел в себя, и тут же дал волю унылым мыслям о безнадежности всего сущего. Интересные переживания проходящего дня отступали перед вечным вопросом «К чему все это?». Скоро все закончится, и его проблемы никуда не денутся. Но, однако же, трагическую картину портило то, что он все равно, невзирая ни на какое бессмертие, не хотел бы заразиться так, как хозяин этого дома.

– Хорош красавец? – не без гордости осведомился профессор.

Его шепот стер из головы Рики все мысли, как только его взгляд сфокусировался. Гигантский леопард, способный, наверное, ударом лапы смести весь дом, в котором они находились, отчетливо выделялся на фоне полыхающего заката. О его приближении, однако, невозможно было бы догадаться, если бы компания не наблюдала за ним; шаги мягких лап были не только бесшумны, но совершенно неощутимы. Рики не раз оглянулся, но чашки на столе так и не затряслись. Однако мощное дыхание заставляло траву расступаться перед животным, стелиться, как от ветра.

– Этот дом герметичен? – шепотом спросил Пит, оглядываясь. Рики легко догадался, что он ищет маску.

– Теперь – конечно, – кивнул профессор. – Черт, опять эти твари вырвались из резерваций! Так я и знал, еще один!

Новая особь нунды появилась с той же стороны, что и первая. Казалось, она идет по следу.

– Ну, этот вроде поменьше, – робко заметил Дик. Впрочем, ему не показалось бы так, если бы он не видел первого.

– Самка, – кивнул профессор. – Хуже всего, что сейчас на них нельзя охотиться – брачный сезон. Придется ближе к зиме собирать бригаду, ловить их и увозить отсюда. Кстати, ваш профессор, скорее всего, изъявит желание в этом поучаствовать.

– Да, он точно не откажется, – проворчал Рики, глядя, как ноздри огромного животного сокращаются, пока оно принюхивается. Хагрид, один из самых нелюбимых его учителей, точно позавидовал бы ему сейчас. Опасные, желательно крупные магические создания были его страстью, и он постоянно старался завлечь ими и учеников, впрочем, без особого успеха.

Нунды между тем приобрели поистине великанские размеры. Рики пришлось смотреть снизу вверх, чтобы разглядеть брюхо, густо поросшее шерстью. Одна за другой твари обошли домик. Тут до сидящих внутри донеслось мягкое фырканье.

– Запах им не нравится, – предположил Дик страшным шепотом.

У Рики возникло острое чувство нереальности происходящего. Как будто он попал в фильм ужасов или в научную фантастику, сейчас проснется – и услышит в голове голос Назойлика. «Вот черт!» – выругался он про себя.

Нунды между тем повернули в ту сторону, где лежала запрятанная приманка.

– Иногда я удивляюсь, как люди вообще решились управляться с ними. Вот что значит – верить в свои возможности, – заметил профессор очень тихо, как будто его слова могли побудить чудовищ вернуться обратно.

– Многие верят, что человек – венец творения, – сказал Пит. – И он все может.

Пренебрежительное фырканье Доматора заставило Рики вздрогнуть – на секунду у него мелькнула мысль, что нунды не ушли, а наоборот, ворвались внутрь, несмотря на то, что их размеры не позволяли этого. Напомнив себе, что ему, собственно, особо бояться нечего, Рики тут же нашел оправдание: он беспокоился не за себя, а за своих спутников, которые отправились в эту поездку вроде бы из-за него.

– Венец, говоришь? – протянул профессор не без сарказма. – Люди эту глупость повторяют, хотя венец, по сути, это нечто вроде никому не нужного на попе бантика – так, для украшения, явление совершенно безразличное для жизнедеятельности организма. Ты хочешь сказать, что если человечество вымрет, для планеты в целом это будет безразлично?

– Иной раз я думаю, что даже лучше, – признался старший брат.

– Было время, я тоже так думал, – кивнул профессор. – За каким вот чертом человек живет, спрашивается?

Рики отвернулся к окну. У него вообще нет никакого смысла – впереди вечность, пустая и холодная.

– Наверное, все люди хотят знать ответ, – пожал плечами начитанный Пит.

– А вот многие индусы считают, что это вопрос глупый, – проинформировал Доматор. – Так, начинаю качать воздух. Отойдите к двери на всякий случай. И маски наденьте. Передай мою… Спасибо.

Ребята без лишних слов покинули наблюдательный пост. Рики вместе со всеми затаил дыхание, когда профессор нажал на рычаг, и в комнате раздался свистящий всасывающий звук. Он повторился несколько раз, после чего Доматор вынул из кармана какой-то прибор и посветил на него. Страх Рики ослабел после того, как профессор, отложив прибор, медленно снял свою маску.

– Воздух в комнате обычный, – сказал он. – Пожалуй, я больше не буду работать с насосом.

– Мы можем вернуться? – спросил, наконец, Пит.

Когда профессор кивнул, Рики устремился к окну чуть ли не бегом. Существа в ночи пугали его. Но в то же время и гипнотизировали своей внушительной мощью и опасностью.

Нунды оставались там же. Приманка убывала медленно, причем как-то странно. Не то, чтоб они от нее откусывали, но она становилась все ниже и меньше по всей поверхности.

– Вдыхают они ее, что ли? – предположил Пит.

– Ну вот, достаточно, я надеюсь, – сказал Доматор, отставил насос и первым отстранился от окна. Ребята тоже сразу отпрянули вглубь комнаты. – Риккардо, задерни штору, пожалуйста, – попросил он.

– Вы собираетесь свет зажечь? – напряженно спросил Пит. – А вдруг звери заметят?

Его голос доходил до Рики в темноте, когда он коснулся шершавой ткани занавески, и последний раз бросил взгляд в темноту снаружи. Два вздрагивающих силуэта напротив друг друга слегка колыхались, а контуры туши между ними постепенно таяли.

– Никогда не видел ничего более пугающего, – признался Дик. Рики обернулся, услышав скрип стула. В неровном свете масляной лампы в руке профессора лицо друга казалось серым.

– Это потому, что ты никогда не встречал вампира в чистом поле, – сказал Доматор, возясь со светом. Он открыл очаг, и света прибавилось. Управившись, профессор поставил светильник на стол и уселся напротив Дика и Пита. – Впрочем, есть твари и похуже.

Рики последним присоединился к компании. Когда он сделал шаг от окна, выяснилось, что ноги стали тяжелыми.

– Надо же, магические чудовища действительно существуют, – задумчиво произнес Пит.

– В Африке их особенно много, – кивнул Доматор. – Впрочем, в каждой части света свои. Но есть особенная тварь, – Доматор подпер голову рукой и некоторое время сидел так, в задумчивости. – Да, особенная и очень опасная. Ее невозможно ни поймать, ни убить. Во всяком случае, до сих пор это никому не удавалось. Обитает, кстати, в тропиках.

– И что это за тварь? – не удержался Дик как раз в тот момент, когда Рики внял голосу благоразумия и собирался предложить отправиться спать.

– Смертофалд, – произнес Доматор. – Его еще называют накидкой смерти. Сколько историй ходит!

– Я читал в учебнике Рики, – кивнул Пит. – Это такая толстая накидка темного цвета, которая ползает по поверхностям и кушает людей.

Рики в изумлении покосился на старшего брата. Дик и Доматор тоже не ожидали осведомленности от парня, который никогда не был колдуном, однако профессор быстро справился с собой.

– Не только людей, конечно, – кивнул он. – Но только люди имеют обыкновение болтать об этом. Мне один старик, из местных, кто сопровождает экспедиции, однажды рассказывал. Как-то путешествовал он с магизоологами, они изучали то ли крокодилов, то ли громамонтов; нет, пожалуй, они были магглы, точно не помню, да и неважно. Факт то, что выпил он с ними здорово и свалился прямо возле походного костра. Кто-то там поддерживал огонь и, наверное, отодвинул его подальше, чтоб не обжегся. Ну, тот проснулся, и чувствует, что-то холодновато. Глаза открыл и видит, что совсем рядом серое такое одеяло, вроде толстое. Он даже руку протянуть не успел, а оно на колено заползает. Старик, хотя тогда он стариком еще не был, поначалу обрадовался, надо же, как удобно, одеяло само ползет!

Последняя фраза вызвала среди слушателей нервное хихиканье. Рики предполагал благоприятный исход – ведь старик сумел рассказать об этом. И все же ему было страшновато.

– А через несколько секунд его так укутало, что он пикнуть не мог, хотя куснуло больно; он всем показывает свою ногу, от которой тварь кусок таки успела отхватить. Но старик не растерялся, и покатился прямо в костер. Смертофалд, говорит, как-то сразу развернулся, слинял с него и – в ночь. А мой знакомый отделался ожогами.

Он закончил. Только тут Рики заметил, как стало тихо вокруг.

– Отсюда мораль: хочешь жить – полезай в пекло, – пробормотал Пит.

В полумраке Рики заметил на лице наставника одобрительную усмешку.

– Повезло, – сказал Дик.

– Да. Он вовремя вспомнил, что все мерзкие твари так или иначе боятся огня, – кивнул Доматор. – Кстати, об огне. Кажется, у нас завелись саламандры.

– Да, точно, – сказал Рики, зевая. Ящерицы сновали в очаге, и Пит с восхищением следил за ними.

– Ладно, пора спать, – и профессор заставил себя подняться. – Надеюсь, утром мы уберемся отсюда пораньше.

– А этот – смертофалд может сюда залезть? – поинтересовался Дик.

– Маловероятно. Здесь все закрыто, – сказал профессор, взбивая себе подушку. – Он, конечно, тварь хитрая. Смертофалд может даже к костру подползти. Надо постоянно оглядываться, если ты в тропиках. Ладно, доброй ночи всем вам.

Рики здорово устал за этот день. Круговерть впечатлений обрывочными яркими образами вспыхивала в его мозгу, и хотя уснул он не сразу, чувство приятной, настоящей усталости убаюкивало его. Юноша не заметил, как уснул.

Разбудил его чей-то шепот. И поначалу он не понял, почему Дик в пижаме стоит возле него, и трясущееся рукой заносит погасшую лампу, как будто для удара.

– Рики, – прошептал он, – а что это там такое черное на окне?

Со сна юноша не сразу разглядел зловещие очертания на подоконнике, но тема вечернего разговора всплыла в сознании мгновенно. В какой-то момент он воспылал уверенностью, что плоское и черное существо шевелится.

Два вопля одновременно пронизали тишину ночи.

Рики не помнил, каким образом у него в руке оказался собственный башмак. Дик воспользовался лампой. Сорвав для лучшей видимости занавеску, они принялись лупить по опасному существу.

– Что происходит? – из темноты рядом с Диком возникло сонное лицо профессора.

– Тут… смертофалд! – пробормотал Рики, указывая на черное покрывало на подоконнике. Оно не двигалось.

Профессор отстранил Дика и жестом попросил Рики отойти. После чего склонился над страшной тварью, изучил ее, и, к ужасу ребят, потянул вверх. Когда профессор развернулся к ним, Рики как раз собирался предложить ему зажечь свет и посмотреть, что стало с монстром. Но Доматор не собирался этого делать.

– Перестаньте колотить по моей рабочей мантии и ложитесь спать, – сказал он.

Душа Рики, окрыленная подвигом, вмиг завяла. Ему ничего не оставалось, как послушаться. «А ведь я совсем не испугался», – подумал он, и на этот раз быстро уснул.

Во сне он самым хулиганским образом обмазывал дверь мистера Филча взбитым яичным белком, а завхоз стоял рядом и как ни в чем не бывало читал мелко исписанный длиннющий пергамент, да еще и посмеивался. Оказывается, в школе продавались анекдоты про слизеринского завуча.

Тот повсеместно зверствовал, наказывая учеников за упоминание любых шуток из свитка, и недоброжелательно отмечал все улыбки в своем присутствии. Поначалу Рики пребывал в убеждении, что так и надо, а потом, после смутной череды блужданий по замку, вдруг обнаружил, что почерк на пергаменте и есть почерк профессора Снейпа.

Вне себя от возмущения, слизеринец… выпрямился на кровати. Пара минут ушла на уразумение того, что это сон, но негодование на образ действий Снейпа все еще сохранялось. А что, вполне по-слизерински: продавать через посредников запрещенные собой же вещи, да еще потом наказывать тех, кто покупает. Своеобразное чувство юмора профессора Снейпа в реальности, впрочем, до сих пор подобным образом не проявлялось. И, кроме того, шутки его сочинения вряд ли имели бы большой успех среди школьников.

«Зачем я согласился охотиться?» – подумал Рики, переворачиваясь на другой бок. Хорошо, Доматор собирался только наблюдать или фотографировать. Ему, Рики, повезло, но ведь могло быть и по-другому.

Парень не знал, как это нормально объяснить кому-нибудь, но при всем своем отменном здоровье и не маленьком уже возрасте он физически чувствовал хрупкость своих нервов. Жизнь вдруг предстала перед ним безжалостной, несправедливой и терзающей, чем-то вроде профессора Снейпа из его недавнего сна. И покончить с таким печальным положением вещей у юноши не было возможности. А также, увы, он сам не мог избавиться от тягот жизни.

Мелькнула мысль, а не пойти ли в ванную, умыться холодной водой. Да, да, другие вот могли запросто свести счеты с собой. А его старания прошедшей жизни увенчались обретением бессмертия. Но в ванную он не пошел.

Наутро ночное происшествие стало казаться забавным. Профессор вспомнил еще парочку случаев, когда люди, наслушавшись на ночь страшных историй, делали всякие глупости.

– Что за путешествие без приключений? Зато будет, что вспомнить, – сказал он. – Тем более, больше не будет никаких опасностей. Как только солнце нагреет воздух, мы отправимся в лабораторию в противоположный конец континента. Именно там будут брать лабораторные пробы.

– А почему так далеко? – удивился Пит.

– Паранойя заказчика, – пожал плечами профессор. – Считает, если все делать в одном месте, племянники кого-нибудь обязательно подкупят.

Перемещались они с помощью портшлюса, что Дик перенес стоически, а вот Пит, получивший возможность на опыте проверить недовольство Рики, отступил от своей вежливой манеры и пожаловался.

Лаборатория в Буркина-Фасо представляла собой стерильный с виду и по содержанию стеклянный корпус. Она была очень похожа на обычную лабораторию, и даже Пит отметил, что в ней нет ничего волшебного. Пока профессор находился в одной из стеклянных комнат, ребята ожидали его за дверью в коридоре и развлекались тем, что высматривали в окно странные растения. Впрочем, скоро им это надоело, и они принялись читать информацию на стендах, записанную главным образом по-английски.

– Надо же, глобализация и сюда проникла, – сказал Пит.

Узнать удалось много интересного. Например, как выяснилось, кормить дириколей привозной клюквой ненаучно, и на всеобщем обозрении красовался выговор некоему профессору Сэмуэлю, который вздумал кушать ее сам и обманывать сотрудников, убеждая их, что подопытные птички клюют не подходящий для них корм. Или вот некий фанат магической науки поставил себе прививку от бешенства громамонтов – надеялся вывести универсальное средство, способное в любых ситуациях успокоить истеричных ведьм.

– Да, за это он, наверное, получил бы всеобщий почет и премию, – согласился Пит. – А что он теперь с десятью копытами делать будет?

– Вылечат! Мерлин! – воскликнул Дик, бросаясь к окну. – Что это?

Рики, изучающий под руководством любителя всевозможных чудищ уход за магическими существами вот уже три года, вдруг почувствовал стыд за то, что понятия не имеет, как называется новая диковинная тварь, представшая перед ними. Пит замер, совершенно ошарашенный. Ростом существо, пожалуй, было не намного выше Доматора, но окраска, как у тигра, наводила на размышления, что это создание такое же опасное. Однако оно, несомненно, относилось к другому классу чудовищ, потому что у него вместо шерсти сверкала под солнцем гладкая и блестящая, как у лягушки, кожа. В довершение всего, у твари было три головы, и весь ее облик в целом не то что маггла, а даже Рики заставил глубоко проанализировать, а нет ли у него галлюцинаций; в памяти кстати всплыли рассказы итальянских дядюшек о белой горячке.

– Ничего себе! И такое бывает, – выдохнул старший брат. – Нет, я, конечно, читал в твоем учебнике про этих, как они там называются? Они, помнится, еще и не опасные. Но я теперь несколько раз подумаю, прежде чем самостоятельно путешествовать в Африку.

Вышедший узнать, что случилось, Доматор, как ни странно, тоже был потрясен, однако иначе, чем другие. Его взгляд, направленный на яркое полосатое чудовище, был, несомненно, влюбленным.

– Целый! Все три головы на месте! – прошептал он и полез в карман.

Существо не имело ничего против того, чтоб его фотографировали. Оно по-прежнему раскачивалось на том же месте, пребывая как будто бы в блаженной дремоте.

– Фотография целого руноследа в фазе мечтания! Бывает же такое везение, – пробормотал Доматор. – Да что с вами такое! Представьте, покажете себя школьным товарищам в такой компании! Риккардо, встань левее. Необязательно делать похоронную физиономию…

Через несколько часов Рики оказался на пороге дома профессора Доматора, нагруженный впечатлениями от фото-сессии, посещения лаборатории и обратного путешествия посредством магического шкафа.

– Подождите здесь, – сказал профессор, бесшумно приблизился к двери, очень тихо лязгнул замком и подался внутрь.

– Тебе не пришло в голову, что я тоже захочу навестить ферму твоей бабушки? – раздался тут же четкий голос Карлотты. – Она умная старушка, честно объяснила мне, куда ты подевался. Здравствуй, Риккардо…

Бывшая классная наставница показалась во всей красе. Карлотта прекрасно выглядела в новой золотистой робе легкого покроя и, очевидно, была счастлива. Рики представил ей ребят по-английски, после того, как она предложила гостям войти.

Пока профессор объяснялся с супругой, мальчиков отправили в комнату, отдохнуть перед ужином. Вытянув короткую спичку, Пит, согласно жребию, первым отправился в ванную.

– Поверить не могу, что мы вот только что были в Африке, – вздохнул Дик. – Однозначно, я буду путешествовать. Ты, я вижу, не в таком восторге, – заметил он.

– Вовсе нет. Просто у меня есть опыт чужих путешествий, – сказал Рики.

– Перестань! Какое тебе сейчас дело до Темного лорда? Он многим надоедал, но они же не вспоминают о нем постоянно! – в голосе Дика наметились признаки нетерпения. – Например, представь, что пережил директор Дамблдор, столько лет в напряжении!

– Ты знаешь, Альбус Дамблдор ненавидел Тома Реддла, – раздраженно заметил Рики. – Точно так же, как и наоборот. Эта ненависть была основана на страхе.

Он сам не обрадовался, зачем поднял эту тему.

– Но Дамблдор не боялся Темного лорда, – уверенно возразил Дик. Эта уверенность позабавила Рики, но он досадливо отмахнулся.

– Не его самого. Того, что он представлял собой. Осколок Гаунтов. Часть семейного безумия.

– Понимаю, – медленно произнес Дик. – Дамблдор ведь тоже из Гаунтов.

Воображение понесло Рики еще дальше.

– Дамблдор победил в себе всякие гадкие наклонности, надо думать, не без страданий. Но он все время помнил, как нелегко ему далась победа. И вот он видит перед собой ребенка, которому еще предстоит эта борьба. Естественно, у него все время были сомнения, выстоит ли он. Вся его подозрительность касательно Тома – на самом деле страх перед тем, чего он боялся в самом себе.

– Не думал, что ты так относишься к директору, – в голосе Дика наметились признаки тревоги. – Надеюсь, ты не станешь добиваться от него всяких разных объяснений?

– Нет! Я не стану, конечно, врать тебе, что обожаю этого старикашку. И все-таки он святой. Он ведь предоставил так называемый шанс Тому, которого остерегался и возможно, уже тогда ненавидел. Не знаю только вот, способны ли святые испытывать ненависть, – Рики закусил губу и отвернулся к окну.

– А что говорит твоя… интуиция? – спросил Дик.

Рики честно попытался прислушаться к внутреннему голосу.

– Да, – с некоторым удивлением обнаружил он. – Ведь все люди наделены одинаковыми чувствами.

И всем людям, по мнению Рики, шла на пользу горячая ванна. После нее он почувствовал себя другим человеком. Другой человек вполне готов был к встрече с бывшими одноклассницами, в том числе – со своей первой любовью.

Франческа, племянница Карлотты, Дику, в отличие от Рики, никогда не нравилась, и, чувствуя это, поздоровалась с ним весьма холодно. Ее подруга Марина, напротив, постаралась сгладить грубость подруги. Обе они мало изменились с прошлого года, Ческа все так же много смеялась и болтала без умолку. Девушки только что вернулись с прогулки по берегу. Как выяснилось, Карлотта пригласила их для компании в отсутствие мужа, и теперь Ческа не скрывала желания как можно скорее попасть домой.

– У моей канарейки Фифи должны уже вылупиться птенцы! – повторила она раз пятнадцать.

Ужин запаздывал. Все собрались на кухне, смеялись и шутили; по мнению Карлотты, это помогало ей готовить.

– А синьора сперва сыплет соль! – запищал тоненький голосок. От неожиданности Рики подскочил на стуле, но рука Карлотты даже не дрогнула.

– Будешь ты еще учить варить – меня! – фыркнула она и повернулась к гостям. – Это матушка моего благоверного подарила нам помощницу. Можно сказать, от сердца оторвала – в свое время эта эльфийка перешла ей от родителей.

Рики прикинул, в каком почтенном возрасте должна пребывать помощница.

– Домашний эльф очень полезен в хозяйстве, – примирительно сказал Доматор.

– Вот я запрещу ей ходить к мамаше и докладывать, как я пыль вытираю один раз в неделю, – невозмутимо кивнула Карлотта. – Иной раз хочется специально заморить тебя голодом.

– А вы видели, – защебетала Ческа, – последние газеты?

Доматор недовольно покосился на нее.

– Ческа, перестань! – укорила ее Марина.

– А Карлотта говорит, что ничуть не переживает!

– Давайте после ужина сыграем в карты, – предложил тактичный Дик. Рики бросился переводить, чем и занимался весь вечер…

* * *

Не спалось. При этом в голове не обнаруживалось никаких особых мыслей. Но впервые за долгое время это ощущение пустоты не было тягостным бессилием, напротив, оно заключало в себе жажду деятельности. Кажется, ему не удалось до сих пор переварить столь скорое возвращение к цивилизации, из жарких песков и бескрайнего пространства – к свежим наволочкам и столовым приборам. Но и здесь также было очень жарко.

Не набрасывая халат, в одной пижаме Рики вышел на веранду – ощупью, потому что почти ничего не видел в беззвездной ночи. Море казалось очень близким, оно шумело за виноградными листьями. Изредка луна пробивалась сквозь тучи и рассекала кромешную темень, которая не пугала, потому что вокруг все было живым, даже воздух.

– Душно, – сказала Карлотта. Он узнал ее по голосу. Она остановилась в двух шагах и оперлась локтем о перила.

Рики не ответил.

– Считаешь, все мы должны бояться оставаться с тобой один на один? – насмешливо спросила молодая женщина.

– Только не Вы, – ответил он сухо. – Я слишком хорошо помню вашу воспитательную строгость.

– Как видишь, с Ческой у меня ничего не получилось, – констатировала она.

– А что такого пишут в ваших газетах? – спросил он.

Короткий проблеск лунного света блеском отразился в ее глазах.

– Ринальдо вернулся из своего путешествия, – сказала Карлотта.

Встрепенувшись, Рики попытался вглядеться в ее лицо, скрытое тьмой. Он слишком хорошо помнил, что Ринальдо, бывший жених Карлотты, долгое время не сходил с языков итальянских магов из-за своих романтических поисков легендарного клада. Карлотта не решалась его оставить, пока все над ним смеялись. Но теперь, очевидно, все же бросила.

– Он что, нашел сокровища Кьяпацци? – небрежно спросил юноша.

– Нет, – ответила Карлотта. – Но в горах он наткнулся на заброшенный храм весталок. Там нашли пару ценных научных разработок типа вредноскопов, не говоря уже об исторической ценности и архитектурной. Теперь это событие года! А Ринальдо – герой. И все считают, что я должна локти кусать. Боюсь, Марио тоже иногда над этим задумывается.

– Но это же вздор! – Рики знал это точно. Он был, определенно, первым человеком, который узнал, что ждать Ринальдо Карлотте надоело, и так было еще полтора года назад. – Те, кто знает Вас, синьора, так не думает.

– Тетя говорит, эта сенсация скоро пройдет, – согласилась Карлотта. – Но что происходило накануне моей свадьбы! Ринальдо явился, и хотя я ему давно все написала, устроил сборный концерт возле дома моих родителей. Начал с серенады, потом взялся драму ломать, а под конец…

– …драка была, – закончил Рики.

– Была, – подтвердила Карлотта. – Моя свекровь здорово рассердилась, потому что Марио порвал парадный костюм. Но после этого у Ринальдо настойчивости поубавилось. У него теперь куча поклонниц. И Ческа в том числе, – иронично произнесла Карлотта.

Рики вспомнилось, что раньше Ческа считала указанного искателя приключений болваном. Хотелось отпустить какую-нибудь шпильку по этому поводу, но, как назло, чувство юмора не спешило просыпаться. Кроме того, на слизеринца давила необходимость сказать Карлотте что-нибудь утешительное, так что он в итоге отказался от шпильки.

– Не огорчайтесь, синьора. Все пустяки, – сказал он и неожиданно для самого себя сник. – По сравнению с моей проблемой.

– Ты который раз на неделе это повторяешь, мученик? – осведомилась бывшая классная наставница. Не дожидаясь ответа, она развернулась и ушла.

Рики остался стоять на веранде. Поначалу он обиделся. Ведь, удивительное дело, он так проникся неприятностями Карлотты, что забыл о своих! Частично до него дошло, почему никто здесь ему не сочувствует – не хотят, чтоб он захлебнулся в великой жалости к самому себе. Но, помимо этого, Рики твердо усвоил: эгоизм – фундаментальное свойство человеческой натуры. Он по себе знал, что сострадание к ближнему быстро надоедает, особенно если ближний входит во вкус и начинает страдать, так сказать, по привычке.

Покопавшись в себе, Рики отметил, что ему самому, как ни удивительно, уже далеко не так тяжело, как после раскрытия тайны исчезновения лорда Волдеморта. И даже не так тяжело, как было дома. Должно быть, перемена обстановки и в самом деле пошла ему на пользу. Нельзя же омрачать переживанием тлетворного бессмертия такую прекрасную погоду!..

Утром брат разбудил его, объявив, что лучше бы ему привести себя в порядок.

– Мне сказали, что сегодня придет в гости директриса итальянской школы, – сказал он. – Она хочет встретиться с тобой.

Что ж, Рики ждал этой встречи с ощущением, сопровождающим все неизбежное. Профессор с порога дежурно улыбнулась ему и поинтересовалась, как дела. Он тоже ответил обычным приветствием. Но было совершенно очевидно, что им предстоит другой, отнюдь не формальный разговор. Рики не видел смысла оттягивать его. Между тем директориса, она же тетка хозяйки, поздоровавшись, изъявила желание пройти в малую залу.

– Риккардо проводит меня туда. Да? – Джиовинеза кивнула ему, и он кивнул в ответ.

В комнату Рики «пропустил даму вперед», а сам закрыл дверь. Директриса «МентеСана» обернулась к нему уже с другим, довольно неуравновешенным выражением на лице.

– Только одно скажи мне, – потребовала она. – Ты доволен?!!

Экспрессии Рики почему-то не ожидал от этой всегда добродушной, выдержанной пожилой ведьмы, хотя и слышал от заслуживающей доверия Марины, что она способна на эмоциональные поступки.

– Нет, – сказал он, подумав.

– Эти дети, о Мадонна! – Джиовинеза воздела руки к небесам. – Все вам надо! Да что уж теперь…

В волнении она села. Кресло угрожающе скрипнуло, так что Рики даже подался вперед, но она махнула рукой.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала она, пристально разглядывая его. – Синьор Поттер писал мне, что ты сравнительно стойко перенес удар.

– А ему откуда знать? Он мне не показывается, – буркнул Рики.

– Ну, это понятно, – отмахнулась Джиовинеза, потом вскинулась и подозрением поглядела на него. – Ты не понимаешь, почему?

– Понятия не имею, – пожал плечами юноша, думая, что это, пожалуй, привычно для него – не понимать причин поведения дяди Гарри.

– Какой смысл это скрывать теперь? – восстановив прежнее спокойствие, директриса пожала плечами. – Он остерегается глазного контакта с Темным лордом, дитя мое.

В этот момент Рики глубоко осознал, какой же он недогадливый болван.

– Я получила результаты экспертизы твоего сознания, – сказала профессор. – По неофициальным каналам.

Это Рики не удивило. Еще бы, дядюшка Гарри не отказал бы ей в информации; однажды он уже скрыл от нее, кто такой Рики, и за это схлопотал по физиономии.

– Значит, Лорд разговаривает с тобой, – продолжала она.

– Уже нет, – ответил Рики. – Понятия не имею, что с ним такое случилось.

– Сядь, – профессор похлопала по сидению напротив себя. – Давай сюда свою руку, – потребовала она, как только он расположился перед ней.

Она долго и пристально изучала рисунок на ладони, так что Рики даже забеспокоился.

– Ну что? – не выдержал он.

– Все линии стали четче, – ответила прорицательница. – И старые, и твои тоже. В общем, этого следовало ожидать.

– Как это понимать? – спросил Рики, не скрывая настороженности.

– Ну, дорогой, все по-прежнему зависит от тебя, – ответила Джиовинеза. – Личное счастье, награды…

– Восемь детей, хорошие друзья, – кисло подхватил Рики. – Неужели Вы не помните, синьора, что я мутант? Я не умру, как все нормальные люди, которые дорожат своими привязанностями.

– Так ты чужд всех человеческих привязанностей? – Джиовинеза хитро прищурилась.

Рики вынужден был признать, что нет, но от этого его пессимизм только усилился.

– Кстати, – Джиовинеза вновь притянула его ладонь к глазам, – могу тебя обрадовать. Ты, несомненно, умрешь. Хотя это событие случится еще очень и очень нескоро.

– И для этого я тоже должен постараться?

– Ну и вопросы задают нынешние дети! – покачала головой почтенная директриса.

Рики не успел оглянуться, как пролетела неделя, и неожиданно обнаружилось, что он до сих пор не побывал на маяке, где располагалась школа «МентеСана». Там, помимо всего прочего, имелся великолепный зверинец, обустроенный лично профессором Доматором и его предшественником. Для Рики же наибольшее значение имело то обстоятельство, что в этом зверинце обитал Барон.

Конечно, спутники Рики, никогда там не бывавшие, очень захотели посетить «МентеСана». В том, чтобы показать маяк Питу, однако, возникли сложности.

– Ты не обладаешь магией, – объяснила директриса. – Нужно разрешение, придется объяснять, и то вряд ли наше Министерство согласится на экскурсию для тебя.

Она явно очень сожалела, и Пит не стал усугублять ее смущение.

– Не стоит беспокоиться, – сказал он. – Я посмотрю фотографии.

– А я их сделаю, – пообещал Дик, который явно чувствовал себя не очень удобно от того, что он может воспользоваться этой возможностью, а Питер – нет.

Но Рики был благодарен Дику за то, что он будет присутствовать при возможной встрече с Бароном. Ввиду того, что русалка не владела английским, и вообще никаким человеческим языком, их нельзя было познакомить, поэтому Рики готов был расписать Барону все достоинства своего друга. Он просто не хотел рассказывать про себя.

Питу уже приходилось наблюдать, как Рики перемещается в «МентеСана» через миниатюрную дверь. Но для Дика такой способ путешествовать был внове. Доматор отправил Рики первым. Шаг, кувырок – и вот он, с трудом удерживая равновесие, приземлился на светлый паркет позади арки.

Он сразу предусмотрительно отошел, потому что скоро туда же вывалился Дик. Последним к ним присоединился профессор, который просто аппарировал.

– Здесь плитку на полу сменили, – заметил Рики.

– Да, синьора постепенно заказывает ремонт в разных частях школы, – кивнул профессор. – В теплице пристроили оранжерею специально для мандрагор, чтобы они там бегали и безобразничали, как им вздумается. Теперь осталось купить мандрагоры, но они почему-то отовсюду исчезли. Профессор Лютик так и сыплет проклятиями!

Рики с трудом прогнал эту внушительную картину, без труда нарисованную фантазией: профессор Лютик при его комплекции с легкостью мог разорвать пасть льва, и при звуках его сильного голоса, выражающего недовольство, мало кто не затрепетал бы.

– Я думаю, Всевышний скоро услышит молитвы профессора Лютика, – предположил он.

Они вышли из здания. На маяке было не так душно, хотя тоже очень жарко. Рики остановился, залюбовавшись морем. Но Дика дивное зрелище надолго не увлекло. Зато, когда они спустились в зверинец, он готов был по часу простаивать перед каждым вольером. Рики приходилось, как всегда, переводить.

– Громамонт, – объяснял Доматор. – Так за ним наблюдать намного лучше, чем без клетки, не так ли?

– Для нас лучше, – прокомментировал Рики, не удержавшись.

– А для них? – с нажимом спросил Доматор.

Рики словно током ударило, хотя на сей раз это было только воображение. Ведь он, по сути, и был зверем, выбравшимся из клетки блаженного неведения. И то, что он обнаружил за пределами ограничений гриффиндорской мафии, ему совсем не понравилось.

– У вас почти точно воссоздана среда обитания, – заметил Дик с преувеличенным восторгом, очевидно стараясь отвлечь внимание от чего-то, непонятного ему в силу незнания итальянского. Рики перевел, полагая, что тактическая уловка вряд ли избавит его от философского спора с Доматором.

– Да, им вполне удобно. Только территория ограничена, – согласился профессор, не прекращая наблюдать за Рики.

– Скажите, сложно сделать такой вольер? – продолжал допытываться Дик.

– Создавать – сложно. Но потом они работают автоматически. Обновляются, чинятся – все сами, – ответил профессор. – Могут вечно стоять, если какому-нибудь идиоту не вздумается портить их.

– В глубине души у каждого сидит такой идиот, – заметил Рики.

– Возможно, – согласился Доматор, и Дик беспомощно поглядел на Рики, вопрошая, что происходит. – Нам стоит поторопиться. Я бы хотел, чтобы мы застали Барона. Днем он теперь часто уплывает куда-то.

Мысли Рики, заданные определенным направлением, продолжали течение в том же русле. Барон жил при школе много лет, был свободен и не тяготился заботой людей. С точки зрения дяди Гарри, Рики не помешало бы брать с него пример. Однако, юноша тут же вспомнил, что в отношении своих сородичей старая русалка придерживается другой позиции.

Рики ни за что не хотел бы, чтобы Барон, с которым у него сложились приятельские отношения, узнал о том, как связан он, Рики, с лордом Волдемортом, и о его внутренней борьбе с Назойликом. Не исключено, Барон ужаснется; юноша помнил, что он точно имел представление о том, как проявил себя Темный лорд в годы своего расцвета.

Надо же, как хорошо, что с ним Дик и профессор, думал Рики, спускаясь по замаскированным ступеням. Степень доверительности беседы сокращалась сама собой в присутствии посторонних; во всяком случае, Рики на это рассчитывал, как и на то, что встреча не продлится долго.

Барон был на месте, такой же белый, с зеленоватыми волосами, пожалуй, он немного похудел. При виде Рики почтенный русалид, как всегда, не выказал никаких эмоций. Зато то, с каким восторгом уставился на него Дик, старой русалке не понравилось. Барон ворчливо поинтересовался, не выросли ли у него крылья.

– Просто русалки в наших краях выглядят по-другому, они не такие красивые, – поспешил объяснить Рики. – Это мой друг, я рассказывал ему про тебя.

– Тот, который очень умный? – уточнил Барон.

Рики улыбнулся; он вспомнил, как Эдгар присылал ему вопросы, которые следовало задавать русалке для научного изучения образа жизни русалочьих сообществ. Это было так давно, целую вечность назад, когда он еще учился в «МентеСана», и скрывал от гриффиндорской мафии часть своей переписки с друзьями из «Хогвартса».

– Не тот. Но этот тоже очень умный, – уверил он Барона. – Как ты поживаешь, Бубыль?

– Как всегда. Хвост на месте. У тебя морда каменная, – неожиданно заявил Барон. – Говори, что случилось.

Парень опешил. Делать вид, что все нормально, было бесполезно, если Барон уже заметил неладное. Следовало срочно что-то объяснять, а у Рики, как назло, не имелось для этого никаких заготовок. Самым лучшим ему казалось сейчас сказать часть правды, но так, чтобы это не прозвучало слишком страшно.

– Честно говоря, есть неприятности. Я стал разговаривать сам с собой, – ответил Рики.

– И что, говоришь сам себе много гадостей? – уточнил Барон, вынимая из воды хвост и отряхивая его.

Рики кивнул.

– Хорошо, что я научился понимать жесты бесхвостых, которые у нас такие же. Нормально нельзя сказать? – проворчала русалка, корча пугающую рожу, долженствующую изобразить недовольство.

– Рики, все в порядке? – с беспокойством спросил Дик.

– Он на что-то сердится, – заметил Доматор. – Нам уйти?

– Не надо! – сказал Рики. Он понимал, что их присутствие ничего не решает. В их разговор все равно никто не мог вмешаться. Парень корил себя за нереальность ожиданий: ведь Барон считал сам себя кем-то вроде наставника для Рики, и гордился тем, что видит юношу насквозь.

– Я тебе желаю повозиться с какой-нибудь мелочью, будешь знать тогда! – внезапно заявил Барон.

Рики подумал, что у русалки, похоже, начинает проявляться возрастная обидчивость.

– Я не хотел, прости, – сказал он кротко.

– Не хотел превращаться в другого бесхвостого? – сурово спросил Барон. Мягкий взгляд его голубых водянистых глаз приобрел странное выражение, весьма напоминающее взгляд директора Альбуса Дамблдора в те моменты, когда он сканировал ум одаренного ученика Тома Реддла.

Сердце Рики подпрыгнуло, дав ему по мозгам. У него не возникло ни малейших сомнений в том, что именно означают слова Барона. Какая-то зараза успела просветить старика о провальном пробуждении Темного лорда. А раз так, то Барон, естественно, ждал, что Рики сам будет ему все объяснять, и соответственно, теперь, когда его ожидания не оправдались, очень обиделся. Парень не знал, с чего начать, пауза затягивалась, напряжение нарастало, тем более что и Дик, и Доматор вопрошающе смотрели на него. А Барон не собирался заговаривать первым, так что Рики заставил себя сделать это.

– Что именно тебе известно? – спокойно спросил он, скрывая напряжение.

– Да все, – самодовольно заявил Барон. – Не представляешь, как быстро разносятся новости под водой. У бесхвостых бы языки отсохли. И я очень хотел тебя видеть, не для того, чтобы ты мне вешал на уши тухлую рыбу!

«Какой интересный речевой оборот! Надо подсказать профессору Снейпу», – откликнулась ехидная часть души Рики.

– Да! «Привет, Бубуль, ты знаешь, меня на самом деле не существует». Думаешь, мне нравится рассказывать всем знакомым, какой я на самом деле? – огрызнулся Рики.

– Ты хороший малек, – и Барон состроил невинную физиономию, и даже залюбовался чем-то в ветвях над ним.

– Я уже взрослый, – сокрушенно возразил Рики, подразумевая, что теперь ему самому надо что-то с собой делать.

– Это тебя не сильно портит, – отмахнулся Барон. – Ты мне скажи, как ты с ним справляешься?

Тон вопроса подразумевал, что Барон остается на его стороне и вовсе не спешит отказать в своем расположении. Рики с некоторой досадой убедился в очередной раз, что его опасения напрасны, и никто не собирается считать его Лордом. Старая русалка с готовностью пополнила ряды друзей, намеревающихся оказывать ему моральную поддержку.

– Сейчас он не высовывается, – ответил Рики.

– Зато другие высовываются. Берегись, малек, – сказал Барон. – Там, где ты живешь, происходят опасные вещи.

Он сказал это так, что даже спутники Рики почувствовали угрозу в непонятном им стрекотании.

– Я знаю, – не удивился Рики.

– Для тебя готовят ловушку, – продолжал Барон, не обращая внимания на юношу. – Махающие палочками бесхвостые делают что-то возле твоей старой школы.

Информация эта вызвала у Рики мгновенные подозрения, наверняка такие же, как у авроров. Он знал, что Упивающиеся смертью не простят своего разочарования. Продолжения преследований с их стороны следовало ожидать, так что имело смысл расспросить подробнее.

– Я буду иметь в виду, – кивнул Рики. – А что они делают?

– Пока что они там только шастают, – ответил Барон. – Но ты должен опасаться, если что-то будет не в порядке с водой. Точнее не знаю, и не допытывайся.

– Не в порядке с водой? – переспросил Рики. – Хорошо, я запомню.

– Я понимаю, почему ты не хотел сюда приходить, – милостиво кивнул Барон, смягчаясь от такого послушания. – Ты, должно быть, еще не знаешь, чего ждать от самого себя. Не хочешь вредительствовать. Это похвально.

Рики трудно было объяснить это самому, но теперь, когда все сказал Барон, это не казалось ему столь ужасным.

– Когда я буду считать, что неопасен для тебя, приду, и мы поплаваем, хорошо? – попросил он.

– Приходи, – разрешил Барон, широко зевая. – Я скажу моим братьям и сестрам, чтобы не кудахтали.

– Нам, наверное, пора уходить, – решительно произнес профессор Доматор.

– Они, наверное, считают тебя очень смелым, – сказал Рики, обращаясь к русалке.

– Да, – не стал отрицать Барон. – Ты скоро возвращаешься домой?

– Скоро, – кивнул Рики и попрощался. Когда он последним покидал площадку перед вольером, то обернулся. Барон не провожал его; Рики как раз заметил над водой хвост нырнувшей русалки, через мгновение ушедший под воду.

– Что не так, Риккардо? – спросил Доматор, когда они втроем остановились возле клетки авгура.

– Он все знает про меня, профессор, – ответил Рики. – И, наверное, так даже лучше. Мне было бы сложно ему объяснить…

Но Доматора это встревожило.

– Я не говорил, директриса, я уверен, тоже, – рассуждал он.

– Вы же не владеете языком русалок, – напомнил Рики, усмехаясь. – У них… высокоразвитая цивилизация, – сказал он, не желая повторять про засохшие языки бесхвостых. – У Барона свои каналы новостей.

– Я думаю, тебе не стоит переживать. Такая тайна не сохранится надолго, – сказал профессор. Дик, которому Рики по ходу объяснял, что к чему, хранил молчание. – Тебе следует быть к этому готовым, Риккардо.

Дик считал точно так же, и не удивился, когда оказалось, что в доме профессора их ждет письмо из Англии.

– Мистер Поттер настаивает, Риккардо, чтобы ты возвращался, – сказала Джиовинеза. – Не могу сказать, что я с ним во всем согласна, но тебя он, скорее всего, убедит. Вот, прочти!

Возвращение домой вызывало у Рики смешанные чувства. Он так и не встретился с итальянскими родственниками, и от этого казалось, что чего-то не хватает. В то же время теперь приходилось считаться с обстоятельствами. Тон письма дяди Гарри был категоричен. «Твой приезд не тайна, и возможно, Ричард, нам удастся поймать кого-нибудь из них. Твоя охрана, скорее всего, усилится, так что не рассчитывай больше на увеселительные прогулки. Мистер Уизли передал твои записи министру. Нам предстоят долгие международные переговоры с теми странами, где хранятся интересующие Гильдию Авроров артефакты. Но министр пока готов идти этим путем».

«Как будто у него много путей», – усмехнулся Рики.

– Я согласен с твоим крестным отцом, тебе лучше уехать, – сказал Доматор. – Теперь слишком много людей в твоей стране знают, почему Упивающиеся смертью ищут тебя. А мои соотечественники давно любопытствуют, с чего синьор Поттер так печется о тебе.

– Да, наши могут и не отнестись с пониманием к твоей проблеме, – усмехнулась куда более бестактная Карлотта. – Тебе лучше находиться рядом с теми, кто хорошо тебя знает. Ну, сам понимаешь, они в курсе, что от тебя можно ожидать.

В тот же день Рики собрал вещи. Из бывших одноклассников ему удалось попрощаться только с Мариной.

– Жаль, что ты уезжаешь так скоро. Через неделю Пеппе собирается праздновать именины, он был бы рад вам обоим, – сказала она на вполне приличном английском.

Рики пожал плечами – как он предполагал, праздник у Пеппе был далеко не единственной приятной вещью, от которой ему теперь предстоит отказаться.

Когда прощальный ужин кончился, и тарелки сами собой полетели в мойку, хозяин дома предложил Рики составить ему компанию на веранде. Солнце садилось, и было особенно душно, похоже, собиралась гроза. Предположение профессора о том, что Рики так и не вернулся к нормальным жизненным планам, парень подтвердил сразу; благодаря Барону он убедился, что прикидываться бесполезно.

– Риккардо, все, что тебе нужно, чтобы преодолеть болевой порог – это настоящая, взрослая ответственность, – сказал Доматор. – И учеба – это, конечно, не совсем то, что поможет в этом. Можно узнавать много нового, но все равно оставаться в подвешенном состоянии. Тебе нужно дело, которое захватит тебя и потребует приложения всех твоих сил, это должна быть настоящая, живая забота.

– Но я не могу, например, жениться, как Вы, синьор. И работать пока тоже не могу. А любовь к своей семье, это другое, пока что никому из них не нужна моя забота.

– Человек не бывает слишком молод для того, чтобы жить, – ответил профессор. – Делай, что можешь, Риккардо. Не опускай руки. Ты уже сделал свой выбор, а это кое-что значит.

Рики пожал плечами, не будучи уверен, что это очень меняет ситуацию. Но, на самом деле, сейчас, после поездки, он чувствовал себя значительно лучше. Как будто взял отпуск от собственной персоны и, вернувшись, стал спокойнее ко всему относиться. Казалось, тонны времени отделяют его от той роковой ночи, когда он услышал в себе шипение Назойлика, и вообще, это было давно и неправда. Впрочем, нечто похожее на это шипение теперь нашептывало, что надо еще вернуться в Англию, в привычную обстановку, и там, не исключено, проблемы навалятся снова.

– Знаете, я действительно обрел равновесие, только не уверен, что его надолго хватит, – сказал Рики.

Больше он не услышал никаких советов и нравоучений. Решено было, что с ним вернется Дик, а брат отправится к бабушке. Джиовинеза сказала, что там сейчас находятся родители Рики. Так что с утра ребята успели проводить Пита.

– Береги себя, – сказал брат, прежде чем сесть в автобус. – Кстати, я положил тебе в сундук фотографии с охоты. Твари с них, правда, убегают, но все равно потом возвращаются. Будет, что показать в школе!

После этого в сознании Рики замелькали малозначительные декорации, обычные для отъезда. Прощание, портшлюс, который юноше и на этот раз показался довольно неприятным видом перемещения. В итальянском министерстве магии их уже ждали. И только в лифте Рики немного пришел в себя, главным образом от страха.

Кабина снова показалась ему меньше, чем на самом деле. Трясло, мигало, и вообще юношу не покидало прежнее ощущение, что он по глупости угодил в ловушку.

– Большое спасибо за эту поездку, Рики, – сказал Дик после того, как свет начал пульсировать.

Рики покосился на него, гадая, сошел друг с ума от катаний в этом жутком лифте или издевается. Мигающий свет не позволил разглядеть выражение его лица.

– Какие у тебя замечательные знакомства, – добавил друг уже после того, как они вышли в Департаменте магических путей сообщения в Лондоне. Дяди Гарри не было. Мистер Уизли, как только они сошли, углубился в какие-то документы вместе с пожилой ведьмой, очевидно, дежурной сотрудницей.

– Меня иногда смущает это. То, что мне доверяют хорошие люди, в то время как я сам себе не верю. Ты знаешь, если бы моя итальянская бабушка узнала правду, она посчитала бы меня исчадием дьявола, – вдруг вспомнил Рики. – Даже лучше, что я не увижу ее в этом году. Она бы высказала моим родителям, как усыновлять кого попало!

– Ты так на самом деле думаешь? – спросил Дик, кивая собственной бабушке, которая как раз заглянула в дверь.

Рики сразу пожалел о том, что попытался помотать головой – она тут же закружилась.

– Нет, наверное, она занялась бы моим духовным воспитанием, – предположил он. – Ладно, увидимся.

– Я пришлю тебе приглашение на мой день рождения, – пообещал Дик.

Обмен любезностями с его бабушкой не занял много времени, и вскоре Рики уже шагал к выходу вместе с мистером Уизли. Они вышли через уже знакомую телефонную будку, но на этот раз уселись в приличную машину.

– Как вы поживаете? – поинтересовался Рики. – Как дела в Пристанище?

– Не жалуюсь. Мерлин! Как это, оказывается, серьезно – отправить ребенка в школу, – вздохнул аврор. – Поверить не могу, что моя девочка уже такая взрослая. Сейчас детям столько всего надо, пока разберешься…

На эту тему он мог говорить бесконечно. После нескольких безуспешных попыток перебить его Рики оставил надежды узнать про Артура. Впрочем, он и не думал, что есть особенные новости. А поездка закончилась очень быстро, парень только успел впопыхах выразить просьбу – позволить ему поехать на день рождения Дика. Уизли неопределенно кивнул, то ли соглашаясь, то ли показывая, что пора ему открыть дверцу и выметаться из салона, и пробормотал что-то насчет того, что надо бы обсудить это с Гарри.

– Рики, дорогой! – приветствовала его миссис Дуглас, распахивая парадную дверь.

Нахмурившись, парень поставил чемодан. Обычно экономка выражала свою радость гораздо сдержаннее, и крайне редко ее лицо при этом так сияло. Решив, что это должно быть, последствия того, что все решили быть с ним как можно мягче, Рики вздохнул и приготовился разыграть свою часть сцены, предполагающую, что всякие сюсюканья для него вещь сама собой разумеющаяся.

– Здравствуйте, – улыбнулся он и специально развернулся посмотреть, как мистер Уизли уедет.

– Как прошла поездка? – экономка продолжала хлопотать вокруг него и тогда, когда он, падая в кресло, отказался от чая, сока, кофе и минеральной воды.

– Великолепно, – признался Рики. – Миссис Дуглас, можно я…

– Да, конечно, тебе надо отдохнуть, я понимаю! Потом расскажешь. Для тебя приятный сюрприз! – объявила она.

Это уж было чересчур.

– Миссис Дуглас, я что, похож на слабоумного? – бросил он ей в спину, когда экономка куда-то помчалась.

– А? – она развернулась с невероятным для ее возраста проворством.

– Зачем меня так опекать?

– Я не опекаю, – как будто искренне растерялась она. – Я просто так рада. Сейчас, подожди.

Миссис Дуглас вернулась с пергаментом в руках.

– Знаю, тебе не понравится, что я вскрыла твою почту, – заговорила она неожиданно сурово, – но, возможно, ты поймешь, просто не могла удержаться. Все-таки результаты СОВ.

Рики встрепенулся, потом вновь осел в кресле.

– Хорошие результаты? – спросил он с интересом скорее вежливым, чем подлинным.

– Превосходные, дорогой! – вновь засияла миссис Дуглас и сунула список ему под нос.

Это и в самом деле оказалось уже распечатанное, без конверта, письмо из Отдела образовательных стандартов.

«Результаты Стандартных Отметок Волшебника.

Проходные оценки: Великолепно (В) Сверх Ожидания (С) Допустимо (Д)

Непроходные оценки: Плохо (П) Ужасно (У) Тролль (Т)

Ричард Макарони получил:

Астрономия В

Гербология В

Заклинания В

Защита от Темных Искусств В

История Магии Д

Зельеварение В

Маггловедение С

Прорицания С

Трансфигурация В

Уход за магическими существами С».

Завершали документ министерская печать, с фамилией действующего министра, и несколько подписей. Высшие оценки были аккуратно подчеркнуты. Это сделала, скорее всего, сама миссис Дуглас.

– Никогда не видела таких результатов по СОВам, – сказала она. – Удивляюсь, как можно с шестью «Великолепно» получить «Допустимо» по истории магии.

– Желаете отчитать меня? – Рики пожал плечами, про себя отметив, что, если бы сдавал экзамены после того, как вспомнил Волдеморта, то получил бы по этому предмету более чем «Великолепно», ведь Том Реддл в свое время здорово увлекался историей магии. – На самом деле история…

– Да, знаю, Биннз – очень своеобразный преподаватель, но ты должен был постараться, – не отступила миссис Дуглас, и в этом она стала похожа, наконец, на саму себя.

Рики вновь потянулся к пергаменту, но уже с большим интересом.

– «Сверх ожиданий» по маггловедению, – перечитал он. – Интересно, этого достаточно, чтобы пройти на ЖАБА?

– Думаю, да, – ответила экономка. – Но ты можешь спросить об этом у профессора Снейпа.

Встречи с завучем пока не предвиделось. Но зато вечером из камина вылетела записка от дядюшки Гарри, в которой Рики было категорично приказано позвонить Дан и пригласить ее завтра на прогулку в ближайший парк. «Мы хотим выяснить, следят за тобой или нет», – вот чем порадовал юношу крестный отец.

– Им сейчас позарез нужно кого-нибудь поймать, – без сочувствия, но с пониманием пояснила миссис Дуглас.

Погода назавтра весьма располагала к пешим прогулкам и задушевным разговорам. Мистер Франкенштейн радостно резвился, проявляя куда более здоровое отношение к жизни, чем глупые люди вроде Рики. Неприятность того, что Даниэла теперь была посвящена в его тайну, заключалась в невозможности забыть о магических затруднениях даже в ее присутствии. Она с умеренно вежливой завистью выслушала его рассказ о путешествии, после чего полюбопытствовала, как к этому отнесся Назойлик.

– Он выключился, – сказал Рики. – Забавно, он хотел познакомиться с тобой. Куда он делся, хотел бы я знать? – добавил он с тревогой.

Он слишком хорошо помнил, как разрасталось в нем мучительное давление, и темнота заполняла сознание.

Дан обратила внимание на изменение интонации.

– Только не говори, что ты по нему скучаешь, – она нарочито закатила глаза, выражая тем самым, что это было бы нелепо.

– Ты знаешь, а ведь последний раз он разговаривал со мной тогда… ну, когда я чуть не купил травку, – припомнил Рики.

– Ты признаешь, что собирался ее купить, – ровно произнесла Дан. – Это подвиг, надо заметить. Фу, мистер Франкенштейн!

Ее внимание переключилось на то, чтобы оттащить пса от урны, к которой тот проявил слишком неопрятный интерес.

– Не цепляйся! – попросил Рики. – Но я, в самом деле, не слышал его с тех пор. Он еще разозлился, и испугался так, что начал теснить меня. Вопил, что я не смею портить его тело и все такое. Странно, но перед самым твоим появлением мне казалось, что он вот-вот уничтожит меня.

– Ничего странного. Ты попытался совершить акт саморазрушения, поэтому Лорд, который в данном случае выступил, как ни удивительно, как положительная сила, чуть не вытеснил тебя, – просто и ясно изложила свое видение Даниэла.

– А потом мои положительные чувства, обращенные к тебе и несвойственные Волдеморту, который и так включился в полную силу, задавили его, – подхватил Рики. – Все это замечательно, но почему я его не слышу и не чувствую? Возможно…

– Что? – прокурорским тоном произнесла Даниэла, когда пауза стала очевидной.

Рики не хотел отвечать. Но он знал, что она так просто не отстанет, и будет еще хуже, если он упрется. Даниэла умела хранить его тайны, но он сам разъяснил ей, насколько серьезна ситуация. Она вполне могла рассказать Питу, что Рики что-то скрывает от них. И, главное, сам Рики понимал, что, не произнося вслух своих опасений, скрывая их, только придает им большую значимость и усиливает собственную нервозность.

– Если он опять стал частью меня, то это еще хуже, – сказал он.

– Знаешь, эта версия тоже не особенно хороша… Ты не допускаешь возможности, что он улетел? – осторожно спросила Дан.

– Куда? – непонимающе спросил Рики.

– Ну, искать себе другое тело, например. Более поддающееся?

Рики стиснул зубы. Хоть он и смирился, иногда любовь подруги к мультикам здорово его раздражала.

– К счастью, могу тебя успокоить, – отчеканил он. – Никто не захватит твое тело. Я знаю все о Волдеморте и о том, какими методами он владеет. На самом деле, вторжение возможно, но для этого надо, чтоб его дух освободился. А это возможно только в том случае, если я, например, сгорю дотла…

Тут он снова запнулся. В сознании воскресало переживание, на которое он сразу не обратил внимания в тот день, когда ждал Даниэлу во дворе ее дома. Лорд раздувался в его душе, и оно крепло. И взметнулось, когда он услышал голос Даниэлы.

– Я помню, как тебя ударило током, – теперь в голосе подруги слышалось сочувствие.

Рики же воззрился на нее почти с ужасом.

– Ты что, мысли мои читаешь?

– А это возможно? – спросила она с искренним любопытством. – Ты ведь сам говорил, что нет, хотя есть какой-то способ.

– Я сейчас не о том! Понимаешь, как я понял, что он меня убивает?! – Рики продолжал, не особо следя за логикой изложения. – Но только теперь знаю, откуда я это понял. Я снова почувствовал это – как будто меня ударили током. Я ведь уже несколько раз мог погибнуть, я тебе говорил! И каждый раз – под водой, когда пил зелье, когда в меня проклятие попало, а я не успел Щит применить – возникало это ощущение.

– Это и есть ощущение смерти в твоем понимании, – кивнула Дан.

– Да. И в тот раз тоже, чувство, что весь горю и меня словно щекочет, но это больно, – продолжал Рики. – А потом, когда ты пришла, была очень мощная вспышка. Я как будто воскрес, вспомнил, что у меня вообще-то есть принципы и все такое.

– Так может быть, это он умер, а вовсе не ты, – предположила Дан.

– Это было бы слишком хорошо, – ответил Рики пессимистично.

– Чудеса бывают, – философски изрекла Дан.

Рики помотал головой и встал на одно колено, подзывая собаку.

– Бывают, но даже они не решают всех проблем, – ответил он.

Рики все чаще ловил себя на том, что задумывается о вещах, которые его совершенно не касаются. Однако память Назойлика исправно функционировала, и благодаря этому юноша не мог не удивляться некоторым обстоятельствам, которые к моменту его поступления в «Хогвартс» сложились так, а не иначе. Не исключено, впрочем, что Лорд многого не знал о противной стороне, и все же было удивительно, например, как возможно, что Поттер, став попечителем школы, оставил Снейпа на старых позициях. Оно понятно, что слизеринский завуч был отменным зельеваром, в итоге выяснилось, что он всегда оставался верным союзником Дамблдора, и пересекались они с дядей Гарри после школы редко, но все равно, с точки зрения Рики, герой волшебного мира профессора Снейпа терпел с трудом. Тот тоже явно не хотел зависеть от Поттера, и потому, наверное, держался с ним обычно нарочито вежливо и ехидно, всячески подчеркивая, что он является учителем героя, не наоборот. Кроме того, было совершенно очевидно, что Северус Снейп, покинув «Хогвартс», без проблем найдет себе другую работу. Конечно, в школе его держала привязанность к «Слизерину», и все же… Скорее всего, причиной, вынуждающей сотрудничать двух столь разных и неприятных друг другу колдунов, был некий ученик по фамилии Макарони. Снейп был не из тех, кто выпустит из поля зрения столь сомнительную персону, а Поттер, он, конечно же, по временам сомневался, но слишком удобно было поручать Рики Снейпу и Дамблдору на большую часть года.

Подобные рассуждения вызывали у Рики нездоровое оживление, как у старых сплетниц. Он мог сравнить, годы спустя, чем были и чем стали многие колдуны и ведьмы. Тот же Поттер, очевидно, добился того, о чем мечтал. Мальчик-сирота остался далеко в прошлом; Гарри распоряжался сам собой, достиг почета и уважения, жил спокойно, если не считать проблем, вызываемых патологически неумирающим крестником. Поттер, наверное, всегда боялся, что в нем, Рики, пробудится когда-нибудь Темный лорд, однако это не помешало дяде Гарри наладить собственную жизнь, завести семью.

Рики поморщился при мысли о том, что в этом году ему посчастливится видеть в школе Джеймса Поттера. Он надеялся, что заботливый крестный не станет просить родного сына за ним приглядывать. Кроме того, он, как слизеринец, не первый год учащийся в «Хогвартсе», вдруг задумался, какая сенсация предстоит в этом году. Колледж, куда попадет Джеймс, скорее всего, возгордится до небес. Естественно, захочет получить первенство в квиддиче и в Кубке школы, и будет стараться изо всех сил. Много шансов, что этим колледжем будет «Гриффиндор». И все вместе предположения означали, во-первых, обострение отношений между колледжами, во-вторых, то, что ситуация сложится не в пользу родного «Слизерина».

В сознании Рики неожиданно всплыла строчка из письма от Артура Уизли, и он удивился, что, оказывается, что-то помнит из этих писем, которыми его заваливали. Артур предупреждал, что, кроме Джеймса, в этом году придется иметь дело также с его кузиной Гермионой, старшей дочкой прославленного аврора Рональда Уизли. Ближайший друг дядюшки Гарри также был потомственным гриффиндорцем, и существовала вероятность, что мисс Уизли также пойдет по стопам отца. Потенциальное гриффиндорское пополнение вызвало в душе Рики смутную тревогу, и он не мог разобраться, в чем дело. «Наверное, в том, что это – дети знакомых колдунов, которые наблюдают за мной», – решил он, и, хотя тревога не проходила, все же вскоре «знакомые колдуны» напомнили о себе.

Неожиданно позвонил дядя Гарри, и предупредил, что будет к чаю.

– Давно пора, – сурово заметила миссис Дуглас. – А то свалил все на меня. Хитрый какой!

Слизеринские качества крестного отца Рики предпочел не обсуждать. Парень гадал, с чего это вдруг в ответ на его просьбу Поттер решил нанести визит. До сих пор он просто передавал разрешение через миссис Дуглас. Не означало ли это, что теперь он вздумал лично явиться, чтоб объяснить причины отказа?

Рики надеялся, что это не так. Он хотел встретиться с друзьями, которых не видел целое лето. Тем более, существовал риск, что через полгода решением дисциплинарного слушания их пути навсегда разойдутся. А ребята, как назло, прекратили бомбить его письмами, и даже миссис Чайнсби больше не давала знать о себе. Умом Рики понимал, что причиной тому, скорее всего, соображения безопасности, но все равно ему чего-то не хватало без почты.

Поттер был серьезен, собран и деловит. Миссис Дуглас присоединилась к ним за столом; в отсутствие родителей Рики она, понятно, считала нужным контролировать распоряжения дядюшки Гарри. Крестный отец, разумеется, начал с нравоучений.

– В этом году, Ричард, ты должен проявить себя только с хорошей стороны…

– Извините, дядя Гарри, но я не ангел, – заявил Рики, – и я не верю, что вы тот человек, который был способен когда-нибудь показываться только с хорошей стороны в школе. Вы помните, что такое школа, сэр?

– Помню, – растерялся Поттер.

– Это такое заведение, где между учениками завязываются самые разнообразные отношения, – сказал Рики. – Например, Вам-то известно, что Френк Эйвери и я не ладили с первого класса. И к тому, что случилось в июне, я почти не имею отношения. Извините, миссис Дуглас, – спохватился он.

– Ничего. Это так и есть, – мрачно кивнула экономка.

– Ну, допустим, Ричард, – неуверенно произнес крестный, поправляя очки. С тех пор, как Рики с ним познакомился, герой волшебного мира, пожалуй, всегда был убежден, что его странный крестник непременно имеет отношение к всевозможным проблемам и неприятностям.

– Мне интересно, отпускаете Вы меня в гости к другу или нет, – сказал Рики.

Поттер властно поднял указательный палец вверх, указывая, что пора и притормозить.

– Почему ты меня постоянно перебиваешь? – поморщился он. – Поедешь, только это будет не так просто, как до сих пор. Дом семьи Дейвисов не охраняется так, чтоб можно было просто направить тебя туда. Придется тебе пить оборотное зелье.

– Понимаю, – откликнулся Рики. Удивительно, но все, что говорил Поттер, казалось ему разумным.

– Вы, мэм, – обратился крестный к миссис Дуглас, – останетесь в доме с аврором, который будет выглядеть, как Ричард. Ваша роль, уважаемая, состоит в том, чтобы делать вид, будто Вы общаетесь с Ричардом.

– Я поняла, – недовольно откликнулась миссис Дуглас.

– Вот, – сказал Поттер. – Ты поедешь в «Хогвартс» вместе с друзьями. Что я хотел сказать, когда ты мне помешал? С начала учебного года мы встретимся только в том случае, если произойдет что-нибудь непредвиденное.

«Вас не расстроит, что мы не увидимся. Меня тоже», – подумал Рики и кивнул.

– Консультироваться по поводу слушания ты сможешь только с профессором Снейпом. Что касается лично твоих обязанностей, – Поттер помедлил, – постарайся не выделяться.

– Я буду вести себя, как обычно, – пожал плечами Рики.

– То есть, скандально и возмутительно? – строго спросил Гарри Поттер.

– С чего Вы взяли? – рассердилась миссис Дуглас, и все же в ее мельком брошенном на Рики взгляде юноша уловил толику подозрительности.

– Ричард произвел ужасное впечатление на моего старшего сына, хотя они встречались всего пару раз, – смущенно и в то же время с вызовом произнес мистер Поттер. – Чем ты это объяснишь?

«Взаимным отторжением с Поттерами», – подумал Рики.

– Не знаю, – ответил он. – Обычно я произвожу хорошее впечатление. Спросите у кого угодно.

– Да уж! Если Плакса Миртл считает тебя милым, – развел руками дядя Гарри. Поняв по выражению лица напряженного Рики, что сболтнул лишнее, крестный поспешил вернуться в прежнюю струю. – Главное – не впутывайся в истории. Ответь, ты хочешь дальше учиться в «Хогвартсе»?

– Хочу, – проворчал Рики.

После чего дядя Гарри минут сорок объяснял, что за таким ответом стоит многое. В том числе и то, что он, Рики, обязуется выучиться, чтобы стать нормальным гражданином британского магического сообщества.

– В шестнадцать лет Вы, наверное, были очень ответственным, дядя Гарри, – съязвил Рики, не удержавшись.

И на некоторое время у крестного отца пропало желание воспитывать, но слово свое он сдержал, и тридцать первого августа в дверь Макарони позвонил почтальон, принесший бутылочку. Он был маленький, лет тридцати, толстый и небритый. Но зато его свободная одежда вполне совпадала с размером Рики.

– Не тяни, пей давай! – гаркнул он голосом, весьма напоминающим воронье карканье. Миссис Дуглас как раз успела сунуть в сумку воспитанника подарок, зубную щетку и некоторые другие необходимые вещи.

Оборотное зелье не стало лучше с тех пор, как его последний раз пил Том Реддл. Прядь его собственных волос перекочевала в карман почтальона, у которого хватило ума поинтересоваться, сможет ли он, почтальон, после зелья почувствовать себя Темным лордом. Экономка, не стесняясь, дала ему подзатыльник.

– Нельзя со мной так! У меня знак отличия, – застонал тот, потирая ушибленное место.

– Я тебе сейчас еще один сделаю, будешь так отличаться, – пригрозила пожилая ведьма.

Превратившись, Рики попрощался с миссис Дуглас, вышел из дому с сумкой на плече и прошагал квартал. Поднял с земли пустую упаковку из-под шампуня. Портшлюс сработал безупречно…

Дверь распахнулась, как только он оказался на крыльце. Прежде всего, Дик снова представил его своей легендарной бабушке, миссис Вэлсон, работающей в архиве Министерства магии. В прошлый раз Рики почти не обратил на нее внимания, но и теперь отметил, что на бабушку почтенная была совсем непохожа; она напоминала родственницу Рики, тетю Марию, всю жизнь проведшую в офисе, и держалась очень прямо.

– Много слышала о тебе, Ричард, – сказала она. – Очень рада и добро пожаловать.

Дед, отец и мать Дика тоже поздоровались, после чего именинник проводил Рики к остальным гостям. Судя по тому, что обнаружил он в гостиной, он прибыл последним. Лео и Эдгар немедленно поднялись ему навстречу, скрывая заметное напряжение. Гриффиндорцы даже не подумали делать ничего подобного.

– Ну и видок, Рики, – бестактно усмехнулся Артур. – Второй раз ты превращаешься, и далеко не в красавца!

– Спасибо за честность, – сухо заметил Рики. – А где Дора?

На самом деле, ему хотелось спросить про Селену. Ее тоже наверняка пригласили. Рики помнил, что не ответил ни на одно ее письмо. При мысли, что они встретятся, и придется это объяснять, он горько пожалел о своей небрежности.

– К сожалению, Дора вернется только завтра, я не успел ее предупредить, – смущенно произнес Дик. – А Селену не отпустили родители. Бетси тоже не смогла приехать, ее родители не могут отправить ее магическим способом…

– Что, ты так и будешь торчать в дверях? – поинтересовался Ральф Джордан.

Рики обменялся приветственными кивками с Лео и повернулся к Джордану.

– Привет, Ральф! – поздоровался Рики. – Как лето прошло?

– Нормально, – ответил гриффиндорец. – Если не считать, что у меня конфисковали сову, и я не получил ни одного письма от своей девушки. Зато я с ней виделся, – он хитро прищурился.

– С Тиффани виделся? – удивился Рики.

– Немного. Тиффани носила свою кошку на выставку, – сказал Ральф. – И ее родители там почти не показывались.

Кивнув, Рики проследовал, наконец, в комнату. Возле камина в свободном кресле остался лежать развернутый «Ежедневный пророк». Внимание привлекал огромный заголовок на первой странице.

– «Попытка похищения юного Ларри Огдена. Министерство магии призывает родителей к бдительности», – прочитал Рики.

На фото внизу фигурировали несколько масок в узнаваемых капюшонах.

– Да, это ужасно, – живо откликнулся Эди.

– Это дело связывают с Упивающимися смертью? – удивился Рики.

Возникла неловкая пауза.

– Да, это они, – наконец, ответил Артур весьма уверенно.

– Странно. Раньше они не похищали маленьких детей. Обычно их интересуют маги, владеющие информацией, – сказал Рики. Он не мог не заметить, что его знание привычек Упивающихся смертью друзьям в принципе неприятно, но его слишком взволновали неожиданные методы воздействия старой гвардии.

– Ларри Огден – наследник огромного состояния, – сказал Лео. – Слышал про «Огден Олд Огневиски»?

– Еще бы, – усмехнулся Рики. – Ведь я его пил на зимних каникулах. И, надо думать, ты мне туда что-то подмешал.

– Так тебе и надо! – не сдержался Эдгар.

– Я вовсе не жалуюсь, – Рики не хотел ссориться. – Так что с этим Ларри?

– У них за две прошедших войны погибла почти вся семья, – объяснил Дик.

– Естественно, его опекун – дедушка, готов заплатить любые деньги, лишь бы с ним ничего не случилось, – добавил Эди.

Рики кивнул – с точки зрения обычного человеческого восприятия это было вполне понятно.

– Значит, старая гвардия рассчитывает на выкуп? – уточнил он. – Но не могут же они вдобавок рассчитывать, что потратят эти деньги!

Все друзья, как один, поглядели на него так, словно перед ними слабоумный. Потом Лео заговорил, мягко и терпеливо.

– Ты просто не знаешь, на что идут люди за большие деньги.

«Ну почему? Я же смотрел кино», – подумал Рики, досадуя на себя.

В этот момент гостей позвали к столу, так что тема закрылась сама собой.

За обедом все, разумеется, произносили тосты. Рики выразил искреннюю радость по поводу того, что подружился с Диком, и не заметил, как к нему вернулась собственная внешность. Говорили в основном о путешествии в Африку, а потом, после чая, ребят проводили в гостиную, и родители именинника тактично удалились. Давно Рики не посещал таких милых и уютных домашних вечеринок. Дедушка Дика прекрасно играл в карты и даже взялся учить гостей, как можно жульничать во время игры, показывая всякие приемы. Но через час в комнату заглянула его дочь, так что пришлось это прекратить.

– Может, возьмем лото? – предложил Дик.

Одну партию Рики удалось выиграть. Он поражался тому, как затягивает такое вроде бы простое времяпровождение, какой азарт закипает лично в нем, когда совпадают картинки. Артур чуть не поссорился с Эдгаром; когда Лео уронил и потерял карточку, все долго ползали по полу, чтобы ее найти. Засиделись допоздна, и Рики уснул сразу, едва его голова коснулась подушки.

– По крайней мере, ты не будешь врать, будто тебя мучает бессонница, – заметил Артур, когда утром они ждали своей очереди в ванную.

С утра все почему-то вспомнили важную тему, которую до сих пор как-то не удавалось обсудить. Речь шла о волшебной карте, которая показывала все перемещения в замке «Хогвартс». Данную карту весьма удачно нашли Джорджина и София Уизли, кузины Артура, но директору сие приспособление сейчас требовалось, как никогда. Ребята уже давно решили продублировать карту, но до сих пор не смогли разгадать ее секрет.

– Я не могу понять, как она работает, – сокрушенно признался Лео. – Вроде бы все просто, но никак не могу понять, с каких заклинаний следует начинать.

– Надо подождать, – считал Дик. – Когда мы вернемся к учебе, то сможем настроить свои мозги на соответствующую волну.

– Но карту надо как-нибудь вернуть, – не сомневался Артур. – Лучше оставить дубликат моим сестрам.

Рики покорно кивал. Ему тоже не приходило никаких мыслей насчет того, как сконструировать новую карту. Он считал, что ему и думать об этом опасно, пока в голове Назойлик.

Перед отъездом не наблюдалось никакого особенного ажиотажа. Почти у всех друзей и у самого Рики вещи пересылались из дома. Родственники Дика после завтрака попрощались, пожелали удачного учебного года и отправились на службу, за исключением хозяйки дома. Миссис Дейвис объяснила, что должна дождаться мистера Уизли, который обязался доставить компанию на Кингс-Кросс.

– Я думаю, он приедет пораньше, поэтому вам, может быть, сейчас что-нибудь завернуть с собой? – предложила она.

– Мерлина ради, не надо! – попросил Дик. – Ну кому интересна домашняя еда в поезде?

Его мать не стала настаивать и вышла, оставив ребят дожидаться аврора в столовой. Лео тут же обратил внимание на висящую за буфетом картину, изображающую призрачную деву в синих одеждах. Та, смутившись, тут же спряталась за рамкой, и стала выглядывать, так что создалось впечатление, будто она подсматривает за собравшимися.

– Дедушка купил ее для мамы, когда она закончила «Хогвартс», – охотно объяснил Дик. – Говорят, что ее много веков назад заказал один из Блеков для своей невесты, а потом она потерялась…

И вот тут Рики почувствовал себя виноватым. Ведь если бы не он, все нормально отправились бы на вокзал, и им не потребовалась бы охрана. Хуже всего было то, что так дело обстояло не только сегодня. Рики невыносима была сама мысль, что друзьям, находящимся с ним здесь и сейчас и болтающим о пустяках, еще долгие годы, возможно, будет угрожать опасность просто потому, что они согласились с ним общаться. Чувствуя, что мышцы его лица каменеют, Рики отвернулся к окну, и простоял так некоторое время.

– Рики, все в порядке? – спросил Эдгар.

Он вздрогнул, и, скорее всего, наблюдающие за ним ребята это заметили. Раздражение на то, что сам он постоянно отмечает, что сделал не так, дополнительно действовало ему на нервы.

– Неужели я возвращаюсь? Поверить не могу! – сказал Рики первое, что пришло в голову.

Он безошибочно почувствовал, что другие ему тоже не поверили. Артур нахмурился.

– Предупреждаю, в школу идет кузина Гермиона, – со значением произнес он. – С ней будет некогда киснуть и переживать о грехах прошлой жизни.

Рики пожал плечами, он не представлял, как какая-то маленькая девчонка может своим присутствием в школе заставить кого-то забыть о Назойлике. У самого Рики хватало сестренок, которых он и в детстве, и позже считал настоящими разбойницами. Но ему не хотелось объяснять другу разницу между хулиганским поведением и настоящим кошмаром.

– Ну и пусть учится хорошо, – пожелал он.

Первым, кто бросился Рики в глаза на перроне, оказался Люциус Малфой. Рики настолько не ожидал этого, что замер, наблюдая за бывшим соратником Темного лорда. Тот постарел, но не слишком. Он держал за руку маленькую светловолосую девочку, причем волосы у юной леди стояли дыбом, совсем как у леди Гермионы. «Интересная генетическая комбинация», — подумал слизеринец. Засмотревшись, Рики не отошел бы вовремя, если бы кондуктор не прикрикнул на него.

— Надо же, он получил разрешение проводить внучку, — прокомментировал Артур, проследив за взглядом Рики.

— Да черт с ним! — сказал дядюшка Рон. — Однако, я лучше пойду к ним, поздороваюсь.

Рики сразу стало ясно, что старик Малфой, осужденный к пожизненному домашнему аресту, вовсю пользуется возможностью проветриться вне дома. Вместе с малышкой он прогуливался по всему перрону, за ними еле поспевали профессор Малфой и леди Гермиона, родители девочки. Рональд Уизли предпочел обойтись без спринта и куда-то делся.

— Кажется, они хорошо ладят, — сказал Рики.

— Да! Она только с дедом и считается. Родителей не слушает нифига, — объяснил Артур. — Тот еще ангелочек.

На этот раз Рики знал, что именно его не устраивает: он мог безошибочно утверждать, что в его душе шевелится досада Темного лорда. Из всех его старых соратников Люциус Малфой, как кошка, опустился на все четыре лапы, сохранив все, что нужно человеку для приемлемой жизни. А Лорд не выносил, когда другим хорошо, а ему — не очень. Кроме того, на взгляд Рики, то, что Малфой-старший разгуливает на свободе, в чем-то было неприемлемо несправедливо.

— Тиффани с кошкой! — прозвучал за спиной голос Ральфа, преисполненный энтузиазма. — Да вон она, кажется, о своей выставке и рассказывает! Пойдем туда?

Ничего не имея против этого и радуясь поводу отвлечься, Рики вслед за друзьями направился туда, где в толпе нескольких одноклассников, преимущественно из «Слизерина», стояли брат и сестра Флинт со своей кошкой Морганой.

— Она у нас такая породистая! Ей два диплома дали, и еще приз! — хвасталась Тиффани. — О, привет!..

— Да это издевательство над животным. Никогда больше не позволю тебе ее выставлять. Два дня в клетке, — ворчал Генри. Растолстевшая звезда почивала у него на руках.

— Зато нашли ей котика! — возразила его сестра. — Он не колдовской, зато породистый.

Одобрительно кивая вместе с толпой одноклассников, Рики успел заметить, что неподалеку на перроне появился старший сын дядюшки Гарри. Мальчишка со всей очевидностью сторожил сундук, на котором сидел, умываясь, знакомый Рики самый обыкновенный, отнюдь не породистый кот.

Отделившись от группы, Рики, не задумываясь, повернул в ту сторону. Когда-то Тигр жил у его бабушки Арабеллы, а когда попал в семью Поттеров, с ним поначалу возникли некоторые трудности. Парень считал себя вправе поинтересоваться, как он себя чувствует со своим маленьким хозяином. Подойдя ближе, Рики заметил, что на шее котика закреплен прозрачный поводок, другой конец которого находится в руке Джима.

Джим, такой же лохматый, как его папаша, тоже его заметил и совсем не обрадовался. Но Рики уже подошел довольно близко, и невежливо было бы Джима проигнорировать.

— Привет, — сказал он и протянул руку к пушистому питомцу. — Ты приучил его к поводку? Отлично.

— Как видишь, я прекрасно за ним умею ухаживать, — прорычал отпрыск дядюшки Гарри.

Разглядывая совершенно, на самый придирчивый взгляд, благополучное животное, Рики все же решился, несмотря на недовольство хозяина, кота погладить. Тигр его, конечно, не узнал и поначалу с недоверием понюхал руку. Еще бы, ведь прошло два года с тех пор, как они встречались последний раз.

Происходящее явно не нравилось юному Джеймсу. Когда ладонь Рики коснулась шерстки, хозяин кота протестующее дернулся и уже открыл рот, но тут рядом с ним возникла леди Сюзан, которая вполне любезно Рики поприветствовала.

— Приятно вновь встретиться с Вами, мадам, — вежливо ответил ей Рики, хотя был уже не рад, что все это затеял. Сдерживаемый присутствием матери, Джим в бессильном бешенстве взирал, как Рики поглаживает Тигра. Казалось, он переживает мучительную пытку, так что слизеринец поспешил убрать руку.

— Поздравляю с прекрасной сдачей СОВ, — сказала леди Сюзан.

— Спасибо, — кивнул Рики и сделал пару шагов в сторону от сундука, причем в нем тоже проснулось возмущение. Он, собственно, ничего не сделал такого этому сопляку, и по его мнению, Джеймс Поттер просто не умел вести себя прилично.

— Надеюсь, Джимми тоже будет хорошо учиться, — жена Поттера нежно потрепала шевелюру старшего сына, отчего он стал еще более лохматым и злым, чем до сих пор.

Парень счел за лучшее попрощаться и вернуться к своим, прежде чем Джим окончательно встанет на дыбы.

— …Мы ее носили и к маггловскому кошачьему целителю, и к ведьме в Косой переулок. Говорят, будет три котенка! Бетси возьмет у нас двух котят! — похвасталась Тиффани. Ее расположение было тем более заметно, что раньше она всегда называла Бетси исключительно по фамилии.

— Двух? — переспросил Рики.

— Ага. Одного я подарю тете, — сообщила Бетси. — Генри после того, как я решила это, мне такую милую записку написал!

Выражение лица Эдгара, при всем его воспитании, помрачнело. Как и Генри, он был прекрасным квиддичным игроком в своей команде и, конечно, не предполагал с ним конфликтов еще и на личной почве. Но у Флинта, по мнению хуффульпуффца, не было оснований писать Бетси милые записочки.

— Я ее предупредил, что теперь тетка точно лишит ее наследства, — объяснил Генри.

Но Бетси это не беспокоило.

— Не лишит, — уверенно сказала она. — У нее трое детей, и она и так бы мне ничего не оставила.

— …я так горжусь тобой…

Повернув голову, Рики обнаружил, что мимо как раз шествует семейство Малфоев. Маленькая Мери с большим вниманием выслушивала своего дедушку. На лице Люциуса так же, как до сих пор, было написано подлинное обожание. Сам не зная, зачем, Рики отделился от ребят и прошел за ними несколько шагов.

— Как поживаете, сэр? — спросил он.

Поначалу неохотно покосившись на него, Люциус враз побледнел. Можно было не сомневаться, что старик узнал его.

— Надеетесь, юная леди пойдет по Вашим стопам? — невинно продолжил Рики.

Но бывший Упивающийся смертью отвечать не стал, зато среагировал иным образом. Метнувшись вперед, он заслонил собой внучку и непроизвольно потянулся к тому месту, где могла бы висеть волшебная палочка.

— Что ты несешь, Ричард? — вмешалась раздраженная леди Гермиона. — Мерлин упаси!

— Я не имел в виду ничего плохого, мэм, — пробормотал Рики, смутившись, и отступил. Но он успел заметить, как, пользуясь тем, что старик отвернулся, леди Гермиона тайно от деда передает дочке какой-то пакет, а сэр Драко при этом кривит губы.

«Какого черта мне надо?» — рассердился Рики сам на себя, и застыл на месте, растерявшись. Между тем Малфои подошли к ближайшей двери поезда, и он мог слышать последние напутствия.

— Веди себя хорошо, детка, — сказал отец.

— Учись хорошо, моя дорогая, — наставительно изрекла мать.

— А ты в этом сомневаешься? — снисходительно усмехнулся профессор Малфой.

Мери обменялась с дедом взглядами а-ля «как-они-все-же-надоели», и Люциус сказал:

— Пиши обо всем, и постарайся хотя бы раз в неделю.

— Я буду писать тебе каждый день, — пообещала малышка, зыркнув на Рики отнюдь не доброжелательно.

— Там много интересного, тебе будет некогда, — он очень постарался уменьшить горечь в своем голосе, — но не забывай нас, договорились?

Девочка с энтузиазмом закивала, позволила родителям обнять себя и, еще раз помахав деду, залезла в поезд.

— Нас! — повторила леди Гермиона. — Как трогательно, что вы вспомнили. Украли у меня дочь, а теперь согласны поделиться.

Однако старика ее недовольство отнюдь не смутило, и едва дождавшись конца фразы, он самодовольно заявил:

— Ребенок отлично чувствует, кто тебе дороже, домовые эльфы или...

— Ну не надо, — примирительно произнес сэр Драко, становясь между ними.

— Как же будет одиноко без нее, — вздохнул старший Малфой. — Ну, раз уж позволили выйти, может, посетим Дырявый котел? Сто лет не был нигде!

— Нельзя, — категорично отрезала леди Гермиона, и кивнула в ту сторону, откуда приближались дядя Гарри с супругой и мистер Уизли со своей матерью, почтенной Молли Уизли. Однако сэр Драко уже развернулся в противоположном направлении, здороваясь со своим бандитского вида приятелем — знаменитым дрессировщиком троллей, Грегори Гойлом. Миссис Гойл, кивнув знакомым, не отвлекалась от другого занятия: вытянув шею, она нервно высматривала кого-то в окнах поезда, а потом улыбнулась и стала махать, должно быть, обнаружив дочь.

Между тем взаимное недовольство леди Гермионы и Люциуса Малфоя прогрессировало.

— Я и с вашей фамилией стану министром магии, — уверяла светская дама. — Нет, министром будет Гарри, а я — советником, — поправила она, приветствуя подошедших друзей.

В этот момент поезд дал первый гудок.

— Я проследила, они все поедут в одном купе, — как раз уверила миссис Гойл мистера Малфоя.

— Надеюсь, не доживу до такого позора. Поттер, ты же не дашь ей слишком наглеть? — с надеждой обернулся к Поттеру Люциус. Но по лицу дяди Гарри можно было догадаться, что он в этом не уверен.

— Джим так не хотел ехать с девочками, мне даже неловко, — обратилась леди Сюзан к миссис Гойл. — Дети иногда бывают такими капризными, не поймешь, что им надо.

— Наконец-то! Где ты запропастился! — Рики почувствовал, как его с силой тянут за рукав. Артур Уизли, сделав это, впрочем, тут же сам поспешил к бабушке, попрощаться. Пока она давала ему целую кучу поручений и просила приглядывать за младшими, прозвучал второй гудок. Суета на перроне постепенно успокаивалась, провожающие прощались.

— Какие вы оба жестокие, не даете проветриться, — ворчал Люциус Малфой, шагая к конторке с летучим порохом.

— Папа, это для твоего блага, — уговаривал его сын. — Если ты нарушишь условия, просьбу могут отклонить.

— И это тогда, когда мы почти добились! Почему вы вечно все усложняете? — голос леди Гермионы затих в конторке. Муж и свекор вошли за ней.

— Ничего себе семейка, скажи? — сказал ему Артур, когда поезд тронулся и стал удаляться, набирая скорость. — Ну и моя не лучше, не соврешь.

Как староста, Уизли должен был идти в первый вагон, следующий за паровозом. Рики же следовало самостоятельно найти себе купе, а потом забрать школьную форму из багажного вагона. Совершенно обалдев от всей процедуры отправки, он медленно двинулся вдоль вагона.

— Ты! — прозвенело сзади. — Можно тебя на пару слов?

Как оказалось, обращалась к нему мисс Малфой собственной персоной, и видок у нее при этом был отнюдь не дружелюбный. Она была не одна, по обе стороны маленькую блондинку поддерживали, слева — Джим Поттер с котом на руках, справа — девочка, которую он никогда не видел, но предполагал, что это и есть хваленая Гермиона Уизли — рыжая, худенькая и с растрепанными волосами; на ее шее красовалось живописная мешанина из разных амулетов. А виденная Рики однажды Рози Гойл, полная миловидная брюнетка с косичками и с набитым ртом, оставалась наблюдателем со стороны. Насколько Рики мог заметить, она все время жевала, пока не дралась с Джимом Поттером.

— Что ты хочешь? — спросил он у Мери, останавливаясь.

— Я тебе запрещаю вообще подходить к моему дедушке, — объявила Мери. Ее глаза, карие, как у леди Гермионы, казались более темными на ее бледном личике и придавали девчонке сходство с забавным щенком, однако в целом в ней не было ничего забавного. Наоборот, она здорово раздражала своим нахальным начальственным тоном.

— А позволь спросить, — не сдержался Рики, — с чего это ты мне указываешь?

Мери повернулась к одногодкам.

— Разве объяснишь такому? — спросила она. — Вот как с ним разговаривать?

Старшая дочка Рональда Уизли, казалось, вложила в свой взгляд всю неприязнь, которую питала к Рики с тех пор, как Артур не сумел вовремя вернуть ей позаимствованные для него амулеты. Джим недовольно фыркнул.

— Никак, — подтвердила Гермиона. — Ты разве не видишь, — обратилась она к Мери, — что он — хановщик?

— Ну, в таком случае мы еще встретимся, — псевдо-вежливо изрекла Мери и гордо зашагала в сторону купе вслед за более шустрой Гермионой. Рози замыкала шествие.

После такого обнадеживающего обещания Рики ожидал от себя очередной вспышки ярости, знакомой по прошлым годам. Но ее не было. «Нахальная мелочь», — только и подумал он.

Скоро ему повезло. В самом конце следующего вагона нашлось совсем пустое купе. Юноша упал на сидение, прислонился к окну и от нечего делать стал наблюдать, что там, снаружи, такое.

Возможно, он потерял счет времени. За что Рики любил дорогу — можно выбросить из головы все мысли. Хорошо просто двигаться себе куда-то, а там, на месте, уже думать. Но идиллию нарушила серая сова, нагло клюнув в стекло.

Подумав, что птица, должно быть, ошиблась адресатом, Рики все же распахнул окно и поскорее впустил ее. Не успел он оглянуться, как она вылетела обратно, бросив ему на колени помятый, пахнущий сыростью клочок маггловской бумаги из разлинованной тетради, свернутый вдвое.

Заинтригованный и взволнованный, Рики не прикоснулся бы к листку сразу, но, коль скоро тот не взорвался на коленях, рискнул ознакомиться с его содержимым тут же.

«Мой господин! — гласило послание. — Огромная радость увидеть Вас в начале лета придает мне сил в сложное время, когда среди старых товарищей больше нет веры. Я не смею осуждать ваш выбор. Какие бы причины не двигали Вами, я убежден, что они достаточно веские. Я никогда Вас не покину, мой Лорд.

Верный слуга».

Юноша окаменел, в то время как его мозг, пульсируя, развил чудовищную активность. Ему даже в голову не пришло, что это может быть шутка. Он знал, разумеется, что Упивающиеся смертью станут искать его. Уверения в преданности, нельзя исключить, могли оказаться и ловушкой; но и в противном случае Рики предчувствовал скорые проблемы.

Он дождался, пока в купе заглянет кто-нибудь из друзей. Им весьма кстати оказался Артур.

— Можно узнать, что случилось? — спросил тот с порога. — У тебя такое лицо!

Рики отдал ему письмо и отвернулся. За окном как раз начались желтые поля.

— Как это к тебе попало? — осведомился гриффиндорец через минуту.

— Сова принесла, — ответил Рики. Он обратил внимание, что друг не спешит возвращать ему записку. Впрочем, так было, пожалуй, разумнее.

— Сможешь ее узнать?

От деловитых, чисто аврорских замашек друга Рики сделалось не по себе.

— Не думаю, — он помотал головой, скрывая разочарование, потому что ждал, признаться, другой реакции. Но Артур был человеком действия, и не в его привычке было распыляться на сочувствие. Впрочем, такой подход заставил Рики приободриться.

— Я думал, они все ненавидят меня, — сказал он все же.

— Какое это имеет значение? Мне интересно, что они собираются делать, — механически пробормотал гриффиндорец. — А ты не выходи из купе без необходимости и держи наготове палочку, — распорядился он и понимающе кивнул, верно расшифровав выражение, появившееся на лице Рики: — Я знаю, это вряд ли вообще пригодится. Мы здесь в безопасности. И все равно, как правильно говорит профессор Снейп, лучший способ выходить из неприятностей — не попадать в них вовсе.

Оттого, что цитата была почти точная, у Рики отвисла челюсть.

— Артур, ты заболел?!

— И давно, — раздался знакомый голос из вагонного коридора.

Рики почувствовал, что в нем просыпается злость. Все лето он не видел Френка Эйвери, но почему-то наивно полагал, что после его последней выходки слизеринский недруг должен угомониться. Но сам Френк, которому, между прочим, тоже предстояло в обозримом будущем дисциплинарное слушание в Министерстве, почему-то так не считал.

— Эйвери, тебе нужны дополнительные проблемы? — сурово поинтересовался Артур, точь-в-точь как сделали бы это миссис Молли Уизли или миссис Дуглас.

— Это ты их ищешь, — назидательно произнес Френк. — Удивляюсь, как ты можешь разговаривать с ним после того, как узнал, кто он. А ведь твоя семья считается белой и пушистой!

«И почему меня удивляет его наглость? Мы ведь слишком давно знакомы, чтоб у меня оставались какие-нибудь иллюзии», — пришло в голову Рики. И все же он сурово стиснул зубы и процедил:

— Рассказать, что ли, нашему завучу о твоих выходках? До каких пор, ты думаешь, я буду терпеть?

Артур удивленно поглядел на него — его самого поведение Френка, очевидно, так не задело. Но подвигло применить другой способ противодействия.

— Кстати, о выходках, — с любопытством заговорил грифифндорец, — как Хатингтон? Если ты с ней еще не поговорил, так она в следующий час патрулирует коридоры.

Френк побледнел, но ничего отвечать ему не потребовалось.

— А ты его и вправду отдаешь? — донесся до них сияющий голосок.

Все трое развернулись в сторону коридора.

— Твоя кузина, Уизли, — проинформировал Френк, пока голос Тиффани уверял, что да, отдает и даже с удовольствием.

— Как будто я сам не слышу, — проворчал Артур.

— А родители разрешат ей завести кошку? — практично заметил Рики. — Ты бы вмешался.

— На самом деле, разрешат, — сообщил Артур. — Нас не привозили в Косой переулок в этом году, все закупили бабушка с дядей Роном. А когда они вернулись, оказалось, забыли, что в письме есть пункт насчет домашнего животного. Но Гермиона об этом не забыла! Она такой вой подняла, куда там нашему упырю. Ей конечно же пообещали, что как только ситуация позволит, папочка пойдет с ней выбирать кошку или сову. Так что дядя Рон разрешил, а тетя Луна против всякого зверья никогда возражать не станет.

Пока Артур все это рассказывал, Френк успел испариться.

— Как у нее дела? — спросил Рики. Он как раз пожалел, что тетушка Луна не осталась на этот год в «Хогвартсе» преподавать защиту от темных искусств.

— Замечательно, как всегда, — пожал плечами Артур. — А теперь, когда Гермиону выпроводили в школу, наверное, будет еще лучше. Ладно, пойду я прогуляюсь по дальним вагонам.

— Постой! — окликнул его Рики. — А что такое «хановщик»?

Уизли вздрогнул, после чего состроил равнодушную физиономию.

— Это моя чудесная сестра словечко придумала, — изрек он. — От слова «хана». Ты что, успел с ней пообщаться?

— Довелось мне испытать такое счастье, — признался Рики.

Пожалуй, еще ни одно его путешествие в школу не наваливало на него столько разных событий. И никогда не проходило в таком одиночестве. Впрочем, последним Рики совершенно не тяготился. Но некоторое время спустя в купе заглянул гриффиндорец Тони Филипс. При виде Рики он безмерно удивился.

— Макарони, так ты все-таки здесь? — уточнил он.

«Что можно ответить на вопрос, сформулированный таким образом?» — подумал Рики не без сарказма. Филипс, с которым они все годы учебы недолюбливали друг друга, так получилось, в прошлом году тоже узнал о лорде Волдеморте. Поскольку Тони происходил из маггловской семьи, это не произвело на него такого фатального впечатления, как на Эйвери. И, однако же, гриффиндорец не мог не понимать, что это означает.

— Как видишь, — ответил Рики, решив, что не начнет ехидничать первым.

— Не то, чтобы меня это касалось, — продолжал Тони, — просто тебя нигде не было.

И он ушел. «Надо же, какой такт», — отметил Рики.

Не исключено, что он задремал. Во всяком случае, наяву никак не могло быть фиолетовых кошек, которые кружили вокруг его головы с истошным мяуканьем. Когда зрение сфокусировалось, оказалось, что напротив сидит Лео.

— Я хотел зайти раньше, — сказал он, — но Джеймс Поттер рассыпал во втором вагоне пакет с взрывными шипучками, пришлось разбираться.

В гостях они не имели возможности открыто обсудить некоторые вещи. Рики помнил о семейных неприятностях Лео, вызванных его дружбой с неподходящим лицом, и о том, что друг, скорее всего, не станет говорить об этом, чтобы не расстраивать его. Это было действительно важно.

— У тебя дома все нормально? — спросил Рики.

— Не совсем, но это не имеет значения, — ответил лучший друг.

Поезд качнуло; на мгновение Рики уловил выражение недовольства на лице Лео.

— С твоей стороны довольно неблагодарно предпочитать сомнительного типа родной матери, — сказал Рики.

— Я не собираюсь делать ничего подобного, — сухо возразил Лео, явно удивившись. — Откуда столько патетики?

Внезапно Рики почувствовал себя очень глупо, тем более что ответ на этот вопрос тут же возник в сознании.

— От Назойлика, наверное, — вздохнул он. И в самом деле, Темный лорд во все времена был склонен к театральности.

Удивление Лео побудило его объясниться. Нельзя сказать, чтоб прозвище самого страшного злодея пришлось другу по душе; он прямо заявил, что это напоминает детские дразнилки.

— Но, наверное, хорошо, что ты не относишься к этому слишком серьезно, — отметил он.

— Я отношусь к этому, как к бреду, — признался Рики. — Уж не знаю, серьезно это или нет, когда в твоей голове без разрешения включают отрывки из фильма ужасов.

Слова ободрения Рики пропустил мимо ушей.

— Ну ладно, увидимся позже, — попрощался Лео, прежде чем вернуться к своим обязанностям.

После его ухода Рики было, чем заняться. Зная, что еще немного, и они приедут, он переоделся, справился насчет багажа и по просьбе Генри Флинта помог с его совой. Так что остановка не застала его врасплох.

На перроне, как всегда, было уже темно. Протискиваясь через толпу, Рики направился к темнеющим невдалеке каретам.

— Молодой человек! Вы не подскажете, как найти Френсиса Эйвери и Ричарда Макарони?

Требовательный старческий голос был ему явно незнаком, и даже память Лорда никак не отозвалась. Рики обернулся в ту сторону. Ведьма под фонарем, в бледно-бежевой шали и с бородавкой на подбородке, обращалась к Артуру.

— А можно узнать, кто вы такая? — осведомился достойный представитель семейства Уизли.

— Я из Министерства магии, — с достоинством ответила старуха. — Нам — она кивнула на каких-то типов, снующих в толпе., — поручено доставить их в отдел магического правопорядка.

— Вот как? — холодно переспросил Артур. — Насколько я знаю, на их счет пока нет никаких распоряжений.

— Откуда вам знать, юноша? — презрительно фыркнула старуха.

— Моя мама — аврор, а дядя возглавляет отдел быстрого реагирования. И будет лучше, если некоторые неизвестные мне личности не станут проявлять инициативу у них за спиной.

Разочарованная ведьма отстала от него и, бурча что-то, удалилась прочь.

— Что это значит? — пробурчал Эйвери. Он так понизил голос, что едва удалось разобрать слова.

— Не знаю, но даже не вздумайте связываться с ней и ей подобными, — жестко отрезал гриффиндорский староста. — Чем быстрее вы окажетесь в «Хогвартсе», тем лучше. И вообще, не отходите от меня. Как только моя шевелюра попадет под фонарь, у них должно же хватить ума не соваться больше.

Эйвери, не очень довольный, ушел вперед на два шага, но отдаляться не стал.

— А чего они от нас хотят? — поинтересовался Рики, когда они направились к карете. Артур, оглядываясь, бдительно следил, чтобы подозрительные личности не приближались.

— Скорее всего, надеются выудить какие-нибудь компрометирующие сведения про дядю Гарри, — ответил Уизли. — Может, они и не из Министерства даже, а из какой-нибудь бульварной газетки.

Подозрительные личности между тем сбились в кучу, старуха ткнула в сторону мальчиков пальцем, а через миг до них долетел мрачный мужской голос:

— ...как Вы умудрились, мисс Ланж, именно...

— А, нет, — заволновался Артур, — эти из Министерства. Кору Ланж мой дядя Рон кроет на все корки, говорит, более бестолковой секретарши отыскать нельзя, у нее и маразм, и склероз, и вообще ей пора на пенсию. В общем, это точно, если она не сумела распознать в толпе Уизли, — гордо добавил он.

Гриффиндорец бодрился, но Рики уловил едва слышный вздох облегчения, когда кареты тронулись.

Весь оставшийся путь до школы всегда был одинаков, разве что в этот раз не пришлось скакать по лужам, добираясь до Главных дверей. Ученики потоком стекались в Большой зал и рассаживались за длинными столами. За столом «Хуффульпуффа» Рики наконец заметил Селену Олливандер; но она не смотрела в его сторону.

Первым его побуждением было подойти к ней, он даже привстал. Но тут за учительским столом Рики обнаружил непредусмотренное, но знакомое лицо. Ричард Макарони знал этого колдуна под именем «дядюшки Барти» — он был каким-то там родственником Виктора Чайнсби и околачивался в доме Гвенды, своей богатой племянницы. Но лорду Волдеморту указанный гражданин был известен с другой стороны. Бартоломью Бэскотт, один из самых, пожалуй, честолюбивых Упивающихся смертью, и при том осторожен, как кот. Причина, по которой он мог находиться за учительским столом, не вызывала у Рики сомнений — в кругу давно работающих и уважаемых преподавателей он был единственным новичком.

«Почему на эту должность приняли именно его? — вопрошал Рики. — Зачем гриффиндорская мафия окружает меня всякими сомнительными личностями? Надо признать, не слишком они осторожны. Якобы раскаявшийся сподвижник Темного лорда образцово подходит на место учителя защиты от темных искусств!».

— Наконец-то скоро банкет! — Дора, потирая руки, окинула хозяйским взором еще пустую золотую посуду.

— Подожди! Распределение, как всегда, затянется, — проворчал Генри, без сомнения, жутко голодный.

— Боюсь, ты прав, — сразу помрачнела Дора.

Что-то в ее тоне вырвало Рики из оцепенения. Он все еще не мог поверить, что он снова в «Хогвартсе», и ему позволено сидеть за столом с нормальными людьми. Правда, его нынешнее состояние напоминало скорее удивление Тони Филипса, когда тот нашел его в поезде, и уже не причиняло страданий.

— Точно. Первый год столько экземпляров, над которыми шляпа будет долго думать, — согласилась Ариадна Блекуотер.

За столом тему с энтузиазмом поддержали.

— Ларри Огден! Уж и не знаю, куда его деть, — проворчал семикурсник. — До того занянькали ребенка, смотреть противно.

— И не поймешь, что он из себя представляет, — поддакнул Генри.

— Если верить Артуру Уизли, одна из его кузин может попасть к нам. Такая хитрая, говорит. Храни нас Мерлин, — фыркнула Дора, разминая в руке салфетку.

— Мери Малфой родственники на части рвут. У нее отец из «Слизерина», а мать из «Гриффиндора», — сообщил кто-то.

На этом размышления прервались, ибо послышался звук распахивающихся дверей, и МакГонагол повела первогодков. У многих из них мантии были в грязи. Дети, как всегда, оглядывались, кто робко, кто с любопытством. Сидящие на местах старшеклассники, в свою очередь, изучали новеньких, поскольку больше смотреть было не на что. Еще время ушло на то, чтобы построить их и установить тишину.

— А пока их будут распределять, мы будем сидеть голодные, — логично заключил кто-то умный за столом «Равенкло».

Потом, как всегда, спела традиционно новую песню распределяющая шляпа:

Наш «Хогвартс» славный здесь и там -

Наук ярчайший свет.

Путевку в жизнь он колдунам

Дает с древнейших лет.

Четыре колледжа хранят

Мудрейших имена

Чьей волей много лет назад

Здесь школа создана.

Мой жребий предопределен

Заветы их хранить

Для нашей школы я — времен

Связующая нить.

Я в каждом быстро разгляжу

Характер и стремленья,

И тут же колледж укажу

Где ждет успех в ученье.

Тому, в ком смелость велика,

И кто в решеньях скор,

Тем будет рад наверняка

Весь колледж «Гриффиндор».

Кто полюбил упорный труд,

Отзывчивы, честны,

Тех в «Хуффульпуффе» очень ждут,

Такие там нужны.

В ученье кто неутомим,

От знаний тем светло,

Всегда я открываю им

Дорогу в «Равенкло».

Тех, кто к успеху устремлен,

Любой ценой — вперед,

Кто в хитроумии силен,

Тех «Слизерин» зовет.

Желаю я всем новичкам

Счастливого пути.

Его я открываю вам -

Вам по нему идти.

Опасения начали сбываться с самого начала. Над судьбой первого мальчика — Айберли Феликса — уполномоченный колпак размышлял три минуты; целая вечность для голодного желудка. Зато несколько следующих детей разбросали по колледжам в мгновение ока.

«Гойл, Розу», к примеру, отправили в «Слизерин» в тот момент, когда она надела шляпу до конца и только собралась опустить руку. Рики запомнил ее, потому что имел счастье однажды разнимать ее с Джимом Поттером, и потому, что она оказалась первой новой слизеринкой. Дора, переглянувшись с Лео, насупилась, ведь всем было прекрасно известно, что эта пухленькая миловидная девочка была прославленной драчуньей.

После этого для шляпы наступило время глубокого философствования, как будто она вознамерилась поиграть на нервах новичков как можно дольше. В таких случаях за столами поднималась приглушенная волна ропота.

— Может, есть способы ее поторопить, — предположил кто-то.

— Ты что! Это же важное решение! — зашикал Тони Филипс.

Когда Мери Малфой поднималась на возвышение к табурету, со спины она напоминала ангелочка. В Рики шевельнулось любопытство и, помимо того, он совсем не хотел видеть ее в «Слизерине». «Интересно, от кого больше в этой противной девчонке — от мамаши или от папаши? — рассуждал он. — Господи, умоляю, только не в «Слизерин»! Только не в «Слизерин! Довольно с меня тяжких испытаний!».

Шляпа между тем основательно зависла — не исключено, что молитвы Рики доходили куда надо, но не слишком быстро. Прошло уже больше минуты, а маленькая блондинка все восседала на возвышении и, не в пример многим своим одногодкам, ничуть не нервничала.

— «Равенкло», — ворчливо постановила шляпа, когда народ потерял последнее терпение.

Это решение оказалось неожиданным и, пожалуй, нелестным для слизеринцев, очевидно, знакомых с семьей девочки. То здесь, то там за столом вспыхивали очаги усиленного шепота, так что профессору МакГонагол даже пришлось послать суровый взгляд к слизеринскому столу. Перехватив этот взгляд, Рики потупился; по причине, о которой он никому не собирался рассказывать, он стремился сократить любое общение с преподавателем трансфигурации.

Довольно долго шляпа решала, что делать с «Огденом, Ларриусом», и в итоге отправила его в «Слизерин», вызвав незначительное недоумение в рядах знатоков родословных, вроде Эйвери. Но тот не стал высовываться, чему Рики не требовалось искать объяснение.

Ларри Огден, стараясь на ходу свернуть свой грязный плащ и заметно стесняясь, подсел на свободное место к четверокурснице.

— Безобразие! Ты в какой луже побывал? — проворчала она и отодвинулась.

— Он поскользнулся, — робко вступилась маленькая девочка из первых, прошедших распределение, новичков.

— Нам сказали, там болота раньше не было, — добавила Роза Гойл, чему-то довольно улыбаясь.

— Болото? — удивилась Дора.

— Представь, возле самой пристани для школьных лодок, — кивнул сидящий напротив Олдос Морти, пятикурсник. — Я видел, когда мы летом прогуливались по Хогсмиду. Непонятно, что случилось, но образовалось что-то возле самого озера типа котлована и выглядит, как грязная такая лужа. Министерство еще тогда собиралась ее вроде бы высушить, я не знаю, почему до сих пор этого не сделали.

Недовольство Министерством было одной из самых любимых тем «Слизерина», и у многих нашлось, что высказать по этому поводу. А Рики напрягся. Нехорошие опасения зашевелились в его душе, и он почти сразу вспомнил, почему. Ведь Барон предупреждал, что Упивающиеся смертью недалеко от «Хогвартса». Да и дядя Гарри этого не отрицал. То обстоятельство, что возле школы, где-то в начале озера, появилось болото, которого раньше не было, заставляло Рики предполагать, что это как раз то, против чего предостерегала его старая русалка.

— Скажи, Лео, — наклонился он к другу, — можно ли считать, что болото — это «непорядок с водой»?

Друг, в свою очередь, вкинул брови и вопрошающе уставился на него, озадаченный странным вопросом.

— Ладно, потом объясню, — махнул Рики и сделал вид, что полностью поглощен распределением.

После юного Огдена очередь скоро добралась до «Поттера, Джеймса», и тут уж не приходилось жаловаться на недостаток внимания. В школу попал старший сын известного героя, а с точки зрения Рики, впрочем, такой же несносный ребенок, как Рози и Мери. С той только разницей, что парень не видел смысла беспокоить Всевышнего — почти все ожидали, что Джеймс пойдет по стопам отца, и для этих ожиданий имелись основания в виде буйного темперамента Поттеров, широко известного магическому сообществу Великобритании.

— А Снейп не очень ему рад, — указала проницательная Дора.

Завуч «Слизерина» и в самом деле наблюдал за мальчишкой, корча не слишком благосклонную рожу, выражающую явную антипатию. Рики кольнуло беспокойнство, впрочем, тут же подавленное рациональным аргументом, на кой черт ему, Рики, волноваться за Джима Поттера.

— «Гриффиндор»! — выкрикнула шляпа почти одновременно с Дорой.

— Понятное дело. Здорово похож на отца, — слышалось отовсюду, пока Джеймс, весь красный и счастливый, приближался к столу «Гриффиндора», чтобы навсегда присоединиться к товарищам по колледжу.

Между тем столы оставались пустыми. Многих учеников поддерживало то, что распределение проходили дети или хорошо знакомых, или известных родителей, однако Рики не отвлекался на это, и торжественная церемония надоела ему до чертиков. «Ну и зачем это мне? Какой смысл?» — спрашивал он себя, и сознанием овладевала прежняя безнадежность. К ощущению бессмысленности происходящего добавилось презренное урчание в животе. Когда под конец осталось пять новых Уизли и еще одна девочка, голова Рики сама собой клонилась к столу.

Надо отдать должное шляпе, с Элмером и Дороти Уизли она управилась моментально; согласно семейной традиции, их отправили в «Гриффиндор».

— Ну, ждать недолго, — с облегчением вздохнули наблюдатели.

И жестоко ошиблись. Секунды уплывали в вечность, а Гермиона Уизли все сидела со шляпой на голове.

— Многогранная личность, — попытался шуткой разрядить обстановку Лео, но ему это не удалось. Гриффиндорский стол, наполовину состоящий из родственников девчонки, давил числом и потому распространил свою нервную ауру более эффективно. Все гриффидорцы, а затем и остальные напряженно следили за дальнейшим ходом распределения. Прорезь на колпаке расширилась…

— «Хуффульпуфф», — изрекла шляпа.

Рики автоматически развернулся к гриффиндорскому столу и взглядом отыскал Артура; тот был ошеломлен таким вердиктом. Похоже, Ральф несколько раз повторил для него что-то, но ответа так и не добился.

После этого церемония закончилась так быстро, что никто этого даже и не заметил. Дамблдор, как всегда, что-то там сказал; Рики не слушал, хотя почтительная тишина, сопровождающая все речи директора, сопутствовала ему и в этот раз. Зато потом, когда долгожданный ужин появился на столах, шум взвился под самый потолок.

— Как это — Уизли не в «Гриффиндоре»? — покачала головой Тиффани с набитым ртом.

— Действительно, странно, — согласился Лео, взявшись за ложку.

Среди голодных учеников мгновенно возрос процент благодушия. Традиционно, это была самая приятная часть вечера. Рики поймал себя на том, что восторгается тем же самым, что и Том Реддл в свое время: обилием разных блюд и тем, что все они отлично приготовлены.

«Ну и что? — спросил он себя. — Здесь все чувствуют абсолютно то же самое, даже те, у кого дома много еды». Хотя «Хогвартс», конечно, в этом смысле был мечтой любого обжоры.

После сигнала к окончанию пира Рики не стал дожидаться Лео. От спешащей в общежития Доры он узнал, что слизеринские старосты традиционно разделили обязанности, и Лео сегодня предстояла возня с сопровождением новичков.

Рики поспешил к выходу. Ему не удалось вовремя затормозить, в результате чего он помешал дистантному общению Джеймса Поттера и Розы Гойл. Благодаря тому, что каждому досталось место в конце своего стола, они как раз оказались напротив друг друга.

— Как хотели! — крикнула мальчишке Рози, прежде чем гневно зыркнуть на Рики, заслонившего он нее визави.

— Встретимся! — ответил ей Джим, когда Рики поспешно миновал линию огня.

Обернувшись, он как раз заметил, как, одарив друг друга мрачными кивками, детки отправились к своим старостам.

Между тем Гермиона Уизли и Мери Малфой встретились в проходе посреди Зала.

— Для меня это лучший выход! — манерная речь Мери перекрывала даже гомон Большого зала. Рики невольно застыл, хотя умом понимал, что слушать ее разговоры ему совсем ни к чему.

— Для меня тоже, — с энтузиазмом кивнула ей Гермиона Уизли и зачем-то показала пальцем на стол «Гриффиндора», от которого к ней уже спешили некоторые старшие родственники.

Возле входа в гостиную «Слизерина» дожидалась Дора, недовольная тем, что приходится сообщать непосвященным пароль. Ученики не задерживались в общей комнате; почти все они мечтали только о том, чтоб добраться до своих кроватей. В гостиной было полно свободных мест, в том числе тех, которые обычно занимали в первую очередь.

Как обычно, Рики расположился в кресле возле камина, чтобы в очередной раз получить представление о том, что значит быть слизеринцем. Профессор Снейп, приветствуя новичков, несомненно, укажет им на портрет основателя, сэра Салазара Слизерина, объяснит, в чем особенность колледжа… В этом году к приятному чувству чего-то дорогого и близкого в душе Рики примешивалась горечь. Ощущение, что все происходящее бесполезно и бессмысленно, с некоторых пор постоянно вклинивалось в самые разные моменты его жизни, и с новой силой дало знать о себе, когда он подумал о «Слизерине». У него в памяти имелось множество примеров того, куда заводили поначалу достойных магов прекрасно развитые слизеринские качества. «Не лучше ли, — думал Рики, — всю жизнь просидеть себе тихонько в какой-нибудь пыльной конторе и никогда не узнать, на какую гадость ты способен, чтобы отличиться?». И, хотя он понимал, что так невозможно и даже неправильно, все равно мизантропия в нем расцветала пышным цветом.

Рассуждая так, он пропустил почти всю беседу завуча с первокурсниками, которая разворачивалась согласно знакомому сценарию. Профессор Снейп ушел, ни разу даже не взглянув в его сторону. Старосты, которые присматривали за первокурсниками до инструктажа, освободились. Впрочем, к этому моменту дети поспешили разойтись по спальням; к концу первого дня все уставали смертельно. В тот момент, когда Лео направился в сторону Рики, в гостиной, помимо них и Доры, оставалась только одна маленькая девочка. Она сидела на корточках в тени столика и чем-то шуршала, так что Рики невольно приподнялся, разглядеть, что она делает.

Как оказалось, Рики собой загораживал огонь в камине. И, когда он подался вперед, его взору предстала ни кто иная, как Рози Гойл. Девчонка крепко зажимала в кулаке шоколадную лягушку; будь та живой, она бы ее придушила.

Рики замер. Конечно, он предпочел бы не смотреть, но уже было поздно.

— Чавк! — и голова лягушки скрылась во рту, а все конечности конвульсивно задергались. Сама Рози абсолютно не обращала на это внимания, а вот Рики, как загипнотизированный, взгляда отвести не мог. Лео коснулся его плеча, но он скинул руку, вскочил и направился к Рози, которая, поглощенная своим делом, обращала на него внимания не больше, чем на мебель.

— Как ты можешь их есть? — спросил он сипло. Было такое чувство, что у него пропал голос.

— А что? — Рози недобро зыркнула на него, явно не одобряя типов, которые лезут не в свое дело. — Чавк! — и лапку постигла та же участь, что и голову.

— А тебя не волнует, что они дергаются?! — шепотом возопил Рики, в плену собственного отвращения.

— Наоборот. Это мое любимое, — заявила Рози, прежде чем отправить в рот остатки лягушки.

Рики наблюдал, как она пережевывает, ритмично двигая челюстями, и его замутило.

— Послушай, — вмешалась Дора, — мисс Гойл, ты тут новенькая и, очевидно, не знаешь правил.

— Дурацкие они какие-то, — пренебрежительно отозвалась Рози. — Я смотрю, больше тут ни у кого нет шоколадушек. Надо написать папе, чтоб еще прислал. Он будет так гордиться, что я попала в «Слизерин»! — ужасное чудовище зажмурилось от предвкушения похвал.

— Не вздумай есть их в общей гостиной! — строго произнесла Дора. — Здесь нельзя мусорить!

— А я разве мусорю? — буркнула Рози. — Ладно, пойду к себе, возьму еще.

И, специально скорчив для Рики рожицу, сияющая самодовольством девчонка удалилась.

— Не обращай внимания, — шепотом посоветовал Лео.

Рики прекрасно понимал, что старосты в затруднении, ведь никто не имеет права запретить Рози есть то, что она хочет. Тем более, общеупотребительное лакомство, любимое многими поколениями волшебников. Пробормотав нечто невразумительное насчет того, чтобы о нем не беспокоились, юноша отправился в знакомую спальню своего, теперь уже шестого курса.

Уже в постели, загородившись от мира пологом, Рики все никак не мог успокоиться. Он стал слишком чувствительным к любым проявлениям жестокости. Впрочем, он и раньше был таким, но тогда его память не подсовывала ему дополнительных эпизодов, смертей и пыток. Разумом он понимал, что становится слишком нервным. «То, что Рози кусает лягушек, вовсе не означает, что она вырастет садисткой», — сказал он себе, но самому себе не поверил. Злостные наклонности мерещились ему повсюду, особенно на уроках Минервы МакГонагол, которую, по его доброму доназойликовскому мнению, давно следовало бы замуровать в какой-нибудь особо крепкой стене.

На самом деле, было чудом, что ему удавалось так долго не видеть шоколадушек в «Слизерине». Это было не только любимое лакомство детей чародеев; почти все, так или иначе, принимали участие в коллекционировании карточек, к этим самым лягушкам прилагающихся. Это хобби побуждало детей худо-бедно ознакомиться со знаменитыми колдунами и ведьмами прошлых лет. Так, портрет Альбуса Дамблдора, ныне управляющего школой, на карточках был. А Лорду Волдеморту в этом, естественно, было отказано.

«А ведь я сегодня даже не заметил Дамблдора», — дошло до Рики. Впрочем, на то, чтобы беспокоиться об этом и о шоколадушках одновременно, у парня уже не было сил.

Проснуться вовремя оказалось сущим мучением. Всякая радость от возвращения в школу на этом этапе отсутствовала полностью. Зевая, Рики механически привел себя в порядок, не обращая внимания на придирки зеркала в ванной, вернулся было в спальню, но, застав там только Френка, поспешно вышел.

До завтрака пока оставалось время, но в гостиной уже собралась толпа. Рики с сожалением отметил, что в диапазоне видимости нет ни одного свободного кресла. «И зачем было так рано просыпаться?» — подумал он с досадой.

— О! Это ты Макарони?

За первокурсником, вперившим в него сияющий любопытством взгляд, пристроилось несколько одногодков. Среди них была и Рози Гойл, которая опять жевала — но на этот раз, к облегчению Рики, не шоколадушку. Возле детей неловко переминался с ноги на ногу Билл Кеттлборн.

— Если только моя душа после сна не вселилась по ошибке в другое тело, то я, — пробормотал Рики, кивая.

— Что ты несешь? Это же ребенок! — прошипел Билл.

Но мальчишка не обратил внимания на непонятное философствование Рики.

— Мой кузен, — он кивнул на Билла, — говорит, это ты тот парень, который привез старинный амулет из заграницы. Еще про клад в газете писали?

— А это правда, что тебе его русалка подарила? — спросила худенькая девочка возле него.

До Рики, наконец, дошло, о чем речь.

— Да, — подтвердил он, хотя охотнее солгал бы. Его угнетало то, что он оказался в центре внимания.

— Покажи! — попросил мальчик и добавил: — Кстати, меня зовут Чевент Роквуд.

По никакой реакции Билла Рики окончательно понял, что Френк ничего не рассказал своему ближайшему другу. Иначе вряд ли Кеттлборн позволил бы ребенку, происходящему из такой семьи, подойти близко к Темному лорду. Рики кивнул, показывая, что рад знакомству.

— Да, точно, покажи! — зазвенели требовательные детские голоса.

— Я не ношу его, — сказал Рики, но, поглядев на наступающих на него детишек, сдался: — Сейчас принесу.

— Что здесь происходит?

Этот голос заставил первокурсников моментально отпрянуть. Некоторые смущенно отвернулись, делая вид, что вообще попали сюда случайно и уже уходят. Рики даже не заметил, как рядом оказался Лео.

— Дети хотят посмотреть на амулет. Я собираюсь за ним сходить, — кивнул Рики.

Ему было неприятно от мысли, что Лео ведет себя, как телохранитель. Друг, должно быть, это почувствовал, потому что в спальню Рики вернулся без конвоя. Он открыл сундук и достал амулет, аккуратно упакованный миссис Дуглас в коробку из-под пудры.

«А зачем я вообще взял его с собой?» — вяло удивился Рики, но коробку оставил, потому что такое дополнение представлялось ему несолидным.

Первокурсники рты разинули от восторга, когда он продемонстрировал им простой овальный предмет с изящной резьбой и на цепочке. Ему впервые пришло на ум, что узор напоминает лепку на слизеринских каминах — он ведь так и не разобрался, что это такое, хотя зрители тут же начали делиться версиями. Кто видел листики, кто — крокодилов, а робкий Ларри Огден пробормотал, что это замочные скважины. Черный камень великолепно поглощал свет, хотя казался прозрачным.

— Откуда он взялся у русалки? — спросил кто-то.

— Барон нашел его в затонувшем корабле, — объяснил Рики. — Он много веков находился под водой.

К первокурсникам присоединялись ученики постарше, засыпали его вопросами. Неожиданно Рики показалось лестным то, как другие оценивают его сокровище, хотя он и говорил себе, что заниматься демонстрацией утомительно. Дети же, казалось, совсем не уставали любоваться на амулет. Пухленькая Рози Гойл невероятно вытянула шею, чтоб разглядеть резьбу получше.

— Интересно, эту штуку носила ведьма или маггла? — спросил Билл.

— Не знаю. Маловероятно, чтобы ведьма путешествовала на корабле, — словно со стороны услышал Рики собственный голос.

— А можно потрогать? — попросила Рози.

Предложение поначалу повергло всех в шок. Но удивление ее наглости моментально заменилось робкой надеждой: а вдруг да даст? И тогда в законном владельце вдруг проснулось что-то, напоминающее каприз. Рики не хотел, чтобы эта вредная девчонка трогала подарок Барона. И он не стал противиться своему предубеждению.

— Нет. Уже пора в Большой зал, — напомнил он и, к великому разочарованию зрителей, унес амулет обратно.

— Вот, что ты наделала! Пусть тебе жених такой подарит, — пенял Роквуд недовольной маленькой слизеринке, когда он шагал к выходу. Рози, недолго думая, шваркнула мальчишку кулаком по лбу, так что Рики даже затормозил. Рози воспользовалась этим, чтоб пригрозить тем же кулаком и ему. Роквуд успел испариться, так что Рики, порадовавшись, что он не староста, не стал ругать ее и пошел себе дальше. К тому моменту он достаточно проснулся, чтоб окончательно утвердиться в правильности своего отказа: ведь, стоило дать амулет Рози, желающих примерить его нашлись бы десятки энтузиастов. «Жадность бессмертного», — подумал он, отчего довольство собственным благоразумием сразу показалось незначительным.

Завтрака шестикурсники ждали с нетерпением. Наконец-то у многих появилась возможность пообщаться в нормальной обстановке и со свежими силами.

— Как дела дома, Тиффани? — участливо спросила Ариадна.

— Кошмарно! — ответил ей Генри. — Папа сказал, что не желает, чтоб собственные дети подкладывали ему свиней. Тиффани здорово обиделась.

Рики кивнул с приличествующей случаю сочувственной миной. Активность родителей Ральфа и Тиффани, не одобряющих друг друга и, соответственно, выбор своих детей, и в прошлом году давала знать о себе весьма специфически.

— Генри, ты мне это писал! — с легким упреком обратилась к капитану Ариадна. — Я хочу услышать твою сестру!

— Он даже пообещал, что отберет у меня Моргану, — охотно добавила Тиффани. — Правда, в таком случае он хочет отдать ее Генри, но я все равно не согласна, это я выпросила ее купить.

— Ну, уж между собой вы как-нибудь разберетесь, — примирительно сказала Ариадна.

— Не думаю, — отчеканила Тиффани. — Что это за брат такой, который отбирает у меня кошку!

Генри открыл рот, собираясь, не стесняясь в выражениях, рассказать сестре про то, какой он терпеливый брат, но выяснение отношений хозяев Морганы так и не началось, поскольку Дора предупреждающе шикнула и покосилась на учительский стол. Как оказалось, профессор Снейп закончил свой завтрак и вместе с завучами других колледжей направился в Зал.

— Он сначала к первокурсникам подойдет, а сюда — в последнюю очередь. Говорят, с нами придется разбираться дольше всех, — заметил Лео.

Рики непонимающе приподнял брови, и только потом в памяти зашевелилось слово «расписание».

— Многие не продолжают те предметы, которые изучали раньше, — сказала ему Дора.

Кивая ее словам, Рики все сильнее хмурился. Естественно, он и сам это знал, потому что Том Реддл в свое время через шестой курс уже проходил; но у Реддла, помнится, остались все предметы. То, что он себя с ним постоянно сравнивает в учебе, было Рики глубоко несимпатично. Плюс ко всему, неприятное чувство, что он и на сей раз выказал себя слабоумным, которому надо объяснять все то, что нормальные люди понимают сами, заставило его возмечтать, чтоб завтрак поскорее закончился. Но, как назло, он не мог никуда уйти, пока не получит индивидуальное расписание из рук своего завуча.

— Я точно не прошла на трансфигурацию, — счастливо вздохнула Тиффани. — И отлично, а то столько приходилось учить.

— Попридержите вашу радость, мисс Флинт, — прокатился над столом знакомый саркастический голос.

Профессор Снейп, по-прежнему не обращая на Рики больше внимания, чем на нормальных людей, быстро раздал расписание и собирался уже покинуть своих подопечных.

— Профессор, я не хочу ходить на трансфигурацию, — донесла до сведения завуча Дора.

— А Ваши родители, мисс Нотт, изъявили такое желание, — бархатным голосом сообщил Снейп. — Если Вы достигнете согласия с ними, у меня нет никаких возражений.

— Достигну, сэр, — зловеще изрекла Дора и решительно вонзила зубы в пирог с патокой.

— Надеюсь, больше никто не жаждет перемен в выборе предметов, — ровный голос профессора как будто плыл над столами. — Этим летом я практически все согласовал с вашими родителями или опекунами.

На этом завуч «Слизерина» посчитал свой долг исполненным и развернулся к шестикурсникам спиной — его ждали выпускники, студенты последнего, седьмого курса. С ними он, кстати, разобрался моментально.

— Вы полюбуйтесь, вон МакГонагол с каждым разговаривает сейчас, — кивнул Билл на гриффиндорский стол.

— Ты при мне ее нахваливать будешь? — рявкнула Дора.

Рики как раз поглядел в свое расписание, после чего ему ничего не оставалось, как покинуть одноклассников и попытаться догнать завуча, предложившего ему такую свинью.

— Профессор! — позвал он, остановившись в дверях Зала и заметив Снейпа, который вознамерился спуститься в подземелья.

Тот развернулся не сразу, как будто не ожидал, что может кому-то понадобиться, но в его взгляде не было вопроса. «Еще бы, на его месте только болван ожидал бы, что я буду всем доволен», — подумал Рики. Слизеринец чувствовал, что профессор задерживается неохотно, да и сам он предпочел бы разобраться с делами побыстрее.

— Я же много раз говорил Вам, что не хочу учить некоторые предметы, — сказал Рики, пересекая вестибюль.

— Макарони, Вы получили отличных СОВ, — возразил Снейп. — У Вас полно в этом году свободного времени.

— Но почему я должен ходить на прорицания? — возмутился Рики. — Это же чушь собачья…

Снейп, прежде чем ответить, долго и внимательно смотрел на Рики — явно взвешивая, до какой степени с ним можно откровенничать. Юноше сделалось не по себе. Когда завуч заговорил, Рики уже сожалел, что пошел за ним.

— Честно говоря, Ричард, только Вы способны поставить на место профессора Трелони, — заявил Снейп.

Рики опешил; но все же не мог не отнестись с пониманием к аргументу, не имеющему никакого отношения к его учебе.

— Она Вам очень не нравится, да? — спросил он.

— С тех пор, как Вы поступили в школу, она при каждом удобном случае предсказывает мне неминуемую мучительную смерть, — признался завуч. — Подумайте — два года толочь воду в ступе и получить ЖАБА — это по-слизерински.

И, хотя Рики не собирался соглашаться, предложение показалось ему заманчивым.

— Вы должны быть довольны, что профессор Строгус согласился принять Вас на продвинутый курс по маггловедению, — заметил Снейп напоследок, прежде чем отправиться вниз.

Рики остался один в Главном холле. Это было так необычно — он слышал голоса, доносящиеся из Большого зала, в ближайшем коридоре, возможно, возился Филч, и все же он никого не видел. Люди были совсем рядом, но их как будто не существовало. Парню внезапно пришло на ум, что это ощущение имеет под собой другую, более тонкую основу. Не только теперь он ощутил, что от других людей его отделяет нечто. Этой невидимой границей был, пожалуй, груз бессмертия, с которым он в свои шестнадцать не знал, что делать.

Из Большого зала вышла Селена Олливандер. Естественно, вышла она не одна — рядом толпились другие шестикурсницы «Хуффульпуффа», Рики даже не различал их.

Селена тоже заметила его. Рики не знал, сколько времени они так смотрели друг на друга, скорее всего, пару секунд, не больше. Но подруги быстро увлекли ее наверх, а он так и остался стоять напротив спуска в подземелья.

Рики стоял долго, и это позволило ему окончательно убедиться, что он болван. Следовало догнать ее и хоть что-то сказать. Тут он, впрочем, вспомнил, что теперь вся параллель ходит на уроки вместе, и существовала надежда встретить ее в классе. Пора бы уже зазвонить колоколу, а ведь даже не знал еще, какой сейчас урок. И здесь его ожидало новое потрясение.

В расписании значилось «Трансфигурация». Рики знал, что не пойдет туда ни за что на свете. Решение еще не дошло до головы, а ноги уже понесли его вниз.

Пока он шел, звонок прозвенел. Снейп уже начал урок. Он вышел крайне неохотно, всем своим видом демонстрируя, что заниматься проблемами Рики ему за сегодня уже надоело. Но ожидаемое «Ну, что еще?» он так и не произнес.

— Профессор, я… я отказываюсь посещать трансфигурацию. Мои родители не будут против. Не спрашивайте почему. Все равно я туда не пойду. Извините за беспокойство.

И, кивнув на прощание, он как можно медленнее полетел обратно.

Рики остановился на этаж ниже класса трансфигурации. В коридоре было пусто и совсем тихо, так что имелись все условия для того, чтоб собраться с мыслями и решить, чего он, собственно, хочет, и как будет себя вести. Ни на один из этих вопросов Рики толком не ответил, таращась в окно на Запретный лес. Зато за это время он выяснил, что ждать, когда все равно нечего делать, не так уж и утомительно. А ждал он именно Селену.

Его желание, пожалуй, исполнилось, потому что она появилась на лестнице в числе первых через минуту после того, как наверху раздался звук распахиваемой двери. Рики глядел на нее, конечно, слишком пристально, так что ей, пожалуй, просто пришлось остановиться.

— Как ты? — поинтересовалась она. — Ребята говорят…

— Все нормально, — поспешно ответил Рики.

— Почему ты на письма не отвечал? — спросила Селена.

— Я теперь не пишу писем вообще! — отрубил он, и, понимая, что такую чушь еще придумать надо, попытался улыбнуться. — Я хотел сказать тебе «привет».

— Ну, привет! — фыркнула Селена и устремилась вниз. Ее румянец явственно свидетельствовал, что она очень рассердилась.

Между тем на лестницы хлынул человеческий поток.

— Ты почему пропустил? — удивился, направляясь к нему, Лео.

— Не сейчас. Не задавайте вопросы, — бросил Рики и, огибая друзей, поспешил за Селеной.

Она, однако, не выказала никакого желания продолжать с ним беседу. Насупившись, Селена Олливандер упорно не оборачивалась и все ускоряла шаг. На улицу она буквально выпрыгнула, после чего Рики вынужден был признать, что он, собственно, гоняется за ней по дворику.

— Я не отвечал на твои письма, потому что, — лопотал Рики, петляя.

— Непонятно, — пробурчала девушка и вдруг затормозила.

Посредине уселась на корточки Рози Гойл. Что она делала, не было видно, да Рики это и не интересовало. Он спешил воспользоваться моментом, пока они с Селеной почти одни в этой части дворика. Дворик, впрочем, стремительно заполнялся учениками, вышедшими подышать воздухом после того, как они с утра наглотались премудрости.

— Селена, как ты не понимаешь! — продолжал слизеринец, с трудом отводя взгляд от ее волос и глядя себе под ноги. — Того Ричарда Макарони, которого ты знала, уже никогда не будет.

— Скажи лучше, — девушка развернулась к нему на ходу, ее волосы хлестнули по рукам и груди, — что ты просто не хочешь меня видеть и вообще помнить о моем существовании! Так я и не навязываюсь!

— Я хочу тебя видеть! — кулаки Рики непроизвольно сжались. — Знать, что ты рядом, что у тебя все в порядке, мне этого достаточно.

— Рики, я совсем перестаю тебя понимать, — она покачала головой и закусила губу, отводя взгляд от его лица. Рики вдруг пришло в голову, что она может сейчас заплакать, и он ощутил приступ паники. Следовало что-то говорить, успокоить ее…

— Я не умираю. И не знаю, насколько я вообще живой, — заявил он. — Мои чувства…

— Что ты делаешь? — резко спросила Селена, глядя поверх его плеча.

Рози Гойл сменила местоположение, и теперь занималась очень интересным делом. Из одной плошки она равномерно раскладывала по лесенке, с которой они с Селеной недавно спустились, комья грязи. Затем заливала грязь водой из другой плошки, размазывала все это, и пальцами создавала причудливые узоры, усиливающие ощущение текучести всей массы. Рики невольно вспомнилось, что папа искал помощника в свою мастерскую. Девчонка, бесспорно, обладала чувством формы — получалось живописно и довольно отталкивающе.

— Отойдите, — Рози, поднявшись на ноги, решительно загородила от них собой свое творение.

— Что это? — в свою очередь, спросил Рики.

— Это я играла в понос, — важно сообщила юная слизеринка.

Мелодраматичность прежних минут была забыта. Рики и Селена переглянулись, потрясенные, после чего Селена, как староста, осторожно обратился к девочке:

— Прости, как ты сказала? Во что?

— В понос, — выпалила девочка. Ее огромные глаза выкатились, вопрошая, как некоторым старшеклассникам удалось доучиться до шестого курса при такой глухоте, скудоумии и непонятливости.

— Но это же нельзя, — растерялась Селена.

Невольно Рики пожал плечами: он сомневался, чтоб в школьных правилах был прописан запрет на игру в понос. И в этот момент первокурсник из «Равенкло», на полном ходу выбежавший на лесенку, поскользнулся, пару секунд отчаянно размахивал руками, а потом все же упал.

Рози сделала характерный жест рукой, показывающий, что она очень довольна. Селена окаменела от возмущения, поэтому Рики взял инициативу в свои руки.

— Эванеско! Скоблифай! — в мгновение ока лестница засияла чистотой.

— Ну, я тебе припомню! — и, вне себя, Рози толкнула его, удаляясь.

Подошедшие одноклассники пострадавшего проводили ее громким хохотом.

Селена помогла парню выровняться.

— Она могла бы быть тебе благодарна, — заметила девушка. — Ты ведь избавил ее от гнева Филча. Надо было наказать ее…

Они посмотрели друг на друга. Юноша видел и чувствовал, что от Селены исходит невероятная нежность. Рики не оставляло желание поблагодарить ее, но он так и не открыл рта. Постепенно взгляд хуффульпуффки стал холодным и отчужденным.

— Мне пора, — сказала она, поправляя на плече сумку. — Не хочу опаздывать… в библиотеку.

Она ушла, зато вернулась Рози. Рики автоматически, думая о своем, проследил за ней взглядом. Постояв на месте, новоявленная слизеринка направилась к навесу, под которым в углу Рики заметил непричесанную шевелюру юного мистера Поттера. По голосам он распознал, что дочери Малфоя и Уизли тоже там, хотя их не было видно в густой тени.

— Почему дождь такой грязный? — возмущенно поинтересовалась Гермиона. И только тут Рики заметил, что сверху моросит нечто неопределенное, и кое-где уже появились лужи.

— На небесах прорвало канализацию, — предположил Джим.

Подошедшая сзади Рози треснула его по шее, и что-то пробурчала — набитый рот мешал выразиться яснее. Джимми немедленно развернулся к ней, намереваясь дать сдачи, но блондинка встала между ними.

— Перестаньте! Вы же не станете драться в школе, — назидательно сказала Мери.

— А вот она дерется, — обиженно пробурчал Джим, но, похоже, решил продержаться джентльменом, и только едко заметил: — Хановщица! Зачем ты, Рози, народ от себя отпугиваешь? Они же потом не захотят с тобой водиться!

— А мне и не надо! — буркнула Рози. — И сам ты хановщик!

Зазвонил колокол. Рики обратился к своему расписанию и в очередной раз стиснул зубы…

… — Ну, приветствую, приветствую, — пробасил Хагрид, когда вся толпа шестикурсников, стараясь поменьше толкаться и наступать друг другу на ноги, располагалась перед хижиной так, чтобы как следует разглядеть занавешенную клетку.

— То, что я вам показываю, это так, для разминки, — сообщил профессор, срывая с клетки покров. — На самом деле теперь только и начнется настоящая учеба, некоторые и на гиппогрифах будут летать, коли есть охота.

На мгновение Рики показалось, что великан вот-вот подмигнет Доре, которой досталось за полет на крылатом коне, нарушающий правила безопасности, в прошлом году. Но этого, разумеется, не случилось. Ученики с интересом изучали двух маленьких толстых птиц с оперением, больше похожим на пушистую шерсть, чем на перья. Во всяком случае, в них не было ничего зловещего.

— Дириколи — чудесные птички, — отрекомендовал Хагрид. — Диковинные, эти вот только поступили в Министерство, я их вам и показываю, а потом обратно отдам.

В этот момент одна из птиц издала отрывистый, пронзительный визг. Сам по себе этот звук был не так уж и страшен в сравнении, допустим, с криком авгура или рычанием нунды. Но неожиданность в сочетании с тем, чего обычно ожидали школьники от Хагрида, побудила многих отшатнуться, а Мелани вскрикнула.

— Не пугай их! Нечего орать, — попенял ей Хагрид.

— Они и в самом деле не опасные. Ты когда-нибудь видела их раньше? — тихо спросил Чайнсби, наклоняясь к уху Каролины МакКинли.

Дора постучала Рики по плечу, так что пришлось интересоваться, чего ей надо. Дора пальцем указала в противоположную сторону, куда пялились теперь почти все. Как оказалось, дириколь материализовался возле изумленных Летиции Перкинс и Тони Филипса. Рики едва расслышал, как Каролина ответила «Нет».

— Но это ведь получше, чем все, что предлагал нам Хагрид до сих пор? — шепотом произнес, как бы уточняя, Виктор.

— Да, — согласилась Каролина.

— Если им не понравится чего, они так и исчезают, — кивнул Хагрид, по всей видимости, не очень довольный тем, что птицы вздумали демонстрировать свои способности так скоро. — А теперь я вам покажу, как их приманивают. Надо, чтоб у вас при себе была склянка с приятным запахом, ежели захотите на них охотиться.

— Надо тащить Перкинс в качестве приманки. У нее жасминовые духи, — пробормотала Дора.

— Профессору МакГонагол это опять не понравилось, — шепнула, кивая, стоящая рядом Нэнси Льюкот.

— Возле клетки лежат сачки и всякие пряности. Вам надо ими сачки натереть, и тогда дириколи не станут из них убегать. Только нельзя их там долго держать, и переносите аккуратно, — распоряжался Хагрид.

Рики вместе со всеми развернулся к клетке, и снова услышал голос Виктора:

— Ты не передашь мне сачок, пожалуйста?

— Да, конечно, — ответила его собеседница.

«Парад вежливости», — подумал он, косясь на сосредоточенное лицо Каролины. Она явно была чем-то расстроена, да и Виктор не сиял от счастья. Впрочем, на уроке Хагрида ученики редко испытывали подобные эмоции.

Дириколи исчезали в облаке перьев, это было довольно занимательное зрелище. Дора взялась эти перышки, осыпавшееся на землю, подбирать, «так, на всякий случай», как она объяснила.

— Сэр, а каким образом их доставили из Министерства, и они не исчезли? — спросил Ральф. — Ведь им в дороге наверняка не все понравилось.

— На клетке чары, — объяснил Хагрид. — Это я убрал, чтоб вы могли с ними получше познакомиться.

Знакомство удалось на славу. Весь урок шестикурсники мучились, вдыхая клубничные, апельсиновые и прочие вкусные запахи, так что урчание в животе каждому было обеспечено. Птичек это, кажется, развлекало, вот только одну из них Летти, пытаясь погладить, нечаянно придавила, и больше они к ней не подлетали. Учитель остался уроком очень доволен, тем более что дириколи, устав от исчезновений, не так уж противились, когда он снова запер их в клетке.

— Ну вот, урок и прошел! К той неделе всем прочитать про дириколей в учебнике, — задал Хагрид. — От Макарони три свитка про то, как он ездил в Африку. Всем зачитаешь, — обрадовал он напоследок.

Не ожидавший такого коварства Рики словно язык проглотил.

— Ну, по крайней мере, твой рассказ нас не съест, — порадовалась Тиффани. Генри хлопнул его по плечу, отчего он сразу пришел в себя.

— А что, ты правда там охотился? — пожелал узнать Филипс, не скрывая зависти.

— Не совсем. Скорее наблюдал, — не стал фантазировать Рики. — Там были такие твари, что на них меньше, чем полусотней, охотиться бесполезно.

— А фотографии у тебя есть? — осведомилась Мелани.

— В общем, да, — с удивлением для себя самого ответил Рики, и только теперь сообразил, для чего Питер запихнул снимки в его сундук. — У Дика Дейвиса они тоже есть.

— Он вообще ничего не рассказывает, — с осуждением фыркнула равенкловская староста.

— Знаешь, Хатингтон, не обижайся, но я бы перед тобой тоже не стал отчитываться, — вмешался Артур, на мгновение опередив Рики. — Надо уметь с людьми разговаривать.

— Думай, прежде чем заявлять такое, Уизли, — теперь уже подал голос Френк Эйвери.

Рики не без злорадства заметил, как Мелани вся подобралась и целеустремленно уставилась в сторону. Теперь-то она пожалела, что начала критиковать Дика. Заступничество Френка особо ее не радовало. К счастью для нее, шестикурсники уже дошли до Главных дверей, так что равенкловские девушки немедленно распрощались и испарились.

— Я думаю, нам всем надо собраться, — произнес Чайнсби так, словно и не заметил их ухода. — Всем шестым классам. Нам есть, что обсудить, можно и фотографии сразу посмотреть.

Спорить с ним не стали, хотя по жадным намекающим взглядам милых одноклассников Рики безошибочно определил, что они рассчитывают на зрелища гораздо раньше и не подвергаясь неудобствам конкуренции с ребятами из других колледжей. Так что и вечером Рики оказался в центре внимания и отвечал на бесконечные, в основном тупые, по его мнению, вопросы.

— Думаю, тебе это полезно, — немилосердно заявил Лео, стоило только выразить недовольство.

На следующий день с утра Рики мог бы считать себя свободным, если бы не Кровавый Барон. Рики его даже не видел. Слизеринское привидение известило Дору, что профессор Снейп желает видеть ее и Рики у себя сразу после завтрака. Туда они и отправились, ворча и недоумевая, чего ему опять надо. Неподалеку от кабинета профессора зельеварения слизеринцы нагнали Виктора Чайнсби.

— Как, Снейп и тебя вызвал? — невольно удивился Рики.

— И вас? Зачем? — в свою очередь, удивился Виктор.

— Понятия не имею, — высказалась слизеринская староста; было заметно, что незнание вызывает у нее досаду.

В класс Виктор вошел первым, но придержал дверь для Доры.

— Спасибо, — пробормотала она.

Дверь в кабинет оставалась открытой. Медлить не имело смысла, поскольку Снейп все равно слышал их шаги.

— Я собрал вас, леди и джентльмены, потому что есть особые обстоятельства, позволившие вам перейти к изучению моего предмета на уровне ЖАБА, — объявил профессор.

Дора и Виктор синхронно кивнули, и при этом покосились друг на друга и на Рики так, словно только что было обнародовано нечто неприличное.

— Да, я знаю, сэр, — пробормотал Чайнсби.

— Простите? — переспросил Рики.

Теперь уже удивился и завуч.

— Разве крестный отец с Вами не беседовал? — спросил он с осторожностью.

— Нет. Мы нечасто виделись, — ответил Рики и не стал добавлять, что вовсе не стремился к этим встречам.

Снейп тяжело вздохнул, но объясняться с бестолковым учеником ему не пришлось.

— Дело в том, что, если наши ситуации одинаковы, на самом деле твоя оценка по зельям «Сверх Ожидания», — сказал Виктор. — Моя мама обращалась к профессору Снейпу с просьбой позволить мне учиться, и он не отказался.

— А моей семье профессор сообщил уже после того, как уладил этот вопрос, — сообщила Дора.

— Вы должны понять, что я, безусловно, никогда бы не сделал этого, если бы не считал, что вам имеет смысл продолжать изучение моего предмета, — веско произнес профессор.

— Благодарим за оказанное доверие, сэр, — механически произнес Рики. — Но только, насколько я помню, СОВ выставляет комиссия из Министерства магии. Как же Вам удалось повлиять?..

— Неужели, Макарони, ты думаешь, что за столько лет преподавания у меня не найдется нужных людей в Отделе образовательных стандартов? — снисходительно усмехнулся профессор.

Размеры влияния полезных знакомств в магическом сообществе потрясли воображение Рики. А главное, он до сих пор не думал, что и в его жизни, хотя бы в том, что ему позволили учиться, данный фактор должен был сыграть свою роль.

«Если за меня просил Поттер, — пришло на ум Рики, — тогда, вероятно, гриффиндорская мафия придерживается прежнего курса. Чем больше я буду занят, тем лучше».

— Сэр, — обратилась к нему Дора, — в таком случае, я ожидала увидеть здесь еще одну девушку.

— Потрясающая осведомленность, Нотт, — кивнул завуч. — Да, в самом деле, был еще один спорный случай. В пользу мисс Фэрли решила комиссия, лично я не вмешивался. Не исключаю, — брови профессора взметнулись вверх, — что этот вопрос каким-либо образом улаживала профессор МакГонагол, но мне об этом ничего доподлинно неизвестно. Лично я бы не возражал, чтобы на ЖАБА по зельям прошли мистер Ричмен и мисс Олливандер, — цепкий взгляд в сторону Рики, — но для их профессиональных планов это оказалось не столь принципиально. Разумеется, я рассчитываю, что вы отнесетесь к занятиям серьезно.

«В противном случае, лучше отравитесь прямо сейчас», — мысленно закончил фразу Рики, расшифровывая убийственное сверкание в глазах Снейпа.

— Надеюсь, вы понимаете, эта беседа должна остаться между нами. Я менее всего готов допустить, чтоб те студенты, которым только предстоят СОВы, узнали о такой возможности.

Профессор остался, как всегда, категоричен и требователен. Рики и глазом моргнуть не успел, как он отпустил Дору и Виктора. Они остались вдвоем.

— Как Вы настроены, Макарони? — спросил Снейп почти сочувственно. — Готовы к слушанию?

— Я не знаю, сэр, — честно ответил Рики. — Мне еще ничего не объясняли. Сэр, у меня будет адвокат?

Брови Снейпа приподнялись, хотя лицо осталось невозмутимым.

— Какой еще адвокат? — спросил он ровно.

— Который будет меня защищать, — ответил Рики, чувствуя себя крайне глупо.

— Разумеется, я знаю маггловские порядки! Плохо дело, если у тебя такие ожидания, — усмехнулся завуч, и добавил уже серьезно: — Ты сам будешь себя защищать, Ричард. И поэтому тебе следует знать, как это происходит. Ведь в твоем прошлом опыте, — профессор сделал ударение на слове «прошлый», — знания об этом отсутствует.

— Темному лорду никогда не назначали слушание в Министерстве магии, сэр, если вы это имеете в виду, — огрызнулся Рики.

— Не стоит впадать в эмоции, Макарони, — предупреждающе произнес профессор. — Совершенно недопустимо нарушать заведенный порядок. Это может сойти тебе с рук на уроке, но не в зале Уизенгамота и не в кабинете начальника Департамента магического правопорядка.

Рики ничего не ответил. Выдержав паузу, завуч продолжал:

— Как ты понял, есть два варианта. Либо тебе предстоит общаться с главой департамента, либо — с заседателями. И не стану скрывать, чем меньше народу будет вовлечено в твое дело, тем лучше.

Выйдя от профессора, Рики добрался до вестибюля и стал подниматься по лестнице, не в силах определиться, куда ему идти — в комнату старост или в библиотеку, почитать про законы. В штабе было очень вероятно встретиться с Селеной, и в этом случае им, конечно, пришлось бы пообщаться. Рики не был уверен, что следует это допускать. Вчера он уже успел убедиться, что эта девушка дорога ему. Не следовало ее расстраивать.

Он как раз собирался подняться все же на еще один пролет, в библиотеку, и — вдруг заметил Минерву МакГонагол. Она уже увидела его, остановилась на верхней ступени и наклонила голову набок — это, должно быть, означало приветствие. Рики понимал, что должен же ей что-то ответить, и потому поздоровался.

Ему самому не понравилось, как бодро и беспечно прозвучал его голос. Однако замдиректора держалась так, словно не ждет ничего другого.

— Жаль, Макарони, что Вы отказались продолжать трансфигурацию. Но, наверное, у Вас были на то причины.

Сурово кивнув, она продолжила спускаться, обогнула его, ступая неслышно, как кошка.

«Как будто ты не знаешь эти причины», — подумал Рики со злостью.

В общежитии шестикурсников ожидала новость: красиво написанное объявление извещало, что колледж «Равенкло» приглашает однокурсников на собрание в ближайший четверг.

— Чайнсби мне дал, чтоб я тут повесила, — объяснила Дора. — И просил тебе напомнить, Ричард, чтоб ты взял фотографии с африканскими тварями. Девчонки из «Хуффульпуффа» гадают, чего ему надо.

На самом деле Рики вовсе не хотел туда идти, но благовидный предлог никак не подворачивался. Не явиться на такое мероприятие ему, как главе Клуба Единства, было бы втройне неудобно. Никаких ссор с Виктором у него не было, более того, Чайнсби, узнавший случайно в конце прошлого года о тайне Лорда, вел себя до сих пор по отношению к Рики очень лояльно. Так что в назначенное время шестикурсники — как оказалось позже, в полном составе — расселись в классе истории магии. Виктор ожидал у доски , куда, по словам Доры, «нормальный человек по своей воле не выйдет», а Мелани Хатингтон восседала за учительским столом.

— Прошлый год у нас выдался, прямо скажем, кошмарный, — заговорил Чайнсби.

Класс загудел — почти все поспешили высказать соседу, как это было. Мелани скользнула к доске. Виктор дал людям возможность поделиться впечатлениями, прежде чем снова начал:

— Но мы все-таки сдали экзамены. Я поздравляю всех собравшихся.

— И мы тебя поздравляем, — подала голос Дора.

— Спасибо, Нотт. Всех нас, безусловно, интересует, как наша параллель выглядела на СОВах, — сказал Виктор.

— Говори о себе, — проворчала Тиффани.

— А что, тебе это абсолютно безразлично? — с сомнением спросил ее Виктор.

— Ну, не знаю. Я как-то не задумывалась, — проворчала Тиффани.

— Наш класс посовещался и решил, что неплохо бы составить сводную ведомость результатов СОВ.

Мелани взмахнула волшебной палочкой, и на доске проявилась эта самая таблица, как раз в тот момент, когда отовсюду понеслись протестующие вопли. Таблица была составлена просто: слева шли фамилии, сверху — названия предметов. Мисс Хатингтон на всеобщее недовольство отреагировала недовольством своим собственным.

— А что, это такая тайна? — спросила она ехидно. — Кто не хочет, может не говорить, пожалуйста. Все равно все узнают, кто прошел на ЖАБА.

— Если кто соврет? — поинтересовался Билл Кеттлборн.

— Это останется на его или ее совести, — напыщенно ответила Хатингтон. — Честно говоря, мне интереснее всего узнать, как сдали уход за магическими существами. Вы ведь знаете, Хагрид — очень своеобразный преподаватель.

Ее приманка сработала.

— Хагрид — прекрасный преподаватель! — возмутился Артур. — Я получил «Великолепно»!

Колонка ухода за магическими существами заполнилась мгновенно. Как выяснилось, ученики лесничего, действительно, показали довольно приличную успеваемость. Рики даже стыдно стало за свое «Сверх Ожиданий».

После этого процесс уже было не остановить. Следующим самым интригующим предметом оказалось, бесспорно, зельеварение.

— Так мало прошло! — скривилась Хатингтон.

— У него и двое оставалось, мне говорили, — сказала Дора.

На эту тему развернулась грандиозная дискуссия. Слизеринцы заступались за своего завуча, которого многие из навечно расставшихся с зельями, вроде Филипса, охотно раскритиковали напоследок. Но Рики обратил внимание, что Каролина МакКинли тихо сидит в углу и старательно притворяется, будто ее тут вовсе нет.

— Что с ней такое? Почему она не с Мелани и Виком? — спросил он, наклоняясь к Дику.

Равенкловский староста закатил глаза, сделал неопределенный жест рукой и, наконец, шепнул: «Потом».

В ходе спора Мелани умудрялась выяснять, кто что заработал по другим предметам. Рики без удивления отметил, что единственное «Великолепно» по прорицаниям досталось Бетси Спок.

— Надо же! Столько народу, у кого нет ни одного неуда! — поразилась вслух Фиона Шеклбот; она не поленилась подсчитать, демонстрируя хваленое хуффульпуффское трудолюбие, что таких большая половина.

Даже Лео не остался равнодушным.

— Скажи, Хатингтон, — сдержанно спросил он, — как тебе одной удалось получить «Великолепно» по маггловедению?

Только тогда Рики обратил внимание, что так и есть. Сам он, Лео и даже Дик, увы, заработали только «Сверх ожиданий».

— Сама не знаю, — смутилась Мелани.

В кабинете истории магии страсти нешуточно накалялись.

— Чайнсби, ты посещал три курса по выбору? — заметила Дора.

— Да, — подтвердил Виктор, и чувство законной гордости мелькнуло в его голосе.

— У Макарони тоже три, — посчитала Хатингтон.

— А он дополнительно сдавал, — продемонстрировал свою осведомленность Френк Эйвери.

Рики подумал, что Френку в его теперешнем положении лучше не напоминать о том, что в прошлом году он проявлял повышенный интерес к делам Рики. Но озвучивать он этого не стал, и без того недалеко было до драки.

— Как? Почему? — посыпались вопросы.

— Мне дали разрешение в Министерстве, — коротко буркнул он, пользуясь тем, что многие вовсе и не слушают ответ.

Между тем все положенные клетки заполнились отметками. Виктор с некоторыми особо активными участниками занялся обобщающими подсчетами.

— Мерлин, как мы позволили втянуть себя в это! — простонала Дора.

Равенкловцы ее вопиющий глас проигнорировали.

— Ни у кого нет больше шести «Великолепно», — с удовольствием отметил Виктор. У него самого было ровно столько.

После этого началось скрупулезное выуживание, кто и за что вообще получил «Великолепно». Рики гордо распрямился, ловя оценивающие взгляды и кивки одноклассников: единственное «Великолепно» по гербологии он воспринял, как нечто само собой разумеющееся. После чего ребята долго рассуждали, что получить высший балл по древним рунам невозможно, потому его, естественно, никто и не получил.

«Какой это вздор, но как затягивает», — подумалось Рики, пока Чайнсби, разделивший с ним лавры по астрономии, скромно уверял, что это — результат старательности, и ничего более.

— Ну вот, теперь мы все знаем, — подытожил равенкловец, когда волнение начало успокаиваться.

— Да! Теперь мы знаем, чем гордиться, спасибо большое, — саркастически заметила Дора.

Виктор не обратил на ее тон никакого внимания.

— Я подумал, может быть, нам стоит это отпраздновать, — сказал он. — Мы пять лет отучились вместе.

— Неужели? — прошептал Артур слева от Рики. Было заметно, что обсуждение результатов порядком его утомило.

— Нам разрешат собраться, почему нет? — заметил кто-то.

— Да, нужно место, — кивнул Виктор. — Я подумал о Визжащей хижине, — и он вопросительно покосился туда, где сидел Рики с друзьями.

Нечасто Рики доводилось чувствовать сильное шоковое переживание после того, как ему открылась тайна Лорда, но этот случай был именно такой. Не ожидавшие такой атаки, ребята завертели головами, обмениваясь изумленными взглядами. Не задумавшись, Рики с ходу выдал:

— А как мы туда попадем?

— Вы что! Там привидения, — возмущенно вмешалась Саманта Перкинс из «Хуффульпуффа».

— Нет там привидений, — отмахнулся Филипс.

— Так это правда, что вы там гуляли?!

Ответ на этот вопрос, как оказалось, давно интересовал многих, но почему-то с блаженной поры третьего курса они удосужились спросить только теперь. Участники пари — Рики и Виктор, а также сопровождавшие их в ту рождественскую ночь Лео, Артур, Ральф, Тони и Мелани неохотно закивали.

— Да, мы не затащим туда столько народу, — согласился Тони. — Даже если в сарае Уизли снова найдется перемещатель. Надо поговорить с директором. Пусть выделят нам комнату.

Говоря это, он совершенно не замечал того, что Артур багровеет. Вряд ли Уизли хотел, чтоб всем вокруг стало известно о накопленных его семейством магических штуковинах. Рики посчитал, что пора вмешаться, и попросил Дика достать те африканские колдографии, которых у него самого не было.

Полчаса спустя шестикурсники, слегка попуганные рассказами о страшных магических тварях и немного отошедшие от процедуры выпытывания своих оценок, покидали класс в довольно сносном расположении духа.

— Бесподобное собрание! — фыркнул Артур.

— Да ладно! — бросил Эдгар. Казалось, он долго думал над чем-то, и наконец решил высказать это. Рики почти ожидал, что хуффульпуффец повернется к нему; так и вышло. — Но ведь в хижину можно попасть и другим путем! Почему ты не сказал? — удивился Эдгар.

— Незачем им знать про Визжащую хижину, — Рики даже руками развел, настолько это казалось ему само собой разумеющимся. Но, помня, что мутанты могут не понимать хода рассуждений нормальных людей, он все же поинтересовался: -Ты не согласен?

— Ну, если ты так считаешь, — пожал плечами Эдгар.

Артур демонстративно поглядел на часы. Как оказалось, компании однокурсников они посвятили целых два часа, и у всех сразу обнаружились дела до ужина. Слизеринцы, попрощавшись, отправились вниз.

— Он недоволен, — медленно произнес Рики, имея в виду Эдгара. Он чувствовал, что только что произошло нечто, но никак не мог расшифровать, что его так взволновало.

— Он беспокоится за тебя, — пожал плечами Лео. — Ты и в самом деле какой-то нервный.

— Да уж. Мне даже советовали заняться медитацией, — признался Рики. — А… все-таки, что случилось у тебя дома?

Лео не очень хотел говорить, но понимал, что это неизбежно.

— Отец застал меня за тем, как я тренирую заклинание Щита, — Лео пожал плечами. — Для них это было шоком, конечно. Это мне теперь все кажется само собой разумеющимся, да и на первом курсе так было.

— Мы были детьми и ничего не понимали, — покаянно произнес Рики.

— Я и теперь не вижу в этом ничего такого страшного.

Но нотки успокоения, сопровождающие это заявление, внушили Рики другое. Ведь именно он, пусть неосознанно, поделился с другом необычными возможностями Лорда, близкими, по сути, к черной магии. А значит, он, Рики, был ответственным за то, как они могут в Лео проявиться. Способности, переданные Лео, не тревожили его, пока они были вдалеке друг от друга. Такое равнодушие со своей стороны вдруг показалось Рики возмутительным. И справиться с угрызениями совести он додумался только одним способом: выведать, все ли с другом в порядке, и тут же учинил ему допрос с пристрастием.

Однако Лео сам был мастером таких допросов, и не очень-то повелся.

— Мои возможности? Не знаю, но я чувствую, мне стало легче учиться. Может, это неудивительно, мы уже много чего выучили, — сказал он.

— Ты не чувствуешь, как в тебе поднимается мощная, неконтролируемая сила? — спросил Рики.

— Мерлина ради! Не пугай меня, — отмахнулся Лео. — Со своей силой я пока что справляюсь. Не хочу показаться грубым, но ты бы себя со стороны слышал. «Мощная, неконтролируемая сила» — это не первая глупость, которую я от тебя слышу с начала года. Кстати, пока не забыл — как понимать «непорядок с водой»?

Таким вот образом они поменялись ролями; Рики поведал другу о предупреждении старой русалки, и к этому Лео отнесся куда более серьезно, чем к переживаниям Рики.

— Нам не стоит вообще подходить к озеру, ни с какой стороны, пожалуй, — решил он.

— И гулять возле него нельзя? — вскинулся Рики, но тут же покорно кивнул; какая, собственно, разница для него?

— Можно, но лучше днем, когда много народу и Хагрид рядом, — ответил Лео. — Я имею в виду, когда мы пойдем в Запретный лес, лучше не уходить далеко. Я сам поговорю об этом с Артуром Уизли. Наверное, он согласится.

Рики не знал, состоялся этот разговор или нет. Перспектива прогулки казалась такой отдаленной в сравнении с текущими делами последующих дней.

Вечеринку запланировали на первые выходные. Как оказалось, свободное расписание не предполагает больше безделья, и это стало ясно довольно скоро. Профессор Дамблдор лично разрешил Виктору собраться после обеда в субботу в присутствии дежурного преподавателя. И, хотя посидеть с шестикурсниками согласилась профессор Стебль, наименее, пожалуй, вредная из профессоров, все же организаторы приуныли.

— Ну и что за веселье, когда тебя контролируют? — ворчал Тони. — Нет, надо что-то такое придумать.

Приглашены были все, и друзья Рики, посовещавшись, решили, что отказаться будет неудобно. Рики покорно согласился.

Первый в его жизни урок маггловедения состоялся в конце недели. Генри и, особенно, Тиффани ждали этого момента с нетерпением, поскольку жаждали рассказать учителю про выставку кошек, причем Генри, конечно, рассчитывал услышать, какая это, в сущности, глупость.

– Профессор говорит, что маггловские и колдовские чудачества только проявляются по-разному, а в основе лежат одинаковые странности, – добавил Боб Бут.

Для слизеринских одноклассников было новостью, что Рики присоединится к ним, невзирая на то, что в прошлом году они вместе сдавали СОВу.

– Профессор Строгус будет к тебе придираться поначалу, – предупредил Лео.

– А я так понял, что не только поначалу, – сказал Рики; согласно полученным разведданным, маггловед не благоволил к воображалам, которые не считали нужным изучать его предмет на том основании, что знали магловскую жизнь благодаря собственному опыту. В прошлые годы слизеринцу приходилось слышать от друзей о его требовательности.

Впрочем, почти все одноклассники отправились на занятие без боязливого трепета, который вызывали, например, зелья. Рики плохо представлял, с кем предстоит встретиться, поскольку преподаватель маггловедения почти не появлялся в Большом зале и не жил в замке. Однако невысокого седого колдуна с закатанными рукавами ему довелось видеть, безусловно, не впервые. Тиффани и Генри тут же завладели вниманием преподавателя и задержали даже после звонка, так что ему пришлось от них буквально отвязываться. Рики воспользовался перерывом, чтобы как следует рассмотреть класс, но ничего, кроме белых, напоминающих простыни занавесей, вдоль стен больше не было; должно быть, там скрывалось нечто, не предназначенное для наблюдения.

Как только брат с сестрой Флинт уселись, в классе сразу стало тихо.

– Рад видеть всех, кто сдал СОВу достойно, – сказал профессор. – К сожалению, двое моих прежних учеников больше не с нами. Но такова жизнь. Вижу, среди нас появился и новичок.

Рики не ожидал, что так отчетливо осознает скачок пульса и то, что перехватывает дыхание, когда Строгус уставился на него, бесцеремонно оценивая взглядом. Такая роль ему однажды уже доставалась – в «МентеСана». Видимо, Рики отвык быть новичком с тех пор, поэтому даже под пристальным вниманием собственных, давно знакомых одноклассников почувствовал себя неуютно. Он привстал и поклонился, надеясь, что таким образом сократит смотрины.

– Профессор Стебль говорит, что ты умеешь работать руками. Это похвально, – учитель кивнул, соглашаясь в этой глубокой мысли сам с собой, – но это еще не все.

– Я буду стараться, – пробубнил Рики, после чего, похоже, преподаватель вспомнил, что в классе есть и другие ученики.

– Что же, все мы долго шли к этому курсу. Я начну нашу работу с демонстрации того, к чему вы должны прийти в итоге года, – сказал профессор. – Курсовые проекты, леди и джентльмены.

Он взмахнул палочкой, и одно из покрывал упало, а за ним обнаружился шкаф с идеально чистыми стеклами, так что его содержимое немедленно предстало на всеобщее обозрение. А там было, на что посмотреть.

– Лучшие проекты тех, кто учился до вас, – гордо отрекомендовал старик, распахивая дверцы. – Вот, видите, приспособление, мелко нарезающее овощи. Я, правда, видел нечто подобное в маггловском магазине, но этот механизм сделан самостоятельно при моем наблюдении. А вот эта вещица, – он показал на невзрачную с виду коробочку с дыркой, – вырабатывает электричество, и может светить. Подходите, берите, только аккуратно, и можете задавать любые вопросы.

Коллекция Строгуса, несомненно, привлекла бы внимание Пита, и не только. Некоторые вещи были поистине допотопными, кто-то даже постарался сконструировать мини-орудие для пыток. Преподаватель охотно отвечал на вопросы. Ему и в самом деле не раз предлагали купить эти проекты для музея, чем профессор особо гордился.

– От вас требуется, – вновь заговорил преподаватель, когда все расселись, – выбрать любое заклинание, или систему заклинаний, с помощью которых можно достичь определенного эффекта. Затем вы разработаете некоторые вещи, позволяющие добиться того же – но без магии. Понятно?

«Попробовал бы кто-нибудь сказать, что ему непонятно», – подумал Рики. Между тем учитель, обнаружив, должно быть, на лицах подопечных должную степень понимания, довольно потер руки.

– Вам придется поработать головой, это никому не вредно. Да, мистер Флинт?

– А можно что-нибудь связанное с едой? – поинтересовался Генри.

– Как хотите, – разрешил профессор Строгус. – Главное, чтобы это заинтересовало вас настолько, чтобы смириться с нелегкой работой в течение всего года. Мистер Уизли?

– Если я буду изучать принцип некоторых маггловских потешных штучек? Не подумайте, сэр, я не стану устраивать взрывы, – пояснил он, видя, как нахмурился седой профессор.

– Я буду консультировать всех вас, и мы разберемся, насколько возможен Ваш проект, Уизли, – сказал Строгус, и только после этого предоставил ученикам возможность списать с доски требования к курсовому проекту.

Выходя из кабинета, Рики подождал Генри Флинта и посоветовал ему собрать мясорубку. Генри идея понравилась.

Праздник по случаю сдачи СОВ собрал шестикурсников в одном из больших пустующих классов на первом этаже. Стаканы с тыквенным соком стояли в нишах, так, чтобы их случайно не разбили. Под потолком летали феи. Легкая, приглушенная музыка без слов раздавалась сверху, кое-кого сразу потянуло танцевать.

За порядком следила профессор Стебль, и с ней Рики пару минут поговорил о новом учебнике. Благодаря этому он целиком пропустил шутку, которая рассмешила поголовно всех, но не стал выяснять, что это было; всем его друзьям, включая Лео, показывающего Марго что-то за окном, было явно не до него. Артур беседовал с Нэнси Льюкот, у Ральфа с Генри Флинтом, по всей видимости, назревала ссора.

Тут Тони Филипс, продолжая давиться от смеха, попросил внимания.

– Предлагаю рассказать, кто как сдавал экзамены, – вскричал он; предложение было встречено дружным нытьем. – Ну, что-нибудь прикольное!

«Как я чуть не до смерти напугал экзаменаторшу, посылая в нее «Репаро», – подумал Рики. – Что должна была почувствовать несчастная женщина, видя, что ей в горло целится лорд Волдеморт! Это очень смешно, если знать, в чем прикол».

– Не обращайте на меня внимания, – предложила профессор Стебль под дружный, одобрительный смех.

А никто особо и не вспоминал о ней. После непродолжительных уговоров к Тони подошел Дон Ричмен. С ним, как он полагал, приключилась занимательная история, когда он сдавал историю магии.

– Сажусь я за стол, беру перо и, представляете, ничего не помню, – произнес он торжественно.

«Как им всем хорошо, – думал Рики. – И правильно. СОВы – это своего рода билет в жизнь. Для тех, кто только начинает».

– Видел бы ты себя со стороны, – прозвучало совсем близко.

Подошедшая Селена тоже не казалась довольной. Рики не сомневался, из-за него.

– Подозреваю, что ничего хорошего, – согласился он, мысленно уговаривая девушку уйти. Он уже решил, решил окончательно и бесповоротно, что не встанет на ее пути. Ее присутствие рядом подвергало его решимость искушению; парень отчетливо осознал, что только поэтому избегал контактов с ней, не отвечал на письма и все прочее. Он почти представлял, какой у него в данный момент несчастный и затравленный взгляд, и самому становилось противно, но он решительно ничего не мог с этим поделать.

– Нет, это невыносимо! – вздохнула Селена, резко развернулась и метнулась прочь. Пару секунд спустя Рики стало очевидно, что она направляется к выходу из комнаты. Но не только его глаза пристально следили за маршрутом Селены.

– Макарони, какого черта? – яростно налетела на него Дора. – Я совершенно не понимаю, что с вами происходит.

– Тебе не надо вмешиваться, – сказал Рики.

– А вот это мне решать, – и слизеринка сильно толкнула его; было довольно неуместно и жалко все же почувствовать боль. – А теперь будь любезен пойти за ней… нет, я, пожалуй, с тобой пойду.

У Рики не хватило энергии сопротивляться. Когда они поднимались (Филч неохотно ответил, что видел мисс Олливандер между третьим и четвертым этажами), Дора спросила, что произошло.

– С Селеной все нормально, – убежденно ответил Рики. – А со мной – Сама – Знаешь – Что.

Он резко умолк, поскольку за поворотом обнаружились знакомые золотистые волосы, обладательница которых продолжала удаляться, но эхо коридоров далеко разнесло отголоски последних слов. Окликнутая слизеринкой, Селена остановилась и подождала их; Рики казалось нереальным, что он все же приближается к ней. Девушка выглядела крайне расстроенной и, скорее всего, не стала бы ждать его, если бы не присутствие третьего лица.

– Может, вы все-таки поговорите? – потребовала Дора.

Любовь оставалась, с точки зрения Рики, нормальным состоянием жизни. И он продолжал иметь к этой жизни некоторое отношение. Все это мелькнуло в голове, когда его глаза встретились с глазами Селены.

– Как ты провела каникулы? – спросил он, и прозвучало это неожиданно резко.

– Не очень, – ответила она вежливо и тихо. – А ты?

Рики очень бы хотелось сказать то же самое, чувствуя, что противоположный ответ еще сильнее отдалит его от нее, если такое вообще возможно. На лице Доры между тем явственно отражалось, что она считает все происходящее идиотизмом.

– Довольно необычно, – с нарочитой небрежностью сказал слизеринец, подавляя всплывающую вину, – ты знаешь, мы ведь ездили в Африку.

– Знаю. Я ведь смотрела фотографии, – кивнула Селена. – Вместе со всеми.

Беседа в подобном стиле могла продолжаться сколь угодно долго. Юноша чувствовал, что это мучительно и для него, и для Селены, а кроме того, бестактное вмешательство Доры было скорее неизбежным, чем вероятным. Отчаянная отвага всколыхнулась в его душе, и тон его следующих слов резко изменился.

– Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, – сказал Рики, и заставил себя поглядеть на девушку прямо.

За этим последовал оглушительный грохот: доспехи в конце коридора рухнули вперед, а счастливый Пивз, умирая от беззвучного почему-то хохота, бросился прочь. Ни Рики, ни хуффульпуффская староста даже не повернулись туда.

– Проклятье, – проскрежетала сквозь зубы Дора и вынула палочку. Двое подождали, пока она отойдет и займется починкой.

– Счастлива где-нибудь подальше от тебя, это подразумевается? – уточнила Селена.

Невольно Рики перевел взгляд с ее лица на значок ее колледжа, спрятал кулак за спиной и сжал его, стараясь как можно сильнее вонзить ногти в ладонь. Напряжение пока не сказалось на его самообладании, но все же ему страшно хотелось раскричаться.

– Селена, я хочу, чтобы ты оставалась моим другом, – глухо произнес Рики. – И я не хочу, чтобы ты становилась частью проблемы, которая не имеет решения. Такая проблема – это я. Ты слишком хорошая, чтобы думать сейчас о себе, возможно, хочешь помочь мне, или веришь, что наши чувства могут изменить мутацию, – услышав, что Дора возвращается, Рики заговорил быстрее. – Я, во всяком случае, не допущу, чтобы ты разделяла со мной кошмары. Мои проблемы – это не самое важное в твоей жизни. Однажды ты это поймешь…

– Разумеется, с точки зрения вселенского порядка это неважно. Но, пока я жива, все эти вещи имеют для меня значение, – сказала Селена. – Значит, ты предлагаешь дружбу? Я подумаю. Извини, Дора, я, пожалуй, вернусь на праздник.

Вслушиваясь в ее шаги, Рики не мог не заметить, что они отдаются у него в висках, как и ее голос. Они с Дорой остались в коридоре одни, но парню казалось, что Селена тоже здесь, как будто она впечаталась в воздух, которым он дышит.

– Мерлин, почему она не хочет понять? – проворчал Рики, отворачиваясь от одноклассницы.

– Она что, обязана быть с тобой ангелочком? – набросилась на него Дора. – На ее месте я бы тебя… нет, не побила, это слишком грубо, по-гриффиндорски… травить тоже нехорошо… в общем…

– Я понял твою точку зрения, Дора, – против воли, понурился Рики.

– Скажи, ты правда встречаешься с магглой? – придирчиво поинтересовалась слизеринка после непродолжительной паузы.

Рики вяло вскинулся; даже пройдя через воспоминания Назойлика, он не переставал удивляться, каким вздором способны интересоваться глупые люди.

– Нет, конечно! – ответил он с приличествующим случаю возмущением. – Мы с ней дружим с детства.

– С возрастом такая дружба становится подозрительной, – указала Дора.

– Да при чем здесь возраст! Я и Селене сейчас напомнил… Ты помнишь, кто я?

– Придурок, который упускает хорошую девчонку, – не моргнув глазом, изрекла Дора.

– Я не придурок! Я намного хуже, – и Рики продолжил разглагольствовать на больную тему, так, словно выступал обвинителем на собственно слушании в Министерстве. Он говорил о том, что бессмертен, что он не настоящий, а всего лишь альтернативная сущность психа, одержимого манией величия, да и сам он в иные периоды своей биографии бывал одержим такой манией; он выболтал даже, что, будучи не в силах смириться с победой Дика в слизеринском конкурсе стихов на втором курсе, пошел и нарисовал плакат, и отхватил половину призового фонда. Он вспомнил, что никогда толком не занимался, но это не мешало ему получать хорошие оценки и еще гордиться этим; и вообще он всегда был чрезвычайно склонен к гордыне, а это, как известно, смертный грех.

Рики, разумеется, был в этом убежден, и поглощен тем, чтоб подыскать убедительную аргументацию; ему очень хотелось быть понятым. Но он не мог не заметить, что по мере углубления его рассуждений взгляд Доры делается все более сожалеющим. В один прекрасный момент он не смог этого больше терпеть, умолк и уставился на нее в ответ.

– И подумать только, Ричард, – девушка закатила глаза к потолку, – когда-то я собиралась с тобой встречаться.

От такого признания Рики онемел, споткнувшись на середине предложения. В голове вдруг разрослась и осталась единственная мысль: как полагается вести себя в таких случаях? А ведь слизеринке непременно надо было как-нибудь ответить. У Назойлика же подходящий ответ позаимствовать было трудно.

– Выслушивать такие тирады, вот радость-то, – продолжала бормотать Дора. Рики сразу вспомнилась бабуля Мичелина. Если бы ее обуревали подобные чувства, она бы уже перекрестилась, но не такова была Дора.

– Я даже не догадывался, – пробормотал Рики, взирая на одноклассницу почти с ужасом.

– А зачем тебе или мне нужно было, чтоб ты об этом догадывался? – пожала плечами Дора. – У нас все годы были отличные дружеские отношения, не всегда же ты маялся такой своеобразной дурью, как в этом году. Да это и не имеет значения, давно уже. Но одно время я планировала роман с тобой. Или мне так сильно твоя Ческа не понравилась, она бестолковая, не могу решить, что сильнее на меня подействовало, ты или желание оставить ее с носом. Просто я в то время начала с логической, так сказать, точки зрения присматриваться, кто мне подходит, и решила, что это ты.

Дора остановилась, чтобы передохнуть. Полное отсутствие смущения с ее стороны постепенно навело Рики на мысль, что, пожалуй, все не так серьезно, но шок проходил медленно.

– В общем, на третьем курсе после экзаменов я приняла такое решение. Когда ты тем летом решил уехать в Италию, я очень разозлилась. Я тебя собиралась охмурить, а ты мне все планы нарушил, – призналась Дора с загадочной улыбкой, наполненной воспоминаниями. – Удивительно, как давно это было.

– Вот так и начинаешь замечать, что у тебя есть прошлое, – ответил Рики, поскольку пауза подразумевала некую реакцию с его стороны.

– Ну да, – кисло отозвалась Дора, – опять ты про то же! Ну, я долго не переживала. А потом, когда ты приехал обратно, у меня уже появились другие интересы.

Рики одобрительно кивнул. Он был тронут всем, что услышал, и хотелось это как-то показать Доре.

– Ты удивительная девушка, – произнес он, стараясь голосом выразить все свое уважение. – Мало с кем можно поговорить так, как с тобой.

– И хвала Мерлину, а не то этот мир погряз бы в наглости и бестактности, как у магглов! – отмахнулась Дора. – Сейчас у меня все хорошо с Диком, – сказала она. – И его тоже очень расстраивает то, что с тобой происходит.

– Я не просил об этом, – возразил Рики, сникая. – Помню, в тот же год, когда Турнир здесь был, Ван перед отъездом сказал мне, что нельзя помешать птицам скорби виться над головой, но в моих силах не позволить им свить гнездо в моих волосах. Он тогда и не подозревал, что они уже там давно поселились, – вздохнул Рики.

– Да уж, основательно они тебе голову загадили, птички эти, – отозвалась Дора и сделала вид, что принюхивается, после чего к великому изумлению Рики, сморщила нос. – Безнадегой несет, просто жуть.

– Перестань сводить все к шутке! – рассердился Рики. – Поймите, все вы, наконец, это не смешно! Я веду себя так не потому, что не хочу быть нормальным и развлекаться на вечеринке с одноклассниками, а потому, что… не могу! Ясно тебе?

Судя по взгляду, Доре было абсолютно наплевать, что на нее орут.

– Да, я поняла объективные обстоятельства. Но с головой у тебя тоже плохо, – сказала она. – Извини, не убедил. Предупреждаю – Селена Олливандер за тобой бегать не будет.

– Конечно, нет! Она не такая! – мрачно бросил Рики.

– Я ей объясню, что нет резона сидеть и страдать, – успокоила Дора и была такова.

Ее поведение на сей раз шокировало Рики и обескуражило. Он даже собирался окликнуть девушку, но, образно выражаясь, наступил сам себе на горло. Дора бы расхохоталась, если бы он вздумал ее упрекать, утверждая, что Пит и Даниэла не оставили бы его одного в таком состоянии. А ему и в самом деле было тяжело после очередной неудачной попытки объяснить все Селене. Собственно, лекция для Доры была чем-то вроде репетиции – провальной, между прочим. И возмущенные мысли, чем-то напоминающие Назойлика, нашептывали ему, что обошлись с ним сейчас обе барышни как-то не очень гуманно. Стыдно терзать такого несчастного человека, каковым он сам себя считал.

В первые дни в школе слизеринца постоянно охватывали тиски странных, тягостных переживаний. Перемещаясь по коридорам, он иногда без всякого умысла начинал воображать, что пробивается не через толпу, а сквозь густые тучи. Именно в школе Рики впервые почувствовал атмосферу зловещего заговора. С этим ощущением он въехал в ворота, и, подумав, уловил, с чем это связано. С тем, что министерские дожидались его на перроне.

Ни с Артуром, ни с кем из друзей Рики этого никогда не обсуждал, и все же сам факт напрягал. Он увидел представителей Министерства магии, причем гораздо раньше, чем его об этом официально предупредили. Поняв, отчего он испытывает напряжение, парень ненадолго почувствовал себя лучше. «Всегда легче знать, чему противостоишь», – подумал Рики.

Однако, помимо происшествия на перроне Хогсмида, имелись и другие подозрительные обстоятельства, и степень их подозрительности сам Рики оценить пока не мог. Например, накануне первого в этом году урока защиты слизеринцы всесторонне обсудили персону назначенного преподавателя.

– Сэр Бартоломью – старый знакомый моей двоюродной бабушки Эвелины, – сообщила Тиффани. – И она удивляется, потому что он очень давно нигде не работал.

– Но темные искусства должен знать, – покачала головой Дора.

Френка тема явно взволновала. Он несколько раз открыл и закрыл рот, и, наконец, решился высказаться.

– О чем они только думают? Пустить в школу Упивающегося смертью!

И шестикурсники смутились, кое-кто даже закашлялся, прежде чем подхватить тему. Этого они до сих пор вслух не произносили, хотя каждый, разумеется, знал о темном прошлом нового профессора.

– Говорят, он даже в Азкабане срок отбывал, – подтвердил Генри.

От одноклассников не укрылась резкая смена убеждений Эйвери. Боб позволил себе открыто поинтересоваться, будет ли Френк брать у нового профессора интервью, и получил в свой адрес несколько злобно высказанных угроз.

– Что это с тобой, Эйвери? – удивилась Ариадна, но знающая, в чем дело, Дора предпочла сменить тему.

– Будем надеяться, что Бэскотт прилично преподает, а остальное нас не касается, – отрезала она.

Это был, пожалуй, единственный предмет, на котором присутствовала вся параллель. Учитывая, что должность каждый год переходила к новому преподавателю, не существовало никаких особых требований оценкам для продолжения обучения на ЖАБА. И в кабинет защиты направили стопы шестикурсники всех факультетов.

Это имело довольно продолжительные последствия. Перемена заканчивалась, а борьба за место продолжалась. Например, как Мелани, так и Бетси желали сидеть поближе к двери, но не собирались уступать друг другу. Рики решил уклониться от борьбы, но когда облюбованные задние парты занял Филипс с Летти Перкинс и приятелями, было обидно. Все же к моменту появления «дяди Барти» все более-менее расположились.

Новый профессор воплощал собой солидность и благообразие. Учитывая все, что знал о нем Рики из двух жизней, это было далеко не так. Однако в классе мгновенно установилась звенящая тишина. Он представился, но знакомиться с классом не стал, заявив, что это прекрасно можно сделать в течение учебного года. И урок начался.

– Откройте учебники на странице 43, – распорядился преподаватель.

Проделав, что требуется, Рики обнаружил, что на указанной странице начинается глава №4 под названием «Основные виды атак в начале поединка».

– Будьте любезны законспектировать эту главу, – сказал профессор и добавил довольно сурово, – до конца урока. Да, для курсовой вам пригодятся базовые знания. Что?

Его внимание привлекла поднятая рука Лео.

– Сэр, – заговорил слизеринец, получив разрешение, – а как же предыдущие главы?

Профессор принял вид донельзя удивленный и в этом, пожалуй, перестарался: он стал выглядеть точь-в-точь как сосед итальянской бабушки – деревенский дурачок, который после долгого толкания ворот обнаружил, что они открываются на себя. Рики постарался сохранить на лице серьезное выражение, поскольку Бэскотт устремил все внимание на их с Лео парту.

– А мне сказали, что мои коллеги ознакомили вас с основными классами заклятий, – сказал он.

– Это так, – согласился Лео, – но…

– Работайте, молодой человек! – профессор царственным жестом дал понять, что с него довольно, развернулся и отправился к своему месту, где и уселся. – Да, было время, – заговорил он, когда в классе заскрипели перья.

За последующие десять минут ученики получили возможность ознакомиться с одной характерной особенностью нового учителя. Бэскотт оказался неутомимым болтуном и тем напоминал Рики кое-кого из итальянской школы, тоже профессора защиты. И, пусть его размышления вслух имели некоторое отношение к предмету, все же учебному процессу они отнюдь не способствовали.

– Послушайте, сэр, – не выдержал Рики, – Вы нам читать мешаете!

Учитель, прерванный на середине фразы, выглядел обиженным. Но и дражайших одноклассников Рики тоже шокировал. Казалось, все как один смотрят на него. Не сразу до юноши дошло, что ребята попросту беспокоятся за его безопасность.

– Как это понимать? – обрел голос «дядя Барти». – Преподаватель, говорите, мешает Вам учиться?!

Сия неслыханная вольность, судя по тону, разрушала все границы дозволенного, и была достойна всяческого порицания. Профессор явно и мысли не допускал, что можно считать иначе.

– Невозможно слушать одно, а писать другое одновременно! – не отступил Рики.

Преподаватель поднялся и медленно продефилировал к нему, после чего склонился над партой.

– К Вашему сведению, – заговорил он, – помехи только укрепляют усвоению материала. Если бы Вы знали, какие методы использовал Темный лорд…

– Он знает достаточно про Темного лорда!

В изумлении Рики вместе со всем классом развернулся к окну. Туда же развернулся и новоявленный профессор.

Виктор Чайнсби, хмурясь и сжимая губы, без стеснения выражал неодобрение образу действий своего родственника. Выражение его лица отчетливо говорило: «Довольно!».

Посчитав, видимо, что делать замечание Виктору как-то неудобно, дядя Барти махнул рукой, пробормотал «Продолжайте!» и вернулся в начало класса.

Весь урок он, мешая сосредоточиться на тексте параграфа, вдохновенно и ностальгически разглагольствовал о сражениях, в коих ему довелось принять участие в качестве действующего лица или наблюдателя.

Никто его не перебивал больше, и Рики скоро понял, что все из-за вездесущего языка Доры, всегда готовой поделиться новостью с ближними независимо от того, из какого они колледжа. Некоторые ученики, придавленные известием о его криминальном прошлом, заметно побаивались.

– К нашему следующему уроку, – заговорил он под конец, – будет очень хорошо, если вы ознакомитесь с первой главой из монографии сэра Персиваля Игнациуса Уизли «Анатомия неправомочной дуэли». Это, пожалуй, единственный фундаментальный труд, где дается описание с последующим детальным анализом исторических сражений последней войны. Прошу составить полный расклад боевых диспозиций. О том, что это такое, вы прочтете в предисловии данного издания. Я проверил, оно имеется в библиотеке в достаточном количестве.

– Почему бы не объяснить нам сразу, что это такое? – ворчала Мелани уже за пределами кабинета. – Он что, так жаждет убедиться, что мы прочитаем?

– Боюсь, он просто не помнит, как это звучит по-научному, – насмешливо объяснил ей Артур.

– Скорее всего, ты прав, – подтвердил хмурый Виктор. – Не хочу говорить на эту тему.

Когда равенкловцы исчезли в конце коридора, Рики вспомнил, что стоило бы поблагодарить Чайнсби, но не стал торопиться. В его жизни не осталось больше тайн. И все же он чувствовал себя как-то странно, как будто на уроке с ним произошло нечто такое, чему он пока не нашел объяснения.

Когда от обеда Рики отделяло два этажа, он, наконец, понял причину своего смятения. Барти Бэскотт вел себя так, словно и не догадывался, кто он такой.

Рики изложил свои соображения ближайшему другу, который полагал, что так вполне может быть.

– Тебя удивило, что он так с тобой разговаривал? – спросил Лео.

– Да, ты прав, – признал Рики. – Хотелось ему как вмазать! Тоже мне специалист, еще меня будет учить…

Рики прервался, заметив, что Лео сдерживает улыбку.

– И все-таки именно он учитель, а не ты – повелитель, – напомнил друг. – Меня тоже смущает его назначение, но, Рики, ты сам знаешь, гораздо лучше, что он ни о чем не догадывается, чем наоборот.

Да уж, Рики ничего не оставалось, как смириться со сменой ролей и прочими изменениями. И в подземельях профессора Снейпа отныне все должно было стать по-другому. Из слизеринцев Рики теперь предстояло видеть там только Лео и Дору. В таком составе они и отправились после обеда к знакомому кабинету.

– Сколько нас там вообще будет? – прикинула Дора.

– Мало, – этим Лео, собственно, ничего нового не сообщил. Невзирая на последнюю новость о договоренности преподавателей с Отделом образовательных стандартов, отбор Снейпа на старшие курсы был, пожалуй, самым жестким.

– Двенадцать или десять, – сказал Рики, мысленно рисуя таблицу, начерченную Мелани Хатингтон. – Равенкловцы все посчитали, ты что, забыла?

– Надо же! Я, честно говоря, и внимания не обратила на их подсчеты, – призналась Дора.

Рики согласился с ней, что с некоторых пор за ним водится странная наблюдательность, ибо нормальные слизеринцы, в сущности, должны рассуждать, как Дора.

В классе уже находилось несколько ребят из «Хуффульпуффа» и «Равенкло». Всего три, но больших стола осталось в распоряжении тех, кого допустили на продвинутый уровень по зельям.

Возле стола, за которым расположились Дик и Эдгар, пустовал один стул, поскольку со стороны Эди сидел Чип Вэнс. Разумеется, Дора заняла свободное место. Рики и Лео, поздоровавшись, проследовали к пока еще пустующему столу, тоже на четыре места. В центре Виктор и еще два его одноклассника образовали отдельный стол «Равенкло».

– Кто там опаздывает? – раздраженно поинтересовалась Дора, будучи единственной присутствующей девушкой.

Рики вспомнилось, что рядом могла бы сидеть Селена, но она отказалась от такой возможности. Интересно, какую роль он сыграл в ее решении?

Ударил колокол. Опоздав на долю секунды, в класс ворвались Маргарет Фэрли – Рики отметил, что она и в самом деле, по словам Снейпа, получила «Великолепно» за СОВу, и Нэнси Льюкот. Одновременно с ними с противоположной стороны, из кабинета появился профессор зельеварения. Обе девушки при виде его остолбенели.

– Бесподобно, – констатировал зельевар. – Мисс, вы собираетесь завести новый обычай – входить в класс одновременно со мной? Вынужден вас огорчить – даже более свободное расписание ЖАБА не позволяет вам подобных вольностей. По пять баллов с каждой, и садитесь, наконец.

Гриффиндорки поспешили к столу слизеринцев, причем Марго приветливо и чуть виновато улыбнулась Лео, а Нэнси, пользуясь тем, что учитель остался у нее за спиной, закатила глаза.

– Итак, – заговорил профессор Снейп, – вас здесь одиннадцать. Из сорока двух, остались только наиболее способные. И прекрасно. Не вижу смысла учить зельям неуклюжих дурней.

Некоторое время профессор посвятил требованиям, которые он лично разрабатывал для курсовых работ по своему предмету. А для начала все же пришлось переписать с доски, какая работа запланирована на первый семестр. Тут и выдалась возможность поговорить с опоздавшими гриффиндорками.

– Что случилось? – шепнул Лео.

– У вас есть такая Роза Гойл? – спросила, в свою очередь, Марго.

– Ненормальная девчонка! – подхватила Нэнси. – Взялась по лестнице грязь размазывать. Мы ходили за МакГонагол, и она по требованию Филча сняла со «Слизерина» целых тридцать баллов!

Эта компенсация за наказание Снейпа, казалось, очень ее утешила.

– Лео, что делать? – обратился Рики к другу после урока. – Ведь эта малявка разорит «Слизерин»! Мы не заработаем столько баллов, сколько она нароет этого, ну, «поноса»!

– Тебе пора учиться медитации, а то ты слишком нервничаешь, – сухо ответил Лео.

Между тем «Хогвартс» умеренно потрясло еще одно отнюдь не новое начинание.

Выполняя поручение матушки, юная Мери Малфой при помощи не в меру трудолюбивой Гермионы Уизли и еще кого-то взялась за программу максимум. Благородное дело защиты прав домашних эльфов вновь напомнило о себе. Анкеты и буклеты разошлись по «Хогвартсу» в мгновение ока. Рики лично заполнил одну анкету, поражаясь, сколько же существует в мире вопросов, над которыми он, положа руку на сердце, никогда не задумывался.

Другие по поводу рекламируемого мисс Малфой добровольного сообщества высказывались более резко. Благодаря этому Рики узнал о нем почти все.

– Одно название чего стоит, – фыркнул Ральф Джордан.

– Хорошее дело «Пукни» не назовешь, – поддакнула Дора.

– Вообще-то сейчас организация называется по-другому, – счел нужным уточнить Дик, – Но леди Гермиона с этим названием начинала, и оно прилипло.

– Да кому все это нужно? – проворчала Мелани. – Только мусор по всей школе, так что на глаза Филчу лучше не попадаться. Особенно нам с тобой, Дейвис.

Приняв к сведению полезное предупреждение, Дик все же не спешил соглашаться с напарницей.

– На самом деле ее идеи довольно прогрессивные, даже революционные, если сверять по учебнику истории, – сказал он.

– Леди Гермиона надеется воспитать нас, – объяснил Артур. – Она не хочет оказывать давление, считает, что косвенно дойдет лучше. Она хочет, чтобы ученики своим умом дошли до необходимости как-то кооперироваться с другими разумными существами.

– Это ей долго ждать придется, чтоб мы настолько морально выросли, – выразил общее мнение Рики. Он прекрасно помнил, в каком восторге был тот же прогрессивный директор Дамблдор, а вкупе с ним и Гарри Поттер, когда они узнали, как он скооперировался с другими разумными существами на четвертом курсе. Весь опыт двух жизней Рики говорил о том, что люди жутко консервативны, и даже если их как следует запугать или подкупить, все равно совести, на которую уповала школьная подруга дядюшки Гарри, от этого не прибавится. Ведь даже он сам, с одной стороны вполне сочувствуя начинанию леди Гермионы, с другой – был очень доволен, что ему застилают постель и стирают носки, и вовсе не хотел менять это. А с третьей стороны, при одной мысли о том, что придется что-то делать вместе с Мери и Гермионой, ему становилось не по себе, и сразу вспоминалась милая беседа в поезде. Он предпочел бы по новой сдать пару СОВ, лишь бы они вовсе убрались из школы, прихватив с собой Рози и Джима.

Последние, естественно, подрались сразу, как только достаточно освоились на новом месте. Рики присутствовал при разбирательстве в штабе, куда пожаловал и Филипс, в качестве группы поддержки для Джима Поттера.

– Да я просто спросил, а почему она не подружилась с Огденом? – оправдывался Джим.

– На фига он мне сдался? – поинтересовалась слизеринка, с неудовольствием отвлекаясь на реплику от облизывания пальцев.

-Такой богатый жених! Как же ты упустишь? – поддразнил девчонку Джим.

– Да ну! – фыркнула Рози, прикинула расстояние меду ними, но, поняв, что наброситься на него не удастся, соизволила объяснить. – Мне надо, чтоб меня на руках носили, а этот пополам переломится. Не люблю затюканных мальчиков.

Тони Филипс покосился на Дору, вложив в этот взгляд все, что думает о ней, как о старосте, допускающей фривольные разговорчики у проштрафившейся подопечной.

– С твоими предпочтениями, Рози, ты ознакомишь нас, если захочешь, после того, как объяснишь, каким образом твой кулак оказался в кармане Тони, – сказал Лео.

– Обыкновенно. Я его туда засунула, – насупилась Рози.

Рики подумал, что старостами следует назначать только психически устойчивых учеников, и то есть риск спятить.

– Почему все постоянно сватают этой малявке всяких женихов? – рискнул полюбопытствовать он, когда за сторонами закрылась дверь. – Прямо мания какая-то.

Дик и Эдгар обменялись печальными взглядами, кто-то вздохнул.

– Все из-за ее тетки, – начала Дора. – Леди Парвати очень интересная женщина.

– Она вышла замуж по расчету? – Рики припомнил, что однажды слышал нечто подобное, когда останавливался в доме Уизли после возвращения из итальянской школы.

– Дело не в этом. Своего супруга леди Парвати замучила, то у нее откровения, то озарения. Из-за нее на ее сестру смотрели, как на такую же психичку. Хотя она очень красива, все думали, что она никогда не выйдет замуж, – ровно произнесла Селена. – А потом леди Парвати разъехалась с мистером Вудом, и он увез с собой сына.

– Насколько мне бабушка объяснила, мистер Гойл сделал предложение Падме Патил, когда скандал с ее сестрой был в разгаре, – продолжила Дора. – Сам он только что вернулся из Польши, налаживал там тролиный питомник, скандал прошел мимо него.

Рики был в ужасе от масштаба магических сплетен.

– Но ведь это ужасно! – высказался он. Но выговорить «Бедный ребенок» у него язык не повернулся. Особа, пожирающая шоколадушки и размазывающая грязь, по логике вещей, заслуживала сочувствия не меньше, чем все остальные люди на планете, и все же как-то не очень его вызывала.

– Да, – кивнула Дора. – Поэтому мы с Лео пытаемся быть снисходительными с этой Гойл, хотя это почти всегда невозможно.

С этим Рики согласился в тот же вечер, поскольку драчуны успели получить еще одну порцию наказаний. Именно они, как выяснилось, организовали ему бесподобный вечер, наполненный острыми ощущениями.

Подчиняясь требованию учителя ухода за магическими существами, Рики потратил два вечера, но накатал все же сочинение о своем путешествии в Африку. Он не мог бы точно сказать, кого этот вопрос интересовал больше – Тони или Джима. Но именно юный Поттер, как подозревал Рики, специально помирился с душечкой Рози, чтобы она это сочинение попыталась у него из сумки вытащить. Собственно, ей это удалось, и почти незаметно. Рики бы даже не обнаружил пропажу сочинения. Но проигнорировать размазанные по собственной сумке отпечатки шоколада он не мог.

Рози, по счастью, еще не успела покинуть гостиную. Рики проследил за ней вместе с Лео и Дорой, а затем обоих откомандировали в штаб. Под нажимом старост гриффиндорец признался первым, за что заслужил от Рози презрение.

– Я просто почитать хотел! – насупился Джеймс.

Виноватым за любознательность он себя, разумеется, не считал. А Рики даже не пришлось переписывать сочинение, но после прочтения он удостоверился, что лучше бы притворился больным и не сделал задание. Хагрид от его приключений, в кои веки, пришел в восторг. И он полагал, восторг этот должны разделить и остальные, причем на практике.

– Курсовые по скучным тварям писать скучно, – рассудил лесничий. – Я вам, может, для выпуска приготовлю кой-чево, но это пока так, секрет.

В общем, Хагриду, как всегда, удалось «облагодетельствовать» учеников своим энтузиазмом сполна. На обед они пришли не в лучшем расположении духа.

– Кто мне объяснит, – ворчала Дора посреди десерта, – на кой черт мне этот свежий воздух, когда приходится рисковать руками и ногами? Ого!

И Дора вытянула шею, пытаясь разглядеть что-то на противоположном конце Зала.

– Дора! – Лео даже подтолкнул ее локтем, настолько вопиюще она пялилась. – Помни, что ты староста. На тебя все смотрят!

– Интересно как. Уизли снова любезничает с Льюкот, – проворчала староста, совсем ненадолго обернувшись к напарнику, и тут же вернулась к предыдущему вопиющему поведению.

Рики обернулся, прослеживая ее взгляд. И в самом деле, Нэнси Льюкот оказалась объектом самого пристального внимания со стороны Артура; он как раз налил для нее сока и передавал стакан.

– В прошлый раз мы опоздали к ней, – прозвучало напротив. – Северная башня далеко!

Машинально опознав голос кузины Френка и то, что бедная девочка, похоже, записалась на прорицания, Рики продолжал следить глазами за гриффиндорцами.

– Опять она будет нас запугивать! – ответил ей какой-то мальчишка.

Рики мог бы порассказать им о заданиях Трелони много интересного, но, во-первых, и так был занят сразу едой и наблюдением, во-вторых, информированием народа обычно занималась Дора, а в-третьих, третьекурсники, догоняемые беспокойством Мирры Жанн, и так вставали из-за стола и тянулись за портфелями.

Гриффиндорская парочка между тем направилась к выходу. Артур немного задержался, поскольку пришлось выслушать Ральфа. А на пути Нэнси образовалось препятствие в виде тех самых третьекурсников «Слизерина», что торопились на прорицания. Но Мирра Жанн остановилась, пропуская ее вперед.

– Все бы детки были такими вежливыми и воспитанными, – пробормотал Рики, удивляясь про себя чудесам наследственности; не в пример Мирре, Френк был, по его мнению, типом противным. Но не самым препротивнейшим.

История с сочинением имела продолжение. Можно было не сомневаться, что Филипс пересказал своему юному другу все, что зачитывалось на уроке.

– Врет он все! – убеждал Джим каждого, кто соглашался его послушать. – Он даже кошек дрессировать не умеет!

– Я с ним пытался поговорить – он как взбесился, даже Филипс удивляется, – прокомментировал Артур. – Думаю, ему вредно чрезмерное внимание, не знаю даже, как это прекратить.

– Теперь в школе столько звездных деток, – пробубнил Рики, невольно вспоминая свежий эпизод, о котором не собирался рассказывать. Увы, не далее как сегодня он встретил в коридоре Тигра и снова рискнул погладить; в результате невесть откуда появившийся хозяин кота едва не сбил его с ног, схватил своего питомца в охапку, но удалился не сразу, а пообещал, что непременно Рики все припомнит. Что «все», слизеринец уточнять не стал, понимая, что говорить с Поттером на языке разумных фактов в принципе бесполезно.

– Кстати, с водой тоже непорядок – Плакса Миртл снова затопила свой туалет, – проинформировал Лео.

Смысл этой шутки, как легко было догадаться по реакции присутствующих, не поняла только Бетси, но спрашивать она не стала. Рики же уловил ободряющий тон друга, но пропустил его мимо ушей.

– Серьезно, не стоит обращать внимания на всякую мелочь. Пора нам развеяться, – настаивал Артур.

Предложение погулять в Запретном лесу последовало сразу же, как только Бетси и Эдгар вышли. Но глава Клуба внезапно не проявил энтузиазма к выполнению клубной традиции. В гостиной Лео не преминул указать, что такое поведение странно.

– Знаешь, в Запретный лес можно пойти и попозже, – упрямо произнес Рики.

– Вообще-то туда нельзя! – раздался совсем рядом голос Доры.

Рики нетерпеливо махнул.

– Не сомневайся, Дик тебя пригласит, – заявил он.

Восприняв такое утверждение благосклонно, слизеринская староста тут же поделилась последней новостью: Артур Уизли нашел себе подходящую компанию в лице мисс Льюкот, что, вероятно, не должно способствовать сожалениям с его стороны по поводу откладывания прогулки в Лес. Дора, несомненно, отпустила бы по этому поводу парочку саркастических комментариев, но тут ее отвлекла Мирра Жанн, попросив совета. Краснея и смущаясь, третьекурсница шепнула старосте, что речь идет о великой тайне. Дора без сожаления ушла с ней – она любила такие вещи.

У Рики хватило дружеских чувств порадоваться за Артура. Но, когда шестикурсники после ужина собрались в штабе, по нему, увы, никак нельзя было сказать, что он счастлив и доволен жизнью.

– Ну, как прошло? – оживился Ральф.

Артур не спешил давать ответ. Прежде он уселся напротив пустого портрета, закинув ногу на ногу.

– Никак. Кажется, я ей не нравлюсь, – довольно безразлично произнес он.

– Почему ты так решил? – Марго даже отвлеклась от починки портфеля.

Пожалуй, гриффиндорец предпочел бы не отвечать. Рики, во всяком случае, на его месте предпочел бы. Но не ответить было нельзя, хотя бы потому, что вопрос задала именно гриффиндорская староста девочек, безупречная вежливость которой невольно настраивала на аналогичное обращение; будь на ее месте Мелани или Дора, Артур уж точно попросил бы их не совать носа не в свое дело. Ко всему прочему, из тона Марго следовало, что ее озадачило такое положение вещей.

– Она все время нервничала, а потом просто убежала, – кратко изложил Уизли.

– Что значит – убежала? – не удержалась любопытная Дора.

Артур откровенно насупился. С другой стороны, пресекать тему было уже, определенно, поздно. Кроме того, можно было не сомневаться, что информация придет к Доре тем или другим путем еще до ужина.

– Помчалась в гостиную вперед меня, хотя мы шли туда вместе, – буркнул он.

Рики не преминул неодобрительно покоситься на одноклассницу – все-таки с ее стороны бестактно было интересоваться личными делами Артура после того, как в прошлом году она опоила его любовным зельем. Поэтому он заметил, что известие о неудавшемся свидании Дору почему-то очень огорчило. Но она ничего не стала комментировать, лишь кивнув, и вновь уставилась в книгу.

Больше Рики ничего по этому поводу не слышал, ибо не только Нэнси повела себя необъяснимо. Дальнейшее показало, что всякого рода непонятные и шокирующие поступки – скорее норма для «Гриффиндора».

Рики довелось пронаблюдать новшество в первые часы его появления, когда мимо библиотеки, из которой он выходил с одноклассниками, по коридору прошествовала стая гриффиндорцев-первокурсников. На голове Джима красовалась ярко-алая повязка. Выглядело это настолько нелепо и дико и так напоминало боевые индейские украшения, что слизеринец даже не сразу вспомнил, что находится, собственно, все еще в «Хогвартсе».

– Мерлин! Вот еще новость, – заволновалась Марго. Она явно колебалась, сделать ли замечание предводителю восторженной толпы, и ей стало легче, когда они скрылись за углом.

«Да уж, лучше не видеть того, что смущает твой покой», – подумал Рики, и почему-то эта сцена побудила его мысленно вернуться к первому в этом году уроку прорицаний.

В тот день они с Дорой и Бобом дошли до башни, обменявшись надеждами, что теперь, когда ходить сюда им предстояло только раз в неделю, будет проще общаться со «стрекозой». Рики первым полез наверх, в класс.

Взгляд Рики сразу же встретился с взглядом профессора Трелони, едва его голова высунулась из люка. При виде его выражение лица и поза учительницы, до того лениво наблюдающей за входом, резко переменились. В ее глазах, увеличенных стеклами очков, заплескался страх, дошедший до юноши в полной мере. Предсказательница застыла на месте, и, должно быть, слишком сильно натянула одну из нитей своих бус. Во всяком случае, через пару секунд она лопнула, и сверкающие камешки разлетелись в разные стороны. Рики вовремя увернулся от одного, который просвистел возле самого уха; послышался звон, треск, глухие удары. Но профессор по-прежнему пребывала в ступоре.

– Что там творится? Лезь давай! – донесся снизу рассерженный голос Доры. – Тебя ущипнуть, Макарони?

Грубая действительность вновь вынудила Рики действовать. Как бы ни хотелось ему подождать, позволить старой ведьме привыкнуть к его присутствию, он не мог вечно висеть, загораживая вход остальным ученикам. Да и получать от Доры щипки за чувствительные места ему не улыбалось – это придавало трагической, по сути, ситуации непочтительно комическую окраску.

– Д-добрый день, – произнесла, запинаясь, предсказательница, когда он выпрямился в полный рост.

Рики кивнул и поскорее проследовал на свое старое место. Скоро рядом оказались и друзья.

– Рада, что вы решили продолжать обучение моему предмету, – продолжала щебетать профессор, ни к кому конкретно не обращаясь. А Рики легче всего было уставиться в средних размеров аквариум, наполненный, судя по всему, обыкновенной водой. С нарочитым интересом разглядывая сей сосуд, парень обнаружил там собственное отражение, которое показалось ему довольно глупым.

– Да! Представьте, экзаменационная комиссия из Министерства решила, что у меня с даром дела обстоят лучше, чем Вы думаете, – прозвучал резковатый ответ Доры.

В отражении Рики заметил, что уголки его губ приподнялись.

– Комиссия! Милочка, что они там понимают! – вздохнула за спиной Трелони, после чего раздался треск, затем – стон.

– Профессор, Вы целы? – обеспокоено спросил Боб.

– Нельзя так размахивать руками! Наложить шину? – деловито осведомилась Дора.

Судя по той диспозиции, которую Рики обнаружил, обернувшись, она попросту целилась в профессора, и вряд ли любому на месте Трелони при наличии хоть крупицы здравого смысла это бы понравилось.

Когда прорицательница отказалась от помощи, нервно уверяя, что все нормально, ребята присоединились к Рики за столом.

– Как в прошлом году, – сказал Боб.

– Не знаю. Возможно, Селена Олливандер не будет посещать этот предмет, – заметила Дора, пристально наблюдая за реакцией Рики и не скрывая этого.

Он предпочел разглядывать собственные ногти. Нельзя было отрицать, что для Селены так было бы лучше всего – от прорицаний все равно никакого толку, да и для него, Рики, было бы мучительно сидеть с ней рядом за этой самой партой. И тем не менее, он настолько привык к ее соседству, что, казалось, она все равно здесь, даже если ее нет.

– Она сдала на допустимый уровень, это точно, – произнес он, вспоминая таблицу, составленную Мелани.

– Дело не в допустимом уровне, – отмахнулась Дора, кивком приветствуя гриффиндорских девушек. – Снейп ведь ей не подсказывал, как легко и просто получать дополнительных ЖАБА.

– Ох, удружил нам наш наставник, спасибо ему большое, – проворчал Рики.

На самом уроке, впрочем, пока не произошло ничего примечательного. Учительница, волнуясь, объявила, что сегодня они будут повторять по книгам все, что уже успели пройти. Но под конец она вдруг вспомнила, что должна, вообще-то, объяснить студентам продвинутого уровня, какие требования предъявляет им дальнейшее обучение. Точнее, вспомнила она это не сама, а при активной помощи Доры, которая бестактно пожелала узнать, что же готовит ей будущее.

– В течение месяца вы будете все повторять, а там – посмотрим! – благодушно махнула рукой профессор. – К следующему уроку – реферат. Гадание по чаинкам. Не менее двух свитков, будьте любезны! И кстати – могу предсказать, что такое же задание будет у вас по всем пройденным темам. Так что готовьтесь заранее, не прогадаете!

Таким образом, одно Рики выяснил наверняка – Селена сюда приходить не станет. Но зато на заклинаниях они снова столкнулись. В этот раз девушка придумала вести себя так, словно его нет.

Флитвик посчитал наилучшим, если оставшиеся на продвинутом уровне двадцать два ученика будут сидеть в кругу, напротив друг друга. В общем, стулья стояли довольно тесно, и Рики как раз собирался поставить свою сумку возле места, которое занял Лео, когда вдруг почувствовал, что его мягко оттесняют плечом.

– Лео, можно, я тут сяду? – вежливо спросила Селена, положив руку на пустой стул рядом.

– Да, конечно, – и Лео поспешил подвинуться.

Селена присела. Рики как раз успел обнаружить, что у него нет другого выхода, кроме как расположиться по другую сторону от нее; он, впрочем, и не решился бы отойти, это было бы невежливо. Зато он перехватил злорадную ухмылку Доры.

Весь урок хуффульпуффка сидела рядом, а Рики пытался учиться, подавляя отчаяние. Она как будто не понимает, каково ему! И в то же время стойкое ощущение, что это он ведет себя глупо, не позволило ему впоследствии прокомментировать ситуацию.

Гербология, как Рики и ожидал, началась с похвальных речей профессора Стебль в адрес всех, кто справился с СОВой, а в особенности – его и Дика. Новый учебник профессора ученики, не желающие приступать к учебной работе, хвалили как можно дольше. Но в теплицах учеников ожидала и мадам Помфри, которой потребовалась помощь, так что пришлось заняться плесенью. И только в середине урока шестикурсники узнали задание для курсовых работ.

– Думаю, настала пора каждому из вас понять, что значит вырастить магическую траву от начала до конца, – решила Стебль.

Список растений, рекомендуемых к разведению в течение года, учительница огласила тут же, отчего многие заныли. Почти все растения, не требующие особого ухода, увы, вырастали либо куда быстрее, либо гораздо медленнее.

– Вы должны будете держать их во второй теплице, – сказала профессор Стебль. – Впрочем, на первых порах можно оставлять горшки при себе, если очень захотите.

– А как скоро мы должны определиться, мэм? – поинтересовался Артур.

Профессор дала на размышление две недели.

– Если бы в эти две недели мы больше ничего не делали, только размышляли, – ворчали ученики, возясь с плесенью.

– Макарони, ты-то точно заберешь растение к себе? – ехидно предположил Филипс.

– Всенепременно, – проворчал Рики, не желая поддерживать разговор. Тони, к счастью, и не настаивал на общении.

– Я думаю выбрать мандрагору, – вслух думал Артур.

– Не советую. Под конец с ними спятить можно, – сказал Рики. – В горшки друг к другу лазают, грубят…

Он считал, что вполне достаточно представителей человеческой породы, обладающих данными свойствами, тем более что в школе их теперь хватало.

– Не поверишь! Джим подружился только с Тони, – сообщил Ральф.

– Что тут удивительного? Тони всегда восхищался дядей Гарри, а Джим – почти точная его копия, – сказал Рики. Он внимательно наблюдал за чуткой плесенью, не забывая, что в любой момент ей может надоесть складываться в скульптуры, и тогда она способна попросту сбежать.

– Да уж, он настоящий гриффиндорец, – заметил Артур не без гордости. – Кстати, он все никак забыть не может, что ты на вокзале, и потом, погладил его Тигра. А кот уже все шторы в гостиной оборвал, его, похоже, вообще не воспитывали.

– Арабелла многое позволяла кошкам, – рассеяно заметил Рики, аккуратно наматывая плесень на карандаш. Гриффиндорцы, спохватившись, принялись трясти свои чашки с рассадой, чтоб те выровнялись. – А вы не знаете, зачем Джеймс нацепил на голову эту дурацкую красную повязку? – спросил он, когда друзья более-менее справились со своей задачей.

– По мне, так чтоб привлекать внимание, – предположил Ральф.

– В отличие от дяди Гарри, ему очень нравится быть звездой, – согласился Артур.

И в самом деле, приметная повязка выделяла юного мистера Поттера в толпе школьных перемен. В коридорах Рики неоднократно замечал, что с Джимом здоровались, и тот с удовольствием заводил новые знакомства.

– Он выспрашивает у людей обо всем, что происходит в «Хогвартсе», – разузнала вскоре Дора Нотт. – Странно это как-то. Одно дело, когда девчонка сплетнями интересуется, но мальчик!

По своей воле Рики вовсе не следил бы за бытием сына дяди Гарри в школе, но его поступление в «Хогвартс» вызвало бурный ажиотаж среди учеников. Вскорости Джимми стал снимать свою повязку на уроках – после того, как профессор Снейп вычел у него пять очков за выпендреж.

– Началось, – пробормотал Рики, когда узнал об этом.

– Что началось?! – подозрительно поинтересовалась Дора, которая, увы, слышала слишком хорошо.

– Профессор Снейп не симпатизирует семейству Поттеров, – лаконично ответил Рики.

На самом деле он был доволен, что хотя бы на Джима нашлась управа. Ибо заставить подругу новоявленного гриффиндорца по имени Рози отказаться от шоколадушек и любимой игры во дворе не сумели до сих пор ни взыскания с Филчем, ни угрозы МакГонагол написать ее родителям.

Но на небосклоне «Хогвартса» зажглась еще одна звездочка. Появление Гермионы Уизли в любой части замка неизменно сопровождалось нездоровым оживлением. Увешанная всевозможными оберегами почти на манер профессора Трелони, жизнерадостная Гермиона при этом выглядела куда более живописно.

Она легко могла объяснить назначение каждого своего талисмана.

– Вот этот, – говорила она, любовно поглаживая сухого кузнечика, – отпугивает кошмары. А соломенная косичка приносит удачу. Важно только заплести ее в полнолуние.

Некоторых искренне интересовали ее штучки, к девчонке даже обращались за советами, которые она охотно раздавала, вопреки назиданию практичной кузины Софии, бесплатно. Но большинство считало новоявленную хуффульпуффку чудачкой.

Между тем шестикурсников «Слизерина» от школьных дел отвлекло важное событие: Моргана принесла трех котят, как и было обещано. Семейство расположили в спальне парней, чтобы и хозяин, и хозяйка могли их навещать, и Билл Кеттлборн не уставал ворчать, потому что котята пищали, а Моргана шипела на него больше, чем обычно.

Рики, конечно, слышал о том, что Гермиона Уизли с некоторых пор рвется повидать котят, чтобы выбрать себе одного, поскольку ей удалось договориться с Бетси и Тиффани, что она первая заберет того, который ей понравится.

– На месте Бетси я бы тоже с ней спорить не стал, – прокомментировал Рики, который считал всех трех малышей равно очаровательными. Он возился с ними охотно, и Тиффани, не подозревающая, какое же он, в сущности, чудовище, спокойно ему это позволяла.

Но ему и в голову не приходило, что профессор Снейп позволит маленькой хуффульпуффке зайти в общежития «Слизерина» перед самой сменой пароля. В это время Рики, как лицо, облеченное доверием и благосклонностью Морганы, как раз составлял компанию Тиффани, которая меняла подстилку своим любимцам. Когда Гермиона появилась в его спальне, он не сразу понял, что ему это не кажется, а после довольно недружелюбно поинтересовался, как она сюда попала.

– По воздуху прилетела! – буркнула, в свою очередь, малявка и предоставила объясняться Лео, который появился следом за ней. Когда Рики выслушал друга, оказалось, что барышня вовсю знакомится с малышами. Рики испытал злорадство, заметив, что один из них фыркает на нее. Но Гермиона заметила его насмешливый взгляд и насупилась.

– А вот этот хановщик тоже хочет котенка? – опасливо спросила девчонка у хозяйки котят.

– Нет, – сказала Тиффани. – Ему теперь и не хватит, хотя Ричард хорошо с ними управляется.

– Вот и отлично! – проворчала Гермиона и скорчила ему рожицу. – Моя киса не будет иметь с тобой ничего общего!

– Милочка, это еще не твоя киса! – возмутился Рики.

– А будет моя – шиш я тебе дам ее гладить! – поклялась Гермиона, игнорируя изумленный взгляд Тиффани. – Я знаю, что ты – настоящий хановщик! Мой брат тебе пока помогает, но Джимми Поттер мне все про тебя рассказал!

– Твой Джимми Поттер сам про себя всего не знает, – свысока бросил Рики. – Извини, Тиффани, я пойду, не буду мешать вам, – сказал он и отправился в гостиную, пережидать, когда нашествие прекратится.

Вскорости малявка и в самом деле удалилась. Тиффани, вышедшая ее проводить, по возвращении присоединилась к Рики и Лео в гостиной.

– Надеюсь, хоть с кошкой она способна поладить, – проворчал Рики.

– Ты знаешь, она городит про тебя всякий вздор, – ничуть не смущаясь, доложила Тиффани. – Она очень странная для Уизли.

Рики пожал плечами; быть странным в семье Уизли считалось, пожалуй, нормой. Теперь, впрочем, странности пришли в «Хогвартс» в таком количестве, что жаловаться на них не имело смысла.

Начало года, бесспорно, свидетельствовало об обострении квиддичной лихорадки. И, как следовало ждать, в этом году в «Хогвартсе» завелось особенное обстоятельство, именуемое Джеймс Поттер.

Внезапно повсюду заговорили об удивительных талантах отца и даже деда юного Джима на позиции ловца. По школе даже пустили слух, что для Джеймса заранее забито место в команде.

– Я пойду к директору! Так не честно! – вопил Генри Флинт, топая ногами в гостиной «Слизерина».

– Перестань действовать на нервы кошке! – возмутилась Тиффани. – Ты что, намерен теперь из-за каждого сопляка такой концерт устраивать! Выбери нам нормального ловца и заткнись, Мерлина ради!

Но для Джима, естественно, исключения не сделали, что, впрочем, не намного умерило квиддичные амбиции гриффиндорцев. Ральф Джордан, конечно, не стал обсуждать это с Тиффани, но, вдохновленный, как и вся команда, старался как можно чаще бывать на стадионе, так что Рики видел его только на уроках, где он, по всей видимости, присутствовал только физически.

Тому, что Снейп изводит Джима бесконечными придирками, острые языки мгновенно нашли объяснение.

– Он понимает, что не видать ему в этом году кубка, вот и злится, – ни секунды не сомневался Тони Филипс, беседуя с раздосадованным Джеймсом на перемене.

Другие первокурсники тоже не отставали, приобретая своеобразную известность. Гермиона Уизли, вопиюще выделившись среди своих родственников, теперь, вдобавок, вовлекла в агитаторскую деятельность некую Лавинию Пикс – свою подругу, которая, по словам старост, в принципе была очень воспитанной и тихой.

– Но на Гермиону это не повлияло. Просто мания скандалить, особенно если с ней кто-то не соглашается. Может и в драку полезть. Никогда в «Хуффульпуффе» такого не было, – жаловался Эдгар. – У меня такое чувство, что в этом году учиться приехали одни чокнутые.

– Мне можешь об этом не рассказывать, – кивнул Дик с таким видом, что было явно – за этим тоже скрывается очередная бесподобная история.

– Мери? – участливо спросил Артур.

– Да. Они с Виктором вчера… – Дик остановился, подбирая слова. – Я даже не знаю, что он ей такого сказал, но она на всю общую гостиную объявила эдак утомленно, что детей, пожалуй, заводить не станет.

– Слава Мерлину, – пробормотал Уизли.

– Артур, не следует делать таких заявлений, – попеняла ему Марго. – И что?

– Конечно, Мелани не могла оставить это без внимания, спросила, что так. А малявка кивнула на Виктора и говорит: «Тетя Гвенни такая хорошая, а сын у нее вон какой противный. Так что лучше не рисковать, мало ли, что получится».

– Как он это пережил? – поинтересовался Рики.

– На удивление прилично. Просто раскритиковал ее воспитание, а самообладание у него отменное, наши это ценят. Вообще Мери перегибает палку, думаю, Вик на ее дурном характере сделает себе рекламу. Она многих раздражает. Похоже, дома избаловали ее донельзя.

– С Каролиной он так и не помирился? – спросила Селена.

– Нет, – покачал головой Дик.

– Но это же идиотизм, – без колебаний высказалась Дора, – мы с тобой это уже обсуждали.

– Да, конечно. И Мелани так считает. Но Каролина, по-моему, в самом начале чувствовала себя слишком уж виноватой. Летом он с ней не связывался.

– Потому что болван, – не преминула высказаться Дора.

Рики легко мог предположить, каким болваном она считает его.

– Зато теперь она всячески подчеркивает, как на него обиделась, – закончил Дик.

Рики как раз вспомнились ее отрывистые «да» и «нет» на уходе за магическими существами, когда в штаб заглянула лучезарно улыбающаяся Нэнси.

– Марго, ты идешь, Летти начинает злиться, – сообщила она.

– Мерлин! – переполошилась гриффиндорка, вскакивая, пытаясь попасть ногой в туфлю и собирая все свои вещи в пределах досягаемости. – Нет, это я здесь оставлю. Летти устраивает сегодня гадание по какой-то своей книжке! – соизволила объяснить она, когда, наконец, твердо встала на обутые ноги с сумкой через плечо.

– И вы все обещали быть подопытными! – кивнула Дора. – Слышала о таком.

– Неужели кому-то интересно знать собственное будущее? – удивился Ральф после ухода старосты. – Нет, ну скажите мне!

– Да. Особенно если человека беспокоит что-то конкретное, – ответил Рики, ничуть не замечая, насколько взрослым, утомленным и умудренным жизнью тоном это было сказано.

– Ричард, ты уже давно вызываешь беспокойство, – проворчал Эдгар.

Не только Рики развернулся к нему с изумлением и немым вопросом. Хуффульпуффец пристально и довольно хмуро наблюдал за ним, так что Рики как-то вдруг догадался, что он специально дожидался ухода гриффиндорки для того, чтобы завести разговор. Нетрудно было догадаться, что свойства этот разговор будет, скорее всего, неприятного.

– В чем именно? – ровно произнес Рики, стараясь не фиксироваться на возникшем в комнате напряжении.

– Ты не хочешь соблюдать наши традиции! Не приехал на мой день рождения! Не согласился на вечеринку, которую предлагал Чайнсби! Говоря откровенно, мне не нравится, что с тобой происходит, – отрезал Эдгар.

Рики подумал, что ему самому это не нравится, но даже в мыслях это прозвучало слишком жалко. С другой стороны, обвинения шокировали его, как если бы Эди обозвал его хановщиком.

– Возможно, я уже не стану прежним, – сказал он, и сам не понял, зачем выдал эту фразу. – Хотя я пытаюсь делать вид, что все нормально.

Он сам себе не верил. Какая-то фальшь выдыхалась, как будто он разыгрывает сцену из сериала, прикидываясь мучеником и вовсе не являясь таковым. «Но я же не притворяюсь!», – подумал Рики, чувствуя, что злится уже непонятно на кого.

– От тебя этого и не требуют, – в голосе хуффульпуффца появились холодные властные нотки. – Я верю, что тебе тяжело, но уже несколько раз ты поставил меня в тупик своим поведением. Ты ведешь себя так, как будто не хочешь никого знать, – сказал Эдгар, после чего встал и прошел к окну, затем развернулся обратно, но остановившись, безнадежно махнул.

– На что ты намекаешь? – еще сильнее напрягся Рики.

– Возможно, мы для тебя недостаточно хороши? – произнес Эдгар с леденящей вежливостью.

После этих слов Рики как-то сразу почувствовал, что они не одни в комнате. Присутствующие нервно зашевелились, словно протестующие движения приобрели особое звучание.

– Эди, ты в своем уме? – поинтересовался Артур.

– Нет, пусть говорит, – остановил Рики гриффиндорца. – Я чувствую, что надоел вам своими проблемами. Вы оберегаете меня, хотя я вас и раздражаю. Это ненормальная ситуация, и будет гораздо лучше, если Эдгар скажет, что думает.

– Я думаю, хватит! – без паузы подхватил хуффульпуффец. – Мы делаем все возможное, а ты не стараешься!

– Я не знаю, как я могу еще стараться! – шепотом вскричал Рики. В некотором роде, ему все время было обидно, что его усилия не ценят, хотя он сам бы не мог объяснить, в какой форме ему могли бы это выразить. Но теперь, когда посыпались упреки, Рики и вовсе сделалось не по себе от явной несправедливости. Эдгар, похоже, заметил, что настрой слизеринца изменился, и, оглядевшись, затеребил свой значок колледжа.

– Нет, это ни к чему не приведет, – вздохнул он. – Может быть, позже…

Так и не договорив, Эдгар вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

– Он остынет, – уверенно произнес Ральф. Окружающие, включая Рики, солидно закивали, хотя слизеринец и понимал, что за этой уверенностью скрываются самые сложные ощущения.

С уходом друга Рики почувствовал себя полностью опустошенным. Ребята, оставшиеся с ним, держались бодро и делали вид, что преодолели ситуацию, но далеко не были уверены в этом сами.

– Да уж, он слишком ответственный, чтоб отречься от такой проблемы, как я. Да бросьте вы! – махнул рукой слизеринец, пресекая возражения, которых не последовало. – Я и должен был пережить что-нибудь подобное. Это еще ничего. У меня такое чувство, как будто вокруг меня сгущается что-то темное. Вроде заговора, – неохотно признался Рики.

– Неудивительно, – отозвался Лео. – Мой папа полагает, что кто-то мутит воду среди гоблинов.

– Вот как? – только и сказал Рики.

– В банке «Гринготтс» гуляет слух, будто Сам – Знаешь – Кто вернулся, – объявил лучший друг.

– Но откуда?.. – вскинулся Артур.

Лео пожал плечами.

– Совершенно непонятно, кто им эту золотую мысль подсунул, но только вот они теперь требуют ответа с Министерства, – добавил Дик. – Моей бабушке стало об этом известно недели две назад.

– Гоблинов можно понять, – кивнул Артур. – Им стоило многих усилий сохранить золото во время войны.

Рики терпеливо выслушал все, что друзья посчитали нужным сказать по этому поводу. Все эти факты он знал, но думать о них сейчас не мог. Случилось, собственно, то, чего он опасался с самого начала – он поссорился с другом. Однако то, из-за чего это произошло, выбивало из колеи своей неожиданностью. Со слов Эди, получалось, что лорд Волдеморт тут и ни при чем вовсе, а все дело в его, Рики, личном неправильном поведении. Это настолько не укладывалось в голове, что Рики даже заняться ничем не мог, все валилось из рук. И ему стало еще тяжелее, когда он обнаружил за ужином, что Селена бросает на него взволнованные взгляды.

Эдгар, конечно, не злился долго. На другой же день, после урока защиты от темных сил, он дождался Рики в комнате старост и при всех, включая Селену и Бетси, попросил забыть о вчерашнем инциденте.

– Я и в самом деле зря сорвался, – с искренним сожалением признал Эдгар.

– О чем речь, конечно, – ответил Рики, после чего перемирие было, на радость всем присутствующим, скреплено рукопожатием. После чего разговоры в штабе потекли по привычному руслу. Дора заговорила о трудных первокурсниках, и большинство охотно ее поддержало; развернулось даже что-то вроде дискуссии, поскольку Бетси, сумевшая поладить с Гермионой Уизли благодаря общему намерению обзавестись котенком, утверждала, что ничего такого особенного и ужасного в маленькой Гермионе нет. Только Лео и Дик отсели в сторону и склонились над какими-то чертежами. Рики удивился, распознав в схемах наброски карты, которую они безнадежно пытались скопировать с прошлого года. Сам он так и не озаботился подумать над этим.

– Может быть, возьмем метлы? Стадион, как ни странно, свободен, – предложил Ральф минут через пятнадцать, как бы случайно поглядев в окно.

Идею с энтузиазмом поддержали, и Рики тоже уже готов был согласиться… как вдруг почувствовал, что просто не может, ну никак не имеет права присоединиться к ним сейчас.

– Нет, – сказал Рики. – У меня что-то голова болит, наверное, из-за Бэскотта, что-то он мне не нравится.

Друзья не настаивали; Рики даже обидно стало немного, когда они ушли летать без него.

Но и тогда в комнате, помимо него, остался еще кто-то, а именно – как раз тот человек, с которым он предпочел бы не оставаться наедине. А Селена вовсе не спешила уходить. Более того, она не поленилась встать ровно напротив; Рики, не удержавшись, ответил на ее взгляд, и с неудовольствием заметил, что в хуффульпуффке появилось нечто неуловимо стервозное, напоминающее Дору. Несколько секунд продолжалась это молчаливое общение.

– Отличное объяснение, Рики. Но ты сам сказал, что хочешь видеть меня своим другом. Вот я им и буду, – спокойно, почти угрожающе произнесла Селена. – Что происходит с тобой? Почему ты отказываешься идти в Запретный лес? Почему сейчас не пошел летать вместе со всеми?

Отсюда без вариантов следовало, что его больная голова ее не убедила.

– Настало время навестить Плаксу Миртл. Я больше не могу откладывать посещение ее туалета, – признался Рики.

Лишь на секунду в лице Селены мелькнуло озадаченное выражение.

– Ладно, – сказала она. – Тогда я пойду с тобой. Так будет лучше, не так ли?

– Наверное, – сказал Рики, и прикусил язык.

– Мило, – усмехнулась Селена, – так что, идем?

Девушка подождала, пока он запрет штаб. Рики поплелся следом, неотрывно считая солнечных зайчиков в ее переливающихся золотых волосах. «Ну почему, – вопрошал он себя, – когда я остаюсь с ней, то непременно говорю глупости или неприятные двусмысленности? Можно подумать, я не уверен, что с ней мне будет лучше».

Селена украдкой оборачивалась и бросала на него быстрые взгляды. Он знал, о чем она не решается говорить. Что его трепетный пафос касательно Плаксы Миртл неуместен, и даже сама Миртл не обвиняет его ни в чем. Что глупо было избегать встречи с привидением дорогой Миртл все это время, и даже теперь мысленно сочинять поводы, чтоб не пойти в неработающий женский туалет на третьем этаже, и при том еще отказываться пойти куда-нибудь еще. Это Селена еще не знала, что именно он пообещал вечно ноющему привидению в конце прошлого года! Теперь Рики испытывал еще больший дискомфорт при мысли, что Плакса Миртл сейчас расскажет хуффульпуффке, каким методом она узнает, что к Ричарду Макарони вернулся здравый ум. Парень хмурился, меряя лестницу шагами и не представляя, какая сила удержит Миртл от обнародования этого интереснейшего факта. Он корил себя, что позволил девушке составить ему компанию. И при таком раскладе, по закону подлости, неудивительно, что третьего этажа они с Селеной достигли трагически быстро, а искомая персона оказалась на месте, и даже расположена к беседе.

– Здравствуй, я хотел тебя видеть, – произнес слизеринец, выдавливая улыбку; ватный язык еле ворочался, так что Рики сам не понял, были его слова достаточно внятными или нет.

– Где вы шатались все это время? – строго спросила Миртл, постепенно начиная всхлипывать.

– У меня для вас новость, – провыла Миртл.

«Неужели опять куда-то пропал унитаз из ее любимой кабинки?!». Рики только надеялся, что если это вопиюще ужасное событие случилось, ему не придется с ним разбираться.

Сзади скрипнула дверь. Обернувшись, Рики остолбенел. На пороге стояли Мери Малфой и Рози Гойл.

Но растерялся, между прочим, не только он – Селена тоже.

– Что вы здесь делаете? – спросила она беспомощно.

– А он что здесь делает? Тут не место парням, – резонно указала мисс Малфой своим невозможно противным манерным тоном.

– А ну катись отсюда, хановщик бессовестный! – потребовала Рози, как обычно что-то пережевывая.

Чувство собственной территории вдруг поднялось со дна души и заставило Рики поперхнуться от злости. Но сказать или сделать он ничего не успел – в старом зеркале посреди туалета отразилась физиономия юного мистера Поттера.

– Грэнжер… А это что за собрание? Зачем вы их сюда притащили? – подоспевший Джим обратил свою претензию на Мери и Рози.

– Они до нас тут торчали, – проворчала Мери.

– Позвольте! Напоминаю, что я – староста, – отчеканила Селена.

– Грэнжер… А что эти хановщики… – маленькая Гермиона даже назад подалась от изумления, благодаря чему, надо сказать, довольно сильно толкнула некую укутанную в мантию черноволосую румяную особу с длинным носом и чрезвычайно добрым выражением глаз. Рики предположил, что это, должно быть, и есть Лавиния Пикс.

Между тем Селена взяла ситуацию под контроль.

– Мистер Поттер, будьте любезны удалиться отсюда, или я сниму баллы. А Ричард просто сопровождает меня, и, если что, мы уже уходим. Да?

После этого Рики ничего не оставалось, как позволить ей увести себя из помещения, которое сделалось для него вдруг чрезвычайно дорогим и близким. «Вот что бывает, – крутилось в голове, – когда не проверяешь, все ли в порядке. Даже не наведывался в этом году, и вот результат!». Он даже высказать не мог, что сейчас чувствует, и потому предпочитал молчать, тем более что наилучшим образом для выражения чувств подходили непечатные ругательства в адрес некоторых личностей.

– Эй! Вы куда?

«Ну, что еще?!». Рики обернулся, призывая все свое терпение. Миртл летела за ними, и нагнала почти сразу.

– Им не нужен мой туалет, – сообщила она с самым таинственным видом, понижая голос почти до писка. – Я слышала, о чем они говорят. Им нужна Тайная комната.

На одно жуткое мгновение Рики почувствовал, что его волосы, обычно неощутимые, вдруг зажили своей жизнью и шевелятся, как будто танцуют неизвестную культуре, но узнаваемую сразу пляску сумасшедшего.

– Зачем им нужна Тайная комната?! – ужаснулся он.

Миртл пожала плечами.

– По-моему, они просто дурака валяют, – сообщила она.

– Нет, ну что за дети! – сетовал он Селене, когда они удалялись от злополучного туалета. – Вместо того, чтоб радоваться воде и солнцу, черт несет их в холодные, опасные подземелья, где полно крыс!

Девушка теребила локон. Она тоже казалась обеспокоенной.

– А если они расскажут, что видели тебя там, в женском туалете? – пробормотала она.

Рики словно холодной водой окатило. Затормозив, он едва не упал, и резко развернулся к подруге.

– Селена! Ты что, не понимаешь? – возопил он. – Они, эта мелочь бестолковая, хотят войти в Тайную комнату! Знаешь, сколько там всего, одних ядов четырнадцать ящиков! – Рики мысленно возвращался в лабораторию Салазара Слизерина, такую, как она предстала юному Тому несколько десятков лет назад; но в Тайной комнате почти за каждой змеиной головой было что-то спрятано. – А если сын Гарри Поттера унаследовал способность к серпентарго…

Внезапно он остановил поток слов, осознав, что Селена его не слушает. Она глядела на него так, словно не узнавала, и в синих глазах ее постепенно нарастали гнев и обида.

– Не понимаю! – отрезала Селена. – Знаешь, мне кажется, я вообще перестала тебя понимать! Если что, я в штабе!

Так он остался в одиночестве, которое было, в некотором роде, очень полезным, поскольку в этом состоянии довольно трудно кого-то прикончить или поскандалить. А Рики кипел от злости! Ему было все равно, куда податься, и в результате ноги сами привели его в совяльню. Заметив сову Лео и ту, что была предоставлена ему школой как председателю Клуба Единства, Рики рассердился еще больше, поскольку вспомнил, что в этом году ни директор, ни кто другой не напомнили ему, что эта ленивая и медлительная сова по-прежнему остается в его распоряжении.

Ракета, разумеется, и, бровью не повела при его появлении. Она продолжала безмятежно спать, восседая слишком высоко для того, чтоб можно было ее погладить.

– Тебе без меня точно стало лучше, – бросил парень и вернулся в штаб – дожидаться друзей, дабы огорошить их потрясающей новостью. Не каждый же день происходят такие встречи в туалете!

Рики ничего не имел против того, что Селена уже выполнила часть его работы. Во всяком случае, реакция друзей, за одним исключением, оказалась именно такой, как его собственная. Эди, увы, призывал к благоразумию, чего Рики предпочел не замечать. Он понимал в глубине души, конечно, что есть нечто нехорошее в том, что ему приятно вызывать праведное негодование в других, но никак не мог понять, в чем дело, а потому не хотел ничего менять в своей оценке ситуации.

– Ричард, ты злишься, – проницательно заметил Эдгар, не глядя на него.

– Черт побери, да! – Рики подавил желание треснуть кулаком по столу. – Я и не представлял, что кто-то посмеет вторгнуться в наш туалет, тем более эти…

– Он не наш, – ровно произнес Эди.

– Нет, наш, – отрезал Рики. Он не хотел еще одной ссоры, но в этом вопросе не признавал никаких других мнений.

– Я согласен с Рики, – мрачно изрек Артур.

– Но нам не позволят устроить там штаб, тем более, что есть уже один, – резонно заметил Дик.

– Но мы имеем право, – начал Рики, и вдруг осекся. В глазах у него потемнело, несколько ужасных мгновений ему даже казалось, что он сейчас упадет в обморок. Внезапно до юноши в полной ясности дошло, почему чувства предостерегают его от взвинчивания Дика и остальных из-за встречи у Миртл. Легче всего подвигнуть людей на что-то, убедив их в том, что попираются их законные права; а у него ведь имелся подобный опыт. Именно на таких чувствах обычно играл и Темный лорд. Самым опасным, впрочем, Рики показалось то, что, даже осознавая это, он все же не переставал злиться на малявок, посягнувших на туалет Плаксы Миртл. «Я не должен давать воли своим низменным чувствам», – напомнил он себе, а поскольку было уже поздно, уныние и тревога овладели им, в то время как ребята вокруг него уже давно прекратили психовать и принялись строить планы по возвращению штаба.

В общем, Рики пребывал не в самом лучшем расположении духа, когда принял от судьбы еще один удар…

– Я вот что думаю! – счастливо объявила Трелони. – Вчера вечером я составляла задание для ваших курсовых работ. И богини судьбы поведали мне, что каждому из вас предрешено составить полную прорицательскую карту, которая будет включать несколько видов предсказания и гаданий – для большей точности.

Эту новость ошарашенные шестикурсники почтили минутой молчания, прикидывая, сколько им придется возиться.

– Составить карту сами на себя? – уточнила Фиона Шеклбот.

– Нет, дорогая, – снисходительно усмехнулась стрекоза. – Как вы можете быть беспристрастны и объективны к самим себе?

– Так нам потребуется подопытный? – спросила Дора.

– Как грубо! – нахмурилась Трелони. – Ну, конечно же, благородное искусство предсказаний вызывает у людей обоснованный интерес вот уже много столетий. И я не верю, чтобы современные юные колдуны и волшебницы не согласятся вам помочь. Такого никогда еще не бывало…

– Ей каждый год богини судьбы подсказывают? Вот это склероз! – тихо присвистнула Дора.

– Желательно, конечно, чтобы ваш… испытуемый, кхе, не был вашим ровесником, – продолжала Трелони. – Это, знаете ли, создает предубеждения и затуманивает внутреннее око.

– А еще одноклассник, если попросить, соврет, что ты на нем всякое гадание действительно проводил, – шепотом добавил Боб.

– Итак, минимум шесть видов гаданий, на ваш выбор, с приложением протоколов по каждому, – потусторонним голосом подытожила предсказательница. – Я заслушаю, что у вас получится, в конце года. До конца месяца будьте любезны предупредить меня, с кем вы будете работать.

После чего профессор Трелони проинформировала обалдевших учеников, что по вторникам в свободные часы ученикам разрешается приходить сюда для лабораторных занятий. Она робко уверила ребят, избегая глядеть в сторону Рики и Доры, что предоставит все необходимое, будь то кристалл, чай или вода. Особо Трелони напирала на важность повторений.

– Зря я надеялась, что она не будет доставать нас, – проворчала Дора, когда одноклассники, ворча, шли на обед.

– Каюсь, я оказался плохим пугалом, – тихо ответил Рики.

Вскоре, впрочем, произошло событие, которое заставило его думать, что вызывать в других страх – это не так уж плохо. Рики в очередной раз столкнулся с тем, что звездные детки провоцируют в нем агрессивные чувства, весьма напоминающие о Назойлике – и за это он готов был придушить их, чего, разумеется, категорически не следовало допускать. Опасность, по иронии судьбы, подстерегала его в общей гостиной родного колледжа, где он в компании одноклассников самым мирным образом готовил домашние задания.

– А что это ты там вешаешь? – с подозрением осведомилась бдительная Дора.

Обернувшись, Рики обнаружил идиотски счастливую Рози Гойл, которая, в самом деле, прикрепляла к доске объявлений небольшой клочок пергамента.

– А вот посмотрите! – порекомендовала первокурсница, аж подпрыгивая от нетерпения.

Дора вынуждена была оставить свои занятия и уделить внимание занятию Рози.

– Лео, можно тебя ненадолго? – раздался вскоре ее голос.

Рики, который снова погрузился в довольно сложные астрономические расчеты, почти не обратил внимания на то, что старосты застряли с Рози, и не сразу расслышал, как через пару минут позвали его. Генри Флинту пришлось толкнуть его в плечо, но даже после этого Рики совершенно не хотелось отвлекаться.

– Ну что еще? – недовольно обратился он к друзьям, стараясь проигнорировать то обстоятельство, что Рози все еще торчала тут же.

Выражение лиц и Лео, и Доры было абсолютно невозмутимым, и точно так же Лео предложил ему:

– Полюбуйся вот на это, – и указал, куда именно малютка Гойл прилепила свое объявление.

Рики пришлось наклониться, поскольку Рози была гораздо ниже его, и это создавало определенные неудобства для чтения. Поначалу Рики смотрел куда угодно, только не туда, потому что ему никак не приходило в голову, чтоб противной девчонке пришло в голову вешать в общей гостиной стихи.

В «Хогвартсе» есть странный тип,

Он как банный лист прилип.

К чужим котам он пристает,

Настоящий обормот!!!

Много он про всех болтает,

Старших он не уважает,

Драки младших разнимает,

Амулет не возвращает.

Почтенным старцам он грубит,

Как заправский паразит

Шоколадушкам он враг,

Потому что он дурак!!!

– И это называется стихи? Какая безвкусица, – промолвил Рики; краем глаза он следил за Рози.

– Ричард, все это правда? – поинтересовалась Дора.

– Насчет почтенных старцев – первый раз вижу, – безапелляционно заявил он.

– А дедушка Мери Малфой! – брякнула Рози, пялясь на него, как присяжный – на заслуженно приговоренного бандита с большой дороги.

Рики вдруг обнаружил, что ему нечего на это возразить. Сам он долго не переживал, но для Люциуса Малфоя его обращение на перроне, скорее всего, оказалось солидным потрясением.

– Ни про кого я не болтал! Это клевета, – вернулся к списку Рики.

– А про моего папу! – маленькая Рози задохнулась от возмущения, и чуть не подавилась тем, что было у нее во рту еще не-дожеванное. – Все ты врешь, хановщик! Это ты натравил на него итальянцев!

– Вот еще вздор! – не удержался Рики.

– А кто сочинил это произведение? – Лео постучал по доске.

– Джимми! – объявила девчонка, и чувство законной гордости за приятеля прозвучало в ее голосе.

– Теперь, значит, он «Джимми», а не «Поттер» и не хановщик! Можно было догадаться, – согласился Рики. – Начал со своего котика. Он, по-моему, одержим идеей фикс, что я мечтаю отобрать у него Тигра.

– Ты сам виноват! – не усомнилась Рози. – Потому что ты настоящий хановщик.

– Надо же, какой талант у звездного отпрыска, – пренебрежительно отметил Рики, перед которым оформилась необходимость как-то спасать лицо, или хотя бы не потерять его совсем. Группа, включающая старост, возле доски объявлений, привлекала внимание слизеринцев, и не один человек уже оглянулся на них. Можно было не сомневаться, что еще до завтра все прочитают творение юного мистера Поттера. – Он долго сочинял?

– Во всех гостиных повесим! – торжественно объявила Рози.

Лео и Дора застыли в некоторой эмоциональной неопределенности. Рози весьма дальновидно дала им понять, что, даже если они потребуют убрать ее объявление, это ничего не даст.

– Надеюсь, у тебя хватит терпения это выучить, крошка, – проворчал Рики сквозь зубы. – Хотя бы к концу года.

С этим словами он развернулся и отправился обратно к дивану, где с любопытством ждали одноклассники и таблица лунных циклов в развитии магических растений.

– Что там такое? – поинтересовалась Ариадна.

– Сын дядюшки Гарри посвятил мне стихотворение, – небрежно бросил Рики. – Из него вы сразу поймете, как он меня недолюбливает. Из мальчишки получится гениальный поэт, пожалуй. Если его раньше не прикончат, конечно, – добавил он.

Появление стихов Джима имело скорые последствия. Уже с вечера вокруг Рики разгорелся ажиотаж. Он почти не обращал внимания на очаровательную мисс Гойл, нагло шуршащую шоколадушками. К нему то и дело обращались слизеринцы, и даже язык устал повторять предложенную Дорой версию, что Джимми – сын его крестного отца и, наверное, поэтому Рики ему чем-то досадил; а чем, Рики, увы, понятия не имеет. Ближайшее окружение особенно настойчиво требовало разъяснить все обвинения Джима Поттера. То, что объяснения, которые Рики был в состоянии предоставить, оказались довольно безобидными, бесспорно, поневоле заставляло одноклассников сомневаться, что они правдивы.

Но был один человек, который не требовал ничего, а только злорадно усмехался, сидя неподалеку, и бурчал, что всегда знал Макарони истинную цену. Это, разумеется, был Френк Эйвери, злорадство которого не остановила даже угроза кузины, пообещавшей написать бабушке.

– А ты вот эти стихи тоже приложи, когда отсылать будешь, – посоветовал на это Эйвери.

Рики полагал, что надо бы поговорить с Джимом, хотя Лео, Дора и прочие друзья категорически возражали, утверждая, что не следует придавать этой мелочи такое значение, и Артур, как староста, справится с воспитательным внушением куда лучше. Рики не послушал бы их, но теперь он опасался, что добьется только раздражения и ничего больше. К тому же, теперь Джеймса почти всегда сопровождал Тони Филипс.

– Верный телохранитель! – ворчала Дора.

Сам Джим ходил по школе гордый и, наверное, считал, что тем самым здорово напоминает льва. Он стал знаменитостью сам по себе – и очень гордился этим. Знаменитость его светилась повсюду.

Во время обеда Рики заметил буйное оживление в Большом зале, и особенно – за столом гриффиндорцев.

– Джим Поттер, – недовольно процедил Генри. – Он вышел на тренировку «Гриффиндора», и пока мадам Трюк его не выгнала, успел схватить снитч два раза!

– Совпадение, – пожал плечами Рики; он всегда был убежден, что в квиддиче нет никакой системы. – Ему просто повезло.

Но Генри это не утешило.

– Он уже трясется, что в следующем году, для нас последнем, «Слизерин» не будет чемпионом, – пояснила Тиффани.

– Заткнись!, – страшно зашипел Генри, и от души треснул кулаком по столу. На противоположной стороне раздались вскрики, и несколько человек вскочили – раскололся графин.

Рики ждал, что Джим возгордится до небес, однако потом так и не встретил его, и особо не сожалел, что не удалось проверить свое предположение.

Свободного времени у Рики и его друзей почти не оставалось. И хотя учебные часы сократились вдвое, масштабы самостоятельной подготовки опасно приближались к грани человеческих возможностей. Одни водотворные заклинания грозили похоронить учеников под кипой толстых фолиантов; то, что Рики владел ими практически, его почти не выручало. Бэскотт задавал кучу дополнительных заданий, которые могли б сойти за забаву, если бы не отбирали столько времени; но тщеславные слизеринцы, соблазненные, как и многие, баллами, которые новый учитель щедро начислял, старались. А последнее чудачество Трелони заставило Рики всерьез усомниться, действительно ли Снейп, подбивший его продолжать прорицания, желает ему добра. И Хагрид, как оказалось, знал достаточное количество продвинутых книг по своему предмету и не ленился задавать их на дом.

Об этом и думал Рики, когда шестикурсники, как обычно по пятницам, возвращались в подземелья после ухода за магическими существами. Впереди ожидали так называемые выходные, которые оказались расписанными по секундам, и при этом Рики пришла в голову одна идея насчет того, как использовать в конструировании карты Отражающие чары, и он боялся, что забудет.

По этой причине он даже не прошел в спальню, а сразу расположился за столиком в гостиной, подальше от пятикурсников – их учебный ажиотаж неприятно напоминал прошлогодние испытания. Только записав как можно более подробно, он успокоился и позволил себе несколько минут посидеть просто так.

Вскорости, однако, к нему присоединилась Дора, которой не терпелось обсудить скандальные нападки Джимми.

– На твоем месте я бы взяла и тоже что-нибудь такое же сочинила, – посоветовала она.

– Я могу изобразить карикатуру, – предложил Рики.

– Вот и давай, изобрази, – живо откликнулась Дора.

Увлекшись, она переключилась на последние дисциплинарные нарушения Джеймса Поттера. Как оказалось, профессор Снейп всерьез намеревался вызвать в школу родителей мальчишки. Во всяком случае, именно так он сказал самому Джиму в классе. Прегрешение юного Поттера оказалось поистине ужасным.

– Он дернул за косичку эту Лавинию Пикс, ну, с ней еще дружит Гермиона Уизли, – сообщила Дора.

– Педагогическая запущенность, помноженная на дурную наследственность, – пробормотал Рики, с пониманием кивая. И в то же время его потрясло неблагоразумие дорогого крестного отца. «Нет, что ли, других имен, чтоб назвать ребенка?» – подумал он, продолжая автоматически кивать самому себе. Впрочем, он осознавал, что это была слабая мера: Поттеры слишком походили друг на друга.

– Что, прости? – Дора с подозрением наблюдала за его непонятными движениями.

– Нет, ничего, – поспешно сказал Рики. Ему вовсе не нравилась описанная Дорой ситуация, и поведение в ней не только Джима, но и Снейпа. Последний, разумеется, не всегда хорошо умел скрывать свои мысли, и было время, когда Темному лорду удалось много чего разузнать о нем.

Рики все еще слушал размышления старосты о том, какие бы она меры использовала для перевоспитания обнаглевших первокурсников, когда с арифмантики вернулся Лео. Дора не стала бы на него отвлекаться, но Рики посчитал нужным спросить друга, как дела.

– Артур сейчас говорил со мной, – сказал Лео, сразу раскладывая на столе тетради. – У него возникли проблемы.

– Неудивительно. Уизли их просто притягивают, – фыркнула Дора. – Тем более теперь. Опять Джимми Поттер?

В груди Рики застрял воздух. Смутно он догадывался, что Лео не стал бы особо говорить о таких пустяках.

– Нет, на этот раз Гермиона, его сестра. Она рассказала Джорджине про особые обстоятельства Рики, – тем же спокойным тоном сообщил Лео.

– Мерлин! – Дора даже вздрогнула. – И что близнецы?

Рики постарался не подать вида, что эта новость для него – очередной удар. До сих пор близкие друзья, даже Эдгар, ясно давали понять, что не переменили свое отношение к нему. Но это не обязательно касалось более отдаленных знакомых. Отношение приличных людей к Темному лорду не вызывало сомнений, и в душе юноши зашевелилось мрачное опасение, что эти самые приличные люди не пожелают более с ним общаться. Что, возможно, настанет такое время, когда он не сможет больше спокойно пересекать школьные коридоры.

– В точку попала, – похвалил ее Лео. – Они ему сказали все, что про него думают, ну, из-за карты.

– При чем тут карта? – удивился Рики.

– Они считают, что теперь должны ее вернуть, – объяснил Лео, – хотя и не очень хотят это делать. Ну, мало ли кому может вздуматься прийти в школу за то тобой. Тем более, они вытрясли из Артура много подробностей, вроде того, что на самом деле с ним случилось на втором курсе.

– И все из-за меня, – сокрушенно вздохнул Рики, нарочно преувеличивая свое огорчение. На самом деле ему хотелось узнать, может ли он рассчитывать на то, что впредь близнецы будут с ним здороваться. Лео, как оказалось, знал его достаточно хорошо, чтобы догадаться, что его беспокоит на самом деле.

– Они ничего не имеют против тебя, – отмахнулся он. – Артуру, правда, пришлось с ними долго беседовать по этому поводу. София нашла гениальным то, как мы с ним лавировали в прошлом году, когда пытались держать тебя в стороне от твоей тайны. Одно в этом деле даже хорошо. София отругала Гермиону и велела ей держать рот на замке, – сказал Лео. – Кажется, она послушалась. Но я не представляю теперь, как подбросить карту обратно.

– Вот тоже сложность! – удивилась Дора. – Оставить на любом видном месте, и достаточно.

– А если Филч ее подберет и просто выкинет? Или сожжет, – возразил Рики. – Как он разберется, что это за ценность? Это в прошлом году из-за нее все на ушах стояли, а теперь-то забыли.

– Ну пусть натворят что-нибудь! – предложила новый выход предприимчивая Дора. – Им это не внове, и попадут в кабинет директора или в учительскую. Там и подсунут, вещей полно, есть, где спрятать.

– Джорджина категорически не желает, чтоб на них пало подозрение, – отверг идею Лео. – А это произойдет, если карту обнаружат после того, как они там побывают. Артур говорит, близнецы в шоке. Вспоминают через слово, что вся их семья всегда боролась с Упивающимися смертью по мере сил, а они такого дурака сваляли с этой картой, и все от жадности.

– Благородное семейство Уизли, – передразнила Дора.

Благородство Джорджины и Софии, признаться, подействовало на Рики успокаивающе настолько, что он даже решился вернуться к творчеству. Времени, которое другие шестикурсники тратили на трансфигурацию, было вполне достаточно для создания небольшого художественного произведения.

Поначалу Рики просто грыз карандаш, но затем долгожданное вдохновение все же посетило его. Он рисовал, уже даже не ради цели, а просто потому, что это доставляло ему удовольствие. Когда, наконец, рисунок был готов, он чувствовал даже некоторое смятение – результат получился слишком быстро.

«Да, и дяде Гарри это может не понравиться», – подумал он.

– Ну ты и гад! – прозвучало сзади. Сердитый голосок, однако, выражал и особое восхищение, со знаком минус.

Обернувшись, Рики едва не спрыгнул с кресла. Рози Гойл повисла на спинке, и при ее весе было удивительно, как спинка до сих пор не отвалилась. Рики понятия не имел, как долго она уже наблюдает за ним.

– Твой Джеймс сам виноват, – ответил он. – Теперь он будет знать, что я могу ответить тем же.

Но Рози это не убедило. Она продолжала сверлить старшекурсника неприязненным взглядом.

– Нашел же, чем его уколоть, – заметила малявка, и отвлеклась, чтоб облизать палец, вымазанный в шоколаде. А потом сказала нечто такое, от чего Рики опешил: – Завидуешь, хановщик, что твой папаша – не звезда?

Рики открыл рот, чтоб уверить ее, что очень даже гордится собственным отцом. Затем закрыл его, и перевел взгляд с Рози на свой рисунок. Там он изобразил, довольно похоже скопировав характерную черту Поттеров, мальчишку с растрепанными черными волосами, в которого ударила молния. Вокруг мальчишки, размахивающего палочкой, скакали лягушки, и вообще наблюдалось всевозможное безобразие. Зигзаг молнии точно воспроизводил легендарный шрам Гарри Поттера.

Рики вновь приценился к своему творчеству, на этот раз – придирчиво. Этой картинкой он хотел показать, что Джимми – невоспитанный ребенок, который считает, что прикрытие из отцовской славы позволяет ему все. Но тут Рики подумал, что ему, в сущности, не известно, как воспримет Джим этот сюжет и как отреагирует. Рики хотел бы, чтоб сын крестного, наконец, угомонился, получив сдачи. Судя по словам Рози, однако, существовали другие, не известные Рики факторы, способные спровоцировать новую войну.

– И что, он бы очень расстроился? – спросил Рики.

– Да он тебя прибьет, – ответила Рози, и более не пожелала оставаться в его обществе; возможно, конечно, что у нее просто закончилась шоколадушка.

В одиночестве Рики было проще собраться с мыслями, и до него дошло, откуда возникло у него одно противное чувство, похожее на вину. Да, разумеется, в определенном смысле Джимми вел себя как исчадие ада, а по отношению к нему, Рики – и вовсе непозволительно. Но, однако же, одно дело, когда так ведет себя мелочь, и совсем другое, если Ричард Макарони, почти взрослый колдун, начнет пакостить подобным образом.

Кроме того, в игру в качестве козыря входил крестный отец. Рики предполагал, что если до Поттера дойдет этот рисунок, сие разоблачение приструнит Джеймса, как ничто другое. Юноша с отвращением стряхнул противный холодок, нашептывающий, что не в его интересах огорчать дядюшку Гарри, который так помогает ему с этим паршивым слушанием.

Однако Рики помнил, что самые правильные решения он обычно принимал самостоятельно, а в качестве нормальных советчиков годилась, конечно, не Рози Гойл, а Пит, или, например, его собственный отец. Ведь рисовать Рики научился у своего отца. И графика получилась отличная, но вряд ли Диего Макарони гордился бы таким рисунком.

Признаться, Рики воспрянул духом, когда его творение с ходу забраковала Дора.

– Подумаешь! Ну и что тут такого? – бросила она, прежде чем Ариадна утянула ее на половину девочек.

– Чем занимался? – поинтересовался Лео, располагаясь напротив и, не глядя на него, тут же принялся копаться в сумке.

– Так, ерундой всякой, – небрежно ответил Рики, прекрасно сознавая, что, когда Джимми и компания снова выведут его из себя, гуманности у него поубавится. Кроме того, даже отказ от карикатуры не снимал с него необходимости как-то ответить на нападки звездных деток, только вот Рики никак не мог придумать, что еще можно сделать такого, чтоб оно еще согласовывалось с высоким понятием справедливости.

– Прости, а можно поточнее насчет ерунды? – Лео, наконец, вытащил из сумки чернильницу.

– А почему ты спрашиваешь? – спросил Рики чуть агрессивно.

– Потому что тут везде карандаши и фломастеры, – ответил Лео, и загнул один палец, считая. – Дора пообещала, что ты придумаешь карикатуру на Поттера. Мне продолжать?..

Очень скоро Рики стало ясно, что не он один с трудом ладит с некоторыми первокурсниками. Стоило собраться в штабе, как ни для кого не оказывалось удивительным, что общий разговор, в конечном итоге, обращался к первокурсникам.

– Эти листовки по всей школе! – поморщился Дик. – Все же эти девчонки перестарались, мягко говоря.

– Надо сказать об этом Артуру, – предложил Лео не очень уверенно. – Гермиона Уизли и Мери Малфой его кузины, может, он сумеет как-то на них воздействовать через бабушку, например. Кстати, где он?

– Артур не придет сегодня, – сказала Марго.

– Ничего себе! Столько уроков! – возмутился Эди, кивая на перемешанные учебники и пергаменты напротив места гриффиндорца. – Когда же он будет все это делать? И какова, позволь узнать, причина?

– Мирабелла Торнтон, пятикурсница из «Гриффиндора», – лаконично ответила Марго.

Рики, давно и безуспешно рассуждающий, где же Селена, и неужели она так обиделась на него после того, как они застали звездных деток в апартаментах Миртл, рассеянно кивнул. Этой новостью тема первогодков могла бы быть закрыта. Но, похоже, художественное произведение Джима Поттера стало последней каплей. Инициатором крутых мер оказалась, как ни странно, Мелани.

– Мерлин, что этот Поттер себе позволяет! Он, конечно, сын героя, но я считаю, нельзя делать ему поблажки, – заявила она, швыряя сорванный откуда-то листок со стихами на стол комнаты старост. Похоже, специально для этого она и пришла.

«Профессор Снейп бы с тобой согласился», – подумал Рики. И он, Рики, тоже соглашался; невзирая на то, что стишок пользовался популярностью главным образом среди младших классов, и то не у всех, ему все-таки было неприятно. И потому он с большим пониманием воспринял слова мисс Хатингтон:

– Если сейчас это так оставить, то любой может подвергнуться таким вот шуточкам. Это надо пресечь, – потребовала она.

Старосты без сожалений отложили уроки и приняли участие в обсуждении. Присутствовали почти все, за исключением только Селены. Рики вот уже час гадал, зайдет ли она; впрочем, последнее время она часто не появлялась, и он напоминал себе, что так даже лучше. Ребята, увлеченные животрепещущей темой, не замечали его неучастия в споре.

– Эти дети просто невозможны. Я, конечно, общался с ними раньше, но не думал, что в школе так будет, – вздыхал Эдгар.

– Не хотел бы я быть на вашем месте, – честно порадовался за себя Ральф. – Одна Гойл с ее… игрой чего стоит! А Малфой и ее этот… Клуб или как назвать. И ведь она тоже вешает сообщения на доски.

– А что делать? Их почти всех уже наказывали, и Филч в бешенстве. Предлагайте, – сказал Дик с таким видом, будто до смерти устал и готов на все.

– Как видите, меры, которые мы принимали до сих пор, не были эффективны. В самом деле, пора сделать принципиальное внушение, – предложил Лео.

– Может быть, вызвать их сюда? Всех четверых, – рассудила Марго.

– И устроить показательную порку? Я согласен, – не колебался Артур, когда заскочил после ужина, и его посвятили в план.

Хатингтон первая выскочила из штаба, намереваясь найти Мери Малфой.

– А где Селена? – все же спросил Рики. – Ей надо сообщить.

– Она сегодня вообще сюда не придет, – с удовольствием ответила Дора.

– Она собиралась встретиться с русалкой, – добавил Лео, проявив милосердие. – Она сожалела, что ты больше не выходишь на мостик.

– Это пошло бы тебе на пользу, – добавил Эдгар под занавес, и отправился на поиски Гермионы.

А Рики хотел было выйти на мостик, но так и не шевельнулся. Теперь только до него дошло, что ему неизбежно придется отказаться от любых планов на остаток дня. Как главный истец и пострадавший, он, увы, не мог уйти.

Не прошло и часа, как в комнате штаба стало очень тесно. Все старосты, включая хмурую Мелани, а также Рики, ну, и, само собой, виновники собрания расположились в меру удобно. Точнее, первокурсники, ввиду нехватки стульев, а также исходя из воспитательных целей, стояли и выслушивали претензии старост. Рози запретили жевать, и оттого она казалась разнесчастной; вид Джима был откровенно бунтарский; Мери изучала лица старшеклассников, словно ученый – редкую породу дебилов; а Гермиона погрузилась в полутранс. Впрочем, иногда она из него выныривала, дабы дополнить список собственных прегрешений, о которых старосты забыли. Так прошло с полчаса, и Рики всерьез усомнился в эффективности мероприятия. Его друзья, вероятно, тоже это почувствовали, но все никак не могли закруглиться.

– В этой школе учится триста учеников, и именно вы, как я вижу, со дня приезда сюда поставили цель перевернуть все с ног на голову, – зловеще произнес Артур.

– Думаю, сегодня мы вынесем вам последнее предупреждение, – сказала Марго.

– Я бы сразу наложила взыскание, – вставила Дора.

– Что вот это такое? – и Мелани в очередной раз принялась трясти обрывком пергамента перед носами детей.

– Девчонки тут ни при чем. Это я написал, – промямлил Джимми.

– Я бы назвал это благородным жестом, но даже стихотворные оскорбления старших в «Хогвартсе» не приветствуются, – сказал Эдгар. – Мне не хотелось бы писать дяде Гарри, но если бы дело было только в этом…

Его речь прервал отчетливый стук в дверь. Не дожидаясь разрешения, в комнату ввалился, в мантии, одетый как для выхода на улицу и с зонтом под мышкой, Тони Филипс.

– Разрешите войти? – спросил он.

– Подожди! Тебе нельзя сейчас. Это для старост, – не преминула отправить его Мелани.

Тони без особого почтения скрестил свой взгляд с ее и скептически ухмыльнулся. Похоже, с тех пор, как она стала старостой, они стали еще меньше симпатизировать друг другу.

– Мел, ты с младшими, может, так и ведешь себя, а я, хвала Мерлину, вроде бы пока не провинился, – ответил гриффиндорец.

– Уходи немедленно! – отрезала Мелани.

Рики стало не по себе. Присутствие Филипса, который вряд ли отнесся бы с сочувствием к тому, что мелочь создает ему проблемы, было слизеринцу невыгодно – и все же ему слишком хорошо помнилось, как в прошлом году в ««Хогвартс»-Экспрессе» Хатингтон выставила его самого из вагона старост.

– Тони, – полупросительно обратилась к Филипсу Марго.

– Хорошо, – не стал артачиться тот. – Мне просто сказали, что Джим здесь, я и зашел за ним.

– Они психуют, что я стих написал, – просветил приятеля юный Поттер.

Рики хотелось бы возразить, но было поздно. Изумленно присвистнув, Филипс тут же отыскал его взглядом.

– Да ладно, это же просто шутка. Макарони, неужели ты обижаешься? – Тони всем своим видом демонстрировал, что это, по меньшей мере, несолидно. «Неприлично для Темного лорда», – расшифровал Рики, хотя умом понимал, что Тони вряд ли подразумевает что-то подобное.

– А он еще мне лягушек есть мешает, – рискнула пожаловаться Рози. – Хановщик, блин…

– Сначала научись руки мыть, а потом ешь! – почти гавкнула на нее Дора. – Уже все кресла в гостиной вымазала.

– Бедные дети! Ну и разговорчики у вас, – покачал головой Филипс, но, поскольку Мелани со скрещенными на груди руками по-прежнему ждала, решил освободить помещение.

– Меня подожди! – прокричал Джеймс вдогонку.

– А кто тебе сказал, что у тебя будет свободное время после нашего разговора? – задушевнейшим тоном спросил Эдгар.

– А что? – завопил, подпрыгивая, Джимми.

– То, что я непременно доложу о твоем поведении профессору МакГонагол! – отрезал хуффульпуффец.

«Что?! МакГонагол?!!». Эта реплика заставила Рики очнуться из сонного оцепенения, которое в последнее время стало его обычным состоянием. Он даже не поинтересовался, какое впечатление угроза оказала на Джима.

– Я не уверен, что надо к ней обращаться, – произнес Рики как можно жестче. – Лично я не намерен ябедничать. Я могу справиться сам.

Лицо Эдгара сделалось непроницаемым. Рики постарался подавить вину. Понимая, что, наверное, не должен был возражать другу таким образом, он, тем не менее, ни за что на свете не желал разбирательства с участием профессора МакГонагол.

– Поттер, я полагаю, мисс Гойл рассказала тебе, какие ответные шаги я предпринял? – вкрадчиво спросил Рики.

Джеймс насупился и скрестил руки на груди, на отвечать категорически не стал.

– А как же? Художник! – презрительно ответила за него Гермиона.

– Так что в твоих интересах ликвидировать рекламу твоего творчества. Иначе завтра же на досках объявлений появится твой усовершенствованный портрет. Понятно? – сурово спросил Рики.

– Я, кстати, тоже сочиняю стихи, – заметил Дик, как бы между прочим.

Рассерженный Джим не сумел выдавить из себя ни слова, и только кивнул.

– Все с вами понятно, – холодно произнесла Мери.

После собрания у Рики на душе остался тревожный осадок. Он попытался извиниться перед Эдгаром за то, что оспорил его решение в присутствии звездных деток, но тот лишь отмахнулся.

– Какая разница! Главное, они будут знать, что безнаказанно совершать гадости им здесь не дадут, – ответил хуффульпуффец.

Рики, впрочем, это не успокоило. Ощущение, что он поступил неправильно, вновь поддавшись страху и тщеславному желанию взять верх, давило на него, как и уверенность, что Эдгар все же сердит не него, хоть и не показывает этого.

Парень по опыту знал, насколько лучше становится, если удается обсудить с кем-нибудь свое состояние. Поговорить об этом ему вскоре удалось, когда в библиотеке равенкловец осторожно поинтересовался, не знает ли Рики, что происходит с Дорой.

– С ней? – удивился Рики. – Ничего, насколько я знаю.

– Мне кажется, она что-то скрывает, – с досадой произнес Дик. – Я в этом почти уверен. Ее что-то тревожит.

– Тревожит? Дору? – пожал плечами Рики. – Вот уж не помню, чтобы она в этом году что-нибудь натворила. Хотя… знаешь, я почти не замечаю, что происходит вокруг, если это не слишком назойливо. Как, например, Джимми Поттер и прочие.

– Совершенно правильно ты поставил его на место, – отметил Дик и наклонился над тетрадью; казалось, узнав, что Рики ничего не знает о Доре, он потерял к разговору всякий интерес.

– Я в этом не уверен, – покачал головой Рики.

– Брось. Эди совсем не обижается, – проницательно заметил равенкловец, терпеливо отвлекаясь от конспекта.

– Дело не в нем. Не только в нем, точнее. Просто я как будто уже не знаю, что хорошо, а что плохо. До сих пор я не задумывался о том, как вредно сомневаться в самом себе, в своем праве думать, как думается, постоянно анализировать, не навредит ли это потом, – сказал Рики.

– Ты не задумывался, потому что не сомневался, – ответил Дик. – Знаешь, это в тебе всегда поражало.

Рики подавил вздох. Ему сейчас то время вспоминалось так, словно все происходило не с ним.

– Я был другим, – сказал он. – Точнее, я чувствовал себя другим человеком.

– Я понимаю. Тебе пришлось измениться. Нам всем это только предстоит. Но у меня это связано с окончанием школы. Как подумаю о безграничных возможностях, которые откроются передо мной! Так не хочется ошибиться и свернуть не туда.

– Что с тобой? – удивился Рики. – Ты ведь всегда знал, что хочешь путешествовать.

– Я сомневаюсь, хватит ли у меня сил воплотить это. Точнее – перебороть собственную лень и страх перед успехом. Это состояние ко многому обязывает. Мне придется рисковать, волноваться, – Дик поморщился. – Куда проще жить в горах, молиться и созерцать. Ты, наверное, считаешь, что для всех будет очень хорошо, если ты так сделаешь?

Что-то в его тоне насторожило Рики.

– На что ты намекаешь? – спросил он с вызовом.

– На то, что у тебя есть отличный повод сбежать от жизни, – ответил Лео, присаживаясь рядом. Рики вздрогнул – он даже не заметил, как он подошел.

– Вы что, шпионите за мной? – рассердился Рики, чувствуя себя так, будто его прижали к стенке.

– Вообще-то я искал книгу у тебя за спиной, – в доказательство тому Лео возложил перед собой длинный тонкий свиток, точащий из футляра.

– Значит, это я ненормально себя веду, и вижу то, чего нет? – нахмурился Рики.

– Как раз поэтому Эдгар так разозлился на тебя, – сказал Лео. – По сути, предложение Виктора Чайнсби было нормальным. Марго очень хотела бы, я уверен, пойти в Визжащую хижину. Понимаешь, люди, которые планируют в будущем жить, хотят развлекаться после работы и праздновать свои успехи. Вознаграждать себя за усилия, как говорится. А СОВы – это важно.

– Тут я на стороне Рики, – возразил Дик. – Визжащая хижина была для нас прибежищем, это же вы открыли тайный ход, а Вик тогда умыл руки. Не хочу, чтобы другие разгуливали по ней.

– Я говорю о другом, – сказал Лео со значением. – Всех нас сейчас беспокоит наше будущее, потому что оно неопределенно, а определяться пора. У нас довольно нервный период. А то, что ты делаешь вид, будто тебя такие проблемы не касаются, довольно-таки раздражает, честное слово.

– Я не могу притворяться, будто переживаю за будущее так же, как и вы. Я это уже проходил, – проворчал Рики.

– Не ты, а Темный лорд. И хватит об этом, – и Лео потянул пергамент с таким видом, словно только ради этого и присел с ними вместе, а все прочее его только зря отвлекает.

– Точно. Сейчас Щипц сделает нам нагоняй за нарушение тишины в библиотеке, – заметил Дик шепотом.

Еще в начале беседы Рики почувствовал тот самый дискомфорт непонятости, который возникает, когда тебя понимают совсем не так, как ты пытаешься внушить другим. Еще более неприятно было то, что в чем-то друзья оказались правы.

В тот момент, когда он вознамерился встать и уйти, на пороге возникла Мери Малфой. Вымученный вздох и шепот «О Мерлин!» со стороны Дика ясно давали понять, что он ее тоже заметил. Маленькая блондинка с сумкой через плечо гордо прошествовала к мадам Щипц.

– Вряд ли она пришла сюда хулиганить, – заметил Рики.

– Только не говори, что она опять собирает деньги на жалованье для домашних эльфов, – прошептал Лео.

– Нет. Она теперь убеждает всех за столом вылизывать тарелки, чтоб им меньше мыть, – ответил Дик.

– Наверное, большая радость сидеть с ней за одним столом, – предположил Рики.

– Если бы только это! Проблема в том, как она обходится с теми, кто пытается на ней подшучивать. Вчера чуть не устроила пожар в гостиной. Я так и не понял, как она это сделала.

– Милая девочка, – оценил Рики, стараясь говорить как можно небрежнее.

Его душа медленно отравлялась досадой. В поведении ребят он не чувствовал никакой нарочитости, как если бы они хотели показать, что их волнуют и другие вещи, а не только тайна Темного лорда. Друзья действительно отвлеклись на Мери – причем так, как будто его проблем не существовало вовсе. И не то чтобы Рики считал ее конкуренткой, но все же было что-то раздражающее в том, что при появлении этой юной особы старосты готовы по первому сигналу встать на уши.

Собственно, он понимал, что ничем не заслужил повышенного внимания к своей персоне. Председатель Клуба Единства – тоже неизвестный науке зверь, скажите, пожалуйста! Вот если бы он хоть чем-то напоминал Темного лорда, усмехался про себя Рики, то, пожалуй, заслужил бы скандальную славу. А так – в школе хватало и более интересных людей и событий.

То обстоятельство, что первый матч года должен был состояться при отвратительной погоде, а Джимми Поттера, в отличие от его знаменитого папаши, в команду колледжа пока не взяли, нисколько не повлияло на энтузиазм болельщиков. Традиционно в день первого матча завтрак прошел в шумной атмосфере, так что у Рики разболелась голова.

– Вы не обижайтесь, но я не пойду, – сказал он одноклассникам, которые не обратили на него особого внимания, поглощенные собственными бурлящими эмоциями. Даже Лео ничего не спросил; Рики заметил, что друг поколебался, но решил все же воздержаться от исполнения роли заботливой няньки.

– Правильно, Ричард, – одобрительно произнесла Тиффани. – Я тоже ходить на такое безобразие не собираюсь!

Одноклассница, не в силах надолго расстаться со своей кошечкой, спустилась в подземелья. Рики, понимая, что на самом деле Моргане сейчас не полезна компания, отправился наверх. В штабе его ожидали пергамент, перья и книги, но один вид комнаты, утонувшей в полумраке, располагал к бездеятельности. Лил дождь, серый свет скупо растекался, оставляя затененными удаленные от окна углы.

Шпион отсутствовал, поговорить было не с кем. Рики пару раз прошелся из угла в угол, затем остановился напротив полки, где стояли книги, подумал, снял толстый золоченый том под названием «Турне с троллями» и свалился в кресло, не планируя особо выбранную книгу осилить.

Вокруг было очень тихо, так, словно в замке никого не осталось. Рики почувствовал облегчение от того, что один, но сознание попыталось выразить протест против такого времяпровождения. Казалось неправильным, что вот сидит он здесь, и ничто его не волнует – ни квиддичная честь родного колледжа, ни гора домашних заданий. Но по-настоящему переживать из-за этого он был не в силах. Все процессы как будто замедлились. Возможно, юноша даже задремал.

– Не понимаю, почему ты не пошел на матч, – прозвучало совсем рядом. – Ведь «Слизерин» играет с «Гриффиндором»!

Вздрогнув, Рики не без труда разлепил веки. Бетси держалась за дверь, словно сомневаясь, куда податься, но когда он повернулся, решилась и вошла. Мантия была небрежно наброшена на ее плечи, и, судя по тому, что на одежде не наблюдалось никаких следов сырости, на улице девушка сегодня не бывала.

– А ты почему не пошла? И вообще, как ты здесь оказалась? – Рики смутно помнил, что у Бетси, кажется, не должно быть ключей от штаба.

– Ты же не закрывался, – судя по тону, Бетси заразилась его удивлением. – Вообще-то я не собиралась сюда заходить. Ты так и не читал? – она кивнула на «Турне с троллями», раскрытое по-прежнему на первой странице, и присела напротив.

– Не могу сосредоточиться, – Рики пошевелил плечами и вновь бессильно откинулся назад, а после вскинулся. – Может быть, тебе уступить кресло? – спросил он.

– Вот еще! Не надо, – отказалась Бетси. – Я бы поговорила с Тиффани Флинт, но наверное, не найду ее. Хотя ты ведь лучше нее разбираешься в кошках. Питер говорил мне, что ты его расспрашивал когда-то, как дрессировать миссис Норрис.

Рики помнил, что действительно был когда-то настолько наивным, но все это было так давно, что казалось нереальным. И тем не менее он потрудился припомнить все то, о чем рассказывал ему брат, а также то, как эти советы сработали на бдительной кошке завхоза.

– Да, значит, об этом ты расспрашивала Пита в поезде. Меня еще удивило, с чего тебе понадобилось водить его в багажный вагон. Он мне говорил, ты уже тогда собиралась брать котенка, – закончил Рики.

– Да, собиралась. Но твоего брата я увела не поэтому.

Заявление это, сделанное абсолютно спокойным тоном, однако, показалось Рики странным. Он внимательно поглядел на одноклассницу, ожидая дальнейших объяснений.

– Я хотела, чтоб ты остался один, – ответила она, пожимая плечами. – Ведь тогда что-то такое происходило, да?

Бетси обладала фантастической манерой походя задевать больные и деликатные места. Рики знал, она не ждет ни возражений, ни подтверждений. Застыв, он просто ждал, когда она продолжит.

– Мне казалось, он слишком уж опекает тебя. Надо человеку иногда оставаться одному. Не подумай, что он мне не понравился, – поспешила уточнить Бетси.

– Пит вообще производит хорошее впечатление, – заметил Рики. – С ним интересно, у него хорошие манеры и все такое.

Он нахмурился – в голову полезли мысли об отце, о том, что они так и не поговорили нормально, и Рики еще острее ощутил свое одиночество.

– Это у вас, наверное, семейное, – не ведая того, наступила на любимую мозоль Бетси. – Курсе на третьем ты мне очень нравился, Ричард.

Рики мгновенно вспомнил пустой коридор, затухающие на лестнице шаги Селены и Дору напротив. Парень еще успел подумать, что за год такой, ему постфактум рассказывают такие интересные вещи, которых он в свое время в упор не видел. Несмотря на то, что он развалился в кресле, увесистое «Турне с троллями» скатилось с колен и рухнуло ему на ногу, благодаря чему он убедился, что Чаруальд, по сути – отвратительный автор. Где-то в подсознании сверлила мысль, что, пожалуй, невежливо так пялиться на девушку.

– Не пугайся так! – усмехнулась Бетси.

– Нет, я ничего. Это очень мило с твоей стороны, – промямлил он.

– А теперь, – Бетси смущенно улыбнулась, – у меня есть Эди.

На мгновение Рики погрузился в панику, осознав вдруг, что он уже больше двадцати минут, пожалуй, сидит здесь один на один с девушкой своего друга, причем друга, с которым он то ли в ссоре, то ли как, в общем, не все ясно, и черт знает, что можно подумать, особенно если зайдет сейчас Мелани – и увидит, как они мило беседуют. Однако тут же эту мысль перекрыла волна протеста. «Да что с тобой, Макарони? – зазвенел внутренний голос, больше всего напоминающий Пита, а может, папу. – Ты, никак, выдумываешь проблемы, а потом сам же их и пугаешься? Для чего тебе это, пытаешься заменить Назойлика? Если ты сам готов выносить себе приговор по каждому поводу, кто останется на твоей стороне?».

Рики встряхнулся. «И в самом деле, что это я? Не слишком ли много поводов для недовольства собой выискал я за последний час? Хватит», – подумал он. Бетси продолжала рассеянно смотреть на него, ее явно не мучили никакие опасения, и прежнее настроение вернулось к Рики так же быстро, как недавно испарилось. Он ведь твердо знал, что они не сделали ничего плохого, и не собираются.

– Эди прекрасный человек, – ответил он, улыбнувшись.

– Но он мне не говорит, что у вас случилось, – с сожалением произнесла Бетси. – Ты тоже считаешь, мне не надо вмешиваться и задавать вопросы?

– Да, – согласился он, – это совершенно ни к чему.

В последующие дни по школе перемещаться было противно, и в кои-то веки – не из-за Рози Гойл, а из-за буйных гриффиндорцев. Победа их колледжа в матче против «Слизерина» отчего-то добавила популярности Джимми Поттеру, и теперь к нему вообще было не подступиться. Трелони на прорицаниях рискнула предсказать «Гриффиндору» квиддичный кубок. Возвращаясь с ее урока, Рики и Бобу пришлось выслушивать гневные реплики Доры.

– Вот кикимора! Интересно, в каком месте у нее третий глаз? – бросала та, не ожидая, впрочем, ответов.

Так спустились они в галерею, ведущую во внутренний дворик, где и стали свидетелями показательной сцены. И Рики, и Дора, конечно, сразу поняли, что что-нибудь случится, ибо Гермиона Уизли и Лавиния Пикс восседали на одной из скамей, причем Лавиния поправляла талисманы на шее у Гермионы.

– Как дела, дурочка Уизли? – поинтересовался проходящий мимо одногодок из «Равенкло» в компании одноклассников. Гермиона позеленела.

– Что ты сказал?!

Казалось, мальчишка был не прочь поболтать. Он остановился, идущие с ним сделали то же самое.

– Я сказал, что надо быть совсем ненормальной, чтоб носить на себе все вот это, – мальчишка ловко ухватился за висящий на шее Гермионы брелок и потянул, но тут же охнул от неожиданности и боли, но не потому, что Лавиния дала ему по руке.

– Я тебя сщас по стенке размажу, – зловеще пообещал Билл Уизли, сжимая ухо наглеца. За его спиной находились еще два Уизли, мальчик и девочка помладше, но выражения их лиц тоже не предвещали обидчику ничего хорошего.

– А правда, что ты их ночью развешиваешь над кроватью и молишься? – крикнул Гермионе другой мальчишка и бросился в противоположном направлении, но наткнулся на естественную преграду в виде еще четверых Уизли, кажется, третьекурсников.

Не прошло и минуты, как на поле сражения собралось не меньше дюжины Уизли. Гермиона растерянно вертела головой, явно собираясь что-то сказать, но никак не подворачивался подходящий момент, поскольку все внимание родственников было направлено отнюдь не на нее.

– Ты вмешаешься? – спросил Рики у Доры.

– Нет. Пойду, позову Уизли. Это его дело. Я знаю, где он.

И Дора испарилась, оставив Рики и Боба наблюдать апогей семейной солидарности.

– Какого черта тут происходит? – поинтересовалась, подходя ближе, София.

– Вот эти недоразвитые дразнят Гермиону, – ответил ей какой-то родственник.

– Что, Макс? – взбеленилась София и бросила книги прямо на пол. – Я правильно расслышала? Зажарю!!!

– Да я сама! – завопила, наконец, младшая Уизли, потеряв терпение.

Но ее глас не был услышан. Разумеется, никто из старших Уизли не обнажил палочку против первоклассников. Но они так орали, что невозможно было расслышать слов. Это безобразие не могло продолжаться долго.

– Не обращай внимания, – лопотала Лавиния, поглаживая по плечу готовую взорваться подругу.

Наконец, появился Артур. В меру сердитый, он увел первоклассников «Равенкло» для беседы с профессором Флитвиком. Половина кузенов и кузин следовали за ними, не переставая обещать провинившимся всякого рода расправы. Остальные пожелали сопроводить Гермиону, требовали при этом, чтоб она в случае чего обращалась за помощью. С некоторым удовлетворением Рики отметил, что вид у бедняжки довольно пришибленный. Впрочем, опыт не давал ее пожалеть: слишком хорошо понимал Рики, что Гермиона не тот человек, который будет долго страдать.

Зато шестикурсники, в большинстве своем, пребывали в разорванных чувствах: подходил срок, когда следовало определиться с темой курсовых по большинству предметов.

Рики точно знал, какой у него будет проект по маггловедению. Письмо домой было составлено в кратчайшие сроки.

«Дорогая миссис Дуглас! – Рики точно знал, что обращаться надо именно к ней. – В чулане под лестницей стопка журналов с поделками. Одна такая статья посвящена сбору игрушечного вертолета. Пришлите мне ее как можно раньше».

Даже бессмертных, увы, никто не освобождал от учебы, на которой Рики и решил сосредоточиться. А для нормальных людей в «Хогвартсе» были предусмотрены и развлечения. На доске появилось объявление о походе в Хогсмид.

– Не пойду, чего я там не видел? – буркнул Рики, отнюдь не разделяя радости других учеников по этому поводу. Впрочем, проведя с ними час в общей гостиной в состоянии глубокой задумчивости, он так и не сделал ни одного домашнего задания.

– Ричард, если ты сейчас же не возьмешься за сочинение, то тебе точно придется остаться на второй год, – зловеще предрек Лео и добавил потише и с ехидством: – Впрочем, при твоем бессмертии это, наверное, не имеет значения.

Уязвленный этим замечанием, страдалец поднял голову…

– Посмотри, кто здесь, – шепнул Рики. – Не оборачивайся!

Другие ребята, имеющие возможность видеть то же, что и Рики, застыли со странными выражениями на лицах, так что Лео было трудно удержаться. Дора услужливо передала ему зеркальце.

– Этот… профессор? – изумился Лео и чуть не выронил и зеркало, и перо. – Что он здесь делает?

– В данный момент пытается заигрывать со второкурсниками, и они этому не очень рады, – ответил Рики.

Возле младших небезызвестный профессор Бэскотт надолго не задержался. Через десять минут, отследив направление его движения, шестикурсники уже не сомневались, что он зигзагами приближается к столику, за которым, помимо них, примостился только злополучный Ларри Огден. Генри ругнулся, Боб, провожая учителя глазами, проворчал себе под нос, «какого черта ему тут понадобилось».

Рики немедленно сделал вид, что сочинение поглотило его целиком, при этом стараясь не упустить не малейшего жеста дяди Барти. Направление его мысли было тревожным. До сих пор никакие учителя, за исключением завуча, в слизеринском общежитии не появлялись. Память Волдеморта зафиксировала единственное исключение: директор Диппет позволил себе вторжение на священную территорию, дабы успокоить учеников после первого окаменения, о котором Рики предпочел бы не вспоминать никогда.

То обстоятельство, что бывший соратник Волдеморта явился в гостиную, да еще и околачивается тут без всякой явной причины, навевало нехорошие опасения. Во всяком случае, дяде Гарри пришли бы в голову те же самые подозрения, что сверлили сейчас мозг Рики.

– Ну как продвигаются уроки? – бархатный голосок дяди Барти прозвучал прямо над ухом.

Воспитанные слизеринцы отвлеклись от своих дел и вежливо вскинули взоры на преподавателя.

– Как-то продвигаются, сэр, – ответила Дора, демонстрируя трудно сдерживаемое желание вернуться к своим занятиям.

– И что вы думаете о битве в лощине Годрика?

Упомянутое задание он выдал вчера, и то, как обычно, в качестве дополнительного. Слизеринцы переглядывались, негласно советуясь, как бы покорректнее ему объяснить, что он не единственный задает домашние задания.

– Что случилось, Барти?!

«Гриффиндорская мафия не дремлет», – одобрительно подумал Рики.

Физиономия Бэскотта, пока он разворачивался, приняла выражение величайшей радости от встречи и довольства жизнью.

– Это Вы, Северус? Вот, зашел проведать свой родной колледж! Здесь, кажется, ничего не изменилось.

– Вы не видели портрет сэра Салазара? – без улыбки отрезал Снейп.

– Что Вы говорите! – восхитился незваный гость, не замечая недовольства собеседника.

Невзирая на мрачное настроение завуча, в его присутствии Рики почувствовал себя гораздо спокойнее. Снейп редко бывал любезен, и не велся на любезности других («Всяких прохвостов», – как отметил про себя Рики). И сейчас он относился к этому качеству сурового профессора с большим уважением.

Профессор Снейп охотно сопроводил профессора Бэскотта к портрету, дабы он получил возможность полюбоваться новой достопримечательностью родного «Слизерина». После чего он довольно жестким образом проводил дядю Барти к стене– выходу и проследил, чтоб тот вышел первым. За экскурсией с любопытством наблюдала вся гостиная, и когда учителя ушли, вокруг сразу поднялся шум.

– Зачем он приходил? – спросил Боб, обращаясь к Доре.

Та удивленно вскинула брови.

– Ты ведь всегда все знаешь! – мотивировал он.

Несколько секунд потребовалось Доре для решения сложной задачи: выдать тайну Рики или потерять репутацию. Судя по результату, она решила соврать.

– Он не любит Снейпа и пытается его злить, – заявила она. – Пользуется тем, что получил эту несчастную должность. Доиграется, идиот!

Единогласно согласившись со старостой, шестикурсники вернулись к домашним заданиям.

Вскоре Рики убедился: Гермиону, конечно же, ничуть не смущает то, что не все от нее в восторге. Когда он в следующий раз увидел ее в школьном дворике, она казалась вполне довольной собой и даже, по обыкновению, перечила старосте.

– Ты неправ, – как раз отрезала Гермиона. – «Хуффульпуфф» должно быть видно и слышно. Иначе как мы восстановим его авторитет?

– Вряд ли скандальная слава пойдет на пользу нашему колледжу, – нашелся Эди.

Рики поколебался, не подойти ли, но сцена, безусловно, не нуждалась в его вмешательстве. Грандиозные планы деток и без того занимали слишком много места в его жизни.

В штабе Эдгар появился порядком встрепанный, а в таком состоянии он не склонен был поддерживать разговоры. Странно притихшим казался и Артур; так что пару часов тишина в комнате старост не нарушалась ничем. Пару раз Рики специально закрывал глаза: возникала полная иллюзия, что ты один.

Покой ненадолго нарушило только вторжение Ральфа Джордана, сообщившего, не желает ли Артур принять участие в планах, которые он и Тиффани задумали для похода в Хогсмид.

– Извини, старик, но я не пойду, – ответил тот.

– Почему? – удивился Ральф, игнорируя, что Уизли вовсе не пылает желанием давать объяснения.

– Я поссорился с Мирабеллой, и теперь мне не с кем идти в Хогсмид, – проворчал Артур. – Только не спрашивайте, в чем дело. Я сам не могу понять, как в «Берти Боттс» могут оказаться только противные бобы.

Дора, не сдержавшись, усмехнулась, за что гриффиндорец наградил ее сердитым взглядом. Рики невольно подумалось, что у сомнений Дика есть основания.

Его самого, впрочем, больше беспокоило странное появление профессора защиты в слизеринской гостиной. Рики честно признал, что он, в сущности, ничего не знает о том, каким стал теперь «дядя Барти» и чем еще, помимо преподавания, он занимается в школе. А эти вопросы слизеринца должны были волновать, как он сам считал, из соображений безопасности.

О том, что у Бэскотта завелись любимчики, Рики узнал в штабе от Эдгара, когда все подустали от подготовки к контрольной по зельям и обсуждали, какие приготовления еще надо сделать к празднованию Хеллоуина.

– Кто знает, отчего Рози Гойл так злится? – спросила Дора. – Она даже в комнату к себе притащила целый котел грязи.

– Скорее всего, из-за Ларри Огдена. Мне Джим рассказал, потому что она ему жаловалась, – ответил хуффульпуффец. – Бэскотт дал Огдену баллы, по ее словам, просто так. А от самой Рози он, судя по всему, не в восторге.

И в этом Рики, пожалуй, с Бэскоттом согласился бы. Хотя в том, что касалось самого Бэскотта, он соглашался с Френком Эйвери – который, между прочим, развил бурную деятельность как в подготовке к слушанию, так и в других, исключительно личных вопросах.

– Ты уже решила? – спросил он равенкловскую старосту после звонка, означающего свободу от защиты от темных искусств.

Мелани собирала сумку, но можно было заметить, что она сразу сжалась.

– Нет еще, – ответила она.

– Понимаю, – пробормотал Френк.

В последнее время Рики слышал это слишком часто. Не то, чтобы Эйвери не пытался быть дипломатичнее, но никогда не выдерживал до конца, и задавал столь интересующий его вопрос. Мелани пока тянула, и все же, согласно прогнозу Доры, ей предстояло принять приглашение Френка, если только она не собиралась отправиться в Хогсмид одна. Других поклонников поблизости от нее не наблюдалось. Впрочем, члены Клуба Единства помнили, на что способен Френк, лишь бы извести соперника.

Дора как раз обсуждала это с Марго, когда в комнату робко заглянула Мирра Жанн.

– Зайди и дверь закрой, – отрезала Дора.

Такой прием заставил младшекурсницу смутиться.

– У тебя проблемы? – мягко поинтересовался Эдгар. За это Дора выстрелила в него недружелюбным взглядом.

– Я…Да, – призналась девочка. – Понимаете, меня бабушка просила приглядеть за Френком.

– Понимаю, – откликнулся Рики. – Что он натворил?

– Он идет в Хогсмид с этой девушкой, Мелани. Кажется, у них не все в порядке, – неуверенно предположила Мирра.

– По-моему, там вообще ничего нет, – сказала Дора.

– Прекрати придираться, Нотт! – не выдержал Артур. Он простил ей прошлогоднее, но терпеть не мог, когда она высовывалась в таком количестве. – Чего ты хочешь? – обратился он к Мирре.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь из вас пошел со мной. На всякий случай. – Она смущенно смотрела в пол, водя носком туфли перед собой.

Дора удивленно вскинула брови.

– Френк ведь… Я хочу сказать, он всегда что-нибудь да натворит. Ты ведь свободен, Уизли? – она с надеждой вскинула на гриффиндорца умоляющий взгляд. Пришла его очередь стушеваться.

– Я могу, – пришел Рики на помощь другу, – миссис Дуглас говорила со мной на эту тему.

Произнося эти слова, он старался не смотреть на Селену. Ей не следовало догадываться, что на самом деле он хочет пойти с ней.

– Отлично, но… извини, мой кузен тебя терпеть не может, – девочка явно расстроилась. – Он рассердится, если увидит меня с тобой, и все пропало.

– Пожалуй, ты права, – согласился Рики.

– Какие страсти! – фыркнула Дора.

– Ну, так ты со мной пойдешь? – взгляд Мирры вновь устремился на Артура.

– Что, Уизли, будешь играть в благородного рыцаря? – съязвила Дора.

– И буду! – выпалил Артур. – Нотт, чего тебе…

– Спасибо, – сказала Мирра.

Если бы не она, Рики забыл бы, что на младших курсах попадаются вежливые и воспитанные дети. Теперь уже он с трудом мог представить, что когда-то можно было спокойно выходить во двор, не опасаясь поскользнуться на специально заготовленном художестве; не опасаться, что Снейпа недавно рассердил некто мистер Поттер; не находить повсюду упоминание о сотнях невидимых существ, убирающих, стирающих и готовящих за вас, и все такое прочее. Однако скоро он убедился, что способности звездных деток гораздо масштабнее, а склонности – куда ближе к недозволенному.

В часы, когда шестикурсники посещали трансфигурацию, он обычно оставался один. Прощаясь после завтрака с друзьями, парень привычно поднимался в штаб и по возможности сокращал количество домашних заданий. Так он и собирался поступить в тот день, когда, приближаясь к своему прибежищу, обнаружил, что в коридоре кое-кто околачивается.

Рики замедлил шаг, с подозрением разглядывая уже знакомую ему четверку. Детки, заметив его, сбились в кучу и такой вот дружной когортой двинулись от окна к двери штаба.

– Вы кого ждете? – спросил юноша. Сам он совершенно не стремился к разговорам с плохо воспитанными, назойливыми детьми. С другой стороны они, возможно, ждали кого-то из старост, хотя было бы куда вероятнее, если бы детки от них скрывались.

– Тебя, – с вызовом произнес Джеймс.

«Удивительно!». Ему казалось, что после всего, что уже случилось, они не считают его компанию настолько приятной, чтоб ее добиваться.

– И что вам нужно? – Рики замер с ключом в руке. Он не собирался впускать их в штаб, не то чтобы сомневаясь в своей способности контролировать их там, но лучше не рисковать.

– Мы хотим, чтобы ты провел нас в Тайную комнату, – ответил наследник Гарри Поттера.

Девчонки синхронно кивнули. Рики поймал себя на том, что любуется. «Брюнетка, блондинка и рыжая. Ничего себе команда у тебя, Джимми, прямо цветник». Но потом до него дошло, что именно он только что имел счастье услышать; помня, что нельзя терять контроль над ситуацией, парень сконцентрировался на том, чтоб челюсть не отпала.

– Хотим, чтобы у нас тоже был свой штаб, – добавил мальчик.

– И вы решили, что Тайная комната как нельзя лучше для этого подходит, да? – не сомневаясь в положительном ответе, Рики продолжил с еще большим ехидством. – Нет ничего более подходящего для первоклашек, чем сырое подземелье с крысами. Они мигом съедят такую мелочь…

– Ты, выбирай выражения, – Рози двинулась на него, подняв руку для удара, но Гермиона перехватила ее кулак.

– Тебе придется научиться уважать нас, – гордо изрекла Мери.

Рики удивленно приподнял бровь – только чувство юмора помогало ему победить раздражение, направленное на звездных отпрысков – на всех вместе и каждого в отдельности.

Рози тоже разозлилась, но владеть собой она умела гораздо хуже. И она не выдержала.

– Мери, за твои манеры тебя хочется убить. Хватит облизывать его. Мы о тебе кое-что знаем, вот так-то, приятель, – и девчонка, весьма довольная собой, снова зачавкала.

– В смысле? – уточнил Рики.

– Если ты откажешься проводить нас туда, мы всем расскажем, кто ты такой, – безапелляционно заявил Джимми.

Все, как один, скрестили руки на груди. Рози, вдобавок, топнула ножкой. Рики не знал, что сказать. Он чувствовал, что мелюзга ликует, и его реакция должна их как-то приструнить.

– Разве вашим родителям это понравится? – в итоге, выдавил он.

– Они нам не указ, – самодовольно задрал нос отпрыск Поттера. Рики сразу вспомнилось, как он недолюбливал все эти годы дядюшку Гарри. Джимми уродился, несомненно, в папочку, но получился гораздо противнее.

– У тебя день на раздумья, Лорд, – с вызовом произнесла Гермиона. – Хановщиков ведь тоже надо предупреждать. Вот мы тебя и предупредили!

– Идемте, – подавая остальным пример, Мери развернулась и демонстративно продефилировала пару шагов. За ней последовал Джим. Слизеринку Гермиона увела за руку.

Рики был потрясен. Шантаж вошел в его жизнь весьма живописным и абсолютно неожиданным образом, сам бы парень, если бы не слышал собственными ушами, поклялся бы, что такого быть не может.

Он расположился в штабе, но не был в состоянии теперь думать ни о каких уроках. Как мог дядя Гарри быть таким неосторожным, говорить о Волдеморте в присутствии сына? Малфои-то понятно, просветили свою девочку; он удивлялся, как вообще позволили ей учиться в одной с ним школе, но, очевидно, не так-то просто внушить ей должную осторожность. То же касалось и маленькой Гермионы, которая, вдобавок, унаследовала семейный гонор вкупе с неуправляемостью. А уж Рози явно не страдала избытком интеллектуальности, зато считала себя пупом земли. Ей взрослые ничего не говорили, в этом Рики был уверен, но какая разница, если есть такие дружки?

В принципе, Рики не любил возиться с малышами в доме бабушки, где их водилось великое множество. Он иногда играл с ними, но никогда сам не вызывался опекать детей. При этом Рики с ними прекрасно ладил, но редко пользовался этой способностью. А теперь, когда способность влиять на других напоминала незабвенного Лорда, и вовсе не стремился ее использовать. Пожалуй, по этой причине он теперь мог радоваться, что избавлен от должности старосты. Сумел бы Том Реддл очаровать Гермиону Уизли? Или Рози Гойл? При одной мысли, что придется прилагать усилия в этом направлении, внутри поднималась волна протеста. Он признавал, что чувствует, пожалуй, то же самое, что испытывал бы Темный лорд в аналогичной ситуации: его бесило, что эта мелочь ему докучает.

Однако проблему следовало как-то решить, пока она не стала большой проблемой. Не хотелось жаловаться и показывать, что он нуждается в помощи, тем более – против малолеток. Но Рики ума приложить не мог, что делать. Он решился посоветоваться с Артуром. Все-таки, тот приходился родственником Гермионе, Мери, а в некоторой степени – и Джиму.

Поначалу старший брат всех Уизли долго не мог поверить в рассказ Рики. Будь он магглом, точно поинтересовался бы, не померещился ли слизеринцу столь дикий ультиматум в силу каких-нибудь особых обстоятельств.

– Они зашли слишком далеко, – прокомментировал гриффиндорец.

И больше он ничего не сказал, но зато на следующий день после обеда в «Хогвартсе» появился взбешенный дядюшка Рон. В Большом зале как раз заканчивали обедать, так что Рики заметил его в открытую дверь. Аврор сам заглянул в Зал, убедился, что учителей там не осталось, затем вихрем пронесся через вестибюль и взлетел по лестнице.

Рики сомневался, последовать ли за ним. Он ничего не рассказал Лео, отчасти потому, что тот провел почти весь прошедший вечер с Марго, а главным образом чтобы не беспокоить. И теперь слизеринец рассудил, что куда логичнее дождаться новостей от Артура, чем следить за мистером Уизли и вызывать вопросы остальных друзей странностями своего поведения. Поэтому Рики отправился в библиотеку, куда через некоторое время, часа через два, заглянул и Артур. При всех он не стал, конечно, ничего говорить, но попозже последние новости слизеринцу все же сообщил.

– Порядок! – уверил он, задержав Рики на лестнице, когда все расходились незадолго до отбоя. – Мерлин, он им такой разнос устроил! Кстати, просил извиниться перед тобой, – добавил гриффиндорский староста.

Последнее как-то не слишком порадовало Рики, и он только коротко кивнул.

– Ты уверен, что они послушают твоего дядю? – с сомнением спросил он.

– Пусть попробуют не послушать! – ухмыльнулся Артур. – Он пообещал им, еще одна выходка, и родители заберут их из школы. Ты бы видел Джимми! А Гермиона, кажется, поняла, что это не шуточки. Но, знаешь, теперь учителя в курсе. Профессор МакГонагол ушам своим поверить не могла.

Рики непроизвольно нахмурился, поспешно попрощался и помчался догонять ушедших вперед Лео и Дору.

– Звездные детки, – пожал плечами Рики, надеясь, что они не спросят подробностей.

Ребята спешили скорее преодолеть прохладные коридоры подземелий. Но вот Лео назвал пароль, и они оказались в освещенной, согретой огнем камина гостиной.

– Надо же, место есть! Я, пожалуй, почитаю, – решил друг. – Составите компанию?

Рики помотал головой. Он не собирался задерживаться в гостиной; юноше вдруг пришло в голову, что пора заменить подстилку Моргане. Он чувствовал, что хозяева кошки не планируют на ближайшее время ничего похожего. И еще следовало сделать для котят когтеточку и приучать их к ней. Рики как раз повернулся, чтобы сообщить о своих намерениях, как подвергся неожиданной и довольно болезненной атаке.

– Ах ты, ябеда, – Рози подпрыгнула и с силой двинула ему в плечо. – Ну, я тебе!

Погрозив ему кулачком, чавкающее чудовище отступило, сверкая глазами.

Эту сцену, к счастью, мало кто заметил. У Рики мелькнула дурацкая мысль, а не дать ли сдачи; впрочем, он не собирался ее воплощать.

– Я думал, дядюшка Рон усмирит их совсем, – каялся Артур, узнав о последней выходке Рози. – Вот хановщики!

– Они отказались от шантажа. Это уже хорошо, – заметил Рики.

– Ну не всегда же получается так, как хочется, – мудро рассудил Эдгар. – Вот, например, моя тетя Сюзан мечтает о дочке, а вместо этого у нее и дяди Гарри позавчера родился четвертый сын.

– Я не знал. В таком случае, надо его поздравить, – сказал Рики.

Пока писал открытку, он задумался, как назовут малыша. В смысле дачи имен собственным детям фантазия крестного отца до сих пор проявила себя позорно убого.

Наступил Хеллоуин. Празднование его, как всегда, сопровождалось пиршеством в Большом зале, но настроения не было, так что праздника Рики почти не заметил. Единственное, что ему запомнилось в тот день – ссора в подземном коридоре, которую ученики, возвращающиеся по общежитиям «Слизерина» и «Равенкло», в прямом смысле никак не могли обойти стороной. Действующих лиц Рики, впрочем, дольше слышал, чем видел.

– Ты мне можешь по-человечески сказать, Эйвери, почему это мне не следует с ним общаться? – требовательный голос Мелани Хатингтон на сей раз выдавал рекордное нетерпение. Должно быть, Френк уже здорово допек ее своей заботой.

– Я не могу тебе сказать, – промямлил он.

– Отлично. А я не обязана тебя слушаться, – сказала Мелани.

– Ты просто не понимаешь, – Френк как будто вконец отчаялся.

Мелани издала звук, напоминающий фырканье отъезжающего ««Хогвартс»-Экспресса».

– Естественно. Я же такая бестолочь! Где мне понять…

– Ты не бестолочь. Просто он очень… очень…

– Чего? – проревела Хатингтон. – Вот что, я каждый день в течение двух последних месяцев находилась в одной комнате с Макарони, и могу сказать, что некоторые из его дружков гораздо противнее. Одна Нотт чего стоит. Все твои хитрости, Эйвери, уж больно шиты белыми нитками. Хогсмид только в субботу. А до тех пор – прекрати за мной ходить!

Она скрылась за поворотом раньше, чем шагающий в довольно многочисленной компании Рики успел решить, нужно ее поприветствовать или не обязательно. Смущенный Эйвери, впрочем, ситуацию никак не прокомментировал, молча присоединившись к товарищам по колледжу.

– Значит, он ее все-таки уломал, – вполголоса заметила Дора. – Мирра Жанн сказала правду. Странно!

С тех пор, как в гостиной «Слизерина» повесили объявление, оповещающее, что все желающие могут посетить деревню Хогсмид в следующую субботу, друзья строили планы. Рики не принимал участия в этих увлекательных разговорах, предпочитая заниматься уроками. Друзья не мешали. Но в общей гостиной «Слизерина» водились не только друзья. И однажды его покой и сосредоточенность были нарушены грубоватым окриком «Эй, ты!».

Рики устало поднял голову, не сомневаясь, кому адресован клич. Чавкающая Рози Гойл приближалась к нему, и не было никакого смысла поддаваться малодушному желанию ускользнуть от нее, потому что все равно бы не получилось.

– Чего тебе? – спросил он устало.

– Знаешь, Макарони, хоть ты и ябеда, я, пожалуй, могу простить тебя, – обрадовала Рози.

– Сейчас лопну от счастья, – буркнул Рики. – Я спросил, чего тебе?

Вероятно, Рози хотелось потянуть время, подражая более артистичной Мери Малфой, но у нее для этого определенно не хватало терпения. Ее глазенки горели, так что Рики начал предполагать что-нибудь кошмарное и отодвинулся бы, но и без того уже утонул в старом кресле.

– Дай мне свой амулет! – выпалила Рози. – Тот, который тебе русалка подарила, поносить. А я за это перестану есть шоколадушки в гостиной.

Она вопросительно пялилась на него. Рики сделалось не по себе, главным образом потому, что он прекрасно понимал – у него нет оснований чувствовать себя виноватым перед ней, и однако же, ему заранее становилось стыдно за то, что он собрался развеять радужные надежды ребенка.

Рики знал, бесполезно озвучивать вопрос, который вертелся у него на языке. «Где ты научилась такому бесстыжему вымогательству?». Учитывая, что девочка была еще сравнительно маленькой, ответ напрашивался один – у ближайших взрослых. Все же парень одернул себя и удержался от того, чтобы судить по Рози о ее семье. Например, Уизли приличные люди, но бывают среди них и Гермионы.

– А что об этом думает твой друг Джимми? Он одобрил твое решение? – спросил парень.

– Поттер мне не указ, – разозлилась Рози.

«А ты мне не указ», – подумал Рики.

– Неужели женщинам обязательно носить побрякушки? – проворчал он.

Рози резко выпрямилась и отпрянула от него.

– Ах нет, значит? Ну ладно, хановщик, – и растворилась в толпе, будто ее и не было.

Скоро она вернулась. Усевшись на подлокотник, девчонка принялась демонстративно лопать лягушку, медленно, с удовольствием откусывая от нее маленькие кусочки.

«Надо продержаться. Не стану же я от нее бегать», – сказал себе слизеринец и отвернулся. Малявка тут же пересела. Он уставился в пол. Она зачавкала громче.

Терпения у Рики хватило примерно минуты на две, и за этот короткий период парень перенес и несколько приступов тошноты, и отвратительную слабость, и пару стойких порывов совершить убийство. Рози было до лампочки, что у нее во рту дрыгаются лапки и все прочее, а для Рики это было ужасно. Он подозревал, что на его лице отражаются все его чувства, свидетельствующие о душевной слабости, и потому в итоге все же удалился – как он надеялся, элегантно и с достоинством, дабы не доставлять ей удовольствия наблюдать за своими мучениями.

В спальне шестикурсников Тиффани в компании Доры возилась с котятами.

– Ты не подержишь его, вот так? – тут же попросила Тиффани. – Может, я попробую остричь ему ногти? Говорят, если рано приучать, они потом не возражают.

– Что-то я сомневаюсь, – проворчал Рики.

Хорошенькие питомцы Тиффани только усиливали отвращение к действиям Рози. «Ну почему, Боже мой, – вопрошал парень, – почему эта девчонка такая противная? Все-то ей дай». Он знал, Дора заметила, что он как будто бы разговаривает сам с собой, но ей надо было отвлекать Моргану, поэтому она пока ничего не сказала.

Из затеи Тиффани ничего не вышло, но она не расстроилась.

– Корм для котят заканчивается, – констатировала Дора. – Пусть пришлют из дома.

– Надо Генри сказать, – нахмурилась Тиффани. – Оставь, Ричард, пусть себе играют. Пойдем?

– Вы идите, я скоро, – улыбнулся он.

Когда Рики, пересилив себя, вернулся в гостиную, мисс Гойл сидела на прежнем месте с тем же количеством мерзкого лакомства и неотрывно следила за входом. Заметив его, тут же начала чавкать. Но в это время его позвали ребята, а там поблизости свободных мест, к счастью, не было.

Но Рики поминутно оборачивался; Рози оставалась на посту, по-прежнему чавкая. Он же, словно загипнотизированный кролик, не мог заставить себя прекратить подсматривать за отвратительным зрелищем.

– Что ты бормочешь? – обеспокоено спросил Лео.

– Ричард, ты, часом, не тронулся? – непочтительно поинтересовалась Тиффани.

А в голове Рики вертелась строчка из какой-то песни, названия которой он не помнил.

– «Любой ценой – вперед», – процитировал он. – Теперь я понимаю, что это такое.

Большинство одноклассников не слушало его, занимаясь своими делами. Однако Дора и Лео тоже нашли глазами драчливую первокурсницу. Сочувствия Рики, впрочем, не дождался даже тогда, когда ближе к отбою лучший друг попросил «объяснить нормально», что происходит. Услышав про требование дать медальон, Дора мрачно фыркнула.

– Она решила допекать меня этим, – сообщил Рики, чувствуя себя премерзко от того, что он, по сути, ябедничает. – Я не знаю, что делать. Не бежать же к Снейпу…

То, что именно этого ему и хотелось, парень старательно скрывал даже от себя самого. Однако самое простое решение проблемы, как Рики уже убедился, не всегда бывает приемлемым и, главное, действенным.

– Не надо, – согласился Лео. – Если вмешается завуч, это только добавит ей куража. Она вообразит себя звездой, скорее всего. Незачем надоедать профессору Снейпу из-за такого пустякового дела.

Рики не находил слов, чтоб возразить так, как ему хотелось.

– Даже не знаю, как показать ей, почем фунт лиха, – задумалась Дора.

– Эти ее лягушки, – вздохнул Рики, зажмуриваясь.

– Дело не в них!!! У тебя фобия пожирания шоколадных лягушек, – отрубила Дора. – И Мерлин свидетель, Рики, это уже твоя проблема, а не Рози Гойл.

Больше Рики ничего объяснять не пытался. Не заставишь же других пережить собственные чувства. Кажется, он начал понимать парня, который петлял по улице, лишь бы только не встречаться в собакой Дан.

Впрочем, при желании – а оно у Рики, безусловно, нашлось – он сумел найти в сложившейся ситуации и плюсы. На фоне зловещего образа Рози Гойл теперь, пожалуй, и Назойлик казался мелкой неприятностью. И слизеринца ничуть не взволновало, что накануне Хогсмида приехал крестный отец.

Но в этот раз дядя Гарри не только не встретился с Рики, а, похоже, вовсе не вспомнил о его существовании. Глава попечительского совета прибыл в школу, будучи озабочен жалобами на собственного сына.

– Профессор Снейп утверждал, что Джим просто привлекает к себе внимание, и потому не может сосредоточиться на уроке, – рассказал Артур, перекинувшись парой слов с дядей Гарри. – Ну, насмехался, будто это фамильная черта Поттеров.

– Дядя был очень расстроен, когда уезжал. Мне не нравится то, как Снейп настроен против мальчишки, – выразил обеспокоенность Эдгар. – Это даже странно. Кто бы поговорил с ним.

Рики мог бы объяснить, что это не имеет никакого значения, что если профессор Снейп за свою долгую жизнь не вправил мозги себе сам, то этого никогда не произойдет, и что оба старосты при всем желании не в состоянии повлиять на ситуацию.

– Джиму полезно, что иногда его одергивают, – примирительно произнес он вместо этого.

– Это «иногда» повторяется каждую неделю! – рассердился Эдгар, после чего Рики счел за благо уткнуться в учебник и добросовестно зубрить, и при первом удобном случае смылся из библиотеки.

В пустом классе астрономии было прохладно и пахло пылью. Рики раньше этого не замечал; впрочем, кажется, тут недавно вымыли пол. Он прошелся между парт, посидел на последней, заглянул в телескоп и ничего там не увидел, поскольку аппарат не был настроен.

Усевшись на парту, Рики задумался, почему его, в сущности, так беспокоит ситуация с Джимом Поттером, ведь, в отличие от Эди, он не был кузеном несносного мальчишки. Но, в отличие от того же Эди, он, Рики, знал слишком много, и не мог не задумываться, что в его руках достаточно нитей, чтобы попытаться изменить некоторые факты. Разумеется, он не обязан был этого делать; естественно, многое его не касалось. И все же возникший в душе дискомфорт безошибочно сигнализировал, что уклонение от действий – это как-то нехорошо.

– Надеюсь, ты не прячешься? – разлился по пустому классу знакомый голос. Рики не шевельнулся – казалось, он спит и видит действительно волшебный сон. Во сне возможно все… Но, когда в спину стукнул кусочек мела, пришлось вернуться в реальность.

– Как ты меня нашла здесь? – спросил он Селену, которая вернулась к выходу и словно не могла решить, уйти или остаться. – Мерлин, не может быть! – вскинулся юноша, поглядев на часы. – Неужели уже два часа я здесь?

– Не знаю, – пожала плечами Селена. – Я ищу свою новую чернильницу. Посмотри вон там!..

– Эта? – Рики сразу заметил украшенную зелеными рисунками штучку в форме горы на второй парте.

Не задумываясь, он поднял ее и направился к Селене, но по мере приближения все замедлял шаг. Девушка ждала. Рики осторожно, словно вещь была хрупкой и очень ценной, передал ее Селене, при этом их пальцы соприкоснулись.

– Вот, держи, – пробормотал он.

– Спасибо. Прогуляемся к озеру? – предложила она. – Я не навязываюсь, но малышка хочет хоть иногда с тобой разговаривать.

– Откуда ты знаешь? – спросил Рики, после того, как они спустились вниз на два пролета.

– Я читаю мысли, – усмехнулась Селена, уже на первом этаже.

Большую часть пути до мостика они не разговаривали. Это способствовало тому, что Рики, только что долгое время просидевший в полутрансе, начал впадать в это состояние снова. Вокруг разливалась не обремененная никакими тревогами гармония. Возле воды никого не было, казалось, они одни в целом мире. Золотые волосы Селены, шагающей рядом, порой задевали ему руку. Рики всегда знал, что это волшебная школа. Но только сейчас полный покой, царящий вокруг, отражался в его сознании ощущением нереальности происходящего.

– Можно тебя спросить? – решительно произнесла Селена.

Рики кивнул не сразу, удержался от того, чтоб тряхнуть головой, но расслабленное состояние и без того улетучилось само по себе. На многие ее вопросы он теперь, пожалуй, предпочел бы не отвечать. Селена лишь усилила его волнение, обойдя его и остановившись строго напротив, чтоб заглянуть ему в глаза.

– Рики, что происходит с Джимом Поттером? – спросила она. – Почему у него проблемы на уроках зелий?

Внутренне приготовившись говорить о себе, Рики растерялся.

– А почему ты обращаешься ко мне? – выпалил он единственное, что пришло в голову. Селену его реакция не смутила.

– Я чувствую, что ты знаешь причину, – ответила она.

В этот момент Рики вдохнул идущий от озера свежий воздух, несущий с собой запах воды. И мир как будто сделался чуточку другим. Девушка продолжала пристально глядеть на него – та девушка, которой ему совсем не хотелось врать.

– Может, я и не все знаю, – признался он, думая о том, что как-то странно для взрослого человека оставаться таким мстительным на протяжении жизни из-за того, что случилось так давно. Жизнь Северуса Снейпа, на его взгляд, сложилась удачно, он имел и авторитет, и свободу, и достаток, а недосданная когда-то СОВа по защите от темных сил никакой погоды ему не сделала. Профессор, при всем том, что никто не отважился бы похвалить его скверный характер, был вполне вменяемым взрослым человеком, профессионалом своего дела. А его пристрастность по отношению к семейству Поттеров трудно было назвать нормальной, это признавал даже Рики. – Не хочу выдумывать, – добавил он, – давай лучше не будем говорить об этом, хорошо?

Решив, что вопрос исчерпан, Рики повернул к озеру и сделал пару шагов в сторону воды.

– Конечно, Джим с тобой ведет себя отвратительно, – сказала Селена. – Я не ждала, что станешь ему сочувствовать, – и добавила с огорчением: – Не хотелось бы думать о тебе плохо.

Несмотря на то, что мысль свою девушка выразила сумбурно, Рики мгновенно понял ее. Он развернулся, шокированный до того, что потерял дар речи. Мелькнула мысль, а чему он удивляется, ведь сам готов был подозревать себя в любых грехах. И все же завуалированный упрек оказался неожиданным и очень болезненным.

– Значит, нет? – утвердительно спросила Селена.

– Как ты могла подумать, что это я натравил Снейпа на этого безмозглого сопляка? – взвился Рики. – Во-первых, я не хозяин своему завучу… нет, это немыслимо! Селена, ты ведешь себя так, будто мы незнакомы.

– Это ты не позволяешь с тобой заново познакомиться, – ответила она.

– Ты должна знать, что я за человек, – жестко отрубил Рики.

А в следующую секунду у него появилась уже другая причина для гнева. Для себя он раз и навсегда уяснил – неправда, что ледяные брызги хорошо успокаивают.

– Не кричи, – строго произнес скрежещущий голосок, чуть более взрослый, чем он помнил.

Зеленоволосая головка с острыми клыками выглядывала из воды. Возможно, она ждала приветливой улыбки, но выведенный из себя женскими выходками Рики не собирался поощрять столь безобразную манеру его приветствовать.

– Ну вот, я пришел к тебе, а ты так себя ведешь, – проскрежетал он, отряхиваясь.

Его недовольство побудило барышню скорчить жуткую рожицу, отчего Рики, признаться, отвык.

– А с чего ты взял, что я хочу с тобой разговаривать сейчас? Приходи, когда мне будет удобно! – заявила Пибу.

И, обдав его еще одним приличным фонтаном брызг, русалка ушла под воду.

– Ну вот, пообщались, – констатировал Рики через пару минут, когда стало ясно, что она не вынырнет.

– Она на тебя обиделась, – сказала Селена, не скрывая, что ничуть не расстроена таким положением дел.

Зато Рики, разочарованный бегством русалочки, которая бестактно отвергла его компанию, не скрывал досады.

– Ты считаешь, я постоянно делаю что-нибудь не так? Скажи, зачем ты нашла меня в классе астрономии, Селена? Неужели за мной надо постоянно приглядывать? – спросил он.

– Мы просто не хотим, чтобы ты чувствовал себя покинутым, – сказала Селена, неотрывно глядя на воду. – А на астрономию я, между прочим, вернулась за чернильницей. Я же не могла знать, что тебе вздумается туда придти.

– А как насчет субботы? Не станет же никто со мной сидеть, как с маленьким ребенком. Ты бы согласилась пойти со мной в Хогсмид? – выпалил он.

– Да. Я не собиралась, но… раз ты настаиваешь, – сказала девушка.

Слизеринец открыл рот, но вместо того, чтоб сказать, что ни на чем не настаивает, произнес: «Отлично». Возле лестницы они расстались. Рики испытывал смутный подъем, больше напоминающий мандраж. Он шел, думая, что ему надо как-то отреагировать на свои проблемы.

– Я про всех только правду напишу! – услышал он голос Джеймса Поттера. Тот стоял в одной из оконных ниш в компании одноклассников и, кажется, был очень собой доволен.

Момент показался ему подходящим. Рики решительно направился к компании.

– Слушай, Джимми, отдохни, а? Не нужен мне твой кот, – сказал он так, что все слышали. – И ты мне тоже не нужен.

И, не оставляя оппоненту времени на ответ, гордо удалился на обед.

Когда позднее он присоединился к друзьям, в штабе вовсю бушевал мозговой штурм: Артур Уизли запрашивал версии того, что можно подарить детям на дни рождения. Как выяснилось, его фантазия в этом направлении некоторое время назад забуксовала, а многочисленные родственники, как назло, продолжали ежегодно отмечать собственные именины.

– Артур, у тебя столько братьев и сестер, – Рики помотал головой, отгоняя наваждение из мельтешащих перед глазами рыжих голов.

– Вот именно. Никакого покоя, – нервно дернул плечом Артур. – Спасибо, Дик, но детские метлы у них у всех есть.

– Ты напоминаешь мне один такой персонаж, – усмехнулся Лео, отрываясь от чертежей. – Этакий брюзжащий дядюшка, старый холостяк. Он полагал, что у людей вообще одно на уме: обзавестись детьми, чтобы потом докучать ими своим ближним.

– А что, есть в этом доля жестокой правды, – ворчливо согласился старший брат всех Уизли. – Я, правда, не собираюсь оставаться холостяком. Но такой многодетности мне не надобно, благодарю! Тетя Пэнси говорит, трое детей – это потолок, и выше прыгать не следует.

– А четвертого ты утопишь? – поддел друга Ральф.

– Зачем же так непрактично? Он сначала присмотрится, выберет троих, которые ему понравятся, а после уж остальных утопит, – предложил свою версию Дик.

Все, включая Артура, захихикали. И внезапно Рики вновь сделалось не по себе. В такие моменты что-то постоянно напоминало ему, что для него нет места в нормальной жизни. Рики задумался о себе, о предсказании Джиовинезы, от которого был далек, как от Полярной звезды.

Разговор тем временем вернулся к насущным делам.

– Джим Поттер совершенно ни на кого из Боунсов на похож, ну, кроме Лауры, – сокрушался Артур, когда дверь толкнули, и вошла встрепанная Дора в компании Мелани.

– Я бы в Азкабан отправила тех, кто произвел на свет Рози Гойл, – сообщила она.

– Не надо. Они вполне приличные люди, ты же знаешь, – напомнил Лео, считающий своим долгом сдерживать подобные порывы у себя.

– Хагрид сейчас поскользнулся на ее «поносе»! – донесла до его сведения равенкловская староста.

– Грохот был такой, что вы, наверное, и здесь слышали, – бросила Дора.

Смущенное признание, что нет, вообще-то, не слышали, не охладило праведного возмущения слизеринки.

– А эта негодница перед Хагридом извинилась и в качестве оправдания заявила, что ее каток предназначался для меня. Я ей, видите ли, запрещаю жрать шоколадушки, ненасытная мантикраба! Пришлось все объяснять профессору Снейпу, два часа потратила.

Расставшись с Дорой после обеда примерно сорок минут назад, Рики не стал, тем не менее, вносить поправку в ее представление о времени.

– Кстати, Рики, ты так и не примирился с шоколадушками?

– Нет, – покачал головой Рики, но с течением времени, тем не менее, вынужден был констатировать в своем состоянии значительный прогресс. Он уже не сжимался весь всякий раз, как видел лягушку в руке Рози, не вздрагивал при звуке чавканья и, главное, научился отвлекаться от того, чтоб не воображать себя на месте этой лягушки, перемалываемой челюстями. Хотя – процесс поглощения живого шоколада ему по-прежнему не нравился.

Радостное оживление субботнего утра промелькнуло перед ним, как калейдоскоп ярких картинок и счастливых лиц, и не успел он оглянуться, как обнаружил себя на дороге рядом с хуффульпуффской старостой девочек.

В этот раз никто больше не составлял им компанию. Слизеринец при всем желании не смог заподозрить в этом никакого особенного подвоха: Артур был с Миррой и ее кузеном, а остальные, естественно, предпочитали гулять парами.

И вот, с нытьем в сердце от того, что он, несомненно, самим фактом своего существования расстраивает Селену, Рики неторопливо приближался к Хогсмиду, рассуждая, зачем он, в сущности, туда идет. Абсолютно правдивую версию о том, что на самом деле ему хочется компании Селены, он не стал рассматривать, дабы не заострять внимания на собственной непоследовательности. Что мог дать ему Хогсмид? Развлечений его душа отнюдь не жаждала, да и новыми впечатлениями знакомая деревня вряд ли могла его угостить. Разве может хоть что-то подарить ему покой? Подумав, он решил, что может.

Пожалуй, в Хогсмиде он мог отдохнуть от назойливых малолеток. С первого сентября не было дня, чтоб они не мельтешили перед ним, как оживший кошмар сумасшедшего Волдеморта. Чавкающая Рози, листовки Мери, Джим-поэт в повязке на лбу, активная Гермиона… Разводы грязи по всему двору. Осознав это, Рики предпочел тут же выкинуть звездных отпрысков из головы. Это было совсем нетрудно…

– Селена, – не сдержался он, – почему ты все-таки согласилась пойти со мной?

– Эди попросил приглядеть за тобой. Ему некогда, – ответила девушка. Она принялась старательно кутаться, хотя не было никакого ветра.

– Ясно, – сказал Рики, хотя ее ответ поверг его в еще большее смятение чувств.

– О Мерлин! Что это? – прошептала Селена.

Возле деревни подошедших студентов задерживала группа, состоящая из шести гоблинов. Один из них, очень старый, в данный момент ощупывал потрясенного пятикурсника из «Слизерина».

– Вроде не тот, – ворчливо констатировал он, отпуская парня. – Он был белый, а эти вроде все люди как люди. Розовые, как свиньи.

– Простите! – возмущенно воскликнул Рики, но гоблины уже бросились к нему.

– Стой, ты! Девчонка нас не интересует. Девчонка может идти, – деловито забормотали гоблины, а один из них подвел самого старого за руку. Секунда – и длинные костлявые пальцы впились в ребра, так что Рики непроизвольно начал вырываться.

– Тоже не похож, – сказал старик и оставил его в покое.

– А в чем дело? – потрудилась спросить Селена.

– Да говорят, Сам – Знаете – Кто, это человеческое отродье, учится в вашей школе на старших курсах. Грог его видел, когда молодым был, – объяснил гоблин.

– И даже врезал ему по ребрам, – с гордостью добавил другой гоблин. – Ну, катитесь своей дорогой, не мешайте!

Они принялись за вновь подошедшего ученика. Если бы это занятие не поглотило их целиком, гоблины наверняка обнаружили бы столь желанную им смертельную бледность в лице Рики. Ведь он отлично помнил, о чем речь. Зато его реакция не ускользнула от внимания Селены.

– Идем же! – шикнула она и потащила парня вперед почти силой, повиснув у него на руке. Они прошли немало шагов, прежде чем Рики очнулся. И почувствовал, как она близко.

– Ты ведешь себя непозволительно! – строго отчеканила Селена, вся раскрасневшись.

Рики замер, а после отпрянул, как ужаленный. В самом деле, он сам решил твердо, что эта девушка заслуживает лучшего, чем нетленный маньяк, проживающий вторую жизнь для искупления грехов старой.

– Извини, – пробормотал он.

– Если ты будешь каждый раз так зеленеть при упоминании имени Сам – Знаешь – Кого!..

Рики постарался не показать, насколько ему стало обидно. Выходит, она даже не заметила волшебное мгновение, когда казалось, что никто и ничто не стоит между ними.

– … гоблины меня вычислят и отлупят, – ехидно закончил он. – И я наконец перестану, пусть временно, надоедать моим друзьям и знакомым самоедством. В моих жалобах появится разнообразие!

– Какой вздор ты городишь, – сказала Селена.

Пренебрежение, проскользнувшее в ее голосе, задело юношу. Он очень хотел быть другом для нее и старался вести себя соответственно; а это не предполагало сарказма, к которому он только что прибегнул как к единственно доступному отвлекающему маневру. Он и сейчас не хотел бы показать, насколько растерян. Целая буря переживаний, сильных и противоречивых, а также благоразумные мысли перемешались внутри него в невообразимый коктейль. Рики не мог решить, как лучше выразить, что он чувствует, и надо ли это выражать.

– Можно купить тебе мороженое? – сформулировал он в итоге.

В глазах Селены мелькнула растерянность, однако она быстро справилась с собой.

– Как хочешь, – ответила она. – А впрочем, конечно, хочешь. Иначе бы ты не предлагал.

Странный стиль ее рассуждений озадачил Рики, и он вопросительно вскинул брови.

– Я несколько раз слышала от тебя что-то подобное. И Дора тоже так говорит. А в последнее время, – девушка вздохнула, – подобным образом ведут себя некоторые первокурсники. Вот я и пытаюсь подстроиться.

– Зачем тебе на кого-то быть похожей? – не понял Рики.

Они почти подошли к «Сладкому королевству». Приходилось лавировать в толпе, так что ответ Рики получил не сразу.

– Это производит впечатление на Пибу, – сказала она, остановившись у крыльца магазина, чтоб подождать его.

– Ты с ней часто встречаешься? – спросил Рики, открывая дверь и пропуская девушку вперед.

– И ты об этом знаешь, – сказала Селена с едва заметным ехидством. – Я даже знаю, как ты на эту новость отреагировал.

– Дора, – покачал головой Рики.

– Верно. Между прочим, малышка сердится, что ты забыл о ней.

– Я не забыл, просто не хочу, чтоб у нее из-за меня были неприятности, – проворчал Рики. Он уже убедился, что путь к прилавку долог и тернист; очередь заполнила почти весь магазин.

– Ее община должна знать о Темном лорде. Им не понравится, когда до них дойдет вся эта история. Что, опять вздор?

– В точку, – кивнула Селена. – Тебе нравится вот этот розовый шарик? Кажется, он сливочный.

Следующие два часа они мирно беседовали о таких вот пустяках. И только когда они вновь поравнялись с крылатыми кабанами на школьных воротах, Рики осознал, что все это время был почти безмятежно счастлив. И ему очень хотелось, чтобы это не заканчивалось.

– Ты сейчас в комнату старост? – спросил он, стараясь, чтоб вопрос не прозвучал, как просьба.

– Да. Я думаю, тебе тоже лучше подняться туда, – улыбнулась девушка.

В штабе уже было довольно тесно, похоже, многим пришло в голову скоротать там время до ужина. Впрочем, ничего интересного они точно не пропустили – ребята только рассаживались. Рики помогал Селене освободиться от мантии, когда к компании присоединился и грифифндорский староста.

По Артуру сразу было видно, что-то не так, впрочем, учитывая, в какой компании он сегодня гулял, этого, скорее, следовало ожидать. Гриффиндорец призвал для себя стул, вместо того, чтоб дойти до него, и плюхнулся с измученным видом, так ни с кем и не поздоровавшись.

– Ну, как Хогсмид? – спросил Ральф, пока остальные тактично прикидывались, будто не уделяют вновь прибывшему все внимание, а так, только поглядывают в его сторону.

– Как именно Эйвери с Мелани Хатингтон прогулялись в Хогсмиде? – медленно переспросил Артур, садясь поудобнее и вытягивая ноги. Выглядел он так, словно не так давно побывал в глупом положении, и до сих пор не вполне его покинул. – Ну что, нас, как и всех, гоблины остановили. Спасибо тебе, Рики, за это большое.

Обычно друзья не позволяли себе таких намеков, тем более в присутствии людей не до конца посвященных, вроде Бетси, но гриффиндорцу, судя по всему, на это было наплевать.

– Я не специально, – пробормотал Рики, и спросил так, чтоб его голос выражал должную долю беспокойства: – А что было?

– А вы что, не слышали? – и гриффиндорец нахмурился, как герой, страдающий за правду и узнавший вдруг, что его героизма никто не заметил.

– Нет, – Дора от любопытства даже подалась вперед.

Артур вздохнул, давая понять, что предпочел бы этого не говорить, да некуда деться.

– Гоблины вообще народ бестактный. Они же нас щупали, вот и похвалили мускулатуру Френка Эйвери – громко так, на полдеревни. Ладно, я себя рядом с ним дохляком почувствовал. Так они его спутнице довольно пошло намекнули, как ей повезло. Мелани я не люблю, но тут посочувствовал, она и краснела, и бледнела. Ну, это понятно…

– Хоть в обморок не грохнулась? – проворчал Ральф.

– Нет, конечно. Отпустили нас, и мы пошли дальше. Тут Мирра Жанн начала что-то рассказывать, болтала без умолку, и вроде все успокоились. Пошли мы в «Три метлы», кузина Эйвери, как могла, разряжала и там обстановку. Ну, посидели, собрались уходить, и что вы думаете?

– Неужели Френк деньги забыл? – ужаснулся Рики, припоминая, что отец Эйвери, насколько ему дали понять, отличается патологической жадностью.

– Деньги-то у него, как оказалось, были, – скривился Артур, – вот только он их сразу не нашел. Мне пришлось расплатиться за всех. Ну и ладно, я уже на все был готов, лишь бы быстрее вернуться. А на улице он нашел потайной карман с кошельком и принялся мне настырно так возвращать. Концерт затянулся, Мирра в конце чуть не расплакалась. Вот такая прогулка.

– Мелани, во всяком случае, было нескучно, – сказала Бетси.

– Мне девчонку жалко. Для нее это первый выход в Хогсмид, – сокрушенно произнес Артур.

– А ты чем так доволен? – проницательно заметила Дора, обращаясь к Ральфу.

Ее оценка настроения гриффиндорского капитана, надо признать, была довольно точной.

– Ты знала, что отец Тиффани приехал опять? – спросил он, хитро ухмыльнувшись.

Собравшиеся в комнате напряглись в ожидании какого-нибудь подвоха. Все знали, что в прошлый раз мистер Флинт приложил максимум усилий, чтоб испортить прогулку.

– Нет! И чему тут радоваться? – не поняла слизеринка.

– А он нас не нашел! – самодовольно ухмыльнулся Джордан. – Вы бы видели, как мы от него скрывались! Супер!

– Игра в прятки по пересеченной местности, – пробубнила Дора.

– Мы решили, что родители не будут портить нам жизнь, – сказал Ральф уже серьезнее. – Ну и ругаться с ними лишний раз тоже не стоит. Вот сейчас, когда мы пришли, ее папаша нас ждал в вестибюле, сердитый весь такой. Ну, я поздоровался и ушел, чтоб не раздражать, а как он к Тиффани сразу стал подлизываться, вы бы слышали!

Мелани в тот день в комнату старост так и не зашла. За ужином, насколько Рики мог заметить, она вела себя, как обычно. Зато Френк умудрился посолить рукав Доры.

– Как хорошо, что Хогсмид бывает не каждый день! – сердито высказалась она, отряхиваясь.

Школьные будни оставались по-прежнему загруженными. Учеба отпечатывалась в сознании Рики, словно сон, который он уже видел. Он мог теперь не без гордости отметить, что получил по некоторым предметам такие знания, которыми Темный лорд никогда не обладал. Но зато в нем появилась и критичность, которой раньше не было. Так, защита от темных сил в изложении Бэскотта представлялась лишь бледным пересказом зловещих деяний ныне умолкшего Назойлика.

– Когда я слышу, как он гордо заявляет, сколько всякого повидал, и строит из себя старого вояку, мне его убить хочется, – признался он однажды Доре на прорицаниях, причем встретил понимание и с ее стороны, и от Боба Бута.

Однако, в школе нашелся человек, которого поведение «дядюшки Барти» задевало куда больше. Виктору Чайнсби явно не нравилось то, что у одноклассников появилась возможность наблюдать придурковатость члена его семьи. Рики понял это сразу, и посчитал, что Виктора нельзя винить в этом, но для Бетси, и не только, молчаливость равенкловского предводителя и его начавшаяся отгороженность от одноклассников и даже от лучшего друга Тони Филипса казались необоснованной странностью. Плюс ко всему, он так и не помирился с Каролиной МакКинли, и однажды на перемене ребята, возвращавшиеся с маггловедения, имели возможность лицезреть его в коридоре, любезничающего с парой равенкловских пятикурсниц. Реакция мисс МакКинли казалась Рики единственно возможной: заметив Виктора и компанию, она тут же отвернулась и быстро прошагала мимо.

– Звездная болезнь прогрессирует, – прокомментировала Дора, когда Дик рассказал ей об этом. – Кажется, Филипс с ним вчера на эту тему беседовал у библиотеки.

– И что? – спросил Рики, понимая, что при таком интересном разговоре ему все равно не светит ничего прочитать.

– Бесполезно. Кажется, Чайнсби глубоко осознал, какой он весь из себя красавец, – фыркнула Дора.

– Я надеюсь, это все же не окончательно, – ядовито возразила Мелани Хатингтон, присутствующая тут же.

– Я тоже не ожидал, чтоб они с Каролиной поссорились, – примирительно произнес Дик.

– А все ваш дурацкий дуэльный квиддич, – произнесла Хатингтон обличительно.

– Если уж ты так, то это все из-за тебя, – не удержалась Дора.

– А тебе необязательно во все свой нос совать, Нотт, – не пожелала признать себя виноватой Мелани. – Я это дело так не оставлю!

Однако, улаживать проблемы своих друзей ей стало некогда. После того, как Френк Эйвери приглашал ее на прогулку по Хогсмиду, если ей и удавалось от него отвязаться, то с трудом. Мелани дразнили подруги, а она, как назло, относилась к этому очень серьезно. Вдобавок, часть вины за такое печальное положение вещей она возложила на Артура, и каждый мог при желании почувствовать, насколько плохо она к нему относится.

Раздражалась она и на кузину Френка, которая изо всех сил старалась ей понравиться. Учитывая, что обычно девочка притворялась, будто заходит к Доре, в штабе она могла появиться в любое время. Но злиться на Дору Мелани не пыталась, а вот Мирре частенько отвечала грубо.

– Как мне жаль Мирру Жанн, – высказался, не выдержав, Артур. – Благословит же небо такими родственниками!

После этого Мелани, отнесенная к числу родственников Мирры, на некоторое время перестала с ним разговаривать.

А Рики заработал себе новое приключение с Рози! Во вторник он, как обычно, Рики в полном одиночестве пересек дворик, чтобы подняться в класс прорицаний. Ступал он очень осторожно, и ведь помнил о возможной ловушке!

Рики не заметил удачно замаскированный, разлитый в тени ушат грязи, а когда заметил, стало поздно. Он и не подозревал, что всякая потеря координации вызывает к жизни такой ужас из глубины души. Длилось это недолго – почти сразу Рики рухнул спиной в тот самый «понос», по которому только что проехался. Хорошо, на ровную землю, а не на лестницу.

– Попался, хановщик! – хлопнула в ладоши, возникая непонятно откуда, Рози Гойл. И тут же взвыла от боли.

Хагрид крепко держал ее ухо.

Рики немедленно постарался встать сам и, хоть ему это удалось, измазался еще больше. Принять руку помощи от лесничего ему было так же неприятно, как валяться в «поносе». Хагрид тоже не пылал от восторга, стоя вместе с ним в вестибюле напротив МакГонагол и рассказывая, как было дело. Та, брезгливо нацелив на парня палочку, велела повернуться спиной, и с него тут же перестало капать. Но лучше Рики от этого, понятно, не становилось. Услышав, что Рози приговорена к неделе в больничном крыле, он отрывисто спросил, может ли идти. Разрешением Рики немедленно воспользовался и помчался наверх, не разбирая дороги, лишь бы поскорее скрыться от Хагрида и МакГонагол.

Парень не заметил, как оказался возле штаба. Пережитое унижение, осознание того, что для Рози наказание – пустяк, а также того, что пришлось зависеть от доброй воли Хагрида и МакГонагол, которые отреагировали именно так, как должно, обжигало ему, казалось, все внутри. Он с силой, гораздо большей, чем требуется, бросился на дверь.

Дик и Дора отпрянули друг от друга.

– Простите! – прорычал Рики и по инерции ввалился внутрь.

– Мерлин! На кого ты похож! – ужаснулась Дора.

Это замечание только разозлило слизеринца. Казалось, у него внутри паровой котел. Он метался по штабу, не в состоянии остановить ни собственные ноги, ни поток рвущихся из груди гневных слов.

– Вот маленькая гадючка! Отравить ее, что ли? Как же мне это надоело! И откуда только берутся такие детки?!

– Перестань ходить. Ты можешь хоть пару минут постоять спокойно? – Дик целился в него палочкой, и несколько комьев грязи его усилиями уж растаяли.

– Вот адское отродье, – не успокаивался Рики. – Вы подумайте, я не знаю, что с ней делать! Я! А ее дружки!

– Ричард, мы, как старосты, сталкиваемся с ними чаще тебя, – сказала Дора и тоже вынула палочку.

– Неужели! – выпалил он. – Это тебя Рози поджидает с шоколадушками в гостиной? О тебе Джимми написал памфлет! Это ты должна устроить этим маленьким пиявкам экскурсию в Тайную комнату! – Рики сам не заметил, как перешел на крик. – А ведь у меня все возможности Темного лорда приструнить их. Поверить не могу, Волдеморт пасует перед малявками!

Слизеринская староста девочек медленно приблизилась к нему, размахнулась… и отвесила оплеуху, настолько крепкую, какой нельзя было ожидать от девушки ее хрупкого сложения.

– Это тебя успокоит, наконец? – спросила она очень мирно.

Рики сник. Эмоции как-то сразу улеглись, а разуму собственное поведение не особо понравилось. Жаловаться Дику и Доре, что он, великий и могучий, не в силах справиться с мелочью, было и в самом деле как-то не очень… прилично, что ли.

– Вроде да. Спасибо, – пробормотал он.

– В таком случае я скажу тебе кое-что, – Дора мрачно кивнула самой себе. – Клянусь, дорогой друг наш Ричард, что если ты еще раз назовешь себя Лордом, получишь по шее.

Пристыженный Рики признал, что она совершенно права, и за это друзья потратили на него целых десять минут, помогая отчистить мантию и все остальное. Таким образом, все они имели случай убедиться, что вязкая грязь, разведенная Рози, должно быть, в особых пропорциях, пачкает очень качественно.

– Нет, ты все-таки пойди к себе и переоденься, – посоветовал Дик, критически обозревая результат их трудов.

– Конечно, я пойду, – Рики тут же направился к двери, обернулся и добавил смущенно: – Я не хотел вам мешать!

– Вот и убирайся! – немилосердно посоветовала Дора.

Но вечером того же дня она же нашла его и поставила перед фактом, с которым Рики не мог не согласиться: ждать дольше нельзя, прогулка по Лесу и без того откладывалась непозволительно долго. Нарушение любимой традиции расстраивало Артура Уизли даже больше, чем отсутствие побед на любовном фронте, так что его друзья поспешили запланировать посещение запретной территории на ближайшую субботу.

– Вот только под мантиями мы не поместимся, – констатировал Лео, с явным намеком глядя на Рики. Артур тоже глаз с него не сводил, да и Дик незаметно косился. И тут до слизеринца дошло, что от него требуется.

– Знаете, есть ведь способ попроще, – сказал он. – Я могу заколдовать всех вас так, что вы станете невидимыми.

– А сработает? – уточнил Уизли. – Ты не забыл, как это делается?

– Да, как обычно. Пойдем напрямик, и никто не увидит. Если только Клыку не попадемся, – добавил Рики.

В одну из последних суббот ноября Рики выполнил свое обещание. В одном из коридоров первого этажа, выходящего в Главный холл, он произносил заклинание невидимости, которое применил к себе в последнюю очередь. Дождавшись, пока никого не будет возле Главных дверей, кто-то толкнул их, и, еще не выйдя, Рики ощутил на щеках морозное сырое дуновение. По всему пространству между Лесом и замком гулял сильный сквозняк.

– Холодно, черт, – проворчал Артур, и было слышно, что он прячет нос в шарфе.

За этим последовало презрительное фырканье Доры. Она с самого начала, казалось, наслаждалась самим фактом нарушения правил, и всевозможные неудобства на этом пути делали его только привлекательнее.

– Это потому, что некоторые в этом году никак не могли расстаться с призраками, – проворчал Ральф. – А вот Миртл бы подождала, честное слово.

Рики не стал отвечать. В лесу расцветала осень. От земли поднимались запахи сырости и свежести. По шелесту желтых листьев Рики легко нашел своих спутников и снял заклятье, не спрашивая разрешения. Артур не скрывал разочарования.

– А я-то собирался над тобой подшутить, – объявил он Рики. – Вот бы вы меня поискали.

– Это не место для дурацких шуток, – рассердился Эдгар.

– Верно говоришь, человек.

Не успели ребята развернуться в ту сторону, как на опушке возникло целое стадо величественных кентавров. Рики пересчитал; их было девять. У всех были массивные, тяжелые копыта, луки, а у двоих – копья. Шестикурсники застыли на местах, только Дик успел пододвинуться ближе к Доре. Не то, чтобы их окружили, но никому даже в голову не пришло податься обратно, к замку – любая попытка к бегству представлялась очевидным образом бесполезной.

– Ты и в этот раз пришел, – сказал седеющий кентавр, обращаясь напрямую к Рики.

Слизеринец считал себя обязанным встретиться взглядом с огромным собеседником. Для ободрения он кстати напомнил себе, что является бессмертным мутантом, но не сумел объяснить себе, откуда в нем поднимается такой противный страх, когда чувство самосохранения должно отсутствовать.

– Пришел, – согласился Рики, не имея другого варианта ответа. – Я люблю это место, – добавил он, – и мои друзья тоже.

Невозмутимость, с которой лесные жители выслушали его, казалась Рики пугающей. Ответил ему все тот же кентавр.

– Мы ничего не имеем против тебя, человек. Но помни, Марс нам все покажет.

– Я не собираюсь подавать Марсу повода, – ответил Рики.

– Мой народ уже трижды вмешивался в дела людей, – констатировал кентавр с неодобрением. – У нас своя миссия, и мы не хотим заниматься войной. Это нам совершенно несвойственно.

– Насколько это зависит от меня, вы войной заниматься не будете, – сказал Рики.

– Помни, что это зависит не только от тебя, – наставительно произнес предводитель, после чего вся толпа развернулась и, не прощаясь, скрылась в чаще. Некоторое время Рики еще чувствовал, как ударяют копыта о замерзшую землю, и хрустят, сминаясь, сухие листья.

– Ничего себе встреча! Не вернуться ли нам обратно? – сразу же предложил Лео.

Ральф был, однако, категорически не согласен. Он справедливо полагал, что с самыми грозными обитателями леса они только что повстречались, и те ничего не сделали. На его сторону неожиданно встал Эдгар, которого не устраивало, что они, получается, зря выбирались сюда, и нет никакого смысла уходить так быстро. Развернулась дискуссия, причем мнения Рики никто так и не спросил. Он и не торопился его высказывать. Сонное состояние природы вокруг как нельзя лучше соответствовало его душевному настрою. Он и не заметил, как в его руке оказался стакан со сливочным пивом.

– Ну, давайте выпьем за традиции, – предложил Артур.

– Отличный тост, – поддержал Дик.

Ребята медленно выпили согревающий напиток.

– Я точно буду изучать кентавров, – четко произнес Рики.

– Я думал о том, чтобы писать курсовую по руноследам, но не знаю, – сказал Эдгар. – Ведь Хагрид еще не одобрил темы.

Рики кивнул; он так и знал, что хуффульпуффец подхватит предложенную им тему. Он тоже старался делать вид, что между ними не было никакой ссоры. «Хорошие у меня друзья», – подумал Рики, когда равенкловец взялся рассказывать Доре, как они впервые гуляли здесь.

Речь Дика тонула в шелесте деревьев и дуновении ветра, сливаясь с ними, а Рики, в своем полусонном состоянии, все больше концентрировался на том страхе, который он пережил, когда мощные тени вышли из лесу и надвинулись на него. Парень задавался вопросом: почему он это почувствовал? Ведь он слишком хорошо осознал, что, в принципе, бессмертен, а, зная кентавров, они, скорее всего, не стали бы причинять вред его друзьям. Так почему же он, Рики, боится того, чего с ним быть не может? И постепенно он, кажется, нашел ответ. Рики подумал, что это впитавшийся в его душу Лорд, должно быть, нашептывает ему сомнения в самом себе. Ведь тогда, когда они еще разговаривали, он всячески старался именно в этом направлении. Внушал Рики, как он слаб, никчемен, бесцелен и все такое.

– Вот интересно, если намекнуть кентаврам, что они не очень-то вежливы? – задумчиво произнес Дик.

– Критику и среди людей никто не любит, – сказала Дора.

– Она бывает полезной, – возразил Эди.

– Ну да. Как горькое противное лекарство, – вмешался Артур.

Продолжая пикироваться, ребята пошли навстречу просьбе Рики и проводили его к месту захоронения питона, который жил у него в прошлом году. Место это почти ничем не выделялось. Возможно, оно находилось и под соседним кустом. Но это не имело значения; питон, как и бабушка Арабелла, нашел вечное – тут слизеринец не сдержал горькой усмешки – пристанище в его памяти.

– Подумать только, – сказал Рики. – В прошлом году в это время у меня еще не было змеи. А сейчас – уже нет.

Мысли о краткосрочности жизни вновь замельтешили в его голове.

– Пора возвращаться, – предложил Лео, взглянув на часы.

– Точно, – согласился Артур. – Хагрид вроде бы завтра собирался здесь охотиться на древесных лечурок, но может и сегодня собраться. Погода портится.

И в самом деле, над лесом нависали серые тучи. Даже как будто стемнело немного.

Рики не возражал; с него вполне хватило имеющейся прогулки. Вообще, сам факт нахождения вне школы пошел ему на пользу. «Вот если бы можно было всю жизнь бродить по полям и лугам, как полоумная монахиня», – вздохнул он, понимая, впрочем, что не так уж сожалеет о невозможности для себя такого привольного образа жизни. На столе в штабе напротив его стула остались не сделанными два домашних задания.

– Во всяком случае, на этот раз нам змеи не попадались, – нашел повод для оптимизма Ральф.

Школьные дни проходили один за другим, замаячил в перспективе и конец семестра. Из Министерства не приходило ничего нового, так что постепенно Рики о слушании и думать забыл. У него были другие обстоятельства, над которыми стоило поразмыслить. Хотя бы то, что Рози продолжала с наслаждением чавкать.

Как-то на гербологии он работал, как обычно, за одним столом с гриффиндорцами.

— Тиффани говорит, ты почти не бываешь в гостиной колледжа, — заметил Ральф. — У тебя все в порядке?

Слизеринец вздохнул. Ему было стыдно признаваться самым храбрым из своих друзей, что первокласснице удалось загнать его в спальню. Она и туда порывалась проникнуть, пока Лео категорично не запретил ей, пригрозив, что напишет ей домой. Однако теперь Рози вообще не расставалась с шоколадушками — на всякий случай, вдруг да его увидит. В таком случае она первым делом лезла в карман за лакомством. Рики поделился этой новой разновидностью мучений.

— Ничего удивительного. У Гермионы талисманов целая куча. Гойл, скорее всего, с ума сходит от зависти, — пояснил Артур, подрезая ядовитые щупальца.

— Так она, наверное, думает, если покажет Гермионе мой амулет… — дошло до Рики.

— … то утрет этим нос моей кузине, — закончил Артур.

Слизеринец покачал головой; он полагал, что древний амулет вовсе не должен служить козырем в выяснении отношений малолеток между собой. Рики укрепился в том, что отказал правильно, и все же поведение Рози стало ему понятнее.

Парень не сразу осознал, что именно его так успокоило. Ему стало лучше, когда он увидел, что демоническая девчонка не такая уж и демоническая. Что ею движут нормальные, объяснимые с человеческой точки зрения желания, а вовсе не изначальная испорченность, заставляющая ее изводить его.

Впрочем, вопрос об испорченности оставался открытым, и именно о дурных наклонностях звездных деток вспомнил Рики в первую очередь, когда обнаружил двух из них, околачивающихся неподалеку от Северной башни.

— Гермиона, ты уверена? — переспрашивал Джим.

— Да ладно! — отмахнулась мисс Уизли, и решительно направилась к Рики. Джим, подумав, последовал за ней, а слизеринец махнул остановившейся было Доре, чтоб догоняла Боба. Ему вовсе не хотелось, чтоб у противной мелюзги создалось впечатление, будто бы он нуждается в охране.

— Ну, тебе опять от меня что-то надо? — терпеливо заговорил с ней Рики.

— Ага, — кивнула девочка, мрачно насупившись.

— И чем я могу быть тебе полезен? — осведомился Рики с ядовитой вежливостью.

— Мне вот сказали, — тут девочка кивнула на Джеймса, — что ты пишешь курсовую по предсказаниям.

Колесики в голове Рики завращались с огромной скоростью. Прорицания посещала Саманта Перкинс — родственница Летиции Перкинс, которая встречалась с Тони Филипсом — ныне ближайшим другом Джеймса Поттера. Отследив весь процесс перехода информации, слизеринец кивнул сам себе, после чего вопросительно поглядел на первокурсников.

— Я уже сказала этой твоей училке, что ты мне погадаешь, мистер Хановщик, — отрезала девчонка.

В первый момент юноша не мог не отметить, что в чем-то его задача упростилась. Мало кто из одноклассников мог бы похвастаться, что подопытный сам навязывается для работы. И, однако, подвох был слишком очевиден. «А ты надеешься, что меня таким образом достанешь», — резюмировал про себя Рики.

— Ладно, отлично, — произнес он мирно. — Только некоторые гадания очень неприятны. Не боишься?

Завуалированная угроза произвела на мисс Уизли впечатление, но обратное тому, на которое слизнеринец рассчитывал.

— Только попробуй! — задрала нос малявка. — Если мне будет больно, я папе пожалуюсь. Встречаемся в следующую субботу.

С этими словами они с Джимом развернулись и заспешили прочь.

— По крайней мере, я охотно предскажу тебе что-нибудь в стиле профессора Трелони, — пробормотал Рики в спину Гермионе.

Уже через десять минут, однако, его сознание забило тревогу. Как выяснилось, намерение противной девчонки испортило Рики аппетит, а это являлось бесспорным признаком того, что дела идут — хуже некуда. «Не хватало теперь еще, чтобы я и сон потерял», — мысленно запричитал про себя Рики, нарочно подражая бабуле и по ходу вслушиваясь в привычные разговоры одноклассников. Ему удалось немного рассмешить себя и снизить остроту ситуации, в том числе и потому, что другие ребята тоже были по-своему забавны, поглощенные по уши своими проблемами.

— Совсем не уверена, что захочу этим летом возвращаться домой, — сказала Тиффани.

— Ты можешь у меня жить! — пригласила Дора.

— А твои родители? — с сомнением хмыкнул Генри.

— Они не будут возражать, — пообещала Дора.

Рики слушал вполуха, рассеянно провожая взглядом запоздавшую сову. До сих пор он считал, что ему не дано жить, как нормальному человеку. Но возможно, то была удобная отговорка? Практика показывала, что обыкновенная человеческая жизнь — не такая легкая штука.

— Может, и не потребуется, Дора. Я знаю, они попытаются на меня надавить, пока мне не исполнилось семнадцать. А потом я смогу делать…

Предложение оборвалось ее же визгом. Тиффани вскочила, тыча пальцем в противоположную от себя сторону. Рики вместе с Дорой и другими ребятами повернул голову, после чего тоже вскочил.

Напротив Ларри Огдена валялась красивая яркая обертка, а сам он почти исчез из виду, опутанный толстыми стеблями.

Почти всех слизеринцев парализовало от ужаса, тем более что к звуковому сопровождению Тиффани добавились вопли от других столов. Но Рики уже сталкивался с этим и знал, что делать. В долю секунды в голове выстроились все слагаемые: пасмурная погода, слабое освещение в Большом зале, красочная обертка из популярного магазина «Все для квиддича», юный возраст жертвы. И собственная палочка в футляре на поясе, под рукой. Он выхватил ее привычным жестом.

— Люмос! — выкрикнул он, сообразив нацелить луч в шею, а не в лицо первокурсника.

Дьявольские силки сползли с мальчишки, как желе. Сам Огден, побледневший, едва не упал, но был вовремя схвачен за шиворот сидящим рядом пятикурсником.

К слизеринскому столу уже спешили учителя. Впереди всех несся, едва не налетая на скамьи, Барти Бэскотт. По пятам за ним следовал профессор Снейп, его небрежно наброшенная на плечи черная мантия неслась за ним, подобно шлейфу.

— Дитя мое! — воскликнул Бэскотт, выхватывая Ларри у старшекурсника и тряся его, как грушу. — Разве ты не знаешь, что посылки надо открывать с осторожностью!

Другие учителя, остановившись в шаге от него, обменялись недоуменными взглядами. Рики заметил, как Снейп презрительно кривит губы. Быстрый взмах его палочки — и Силки, которые уже начали шевелиться, исчезли.

— Ну, идем, в больничное крыло, чего уж теперь, — Бэскотт с трогательной заботой попытался поставить Ларри на ноги. После его энергичных действий тот обмяк, словно вареный, и непонимающе хлопал глазами.

— Барти, — отчеканил зельевар, — Огден — студент моего колледжа. Я сам провожу его к мадам Помфри, — завуч оглядел ряды «Слизерина», и его глаза остановились на Рики. — Благодарю Вас, Макарони. Вы все сделали правильно. Тридцать баллов «Слизерину». Огден, не торопитесь, я полагаю, с Вами все в порядке.

— Конечно, Северус, — пролепетал преподаватель защиты вслед удаляющемуся с учеником Снейпу. Постояв немного в растерянной беспомощности, он, казалось, что-то смекнул, и тоже отправился к выходу из Зала.

— Тебе не кажется, что Бэскотт вел себя с Ларри как-то неестественно? — спросил Рики друга, когда они, отделавшись от восторженных одноклассников, шли в библиотеку. — И учителя это тоже заметили.

— Его что-то беспокоило, — задумчиво произнес Лео. — Я специально следил, не воспользуется ли он замешательством, чтобы стащить что-нибудь из этого горшка с Силками. Нет, ничего подобного.

— А что, если Силки предназначались мне? — предположил Рики.

— Маловероятно, — сказал Лео. — Но Бэскотт и в самом деле ведет себя очень странно.

Как оказалось, так считали не только они. Возле библиотеки им встретился Чайнсби, который как раз излагал Мелани и ожидающей подругу хмурой Каролине, что его родственнику не особенно свойственна трепетная забота о детях.

— Я бы подумал, что он хочет тут выслужиться и остаться на работе, если бы хуже знал дядю Барти, — честно признал Виктор. — Но он не любит работать и мечтает, чтоб поскорее этот год закончился. На следующий год уже кто-то приглашен…

— Да? — заинтересовался Рики, бестактно влезая в чужой разговор. Виктор смерил его неодобрительным взглядом, но пенять не стал, «наверное, смирился с моими манерами», — подумал Рики.

— Да, — кивнул равенкловец. — Еще два года назад с кем-то там заключили контракт. Этим почему-то занималась леди Гермиона, и она в восторге от кандидата. Она предупредила маму об этом. В общем, — сообразив, что сказал, пожалуй, лишнее, Виктор сменил тон, — надеюсь, этот ваш Огден больше не будет получать таких посылочек.

— Так, понятно. Гвенда Чайнсби уговорила леди Гермиону принять на работу этого ее паразитирующего родственника, чтоб хоть на год от него избавиться. Чем объяснить его поведение, хотел бы я знать, — бормотал Рики, пока мадам Щипц искала для ребят книги. — Что ему понадобилось в нашей гостиной, и почему он околачивается по подземельям.

— Если бы можно было ему запретить, ситуация бы упростилась, — ответил Лео. — У меня пока только одна версия, и она мне не нравится.

— Считаешь, он сообщник похитителей? — предположил Рики. — И его интересует Огден, а не я.

— Пока так. Но его интересы могут и поменяться, — обрадовал Лео.

А Рики вынужден был действовать согласно своим интересам, которые требовали, чтобы он составил-таки полную карту-гороскоп для некоей юной леди. Первое гадание маленькой Гермионе она сама назначила не когда-нибудь, а на субботу, пожертвовав ради этого собственным выходным днем.

— На что только не идут люди, лишь бы сделать другому гадость, — прокомментировал Артур. — Если она начнет выпендриваться, отправь, будь любезен, ее ко мне.

Так что прямо с утра слизеринец отправился к помещению, которое и в другое время предпочел бы обходить по большому кругу. Гермиона уже поджидала его возле веревочной лестницы. Рики заметил, что девчонка, хоть и старается держаться с достоинством, приплясывает от нетерпения. «В подземелье не пускают, так хоть в башню благодаря мне пролезет», — подумал Рики. В принципе, он соглашался, что для ребенка прорицательская комната представляет интерес.

— После тебя, — отчеканила первокурсница.

Глядела она при этом так заносчиво, что парня обуял дух противоречия.

— Почему? Я тебя не стану дергать за ноги, — с усмешкой пообещал Рики. — Леди обычно пропускают вперед.

— Надо же, джентльмен! А я думала, ты хановщик, — шикнула она, но первой таки полезла.

— Я видела, что вы идете, — произнесла Трелони, когда голова Рики оказалась на уровне пола.

Гермиона оставила ее слова без внимания. Ее, похоже, очаровал сервиз с миниатюрными чашечками, по которым бегали ярко раскрашенные пастушки. Юноша выпрямился и коротко кивнул профессору, стараясь не глядеть на нее и вообще сократить общение.

— Юная леди предупреждена, что ей надо быть осмотрительной, — робко пробормотала Трелони, оглаживая свои бусы.

— Я и осматриваюсь, — проворчала первокурсница, переключив свое внимание на камин. Парень предположил, что она может целый день здесь провести на экскурсии, а ему вовсе не улыбалась роль гида.

— Мы будем сидеть вон там, — сказал Рики, указывая на столик, отгороженный от кресла Трелони углом камина.

Гермиона неохотно позволила слизеринцу сопроводить себя туда.

— Что сегодня будет? — спросила она Рики, глядя в упор.

— Магический кристалл, — ответил он. Этот вид гадания был избран ввиду того, что можно предсказать что угодно, и не надо готовиться. Однако сейчас, оставшись один на один с «испытуемой», он сам почувствовал себя подопытным и уже вовсе не был так уверен, что отлично выкрутился из положения.

Гермиона подождала, пока он перенесет шар на столик и установит напротив нее.

— А! Папа рассказывал, как это делается. Будешь заливать что-то вроде «ты поплатишься за плохое поведение, дитя мое»? — предположила она со смешком. — Ну, давай!

Рики постарался не показать смущения; словоохотливого папу-то его план не учитывал вовсе. Он уселся напротив девочки, теперь, во всяком случае, их разделял Шар, который, как всегда, не показывал ничего, кроме белого тумана. Пообещать, что она будет блуждать в тумане?

— Ну и что там? — нетерпеливо потребовала капризная барышня.

— Погоди ты! Дай сосредоточиться! — сердито бросил Рики. — Это же не делается так сразу.

В последующие несколько секунд в тишине, нарушаемой лишь редкими покашливаниями Трелони, парень чувствовал себя болваном. С другой стороны, и Гермиона ему не докучала. Наконец, он решил, что пора.

— Вижу движение. Вот ты идешь с кем-то. Это не в замке. На дороге.

— Я каждое лето гуляю в соседней деревне с сестрами и дедушкой, — фыркнула Гермиона.

— Отлично, значит следующим летом тоже так и будет. Но это не все. Ты получишь предупреждение, — сухо заметил Рики

— Вот как! — и Гермиона привстала, глядя на него сверху вниз, непочтительно зевнула во весь рот, после чего развернулась к Трелони. — Профессор, это так надо — гадать по пыльному шару? — осведомилась она с претензией.

Рики мысленно чертыхнулся.

— Конечно, нет, деточка, — подскочила Трелони.

Рики вытирал шар, с ненавистью глядя на рыжие локоны малявки.

— А теперь пыльные тучи над моей головой, надо думать, рассеялись? — очень по-взрослому спросила Гермиона.

Рики решил пойти на принцип.

— Напротив. Теперь я могу их как следует разглядеть, — сказал он.

— Пока у меня все хорошо. И я постараюсь, чтоб так и осталось, — ответила Гермиона.

Рики пререкался с ней минут двадцать.

Опять жаловаться друзьям… при мысли об этом Рики поморщился. «Скоро у нас не останется нормальных тем для разговоров», — подумал он, — одни малолетние хановщики». Впрочем, он никого и не застал в гостиной. Естественно, все нормальные люди воспользовались субботой, чтобы, учитывая отличную ясную погоду, прогуляться перед обедом. Парень без труда занял элитное место у камина и задумался.

Как ни крути, а Гермиона была возмутительна. Рики решил проучить ее по-своему…

Картинка вышла ничего: Гермиона, увешанная разными штуковинами, которые, подобно камню на шее, тянут ее на дно — вперед и вниз. Слизеринец не пожалел времени, тщательно выписывая детали амулетов.

— Ах ты, зараза!

Рики вздрогнул; однако, ему даже в голову не пришло счесть вмешательство гласом собственной совести. Он поражался, как этой пампушке удается подкрадываться незаметно.

— А ты знаешь, что нельзя лезть в дела старших, маленькая хановщица? — спросил он резко. Рики, конечно, понимал, что это на нее не подействует, однако, теряться больше не собирался.

— Сам ты хановщик! Я все расскажу Гермионе! — угрожающе произнесла Рози, уперев руки в бока.

Парень с сожалением поглядел на малявку. Уходить она не думала.

— Так поторопись! — посоветовал Рики. — Твоя драгоценная Гермиона сейчас, наверное, только спускается с Башни.

Рози колобком откатилась, но не к выходу из общежитий, а на половину девочек. Вернулась она с шоколадушками…

На зельях Рики взвешивал не только ингредиенты, но и все «за» и «против» того, чтоб побеседовать с завучем насчет домогательств Рози. Он догадывался, что Снейп вряд ли поймет то, что ему угодно мучиться наравне со съедаемыми шоколадными лягушками. Но, с другой стороны, она не имела права требовать, чтоб он давал ей поносить свои вещи.

Именно потому, что Рики колебался, остаться ему после занятия или нет, он не обратил внимания на звонок, а слова завуча для него прозвучали как гром среди ясного неба.

— Макарони, задержитесь. Урок окончен.

«Он что, прочел мои мысли?» — ужаснулся Рики. Хотя память Лорда недвусмысленно указывала, что это невозможно, тем, более — за весь урок профессор ни разу не заглянул ему в глаза, но вдруг с тех пор придумали новые методы?

Снейп дождался, пока класс опустеет. Рики не сводил с него глаз, полагая, что скрывать напряжение нет смысла. Профессор заметил это и заговорил, как только Эдгар тщательно закрыл дверь с той стороны.

— Я получил уведомление из Министерства магии, Ричард. Известна дата слушания Вашего дела.

Рики вдруг ясно сознал, что Рози Гойл — не более, чем маленькая противная девчонка, а Министерство — это Министерство. Он почувствовал, как в животе разрастается противный холодок. На самом деле, после того, как ему и Эйвери позволили вернуться в школу, в его душе поселилось стойкое ощущение, что никакого слушания никогда не будет. Теперь же он стоял как столб и глядел на профессора, ожидая, что вот-вот он скажет: «Завтра же».

— Когда? — выдавил он, мысленно прикидывая, как бы любой ценой избежать разбора произошедшего по новой.

— Пятого января, — сказал Снейп.

Рики стало легче дышать.

— Значит, мне позволят закончить семестр? — спросил он.

Завуч ответил утвердительным кивком.

— Вот только будет хорошо, если за этот период Вы не найдете себе новых приключений, Ричард, — посоветовал профессор.

Рики собрался было возразить, что до сих пор, между прочим, вел себя примерно, но вдруг сам прикусил язык. Малявки! Парень понимал, что, пока они в школе, он ни за что не сможет поручиться.

Ребята и Дора ждали его снаружи.

— Чего он хотел? — спросил Лео.

— Сказал, что в январе меня вызовут в Министерство, — бросил Рики. — Не хочу сейчас думать об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь хорошем. Да ладно, ребята! — воскликнул он. — Неужели нет ничего более интересного?

— Ну, мы с Диком собираемся гулять во внутреннем дворе завтра, но вряд ли тебе это интересно, — сказала Дора.

Однако стихия их планам не благоприятствовала. Часа в четыре, когда шестикурсники возвращались из теплиц, погода испортилась. Налетел ветер, свинцовые тучи поглотили небо. Ребята быстрым шагом месили грязь на огороде, стремясь быстрее попасть в замок.

— Вот черт! — выругалась Дора.

«Вот что бывает, — подумал Рики, — когда запланируешь приятную прогулку на свежем воздухе».

В штаб, тем не менее, ни она, ни Дик со всеми не поднимались.

— Вернутся, куда они денутся, — сказала Бетси и поежилась. — Мерлин, как же там холодно!

Рики рассеянно кивнул, и попытался сосредоточиться на чертежах, которые подсунул ему Лео; они и в самом деле напоминали пресловутую карту, но чего-то в них все равно не хватало. Чего — никто до сих пор так и не разобрался, и это обстоятельство дополнительно усложняло задачу тем, кто пытался разобраться по новой. «Нет, дело не в знании всех переходов, — полагал Рики. — Если правильно заколдовать, они сами начнут появляться автоматически». Однако переходы отчего-то не желали появляться, так что слизеринец потихоньку, так, чтобы друзья не заметили, отложил чертежи и погрузился в домашнее задание по заклинаниям, что вдохновляло его куда меньше, чем карта, зато сроки поджимали.

Дождь уныло барабанил по подоконнику. В атмосфере витала некая сонность, нереальность происходящего. Через некоторое время дверь отворилась, вошли Дик и Дора.

— Привет, ребята, — сказал Дик, чуть смущаясь.

Все оторвались от своих дел, дабы удостоить вновь подошедших приветственными кивками.

— Жуткая погодка, правда? — продолжал Дик.

— А ты как хотел? — огрызнулась Дора, показывая разочарование ровно в меру приличия. — Так и происходит.

Они уселись на свои обычные места, Дик принялся шуршать тетрадями, и Рики вернулся к реферату по водотворным чарам. Тема, признаться, раздражала его тем, что изобиловала нудными примечаниями, совершенно вроде бы необходимыми, на которых он никак не мог сосредоточиться.

— Надоело, — прозвучал утомленный голос. Рики поднял голову как раз в тот момент, чтоб увидеть, как Дик нетипично широким жестом откладывает пергамент. — Неужели мы не можем заняться чем-нибудь стоящим? — спросил он.

— Например? — дружелюбно спросил Лео.

— Ну, сходить куда-нибудь, — неопределенно произнес Дик.

— В туалет, что ли? — брякнул Рики и, смутившись присутствием Бетси и Доры, прикусил язык, но Дика эта тема почему-то очень воодушевила.

— А, ты про Тайную комнату? — подхватил он.

— Нет, вообще-то, — растерялся Рики.

— Малявки, конечно, обнаглели, — задумчиво произнес Дик. — Но к нам-то это не относится?

Он оглядел собравшихся, не скрывая ожидания.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Эдгар.

— Ну, вдруг мы там что-нибудь найдем, — ответил Дейвис.

— Дик имеет в виду, что-то научное, — добавила Дора.

— А ты хотел бы найти противовес Фините Инкантатем? — заинтересовался Лео.

— Да, что-то в этом роде, — небрежно заметил Дик. — Ну, скажите, ребята, неужели вам совсем неинтересно спуститься туда?

— Мне интересно, — к ужасу Рики, задумчиво произнес Лео, и зачем-то выложил на стол свою волшебную палочку. — Да, очень интересно… где сейчас находится настоящий Дик Дейвис.

В замок полетело запирающее заклинание, в Дика и Дору — связывающее.

— Что происходит, дитя мое? — осведомился бывший директор Нигеллус, который как раз протирал на портрете свое пенсне, и от неожиданности едва не выронил его.

Дик тоже пребывал в шоке.

— Лео, что все это значит, дружище? — выкрикнул он.

— Дружище, — медленно повторил Лео. — Нет, определенно, ты не Дик Дейвис. Ему, между прочим, прекрасно известно, что опровергнуть Фините Инкантатем невозможно.

— Все возможно, — пробурчал субъект, которого Рики и все присутствующие теперь затруднились бы идентифицировать.

— Оборотное зелье, как я понимаю, — высказал догадку Лео. — Сочувствую вам. Вкус, говорят, отвратительный.

— Что, поцелуешь ее, чтобы проверить? — усмехаясь, предложил тип с внешностью Дика.

— Болван, — процедила девица с внешностью Доры.

— Пока не рискну, — не смутился Лео. — Я, как уже говорил, в курсе, что это зелье противное. Ждем час. Я, конечно, догадываюсь, ты — Джеймс Поттер. А кто Вы, мисс, я пока еще не решил. Вы не делали столь грубых ошибок.

Особа, изображающая Дору, никак на похвалу не отреагировала, сидела, как застывшая, с совершенно каменным выражением на лице.

— Где Дик и Дора? — потребовал Эдгар.

— А вот поищите! — злорадно предложил предполагаемый Джимми.

Члены Клуба переглянулись. Всем одновременно пришла в голову мысль о карте, которая теперь находилась у близнецов Уизли. Артур немедленно поднялся.

— Пойду, найду их, — сказал он и вышел.

В тишине, воцарившейся на минуту после его ухода, в голову Рики сами собой напросились некоторые выводы.

— Простите, — ошеломленно заговорил Рики, — вы что, рассчитывали, что я вас сейчас туда потащу, по первому требованию?

— А что, почему бы и нет, для своих-то друзей, — и типичное выражение Джима проступило даже на лице Дика. — Нормальные люди так бы и сделали. Но ты-то ненормальный, как я мог забыть об этом. Хановщик — он хановщик и есть.

— Какое безобразие! — вознегодовал сэр Финеан.

Явная поддевка не то чтоб задела Рики, но не прошла бесследно. Он чувствовал, что надо что-то сказать, но понятия не имел, что именно, да и не очень хотел реагировать.

— Удивляюсь твоей забывчивости, — жестко произнес Лео, пеняя Джиму, и тем избавил Рики от необходимости отвечать.

Невероятное событие в полной мере дошло до сознания Рики только через час. Удивительно, но все это время ребята провели, не разговаривая, не двигаясь и не испытывая в этом никакой потребности. Барабанил дождь, горели свечи, постепенно темнело, и как никогда ясно ощущалось, что находишься в старинном замке.

Как оказалось, Дик и Дора чудесным образом застряли в трофейной. Рики надеялся, никто не заметил, какое выражение не мгновение появилось на его лице при упоминании этой комнаты.

— Я не мог понять, почему воздух меня отталкивает всякий раз, когда приближаюсь к выходу, — рассказал Дик. — Надо же, повесить над каждым выходом по зачарованной подкове!

— Мы каких только заклинаний не попробовали, — качала головой Дора. — Понятно, эти штуки только можно снаружи убрать.

Итак, незадолго до превращения лжедрузей и Дик, и Дора в глазах Рики как бы удвоились. И все равно он не вполне поверил в реальность трансформаций, произошедших на его глазах. В один прекрасный момент пропорции тел обманщиков начали меняться в сторону уменьшения. Робы стали велики, и даже путы упали, когда Дик и Дора превратились в Джеймса и Мери. Последняя покачивала головой, не скрывая, что не в восторге от напарника по афере.

— Мы больше ничего не скажем, — сразу предупредила она.

— А что, написать вашим родителям? — пригрозил Артур.

— Оборотное зелье сохраняется в крови трое суток, — проинформировал Лео.

— Что-то я не уверена, — не удержалась от реплики феноменально грамотная Мери.

Рики заметил взгляды, которыми хаотично обменивались Эдгар, Лео и настоящий Дик. Определенно, друзьям было необходимо посовещаться, и без малявок, но оставить их одних, а тем более — выставить вон было немыслимо.

— Идите. Я послежу, чтобы они не натворили еще чего-нибудь, — предложил он, и испытал досаду, когда друзья немедленно воспользовались его самоотречением и снялись со своих мест.

— Нужно выяснить, где они взяли оборотное зелье! — прошипел Лео. — Не верю, чтоб сами сварили, хотя кто знает.

— У кого-то из их родителей могут быть неприятности, — с сожалением произнес Артур, после чего дверь закрылась.

— Ну и как тебе нравится быть здесь, когда твоя компания там? — ехидно осведомился Джимми.

— Находиться с вами для меня невероятная радость, — отчеканил Рики. Он вынул палочку, но, похоже, в этом не было необходимости. Мери не предпринимала никаких действий, разве что укуталась, Джим копошился, то скидывая обувь, то вновь ее надевая, когда ногам становилось холодно. Минут через пять друзья вернулись, и Лео передал записку. «Для выяснения этого дела мы решили пригласить только директора Дамблдора. Плакса Миртл за ним уже послана».

Разумеется, почтенный профессор не стал посещать комнату старост. Напротив, он вызвал к себе всех, кого посчитал нужным. Дальнейшее здорово напомнило Рики суд присяжных с Дамблдором в роли судьи.

Завучи колледжей от начала до конца хранили мрачное молчание. Однако Рики изумленно отметил, что даже Снейп гневается весьма умеренно, хоть и считает нужным метать громы и молнии в Рози и криво усмехаться в сторону Джима Поттера. Казалось, этих людей вообще мало что может удивить. Однако они же несколько раз относились к проделкам самого Рики как к куда более серьезным проступкам, и явная несправедливость такого подхода была ему обидна.

Расколоть деток, откуда оборотное зелье, не составило большого труда. Артур закрыл лицо руками, когда выяснилось, что это Гермиона запасла его дома «на всякий случай», благодаря тому, что ее матушка проявила небрежность в отношении порции, выданной ей для работы.

— Я его перелила, а бутылку разбила, — сказала Гермиона. — Бабушка все вымыла и не стала проверять, то там зелье или просто… в общем, я туда всякой грязи намешала, чтоб вышло похоже.

— Что-то не так, мистер Боунс? — дружелюбно спросил директор. Рики тоже заметил, что Эдгар шарит взглядом по полкам в кабинете, как будто что-то ищет.

— Нет, сэр, — пробормотал хуффульпуффец.

Распределить роли, кто именно будет менять облик, как оказалось, деткам удалось не без пререканий.

— Гермиона сказала, что, раз зелье добыла, сама эту тошниловку пить не будет, — проворчала Рози.

— Нужно уметь жертвовать собой, чтобы чего-то добиться, — проворчала Мери.

«Как она любит цитировать взрослых», — с раздражением отметил Рики. Он счел вполне справедливым, что в итоге всю четверку, и тех, кто превращался, и двух других барышень, наказали одинаково, вкатив взысканий на месяц, с перенесением двух недель на следующий семестр с тем, чтоб они могли готовиться к контрольным. Кажется, никого из провинившихся особенно не впечатлило, что профессору МакГонагол было поручено написать их семьям.

Возмутительно было то, что после вынесения решения завуч «Слизерина» остановил Рики в коридоре и прокурорским тоном осведомился, почему Рики не поставил его в известность насчет назойливых требований малявок.

— Знаете, сэр, — вскинулся воспитанник, — я не намерен показывать этим милым деткам, что не в состоянии справиться с ними сам. Если я начну жаловаться каждый раз, как у меня возникнут проблемы, Вы не придете в восторг, я Вас уверяю.

Выходка с перевоплощением всерьез поколебала душевное равновесие Рики. Наутро следующего дня он проснулся, чувствуя себя так, словно находится в эпицентре военных действий, и не сразу вспомнил, чем вызвано это состояние. А поняв, поспешил еще раз обсудить с ребятами на свежую голову невероятное происшествие. И скоро выяснил, что кое-кого оно задевает больше, чем всех остальных. Артур Уизли принял на душу, как он сам полагал, тяжелый грех, написав не бабушке, а дяде Рональду.

— Даже не знаю, связываться ли мне с семьей Мери и с дядей Гарри, — ворчал он. — По идее, надо, но пусть это лучше делает Дамблдор и МакГонагол. Хотя — они всего не напишут, потому что не знают. Мерлин, Рики, ты только не кисни! Я понимаю, это мои родственники, и как они посмели после беседы с дядей Роном так обнаглеть, чтоб снова к тебе прицепиться?! Но ты тоже хорош. Надо тебе это — грузиться из-за них.

Слизринец отвел взгляд. Темный лорд всегда был особо чувствителен ко всякого рода пакостям. Именно этим Рики объяснял то, что выходки четверки обычно выбивают его из состояния равновесия. Но Артуру он ничего подобного не сказал.

— Меня просто шокирует их безобразное поведение, — с праведным возмущением произнес Рики.

— Но раньше ты нормально относился к тому, что детки дерутся и все такое. Сам говорил, что шалил в детстве, — указал друг.

Рики ничего не оставалось, как пожать плечами. Его собственная сверхчувствительность к грубости и жестокости казалась ему происками того же Темного лорда. Став частью юноши, тот, возможно, снова рвался наружу. И провоцировал Рики ответить чем-то таким же.

— Знаешь, мне бы твои проблемы, — неожиданно заявил Артур.

У Рики отпала челюсть.

— У меня до сих пор нет девушки, это не катастрофа, по-твоему? — указал Уизли.

Услышав этот ценный аргумент, Рики даже не задумался о том, что собирается допустить бестактность.

— Брось ты! — вспылил он. — Ни одна их них не была тебе дорога.

— Довольно резкое утверждение, — пробормотал Артур. — Откуда ты знаешь?

— Когда попадаешь в переплет вроде моего, начинаешь ценить все настоящее, и меньше обращать внимание на то, как полагается делать, — проворчал Рики.

— Наверное, ты прав, — с редкостной прямотой признал Артур после некоторого раздумья.

— Ты пытался встречаться с симпатичными и воспитанными девчонками, но не одна из них не стала тебе близким человеком, — пояснил Рики. — А это все несерьезно, и нет у тебя никакой трагедии.

— В такие моменты, как сейчас, я верю, что ты намного старше, — недовольно проворчал Артур, изучая свои ногти. — Мой дедушка сказал бы что-нибудь подобное. Но я понимаю, что мне нужна девушка.

— Не торопись, — бросил Рики, раздраженный напоминанием о фактической дате своего рождения. — Все знают, что любовь не приходит по заказу.

— У меня есть основания для белой зависти моим друзьям, или скажешь, нет? — вздохнул Артур. — Не ожидал, что Ральф настолько привяжется к сестре Флинта.

— И чему тут завидовать? Родители устроили им веселую жизнь, — пожал плечами Рики.

— Кипению страстей, конечно! — снисходительно объяснил Уизли. — Что еще в жизни нужно? Для моей семьи, во всяком случае, это как воздух. А мне нет другого развлечения и другой любви, кроме как возиться с братиками и сестричками. Дик, конечно, влип, по-моему, Нотт — та еще штучка. А вот ты и Селена Олливандер…

— Не надо об этом, — Рики предостерегающе дернул рукой.

— Но она тебе близкий человек, — указал Артур.

— Именно поэтому я стараюсь держаться от нее подальше, — заявил слизеринец.

— От Даниэлы ты тоже пытаешься держаться подальше?

В тот момент Рики понял, что не выносит подобного псевдо-понимающего тона!

— Вы что, так и переписываетесь? — спросил он вместо того, чтоб отвечать.

— Она мне написала, — кивнул гриффиндорец. — Дан о тебе беспокоится. Между прочим, я, кажется, сглупил, потому что вскрыл письмо за столом старост. Селене и Элладоре это не понравилось.

Тут в комнату влетела, на ходу интересуясь, не видел ли кто ее новое перо, Марго, так что разговор пришлось прервать. Волнение Рики и множество вопросов, которые он хотел бы задать, однако, вскоре заставили его обратить внимание на одно обстоятельство. До того, как Лорд, еще не проявившись, начал беспокоить его, курса до пятого, он, Рики, был намного решительнее. Смело рисковал и при необходимости разрубал любые запутанные узлы. Неуверенность, с некоторых пор поселившаяся в его душе, проявлялась по поводу и без. И у Рики возникло подозрение, что это качество, отнюдь ему не свойственное, вовсе и не его; это сущность Волдеморта нашептывала ему сомнения в самом себе, в собственных способностях и, кроме того, в том, что он имеет право на счастье.

«Да, Лорду сыграет на руку, если я окажусь несчастным», — признал Рики, невольно начиная понимать, со своей стороны, причины беспокойства Уизли. Несчастный человек, Рики знал это точно, становится легко уязвим для разрушительных влияний. А он, понимая это и видя, что обстоятельства вокруг способствуют тому, чтоб он как следует разозлился, усугублял ситуацию тем, что ничего не пробовал в ней изменить. Тот же разговор с Джеймсом Поттером следовало довести до конца, а не подойти в коридоре и бросить пару коротких фраз. И знал ведь слизеринец прекрасно, что взаимно не любит Хагрида, и все же записался на продвинутый уровень по его предмету.

Однако любовь к животным у него наличествовала. Это лучше всего подтверждал тот факт, что он по-прежнему не выносил, когда Рози Гойл поедала шоколадных лягушек в его присутствии. Невзирая на наказание, она находила время докучать парню, и, в один прекрасный день сбежав от нее из общей гостиной в собственную спальню, Рики мстительно взялся за карандаш…

— Да, отдел магического правопорядка твои развлечения убедили бы, что ты безобиден, — фыркнул Френк, заинтересовавшись его вдохновенной деятельностью.

— Шел бы ты, — мирно посоветовал Рики и продолжил творить.

Портретик Рози вышел настолько натурально, что Рики даже противно стало. Жующее чудовище с разверстой пастью дракона и вымазанными шоколадом руками катилось по «поносу». У парня на миг возникло желание заколдовать картину так, чтобы она двигалась — усилить иллюзию скольжения.

— Очень по-взрослому, — прокомментировал голос, сопровождаемый знакомым чавканьем.

— А сюда тебя кто впустил? — строго спросил Рики, надеясь, что он не заметила, как он вздрогнул.

— Мне твой одноклассник сказал, что ты малюешь, — ответила барышня. — Я так и поняла, что меня.

Она вскочила на кровать и подползла к нему, чтобы получше разглядеть свое изображение. У Рики не нашлось, что возразить; и в самом деле, заявлять, чтоб она не воображала о себе, не имело смысла, когда в его руках было доказательство ее правоты.

— Вот я тебя нарисую на «поносе» и всем расскажу, что это ты! — пригрозила Рози. — Точно, там тебе и место.

Спрыгнув, она проследовала к выходу, потирая руки то ли от довольства, то ли от холода — все же расхаживать босиком было с ее стороны неразумно.

«И чем я заслужил такое преследование? — решил честно проанализировать юноша, все же оставшись в собственной комнате. — Ну, во-первых, у меня есть этот медальон. Во-вторых, я действительно заговорил на перроне с Люциусом Малфоем, хотя мог бы этого не делать. В-третьих, я — как ходячая модель мученика, а это раздражает многих, особенно, типов со склонностью к жестокости, вроде Рози».

Таким манером слизеринец насобирал целую кучу причин, и его даже в сон потянуло — так это было нудно, перечислять их. Признавая, что сам является источником собственных проблем, Рики испытывал непонятное злорадство, очень похожее на довольство Лорда, и это пугало юношу. Но хуже было то, что Рики испытывал явный и мучительный «дефицит совести».

Рики до сих пор не замечал, что самые честные заявления его внутреннего голоса чаще всего совпадали с мнением Эдгара. И пусть Рики не всегда поступал в соответствии с ним, они все же были. Теперь, когда Эдгар отдалился от него, он как будто совсем перестал понимать, как надо.

По общему мнению, конфликт между ними был исчерпан, ведь хуффульпуффец извинился и даже просил забыть о его так называемой несдержанности. Рики же не чувствовал, что ссора осталась в прошлом. То, что Эдгар, пусть и неявно, избегал его, казалось слизеринцу доказательством собственной негативности. То же самое относилось и к Селене, несмотря на то, что Рики сам считал нужным удерживать ее на расстоянии.

После обеда он специально задержался, чтобы не подниматься с друзьями в штаб. Когда-то он опасался, что ребята его будут опекать, и ошибся. Они ему не надоедали; и все равно, хотелось остаться наедине с собой. Точнее, Рики знал, чего ему хотелось, и почему для этого целесообразно остаться одному.

Дождавшись, пока Главный холл опустеет, и голоса эхом разнесутся по замку, Рики не спеша поднялся на второй этаж и двинулся по длинному коридору. Собственный шаг как бы раздваивался: юноша сейчас легко мог представить, что идет не он, а кто-то другой.

— А, это ты, — лениво поприветствовала его Плакса Миртл, в задумчивости восседающая на подоконнике.

— Увы. Никого лучше себя предложить не могу, — ответил Рики и тщательно затворил за собой дверь.

Просторное помещение, хорошо освещенное и до безобразия знакомое, напоминало теперь таинственный храм. Белые стены; белая колонна из умывальников посредине…

Рики ожидал, что особый никогда не работавший кран будет притягивать его, как магнит, или что повторится один из тех прошлогодних припадков, когда он чувствовал себя Томом Реддлом. Но ничто не замутнило сознание. Парень полностью понимал, что вот они, воспоминания Назойлика, не успевшего еще стать таковым, а вот его собственное состояние, где банальное любопытство перемешано с осторожностью.

— Хочешь туда? — спросила, заинтересовавшись, Миртл.

— Не знаю, — честно ответил Рики, испуская тяжкий вздох. — По-хорошему, не надо бы мне туда соваться. Но ведь комната там! Я знаю, она никуда не делась.

— И поэтому туда надо влезть. Мальчишки! — скривилась Плакса Миртл. — До сих пор тебя тянет на озорство.

— Это не озорство! — вскинулся Рики. — Ну как ты не понимаешь! Ведь сэр Салазар оставил наследство, и мы не имеем права просто так забыть о нем.

— Как ты хорошо говоришь! Я тебе даже верю. Похоже, ты становишься, как собирался, самим собой. Не пора ли тебе головой в унитаз? — дружелюбно и радостно предложила призрачная девушка.

— Нет, еще рано, — нахмурился Рики; награда за благие намерения вдруг показалась ему ужасно несправедливой.

— Ну и ладно, — фыркнула Плакса Миртл и, решив, наверное, что панорама за окном куда интереснее, отвернулась туда.

Как загипнотизированный, Рики продолжал пялиться на умывальник. Да, все претензии малявок раздражали его, и, если на то пошло, без них он вспомнил бы гораздо позже. Но теперь их интерес стал понятен ему, как никогда. Было тихо, хотя порой начинался шум в трубах, а слизеринец все стоял и глядел.

В зеркале он заметил, как в один прекрасный момент дверь уборной отворилась, и в проеме показалась, предваряя появление директора Дамблдора, сверкающая серебряная борода.

Рики не пошевелился, восприняв это как нечто само собой разумеющееся; реальность стала какой-то расплывчатой. Ну, подумаешь, Дамблдор, да, в неработающем женском туалете на втором этаже, возможно, тут ему самое место.

— Здравствуй, Ричард, — произнес директор.

— Здравствуйте, сэр, — приветливо ответил Рики, и в вдруг его разум закралось сомнение, а все ли в порядке. Он моргнул, после чего уставился на директора уже по-другому.

— Давно тебя здесь не было, — сказал профессор Дамблдор, вроде бы не выходя за рамки светской беседы, но неуловимая нотка в старческом голосе несла угрозу. — Столько лет, — задумчиво произнес он.

Первой мыслью Рики было: «Слава Богу, он не знает, что здесь наше тайное убежище!». Но директор, заметив, что его слова восприняты с облегчением, насторожился.

— Я вообще зашел сюда случайно, — небрежно бросил Рики. — Просто проходил мимо.

— Я понимаю, — кивнул Дамблодр, медленно пересек разделяющее их расстояние и остановился напротив юноши, заслоняя от него зеркало. — Память — странная вещь, не так ли?

Очки-половинки блестели, как всегда, когда Дамблдор предпочитал, чтоб собеседник не сумел заглянуть ему в глаза.

— Наверное, — сказал Рики, пожимая плечами.

Ему и в голову не пришло, что Дамблдор накажет его, застукав в женском туалете. Профессор и в самом деле не сделал ничего подобного, а Рики предпочел притвориться, что не понимает намеков высокого начальства.

Хотя вся ситуация на первый взгляд выглядела странно, ее участники не задавали друг другу вопросов. Казалось, они без слов понимают друг друга, что отнюдь не отменяло той неприязни, которая завелась в свое время и окрепла между профессором Дамблдором и другим его учеником. А Рики легко мог бы воспроизвести ход мыслей Дамблдора, если бы тот застал его напротив открытого входа в Тайную комнату.

— Будьте благоразумны, Ричард. Человеку не следует возвращаться в прошлое, — посоветовал старый профессор на прощание, а на выходе пропустил юношу вперед.

«Ты хотел сказать «браться за старое»?» — расшифровал Рики, очень обиделся и не нашел ничего лучше, чем при первой возможности пожаловаться лучшему другу.

— Не нравится мне это, — сказал Лео. — Вообще, не странно ли, что директор заглядывает к Миртл? До сих пор мы никогда там не встречались с ним, хвала Мерлину, и не надо. Карты у него нет. Откуда он знал, что ты там будешь? Неужели, нет поверить не могу, он что, следит за тобой?

Рики об этом как-то не задумался, но рассуждения Лео показались ему абсолютно справедливыми.

— Может быть, конечно, просто так совпало, он заметил, что ты не пошел с нами, и решил понаблюдать, — добавил Лео.

— Думаешь, он теперь станет меня контролировать? — спросил Рики.

— Понятия не имею, как поведет себя другой человек, который к тому же не совсем живой, — логично ответил Лео. — Меня гораздо больше смущает твое состояние. Хотя, если не притворяться, я понимаю, зачем ты пошел к этой Тайной комнате. Наверное, очень привлекательна возможность владеть таким сокровищем. И наслаждаться этим обладанием.

— Мне это не нравится, — повторил Рики недавние слова друга.

— Что поделаешь, в тебе очень много чего от Лорда, и надо к этому привыкать, — рассудил Лео.

Рики набрал побольше воздуха. На самом деле он предпочел бы вовсе не озвучивать то, о чем собирался сказать.

— Ты знаешь, Волдеморт сказал мне, что я, по сути, не существую. Ведь кто я? Альтернативная сущность своей прошлой жизни, которая не удалась…

— И ты дождался, пока он исчезнет, зачем? Чтобы повторять за ним? — сурово оборвал Лео.

Рики ничего было на это возразить. День за днем, оказываясь с друзьями в штабе, он читал на их лицах: «Ну вот, опять старая пластинка», которая, несмотря на то, что они пытались быть с ним терпеливыми, явно надоела им до смерти. После нескольких повторений это изжило себя, и по их мнению, пора было прекратить привлекать к себе внимание подобным образом, коль скоро он не собирался становиться Лордом. «Займись делом!» — сказала бы на их месте Дан. Впрочем, они это говорили, но чуть помягче.

Но в последнее время друзья почти не вспоминали о Назойлике и вообще о том, что с ним, Рики, что-то не в порядке. Чудесная выходка первокурсников оказалась настолько сильным потрясением, что старосты намеревались обсуждать его еще не один вечер, пренебрегая даже уроками. Этот вечер не стал исключением. Сначала участники события сидели в гостиной, потом Дора попрощалась и пошла спать. Вскоре стало ясно, что разумнее всего последовать ее примеру. Погруженный в собственные мысли, Рики едва доплелся до кровати.

— Ну и денек был, — по Лео было заметно, что он устал. — Спокойной ночи.

— Доброй ночи, — сказал Рики, зевая. Но он не планировал спокойно заснуть.

На его совести висело неоконченное дело, о котором он никому не хотел рассказывать. Дождавшись, пока все обитатели спальни погрузятся в сон, он встал и тихо прокрался в коридор. Не ощущая ни холода, ни страха быть пойманным, парень целеустремленно шагал наверх. Через вестибюль, мимо спящих доспехов, выше. Его целью была трофейная.

Кубок оставался на месте. Он что есть силы дернул. Но кубок стоял, как приклеенный.

— На твоем месте, я бы не злил мистера Филча.

Рики не обратил на совет никакого внимания. Дамблдор же возник как будто из ниоткуда.

— Я хочу это выбросить, — жестко отрубил юноша.

— Я ждал, что тебе что-то подобное придет в голову, — сказал директор.

— Вы что, шпионите за мной? — спросил Рики. Это было уже второе такое появление старого профессора, и оно раздражало.

Директор же теперь избегал смотреть на него прямо.

— Видишь ли, ученики не должны разгуливать по школе ночью, — напомнил он.

— А это не должно оставаться здесь, — парировал Рики. — Удивляюсь, как вам не стыдно допускать это.

Но Дамблдору было не стыдно.

— Ты не можешь изменить ход истории, — сказал он. — А этот кубок, осмелюсь заметить, тебе не принадлежит.

— Сэр, Вы будете мне рассказывать, что несете за него материальную ответственность? — резковато произнес Рики.

— Что здесь происходит?

К Дамблдору присоединился завуч «Слизерина» со свечой и в халате. Судя по всему, нечто, наверное, сообщение Дамблдора, вытащило его из постели, чему Снейп был не очень рад.

— Ваш ученик, Северус, желает выбросить трофей за особые заслуги перед школой, — мягко промолвил Дамбдлдор.

— Вот еще чушь! Кубок не твой, Макарони, — отрезал Снейп. — Поставь его на место сейчас же и отправляйся спать.

— Это кубок Назойлика, а я его прямой наследник, — догадался брякнуть Рики.

Профессора переглянулись, юноша же, опасаясь, что его остановят, решился. Он резко развернулся, чтобы бежать, дернулся, и его голова… свалилась с подушки.

Рики сразу понял, где находится, словно мгновенно перенесся из одной реальности в другую. Он лежал, затаив дыхание, и приводил в порядок мысли, при этом ухо чутко ловило малейшие шорохи. Ночью все стало совершенно другим, и его чувства обострились.

Нет, он, в принципе, хотел избавиться от трофея Реддла. Но не настолько, чтобы сейчас отправиться за кубком и мерзнуть не во сне, а наяву. К тому же перед Рики сразу встала задача — ну стащит он кубок, и что с ним делать? Превратить в птичку?

«Мерлин! Как же лень вставать», — подумал он, закрыл глаза и никуда не пошел.

К концу семестра стало очевидно, что нахождение в школе и учеба и в самом деле помогли Рики свыкнуться с проблемой бессмертия и прочими проблемами, унаследованными от Назойлика. Будучи занят и уроками, и общением, Рики понял, что постепенно возвращается к жизни. Однако это не означало, что все должно остаться таким же, как до сих пор, под девизом «ожидание и осторожность», – как высказался про себя Рики, когда Лео тактично свернул разговор пятикурсников о целях Темного лорда за слизеринским столом.

Перемены назревали давно, но только теперь к Рики вновь возвращалось чувство, что он – глава и создатель Клуба Единства, а следовательно, несет ответственность за здоровый климат в кругу друзей. Им всем необходима встряска, полагал он, от тоскливой атмосферы пора бы избавиться.

Рики убедился, что человек ко всему привыкает. Поступок малявок, по мере того, как он становился отдаленным прошлым, стал казаться ему уже не таким ужасным, хотя бы потому, что теперь милашка Рози драила в замке доспехи, и у нее не оставалось времени на то, чтобы допекать его своими шоколадушками.

И все же, в отличие от самого Рики, малявки жили полнокровной жизнью. Не то, чтобы ему было завидно, но они с Клубом никогда не нарушали правила подобным образом. А ведь они очень давно ничего не делали, и даже Лео уже не так стремился искать во всем «скрытые закономерности».

Рики смущали и другие обстоятельства. Его по-прежнему расстраивала ссора с Эдгаром, и более всего – то, что тот переживал из-за своего двоюродного брата Джима. Рики все еще не был уверен, нужно ли рассказывать хуффульпуффцу причину неприятностей Джима с зельями. Долг дружбы обязывал его быть откровенным, но тот же долг повелевал оберегать душевный покой друга. Чувствуя себя неискренним по отношению к Эдгару из-за Джеймса, Рики не решался напрямую поговорить с ним и не знал в итоге, как поступить. С этой целью он, однажды решившись, чтобы с кем-то посоветоваться, отправился в штаб.

«Со стороны виднее», – подбадривал себя слизеринец, рассчитывая, если повезет, узнать беспристрастное мнение Дика как наиболее уравновешенного члена Клуба.

Но, открыв дверь, Рики понял, что лучше бы уж он туда не заходил.

На месте между столом и дверью, которое уже некоторое время служило в качестве позорного столба, находились Рози с Гермионой, грязные и окровавленные, так что юноша поначалу даже испугался. В качестве судей выступали потрясенный Эдгар и Артур, причем гриффиндорец обеими руками поддерживал собственную голову, несомненно опасаясь, что от тяжести проблем она отвалится. Он не обратил внимания на приход Рики, ибо в противном случае пришлось бы оторваться от назидательной беседы. В данный момент он, растеряв всякое самообладание, орал на кузину, что непременно прибьет ее.

– Не прибьешь! – завопила в ответ девчонка, пунцовая от злости. – Я тебе тогда твои три галеона не отдам, хановщик!

Рики невольно прикинул, что Артуру дороже – три галеона или душевный покой, но тут вспомнил, что в уравнении фигурирует еще бабушка Уизли, которая в случае кончины внучки точно обеспечит Артуру пожизненные угрызения совести, если они сами не возникнут естественным путем. Дальше рассуждать на эту тему слизеринцу не пришлось, поскольку ему сзади досталось дверью.

– Две недели! – торжествующе завопил ворвавшийся Филч, не потрудившись извиниться перед Рики. – Еще две недели, гадкие создания! – И, не успел парень ничего понять, как и завхоз, и девчонки испарились.

– А бабушка просила за ней присматривать, – пробормотал удрученный Артур, сразу сникая.

– А в чем дело? – Рики казалось, в этом году он спрашивал об этом непозволительно часто.

– Они попытались искупать кошку Филча, – сказал хуффульпуффец, ибо гриффиндорец неестественно зажмурился, словно отказывался принимать сей факт.

Из дальнейших объяснений Рики узнал следующее.

Согласно своей вредной природе, миссис Норрис проявила интерес к деятельности Рози во внутреннем дворе школы. И, что не менее естественно, испачкала лапы, а может, и не только лапы. Маленькая слизеринка испугалась, что, если кошка наследит в замке, то виноватой будет она, Рози.

Все присутствующие в штабе понимали обоснованность такого предположения. А вовремя появившаяся рядом с Рози участливая Гермиона предложила кошку Филча искупать.

– Моя сестричка всегда отличалась тягой к трудоемкой бестолковой деятельности, – проинформировал Артур.

Попытки изловить миссис Норрис привели к тому, что все трое извазюкались еще больше. Теперь уже необходимость купания под сомнение не ставилась. Кое-как справляясь с вырывающейся кошкой, исцарапанные девочки добрели до ближайшего женского туалета.

– Естественно, под краном кошка так вопила, что Филч ее услышал, – сказал Артур.

– И ему не было неловко ворваться в женский туалет, – с осуждением добавил Эдгар. – А ведь перемена, там было много посетительниц.

– И они такой визг подняли, – Артур беспомощно развел руками, ругнулся и уставился в окно.

– Я объясню Гермионе, что купать кошек категорически нельзя! – заявил Рики. – А она еще котенка брать собирается! Просто удивительно, как можно так мучить с такими искренними добрыми намерениями. Не иначе, влияние Рози Гойл. Теперь и она твою кузину подучит. Мерлин, эта Рози!..

– С самой по себе Гермионой Уизли не легче, – произнес Эдгар, усаживаясь на свое место и бестолково листая учебник.

– Я знаю, – кивнул Артур.

– Ты еще не слышал ее последнего заявления! – возразил староста «Хуффульпуффа». – Тебе известно, что все люди по сути тупые и вредоносные существа?

– В принципе, я всегда это подозревал, – кивнул Артур, и тут же, спохватившись, спросил уже другим тоном: – Но как до этого додумалась Гермиона?

– Она сейчас продолжает помогать мисс Малфой с привлечением учеников в добровольное общество. И говорит, предложи людям что-нибудь стоящее, отчего они станут лучше, так они будут нос воротить. А вот если им наобещать всякой ерунды типа легких экзаменов и мгновенного излечения от прыщей, они будут бегать за тобой с горящими глазами и выпрашивать. Сейчас она размышляет, по ее словам, как народ надурить, чтобы все сами ринулись в ПУКНИ.

Безнадежный жест, сопровождающий эти слова, лучше всего раскрывал настроение хуффульпуффца.

– Благая цель оправдывает обман? Хорошая девочка, – отметил Рики.

– Кто бы этой хорошей девочке объяснил, что не всякая помощь на пользу, – вздохнул Артур.

– Значит, она разворачивает рекламную кампанию? – уточнил Рики.

– Ты еще назови ей это слово, чтоб она гордилась! Хоть кто-нибудь из вас жертвовал деньги на их добровольное общество? – сурово спросил гриффиндорец.

– Нет, конечно, я что, совсем дурак? – выпалил Рики. – Вот логика – плати, чтоб самому больше работать вместо эльфов.

– Может, что-то и есть в этом, – задумчиво произнес хуффульпуффец и, проигнорировав недовольство Уизли, уткнулся в книжку теперь уже окончательно.

Эдгар обладал замечательным качеством думать, что называется, объективно, а не только в свою пользу. Последнее время Рики этого не хватало, хотя одна такая мысль возникла, и он не преминул ее выполнить.

Да, насчет трофейного кубка он все же посоветовался. Задержавшись после очередного урока зелий, где профессор Снейп дотошно проверял предварительную готовность курсовых, Рики попросил аудиенции и был приглашен в кабинет. Завуч, в уксусно-кислом настроении, велел побыстрее сказать, чего ему надо.

– Я хотел Вас видеть, сэр, потому что, мне кажется, я должен кое-что исправить, – сказал Рики, усаживаясь напротив профессора Снейпа.

– Вы, надеюсь, передумали насчет трансфигурации, Макарони? – предположил профессор, и еле заметное одобрение в его голосе на секунду заставило Рики почувствовать зыбкость, словно он все же оказался во сне.

– Нет, сэр, – ответил он. – Насчет Темного лорда. Существует кубок, выданный Тому Реддлу за особые заслуги перед школой. Я считаю, его надо убрать из трофейной.

Снейп внимательно вгляделся в ученика. Не надо было становиться мастером чтения мыслей, чтобы понять, что он не в восторге. Ничего другого ученик не прочел бы при всем желании; Снейп был слишком хорошим мастером сокрытия мыслей.

– Я хотел сразу пойти к директору, но решил, что надо сначала обсудить это с Вами, – добавил Рики.

Парень не ожидал, что за этим последует тяжелый и – Рики не мог ошибиться – театрально преувеличенный вздох.

– Макарони, как же Вы мне надоели, – признался Снейп. Некоторое время они продолжали пялиться друг на друга, а Рики перебирал в уме, что прилично ответить на такое заявление. Но продолжил все же профессор.

– Именно сейчас, когда Вам следует вести себя благоразумно, Вас терзают разнообразные порывы. Какая разница, стоит там эта дурацкая ваза или нет? Знаете, я мечтал бы выбросить оттуда половину и переплавить на котлы. Но я этого не делаю, – и завуч протянул руку, поднимая перо. – Можете, конечно, идти к директору, но не слишком рассчитывайте на успех. Вы не хуже меня знаете его позицию в таких вопросах.

– Какую позицию? – уточнил Рики.

– Никому не дано перечеркнуть прошлое, а тяжелый урок – это тоже урок, – ответил Снейп. – А теперь возвращайтесь к учебе и, Мерлина ради, не ищите приключений хотя бы до тех пор, пока не состоится слушание.

На том Рики и распрощался. Не мог же он сказать, что это приключения сами подстерегают его в лице представителя каждого колледжа с первого курса. Он шел, лавируя в коридорах подземелий, и думал о назойливых малявках.

Именно они заставляли Рики временами сожалеть, что в нем больше не проявляется Темный лорд. В этом случае можно было бы сослаться на то, что он дурно влияет, стимулируя кровожадные мечтания своего носителя. Но поскольку его не было, Рики сам целиком и полностью нес ответственность за свое самообладание.

Во всяком случае, благодаря им он теперь почти спокойно воспринимал то, что, несомненно, взбесило бы его в нормальных обстоятельствах.

Уроки защиты от темных сил проходили все так же, сопровождаясь детальным анализом битв, которым не суждено повториться, и туманными намеками на доблестные подвиги действующего преподавателя. Семестр заканчивался, и профессор все чаще бравировал своей строгостью.

– Я по опыту знаю, что значит защита, – говорил он. – И не пытайтесь не доучить – я сразу увижу, если что будет не так.

Как правило, на таких уроках Рики отключался, думал чаще всего о слушании или о том, как бы изолировать от общества Рози Гойл. Профессор Бэскотт, по непонятным причинам, предпочитал не беспокоить его; у Рики и его друзей сразу возникло предположение, почему, но Чайнсби уверял, что дяде Барти неизвестно о прошлой жизни Рики. По мнению Виктора, игнорирование незаинтересованности Рики со стороны преподавателя было продиктовано просто нежеланием иметь дело со строптивым учеником.

Рики предпочитал не выделяться. Его курсовой проект продвигался довольно быстро, в помощи учителя он не нуждался, и даже мог иногда записывать приходящие идеи прямо на уроке.

В очередной раз он и собирался заняться этим, но никак не мог сконцентрироваться – рассуждения преподавателя сбивали с толку. Окончательно вернул его к малоинтересной действительности резкий стук, после чего, не дожидаясь разрешения, в класс заглянула заместитель директора.

– О, Минерва! – радушно произнес Бэскотт, выдавая улыбку.

– Извините, профессор Бэскотт, – резко, обрывая его, заговорила МакГонагол, – можно, я заберу Макарони?

Кровь прилила к щекам Рики, но он не шевельнулся, помня, что надо выглядеть, как обычно. Почти все одноклассники уставились на него, безгласно вопрошая, что же он натворил такое. Рики ничего не оставалось, как пожать плечами.

– Надеюсь, это ненадолго? – поинтересовался дядюшка Барти.

– Боюсь, он не сможет вернуться на урок, – отчеканила МакГонагол.

Пробормотав нечто неодобрительное, Бэскотт без особой радости отпустил его. Пришлось вылезти из-за парты, пройти мимо доски и присоединиться к строгой даме в коридоре. Когда она закрыла дверь, отрезая его от класса, они остались совсем одни.

– Куда мы? – спросил Рики.

– К директору, – ответила она и, вопреки обычному, не понеслась впереди на всех парах. – Боюсь, Ричард, Вас ожидают серьезные потрясения.

– Кого-то поймали? – Рики передалось ее нервозное состояние.

– Нет, к сожалению, – выдохнула МакГонагол. – Не задавайте мне вопросов! Я не тот человек, который должен Вам это рассказать. Я просто провожу Вас к кабинету директора.

Юноша мельком поймал ее взгляд, когда она разворачивалась. Он усилил общее впечатление от ее слов, очень странное. Как будто она ему сочувствует. Рики напрягся еще сильнее, но теперь уже не оттого, что приходится находиться рядом с Минервой МакГонагол. Он всю свою нормальную, доназойликовскую жизнь презирал выражение «плохое предчувствие», но теперь с ним, похоже, происходило именно это.

Дорога до кабинета директора вдруг невероятно растянулась. Рики не решался больше спрашивать. В нужном коридоре МакГонагол сбавила скорость, и, секунду поколебавшись, он обогнал ее. И, лишь остановившись строго напротив горгульи, Рики осознал, что это ничего ему не дает. Он же не знал пароль!

Но внутри явно что-то происходило. На эскалаторе слышались голоса, и вот-вот кто-то должен был спуститься. МакГонагол оставалась позади. А дальше Рики не сразу смог поверить своим глазам. Горгулья отодвинулась, и из кабинета директора следом за дядюшкой Гарри вышел…

– Папа! – воскликнул парень и бросился вперед.

Было безумно странным видеть Диего Макарони в «Хогвартсе», в маггловской куртке. Казалось, это последнее место, где ему следует находиться, да и Гарри Поттер привел бы его сюда только в крайнем случае. И поэтому, едва обняв отца, Рики отстранился и быстро, беспокойно спросил:

– Что случилось, почему ты здесь?

– Плохи дела, Рики, – ответил Диего, и суровое, мрачное выражение на миг застыло на его лице. – Наш дом был атакован.

Рики вздрогнул, а затем, не в силах стоять спокойно, завертел головой, взглядом ища подтверждения у Поттера и МакГонагол. На него в полной мере обрушилось ощущение чего-то ужасного. Невзирая на обилие воспоминаний, свидетельствующих о настойчивости старой гвардии, он не ждал этого никогда, ведь крестный отец и это дурацкое Министерство магии вроде бы организовали охрану дома. Дядюшка Гарри как будто даже не видел его; он был донельзя взвинчен. А МакГонагол отводила глаза, и, несмотря на потрясение, слизеринец успел подумать, что это лучшее из всего, что она может для него сделать.

– А мама? Где Пит? – домогался Рики, заглядывая отцу через плечо, ожидая увидеть кого-нибудь из них. Но с эскалатора никто больше пока не спускался.

– С ними все в порядке, – успокоил отец. – Вот только…

Колебания Диего лучше всяких слов сказали сыну, что кто-то все же пострадал. Он хотел спросить «Кто?», но вместо этого задал другой вопрос, едва различая собственный голос.

– Что «только»? – потребовал он.

– Миссис Дуглас, – сказал отец. – Мы уже уезжали, но она решила вернуться. За семейными фотографиями, она хранила их у себя в комнате.

Рики отшатнулся.

– Она…

– Пока нет, – отец не нуждался в том, чтобы он закончил вопрос. – Мама с ней, в этом вашем госпитале. Но дела плохи, Рики. Она очень серьезно пострадала.

Лицо Диего выражало еще меньше надежды, чем его слова. Обернувшись по сторонам в поисках иррациональной поддержки, Рики вновь зафиксировал нервную мимику дядюшки Гарри. В глазах крестного отражалось требуемое ситуацией сочувствие, но оно не перекрывало раздражения, вызванного столь необдуманным поступком пожилой ведьмы. Наверняка ее возвращение усложнило деятельность авроров.

– Я настоял на том, чтобы с тобой встретиться. Нас теперь спрячут, – сказал Диего Макарони, привлекая Рики к себе. – Скорее всего, до лета мы не увидимся. Я привез к тебе Мистера Лапку. Тебе придется теперь заботиться о нем.

Юноша кивнул; его сознание разделилось на две половины. Одна пребывала в шоке; другая была способна что-то понимать, смотреть по сторонам и говорить.

– А Пит? – пробормотал он.

– Он будет в своем колледже, под охраной. Береги себя, Рики, – сказал отец, кивая Поттеру, который с самого начала разговора проявлял нетерпение, – не рискуй без необходимости. Я думаю, ты сможешь писать нам.

– Конечно, – согласился Гарри. – Я не хочу вам мешать, но Министр ждет. Предупреждаю, портшлюс – это неприятно.

– Можно, я провожу тебя? – спросил Рики, на самом деле обращаясь к крестному отцу.

– Пожалуйста, только быстрее, – потребовал Поттер. – Я должен торопиться, Диего, обещал Рону быть с ним. Опять на болотах видели дементоров…

– Все в порядке, Гарри, – раздался голос профессора Дамблдора. – Я вижу, Ричард уже тут. Портшлюс готов, вы можете вернуться в мой кабинет.

На эскалаторе они молчали. Времени было слишком мало, а всего – слишком много. Кабинет промелькнул, как надоевшая декорация, разве что большой пушистый кот с урчанием бросился к нему и потянулся вдоль его ноги, довольно чувствительно вонзив когти. Слизеринец тут же подхватил его на руки и принялся рассеянно гладить.

Рики не успел ничего понять, как отец обнял его на прощание. Одна искра – и Диего Макарони исчез вместе с напряженным дядюшкой Гарри. Рики продолжал еще некоторое время смотреть туда, где они стояли.

– Неужели ты страдаешь, Том?

Рики даже не сразу понял, что вопрос адресован ему. А поняв, развернулся, как ужаленный. Спрыгнувший с его рук котик недовольно фыркнул и отскочил, умываясь.

– Профессор Дамблдор, я – Ричард Макарони, – напомнил Рики, испытывая в этот момент только безграничное удивление.

– Я хочу верить, что это так, – спокойно ответил Дамблдор, цепко вглядываясь своими холодными голубыми глазами в глаза ученика. Почти сразу его опасения оправдались: Рики захлестнула такая ярость, усиленная мыслью о миссис Дуглас, что он, вполне вероятно, схватил бы директора за горло, если б тот, на свою удачу, не сидел довольно далеко. Но, во всяком случае, высказаться было в его силах.

– Знаете, сэр, вы не маразматик, – сообщил он. – Вы – старый параноик.

– Пусть лучше так, – согласился Дамблдор, когда на эскалаторе раздался шум. Подошедший Филч почтительно доложил, что сигнальные установки из Министерства доставлены.

– Зачем? – поинтересовался Рики. Он решил не говорить, что Мистер Лапка нашел себе подходящее развлечение и в данный момент рвет директорские шторы. Пусть сам старый черт смотрит за своим добром, или Филч, тоже кандидатура...

– Они – что-то вроде усовершенствованных вредноскпов, – ответил Дамблдор, как ни в чем не бывало. – Должны отражать угрозу, если она появляется.

– А! Зеркала, – пренебрежительно произнес Рики, и отвернулся к окну. Мысль о карте, пришедшая ему в голову, могла быть замечена директором, а юноша, невзирая ни на что, не был готов выдать близнецов Уизли. И все же надо ее вернуть…

– Мистер Филч, идите во двор, ждите там, и помогите Хагриду развешивать их, когда это потребуется, – распорядился Дамблдор. – В Хогсмиде тоже придется помочь, наверное. А Вы, Ричард, свободны. Можете вернуться на урок.

Однако ученик даже не подумал послушаться директора. Следом за Филчем он спустился в холл и вышел на улицу, делая вид, что идет на уход за магическими существами. На крыльце он остановился, рассматривая большие ящики, в которых на вскидку было около двадцати штук зеркал-экранов.

Рики хотел скрыться ото всех. Он знал, что в штабе его будут искать. Мелькнула мысль отправиться на мостик, но Рики повернул все же в другую сторону, к теплицам. Там, возле стены замка, где никто не мог его видеть, он присел на камень, подпер голову и застыл.

Казалось, все вокруг тоже застыло. Ветер сюда не добирался, да его и не было. Но недвижность Рики скрывала кипение страстей. Он старался отдалить тот момент, когда ему придется четко осознать: миссис Дуглас умирает. Раньше он никогда не строил планов, как уничтожить тех, кто угрожает его семье и друзьям. В его душе зашевелилось желание мести.

А в душе Дамблдора, пусть и не совсем настоящего, все эти годы царил страх, что бомба все-таки взорвется. Ни ради кого, пожалуй, не пошел бы Рики на такие мучения, какие претерпел Дамблдор. Внутренний голос неизвестного происхождение наставлял, что величина директорской жертвы, несмотря на любую злость, должна вызывать в нем преклонение. Но парня это как-то не восхищало; и вообще, в ряду его переживаний Дамблдор оказался персоной, пожалуй, самой неважной.

Он сидел так довольно долго, и успел замерзнуть, когда до его слуха донеслись тяжелые шаги. Поначалу юноша подумал, что это Хагрид, возится на огороде, но потом вспомнил, что Хагрид, закончив свой урок, будет во дворе, и сейчас разбирается с сигнальными установками, а судя по тому, что видел Рики, выходя из замка, дела там хватило бы и на завтра. Рики поднял голову, и почти сразу за угол завернул ни кто иной, как Френк Эйвери.

– Ах, вот ты где! – прорычал он.

– Что тебе нужно? – спросил Рики, поскольку надо же было что-нибудь сказать.

– Ты уже знаешь? Насчет моей бабушки? – выпалил Френк и возмущенно пробормотал. – Нет, подумать только, тебя они вызвали с урока, а меня это вроде как и не касается.

– Меня позвали встретиться с отцом, – Рики сам не знал, какая сила заставила его вскочить; внутри все клокотало от гнева, и поскольку Френк был ни при чем, Рики старался сдержаться, но был готов взорваться в любую секунду. – Я, может быть, очень нескоро увижу свою семью.

– Это ты во всем виноват! – заорал Эйвери что есть мочи.

Рики вдруг почувствовал страшную слабость. На самом деле, любой волшебник мог сказать ему то же самое, что и Эйвери. Страх, ярость и гнев испарились, осталось одно желание – прекратить это любой ценой. Никто больше не пострадает, и пусть тогда его оставят в покое. Он уйдет в горы, будет жить там отшельником, хоть бы такое положение вещей и продлилось не один век.

– Да как у тебя хватает наглости?!..

Душа Рики пока что не отреагировала на новое вмешательство. Но тело благодаря безупречной работе нервной системы все же вздрогнуло. Только через некоторое время он понял, что скандал уже бушует вовсю.

– Ты еще смеешь обвинять его! – шипел Эдгар, надвигаясь на Френка, который был значительно шире в плечах, да и повыше, но, тем не менее, пятился. Выражение лица при этом у Эйвери было самое свирепое.

– Если бы ты хоть немного соображал, с кем связываешься! Никто не смог бы организовать прошлогоднее безобразие без твоей помощи! И никто не стал бы нападать на твою бабушку, уж и не повезло же бедной женщине!

«А ведь это не совсем так, – высветилось в голове у Рики. – Когда они завербовали Френка, то уже знали, кого искать – меня».

Но Эди это принципиально не беспокоило.

– И если бы ты с самого начала не был таким придурком! Все твои шовинистические убеждения!

Френк, отупевший от крика, малость пришел в себя и сделал попытку за себя вступиться.

– Ты-то чего орешь? – вклинился он. И тут же узнал, кто он такой и куда ему следует идти, в весьма нелестных для себя выражениях.

Совесть Рики робко подала голос, предлагая вмешаться, потому что вообще-то все это из-за него, как раз в тот момент, когда выведенный из себя Эйвери обнажил палочку. Эдгар и не подумал последовать его примеру; он и без того был разъярен, таким Рики никогда его видеть не приходилось.

– Немедленно убери ее! – потребовал хуффульпуффский староста. – Ты и так уже достаточно натворил!!

– Мерлин! Что – здесь – происходит?

Возле Рики затормозила Мелани Хатингтон, пылающая праведным возмущением – узнаваемое чувство, поскольку оно часто проявлялось у нее в присутствии членов Клуба Единства.

– Я сам справлюсь! – отрезал Эдгар, при обращении к ней не прибегая к крику, но тон при этом показался Рики убийственнее, чем яд василиска.

– Не сомневаюсь! Этажом выше окна дребезжат, такое эхо, – скривилась Хатингтон. – И как только Филч еще не примчался?

– Дамблдор послал его во двор, – автоматически объяснил Рики.

– Но вы чем тут заняты? – домогалась Мелани.

Ответить ей решился Френк.

– Из-за него, – он ткнул в Рики пальцем, – моя бабушка подверглась нападению Упивающихся смертью. Она в госпитале святого Мунго, и я… не знаю, что дальше, – в глубоком расстройстве он опустил голову.

– Ты врешь! – внезапно вскинулся Рики. – Ты вообще почти незнаком с ней, и не прикидывайся…

– А я все равно переживаю! – выкрикнул в ответ Френк, делая шаг вперед, чтоб заслонить собой Мел. – Я не желаю, Макарони, чтобы мои близкие страдали из-за тебя.

Хатингтон обогнула его и встала между ними, примирительно подняв ладони.

– В любом случае – довольно!

И Френк позволил любимой девушке увести себя от двух невменяемых типов. Они отошли на приличное расстояние, когда с огорода долетел до оставшихся голос Мелани.

– А как именно Макарони может быть к этому причастен, если он все время находился в «Хогвартсе»?

Несколько секунд Рики боялся повернуться к другу. То, что Эди заступился за него, отзывалось теплом в груди и побуждало надеяться, что, возможно, они все-таки помирятся. А вдруг Эдгар сейчас передумает? И страх за миссис Дуглас холодным обручем сжимал сердце. Отец никогда не лгал; ее состояние не внушало больших надежд.

– Как ты? – спросил Эдгар. От него так и веяло деликатностью. Рики стало совсем не по себе.

– Могло быть и лучше, – безжизненно произнес он, уставившись на пол. Когда поднял глаза, оказалось, Эди стоит там же и смотрит на него.

– Лео забрал твоего кота в подземелья, – сказал Эди. – Он собрался там все ему показать.

– Это хорошо, – произнес Рики, заметно напрягаясь; вообще-то это он обязан был следить за котом, а не бросать бедное животное в кабинете Дамблдора.

– Я не стану тебя расспрашивать, что случилось, – пообещал Эди.

– И так должно быть понятно, – кивнул другу Рики. – А что вам сказали?

– Это… Хагрид, – хуффульпуффец явно колебался, как начать. – Артур спросил у Тиффани Флинт, не знает ли она, куда я делся. Вот он услышал и попросил Артура задержаться. Ну и сказал насчет твоей… Это я виноват, что Эйвери примчался сюда. Он увидел, что мы остаемся, дождался нас и спросил, в чем дело. Ну, я ему и посочувствовал.

– Очень на тебя похоже, – сказал Рики и заставил себя улыбнуться. Он не хотел, что Эдгар решил, будто его обвиняют.

Тогда Эдгар жестом попросил его подвинуться и уселся рядом на камне, уставившись на запотевшие стекла теплицы. Он молчал, но было видно, что хуффульпуффец собирается сказать нечто, к чему он относится очень серьезно. Рики не мешал ему собираться с мыслями.

– Не обижайся, что я рассердился на тебя в тот раз, – сказал Эдгар. – Мне и в самом деле не понравилась твоя скрытность. Если бы не эти… воспоминания, – нашелся он, – я бы не опасался так. Мне и правда хотелось сначала за тобой понаблюдать – для твоей же пользы.

– Но тебя все-таки смущало существование лорда Волдеморта.

Эди поежился, но замечания не сделал.

– На самом деле меня многое в тебе смущало, – признался он, – задолго до того, как все это выяснилось. Ты очень терпимо относишься к тем же Упивающимся смертью.

-Ты заметил? – голос Рики дрогнул. Он старался не обсуждать этого даже с Лео и с братом. Они говорили на эту тему только раз, когда он только получил память Лорда, и тогда Рики понял, что сочувствие вряд ли найдет. Он считал такое положение вещей справедливым. А вот теперь именно Эди Боунс, последний человек, которому он рассказал бы о своем беспокойстве за судьбу бывших соратников Темного лорда, поймал его, что называется, с поличным. Напряженно ждал Рики, что он скажет дальше.

– Да. Я даже, кажется, понял, почему, – кивнул Эдгар. – Если бы сумел отдать каждого на усыновление, то, наверное, был бы счастлив, да?

– Ну, со мной ведь это сработало, – смутился Рики, и тут же воспоминание о раненой экономке встало комом попрек горла.

– Знаешь, я много думал, что не всем дано исправиться. Но все равно надо верить в каждого человека, – кажется, Эди принял какое-то решение. – Я тебе расскажу, отчего я так разозлился. На самом деле, это раньше случилось, когда я узнал, что ты – по новой проживший жизнь Темный лорд. Не перебивай! – замахнулся он на Рики весьма раздраженно. – Помнишь, ты в прошлом году рассуждал о том, что негуманно держать заключенных в Азкабане и не давать им никаких шансов на исправление?

Рики не стал отпираться и подтвердил, что, в самом деле, был такой разговор.

– И я решил, – Эди глубоко вздохнул, – после школы заняться этим делом. Да, я хочу реформировать систему тюремного содержания. Ведь у магглов в этом направлении много сделано, все-таки. Вот я и подумал. Почти в каждой семье есть Упивающийся смертью, например, у моего зятя троюродный дед…

– Это ведь твой боггарт, да? – вспомнил Рики. – Упивающийся смертью, в маске и капюшоне.

– Мне пора уже освобождаться от старых страхов, – покачал головой хуффульпуффец. – И я считаю, такая работа мне поможет. Но, когда все открылось, Мерлин, что со мной было! Я сразу вспомнил, что Темный лорд прекрасно умел убеждать. Некоторое время я обвинял тебя в том, что твое красноречие вынудило меня сделать столь дурацкий выбор, согласно которому я оставил предметы для ЖАБА в этом году.

– А теперь что изменилось? – Рики не скрывал, что потрясен планами хуффульпуффца. Сам он, при всем раскаянии и стремлении исправить ситуацию, как-то не планировал заниматься Азкабаном. Так он и сказал.

– А тебя все равно туда не допустят, – трезво рассудил Эди. – Это же государственная служба. Тебе не доверят управление тюрьмой, и не надейся.

– Даже те, кто знает меня хорошо? – Рики подумал, куда бы рекомендовал его заботливый дядюшка Гарри.

– Тем более, – отрезал Эдгар. – Ты ведь самый настоящий слизеринец. С сомнительными, точнее, очень гибкими моральными принципами.

На это «самый настоящий слизеринец» предпочел не обижаться.

– Ну, поскольку у меня нет совести, ты вместо нее, – сказал Рики. – Серьезно, мне тебя не хватало.

Они разговаривали, казалось, очень долго, и обсудили множество различных тем. К причинам, по которым Рики избегает Селену, Эдгар отнесся с неожиданным сочувствием. Рики же, как выяснилось, оказалось очень интересно узнать, что Лаура уже дважды скандалила с мужем и при этом вела себя по-гриффиндорски буйно.

– Нам надо пойти к мадам Помфри. Иначе, я чувствую, насморка не избежать, – предусмотрительно заявил Эдгар.

Фельдшер, конечно же, не пожелала отпускать их просто так. Напоив обжигающим лекарством, она оставила обоих при себе на полдня. И впоследствии Рики считал, что для него это время, проведенное рядом с Эдгаром, принесло огромную пользу. Тот умел, не делая вид, будто ничего страшного не происходит, сочувствовать так, что Рики не раскис. Они проговорили часа четыре, пообедали вместе и поужинали, с перерывом на то, что Рики написал запрос в госпиталь святого Мунго с просьбой сообщать ему новости о миссис Дуглас. Сам он не решился бы сделать это, но Эди настаивал.

– Тебе в любом случае будет непросто, – оптимистично пообещал хуффульпуффец, сопровождая его в совяльню.

Выйдя вечером от мадам Помфри, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим общежитиям. В душе Рики крепло ощущение, что все не так уж плохо. Все же он встретился с отцом, хотя даже и не рассчитывал на это. Кроме того, от него сейчас требовалось позаботиться о Мистере Лапке, которого он так негуманно покинул, вверив заботам незнакомых ему людей.

Рики рассчитывал, что Лео и Дора ждут его с котом. Но в гостиной ему сразу встретился кое-кто другой.

– Послушай, Макарони, – отрывисто бросил Френк, – я был бы тебе признателен, если бы ты держался подальше от людей, которые мне дороги.

Умиротворенный разговором с вновь обретенным другом, Рики даже не обиделся.

– Ты, наверное, имеешь в виду Мелани Хатингтон? – спросил он. – Потому что миссис Дуглас скорее моя родственница, чем твоя. Да и на Мирру Жанн тебе наплевать.

Реакция Эйвери на эти слова оказалась неожиданно бурной. Он заалел, раздулся, и если бы у него из ушей от напряжения повалил пар, Рики бы не удивился.

– Сядь, – рявкнул Эйвери почти беззвучно.

Рики подчинился, подпав под впечатление, потом хотел было возмутиться, но верх одержала слизеринская осторожность: в таком состоянии Френк мог запросто поднять скандал в общей гостиной и, не исключено, наговорить много чего лишнего.

Эйвери усаживаться не стал. Он замельтешил перед Рики, вот только для большего сходства с профессором Снейпом следовало бы замедлить съемку.

– Я тебя раньше не спросил, – заворчал он, – хотя еще вначале хотел узнать. Чего ты не пошел к МакГонагол?

– Не люблю ее урок, – ровно ответил Рики.

– Это ты другим рассказывай! – рассердился Френк. – Я, между прочим, слышал все, что ты ей сказал, когда нас нашли в том доме. «Минерва, почему ты не вышла замуж?». Что это значит? У тебя что, любовь была с ней в прошлой жизни?

В груди Рики сжало, но не так сильно, как он опасался. И он понимал, что внешне остался совершенно невозмутим, судя по напряженно-разочарованному выражению лица Френка. Эйвери не удалось омрачить светлое чувство веры, как будто поддержка Эдгара придавала ему сил, и от этого Рики было немного стыдно, потому что сам он считал, что обязан переживать и мучиться.

– Нет, – честно ответил он. – Но я не стану тебе ничего объяснять. Это спросил не я, а Лорд.

Френк замер на месте. Было видно, что ему чрезвычайно хочется выругаться.

– Ты считаешь, я и он – одно и то же? – спросил Рики.

Френк задумался, но ненадолго.

– Нет. Но я вовсе не считаю, что это упрощает ситуацию, если ты понимаешь, о чем я.

– Не очень хорошо я тебя понимаю, – не стал притворяться Рики.

– Я знаю, Снейп вызывал тебя отдельно, чтобы поговорить о слушании, – продолжал Эйвери. – Что он тебе сказал?

– Наверное, то же, что и тебе, – устало вымолвил Рики. – Что мы сами будем защищать себя…

– Мерлин! Что опять, Френк? – прервали его в меру негодующие голоса.

Рики вздохнуть не успел, как оказался окружен. Лео уселся напротив, а Дора швырнул Рики на колени котика, чья шерсть была вздыблена, а зрачки расширены. Вместе с ними пришли Тиффани и Боб, и все они начали что-то говорить.

– Ничего, мы просто так беседовали. О слушании, – пробормотал Рики.

– А можно узнать, где ты был все это время? – откровенно прокурорским тоном поинтересовалась Дора. – И Боунс тоже пропал, если бы Френк не сказал, мы бы не знали, что он с тобой.

Рики давал какие-то объяснения, но думал о том, что родители, конечно, в безопасности, только что теперь будет с их домом? Вернутся ли они туда когда-нибудь? Его совсем не удивило, когда ребята сказали, что вместе с ними его разыскивал профессор Снейп.

– За ужином они вроде как поссорились с мадам Помфри, – сказала всевидящая Дора. – Наверное, он рассердился, что она не сказала ему, где ты. А она и не подозревала, что ему надо это знать, наверное.

С завучем Рики все же встретился, и был благодарен профессору за то, что тот не стал тратить время на нудные ободрения. Главное, Снейп пообещал, что в случае необходимости организует отправку сообщений для семьи Рики.

– Только не стоит писать по всяким пустякам, – предупредил он. – Я, разумеется, не буду читать вашу корреспонденцию, но хотелось бы доверять Вашему благоразумию.

Снейп с сожалением подтвердил, что у миссис Дуглас мало шансов на выздоровление, невзирая даже на то, что ее состояние стабилизировалось.

– Вам лучше не думать об этом сейчас, – сурово посоветовал наставник. – Вы не можете повлиять на это, Ричард. Зато у Вас полно других, срочных дел, и сейчас это, пожалуй, хорошо для Вас.

Слизеринец вовсе не был в этом уверен; несколько дней прошли как в тумане, а дела его были пущены на самотек, хотя он, конечно же, как-то справлялся с ними, не без значительной помощи со стороны окружающих, между прочим.

В отличие от того времени, когда они узнали, что Рики самым тесным образом связан с Темным лордом, после известия о миссис Дуглас друзья стали относиться к нему очень бережно. Поскольку из-за отсрочки в наказании Рози снова стала появляться в гостиной, старосты беспощадно контролировали ее; с разрешения профессора Снейпа в гостиной повесили строжайший запрет на шоколадушки.

– И чего все так развопились?! – возмущалась Дора. – Несколько лет их здесь не было, а теперь жить без них не могут!

При неизбежном чаепитии Рики с Гермионой Артур вызвался присутствовать лично.

– Так она не посмеет подлить никакого зелья, – пояснил он, хмурясь. – Бабуля ей тогда всыплет!

– И что? Отравит она вас обоих, и ты не успеешь пожаловаться, – выдал утешительный прогноз Ральф.

– При мне она будет вести себя нормально, – с вызовом произнес Артур.

– Вообще-то я сам виноват, что снова записался на прорицания. По крайней мере, три года назад у Трелони был отличный чай, – понуро заявил Рики.

– Обнадеживает, – усмехнулись гриффиндорцы.

И вот чайные листья, полученные Дорой у предсказательницы, закипели в чайнике. Все, включая Мелани, пообещали в штабе не появляться, пока Рики будет там священнодействовать с чашкой Гермионы, выискивая в таинственных узорах чаинок причуды судьбы маленькой нахалки.

На процедуру чаепития Рики немного опоздал; Артур со своей кузиной уже находились в комнате старост. Возможно, они и успели слегка поспорить, но при виде слизеринца их лица автоматически приняли безмятежное выражение.

Рики с видом знатока заварил и разлил чай, невольно вспоминая китайскую церемонию чаепития, на которой присутствовал на третьем курсе. Но тогда, в гостях у китайской делегации, все прошло настолько чудесно, что теперь при воспоминании об этом он невольно почувствовал себя жалким, и поскорее стряхнул это состояние. «Надо настроиться на деловой лад, – уговаривал себя парень. – Это всего лишь маленькая девочка, к тому же Артур со мной». Подобные мысли только укрепили в нем сознание собственной беспомощности, и он потянулся за своей чашкой. Чай оказался крепкий.

– А можно я насыплю сахара? – спросила девочка.

– Не надо, – на всякий случай запретил Рики, помня, что на уроках прорицания так никто никогда не делал.

– А почему? – с претензией осведомилась Гермиона, явно ожидая, что сейчас последует описание традиций и ритуалов гадания по чаинкам, чего Рики, в общем, не знал.

– У нас нет сахара, – практично указал Артур, избавив Рики от необходимости что-то выдумывать.

Чай быстро кончился, но Артур налил себе еще – он мог себе это позволить. А Рики уставился, как болван, в чужую чашку. На дне чашки маленькой Гермионы, конечно, обнаружилось черт знает что. Какие-то полукруги, цветочки, лисьи морды и прочие неопределенности, для идентификации которых требовалось хорошее воображение. Собственно, так обычно выходило у всех, но, поскольку Гермиона была особенно вредной, парень склонен был объяснить сложности истолкования особенностями ее характера.

А Гермиона между тем достала из кармана маленький фотоаппарат и щелкнула рисунок в чашке. Рики и не заметил бы этого, листая «Оракул», если б не вспышка.

– На всякий случай, вдруг понадобится для курсовой, – объяснила она, невинно хлопая глазами.

Артуру это не понравилось, хотя сам гадатель к сбору компромата на себя остался позорно равнодушен. «Пусть показывает Трелони и сравнивает с моей расшифровкой сколько угодно, – злорадно подумал он. – Все равно старуха так меня боится, что не станет опротестовывать мои выкладки».

Следующий час Рики листал книги, выискивая похожие символы. Гермиона с удивительной покладистостью ему помогала. В итоге он составил гороскоп, по которому, как назло, выходило, что малявку ждет рай на земле. Кроме одного момента.

– Вскоре тебе предстоит серьезный урок, судя по всему, – сказал он, приберегая это напоследок.

– А что насчет спуска в подземелье? – требовательно спросила Гермиона.

Рики поморщился – он вовсе не собирался поднимать эту тему. Хотя было изначально известно, что Гермиона навязала себя для его курсового проекта, только чтобы пилить его, добиваясь прогулки по Тайной комнате.

– Какого спуска? – спросил со стены сэр Финеан. Рики ругнулся про себя – о шпионе-то он и не подумал, устраивая здесь чаепитие. Он просто надеялся, что у девчонки хватит ума не рассказывать портрету о своих заветных мечтах.

– Она говорит об уроке профессора Снейпа, – сообразил Артур. – С ним сложно бывает, знаете ли, если ты не в «Слизерине».

Сэр Финеан откашлялся, покосился недоверчиво и, судя по всему, вознамерился вздремнуть.

– Что в следующий раз? – спросила Гермиона, собираясь уходить.

– Толкование сновидений, – сказал Рики. – Веди дневник, если можешь, целую неделю, записывай, что тебе снится. Потом мы выберем одни сон, который захочешь.

– А растолкуй мой сон! – оживилась Гермиона. – Стою я посередине, вокруг меня ровное пространство, где сыро, но что-то сыплется и взрывается.

– Это ты подружилась с Рози Гойл! – снисходительно объяснил Артур. – Она организует сырость, а ты – взрывы.

– Болван! – обиделась девочка. – Мне было очень страшно! Я даже проснулась. Ну?!

Рики, естественно, не помнил, и как назло, ничего не лезло в голову.

– Наверное, – пробормотал он, – у тебя будут проблемы со здоровьем.

– Отличное предсказание! – фыркнула она. – Самое подходящее для простудного сезона. Но я сейчас пойду и спрошу, что нашла Мери Малфой – она как раз взяла сонник и сидит с ним в библиотеке.

– Если ты все знаешь, зачем тебе гадание? – спросил Артур. – Может, тебе Мери погадает?

– Может, нам с Мери еще всю курсовую сделать для этого странного типа? – Гермиона кивнула на Рики.

если бы предложение поступило от кого-то другого, оно было бы просто даром небес.

– Не надо, я сам, – пробормотал слизеринец.

Убедив Артура, что все нормально и могло быть похуже, Рики отправился в подземелья, будучи подавлен и зол. Его раздражало, с чего это Гермиона вообразила, что может запугивать его какой-то там Мери.

Он с удовольствием изобразил бы карикатуру на мисс Уизли, но увы, такой шедевр уже был создан. Единственной из четверки, кто еще не имел сатирического портрета, оказалась как раз Мери.

В гостиной околачивалась Рози Гойл, которая при виде карандашей у него в руках навострилась, как гончая на дичь. Парень поскорее подался назад; но, подумав, не стал возвращаться в спальню, помня, что там девчонка его уже однажды поймала. Для своего творчества он выбрал мужской туалет в общежитиях «Слизерина», рассчитывая, что уж туда-то Рози не сунется.

Усевшись на унитазе, Рики долго думал, какова характерная особенность Мери Малфой. «Зубы, как у заточенного хомяка! Фи! Как примитивно, неужели я ничего получше не придумаю», – подзуживая себя таким образом, Рики оставался недовольным собой, хотя на чистом листе уже кое-что вырисовывалось.

На переднем плане фигурировал кулак размером со всю оставшуюся фигуру. Палочка, зажатая в кулаке, целила прямо в лицо зрителя. Притом девчонка ухмылялась своей мерзкой хитрой улыбочкой.

В кабинку постучали, но парень не обратил на это внимания, всецело поглощенный тем обстоятельством, что маленькая Мери – блондинка. В результате рисунок получался какой-то блеклый. Гадая, как это исправить, и не раскрасить ли волосы в голубой цвет, как в аниме, он лишь в последний момент заметил, что ручка поворачивается. А затем в кабинку бесцеремонно вторглась торжествующая Рози Гойл.

– Тебе нельзя сюда! – вскричал Рики.

– А ты вот в женский туалет ходишь, – шикнула девчонка. – Да, ходишь, пусть он и не работает! Ну, хановщик, получишь ты! – пообещала она, вперившись взглядом в рисунок.

– Дать тебе по шее? – рявкнул Рики, хотя вместо гнева почему-то испытывал смятение и опустошенность.

– Отдай мне лучше картинку! Я скажу Мери, она ее заколдует, и ты получишь по шее этим же кулаком!

– Не очень-то ты умна, милочка! – Рики встал с унитаза и решительно захлопнул альбом. – Я, значит, должен отдать вам результат тяжкого труда, а вы мне за это кулаком? Ну уж дудки!

На это Рози ответила весьма своеобразно: она захлопнула дверцу кабинки перед его носом и выкатилась из туалета раньше, чем Рики пинком распахнул ее обратно.

Настала пора распрощаться с потомством Морганы. Учитывая, что хозяева долго собирались начать этот процесс постепенно, да все откладывали, малышей пришлось возвращать несколько раз. Несмотря на то, что они уже подросли, и кошка больше не стремилась опекать их, она нервничала, когда они подолгу отсутствовали.

Генри и Тиффани и не пытались скрыть, какими проблемами чревато приобретение котенка. Впрочем, об этом и так все знали, помня, какой своенравной была Моргана. Гермиона, выслушав рекомендации Артура и Эдгара, пришла в восторг, а более благоразумная Бетси решила, что заберет пока одного малыша, а другой останется успокаивать мамашу. После этого та отнеслась к пропаже других котят гораздо спокойнее, и большую часть котенок донимал Мистера Лапку, пользуясь его ленью и добродушием.

Между тем у новых хозяек началась новая жизнь. Рики узнавал все последние новости. В отличие от Рики, Артур к котятам оставался почти равнодушен, а от приобретения Гермионы был и вовсе в шоке.

— Она учит его запрыгивать на плечо, он уже это делает, — гриффиндорец поежился, — когти острые, ужас! Это он пока маленький, а как вырастет?!

— Но до чего же он крикливый, мяучит без остановки! — заметил Эдгар.

— Как будто мне дома упыря мало! — проворчал Артур.

— Кошки мяукают по утрам, — подтвердил Рики, — и довольно громко. Требуют, чтоб их покормили.

Эдгар держал свое мнение при себе, но, судя по всему, в большей степени соглашался с Артуром, чем с Рики, поскольку Бетси тоже забрала котенка и проводила с ним много времени, всегда таская с собой. Рики довелось наблюдать, как она играет с ним в штабе, и ему это не понравилось: она хватала малыша то за передние лапки, то за задние, не особо беспокоясь о том, что количество царапин на ее руках катастрофически растет. Рики полюбопытствовал, чего она таким способом желает добиться.

— Твой брат сказал, что одни кошки предпочитают ходить на передних ногах, другие — на задних, — поделилась познаниями Бетси.

— Вообще-то они предпочитают на четырех, — не удержался Рики.

Бетси нетерпеливо кивнула. Предупреждения на нее почти не действовали, разве что с помощью Генри Эдгару удалось убедить ее не везти обоих котят с собой на каникулы.

— Иначе ты на всю жизнь запомнишь эту поездку! — угрожающе изрек слизеринский капитан.

Тиффани предложила остаться в замке на каникулах, тем более что все равно не собиралась ехать домой, и присмотреть за малышами в отсутствие их хозяев. Гермиона, как ни странно, сразу же согласилась оставить на ее попечении своего питомца.

— Она что-то замышляет, — не усомнился Артур, — очередное приключение на мою голову. Не могу пока понять, что именно, но будет, наверное, так занята, что не до котенка.

Рики отвлек настороженного гриффиндорца, поинтересовавшись, что там насчет письма от «верного слуги».

— Его написал Упивающийся смертью, — констатировал Артур. — Из тех, что скрывается сейчас где-нибудь на болотах. Больше ничего не знаю. Что скажет бабушка, если Гермиона опять влипнет!..

Но ему некогда было заниматься воспитанием Гермионы. Учителя — за исключением Хагрида, который отправился таки в Африку ловить нунд, а следовательно, плевать хотел на малоинтересных учеников, неспособных убить своим дыханием даже одну жалкую муху — потребовали ото всех сделать столько поправок к курсовым проектам, что столы в штабе опять оказались завалены.

— Как, спрашивается, должны мы все это успевать! — возопил Рики в один прекрасный день, обозревая горы пергаментов. — А еще ворчат, свободного времени вроде как у нас полно.

Находящийся с ним в комнате Эдгар солидно кивнул, помотал головой и собирался что-то ответить, как вдруг раздался деликатный стук в дверь, и сразу же в комнату просунулась физиономия профессора защиты от темных сил. Казалось, Бэскотт едва сдерживает любопытство.

— Можно войти? — елейно поинтересовался он.

— Да, — ответил Эдгар, поскольку больше ничего другого не оставалось.

— Благодарю, — усмехнулся Бэскотт, появляясь в поле зрения уже целиком. — Честно говоря, меня с самого приезда сюда интересует ваш клуб. Это так необычно! Откуда вообще взялась такая идея?

«Из туалета», — подумал Рики, пожал плечами и ответил:

— Как-то само собой получилось.

Визит профессора продлился около получаса, и все это время Рики не оставляло ощущение, что Бэскотт попросту вертится вокруг него.

— Я не решился выйти, хотя он, по-моему, хотел сказать что-то тебе, — предположил Эди, когда они снова остались в штабе одни.

— И прекрасно, что не решился, — ответил Рики. — Я вовсе не хотел бы остаться с ним наедине. Интересует его наш Клуб, ты веришь? Он уже почти четыре месяца здесь, скоро семестр закончится.

И он в который раз подумал о том, насколько тактично будет обсудить кандидатуру нового преподавателя со своим завучем. Нет, дядя Гарри, конечно, подходил для такого разговора больше. Но он пока не появлялся, а Рики в глубине души по-прежнему предпочитал держаться от него подальше.

Наступило время контрольных работ и предварительных консультаций по курсовым. Шестикурсники были заняты почти круглые сутки. На уроках они добросовестно выкладывали из собственных голов на пергамент все, что успели усвоить, а в свободные часы в распределенном порядке посещали преподавателей.

Рики был очень доволен, что Хагрид, перед тем как уехать для общения с действительно интересными существами, принимал по классам; ему вовсе не хотелось обсуждать с ним свой проект один на один. Собственно, лесничий и не читал; он только пренебрежительно фыркнул, поскольку избранные Рики кентавры, на его взгляд, были существами не только безопасными, но и дружелюбными.

— Иная старая перечница с ядовитым языком страшнее, что в ней интересного? — усмехнулся он.

— А что, сэр, изучать можно только то, что опасно? — спросила Дора. Ее тема нареканий у преподавателя не вызывала: фестралы, призрачные кони, пользовались его неослабевающей благосклонностью.

— Изучать надо то, что не скучно, — объяснил ей Хагрид. — Какой прок от тех, кого уже приручили?

— Нет, решительно, он меня терпит, но с трудом, — прокомментировал Рики, когда слизеринцы возвращались в школу.

— Не понимаю я тебя. Тебе что, надо, чтоб он тебя любил? — брякнула Тиффани.

— Нет, конечно, — ужаснулся Рики.

Но, несмотря на повышенную загруженность, времени у Рики и его друзей как будто стало больше. Во всяком случае, оно находилось для того, чтобы заниматься картой.

— Насколько же верна поговорка «Человек изобрел работу, чтобы избавиться от необходимости думать», — ворчал Рики, склеивая пергаменты.

— А может, как раз надо как следует отупеть, и тогда до меня дойдет, — упрямо произнес Дик, в сердцах стукнул палочкой по столу, и вылетевшая искра, описав полукруг, умудрилась поджечь ему шнурок.

Подобные обстоятельства теперь постоянно случались в Клубе. Мелани Хатингтон, хоть и была недовольна, все равно не уходила из любопытства, но члены Клуба не особо обращали на нее внимание, не забывая, разумеется, о конспирации. Они использовали почти все свободное время для того, чтобы заколдовывать пергаменты. Рассматривать карту уже не имело смысла; ребята, казалось, знали все, на что она способна.

После ухода за магическими существами Артур попросил товарищей по научным изысканиям задержаться в Главном холле; он утверждал, что у него возникла перспективная идея, которую, разумеется, невозможно было бы обсудить в комнате старост в присутствии Мелани.

— Что, если поначалу заставить ее показывать хоть одну точку? — предложил он.

— И она начнет отображать только то место, где находится эта точка! — предсказал Дик. — И что?

— Но нам важно добиться, чтоб на наших проектах наблюдалось хоть какое-то движение, — задумчиво произнес Лео. — Если получится, мы, возможно, уясним этот принцип.

— С помощью каких заклинаний ты собираешься заставить точку двигаться? — уточнил Рики.

В целом, идея стоила рассмотрения, хотя вскоре стало ясно, что Артура куда больше привлекает возможность следить за перемещениями кузины Гермионы, которую он и намеревался отразить в виде точки, причем особо на этом настаивал. Обсуждая разные варианты, компания медленно двинулась вверх по лестнице. Они не заметили, как свернули в нужный коридор, и только шипение Дика «Потише!» заставило Рики немного придти в чувство.

— Наконец-то! — поприветствовала их Мелани возле двери штаба. — Я уж думала, вы решили сюда не заходить.

— У тебя же есть свой ключ! — напомнил Дик.

— Да, но я его забыла, а идти в нашу башню через подземелья, — она скуксилась, показывая, насколько бы ей этого не хотелось. — У меня здесь две библиотечные книги, которые нужно сдавать.

Артур повозился с замком, толкнул дверь и пропустил ее вперед. Следом вошли ребята, и Рики уже собирался было закинуть свою сумку на стол.

— Мерлин, что это? — воскликнул Дик.

Рики и сам уже заметил на своем обычном месте посторонний предмет. Зловещая штуковина имела вид коричневого кожаного мешочка, зашнурованного и завязанного на бантик, причем вертикально вверх торчала привязанная полоска пергамента, на которой было что-то написано.

Источник нового в интерьере обнаружился быстро. В форточке застряла, неудачно вылетая обратно, большая черная сова. Рики такой вообще ни разу не видел, и предоставил Артуру все функции по освобождению птицы.

Мешочек Рики трогать не стал, а записку все же прочитал, благо она была привязана так, что все было видно. «Молодой человек! Примите это скромное вознаграждение в знак моей глубокой благодарности. Сожалею, что не могу назвать себя, однако мои интересы требуют анонимности».

— Да, похоже на старомодный кошелек, — сказал Дик, придирчиво оглядев мешочек.

— Что за новая напасть?! — проворчал портрет сэра Финеана и исчез.

В этот момент сова оказалась на свободе. Неблагодарное существо довольно больно клюнуло гриффиндорца, после чего вырвалось и улетело.

— Знаете, а ведь она зачарована, — сообщил Артур, после того, как удалось остановить кровь. — И цвет, и размер у нее другие. Размер — точно, а цвет прилагается, мне мама говорила, есть такое специальное заклинание.

— Ну вот, ускользнула единственная зацепка. Что все это значило бы? — задумчиво произнес Лео.

— А ты что, не понимаешь? — фыркнул Эдгар. — Приличные люди не передают деньги таким вот способом! И уж конечно, называют себя.

Его непоколебимая уверенность в этом обстоятельстве была достаточно убедительна. Членам Клуба хотелось бы обсудить возможное наличие в этой истории Упивающихся смертью, но мешало присутствие Мелани, которая подозрительно косилась на Рики и, не исключено, кое о чем догадывалась.

Рики напрягся, сам удивляясь себе, как мог он все это время быть таким беспечным. Конечно, дел у него хватало, переживаний — тоже, но он умудрился упустить из вида несколько бесспорных фактов, в том числе — письмо, полученное им в поезде от некоего «верного слуги» с неустановленными намерениями. Субъективно парень мог, конечно, воспринимать его как персону менее значительную, чем великолепная четверка первокурсников, но вряд ли с ним согласилось бы Министерство. Рики не мог объяснить, почему его интуиция безмолвствует, хотя в шаге от него находится явный намек на опасность. Он кстати вспомнил, что Артур должен был поставить в известность своих родственников и отдать им то письмо сразу же по приезде в «Хогвартс», и получить за это какие-нибудь сведения. Самое время было поинтересоваться, как отнеслись к письму, с которым Рики теперь почему-то связывал «подарочек», дядюшка Рон и Нимфадора Уизли, однако он не решался заговорить об этом немедленно.

Но обсуждение все же состоялось. В самом скором времени в штабе появился профессор Снейп.

«Шпион выполнил свою функцию точно и безошибочно», — подумал Рики, метнув недовольный взгляд на раму, в которой вновь появился важный сэр Финеан.

Пришлось объясняться с зельеваром, причем он почти не задавал никаких вопросов, ученики добровольно высказывались сами, перебивая друг друга, конечно, не слишком грубо. Впрочем, рассказ не занял много времени, тем более что большая его часть была Снейпу уже известна.

— Мерлин! Отойдите отсюда, — потребовал профессор почти лениво.

Он принес с собой несколько магических предметов, и со стороны было очень интересно наблюдать, как он разбирается с мешочком. Поначалу он насыпал на записку какой-то золотистый порошок, и в штабе вдруг зазвучал хрипловатый голос пожилого мужчины: «Молодым парням вредно давать слишком много денег».

— Именно так думал автор этой записки, когда писал ее, — счел нужным пояснить профессор в ответ на непонимающие взгляды учеников. — Жаль, что присыпка не воспроизводит голос со стопроцентной точностью.

«Что же, пока ничего особенного, — рассудил Рики. — Даже в наше время много кто так думает, например, моя бабуля». Юноша полагал, что такая позиция в отношении денег, хоть и не очень выгодна молодым парням, все же отнюдь не свидетельствует о злостных намерениях дарителя.

Однако для Снейпа этого оказалось недостаточно, и он продолжил изучение мешочка. Установка вредноскопа не показала никаких вредоносных проклятий. Едва профессор поставил волчок рядом с мешочком, тот сразу завалился набок и даже не закрутился. Только тогда Снейп рискнул взглянуть на содержимое.

В мешочке обнаружилось десять галеонов. Завуч «Слизерина» изучил их от и до, измерил и даже сравнил с тем галеоном, который нашел в своем кармане Артур.

— Есть, конечно, масса способов, — пробормотал он, едва не задевая деньги длинным носом, — но, насколько я могу судить, деньги совершенно не прокляты. Макарони, постарайтесь вспомнить, нет ли у Вас каких-нибудь особенных щедрых доброжелателей?

— Шутите, сэр? — обиделся Рики. — У меня есть крестный отец, и до сих пор за ним не водилось подобных странных жестов.

— Кто-нибудь еще? — настаивал Снейп. — Подумайте, кто из Ваших знакомых может позволить себе такие странные жесты.

Под нажимом профессора Рики стал припоминать, хоть и без особой надежды на успех.

— Миссис Чайнсби, — с некоторым удивлением констатировал он. — Она купила мне змею по моей просьбе, помните? Но я не думаю, чтобы это была она. Вы, конечно, можете спросить у нее, профессор.

Снейп пообещал, что так и поступит, после чего согласился с Рики, что кандидатуры родителей Лео, семейств Уизли, Боунсов, Дейвисов, мисс Блумсберри, бывшего профессора Люпина и сотрудников Отдела магических путей сообщения тоже маловероятны. Происхождение мешочка по мере отсекания возможных дарителей обрастало все большей таинственностью, тем более что сама передача денег, судя по записке, выражала благодарность за что-то.

— Макарони, если Вы так уверены, что за последние полгода не сделали ничего хорошего, я теряюсь в догадках, — саркастически усмехнулся Снейп, однако было заметно, что он напряжен. — Деньги обычно не появляются из воздуха.

Очевидность этого заявления трудно было оспорить. Ненадолго в штабе воцарилось молчание.

— Но ведь можно узнать, откуда они пришли, — сказал Лео.

— Как? По совиной почте? — усмехнулся Уизли.

— Не по совиной почте! — отмахнулся Лео, еле заметно раздражаясь. — У всех монет есть серийные номера. Они записываются, когда деньги кладутся на счет, и когда проходят через кассы большинства магазинов. Если их сняли недавно, «Гринготтс» немедленно ответит, чьи они. Только тогда надо дело передать в Гильдию Авроров.

Все это профессор Снейп выслушал очень внимательно.

— Прекрасная мысль, Леопольдиус, — сказал он. — Я немедленно предложу профессору Дамблдору этот способ. Но, конечно, надо предусмотреть и другие возможности…

На эту тему Снейп распространяться не стал, а ушел к директору, потребовав ничего не трогать и вообще лучше выйти и запереть дверь на ключ. Мелани отнеслась к этому требованию с огромным пониманием. Рики показалось, она сама только и искала повод, чтобы сбежать быстрее в гостиную своего любимого колледжа и поделиться последними новостями с Каролиной, а может, и с Виктором.

Оставшиеся принялись обсуждать собственные версии.

— Ты думаешь, это имеет какое-нибудь отношение к тому, что Бэскотт сюда заглядывал? — спросил Рики у Эдгара.

— Но он точно не мог ничего сюда подложить. Здесь сидел ты, — произнес хуффульпуффец таким тоном, словно он в этом сомневается.

В последующем решено было сообщить завучу о неопределенных подозрениях насчет Бэскотта.

— Не думаю, чтобы ему это повредило. Если он ни при чем, то тем лучше для него, а если имеет к этому отношение, надо обезопасить себя, — решил Лео.

— С другим директором его тут же выгнали бы, — добавил Эдгар. — Но Дамблдор верит во второй шанс. И думаю, Ричард, со Снейпом лучше всего поговорить тебе.

Рики тоже так полагал. Однако, сначала ему пришлось пообщаться с Френком.

И Лео, и Дора, и Рики были весьма удивлены, когда стало ясно, что Мел Хатингтон из штаба сразу помчалась на поиски Эйвери. Уже очень ей хотелось разузнать, что такого произошло в конце прошлого года, тем более что Френк это от нее тщательно скрывал. Факт получения кошелька по почте Эйвери здорово взволновал. И тот буквально набросился на Рики, требуя признаваться, с кем именно из старых сторонников ему вздумалось списаться.

— Слушай, я понятия не имею, откуда они взялись, — повторил Рики раз пятнадцать, пока Лео и Дора шипели на Френка, требуя не устраивать цирк в гостиной. К счастью, там было не так много учеников, а Френк и не надеялся получить ответ. Высказавшись, что «у тебя должно хватить ума не связываться с опасными типами», он для пущего эффекта грохнул кулаком по ближайшей стене и убрался из общежитий, ворча, что «должен отвлечь внимание Мелани».

— Да делай ты, что хочешь! — прошипел Рики ему вслед; его чрезвычайно возмущало, что на него ни за что, а даже «в благодарность» посыпалось столько шишек из-за какого-то кошелька, которого он не просил.

Как оказалось, в таком состоянии ему предстояло пообщаться с такими же нервными типами. Так, мистер Уизли, который приехал через час, не скрывал, что ему только добавляют проблем, и он понятия не имеет, как к этому несчастному мешочку относиться. А вскорости сердитый, как всегда, Филч передал Рики, что завуч вызывает его к себе. И слизеринец поплелся в подземелья, вспоминая свой предыдущий визит, закончившийся ничем. «Не входит ли у меня в привычку постоянно консультироваться со Снейпом?» — отметил он недовольно, дожидаясь приглашения войти.

В кабинете было, пожалуй, даже жарко, дрова в камине трещали и издавали сильный запах смолы. Профессор Снейп восседал за своим заваленным пергаментами столом с недовольной миной.

— Хагрид постарался, — пояснил он, кивая на камин. — Вроде бы это должно создавать рождественское настроение. Куда лучше было бы бросить в огонь большую часть вот этого, — и он пальцем потеребил ближайший пергамент. — Иной раз мне кажется, что контрольную уже нельзя написать хуже. Но каждый год ученики ставят новый рекорд.

— Мы ждем кого-то? — спросил Рики, обращая внимание, что добавилось несколько стульев.

— Да, — ответил профессор. — Не обязательно стоять в моем присутствии, Ричард.

— Но пока никого нет, сэр, можно я скажу? Это насчет тех десяти галеонов, — Рики старательно подбирал слова.

Профессор кивком поощрил его продолжать.

— Понимаете, мне не нравится назначение профессора Бэскотта, — собравшись, произнес Рики.

— А Вы не опоздали с такими заявлениями? — усмехнулся профессор Снейп.

— Нет, меня это и раньше смущало, — не растерялся Рики. — Думаю, Вы бы, как учитель, справились лучше…

Глаза Снейп сверкнули.

— Не надо мне льстить, — оборвал его профессор. — Я бы хотел, чтобы все было ясно — Барти Бэскотта взяли сюда только после того, как тщательно проверили его на предмет подозрительных контактов. Делая такие заявления, Ричард, надо быть осторожными. При его репутации любые подозрения могут оказаться роковыми.

— Но я уверен, что это он подбросил кошелек! — вскричал Рики, и коротко пересказал, что произошло, когда Бэскотт заходил в комнату старост. — Я, конечно, не хочу наводить на него необоснованные подозрения, профессор Снейп, — добавил он. — И все же безопасность моих друзей требует быть бдительным.

— Хорошо, Ричард, я учту это, — произнес Снейп уже другим, более доверяющим тоном. — Войдите!

И, к удивлению Рики, в кабинете появились Френк, затем Мирра Жанн. Последняя в присутствии завуча явно робела, а Френк, вопреки обыкновению, неотрывно пялился на Рики, словно бы говоря: «Я за тобой наблюдаю». Рики охотно показал бы ему язык, и помешал этому отнюдь не достаточно взрослый возраст, а исключительно присутствие зельевара, который, видно, до поры решил не обращать внимания на взаимное недовольство учеников.

— Садитесь, не стойте. У меня есть новости, которые, вас, возможно, порадуют, хотя не уверен, — завуч выдержал паузу. — Я ведь сообщил вам, молодые люди, последние новости из госпиталя. Глава попечительского совета, мистер Поттер, вы знаете, глубоко сочувствует вашему несчастью, и он сделал распоряжение, возможно, не очень разумное. Вы можете навестить миссис Эйвери в госпитале святого Мунго.

Новость подействовала на ребят явно не так, как ожидал профессор. Отвернувшись от Эйвери, Рики вскинул на Снейпа откровенно гневный взгляд. Точнее, он не мог справиться с обидой, и не оттого, какое мнение высказал завуч относительно распоряжения дядюшки Гарри. Рики злило другое. Он ведь провел здесь со Снейпом несколько минут, а тот не сказал ему про миссис Дуглас, дожидался Эйвери, который, между прочим, что-то не очень обрадовался.

— Когда? — практично спросил Френк.

— Завтра. Вы переместитесь через мой камин, — пообещал профессор. — Моя задача сейчас, — невозмутимо продолжал он, — разъяснить вам, как следует себя вести. Чтобы не привлекать лишнего внимания, никто из взрослых магов вас сопровождать не будет. Это не означает, разумеется, что вас оставят без охраны. Никаких конфликтов между собой. Я ясно выражаюсь?

— Они не будут! — пообещала Мирра, и умолкла, сама испугавшись своей смелости.

— Не следует, мисс, давать обещаний, выполнение которых от Вас не зависит, — посоветовал Снейп.

Правила безопасности и приличного поведения в изложении слизеринского завуча оставили Рики позорно равнодушным. Когда Снейп, закончив, попросил его задержаться, Рики продолжал дуться. Возможно, любой аврор предпочел бы не обратить на это внимания, но Снейпу обязательно нужно было поинтересоваться, в чем дело.

— Вы странно реагируете на хорошие новости, — сказал он.

— А почему Вы не сообщили мне первому? — огрызнулся Рики.

На миг повисшая тишина ознаменовалась оглушительным треском полена.

— Вы совсем как ребенок, — развел руками завуч.

— Чего Вы хотите? — проворчал Рики.

— Дать полезный совет. Профессор Флитвик уже побеседовал с мисс Хатингтон, и он утверждает, что убедил ее. Макарони, будет лучше, если никто, кроме ваших друзей и, коль скоро так вышло, мистера Эйвери не узнает о десяти галеонах, — сказал профессор. — Не нужно, чтобы эта подробность смущала дознавателей на слушании.

С тем его и выпроводили. Рики отдавал себе отчет, что, пожалуй, повел себя неразумно, предъявляя претензии, но вовсе не сожалел, что продемонстрировал недовольство. Состояние хронической благодарности гриффиндорской мафии ему уже порядком опостылело.

Наутро это уже не имело значения. После завтрака завуч сам дождался всех троих, и на этот раз обошелся без инструкций. Рики не стал возражать, когда Френк безапелляционно заявил, что пойдет первым.

Когда зеленое пламя улеглось, Рики залез в камин и швырнул себе под ноги серебряный порошок. Как ни странно, неудобств перемещения по камину он почти не почувствовал. Казалось, только что Рики еще видел контуры кабинета зельевара — и вдруг очутился в переполненном приемном покое. Эйвери со скрещенными на груди руками отвернулся, демонстративно пялился в толпу. Рики и не нуждался в его внимании, благо там было, на что посмотреть! Многочисленные колдуны и ведьмы сидели рядами на шатких деревянных стульчиках. Некоторые выглядели вполне нормально, зато других охотно пригласили бы сниматься в фильме ужасов или в научной фантастике: хоботы, куча ног, торчащих в разные стороны, как у пауков, а у одного колдуна из ушей текла нежно-зеленая пена. На мгновение Рики показалось, что по лестнице поднимается некто очень знакомый, и он даже подался вперед. Но спина человека быстро скрылась, и, напомнив себе, что этого не может быть, парень остался на месте.

В приемной было шумно, многие пациенты издавали весьма странные, а часто просто отвратительные звуки. Между рядами ходили колдуны и ведьмы в светлых желто-зеленых робах. Они задавали вопросы и делали пометки в блокнотах. На груди у каждого была вышита эмблема: перекрещенные волшебная палочка и кость.

Наконец, появилась Мирра Жанн, и только тогда Френк изволил заговорить.

— Даже не знаю, надо ли обращаться в справочную. Наверняка она в отделении порчетерапии.

Рики поглядел на табло и кивнул. Порчетерапия по-прежнему располагалась на пятом этаже.

Продравшись сквозь толпу, они не сразу сумели выйти на лестницу. Стены повсюду были увешаны портретами знаменитых целителей жутковатого вида, но многие из них на местах отсутствовали, и сразу стало ясно, почему. Сверху доносились их резкие вопли, а так же далеко не всегда вежливые ответы поднимающихся посетителей.

— Ничего не изменилось, — сказал Рики, заметив вопрос во взгляде Мирры. — Это у них единственное развлечение — советовать здоровым людям, как полечиться.

Когда ребята стали подниматься по скрипучим ступенькам, и за ними кинулась парочка доброжелателей; портреты что-то кричали вслед, ставили непонятные диагнозы, предлагали всякие глупые, а то и жестокие способы лечения. Но Рики не обращал внимания — теперь ему послышался, без вариантов, знакомый голос.

— Похоже, твой брат, — прислушавшись, сказал Эйвери.

Рики заторопился, но нагнать Пита ему удалось уже после того, как тот вошел в палату. Встав спиной к входу, он не видел, конечно, кто следует за ним.

Привычка старшего брата к аккуратности и в этот раз сказалась незамедлительно. Войдя, Пит бросился упорядочивать разные предметы, хаотично расставленные на столике. Несколько секунд Рики наблюдал, как он делает это, бормоча: «нормально… это надо вымыть… столик побольше… ничего себе порядок».

«Нервничает, должно быть», — не сомневался Рики. Это было Питу свойственно — браться за наведение порядка, когда больше ничего нельзя сделать; правда, такое случалось редко.

После этого слизеринец заставил себя перевести взгляд на миссис Дуглас. Больше всего он боялся, что не узнает ее. Лорд Волдеморт столько раз видел умирающих людей. Но сейчас он не разглядел ничего такого. Женщина не шевелилась, и у нее был совершенно бескровный цвет лица, но черты остались такими же, как были.

Мирра Жанн, всхлипнув, вцепилась в руку Френка.

— Здравствуй, Питер, — заговорил тот.

Пит вздрогнул, едва не выронив пустую вазу. Он вежливо поздоровался со всеми, последовали приветствия младшей кузины Эйвери, после чего старший брат подошел и ободряюще сжал локоть Рики. Он вел себя так, словно они и не расставались на полгода, и спешить некуда.

Говорить было абсолютно не о чем, и сами разговоры казались неуместными. В «Хогвартсе» Рики считал, что когда он будет здесь, что-нибудь решится, как будто он мог повлиять на состояние здоровья миссис Дуглас, если будет рядом. А сейчас в его голову закралась трусливая мысль, что можно было и не приходить, все равно толку никакого.

— Как вы, ребята? — спросил Пит.

— Ничего. Вот, готовимся к слушанию, — ответил Френк.

— Нам сказали, что ни меня, ни родителей на ваше слушание не пустят, — сказал Пит.

— Моим родителям не советовали там быть. Считается, знаешь, — Френк помедлил, — что, если мы с бабушкой будем обвиняемыми, присутствие других родственников, целой толпы нашего клана, как говорится, плохо повлияет на того, кто будет разбирать дело.

— Миссис Дуглас тоже к нему готовилась. Мне кажется, она постарается вылечиться, чтобы попасть туда, — сказал Пит.

Рики невольно покосился на экономку. Она по-прежнему не шевелилась.

— Она что, вообще не разговаривает? — прошептала Мирра.

— Нет! — буркнул на нее Френк. — А как тебе позволили придти? — обратился он к Питу.

— Я написал мистеру Поттеру с его же совой, когда он сообщил мне, что случилось дома.

Рики отошел к окну. Оно показывало чудесную погоду, которой вовсе не было в действительности.

Он почувствовал, что рядом кто-то стоит, и повернул голову. Его глаза встретились с глазами брата.

— Пит, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Так и знал, что ты это скажешь. Представляешь, я тоже не хочу, — ответил брат, покосившись на экономку. — Но ты, насколько я знаю, повлиять на это не в силах. Вот и заткнись тогда.

Чувствовалось, что напряжение давно давит на Пита. То, что Рики так и поступил, как он велел, чем-то ему не понравилось.

— Рики, что ты задумал? — спросил он.

— Макарони, ничего не делай! — вмешался Френк. Его менторский тон, слишком напоминающий Виктора Чайнсби, показался Рики даже забавным, невзирая на неуместность подобных эмоций здесь и теперь. Но следующие слова драгоценного одноклассника заставили его подскочить на месте. — Я же знаю, что ты хочешь с ними встретиться!

«Ты что, мысли мои читаешь, паразит?! — рассердился Рики, тщательно, впрочем, это скрывая. — Был у меня уже один такой в голове, пытался это делать. Большое спасибо, не надо больше».

— Не говори глупостей, — процедил он, старательно избегая смотреть на кого бы то ни было. Вспомнилось, что раньше он гордился своей способностью обвести вокруг пальца кого угодно. Но с некоторых пор лицедейство стало изменять ему — возможно, потому, что он уже не был так уверен в своем праве поступать именно так, как хочется.

Общение с братом так и не состоялось: едва они покинули палату, как два аврора с штатском, которых Рики помнил по ночи тринадцатого июня, проводили их к камину, причем Пита отправили вперед. А по возвращении в «Хогвартс» обнаружилось, что в штабе вовсю бушует очередное разбирательство. На этот раз милые детки попытались самостоятельно проникнуть в Тайную комнату, проторчали в туалете Плаксы Миртл два часа и вымокли до нитки, пока она сообразила слетать в библиотеку и доложить обстановку. Как позднее узнал Рики, Дора моментально высушила им робы; он подозревал, она бы их охотно испепелила, но, увы, такое радикальное решение проблемы вопиюще противоречило как принципам гуманности, так и школьным правилам.

— Вы что, не можете вести себя нормально? — как раз прорычал Артур, когда Рики появился на пороге.

— А вы можете? — завопил в ответ Джим, не менее сердитый.

— Не надейся, они тут все какие-то странные! Про своего родственника я молчу, — она зыркнула на Артура и вновь потупилась, продолжая говорить с Джимом. — Ты про него лучше знаешь. А наш староста! У него классная метла, а он на ней не летает! — возмущенно заявила Мери, кивая на Дика.

— Может, вам еще дать покататься? — холодно осведомился он. — Не пора ли вам понять, что в школе…

— В этой школе есть Тайная комната! — упрямо повторила Гермиона.

— Что там за шум? — с подозрением спросила Селена.

Полные надежд взгляды, коими обменялись детки, вызвали у Рики вполне логичные подозрения, что снаружи у них имеются приятели, которые устроили диверсию с целью вызволения их из лап карающих старост.

— Я узнаю, — сказал Эдгар, поднимаясь.

И вдруг в дверь беспощадно забарабанили, так что всех, кто находился в штабе, подбросило от неожиданности.

— Макарони, а ну выходи! — завопил Френк.

Безмерное удивление, должно быть, отразилось в глазах Рики, потому что все, кто повернулся к нему, вопрошая взглядом, что происходит, так ничего и не спросили. Расставшись с Эйвери минут пятнадцать назад, Рики не ожидал, чтобы тот возжаждал встретиться с ним так скоро.

— Что еще за бедлам? — возмутилась Дора.

— Зовут меня. Посмотрим, — обогнув стул, на котором сидела Рози, Рики решительно направился к двери. Его взгляд задержался только на Селене. Ее золотые ресницы дрожали; Селена все еще переживала за него. Не в силах наблюдать это, он развернулся к двери перед собой и толкнул ее.

Зрелище снаружи нельзя было назвать будничным. Коридор был набит битком, и, однако, в построении народа угадывался известный порядок. Учащиеся с транспарантом, на котором две волшебные палочки футболили друг другу снитч, выстроилась в три колонны. Раньше Рики доводилось видеть подобные мероприятия, но до сих пор он почему-то наивно полагал, что его одноклассники из этого уже выросли.

— Что все это значит? — спросил он спокойно, стараясь не показать, насколько выбила его из колеи неожиданная коалиция. Собственно, он и так понял: Эйвери, Филипс и Чайнсби собрали митинг. Конечно, он замечал, что в этом году Френк всячески вертится вокруг команды Виктора, а уж Тони давно с Чайнсби в дружбе. Но на его памяти еще никогда эти трое не объединялись.

— Возродим здоровую конкуренцию между колледжами! — завопил Френк, но Виктор жестом попросил его угомониться.

— Макарони, ты почему не желаешь по новой квиддичную дуэль? Надоело тебя упрашивать, — приосанился Тони Филипс.

Рики заметил, что в толпе нет ни одного хуффульпуффа, и подумал, что не зря считал представителей этого колледжа самыми нормальными.

— У меня были дела, — ответил он.

— В этом году у нас полно свободного времени, — возразил ему Тони.

— Макарони, я устал тебя уговаривать, — Виктор умудрялся держать себя в рамках, демонстрируя праведное возмущение. — Очень надеюсь, что ты ответишь на вызов.

Толпа позади него вытянулась в одну натянутую струну.

— Ответит, конечно, — поддержал его Френк.

— А он умеет играть в квидиич? — с любопытством спросил Джимми Поттер.

Рики ругнулся про себя, обнаружив, что малявки столпились у него за спиной. Меньше всего на свете он согласился бы показать им, что не владеет ситуацией. И в то же время на него давили числом, и подчиняться тоже не очень хотелось.

— Необязательно было устраивать концерт, — сказал он Виктору, пытаясь состроить солидную физиономию.

— Без концерта ты не понимаешь, — заявил Тони Филипс. — Тебе требуется особое приглашение даже для квиддича.

То, как он это сказал, не понравилось Рики. Но уточнять, что именно он имел в виду, слизеринец не решился; глупо, но ему казалось, Тони желает напомнить о лорде Волдеморте.

— Я никогда не принимаю такие решения единолично, — сказал он. — Хотя квиддич люблю не меньше всех вас. Моя команда готова ответить на ваш вызов.

— Маловато энтузиазма, — внятно проворчал Тони.

— Все это началось сто лет назад и я уже не помню, с чего, — пожал плечами Рики.

Между тем в толпе началось волнение, и не без причины: к ним пробивался Филч.

— Нет такого закона, чтобы устраивать заторы в коридорах! — вопил он. — Расходитесь! Нечего тут торчать!

— После ужина тянем жребий! — проинформировал Тони.

Так, в великом беспорядке и суматохе, закончились переговоры.

То, что Рики дал согласие, обязывало его теперь сформировать стратегию, чего он никак не мог сделать самостоятельно. Друзья тоже жаждали поговорить на тему квиддича, особенно Ральф. Выпроводить малявок удалось без труда, но тут наступило время обеда. Так что только к вечеру, собравшись, шестикурсники приступили к экстренному совету. Все соглашались, что одна тренировка до Рождества, как ни крути, была необходима.

— Ловцом, разумеется, будет Бетси Спок, — безапелляционно заявил Ральф, так что Эдгар нахмурился.

— Надо ее спросить, — благоразумно заметил Рики, впрочем, он сам не видел на этой позиции никого другого.

— Предупреждаю, Тони уже завербовал Джима, — объявил Артур.

— Но ведь первокурсникам запрещено участвовать в игре, — возмутилась Дора.

— В игре — да, но на дуэльные матчи это не распространяется, — указал Лео. — Имеют люди право проводить свободное время, как душе угодно, даже первокурсники. А метлу ему найдут, в «Гриффиндоре» кто угодно одолжит, я прав?

Ральф кивком подтвердил правоту слизеринца.

— Насколько я понял, Тони уже сходил к МакГонагол, и она ему сказала, что можно, — заявил он.

— Да ладно. Еще черт знает, какой из него ловец, он ведь не играл никогда, — скривился Рики.

— Ловец из него классный! — запротестовали хором Эди и Артур.

Собраться на стадионе удалось через день, незадолго до того, как стемнело, поскольку одна из охотников «Равенкло» повредила плечо, и команде пришлось свернуть свою тренировку. Бетси тут же организовала себе новую!

— Вот это здорово, — похвалил Артур, разглядывая полный комплект мячей в сундуке.

— Мадам Трюк мне разрешила, — с достоинством кивнула Бетси.

Рики задохнулся от чудесного ощущения, охватившего тело, когда он воспарил в небо. Как же давно он не летал! Как будто его на тысячу лет законсервировали в банке с капустой. Он рассмеялся от такого странного, пришедшего на ум сравнения. А вот к тяжести биты пришлось привыкать. Почему-то казалось, когда он был младше, биты были другие.

Вскоре он понял, что навыки придется восстанавливать заново. Он почти разучился правильно применять силу, размахивая битой. Другие играли получше.

Возвращение квиддича в жизнь Клуба напоминало струю свежего воздуха. И сам Рики возлагал надежды на квиддичные тренировки — матч с командой Эйвери не мог состояться до слушания, но хотя бы отвлекал. Тренировки здорово успокаивали психику, к тому же давали перспективу на то, что будет потом.

— Ясно, Чайнсби носится со своей честью. Но не понимаю, с чего Филипс и Эйвери так рьяно с ним согласились, — проворчала Дора.

— Филипса точно настроил Джимми. Мечтает мальчишка стать ловцом, — ответил ей Ральф.

— Зря ты так про Френка, — задумчиво произнес Рики. — Я, по-моему, знаю, что ему надо. С некоторых пор он стал сверхсознательным — он верит, что если меня загрузить, я не стану выступать

— Чего он боится? — спросил Эдгар.

— Он считает, что я могу встретиться со Старой гвардией, — не стал скрывать Рики; он счел, что будет хуже, если Френк начнет намекать об этом ребятам.

— Какая чушь, — сказала Селена, и на том тема оказалась исчерпана. Гораздо интереснее был, разумеется, квиддич.

— Филипс с Чайнсби быстро договорились. Будем играть не на счет, а на победы, — сказал Артур.

— Таким образом, матчей будет три, — быстро посчитал Рики. — Если нам повезет, мы будет участвовать в двух.

— Нам повезет! — не сомневался Ральф.

В том, что касается квиддича, Рики тоже вполне на это рассчитывал. Ведь в игре победа зависела от ловкости, подготовленности и удачи. Полная противоположность коварству, жульничеству, давлению и стремлению неожиданно вытаскивать тузы из рукава — а именно так Рики определял диспозицию «Гермиона плюс прорицания».

Давно подошло время взять у Гермионы астрологические данные для составления гороскопа. Но Рики, как мог, оттягивал этот момент. И дело тут было не только в Гермионе. Чем больше слизеринец думал об этом, тем отчетливее понимал, что ему на самом деле неинтересно писать курсовую по прорицаниям.

— Объясни мне, Дора, зачем мы снова впряглись в это дело, когда была такая отличная возможность покончить с ним раз и навсегда? — спросил он как-то раз.

Дора оторвалась от «Взгляда в будущее», пытливо поглядела на него и спросила:

— Тебе ответить честно или деликатно?

— Честно, — помедлив, все же выбрал Рики. Но сама формулировка ее вопроса все же заставила его занервничать.

— Мы понадеялись, что можно получить еще одну ЖАБА, не прилагая усилий, — заявила Дора. — В общем, я понимаю, когда думаешь об этом, кажется, все будет просто.

Возразить было нечего. Более того, для себя Рики нашел еще одну причину, почему занимается этим, причем стараясь провести как можно больше видов гаданий в первом семестре. На него наступали рождественские каникулы, а следовательно — слушание. Рики казалось, он даже как бы договор с самим собой заключил, что, если много сделает, его непременно оставят в школе.

У Эйвери были другие заботы. Две слабости Мелани Хатингтон дали ему возможность не отходить от нее ни на шаг. Она же, чувствуя себя, во-первых, полезной и необходимой, во-вторых, более умной, в итоге попалась в ловушку. Рики, впрочем, считал, что в ее согласии помочь Эйвери подготовиться к слушанию не последнюю роль сыграло любопытство; она ведь так и не выяснила, что же произошло той ночью. Френк проявлял чудеса изворотливости. Судя по ее жалобам, проводя с ней много времени в библиотеке над толстыми сводами магических законов, он так толком ничего и не объяснил. Мелани терялась в догадках: то ли он продал «Хогвартс» Упивающимся смертью за подарки для нее, то ли его наняли для внутренней подрывной деятельности. Однако всякий раз она вспоминала о том, что Ричарду Макарони тоже предстояло слушание, и он имел к этому делу отношение вовсе непонятно какое. Донельзя заинтригованная и злющая, она всячески пыталась выведать правду у Френка, который глупо улыбался, радовался ее обществу и молчал, как пробка. То, что Виктор Чайнсби, понимая опасность ситуации, поговорил с ним, пытаясь убедить держаться от Мел подальше, естественно, не возымело эффекта.

Все это очень расстраивало Мирру Жанн. Обладая деликатностью, она редко подходила к Рики в часы отдыха в общей гостиной, однако, часто наведывалась в штаб. Рики полагал, таким образом она старается завоевать расположение Мелани, и не очень понимал, отчего каждый раз Дора старается не обращать внимания на девочку.

— Она тебе чем-то не нравится? — спросил однажды Лео, после того, как Мирра, минут двадцать поболтав с Артуром и не дождавшись от своей старосты слов приветствия, ушла.

— Нет, отчего же. Тут просто расчеты трудные, — не поднимая головы, раздраженно бросила Дора.

И, хотя занималась она, вообще-то, зельями, Рики сразу вспомнил о прорицаниях. Именно расчеты по дате рождения были самыми трудоемкими, но и наиболее легко проверяемыми. Это обстоятельство стало беспокоить Рики с тех пор, как при нем завелся ревизор в лице Мери Малфой. И не то чтобы он всерьез верил, чтобы она стала проверять трехступенчатые расчеты, и все же в глубине души крепла уверенность, что она на все способна.

Но на встречи в Северной башне Гермиона, к счастью, приходила без своих бесподобных друзей. Трелони, как обычно, уселась от них подальше и сделала вид, что ее вообще нет. У Рики был заранее заготовлен список стандартных вопросов, и он надеялся, что разберется с этим быстро.

— Когда ты родилась? — спросил Рики, сосредотачиваясь на разровненном чистом пергаменте перед собой.

— Пятого ноября, — ответила Гермиона, и зловеще добавила: — Я — Скорпион.

— Верю, — пробормотал Рики. — Так, другие подробные обстоятельства: точное время, погода…

— Я родилась без пяти два ночи, и тогда было не холодно, — ответила девочка. — Слушай, у нас к тебе предложение. Мы тебе сделаем всю вот эту муть, а ты нам покажешь Тайную комнату.

Услышав эти слова, Рики вовсе не удивился. На самом деле, в глубине души он, пожалуй, знал, что ему рано или поздно сделают такое предложение.

— Заманчиво, — вздохнул он. — Но я не могу.

В глазах маленькой девочки полыхнул такой звериный огонь, что он шарахнулся и едва не упал со стула.

— Да?! — ядовито переспросила Гермиона.

— Как ты не понимаешь, — Рики с отвращением услышал в собственном голосе нотки мольбы. — Там очень опасно.

— Да ну! Ты столько народу угробил, и теперь тебя волнует, что для нас там опасно? Не верю! — отрезала малявка свистящим, жутковатым шепотом, и уставилась на Рики с несомненной неприязнью.

— А почему ты думаешь, я вас туда не пускаю? — Рики решил, что выяснить это будет нелишне.

— Ну, во-первых, — она загнула один палец, — ты не хочешь, чтобы мы ходили через туалет Плаксы Миртл. Не пойму, тебе просто не нравится, что кто-то посторонний, не из твоих, туда заходит, или мы там можем подглядеть какие-нибудь ваши махинации. Во-вторых, ты — хановщик! А главное, — тут девочка загнула второй палец, — в Тайной комнате есть нечто такое, чем ты не хочешь делиться!

— Я сам туда не спускаюсь! — возмутился Рики, невольно пугаясь малявкиной догадливости. Чего-чего, а интересных предметов там хватало, и ни один из них он не хотел бы увидеть в руках звездных отпрысков.

— Собака на сене! — фыркнула Гермиона. — Ну ладно, спрашивай…

От ее милой кроткой улыбки Рики в который раз сделалось не по себе.

На вопрос «Почему автобусом?» леди Гермиона ответила: «Не люблю летать на метле!». Для Рики это было равносильно заменой мороженого на пластмассу, и вообще чувствовалось, что жаловаться не надо, а следует привыкать ко всевозможным неприятным сюрпризам.

Он охотно провел бы Рождество в школе, однако взвинченный дядя Гарри доходчиво объяснил, почему это невозможно.

– Начиная с конца семестра, ты считаешься отчисленным из «Хогвартса», – сказал он. – Дальнейшее решится на слушании, а до тех пор ты останешься на попечении назначенной директрисы. Леди Гермиона согласилась взять это на себя, потому что мне нежелательно показывать свою пристрастность. Я, возможно, буду выступать как свидетель.

Так что в один прекрасный декабрьский день Рики шел к каретам исключительно затем, чтобы проводить своих друзей, которые на Рождество разъезжались по домам, как все нормальные люди.

Бетси и Тиффани суетились с котенком, которого Бетси забирала с собой, чтобы подарить тете. Малыш нервничал и жалобно пищал, а то, что вокруг топчется куча даже знакомого народа, озабоченного тем, как бы устроить его и девушку поспокойнее, его, конечно же, только пугало.

– Он будет мяукать некоторое время, пока не освоится на новом месте, – успокаивал Рики обеих хозяек. Когда Бетси, наконец, расположилась, оказалось, кареты вот-вот тронутся. Рики прощался со всеми.

– Я буду знать, как обстоят твои дела, наверное, – говорил Дик, пожимая ему руку через окошко.

Суета царила невообразимая, или так казалось Рики, ведь он чувствовал себя выброшенным из общего ритма. Селена, которая согласилась забрать с собой Мистера Лапку, удерживала вырывающегося кота на руках и уверяла, что с ним все будет хорошо.

– Не думаю, чтобы тебе стоило волноваться. Если бы тебя хотели исключить, то уже сделали бы это, – предположил Лео.

Рики вяло кивнул, не будучи уверен, что все так оптимистично. Обычно, наверное, Министерство руководствовалось подобной логикой. Но его случай не имел аналогов, поэтому прогнозировать, как чаще всего бывает, было бессмысленно.

– Куда? Не лезь!! Это наша карета!!!

Все, как один, моментально повернулись в ту сторону. Громкость воплей была такова, что многие высовывались из карет, узнать, кого там, как минимум, убивают.

– О Мерлин! – вздохнул Эдгар, с первого взгляда оценивая происходящее. – За какие грехи меня сделали старостой?

Рики и впрямь сочувствовал друзьям, ибо возле одной из карет начиналось очередное недоразумение с участием ненаглядной четверки первокурсников. Детки с пеной у рта доказывали семикурснице Гризельде Грегор, которая, Рики видел своими глазами, первая открыла дверцу, что это их пустая карета.

– Она – слизеринка. Лучше я займусь этим, – вызвался Лео. – Рики, ты мне поможешь?

Староста легко спрыгнул с подножки, но дверцу плотно закрывать не стал. Рики автоматически кивнул, после чего ему ничего не оставалось, как последовать за другом через половину двора, где противостояние становилось все тише, но непримиримее. Гризельда здорово вышла из себя.

– Нет, как тебе это нравится? – зарычала она, апеллируя к старосте.

Укутанные в мантии детки на ее фоне казались гномиками, тем более что выражение лиц у них было похожее – упрямое и жадное. Они стеной стояли на подходе к карете и хмурились.

– Чего еще ждать от такой мелочи! – снисходительно фыркнул Рики.

Как минимум Джимми и Рози после этих слов возмечтали разорвать его на мелкие кусочки. Две оставшиеся девчонки владели собой лучше, и все же опасный блеск в глазах Мери напомнил парню, что уже сегодня они встретятся у нее дома. «А, наплевать, – подумал он с досадой. – Они все равно меня терпеть не могут».

– Мерлина ради, пусть подавятся своей каретой! – тут же сменила решение семикурсница.

– Нет, Гризельда, я тебя очень прошу, ты поезжай с ними, – сказал Лео. – Надо, чтобы кто-то за ними присматривал. Хорошо?

Рики готов был держать пари на что угодно, что она никогда бы на это не согласилась, если бы в пределах видимости нашлось свободное место. Неудовольствие малявок было более озвучено, но Лео предложил призвать для разрешения недоразумения профессора МакГонагол, которая как раз показалась на крыльце, и вопрос был улажен.

К тому моменту, как кареты тронулись, она, однако, исчезла из поля зрения Рики. Постояв недолго в пустынном холле, Рики спустился в подземелье. Как оказалось, совершенно зря, потому что его послали наверх еще раньше, чем он успел добраться до общежития «Слизерина».

– Куда это Вы направляетесь, Макарони? – прозвучал вдруг в подземном коридоре, совсем рядом голос Снейпа; сам профессор вынырнул из тени бесшумно, как кошка. – Неужели еще не упаковали свои вещи? Рональд Уизли прибудет за Вами с минуты на минуту.

– А почему он? – капризно поинтересовался Рики, раздраженный тем, что ему ровным счетом ничего не известно – ни когда за ним приедут, ни что дальше.

– Он ничем не хуже других, – ответил на это профессор Снейп и отправился в холл вместе с Рики.

Аврора пришлось ждать около часа. Все это время Рики находился в учительской. Среди ее посетителей ощущалось некоторое напряжение, несомненно, из-за него, но все же никто не нагнетал обстановку. Профессор Флитвик заварил на всех чаю. Зловестра и Стебль листали книги и время от времени поглядывали на него, но не решались заговорить с ним о слушании. Невозмутимый Снейп попросил помочь разобраться с контрольными четвертого курса, чем Рики и занимался, пока пергаменты не закончились.

Только с появлением Уизли учителя принялись желать Рики удачи, причем профессор Снейп быстро положил конец данной процедуре и выпроводил ученика вместе с провожатым за дверь. Признаться, Рики так было лучше.

– Если ты готов, тогда идем, – сказал Рональд Уизли.

«Готов к чему?» – подумал Рики, но больше в замке его ничто не держало. Они вместе вышли через главные двери и, минуя территорию от школы до дороги, слизеринец наблюдал, как качаются верхушки деревьев в Запретном лесу. В этом было нечто успокаивающее и надежное. Аврор с ним не заговаривал, в чем юноша и не нуждался; вести с ним разговоры было так же приятно и занимательно, как с дядюшкой Гарри, так что Рики не удивлялся, что они с Уизли подружились.

Провожающий ненамного опережал Рики. Пройдя несколько шагов за воротами, он вдруг остановился и полез в карман. Рики недоуменно следил за его действиями, но, собственно, было очевидно, что аврор достает палочку.

– Сейчас аппарируем, – деловито произнес Уизли.

– А разве Вы не собираетесь вызвать «Рыцарь»? – спросил Рики.

– Парень, ты что, думаешь, я стану возиться с тобой столько времени, когда его можно сократить! – усмехнулся лучший друг Гарри Поттера и крепко схватил его за руку. Парня дернуло вперед, всосало в тугую, безвоздушную трубу, похожую на открытый космос; он не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть, а только ждать. Когда это бесконечно долгое, темное и тесное мгновение закончилось, они оказались на блестящем чистотой, широком мраморном крыльце.

– Иди, – сказал аврор, кивнув на дверь. – Они не запирают, какой смысл? Вторая дверь налево.

– А Вы разве не зайдете? – Рики чувствовал, что задает слишком много вопросов, которые его не только не касаются, но, по сути, и не интересуют, но все же он не представлял, что еще можно сказать.

– Если я зайду, то нескоро выйду. Проходили мы это уже, – ответил Уизли, коснулся своей шляпы на прощание и исчез.

Пожав плечами и задавшись вопросом, неужто компания Малфоя-старшего столь утомительна для гостей, Рики нажал на ручку и оказался в холле. Тут же загорелись маленькие, похожие на светлячков, светильники, развешанные над головой в прихожей и на стенах по коридору. Юноша аккуратно повесил мантию на свободный крючок и двинулся в сторону приоткрытой двери. Оттуда доносились голоса, и один из них, весьма рассерженный, принадлежал леди Гермионе.

– То Вы требуете, чтоб он приехал сюда, покажи его Вам, вынь да положь, – говорила она, – а теперь вдруг упрекаете меня в том, что я подвергаю опасности наши жизни.

– Я ничего такого не говорю, – возразил ей некто властный, в ком Рики, предположительно, узнал Люциуса Малфоя, старого хозяина особняка.

– Но подразумеваете, – не унималась леди Гермиона.

– Пожалуйста, не начинайте, – миролюбиво попросила, по всей вероятности, старая хозяйка. – Опасен он или нет, все равно не следует ссориться в его присутствии.

– Я, конечно, с ним побеседую, – оживился ее супруг.

И тут Рики переступил порог. Увидел он совсем не то, что ожидал, поскольку из той обстановки, что хранила память Темного лорда, сохранился только камин; кресла-качалки перекочевали к окну, а возле очага появился мягкий уголок, где и расположились Малфои. В свете зимнего дня и огненных бликов было почти незаметно, что Люциус и его жена постарели. Люциус, величественный и прямой, воззрился на вошедшего, рассеянно помахивая продолговатым куском мрамора.

– Подумать только! А Мери приедет только через шесть часов! – произнес он в пространство.

– Проходи, Ричард, – радушно кивнула назначенная директриса. – Это вот мои родственники… Отец, поставьте на место Собачью скалу, еще уроните. Это все-таки память о моем свадебном путешествии.

– Вот я как раз хочу ее разглядеть, – оживился Люциус. – Как-то до сих пор не обращал внимания.

Не желая смущать пожилого человека, Рики предусмотрительно уселся как можно дальше от старших Малфоев. Дипломатичная леди Гермиона заговорила о школе, и эту тему охотно поддержали. Но затем, с присущим ей тактом, она затронула вопрос несколько более тонкий.

– У меня хорошая новость, – сказала леди Гермиона. – Назначено время новой предварительной экспертизы. Тогда ты сможешь познакомиться с сэром Эрнстом. Надеюсь, ты не очень возражал, что твои вещи прибудут отдельно?

Рики все казалось подозрительным, однако, в принципе, это было ему безразлично.

Проживание в особняке Малфоев оказалось довольно комфортным, невзирая на то, что Мери не отходила от деда и бдела, как бы гость ему чего-нибудь не сказал. Огромный рыжий кот, в меру своевольный, напоминал Мистера Лапку. Младшие дети леди Гермионы показались Рики вполне нормальными. Но через пару дней Ньют, который, безусловно, соскучился в разлуке со старшей сестрой и всюду ходил за ней, как хвостик, стал избегать компании гостя. Но он и сам большую часть времени проводил у себя в комнате, изучая обстоятельства дела.

Леди Гермиона, подготовившая документы, с самого начала настаивала, чтоб Рики их чуть ли не вызубрил. Она периодически устраивала что-то вроде устных опросов, без устали твердя, что это важно, важно, важно.

Рождество, наступившее на третий день его пребывания в гостях, получилось вполне мирным и даже уютным. Рики презентовал семейству Малфоев чайный сервиз, заблаговременно привезенный дядей Гарри, и получил из рук леди Гермионы одну из последних моделей Галактики. По случаю праздника Мери утихомирилась.

Зато вечером после сочельника в гости пожаловала Рози Гойл. Мери приветствовала ее с большим энтузиазмом.

Для Рики ее приезд имел неожиданные последствия; нет, дело было, естественно, не в том, что ходить по двору стало не безопасно благодаря живописным разводам грязи. Просто любимая внучка Люциуса Малфоя, которую он так ревностно оберегал, вынуждена была проводить время со своей гостьей. Люциус не преминул воспользоваться этим, и Рики, признаться, был удивлен, когда после десерта, воспользовавшись отъездом леди Гермионы куда-то в гости, старик настойчиво пригласил его к себе в кабинет.

Лорду случалось находиться здесь, так что парень уверенно направился к креслу напротив хозяйского стола. Тем самым он, по всей видимости, оправдал худшие опасения Люциуса. Обернувшись, Рики обнаружил, что тот снял с ближайшей полки гипсовую фигурку пастушки, прежде чем приблизиться.

О том, с чего бы начать разговор, хозяин долго не раздумывал. Как Рики и ожидал, старику приспичило выяснить «намерения Лорда». Пожалуй, заслуживало некоторого почтения то, с какой настойчивостью старший Малфой преодолевал собственную трусость, перечисляя обстоятельства, побуждающие его быть подозрительным. Но, когда он упомянул свою «маленькую наивную внучку, которую необходимо обезопасить», слизеринец не выдержал.

– Неужели мне всю жизнь, – возопил Рики, – предстоит встречать таких вот типов, как Вы? Параноиков? И доказывать им, что я не верблюд?

– Если бы ты был верблюдом, – зашипел Люциус Малфой, покручивая пастушку, – все было бы намного проще. А человек – опасная тварь.

От такой постановки вопроса Рики ненадолго онемел, уставившись на оригинально мыслящего пожилого аристократа. Тот, однако, предпочел разглядывать статуэтку.

Паузу заполнили приближающиеся шаги, и вскоре в комнату заглянул Драко Малфой.

– Будь любезен, Ричард, пройди в мою лабораторию, – распорядился он.

– Мы еще не договорили, Драко, – возразил отпрыску Люциус Малфой.

Но Рики уже встал, выказывая полную готовность следовать за профессором. Он был рад поводу прекратить этот разговор.

– Извини, папа. Макмиллан пришел, – сказал сэр Драко.

Коридоры поместья остались таким же бесконечными, как во времена Темного лорда. Невольно юноша отмечал перемены; половину портретов благородных предков отреставрировали, но в целом их стало меньше; другие ковры, занавески, а на подоконниках всякая рассада, не просто комнатные цветы. Гадая, кому это понадобилось: Драко для научных целей или его отцу для развлечения, а может, еще кому-то, Рики старался отвлечься от мысли о предстоящем допросе.

Юноша отчего-то был убежден, что лаборатория находится в подземельях. Однако эксперт толкнул следующую за библиотекой дверь. За ней оказался еще один коридор, весьма, как заметил Рики, удобный для профилактики подслушивания. Лишь после него юноша вместе с провожатым попал в просторное, но заставленное всякой всячиной помещение, из которого вели еще 2-3 двери. Но Малфой кивком предложил ему пройти к столу, из чего следовало, что пункт назначения достигнут.

Обстановка лаборатории взбудоражила старые воспоминания Лорда и побудила Рики внимательно присматриваться к предметам. Он знал цель и назначение обычных с виду музыкальных шкатулок, кусочков дерева и кожи, его не удивили и черепа разной формы в стеклянном цилиндре… Парень частенько останавливался, эксперт следовал за ним, благодаря чему прошло некоторое время, прежде чем они добрались до стола. Расположившись напротив, Малфой, вопросительно вскинул бровь, видя, что Рики переполнен впечатлениями.

– И Министерство позволяет Вам держать все это дома! – выпалил он.

И тут он заметил, что в комнате находится еще один субъект, которого почти скрыло огромное кресло, развернутое в сторону Малфоя. Человек, который в нем сидел, до сих пор неподвижно пялился в какую-то книгу. Это был солидный блондин, однако важность его была иного сорта, чем у Малфоя. Новое лицо напоминало скорее профессора Раджионеволли из итальянской школы – человека, который может гордиться своей безупречной порядочностью. И упомянутому гостю слова Рики явно пришлись не по вкусу.

– Я изучаю то, что запрещено, – резонно возразил Малфой. – Это, как ты видишь, Ричард Макарони, – обратился он к новому лицу. – Сэр Эрнст Макмиллан возглавляет отдел магического правопорядка, – в свою очередь, представил он и гостя. – В его обязанности входит расследование случаев неправомочного колдовства. А ты и этот Эйвери, как бы то ни было, применяли магию вне школы.

– Ты можешь совсем не обращать на меня внимания, – с беспокойством обратился сэр Эрнст к Рики.

– Ты привез разрешение? – обратился Малфой к главе департамента магического правопорядка, косясь на него.

– А ты поставил его, – министерский чиновник кивнул на Рики, – в известность?

– Нет. Я полагал, это твоя обязанность.

Макмиллан наверняка хотел бы сказать Малфою что-нибудь крепкое, но присутствие Рики и сознание долга пересилило.

– Министр считает необходимым, Ричард, применить сыворотку правды.

Несколько секунд, пока Рики свыкался с новостью, наблюдатели ему не мешали. Риск подобного допроса был очевиден. Он помнил, что, если принять зелье, невозможно отказаться отвечать на вопросы. Между тем бутылочка с темной жидкостью и стакан появились на столе, как по волшебству.

– Только если вы не станете задавать нескромные вопросы, – произнес Рики.

– Нас, то есть правосудие, не интересует твоя личная жизнь, – почти пафосно произнес Макмиллан.

– Кто готовил это зелье? – с подозрением спросил парень.

– Профессор Снейп. Как всегда, – ответил слегка ошарашенный сэр Эрнст.

Зелье Рики проглотил, не распробовав вкуса. Он помнил, что большая часть такого рода снадобий охмеляет, если долго держать во рту, и предпочитал сохранить ясность сознания. Тем временем профессор Малфой вооружился мелко исписанным пергаментом, кивнул самопишущему перу и принялся спрашивать по порядку.

– Лорд Волдеморт проявился в тебе, как отдельная сущность? – пожелал узнать он.

– Да. Он был назойливым собеседником, – добавил Рики, проверяя, какую свободу дает ему зелье. Как выяснилось, он мог, помимо ответа, высказывать те подробности, которые считал нужным. Это могло пригодиться для запутывания, если возникнет необходимость.

– Каково было основное содержание ваших… для удобства назовем это разговорами? – продолжал профессор.

– Это и были разговоры, – твердо произнес Рики. – Чаще всего он угрожал мне.

– Диалог с Темным лордом был единственным источником твоих знаний о нем?

Ну, Рики признался, что знает всю биографию Темного лорда так же, как знает содержание собственной памяти.

– Некоторые эпизоды я помню очень ярко, другие, менее важные – хуже, – уточнил он.

– О чем он говорит с тобой сейчас? – с еле заметной дрожью в голосе поинтересовался эксперт.

Этот вопрос заставил встрепенуться и мистера Макмиллана. Оба настороженно пялились на Рики.

– Я уже довольно долго не слышу его, – сказал Рики. – И… боюсь, он сделался частью меня.

Он никогда бы этих слов не произнес без признавалиума. Но слушателей такая возможность, в отличие от него самого, не пугала, а интерес Малфоя, проявившийся на его бледной физиономии, оказался совсем по другому поводу.

– Разберемся, – небрежно бросил он. – Когда ты в последний раз общался с Темным лордом? Не торопись, вспомни как следует. Какое событие этому предшествовало?

И вновь зелье одержало верх над его натурой. Рики не считал тот эпизод, когда едва не взял травку, для себя почетным. Однако пришлось выложить все подробности, малознакомым и не особо расположенным к нему колдунам. Но их реакция свидетельствовала скорее о любопытстве, чем о служебной корректности.

– Значит, он уговаривал тебя не травиться? – вмешался сэр Эрнст.

– Вопросы пока что задаю я! – рассердился сэр Драко.

Они обменялись не слишком дружелюбными взглядами. Признавалиум, однако, обязывал Рики ответить.

– Да. Моя подруга Дан еще сказала, что я повел себя, как будто я сам себе враг.

Рики вовремя прикусил язык, но все же пальцы его конвульсивно стиснули край стула. Черт дернул его заговорить про Даниэлу. Вот сейчас они спросят, известно ли ей о его тайне, да и о волшебном мире.

Но ничего подобного не произошло. Зато в глазах Малфоя появился странный жадный блеск. Перегнувшись через стол, он наклонился к Рики и спросил с непонятной настойчивостью:

– Когда именно ты перестал слышать его обращения?

– Ну… – Рики не пришлось особенно напрягаться. – Пришла Дан. Я не хотел, чтоб она застала меня за таким неблаговидным делом. Мне стало стыдно перед ней.

Малфой встал и заходил по комнате. Он казался Рики неадекватно довольным.

– Ничего себе! – бормотал он. – Нет, это определенно занятно. Да, удивительно.

Сэр Эрнст наблюдал за ним, но не вмешивался, поэтому Рики рискнул сообщить:

– Я Вас не понимаю, сэр.

– Да уж, ты не понял, – Малфой вернулся на место, по-пижонски закинул ногу на ногу, и явно сделал усилие над собой, чтобы сосредоточиться. – Пожалуйста, расскажи все, что связано с тем случаем, подробно. Что Лорд говорил поначалу, и далее, до тех пор, когда ты перестал его слышать.

– Не очень понятно, – буркнул сэр Эрнст.

– Я не планировал этот вопрос, – сухо возразил Малфой. – Как бы ты, Ричард, разделил его проявления по этапам?

– Он заволновался поначалу. Потом – запаниковал. А дальше был момент, когда я думал, что навсегда потеряю контроль, – память Рики разворачивалась, и язык, черт бы его побрал, успевал за ней один в один. – Он стал необыкновенно мощным, и его энергия подавляла меня. Я не ожидал этого, и когда совсем уже проваливался в пропасть…

– Можно ли сказать, что Лорд был на пике своих сил? – перебил Малфой.

– Да, сэр. Да, он усилился от гнева, – Рики сам не понимал, откуда так быстро берутся нужные слова. – И вдруг я услышал голос Даниэлы.

– Дальше, – властно потребовал Малфой.

– Все, – отчеканил Рики. – Больше никогда я не переговаривался с Темным лордом. У меня немного кружилась голова, но это быстро прошло. И я пошел в гости к Дан.

Все это звучало как-то наивно и по-детски, но признавалиум ограничивал речевую активность Рики исключительно правдой.

– Невероятно, – выдохнул Малфой и обратился к самопишущему перу. – Пиши: предполагаемый эффект погашения. Ну и отторжение чужеродной субстанции, само собой.

– Прости, но это он – чужеродная субстанция в теле Темного лорда, – напомнил Макмиллан.

В обычном состоянии Рики пробормотал бы что-нибудь вроде «как мило с вашей стороны», но теперь выпалил:

– Вспоминайте хоть иногда, что я тоже здесь нахожусь. Я, между прочим, с Вами в корне не согласен, уважаемый сэр.

Смущение Макмиллана с очевидностью доказывало, что у этого типа имелась совесть.

– А Вы, профессор, что наговорили? – поинтересовался он у Малфоя. Кажется, тем самым он выручил министерского чиновника, который сам бы хотел спросить, да не решался после того, как Рики его одернул.

– Погашение – это когда всего слишком много, и оно переходит в ничто, – снисходительно пояснил сэр Драко. – Этот феномен открыт сравнительно недавно, частью даже заимствован из маггловской науки. Например, вспышка, которая растрачивает всю энергию, после нее ничего не остается.

– Как сверхновая звезда? – уточнил Рики.

– Наверное, – Малфой не проявил интереса к этому сравнению. – А отторжение… Тебе ведь известно, что Темный лорд пытался вытеснить того же Поттера, но не выдержал соседства с его чистой душой, – эксперт еле заметно усмехнулся в кулак, что не укрылось ни от Рики, ни от Макмиллана, который неодобрительно покачал головой. Последний посчитал нужным вмешаться.

– Ты полагаешь, Лорд взорвался, как Сверхновая? Его больше нет?

– Похоже на то, – кивнул Малфой.

– А если он растворился? Если он попытается действовать через меня? – спросил Рики.

Малфой отрицательно зацокал языком.

– Не бывает такого, чтобы две души совсем перемешались, – ответил он. – Это или ты, или не ты. А что, собственно, заставляет тебя опасаться подобного исхода?

– Раньше, когда я не знал, что Лорд – часть меня, у меня случались приступы беспричинного раздражения, – сказал Рики. – Так проявлялась сущность Лорда. Что, если он снова…

– Но не теперь? – спросил Макмиллан. – У тебя нет приступов беспричинного раздражения?

– Нет, – честно ответил Рики, добавив про себя: «Теперь есть причина!», но озвучивать это не стал, благо не спрашивали.

– Очевидно, Ричард, – усмехнулся Малфой, – у тебя весьма превратное представление о том, каким должен был человек. Если ты злишься, это не обязательно проявление Темного лорда. Например, он никогда не был частью меня. И, однако же, я не святой.

«Это уж точно», – читалось во взгляде главы департамента магического правопорядка.

– Злость и другие подобные чувства нормальны в определенных обстоятельствах. И даже необходимы для выживания в нашем мире, – назидательно изрек Малфой. – Как говорится, показывай иногда зубы, а то решат, что их у тебя нет.

– Но миссис Уизли… профессор Лавгуд сказала, что Волдеморт может взять верх вместе с дурной частью моей натуры.

Взрослые маги оба вздрогнули, когда он назвал свое старое имя. Затем Макмиллан сурово воззрился на Рики, собирался, похоже, отчитать его, но передумал.

– Мудрая женщина, – сказал Малфой.

Дальнейшие его вопросы относились к тем фактам преступной деятельности Темного лорда, по которым Рики в сентябре предоставил отчет. Перо Малфоя аккуратно фиксировало тяжелые переживания Рики, сопровождающие наплыв воспоминаний. Время от времени эксперт выдавал всякие диагнозы, половину из которых Рики даже с памятью Волдеморта не понимал. Сэр Эрнст в таких случаях мрачнел и кривил губы, но не перебивал.

Рики вновь испытал раздражение, когда приступили к выяснению, как пробуждение старой памяти повлияло на его отношения с близкими людьми. Юноша, в частности, находил свое недовольство отцом абсурдным, и без колебаний отнес это на счет влияния Темного лорда.

– Не уверен, – ухмыльнулся Малфой. Очевидно, радость по поводу испарения Волдеморта отбила у него всякое почтение к Рики. – Наши родственники на самом деле обладают свойством раздражать нас.

«У него явная тяга к нравоучениям», – подумал Рики, озвучил это и полюбопытствовал, отчего профессор все же не преподает в «Хогвартсе».

– Работать под руководством Гермионы?.. – возмутился эксперт.

– Не отвлекайся, – важно потребовал Макмиллан.

Несколько рассерженный, эксперт вернулся к тому блоку вопросов, которые Рики уже слышал в конце прошедшего учебного года. Все, что касалось событий той памятной ночи с 13-го на 14-е июня, как вдруг выяснилось, юноша помнил уже не столь уж хорошо, то и дело путал очередность событий, пропускал подробности. В недоумении Рики признался, что был твердо уверен: этот кошмар он никогда не забудет. На это сэр Драко ответил ободряюще, что забывание – неотъемлемый для нормальной памяти процесс, и его ошибки и пропуски соответствуют, по всей видимости, статистической норме.

После беседы Рики пребывал в смешанных чувствах. Он устал, но при этом был доволен предположением, что Темный лорд больше никогда его не потревожит. И еще, его смущало сомнение – а можно ли в это поверить? За последние полгода Рики свыкся с мыслью, что Волдеморт – это его крест, который предстоит таскать при себе всю жизнь.

Макмиллан согласился остаться на ужин, на котором появился также мистер Гойл, приехавший навестить Рози.

После ужина мужчины сели играть в карты, а Рики удалился к себе в спальню, дабы осмыслить на досуге замечательное известие. «Лорд испарился… чудеса», – с этой мыслью он заснул.

В последующие дни Рики, невзирая на сказочную красоту заснеженного сада, старался не выходить на улицу. Определенно, Рози сумела убедить Мери в увлекательности игры в «понос», и теперь они, подключив Ньюта, старательно завазюкивали все места, которые, по их мнению, могли бы заинтересовать Рики. Люциус, которого им удалось убедить в эстетичности подобных украшений, периодически восторгался какими-то особенными разводами грязи. Рики был не уверен, как бы он реагировал, если бы знал истинные причины трудолюбия внучки и ее подруги: одобрил бы их деятельность или же наоборот, категорически запретил. В присутствии Рики в его руках неизменно оказывались тяжелые предметы, с которыми он не желал расстаться даже за столом. Так что, помимо совсем незаметного Нового года, единственным событием за это время стало то, что слизеринец написал для Лео открытку, поздравляющую друга с днем рождения, и попросил леди Гермиону отправить ее.

Четвертого января, как Рики предполагал, ему предстояло пережить все тяготы ожидания. Утро прошло именно так, уныло тянулись часы. Он удивился, когда пригласившая его обедать старая хозяйка, постучав, но не входя, сообщила, что его хочет видеть гостья. «Кому я мог понадобиться?» – с этой мыслью он спустился и, нельзя сказать, что не ожидал этой встречи.

Гвенделина Чайнсби довольно легко добилась того, что их оставили почти наедине – члены семейства Малфоев, Мери и ее дедушка и бабушка с Рози, расположившись в креслах возле окна, казалось, не стремились прислушиваться к их разговору.

– Ты выглядишь лучше, чем я ожидала, – сказала миссис Чайнсби, придирчиво оглядывая его.

– Спасибо, мэм. А Вы, как всегда великолепны, – произнес Рики с незначительной долей иронии; он чувствовал, что она приехала не обмениваться любезностями.

– Твои родители просили передать, что желают тебе удачи, – сказала она.

– С ними все в порядке? – встрепенулся Рики. Он очень давно, казалось, годы ничего не слышал о них; помнится, когда он виделся с Питом, подразумевалось, что у них все нормально, но тогда он смешался и даже не спросил, что и как.

– Безусловно, – покровительственным уверила его миссис Чайнсби. – Ты можешь о них совершенно не беспокоиться. Я хотела спросить тебя: почему мой сын так и не помирился с той девушкой, Каролиной.

– Ну… – Рики запнулся; пересказывать собеседнице все, что по этому поводу думала Дора, он не решался. Сам Рики, собственно, на эту тему особо не задумывался. – Кажется, он сам решил, что больше не желает с ней встречаться, – нашелся он.

– Это не так, – помотала головой миссис Чайнсби; чувствовалось, тема очень ее тревожит. – Я знаю, это из-за квиддича. Виктор узнал, что она и в самом деле сжульничала, все так, как ты мне и рассказывал. Молодые люди иной раз перебарщивают с принципами. Мой сын – не исключение.

– Возможно, он и помирился бы с Каролиной, но теперь она обиделась, – решился высказаться Рики.

– Значит, между ними трещина, – кивнула Гвенда Чайнсби. – Без вмешательства третьего лица тут не обойтись.

– Тони Филипс – его лучший друг, по-моему, пытался что-то делать, – пожал плечами Рики.

– Да. Он сейчас тоже гостит у нас, я с ним беседовала. Но он – не слизеринец. Ему не хватает хитрости, – и требовательный взгляд светской дамы устремился на Рики.

– Вы что прелагаете?! – опешил парень. – Чтоб я вмешивался в дела вашего Виктора?

– Думаю, у тебя бы получилось, – сказала миссис Чайнсби. – Что ты хочешь за это?

– Ничего, – помотал головой Рики, выбитый из колеи; в жизни ему еще не делали столь бредовых предложений.

– Тетя Гвенни, найми меня! – завопила Мери, так что Рики и его собеседница подпрыгнули.

Но та лишь снисходительно улыбнулась, и даже рекомендация Рики, что мисс «способна на все», не изменила ее настроения.

– Жаль. Ты мог бы думать, что займешься этим, когда вернешься в «Хогвартс», – сказала миссис Чайнсби, отделавшись от девчонки. – Необходимо ставить цели на будущее, – произнесла она с нажимом.

– Но я ведь могу не вернуться, – напомнил Рики, ничего особенного при этом не чувствуя, просто как факт.

– Ричард, ты должен вернуться в школу и занять достойное место в обществе, – категорично заявила Гвенда Чайнсби.

– Мэм, Вы так замечательно добры ко мне, – полуподозрительно заметил Рики. – Но Вам-то зачем это надо?

– А как ты думаешь? – и миссис Чайнсби наклонилась к нему. В этот момент она чем-то напоминала профессора Снейпа. – Кто еще способен остановить старую гвардию?

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Раньше Рики не замечал, что эта красивая молодая ведьма способна быть такой серьезной, даже трагичной. Он вообще не задумывался, что в благополучной голливудского типа блондинке живет страх, тот самый, что терзает души нескольких поколений колдунов и ведьм в этой стране. И все надежды о прекращении волнений она связывала с персоной того, кто это начал. Рики попытался представить себя в центре Упивающихся смертью, произносящего пламенную речь. И ему тоже стало страшно.

Визитерша, вероятно, не переживала даже, что он не справится. Рики был благодарен ей за то, что она не стала развивать дальше эту тему. Она первая нарушила молчание, посоветовав на слушании говорить как можно меньше и лишь тогда, когда спросят. Скоро она засобиралась. Рики и старый хозяин проводили ее до двери, где миссис Чайнсби оставила зонтик.

– Не могу понять, почему Вы хотите, чтоб Виктор продолжал общаться с Каролиной, – спросил Рики. – Она же Вам не очень понравилась, я прав?

– Она должна нравиться не мне, – ответила миссис Чайнсби. – А по мне, эта особа ничем не хуже других.

Попрощавшись, она аппарировала.

– Какая мудрая женщина, – вздохнул Люциус Малфой и поспешил обратно в гостиную.

В день слушания Рики оделся с особой тщательностью, не потому, что думал, будто кто-то обратит на это внимание, а просто чтобы чем-то заняться. Перед отправкой между леди Гермионой и ее супругом вышел спор, поскольку назначенная директриса настаивала, чтобы Рики добирался обычным способом.

– Ты хочешь возиться! – возмущался сэр Драко. – А мне, между прочим, мое время дорого! Никакого нарушения закона не будет, если он и аппарирует с одним из нас.

– С нами его не должны видеть! – сурово напомнила леди Гермиона.

– Поттер сказал, что договорился насчет этого! – ответил ей Малфой, не скрывая превосходства.

В результате прибывший в особняк Малфоев Рональд Уизли вывел Рики за дверь, и оттуда они таки аппарировали к служебному входу для посетителей – уже знакомой Рики будке. В этом «лифте» слизеринец попытался придти в себя – декорации менялись слишком быстро. Но все так и продолжало мелькать, когда в Атриуме аврор оставил его возле бывшего профессора Люпина и нервного Френка Эйвери, а сам спешно направился к лифту. У Рики хватило вежливости поздороваться с оборотнем и даже с одноклассником.

– Выше нос, ребята, – посоветовал Люпин.

«Интересно, а Вас когда-нибудь судили?» – подумал Рики, косясь на оборотня, но спросить не решился.

Пару минут спустя они уже находились в громоздком, громыхающем лифте, идущем вниз.

– Департамент тайн, – проговорил ровный женский голос.

Помещение, в котором они оказались, было совсем не таким помпезным, как то, что наверху. Это был коридор с голыми стенами, по которому и повел их Люпин.

«Хоть бы картинку повесили», – подумал Рики. Коридор действовал угнетающе. В самом конце находилась дверь, выкрашенная блестящей черной краской, но спины двух маячивших впереди волшебников свернули налево.

– Нам далеко? – спросил Френк.

– Придется еще спускаться по лестнице, – терпеливо, чуть насмешливо ответил Люпин.

На лестнице сердце Рики прыгало вверх-вниз. Двери здесь были тяжелые, деревянные, с железными засовами и замочными скважинами – точно как в фильмах про средневековые темницы.

– Зал заседаний номер десять. Вот он.

Бывший профессор Люпин остановился на некотором отдалении от мрачной темной двери, одна створка которой оказалась немного приоткрыта. Впрочем, образовавшегося отверстия хватило бы, чтоб внутрь прополз средних размеров дракон.

– Идите, – еле слышно выговорил он, озираясь по сторонам. – Там вам все покажут.

– А разве вы не пойдёте? – пробормотал Френк.

– Попозже, – сказал Люпин. – Нежелательно, чтобы меня видели с вами.

«Какие же мы жуткие типы. Ни один приличный маг не желает показываться с нами», – подумал Рики, входя.

Однако на его пути образовалась преграда: то идущий вереди Френк остолбенел и ахнул; он не мог сдержаться. Старый зал заседаний и в самом деле впечатлял, очень уж он напоминал средневековые инквизиторские судилища. Впрочем, Рики сомневался, что его товарищ по несчастью был настолько грамотным, чтобы знать о них.

Однако любой, оказавшись здесь, почувствовал бы нечто зловещее. Темные каменные стены тускло освещались факелами. По обе стороны поднимались вверх ряды пустых скамей, и кое-кто из заседателей уже поднялся туда.

– Садитесь, – предложила подошедшая к ним пожилая ведьма; Рики узнал Кору Ланж, и ему стало неуютно. Она усугубила это чувство, указав на одинокое кресло в центре зала, подлокотники которого были обвиты цепями. Но тут Рики заметил, что для них слева поставили два стула.

Рики поднял глаза на снующих поверху людей. Они рассаживались, и их было пока немного. Он решил последовать их примеру и, сам не зная почему, выбрал стул поближе к зловещему креслу.

Мимо проходили, сначала неспешно, а потом все торопливее, группы колдуний и волшебников. Одеты все были в алые робы с красиво вышитой серебряной буквой «У» на левой стороне груди, и все обязательно смотрели на мальчиков, проходя мимо, одни строго, другие – с искренним недоумением.

– Какого черта нас собрали? – донеслось до ушей Рики. Средних лет колдун, наклонившись к соседу, казался явно раздосадованным. – Если мы так будем собираться из-за каждого школьника, я никогда не закончу свой проклятущий отчет.

– Обычная паранойя Дигорри, – объяснил сосед. – Сейчас, когда толпа Упивающихся смертью на свободе, он из мухи готов сделать слона.

– А вам не кажется, – вступила в разговор ведьма посреди них, – что кое-кто просто создает видимость работы?

Заметив, что внимание Рики направлено на них, маги разом смолкли и принялись сосредоточенно разглаживать складки на одежде.

– А почему сэр Персиваль не председательствует? Все-таки разбираем первое дело нынешнего года, как он мог?! – раздавалось тут и там. Рики никак не удавалось расслышать, с какой стати от этого сэра Персиваля вообще ждут прихода сюда, но почти все отвечающие предполагали, что этот сэр, о котором Рики смутно что-то помнил, вроде бы связан с событиями дела и, может быть, сегодня вообще не придет, дабы не нарушать беспристрастности правосудия.

– А кто это? – тихонько обратился Рики к Френку, коль скоро больше не у кого было спросить.

– Нашел, чего не знать! Один из дядюшек твоего приятеля Уизли, – фыркнул Френк, вследствие чего у Рики пропала охота выяснять что-либо еще.

Малфои пришли по отдельности. Они расселись в противоположных концах зала и демонстративно пялились в противоположные стороны. На них с любопытством поглядывали все, кому не лень.

Амос Дигорри расположился на возвышении между мистером Поттером и Рональдом Уизли. Наконец Рики получил возможность как следует рассмотреть министра, но не спешил ею воспользоваться. Чувствовалось, что министр глаз с него не сводит. Об этом тут же тихонько сообщил и Френк, добавив от себя, что ему это не нравится.

Заседание началось ровно в три. Председатель, а им оказался все же мистер Макмиллан, призвал зал к порядку.

– Дело номер один от сего года, – забубнил он. – В ночь с тринадцатого на четырнадцатое июня прошедшего года…

Рики слушал очень внимательно и вскоре понял, что речь председателя скорее введет в недоумение, чем разъяснит ситуацию заседателям. Главным и основным обвинением в адрес юношей оказалось колдовство за пределами «Хогвартса». Нарушенные положения декрета магической секретности председатель зачитал полностью. В результате лишь немногие вскинулись, когда сэр Эрнст походя объявил:

– Эйвери, Френсису по итогам заседания может быть вменено в вину предполагаемое соучастие с представителями преступного мира, известными как Упивающиеся смертью. Макарони Ричарду и Сирене Эйвери не вменяется то же самое, поскольку недостоверно, что они контактировали с упомянутыми выше членами преступной организации. Впрочем, два последних лица приглашены главным образом как свидетели.

Затем председатель зачитал адреса всех обвиняемых. В это время многие переговаривались и зевали.

– Сирена Эйвери не присутствует сегодня на заседании Уизенгамота, поскольку находится на излечении в госпитале святого Мунго, – сообщил председатель и зашуршал пергаментом. – Справка прилагается.

После этого, согласно протоколу, были представлены другие важные лица.

– Дознаватели: Эрнст Макмиллан, глава департамента магического правопорядка; Амос Дигорри, министр магии; Рональд Уизли, начальник отдела быстрого реагирования, – звучал четкий голос Макмиллана. – Судебный писец – Эмма Лаура Боунс.

Рики вздрогнул. Он отчего-то был уверен, что это будет мисс Блумсберри. Но, по всей видимости, сестра Эди и в самом деле занимала более высокий ранг, вот только Рики сомневался, чтоб ему это помогло. Лаура выглядела жутко солидно. Все время, пока председатель говорил, она строчила, деловито склонившись над пергаментом. Но все же нашла время, чтоб отвлечься, и одарила его суровым взглядом, который дал Рики понять, что она никогда не сомневалась в его способности влипать в истории.

– Свидетели: Гарри Джеймс Поттер, старший советник Министра.

– Присутствует, – дядюшка Гарри, который до сих пор вел себя так, словно вообще незнаком ни с одним из юношей, встал и поднял руку. Председатель кивнул ему, и дядя Гарри снова сел.

– Драко Люциус Малфой, эксперт высшей категории.

Малфой проделал то же самое.

Повестка заседания показалась Рики занятной: предшествующие делу обстоятельства, сопутствующие обстоятельства…

Сэр Эрнст поднял глаза от своих бумажек и беспомощно произнес:

– Никогда не видел дела, в котором было бы столько сопутствующих обстоятельств.

– Не отвлекайтесь, – подал голос министр. – Просто перечислите то, что вам представляется важным.

Рики слушал, как этот посторонний человек добросовестным голосом перечисляет. Но, когда речь зашла о том, что миссис Дуглас применила пыточное проклятие, зал заволновался.

– Надо же! В наши дни! – вздохнула средних лет ведьма неподалеку от них с Френком.

– Но они угрожали ее внуку! – воскликнул Рики. Его поражало, как эти формалисты могут быть такими бестолковыми.

– Не горячитесь, мистер Макарони, – важно произнес председатель. – Уизенгамот примет во внимание все обстоятельства. Поверьте, мы в состоянии понять, что существуют особые условия, например, риск для жизни…

– Сэр Эрнст, – перебил его звонкий голосок, – следует ли понимать, что Вы отступаете от объективности?

Рики отыскал взглядом говорящую и с изумлением убедился, что она глубокая старуха. В памяти лорда Ворлдеморта она маячила смутно. Одна из самых мерзких сотрудниц Министерства из штата Корнелиуса Фаджа, к Упивающимся смертью, впрочем, отношения не имеющая.

– Редкая гадина, – прокомментировал Френк.

Рики мог бы поклясться, что до первых рядов его голос дошел. Пара колдуний нахмурилась, но почти все заулыбались.

Ведьма повернулась к ним.

– Хотите что-то сказать, деточки? – проворковала она.

Рики нахмурился. Самого себя он отнюдь не считал «деточкой», а к Френку это прозвище не относилось и вовсе.

– Давайте, в самом деле, не будем отвлекаться, – перехватил инициативу сэр Эрнст. – И далее, мисс Амбридж, будьте любезны воздерживаться от комментариев моих действий. Итак…

– О, я только хотела, – залепетала мисс Амбридж, но председатель проигнорировал ее.

– Поскольку оба молодых человека являются учащимися школы «Хогвартс», к делу прилагаются характеристики от первого сентября прошедшего года, составленные профессором Северусом Снейпом, завучем «Слизерина», на том основании, что оба ученика зачислены в его колледж. Завизированы леди Гермионой Малфой, официально назначенным директором «Хогвартса». Оба ответственных лица достаточно благонадежны, имеют орден Мерлина первой степени за особые заслуги перед магическим сообществом. Уточнения требуются?

– Как все это нудно, – прошептал Рики, стараясь не шевелить губами.

– А я не знал, что директор она, – Френк повернул к нему порядком изумленное лицо.

«Вечно ты ничего не знаешь, зато это не мешает тебе делать глупости», – подумал Рики.

– Можете вкратце изложить суть документов? – попросил министр.

– Охотно, сэр, – председатель отложил характеристики и заглянул в другую бумагу, очевидно, в собственный конспект. – Как мистер Эйвери, так и мистер Макарони неоднократно привлекались к наказаниям за нарушения школьной дисциплины. В случае с Эйвери причиной чаще всего служили стычки с другими учениками…

Френк съеживался на глазах, напоминая Рики, что мельницы богов мелют, хоть и медленно. Долгое время присущая Эйвери мания чистой крови, лично Рики много крови попортившая, теперь могла выйти Френку боком.

-…на почве соревнований между колледжами, – закончил председатель. – Он является постоянным членом квиддичной команды колледжа…

«Мог бы понять, что Снейп не станет делать тебе гадость», – Рики пренебрежительно покосился на одноклассника.

– Мистер Макарони склонен к нарушению школьного распорядка. Как правило, это пребывание вне общежития после отбоя. Этим грешат многие ученики, как известно. Профессор Снейп отмечает, что как ученик он не имел мотивацию учиться магии, когда прибыл в школу, а связывал свое будущее с магглами, но впоследствии переменился под влиянием крестного отца, мистера Гарри Поттера. Успеваемость Макарони высокая, шесть «Великолепно» за СОВ. Характеристика скорее положительная. И еще…

Председатель продемонстрировал уважаемому собранию большой голубой конверт.

– По семейным обстоятельствам Ричард Макарони полгода обучался в школе ясновидения и колдовского мастерства «МентеСана». В ответ на отправленный нашим департаментом запрос, директор этого заведения тоже любезно откликнулась и прислала характеристику.

– Я вижу, сэр Эрнст, вы добросовестно подошли к своим обязанностям, – вновь зазвенел голосок Амбридж, – но не понимаю, какое отношение это имеет к делу, которое мы здесь рассматриваем.

– Прошу меня не перебивать, – набычился председатель, глядя на нее волком. – Предупреждаю, еще одно нарушение – и Вам придется покинуть зал заседаний.

– Так что она написала? – поспешно заполняя паузу, спросил Уизли и заалел, как маков цвет.

– Ничего примечательного, – проворчал председатель. – Ученик также характеризуется положительно. Профессор Джиовинеза изъявила намерение принять мистера Макарони для дальнейшего обучения в «МентеСана». Вне зависимости от того, какое решение примет Уизенгамот.

Рики вдруг сделалось так спокойно и замечательно, словно до сих пор у него на шее был поводок, который теперь сняли. В самом деле, возможность учиться в «МентеСана», с ребятами, которых он знал, в данных обстоятельствах многого стоила.

– Хорошо тебе, – пробурчал Френк.

По залу пронесся шепоток.

– Да она чокнутая! – пробасил молодой колдун во втором ряду.

– Не смейте так говорить о Летиции Джиовинезе! – то леди Гермиона перегнулась вперед. Ее глаза гневно полыхали.

Председатель был вынужден прибегнуть к молотку, чтобы привести к порядку собрание. Рики обратил внимание, что на этот раз он не грозился никого удалить.

– Мадам директор, – примирительно заговорил министр, – здравомыслящая дама и мастер прорицаний. Уизенгамот прислушается к ее заявлению.

Поначалу Рики в этом сомневался – по опыту он знал, что англичане весьма скептически относятся к мнению иностранцев. Но к мнению своего министра они относились иным образом.

– Как вы могли заметить, – подытожил председатель, – опытные педагоги не скрывают, что дети не были беспроблемными. Однако не находят в этом ничего необычного.

Кажется, многие соглашались с этим, скорее всего – те, у кого имелись собственные дети. Рики приободрился.

– Думаю, самое время приступить рассмотрение первого пункта сегодняшней повестки дня. Кто за?

Других предложений не возникло. Даже старуха Амбридж, поколебавшись, все же подняла руку. Рики понимал, что ей, по сути, нечего возразить. Сам он на месте заседателей голосовал бы быстрее в свою пользу, чтобы освободиться и уйти по своим делам.

Почти на час о существовании Рики, казалось, все забыли, детально разбирая все этапы переписки Эйвери с Упивающимися смертью. Вызвали Гарри Поттера, и тот подтвердил, что, действительно, Эйвери несколько раз довольно настойчиво пытался заговорить с ним во время его визитов в школу. Дядя Гарри сокрушенно признался, что совершенно не понимал смысла этих попыток и стремился поскорее от Френка отделаться.

Предъявили письма. И вот тут начались приколы.

– Чем вы докажете, мистер Поттер, – заголосила Амбридж, – что это не Вы писали?

Все, включая министра, заметно растерялись.

– Я должен что-то доказывать? – удивился Поттер. – Разве меня обвиняют?

– Нет, мистер Поттер, – поспешил заверить его председатель.

– По-вашему, Долорес, Гарри Поттер связался с Упивающимися смертью? – насмешливо поинтересовался министр.

Амбридж словно по башке получила.

– Я вовсе… ничего такого… – залепетала она.

«Это было глупо», – отметил Рики. А перо Риты Вриттер строчило без остановки.

– Представьте, графологическая экспертиза имеется, – сэр Эрнст торжествующе извлек очередной пергамент и зачитал его содержимое.

Пылающий праведным гневом Гарри Поттер вернулся на место, и большинство заседателей тут же этим воспользовались, требуя перенести рассмотрение дела. Как оказалось, благодаря бюрократическим подробностям прошло уже более трех часов с момента рассмотрения. Узнав об этом, Рики сразу почувствовал, что и сам смертельно устал.

– Хоть бы предупреждали, – ворчали колдуны и ведьмы, пока расходились, – сколько это длиться будет. С виду простое дело, ничего особенного, но если тут замешана старая гвардия, это другое.

Дядя Гарри все же подошел к крестнику, когда в зале почти никого не осталось.

– Наберитесь терпения, молодые люди, – сказал он. – Завтра ваше дело решится.