Время от времени (гет)

— Вот так просто взяла и бросила к себе в сумку? — удивлённо переспросил Гарри.

Гермиона кивнула.

— А что она?

— Кажется, удивилась...

— Ну ещё бы! — Гарри восхищённо усмехнулся.

Рон чувствовал себя одновременно довольным, обессиленным и раздосадованным.

Это был сумасшедший день. Лишь час назад он смог впервые после утреннего приключения у супермаркета перевести дух и переодеться, чтобы вместе с Гермионой ненадолго смотаться в гостиницу к её отцу. Вернувшись в дом Грейнджеров на машине (Гермиона водила неплохо, но машина тащилась три квартала добрые полчаса — о, маггловский Лондон!), они забросили на кухню пакеты с продуктами и извинительным подарком для мамы и аппарировали на Гриммо, где расположились в гостиной в ожидании позднего ужина.

Дело не было закончено, но здорово продвинулось — даже лучше, чем они ожидали. Мальсибер и его дружки сидели в камере, второй бессонный шар нашёлся, но расслабляться было рано, потому что оставался нерешённым важный вопрос: как снять бессонные чары? Даже Мальсибер этого не знал.

Ещё с утра о подробностях дела доложили министру. Теперь лучшие умы были задействованы в решении этой задачи, так что Рон не сомневался: кто-нибудь что-нибудь придумает. Правда, лучше раньше, чем позже: двое из заболевших, по словам Лаванды, были в очень тяжелом состоянии, несмотря на сонные бобы, которые Невилл обновлял почти каждый день.

Их «секретный штаб» вновь переехал на Гриммо. Удобно устроившись в одном из старых кресел Блэков, Рон сквозь прикрытые веки смотрел на своих не менее уставших друзей. Гермиона, одетая в белый джемпер и старые синие джинсы (кажется, ещё оставшиеся со школы), сидела, поджав ноги, на красном диване в окружении книг и сосредоточенно тёрла переносицу. На полу стояли её новые мокасины: удобные, без каблуков, не угрожающие ни вывихом, ни переломом... Гарри сидел на ковре, довольно вытянув ноги.

Как только его покормят, этот немыслимо долгий день можно будет считать одним из самых удачных за последний год: пойман последний Пожиратель. Последний Пожиратель. Рон молча, про себя, смаковал эти слова. Мальсибер, участвовавший в убийстве дяди Гидеона и дяди Фабиана! Он представил, как обрадуется мама — она расцелует его в обе щеки. Джордж перестанет хмыкать из-за его отлучек с работы, а Робардс выдаст приличную премию, на которую можно будет начать обновлять «Особняк».

— Жаль, что Джинни на сборах, — устало сказал Гарри.

— Не расстраивайся, мы тебя отвлечём от грустных мыслей, — ответила Гермиона, на секунду отрываясь от книг.

— Но не так, как это сделала бы Джинни, — заметил Рон.

Гарри только фыркнул в ответ.

— Ребята, не мешайте думать! Это вопрос жизни и смерти, а вам всё шутки. А лучше помогите, — проворчала Гермиона.

— Не могу, — простонал Рон, — моя голова отказывается думать без пищи. Ну где же Кричер?

Ноги с непривычки ныли после утренней пробежки — не мешало бы ему взять за правило бегать каждый день... В Аврорате форму приходилось постоянно поддерживать во время тренировок, а вот топтание за прилавком магазина явно не шло на пользу его выносливости. Рон решил, что, как только они закончат это дело, он устроит небольшой чемпионат по квиддичу в Норе, а потом запишется в маггловский бассейн — на пару с Гермионой.

Он глянул на Гермиону и прикинул, как она будет выглядеть в закрытом купальнике. Не хуже, чем в открытом. И намного интересней, чем в этом длинном бесформенном джемпере, скрывающем большую часть её фигуры.

После ужина Рона разморило так, что он не мог пошевелиться.

— Можно я посплю в кресле? — спросил он, глядя на то, как сидящий за столом Гарри клюёт носом, опустив голову на руки. Предыдущая короткая ночь, прерванная ранним появлением мистера Грейнджера, давала о себе знать.

— Да пожалуйста, — ответила Гермиона. — Лично я спать не собираюсь.

Рон сладко зевнул и на минутку прикрыл глаза.

Он проснулся от того, что в левой ноге бешено бегали мурашки. Гарри в гостиной не было. На столе горели полдюжины свечей, при свете которых Гермиона по-прежнему читала свои книги. Со стороны кресла казалось, что её взлохмаченные волосы образуют вокруг головы широкий пушистый ореол.

— Ну что? — спросил Рон, поднимаясь и разминая ноги.

— Пока ничего, но у меня есть идея, — пробормотала Гермиона, — я тут кое-что подчеркнула... Хотя нет. Нет, речь идёт о совсем другом шаре, — она подняла голову и разочарованно глянула на Рона. — И как я сразу не поняла?

— Просто ты устала, — сказал он, подходя к столу и наклоняясь над ворохом бумаг, исписанных её ровным почерком. — Ты не спала?

— Я ненадолго доставала шары, чтобы кое-что попробовать, и теперь у меня ни в одном глазу, — призналась Гермиона, добавляя со вздохом: — Бессонные чары... Какие люди всё-таки варвары.

— Сном пытали во все времена, — сказал Рон. — Я слышал, что в Древнем Китае была такая казнь: охранники будили заключенного, пока тот не сходил с ума и не умирал.

Гермиона медленно покрутила головой, разминая рукой шею.

— Знаешь, что мне мешает решать эту задачу? Вопрос «зачем». Зачем? Он меня отвлекает и мучает. Ну кто придумал такую магию? Всё, что я нашла о происхождении шара, — это «вероятно, пришёл к нам с востока». И ни слова о том, как помочь пострадавшим. Как снять бессонные чары?

Усевшись на стул напротив Гермионы, Рон сосредоточенно потёр лоб и стал раздумывать над вопросом «зачем?». Люди мерзавцы. Не все, конечно... Приличные слова не лезли ему в голову. А что касалось второго вопроса...

Как только авроры под руководством Робардса поймали Мальсибера и нашли второй Глобус Инсомнис, Гермиона попросила Кингсли передать ей оба шара — под её личную ответственность. Затем Гарри, Рон и Гермиона заперлись в одной из тренировочных комнат Аврората, не боявшейся даже Адского Огня, надели защитные очки, когда-то придуманные Фредом и Джорджем, и попытались физически уничтожить шары.

Однако скоро стало ясно, что это бесполезно. Они не поддавались трансфигурации, их не брали Бомбарда с Конфринго... Чем дольше их пытались истребить, тем ярче они сияли! Немного отведя душу (Рон был зол оттого, что Мальсибера арестовали без него), они спрятали оба шара с глаз долой и решили действовать по-другому: головой.

Рон глянул под стол: бессонные шары лежали у его ног в том самом ящике, который Мальсибер когда-то достал из тайника в Пайлсвиче.

— Пожалуйста, больше не доставай их, — сказал Рон, пытаясь подавить зевок. — Особенно без защитных очков. А то не сможешь потом нормально спать.

— В очках не видно, как они реагируют на заклинания... Но я больше не буду, — Гермиона грустно улыбнулась. — Идей всё равно пока нет.

— Может, снять чары должны сами пострадавшие? — предположил Рон и подёргал себя за мочки уха — это всегда помогало ему проснуться.

— Даже не знаю. Не уверена, что хоть один из них в силах держать палочку и нормально колдовать. Хотя... это несложно проверить. Кто-то должен коснуться шара и попробовать.

— Но это будешь не ты, — поспешно добавил Рон, — и это буду не я. Гермиона, мы не станем проводить эксперименты над собой!

— Нет, конечно нет, — она откинулась на спинку дивана и вздохнула.

— Хочешь чаю? — спросил Рон после паузы.

— Спасибо, — кивнула она, — мне зелёный.

Когда он вернулся с двумя чашками чая, Гермиона сидела в той же позе и вытирала ладонями слёзы.

— Эй, что случилось? — испуганно спросил Рон. — Что?

Она покачала головой и выдавила:

— Прости... Ничего страшного...

— Ты прикасалась к шару?

— Нет, что ты...

— Тогда... Да в чём дело? — поставив чашки на стол, Рон сел на диван и посмотрел на её заплаканное лицо. — Гермиона, это не твоя личная ответственность. Не ты одна решаешь эту проблему, над ней работает много людей.

— Я понимаю...

— Знаешь что, — с энтузиазмом добавил он, — иногда для того, чтобы найти ответ, нужно проветрить голову, отдохнуть. Переключиться на что-то другое. Ну, как в школе, когда мы играли в квиддич, или в плюй-камни, или просто валяли дурака.

— В школе вы просто валяли дурака, — подтвердила она, вытирая лицо рукавом.

— Тебе нужно отвлечься от этих Глобус Инсомнис! Выпить чаю или... хочешь, поиграем в шахматы? Ещё можно сделать уборку — раньше тебе это помогало. Или поцеловаться.

Она усмехнулась и глянула на него исподлобья.

— Рон, ты только об одном и думаешь?

— Ага, — усмехнулся он, чувствуя, как стремительно теплеют уши.

— Что, правда? — она слегка подняла брови.

— С перерывами на сон, еду и поимку Пожирателей.

— Ну да, на шестом курсе ты здорово отвлекался... с Лавандой. Только это мало помогало вам в учёбе.

— Я был идиотом, — сказал Рон. — К тому же половину всех глупостей я делал, чтобы досадить тебе, чтобы привлечь твоё внимание.

— Ты привлекал, — подтвердила Гермиона.

Рон почувствовал себя неловко под её пристальным взглядом. На шестом курсе Лаванда здорово помогла ему, это факт — на какое-то время он ощутил себя популярным, крутым, нужным, сексуальным... Ему очень хотелось, чтобы его кто-то любил — неважно, кто. Глупо, конечно.

— Кажется, с тех пор сто лет прошло, — вздохнул он.

— Шестой курс был ужасен.

— Прости...

Что ещё он мог сказать?

— Наверное, даже хуже поиска крестражей — если не считать встречи с егерями и её последствий. Нет, даже вспоминать не хочу, — Гермиона закусила губу и тихо шмыгнула носом.

— Надеюсь, ты плакала не из-за меня? — спросил Рон.

— Нет, — Гермиона так уверенно помотала головой, что он сразу понял, каким нелепым и самонадеянным было его предположение, — я расстроилась из-за отца.

— Всё устаканится, не переживай, — сказал Рон, снова разглядывая её лицо: у Гермионы была улыбка матери, а глаза и брови, как у отца. Она щурилась, как мать, и так же упрямо вскидывала подбородок, когда хотела доказать свою правоту.

— Он сказал одну вещь, которая выбила меня из колеи, — Гермиона ссутулилась и стала похожа на нахохлившегося воробья.

— Какую? — спросил Рон, мысленно представляя, как запечатывает рот мистеру Грейнджеру двойным Силенцио.

— Сегодня на парковке, когда я вышла из кустов в мятом платье с палочкой наперевес и сказала, что ему надо срочно ехать в гостиницу, иначе будут проблемы... это его немного шокировало.

— Он тебя отчитал? — удивился Рон.

— Нет, что ты — это же мой отец, он сама деликатность. Слышал бы ты, как он преподносил нам с мамой свои новости — я думала, шоколад растает! — Гермиона болезненно поморщилась. — Нет, не отчитал. Он сказал... что в Австралии не будет скучать по моей магии! Думал, я его не слышу — значит, говорил правду.

— Ну и что, Гермиона? — Рон вздохнул с облегчением. — Твой отец никогда не любил магию.

— Нет, Рон, ты не понимаешь! Когда мне было одиннадцать, он гордился, что я оказалась особенной, не такой, как все. Он думал, моя магия сделает нас счастливей. А теперь он злится, потому что я не оправдала его надежд. Я чувствую, что он уезжает не только от мамы, но и от меня...

— Разве ты не привыкла быть сама по себе? Ты давно не зависишь от его мнения.

— Да, но он мой отец! Знаю, я перед ним виновата, как и перед мамой, но... у меня всё равно такое ощущение, будто меня предали, — она удручённо опустила голову и уставилась на сцепленные в замок ладони.

Рон хотел пообещать, что никогда и ни за что не предаст её, но побег из палатки во время поиска крестражей до сих пор не позволял ему произнести эти слова, связывая рот гнетущей, болезненной немотой. Он точно не знал, почему тогда так поступил — из страха за близких, из ревности к Гарри, из-за медальона на шее или своего дурацкого упрямства, — но все эти причины, несмотря на нюансы, всё равно оставались страхом, ревностью и упрямством, и Рон понимал, что всегда будет виноват, несмотря на прощение друзей.

И всё же ему очень хотелось найти для неё слова поддержки.

— Гермиона, — наконец сказал он, — твой отец может перестать быть мужем твой мамы, но он не перестанет быть твоим отцом. Даже если он уедет и у него родится другой ребёнок, он не перестанет любить тебя.

Она подняла голову и с признательностью посмотрела на Рона.

— Знаешь, когда я была маленькая, отец всё время играл со мной, он многому меня научил. Мы были очень близки. А теперь он словно чужой, и это меня убивает. Я стараюсь об этом не думать, но... не получается.

Рон отлично понимал её, потому что знал: стоит только решить избавиться от неприятной мысли, как эта мысль начинает раздуваться и заполняет собой всю голову...

— Иди сюда, — сказал он, поворачиваясь вполоборота к Гермионе и протягивая ей руку. Она уставилась на его широкую ладонь, будто ожидала увидеть в ней сюрприз с подвохом. — Предлагаю надёжное средство от тяжёлых мыслей.

— Какое? — с сомнением спросила Гермиона.

— Конечно, танцы, — Рон криво улыбнулся, и она вопросительно подняла одну бровь. — Шутка! Квиддич и плюй-камни исключаются, остается серия безобидных лечебных поцелуев. Не волнуйся, всё будет в пределах приличий, — поспешно заверил он, — здесь же Кричер и Гарри, и вообще...

Что «вообще», Рон понятия не имел, как не имел в виду ничего дурного, выходящего за рамки их с Гермионой договора. Она внимательно посмотрела ему в глаза, будто проверяла его благонадёжность, затем опустила взгляд на его раскрытую ладонь и вложила в неё свою.

Рон потянул Гермиону к себе, ощущая, как его накрывает волна тепла и тонкого, притягательного запаха её кожи. Усадив её боком к себе на колени, он удобней устроился на диване, чувствуя, как тот проседает под их весом. Его взгляд уткнулся Гермионе в плечо, и Рон ляпнул первое, что пришло в голову:

— Тебе очень идёт этот джемпер.

— Издеваешься? — спросила она, оглядывая его наряд. — Мы с тобой те ещё модники...

Рон усмехнулся. Наспех переодеваясь в комнатушке над магазином, он напялил на себя первое, что попалось под руку — потёртые штроксовые брюки и старую клетчатую рубашку. Хорошо ещё, что он успел принять душ...

— Эм-м-м... бессмысленно говорить, что тебе очень идут эти джинсы? — спросил он.

— Лучше отвлеки меня чем-нибудь другим.

Не дожидаясь второго приглашения, Рон обхватил Гермиону двумя руками за талию и поцеловал в мокрую от слёз щёку.

— Ну? Признайся, что ты уже забыла про бессонный шар.

Гермиона с улыбкой кивнула и, обняв его одной рукой за шею, второй взъерошила волосы у него на затылке.

— А ты?

— А я... — пробормотал Рон, чувствуя, как вниз по спине бегут мурашки, — а я вообще уже забыл, как меня зовут...

Продолжая улыбаться, она наклонила голову и легко поцеловала его в уголок рта.

— Что у тебя за помада? — спросил Рон, уставившись на её яркие губы.

— У меня нет помады...

— Хм-м... Нагнись, пожалуйста, ещё раз!

Рон чуть подался вперёд, прикоснулся губами к её губам и медленно провёл по ним языком. Она вздрогнула всем телом.

— Правда, помады нет... А вкус есть.

— Какой? — прошептала Гермиона, почти не шевеля губами.

— Не знаю. Не распробовал.

— Очень жаль...

Это был долгий поцелуй, вполне достойный звания лечебного, который сопровождался блужданием рук, раскачиванием на диване и тихими стонами. Больше самого поцелуя Рона заводили стоны Гермионы, потому что он знал, что она сдерживается, как с реакцией на его шутки: сначала ползут вверх уголки её губ, потом на лице появляется усмешка, и только потом Гермиона дает себе волю и смеётся — и смех полностью её преображает. Эти тихие стоны были той самой лёгкой улыбкой, а фантазия Рона уже рисовала её безудержный смех с запрокинутой назад головой.

Наконец Гермиона догадалась перекинуть ногу через его колени и оседлала его как следует; Рон подхватил её за ягодицы и притянул к себе, отчаянно бросая на её одежду невербальное Эванеско и мечтая, чтобы оно хоть раз сработало... Он соскучился по её телу. Он хотел увидеть её груди, сжать её голые ягодицы... Гермиона отвечала на поцелуй так пылко, будто хотела не забыть о домашних проблемах, а полностью стереть себе память. Она так славно раскачивалась на нём, что Рон, вцепившись в её бедра, на всякий случай закрыл глаза, представил себе суровое мамино лицо и медленно сосчитал до десяти.

Когда он открыл глаза, Гермиона сидела не шевелясь и улыбалась — наверное, она всё поняла, такой у него был ошалелый вид. Её взгляд был чуть пьяный. Она погладила его по щеке и спросила:

— Рон, почему нам так хорошо вместе?

Он вдруг испытал такой острый приступ счастья, от которого в груди не осталось ни слов, ни дыхания — одно сплошное ликование. Рон очень надеялся, что Гермиона сама найдёт ответ на этот вопрос, потому что он ни за что не решился бы озвучить свои мысли. Это не юношеские гормоны, не утешительный секс, не временное помутнение, не случайная дружеская страсть... Если бы она хотя бы ненадолго поверила, что это что-то большее, это уже была бы победа.

Впрочем, ему тут же стало стыдно за свой щенячий восторг — конечно, им хорошо, это не новость. Просто им хорошо не всегда.

Рон сделал вдох-выдох и вопросительно заглянул Гермионе в глаза, пытаясь понять, закончилась ли их лечебная сессия.

— К чёрту договор, — выдохнула она, забираясь ладонями к нему в подмышки. Рон просиял.

Пытаясь задрать её джемпер, он опрокинулся на диван, увлекая Гермиону за собой — они стали целоваться, прижимаясь друг к другу с новой силой, и в этот момент в кармане рубашки у Рона что-то тихо щёлкнуло, и свечи на столе погасли.

Гостиная погрузилась в темноту.

— Что это было? — спросила Гермиона, замирая от неожиданности.

— Не знаю, — проклиная всё на свете, он потянулся к нагрудному карману, что-то нащупал и сказал: — Кажется, Делюминатор. Совсем про него забыл...

Рон не помнил, кто из них первый подскочил, он сам или Гермиона, только несколько секунд спустя они уже сидели под столом перед открытым ящиком с двумя светящимися бессонными шарами.

— Ну что, давай, — сказала она, стараясь смотреть в сторону.

Он вынул Делюминатор, щёлкнул кнопкой, и шары потухли. Гостиная снова погрузилась во мрак.

— Мерлинова борода, — изумлённо прошептал Рон, понимая, что сейчас уместней было бы вспомнить седины Дамблдора. — Делюминатор?

Он захлопнул крышку ящика и помог Гермионе выбраться из-под стола. Несколько секунд они молча стояли в полной темноте, держась за руки, прислушиваясь к ночному дому и собственному неровному, возбуждённому дыханию. Рон уже стал надеяться, что осознание победы сбросит груз с её плеч и она в счастливом порыве бросится к нему на шею, но Гермиона нащупала на столе свою палочку и зажгла свечи.

— Рон, у тебя такой вид, будто ты вручную тормозил Хогвартс-экспресс, — сказала она, с улыбкой глядя ему в лицо.

Примерно так он себя и чувствовал.

— А ты... ты немного разлохматилась, — деликатно ответил Рон, глядя на её торчащие во все стороны кудри. — Ну что, проверим ещё раз? — он поднял ящик с пола, поставил его на стол и откинул крышку.

Свечения не было.

— Это и означает «обезвредить»? — изумлённо спросил Рон.

— Думаю, что да, — Гермиона была ошеломлена произошедшим не меньше его. — Делюминатор! — с досадой воскликнула она. — Почему я раньше о нём не вспомнила? Обезвредить — значит погасить, убрать свечение!

Они снова закрыли крышку, Рон для верности запечатал её заклинанием и сказал с довольным видом:

— А я говорил, что для решения проблемы нужно от неё ненадолго отвлечься...

— Надо скорей всё рассказать Гарри, — по-деловому сказала Гермиона, — а потом проверить больных в Мунго.

— Пойду разбужу его, — ответил Рон, перенимая её серьёзный тон.

— Мы могли бы пойти в Мунго прямо сейчас, но, боюсь, без Гарри нас в палату не пустят.

Рон послушно кивнул и побежал наверх, а когда через минуту вернулся в гостиную в компании сонного и взъерошенного Гарри, Гермиона спала полусидя на диване, уткнувшись носом в подлокотник.

— Будить будем? — спросил Гарри, натягивая на ходу футболку.

— Нет, конечно. Пусть потом ругается, — Рон подошёл к дивану и осторожно переложил Гермиону как следует. Она не пошевелилась. — Вот наглядное доказательство того, что Делюминатор сработал, так что мы можем не лететь сломя голову в Мунго. У тебя плед есть? — спросил он у Гарри.

Не успел Рон закончить фразу, как в камине раздался шум и в зелёных сполохах появилась голова Лаванды.

— Гарри, Рон, привет! Не спите? — воскликнула она.

— Как видишь, нет, — ответил Гарри, — мы как раз собирались к тебе.

— А наши пациенты уснули! — Лаванда громко усмехнулась, и камин отозвался весёлым эхом. — Все в отключке. Свалились в одну секунду! Я сначала испугалась, думала, всё... Но нет, они правда спят! Как вам это удалось?

— Это всё Рон с Гермионой, — ответил Гарри.

Голова Лаванды, несмотря на ночное время, отличалась безупречной причёской и макияжем.

— Чисто случайно, — пояснил Рон.

— И всё-таки, как?

— Да, правда? — Гарри толкнул Рона в бок. — Как вы до этого додумались?

— Я тебе потом расскажу, — ответил Рон.

— Хорошо, тогда до завтра, — прощебетала Лаванда. — Видит Мерлин, я тоже не отказалась бы отдохнуть...

— Спасибо, Лаванда! Молодец, что сразу всё сообщила, — сказал Гарри. — Ты нам очень помогла в этом деле, вовремя подняла тревогу, и вообще...

— Надеюсь, теперь Тангтвистер бросит свою бредовую идею, — сердито фыркнув, голова Лаванды улыбнулась на прощанье и исчезла.

Рон и Гарри добрели до стола, согрели заклинанием остывший чай и стали молча пить, прислушиваясь к приглушённым крикам, долетающим с площади Гриммо. Кажется, спорили мужчина и женщина. Он назвал её шлюхой, она послала его куда подальше, и вскоре всё стихло — это была на редкость короткая и ёмкая драма.

— О чём молчишь, да ещё так хмуро? — наконец спросил Гарри.

— О том, как я хотел сам поймать Мальсибера, — ответил Рон. — Но и так вышло неплохо. Кстати, выяснили, кто помогал ему в Министерстве?

— Какой-то мелкий сотрудник из Отдела катастроф. Он работал в Министерстве во время войны и имел должок перед Мальсибером. А Робардс подозревал Моулсона, — Гарри добавил со смешком: — Но он его всегда и во всем подозревает.

— Я тоже его всегда и во всём подозреваю, — Рон недовольно поморщился, — потому что этот Моулсон сволочь. Разрешить Гермионе работать с тёмномагическими предметами...

— Кажется, она сама вызвалась, — отхлебнув чай, Гарри как-то странно глянул на Рона, неуверенно прокашлялся и сказал: — Я не должен этого тебе говорить, Рон, но мы оба знаем, как потом очистить от чернил пальцы... Одним словом, Гермиона больше не работает в Отделе правопорядка.

— Что? Почему? — Рон отставил чашку и уставился на Гарри. — Её выгнали?

— Нет, не совсем... Её пригласили работать в Отдел тайн.

— Давно?

— Полгода назад.

— И она мне не сказала? — Рон возмущённо выдохнул и покосился в сторону дивана. Плед они так и не принесли, но Гермиона спала как убитая.

— Я сам узнал совсем недавно, — сказал Гарри вполголоса. — То есть она как бы работает в Отделе правопорядка, но время от времени занимается вопросами Отдела тайн, если им нужна помощь.

Рон взялся за голову, пытаясь переварить услышанное. Он вдруг почувствовал волной накатывающую тревогу и какое-то апатичное опустошение.

— То есть я как бы работаю аврором, но больше не аврор... Она как бы отвечает за бумажки, а на самом деле ввязывается в дела, которыми боятся заниматься невыразимцы... Сволочь, — коротко прокомментировал он. Гарри поднял одну бровь, и Рон поспешно добавил: — Не она, конечно! Моулсон. Да и Кингсли хорош... И ты, Гарри, знаешь ли... Мы с тобой немного в курсе того, чем занимаются в Отделе тайн! Эта работа не для Гермионы.

— Думаешь, ты сможешь её в этом убедить? — спросил Гарри.

Рон снова посмотрел на диван: ему показалось, что даже во сне у Гермионы упрямо торчал вверх подбородок.

Он мог бы пообещать ей, что завяжет с Авроратом, если она откажется от работы с невыразимцами. В конце концов, если ей не нравится Отдел правопорядка, есть ещё Отдел регулирования магических популяций — чем он хуже? Группа борьбы с упырями не вызовет у неё восторга, а вот Управление по связям с кентаврами очень даже ничего... А Отдел международного сотрудничества? Да он создан специально для Гермионы! Рон мог бы убедить её поберечь себя ради мамы, но сильно сомневался, что это сработает — скорее, всё закончится ссорой или целым скандалом.

— Кстати, — Гарри нервно взъерошил волосы, — у меня есть для тебя ещё одна новость.

— Может, не надо? — простонал Рон.

— Хорошая.

— А, ну тогда давай...

— Мы с Джинни собираемся в следующие выходные объявить о помолвке!

— Ого... Ты поэтому такой нервный? — спросил Рон.

— Разве я нервный? Нет. Просто хотел у тебя уточнить: как ты думаешь, что на это скажут твои родители?

— То есть моё мнение тебя не интересует?

— Я и так его знаю, — нетерпеливо ответил Гарри. — Так что?

— Джинни всё равно, что скажут родители, — усмехнулся Рон, — её больше волнует, что скажет тренер «Гарпий»! Вот кого тебе надо умасливать.

— Но твои родители будут... рады?

— Естественно. Если только Джинни не заявит, что беременна. Хотя, даже в этом случае... Тем более в этом случае!

— Да ну тебя, — отмахнулся Гарри.

— Но она же не беременна?

— Конечно нет! Насколько я знаю. И хватит лыбиться, Рон... Лучше расскажи, как вы с Гермионой додумались до Делюминатора?

— Случайно нажали, — признался Рон, вынимая Делюминатор из кармана рубашки. — Я часто пользуюсь им в магазине — удобная штука. Со вчерашнего дня тут лежит, я и забыл про него.

— Случайно нажали? — переспросил Гарри. — Ты бил себя кулаком в грудь?

Рон слегка поморщился.

— Можно я опущу подробности?

— Нет, подробности — это самое интересное. Вы сделали важное научное открытие — узнали, как обезвредить Глобус Инсомнис! Магический мир захочет узнать, как это произошло.

— Магический мир обойдётся, — с ухмылкой ответил Рон.

— Ну хорошо, — Гарри подпер щёку ладонью и посмотрел на Рона через стол, — может, тогда просто скажешь мне как другу, что у вас там с Гермионой?

Рон прекрасно понимал, что рано или поздно они затронут эту тему — Гарри был не слепой, хоть иногда неплохо прикидывался, — однако проблема заключалась в том, что он сам не знал ответа на этот вопрос.

— Ты же в курсе, как я к ней отношусь, — ответил Рон, пожимая плечами.

— А она в курсе? — спросил Гарри.

— Кажется, догадывается. Но не может принять решение...

— Может, тебе стоит выложить ей всё как есть и спросить, что она об этом думает? — осторожно предложил Гарри.

Бросив быстрый взгляд на диван, Рон задумчиво уставился на чашку перед собой. Конечно, ему это приходило в голову — но на прямой вопрос Гермионе придётся дать прямой ответ, а он не был уверен, что готов выслушать даже самый вежливый отказ.

— И не надоело вам встречаться то в больнице, то в магазине? — продолжил Гарри. — Пригласи её на нормальное свидание, ну там, в кино или в парк развлечений... Только не поругайтесь на стадии выбора фильма. И вообще, Рон, зачем ты с ней постоянно споришь из-за всякой ерунды?

— А что мне делать?

— Просто молчи и улыбайся.

— Чтобы она решила, что я полный идиот?

— Она знает тебя слишком долго, чтобы теперь менять своё мнение, — уклончиво ответил Гарри.

— Лучше я приглашу её ходить в бассейн, — сказал Рон, уверенно поднимая голову.

— Куда? — Гарри чуть не поперхнулся чаем.

— В бассейн. А почему нет? Очень полезно для фигуры и нервов.

— Для чьей фигуры? — Гарри тихо хохотнул. — О, кажется, я понял. Тебе хочется видеть её без верхней одежды на регулярной основе.

В перспективе Рону хотелось немного большего, но он вспомнил свой план, составленный на ближайшее полугодие, и решил, что будет его придерживаться.

— Да, и насчёт следующей недели, — сказал Гарри. — Почему бы нам не собраться компанией побольше и не отправиться в твой «Особняк»?

— Ты знаешь? — удивился Рон.

Гарри пожал плечами.

— Ты же не думал, что тебе придётся изгонять призрак Грима в одиночку?