Небесная Кузница Броктона/Brockton's Celestial Forge (джен)

Рори сидел в своей тускло освещенной комнате, тупо уставившись в стену. Комната ощущалась как капсула времени или артефакт прошлой жизни. То есть, даже больше, чем раньше. Сохранившаяся часть его прошлой жизни, хранящаяся в его семейном доме.

Коллекция трофеев и спортивных наград принадлежала тому человеку, которым он был до того, как стал героем. До того как годы бытья недостаточно хорошим довели его до предела. До того как он пошел к отцу, прося о каком-либо способе сократить разрыв. До того как отец дал ему тот флакон.

Когда он просил, он ожидал… ну, он не знал точно, чего ожидал. Шестнадцатилетний сын мэра, который все еще видел в своем отце человека, способного решить любую проблему. Может быть, тренировочный лагерь? Или частного тренера? Или один из тех сумасшедших курсов по питанию, которые, как вы слышите, проходят профессионалы? А не бутылку, которая дала бы вам суперспособности.

Это даже не имело значения. Сразу после того, как он принял её, в тот момент, когда он наконец стал достаточно быстрым и сильным, чтобы знать, что он может пройти весь путь, они объявили о новом процессе проверки. МРТ для всех, кто приходит в профессиональный спорт. Паралюди уже были запрещены, но политика зависела от очевидной идентификации способностей. Люди с тонкими способностями проскользнули, поэтому они усилили проверку.

И с этим его мечты о бейсбольной карьере умерли. Остатки этой мечты были разбросаны вокруг него. Трофеи, фотографии команды и спортивное снаряжение. Большинство из этого нетронуто годами.

Он пошел дальше, нашел новое призвание. Призвание лучше. Что-то, чему он мог посвятить себя с тем же рвением, что и для бейсбольных тренировок, но что-то бесконечно более важное. Он никогда не станет звездой спорта, но он может стать героем. Он с головой ушел в свою работу, отдав все, что у него было, Стражам и Протекторату.

Его отец помог, используя связи и следя за тем, чтобы он правильно управлял своей публичной личностью. Когда пришло время покинуть Стражей, он не был одним из тех героев-детей, которые неловко пытались изменить свой имидж или найти новую роль. Черт, тот факт, что он вошел в Стражи в шестнадцать лет, означал, что ему никогда не приходилось беспокоиться о детских образах, которые преследовали Криса и Мисси. Когда Триумф присоединился к Протекторату, это был естественный переход, настоящий герой занял место, которое ждало его с самого начала.

По крайней мере, так это выглядело. Реальность была гораздо менее стабильной. Переход от лидера Стражей к самому младшему члену Протектората был резким. Батарея была единственной, кто мог понять, и она была чем-то вроде уникального случая. Чтобы компенсировать это, он вернулся к своим старым привычкам, бросая все, что мог, на эту роль. Приняв свою новую личность, исключив все, что было до нее. Все, что он оставил позади.

И он увидел последствия этого. Карлос, пытающийся справиться с катастрофой захвата заложников против Неформалов, в итоге оказывается опозоренным и искалеченным. Принудительный перевод в отчаянной попытке пиара. Дин теряет свою броню и вынужден покинуть город, чтобы найти замену. Деннис, из всех людей, встает на ноги в самый темный час города, отличаясь так, как мало кто мог надеяться.

После первых атак он был таким же потерянным, как и все остальные. Просто пытался удержаться на плаву против безумия новой мощи и координации АПП. Против ответов Империи и Барыг. Против постоянно растущей тени Апейрона.

Апейрон. Он скучал по тому времени, когда безумные способности технаря были всего лишь теориями, потенциальными угрозами, а не теми, которые он пережил лично. Это действительно говорило о чем-то, что этот опыт выделялся, даже несмотря на то, как близко он подошел к смерти.

Это был урок из первых рук об опасности нового АПП, который он получил лично, прежде чем он был передан всему городу. На него напали из засады сразу после того, как он отписался в штаб-квартиру. Они идеально предсказали маршрут его патрулирования и попали в него бомбой, которая сожгла его коммуникатор. Его оттащили на тот склад отчаявшиеся люди, призванные на службу банде, а затем бросили в то, что можно было сравнить с матчем в клетке с Луном.

Он знал, что происходит, почему они так старались, но это не имело значения перед лицом ситуации, в которой он оказался. У него были варианты сражаться с Луном и наблюдать, как этот человек становится сильнее, зная, что его используют как часть планов АПП, или лечь и умереть. Разрушить их планы ценой собственной жизни.

Ну, это звучало благородно, когда вы это так сформулировали. Как будто у них не было бы запасных вариантов и страховок. Как будто отставание Луна на несколько минут в росте изменило бы ситуацию в их пользу. Как будто он не должен был бороться за свою жизнь.

По крайней мере, таковы были его мысли в то время. Это было до того, как он увидел записи боя Луна с Апейроном. Насколько близко он был во многих моментах. Как, возможно, если бы Лун был немного слабее в любой из этих моментов, бой закончился бы раньше.

И все, чего бы это ему стоило, — это его жизнь. Если бы кто-то заранее объяснил ему значение, он, возможно, смог бы заставить себя сделать это. Избежать драки, или сосредоточиться на побеге, или ограничить себя оборонительными действиями. Быть готовым отдать свою жизнь, чтобы спасти людей, которые потеряли свои жизни в затянувшейся катастрофе Безбожного Часа.

Это было до того, как он увидел это. До того, как мир разрушился, и он узнал, что именно его ждет. Этот извращенный кошмар, показывающий ему будущее, с которым он связал себя, когда выпил тот флакон.

Он поник вперед, опустив голову. Прошло пять дней с того момента. Пять дней испытаний, вопросов и теорий. Пять дней ада, когда он не был уверен, что он думает о чем-либо. Он осторожно потянулся к одному из своих трофеев. Это был один из старых, с тех времен, когда он только начинал заниматься бейсболом. Когда его талант к игре только начинали признавать.

Когда его пальцы прижались к дешевому металлу, он почувствовал, как из глубины его тела вырывается колодец энергии. Флакон дал ему силу, исцеление и выносливость, достаточные для того, чтобы он мог без проблем пробивать бетон. Но настоящим выражением его силы был рёв. Этот взрыв звука, который вел себя не так, как должен был вести себя звук. Скорее сотрясающие взрывы, чем всплески громкости, он гордился тем, как хорошо он мог их формировать и контролировать.

Но он никогда не мог добиться ничего подобного. Рев нарастал внутри него, но вместо того, чтобы следовать обычным каналам, сопоставляя его дыхание и голос, чтобы выстроиться в победный крик, он наполнил его тело. Как дыхание, текущее сквозь твердую материю, это ощущалось неестественно, неправильно.

Неправильно было преобладающим чувством, которое он испытывал с той ночи, так что, возможно, было уместно, что оно последовало за новым выражением его силы. Он взял энергию, которую он передал бы в свои легкие и горло, и направил ее через свои конечности в свои пальцы, а затем в материал трофея.

Металл, пластик и дешевое дерево исчезли в облаке пыли, которое распространилось по его комоду. Остался фрагмент основания трофея, но остальная его часть была отколота так гладко, как будто кто-то провел по предмету ложкой для мороженого.

Его новая сила контакта, предварительно оцененная как контакт 6. Вероятно, она была бы выше, если бы работала так же хорошо на живом материале, но образцы сырой древесины просто лопнули в точке контакта. Все еще повреждены, но не полное отсутствие ограничений Мантона.

Рори был благодарен за это. Благодарен, что у новой силы был какой-то предел. Он помнил, как хаос наполнил его, как его тело наполнилось энергией, которая просачивалась в землю вокруг него. Он едва мог сосредоточиться, даже до того, как мир сошёл с ума, но он понимал, что произошло. Как это произошло. Его новая, улучшенная сила, как будто это искупало то, что случилось с ним.

Но у нее все еще были пределы, контроль. Ему не нужно было беспокоиться о том, что он случайно превратит человека в пыль и туман. Нет, вместо этого точка контакта, скорее всего, взорвется всплеском крови. Было много способов, которыми сила могла быть опасной, даже когда были ограничения Мантона.

Казалось, это было все, что волновало всех. Новая, измененная сила. Новое обозначение дела. Дело 69, но для него в этом не было ничего смешного. Не после того, что он видел.

Звонок телефона вырвал его из мыслей. А именно, рабочего телефона. Он медленно перекатился на другую сторону кровати, чтобы проверить экран. Количество людей, которые звонили или пытались проверить его лично, было бы воодушевляющим, если бы не тот факт, что он не мог поговорить с ними о том, что произошло.

К своему удивлению он увидел, что звонок был от единственного человека, с которым он действительно мог поговорить. Нагнувшись, он ответил на звонок от Вики.

— Алло? — сказал он.

— Привет, Рори. — Раздался голос Вики. — Я слышала, что у тебя все еще тяжелые времена, и я хотела проверить, как дела. Знаешь, обсудить вещи изнутри. — В ее голосе звучал неловкий юмор, и он задался вопросом, не подставили ли её под это. Или, может быть, она просто не знала, как справиться с его ситуацией. Учитывая тот факт, что он не знал, как справиться со своей ситуацией, это казалось вполне справедливым.

— Спасибо, — сказал он. — Я все еще в отпуске. — Он оглядел свою детскую комнату. — Вышел из больницы и вернулся домой. А ты? Как Нью-Йорк?

— Эх, непрерывное тестирование, но здешние условия — это совсем другой мир, чем в Броктон-Бей. — сказала она: — К тому же, приятно снова видеть Дина. Кстати, он передает привет и надеется, что у тебя дела идут лучше.

Рори улыбнулся. Дин был тем, с кем он был знаком, по крайней мере, до того, как стал Стражем, что было следствием многих лет благотворительностей и политических мероприятий. Стэнсфилды были крупными игроками в деловом мире города и были постоянными участниками каждого важного события в карьере его отца. Как Страж Рори распознал ту же преданность и самоотверженность Дина, которую он всегда пытался привнести в игру. Уверенность в том, что он не просто исчез после своей битвы с Адской гончей, что он вернется, была воодушевляющей.

Но только до определенного момента. Какую ситуацию обнаружит Дин, когда вернется? Сталевар был новым лидером, а Деннис руководил собственной командой, которая демонстрировала такую эффективную синергию, что не было никаких шансов, что она будет нарушена. И даже тогда ему придется ждать свою новую броню. Сколько времени это займет, и в каком состоянии будет город, когда он вернется?

— Это здорово, — ответил он. — Я рад, что они отпустили тебя достаточно надолго, чтобы ты могла увидеть его.

— Все не так уж плохо, — заверила она его. — Конечно, есть часы тестирования и новые эксперты каждый день, но это, вероятно, более легкий график, чем тот, который мы видели, когда происходили столкновения между бандами.

Она небрежно упомянула о той массовой реакции, которая всегда казалась совершенно нормальной, но была подчеркнута как признак того, что что-то было неправильно, что с Броктон-Бей всегда было что-то очень не так. Странный город сумасшедших кейпов, или так его рекламировали, чтобы избежать необходимости признавать, что здесь живут реальные люди и им приходится иметь дело с последствиями того, что наполняло их мемы и видеоклипы.

— Даже вчера вечером вышла на ужин, а на выходных — по магазинам, — продолжила она. — Это не совсем отпуск, но и не то чтобы они держали меня здесь взаперти.

Это было почти похоже на нападку или обвинение, прямая ссылка на то, как он отправился из больницы в свою комнату и почти не выходил с тех пор. Он быстро отбросил инстинктивную реакцию. В худшем случае кто-то обратился к ней из беспокойства о нем, в таком случае он, вероятно, должен быть благодарен. Слои запретов на разглашение информации по каждому аспекту той ночи сводили с ума.

— Тестирование? — спросил он. — Оно все еще сосредоточено на твоей связи? Ты все еще можешь это чувствовать?

— Хрупкая сила? — спросила она, используя свое ласковое прозвище для своего пассажира. — Да. Я думаю, они пытаются общаться или что-то в этом роде. Над этим много работали. Я их чувствую, но это трудно выразить словами, понимаешь?

Рори тут же напрягся. По телефону он услышал звук сожаления от Вики.

— Рори, мне жаль, — быстро сказала она.

— Все в порядке, — солгал он, пока в голове у него проносились вспышки разлагающейся массы.

— А они… У них есть идеи, почему у тебя все было именно так? — тихо спросила она.

— Нет. — Он снова солгал. Вики увидела именно то, с чем он был связан. Она смогла подтвердить то, что он предполагал… надеялся, что это были галлюцинации. Фрагментированные заблуждения, вызванные околосмертным опытом. Не взгляд за завесу реальности, вызванную разрушением работы безумного технаря.

Он видел своего собственного «пассажира», а также других, о которых сообщила Вики. Он не был столь же осознан, как она в то время, но он мог сопоставить вспышки из собственного опыта с тем, о чем она сообщила. Ее собственная «Хрупкая сила», крошечная по сравнению с силами её семьи. Масштаб самих пассажиров, от тех, которые предположительно представляли Новую волну, до трех лиц источника силы Марш.

А потом был его. Коллекция мертвых и несоответствующих частей, слепленных вместе и едва функционирующих. Никакой жизни или энергии, которую генерировала её сила, просто машина из разлагающейся плоти и кристалла, перемалывающая себя до небытия. Он солгал и сказал, что понятия не имеет, почему его было по-другому, но он знал.

Его пассажир был мерзостью, потому что его сила была мерзостью. Суперсилы из бутылки. Что-то, что звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, и, очевидно, было таковым. У него не было милой маленькой Хрупкой Силы Вики. Его сила была искалеченным нечто, и он был связан с ней до конца своей жизни. И дальше.

— Вики, когда умерла Марш… — Он услышал, как она резко вздохнула, и на мгновение замер. Он знал, что для нее это тоже непростая тема, и не хотел давить. Когда она ничего не сказала, он продолжил. — Когда она умерла, ты видела, что случилось с ее пассажиром? Как она там оказалась?

— Я… Вроде того? — сказала она, и он услышал ее вздох. — Это… много чего происходило. Я не уверена, что это значило. — Она на мгновение замолчала. — Это из-за другого парня? — спросила она несколько скептически.

— Я знаю, что ты этого не видела. — Иногда он желал, чтобы он тоже этого не видел. Три лица, как назвала их Вики, и больше, чем один человек, пойманный там. — Но я почти уверен, и если это значит то, что я думаю…

— Я рассказала об этом людям в Нью-Йорке, — заверила она его. — Они привлекли лучших исследователей паралюдей. Лучших из лучших. Серьёзно, я встречалась с некоторыми людьми, о которых мы читали в Учения о Паралюдях. Они изучают всё, но пока не уверены, что это значит.

Рори был уверен. Он был уверен с того момента, как увидел это, и был уверен в том, что это значит для него. Слухи, которые появились из Сомерс-Рок, о споре Апейрона с Мясником, только укрепили ситуацию. Мясник только укрепил ситуацию.

Он помнил, как люди воспринимали вещи вроде Королевы Фей или Мясника как свидетельство загробной жизни, как доказательство существования души. Это было нечто, что было намного более утешительным в абстрактном плане, чем когда вы видели это сами.

И, вероятно, гораздо более утешительно, если вашим последним пристанищем был возвышающийся гигант непостижимой силы, сгруппированный вокруг вашей семьи. Или какой-то зарождающийся пассажир, который заботился о вас безмерно. А не неисправный склеп, где вы были бы обречены на вечность в некротической изоляции.

Это была та мысль, которая пугала его так, как никогда не пугали даже самые отъявленные злодеи. Как можно было быть героем, если ты был в ужасе от… ну, не от смерти, а от того, что ждало тебя после смерти. Когда ты пережил такой жестокий и мучительный опыт и должен был просто прийти в себя.

А если бы он не смог? Тогда у него были бы десятилетия, а не годы, прежде чем он достиг бы ада, который ждёт? Или бы случилась какая-нибудь ошибка, инсульт, несчастный случай или смертельная болезнь, и тогда всё было бы кончено. Все потому, что он заключил Фаустовскую сделку ради силы, которую он изначально не понимал.

Он перевел дух. Размышление об этом в сотый раз не поможет. Он был рад, что Вики позвонила, рад, что он может хотя бы поговорить о том, что произошло, пусть даже абстрактно. Ему не нужно было увязать в заботах, с которыми он буквально ничего не мог поделать.

— Я рад, что они этим занимаются, — нейтрально сказал он.

— Это большой фокус, наряду с Делом 69, — сказала Вики. По крайней мере, она, похоже, нашла какой-то уровень веселья в номере дела, которое им взвалили. С ее несерьезным отношением и его хандрой, казалось, что все перевернуто с ног на голову.

— Как дела? — спросил он. Он не видел ее измененную силу в действии той ночью, только уменьшенные проявления, которые она могла проделывать с тех пор. — Ты смогла снова проецировать или что?

— Пока нет, но, думаю, я приближаюсь. — сказала она: — Все еще нужно закрепить его на мне, но я определенно могу растянуть поле дальше. Ну, как бы растянуть. На самом деле, это не я веду, когда это происходит.

— Ясно, — он быстро сказал. Ему не нужно было еще одно напоминание о динамике пассажиров.

— А как насчет вас, мистер Контакт Шесть? — поддразнила она.

Он поднял руку и почувствовал, как энергия вливается в его пальцы. Он рассеял ее мыслью, вызвав легкое мерцание в воздухе.

— Я становлюсь лучше в контроле, формировании эффекта, но я не особо практиковался.

На самом деле не было причины. Это не тот элемент Дела 69, который волновал Протекторат. Вики не стояла перед лучшими умами страны, потому что у нее был телекинетический эффект ближнего действия. А потому, что у нее была прямая связь с одним из существ, служивших источником сил. И, судя по всему, довольно хорошо сотрудничающим.

— Все еще в отпуске, сижу дома, — продолжил он.

— Должно быть тяжело сидеть взаперти, — сказала Вики. Он понял, что она к чему-то клонит. — Ты что-нибудь слышал? О том, что происходит с Эми?

Рори глубоко вздохнул.

— Не напрямую. Деннис зашел ко мне. Он сказал, что Эми находится в заточении за пределами участка. По сути, в гостевом доме, где не разрешают пользоваться телефоном. Штурм регулярно ее проверяет. Я думаю, что с ней все в порядке, но я не знаю, почему ее все еще держат под стражей.

— Я тоже, — сказала Вики, и он услышал беспокойство в её голосе. — Моя мама занимается всем, что связано с Протекторатом, но она даже не говорит об Эми, и с этими локдаунами и ограничениями на все…

— Я знаю, — ответил он. Это была та же проблема, что и у него. Так много людей были обеспокоены, а он мог объяснить так мало. Даже те части истории, которые были в официальном отчете, были засекречены на уровне допуска, о котором он никогда не слышал. У него был ничтожный первый уровень доступа с его назначением в Протекторат. До этого наивысший уровень допуска, о котором он слышал, был третий, но, по-видимому, масштаб был намного выше.

И это было для вещей, о которых он мог говорить. После событий, дела 68, которое официально засекречивалось, он обсуждал возможность откровенности. Люди хотели знать, почему его пассажир был таким. Что вызвало такую реакцию, как у него. Перед лицом всех остальных, кто мог оказаться прикованным к той же чудовищной судьбе, он был готов рассказать им все, о флаконе, источнике своих сил и связи со своим сломанным пассажиром.

Он был готов, пока не получил записку с предупреждением о раскрытии информации. Не та угроза, которая обычно бы его обескуражила, если бы не то, как была доставлена записка. Его сестры зашли навестить его в больнице. Для них, даже после всего, он смог сделать храброе лицо и успокоить их. Принять их доставленные цветы и самодельную открытку с братской благодарностью.

Затем он открыл конверт, запечатанный его родными сестрами, и за плотной бумагой и блестками их открытки с пожеланием выздоровления он увидел простую записку с простым посланием.

«Ни при каких обстоятельствах не упоминай о флаконе или происхождении твоих сил».

Он вытащил записку из конверта, пока его сестры расставляли цветы в больничной вазе, и уничтожил её взрывом своей силы, но послание было ясным. Любая организация, которая могла бы продавать силы, имела бы невероятные ресурсы, и их интересы не заканчивались бы на точке транзакции. Как бы сильно эта информация ни разрывала его изнутри, он не мог пойти на такой риск. Не тогда, когда в этом была замешана его семья.

— Они собираются сделать заявление в какой-то момент, — заверила его Вики. — Материалы по делам 68 и 69, вероятно, будут опубликованы или что-то в этом роде. И это станет очевидным, как только мы вернемся к работе.

В ее голосе слышались нотки подталкивания, но Рори смог выдавить лишь грубое «Да».

Это также было напоминанием о том, что все не вернется к норме. Это не было похоже на то, что когда-либо было разумной возможностью, но всегда казалось, что так оно и было. Город перевернулся с ног на голову, а потом все успокоилось. Может быть, границы банд немного сместились, может быть, составы немного изменились, может быть, новый игрок остался, но, насколько он помнил, баланс в городе сохранялся.

Сохранялся до тех пор, пока не перестал. Теперь все не просто «не сохранялось», оно рушилось, горело, взрывалось и подвергалось внешнему расследованию на предмет возможных обвинений. Никто не знал, как будет выглядеть город, когда все уляжется, или вообще уляжется ли оно, а не разгорится для нового конфликта.

Он решил ответить самым искренним чувством, на которое был способен.

— Будет лучше, когда вы вернётесь.

С возвращением Вики и Дина, с Эми, освобождённой из-под стражи, с некоторой стабильностью в Новой Волне, тогда, возможно, они могли бы довести дело до конца, с ним или без него. Он ненавидел эту мысль. Мысль о том, что он может не вернуться в поле.

Это был постоянный страх, страх смерти, который опыт выжег в его сознании. Это ощущалось как трусость, но в то же время это казалось несправедливым. Он рисковал и ставил свою жизнь на кон сотни раз, не беспокоясь о том, что произойдет. Теперь, когда он знал, что его ждет, беспокойство по этому поводу не казалось неразумным.

Но он знал, что не может так жить. Он должен был принять решение, как-то справиться с кошмаром, который был свойствен только ему. Ну, ему и кому-либо еще, кто получил свои силы из бутылки. Он понятия не имел, насколько это распространено, даже если у него были подозрения. Это было не совсем то, что можно было бы поднять в обычной беседе.

— Спасибо, — ответила Вики. — Они говорят, что это не должно длиться слишком долго, но они говорят это с выходных, и я клянусь, что моя мама затягивает время.

Рори понятия не имел, какие у Брандиш могли быть на то причины, но, учитывая ситуацию в Новой волне, это было что-то о чём все могли только гадать. Это могло быть что угодно, от юридических маневров до мелких нападок на других членов группы. Как бы он ни хотел, чтобы все как-то разрешилось, ради Вики и всего города, это казалось маловероятным.

— Надеюсь, все получится, — сказал он, а затем услышал легкий стук в дверь своей спальни. — Мне пора идти. Было приятно с тобой поговорить.

— Да, — сказала она. — Я отпишусь, если что-нибудь узнаю.

— Спасибо. Я это ценю. Пока.

— Пока. — Она эхом отозвалась, и звонок оборвался. Он убрал телефон, прежде чем повернуться к двери.

— Войдите.

Он ожидал увидеть свою мать, пытающуюся заставить его что-нибудь съесть, или, может быть, обеспокоенное лицо одной из своих сестер, ищущих утешения от своего героя-брата. Вместо этого он увидел своего отца. Мэр Кристнер был дома к ужину, как он всегда и обещал.

— Папа? — спросил он.

— Хей, Рори. Ты с кем-то разговаривал? — спросил его отец.

Он кивнул.

— Вики звонила из Нью-Йорка. Тестирование затягивается, но она смогла увидеть Дина, так что это хорошо.

— Да, я разговаривал с его родителями на днях. Они надеются вернуть его к концу недели. — Его отец объяснил. Рори это показалось очень амбициозным сроком для заказа технарской брони, но он научился не недооценивать ресурсы Стэнсфилдов.

— Это хорошо, — сказал он. — Вики сказала, что они сосредоточены на пассажирах. Привлекают экспертов, чтобы попытаться связаться с её.

— Но не с твоим, — ответил его отец.

— Нет, — глухо сказал Рори.

Его отец глубоко вздохнул, прежде чем посмотреть на него сверху вниз.

— Из-за флакона? — Рори не ответил. — Рори, я не знал…

— Я не спрашивал, — быстро сказал он. Он увидел беспокойство на лице отца. Он не обсуждал точную природу своего опыта, не за исключением изменения его способностей, но с ресурсами отца можно было только гадать, как много он мог узнать о том, что произошло. — Это не твоя вина. Это было не то, от чего кто-то отказался бы. Не с тем, что мы знали тогда, — заверил его Рори.

— С тобой все будет в порядке? — Он говорил с той же отеческой заботой человека, который видел, как его сын отчаянно трудился ради несбыточной мечты, и нашел способ воплотить ее в жизнь. Человека, который всегда был рядом с ним, который находил время, даже когда была тысяча других дел, которые кричали бы о его внимании.

Он знал, что сразу после ужина его отец вернется в офис. Что он может не вернуться в ту ночь. Он был знаком с таким же графиком во время своих смен в Протекторате, когда он был на действительной службе.

— Мне придется быть в порядке, — тихо сказал он. Он потянулся к телефону и открыл официальные сообщения. — Они не давят на меня по поводу отпуска, но я знаю, что они там на пределе.

— Они справятся, и тебе не нужно торопиться, — заверил его отец.

— Я знаю. И я не уверен ни в чем из этого. — Он поднял руку и наблюдал, как воздух размывался вокруг его пальцев. Он увидел, как глаза отца перескочили с его руки на распавшийся трофей. Не было никакого осуждения, только беспокойство.

— Завтра я собираюсь посетить благотворительное мероприятие Гармент, — объяснил его отец. — Я знаю, что Протекторат ищет представителей. Было бы здорово, если бы ты был там.

Это было нейтральное предложение. Знакомая точка для них обоих, еще до того, как Рори стал кейпом. Без злодеев, патрулей или причин использовать его силы, или его новые силы, это казалось идеальным способом вернуться к вещам.

Если он этого захочет.

— У тебя есть время на что-то подобное? — спросил Рори, скорее из-за того, что осознавал, как это воспримет публика, чем зная о расписании отца.

Его отец посмотрел вниз на него.

— Апперкраст будет присутствовать и выступит с вступительной речью. — Рори понимающе кивнул. — Кроме того, приглашения были отправлены и Протекторату, и приезжей команде Чикаго. Новой волне тоже, а Париан вносит свой вклад в мероприятие. Представители других агентств уже подтвердили свое участие, так что все практически готово. И теперь есть еще больше национальной известности.

Рори с недоумением посмотрел на отца.

— Гармент выпустила еще одно видео. Ну, один из ее полнометражных документальных фильмов со всеми прибамбасами. Сосредоточена на историческом стиле и дизайне в Броктон-Бей. Мода и архитектура, но она подчеркнула исторические здания, которые были разрушены или повреждены в результате атак, — объяснил его отец.

Рори кивнул. Доки не были архитектурным сокровищем, но это была старая часть города, хотя, возможно, и не самая хорошо сохранившаяся.

— Это хорошо?

— Это трогательно, — сказал его отец. — Если это задает тон этому мероприятию, то это будет практически мемориальная служба атакам. — А это было не то, что его отец мог себе позволить отсиживаться в стороне.

— Поврежденные здания несут такие эмоции? — скептически спросил Рори.

Его отец устало пожал плечами.

— Музыка помогла. Она уже продает саундтрек к нему, еще больше денег идет на благотворительность. А был целый репортаж про здание Монтгомери, старое депо в доках? Примерно 1880-х годов.

— Я знаю его, — сказал Рори. Он несколько раз проходил мимо этого места во время патрулирования.

— Оно рухнуло через несколько дней после атак. Опорные балки просто развалились, словно кто-то разрезал их ножом. — Отец покачал головой. — После этого они замедляют работу внутри зоны затемнения, чтобы убедиться, что все безопасно. — Он замолчал, видимо, поняв, что снова переключает внимание на работу. Рори оценил усилия, которые приложил его отец, чтобы разделить части его жизни.

— Высокая посещаемость будет значить для города очень много. Но только если ты готов к этому, — продолжил он.

Рори кивнул. Тревога и беспокойство не уходили. Близко к смерти, потом хуже смерти. Нет, «хуже смерти», которое всегда было там, но он понял это только сейчас. Это было нелегко осмыслить, особенно когда у тебя есть, может быть, два человека в мире, с которыми ты можешь об этом поговорить.

Ему повезло, что они оба говорили с ним. Он посмотрел на отца и кивнул.

— Я постараюсь, — слабо сказал он. Это было пару часов в костюме, пожимая руки и улыбаясь камерам. Даже со всей неопределенностью, с которой он боролся, он мог это сделать. Для своего отца и для города.

— Спасибо. Твоя мама приготовила пастуший пирог. — Одно из любимых блюд Рори. — Ты не против присоединиться к нам за ужином?

У него не было особого аппетита, но запахи, доносящиеся по лестнице, напоминали ему знакомые ноты. Тень улыбки скользнула по его лицу, когда он вспомнил семейные ужины, краеугольный камень их совместного времени.

— Конечно, папа, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Давай пойдём.

Примечания:

Дата следующей главы: ~ 04.01.2025