Питер (джен)

Волшебный мир гудел, точно растревоженный улей. Весть о падении Волан-де-Морта разлетелась в мгновение ока. Члены Ордена Феникса и просто волшебники праздновали, прославляя удивительного ребёнка Поттеров и радуясь, что война наконец-то закончилась. Пожиратели Смерти ошарашенно глядели на свои бледнеющие метки, сбрасывали маски и прятались по углам, а кое-кто уже бежал в Министерство, подняв руки над головой и крича: "Я был под Империусом!"

Не до празднования было Министерству. На них навалилось столько работы, что даже выходные отменили. С утра при нападении на дом Лонгботтомов были арестованы трое Лестрейнджей, ещё один их сообщник ускользнул. Разборки с Пожирателями обещали затянуться надолго, а тут ещё Альбус Дамблдор, чем-то очень встревоженный, требовал немедленно выяснить обстоятельства гибели Поттеров.

Лишь двоим в Англии не было дела до общих забот и ликования. Эти двое были Питер Петтигрю и Сириус Блэк.

У Питера началась настоящая паника. Он чувствовал, что Сириус пытается зацепить его заклятием Слежки, очень сложной магией, которая из всей четвёрки получалось только у него, а отрабатывалось это заклинание, как и многие другие, безопасные для жизни, на Питере (опасные доставались Снейпу). Может, поэтому он и понял сразу, что Блэк собирается делать? Или просто от страха обострились все чувства?

Питер трансгрессировал несколько раз подряд, как безумный, пока ему не стало дурно. В голове смутно зародился план: покинуть Англию и там, за границей, затеряться среди магглов. У Питера были знакомые в Болгарии, которые вполне могли предоставить ему убежище ненадолго, а там — видно будет…

Питер не хотел в Азкабан. В детстве ему однажды не повезло наткнуться на дементора, и он чётко уяснил одно: в их присутствии тебя посещают самые страшные воспоминания. А какие воспоминания для него теперь самые страшные, Питер уже хорошо понял… Что же теперь — всю жизнь, изо дня в день, из года в год, переживать гибель школьных друзей? Снова видеть могилу Марлен и падающего Джеймса?..

При одной мысли об этом Питера начинало колотить. Потому он и спешил в Лондон, на вокзал, чтобы поезд навсегда увёз его отсюда.

Увы — не получилось…

Сириус настиг Питера на людной, полной магглов улице. Услышав сзади хлопок трансгрессии, беглец замер как вкопанный, резко обернулся и увидел Бродягу. Тот шагал прямо на Питера, нацелив палочку точно ему в грудь.

Паника захлестнула всё существо Питера, заставив волосы на голове подняться, а руки и ноги — онеметь. Сириус шёл к нему, и Питер попятился, уткнувшись спиной в стену какого-то здания.

— Б-Бродя… Си-Сириус… — едва слышно прошептал он.

Сириус приближался. Питер уже совсем близко видел его белое как мел лицо, горящие злобой глаза и чёрные волосы, которые до сего дня всегда были безупречно расчёсаны. Сейчас Сириус вдруг стал невероятно походить на свою сестрицу Беллатрису, когда она била заклятиями по очередной жертве.

— Ну что, Хвост? Надеялся убежать? — ровно, безжизненно спросил Блэк.

Питер замотал головой, с трудом глотая воздух и пытаясь хоть что-то сказать. Несколько человек остановились поодаль и беспокойно переговаривались, глядя на Блэка и Петтигрю; один громко предлагал вызвать полицию. Питер незаметно вынул палочку и сжал её за спиной, хоть и не был уверен, что вспомнит сейчас хоть одно заклинание.

— Ты предал их, — Сириус не спрашивал, он утверждал. Помолчал пару секунд и вдруг сорвался на крик: — Лили и Джеймс!!! Это же наши друзья!

Питер вжался в стену, чувствуя, как взгляд затуманивается слезами бессилия.

— Ты во всём виноват! — Бродяга снова понизил голос, заметив, что на его крик стали оборачиваться прохожие.

— Да?!

Питер сам изумился собственному воплю. Он едва-едва понимал, что происходит, а с губ срывались истерические возгласы:

— Я?! Я?! Нет, это ты! Ты! Ты заставил меня принять это заклятие, а я не хотел! — Питер пытался кричать, но не хватало воздуха, поэтому громко звучали лишь отдельные слова. — Ты сам предложил и знал, что если что-то пойдёт не так, меня убьют! А я... я стал шпионом почти год назад!

Бродяга открыл рот и изумлённо вытаращил глаза. Такого признания он явно не ожидал...

— Я же трус, — Питер кривовато улыбнулся и тут же начал всхлипывать, — забыл, что повторяешь это с первого курса?

Сириус отступил. Удивление в глазах сменилось холодной ненавистью.

— Ты же знал, знал! — закричал Пит, снова впадая в истерику. — Как ты мог, Сириус?!

Лицо Блэка исказилось. Он вскинул палочку:

— Авада…

Питер закрыл глаза.

И тогда ударил взрыв.

Нет, это сделал не Питер… во всяком случае, не сам. Сработала его палочка — про неконтролируемый выброс магии Питер знал непонаслышке, в школьные годы у него несколько раз случались подобные приступы. Стены домов разлетелись в куски, вокруг закричали люди. Питера отшвырнуло, он почувствовал дикую боль в правой руке и более слабую — в спине и груди. Сириус ненадолго исчез из поля зрения: его скрыло облако пыли. Отчаянным усилием воли Питер заставил себя сосредоточиться, схватил палочку в левую руку и трансгрессировал.

Он высадился на траве перед каким-то домом. Дом был смешной и более всего напоминал кирпичный свинарник, к которому пристроили несколько новых деревянных этажей. Больше Питер ничего не успел сообразить, даже того, где он находится — боль и тошнота заполнили всё его существо. Питер пошатнулся и рухнул плашмя. "Задело… осколками…" — с трудом сообразил он и из последних сил перекинулся в крысу (Петтигрю где-то слышал, что животные регенерируют быстрее). Но легче не стало. "Всё равно умру", — понял Питер, и всё вокруг затопила чернота.

* * *

В это же время Сириус Блэк стоял посреди развороченной улицы и хохотал как безумный, не в силах осознать, что недалёкий подпевала Петтигрю мог провернуть такую штуку.

К вечеру Римус Люпин примчался в Лондон только для того, чтобы узнать, что два его лучших друга погибли в результате предательства третьего.

На следующий день миссис Петтигрю скончалась от внезапной остановки сердца, а маленький рыжий мальчик по имени Перси Уизли нашёл во дворе своего дома раненую крысу, притащил в дом и со слезами упросил мать вылечить зверушку.

Питер восстанавливался медленно. Целый месяц у него ушёл на то, чтобы окончательно прийти в себя. И за этот месяц он окончательно решил остаться крысой. Здесь о нём заботились… может, даже любили. А в человеческом мире его не ждало ничего хорошего. Легально он труп, вот пусть так и останется.

К тому же у животных, помимо возможностей вроде быстрой регенерации, было ещё одно неоценимое для Пита преимущество…

Неспособность к угрызениям совести.