Империус (гет)

Она слышала.

Ох, Мерлин, она слышала.

Ремус никак не мог заставить себя вдохнуть. Он ощущал себя обнаженным, все его самые сокровенные секреты были выставлены на обозрение женщины, которая его ненавидела. То, что инцидент, за который он сейчас получит приговор, не был на все сто процентов бешеным, не имело значения. Прежде ему удавалось уклоняться от серебряных пуль, но эта вот-вот грозила достать его. В тот момент, когда Дэниел рассказал о том, что видел, перед главой Института бешенства, он обрек его на свою судьбу. И неважно, кто исполнит приговор: работники института или пожиратели смерти. Судя по всему, ему не стать первым оборотнем, выбравшимся с уровня резидентов живым.

Но он не собирался тянуть за собой других.

— Не вините Фелицию за то, что она привела меня сюда, — сказал он поразительно спокойным голосом. — Я солгал ей, сказал, что вы разрешили мне посетить этот уровень. Мы знаем друг друга со школы, так что она мне поверила. Это не ее вина. А Ундина и вовсе не хотела идти…

Ребекка сощурила глаза.

— О, не волнуйтесь, профессор. Я не собираюсь винить никого, кроме вас. Подобного неуважения и пренебрежения правилами я от вас и ожидала.

Ремус расправил плечи.

— Я был уверен, что это мой последний шанс повстречать резидентов.

— И вы были правы, — бросила Ребекка, а затем, глянув на Аливарда, сказала: — выведите его прочь.

На мгновение Ремусу показалось, что он ослышался.

— Что, простите?

Ребекка снова пронзила его взглядом.

— Я хочу, чтобы вас здесь не было, профессор Люпин. И я намерена никогда больше не приглашать вас. Я сыта вами по горло. Аливард.

Ремус был настолько потрясен, что едва почувствовал, когда Аливард грубо взял его под руку и повел к коридору. Он успел заметить, как Фелиция что-то прошептала Тонкс, прежде чем и ее направили к выходу. Он увидел выражение ярости на лице Кролла, а также недоверие пополам с удовлетворением — на лице Дольфа, после чего его вывели из столовой. Их с Тонкс впихнули в кабину лифта, затем проволокли через зал с лифтовыми шахтами и лестницей, прочь по коридору к открывшемуся аркой выходу и бесцеремонно вытолкнули на торфяник. Мгновение спустя дверь исчезла.

Тонкс и Ремус обменялись потрясенными взглядами, а затем посмотрели на неприветливое здание института.

Ремус первым вернул себе способность к речи.

— Что, во имя Мерлина, только что произошло? Я был уверен, что окажусь на уровне шесть.

— Я тоже. — Подобрав выпавший из ее рук планшет, Тонкс поднялась на ноги. — Мне казалось, она должна была услышать его.

— Вот именно.

Отцепив ветку вереска от подола мантии, Ремус тоже встал. Снова обменявшись взглядами, друзья поспешно направились к роще и железнодорожной станции: никому из них не хотелось дольше оставаться рядом с институтом на случай, если Ребекка передумает. Ремус до сих пор не мог поверить, что снова дышит свежим воздухом, несмотря на то, что Ребекка, вне всякого сомнения, услышала слова Дэниела.

Снова уклонился от серебряной пули… но как?

— Я просто не понимаю, — призналась Тонкс, качая головой. — Можно было предположить, что она с радостью ухватится за возможность запереть тебя. Особенно, учитывая дневник…

— Мы все еще не можем быть уверены, что он принадлежит ей, Тонкс…

— Да, да, да, — перебила она, махнув рукой. — Даже если и так. Она ненавидит тебя, Ремус. Я думала, она будет рада видеть тебя взаперти и несчастным, полностью в ее власти.

Ремус не мог с этим поспорить.

— Она не могла услышать то, что говорил тот паренек. Иначе ни за что бы не выпустила меня.

Тонкс скривилась.

— Знаешь, учитывая твою популярность в Министерстве, думаю, она могла задержать тебя уже только за то, что ты проник туда, куда тебе было нельзя. — Внезапно ее лицо стало задумчивым. — С другой стороны, если она собирается проводить секретные эксперименты, последнее что ей требуется — это внимание, привлеченное твоим заключением.

Ремус уставился на нее.

— Что, прости?

Тонкс пожала плечами.

— Ну, Дольф был в чем-то прав, Ремус. Среди оборотней ты довольно выдающаяся фигура. Если тебя заключат в Институт бешенства, это будет иметь громкие отголоски. Дамблдор поднимет шумиху. «Пророк» начнет строчить статьи. Разве ты на месте пожирателя смерти хотел бы такого внимания во время проведения тайных исследований для Сам-Знаешь-Кого?

Ремус нахмурился.

— Тонкс, мы не можем быть уверены, что она пожиратель смерти. Если мы сегодня что и узнали, так это то, что у нее куча причин ненавидеть меня…

— Вот именно! — воскликнула Тонкс, хлопнув по планшету ладонью. — И если бы дело было только в ненависти, ты считаешь, она не воспользовалась бы такой возможностью запереть тебя? Конечно же, нет, она не упустила бы своего шанса. Если только у нее не было других причин, таких, как, например, нежелание привлекать внимание к своим занятиям.

— Или же моральные принципы, которые не позволили ей действовать исключительно из соображений собственного желания отомстить.

Тонкс раздраженно вздохнула.

— Ремус, если бы она слышала то, что тот парень сказал о тебе, ее моральные принципы не имели бы никакого значения. Упечь в камеру бешеного оборотня — ее работа.

— Тогда, вероятно, она не слышала.

— Или же слышала, но пока считает, что рано запирать тебя. — На лице Тонкс вдруг отразилась тревога, и, явно не осознавая, что делает, она взяла ладонь Ремуса в свою. — Что означает, что она все слышала и теперь будет ждать, когда ты ей потребуешься, чтобы арестовать тебя.

Ремус тяжело вздохнул.

— Если она пожиратель смерти. Я все еще не убежден. Кролл сегодня упомянул, что он старый приятель Снейпа, и хотя мне не хотелось бы делать скоропалительных выводов… — Он заметил, как Тонкс закатила глаза. — Неплохо было бы узнать, насколько далеко уходит корнями их дружба. Не говоря уже о том, что он был просто в ярости, когда Ребекка выпустила меня — он несколько раз намекал, как рад был бы видеть меня в роли резидента.

— Ну, он просто козел, — заметила Тонкс. Внезапно она рассмеялась. — Посмотри на нас, — сказала она с иронией. — Ты со своим стремлением думать только хорошее обо всех, и неважно, как они с тобой обращаются, и я со своим тренингом мракоборца и стремлением предполагать худшее. Какая команда, а?

Ремус улыбнулся.

— Зато мы рассматриваем проблему с разных сторон. И поскольку истина, скорее всего, как обычно где-то в середине, у нас есть шанс схватить ее за хвост.

Он ощутил, как Тонкс содрогнулась.

— Если только за хвост не схватят тебя. Дружище, надеюсь, ты не обидишься, но я правда считаю, что какое-то время тебе не стоит бродить вне Хогвартса в одиночку. Ребекка и Кролл оба наверняка слышали, что сказал Дэниел, и если хоть один из них пожиратель смерти, мы должны снова вернуться к предположению, что они собираются добраться до тебя.

Ремус снова вздохнул.

— Прекрасно, — сухо сказал он. — Как будто моя жизнь была недостаточно сложной. Теперь мне придется жить в страхе, что меня вот-вот упекут в тюрьму для оборотней, где я вынужден буду коротать время с Тором Уайлдингом и Стаей.

Тонкс устало прижалась белокурой головой к его плечу.

— В целом у нас бывали деньки и получше. Мне кажется, мы с тобой мчимся в лодке по быстрой реке, да вот только весла остались на берегу.

— Не только мы с тобой, — заметил Ремус. Он оглянулся через плечо, коснувшись щекой волос Тонкс, и постарался совладать с тревогой за женщину, которую они вынужденно оставили позади. — Мы затащили бедную Фелицию в эту лодку за собой.

Тонкс резко подняла голову и смерила его взглядом.

— Я думаю, с ней все будет в порядке. Она хорошо сыграла свою роль, впрочем, как и ты.

Ремус с сомнением хмыкнул.

— Я надеюсь на это. Хотя вряд ли я смогу послать ей сову и узнать наверняка. — Он посмотрел на Тонкс. — Что она тебе сказала, прежде чем нас выставили вон?

— О! — воскликнула она, щелкнув пальцами. — Хорошо, что ты напомнил. Помнишь, я упомянула, что мы договорились с ней встретиться и поболтать где-нибудь вне института? Так вот, прежде чем меня увели, она успела шепнуть, что предложение в силе. В ее выходной в следующую субботу в «Трех метлах». Несколько качественных заглушающих заклинаний, и мы сможем спокойно побеседовать и не выглядеть при этом так, словно делаем что-то предосудительное.

— В субботу? — переспросил Ремус, потянув себя за губу. — Почти через неделю. Все что угодно может случиться…

— Уверена, Фелиция знает, что делает, — нетерпеливо перебила его Тонкс. — К тому же, если она попытается улизнуть раньше, это будет выглядеть подозрительно. — Она сжала его ладонь и произнесла: — С ней все будет хорошо, Ремус, я уверена. А пока она, возможно, сумеет найти ответ на весьма важный вопрос: как, черт побери, мы попались?

Ремус покосился на нее.

— Ребекка поймала нас с поличным, Тонкс, вот как.

— Это понятно, — отмахнулась она, пихнув его планшетом. — Но откуда она узнала, что мы там? Дольф сказал, что вот-вот должен был прийти Кролл, но не Ребекка. Ценсермелия так и не нажала на кнопку. Так почему Ребекка Голдштейн оказалась там?

Ремус похолодел.

— Кто-то ей сказал.

Тонкс кивнула.

— Я вижу три вероятности. Во-первых, когда я врезалась в дверцу запертого с помощью палочки люка, сработала какая-то сигнализация, так что она поспешила проверить и услышала вопли Тора через открытую дверь. Но тогда зачем рисковать и приводить с собой Кролла и Аливарда? Во-вторых, она могла отправиться на поиски крыс, о которых ей донесла Симона. С другой стороны, охота на крыс — недостойное руководителя института и главы охраны занятие. И, наконец, в-третьих, кто-то видел, как мы поднимались, и донес ей, или же кто-то из столовой сообщил, пока мы были там.

— Но как? — задал Ремус довольно важный, на его взгляд, вопрос. — Никто не смог бы покинуть помещение и не спровоцировать тревогу, кроме Дольфа. А он все время был с нами.

Тонкс покачала головой.

— Не знаю. Возможно, нас все-таки увидели, когда мы поднимались. Может быть, Кролл пришел раньше, чем ожидал Дольф, и вернулся за Ребеккой. Может быть, Фелиции не удалось по-настоящему уболтать Симону. Но я все же считаю, нам нужно смириться с мыслью, что у нашего пожирателя смерти есть сообщник, — подвела итог Тонкс и уныло улыбнулась. — Знаешь ведь, как говорят: можешь кучу времени искать пожирателя смерти, а потом случайно повстречаешь сразу двух…

Ремус изнуренно улыбнулся ей в ответ.

— Думаю, ты преувеличиваешь. Мы находились там незаконно, и любой увидевший нас счел бы своим долгом сообщить об этом или хотя бы уточнить у Ребекки, имели ли мы право быть там. Наш пожиратель смерти, кем бы он ни являлся, скорее всего, ни при чем. И опять же, имеем ли мы дело с одним пожирателем смерти, с двумя или с сотней, одно ясно как день: вряд ли я еще хоть раз смогу попасть в институт. Разве что в качестве резидента. А это означает, что они в полной безопасности могут заниматься своими делами.

Тонкс снова сжала его ладонь.

— Это также означает, что я сделаю все в моих силах, чтобы ты там больше никогда не оказался. Но мы найдем способ, Ремус. Мы найдем способ остановить их.

Ремус невидящим взглядом посмотрел на окружающие их болота и тяжело вздохнул.

— Я только надеюсь, что ты права, — тихо сказал он. — Это очень важно.

* * *

Дамблдор воспринял новость об их изгнании из Института бешенства спокойно. Кингсли — нет.

— И что нам теперь делать? — вопрошал высокий темнокожий мракоборец, тяжело опираясь на каминную полку в кабинете Дамблдора. Ремус молча наблюдал за ним, сидя в кресле, тогда как Тонкс, уже в своем обличии и с ярко-розовыми волосами, стояла, облокотившись на стену в нескольких метрах. — Это место и вся информация о нем тщательно охраняются. Институт — любимое детище Долорес Амбридж; как только стала старшим помощником министра, она добилась того, чтобы финансирование этого заведения и его важность увеличились до небывалых размеров. И не поздоровится тому, кого застанут за попытками разведать что-то на эту тему. Не имея возможности работать изнутри, мы оставляем Сами-Знаете-Кому полную свободу действий в институте.

Поставив локти на стол и переплетя пальцы, Дамблдор подался вперед и уперся в них носом.

— По крайней мере, Ремус и Нимфадора в безопасности, — ответил он тихо. Кингсли бросил на него виноватый взгляд. — И благодаря их расследованию у нас есть два главных подозреваемых: Ребекка Голдштейн и Аркадиус Кролл, не говоря уже о потенциальном информанте в стенах института.

Ремус встрепенулся.

— Я не хочу вовлекать в это Фелицию больше, чем абсолютно необходимо, — заявил он тихо, но твердо. — Она уже рисковала своей работой, а может, и жизнью, чтобы помочь нам. Ее положение и без того шатко, так что мне не хотелось бы усугублять его.

Дамблдор кивнул.

— Разумеется. Весьма благородно было с ее стороны помочь вам, и мы не будем настаивать на том, чтобы она помогала нам и дальше. Но не стоит забывать, Ремус, что сейчас она — наш единственный человек внутри заведения, которое может дать Волдеморту огромное преимущество.

— Будет ли она нам полезна — еще вопрос, — добавила Тонкс. — Наверняка за ее передвижениями и корреспонденцией будут теперь следить. Однако она показала себя вполне способной справиться с этими трудностями.

История про крыс всплыла в памяти Ремуса, и он улыбнулся.

Кингсли устало покачал головой.

— Я, как могу, стараюсь раскопать что-то как на персонал института, так и на их резидентов, — сказал он со вздохом. — Но мне приходится делать это тихо, а на мой отдел свалилась уйма работы. Но я не знаю, что еще мы можем сделать.

— Я поговорю с профессором Снейпом о его дружбе с Кроллом, — вдруг сказал Дамблдор. — Если он известен в кругу пожирателей смерти, Северус наверняка знает об этом. И, Нимфадора, если ты чем-то можешь помочь Кингсли, сделай это.

Тонкс склонила голову.

— Конечно.

— А я? — нехотя спросил Ремус.

Дамблдор сочувственно посмотрел на него.

— Продолжай учить детей и постарайся не покидать Хогвартс в одиночку. Если твои подозрения верны, ты можешь находиться в опасности.

— Почему именно меня всегда отстраняют ради моей безопасности? — раздраженно спросил он.

Дамблдор улыбнулся.

— Отчасти ты только что сам ответил на свой вопрос. Боюсь, Ремус, это неприятное последствие того, что так много людей беспокоятся о тебе.

Тонкс тоже улыбнулась, хотя ее улыбка была довольно бледной. Кингсли усмехнулся.

Длинным пальцем директор поправил на носу очки.

— Ты останешься связным Фелиции, если мы будем уверены, что для вас обоих это безопасно. Я также предпочел бы, чтобы Нимфадора присутствовала на ваших встречах.

Ремус раздраженно стиснул зубы.

— Я могу позаботиться о себе сам.

Улыбка Тонкс стала несколько натянутой, когда она спросила:

— Боишься, что я вам помешаю, Ремус?

Ремус откинулся на спинку, пытаясь побороть подступающий к щекам румянец.

— Ты знаешь, что дело не в этом, — ответил он со вздохом. — Просто…

Раздался громкий стук в окно. Находившаяся ближе всех Тонкс достала палочку и, лишь слегка запнувшись, поспешила к темному окну. Немного повозившись с замком, она распахнула створку.

Несколько растрепанная сова приземлилась на подоконник и протянула ногу. Тонкс отвязала письмо, сунула пару монет в мешочек на другой ноге птицы, а затем, когда сова снова вылетела в окно, закрыла его. На мгновение она замерла, разглядывая печать на конверте, и Ремус заметил, как напряглись ее плечи. В конце концов Тонкс обернулась.

— Это Ремусу, — неуверенно сказала она. — Из института.

Вскочив на ноги, Ремус взял письмо из ее протянутой руки и снова опустился в кресло. Оглядев знакомую печать Института бешенства, он перевернул конверт. Он знал, чьей рукой было написано письмо.

— Это от Фелиции! — воскликнул он, вскрывая конверт. Послание оказалось коротким, и он быстро прочел его.

«Профессору Люпину.

Меня глубоко оскорбило то, как ты воспользовался нашей дружбой и, подвергая опасности мою работу, обманом заставил меня провести тебя в ту часть института, куда тебе запретили заходить. И хотя мне удалось сохранить работу вопреки твоим усилиям, ситуация здесь обострилась из-за твоего вмешательства: нам всем теперь запрещено посещать уровень резидентов кроме как в сопровождении профессора Голдштейн, что, разумеется, отрицательным образом сказывается на наших исследованиях. Если фортуна снова повернется ко мне спиной, и я еще раз встречу тебя, то хочу посмотреть, с каким выражением лица ты будешь извиняться за свое поведение. Надеюсь только, что это произойдет в публичном месте. Даже не думай возвращаться в институт, потому что в этом случае тебя арестуют. Тебе крупно повезло, что этого не произошло — доктор Кролл еще с час рвал и метал из-за того, что тебя отпустили. Подводя итоги, скажу, что считала тебя своим другом, Ремус. Но теперь даже не уверена, что хочу встречаться с тобой один на один.

Фелиция Хэтауэй».

Ремус выдохнул и улыбнулся. Молодчина, Фелиция.

Тонкс и Кингсли с тревогой стояли у него за спиной.

— Что там написано? — спросила Тонкс, как только Ремус закончил читать.

Ремус облокотился на спинку кресла, чувствуя себя так, словно с души свалился камень.

— Я прочту вслух, — сказал он и так и сделал.

К тому моменту, как он добрался до конца письма, Тонкс широко улыбалась, а Кингсли выглядел весьма впечатленным.

— Умная девушка, — заметил он с ухмылкой. — В одном письме она умудрилась ненароком сообщить нам, что не потеряла работу, что Ребекка чем-то занимается на уровне резидентов, и что Кролл раздражен тем, что тебе удалось улизнуть. При этом она все равно хочет встретиться с тобой, если Тонкс будет тоже присутствовать. Любой другой, кому попалось бы это письмо, решил бы, что она бранится на тебя.

Ремус почему-то ощутил гордость за Фелицию.

— Она училась на факультете Когтеврана, — сообщил он Кингсли. — Всегда хорошо управлялась со словами.

— Это верно, — с улыбкой подтвердил Дамблдор. — Я хорошо помню Фелицию Хэтауэй. Она умная и сообразительная женщина.

Пряча улыбку, Тонкс посмотрела на Ремуса, приподняв бровь. На этот раз он все-таки покраснел. Тонкс рассмеялась и ткнула его в плечо.

— Что ж, дружище, — сказала она, хитро улыбаясь. — Учитывая выражение твоего лица, мне и правда лучше приглядывать за вами в следующую субботу. Иначе кто знает, что вы натворите.