Змеюка змеюке - рознь, или Коммуналка  (джен)

«Коноха. Дом,» — скребло где-то на самом краю сознания. Сколько лет прошло с тех пор, когда Цунаде в последний раз шла по этим улицам? Десять? Нет, больше, много больше. Они уходили ночью, она и Шизуне. Сенджу была тогда не в себе. Дорога расплывалась перед глазами не только из-за выпитого в тот вечер, но и от слёз.

Это место… Эта проклятая деревня, что основал дедушка Хаширама. Где оказались его идеалы? Мир между кланами, между странами… Биджу — как средство сдерживания скрытых деревень. Всё это провалилось, начало разваливаться ещё до его смерти. Дедушка Тобирама пытался уберечь хотя бы Коноху, он всегда думал практичнее и прагматичнее — да, но и это их не уберегло.

Кланы сидели смирно, даже Учихи… Хотя растущее напряжение ощущала даже она. Чего нельзя сказать о последовавших затем трёх войнах шиноби. Они окончательно обескровили клан Сенджу. Они лишили её веры в будущее.

Рикудо-сенин — сволочь каких поискать. Люди воевали всегда, но научившиеся использовать чакру люди были способны уничтожить этот мир. Однажды именно это и произойдет. Говорили, что от сражений её деда и Мадары вздымались горы и дрожала земля. Эти двоё были способны уничтожить мир? Возможно. Однако у её деда была иная цель, ему удавалось сдерживать Учиху, раз за разом. Однако что будет если появится новый Мадара, а Хаширама так и не родится? Этот мир был обречен.

Цунаде прекрасно отдавала себе в этом отчёт, проигрываясь в покер и пропивая последнее. Наследства клана Сенджу давно не существовало. Были лишь миллионы долги самой Цунаде. Однако что такое деньги, если весь мир летит в бездну? Впрочем, мир катился туда уже давно и имел все шансы не закатиться при её жизни. А это значит её порядком достало топтать маленькими каблучками пыльные дороги, убегая от очередных кредиторов, менять один отель на другой, охмурять одного толстосуммного идиота за другим, чтобы тот ссудил ей денег на игру.

Порой так хотелось взять и остановиться. Осесть где-нибудь… Возможно, сказывалась старость, но ей всё чаще снилась Коноха. Вот только Цунаде знала, что осядь она где-нибудь и воспоминания задавят её. Да и где-нибудь не подходило. Сейчас, шагая по родным улицам и подмечая, оживление, возникшее за мирные годы, она чувствовала, как её старое сердце заходится от сдержанной радости. Она скучала.

Вот только, чтобы остаться ей нужен действительно веский повод. И работа, которая позволит забыться лучше, чем саке и карты. Вот только Сенджу не могла представить себе такого места в Конохе. Госпиталь в мирное время не дал бы нужного адреналина, хотя, безусловно, стал бы неплохой попыткой. Нет, нужно было что-то другое. Вот только что? Даже мысленно Цунаде не могла сформулировать, что же должно было заставить её остаться в родной деревне. Но уж точно не глупый трёп Джирайи.

Его пришлось вызвать. Сенджу никогда не бросала пациентов. И бедовые команды семь и восемь нужно было срочно эвакуировать в Коноху, пока они ещё с кем-нибудь не столкнулись. Пригодился почти забытый канал связи.

А ведь Джирайя всё ещё носил тот свиток, как и она. Сквозной свиток, который позволял Цунаде осуществить призыв одной из жаб, чтобы та передала сообщение отшельнику.

Он явился быстро. Пожалуй, даже слишком. Сенджу ещё не была готова так широко распахнуть дверь прошлому, когда оно уже предстало перед ней в лице бестолкового сокомандника.

Джирайя почти не изменился. Всё также заливался соловьем при виде неё. А уж его глупые шутки так точно ничуть не поумнели. Она читала его пошлые книжонки. Её друг был болен на всю голову, и всё-таки ей его не хватало. Даже, несмотря на то, что Джирайя одним своим присутствием напоминал, как же Цунаде на самом деле стара.

Он был с ней в самые паршивые моменты её прошлого. Видел её слабой — всякой, но продолжал крутиться поблизости. И что бы она делала без его паршивого юмора?

Джирайя любил её. Это было очевидно, а она своим отказом породила монстра. Самого искушенного извращенца, который подогреваемый пророчеством всяких старых жаб, принес в этот мир чуть больше качественной порнухи, облаченной в совсем не высокий, а простой и понятный каждому литературный слог.

Возможно, зря она отказывала ему раз за разом. Джирайя был силен, надежен — такого не просто убить. Впрочем, она однажды в этом чуть было не преуспела. Если идиот, то клинический… Нет, не зря она отказала.

И всё же тот случай до сих пор преследует её в кошмарах. Характер у неё совсем не Сенджу. Узумаки — чисто Узумаки, особенно, когда обнаружилось, что кое-кто подглядывал за ней на источниках. В тот день она перестаралась. Джирайя долго скрёб на свой хребёт, но от смерти его тогда спасло лишь, то, что, обнаружив себя в капельках чужой крови, медик в Цунаде всё же победил. С тех пор она стала осмотрительней и чуть снисходительней к своему глупому сокоманднику.

Джирайя не отступился даже после того, что она сделала. После того, как чуть не убила его. Он был поистине упрямым идиотом… Впрочем, обороты он сбавил, а другом он оказался не в пример лучше ухажёра.

Сейчас, глядя на вышагивающую впереди неё надежную спину и мерно раскачивающуюся белую гриву, Сенджу впервые за долгое время чувствовала себя в безопасности. Сколько раз эти волосы мягко закрывали её от вражеских ударов, а сколько слёз было пролито на этой груди? Что ей возвращение в родную деревню, когда рядом старый друг?

Глупо было рассчитывать просто сдать пациентов в госпиталь и покинуть Коноху, обойдясь без встречи с учителем. Однако Джирайя уверенно вышагивал впереди, и Сенджу чувствовала, как часть его уверенности передается и ей. Они поговорят. Она обязана выслушать Хирузена-сенсея.

* * *

Сообщение от Цунаде застало его врасплох. Материал для изучения попался достойный и легко доступный. Старые кости приятно прогревались, а руки порхали, запоминая форму, чтобы лучше передать в следующей части романа. Совмещенные купальни — это благо, и Джирайя был в пяти минутах от Рая, когда перед ним возникла жаба-посланница. Он узнал её мгновенно.

Мысль о том, что с Цунаде что-то случилось вытеснила обладательницу пятого размера в доли секунды. Его химе никогда бы не воспользовалась их связью просто так. Должно быть, случилось что-то действительно ужасное.

По мере такого, как жаба заканчивала сообщение, плечи Джирайи чуть расслаблялись. С Сенджу всё в порядке. Однако не в порядке было с его крестником. Наруто… Нет, отшельник уважал Хирузена-сенсея, но прямой запрет на участие в жизни мальчика… Это слишком. Впрочем, такой извращенец как он — не лучший пример для ребёнка. Вот только не в этом было всё дело… Совсем не в этом.

Минато запечатал в сына светлую половину чакры Девятихвостого. У самой Желтой Молнии также хватало врагов. Повышенное внимание Джирайи к ребенку могло привести к лишним подозрениям и осложнить и без того нелегкую жизнь мальчика.

Однако сейчас всё обстояло совсем иначе. Наруто подрос. И уже делал свои первые шаги в мире ниндзя. Да и Цунаде просила его о помощи. Кто он такой, чтобы отказать?

Она была всё такой же. Красавица. Лучше любого из его материалов для исследований. Впрочем, здесь он был не вполне объективен. Всё же юношеская любовь до сих пор ослепляла. Забавно, он ведь стал знатоком женских сердец, мог очаровать любую… Почти любую. А Сенджу всё также оставалась недостижимой мечтой. Казалось бы близкой, но такой далекой.

Впрочем, Цунаде тоже была рада его видеть. Это он понял не только по чуть приподнятым уголкам губ и чуть смягчившемуся взгляду ореховых глаз, но и по характеру «приветственного» удара. Тот был поставлен так, чтобы не задеть никаких особо болезненных точек.

Он был так поглощен долгожданной встречей, что всё прочее ушло даже на на второй, на третий план. Наруто, оказавшийся его сенсеем Хатаке Какаши и остальные шиноби команд семь и восемь. Для Джирайи сейчас существовала только она. Влюбленный идиот.

Чудо, что Цунаде согласилась отправиться в Коноху вместе с ними. И желание сдать пациентов с рук на руки — явно было лишь предлогом. Уж Джирайя это знал.

Раскрутить подругу на встречу с учителем, а уж Хирузен-сенсей, пожалуй, единственный, кто может убедить её остаться, было делом принципа. И вот теперь весьма довольный собой отшельник вышагивал к резиденции хокаге. Если всё сложится удачно… Возвращаться в Коноху из своих исследовательских-разведывательных миссий станет ещё приятнее, а также появится дополнительный стимул делать это, как можно чаще.

И всё же… Когда чувства, разбереженные Цунаде, чуть поутихнут, ему следует познакомиться с Наруто как полагается. Насколько он успел заметить, мальчик был очень похож на Минато.

* * *

— Но, Хирузен-сенсей…

— Я оплачу всё твои долги, Цунаде, — признаться, такого от Третьего даже оптимистично настроенный Джирайя не ожидал. Интересно, а их старый учитель знает, как сильно задолжала Сенджу?

— Не думаю, что бюджет Конохи это потянет, — скептически хмыкнула Цунаде.

— Бюджет Конохи здесь и не причем, я хочу погасить твои долги из своих средств, — табак, который курил учитель, явно был паленным. Иначе с чего бы такие безумные идеи?

— При всем уважении, сенсей, но я не думаю, что ваших сбережений хватит, — Сенджу слегка зарделась. Интересно, и каковы же на самом деле её долги?

— Сколько? — Третий даже отложил трубку. — Назови эту цифру, Цунаде.

— Чуть больше тридцати миллионов рё, — порывисто выдохнула Сенджу. Хорошо, что Сарутоби отложил трубку… Это было немногим меньше, чем та сумма, которую давали на черном рынке за голову его сына Асумы.

— Ты абсолютно не умеешь останавливаться, Цунаде, — с неудовольствием признал он. — Никогда не умела.

— И нужна вам такая глава госпиталя? — с едва различимой горечью пробормотала Сенджу. Внутри у Джирайи что-то сжалось.

— Я могу погасить твои долги! — выпалил он прежде, чем вновь затянувшийся Хирузен-сенсей успел что-то сказать. — Цунаде. ты не должна бегать и прятаться от кредиторов?

— За твои пошлые книжонки, и правда, столько платят? — сейчас его подруга выглядела действительно удивленной.

— Мои книги — искусство и тяжкий труд…

— Так уж и тяжкий, в засадах по баням, публичным домам и горячим источникам!

— Хочешь возьму тебя с собой? Если завидно, конечно, — эта перепалка вышла такой знакомой, такой… беззаботной что ли. Джирайе этого не хватало. Судя по не спешившему их прерывать Третьему, и ему тоже.

— Уж как-нибудь обойдусь. И без ваших денег тоже, — Сенджу шумно фыркнула.

— Ты не права, Цунаде, — Хирузен-сенсей слегка пожевал трубку. — Будущей хокаге нельзя иметь столько долгов, как впрочем, и подмоченную репутацию.

— Будущая кто? — здесь удивился даже Джирайя, но он сдержался, в то время, как Сенджу была слишком занята разглядыванием Третьего, видимо, подозревая того в безумии. Впрочем, не такое это уже и безумие.

— Эх, жаль, конечно, что хламида закроет все твои прелести, но с дугой стороны, кто если не ты! — он слегка сжал её плече. Подруга выглядела какой-то обмякшей, словно Сарутоби-сенсей подгадал её тайные мысли и выдал то единственные, ради чего она могла остаться.

— Джирайя прав. Кто, если не ты. Ты внучка Первого, наследница Второго и моя ученица. Цунаде, тебя называют сильнейшей куноичи в мире совсем не просто так. Но и сила не главное. В тебе горит воля Огня.

— Моя воля Огня давно угасла и вам это известно, сенсей! Джирайя куда лучше подходит на эту роль, бросьте, кто угодно…

— Я не хочу быть хокаге. Это не моё. Совершенно. И, Цуна, ты ошибаешься! Ты всё ещё горяча и… — отшельник не договорил, что ж удар у Сенджу поставлен хорошо, а дверь у хокаге в кабинете никуда не годна…

— Если бы твоя воля Огня угасла, ты бы прошла мимо. Не рискнула бы на гендзюцу Учиха, чтобы спасти коноховцев. Но я расспрашивал Шизуне…

— Предательница! — угрожающее скрипнули кулаки Сенджу.

— Ты никогда не проходила мимо, — закончил Сарутоби. — И ты всё ещё веришь. В глубине души. Как тебе Наруто, кстати?

— Не переводите тему, учитель! — потребовала Цунаде, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарядить кулаком по столу. — Наруто… Истинный Узумаки. Вот кто точно хочет стать хокаге, — совсем тихо пробормотала она.

— Серьезно? — Джирайя с трудом приладил дверь на место.

— Да, Наруто мечтает сместить меня, — с легкой улыбкой кивнул Третий. — Вот только я уже очень стар и…

— О да, будет вам, — пробормотала Сенджу, закатив глаза. — Вы неплохо справляетесь с этим дурдомом.

— К сожалению, плохо. Клан Учиха тому явно подтверждение, — в кабинете возникло неуютное молчание, после чего Третий продолжил. — Если ты откажешься, моё место рано или поздно получит Данзо.

— Он ведь такой же старый чертяка как вы! Простите, учитель, — чуть потупилась Цунаде, Джирайя откровенно хихикал, хотя смешного было мало. Они все хорошо знали о притязаниях Данзо. Как, впрочем, и…

— Орочимару, — это имя всё же прозвучало. — Вот уж кто хотел стать хокаге, однако из нас троих, этот пост не был предложен лишь ему, — Сенджу горько усмехнулась. — В каком же вы отчаянии, учитель, что просите об этом меня и даже готовы оплатить мои долги?

— В достаточно сильном. Впрочем, Джирайя обещал оплатить половину, — Хирузен едва заметно подмигнул ученику. — К тому же я не прошу стать тебя хокаге прямо сейчас. Нужно время, чтобы ввести тебя в курс дел, подготовить почву для положительного решения Совета и Дайме, надо, чтобы к тебе снова привыкли. Должность главы госпиталя на первое время — самое то.

— Я согласна, — наконец утвердительно кивнула Цунаде.

— Тогда я начну понемногу вводить тебя в курс прямо сейчас, — облегчение появившиеся в глазах Третьего быстро сменилось тревогой.

— Мне уйти? — Джирайя едва не пританцовывал. Всё вышло просто замечательно! Теперь оставалось надеяться, что его подруга не сбежит до вступления в должность…

— Нет, это касается Наруто. Какаши сказал мне, что во время боя с Какузу его окутал покров биджу и появилось три хвоста.

— Целых три? — почти синхронно ахнули они с Цунаде. Та знала о Девятихвостом даже больше него. Более того Лиса могли запечатать именно в неё. Если бы не удалось достичь договоренности с кланом Узумаки, чтобы те отправили Кушину.

— Да, три хвоста. Наруто сражался, используя его чакру. Если бы не это и не активировавшая мангекё Шаринган Учиха — Коноха, возможно, потеряла бы своего биджу, последние шаринганы и осложнила бы отношения с кланами Хьюга, Акимичи и Абураме.

— Не дурно, — присвистнул Джирайя.

— Да, я не мог предположить, что миссия ранга С превратиться в испытание на выживание. Даже для таких опытных джоунинов как Хатаке и Учиха.

— Однако вы отправили две не слабые команды на простую миссию, — пробормотала Цунаде.

— Чутье, — тихо отозвался Третий. — Однако есть основания полагать, что Иззи Учиха не пережила резню.

— Я раньше никогда не слышал об этой девочке, — задумчиво пробормотал Джирайя.

— Я тоже, — кивнула Цунаде. — Однако оно и понятно, я покинула Коноху, раньше, чем та успела повзрослеть.

— Учих было много, однако такие самородки как Итачи, как теперь Иззи Учиха, не могли не попасть в мое поле зрения. И всё-таки это произошло. Я думаю, что кто-то захватил умирающее тело девушки и обманул ментальные техники Иноичи.

— Этот кто-то должен быть очень искушен, если смог провернуть такое, — кисло улыбнулся Джирайя. — Я бы предположил Орочимару, однако он сейчас в другом месте.

— Верно, своего ученика я бы узнал… — кивнул Третий. — Это кто-то… Не из этого мира я бы сказал.

— Ну вы и горазды сказки рассказывать, учитель! Если бы наши призывы умели захватывать тела шиноби… — Джирайя нахмурился, задумавшись о подобной возможности. Почему-то ему представился именно придурок-Гамакичи в его теле…

— Я и не утверждаю, что это призыв. Однако чакра у Иззи Учихи, действительно, необычная. Она двойственная. С одной стороны — огненная, как и положено приличной Учихе, однако огонь этот зелёный. С другой, эта часть чакры подавляемая, пятнистая, но в основном она имеет синий льдистый оттенок. Есть и ещё один нюанс — второй очаг чакры, слабый, недоразвитый, но это делает её похожей на джинчуурики, вот только никаких следов печати нет.

— Интересно… Вы думаете в ней частица чакры хвостатого? Что думаете делать?

— Не уверен, поэтому пока ничего. К тому же, пока она полезна Конохе, однако помнить об её особенностях нужно.

— Без своих призывов мы давно бы тлели в могилах, — с легким раздражением бросила Сенджу.

— Но с призывами заключаются контракты, — справедливо отметил Джирайя.

— Верно, однако очевидно, что миров достаточно много. Мы пока не знаем какому именно обязаны своей гостье и каковы её намерения, однако пока ничего предрассудительного та не сделала, — кивнул Третий.

— Я буду иметь ввиду, учитель, — кивнула Цунаде. — А что насчёт Наруто? Думаете, печать ослабевает?

— Неудивительно, — Джирайя чуть мотнул головой, прогоняя воспоминания. Глупо. Совсем глупо было на это рассчитывать. — Чудо, вообще, что Минато удалось его запечатать.

— Печать ослабевает, но не только это тревожит меня. Не так давно, точнее, совсем не давно во время того инцидента с Мизука, Наруто узнал правду.

— Это должно было произойти.

— Верно, однако важно также то, как именно мальчик об этом узнал. Более того, боюсь, он обижен и на меня, и на Четвертого. На меня за то, что скрывал, на Четвертого, за то, что запечатал Лиса. Это проявилось в том, что в его традиционной росписи лиц хокаге стало особенно доставаться мне и Минато. Впрочем, Минато начало усиленно доставаться от фантазии Наруто даже раньше. Так что я боюсь, что печать ослабла даже сильнее, чем я думал и он общался с Лисом. Сегодня Какаши сказал мне, что мальчик расспрашивал его об отце и, в целом, у него сложилось впечатление, что Наруто узнал правду.

— Проклятие, — тихо прошептал Джирайя. — Я должен с ним поговорить, — и под гнетущее молчание Цунаде и сенсея вышел в ночь.

Он представлял, где должен был находиться его крестник. И он не ошибся. Мальчик спал в коридоре госпиталя Конохи, свернувшись в клубок на скамье. Справа находилась палата, куда положили ту девочку Хьюга, чуть левее расположился Какаши, а прямо перед носом Наруто была палата с Учихой.

Осторожно приблизившись, Джирайя замер. То, что бросилось в глаза при знакомстве — желтые, торчащие во все стороны волосы, осталось неизменным и сейчас, однако против воли он думал сейчас не об Наруто. О другом мальчике, которого он также как и Нагато считал ребенком пророчества. Что Минато, что Нагато — оба мертвы, как впрочем и все остальные ученики Джирайи. Предсказание жабьего мудреца сбылось лишь в той части, где отшельник и правда написал несколько успешных книг и много путешествовал.

То, что сейчас Наруто обижен на своего отца неожиданно больно кольнуло его. Если Хирузен прав в своих опасениях, и мальчик действительно общался на эту тему с Лисом… Это будет вина не только Третьего, запретившего когда-то приближаться к нему Какаши и Джирайе. Он сам тоже виноват. Наруто рос один. Как и сам Джирайя когда-то, однако… Будущий отшельник не был джинчуурики и большая часть деревни не считала его демоном.

Наруто абсолютно не был похож на демона. Ни когда встретил его незнакомца в стране Волн солнечной улыбкой, ни сейчас, когда сладко посапывал на неудобной скамье, лишь бы не оставлять тех, кто дорог. Однако покров биджу, три хвоста и обида на Третьего и Четвертого — это было серьезно. Настолько, что сейчас Джирайя поклялся приложить все усилия, чтобы избавить сердце Наруто от той черной желчи, что наверняка поселил в нем сволочной Лис.

Однако сейчас… Будить ребенка не хотелось совершенно. Пусть этот ребенок и был ниндзя и не имел права называться таковым. Вот только деревянная скамья — не лучшее место.

Наруто был легким и явно не привык, чтоб его таскали на руках. Кунай мгновенно оказался у горла слегка сдвинувшего брови Джирайи. Заспанные синие глаза с непониманием уставились на него.

— Извращенец? — удивленно моргнул мальчишка. — Отпусти меня!

Отсутствие всякого уважения к собственной персоне, если и задело отшельника, то не слишком. Сейчас существовала проблема поважнее.

— Прогуляемся? — спросил он, понимая, что больница не лучшее место для разговора.

— С вами? — нахал усмехнулся, однако заурчавший желудок, лишил его шанса высказать свои опасения касательно прогулок под луной со старыми малознакомыми извращенцами.

— Поедим рамена? — зашёл с другого бока Джирайя и, наблюдая за тем, как посветлело лицо паренька, понял, что попал в цель.

— О, а вы мне уже начинаете нравиться, даттебайо! — возбужденно подпрыгнул Наруто, впрочем, когда они вышли на улицу по стоявшей вокруг темени стало ясно, что Ичираку уже закрыт.

— Ну вот, — горестно вздохнул Наруто.

— Зайдем в круглосуточный магазин, — не унывал отшельник.

В магазине Джирайя раскошелился на десять пачек любимого заварного рамена Наруто из совсем не дешевого сегмента, также отшельником было прихвачено двойное мороженное. Помнится, Минато такое любил.

По дороге домой Узумаки весьма бодро грыз мороженное, при этом умудряясь расспрашивать самого Джирайю о его странствиях. Изврашенец не стал бы самым продаваемым писателем прошлого года, не будь у него таланта рассказчика, а потому слушал Наруто действительно с интересом.

Жил Наруто в не самом плохом районе Конохи да и сам домик вовсе не был плохим, неухоженным, не убранным, скорее, но чего ожидать от одинокого мальчишки.

— Не запнитесь, сенсей, — через плечо бросил ему Наруто, оставив Джирайю с трудом пробираться между горами мусора… К слову о «сенсее», Узумаки весьма качественно умел убалтывать мозг, Джирайя и не заметил, как согласился немного потренировать его, пока «Какаши-сенсея не выпишут из больницы».

Вскоре место на столе было расчищено, и рамен заваривался в чашке, в то время, как Джирайя настороженно нюхал жидкость, которую Наруто назвал чаем. Пора было переходить к делу.

— Я слышал, ты увлекаешься рисованием, Наруто, — хитро улыбнулся он. Начинай издалека, если хочешь выведать больше информации.

— Чего? — мальчик подавился чаем. Метод все-таки работал.

— Ну как же… Твои художества на величайшем монументе в деревне сложно оставить незамеченными, — теперь уже Джирайя строго посмотрел на притихшего блондина.

— Вы не можете доказать, что это я, — упрямо фыркнул он.

— Однако все знают, что это ты. Более того, тебя не кажется, что это как-то по-детски, а, Наруто? — он всё же позволил себе улыбнуться. Нельзя, чтобы мальчик решил, что он какой-то старый зануда. — Нет, представь, вот станешь ты хокаге, а какой-нибудь мелкий балбес пририсует тебе на лоб эм… фаллический символ!

— Эй, я такую мерзость не рисую, извращенец! — возмутился Наруто и тот же замолчал, смекнув, что только что выдал себя с потрохами.

— Зато рисуешь и пишешь другую. Так вот продолжай представлять, ты хокаге, к примеру, шестой…

— А почему не Пятый? — тут же возмутился Узумаки.

— Хм, ну может и Пятый, — попытался увильнуть Джирайя.

— Ты чего-то знаешь, Извращенец, — прищурился Наруто.

— Может, и знаю, — сдался отшельник. — В любом случае не отвлекайся. Значит, ты стал хокаге, а какой-то балбес, возможно, даже твоя родная кровь решает подрисовать батьке рога, ну, а усы у тебя и так есть…

— Мой сын не будет пририсовывать мне рожки! И ушки и вообще… Какое вам-то дело? — недовольно пробурчал Наруто.

— Не зарекайся — это, во-первых, а, во-вторых, а что же ты тогда сам вытворяешь с Четвёртым? А ведь рожки — это цветочки, насколько я знаю.

— А причем здесь мой предполагаемый сын и то, что я делаю с изображением Четвертого? — слишком зло поинтересовался Наруто, и Джирайя понял, он точно знает.

— Ты знаешь, причем, Наруто, — тихо сказал он. — Я же здесь, чтобы объяснить тебе поступок своего ученика.

— Ну уж постарайтесь, — со злостью, от которой разило скрытой болью прошептал Узумаки.

— Ты знаешь, кто был первым джинчуурики Девятихвостого? — спросил Джирайя, чуть нахмурившись, он не ожидал ответа, однако Наруто его удивил.

— Мито Узумаки. Бабулька Цунаде рассказывала про неё.

— Хорошо, только не называй так её, по крайней мере, при ней, а то боюсь до становления хокаге не доживешь.

— Да понял уже, — пробормотал Наруто, против воли почесывая ушибленный бок.

— Так вот, Мито Узумаки была женой Первого хокаге. Когда Мадара использовал Девятихвостого Лиса, чтобы напасть на деревню, стало ясно, что биджу следует запечатать. Во-первых, чтобы сберечь попадание этой немыслимой мощи не в те руки, во-вторых, чтобы усилить Коноху в то неспокойное время. Джинчуурики стала именно Мито не только потому, что клан Узумаки обладал собственными огромными запасами чакры, а также секретами особых запечатывающих техник и легендарной живучестью, такой, что Узумаки могли переносить соседство с биджу. Она также была женой Первого хокаге. После это переймут во всех странах. Джинчуурики обладают слишком большой мощью, чтобы это был независимый шиноби. Кровное же или духовное сродство с хокаге обеспечивала привязку джинчуурики. Твоя мать стала следующей хранительницей.

— Но ведь она не была родственницей Третьего, — нахмурился Наруто.

— Не была, — кивнул Джирайя. По плану Кушина должна была стать женой следующего хокаге.

— Значит брак моих родителей лишь расчет, — совсем кисло прервал рассказ отшельника Наруто.

— Никогда не говори так! — Джирайя ударил кулаком по столу с такой силой, что чашка с раменом опрокинулась. — Минато и Кушина любили друг друга, хотя ты прав в том, что в решении сделать Минато Четвертым свою роль сыграло также и то, кем была его возлюбленная.

— А не проще ли сделать джинчуурики хокаге? — чуть оживился Наруто.

— Такой пример был в Тумане, вот только, боюсь, он не самый удачный, — пробормотал Джирайя, вспоминая Ягуру. — Но ты не отчаивайся, думаю, с тобой всё будет иначе! Ты ведь из Конохи, Наруто.

— Угу, — кисло кивнул Узумаки. — И так что там дальше, моя мама носила в себе этого вредного Лиса, мой отец был Четвёртым хокаге и что же случилось, что он не смог её защитить?

— Роды. Именно они ослабляют печать. Лис вырвался. Минато сделал всё что мог, чтобы защитить деревню и тебя.

— Как-то хреново он справился, даттебайо! Особенно со мной, да и список погибших был впечатляющий… Неужели легендарный Четвёртый не мог остановить того Учиху в маске, что держал под контролем Лиса?

— Какой ещё Учиха в маске? — настороженно спросил Джирайя. — Это тебе Кьюби сказал?

— Да и так как в остальном он был прав… Не думаю, что он солгал, — Наруто хмуро посмотрел на него. — Да, он иногда со мной говорит. Всё-таки вместе живем, сам понимаешь, Извращенец.

— И давно? — проглотив оскорбление, прошептал отшельник.

— Года три-четыре как. Он вредный рыжий гад, но порой полезный. Без его чакры нам бы всем… Да что вы отвлекаетесь, сенсей, рассказывайте дальше!

— Насчет Учихи в маске — действительно ходил такой неприятный слух, но мы надеялись, что это не правда. Хотя Лис обрушился на деревню из ниоткуда, когда Кушина рожала в нескольких милях от деревни и под защитным барьером. Возможно, тут Кьюби и не солгал тебе, — делая пометку поговорить с Хирузеном-сенсеем, проговорил Джирайя. — Обычно после извлечения биджу джинчуурики умирает, однако Кушина прожила ещё немного.

— Почему нельзя было запечатать Лиса обратно в неё? Почему он выбрал меня? — Наруто сжал кулаки. Этот разговор, он выматывал, хотя и был необходим.

— Кьюби пронзил их обоих насквозь. Он хотел добраться до тебя, — Джирайе было тяжело говорить, но ещё сложнее было собраться и посмотреть на помрачневшего Наруто.

— Зачем ему только что родившийся ребёнок? — как-то совсем тихо спросил он, возможно, даже и не у Джирайи.

— Он был в ярости. Твою мать столько лет удерживала его, а твой отец поймал его в ловушку, призвав Бога Смерти. С той техникой Кьюби был обречен. Естественно, что он хотел отомстить им, забрав самое дорогое, что у них было.

— Шинигами? — не веря, переспросил Наруто, глаза его были опущены куда-то в пол. Состояние совсем не типичное для этого мальца.

— Да, это какая-то скрытая техника клана Узумаки, впрочем, она попала в Свиток Техник хокаге. Бог Смерти выполнит твою волю, заберёт того, на кого укажет призвавших, а затем изымет твою душу в качестве оплаты.

— Душу? — вздрогнул всем телом блондин, поднимая потрясенный взгляд на Джирайю.

— Душа, отданная шинигами никогда не достигнет Чистого мира, она навечно обречена перевариваться в желудке Шинигами, — ненавидя себя, всё же поделился он правдой. В горле вновь встал нехороший ком. — Кьюби воспользовался своим последним шансом что-то сделать. Кушина должна была выжить и позаботиться о тебе, но вышло иначе. Минато успел осуществить задуманное. Кьюби — самый сильный из всех биджу, он разделил его чакру пополам. Темную он запечатал в себя, чтобы та не смогла обрести возрождение, а светлую половину он запечатал в тебе. Не потому, что желал тебе судьбы джинчуурики, а потому что как глава деревни не имел другого выбора. Биджу — это оружие сдерживания и лишиться его совсем Конохе никак нельзя. Он верил, что ты сможешь обуздать его силу, — Джирайя положил руку на плечо Наруто. Мальчик сидел, низко опустив голову, так что отшельнику было совсем не видно его лица.

Внезапно Узумаки встал, натянул куртку и собрался выходить на улицу.

— Куда это ты? — тревога была слишком сильной. После услышанного Джирайя ожидал от Наруто, что угодно: от слёз до проклятий, но только не спокойного…

— Отмывать монумент.